Libmonster ID: BY-1649
Автор(ы) публикации: ПАРАДОВСКИЙ Р.

В настоящее время культура становится объектом отдельной, хотя и междисциплинарной науки, которая, используя и развивая достижения различных научных дисциплин, от философии и социологии культуры до лингвистики и этнологии, формирует и определяет свои задачи, обращаясь к человеческому существованию как целостному явлению 1 . Такие устремления имеют прецеденты. Одним из них является, по преимуществу культурологическая, хотя в определенной степени и идеологическая, доктрина евразийства. Евразийский подход к проблематике культуры выражается в поисках того, что подтверждало бы априорное положение об оригинальности и специфичности русской культуры. Такой подход требует выявления в культуре того, что присуще именно человеку, является надприродным, словом того, что составляет ее отличительные черты, конечно, при всех трудностях, связанных с отделением культуры от пограничных категорий. Эти трудности вполне разрешимы, принимая во внимание, что культура - при всей ее тотальности - все же не включает в себя всего, что нас окружает.

Евразийство 2 на первый взгляд кажется натуралистической концепцией, лишенной метакультурных принципов. Акцент на географию, на значение "месторазвития", а также на национальную специфичность может в определенной степени быть доводом в пользу такого его трактования. Однако, с другой стороны, настоящая мания сравнений: Восток - Запад, Европа - человечество, Россия - Европа, православие - католичество и т.д., но прежде всего открытая и сознательная постановка вопросов об объекте и "движущих силах всякого культурного развития" [3. С. 142] и явственный поиск критериев классификации культур не только в национальных категориях, а также, "last but not least", убеждение, что "в основе каждой культуры всегда лежат определенные духовные ценности" [3. С. 147], позволяют видеть в евра-зийстве важный источник культурологической инспирации.


Парадовский Рышард - профессор Университета им. Н. Коперника в Торуни.

1 Попытки синтеза наук о культуре предпринимаются российскими гуманитариями уже более 30 лет, в настоящее время уже в рамках междисциплинарной науки культурологии. О современном состоянии проблемы см., например [1]. После того, как марксизм перестал быть официальной идеологией, развитие культурологии получило дополнительный импульс.

2 Евразийство - одно из направлений общественной мысли русской эмиграции 20-30-х годов. Некоторые исследователи (А. Дугин, И. Кондаков и др.) относят его к направлению "консервативной революции". Уже в межвоенный период оно стало объектом научных интересов ряда польских ученых, в частности М. Здзеховского. В последнее время появились работы, посвященные евразийству. Этому способствовало возрождение интереса к этой доктрине в самой России как среди политиков и идеологов, так и среди ученых (см., например, [2]).

стр. 28


Согласно евразийской доктрине, культура не является сферой быта, данностью. Она является заданным, а значит созидаемым продуктом деятельности субъекта. Особенно ярко заданность культуры подчеркивает Н. Алексеев, когда утверждает, что необходимо "построить новую культуру на осознанном синтезе Востока с Западом - культуру евразийскую" [3. С. 145]. Поскольку культура обладает свойством заданности, то субъект при ее создании должен руководствоваться проектом, планом, ориентироваться на определенные цели, реализовывать какие-то ценностные представления. Поэтому "всякое жизненное движение определяется некоторой идеологией и вытекающей из него системой конкретных задач" [4. С. 13]. Это "жизненное движение" - или культура - "определяется некоторой идеологией и вытекающей из нее системой конкретных задач", понимаемой не узко политически, а как генеральный план культуры, ее общая ориентация. Культура базируется на вечном и абсолютном, чем для Петра Савицкого, равно как для Николая Трубецкого и Николая Алексеева, является религия, вера, конечно же "подлинная", "религиозно подлинная" [4. С. 23].

Неподлинной верой является, например, коммунизм. Он наполняет своих сторонников религиозным энтузиазмом, но внутренне противоречив, поскольку "не ожидает терпеливо конечных результатов процесса, но старается с помощью насилия осуществить свои цели и ведет идеологическую борьбу". В данном случае Савицкий не совсем последователен: коммунизм действительно стремится реализовать свои цели с помощью насилия и ведет идеологическую войну, но трактует культуру как заданное, что евразийцами, хотя и в ином контексте, оценивается позитивно. Кроме того, коммунизм - фальшивая вера, ибо, апеллируя к науке, верит в то, что наукой было опровергнуто; хотя (и это можно Савицкому поставить в упрек) то, что является объектом веры, наукой не может быть ни опровергнуто, ни подтверждено. Справедливо и следующее: объект веры можно поставить под сомнение.

Следовательно, если идеология, понимаемая в широком смысле этого слова как доминанта культуры ("всякого жизненного движения", рассматриваемого как надприродное явление), подлинна, то она должна основываться не на псевдорелигии, например коммунизме, а на собственно религии, религиозной вере.

Савицкий считает, что религия (в прямом, а не в переносном смысле) - единственная основа такой идеологии; ожидаемое падение коммунизма может способствовать возрождению культуры ("жизнь развернет всю свою полноту и потенциальную энергию") только на прочном фундаменте религиозной веры. Он прямо утверждает, что либерализм, как и коммунизм, не может быть такой основой, ибо, базируясь на идее "замкнутого в самом себе социального атома", имеет фальшивое представление о личности как субъекте культуры, в то время как субъектом может быть только симфоническая личность - "живое и органическое единство противоположностей" [4. С. 21]. Фальшивой, ибо еретической, религией является также католицизм [4. С. 25].

Таким образом, перед нами уже три псевдотипа культуры или, если угодно, три типа псевдокультуры - либерализм, коммунизм, католицизм. При большем дроблении критериев в этот список можно включить "атеизм, материализм, социализм" [4. С. 26].

Синоним абсолютно подлинной религии - православие [4. С. 26, 27]. Православие не просто одно из течений христианства. Это высшее и единственное по своей полноте и чистоте христианское вероисповедание.

Мы видим у Савицкого два уровня рассуждений, требующих разделения: сущностный, в котором доминирует разделение на подлинную и фальшивую веру, а значит на подлинную и фальшивую культуру, и формальный, который включает понятие культуры как задания (т.е. чего-то заданного, а не данного. Аналогично рассматривает эту проблему Алексеев): идеология как "смысл и сущность" культуры, а значит своеобразная "культурная доминанта" и "вера" как "абсолютная" основа этой доминанты, некий метафизический элемент, содержащийся, согласно Савицкому, только в религиозной вере. Все это мы найдем в православной вере, хотя и не только

стр. 29


в ней, если признаем, что "основополагающее, метафическое" не обязательно имеет религиозный характер, что могут быть разные метафизики, разные системы "начал", разные внутренне однородные и культурно функциональные системы ценностей. Такой сюжет, как известно, присутствует в евразийстве в виде "бытового исповедничества", а значит сильно акцентированного функционального аспекта религии, в чем евразийцев упрекал Флоровский [5. С. 206]. Возможность выхода за пределы отождествления культуры и религии (а точнее - религии и сути культуры) заключается в понятии "идеи - сил", а особенно в трактовании ""того, что духовное", как порождение энергии и силы" [3. С. 142]. О таких нюансах надо всегда помнить. Они свидетельствуют о том, что несмотря на догматические декларации, культурология евразийства не замкнулась в рамках некоей неканонической теологии.

Кроме христианства есть язычество, еретичество, раскол. Потенциально их можно признать тремя типами псевдокультуры, которые, несмотря на все недостатки, как и упомянутые коммунизм и либерализм, не говоря о католицизме, на протяжении столетий как-то организующем культуру, выполняют функцию веры. Конечно, признание этого факта возможно только при отрицании или по крайней мере игнорировании критерия правдивости и замене его функциональным критерием, учитывающим существование относительно больших групп людей, в рамках которых благодаря действиям субъектов систематически репродуцируются система ценностей и похожие на религиозные "эмоции и чувства". "Внушаемые массам настроения, - говорит Алексеев о коммунизме, - являются формами титанического пафоса, вдохновения и возвышения, также как религиозные эмоции и чувства". Отсюда амбивалентное отношение евразийцев к большевизму, который, с одной стороны, "действует с помощью насилия", но зато, с другой, его характеризует типичное для всего Востока "религиозное горение" [3. С. 146]. Как мы уже знаем, вопрос о системе ценностей как основы всякой культуры Алексеев ставит так: "В основе всякой культуры всегда лежат некоторые духовные ценности" [3. С. 147], не уточняя, делит ли он их на подлинные и фальшивые; опосредованно, однако, делит, коль скоро их единственным источником в конечном счете является религия.

На формальном уровне существует проблема субъекта; коль скоро культура является заданием, то кто же его выполняет? Для Савицкого, Льва Карсавина, Алексеева этим кем-то является национальная либо наднациональная общность, лицо симфоническое, но можно представить себе в этой роли и какой-нибудь иной субъект. Более того, соотношение между верой, идеологией, субъектом, культурой может и не быть таким, как это представлял Савицкий и в целом евразийцы (Трубецкой, Алексеев, а также Карсавин). Система ценностей, связанная с "верой", не должна быть "данной", как в религии, а следовательно требующей только принятия (или веры), конкретных разрешений и запретов (идеология) и воплощения в жизнь симфонической (и единичной) личностью, на чем собственно основывается с точки зрения евразийцев культура как задание. "Задание" имеет более глубокий смысл; оно не только воплощает некую ценность ("идею", некое "начало" или "энергию и силу"), но и создает их. Субъекты могут не только реализовывать систему ценностей, но и принимать участие в ее созидании. Каковы же эти "начала" и как их создают субъекты творчества? Каковы "начала" православия, католицизма, либерализма, "язычества", понимаемых как типы (или квазитипы) культуры? В какой степени можно в данном случае применить понятие, введенное Алексеевым, об "энергии и силе"? Ответ на этот вопрос может подтвердить (в теории, конечно) особый статус православия, но может также показать, что православие вовсе не стоит особняком, потому что ценностным типом является не только католицизм, но и - о ужас! - коммунизм. Если бы этим "началом" были энергия и сила (при условии уточнения этих категорий), такой вывод был бы обоснованным.

Особый статус, согласно Савицкому, имеет " язычество" (у Савицкого без кавычек) как подтип культуры. Поскольку "язычество является потенциальным православием" [4. С. 28] ("Будущее и возможное православие нашего язычества нам роднее и ближе,

стр. 30


чем христианское инославие" [4. С. 30]), то в классификации культур оно помещено между единственным истинно христианским православием и псевдокультурами (значит существует какое-то чистилище, если и не религиозное, то по крайней мере культурное). У язычества ведь есть своя квазиидеология (доминанта) в виде магии. Все псевдокультуры, согласно Савицкому, являются потенциальным православием; в том случае, если они хотят вернуться к правде, то должны добровольно обратиться в православие [4. С. 28]. С этим можно согласиться при трех условиях: 1) в случае принятия тезиса о том, что именно католичество является схизмой, а не наоборот; 2) в случае признания, что религия - это последняя инстанция культуры и 3) надо абстрагироваться от существования нехристианских религий. Все это касается прежде всего католицизма, поскольку протестантизму Савицкий склонен дать статус близкий к язычеству, а значит потенциального православия. Из этого следует, что язычество и протестантизм могут быть большим, чем квазитип, хотя и меньшим, чем тип ("ищет и хочет учиться и познавать", - значит когда-нибудь найдут, - а "католичество закоренело и упорствует в своем заблуждении", таким образом, у него нет шансов превратиться в православие и тем самым - в настоящую культуру).

Поиск различий между католицизмом и православием и их особое акцентирование у евразийцев (и у других представителей "русской идеи") превратились в своеобразную манию; возможно, это подсознательная попытка скрыть то, что в этих религиях общее. Этим общим могла бы быть уже упоминавшаяся "сила", скрывающаяся за христианской обязанностью смирения и послушания как культурообразующего "начала", отличного и даже противостоящего принципу свободы 3 .

Если культура ("данная культура") характеризуется не только общим религиозным принципом, типичным для всех религий, но конкретной религией, к тому же оцениваемой в категориях подлинности и фальши как единственно подлинная, то неудивительно, что из такой оценки следует вывод, что наиболее адекватной ей формой существования является организационная форма существования данной религии, то есть Церковь. Поэтому мы не удивляемся, когда узнаем, что наиболее адекватная форма существования для русской культуры - православная церковь [4. С. 33]. "Истинной формой личного бытия, как индивидуального, так и симфонического (а, значит, культуры. - Р.Л.), является бытие церковное" [4. С. 47]. Неудивительно также, что подкрепленный аргументами типа: православная вера является культурной доминантой, вывод о том, что "общество - культура" должно быть церковью, выглядит вполне убедительным. В данном случае возникает вопрос даже не о том, правилен ли вывод о церкви как форме существования культуры, а о том, не подобраны ли доказательства таким образом, чтобы он напрашивался сам собой.

На критерий оценок в данном случае влияют два фактора: во- первых, он основывается на противопоставлении подлинности и фальши, а не на различии функциональных и нефункциональных систем культурных ценностей, а, во- вторых, - тип культуры отождествляется с народом. Таким образом, декларируется, что культура народа есть культура определенного типа, в то время как, по крайней мере, таким же справедливым была бы не субстанциональная, а эмпирическая трактовка национальной культуры: как формы сосуществования и не антагонистического соперничества типологически разных культур. В случае с евразийством мы имеем дело с более или менее произвольным признанием одного типа культуры "национальной" (например в Польше: "католическая" культура - национальная, а "православная" и "евангели-


3 На тему систем ценностей, конституирующих культурную доминанту, см., например, [б]. Очевидно, общекультурный принцип послушания присутствует в евразийстве в виде концепции "тяглого государства", противостоящего правовому государству. Особенно важен в этом случае тот факт, что согласно евразийской теории, государство - это форма существования культуры, уступающая рангом только церкви (см.: [4. С. 47; 7. С. 602- 604]). О противопоставлении Алексеевым "тяглого государства" правовому А. Дугин пишет в большом предисловии к трудам этого ученого, опубликованным в книге "Русский народ и государство".

стр. 31


ческая" - чуждые, "инородные"). Заметим по этому поводу: культуры могут находиться в равновесии, но одна из них может и явно доминировать, что вовсе не означает, что более слабая (в смысле числа ее носителей) становится чуждой, инонациональной и т.д.

Доминанта (например, православная религия) может соединять противоположные системы ценностей - так их специфическим образом соединяют христианство, как и каждая культура 4 , - но таким образом, чтобы отдавать предпочтение одной системе ценностей, другую же загоняя в своеобразное гетто, затрудняя ей превращение в полноценную культуру. Признание церкви адекватной формой культуры имеет целью загнать в гетто всякую иную культуру, метафизическую основу которой доминанта не игнорирует, но стремится ограничить. На примере русской культуры мы видим последствия упорной и последовательной дискриминации свободы как универсального "культурного начала": "воля", бунты, резня, абсолютизация революционных принципов, нигилизм, анархизм и терроризм, в лучшем случае проводится четкая грань между частной жизнью (кухня), частно-коллективной ("соборный народ" славянофилов и Александра Солженицына, по крайней мере со времени написания "Письма вождям Советского Союза", возможно, диссидентство) и государственной политикой, полное отсутствие общественной жизни и гражданского общества.

Отождествление данной культуры с культурой национальной имеет основой (предпосылкой) отделение подлинности от фальши. Хотя в народе есть язычники, коммунисты и либералы, не говоря уже об атеистах и материалистах (впрочем, вряд ли "атеизм" и "материализм" могут выступать в качестве функциональной культурной доминанты), признание коммунизма фальшивой верой, а либерализма - механистическим и атомистическим, а следовательно, тоже фальшивым позволяет поставить все фальшивое вне национальной культуры как исключительно негативное. Используя нашу терминологию, все вышеперечисленное является культурно нефункциональным и даже дисфункциональным. Хорошей (функциональной) не может быть культура, не основанная на правде, а правда, как мы уже знаем, на стороне православия. Однако почему дело обстоит именно так, непонятно. Очевидно, православие не нуждается в "оправдании". Зато абсолютно понятно, почему неправдивы либерализм и коммунизм. Причины - механицизм, атомизм, псевдонаучность, насилие.

Коммунизм, согласно Савицкому, является культурой с минусовым знаком. У него есть своя вера: материализм, классовое строение общества и класс как субъект культуры, историческая, в том числе и в области культуры, миссия пролетариата. Эта вера побуждает народные массы к действиям, имеет свои священные книги, подвергаемые интерпретации, но не критике, "у нее есть свои святые и похожая на церковную организация" [4. С. 23].

Меньше мы узнаем от Савицкого о сущности возможных претензий либерализма на бытие хотя бы в качестве псевдокультуры. Верой либерализма могла бы быть "общечеловеческая религия" [4. С. 46] (что-то вроде "гражданской религии", которую пытались сконструировать некоторые либералы), а субъектом культуры могла бы быть личность. Здесь Савицкий нелогичен, ибо, по его мнению, в либерализме личность механистична и изолирована от общества 5 . По сути дела полноценными альтернативами российско-православно-евразийской культуре могут быть только коммунизм и, конечно, католицизм - у них есть все для этого необходимое, но только неправдивое. По формальным признакам - это культуры, а по сути - анти-


4 Такими противоположными принципами, соединенными христианством, причем в одной и той же заповеди, являются безусловное повиновение и любовь к ближнему.

5 Значение, которое Трубецкой придает индивидуальному самопознанию (у него личность познает себя главным образом как представителя данного народа, но не только; "каждый человек познает себя также как представитель данного народа"), дает возможность, хотя и не обязательно в рамках евразийства, поставить вопрос о роли личности не только в создании "культурных ценностей", но и "культурных начал" [8. С. 10].

стр. 32


культуры. Согласно евразийской теории, хотя и не только ей, не может существовать лишь радикально нерелигиозная (не обязательно антирелигиозная) культура -либерализм 6 .

В связи со сформулированным в нем призывом к "переходу в православие" евразийский глобализм не только получает геополитическое обоснование, например у Александра Дугина [II], но и культурно-религиозное: "инославие", как и "иноверие", если они действительно искренне хотят подлинности, должны, конечно, добровольно прийти к православию [4. С. 28]. "В идеале и по сути своей весь мир - это единая соборная вселенская Церковь" и, безусловно, - церковь православная, коль скоро подлинность только с православием. Это, кстати, противоречит утверждениям евразийцев, что общечеловеческая культура не существует 7 . Значит, все-таки существует, хотя только потенциально. Евразийцы были убеждены, что подлинность - "соборная", а, следовательно, - коллективно-церковная. "По существу религия создает и определяет культуру", - утверждает Савицкий [4. С. 36]. Такое категорическое утверждение не может не вызвать - в который уже раз - такой же однозначный вопрос: разве только религия? И разве только "подлинная" религия, в роли которой в данном случае выступает православие? На первый из этих вопросов отвечает Савицкий: нет, не только религия, но и в определенной степени магия как доминанта потенциально православной языческой культуры творит и детерминирует культуру. Иные религии и идеи не создают подлинной культуры. Евразийство, которое, как мы знаем, поставило перед собой задачу создать после крушения коммунизма правдивую культуру, может быть только идеологической конкретизацией православия.

Итак, русская церковь тождественна русской культуре. "Ни культура, ни государство не находятся вне Церкви" [4. С. 34]. "Культура и государство - начально организованный материал собственного, своего церковного бытия" [4. С. 34]. "Православная русская Церковь эмпирически и есть русская культура, становящаяся Церковью" [4. С. 35].

Подведем предварительные итоги:

1. Церковь - это цель, сущность и даже культура в целом. Субъект этой культуры - симфоническая личность - Россия - Евразия. В этом смысле культура является "народной", а кроме того и "подлинной"; 2. Православие основано на подлинности, католицизм, коммунизм, либерализм - на фальши. Это не только православный, но общехристианский культурологический принцип - дуализм подлинности и фальши. Поскольку "Мы" не можем ошибаться, то это одновременно дуализм нашего и чужого; 3. Основополагающая оппозиция этой культурологии - противопоставление чужой культуры нашей. Среди чужих культур потенциально нашей является та, которая в конце концов "добровольно" признает нашу правду своей, а враждебной - та, которая скорее всего никогда ее не признает.


6 В связи с этой проблемой интересно рассмотреть амбивалентный подход к либерализму такого критика евразийства, как Н. Бердяев. "Либеральная идея не обладает способностью превращаться в подобие религии", - утверждает Бердяев, конечно, полагая это недостатком. Но одновременно он утверждает, что "в истоках либеральной идеи есть большая связь с онтологическим ядром жизни". Более того, согласно Бердяеву, "либерализм нельзя обосновать позитивистически, его можно обосновать лишь метафизически". Другое дело, что в данном случае Бердяев имеет в виду религиозную метафизику, что лишь частично сближает его с евразийцами, которые отказывают либерализму в каком-либо глубоком смысле. Бердяев в противоположность принципиально антилиберально настроенным евразийцам (коммунистам, фашистам и т.д.) демонстрирует подход к проблеме типичный для так называемого христианского либерализма. "Либерализм влачит существование, лишенное всех онтологических основ", - заявляет он вопреки своим предыдущим утверждениям. Можно, однако, сохранить и либерализм при условии включения в него христианской концепции свободы как правды (см.: [9. С. 310-312, 314]. Концепция Бердяева не только амбивалентна, но и внутренне противоречива. Вне контекста либерализма философ признает за свободой первенство перед Богом, а значит и перед правдой (см.: [10]). К амбиваленции и антиномичности к тому же прибавляется еще и непонимание либерализма: "если человек лишь... рефлекс внешних условий", но ведь это никогда не было принципом либерализма [9. С. 316].

7 "Общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, невозможна" [8. С. 111].

стр. 33


Возможна ли культурология, основанная на других ценностных критериях? Это уже метакультурологическая и даже скорее метафизическая проблема. Для ее решения надо ответить на следующие вопросы:

1. Каков источник возникновения культурных ценностей (высшего бытия)? 2. Каков механизм их возникновения? 3. Кто их создает? 4. В какой момент они возникают? 5. Какие ценностные системы существуют? 6. Как выглядит культурная функциональность-дисфункциональность таких ценностей? 7. Как эти ценности конкретизируются в культурных доминантах?

Главная теоретическая, а также культурно-политическая проблема, возникшая в связи с евразийской культурологией, следующая: может ли основой (доминантой) культуры (при этом необязательно псевдокультуры) быть, как утверждают евразийцы и не только они, лишь религия (абстрагируемся от того, православная она или нет) или же еще что-то. Своей концепцией "идеи" и "силы" евразийцы, вероятно бессознательно, такую возможность допускают.

Религия предлагает систему ценностей, а значит относит культуру к метафизической сфере. Если только религия... то на метафизическом уровне культуры между собой не различаются, и в этом смысле разнородность культур не касается метафизической сферы. Классификации, апеллирующие к религии, вынуждены оперировать критериями правды и фальши. Несвободны от этого дуализма также классификации культур, основанные на этническом принципе. Ярким примером этого являются "этнические химеры", представленные во второй части книги неоевразийца Льва Гумилева [12]. Действительно ли религия является единственным источником культурных ценностей? Только ли "религия создает и определяет культуру"? [12. С. 36]. Возьмем за основу не только евразийский, но и общерусский культурный мотив -выбор между латинским (романо- германским) Западом и Византией. Этот мотив особенно подробно рассматривается историками, а те из них, например, Гумилев, кто одобряет выбор восточного христианства, находят аргументы в его пользу. Но если оставить в стороне утверждение, что не Россия выбрала православие, а православие - Россию, то прежде всего надо отметить, что было выбрано православие, а отвергнута, или во всяком случае отодвинута на второй план, дохристианская культура. Отодвинута, но не прекратила своей конкуренции с христианством и в значительной степени с ним перемешалась. Если русская культура была "христианско- языческой", то уместен вопрос: то, что было до христианства, - это была действительно религия или что-то другое? Можно, однако, предположить, что магия - культурная доминанта "язычества", доминанта архаической культуры, была чем-то другим. В таком случае какие же "начала" встретились друг с другом и перемешались? И это опять вопрос об основах: какая основа, основополагающая суть бытия, превратилась в магию и какая (та же самая или другая) - в религию. И если основа бытия не одна, а наверняка так оно и есть, то какая из них, оформляясь в религию (доминанту традиционной культуры), усвоила принципы архаичной культуры, доминантой которой была магия, и каких принципов она не могла усвоить? Все вышесказанное вызвало то, что культура народа в связи с доминированием религии, не имея возможности найти адекватных и развитых культурных форм для третьей (не магической и не религиозной) основы, осталась внутренне неустойчивой. Это произошло потому, что она не смогла найти нужных пропорций между крайним духовным и политическим деспотизмом (официальным православием и самодержавием) и крайним анархизмом, пресловутой "волей".

Каковы же эти три "основы" ("начала") и откуда они взялись? Из самой природы? Если они относятся к высшему бытию, то они не могли происходить из природы или, во всяком случае, только из природы. Может быть, они исходят от Бога? Но от какого Бога? И откуда мы можем это узнать? Из устной традиции - от священников, из письменной традиции - из священных книг? А откуда об этом знают священники или авторы письменных сообщений? Цепочка источников такого рода бесконечна, и значит мы ни в чем не можем быть уверены. Что же мы, они, наконец Я можем знать

стр. 34


наверняка? Эти вопросы возникают при изучении евразийской концепции культуры, "национальной по форме, православной по содержанию". Но ответы на них надо искать вне евразийства.

Евразийцы заявляют, что основополагающим в их доктрине является понятие личности [8. С. 94; 4. С. 21; 3. С. 146]. Правда, они указывают, что существует индивидуальная личность, но даже если она что-нибудь создает (а мы в данном случае ищем ответ на вопрос о субъекте культуры как задания, миссии), то только как часть того целого, которое называется симфонической личностью. Это может быть какая- то корпорация, народ, суперэтнос (как у Гумилева), безусловно - Церковь, и в исключительных случаях (как у Карсавина) - все человечество. Именно в исключительных случаях, потому что, хотя симфонические личности одновременно являются субъектами культуры, но в этом последнем статусе евразийцы отказывают человечеству. С ними можно согласиться в том, что не существует интегральная, единая общечеловеческая культура, но и интегральная и единая "культура народа" - весьма проблематична. Невнимание евразийцев к индивидуальной личности как к субъекту происходит вовсе не от того, что, по их мнению, она не создает "культурных ценностей". Этого евразийцы не отрицают. Оно вызвано также и не тем, что есть проблемы с "общечеловеческой культурой". Проблемы возникают в связи с вопросом создания ценностей как таковых, ценностей общечеловеческих, не являющихся (по сути, а не по форме) ценностями народными. Народ создает народные ценности, корпорация - корпоративные, Церковь, даже понимаемая соборно, - только церковные. Кто же в таком случае создает общечеловеческие ценности (ведь невозможно отрицать их существования), и что это такое: общечеловеческие ценности? 8 Если такой ценностью является христианская "правда", то на чем основываются нехристианские культуры? Мы же не можем принять тезис Савицкого, что они основываются на неправде или только на потенции православной правды.

В своих рассуждениях на тему русской культуры евразийцы исходят из общепринятого и очевидного убеждения, что она самобытна 9 . Если бы так не было, то она бы не отличалась от других культур, была бы частью иной культуры. Это упорное акцентирование внимания на самобытности вызывает подозрение, что русские (или, по крайней мере, их идеологи) не уверены в своей идентичности; не только в том, кто они такие: азиаты или европейцы, славяне или туранцы и т.д., но и в том, являются ли они вообще кем-нибудь. Глубокое сомнение в этом в их душах (может быть, только в душах части интеллигенции) посеял Чаадаев. Я не буду в данном случае касаться этой интересной проблемы, поскольку она больше относится к сфере психологии, чем культурологии, хотя также и к культурологии. Вопрос о том, что же в русской культуре вызывает неуверенность в своей идентичности, конечно же имеет не только психологический, но и культурологический смысл. Во всяком случае я не собираюсь ставить его так: являются ли русские кем-нибудь. Ответ на него очевиден. Он в свою очередь не проистекает из того, что русские являются народом и как таковой должны иметь свою оригинальную культуру. Принцип здесь иной: каждый человек принадлежит к какой-либо культуре и участвует в ее созидании. Это не снимает вопроса о проблематичном характере русской национальной идентичности, но переносит его на другой уровень: каковы системы, круги, типы или подтипы культуры, в рамках которых живут отдельные русские.

Но вернемся к евразийцам. Каждая культура (в том числе и культура народа) -


8 Христианское утверждение, что "человек - это помощник Бога" в процессе творения, вовсе не означает, что им не может быть симфоническая личность [3. С. 153].

9 Научная позиция евразийцев заставляет их избегать абсолютизации этой проблемы. "С внешней точки зрения, - пишет Савицкий, - нет самостоятельных культур, ибо ни одна из них не свалилась готовой с неба (это как раз и противоречит признанию религии основой всякой культуры. - Р.П.), но все родились в какой-то уже существующей среде других культур. Но по существу всякая культура в существенном смысле этого слова самобытная..." [4. С. 40].

стр. 35


самобытна, вот только в какой степени: могут ли разные культуры иметь между собой что-либо общее, и что именно. Это общее не может быть "народным", потому что именно этим культуры друг от друга и отличаются. Возникает проблема сравнения, а значит и классификации культур, поиска ее сущностных принципов и критериев. Если "народное" отличает культуры друг от друга, то остаются следующие возможности:

1) народное отличается абсолютно, следовательно, всякое сравнение беспредметно, а единственной сравнительной категорией является абсолютная чуждость, и, кажется, евразийцы близки к такому убеждению; 2) народное принципиально отличается друг от друга, а значит возможны исключения из правил, которые позволяют группировать культуры. Именно такова позиция евразийцев, "скорректированный абсолютизм". Категория чуждости остается комплементарной по отношению к самобытности, однако, с определенными оговорками. Это вызывает - к счастью, иначе концепция была бы убогой, политизированной - необходимость определения сущностной структуры культуры. Если она народная - это очень важная для евразийцев категория при всей оригинальности ее понимания, - то она уже и не только народная в узком смысле этого слова.

Для евразийцев культура является прежде всего народной и как таковая - русско-евразийской. Только будучи народной она сможет заново стать действительно евразийско-русской. Как известно, евразийство (Трубецкой и прежде всего Алексеев) понимает культуру как задание, но ее можно и нужно формировать, ибо евразийскость составляет ее сущность. Трубецкой кроме того формулирует это задание как реализацию личностью ("как индивидуально-человеческой, так и многочеловеческой народом") своей истинной природы. Все евразийцы представляют русскую культуру, евразийской, но ее сущность ищут глубже. Трубецкой предлагает искать ее в теории личности, на что можно и не обращать внимания ввиду того, что понятия "личность" и "народ" - практически синонимы. Даже в индивидуальной личности евразийцев трудно найти что-либо вне народа, тем более, что "природа личности, - как утверждает Трубецкой, - находит окончательное решение в богословии" [8. С. 98]. Таким образом, теология является метатеорией культуры.

Евразийская культура евразийцев характеризуется категорией самобытности, но не только. В такой же степени она определяется и отношением к другой культуре, главным образом западной. Задача создания будущей культуры требует "преодоления Запада" (преодоления его активизма, энергетики, продуктивизма, материализма и атеизма [3. С. 144]) прежде всего в самой реально существующей русской культуре, как чужеродного и враждебного элемента. Однако не все чужое враждебно. "Потому-то так знаменательно, что Емельян Пугачев, стоя под знаменем старообрядчества, отвергающего "поганых латынян и лютеров", не находил ничего предосудительного в объединении с башкирами и прочими представителями не только инославского, но даже иноверного туранского Востока", - замечает Трубецкой [8. С. 134]. Интересно, однако, что первая такая иностранная "прививка", отвергнутая народом, была византийской. Реакция Руси на христианизацию тонет во мраке веков, но она, безусловно, была неоднозначной. Зато известно, какой была народная реакция на неовизантийскую модернизацию по сути дела византийской веры - раскол! 10 . Таким образом, антиевропейскость, антизападничество не являются достигающим метафизической глубины абсолютным атрибутом русской культуры.

Общий знаменатель чуждых, но не враждебных культур Трубецкой видит в общем (или сходном) менталитете. Непохож на Западе, зато похож на Востоке. Отсюда "Исход к Востоку" 11 . Сходство настолько большое, что из этих ментально сходных


10 Антизападники - и в этом им нельзя отказать в наблюдательности - видят здесь пример антизападного иррационализма русского народа, протестующего против рационалистического исправления того, что по своей природе не рационально.

11 Название сборника трудов Н. Трубецкого, Н. Алексеева, П. Савицкого, изданного в Софии в 1921 г., фактического программного манифеста евразийства.

стр. 36


культур возник евразийский культурный тип. Об этом свидетельствует язык, но главным образом песни, музыка, танцы, внешность, наконец - политика [8. С. 129-132]. Если и можно, согласно евразийской теории, говорить о типологическом различии, то только на оси Россия - Запад, Россия - Европа.

Проблему типологических различий на оси Восток - Запад, как говорилось выше, рассмотрел Алексеев. Его не удовлетворяют ни классификация Шпенглера [3. С. 148], ни являющаяся ее разновидностью классификация Фробениуса. Согласно последнему, человек Востока не считает мир своим домом, "чувствует себя в нем как в пещере", в то время как человек Запада "живет в нем как в своем доме и ощущает его безграничность" [3. С. 148]. Этот пример, согласно Алексееву, неудовлетворителен, поскольку оперирует только характерной для Запада категорией пространства и был им приведен скорее в качестве иллюстрации правильного разделения на Восток и Запад. И поэтому, предлагая свою собственную классификацию культур, базирующуюся на сущностных принципах, приводит этот пример для лучшего, по его, мнению, объяснения различия культур Запада и Востока.

Культуры, по Алексееву, различаются между собой тем, что в одних "все культурное творчество" наполнено стремлением к имманентному ("посюстороннее"), а в других - к трансцендентному ("потустороннее"). Чтобы не было сомнения в том, что речь идет о сущности культуры, Алексеев говорит о "последнем двигательном мотиве" [3. С. 149], созидающих культуру действий людей. Однако эти специфические "силы" ("идеи-силы", "энергия и силы") не глубже критериев различий, установленных тем же Савицким и апеллирующих к православию и православной Церкви, коль скоро разделение на имманентное и трансцендентное совпадает не только с разделением на Восток и Запад, но и на православие и католицизм [3. С. 149]. То же самое относится к разделению на покой и движение и практичность и теоретичность. В конечном счете мы так и не выяснили, какая человеческая, а не культурная ценность есть основа культурного превосходства одной веры над другой, если только понятие "ценности" не будет, как у Алексеева, сведено к темпераменту. Чем же иным, если не темпераментом, вызваны указанные различия? Речь конечно же не идет об отрицании значения темперамента, хотя здесь можно усмотреть упрощение и стереотип. В данном случае, несмотря на декларации евразийцев, и в том числе самого Алексеева, эти различия не связаны с вопросом о культурных ценностях, потому что ничего не говорят о проблеме выбора. Очевидно, культура действительно является заданием, но ее "план" - ценности, составляющие ее фундамент - дан заранее религией, и в случае евразийства - православной.

Евразийцы декларируют - особенно ярко это видно у Алексеева - намерение "единения" Востока с Западом. Оно должно заключаться в соединении "вновь проявляющейся трансценденции" с земской практикой, "энергетики" с неподвижностью. Но означало бы это также и объединение в рамках евразийства православия с католицизмом - об этом Алексеев напрямую не говорит. Создается, однако, впечатление, что коль скоро евразийство является заданием, а такие широкомасштабные задания перед собой ставит сформированная католицизмом западная культура, отличающаяся "активизмом, энергетикой, продуктивизмом", то оно скорее продукт католического (как мы его себе представляем), нежели православного духа. Если мы к этому добавим, что политический идеал евразийцев - это организационное устройство католической церкви или по крайней мере католических орденов и даже масонство [13. С. 172-174], то несмотря на все изъявления преданности евразийцев традиционной русской культуре, приходится констатировать, что евразийство с его теорией культуры что- то вроде "троянского коня" Запада. Другое дело, какой аспект, какую частичку Запада, какую западную культурную традицию евразийство хочет пересадить на русскую почву.

С одной стороны, чуждая русскому менталитету западная культура, лишенная, согласно евразийской интерпретации, внутренних различий, с другой стороны, соединение огня с водой: евразийско интерпретированного Запада с евразийско же интер-

стр. 37


претированным Востоком. Из культурологической концепции здесь выглядывает идеологическое намерение: укрепление византийской традиции политически более эффективным западным авторитаризмом. "Соединение Востока с Западом" реально выглядит, конечно, по-другому. Последняя декада XX в. продемонстрировала попытку соединения российской политики и культуры с совсем иными аспектами западного образа жизни. Нужно, однако, помнить, что у евразийцев была и есть своя концепция такого соединения; и вполне возможно именно ей может принадлежать ближайшее будущее. Именно таким, соединяющим византийскую симфонию императорской власти и Церкви с европейской консервативной революцией (а значит, целиком по-евразийски), видит его нынешнее неоевразийство - самая влиятельная в современной России идеологическая концепция.

Перевод А.В. Болдова

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Флиер А. Современная культурология: Объект, предмет, культура // Общественные науки и современность. СПб., 1997; Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1996; Левит С. Культурология как интегральная область знаний // Культурология. XX век. Антология. М.,1995.

2. Paradovski R. Idea Rosji - Eurazji i naukowy nacjonalizm Lwa Gumilewa. Proba rekonstrukcji ideologii eurazjatyzmu. Warszawa, 1996; Paradowski R. Eurazjatyckie imperium Rosji. Studium idei. Torun, 2001; Miedzy Europa i Azja. Idea Rosji - Eurazji. Torun, 1998 / Pod red. S. Grzybowskiego; Backer R. Miedzywojenny eurazjatyzm. Lodz, 2000; Eurazjatyzm // Idea w Rosji. Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Lodz, 1999. Т. 1.

3. Алексеев Н. Духовные предпосылки евразийской культуры // Русский народ и государство. М.,1998.

4. Савицкий П. Евразийство. Опыт систематического изложения // Континент Евразия. М.,1997.

5. Флоровский Г. Евразийский соблазн // Новый мир. 1991. N 1.

6. Paradowski R. Rewolucja 1989 roku w Polsce. Interpretacja filozoficzna // Przeglad Politologiczny. 1999. N 1-2.

7. Алексеев Н.Н. О гарантийном государстве // Русский народ и государство. М., 1998.

8. Трубецкой Н. К проблеме русского самосознания // Наследие Чингисхана. М., 1999.

9. Бердяев Н. Философия неравенства. Письмо седьмое. О либерализме // Опыт русского либерализма. Антология. М., 1997.

10. Бердяев Н. Опыт эсхатологической метафизики. Paris, 1947.

11. Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1997.

12. Гумилев Л.Н. Князь Святослав Игоревич // Наш современник. 1991. N 7.

13. Алексеев Н. Евразийство и государство // Русский народ и государство. М., 1998.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ-И-МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ-ПРОБЛЕМЫ-ЕВРАЗИЙСКОЙ-КУЛЬТУРОЛОГИИ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

ПАРАДОВСКИЙ Р., МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЕВРАЗИЙСКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 31.01.2022. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ-И-МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ-ПРОБЛЕМЫ-ЕВРАЗИЙСКОЙ-КУЛЬТУРОЛОГИИ (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - ПАРАДОВСКИЙ Р.:

ПАРАДОВСКИЙ Р. → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
360 просмотров рейтинг
31.01.2022 (789 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЕВРАЗИЙСКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android