Libmonster ID: BY-912

17 - 18 апреля 2012 г. в Институте славяноведения (ИСл) РАН состоялась конференция, посвященная вопросам экономики, политики и культуры СССР и Восточной Европы в 1960-е годы1. В ней приняли участие более 20 ученых, чьи исследовательские интересы связаны с изучением этого весьма неоднозначного, вызывающего и сегодня оживленные научные дискуссии периода. На приглашение устроителей конференции откликнулись коллеги из Института российской истории (ИРИ) РАН, Института всеобщей истории (ИВИ) РАН, Института экономики (ИЭ) РАН, Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), Института новейшей истории Сербской академии наук и искусства, Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). Они представили доклады или приняли участие в их обсуждении.

Центр по изучению общественных процессов в Восточной Европе после Второй мировой войны ИСл РАН, на базе которого проводилась конференция, уже в 2008 г. успешно провел международную конференцию в связи с 40-летием "Пражской весны", а в 2010 г. - международную встречу по изучению широкого спектра общественных настроений в Советском Союзе и странах Восточной Европы в 1950 - 1960-е годы. Материалы этих научных мероприятий были опубликованы2.

Участники конференции анализировали узловые проблемы истории, экономики и культуры периода, получившего собирательное наименование "оттепель". Выступавшие исходили из того, что сама дефиниция и вопрос о ее хронологических рамках сохраняют дискуссионный характер.

Открывая конференцию, директор ИСл РАН К. В. Никифоров подчеркнул несомненную актуальность обращения к проблеме либерализации советской общественно-политической и экономической модели, в частности к попыткам ее реформирования в 1960-е годы, отметил важность изучения влияния советской "оттепели" на страны Восточной Европы, а также необходимость соединения усилий представителей различных общественных наук для наиболее полной и объективной реконструкции указанных процессов. К. В. Никифоров рассказал также о положительном опыте изучения проблематики 60-х годов в своем институте, особо отметив внимание исследователей к выявлению и введению в научный оборот новых архивных документов и материалов.

Доклады конференции были сгруппированы в несколько тематических блоков, что позволило ее участникам на обширном материале рассмотреть разные аспекты советской "оттепели", ее восприятие и особенности процесса либерализации в странах восточного блока.


1 Настоящий отчет по конференции подготовлен ведущим научным сотрудником Института славяноведения РАН д.и.н. Т. В. Волокитиной.

2 1968 год. "Пражская весна". Историческая ретроспектива. Редколлегия: Г. П. Мурашко (отв. ред.), Т. В. Волокитина, А. С. Стыкалин. М., 2010; В поисках новых путей. Власть и общество в СССР и странах Восточной Европы в 50 - 60-е гг. XX в. Редколлегия: Н. М. Куренная (отв. ред.), Г. П. Мурашко, Т. В. Волокитина. М., 2011.

стр. 128

Процессам, развивавшимся в Советском Союзе, были посвящены четыре доклада.

И. В. Быстрова (ИРИ РАН), выступив с докладом ""Холодная война", "разрядка" и военно-промышленный комплекс СССР", познакомила собравшихся с историей возникновения и формирования советского военно-промышленного комплекса, проанализировала основные направления его деятельности в динамично менявшихся условиях 60-х годов, представила интересные характеристики руководителей военного и гражданского "сегментов" ВПК. На основе приведенной статистики И. В. Быстрова отметила большой вклад ВПК в выпуск гражданской продукции, констатировала превращение экономической структуры комплекса в несущую конструкцию всей социально-экономической системы Советского Союза, в "локомотив" советской экономики в целом.

Г. В. Костырченко (ИРИ РАН) в докладе "Н. С. Хрущев и Союз писателей СССР: проблема диалога власти и творческой интеллигенции" подчеркнул противоречивый характер начавшейся в середине 1950-х годов в советском обществе "оттепели": прилив социального оптимизма, способствовавшего повышению его творческого потенциала и появлению новых талантливых произведений в области литературы и искусства, быстро сменился горьким разочарованием либеральной интеллигенции, ограниченной в своем стремлении к свободе творчества. События 1956 г. в Польше и, особенно, в Венгрии повлияли на политику советских руководителей, поспешивших вновь натянуть ослабленные было административные "вожжи", следствием чего стало разочарование в Н. С. Хрущеве, проявившееся в среде либеральной интеллигенции. Последние надежды рухнули после XXII съезда КПСС (1961 г.): инициировав второй этап десталинизации, советский лидер подменил основательное реформирование страны тупиковым "коммунистическим проектом". Очередная утопия обернулась со временем социально-экономическим застоем.

Г. П. Мурашко (ИСл РАН) сосредоточилась на проблеме формирования новых взглядов советской научно-технической интеллигенции второй половины 1960-х годов на исторические перспективы развития СССР. Рассмотрев работы академика А. Д. Сахарова "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе" (1968 г.), д.ф. -м.н. В. Ф. Турчина "Инерция страха" (1968 г.), а также их совместное письмо Л. И. Брежневу, А. Н. Косыгину и Н. В. Подгорному (1970 г.), докладчик показала нарастание протестных настроений в среде научно-технической интеллигенции. Речь шла прежде всего об устранении внеэкономического принуждения, снятии ограничений на обмен информацией и обеспечении интеллектуальной свободы. Именно в отсутствие этих необходимых норм общественной жизни Сахаров и Турчин усматривали главную причину отставания СССР от промышленно развитых стран в условиях набиравшей темпы научно-технической революции. Политическое руководство страны считало, что при столь низком уровне жизни населения "народ не готов к демократии", сначала следует "обеспечить его благосостояние", в противном случае "люди могут нас просто смести". Сформулированная главой КГБ Ю. В. Андроповым эта установочная позиция была доведена до сведения Сахарова президентом АН СССР В. М. Келдышем. На рубеже 1960 - 1970-х годов в СССР был взят курс на повышение закрытости общества через усиление политической цензуры и репрессивной составляющей режима, консервацию механизмов управления, сохранявших черты, свойственные тоталитарному режиму, что в конечном счете привело к крушению советской общественно-политической модели.

В. А. Твардовская - ее доклад назывался "Диалог историков о прошлом и будущем. Переписка А. Дж. Тойнби и Н. И. Конрада на страницах "Нового мира"" - познакомила участников конференции с малоизвестной корреспонденцией двух выдающихся исследователей-гуманитариев XX в. Примечательно, что Тойнби и Конрад, принадлежавшие к разным "мирам", создававшие свои произведения в рамках разных общественно-политических систем, во многом одинаково оценивали тенденции мирового

стр. 129

развития и, обогнав время, поднялись, по существу, до понимания перспективы глобализации.

Второй тематический блок конференции был посвящен влиянию "оттепели" в сфере международных отношений.

И. И. Орлик (ИЭ РАН) всесторонне проанализировал некоторые новые позитивные тенденции в политике Запада в отношении социалистических стран, вызванные изменениями во внутренней жизни и внешнеполитической деятельности Советского Союза и ряда восточноевропейских государств. Официальные документы, материалы конгресса США, аналитические записки внешнеполитических и иных ведомств подтверждают, что в 1960-е годы на Западе на смену доктрине "сдерживания" и политике "освобождения" пришла стратегия "мирного вовлечения", а затем "наведения мостов" в Восточную Европу, было положено начало новому, просуществовавшему вплоть до конца XX в. подходу к геополитическому противнику. Избранная стратегия оказалась весьма эффективной и с точки зрения западных политиков оправдала себя. Приведенные оценки американских дипломатов и ученых-международников - Дж.Ф. Кеннана, Г. Киссинджера, У. Ростоу и других - убедительно подтвердили этот вывод.

В выступлении А. С. Стыкалина (ИСл РАН) "Советско-китайское противостояние и Восточная Европа. 1956 - 1964 гг." был показан неоднозначный характер влияния китайского фактора на ситуацию в Восточной Европе в рассматриваемый период. После XX съезда КПСС из Пекина исходили противоречивые импульсы, поэтому к китайскому примеру апеллировали в странах Восточной Европы не только сталинисты, но и реформаторы, согласные с акцентом китайской стороны на важность национальной специфики в построении социализма и ослабление зависимости от СССР. Осенью 1956 г. к китайскому опыту в Восточной Европе нередко обращались в противовес советскому, китайское влияние росло пропорционально ослаблению советского влияния, а в общественном мнении наблюдалось больше симпатий к Китаю, чем к СССР.

Осенью 1956 г. во время польских и венгерских событий руководство Коммунистической партии Китая (КПК) во главе с Мао Цзэдуном впервые было активно вовлечено в события в Восточной Европе, что повлияло на принятие в ЦК КПСС принципиальных политических решений. Тем самым Китай реально заявил о себе как о второй после СССР коммунистической державе, без участия которой отныне не мог быть разрешен ни один "семейный спор" в содружестве социалистических стран. Осуществленный осенью 1956 г. прорыв в процессе проникновения Китая в Восточную Европу способствовал росту амбиций руководства КПК и был закреплен в последующие годы (миссия Чжоу Эньлая в Москву, Варшаву и Будапешт в январе 1957 г. в целях консолидации положения в Венгрии и Польше; попытки КПК сыграть роль посредника в деле нормализации советско-югославских отношений, осложнившихся вследствие венгерского кризиса; инициатива Пекина по проведению международного совещания компартий, реализованная в ноябре 1957 г. в Москве).

Заслуженное внимание А. С. Стыкалин уделил югославскому контексту углублявшихся советско-китайских противоречий. Приблизительно до весны 1958 г. Пекин рассматривал Югославию в качестве потенциального союзника в деле противодействия советской гегемонии в мировом коммунистическом движении. Положение изменилось после публикации новой, "ревизионистской", программы Союза коммунистов Югославии (СКЮ), когда китайская сторона взяла курс на отлучение ее от "социалистического лагеря". Если советское руководство в критике югославского "ревизионизма" стремилось, памятуя об уроках 1948 г., ни в коем случае не доводить дело до разрыва межгосударственных отношений, то в Пекине шли гораздо дальше и старались подталкивать КПСС к более радикальной антиюгославской политике. На московском совещании компартий в ноябре 1960 г. желаемое советскими лидерами идейное единство КПСС и КПК было временно достигнуто именно на платформе критики СКЮ. Однако весной 1962 г., после заявления Тито о солидарности с КПСС в споре с китайцами, советское руководство решительно поменяло тактику: критика югославского "ревизионизма" ослабла, активизировались разносторонние связи меж-

стр. 130

ду двумя странами. По сути дела именно китайский вызов советскому лидерству в мировом коммунистическом движении заставил КПСС признать право Югославии на собственный путь к социализму. Можно сказать больше: опыт отношений с СКЮ до известной степени позитивно повлиял на терпимость руководства КПСС к поискам новых моделей социализма. В Москве довольно спокойно отреагировали на опубликованную в апреле 1964 г. декларацию Румынской рабочей партии - концептуальный документ, в котором был сделан акцент на первостепенности национальных, а не интернациональных интересов. В записи заседания Президиума ЦК КПСС от 26 мая 1964 г. указывалось, что всем странам, "может быть, придется пройти путь коммунистического национализма"3.

Выяснению принципиального вопроса о влиянии политики Советского Союза на Балканах на взаимоотношения социалистических стран субрегиона был посвящен доклад А. Животича(Институт новейшей истории Сербии). Первые системные кризисы внутри "социалистического лагеря" во второй половине 1956 г. отразились на отношениях Югославии и стран социалистического блока, затормозив начавшийся процесс их нормализации. Советско-югославские противоречия, обострившиеся в связи с осуждением Белградом советской интервенции в Венгрию, ясно продемонстрировали принципиальные различия двух подходов к вопросу о взаимоотношениях между социалистическими государствами. В конфликт были вовлечены и другие восточноевропейские страны, однако докладчик сконцентрировался прежде всего на ситуации в албанском политическом руководстве. А. Животич отметил, что советско-югославское противостояние, с одной стороны, отвечало интересам Тираны, последовательно придерживавшейся сталинистских позиций и не желавшей адаптироваться к новой ситуации, сложившейся после XX съезда КПСС. С другой - конфликт между Москвой и Белградом позволил руководству Албанской партии труда развязать в подконтрольных ему СМИ мощную антиюгославскую кампанию, в целом одобренную Кремлем. В то же время советская сторона не могла согласиться с некоторыми способами ведения указанной кампании, ее целями, формами и применявшейся терминологией.

Противоречия между Югославией и Албанией были острее, чем с любой из стран социалистического лагеря. Советскому руководству удалось к середине 1957 г. несколько снизить накал югославско-албанского противостояния, что в целом совпало с кратковременным потеплением советско-югославских отношений. С началом нового витка их обострения осенью 1957 г. в Москве сочли целесообразным активизировать албанский фактор: была, в частности, опубликована брошюра Э. Ходжи с обвинениями Югославии во вмешательстве во внутреннюю политику Албании.

После Суэцкого кризиса 1956 г. советское руководство стремилось наращивать влияние социалистических стран в Азии и Африке. При этом Албании, подчеркивавшей близость традиций и обычаев с арабскими странами, отводилась роль "витрины социализма" в мусульманском мире. Попытки проникновения на Ближний Восток, предпринимаемые Албанией, представляли определенную угрозу позициям Белграда в арабских странах, но, в конечном счете, поколебать авторитет Югославии албанской дипломатии не удалось.

Несмотря на то, что твердая антиюгославская позиция импонировала советскому руководству, оно не исключало возможности компромисса с Белградом в будущем. Уловив настроения Москвы, Болгария, например, значительно уменьшила остроту своей пропагандистской кампании. Под нажимом СССР и албанское руководство немного сбавило тон в полемике с Белградом, но дальше этого дело не пошло.

Жесткость албанской позиции объективно отдаляла Тирану от Москвы и, напротив, сближала с Пекином, занимавшим столь же непримиримую идеологическую позицию. Более того, обретение Албанией нового патрона в лице Китая, выход Албании из восточного блока повысили интерес к стране, изменившей геостратегический расклад сил на Балканах. Руководствуясь национально-государственными интересами, за


3 Президиум ЦК КПСС. 1954 - 1964, т. I. M., 2003, с. 825.

стр. 131

ситуацией в Албании с особым вниманием следили ее многолетняя соперница Греция, а также Италия, видевшая для себя в новых условиях шанс реализовать на территории балканского государства собственные территориальные претензии. Что касается Запада, то режим Ходжи представлялся ему абсолютно неприемлемым и ненадежным с точки зрения какого-либо серьезного политического сотрудничества.

В этих условиях Москва, как подчеркнул А. Животич, не собиралась поддерживать национальную программу Тираны по объединению всех албанцев. Расчет Ходжи на то, что советско-югославские идеологические разногласия смогут гарантировать ему помощь Москвы в переделе границ, не оправдался. Кремль не мог не учитывать возможную реакцию западных держав, опасался нарушения хрупкого баланса сил на Балканах и "эффекта домино" применительно к другим национальным меньшинствам в Европе. Советскому руководству не была безразличной и реакция самой Югославии, которая могла стать важным союзником в условиях "холодной войны". При этом возможный нейтралитет Белграда становился более значительным фактором, чем гипотетическое союзничество.

В докладе А. А. Улуняна (ИВИ РАН) на примере военных доктрин Албании, Румынии и Югославии был предпринят всесторонний анализ коммунистической версии доктрины "надежного сдерживания", сформулированной в конце 60-х - начале 70-х годов XX в. В указанных странах действия государств - участниц Организации Варшавского Договора (ОВД) по подавлению "Пражской весны" в августе 1968 г. вызвали схожую реакцию: руководства Албании, Румынии и Югославии встретили вторжение в суверенную страну с опасением, хотя каждая их этих стран по-особому выстраивала свои отношения с Москвой и руководимым ею Варшавским Договором. Для Албании, продолжавшей до начала сентября 1968 г. формально сохранять свое членство в договоре, но находившейся в состоянии конфронтации с СССР после разрыва по инициативе Москвы дипломатических отношений в 1961 г., было важно обезопасить себя как от гипотетического военного конфликта с соседями - Грецией и Югославией, - так и вероятного нападения со стороны НАТО и ОВД. Югославия, являвшаяся одним из лидеров Движения неприсоединения, стремилась избежать влияния двух противостоящих блоков. Белград исключительно болезненно реагировал на любые жесткие действия сверхдержав на международной арене. Руководство Румынии - члена ОВД - пыталось добиться большей самостоятельности от СССР при определении внутри- и внешнеполитического курса, включая формы и методы участия страны в Варшавском Договоре. Примечательным фактом процесса разработки оборонных доктрин Албании, Румынии и Югославии, подчеркнул докладчик, была его объективная синхронизация с аналогичным явлением в мировой военно-теоретической мысли. Именно поэтому при всех различиях в их международном положении, характере взаимоотношений со сверхдержавами и военно-политическими блоками и имевшимися оборонными возможностями перед ними стояла общая цель выработки адекватной существовавшим условиям военной доктрины, обеспечивавшей защиту национального суверенитета, территориальной целостности и сохранение общественно-политического режима. Базовый принцип доктрины заключался в нанесении агрессору ущерба, несоразмерно большего, нежели ожидаемая им выгода.

Особое внимание руководства Албании, Румынии и Югославии обращали на создание военной инфраструктуры (дороги, укрытия, подземные аэродромы и скально-шахтовые пристани для ВМФ). Военная доктрина была частью оборонной политики трех балканских государств. Одним из важных элементов последней являлся международный аспект: Белград, Бухарест и Тирана рассчитывали на политическую, а в югославском случае - на военную помощь мирового сообщества, которое не только осудило бы агрессора или их коалицию, но и прибегло бы к серьезным шагам, направленным на политическую, экономическую и иную его (их) изоляцию.

Третий, наиболее объемный, блок докладов был посвящен внутриполитическим реалиям 60-х годов в странах Восточной Европы.

стр. 132

Б. Й. Желицки (ИСл РАН) рассмотрел экономическую реформу 1968 г. в Венгрии, ее исторические предпосылки, принципы, ход реализации и основные итоги. Являясь сторонником утверждения о нереформируемости социалистической модели, докладчик отметил, что 60-е годы прошлого столетия, тем не менее, можно считать периодом реформ, хотя ни одна из реформаторских инициатив или начатых в СССР и Восточной Европе реформ не была доведена до конца. Не стала исключением и венгерская реформа хозяйственного механизма (таково было ее официальное название), вызванная сбоями в функционировании общественно-политической системы в стране. В 1953 г. правительство И. Надя начало частичное реформирование экономической и социальной сфер, однако уже в 1955 г. этот процесс был прерван ретроградными силами во главе с лидером Венгерской партии трудящихся М. Ракоши. Следствием острейшего социально-политического кризиса стала революция 1956 г., после подавления которой новое руководство, возглавляемое Я. Кадаром, было вынуждено пойти, по словам докладчика, на "реформоподобные уступки" в социально-экономической сфере. Наиболее ярко они отразились на жизни венгерского села, где кооперирование не предусматривало создание колхозов.

Уже в начале 60-х годов венгерское руководство признало неэффективность советской экономической модели, ориентированной на экстенсивное развитие. Руководство страны задумалось о функциях рынка в народном хозяйстве, целесообразности использования товарно-денежных отношений и стимулировании материальной заинтересованности работников в результатах своего труда. Так возник замысел реформы хозяйственного механизма, нацеленной на изменение системы управления экономикой, на органичное сочетание принципов плановости и элементов рынка.

В соответствии с концепцией реформы народно-хозяйственный план впредь определял только главные цели и направления экономического развития, предприятия обретали финансовую и производственную самостоятельность, система цен и финансово-экономических регуляторов становилась основным рычагом воздействия государства в производственной сфере. Рыночные отношения были включены в систему экономического управления, а ценовая политика была призвана способствовать материальному стимулированию производства.

Однако рассчитанная на 15 лет реформа в Венгрии осталась незавершенной. Вторжение вооруженных сил Варшавского Договора в Чехословакию в 1968 г., скачкообразный рост мировых цен на энергоносители в начале 70-х годов, появление в стране антиреформаторской "рабочей" оппозиции, укрепление позиций консервативных сил в политическом руководстве и удаление со своих постов инициаторов и наиболее ярких реформаторов Р. Нерша, Л. Фехера, М. Тимара, Е. Фока привели к спаду реформы, сопровождавшемуся стремительным ростом внешнеторгового дисбаланса и внешней задолженности. Попытка реанимации реформы на рубеже 70 - 80-х годов в условиях назревавшего нового общественно-политического кризиса уже не дала ожидаемых результатов.

Доклад Т. В. Волокитиной (ИСл РАН) "Болгария - 16-я республика СССР: экономический расчет или политический ход?" был посвящен малоизвестной стороне советско-болгарских отношений - планам и конкретным решениям на высоком уровне о превращении Болгарии в одну из республик СССР, для чего необходимо было добиться экономического и политического слияния двух стран.

После Второй мировой войны в условиях складывания "социалистического лагеря" ключевой постулат марксизма-ленинизма о создании Всемирной советской социалистической республики, отраженный в свое время в документах Коминтерна, оказался невостребованным, однако идея 16-й республики не была забыта. Докладчик предположила, что ее реанимации способствовали серьезные изменения, предпринятые в 1962 - 1963 гг. в деятельности СЭВ по инициативе советского руководства. Уже в июле 1962 г. на пленуме ЦК Болгарской коммунистической партии (БКП) Т. Живков говорил о перспективе "полного органического слияния" экономик стран - членов СЭВ, надо полагать, озвучив намерения советского руководства.

стр. 133

Т. В. Волокитина отметила, что, согласно архивным материалам, впервые болгарская сторона подняла вопрос об экономическом и политическом слиянии с СССР во время заседания в Москве по вопросам СЭВ в июле 1963 г. Развивая в одной из бесед идею Г. Димитрова об осуществлении тесного экономического сотрудничества между Болгарией и СССР, Т. Живков уточнил, что это сотрудничество должно быть настолько тесным, чтобы отвечать целям слияния наций, "к чему мы идем и придем в ходе коммунистического строительства".

31 июля 1963 г. пленум ЦК БКП принял решение обратиться с письмом в ЦК КПСС и советское правительство о необходимости "создания более тесной связи между советской и болгарской экономикой с перспективой их слияния и политического слияния [обеих стран] в дальнейшем". Для этого предлагалось создать при Госплане СССР сектор или отдел планирования экономики Болгарии с учетом кооперирования и специализации прежде всего с Советским Союзом.

После консультаций в Москве в октябре 1963 г. вопрос "О дальнейшем более тесном сближении и слиянии в перспективе Народной Республики Болгарии с Советском Союзом", был вынесен на пленум ЦК БКП 4 декабря 1963 г. Пленум также утвердил письмо-обращение высшего партийного форума к советскому руководству.

Строго засекреченные материалы пленума стали известны болгарской общественности только после крушения в 1989 г. коммунистической власти. Их обнародование вызвало политический скандал. Визит болгарской партийно-правительственной делегации в Москву в феврале 1964 г. и подписание секретного соглашения о создании Межправительственной советско-болгарской комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству - беспрецедентного по замыслу действия и объему функций и полномочий органа - свидетельствовали о создании фактического рабочего органа объединения.

Рассмотрев первые практические мероприятия Межправительственной комиссии и формирование болгарской стороной специальных органов по вопросам двустороннего сотрудничества, Т. В. Волокитина констатировала, что в середине 1964 г. в Болгарии уже существовала и, что важно, действовала специальная структура, призванная осуществлять экономическую интеграцию с Советским Союзом. Трудно сказать, какие конкретные формы и проявления обрела бы эта деятельность в дальнейшем, если бы не отставка Хрущева в октябре 1964 г.

В докладе "Преломление европейского либерализма в югославской действительности 60-х годов XX в." Е. Ю. Гуськова (ИСл РАН) предприняла попытку выявить особенности югославского варианта этого политического течения. В Югославии либерализм 1960-х годов, безусловно, имел свою специфику: он не представлял собой цельной системы взглядов, не опирался на идеи частной собственности, предпринимательства и свободного рынка; либералы не сомневались в роли государства в экономике страны, а лишь стремились к некоторому ее ограничению, не отрицали коммунистическую идеологию, не подвергали сомнению нерушимость власти И. Броз Тито. Приоритетными им представлялись такие ценности, как демократия, свобода самовыражения через средства массовой информации, литературу, культуру, власть права, невмешательство партии в работу политических институтов, модернизация экономики.

Хронологически существование югославского либерализма ограничено серединой 60-х - серединой 70-х годов. Наиболее отчетливо он проявился в Сербии и Словении. В Хорватии же либерализм сравнительно быстро трансформировался в национализм. В Сербии его лидером был М. Никезич, возглавивший в 1968 г. Союз коммунистов Сербии. Сербские либералы связывали будущее развитие с европеизацией страны, демократизацией общества, уменьшением роли партии. Основной принцип словенских либералов - республиканский суверенитет. Идея изменения межнациональных отношений, понимаемая в Словении как отношения между республиками и центром, тяготела к конфедерализму - экономической и финансовой самостоятельности республик, территориальной организации обороны с возможностью для призывников служить в

стр. 134

собственной республике, языковому и иному равноправию в армии, непосредственным связям с республиками без посредничества центра, большей самостоятельности в международных отношениях и в финансовой сфере. Центром притяжения либералов в республике считался С. Кавчич, глава правительства в 1967 - 1972 гг.

С либералами начали расправляться весной 1971 г. В октябре 1972 г. Кавчича обвинили в связях с политической эмиграцией. Начались "идеологические чистки" в республике на всех уровнях.

Либерализм югославского образца, по мнению Е. Ю. Гуськовой, не представлял собой какого-либо единообразного явления во всех республиках. В рамках существующей политической системы наиболее выраженным он был в Сербии, где к власти пришла команда единомышленников, работавшая по пяти основным направлениям: "Современная Сербия", либерализация экономики, отказ от "сербского югославянства" и поворот к собственным нуждам, привлечение способных и профессиональных кадров, сотрудничество с другими республиками. В Словении он проявился в предложениях по демократизации экономики и большей самостоятельности республики. В Македонии либерализм отличался слабостью и спорадичностью, а борьба с ним напоминала скорее идеолого-политическую кампанию в русле укрепления власти И. Броз Тито в условиях готовящейся дефедерализации и децентрализации, а также растущей самостоятельности республик.

Проблематика, поднятая в докладе Е. Ю. Гуськовой, была логически продолжена И. В. Рудневой (ИСл РАН), сосредоточившейся на особенностях трансформации либерализма в Хорватии. Докладчик рассмотрела процесс перерастания идей либерализма в национализм, подвергнув детальному анализу факторы, которые способствовали возникновению, разрастанию и укреплению националистических идей.

В 1960-е годы югославское руководство пыталось определить новые пути экономического и политического развития для преодоления охвативших страну кризисных явлений. Эти поиски, в основе которых лежали идеи либерализации общественной, политической и экономической жизни, создали условия, благодаря которым в Хорватии сложилось и окрепло массовое националистическое движение.

Процессу трансформации, как подчеркнула докладчик, способствовали атмосфера споров и дискуссий по вопросам демократизации страны и расширения прав республик, что выразилось, в частности, в обсуждении роли хорватской нации и в конъюнктурном пересмотре многих положений хорватской истории; расширение прав республик в связи с принятием конституции 1963 г.; завершившийся к концу десятилетия процесс омоложения партийных кадров и приход к руководству Союза коммунистов Хорватии представителей молодого поколения, готовых возглавить хорватское "массовое движение"; неоднозначные результаты экономической реформы, выдвинувшие на повестку дня вопрос о расширении экономической самостоятельности республики; ослабление органов государственной безопасности после ухода из руководства А. Ранковича; наконец, появление возможностей более тесных контактов с хорватской эмиграцией, где бережно сохранялась и развивалась хорватская национальная идея.

В докладе В. В. Марьиной (ИСл РАН) "Советская "оттепель" в зеркале чехословацких документов: Ю. В. Андропов об отставке Н. С. Хрущева" был представлен обзор документов, опубликованных некоторое время назад в Чешской республике М. Рейманом и П. Луняком в книге "Холодная война. 1954 - 1964 гг. Советские документы в чешских архивах"4.

Основной массив включенных в сборник документов касается деятельности СССР на международной арене. В порядке информации они направлялись в Прагу из Москвы чехословацким посольством. Материалы хранились в фонде Архива ЦК Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), ныне переданном в Центральный государственный архив Чешской республики, и представляют собой более или менее


4 Reiman M., Lunak P. Studena valka. 1954 - 1964. Sovetske dokumenty v ceskych archivech. Brno, 2000.

стр. 135

подробные сообщения о зарубежных поездках Н. С. Хрущева и других советских государственных деятелей, записи (в том числе и стенографические) бесед Н. С. Хрущева и А. А. Громыко с президентами США (Д. Эйзенхауэром и Дж. Кеннеди), с политиками других стран: Индии (Дж. Неру), Италии (А. Фанфани), Франции (Ш. де Голлем), Великобритании (Г. Макмилланом) и др. В книгу включены и некоторые документы, вышедшие из-под пера чехословацких политиков и дипломатов и относящиеся к внешней политике Советского Союза. В пражском архиве сохранились в основном оригиналы на русском языке, но некоторые из направленных в Прагу документов обнаружены только в чешском переводе, т.е. в том виде, как они поступали в ЦК КПЧ.

Значительный интерес представляют такие документы, как информация о заседаниях Политического консультативного комитета стран - участниц Варшавского Договора в мае 1958 г. и феврале 1960 г.; материалы совещания первых секретарей ЦК коммунистических партий стран Варшавского Договора в августе 1961 г.; запись беседы чехословацкой делегации с Хрущевым в Москве в июне 1962 г.; запись о встрече Хрущева, Новотного, Ульбрихта и Гомулки в Варшаве в июле 1964 г. На этой последней встрече обсуждался вопрос о созыве очередного совещания представителей коммунистических и рабочих партий. Предполагалось провести его в конце 1965 г. Но этим планам не суждено было сбыться: в октябре 1964 г. на пленуме ЦК КПСС Хрущев был отправлен в отставку.

В. В. Марьина подробно остановилась на связанном с этим событием документе под названием "Письмо посла Чехословакии в СССР О. Павловского А. Новотному о беседе с секретарем ЦК КПСС Ю. Андроповым, касающейся причин отставки Н. С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета министров". Документ свидетельствует, что новое руководство КПСС некоторое время сохраняло курс на информирование своих союзников о важнейших внутри- и внешнеполитических акциях СССР. Из письма чехословацкого посла явствует, что о решениях ЦК КПСС Л. И. Брежневым была информирована также польская делегация. Документ интересен прежде всего сведениями о том, как проходило в СССР обсуждение закрытого письма ЦК КПСС об отставке Хрущева, как партийные организации различных уровней реагировали на случившееся. Представлены и весьма скудные сведения о реакции в Чехословакии на смещение Хрущева. Первый секретарь ЦК КПЧ Новотный, который до этого был в числе тех, кто однозначно поддакивал Хрущеву, теперь безоговорочно одобрил уход последнего с политической сцены. Исходя из того, что сегодня известно о снятии Хрущева, ясно, что официальная версия происшедшего, изложенная Андроповым Павловскому, была лишь частью правды, политическим декорумом отставки, явившейся результатом если не заговора, то сговора его соратников, которым надоели бесконечные импровизации Хрущева, его волюнтаризм, грубость и непредсказуемость.

Встреча Павловского и Андропова состоялась по инициативе последнего 28 октября 1964 г., т.е. через две недели после пленума ЦК КПСС. В изложении чехословацкого посла основная мотивация отставки Хрущева, по словам Андропова, заключалась в необходимости избежать нанесения "дальнейшего ущерба строительству коммунизма", нарастания серьезных трудностей внутри партии,"утраты доверия к партии в массах и постепенной потери авторитета в международном коммунистическом движении". Андропов указал на несбыточность многих раздававшихся Хрущевым обещаний, на волюнтаристские методы реорганизации управления, "от которых люди уже устали", на хвастливые заверения, что в ближайшее время СССР догонит и перегонит Соединенные Штаты Америки, в то время когда "в некоторых местах нет даже хлеба". Это, по оценке Андропова, и обусловило абсолютно спокойную реакцию населения на смещение Хрущева: "Еще лучше, чем ЦК ожидал".

Вместе с тем Андропов заметил, что, будучи реалистом, "полностью осознает то, что могут быть люди, которые не согласны или имеют какие-либо оговорки, но, однако, такие открытые голоса несогласия не были зарегистрированы". В беседе был поднят вопрос и о насаждении Хрущевым нового культа личности, об использовании

стр. 136

с этой целью прессы, кино и других средств массовой информации, о превращении "Правды" в семейную газету и пр.

Павловский, в свою очередь, ознакомил Андропова с оценками смещения Хрущева, данными руководством Чехословакии ("ЦК КПЧ одобрил заявление Президиума [ЦК КПСС] и полностью его поддерживает", особо отметив, что единство взглядов с КПСС остается прочной основой чехословацкой политики, в которой "ничего не изменилось и не изменится"). На вопрос Андропова, "как принимают и понимают люди этот вопрос", посол коротко сообщил, "что многие не понимали способ, каким отставка была проведена... существует... вопрос, что необходимо сделать, чтобы такие явления больше не повторялись". Андропов счел необходимым заявить, что считает способ отставки Хрущева "совершенно нормальным, отвечающим как ленинским нормам партийной жизни, так и создавшейся ситуации", что "нельзя было ждать вплоть до его смерти, а затем выступить с его критикой, поскольку тогда такие действия действительно никто бы не понял".

Отставка Хрущева, подчеркнула докладчик, завершила период, названный позднее "оттепелью" и создавший определенные предпосылки для вызревания в Чехословакии концепции строительства социализма "с человеческим лицом" и развития процессов, приведших к "Пражской весне" 1968 г.

Деятельность М. Джиласа и диссидентское движение в Югославии в 60-е годы -тема доклада А. С. Аникеева (ИСл РАН). Джилас, безусловно, - знаковая фигура, первый диссидент не только в Югославии, но и во всей коммунистической Восточной Европе. Его становление в этом качестве было связано с теоретическими поисками, развернувшимися в югославской компартии на основе критики советского опыта. Эта работа осуществлялась параллельно с формулированием собственной концепции "аутентичного социализма", основанной на марксистско-ленинской классике. К ней были привлечены по инициативе Тито его ближайшие соратники - Э. Кардель, М. Джилас, М. Пьяде, Б. Кидрич и др. Однако Джилас пошел в своей критике большевизма дальше всех. В 1953 г. он опубликовал ряд статей, подвергнув критике в них как сталинскую модель, так и некоторые положения марксизма-ленинизма, и создав тем самым угрозу существованию компартии, ее доктринальным основам и лидирующей позиции в обществе. Он выступил за свободу внутрипартийной дискуссии, допущение фракций и, в перспективе, за формирование второй партии - социал-демократической направленности. Чрезмерный радикализм суждений Джиласа вызвал острую реакцию Тито: в одночасье соратник превратился в "ренегата и предателя" и на внеочередном III пленуме ЦК СКЮ снят со всех административных и партийных постов. После выхода в 1957 г. знаменитой книги "Новый класс", посвященной партийно-государственной номенклатуре, последовал арест и тюремное заключение. Новым арестом и заключением в тюрьму закончилась и публикация на Западе в апреле 1962 г. также ставшей популярной работы "Беседы со Сталиным".

Пример Джиласа в борьбе с однопартийной диктатурой, как указано в докладе, был подхвачен только в середине 60-х годов. Последователем М. Джиласа стал писатель и литературовед М. Михайлов. Считая себя либеральным демократом, Михайлов обратился к критике однопартийного тоталитарного режима. В 1965 г. за книгу "Лето московское. 1964" он был условно осужден по обвинению в намеренном искажении социалистической практики в СССР, чреватом обострением советско-югославских отношений. Весной 1966 г. Михайлов в письме Тито сообщил о намерении создать социал-демократическую партию как легальную альтернативу СКЮ. Но реализации намеченного помешал арест, и планы Михайлова и его соратников не получили дальнейшего развития. Тем не менее, считает Аникеев, можно говорить о постепенном формировании основ диссидентского движения в Югославии. В 1960-е годы у его истоков стояли не только Джилас и Михайлов, но и некоторая часть сербской, хорватской и словенской интеллектуальной элиты, выступавшей в защиту демократических свобод.

стр. 137

На малоизученных демографических проблемах и их социальных проявлениях остановился в своем докладе "Польская "оттепель" и послевоенный беби-бум" В. В. Волобуев (ИСл РАН). После войны Польша длительное время занимала первое место в Европе по приросту населения. Его пик пришелся на 1950 - 1955 гг. В это время в стране осуществлялась программа ускоренной индустриализации по советскому образцу, сопровождавшаяся, с одной стороны, ужесточением политического режима, а с другой - значительным общественным авансом, предоставляемым властью рядовым рабочим. В конце 1960-х годов население Польши достигло 32 млн. 642 тыс. человек, из которых почти половина (47,8%) родились после войны. Средний возраст поляков составлял 27,5 лет, послевоенное поколение достигло совершеннолетия и переступило его. В обществе назрела необходимость смены поколений, но закостенелая система блокировала карьерные амбиции молодежи, прежде всего в партийно-государственном аппарате, где функционеры низшего звена, не имея возможности быстро сделать карьеру, искали возможности потеснить засидевшихся начальников. Начало чистки было лишь делом времени. Предлогом для нее послужила речь В. Гомулки 19 июня 1967 г., в которой партийный лидер, раздраженный позицией поляков в поддержку Израиля в "Шестидневной войне", заявил о наличии в стране "скрытых сионистов" и предложил им покинуть Польшу. К лету 1968 г. из страны выехало около 15 тыс. человек. До сентября 1968 г. только в Варшаве ответственных постов лишились 774 функционера, в том числе 5 министров, 22 замминистра, 133 начальника отдела и их заместителя. В целом волна отставок способствовала обновлению кадров в Польской объединенной рабочей партии. Об этом говорит тот факт, что 82 члена руководящих органов партии не были переизбраны в новый состав ЦК на V съезде партии. Была проведена также чистка в армии, откуда уволили до 2 тыс. офицеров.

В самый разгар антисионистской кампании начались студенческие волнения, охватившие всю Польшу. Возникнув как акции в защиту национальной культуры, они быстро переросли в политические выступления под демократическими лозунгами. Забастовками были охвачены все вузы страны, во многих городах проходили молодежные демонстрации. Интересно, что из 2275 человек, задержанных полицией, студентами являлись всего лишь около 600, зато рабочими - 937, причем, их возраст не превышал 30 лет. По сути, забастовки стали бунтом польской молодежи против косной системы. Спустя два года, в 1970 г., ситуация кардинально изменилась: когда Польшу вновь охватили сильные волнения, локомотивом протестных выступлений стали рабочие, возмущенные резким подорожанием продовольственных товаров в преддверии рождественских праздников, причем наибольшую активность демонстрировала именно рабочая молодежь. Власть признала этот факт, и некоторое время он активно обсуждался в печати. Однако после смены партийного руководства причиной волнений назвали экономические просчеты Гомулки и его окружения.

Несомненно, таковые имели место. Однако, полагает докладчик, их значение не стоит переоценивать. Декабрьская подвижка цен явилась для молодых рабочих таким же импульсом к выступлению, каким для новой партийной поросли стал "антисионистский" призыв Гомулки. Главной же причиной стало отсутствие карьерных перспектив для молодежи в условиях "малой стабилизации" 1960-х годов.

Т. А. Джалилов (РГАНИ) поделился результатами изучения кризисных явлений в Чехословакии в 60-е годы XX в. и реакции на них советского руководства. Отправной точкой для докладчика стало утверждение чехословацкого реформатора 3. Млынаржа, который писал, что политический успех "Пражской весны" был обусловлен встречей и в значительной мере объединением движения общества "снизу" и движения в партии "сверху". Без многолетнего влияния реформаторских настроений в правящих диктаторских структурах это было бы невозможно. Коммунисты-реформаторы в высших эшелонах власти не могли, разумеется, ничего сделать без ведома партийного руководства во главе с Новотным. Поэтому, считает докладчик, представление о временах Новотного как о мрачном царстве сталинизма, в которое только в январе 1968 г. ворвался светлый луч дубчековской реформаторской политики, не соответствует истине.

стр. 138

Некоторые черты режима Новотного в 1964 - 1967 гг. в действительности были аналогичны либеральным проявлениям процесса "кадаризации" 70-х годов. Очевидно, что чехословацкое общество в 60-е годы переживало сложный процесс трансформации, однако до сих пор остается не проясненным серьезный вопрос о воздействии советского фактора на события в Чехословакии, предшествовавшие "Пражской весне".

Т. А. Джалилов констатирует, что в литературе нередко встречается утверждение, что советское руководство "проспало" зарождение "Пражской весны". В качестве примера он ссылается на российского исследователя М. Латыша, считающего, что прибывший в Прагу 8 декабря 1967 г. Брежнев не разобрался в существе разногласий "чехословацких товарищей" и усмотрел главную причину трудностей в том, что "тов. Новотный не знает, что такое коллективное руководство и как общаться с людьми".

Джалилов задался вполне резонным вопросом: как такая "неосведомленность" советского руководства согласуется с представлением об определяющем воздействии "советского фактора" на внутриполитические процессы в странах "социалистического лагеря"? Анализ документов аппарата ЦК КПСС за 1964 - 1967 гг. наглядно показывает: на Старой площади были прекрасно осведомлены о происходящем в ЧССР. Информация стекалась к советским партийным чиновникам по самым различным каналам, начиная с многочисленных документов, направляемых из советского посольства в Праге, из советских государственных учреждений, по роду своей деятельности в той или иной степени контактировавших с чехословацкой стороной, и заканчивая направлявшимися "в доверительном порядке" записками, информационными и прочими материалами чехословацких политиков, деятелей культуры, рядовых граждан. Круг "респондентов" был очень широк: от будущих реформаторов Дубчека, Цисаржа, Шика до будущих консерваторов Биляка и Ленарта.

Из множества мозаичных фрагментов советское руководство могло составить целостную картину нараставшего в ЧССР кризиса. Систематически на протяжении 60-х годов в политических письмах советского посольства в Москву констатировался рост "негативных явлений" в Чехословакии и формулировались предложения по их преодолению. Многие рекомендации были вполне разумными. Проблема заключалась в том, что все инициативы, исходившие от советских дипломатов, строго укладывались в рамки давно сложившейся политико-идеологической системы, как раз в это время переживавшей кризис.

Очевидно, что в рамках советской системы правом на подобные "новаторские политические инициативы" обладал исключительно аппарат ЦК КПСС. И вот здесь, утверждает Т. А. Джалилов, возникает парадоксальная ситуация: если по документам Отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран можно отследить все проявления развивавшегося в стране кризиса, то документы высших инстанций ЦК КПСС - Секретариата и Политбюро - не содержат даже намеков по этому поводу. Аппарат ЦК КПСС тщательно накапливал и обобщал информацию, своевременно поставлял ее "наверх", а те, кому она предназначалась и кто должен был принимать стратегические решения, ее не замечали.

Обратившись к материалам визита румынской партийно-правительственной делегации в Москву осенью 1965 г., Т. А. Покивайлова (ИСл РАН) отметила факторы, приведшие ранее к дистанцированию Румынии от СССР. Изучение на широкой источниковой базе взаимоотношений Москвы и Бухареста, начиная с середины 1950-х годов, позволило докладчику констатировать, что нарастание напряженности в отношениях было отмечено уже после XX съезда КПСС. Поддержав позицию Советского Союза в венгерском кризисе, румынское руководство добилось в 1958 г. вывода советских войск с территории Румынии, что позволило несколько ослабить давление Москвы. В новых условиях Бухарест искусно использовал противоречия в международном рабочем движении, прежде всего разногласия между СССР и Китаем. В условиях конфронтации Запада и Востока румыны заняли особую, отличную от советской, позицию по ряду международных вопросов, включая функционирование ОВД и СЭВ. Иными словами, предпосылки для проведения "особого курса" начали складываться еще при Г. Ге-

стр. 139

оргиу-Деже. Несмотря на попытки Хрущева сместить румынского руководителя, он оказался среди тех немногих лидеров сталинской формации, кому удалось удержаться у власти. Борьба внутри румынской компартии завершилась победой Георгиу-Дежа и его сторонников. После его смерти (1965 г.) Н. Чаушеску не только унаследовал, но и развил курс своего предшественника, в частности приложил руку к формированию концепции "национального коммунизма", которая, хотя и не вызывала в Москве, как прежде, категорического отторжения, но все же воспринималась с известной настороженностью. В этой непростой обстановке и протекал визит румынской делегации, прибывшей в советскую столицу 3 сентября 1965 г.

Опираясь на опубликованную румынскими коллегами стенограмму встречи (советские записи все еще находятся на особом режиме хранения), Т. А. Покивайлова отметила широкий диапазон обсуждавшихся экономических, внешнеполитических, военных и иных проблем.

Среди них подробно был рассмотрен по инициативе румынской стороны и вопрос о румынском золоте.

Одной из болевых точек в системе межнациональных отношений на Балканах -проблеме Косово - был посвящен доклад А. И. Филимоновой (ИСл РАН). Косовский "гордиев узел" начал завязываться к окончанию Второй мировой войны. В период послевоенного восстановления этот край вступил со всем комплексом нерешенных ранее проблем. Влияние коммунистов было здесь слабым, и их власть рассматривалась как временная; народно-освободительная борьба не затронула широкие народные массы; на территории Косово и Метохии (КиМ) царила анархия. Предстояло решить аграрный вопрос, вопрос языка и его употребления в органах власти, национальной атрибутики, в частности флага, амнистии для албанцев. Но главной проблемой оставались наличие в крае албанских банд и вооруженного населения. В Албании после разрыва отношений с Югославией проводилась политика денационализации неалбанского населения. Тем самым был нанесен удар по статусу сербского нацменьшинства, насчитывавшего примерно 100 тыс. человек. Албания оставалась единственной страной Восточной Европы, в которой до 1989 г. при переписи населения отсутствовала графа о национальной принадлежности. В 1960 - 1970-х годах власти приняли специальные декреты, по которым каждый гражданин был обязан заменить имена своим детям на современные революционные или иллирские имена (1966 г.); названия населенных пунктов, в которых проживали сербы, черногорцы или македонцы, должны были получить албанское звучание (1975 г.).

В Косово после войны стало набирать силу албанское национальное движение. Основным лозунгом для сербской и албанской сторон стал призыв "кровь и земля": в битве за Косово не могло быть проигравших. Эта битва предполагала обеспечение собственных территориальных прав и проходила в два этапа. На первом, непосредственно после войны, развернулись репрессии сербско-черногорских кадров против албанских, на втором, после перехода власти в 1966 г. к албанскому большинству, началось изгнание сербов и черногорцев. В это время интенсивно осуществлялась организация политического сопротивления албанцев КиМ: возникли "Антиревизионистское революционное движение", "Национальное движение за присоединение Косово и Метохии к Албании", "Марксистская албанская партия". Произошли серьезные изменения и в политической системе Югославии. VIII съезд СКЮ в декабре 1965 г. изменил государственную и национальную политику партии: появились признаки поворота в сторону конфедерации. После падения Ранковича и кадровых перестановок Тито в органах госбезопасности страны властный "корабль" дал крен в албанскую сторону. Высшие посты в партии, полиции, судопроизводстве и местных органах власти заняли албанцы. Председателем Краевого комитета Союза коммунистов Сербии (СКС) в Косово и Метохии стал Вели Дева. Начались репрессии, но теперь в отношении сербов и черногорцев, статус которых стал сводиться к статусу нацменьшинства. Два года процесс развивался при полном молчании сербской общественности и государственного руководства. Только в начале 1968 г. заговорили о последствиях "новой национальной

стр. 140

политики в КиМ". В мае на заседании ЦК СКС Й. Марьянович и Д. Чосич впервые охарактеризовали положение в КиМ, указав на отъезд сербской и черногорской интеллигенции, систематическое вытеснение с руководящих постов сербов и черногорцев; несоблюдение законности; оскорбления по национальному признаку; игнорирование партийными органами в КиМ шовинистических настроений и националистического психоза среди лиц албанской национальности, а также ирредентистских и сепаратистских настроений; сведение вопроса к вербальной симметрии (в ответ на тезисы о сербском национализме звучит политическая фразеология об албанском национализме). Однако тогда в стране уже шел процесс смены общественно-политической модели, антиюгославянская волна становилась все мощнее и неудержимее. В начале 1968 г. в республиках/краях начали формироваться органы, в компетенцию которых входили международные отношения. В 1968 - 1969 гг. прокатилась волна студенческих демонстраций под лозунгами "Косово - Республика!". В результате албанцы в Косово получили автономию, включая право образования на национальном языке. В ноябре название края было изменено на Социалистический автономный край Косово (Метохия - церковное владение - было убрано из названия). После принятия поправок к конституции края Косово получило статус федеративной единицы, фактически превратившись в автономную республику. Албанская сторона отказалась от права наций на самоопределение: Вели Дева выдвинул тезис о том, что "автономия Косово создана на основе воли населения, а не на принципе самоопределения наций". Таким образом, констатировала докладчик, во второй половине 1960-х годов албанское национальное движение прошло фазу национальной и политической консолидации и приобрело отчетливый сепаратистский характер. С этого момента начался процесс "албанизации" Косово в политической, административной и культурной сферах.

Четвертый блок докладов включал выступления, посвященные осмыслению феномена 1960-х годов с позиций литературоведения и культурологии.

Ю. П. Гусев (ИСл РАН) в докладе об особенностях литературного процесса в Венгрии в 1960-е годы, подчеркнул, что "оттепель" стала временем небывалого подъема венгерской литературы, переосмысления наиболее актуальных и злободневных сторон общественной жизни, предлагавшихся властью постулатов. Э. Фейеш в знаменитом романе "Кладбище железного лома" перечеркнул один из основных тезисов, на которых строилась идеология социализма - рабочий класс как движущая сила новой истории. Т. Череш в романе "Холодные дни" трезво, без лжи и умолчания взглянул на Вторую мировую войну и место Венгрии в ней, которое во многом предопределило и послевоенную историю Венгрии. Но дальше всех пошел в этом направлении Ф. Шанта. В повести "Предатель" он поднял огромной важности проблему о месте и роли идеологии в жизни человека. Проанализировав это произведение, докладчик отметил тяготение идеологии к догматизму и очевидную ее нестабильность; способность идеологии менять свой "знак", превращаться в свою противоположность. Одна лишь черта остается ее постоянным признаком - агрессивность. Возможно, именно этот критерий и отличает идеологию от миросозерцания. Идеология стремится к максимальному господству. Шанта высказывает эту мысль четко и недвусмысленно. Так же четко он говорит о противостоянии любой идеологии жизни, той естественной, здоровой, сущностной жизни, которую в повести "Предатель" представляет крестьянин.

На особенностях творчества чешского писателя В. Парала в 1960-е годы остановился Д. К. Поляков (ИСл РАН). Произведения этого автора, популярность которого пришлась именно на годы "оттепели", нередко рассматривались как новая разновидность "производственного романа". Однако они не вписывались в каноны этого жанра, более того, как бы его "перелицовывали": на место характерного для социалистического реализма внимания к истории борьбы рабочего класса, к исключительным ситуациям, связанным с социалистическими преобразованиями, приходит интерес к частной жизни персонажей.

В докладе "Парадоксальное и драматическое время: личный опыт" Н. М. Куренная (ИСл РАН) отметила многообразие характеристик рассматриваемого десятилетия: его

стр. 141

называют романтическим, противоречивым, весной столетия, временем массовых ожиданий и массового гипноза, что свидетельствует о действительно непреувеличенном значении этого периода в мировой истории XX в., его пассионарном характере. Импульсы, идущие от событий и открытий, совершенных в эти годы, будут еще долго ощущаться. Исключительно важное значение имеет изучение духовной атмосферы и повседневности тех лет, которые были не менее интересными и драматическими, чем политическая и экономическая составляющие.

Реакция советского общества, как и бывших социалистических стран, на научно-технические открытия, политические и экономические изменения, социальные и творческие переходы были далеко не одинаковыми, но ощущение надежды все же было всеобщим, оно питало эти общества, способствовало возникновению особого духовного климата. Результатом этого стали достижения в различных областях человеческой деятельности от науки и техники до литературы и искусства. И, что характерно, это происходило повсеместно.

Итоги конференции подвела от имени организаторов Т. В. Волокитина, подчеркнувшая важность осмысления на современном этапе исторических событий прошлого и всестороннего анализа "оттепели" и ее воздействия на страны советской сферы влияния. Волокитина отметила, что в очевидный в наши дни прирост конкретного эмпирического знания конференция, несомненно, внесет свой вклад. Успех работы может быть обеспечен творческим сотрудничеством ученых-обществоведов и архивистов через насыщение исследований новыми архивными материалами, позволяющими создать стереоскопическую картину событий прошлого, лишить заинтересованные силы возможности конъюнктурных подходов к нашему социалистическому прошлому. Изучение "непростых 60-х" будет продолжено, как будет продолжаться и сотрудничество Института славяноведения РАН с коллегами из других научных институтов, вузов и организаций.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/НЕПРОСТЫЕ-60-е-ЭКОНОМИКА-ПОЛИТИКА-КУЛЬТУРА-СССР-И-ВОСТОЧНОЙ-ЕВРОПЫ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

НЕПРОСТЫЕ 60-е... ЭКОНОМИКА, ПОЛИТИКА, КУЛЬТУРА СССР И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 10.02.2020. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/НЕПРОСТЫЕ-60-е-ЭКОНОМИКА-ПОЛИТИКА-КУЛЬТУРА-СССР-И-ВОСТОЧНОЙ-ЕВРОПЫ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
267 просмотров рейтинг
10.02.2020 (1509 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

НЕПРОСТЫЕ 60-е... ЭКОНОМИКА, ПОЛИТИКА, КУЛЬТУРА СССР И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android