Сурис Б.

Фронтовые дневники 1942 - 1945. Рассказы

М.: Центрполиграф, 2010

Б. Сурис и капитан В. Киселевич. Февраль 1945 г.

Презентация книги дневниковых записей и рассказов известного искусствоведа Бориса Давыдовича Суриса (1923 - 1991) состоялась незадолго до 65-летия Победы на вернисаже его уникальной коллекции художников блокадного Ленинграда. Военный переводчик Борис Сурис был командиром разведчиков, ходил в тыл врага за "языком", в мае 1943 года был тяжело ранен, попал в окружение на Шахтинско-Черкасском направлении. А потом - Ростовское направление, Украина и заграница - Польша, Венгрия, Чехословакия. На ненумерованной страничке последнего блокнота (всего их четыре) стоит дата - 9 мая 1945 года. Подпись: День, когда кончилась война. Это было в маленьком чешском местечке Чекыне, не доезжая Оломоуца 20 километров.

Переводчик высочайшей квалификации, точно анализирующий ситуации, обладавший самостоятельным суждением и острым взглядом, он опасно многое доверял своему дневнику, где, помимо тоски по Одессе, тревоги об оставленных там родителях, мук ревности из-за любимой девушки (кстати, она его не дождалась) и острых бытовых зарисовок, высказываются совершенно непозволительные мысли о кадровом составе армии, о причинах наших неудач, о моральном облике армии. Вот запись, помеченная 8 декабря 1942 года:

Наш успех, казавшийся мне таким замечательным, предстает передомной совсем в новом свете. Ну, есть у нас некоторый успех, ну, передвинулись немного вперед, ну, окружили кое-какие группировки немцев. Многих перебили и взяли в плен, ну, нахапали трофеев и нажрались фрицевских конфет, а что же дальше?... Как всегда, прекрасно начав дело, мы не можем его закончить... А сводки Совинформбюро врут отчаянно, уже давно объявлено о взятии, например, Верхне-Чирского, Рычковского, а из них сейчас по нас так лупит немец из орудий, что только держись! Командование бездарно сверху и донизу... Или запись от 15 декабря по поводу "Землянки" А. Суркова: Дураки поэты, ищущие в войне романтики... Романтика войны - это дорога, перепаханная минами и снарядами, это то-

панье неуклюжих солдатских сапог по грязи, смешанной с кровью, это сгоревшие танкисты, это рыжий немец с развороченным животом и вырванным половым членом, это оторванная неизвестно у кого скрюченная рука или пьяные солдаты, стреляющие друг в друга...

А после войны был искусствоведческий факультет Академии художеств в Ленинграде, занятия любимым искусством. И... страх, неведомый на фронте (помните, у Иосифа Бродского: "смело входили в чужие столицы, / и возвращались в страхе в свою"). Жена Суриса, одесситка, была вывезена в Германию и после освобождения оказалась в американской зоне. Вот тут ее начали вызывать в органы, - вспоминает их дочь Татьяна Друбецкая (Сурис), - маму допрашивали, а папа ждал ее, надеясь и не надеясь... Четыре небольших блокнота, исписанных папиным каллиграфическим почерком с вложенными зарисовками, шаржами и портретами лежали в среднем ящике его стола. Папа не любил вспоминать войну... Почти двадцать лет четыре разноцветных блокнотика - дневник - хранились у меня в Израиле и ждали своего часа.

И вот - дождались...

Олег Торчинский

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Олег Торчинский:

Комментарии: