Не так давно вышла книга С. Н. Канева "Революция и анархизм" (М. Мысль. 1987, далее ссылки на нее даются в тексте), посвященная дореволюционной истории русского анархизма. Эта работа имеет ряд недостатков, типичных для историографии освободительного движения в России.
Начинается она с утверждения: "Исторический опыт показывает, что революция и анархизм несовместимы" (с. 3), т. е. постулируется положение, справедливость которого еще нужно доказать всей работой. В логике такая практика называется "круг в доказательстве", и первые же строки вызывают опасение, что дальше автор будет подгонять предвзято отобранный материал под схему. К сожалению, так оно и происходит.
Введение служит своеобразной антианархической прививкой: анархизм представлен здесь как комедия ошибок, куда из самых различных его учений отобрано все худшее и сведено в один абстрактный "анархизм", не имеющий ни одной положительной черты, ничего исторически обусловленного и закономерного. Напомним, однако, мнение В. И. Ленина, который в июле 1920 г. (кстати, самое время разгула махновщины), в "Тезисах об основных задачах Коминтерна" дважды подчеркивал: "Лучшее в анархизме может быть и должно быть привлечено"; "из анархизма взять хорошее"1 .
Тщетно было бы искать объяснения этого ленинского положения в работе С. Н. Канева. Впрочем, само положение тоже. Напрасно было бы искать его и в предыдущей работе автора "Октябрьская революция и крах анархизма" (М. 1974). Нет ничего об этом и в работах Е. М. Корноухова "Борьба партии большевиков против анархизма в России" (М. 1981) и М. И. Михайлова "Борьба против бакунизма в I Интернационале" (М. 1976). Важнейшие для понимания ленинского отношения к анархизму и анархистам фактические данные нередко бывают почему-то упущены. Или опущены.
Несколько слов о методологии исследований, т. е. о системе принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности. В книге "Революция и анархия" эта система составляется на базе односторонне подобранных цитат (см. с. 8, 10, 14 - 15). Это свидетельствует о том, что автор опирается лишь на давно сложившиеся и ставшие стереотипными представления об анархизме. "Анархизм - орудие борьбы против революции" (с. 16); "анархия всегда была и остается злейшим (т. е. самым злым, злее монархии. - Авт. ) врагом революции" (с. 5) - вот тот полюс магнита, к которому в книге притягиваются все
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41, с. 444, 447.
стр. 118
цитаты и факты, направленные против анархизма. И непонятным становится ленинское решение увековечить имя апостола "злейшего врага революции" - М. А. Бакунина - на памятнике борцам за социализм в Александровском саду, вместе с именами К. Маркса, Ф. Энгельса и Г. В. Плеханова.
Ленин писал: "Было бы отступлением от материалистического метода, если бы я, критикуя воззрения "друзей народа", ограничился сопоставлением их идей с марксистскими идеями. Необходимо еще объяснить "народнические" идеи, показать их МАТЕРИАЛЬНОЕ основание"2 . Как же объясняет идеи русских анархистов С. Н. Канев? Рассмотрим это на примере Бакунина, тем более что материалу о нем и бакунизме в книге обоснованно отведено существенное место. Нас особенно интересуют такие вопросы, как место Бакунина в освободительном движении, формирование его революционного мировоззрения, социалистический идеал, критика "государственного социализма". Надо всем этим в книге грозно нависает такой "методологический" тезис: "Реабилитация" вождей и идеологов анархистского движения является одним из направлений борьбы против научного пролетарского мировоззрения" (с. 7), и именно решению такой "разоблачительной" задачи служат многочисленные фактические неточности.
Стоит внимательно отнестись к биографии молодого Бакунина, изложенной на с. 104 - 105. Книг о Бакунине написано много. Правды - гораздо меньше. Тем важнее уловить свежие идеи, когда они появляются. Но получается так: при оценке этапа формирования бакунинского мировоззрения Канев основывается на выводах П. И. Моисеева. Но там, где Моисеев по-новому показывает Бакунина и его мировоззрение, Канев делает крюк и дает свою, "методологически правильную" оценку. Так происходит, например, с бакунинским "примирением с действительностью" 1838 года. Моисеев, аргументируя свое мнение источниками, пишет: "Версия о консервативном гегельянстве [Бакунина] надумана и должна быть отвергнута"3 . А как повернул дело Канев? Игнорируя факты, он заявляет, что исходя "из консервативного толкования гегелевского положения о "разумной действительности", Бакунин "верил в благодеятельность государства и осуждал политический либерализм" (с. 105). Но ведь именно Бакунин, по свидетельству Т. Н. Грановского, "первый восстал" против "гадких" статей В. Г. Белинского о Бородине, в которых и был провозглашен призыв к примирению с действительностью4 ! В одном из писем к родным 1842 г. Бакунин заявлял, что "не преклонился перед т. н. необходимостями действительного мира" и враждует с ними по-прежнему и так же надеется победить их5 .
Вообще в книге недооценивается влияние русской действительности на формирование Бакунина. Еще в период службы в армии он стал свидетелем кровавого, "с помощью картечи и резни", обращения в православие униатского населения Литвы и Белоруссии6 , что, как и вид Польши, терроризированной после восстания 1831 г., вселило в душу Бакунина "омерзение к деспотизму"7 . Поэтому не случайно Бакунин сблизился с кружком Н. В. Станкевича, среди членов которого воззрение на российскую действительность было "большею частью отрицательное"8 . Вместе с "неформалами" кружка Станкевича Бакунин посещал ссылаемых в Сибирь поляков9 , организовывал спасение Белинского от
2 Там же. Т. 1, с. 238.
3 Моисеев П. И. Критика философии М. А. Бакунина и современность. Иркутск. 1981, с. 21.
4 Т. Н. Грановский и его переписка. Т. 1. М. 1897, с. 108.
5 Бакунин М. А. Собрание сочинений и писем. Т. 3. М. 1935, с. 250.
6 Материалы для биографии Бакунина. Т. 2. М. - Л. 1928. с. 237.
7 Цит. по: Гиль ом Д. Бакунин. -Былое, 1906, N 8, с. 228.
8 Аксаков К. Воспоминания студентства. М. 1911, с. 11.
9 Колокол, N 241, 15.V.1867.
стр. 119
тюрьмы и ссылки после дела "Телескопа" в 1836 году10 . Безобидность кружка для тогдашнего порядка была кажущейся - его члены Станкевич и Я. М. Неверов попали под полицейский надзор11 .
В философских воззрениях Бакунина 30-х годов XIX в. заметно влияние И. Г. Фихте. Именно из его лекций выводит Бакунин идею стремления личности к свободе и не менее важную идею, что государство преходяще и стремится к своему уничтожению12 . Перевод этих лекций Бакунин напечатал в "Телескопе" в 1836 году. Ничего этого в книге Канева нет, поэтому и теоретическая основа и эволюция бакунинского отрицания государства не ясны. А ведь очевидно, что все началось с неприятия и отрицания конкретного государства - российского, самодержавно-бюрократического. Примеры: "Русское государство не есть русская нация, а лишь абстрактный принцип, нависший над нацией. Это принцип абсолютной власти, служащей для себя самоцелью, принцип помрачения и подавления народов во имя божественного права"13 , или: "Полицейское государство в том виде, в каком его создал Петр I и в каком оно существует до сих пор, не способно ничего улучшить, ничего реформировать, ничего освободить. Оно может только угнетать и мешать - мешать, покуда возможно"14 . Именно через отрицание конкретного государства приходит Бакунин к прогрессивной идее отрицания государства как чиновничье-бюрократической надстройки, как орудия угнетения.
По Каневу, Бакунину в России (до 1840 г.) не были свойственны даже элементы революционно-демократического мировоззрения. Но именно ради сохранения такой версии и опущен в книге вопрос о взаимовлиянии Бакунина и Герцена. За полгода знакомства (декабрь 1839 - 4 июля 1840) Бакунин успел вовлечь Герцена в изучение Гегеля, Герцен считал Бакунина "N 1 среди молодежи гегелевской"15 и стремился внести больше революционного элемента в его строгую научность. Герцен был восхищен Бакуниным16 , а в письме Бакунина Герцену написано: "Мне нужно было немного времени для того, чтобы полюбить тебя, и для того, чтобы сознать, что в наших духовных и задушевных направлениях много общего"17 . У Канева все начинается и заканчивается констатацией дружественных отношений Герцена и Бакунина, причем к имени Герцена привычно привешивается "и Огарев", хотя как раз в 1840 г. этот "и Огарев" Бакунина терпеть не мог и называл его не иначе, как "длинный гад"18 .
Вместо анализа всех этих фактов, отнюдь не сокрытых за семью печатями, Канев выбирает более наезженный путь. Все прогрессивное во взглядах Бакунина приписывается влиянию революционных настроений в Западной Европе, а конкретно - благотворному влиянию Маркса и Энгельса (с. 105 - 107). Мелкобуржуазная струя вливается в поток бакунинского сознания из таких источников, как П. Ж. Прудон, М. Гесс, М. Штирнер. Привкус утопического социализма придают взглядам Бакунина, по мнению Канева, французские социалисты-утописты и швейцарец В. Вейтлинг (с. 106). Трудно признать убедительными предположения автора о существовании в действительности такого винегрета в бакунинском мировоззрении. Канев, похоже, и сам в это не очень верит, ибо вместо конкретных фактических доказательств делает упор на сосла-
10 Литературное наследство. Т. 76, с. 232 - 233.
11 Центральный государственный архив Октябрьской революции СССР, ф. 109 1-я эксп., 1833 г., д. 150, ч. 1, лл. 37, 140.
12 Фихте И. Г. О назначении ученых. М. 1935, с. 75.
13 Бакунин М. А. Собрание сочинений и писем. Т. 4. М. 1935, с. 75.
14 Там же, с. 40.
15 Герцен А. И. Собр. соч. Т. 22. М. 1956, с. 77.
16 Пассек Т. П. Из давних лет. Т. 2. М. 1963, с. 98.
17 Цит. по: Стеклов Ю. М. М. А. Бакунин, его жизнь и деятельность. Т. 1. М. 1926, с. 88.
18 Там же, с. 90.
стр. 120
гательное наклонение (с. 107 - 108). Но что ему остается делать - ведь на с. 104 уже предварительно заявлено о том, что, "перерабатывая чужеземные идеи, Бакунин пытался создать собственную концепцию" и при этом в результате "частых идейных блужданий и непрерывных исканий" его идеи развивались "весьма зигзагообразно".
Обратимся теперь к попыткам критики Бакунина и бакунизма, которые делает Канев. Вывод на этот счет не без помощи такого историка, как Ем. Ярославский, автор делает еще во введении: "Ем. Ярославский высказал, несомненно, верное положение: бакунинское учение нанесло большой вред революции в России. Восприятие значительной частью революционно настроенной молодежи конца 60-х - начала 70-х годов прошлого века идей Бакунина о бунте, его анархистской теории революции толкнуло ее на ошибочный путь заговорщичества и терроризма, получивших название нечаевщины" (с. 19). Но у Канева и Ярославского есть серьезный оппонент -. бывший бакунист Г. В. Плеханов: "В народнический период моего развития, - пишет основоположник русского марксизма, - я, как и все народники, находился под сильным влиянием сочинений Бакунина, из которых я и вынес великое уважение к материалистическому объяснению истории... марксизм достиг до моего сознания, пройдя сначала через призму бакунинского учения"19 . Более того - бакунистами были участники первой организации русских марксистов - группы "Освобождение труда", но никто из них так и не удосужился до конца своей жизни встать "на путь заговорщичества и терроризма". Кстати, нам не известны факты, позволяющие сделать вывод, что "Народная расправа" занималась систематическим политическим террором (т. е. встала "на путь терроризма"). Не знаем мы и других организаций, которые в начале 70-х годов XIX в., объединяя "значительную часть революционно настроенной молодежи", были бы при этом террористическими.
Сам Бакунин к терроризму как методу революционной борьбы относился настороженно. Предостерегая революционеров от увлечения террором, он писал: "Политическая резня никогда не убивала партий; в особенности она оказывалась бессильной против привилегированных классов... Чтобы совершить радикальную революцию, нужно поэтому повести нападение на положение и на вещи, разрушить собственность и государство, а тогда не придется уничтожать людей и обрекать себя на неминуемую и неизбежную реакцию, без которой никогда не обходилось и не обойдется во всяком обществе массовое убийство людей"20 . В письме Герцену по поводу выстрела Д. В. Каракозова Бакунин, упрекая Герцена за недостаток сочувствия к молодому революционеру, обреченному на гибель, тем не менее критикует избранный им метод террора21 .
То же можно сказать и о "заговорщичестве". Несомненно, теория партии была на рубеже 60 - 70-х годов XIX в. одной из наиболее уязвимых сторон бакунизма и вступала в противоречие со всей концепцией анархической революции. Признавая, "что фактов и народных, историею созданных положений насиловать нельзя - что эти положения и факты повинуются присущей им железной логике, которая будет посильнее всех лиц и кружков"22 , Бакунин вместе с тем как выдающийся революционер-практик понимал необходимость организации, руководящей силы будущей революции и склонялся к восприятию этой организации как заговора интеллигентных личностей.
Сразу оговоримся, что бакунинское заговорщичество никогда не было похожим на заговорщичество бланкистов. Организация революционеров
19 Плеханов Г. В. Соч. Изд. 2-е. Т. 1. [М. 1924 - 1925], с. 19 - 20.
20 Бакунин М. А. Программа и цели революционной организации интернациональных братьев. Цит. по: Стеклов Ю. М. Ук. соч. Т. 3. М. -Л. 1927, с. 66.
21 Пирумова Н. М. Бакунин. М. 1970, с. 255 - 256.
22 Oeuvres completes de Bacounine. Vol. 6. P. 1978, p. 126,
стр. 121
не должна была непосредственно производить или подталкивать революцию, ибо Бакунин считал, что "революции никогда не делаются личностями или даже подпольными организациями. Они происходят как бы сами собой, вызванные силой вещей, ходом событий и фактов. Все, что может сделать хорошо организованное тайное общество, это, во-первых, помочь рождению революции, распространяя в массах идеи, соответствующие их инстинктам, и организовать не революционную армию, ибо армией должен быть всегда народ, а нечто вроде революционного главного штаба"23 . Заговорщическим в этом подходе можно считать лишь тот факт, что партия рассматривается как организация, стоящая как бы вне народа.
Но Бакунин не оставался на этой точке зрения до конца своей жизни. С одной стороны, заговорщичество противоречило всей его концепции, его убеждению, что народ не только должен сам проделать революцию, но и сам выработать, "по крайней мере в главных своих чертах", идеал будущего общественного строя24 . С другой стороны, к серьезному переосмыслению проблемы "заговорщичества" побудила Бакунина нечаевская история. Уже в письме С. Г. Нечаеву 2 - 10 июня 1870 г. он высказал идею, что революционная организация может быть создана "в самом народе". Более конкретно эту идею он изложил три года спустя в "Государственности и анархии" - "Прибавлении - А": "Надо связать... передовых людей... из русского крестьянского мира между собой, и там, где это возможно, провести такую же живую связь между фабричными работниками и крестьянами... Для того, чтобы создать в нашем народе чувство и сознание действительного единства, надо устроить род народной печатной, литографической, писанной или даже изустной газеты, которая бы немедленно извещала повсюду, во всех концах... о всяком частном народном крестьянском или фабричном бунте, а также и о крупных революционных движениях, производимых пролетариатом Западной Европы"25 .
Этот организационный план содержит и идею соединения рабочих и крестьян в единой народной революционной организации, и даже гениальную догадку, что такая организация сложится вокруг единой общерусской политической газеты, но он не содержит в себе ничего заговорщического. А ведь именно "Прибавление - А" было наиболее популярным бакунинским произведением среди "революционно настроенной молодежи начала 70-х годов" (с. 191). Что же касается отождествления бакунинских идей с нечаевщиной, тем более приписывания Бакунину авторства ряда нечаевских работ, то по этому поводу в нашей литературе было немало опровержений26 .
Итак, сделанный в самом начале книги вывод о пагубном влиянии бакунизма на революционное движение в России автором не обоснован. Неверный вывод о практическом значении бакунизма связан с упрощенным пониманием С. Н. Каневым сущности бакунинского анархизма. Одной из главных черт анархизма, роднящей все его направления, он считает индивидуализм, причем индивидуализм "разнузданный", буржуазный, который и усматривается им во всех теоретических построениях Бакунина с указанием на заимствование у такого апологета эгоизма, как Штирнер. "Родство анархических идей Бакунина с индивидуалистической идеей Штирнера очевидно" (с. 119), - заявляет Канев, не приводя никаких аргументов, кроме цитаты Энгельса. Да и трудно подобрать ар-
23 Цит. по: Стеклов Ю. М. Ук. соч. Т. 3, с. 70 - 71.
24 Oeuvres completes de Bacounine. Vol. 4. P. 1976, p. 168.
25 Ibid., p. 178.
26 Сошлемся, например, на книгу "Герцен и Запад" (т. 96 "Литературного наследства"), вышедшую за год до появления книги С. Н. Канева, где были опубликованы материалы архива Н. А. Герцен, убеждающие, что позиции Бакунина и Нечаева никогда не были идентичны.
стр. 122
гументы, если несколько выше Канев объявил читателю: "Теоретические суждения Штирнера Бакунин не разбирал ни в положительном, ни в отрицательном смысле" (с. 108).
Даже доказательствами знакомства Бакунина со штирнеровской книгой "Единственный и его собственность" автор не располагает. Тем не менее Канев высказывает гипотезу, что такую нашумевшую книгу Бакунин никак не мог не прочитать, а "сам принцип индивидуализма, вероятно (!), не мог не привлечь его внимание" (там же). Выдвинув идею о знакомстве Бакунина со штирнерианством в качестве гипотезы на с. 108, автор на с. 128 уже безапелляционно заявляет: "Понятие бунта Бакунин заимствовал у Штирнера". Оставим на совести автора идею о заимствовании русским революционером понятия "бунт" в немецких источниках. Отметим лишь, что подобные приемы вообще характерны для его книги.
Подобная история происходит и с М. Гессом. Его индивидуализм, пишет С. Н. Канев, тоже оказал колоссальное влияние на Бакунина, хотя тут же признает, что "в литературном наследстве Бакунина не встречается упоминания ни имени Гесса, ни его произведений" (с. 107). Но возьмем 3-й том "Материалов для биографии М. А. Бакунина", на который С. Н. Канев несколько раз ссылается: он буквально пестрит упоминаниями имени Гесса, но не в качестве предтечи, а в качестве злейшего политического и личного врага Бакунина.
Однако вернемся к индивидуализму. По мнению С. Н. Канева, индивидуализм определяется следующими признаками: 1) отрицанием дисциплины (с. 9), 2) тем, что воля личности ставится "выше воли партии, классов, общества" (с. 4), 3) пониманием свободы человека как возможности "не повиноваться никакому другому человеку" (с. 129). Никаких иных признаков индивидуализма С. Н. Канев не приводит. Посмотрим, насколько бакунизм соответствует этим признакам и насколько они являются сугубо анархическими.
Начнем с неприятия дисциплины. Вот что думал на этот счет вполне зрелый анархист Бакунин в 1872 г.: "При всей своей враждебности к тому, что во Франции зовется дисциплиной, я признаю,., что известная дисциплина, не автоматическая, но добровольная и продуманная, прекрасно согласуется со свободой индивидов, необходима и всегда будет необходима, когда многие индивиды, свободно объединившись, предпримут какую-нибудь работу или какие-либо коллективные действия. Власть растворяется в коллективе"27 . Не правда ли, чудовищный индивидуализм!
Проблема дисциплины уже несколько освещает проблему волюнтаризма. Сразу же оговоримся о противопоставлении воли личности "воле партии"; если речь идет о революционной партии, то здесь гораздо больше оснований упрекать Бакунина в обратном - в стремлении нивелировать личность в рядах "крепко спаянного коллектива единомышленников". О противопоставлении личности классу Бакунин вообще нигде и никогда не говорил, да и, пожалуй, не мог говорить, поскольку считал, что в классовом обществе все люди "повинуются железному закону, когда положение всегда сильнее лица"28 . Что же касается "воли общества", то что имел в виду автор? Возможно ли вообще применять категорию "воля общества" по отношению к классовому обществу? Если же речь идет о бесклассовом обществе, то ему Бакунин не собирался противопоставлять личность.
Согласно С. Н. Каневу, единственное, что смог "придумать" Бакунин, стремясь "эклектически соединить" индивидуализм с коллективизмом, был термин "коллективная индивидуальность", равнозначный "общепринятому понятию "нация" (с. 130). В действительности же в будущем об-
27 Бакунин М. Избранные сочинения. Т. 2. М. 1922, с. 21.
28 Oeuvres completes de Bacounine. Vol. 6, p. 88.
стр. 123
ществе, по мысли Бакунина, принцип свободы личности был неразрывно связан с законом "общественной солидарности". "Свобода не есть отрицание солидарности, - писал Бакунин, - наоборот, представляет собой развитие и очеловечивание последней", "индивидуальная свобода каждого человека становится действительной и возможной лишь благодаря коллективной свободе общества, частью которого человек является"29 .
Эта мысль перекликается с известной формулой: свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех. Перекликается не случайно: в стремлении к обществу, обеспечивающему свободу личности, заключен общий принцип всех гуманистических направлений философии, марксизма и бакунизма в том числе. Только сталинского закала "марксист" мог считать, что "краеугольный камень анархизма - личность ... краеугольным же камнем марксизма является масса". Только марксисты сталинской школы могут видеть в формуле "освобождение личности как условие свободы коллектива" проявление свойственного анархистам индивидуализма30 . Это расхождение в трактовке принципа свободы личности между марксизмом и сталинизмом наглядно иллюстрируется, например, таким высказыванием С. Н. Канева: Бакунин "справедливо указывал: человек вне общества не может существовать. Но в то же время утверждал: свобода заключается в том, чтобы "не повиноваться никакому другому человеку". Такое понимание принципа свободы у Бакунина, безусловно, вытекает из анархического принципа индивидуализма" (с. 129).
Между тем Маркс и Энгельс считали, что в будущем коммунистическом обществе управление людьми заменится управлением общественными процессами. П. Л. Лавров не был анархистом и тем не менее в своей работе "Государственный элемент в будущем обществе" писал: "Боевой крик рабочего социализма заключен, как известно, в двух формулах: прекращение эксплуатации человека человеком, прекращение управления человека человеком"31 . Эта идея разделялась всеми направлениями социалистической мысли того времени. Спор шел о методах и приоритетах. В виде сталинизма социалистическая мысль впервые получила "течение", отрицающее отмирание власти человека над человеком в принципе даже в отдаленном коммунистическом будущем.
На с. 118 книги к индивидуализму С. Н. Канев добавляет еще несколько признаков бакунинского анархизма: "В программе славянской секции нашли отражение основные принципы анархизма - отрицание государства, федералам, отрицание парламентаризма, аполитизм и др. Разрыв Бакунина с революционным демократизмом уже не вызывал сомнений". Данный тезис нуждается в комментарии. Начнем с революционного демократизма. Идея о том, что, став анархистом, Бакунин якобы порвал с революционным демократизмом, не нова для определенного направления нашей историографии. Наиболее последовательно ее отстаивал в книге "Критика экономических воззрений анархизма" Ф. Я. Полянский, который считал, что деятельность Бакунина можно довольно механически поделить на два периода - "революционно-демократический" и "анархический". Оба периода взаимно исключают друг друга, и анархический следует воспринимать как грехопадение великого бунтаря. С. Н. Канев полностью заимствует эту концепцию, тем более что она вписывается в задачу его книги, поставленную в заглавии: показать "борьбу революционных демократов ... против анархизма". Эта задача тем легче решается автором, что он так и не поясняет, как надлежит понимать революционный демократизм и почему Бакунин 1862 г. - револю-
29 Бакунин М. А. Программа общества международной революции. - Анархический вестник, Берлин, 1923, N 5, с. 40.
30 Краткий философский словарь. М. 1951, с. 9.
31 Лавров П. Избранные сочинения на социально-политические темы в 8-ми тт. Т. 4. М. 1934, с. 265 - 266.
стр. 124
ционный демократ, а Бакунин 1868 г. - уже нет. Из смысла приведенной выше фразы явствует, что революционный демократизм несовместим с "отрицанием государства, федерализмом, отрицанием парламентаризма, аполитизмом и др."
Чтобы не вдаваться в терминологический спор по поводу понятия "революционный демократизм"32 , обратимся в качестве примера к такому бесспорному революционному демократу, как Герцен. Возьмет ли С. Н. Канев на себя смелость утверждать, что Герцен был противником федерализма и горячим поборником парламентаризма, что он был против идеи отрицания государства? В единственном произведении, где революционный демократ Герцен "борется" с анархизмом Бакунина, "Письмах к старому товарищу", мы можем прочитать: должно сказать "о государстве: и оно, как рабство, идет к самоуничтожению", и далее: "Между мнением Лассаля и проповедью о немедленном распущении государства в федерально-коммунную жизнь лежит вся разница обыкновенного рождения и выкидывания. Из того, что женщина беременна, никак не следует, что ей завтра следует родить. Из того, что государство форма преходящая, не следует, что это форма уже прешедшая"33 . Из приведенных слов явствует, что Герцен не был противником ни идеи об отмирании государства, ни федерализма ("федерально- коммунной жизни"), он выступал лишь против немедленной ликвидации государства.
Что же касается аполитичности, то в ней Бакунин повинен куда меньше, чем даже такие испытанные революционные демократы, как Герцен и Огарев. Ведь именно обращаясь к ним, Бакунин писал: "Вы во имя вящей практичности составили себе невозможную теорию о перевороте социальном без политического переворота... Оба переворота идут рука об руку и в сущности составляют одно"34 . И теперь уже совершенно не ясно, на основании каких же критериев С. Н. Канев отлучает Бакунина от революционной демократии, в чем он усматривает специфику бакунинского анархизма.
Правда, С. Н. Канев указывает нам еще одну характерную, с его точки зрения, черту бакунинского идеала: "По планам Бакунина общество ...должно было посредством анархической социальной революции совершить прыжок сразу к социализму... В этом особая роль отводилась вольной экономической крестьянской общине" (с. 126). Это высказывание, как и предыдущие, придется разбирать поэтапно. Сначала о немедленном скачке в социализм: Бакунин считал его невозможным, поскольку утверждал, что "переходный период, более или менее длительный... неминуемо последует за социальной революцией"35 . Упоминания о переходном периоде встречаются во многих работах Бакунина, в том числе и таких известных, как "Государственность и анархия", "Кнутогерманская империя", "Всестороннее образование", "Программа общества международной революции". Верно, что концепция переходного периода детально Бакуниным не разрабатывалась, но никогда реалист и практик Бакунин не утверждал, что можно "скакнуть" в социализм, минуя переходный период.
Теперь об общине. С. Н. Канев утверждает, что Бакунин, хотя и отмечал такие недостатки общины, как патриархальность и замкнутость, но все же рассчитывал использовать "этот пережиток старого общества" "в качестве орудия социальной революции". В отличие от покойного анархиста его нынешний оппонент знает, что "под влиянием развития капитализма в деревне шел неумолимый процесс расслоения" и потому с сарказмом восклицает: "Какой уж мог быть разговор о крестьянской общине как зародыше будущего социалистического общества?!" (с. 127).
32 Оно более широкое и включает в себя бакунизм как одно из направлений.
33 Герцен А. И. Соч. Т. 20, кн. 2. М. 1960, с. 590 - 591.
34 Бакунин М. Письма к Герцену и Огареву. СПб. 1906, с. 283.
35 Бакунин М. А. Программа общества международной революции, с. 38.
стр. 125
Но С. Н. Канева придется разочаровать: все перечисленные им недостатки общины были хорошо известны Бакунину. В уже цитированном письме Герцену и Огареву он писал: "Почему эта ваша община, от которой вы ждете столько чудес в будущем, в продолжении 10 веков прошедшего существования не произвела на свет ничего, кроме самого печального и гнусного рабства?.. Община наша не имеет даже и внутреннего развития,., а если в ней благодаря напору государственности стало заметно подобие внутреннего процесса, так это процесс разложения. Всякий мужик побогаче и посильнее других стремится теперь всеми силами выйти из общины, которая его теснит и душит"36 .
Как видим, Бакунин вовсе не отрицал недостатков общины и не собирался строить социализм как федерацию земледельческих общин того типа, какие существовали в тот момент в России. Строй вольных экономических общин означал для Бакунина федерацию самоуправляющихся коллективов трудящихся, самостоятельно распоряжающихся своими средствами производства. Современная Бакунину русская община могла бы сыграть, по его мнению, лишь роль "точки опоры", средства для перехода к социализму. В этом, по мысли Бакунина, заключалась национальная специфика России. С. Н. Каневу подобная идея кажется нелепой, но в этом вопросе у Бакунина есть авторитетный союзник - Маркс, который в 1881 г., т. е. даже спустя 5 лет после смерти Бакунина, в наброске письма к В. Засулич писал: "Если революция произойдет в надлежащее время, если она сосредоточит все свои силы, чтобы обеспечить свободное развитие сельской общины, последняя вскоре станет элементом возрождения русского общества и элементом превосходства над странами, которые находятся под ярмом капиталистического строя", а чуть выше: "Даже с чисто экономической точки зрения Россия может выйти из тупика, в котором находится ее земледелие, только путем развития сельской общины"37 . Конечно, высказывание Маркса само по себе доказательством правоты Бакунина не является, но оно во всяком случае свидетельствует, что данный взгляд на вещи не был особенностью его "утопической схемы".
Каковы же эти особенности? Книга "Революция и анархизм" не дает ответа на этот вопрос. Вообще задача показать бакунизм в качестве непримиримого врага революции и революционной демократии неблагодарна изначально. Бессмысленно делать из революционного демократа и социалиста Бакунина врага революционной демократии.
Бакунизм нуждается в серьезном критическом изучении, но рассматривать его при этом следует как одно из направлений социалистической мысли. Как и всякая идеология, бакунизм имел свои сильные и слабые стороны, свои взлеты и свои трагические ошибки. Бесспорно, интересен вопрос об идейной борьбе, которую вел Бакунин с основоположниками марксизма. Но в период самой острой борьбы, несмотря на субъективную взаимную неприязнь, объективно происходил процесс сближения позиций Маркса и Бакунина на основе опыта Парижской Коммуны; борясь с Марксом, Бакунин воспитал при этом целое поколение потенциальных марксистов, например, в такой стране, как Россия. Сама критика "государственного социализма" чрезвычайно интересна и нуждается в исследовании. В этой схеме немало надуманного, но многие возможные пороки социалистического государства, предсказанные Бакуниным, к сожалению, проявились в практике реального социализма. Так что проблема действительно есть, и она нуждается в решении. Книга С. Н. Канева, однако, не приблизила нас к этому решению ни на шаг.
36 Бакунин М. Письма к Герцену и Огареву, с. 283 - 286.
37 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 19, с. 410, 407.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |