Славянская акцентная парадигма (а.п.) b восходит к балтославянскому неподвижному акцентному типу и соответствует литовской а.п. 2. Для праславянского состояния слов а.п. b традиционно восстанавливаются формы с ударением, сдвинутым на один слог вправо от корня: *osa, вин. *oso (а-основы) и *grexъ, род. *grexa (о-основы). Но в ряде случаев ударение остается на корне и отражается в виде нового акута¹. Обычно это объясняется оттяжкой со слабого редуцированного (или отсутствием на него сдвига), например, *grexъ (или *grexъ), *gresьnikъ (или *gresьnikъ). Имеются также позиции, в которых не наблюдается сдвига по каким-то иным причинам, сравни наст. вр. глаголов на -i-: 1 л.ед. *поso, но 2 л.ед. *nosisi². Осмысление природы а.п. b связано с реконструкцией различных сдвигов и оттяжек, приведших в итоге в одних случаях к ударению на один слог правее корня, а в других - к новоакутовому ударению на корне.

Итак, а.п. b своим появлением обязана сдвигом ударения на слог вправо с краткостного или циркумфлектированного доминантного слога. Некоторые окончания, "в которых слог с доминантным акутом находится в ауслауте" [2. С. 15], должны были быть ударными уже в праславянский (или балтославянский) период (сравни им.ед.ж. *zепа, 1 л.ед.наст. *mogo). Затем эти окончания сократились (как и в балтийском).

Перечислим случаи, где на всей славянской территории в а.п. b представлен накоренной новый акут (см. табл. 1). Если в них усматривать сохранение исконного накоренного ударения без сдвигов вправо, то это положение следует признать праславянским (напрямую отождествляя, таким образом, славянский новый акут и балтийский доминантный циркумфлекс). Во всех этих формах за корнем как будто следует долгота неясного происхождения, так или иначе засвидетельствованная во многих славянских диалектах [1. С. 22].

Кроме этих случаев нового акута, имеется еще одна группа позиций, в которых ряд славянских диалектов показывает накоренное ударение. Речь идет о "законе Крижанича". Его действие заключается в том, что при наличии двух долгот подряд в словах а.п. b ударение остается на корне в виде рефлекса, неотличимого от нового акута. В наиболее чистом виде это проявляется в говоре са-

Ослон Михаил Владимирович - аспирант РГГУ.

¹ Ниже термин "новый акут" мы применяем обобщенно, независимо от его отождествления с балтославянским циркумфлексом или его объяснения оттяжкой. Обзор истории этого вопроса см. в [1. С. 65].

Таблица 1

мого Ю. Крижанича, сравни краткосложное вол: волов, волми, но долгосложное краль: кральев, кральми (кральи).

Важно выяснить, является ли это положение результатом поздней оттяжки со второго долгого слога на первый, или же в первом слоге представлено исконное несдвинутое праславянское новоакутовое ударение. Рассмотрим все позиции, где наблюдается это явление, ограничиваясь лишь одним диалектом (говором Ю. Крижанича), не прибегая, тем самым, ко внешним сравнениям.

Акцентная система Крижанича

Говор Крижанича имел как минимум три типа ударения: долготное, ср. клетва [kletva], и два краткостных, ср. брат, сом. Краткостные ударения чередуются в конце слов в зависимости от синтаксического окружения, но различаются слабо (поэтому мы в транскрипции пишем [brat], [som]). При наличии предударной долготы в слове конечное краткостное ударение часто не обозначается, ср. глава наряду с глава [glava]. В двух из трех привлекаемых к исследованию трудах - "Обjасньенjе виводно" (далее - ОВ) [3] и "Граматично изказанjе" (далее - ГИ) [4] предударная долгота обозначается последовательно, в "Политике"⁴ (далее - Пол.) [5] же она практически отсутствует. В случаях, когда "общая" орфография Крижанича заметно искажает его (реконструированное) старохорватское произношение⁵, для ясности будет даваться полная или частичная транскрипция.

Новый циркумфлекс и вторичные долготы

В ряде славянских диалектов на месте старого акута в определенных условиях появляется особое долготное ударение, названное "новым циркумфлексом", так как его современный рефлекс фонетически не отличим от славянского циркумфлекса [1. С. 21]. У Крижанича несколько таких позиций:

1. Формы род.мн. с нулевым окончанием, возникшим из и.-е. *-от, сравни риба [riba] (а.п. а), но риб [rib] < *rybъ.

³ В русском это слово засвидетельствовано и с конечным ударением (в Чудовском Новом Завете), но это может быть результатом местного развития.

⁴ К сожалению, нам было доступно только ее издание, изобилующее опечатками, в особенности в плане обозначения ударений.

⁵ Реконструкцию мы здесь опускаем, но она довольно однозначно вытекает из анализа различных написаний Крижанича и, в особенности, его собственных объяснений.

Таблица 2

Распределение акцентов

2. Притяжательные прилагательные на -*ьj-, ср. ребьи [ribji] < *ryibьjь, бабьи, птичьи⁶.

3. Членные формы непроизводных прилагательных, сравни мали [mali] <<i> *malъ-jь от мал [mal] < *таlъ (а.п. а).

Первая позиция объединяет всю сербохорватскую и словенскую области, сравни шток. krava, krava, словен. krava, krav. Остальные - словенскую и часть сербохорватской, сравни словен. ribji, babji, kraji, но шток. рибльи и т.д. Все эти позиции характеризует наличие какой-то особой долготы в следующем за корнем слоге. В позициях 2 и 3 имело место стяжение при участии сверхкраткого. Можно предположить, что в результате получилось что-то вроде долгого ера, после чего эта избыточная долгота частично передалась предыдущему слогу: *rybьjь > *rybjьь > ribji; род.мн. *malъ-jixъ > *malъ-ix > malih (Криж. малих).

Ясно, что появление нового циркумфлекса на месте старого акута в словах а.п, а так или иначе связано с изменениями сверхкратких. Аналогичное явление, хотя, вероятно, иного (более позднего) происхождения, у Крижанича представлено и в остальных акцентных парадигмах. В тех же самых позициях в а.п. b и c наблюдается долготный рефлекс независимо от праславянского количества корня:

1. Род.мн.: жен [zen] < *zeпъ (или *zепъ) от жена (а.п. b); ног < *nogъ от нога (а.п. с). Здесь, по-видимому, мы имеем дело с "классическим" (т.е. ретракционным) славянским новым акутом, ср. шток. жена, (в отличие от более старого шток. krava). Такое же удлинение происходит в окончании -ov (распространенном из и-основ), ср. синов < *synоvъ и по аналогии градов. В остальных позициях налицо именно новый циркумфлекс, а не новый акут.

2. Притяжательные: козьи от *koza (а.п. b); божьи от bogъ (а.п. с).

⁶ Исключение: дивичьи, от дивица. Возможно, это слово более позднего происхождения или несвойственно говору Крижанича.

3. Членные формы прилагательных: добриь [dobri] от добер [dobar] < *dobrъ (а.п. b), род.ед.м. добра, доброго [dobroga]⁷; простиь от прост [prost] < *prostъ (а.п. с) (с удлинением в подвижной односложной форме), ж. проста, род.м. простого.

4. Собирательные на -je с приставками незгодjе, безрёдjе < *bezъ-redьje (такие приставочные имена вторично неподвижны)⁸.

Во всех перечисленных случаях ударение стоит на корне (в неодносложных формах - на первой из двух долгот), независимо от акцентной парадигмы производящего. Таким образом, непроизводные прилагательные, различаясь в нечленных формах (а.п. а: мал, мала, мало; а.п. b, краткосложные: добер, добра, добро, долгосложные: мудер, mudra [mudra], мудро, а.п. с, краткосложные: прост, проста, просто, долгосложные: свет, света, свето), полностью слились в одном типе склонения членных форм.

Очевидно, что стяжение с участием сверхкраткого приводит к долготе в предыдущем слоге (новый циркумфлекс). Судя по всему, оно произошло до падения еров, т.е. удлиняло корневой слог, только если он непосредственно предшествовал стягивающимся слогам. Взглянем на членные формы (чл.ф.) прилагательных с неодносложной основой: от jyг < *jugъ (а.п. а) образовано прилагательное *juz-ьn-ъjь, которое у Крижанича всегда выступает в членной форме и без удлинения, ср. juznaia [juzna], juznoi и т.д. Аналогично jезик (а.п. а): jезичноь, jязичние.

Итак, появление нового циркумфлекса на месте старого акута в ряде форм слов в словах а.п. а отражает, видимо, весьма ранний процесс. У Крижанича по крайней мере в одном случае новый циркумфлекс проявляется и в перетяжке на начальный слог, ср. велик, велика (а.п. а), но чл.ф. велики, велика. Удлинение же перед стяжением (или долгим ером) в словах остальных двух акцентных парадигм, вероятно, представляет собой более новое явление. В этом случае не происходит перетяжки на начальный слог, ср. богат, -о, -а, чл.ф. богатиь (а.п. а); висок, високо, висока, чл.ф. високиь, wisokaia (а.п. b).

Кроме того, наблюдается удлинение в формах множественного числа слов среднего рода, ср. sela при село (об этом см. ниже).

Имелось также чисто фонетическое (заместительное) удлинение гласных перед сонантами в закрытом слоге перед павшим ером, ср. *silьna > силна при *silьnъ > силен, *selьskъjь > селски (но *bratrьskъjь > братски). Перед новым окончанием тв.мн. -mi слов мужского рода (вместо -i < -*y) это удлинение происходит лишь спорадически (если происходит), ср. царми, stwormi, из чего можно сделать вывод, что замена падежного окончания произошла, когда удлинение уже не действовало. Судя по всему, оно происходило только в ударных слогах, ср. краткий предударный в твор.мн. орли, прил.чл. зорниь⁹. Оно отсутствует

⁷ По виду членные, но конечноударные формы типа доброго, доброму употребляются как нечленные и сохраняют конечное ударение старых нечленных форм добра, добру, также используемых Крижаничем.

⁸ Это же, возможно, имеется и в бесприставочных собирательных типа zernie, perie, веселjе, но в этих случаях долгота неотличима от удлинения в закрытом слоге перед сонантом (см. ниже).

⁹ В исключительных случаях вроде императива наjми, заjми, поjми (только с этим глаголом) долготу, видимо, следует объяснять аналогией с личными формами настоящего времени, ср. наjмем, поjмем и т.д., где заместительное удлинение было в ударном слоге, хотя в прочих формах приставка краткая, ср. на]ел, поjел. Сокращение приставок в глаголах было морфологическим, ср. имя наjем [najam].

также после долготного слога (например, в приставке). Речь идет именно о запрете на удлинение, а не об устранении корневой долготы¹⁰, что можно установить по сокращению приставки и сохранению долготы корня там, где она исконна, ср. началник (от начало [nacelo]), придивник (от придивам, вторичный имперфектив). В иммобилизованных приставочных именах краткость первична (ср. закон, закона). То же самое видно и в суффиксальных образованиях, где суффикс не удлиняется после долготной приставки, ср. кральевскиь, но воловскиь и др. (см. табл. 3).

Таблица 3¹¹

Подобный запрет, вероятно, имелся на удлинение после долготы перед стяжением конечного -*ьjе, но с колебаниями, ср. безредjе, но ]зредjе при изред, бездушjе при бездушен и др.

Имеется еще несколько типов удлинения (зв.ед. а.п. b, ср. сестро и др.), но их рассмотрение не входит в наши цели, поскольку они не имеют прямого отношения к закону Крижанича и многие из них, вероятно, не являются чисто фонетическими.

Сокращенные долготы

Основные позиции сокращения праславянских внутренних долгот: 1. Перед старым акутом (праславянское сокращение): "перед былой срединной подударной акутированной долготой праславянские долготы сократились" (формулировка Л. А. Булаховского в [1. С. 84]): *rokami > *rukami > руками при рука; *golvatъ > *glavatъ > глават при *golva > глава; *moldica > *mladica > младица при млад, младих. Это сокращение не происходит в приставках неподвижных имен с краткостным корнем, независимо от их исконного количества, ср. забава, народ. Эти имена подверглись иммобилизации, и краткостное ударение корня было, видимо, обобщено (судя по всему, довольно поздний процесс). В глаголах же все приставки сократились, ср. забавим (в корне старый акут), принесел [prinesel] (новый акут краткостей). Заметим, что сокращение происходило и в словах с актированными суффиксами, образованных от производящих а.п. b, ср. кральищ [kral,ic] < *kral,icь, кральица < *kral,ica, из чего следует, что в них ударение стояло на суффиксе уже в праславянском.

¹⁰ Как сказано, в частности, в [1. С. 142].

¹¹ См. более подробную таблицу в [1. С. 142] с учетом внесенных нами поправок, т.е. спорадичности удлинения в новом твор.мн. на -mi и толкования данного явления как запрета на удлинение.

Таблица 4

Таблица 5 (подчеркнуты формы с неожиданной долготой в корне)

2. Перед долготным ударением (кроме нескольких морфологических позиций, см. ниже), ср. *gordexъ > градех [gradih], *gordisь (или *gordisь) > градиш.

3. Заударные долготы, ср. рибар < *rybarь при овчар < *ovьcarь.

4. Все долготы левее предударного слога.

5. Все клитики.

Исходя из приведенных наблюдений можно установить относительную хронологию удлинений и сокращений.

Две долготы подряд

Крижанич сообщает, что два "долгих" ударения могут стоять только на двух последних слогах. Это бывает только в нескольких морфологических позициях (см. табл. 4), причем в этих же позициях на конце выступает "высокое" ударение, если предпоследний слог краткий (или слово односложно).

Это единственные позиции наличия в одном слове двух долгот. Очевидно, что "высокое" ударение не может стоять после "долгого" и претерпевает в этом случае некоторое тональное преобразование. Фонологически такие формы можно считать конечноударными с ударением, соответствующим "высокому". Во всех остальных случаях в говоре Крижанича в слове может быть только одна долгота.

Как сказано выше, перед долготным ударением долготы должны были сократиться. Все слова с двумя долготами относятся к а.п. с, следовательно, ударение в них исконно падало в этих формах именно на окончание. В ед.ч. три из пя-

Таблица 6 (подчеркнуты формы с накоренным ударением)

ти конечноударных форм должны были сохранить исконную долготу, так как за ней следовало краткостное ударение (сокращенный конечный старый акут). В конечноударных формах мн.ч. долгота сократилась перед старым акутом, создавая контраст между долготой в ед.ч. и краткостью во мн.ч. Таким образом, в формах род.ед. и твор.ед. долгота, судя по всему, вторична и заимствована из других падежных форм ед.ч.

Признав эти случаи аналогическими, попытаемся выяснить, в каких условиях в предке говора Крижанича возникали две долготы подряд, чтобы проверить, действительно ли во всех таких случаях ударение стоит на первой из двух долгот, т.е. во всех ли таких случаях действует закон Крижанича.

Позиции действия закона Крижанича

1. Падежные формы слов а.п. b, в которых восстанавливаются долготные флексии: род.мн. на -ov (и -аС < -*ъСъ), твор.мн. на -mi (и -i < -*у), мест.мн. на -ih (мужского рода). Здесь наблюдается строгое распределение: краткосложные показывают ударение на флексии, долгосложные - на основе. В словах а.п. с закон Крижанича не действует, так как перед ударными долготными окончаниями корни сократились (см. табл. 6).

Действие закона Крижанича наблюдается во всех без исключения словах указанного типа. Необходимым условием для его действия является наличие двух долгот подряд, причем уже после падения еров. Это явствует из того, что ему подчиняются слова с павшими сверхкраткими, что видно, в частности, в производных со сверхкратким доминантным суффиксом. Они относятся к а.п. b, независимо от парадигмы производящего слова (а.п. b или c). Так, закону Крижанича подчиняются все образования на -*ьсь, ср. отац,

Таблица 7

отац¹², otcew, но светец [svetac], светцев, на -*ъкъ, ср. добиток [-ak], dobitkow (примеров мало, так как большинство слов с этим суффиксом, в том числе все краткосложные, вторично неподвижны), а также слова с ером в праславянской основе, ср. орел, род.мн. орёл [oral], твор.мн. орли; посол [posal], послов, со... посли, но jарем [-am], jармов, jарми (см. табл. 7).

Рассмотрим имена на -*ьсь. У Крижанича они могут относиться к а.п, а (от производящих а.п. а) и а.п. b (от производящих а.п. b и c). На какой-то стадии передвижения акцента (вправо с краткого доминантного), производные от а.п. b и от а.п. c слились в одном акцентном типе (а.п. b). Это слияние следует считать закономерным, так как оно имеет место также в производных на -*ъкъ. В результате эти производные перераспределились по долготе или краткости корневого слога, подпав под действие закона Крижанича (см. табл. 8).

В этих формах, данных Крижаничем как пример "хорватского" диалекта, представлено сербохорватское отражение еров (обычно в текстах вместо /а/ < *ъ,*ь он пишет буквы 'е' или 'о').

Таблица 8

При данной интерпретации закон Крижанича выглядит как поздняя оттяжка ударения назад, иначе пришлось бы восстанавливать два разнонаправленных процесса примерно в одно и то же время: *svetьca > *svetьca и *svtьcexъ > *svetьcexъ.

2. Членные формы прилагательных. Как сказано выше, у непроизводных прилагательных членные формы всегда имеют накоренное долготное ударение. Точно так же ведут себя членные формы страдательных причастий на -еп-и -an-, имеющих в нечленных формах наконечное ударение. В их членных формах ударение долготно и стоит на суффиксе, как будто оно оттянуто с окончания на удлиненный суффикс, ср. речен, речено, reczena, род.ж. uczinyenije [-e], но чл.ф. reczeni, reczenogo, izreczenim и т.д. (так во всех падежных формах).

Прилагательные же, образованные с помощью сверхкратких суффиксов, ведут себя иначе. Разберем прилагательные с суффиксом -*ьп-. Этот суффикс рецессивен, поэтому данные прилагательные имеют все три акцентные парадигмы. От а.п. а: верен; от а.п. b: биден [bidan], бидно (на краткосложные нет примеров); от а.п. с краткосложные: годен, годно, godna и годна и долгосложные: дивен [divan], дивно.

Поведение членных форм а.п, а тривиально: они сохраняют колонное краткое ударение на корне (старый акут), ср. ratnoe [ratno], бесидних, праведен¹³. В чл.ф. а.п. b и c наблюдается довольно четкое распределение по количеству корня: краткосложные получают долготное ударение на первом слоге окончания, ср. средний род: им.ед. krestnoe, род. krestnogo [kdrstnoga], дат. krestnomu, твор. krestnim, ср.мест. krestnom, мн.им. krestnaia, женский род: ziwotnaia, вин. животинуjy; долгосложные - накоренное ударение, ср. давниь, давном(у), bidnaia [-а], бЪдного, bidnich и др. То же относится к а.п. с, ср. краткосложные: водниь, rodnogo, wodnaia, rodnogo, zemnoe и др., долгосложные: лишниь, лишного, тисноjе [-о], diwnich и др. (при исключении ручно, ручном от рука, руку).

В праславянском членные формы прилагательных а.п. с, очевидно, получали ударение на окончании: *dъlzьnъ > *dъlьnъ-jь > *delznъ-i. Если в таких формах ударение в итоге оказалось на корне в результате фонетического процесса, то мы, видимо, имеем здесь дело не с чем иным, как законом Крижанича. При-

¹³ Ср. также народниь, ср. мн. народна от иммобилизованного народ.

Таблица 9

Прилагательные на -*ьп- от производящих а.п. b

Таблица 10

Прилагательные на -*ьп- от производных а.п. с

чем условия для его действия создались после падения еров, иначе не получилось бы двух долготных слогов подряд. Таким образом, в действии закона Крижанича в данном случае можно усматривать только оттяжку влево с долгого слога на долгий. Для такой реконструкции, естественно, необходимо предположить, что сокращение перед долготным ударением после падения еров уже не действовало.

В краткосложных же формах условий для действия закона Крижанича не было. В них краткость корня, судя по всему, сохранилась благодаря наличию между ним и стянувшимся окончанием еще не павшего ера. Это отличает суффиксальные прилагательные от непроизводных, которые в членных формах

¹⁴ Но и один раз krestnoe. Из русского?

всегда имеют долготный корень. В них после удлинения корня непосредственно перед стянувшимся окончанием должны были возникнуть два долготных слога подряд, что создало условия для действия закона Крижанича (см. табл. 11):

Таблица 11

3. Некоторые формы глаголов на -i-. Исконные три акцентные парадигмы преобразуются в несколько групп в зависимости от акцентных валентностей основы и форманта -i-. Глаголы а.п, а дают стабильные рефлексы с постоянным краткостным ударением на корне (отражающим праславянский акут), ср. мирим, инф. мирит < *meriti.

Глаголы а.п. b разбиваются на три группы. Долгосложные получают в наст. вр. новоакутовое ударение на корне. Сюда входят многочисленные деноминативы, ср. судим, судит, судил, и несколько старых итеративов (?), ср. служим, провлачит, служил.

Краткосложные глаголы а.п. b ведут себя двояко. Они разбиваются на две группы на основании соответствий форм Крижанича, словенского языка и староболгарских памятников [1. С. 421]. Меньшая группа получает накоренное ударение, ср. носим, носити, носил. Эта группа получила название праславянской а.п. b₁. По-видимому, сюда в основном входят старые итеративы (к ней же относятся долгосложные итеративы а.п. b, хотя у Крижанича они ведут себя как и все остальные долгосложные глаголы а.п. b). Другая, более крупная группа регулярно получает в словенском и у Крижанича насуффиксальное ударение, ср. котим се, и полностью сливается с а.п. с. Эти глаголы продолжают праславянскую а.п. b₂.

¹⁵ Здесь приходится предполагать перенос ударения на окончание для объяснения смешения а.п. b и с в членных формах прилагательных. Впрочем, то же самое явно произошло в существительных с еровыми суффиксами (см. выше).

Таблица 12 (жирной рамкой обведены формы с накоренным ударением)

Глаголы а.п. с у Крижанича, в основном, конечноударны (об исключениях см. ниже), независимо от исконной долготы гласного. Что естественно, так как эта долгота сокращалась точно так же, как в подвижных существительных, ср. исконно долгосложные: градим, градит, градил; краткосложные: клоним, склонили.

В перечисленных типах выделяется группа форм, имеющих накоренное ударение. Кроме а.п, а (где все формы таковы), сюда входят личные формы наст. вр. (во всех лицах и числах), причастия наст. вр. и страдательного причастия глаголов а.п. b₁ и долгосложных глаголов а.п. b₂. Все остальные формы конечно-ударны (см. табл. 12). В формах глаголов а.п. b₁ накоренное ударение ожидаемо (см. табл. 13), а вот в личных формах наст. вр. и причастиях наст. вр. долгосложных глаголов а.п. b₂ явно наблюдается действие закона Крижанича. Оговорка: в рамках нашей трактовки накоренное ударение страдательных причастий долго-сложных глаголов а.п. b₂ (ср. хвальен), в которых суффикс краткосложен, следует, видимо, признать аналогическим (извлеченным из настоящего времени или являющимся результатом слияния с долгосложными глаголами а.п. b₁).

К краткосложным глаголам а.п. b₁ относятся еще: точим, волим, скочим, женим (последний глагол явно отыменный, как и постим).

Как сказано выше, краткосложные глаголы а.п. b₂ (отыменные) у Крижанича неотличимы от глаголов а.п. с. Различие между ними, собственно, устанавливается внешним сравнением, главным образом, по соответствиям в болгарском [1. С. 467], где глаголы а.п. b₂ имеют накоренное ударение (как в а.п. b₁), ср. болг. котя се, в отличие от глаголов а.п. с с насуффиксальным ударением, ср. болг. троила.

Здесь, однако, можно и не прибегать к внешнему сравнению. Коль скоро глаголы а.п. b₂ являются деноминативами, они должны наследовать акцентную парадигму порождающих имен. Взглянув на последние, легко установить, что у Крижанича глаголы, по внешним соответствиям относимые к а.п. с, за редкими исключениями образованы от имен а.п. с, а глаголы, относимые к а.п. b₂, образованы от имен а.п. b или а.п. с (см. табл. 14). Важно отметить, что в этом случае порождающие а.п. с, в основном, относятся к мужскому роду, т.е. могут продол-

Таблица 13

а.п. b₁ (подчеркнуты нерегулярные формы)

жать балтославянские имена мужского рода а.п. b (согласно правилу Иллич-Свитыча) или относиться к а.п. d в других диалектах (здесь мы не будет вдаваться в проблематику а.п. d)¹⁶.

К краткосложным глаголам а.п. b₂ относятся также: голим (гол, голи), дождьим (дождь, дождьу), дворим (двор, двору), злобим (злоба, zlobi) и др.

К краткосложным глаголам а.п. с относятся также: доьим, (о)глобим, (по)клоним (но и (по)[кл]оним), (у)корим, (по)кроьим, (за)косним, (на)поьим, (у)топим, (о)трошим (се), (за)звоним, (об)роьйм се, (на)росим, (о)слободим, (jз)ловим и др.

В этом типе имеются несоответствия, ср. (о)бременим (breme, bremena), (за)кореним (корен, корена) и некоторые другие, а глагол морим в болгарском относится к а.п. с.

У долгосложных глаголов а.п. с корневая долгота сокращена во всех формах, кроме императива 2 л.ед. (всего пара примеров), что ожидаемо, так как там старый акут сократился в исходе слова, тем самым устранив условия для праславянского сокращения перед акутом (примеры без сокращения: чини, учини, но с сокращением: гради). В формах же а.п. b₂ - наст. вр. (ср. хвалим) и в причастии наст. вр. (ср. chwalec) долгосложных глаголов мы имеем дело с двумя долготами подряд, что создает условия для действия закона Крижанича.

В именах действия на -еще, образованных от страдательных причастий, колебания носят системный характер. Вот что Крижанич пишет, говоря о различных способах написания рефлекса прасл. -*stj- ([sc] в его говоре): "От Пуст, Напустити: пиши. Напушщенjе, Напушчьенjе" [3. С. 45°], из чего может следовать, что долгосложные подвижные глаголы а.п. с (в данном случае пустим) регулярно давали колебания в ударении при образовании отглагольного имени. И действительно, эти имена от долгосложных глаголов от а.п. с (а также от а.п. b)

¹⁶ Ср. также воз, возу, wozech, (а.п. с и/или, возможно, в других диалектах а.п. d, см. [2], от которого мог быть образован глагол возим (а.п. b₁), могший быть как итеративом, так и деноминативом.

Таблица 14

(подчеркнуты неожиданные формы)

могут иметь оба ударения, причем накоренное в них последовательно проводится только в "Объяснении..." [3] (см. табл. 15). В краткосложных, видимо, колебаний почти нет, однако ср. ломльенjе (что соответствует причастию ломльен, больше примеров насуффиксального ударения нет, при нормальном мольенjе, ходженjе и др.). По-видимому, положение, отраженное в текстах Крижанича, свидетельствует о начальной стадии слияния глаголов а.п. b и а.п. c глаголов на -i-.

Что касается долготы в суффиксе -enje, в нем, возможно, представлено закономерное удлинение перед сонантом в слоге перед павшим ером (или это удлинение перекрывает более раннее удлинение перед стяжением).

К долгосложным глаголам а.п. b₁ относятся также: свитим, мисим, а к долго-сложным глаголам а.п. b₂ - билим (bel, belo, bela), (у)гньиздим (gnyezdo), (из)личим (lik, likom), (со)блазним, (с)кльучим (кльучи), (о)кружим {круг, krugom, но род. kruga), празним (празен, prazno) и др.

Таблица 15

К долгосложным глаголам а.п. с относятся также: глушим (глух), дарим (дар, dara), должим (долг, долги), сушим (сух, sucho), (дил), душим (душа, душу), густим (густ, густо), растим (раст, rasta), смишим (смих), снижим (снЪг), златим (злато) и др.

Впрочем, нескольким глаголам а.п. с соответствуют производящие а.п. b, ср. гришим (грих, грихи, гришен), красим (род. krasi [-e], красен, krasni).

Часть глаголов, для которых на основании внешних соответствий и а.п. производящих восстанавливается а.п. с, имеют у Крижанича накоренное ударение, ср. блажим, крипим, линим се, пустим, слипим, живим, твердим, цилим, лишим. В некоторых случаях его, вероятно, можно объяснять аналогией с членными формами прилагательных, однако оно может быть и проявлением рано начавшейся (и далеко зашедшей в современных чакавских диалектах) тенденции к обобщению оттяжки с суффикса на гласные e, i, и.

Таким образом, у долгосложных глаголов на -г- последовательно различаются акцентные кривые а.п. b₂ и а.п. c. Очевидно, что это различие связано с наличием или отсутствием двух долгот подряд. В формах глаголов а.п. b₂, видимо, имелись условия для действия закона Крижанича, в отличие от форм глаголов а.п. c, где корневая долгота должна была сократиться перед долготным ударением. Значит, тут произошло ровно то же самое, что в именах а.п. b (см. выше). Следует оговориться, что долготу в инфинитивах и /-причастиях глаголов а.п. b₂ в рамках такой трактовки необходимо признать аналогической: она должна бы-

Таблица 16

ла сократиться перед старым акутом, а затем быть восстановленной по аналогии с настоящим временем (подробности см. в [1. С. 87]).

Если верно, что в формах глаголов а.п. с корневая долгота фонетически сократилась непосредственно перед долготным ударением на тематическом гласном, вполне естественно было бы ожидать отсутствие сокращения в случаях, когда между корнем и тематическим гласным имелся еще один слог. Ведь в существительных с ером в суффиксах (как светец, светцев) и в членных прилагательных с суффиксом -*ьп- (как душниь) сокращения перед долготными окончаниями не было. Более того, как мы предположили выше, благодаря сохранению долготы, такие имена, образованные от производящих а.п. с, получили накоренное ударение по закону Крижанича. И действительно, большинство глаголов на -i-, образованных от долгосложных прилагательных с суффиксом -*ьп- а.п. с, показывают накоренное ударение (примеров мало, см. табл. 16), что можно объяснить действием закона Крижанича. Так же, как в случае с именами, мы вынуждены здесь восстанавливать позднюю оттяжку (после падения еров).

Имеется несколько исключений: так же ведет себя очерним (сравни черн, дат. мн. черним без ера), а в ряде случаев все-таки наблюдаются конечноударные глаголы, образованные от прилагательных указанного типа, их всего два-три, ср. разним се (впрочем, долгота корня в прилагательном разен, razno, разних, видимо, колеблется), гадним (при гадим), ср. gadnaja.

Однако представляется, что и в долгосложных глаголах а.п. с с рецессивным суффиксом -*ьn- мы наблюдаем то же явление, что и в рассмотренных выше именах с рецессивными суффиксами. Это еще раз наводит на мысль о фонетическом явлении оттяжки с долгого на долгий, отразившимся в действии закона Крижанича.

4. Страдательные причастия на -*ап-. От глаголов а.п. а причастие всегда получает накоренное ударение (тип А), ср. баjем: баjам, делам: зделан. Причастия от остальных глаголов распределены по закону Крижанича: долгосложные имеют колонное долгое ударение на корне (тип D), а краткосложные - наконечное (тип В). Распределение не знает исключений (см. табл. 17 и 18).

Образованные от этих причастий глагольные имена на -anje с долготными корнями чаще всего получают насуффиксальное ударение, но имеется и немало примеров на накоренное ударение, соответствующее ударению причастия. Подобно именам на -еще, они получают накоренное ударение только в "Объяснении", в остальных текстах ударение последовательно наконечное (кроме везанjа).

Таким образом, указанные страдательные причастия ведут себя так же, как и все остальные формы, в которых возникают две долготы подряд. В соответ-

Таблица 17

(жирной рамкой обведены формы с накоренным ударением)

Таблица 18

ствующих долготных именах действия, по-видимому, имеются системные колебания. Можно предполагать, что в говоре Крижанича они факультативно подчинялись закону Крижанича.

Позиции, где закон Крижанича не действует (?)

1. В формах дв.ч. на -*и существительных на -а можно ожидать действие закона Крижанича. Крижанич этих форм сам не применяет и не рекомендует, но приводит несколько примеров, ср. мест. дв. при двЪjy... жену, род. дв. от двЪjy... жену (sic), мест. дв. вь руку. Определить, действовал ли здесь закон Крижанича, невозможно ввиду скудости данных. Вполне вероятно, что ударение этих форм Крижанич не знал.

2. В существительных на -*ьnikъ закон Крижанича не действует. В словах, образованных от производящих а.п. b ударение стоит на корне, а в словах, образованных от производящих а.п. с - на окончании, ср. от а.п. а: бесидник от бесида, силник от сила (с удлинением перед сонантом), от а.п. b: konynik от конь, коньа (с удлинением перед сонантом), трудник (от труд, труда), от а.п. с: родник (от род, roda), должник (от долг, долги). Эти существительные отличаются от существительных, например, на -*ьсь (дающих единый тип от производящих а.п. b и а.п. c) наличием в суффиксе гласного полного образования (и двух суффиксов подряд). В существительных на -*ьпikъ а.п. b и а.п. c не слились. Можно себе представить следующую эволюцию в косвенных падежах:

*trudьnika (м.б. >*truudьnika) > *trudnika > trudnika;

*кoпьnika (м.б. > *konь'nika) > *konьnika > konnika;

*rodьnika > *rodьnikaa > rodnika;

*dъlzьnika > *dъlzьnika > *delznika > delznika.

В последних двух случаях (производящие а.п. c) нет условий для действия закона Крижанича. В им. ед. ударение должно было выровняться по косвенным падежам. Следовательно, в этой позиции и не следует ожидать действия закона Крижанича.

3. В существительных на -*arъ закон Крижанича не действует, ср. рибар (от риба), овчар (от овца), митар (от мито), месар (от месо)¹⁷. Здесь мы можем предложить лишь объяснение аналогией: а.п. b и а.п. c слились в едином конечноударном типе. Но в отличие от, например, мест. мн. *svetъcexъ > *svetcih > svetcih, ударение в словах на -*arь после падения еров стояло через слог от корня: *mytarexъ > *mytarexъ (слияние с а.п. с) > *mytarih > *mitarih (по закону Крижанича). Далее необходимо предполагать выравнивание им. ед. по косвенным формам.

4. В существительных на -*akь наблюдается то же положение, ср. добрак, худак, слипак, с тем, однако, отличием, что у нас вовсе нет примеров с накоренным ударением. Неясно.

5. Притяжательные прилагательные на -*in- представляют особую проблему¹⁸. Дело в том, что в этом суффиксе после долготных корней у Крижанича представлено краткостное ударение, ср. Лукин от Лука, а после краткостных -долготное, ср. женин от жена. Действие закона Крижанича, таким образом, тут не наблюдается. Поскольку мы не принимаем положения о сокращении суф-

¹⁷ Эти образования подчиняются закону Крижаничу в словенском (но только от производящих а.п. b, см. [1. С. 137]).

¹⁸ Разные, противоположные друг другу объяснения см. в [1. С. 138; 2. С. 14].

фикса после долготного корня [1. 142] (а признаем лишь запрет на удлинение), то и этот случай мы объяснить не в состоянии.

6. Прилагательные с суффиксом -*ъk- в членных формах ведут себя как непроизводные, т.е. получают долготное накоренное ударение независимо от акцентной парадигмы нечленной формы (ср. краткого, tonkaja [tanka]). Эти прилагательные претерпели большую системную перестройку. В частности, в них утрачен старый неподвижный тип. При этом в а.п. b остались только прилагательные с корневой долготой (ср. близок, краток), а краткосложные перешли в а.п. c, (ср. лёгок, кроток). Во всех прилагательных, восходящих к а.п. с, корень сократился (ср. крипок, сладок). Таким образом, почти все первоначальные отношения в этом типе имен потеряны, и ожидать здесь действия закона Крижанича, видимо, не приходится.

7. Формы мн.ч. существительных среднего рода а.п. b не распределяются по закону Крижанича: практически все они имеют долготное накоренное ударение (при конечном в ед.ч.), ср. дно: дана; весло: весла; число: числа, чисел, числих и др.¹⁹ Ударение здесь совпадает с формой род. мн., ср. плещ, sel, так же в формах с ером, ср. весел, ребер. Это отличает их от форм род. мн. слов мужского рода, где при прояснении ера последний получает долготное ударение (новый акут), ср. jарем, отац и др. Впрочем, несколько конечноударных форм имеется в "Политике", ср. sukon (при сукен).

Неясно, чем вызвана оттяжка ударения с окончания. Вероятно, в окончаниях этих имен была какая-то особая долгота, перешедшая на корень. Нельзя, конечно, исключать действия какой-то аналогии. Впрочем, при малом количестве засвидетельствованных форм косвенных падежей трудно делать определенные выводы.

Относительная хронология

Мы восстанавливаем следующие фонетические преобразования (они касаются только количества гласных и места ударения):

1) сокращение перед внутренним акутом (конечный акут уже сокращен)²⁰;

2) оттяжка с конечных редуцированных²¹;

3) возникновение нового циркумфлекса - переход старого акута перед долготным ером в (особый) циркумфлекс (по крайней мере в формах род. мн., но не в формах со стяжением, где удлинение произойдет позже)²²;

4) сокращение перед долготным ударением (новым циркумфлексом, "новым акутом" любого происхождения, в том числе из балтославянского циркумфлекса);

5) правило Дыбо: сдвиг ударения вправо с балтославянских циркумфлекса и краткости, восходящих к доминантным слогам (рецессивные слоги несут в это время "славянский циркумфлекс" по правилу Мейе, т.е. фонологически безударны);

¹⁹ Возможно, конечноударные формы, приведенные в [2. С. 124], - результат неверного прочтения. Они либо могут быть формами род. ед., либо употреблены с ударением двойственного числа, ср. "Невелим бо ... два бедра ... него дви бедри" [4], "...па swoia pleca wzem..." [5] при мн. плеща [4]. То же, возможно, в "nosit tri... bela pera" [5].

²⁰ Порядок первых трех изменений принят условно.

²¹ Балтославянская метатония? См. об этом [6].

²² Это можно воспринимать как сохранение долготы старого акута, который в остальных случаях сократился.

Таблица 19

(подчеркнуты формы с аналогической долготой)

6) начало падения еров: стяжение групп ер + йот + гласный, приводящее к (избыточным?) долготам;

7) заместительное удлинение гласных (видимо, исключая сверхкраткие), непосредственно предшествующих этому стяжению - не после долготных слогов;

8) завершение падения еров; заместительное удлинение перед сонантами в ударном закрытом слоге перед павшим ером - не после долготных слогов;

9) закон Крижанича: оттяжка ударения влево с долгих слогов на долгие (обведено жирной рамкой в таблице 19);

10) сокращение заударных долгот; на этой стадии приходится реконструировать аналогическое восстановление корневых долгот в инфинитивах долго-сложных глаголов а.п. b и в некоторых формах имен а.п. c (например, род. ед. существительных на -а).

Выводы

Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы:

1. При появлении в предке чакавско-кайкавского говора Ю. Крижанича двух долготных слогов подряд, один из которых ударный, ударение в итоге почти всегда оказывается на первом из них.

2. Этот принцип действует не только в словах с корнями, восходящими к балтославянским доминантным слогам, но и в образованиях, для которых невозможно предполагать первично начальное ударение. Таким образом, если это один и тот же процесс, то мы имеем дело с оттяжкой ударения назад, а не с запретом на сдвиг вперед.

3. Данное преобразование имело место после (или во время) падения еров, так как отражается в словах, где раньше двух долгот подряд не было.

Итак, мы восстанавливаем две передвижки ударения: ранний сдвиг вправо (правило Дыбо) и позднюю оттяжку на слог влево (закон Крижанича). Восприятие закона Крижанича как запрет на сдвиг вправо на одной из стадий многоступенчатого "правостороннего дрейфа ударения" [2. С. 18], по-видимому, не может объяснить результатов его действия в конечноударных образованиях после падения еров, так как при таком подходе не обойтись без реконструкции обратного "дрейфа".

Более того, утверждая, что закон Крижанича действовал после (или во время) падения еров (т.е. никак не раньше XI-XII вв.), мы должны отказаться от его отнесения к праславянской эпохе и поставить под сомнение правомерность отождествления сходных результатов его действия в различных диалектах с их генетической общностью. Вполне возможно, что это лишь проявление некоторых общих тенденций развития, так или иначе наметившихся в позднепраславянском диалектном континууме, но затем осуществившихся по-разному в разных областях после окончательно распада праславянского языка. Возможно также, что закон Крижанича начал действовать довольно рано и оставался в силе не один век, но это предположение напрямую не поддерживается материалом.

Привлечение данных из других славянских диалектов позволит уточнить картину и, в частности, проверить, согласуются ли эти данные с моделью, описанной в настоящей работе.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Дыбо В. А. Морфонологизованные парадигматические акцентные системы. М., 2000.

2. Дыбо В. А., Замятина Г. И., Николаев С. Л. Основы славянской акцентологии. Словарь. М., 1993.

3. Krizanic J. Objasnbenje vivodno. Загреб, 1982.

4. Граматично изказанjе об руском jезику попа Jурка Крижанища / Издано О. Бодянским. М., 1859.

5. Крижанич Ю. Политика. М., 1965.

6. Николаев С. Л. Балто-славянская акцентуация и ее индоевропейские истоки // Историческая акцентология и сравнительно-исторический метод. М., 1989.

Постоянный адрес данной публикации: