Libmonster ID: BY-969
Автор(ы) публикации: О. В. Серова

Избрание каждого нового папы в жизни не только Ватикана, но всего мира, а особенно Европы, неизменно становилось важнейшим событием, привлекавшим пристальное внимание дипломатов. Ведь каждый конклав - это подведение итогов деятельности ушедшего наместника Св. Престола, возможность прогнозировать, обсуждать ход и итоги предстоящих выборов, направление деятельности нового избранника, а главное - воспользоваться имеющимися средствами, чтобы повлиять, по мере возможностей, на сам выбор. Довольно часто подготовка к этому событию начиналась задолго до его осуществления. В этом отношении чрезвычайно показателен конклав 1903 года.

За 12 лет до него российский представитель при Св. Престоле А. П. Извольский впервые подробно изложил свои соображения по поводу вероятного скорого избрания нового папы в состоявшей из трех частей записке, приложенной к донесениям от 15 июля, 28 июля и 11 августа 1891 года.

Ее появление мотивировалось им не только преклонным возрастом Льва XIII (в марте ему исполнился 81 год) и его физической слабостью, а, главным образом, тем, что к его кончине и избранию его преемника весьма деятельно, хотя, по возможности, без шума, готовятся не только в Риме, но и всюду, где придают важное значение вопросу о главе римско-католической Церкви. Извольский предполагал, что на предстоявший конклав со стороны европейских держав "будет обращено гораздо большее внимание и воздействие, нежели на тот, который собрался в Риме в 1878 г.", когда все были заняты исключительно событиями на Балканском полуострове. Кроме того, сравнительно равнодушное отношение правительств и народов тогда к выбору нового главы католической Церкви российский дипломат связывал с самим положением Церкви, которую длительное царствование Пия IX привело, "как в религиозном, так и в политическом отношении почти на край погибели". Такое положение Церкви он подтверждал следующими фактами: Ватиканский собор 1869 г., провозгласивший догмат "безошибочности" папы, "вызвал в католическом мире глубокое раздвоение и неудовольствие; теории "Силлабуса"1 и необдуманная и порывистая политика по отношению к государственной власти произвели полный разрыв или чувствительное охлаждение между папою и почти всеми


Серова Ольга Васильевна-доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 88

европейскими державами, не исключая католические. Захват Рима итальянцами в 1870 г. и потеря папою светской власти произошли среди всеобщего равнодушия". Ко времени начала работы конклава 1878 г. вопрос о светской власти папы, "так называемый "римский вопрос" казался устаревшим, раз навсегда решенным и не один только "римский", - но до некоторой степени и весь "папский вопрос". Большинство европейской публики было расположено смотреть на Римскую Церковь, как на учреждение почти отжившее, разлагающееся, не призванное играть никакой роли в политической и общественной жизни будущего". На запрос итальянского правительства по поводу их позиции в отношении избрания нового папы, от европейских кабинетов последовали заверения в намерении воздержаться от всякого вмешательства в этот вопрос. Было выражено также пожелание, звучавшее вполне искренне, чтобы новый папа был склонен к примирению и достижению соглашения с итальянским правительством. Под влиянием надежд именно на такое примирение на основании совершившихся фактов и так называемого "закона о гарантиях" 1871 г.2 и произошло избрание Льва XIII. Случилось, однако, отмечал Извольский, что "широко и талантливо задуманная политика нового папы не только разрушила расчеты и надежды партии, способствовавшей его избранию, но также, в изумительно короткое время, возвратила Римскому Престолу необыкновенный блеск и влияние".

Подводя итог деятельности Льва XIII, Извольский писал: "Все усилия ума Льва XIII, отличающегося гораздо более политическими, нежели религиозными наклонностями, были тотчас устремлены к возвращению международного значения Римской Курии. Обманув с первых же дней возлагавшиеся на него надежды партии примирения, он самым решительным образом стал по отношению к Италии в то же положение протеста, что и его предшественник. Но протест Льва XIII отнюдь не носит того же характера узости и бесплодности. За требованием возвращения ему светской власти и Рима, служащим лишь удобопонятной формулой, скрывается более мысль о невозможности для универсальной власти папы допустить собственной конфискации в пользу Италии, о невозможности также признать за юридическую основу своего положения одностороннюю сделку "закона о гарантиях", которая может быть отменена любым итальянским парламентским большинством. Есть много указаний на то, что истинная мысль Льва XIII заключается, на самом деле, в приискании какой-нибудь совершенно новой формы гарантии, но непременно международной, которая поставила бы Римский Престол вне прямого воздействия итальянского правительства и на высоту международного фактора политической и общественной жизни Европы. Поэтому, первою и главною его заботой явилось, тотчас после избрания, восстановление дружественных сношений со всеми державами. В этом направлении успехи его, как известно, превзошли всякое ожидание".

Дипломат отмечает все то, что одновременно с этим было конкретно сделано Львом XIII для католической Церкви в различных странах. Это - учреждение правильной иерархии, перемена в отношениях к различным восточным католическим обрядам (конец схизмы в среде армяно-католиков, почести Святым Кириллу и Мефодию, славянское богослужение в Черногории). Реставрация "томизма", то есть системы Фомы Аквинского с целью объединить и дисциплинировать образование римско-католического духовенства во всех странах, ряд поучений и энциклик, с целью "примирения Церкви с цивилизациею и гражданственностью, с которыми при Пие IX существовал полный разрыв". Наконец, он останавливался на шагах последнего времени - "смелое вступление в глубь социально-рабочего вопроса с заявлением о демократических наклонностях Церкви и открытое примирение с республиканскою формою прав-

стр. 89

ления, тогда как, до сих пор, католицизм отождествлялся почти всюду с интересами монархических партий". За короткий срок своего пребывания на престоле Лев XIII не только смог изменить положение католической Церкви в Европе, но и открыл новое поле деятельности в Соединенных Штатах Северной Америки, в Африке и Азии.

Особо Извольский выделял стремление Льва XIII принимать непосредственное и деятельное участие во всех международных событиях, его готовность при всяком случае стать посредником между державами по чисто политическим вопросам. Он также подчеркивал большое внимание, с которым папа "следит за всеми группировками, происходящими между державами, и, ожидая от будущих европейских событий осуществления собственных планов, принимает по отношению к этим группировкам строго обдуманное и вполне определенное положение". И, наконец, отмечал, открытые высказывания папы против Тройственного союза, гарантирующего столь нежелательное для него статус-кво в Италии.

Из данного им краткого обзора положения "римского" или, как он считал его лучше определить, "папского" вопроса, Извольский делал вывод о том, что смерть Льва XIII и избрание нового папы станет весьма крупным событием для Европы. В свете этого было ясно, почему к нему "с некоторого времени всюду деятельно готовятся", а итальянское правительство открыто признает его первостепенную важность и влияние на его внешнюю и внутреннюю политику. В такой ситуации дипломат не сомневался в возникновении гораздо более острой борьбы "внутри и вокруг будущего конклава"", чем это было в 1878 году.

Ознакомившись с этой частью записки, Александр III заметил: "Весьма обстоятельно составлена записка и вся депеша"3.

Вторую часть послания Извольский посвятил вопросу "об общих политических условиях, при которых должно состояться будущее папское избрание".

Прежде всего, он обратился к прошлому опыту - конклаву 1878 г., в первый раз состоявшемуся при установившемся в Италии новом политическом порядке. По поводу отношений Курии с итальянским правительством дипломат заметил, что со времени отказа папы принять изданный 13 мая 1871 г. "закон о гарантиях", которым определялись права Св. Престола по отношению к итальянскому государству, постоянной заботой последнего "было доказать европейским державам, в особенности католическим, с одной стороны, что закон этот вполне достаточен для обеспечения истинной свободы и независимости папы, а с другой - что королевство искренно намерено уважать сказанные гарантии, несмотря на протесты и неприязненные действия Курии". После смерти Пия IX руководители Италии отдавали себе отчет в важности проведения конклава в их стране, и приложили немало стараний, чтобы Священная Коллегия не приняла решения удалиться из Рима, согласно предсмертному желанию Пия IX.

Обратившись к самому конклаву, Извольский выделил несколько моментов, делавших его "весьма редким явлением в истории Римской Церкви". Это - его исключительная краткость (всего три дня - он собрался 18 февраля, а 20 февраля состоялось провозглашение нового папы) и "избрание личности, заранее указанной общественным мнением и почти сразу сделавшейся кандидатом значительного большинства". Из комплекса весьма сложных причин, повлиявших на избрание епископа Перуджи, кардинала Иоакима Печчи, он признает, "необходимость реакции против общей религиозной и политической системы Пия IX", а, главным образом, желания партии, искавшей почвы для примирения в той или другой форме с итальянским правительством. Свою роль, по его мнению, сыграла легенда об умении, с которым в самое трудное переходное время объединения Италии кардинал Печчи "сохранял дружествен-

стр. 90

ные отношения с итальянской властью, не поступаясь собственным достоинством". За либеральные взгляды, которые ему приписывались, Пий IX его не любил и "назначил его намерено камерленгом" (в переводе с итальянского - камерарием, казначеем папского Двора - О. С.), писал Извольский, потому что это "по давнишней традиции, должно было бы исключить его из числа кандидатов на тиару". Между тем в период междуцарствия, то есть после смерти Пия IX и до конклава, когда, в качестве камерленга он отвечал за внутренний порядок в Ватикане, он проявил, как твердость, так и такт. К избранию кардинала Печчи положительно отнеслось итальянское правительство и общество.

Особо Извольский останавился на определенном равнодушии, с которым к конклаву 1878 г. отнеслись европейские державы. Разъясняя эти причины, Извольский писал: "Всеобщее внимание было поглощено в то время важными событиями, совершавшимися на Балканском полуострове. Пий IX находился в прямо враждебных или натянутых отношениях почти со всеми государствами, не исключая католические. Римская Церковь казалась, как в религиозном, так и в политическом отношении, в полном упадке. Правительства, утомленные постоянными столкновениями между Церковью и государственной властью, вызывавшимися политикою Пия IX, не были нисколько расположены оказать помощь Ватикану в борьбе с Италией. Поэтому полученные королевским правительством уверения почти всех кабинетов о невмешательстве в вопросе папского избрания и желание видеть на Римском Престоле личность, склонную к примирению с Италией, могут считаться довольно искренними".

Что касалось российского правительства, то оно в 1878 г. "не только воздержалось, по своему обыкновению, от всякого воздействия на конклав, но оно даже не имело непосредственных сведений о его ходе и об обстоятельствах, его сопровождавших", по причине отзыва из Рима дипломатического агента при Ватикане Л. П. Урусова. Сведения, поступавшие в департамент духовных дел иностранных исповеданий от остававшегося там агента по духовным делам Григория Салвиати, были почерпнуты исключительно из клерикальных источников.

Даже о смерти Пия IX российское министерство иностранных дел узнало из письменной ноты итальянского посланника Костантино Нигра, извещавшей, что королевское правительство приняло все надлежащие меры для обеспечения нравственной и материальной свободы будущего конклава. А в депеше своему Двору от 8 февраля 1878 г. он сообщал, что во время аудиенции в тот день император выразил надежду, "что выбор кардиналов падет на личность, одушевленную примирительными и умеренными намерениями". Учитывая "печальный опыт" сношений с Пием IX, желание видеть более умеренного папу, писал по этому поводу Извольский, было "вполне понятным и искренним", но избрание Льва XIII состоялось "без всякого, хотя бы самого отдаленного, участия нашей дипломатии в этом событии".

Однако за 15 лет, прошедших со времени последнего конклава, многое изменилось. Римская Курия, "казавшаяся одно время, учреждением, почти умиравшим", обрела при Льве XIII "неожиданные блеск, влияние и международное значение". Но и этим результатом далеко не исчерпывалась "вся сумма необыкновенно успешной деятельности Льва XIII, - подчеркивал Извольский и пояснял. - То, что в глазах католического мира слыло за унижение Римского Престола - потеря светской власти - при талантливой политике приемника Пия IX обратилось в главный элемент его влияния и возрождения. Руководствуясь соображениями высшего свойства, Лев XIII, вопреки ожиданиям избравшей его примирительной партии, не замедлил стать по отношению к Италии в точно такое же положение протеста, как и его предшественник". Говоря затем о разнице между "бесплодными "non possumus"4 Пия IX и вполне ос-

стр. 91

мысленною системою нынешнего папы", Извольский подчеркивал понимание "проницательным умом" последнего, с одной стороны того, что "потеря горстки подданных, находившихся в состоянии хронического мятежа, и границы, охранявшейся лишь с помощью иностранных штыков, не может ослабить нравственного могущества Св. Престола", а, с другой - того, что "универсальный" характер этого Престола не позволяет ему принять за основание собственного существования внутренний итальянский закон, подверженный всяким случайностям и зависящий от того или другого настроения парламента".

Извольский видел немало указаний на то, что сам Лев XIII рассчитывал на появление в будущем международной политической комбинации, которая действительно обеспечивала бы полную независимость папской власти. По мнению дипломата, ее появление было явно "несовместимо с единством Италии, в том смысле, как оно понимается нынешним Итальянским королевством". Ведь интересы Курии и королевства слишком расходятся, так что между ними невозможно никакое серьезное соглашение. Курия будет всегда непримиримым врагом существующего политического устройства Италии, причем "врагом в высшей степени терпеливым", который поддержит любое движение внутри или вовне страны, угрожающее этому порядку, что является конечной целью Льва XIII.

В полном соответствии с пониманием этого "с обыкновенною итальянскою гибкостью, Ватикан покуда применяется ко всем фазисам внутренней политической жизни Италии, дозволяя католикам одно, воспрещая другое, допуская их к административным выборам, удерживая от политических, пользуясь каждою ошибкою итальянского правительства. Но в тот день, когда для Италии наступит какой-нибудь решительный кризис, можно, не ошибаясь, сказать, - говорилось в записке, - что папа явится одним из важнейших его участников". В подтверждение такого заключения Извольский ссылался на серьезно встревожившие умеренный лагерь Италии заявления папы в пользу республиканской формы правления. Он находил одновременно весьма правдоподобным выступление в данное время Ватикана на стороне республиканского движения в Италии, успех которого, вероятно, привел бы к желательному для папы распадению королевства и его переустройству на основах федерации. Итальянские государственные деятели "вполне отдают себе отчет в том, что конфискация папской области создала для монархии постоянного и трудно уязвимого внутреннего врага; многие из их откровенно признаются, что перенесение столицы в Рим было неисправимою ошибкою, последствия которой еще не исчерпаны; в случае, как внутренних затруднений, так и внешней войны, противник итальянской монархии, по выражению одного из здешних публицистов, непременно "отыграет папский козырь"".

Испробованные же итальянским правительством по отношению к Курии за последние 20 лет несколько систем не дали желаемого результата. Одинаково несостоятельными оказались "примирительная политика г-на Депретиса, антиклерикализм г-на Криспи, "лицемерный консерватизм" маркиза Рудини". Государственные деятели были вынуждены признаться в необходимости отказаться от официально провозглашенного принципа о полной свободе и независимости папы в стенах Рима в случае внутренних беспорядков или нападения извне. Но одновременно они были заинтересованы в сохранении за папским вопросом исключительно внутреннего, итальянского характера, в том, чтобы помешать вмешательству в него иностранных держав. А произойти это могло бы в случае изгнания или отъезда папы из Рима, или каких-либо насильственных акций в отношении Ватикана, что поставило бы "папский вопрос" на международную почву.

Полагая, что этот вопрос влияет на всю политику итальянского правительства, как внутри, так и вне страны, российский дипломат не сомневался,

стр. 92

что он сыграл "немаловажную роль в его решении примкнуть к Тройственному союзу".

Из всего изложенного Извольский делал вывод о первостепенном интересе для Италии перемены на Папском Престоле и неизбежных, со стороны ее правительства, попытках повлиять на выбор Священной Коллегии.

Что касалось политики Льва XIII, то он отмечал, что, встав в непримиримую позицию по отношению к Италии, папа направил усилия на то, чтобы восстановить дружеские отношения с правительствами, с которыми враждовал Пий IX. Одновременно он стремился поднять международное значение Римского Престола, сделать папский вопрос не чисто итальянским, а европейским. Именно для достижения этой своей стратегической цели он порвал с традициями Пия IX, примирился с государственной властью и стал другом правительств. "Самою эффектною и блестящею страницею этой деятельности" стало казавшееся совершенно невозможным примирение Курии с Германией, из коего Лев XIII извлек выгоды для римско-католической Церкви не только в Германии, но и для положения Папского Престола вообще.

Последовавшее затем смещение Льва XIII в сторону Франции Извольский находил "вполне последовательным действием". Поскольку он видел в Тройственном союзе гарантию существовавшего в Италии политического порядка и невозможность реализации его собственных планов, то полагал, что лишь с помощью Франции, ставшей в будущей борьбе противницей Италии, окажется возможным добиться изменения этого порядка. Отсюда - его враждебное отношение к Тройственному союзу и сближение с Францией, осложнявшееся тем фактом, что речь шла об антиклерикальной республике. Но Лев XIII с присущей ему "обычной его смелостью и твердостью" решил эту трудную задачу, открыто порвав с традицией союза католической Церкви во Франции с монархическими партиями. Он высказался через примаса Алжира кардинала Лавижери, возглавившего движение среди французского духовенства, в пользу открытого признания республиканской формы правления, а затем через своего статс-секретаря - за признание республиканской формы правления. Одновременно папа неизменно поддерживал реализацию традиционного права Франции покровительствовать католическим миссиям на Востоке, независимо от их национальной принадлежности. По этим причинам, полагал Извольский, Франция, не проявившая заинтересованности во время конклава 1878 г., теперь готова была принять активное участие в нем и тщательно разрабатывала план действия, который будет неизбежно опираться на ее право вмешательства в вопрос об избрании папы, так называемым правом "вето". Таким правом отвода при избрании папы по традиции пользовались три католические державы - Франция, Испания и Австрия.

Между тем, обладающая этим же правом Испания могла, считал Извольский, играть лишь второстепенную роль в силу особенности ее интересов, а ее голос важен лишь в плане поддержки той или другой из главных партий.

Что касалось Австро-Венгрии, то она была призвана играть важную и довольно трудную роль на будущем конклаве. Хотя после утраты своих итальянских владений ее интерес к избранию нового папы несколько понизился, однако она сохраняла неизменно дружеские отношения с Курией, в стране не существовало расхождений между Церковью и государством, а на Балканах Курия являлась ее естественною союзницей. Этим в значительной мере определялась ее позиция при избрании папы в 1878 году. Но после вступления на престол Льва XIII возник немаловажный вопрос о "возможном союзе католической Церкви с национальными стремлениями славян, проживающих на территории Австро-Венгрии". Это выразилось в поддержке и одобрении папой епископа И. Ю. Стросмейера, под влиянием которого в 1886 г. была восстанов-

стр. 93

лена дарованная Бенедиктом XIV привилегия употребления древнеславянского языка в католическом богослужении в Черногории и началось движение в среде всего римско-католического духовенства. Это серьезно встревожило австрийское правительство, опасавшееся, что возросшее влияние Стросмейера в ватиканских кругах скажется и на выборах нового папы.

Кроме того, было очевидно, что немаловажным фактором, определявшим позицию Австро-Венгрии на конклаве, становилось ее членство в Тройственном союзе. Ведь оно налагало на нее обязательство ограждать интересы Германии и, в особенности Италии, в качестве единственной его участницы, обладающей влиянием на значительную часть Священной Коллегии и традиционным правом формально вмешиваться в ее решения, от которого она, судя по настроению и словам ее посла в Ватикане, не намерена была отказываться.

Общее заключение Извольский формулировал следующим образом: "По поводу будущего конклава в Риме обнаружится весьма деятельная борьба между двумя главными влияниями и партиями: с одной стороны, явится партия "непримиримых", ныне господствующая в Ватикане, в высшей степени враждебная итальянскому правительству. Заодно с нею будет действовать французское правительство и доверенные кардиналы французского правительства. С другой стороны, под покровительством, может быть, и не гласным, австрийского правительства составится партия, склонная к соглашению с Италией, резко враждебная французским интересам и подверженная косвенному влиянию всего Тройственного союза".

На эту новую часть записки дипломата Александр III отреагировал пометой: "Замечательно добросовестный и интересный труд"5.

Обрисовав ситуацию, сложившуюся на предыдущем конклаве, и высказав предположения об общих политических условиях, в которых состоится предстоящий конклав, и степень вероятного участия в этом событии наиболее заинтересованных держав, третью часть записки Извольский посвятил вопросу об обстоятельствах, касающихся конклава, которые, как он полагал, затрагивали интересы России. Конкретно в этой связи он ставил перед собой задачу найти ответ на следующие два вопроса. В какой мере избрание нового папы может иметь непосредственное отношение к государственным интересам России, и не следует ли со стороны России заранее принять какие-то меры предосторожности?

Как "всякое важное политическое событие, отражающееся на ходе европейских дел", предстоявшая перемена на Римском Престоле заслуживала, по его мнению, серьезного внимания российского правительства. Тем более, что речь шла "об избрании духовного главы нескольких миллионов католических подданных Империи, имеющего бесспорное нравственное и опасное влияние на развитие того польско-католического вопроса, который до сих пор еще составляет одну из труднейших наших государственных задач". Не ставя задачи рассмотреть "неисчерпаемую тему" отношений России к католичеству и Римской Курии, Извольский счел необходимым, оставаясь на чисто практической почве, постараться осветить вопрос о том, в чем заключалось в течение XIX в. участие российского правительства в событиях, сопровождавших конклавы. Сделать это он находил тем более важным, что в Риме сложилось преувеличенное представление о воздействии российских посланников при Папском Престоле на решения Священной Коллегии.

Свое суждение по этому поводу он основывал на официальных источниках, то есть на хранившейся в архиве миссии переписке. Из нее следовало, что, в соответствии с позицией полного невмешательства, императорское правительство неизменно предписывало своему представителю заявлять, что его единственным желанием "было видеть вполне независимое избрание достойного лица". Но вместе с тем в С. -Петербурге "имели полное основание рассчитывать

стр. 94

на нравственное влияние и личный вес" таких посланников, как А. Я. Италийский, князь Г. И. Гагарин и А. П. Бутенев, и "возможность пользоваться этим орудием сообразно с теми или другими требованиями нашей политики", - отмечал Извольский. При этом он ссылался на формулировку, содержащуюся в одной из депеш Италийским: "Основу моего плана поведения составляло бездействие, но не неспособность; я желал сочетать мое бездействие с поведением, которое посланник великого монарха должен всегда сохранять, чтобы дать почувствовать, что его влияние было бы значительно весомее, если бы он имел случай его осуществить".

На основании архивных данных и различных изданных за границей материалов, Извольский составил краткую историческую справку о пяти последних конклавах и сделал следующий вывод: положение и деятельность российских посланников всегда определялась общим направлением политики правительства, "причем их действия иногда не только проявлялись в осязательной форме, но и имели немаловажное влияние на исход избирательной борьбы". Особенно примечательными в этом плане были конклавы 1829 и 1830 годов. Хотя в силу политических обстоятельств российский посланник Гагарин занимал разную позицию в каждом из двух случаев, тем не менее, оба раза он деятельно помог достижению цели в первом случае французского, а затем австрийского коллеги. В 1878 г. во время конклава, как уже отмечалось, в Риме не было даже официального представителя России и министерство иностранных дел не могло не только оказать никакого влияния на ход этого события, но даже не получало о нем никаких сведений.

Общее суждение по поводу отношения России к конклавам Извольский формулировал так: "Едва ли нужно доказывать, что положение наше по отношению к римскому вопросу таково, что никакие положительные действия с нашей стороны в пользу какой-либо кандидатуры на Папский Престол, в одно и то же время и невозможны и нежелательны; у нас вряд ли могут даже быть категорические пожелания об успехе той или другой личности: между папскою властью и нашими государственными и национальными задачами существует коренная и неизгладимая противоположность, исключающая всякое помышление о возможности их действительного согласования; наше отношение к этой власти может носить лишь, так сказать, отрицательный характер. Поэтому, императорское правительство даже в ту эпоху, когда оно имело обыкновение принимать указанное косвенное участие в событиях конклава, никогда не имело в среде кардиналов собственных партий или кандидатов. Но, принимая за непреложную истину принципиальный антагонизм наш с Куриею, остается широкое поле для политических комбинаций, осуществление которых может в значительной степени ослабить вред, наносимый нам Римом. Само папство, соединившее в себе идею духовной и светской власти, способствовало тому, что на деле никогда не был осуществлен столь опасный для нее отвлеченный идеал папской власти. Папа, как мелкий итальянский государь, поддавался самым разнообразным воздействиям извне и опыт научает нас, что если он когда-либо соглашался умерять свои абсолютные требования по отношению нашей государственной власти, то это всегда происходило вследствие заботы о своем политическом и светском положении".

Изменение положения папы в связи с утратой им светской власти, по мнению Извольского, не повлекло положительных для России перемен. Более того, полагал он, "Римский Первосвященник, как его представляет новая зарождающаяся здесь католическая школа, отрекшийся от притязаний на светскую власть, признавший совершившиеся в Италии политические перемены, движущийся в материальных пределах Ватикана под гарантиею и защитою Италии, но пользующийся неограниченным владычеством над миллионами ка-

стр. 95

толических совестей, для нас неминуемо опаснее, нежели политический претендент, ищущий союзников и покровителей с целью вернуть себе утраченные области. Поэтому, существующее в настоящее время в Риме положение острой борьбы между Куриею и итальянскою королевскою властью, должно быть признано, как наиболее для нас выгодное. При этом Льву XIII, сделавшему много для возвеличества всемирного значения католичества, мы должны, очевидно, предпочесть папу с более узкими взглядами, еще более проникнутого чисто политическими идеями, и занятого исключительно заботою об утраченных светских правах". Поэтому из двух главных партий, между которыми будет происходить борьба во время будущего конклава интересам России, - находил Извольский, - больше отвечала партия, определенная им "непримиримою", насчитывавшая в своих рядах больше кардиналов из Курии. Ибо по сложившемуся в Риме убеждению, при победе этой партии, на ком бы ни остановился окончательный ее выбор, "новый папа будет принадлежать именно к последнему типу, явится, так сказать, среднею величиною между Пием IX и Львом XIII и скорее усилит, чем ослабит протесты последнего против Италии".

Подтвердив уже сказанное в предыдущей части записки о том, что французское посольство и его доверенные кардиналы выскажутся в пользу непримиримой партии, Извольский подчеркивал, что "хотя побуждения Франции, при этом, очевидно, не имеют ничего общего" с целями России, он не сомневался, "что наши и ее интересы по поводу будущего конклава вполне совпадают".

Что касалось личности папы, то главе непримиримой партии кардиналу Монакола-Валетта он находил предпочтительным кого-нибудь из второстепенных кандидатов этой партии, хотя полагал, что российское правительство гораздо больше должен занимать вопрос о том, кто займет пост государственного секретаря при новом папе. По его мнению, интересам России, например, отвечала бы комбинация, при которой этот пост был бы обещан кардиналу Винченцо Ваннутелли. Вероятно, Извольский исходил из благоприятного впечатления, произведенного кардиналом во время пребывания летом 1883 г. в России, куда он прибыл в качестве папского представителя на коронацию Александра III.

Признавая невозможность, с российской стороны, положительных пожеланий в пользу того или другого кандидата, Извольский считал необходимым привлечь внимание императорского правительства к серьезной опасности, которую представлял явно долженствовавший играть важную роль в ходе конклава кардинал Ледоховский, олицетворявший "идею слепой национальной вражды к России, соединенной с самым крайним религиозным фанатизмом". Во время конклава 1878 г. его влияние было весьма ничтожно, он был известен как сторонник борьбы, предпринятой Пием IX против государственной власти Германии; к партии, избравшей Льва XIII, он, очевидно, не принадлежал, а после примирительных шагов папы в отношении Бисмарка он отошел на второй план. Однако, этот "бывший познанский архиепископ, одаренный выдающимся умом и большой вкрадчивостью и ловкостью, устремил все свои усилия к приобретению влиятельного положения в среде высшего римского духовенства. С талантом славянина к иностранным языкам и гибкостью поляка, он вскоре сделался современным римлянином по речи, привычкам и связям, что не мешает ему, однако, быть центром и душою здешнего польского кружка. Объявив себя ревностным сторонником непримиримых идей по отношению к Италии, окончательно восторжествовавших в Ватикане, он мало-помалу возвратил себе выдающееся положение между приближенными папы и приобрел бесспорное влияние, как на Льва XIII, так и на статс-секретаря. Императорскому министерству хорошо известно, до какой степени это влияние беспрестанно парализует исполнение возложенных на меня поручений", - писал дипломат.

стр. 96

По всеобщему убеждению, на будущем конклаве он будет играть "весьма важную роль", что было тем более прискорбно, что он принадлежал к партии, имевшей наибольшие шансы на успех, и победа которой была наиболее выгодна для России.

Сам Извольский считал совершенно невероятной, но не невозможной его кандидатуру на папский престол. Зато его влияние на ход избирательной борьбы и на различные комбинации Священной Коллегии для него не подлежало сомнению. Отказавшись от тиары для себя, он мог приложить все усилия для получения ее лицом, находившимся под его влиянием, или на назначение государственного секретаря, "вполне разделяющего его образ мыслей относительно польских дел". Чтобы противостоять этому, нужно было ослабить его влияние в самой партии, но "дело это весьма нелегкое, и я спешу признаться, что в собственных моих руках не имеется к тому абсолютно никаких средств", - сообщал Извольский.

Что касалось средств для обеспечения интересов России и возможности принятия каких-либо мер предосторожности ввиду предстоявшего конклава, Извольский должен был констатировать, что российский посланник будет вынужден ограничиться весьма скромною ролью и не будет располагать "никаким действенным оружием для защиты интересов" своей страны. Он сможет лишь наблюдать за ходом событий и своевременно информировать свое правительство о том, что могло для него иметь значение.

Однако, поскольку интересы России в отношении будущего конклава вполне совпадали с интересами Франции, а за последние три года у него установились близкие отношения с французским послом Лефевром де Бегэно, Извольский надеялся, что при открытии конклава сможет получать точные сведения о ходе дел. К тому же, хорошо зная о "личных взглядах и симпатиях" посла, Извольский не сомневался в его расположении принять во внимание пожелания и опасения российской стороны. Вместе с тем, он отдавал себе отчет, что этого было недостаточно, ибо Лефевру требовались соответствующие указания французского правительства, имея которые, посол "мог бы с полным доверием и без всякого опасения обсудить со мной, в данную минуту и сообразно с обстоятельствами, при которых откроется конклав, наилучшие средства предотвратить все, что покажется нам опасным", - полагал Извольский. Заранее ставя этот вопрос, он делал оговорку, что в интересах дела было не приступать к его рассмотрению слишком преждевременно, чтобы не дать повода к разглашениям, толкам или интригам. Учитывая, что конклав может оказаться еще не близким, он предлагал отложить приведение в исполнение этих соображений в случае их одобрения до сочтенного более удобным времени.

Ознакомившись с этой последней частью записки император начертал: "буду ждать заключений обоих министров внутренних и иностранных дел"6.

В депеше от 28 апреля 1892 г. Извольскому были сообщены заключения министра иностранных дел Н. К. Гирса. Он уведомлял, что его соображения "о значении для нас будущего конклава для избрания папы и об участии, которое предстоит принять нам в этом собрании", были рассмотрены в министерствах внутренних и иностранных дел и высказанный им взгляд "вообще одобряется". "Ожидаемая перемена на Римской кафедре имеет несомненное политическое значение, и мы не можем оставаться безучастными зрителями оной, - излагал он позицию российского правительства. - В наших интересах, чтобы с избранием нового главы католичества не изменились отношения, существующие в настоящее время между Курией и итальянскою королевскою властью. Поэтому папа, избранный из партии непримиримых, стремящийся, главным образом, вернуть утраченную политическую власть и ищущий с этой целью союзников, нам менее опасен".

стр. 97

Из выдающихся кардиналов этой партии Гирс признавал одну лишь личность Ледоховского, известного симпатиями к Польше и враждебностью к России, "для нас крайне неудобной и нам надлежит заблаговременно озаботиться об устранении его кандидатуры и умалении его влияния на будущем конклаве".

Министр признавал справедливость замечания Извольского о том, что за отсутствием средств непосредственного воздействия на будущий конклав желательно было заручиться поддержкой французского посла, тем более что интересы Франции по этому вопросу представлялись совпадавшими с интересами России7.

А в отчете о деятельности министерства за 1891 г. прямо указывалось, для решения какой конкретной задачи мог быть полезен французский посол. Ею было признано устранение возможности выбора в папы Ледоховского, который был, "хотя и мало вероятен, но не может считаться вполне невозможным"8.

Свое заключение министр внутренних дел И. Н. Дурново представил в форме всеподданнейшего доклада от 23 сентября 1891 года. Он разделял мнение Извольского о том, что "наше правительство, не будучи заинтересованно ближайшим образом в предстоящем избрании преемника папе Льву XIII и не имея непосредственного влияния на это избрание, тем не менее, не может отнестись безразлично к такому акту уже по одному тому, что в среде русских подданных насчитывается до 10 миллионов католиков". Он был согласен и с тем, что "наиболее желательным, с нашей точки зрения, кандидатом на папскую тиару являлся бы кардинал, принадлежащий к партии "непримиримых". Будучи глубоко убежден в том, что, кто бы ни был папой, правительство его не отрешится от стремления поддерживать в наших подданных, путем религии, национальные сепаратистские идеи, я не могу, вместе с тем не признать, - писал министр, - что названная партия, по составу своему, представляет более гарантий к умеренному в этом отношении образу действий. Вышеизложенное не может, несомненно, относиться к кардиналу Ледоховскому, польские симпатии которого и враждебность к нашему правительству достаточно известны". Признавая желательным устранение этого кардинала, соглашаясь с указанным Извольским способом воздействия на конклав через Лефевра де Бегэно и находя его "единственно удобным", министр, однако, затруднялся высказать свое "заключение по сему вопросу, так как окончательное его разрешение, в том или другом смысле, может быть, известно министерству иностранных дел".

Резолюция императора на докладе гласила: "Об этом еще переговорим"9.

Со своей стороны, Дурново нашел, чем может помочь и его министерство Извольскому. Поскольку у него будет необходимость получать для сообщения правительству сведения о происходящем на конклаве, в условиях отсутствия на нем представителя от римско-католических епархий России, он будет вынужден прибегать к "тайным услугам разных лиц, имеющих то или другое отношение к конклаву, оплата коих вызовет, несомненно, значительные расходы". При этом, однако, требовать предоставления отчетности в таких расходах "едва ли удобно, а иногда и прямо невозможно". Поэтому министр испрашивал у императора разрешения на предоставление в безотчетное распоряжение Извольского двух тысяч пятисот рублей из остатков от доходов института Св. Станислава в Риме, которых числилось на то время пять тысяч рублей. Александр III дал свое согласие10.

Новый повод для оценки возможностей Ледоховского на конклаве дало Извольскому неожиданное его назначение на один из самых важных постов римской иерархии - префекта конгрегации Пропаганды веры. Он (донесение от 8 марта 1892 г.) посчитал несовместимым с достоинством российского правительства вступать в обсуждение с государственным секретарем кардиналом

стр. 98

Мариано Рамполла назначения на такой пост "известного и страстного врага России". Но кардинал сам дал ему разъяснения через французского посла, которому поручил передать, что в этом назначении не следовало видеть враждебных намерений Св. Престола, поскольку префект этой конгрегации не имеет никакого отношения ни к обсуждаемым на переговорах с Извольским вопросам, ни, вообще, к российским делам. "То же самое передал мне вчера Монтебелло, французский посол в России", - заметил Гирс на донесении.

По существу Извольский и сам весьма трезво оценил это событие. Он обращал внимание Гирса на то, что произошедшее назначение обретало особую значимость в связи с возможной близостью будущего конклава, поскольку пост префекта конгрегации Пропаганды веры воспринимался часто ведущим к папскому престолу. Вместе с тем он не считал, что шансы Ледоховского на избрание особенно увеличились, тем не менее, для него было очевидно, что он явно обретал возможность играть еще более важную роль при избрании будущего папы11.

До того как оставить в начале 1897 г. свой пост в Риме, Извольский еще дважды возвращался к теме конклава, что диктовалось состоянием здоровья понтифика. В депеше от 4 января 1896 г. он по существу лишь повторил изложенные в записке соображения и признал их сохраняющими силу. "Взаимное положение партий, соответствующая ему группировка иностранных держав, наши специальные интересы, - все это представляется мне не только в том же свете, но, пожалуй, еще более резко обрисованным, а увеличивающаяся с каждым днем дряхлость Льва XIII, более чем когда-либо, выдвигает на первый план всеобщую заботу о конклаве", - подчеркнул он.

Не меняя своего мнения относительно бесполезности оценки отдельных кандидатов, Извольский и на этот раз предпочел ограничиться общей характеристикой борющихся партий. Он особо подчеркивал значительное усиление "непримиримой партии", по причине того, что открывавшиеся кардинальские вакансии замещались по преимуществу сторонниками статс-секретаря. В то же самое время "либеральная партия", к которой принадлежало большинство кардиналов, занимающих итальянские епархиальные кафедры, приобрела "нескольких выдающихся по своему таланту членов, таких как Свампа (Болонья), Феррари (Милан). Число иностранных кардиналов увеличилось на два, но соотношение их с числом итальянцев осталось почти прежним. После предстоящего возведения в кардинальский сан четырех нунциев, Священная Коллегия станет почти полностью укомплектованной, потому что останется всего две вакансии, которые по традиции всегда должны быть, чтобы новый понтифик "тотчас имел в распоряжении, по крайней мере, три шляпы".

Извольский не скрывал своего удовлетворения по поводу серьезной перемены в положении кардинала Ледоховского, поскольку в отношениях между ним и папой наступило значительное охлаждение "вследствие разномыслия по восточно-униатским делам", что в свою очередь отдалило его от Рамполла, чем не преминули воспользоваться сторонники "примирения" и Тройственного союза. В 1891 г. его сближение с Германией представлялось невозможным, а теперь - это совершившийся факт. Одновременно, хотя не исключительно по этой причине, возникли серьезные разногласия между ним и французским посольством, недовольным отношением конгрегации Пропаганды веры к французскому протекторату над католическими миссиями на Востоке. Что касалось специально российских интересов, Извольский был по-прежнему убежден, "что для нас весьма желательно своевременно озаботиться о том, чтобы лишить кардинала Ледоховского, всяких, даже самых отдаленных шансов, на избрание и, вообще, по возможности, ослабить его влияние на конклав. Задача эта ныне

стр. 99

представляется мне несколько более легкою, чем 5 лет тому назад, вследствие вышеописанной мною перемены в положении этой личности".

Что касалось такого важного изменения в отношениях России со Св. Престолом, как произошедшее в 1894 г. восстановление дипломатического представительства России при Ватикане, то он вынужден был признать, что оно "не дает нам в руки никакого нового средства воздействия". Поэтому по-прежнему единственный способ оградить себя от этой опасности он видел в том, чтобы вступить в соглашение с Францией, интересы которой в этом вопросе, как и раньше, совпадали с интересами России12.

В последний раз к проблеме предстоявшего конклава Извольский обратился непосредственно перед отъездом из Рима в депеше от 16 февраля 1897 г. и сделал это, по собственному признанию, вследствие сознания того, что на нем "лежит ответственность за всякий вред, могущий произойти для государства от недостаточного освоения настоящего вопроса"

Он напоминал о заинтересованности России в победе на конклаве партии "непримиримых". И вновь подчеркивал, что разделение членов избирательной коллегии на "непримиримых" и "умеренных" указывало на разницу не их религиозных воззрений, а на расхождения в чисто политическом вопросе отношения Курии к Итальянскому королевству. Умеренная же партия имеет на своей стороне симпатии держав Тройственного союза и, вероятно, выставит одного из епархиальных кандидатов. Защита интересов Италии и всего Тройственного союза падет на Австро-Венгрию, располагающую голосами своих коронованных кардиналов и пользующуюся правом исключать неугодного ей кандидата на тиару. "Непримиримую" партию поддерживает Франция, пользующаяся также правом вето. К ней принадлежат все кардиналы, "симпатизирующие России и склонные продолжать по отношению к нам доброжелательную политику Льва XIII". Ее кандидат будет выбран из кардиналов Курии. Между этими двумя партиями "стоит кардинал Ледоховский, кандидатура которого должна считаться для нас, - писал он, - безусловно, нежелательной и самое влияние которого на конклав, с нашей точки зрения, крайне опасно".

Хотя в общих чертах положение с января 1896 г., когда Извольский излагал свою программу действий, осталось прежним, по его мнению, в пользу России произошло серьезное изменение. Поддерживавшая Тройственный союз партия понесла весьма чувствительные потери со смертью нескольких кардиналов. Партия непримиримых, то есть сторонников Франции, напротив, пополнилась несколькими "крупными личностями, сознательно проведенными в Священную Коллегию кардиналом Рамполла". Более того, в этой партии образовалась целая группа, особо интересовавшаяся сношениями с Россией, и открыто проявлявшая дружеские чувства к ней.

Положение кардинала Ледоховского серьезно покачнулось, его влияние постепенно падает, правда, ему удалось вернуть себе расположение Германии и Австро-Венгрии, но в отношении Франции и группы римских кардиналов он занял недружественную позицию.

Исходя из изложенного, Извольский шел к заключению, "что не только предложенная мною программа остается в полной силе, но есть основание несколько более чем прежде рассчитывать на согласный с нашими видами исход конклава".

Вновь вернувшись к факту учреждения три года назад российской миссии в Риме, он признавал, что это несколько изменило ситуации. Оно, "конечно, несколько усилило наше влияние в Ватикане, и от умения и такта нашего представителя будет зависеть оказать некоторую нравственную поддержку той или другой группе кардиналов", писал он, но одновременно был вынужденным признавать крайнюю недостаточность этого. Он указывал на единственный способ, могущий обеспечить интересы России, - это предварительное согла-

стр. 100

шение с французским правительством, с которым "у нас существует по этому вопросу полное тождество взглядов и целей". Он надеялся, что депеши Лефевра, разделявшего его взгляды, несколько подготовили в этом отношении французское правительство. Он сожалел об отозвании этого опытного и искусного дипломата, что значительно ослабило влияние Франции в Ватикане. Тем не менее, он не сомневался, что французское правительство в существующих условиях "захочет и сумеет в широкой мере воспользоваться имеющимися в его распоряжении средствами воздействия на избрание будущего папы; а при существовании между этим правительством и нами нынешних тесных и доверчивых отношений, мне кажется, что в Париже не откажутся предписать французскому послу при Ватикане действовать по этому случаю в полном согласии и единении с русским министром-резидентом"13.

Вопросу об избрании нового папы было отведено значительное место в инструкции от 5 июня Н. В. Чарыкову, сменившему Извольского в Риме. В ней тот факт, почему "вопрос об избрании нового папы самым существенным образом затрагивает наши интересы", объясняли, ссылаясь на опыт переговоров его предшественника, позитивный результат которых в "значительной степени зависел от личных качеств и взглядов первосвященника". Затем следовали уже известные из депеш Извольского разъяснения причин желательности для России победы "непримиримой" партии. При этом особо подчеркивалось, что в нее входили "все кардиналы, сочувствующие России и согласные продолжать доброжелательную по отношению к ней политику Льва XIII, а в последнее время среди этой партии образовалась даже целая группа, специально интересующаяся сношениями с Россией, и открыто нам дружественная".

Отмечалось определенное усиление влияния России с учреждением миссии в Риме, вследствие чего оказание Чарыковым "нравственной поддержки той или другой группе кардиналов может подействовать на исход конклава". Но, тем не менее, вновь приходилось признать, "что в виду отсутствия в непосредственном нашем распоряжении средств воздействия на папское избрание, вернейшим способом для обеспечения наших интересов является предварительное соглашение с французским правительством, с которым у нас существует по этому вопросу полное тождество взглядов и целей". Перед Чарыковым ставилась задача "установить основы соглашения по этому вопросу". В С. -Петербурге учитывали, что почти все население Франции исповедует римско-католическую веру, и она гораздо больше заинтересована в избрании на папский престол отвечающего ее интересам лица, чем Россия, имеющая сношения с Курией исключительно из-за подданных Царства Польского и западных областей России. Поэтому там находили уместным предоставить инициативу в этом деле французскому правительству, "предупредительно оказывая ему совместимую с нашими интересами поддержку"14.

При первой же беседе с французским послом Пубеллем Чарыков приступил к исполнению предписаний инструкции. Об итоге он сообщал депешей от 6 июля. Из обстоятельного разговора с ним Чарыков пришел к следующим выводам "относительно его взгляда, как на общий характер наших отношений на римской почве, так и, в частности, на вопрос о будущем конклаве".

Находя здоровье папы настолько хорошим в данное время, что нельзя исключить, что "кончина Его Святейшества не застанет в Риме уже" ни его, ни Чарыкова, Пубелль считал, что, тем не менее, двум правительствам следовало бы договориться по этому вопросу, в котором интересы Франции значительнее таковых России.

Посол полагал, что на практике "наше взаимодействие могло бы выразиться обоюдным осведомлением относительно кандидатур на Папство, которые возникали бы среди сторонников Тройственного союза".

стр. 101

Чарыков, со своей стороны, известил посла о предписании действовать совместно с ним и просил его располагать им в случае необходимости. На последовавшее затем его замечание о вероятном сохранении Францией за собой в полном объеме исторических прав во время конклава, Пубелль поведал ему о сделанном некоторое время тому назад "окольным путем" Рамполла сообщении о желательности для Св. Престола, чтобы французское правительство отказалось от исключительного права и тем подало бы пример прочим государствам, находящимся в сходном положении. Ибо таким путем было бы утверждено и обеспечено начало "свободного" конклава. Но, по мнению посла, даже в случае отказа Франции от этого права, у нее не было никакой гарантии в таком же решении Австро-Венгрии.

Находя эту проблему очень сложной, Чарыков счел тем более желательным достижение договоренности по этому поводу между правительствами Франции и России. Для такого обмена мнениями, полагал он, можно было бы воспользоваться предстоявшей поездкой в С. -Петербург французского министра иностранных дел Габриеле Аното.

Посол не высказал отношения к самому этому предложению, и осталось неясно, даст ли он ему дальнейшее развитие, но проявил большой интерес к выяснению способа воздействия на конклав российского правительства, не имевшего своих кандидатов.

Чарыков разъяснил, что эти способы носят лишь нравственный характер, но что в Курии имеются лица, весьма заинтересованные в положении римско-католической Церкви в Российской империи, в частности, в Польше. "Если этим лицам будет известно, что, содействуя избранию кандидата, пользующегося сочувствием Франции, они будут тем самым способствовать упрочению и на время правления будущего папы того благоприятного положения католической Церкви в России, которое достигнуто благодаря политике Льва XIII, то соображение это, вероятно, будет не лишено значения", - сказал он15.

Хотя, по причине удовлетворительного состояния здоровья папы, вопрос о конклаве не стоял на повестке дня, Чарыков весной 1898 г. счел небесполезным продолжить при удобном случае обмен мнениями по этому поводу с французским послом. И должен был признать, что предложения Пубелля, особенно после недавнего пребывания в Риме новых французских кардиналов, стали более определенными. Он, по-прежнему, считал вопрос о личности папы важным не только для "сплошь католической" Франции, но и для России. А посему находил желательным для обеих стран, чтобы преемник Льва XIII, "по возможности, следовал направлению, выражающемуся в области внешней политики, главным образом, в том, что он чуждается Тройственного союза и оберегает свою независимость от короля Италии". Оценивая деятельность нынешнего папы, посол видел его главную заслугу в том, что он отделил политику от религии, поставив последнюю вне зависимости - во Франции от династических вопросов, а в России - от польских противогосударственных притязаний".

Тактика на будущее французской стороны представлялась Чарыкову следующим образом: не намечая своего кандидата, опереться на кардинала Рамполла, предоставив ему организацию этого дела соответственно обстоятельствам, а также возможность располагать голосами французских кандидатов и влиянием французского правительства. Эта тактика и расчет на ее успех основывались на том, что кардинал Рамполла был носителем идей Льва XIII, и вокруг него существовала сплоченная группа кардиналов, большинство которых составляли итальянцы, назначенные нынешним папой, а также испанцы, с которыми у кардинала сохранились прочные связи со времен, когда он был нунцием в Мадриде. К тому же к этому лагерю, по мнению Пубелля, должны

стр. 102

были примкнуть те кардиналы Англии и Америки, которые "желают видеть в Папстве не узко итальянское, а мировое свободное учреждение".

Чарыков согласился с Пубеллем, что для Франции этот вопрос имеет большее значение, чем для России, заверил, что их интересы совпадают, и что ему было поручено оказывать послу полную поддержку.

Николай II одобрил шаги Чарыкова: "Все, что он пишет, мне кажется справедливым"16.

Как следует из доверительного письма министра иностранных дел М. Н. Муравьёва от 19 апреля 1898 г., в С. -Петербурге положительно отнеслись к высказанной французским послом мысли о том, чтобы заручиться содействием такого влиятельного лица, как кардинал Рамполла, для выбора лица, удовлетворяющего С. -Петербург и Париж, не намечая заранее кандидата на Св. Престол. "Не имея лично шансов на тиару, и будучи в то же время проникнут направлением папы Льва XIII в смысле строгого разграничения политики от религии, - говорилось в письме, - кардинал статс-секретарь может служить ценным сотрудником для поддержания желательной для нас кандидатуры".

Информируя Чарыкова о данном российскому послу в Париже предписании подготовить почву для солидарных действий двух правительств на будущем конклаве, министр предписывал ему самому путем переговоров с Пубеллем "выработать такую программу, которая представляла бы в известном смысле, наибольшие задатки успеха в смысле преследуемых нами целей"17.

Получив эти указания Муравьёва, Чарыков постарался, прежде всего, осторожно прозондировать кардинала Рамполла, воспользовавшись прекрасными с ним отношениями, и смог с удовлетворением констатировать проявленную им большую открытость, чем французским послом в беседах с ним. Заверив в искреннем сочувствии политике Льва XIII, проводимой Рампола, в беседе с кардиналом Чарыков выразил озабоченность, которую разделяло и французское правительств, по поводу того, не изменится ли проводимая политика "при неизбежной, хотя и через много лет, перемене лица, занимающего папский престол". Кардинал, сосредоточенно его слушавший, ответил, что, "видя папу близко и работая с ним каждый день, он уверен, что правление Льва XIII продолжится еще долго". Однако он не уклонился от обсуждения поставленного вопроса. "Мы желаем развивать еще больше и укреплять нынешние отношения с Россией и Францией", - сказал он, в частности. А в ответ на слова Чарыкова: "мы доверяем лично Вам и Вашему здравому смыслу и желаем вместе с Францией, чтобы при новом правлении нынешняя политика продолжалась", последовали заверения: "она продолжится".

Чарыков знал, что "страстная и увлекающаяся натура сицилианца, которая у кардинала скрыта под вылощенным обликом ватиканского дипломата, заставляет его иногда принимать желаемое за существующее". Тем не менее, он вынес из разговора с ним впечатление, что кардинал "связал свою политическую будущность с программой Льва XIII, что он трудится над этой задачей и надеется на успех, и даже, что он - и в этом крылась бы слабая сторона его планов - считает как будто возможной свою собственную кандидатуру".

Со своей стороны, Чарыков полагал: "как бы ни сложились обстоятельства в будущем, сочувствие наше кардиналу статс-секретарю в этом капитальном вопросе может лишь послужить на пользу нашим обыденным делам и сношениям с Курией".

В ходе последовавшей после этого разговора беседе с Пубеллем Чарыков изложил суть доверительного письма Муравьёва и поделился впечатлением, вынесенным из беседы с кардиналом. Затем он высказал пожелание, чтобы Пубелль во время предстоявшей, по семейным делам, поездки в Париж испросил инструкций по поводу программы действий на конклаве, учитывая состо-

стр. 103

явшийся предварительный обмен мнений. Пубелль поведал о своем намерении сделать это. В ходе беседы выяснилось, что посла особо занимал вопрос о намерениях германского правительства, которое, по его словам, "не остановится ни перед какими - даже денежными - средствами, лишь бы достигнуть избрания лица, соответствующего его интересам". Посол рассчитывал получить информацию на этот счет от Чарыкова, который был вынужден признаться, что не располагал таковой18.

Новым свидетельством позиции российского правительства в вопросе о конклаве стала инструкция от 21 января 1901 г., данная новому министру-резиденту при Св. Престоле К. А. Губастову. В ней, в частности, обращалось особенно серьезное внимание "на угрожающую со дня на день возможность утраты Римской Церковью ее нынешнего, просвещенного и миролюбивого Первосвященника, личные качества коего в значительной степени способствовали установлению между нами и Курией правильных и доверчивых отношений". В случае конклава Губастову предписывалось воспользоваться указаниями, содержавшимися в инструкциях, данных его предшественникам Извольскому и Чарыкову. Ему указывалось на необходимость "заранее подготовить почву для совместного с французским представителем при Ватикане действия", дабы при выборах нового папы "с наибольшим успехом содействовать выбору кандидата, соответствующего нашим интересам. По имеющимся сведениям, Тройственный союз заблаговременно принимает меры к обеспечению тиары за одним из тех кардиналов, партия коих сочувствует его видам. Поэтому и Вам надлежит, не теряя времени, установить с Вашим французским товарищем программу действий, постепенно подготовляясь к защите наших интересов на новом конклаве".

Для большей убедительности ссылались на два случая, когда правительство "косвенно влияло иногда на избрание именно тех кандидатов, которых мы находили желательными. Так, например, на конклаве 1829 года кардинал Кастильони (Пий VIII) обязан был своей победой поддержке, которую наш посланник в Риме, князь Гагарин, оказал французскому послу Шатобриану. На следующем конклаве кардинал Капеллари (Григорий XVI) был избран также благодаря нашему содействию. Так как, по изменившимся политическим обстоятельствам, мы в то время вошли в виды австрийского правительства".

Считая излишним делать предположения относительно конкретных лиц, избрание которых было бы желательным (учитывая тот факт, что группировка партий в Ватикане меняется очень часто), в С. -Петербурге находили для себя принципиально важным лишь помешать выбору кандидата из польского лагеря. И выражали желание, чтобы выбор пал на представителя "непримиримых" по отношению к Италии партий19.

Летом 1903 г. поводом для усиления внимания к предстоявшему конклаву и для размышлений Губастова над связанными с этим проблемами послужила болезнь папы. В обширной депеше от 18 июля 1903 г. он подробно остановился на перспективах взаимоотношений Ватикана с итальянским государством. Он разделял положения записки Извольского о невозможности для Св. Престола в силу его универсального характера принять за основание своего существования закон о "гарантиях" и несовместимость любой формы примирения с Италией, вследствие чего интересы Курии и королевства резко расходятся и никакое серьезное соглашение между ними немыслимо. Он также напоминал о соображении Извольского о борьбе на конклаве двух партий: "непримиримой", которая изберет своего кандидата из среды кардиналов Курии, и "умеренной", которая выдвинет одного из епархиальных кандидатов. Губастов признавал, что общие соображения Извольского, изложенные в записке, сохраняли свою ценность, несмотря на прошедшие 12 лет со времени ее написания, и "невзирая на

стр. 104

то, что все почти кардиналы, слывшие тогда за papabili (могущих быть избранными папой - О. С.), умерли".

Он напоминал и о положении инструкции Чарыкову, говорившей о желательности для России победы на выборах "непримиримой" партии, пользовавшейся поддержкой Франции, в то время, как "умеренная" партия будет пользоваться симпатиями держав Тройственного союза.

Однако в эти положения он считал нужным внести диктуемые новой ситуацией некоторые уточнения. Так, в данное время становилось вполне очевидным, что вероятными кандидатами, как Франции, так и держав Тройственного союза, скорее всего, будут принадлежащие к Курии кардиналы, причисляемые Извольским к партии "непримиримых". Губастов представил министру некоторые, как он сам признавался, ... не лишенные интереса соображения в доказательство того, что новый папа, будет ли он избран из среды непримиримых или умеренных, по самой силе вещей, будет неуклонно следовать в вопросе о признании существующего порядка в Италии непримиримой политики своих предшественников".

Поясняя свои соображения, он ссылался на принятое издавна католической Церковью правило избегать всевозможных раздоров и соперничества на национальной почве, а посему комплектовать свой высший персонал из нейтральных элементов. Это касалось, прежде всего, итальянского элемента, не возбуждавшего ни зависти, ни подозрений у иностранных правительств. До возникновения единого государства итальянские интересы для папства были так ничтожны, что итальянские кардиналы воспринимались католиками исключительно в качестве служителей Церкви, а их принадлежность по рождению к одному из мелких итальянских государств Апеннинского полуострова "не внушала никому и тени подозрения; происхождение это было совершенно безразлично.

Быть итальянцем означало для французов, для немцев, для испанцев и др. обладать ценным отрицательным качеством, не принадлежать ни к одной из соперничающих наций. Итальянский кардинал был только кардиналом. То же соображение применялось и к папе".

Сохраняющееся до сих пор значительное преобладание итальянцев в коллегии кардиналов создавало большое преимущество для католической Церкви, "избавляя ее от внутренних раздоров в эпохи национальных распрей, как например, в настоящее время, в виду происходящей борьбы французской нации с германской".

С другой стороны, Губастов привлекал внимание к роли папства в истории итальянских народов, которая была "не только не патриотической, но зачастую весьма неблаговидной". Ведь оно ссорило между собой мелких правителей, обращалось за помощью к иностранным государям и делало это, чтобы "помешать объединению Италии, из опасения потерять светскую власть, и из боязни проявления враждебных себе национальных политических итальянских стремлений".

После образования Итальянского королевства "первою заботой папства было приискать какое-либо, хотя бы временное средство, избавляющее его от наступившей для него опасности". Им стал разрыв с королевством, который выразился в добровольном заключении папы и в периодически появлявшихся речах и газетных статьях, в настояниях о восстановлении светской власти пап.

В случае примирения Ватикана и Квиринала ситуация с численным преобладанием итальянцев в высшей церковной иерархии должна будет резко измениться, ибо оно возбудит недовольство католических стран, которые потребуют более справедливого распределения должностей в церковной иерархии. Кардинал или нунций - итальянец не будет больше восприниматься католика-

стр. 105

ми, как нейтральное высшее духовное лицо, они увидят в нем также патриота-итальянца. Развиваясь, эта зависть постепенно во всех католических странах "приведет, несомненно, к требованиям о более справедливом распределении высших должностей в церковной иерархии, по количеству католического населения в государствах".

Исходя из этих соображений, Губастов приходил к заключению, что "новый папа, независимо от его личных взглядов и убеждений, принадлежности к умеренной или противной ей партии, не решится вступить на опасный путь примирения с Королевством. К этому его не допустят окружающие его кардиналы и католические державы, желающие иметь папу - итальянца, но при одном непременном условии, чтобы он оставался в открытой, но тупой и пассивной вражде с итальянским правительством", - писал он.

Наряду с таким моментом психологического свойства, побуждающим папство пребывать во враждебных отношениях с Королевством, по мнению Губастова, существовали и другие, из которых главным являлось сокращение доходов. Размеры жертв, приносимых католиками папе, бывшему "ватиканским узником", лишенным средств к существованию, значительно сократится, а затем и прекратится, как только он перестанет быть узником, а станет свободным папой, получающим ежегодную сумму на свое содержание от итальянского правительства.

Губастов откликнулся на утверждения римских газет о том, что, будто бы многие кардиналы осознавали, что папство обязано принять во внимание перемены, происходившие в современном обществе, в его воззрениях и стремлениях, а потому считавших, что новый папа, "кто бы ни был, не в силах будет держаться программы, установленной Пием IX, и которой мог еще следовать Лев XIII". Он признавал возможность высказывания некоторыми кардиналами подобных общих соображений. Но при этом, предполагал он, вероятно, они "не договаривают вполне своей мысли и те уступки, которые новый папа, пожалуй, и сделает духу времени, окажутся вовсе не те, на которые надеются итальянские журналисты и их единомышленники". Не боясь ошибиться, он считал возможным утверждать, что, "если не выберут на папский престол случайно какого-нибудь чудака или оригинала, как Орелья, все прочие кандидаты - Готти, Ваннутелли, Альярди, Ди Пьетро, не говоря уже о Рамполла, - будут придерживаться в общем направлении политической деятельности главнейших течений, установленных Львом XIII"20.

В депеше, направленной на следующий день, 19 июля, Губастов довел свои соображения до логического конца. Он напоминал о признании того, что, в виду отсутствия у российского правительства средств воздействия на избрание папы, единственным способом обеспечения российских интересов было достижение соглашения с французским правительством, кандидаты которого "будут и нашими".

Если считать основательными доводы, изложенные им в предыдущей депеше, то нужно было признать не отвечающим действительности сделанное произвольно Извольским разделение Священной Коллегии на две партии: непримиримых по отношению к итальянскому правительству и умеренных, склонных к соглашению с ним. А также согласиться с тем, что новый папа обязательно пойдет по пути, установленному его предшественником. Взглянув на проблему "без предвзятого намерения угодить нашей союзнице", то есть Франции (в чем он, таким образом, обвинял Извольского), а с точки зрения интересов России, Губастов утверждал, "что, если бы существовали теперь эти партии на самом деле, то для нас было бы, кажется, естественнее желать избрания не кардинала di Curia (то есть поддерживаемого Курией - О. С.), а, напротив, именно такого, который бы постарался устроить соглашение с Италией и через

стр. 106

это умалил бы значение Папства, лишил бы его поддержки католических государств и внес бы в Римскую Церковь небывалые еще в ней национальные раздоры". Даже если бы такой кардинал принадлежал к партии "умеренных" и был кандидатом держав Тройственного союза, можно было бы "с этим обстоятельством легко примириться".

Переходя от теории к практике, Губастов признавал счастливой случайностью, что наиболее желательный для французских правительственных и общественных сфер кандидат является одновременно лицом, пользующимся и наибольшими симпатиями в России, имея в виду кардинала Рамполла. Допуская, что он не сможет победить на выборах, Губастов надеялся, что со своими сторонниками он станет "одним из влиятельнейших избирателей и, конечно, постарается провести на Папский Престол кого-либо из своих единомышленников".

Он сожалел, что газеты уже оповестили всех, что Рамполла является "излюбленным" кандидатом российской стороны. Дело в том, что какой-то российский дипломат заявил об этом редактору берлинской "Tageblatt". К тому же, в "Новом времени" появилась статья "Лев XIII и кардинал Рамполла". В ней перечислялись оказанные последним услуги России. Разумеется, что римские газеты поспешили на видном месте поместить перевод этих статей.

Губастов находил, что правительство России занимает по отношению к Папству исключительное положение, ибо ее государственный механизм не требует, как это происходит, например, в Германии, поддержки со стороны католического элемента, и лишь в вопросе назначения епископов Курия принимает участие в государственной жизни России. Он признавал, что поддержка папы была очень важна в разрешение проблем Польши. А посему, "когда на Папском Престоле такой искусный политик, как Лев XIII, решающийся отрешиться от узких взглядов традиционного ватиканизма и стать на сторону русской государственной власти, то наше правительство силою вещей идет ему навстречу и поддерживает с Куриею дружественные сношения". Поэтому Губастову казалось, что "мы, можем совершенно хладнокровно выжидать результата избрания. Даже самый нежелательный для нас выбор может иметь более невыгодные последствия для самой Курии, чем для русского правительства"21.

Наконец, ситуация с конклавом полностью прояснилась. Известив накануне телеграммой о кончине Льва XIII на 94 году жизни, в депеше от 21 июля 1903 г., Губастов отмечал: "Лев XIII займет, конечно, одно из видных мест в истории не только всех пап, но и государей XIX века. Он не был в строгом смысле церковник и лично отличался всегда некоторой сухостью и суровостью, но, превосходно понимая и зная политику, он оказал необыкновенную услугу Римскому Престолу тем, что сумел возвысить международное его значение, возвратить ему почет, блеск и влияние, утраченные силою исторических обстоятельств и личными ошибками его предшественников... За долголетнее управление папы Льва XIII коллегия два раза возобновила полностью состав свой... В настоящее время в ней 64 члена, но ни один из них не приближается к покойному по уму или характеру, и ни на кого нельзя указать, как на достойного его преемника и продолжателя его предначертаний"22.

Избрание нового понтифика заняло немного времени. 5 августа Губастов сообщил об избрании на седьмом туре голосования папой патриарха Венеции, кардинала Иосифа Сарто, принявшего имя Пия X. В этом Губастов увидел указание, "что он скорее желает взять себе в образец не Льва XIII, стяжавшего себе славу как политика, а Пия IX, занимавшегося догматическою стороною католичества" 23. В своем прогнозе российский дипломат не ошибся.

стр. 107

Примечания

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект 04 - 01 - 00040 а).

1. Обнародованным 8 декабря 1864 г. приложением к энциклике "Куанто кура" "Силлабу-сом" был нанесен сильный удар папством либеральным католическим течениям, попыткам теоретически примирить католическую веру с философией того времени и, особенно, с либеральной политической доктриной.

2. Его полное название "Закон о гарантиях прерогатив Верховного Первосвященника и Святого Престола и об отношениях между Государством и Церковью". Был подписан итальянским королем 13 мая и обнародован 15 мая 1871 года. Он обеспечивал папе неприкосновенность личности; монаршьи почести; право держать вооруженную гвардию. Им папе предоставлялись Ватиканский и Латеранский дворцы, палаццо делла Канчеллерия и вилла Кастель-Гандольфо с правом экстерриториальности; ежегодная дотация в размере 3250 тыс. лир; свобода почтовой и телеграфной связи; право на активное и пассивное дипломатическое представительство. Пий IX отказался признать этот закон и объявил себя пленником в стенах Ватикана.

3. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. Канцелярия. 1891, оп. 470, д. 85, л. 83 - 89.

4. "Не можем" - лат. Такими словами Пий IX категорически отклонил 10 сентября 1870 г. предложение итальянского короля о переговорах, сопроводив их резкими выражениями в адрес итальянского правительства, ответом, со стороны которого, стала оккупация им папских государств.

5. АВПРИ, ф. Канцелярия. 1891, оп. 470, д. 85, л. 130 - 151, 206.

6. Там же, л. 175 - 190.

7. Там же, ф. Канцелярия. 1892, оп. 470, д. 79, л. 196.

8. Там же, ф. Отчет МИД. 1891, л. 32 - 33.

9. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 821, оп. 11, д. 66, л. 59 - 62.

10. Там же, л. 63 - 64.

11. АВПРИ, ф. Канцелярия. 1892, оп. 470, д. 79, л. 7 - 11.

12. Там же, 1895, оп. 470, д. 96, л. 341 - 352.

13. Там же, ф. Ватикан, оп. 890, д. 3, л. 35 - 40.

14. Там же, л. 253 - 256.

15. Там же, л. 98 - 100.

16. Там же, д. 5, л. 174 - 177.

17. Там же, л. 239 - 240.

18. Там же, л. 178 - 183.

19. Там же, д. 11, л. 121, 123 - 125.

20. Там же, л. 128 - 130.

21. Там же, ф. II Департамент, оп. 701, д. 23, л. 18, 20.

22. Там же, ф. Ватикан, оп. 890, д. 11, л. 152, 154.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/Конклав-1903-г-и-российская-дипломатия

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

О. В. Серова, Конклав 1903 г. и российская дипломатия // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 25.02.2020. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/Конклав-1903-г-и-российская-дипломатия (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - О. В. Серова:

О. В. Серова → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
498 просмотров рейтинг
25.02.2020 (1494 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Конклав 1903 г. и российская дипломатия
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android