Libmonster ID: BY-2015

Из Аккры "Батанга" направлялась в Калабар, где Мэри остановилась в доме губернатора сэра Макдональда. Чета Макдональдов пригласила Мэри посетить с ними остров Фернандо-По (с 1973 года - Биоко, Экваториальная Гвинея). С моря остров казался в солнечный день огромной горой из аметистов. Из порта Кларенса (ныне Малабо) Мэри и Макдональды направлялись в небольшой городок Базиль, где располагалась резиденция испанского губернатора Фернандо-По. Интересно, что между Кларенсом и Базилем существовала телефонная связь, которая уже тогда, в 1895 году, исправно работала, - факт тем более удивительный, что до сих пор в Западной Африке телефоны зачастую служат лишь декорацией.

Губернатор Фернандо-По специально распорядился построить дорогу вдоль телефонной линии - чтобы листья и ветки с деревьев не падали на провода и не обрывали линию. Правда, наличие дороги позволяло местным жителям добираться до проводов, куски которых они отрезали для себя, справедливо полагая, что в хозяйстве все сгодится. В общем, линия была предметом не только постоянной заботы губернатора, но и его гордости.

Кроме губернатора и его окружения на острове сосредоточился невероятно большой контингент католических священников - 54 человека.

Мэри же больше всего интересовалась коренными обитателями Фернандо-По - народом буби. В то время и сам остров, и его обитатели были почти белым пятном на этногеографической карте мира. Правда, англичане Т. Хатчинсон и Р. Бертон провели его фрагментарное исследование, но единственным реальным предшественником Мэри был немецкий антрополог Оскар Бауман, посвятивший острову одну из своих книг.

В "Путешествиях" Мэри дает тщательное описание географического положения, климата, флоры и фауны острова, а также его короткую историю как владения сначала Англии, а затем Испании. Но ее главные научные интересы лежали в этнографической области, и во время короткого пребывания на Фернандо-По Мэри проделала колоссальную работу, оставив мало что в жизни и культуре буби без внимания. Двадцать страниц описания этого народа стали своего рода моделью этнографического исследования малоизвестной этнической группы.

Буби были особенно удобным материалом, так как они жили в местах своего исконного поселения, обособленно от белых, спокойно, но категорически отвергая европейские ценности, вяло навязываемые им католическими священниками. Буби проживали в нескольких маленьких деревушках, разбросанных по острову, где Мэри могла изучать их жизнь путем простого наблюдения. Она описывает их физический облик, одежду, украшения, окраску тела и татуировку на лице, деревянные, покрытые тростником дома, каменные орудия труда при отсутствии железных предметов, ракушки, служившие деньгами, хозяйство, основанное на охоте и рыболовстве больше, чем на земледелии,


Окончание. Начало см. "Азия и Африка сегодня", 2001, N 9, 10.

стр. 51


гончарные изделия и различные музыкальные инструменты.

Мэри изучала тайные общества, ритуалы инициации и верования буби. Так, африканцы верили, что они вышли из кратера вулкана на вершине пика Кларенса, который оставался пристанищем главного духа - О Васса. Главный шаман по имени Мока одновременно был королем всех буби, причем на него запрещалось смотреть не только белым, но и черным инородцам. Правда, Мэри встречалась с королем и даже разговаривала с ним, может быть, глядя в сторону, этого она не уточняет. Буби же считали всех белых людей рыбами, которые, правда, могли некоторое время находиться на земле, но потом все равно садились на свои корабли и уплывали за горизонт. И действительно, скоро Мэри и Макдональды погрузились на "Батангу" и отплыли назад - в Калабар.

О своем пребывании в Калабаре Мэри писала как о времени, в основном занятом ловлей рыбы и насекомых. Правда, она собрала много этнографического материала о народностях, населяющих Калабар, - игбо, ибибио и эфик. Как и большинство исследователей, Мэри выбрала для себя изучение одной из них - фанг. Правда, это было позже. А пока Мэри совершала пешие и водные "прогулки" в деревни неподалеку от Калабара. Во время одной из таких прогулок на каноэ она повстречалась с крокодилами, в другой раз - с гиппопотамами. В отличие от крокодилов, гиппопотамы были в основном робкими созданиями и, как показалось Мэри, туповато-медлительными. Не раз ей приходилось колоть их своим зонтиком, чтобы они убрались с водного пути.

Однажды, когда Мэри ночевала в деревне, утром ее разбудили ужасный рев и грохот, а хижина, в которой она находилась, стала трястись и раскачиваться. Оказалось, что огромный гиппопотам запутался в рыболовных сетях и в ужасе начал метаться по берегу, круша все на своем пути. Местные жители рассказывали Мэри, что гиппопотамы часто выходят из воды и поедают их урожай, а поскольку желудок у них "о-го-го!", от урожая остаются жалкие крохи. "Представьте себе огромный фургон в истерике", -примерно так Мэри описывала сцену с разнервничавшимся животным.

Во время пребывания в Калабаре Мэри познакомилась с одной, или, можно сказать, с еще одной необыкновенной женщиной - миссионером шотландской пресвитерианской церкви Мэри Слэссор, которая провела на Берегу больше 20 лет, причем большую часть этого времени - в маленькой деревушке Экенге на берегу реки Кросс в нескольких километрах к северу от Калабара. Она отправилась в путь к своей тезке сначала на каноэ, потом пешком, и очутилась на месте в разгар очередной "истории с близнецами". Едва ли не главным достижением Слэссор было ослабление обычая умертвления близнецов. Происхождение этого обычая оставалось неясным, но местные жители верили, что когда рождаются близнецы, один из них является ребенком дьявола, или злого духа, а поскольку определить, кто именно, было невозможно, убивали обоих младенцев, а нередко заодно и их мать.

Мэри Кингсли появилась на тропинке как раз в тот момент, когда ее тезка забирала у несчастной матери корзинку с детьми. А вдали уже показалась процессия односельчан.

Женщины успели добежать до миссии. Видимо, шотландка пользовалась большим авторитетом, потому что на территории миссии ни ее, ни детей никто трогать не осмеливался. Так образовалась своего рода колония из двойняшек разных возрастов, которых даже по прошествии времени страшно было отправлять назад в деревню. Мэри Слэссор учила их азбуке и разным полезным вещам.

Тезки мгновенно нашли общий язык. Вместо сильной и даже грубой женщины, какой Кингсли представляла себе миссионерку, столько лет прожившую среди "дикарей", она увидела мягкую, добрую женщину, которая выглядела значительно моложе своих 46 лет и вообще казалась мальчишкой с коротко остриженными рыжеватыми волосами, в свободной хлопчатобумажной одежде и парусиновых башмаках. Она жила в построенной из глины и тростника хижине, питалась только местной пищей, за исключением чая, который пару раз в год покупала в Калабаре. Месяцами, если не годами, миссионерка не видела белых людей.

Она оказывала огромное влияние на жизнь местных людей, которые ее называли Ика Кпакпро Ово -Мать всех людей. Но сама миссионерка, может быть, была "обращена" в их веру даже больше, чем ее подопечные в христианство. Больше всего понравилось Мэри, что Слэссор не навязывала свою религию. Она делала это мягко и деликатно, больше заботясь о здоровье африканцев. Миссионерка знала местные языки, характер мышления африканцев, их заботы. Понимавший ценность Мэри Слэссор сэр Макдональд в конце концов убедил ее занять пост вице-консула в районе Окойонг. Она стала первой женщиной во всей Британской империи, назначенной на такой пост.

Мэри Кингсли провела в Экенге несколько дней, которые для женщин, так близких по духу, пролетели как мгновение. Многое из того, что Кингсли узнала о людях, населявших бассейн реки Кросс, она узнала от миссионерки.

В одном из писем домой шотландка так описывала Мэри: "Рассказать о пребывании здесь мисс Кингсли, это все равно, что описать вам запах лесного аромата или солнечный зайчик на реке. Ее индивидуальность, обаяние, манера разговора, содержащего юмор, неожиданное веселье, и в то же время глубокая серьезность, сделали так, что невозможно забыть красоту дней, в которые она была здесь".

Мэри Кингсли уважала веру других и никогда не позволяла себе насмешки. Однажды тезки стояли перед огромным деревом, которое местные считали священным, и Мэри Кингсли сказала: "Я не удивляюсь тому, что они поклоняются такому великолепию". "Как это отличалось, - писала Мэри Слэссор, - от высказываний тех путешественников, которые могли потрогать палкой или рукой священную для африканца вещь, а то и унести ее кусочек или целиком в качестве сувенира..."

Мэри признавала духовную власть природы. Эту власть она ощущала в океане, джунглях, реках. Самые сильные пассажи в ее книгах посвящены природе. "Я принадлежу не к человеческому миру. Мой народ - это мангровые болота, реки, море..." Будучи среди "своих", она чувствовала себя нужной и защищенной. Это не значит, что все ее описания природы содержат духовный подтекст, но иногда это действительно так. В "Путешествиях", например, она рассказывает о ночи на реке Огове, о том, как она любовалась вершиной горы Сьерра-дель-Кристал в лунном свете, кольцами серебряного тумана, лениво ползущего по долине, пенящейся, "летящей" водой, брызгами, рассыпающимися в темноте мириа-

стр. 52


дами светлячков... "Я стояла, прислонившись спиной к скале. Я чувствовала, что теряю человеческую индивидуальность, человеческий опыт с его беспокойством и сомнениями и становлюсь частью атмосферы". Соприкасаясь с природой, она испытывала чувство свободы от материального мира. И это чувство духовной свободы контрастировало с узкими догмами, которые проповедовались миссионерами.

В середине мая начавшиеся дожди стали мешать Мэри проводить исследования, и она решила двинуться на юг - во Французское Конго. Для этого сначала нужно было отправиться на север, в Лагос, чтобы там погрузиться на судно, следующее на юго-запад. Пересадка в Лагосской бухте происходила так: пассажира на стуле спускали на небольшой баркас под названием "Эко", который уже был набит людьми, дожидавшимися нужного судна. "Эко" был в ужасном состоянии, по нему шныряли крысы, многие пассажиры казались больными. Баркас страшно скрипел, солнце нещадно палило, больные стонали, крысы скреблись... Судно прибыло только на другой день в два часа дня. На него поднимались уже по веревочной лестнице. Наконец, 20 мая оно пришвартовалось в порту Гласе неподалеку от Либревиля.

Дальше Мэри планировала передвигаться как агент торговой фирмы "Хэттон и Куксон". Из Либревиля Мэри сделала первую вылазку в "зону обитания" фанг - главного предмета ее исследования. Дома фанг были построены из кусков коры, привязанных к палкам, и очень отличались от хижин из бамбука и глины, которые она видела в Кала-баре. Жилища были выстроены вдоль широкой улицы, в центре которой стоял огромный барабан, разрисованный белой, черной, красной и коричневой красками, с куском недубленой кожи поверху и парой "говорящих" барабанов по бокам.

Мэри быстро научилась простым фразам на языке фанг и вскоре уже могла разговаривать с жителями или охотниками в лесу. Они так привыкли к Мэри, что стали оставлять для нее особенно примечательные, на их взгляд, экземпляры зверушек, ящериц, насекомых и т.д.

После двух недель, проведенных в Либревиле и Глассе, 5 июня Мэри отправилась в глубь континента на небольшом пароходе "Мове". Как обычно, она была единственной женщиной на борту. К полудню они пересекли экватор и наконец достигли Огове - широкой коричневой реки, более тысячи километров длиной. День закончился созерцанием величественного пейзажа: за отмелью серовато-коричневого цвета поднималась луна - огромный темно- красный шар, отражающийся в масляно поблескивающей воде. Прямо за кормой солнце садилось в туманный красный круг, и когда он уходил из поля зрения, на воде оставались золотые, рубиновые и изумрудные блики...

Путешествие из устья Огове до города Ламбарене - около 200 километров в глубь континента - заняло два дня. Этот район Огове был почти не тронут человеческой деятельностью, а основное его население составляли малярийные москиты. "Может быть, и неправильно называть ее симфонией, но я не знаю слова, более подходящего для описания Огове. Это жизнь, полная красоты и страсти, как любая из симфоний Бетховена, в которых мелодии меняются, пересекаются и опять возвращаются".

К вечеру 7 июня они достигли Ламбарене, который стал знаменитым два десятка лет позже благодаря основанному здесь госпиталю Альберта Швейцера. Пробыв в Ламбарене две недели, Мэри отправилась вверх по Огове в местечко Нджале и дальше - в Талагугу, где остановилась во французской евангелической миссии.

Здесь Мэри удалось заметно пополнить коллекцию змей для Музея естествознания. Среди экземпляров, которые ей удалось добыть, были и зелено- голубые змейки, и темно-зеленые с треугольными головами, и черные кобры, и удавы. С "охоты" она всегда возвращалась "обезумевшей от страха, но с одной- двумя рептилиями в бутыл-

стр. 53


ках". Скоро она стала настоящим мастером по ловле змей "на палку". "Только следите за ее головкой, это самая опасная часть, а то, что она обвивает вашу руку, не имеет значения".

В Талагуге она собрала и большую коллекцию рыб. Сначала она покупала рыбу в деревне, но вскоре стала ловить ее сама, по мере того, как все лучше и лучше управляла каноэ по быстрому течению Огове. Это уже было не стоячее болото, к которому она привыкла в Калабаре.

По мере освоения каноэ Мэри стала уплывать все дальше и дальше от Талагуги. Но первое дальнее путешествие она совершила все-таки не одна, а в компании нескольких новых приятелей из племени азумба, отправившихся за слоновой костью. Они договорились, что азумба оставят ее в прибрежной деревушке, где она сможет заняться торговлей, а заодно получить и какую-нибудь полезную для нее информацию, а на обратном пути заберут ее. Все шло хорошо, пока у Мэри было с собой много товаров, но запасы иссякали, а азумба все не возвращались, и она уже начала волноваться, потому что слышала, что местные жители иногда убивали "пустых" торговцев, забирая вымененные ими на товары кость и смолу. Мэри с нетерпением ждала своих друзей. Когда товары кончились, чтобы интерес к ней не иссяк, она стала продавать собственные вещи. Забавно было наблюдать, как африканки расхаживали по деревне в хлопчатобумажных и шелковых белых блузках, не сходившихся на груди и расползавшихся на спине и по бокам, что, впрочем, совершенно не смущало их новых обладательниц. К счастью, к тому моменту, когда у Мэри оставалось только то, что было надето на ней самой, появились азумба.

Умение управлять каноэ было очень полезным для Мэри. Прежде всего, это давало ей мобильность и независимость. Она полюбила каноэ в любую погоду и время суток, но особенно ночью, при лунном свете. Иногда она проплывала мимо деревень специально, чтобы посмотреть, как их обитатели танцуют вокруг костра, послушать их тягучее пение и бой барабанов.

В одно из писем к Гюнтеру Мэри вложила маленькую белую лилию, сорванную на берегу Огове. И сейчас этот засохший цветок можно увидеть в Музее естествознания в Кенсинггоне.

Ранним утром 22 июля в сопровождении нескольких проводников Мэри отправилась в район, куда она давно мечтала попасть - в долину реки Рамбуйе, - место компактного проживания фанг. К вечеру следующего дня они достигли "прелестного, меланхолического" озера Нкови, посреди которого на острове располагалась деревня Мбетта, где Мэри собиралась провести несколько дней. Естественно, жители - "коричневая масса полностью обнаженных людей" - сбежались к берегу поприветствовать и поглазеть на прибывших. Причем группа "приветствовавших" была вооружена до зубов - со всех сторон сверкали ножи, мачете и другое холодное оружие. Однако, увидев небольшую и невооруженную группу людей, окружавших странную белую женщину, фанг успокоились, и вскоре Мери уже "растворилась в коричневой массе".

На этом острове Мэри получила фанг, что называется, в чистом виде - не испорченными миссионерским влиянием. Наконец она могла полностью удовлетворить свое стремление сделать фанг ее собственным предметом исследования. Они были интересны для Мэри не только благодаря их историческому прошлому воинов, завоевавших и ассимилировавших галоа, бакота и нкони. Но фанг были еще и искусными мастерами по металлу, удачливыми торговцами слоновой костью, умелыми возделывателями кассавы, плантейна и арахиса. Они отказались от передачи власти по наследству и избирали своих вождей и военачальников за их способности и талант. Их верования были связаны с культом предков, а их тайные общества успешно противостояли влиянию миссионеров. В отличие от большинства этнических групп, фанг даже чеканили собственную металлическую монету, которая называлась бикеи.

В "Путешествиях" Мэри подробно описывает ремесла фанг: гончарное дело, плетение корзин и сетей, ткачество и работы по металлу. Она рисует картины удивительного равенства полов в семейной жизни фанг. Муж у фанг - образец мужской привлекательности: сильный, красивый и добрый. С одинаковым изяществом он отражает нападение врага и дикого зверя, собирает хворост, пасет коз и нянчит детей, а по вечерам вместе с женщинами плетет корзины, развлекая их веселым разговором. Мэри была в полном

стр. 54


смысле слова влюблена в фанг:

"Надо мной много шутили по поводу моего обожания этого народа. Но они действительно по-настоящему смелые, и им можно довериться... Они прекрасны. У них светло-бронзовый цвет кожи, многие мужчины отращивают бороды... Они высокого роста... Их ум ясный и подвижный... Если вы побывали среди них, вы их уже ни с кем не спутаете. Они сильно отличаются от медлительных обитателей побережья. Фанг полны огня, темперамента и сообразительности". Похоже, Мэри не отказалась бы даже стать одним из фанг.

Как-то вечером Мэри, обойдя за день значительную часть острова и искупавшись в реке неподалеку от пятерки молодых гиппопотамов, наконец, забралась в отведенную ей хижину и устроилась на ночлег. Подняв глаза к потолку, она увидела подвешенную там корзину, от которой шел неприятный запах. Не сумев побороть любопытство, она забралась на постель и, дотянувшись, сняла корзинку. В ней оказались... копченая человеческая рука, три больших пальца, четыре глаза, два уха и некоторые "другие части человеческого тела". Уж не были ли фанг каннибалами? При всей ее любви к африканским обычаям, каннибализм не входил в их число. До нее доходили слухи о том, что некоторых чужаков, попадавших на территорию фанг, убивали, отрезали различные части тела и коптили. Да и слово "убить" на языке фанг означает то же, что и "съесть".

Мэри так и не удалось выяснить окончательно, были ли фанг людоедами. Все рассказы об их каннибализме приходили из вторых рук, сами же они объясняли наличие всяких неприятных предметов различными культами. Но... у них не было ни рабов, ни военнопленных.

Что же касается той корзины, то Мэри повесила ее на место и благополучно легла спать.

В мае Мэри вернулась в Гласе. Здесь у нее были время и возможности сделать первые наброски для той части будущей книги, которые посвящались культам и верованиям. Толчком к этому послужило и ее знакомство с Робертом Нассау, автором популярной тогда в оксфордско-кембриджских кругах книги "Фетишизм в Западной Африке", находившимся в то время в Глассе. Вечера они проводили в обсуждении деталей различных ритуалов и обрядов, колдовства и тайных обществ. Им самим стало казаться, что буквально во всем - в деревьях и реках, небе и тени, отбрасываемой каким-нибудь предметом, и даже в каноэ соседа обитает какой-нибудь дух. Находиться в Западной Африке означало жить и царстве духов, в мире, где границы между живым и мертвым, материальным и эфирным были неопределенными, расплывчатыми. Но это был мир, в котором Мэри и Нассау чувствовали себя как дома.

Мэри сравнивала свое увлечение фетишизмом с затянувшейся болезнью и потенциально смертельной инфекцией. "Обаяние африканского мышления так же захватывает вашу душу, как малярия - тело". Фетиш не был предметом поклонения раз в неделю или пять раз в день, он влиял постоянно на повседневную жизнь.

В середине сентября Мэри отправилась в Камерун, куда ее влекла старая мечта взобраться на Мунго Мах Любех, или "Трон Грома", то есть гору Камерун. Уже в четвертый или пятый раз Мэри любовалась с моря этой громадиной, возвышающейся более чем на четыре тысячи метров и уходящей вершиной в облака. Конечно, Мэри понимала, что это не ее дело - карабкаться по горам. Но гора постоянно влекла ее, и она просто не могла устоять. К тому времени на вершине Мунго побывало 28 человек, из которых каждый третий был англичанином, и все были мужчинами. И каждый третий поднимался по более пологому южному склону. Мэри же, которая не искала легких дорог, поднималась по более крутой северной стороне. Подъем был не из легких: солнце слепило глаза, его лучи, отражавшиеся от скал, и вовсе кололи глаза острыми иголками, сильный ледяной ветер пронизывал до костей, периодически начинался дождь, который делал острые выступы в скалах еще и скользкими, а если учесть, что у Мэри не было никакого специального снаряжения и была она все в той же длинной юбке, которая при подъеме превратилась в лохмотья, а за спиной болтался мешок с едой, водой и британским флагом... В общем, вершины она достигла. Видимо, упорству такого уровня удача просто не может не сопутствовать.

Ну, а на вершине все тяготы пути были более чем компенсированы ошеломляющим видом. Далеко внизу Атлантический океан простирался матово поблескивающим шелком, а мангровые болота, протянувшиеся вдоль побережья, раскинулись как огромный ковер цвета спелой сливы. К подошве горы прилепился живописный городок Буэа, а рядом с Мэри проплывали разноцветные в сиянии радуги облака, а сама радуга одним концом уходила по ту сторону кратера, венчавшего вершину Мунго, а другим - в океан прямо рядом с островом Фернандо-По, как бы объединяя две горные вершины - Камерун и Кларенс.

"Это было как волшебное видение, и оно держало меня застывшей и очарованной, пока я стояла, трепеща, на скале с белым облачком вокруг колен и пока в мою рассеянную душу не пришло напоминание о том, что, кроме всего этого, существует еще и реальный мир, в который придется возвращаться. И я, как муравей, вдруг оставшийся один во всей вселенной, стала искать дорогу назад".

Потом были еще путешествия по Рио-дель-Рей, на острова Амбас и Бобиа, но накопленный материал требовал обобщения, "экспонаты" в бутылках нуждались в специальных условиях, гардероб - в пополнении, и Мэри начала собираться в Англию, чтобы потом как можно скорее вернуться опять "домой", на Берег.

В середине ноября она отплыла из Калабара на пароходе "Бакана". Багаж был огромным: десятки бутылей, бутылок и бутылочек с рыбой, рептилиями и насекомыми (надо сказать, что она заметно пополнила "африканскую коллекцию" Музея естествознания - три новых вида рыб даже были названы в ее честь; кроме того, она привезла 16 модификаций уже известных форм рыб, а также змею и ящерицу, экземпляров которых Музей дожидался 10 лет), упаковок с амулетами, раковинами и засушенными растениями, деревянными фигурками, тканями, корзинами и музыкальными инструментами, кожаными и металлическими изделиями, груды дневников с записями и зарисовками. А на вершине всего этого - огромная живая ящерица и маленькая обезьянка для лондонского зоопарка.

Во время остановки в Сьерра-Леоне Мэри узнала, что стала весьма популярной фигурой и что репортажи о ее путешествии, написанные на основании слухов и рассказов очевидцев, уже начали появляться в английской печати. И действительно, когда 30 ноября 1895 года, в промозглый серый день, "Бакана" пришвартовалась в Ливерпульском порту, на причале

стр. 55


Мэри уже поджидали журналисты с блокнотами и фотокамерами в руках.

"Таймс", "Дейли Телеграф", "Спектейтор" и другие газеты начали наперебой описывать "круиз на яхте к берегам Африки", причем часто это выглядело столь нелепо, что вынуждало Мэри давать опровержения в тех же газетах. Но вся эта журналистская суета сыграла и свою положительную роль: Мэри Кингсли стала популярной фигурой. Она стала вхожа в круги "высокой политики", ее стали приглашать для публичных выступлений перед членами научных обществ, различных организаций и клубов, печатные издания давали "зеленую улицу" всему, что выходило из-под ее пера.

Как же Мэри чувствовала себя в новом качестве знаменитости? Неоднозначно. Ее тяготили бесконечные чаепития, обеды и ужины в домах британской научной и политической элиты, приемы во дворцах лондонской скучающей аристократии, от которых она не всегда могла отказаться, не нарушив приличий. Она чувствовала себя неуютно на этих "мероприятиях", куда неизменно появлялась в черных платьях одного и того же устаревшего фасона и выглядела старомодно на фоне роскошно одетой блестящей публики. О чем, кстати, не могли не болтать злые языки и не могли не писать завистники, одной из которых была, например, известная и талантливая корреспондентка "Таймс", будущая жена губернатора Нигерии Фредерика Лугарда Флора Шоу, в то время откровенно завидовавшая славе Мэри. Впрочем, Мэри нелегко расставалась со своими привычками, а на завистников ей, скорее всего, было наплевать.

Зато теперь она получила возможность донести до широкой публики - а на ее лекции собиралось до двух тысяч человек - свои мысли об Африке. В значительной степени именно благодаря Мэри был развенчан укоренившийся в те годы миф о "непробиваемой дикости" африканцев и об их полной неспособности усвоить хоть какие-то элементы цивилизации. А в кабинетах политиков - Джозефа Чемберлена, бывшего тогда министром колоний, и других - она могла высказываться по поводу управления территориями, развития там торговли, образования и подготовки местных кадров и т.д.

Мэри понимала и даже нередко подчеркивала (а может быть, это был такой тонкий ход), что не имеет права указывать Министерству колоний, что ему делать. Но... В вежливой, дипломатичной форме она доносила свою основную мысль, что британские колониальные администрации в Западной Африке (а она всегда говорила только о регионах, которые хорошо знала, не претендуя на широкие обобщения) являются только "изготовителями кирпичей, а никак не архитекторами" британской политики в регионе. При этом, по ее мнению, не создавая ничего полезного в Африке, они уничтожают традиционные африканские институты. Мэри предлагала "альтернативный план", который отражал ее глубокую веру в то, что именно торговцы причиняют наименьший вред африканскому обществу, поскольку их прибыли зависят от процветания местного рынка. Она считала, что колониальная администрация должна состоять не из равнодушных чиновников, вяло проводящих в жизнь полученные издалека указания, а из представителей английских промышленных и торговых компаний. Таким образом, Мэри как бы замахивалась на прерогативы Министерства колоний и даже Форин Офиса. Естественно, эти ее предложения услышаны не были. Хотя, надо признать, британские политики, несмотря на расхождения с ней во мнениях по кардинальным проблемам, охотно внимали ее соображениям по вопросам, носящим "менее политический" характер.

Но Мэри не отказывалась и от политических баталий. Так, она повела настоящую войну за отмену произвольно введенных губернатором Сьерра- Леоне сэром Кардью так называемых "налогов на хижины". В статье, опубликованной в "Спектейторе", Мэри объясняла, что согласно принципам традиционного права африканцев постоянный налог платится только за пользование чужой собственностью. Поскольку хижины испокон веков были собственностью африканцев, то введение этого налога было равносильно лишению жилья. Конечно, были и другие причины отчаянного кровопролитного сопротивления сьерралеонцев введению налога. Важно то, что Мэри никогда не отступала от поставленной ею цели - добиваться разумного политического решения.

"Путешествия в Западную Африку" вышли в свет в конце января 1897 года и сразу же стали бестселлером, книга мгновенно исчезала с прилавков магазинов, а в библиотеках заводились "листы ожиданий" для желающих ее прочитать. К июню книга выдержала пять изданий, а интерес все не угасал, как и не иссякал поток рецензий - от восторженных до откровенно издевающихся над "исследователем в нижних юбках". Впрочем, Мэри уже научилась не реагировать на дешевые наскоки. Для нее были важны отзывы ее "учителей" - Гюнтера, Тэйлора и других. А они были положительными .

А через два года, в январе 1899-го, появились "Западно-африканские исследования". Это был более серьезный труд на шести сотнях страниц, предназначавшийся не для широкой публики, а для специалистов. И снова книга была нарасхват.

Публикации, встречи, поездки с лекциями по Англии и Ирландии... Жизнь Мэри была наполнена до краев. Но возвращение на Берег оставалось главной целью ее существования. Об этом она думала постоянно. Теперь у нее были деньги: она получала приличные дивиденды от продажи книг, большие гонорары, ее лекции оплачивались по высшей ставке. Она даже могла ма-

стр. 56


териально помогать своим родственникам не только со стороны матери - о них она заботилась всегда, но и со стороны отца, которые вдруг вспомнили о "дочери этой служанки", когда она стала знаменитой.

Теперь Мэри могла уехать в Африку надолго. Но все время мешало то одно, то другое: болезни и смерть родственников и друзей (ее без конца уговаривали побыть сиделкой, и она не могла отказать; нередко приходилось заниматься и организацией похорон); грузом на ее плечах висел брат Чарли с его болезнями, капризами и фантазиями. Он вдруг вознамерился сопровождать Мэри в очередной поездке в Африку, и ей стоило большого труда отговорить его от этой безрассудной затеи...

А в 1899 году началась англо-бурская война, и Мэри вдруг поняла, что теперь ее место там. Она стала проситься в Южную Африку: репортером или сестрой милосердия - неважно.

4 марта 1900 года в качестве корреспондента сразу двух газет -"Морнинг Пост" и "Ивнинг Ньюс" - и одновременно медсестры она отплыла из Саутхемптона в Южную Африку. Впервые в жизни Мэри рассталась со своим костюмом - теперь на ней была военная форма цвета хаки. 28 марта корабль с военными, орудиями и боеприпасами достиг Кейптауна. Здесь выяснилось, что в самом плачевном состоянии находятся лагеря и госпитали, предназначенные для раненых буров. Не согласится ли она отправиться туда? Конечно, кто как не Мэри?

Она сразу же отправилась в Саймонстаун (Симонстад), по другую сторону мыса Доброй Надежды, где в одном из частных домов XVIII века располагался госпиталь. В нем были один врач и две сестры, которые уже едва держались на ногах, обслуживая две сотни умирающих. Каждый день от ран и инфекций (прежде всего, от тифа), которые в обстановке скученности, антисанитарии, нехватки медикаментов и медперсонала были даже страшнее ранений, умирали десятки больных, и на их место прибывали новые. Тут уж было не до репортажей. Почти круглые сутки Мэри проводила в палатах, урывая едва ли три-четыре часа для сна в небольшой пристройке к госпиталю. Единственной отдушиной в этой жизни в эпицентре боли и страданий были ее нечастые встречи с Джозефом Редьярдом Киплингом, который был там в качестве "официального обозревателя" военных действий. Мэри познакомилась с Киплингом еще в Лондоне, одни его книги ей нравились, другие - нет. Киплинг же, очарованный храбростью и самоотверженностью Мэри, восхищался ею без всяких скидок.

Но вскоре и Киплинг уехал, и Мэри осталась совсем одна среди "ужасов войны". Ее письма друзьям однозначно свидетельствовали о подавленном настроении, усталости и нездоровье. К этому примешивалось и осознание неприглядной роли Англии, и сочувствие бурам, отстаивающим свою независимость. Мэри еще в Англии была заядлой курильщицей, здесь же старалась перекурить каждую свободную минуту, уверяя окружающих, что таким образом защищается от инфекций. Но нет, не помогло.

Однажды утром она проснулась и поняла, что заболела. Установить диагноз не составляло труда. Тиф был вокруг, и все симптомы были налицо. Несколько дней она пролежала при смерти в госпитальной пристройке. Последнее ее желание - быть похороненной в море, недалеко от мыса Доброй Надежды.

Мэри умерла 3 июня 1900 года. А 4 июня в два часа дня гроб с ее телом был водружен на артиллерийский лафет, и процессия двинулась к берегу. Военный оркестр играл похоронный марш, за гробом шли врачи, медсестры, солдаты, офицеры, колониальные чиновники и местные жители - буры. На берегу гроб перенесли на военное судно, которое вышло в открытое море. Военный капеллан произнес слова прощания, "Юнион Джек" поник на мачте, и гроб был осторожно спущен в воду. Но он не стал тонуть, а поплыл, плавно покачиваясь на волнах. Это была последняя шутка Мэри.

Пришлось снарядить специальную команду, догонять на лодке гроб, прикрепить к нему цепь с якорем, и только уже тогда он нехотя отправился в лазурную глубину океана.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ЛЮБОВЬ-МОЯ-АФРИКА-ПУТЕШЕСТВИЕ-МЭРИ-КИНГСЛИ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Yanina SeloukКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Selouk

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Т. ДЕНИСОВА, КАНДИДАТ ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК, ЛЮБОВЬ МОЯ, АФРИКА! ПУТЕШЕСТВИЕ МЭРИ КИНГСЛИ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 16.03.2023. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ЛЮБОВЬ-МОЯ-АФРИКА-ПУТЕШЕСТВИЕ-МЭРИ-КИНГСЛИ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Т. ДЕНИСОВА, КАНДИДАТ ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК:

Т. ДЕНИСОВА, КАНДИДАТ ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Yanina Selouk
Шклов, Беларусь
140 просмотров рейтинг
16.03.2023 (379 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ЛЮБОВЬ МОЯ, АФРИКА! ПУТЕШЕСТВИЕ МЭРИ КИНГСЛИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android