Libmonster ID: BY-2091
Автор(ы) публикации: Е. РЯУЗОВА

Е. РЯУЗОВА

Доктор филологических наук

ПОПЫТКИ ИЗВЕСТНОГО АФРИКАНСКОГО ПИСАТЕЛЯ ОБЪЯСНИТЬ ПРИЧИНЫ ТЯЖЕЛЫХ ИСПЫТАНИЙ, ОБРУШИВШИХСЯ НА ЕГО РОДИНУ ПОСЛЕ ОБРЕТЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ.

Одна из важнейших проблем, стоящих перед португалоязычными литературами Африки (иначе называемыми лузоафриканскими), как литературами колониального происхождения, - проблема аутентичности, адекватного отражения национальной реальности. Начиная с 90-х гг. XX в. наибольшего успеха в этом отношении достигли трое писателей - анголец Пепетела (псевдоним Артура Пестаны), кабовердианец Жермано Алмейда и мозамбиканец Миа Коуто (псевдоним Антонио Эмилио Лейте Коуто), пользующиеся в лузофонном мире особой любовью и известностью. Все они - этнические португальцы, но родились в так называемой португальской Африке - соответственно в Анголе (город Маланже), на Кабо Верде (остров Сан- Николау) и в Мозамбике (город Бейра), что сделало их, естественно, полноправными гражданами этих стран.

Если ангольский и кабовердианский романисты, которых соотечественники безоговорочно признали "своими", рисуют колониальную и постколониальную действительность, прибегая к традиционно классическим, хотя подчас и осовремененным вариантам реализма, и придают книгам своеобразную национальную окраску с помощью цитат и заимствований из местных языков (кимбунду у Пепетелы, криольо у Ж. Алмейды), то творчество мозамбикского писателя разительно от них отличается.

Художественная палитра Миа Коуто более ярка и многоцветна, в арсенал его изобразительных средств входят различные разновидности реализма - от нарочито бытописательского, граничащего с натурализмом, до "магического", удивительным образом почти незаметно переходящего в традиционные для португалоязычных литератур неореализм и сюрреализм. Что касается языка, то одновременно с использованием "претугеша", языка чернокожих жителей Мозамбика, чередующегося с классическим португальским, которым Миа Коуто, поэт и журналист, владеет в совершенстве, он часто прибегает к словотворчеству, соединяя два глагола или два существительных в абсолютно новое слово и расширяя тем самым его смысловое и эмоциональное звучание, чем напоминает бразильца Гимараэнса Розу или ангольца Луандино Виейру.

Однако не столько эти особенности писательской манеры делают книги мозамбикского романиста явлением исключительным во всей португалоязычной литературе, сколько его глубокое, заинтересованное внимание к традиционным народным верованиям и обрядам, к мифам, легендам и сказкам Мозамбика, и прежде всего восприятие романистом морально- психологических установок коренных его жителей.

ТАЙНЫ НАРОДНОЙ МУДРОСТИ КАК ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНИЯ

Как же произошло, что Антонио Эмилио Лейте Коуто (род. в 1955 г.), известный в португалоязычном мире под псевдонимом Миа Коуто, сын журналиста и крупного поэта Фернандо Коуто, эмигрировавшего с семьей из северного португальского города Порто и возглавившего на своей второй родине элитарный кружок творческой интеллигенции, как произошло, что этот потомственный горожанин, уроженец Бейры, второго по значению города Мозамбика, сумел проникнуть в вековые тайны народной мудрости, солидаризировавшись самым естественным образом с фольклорно- мифологическими представлениями своих земляков, и воспринять их мораль и философию?

Сам писатель в многочисленных статьях и интервью, опубликованных в португальской печати в конце 90-х гг. прошлого века, в какой-то степени отвечает на этот вопрос. Бейра, отличавшийся интенсивностью культурной жизни, которую оживляло существование киноклуба, библиотек, ежедневной газеты "Диарио де Мозамбик", был в то же время, по словам Миа Коуто, "самым расистским в своей повседневной жизни городом колонии Мозамбик", хотя там процветала "метисация".

"Кварталы не были изолированы друг от друга - просто негры жили на другой стороне улицы, -вспоминает писатель. - Я всегда играл с детьми другой расы. Таким образом началась моя "метисация" (Silva 1996, 12). Поэтому пяти-, шестилетний Антонио Коуто говорил и на португальском, и на шиссене, языке группы банту, преобладающим в долине реки Замбези. Двуязычный с детства, он ассимилировал и двойственную культуру. "Дома была Португалия и Европа, на улице - Аф-

стр. 68


рика". Когда он учился в лицее Бейры, то вновь столкнулся с расизмом: "Мне не надо было объяснять, что такое колониализм; официально апартеид не существовал, но на моем потоке из тридцати учеников было только два негра, да и то один с Кабо Верде" (там же, 12).

Став уже в Мапуту лиценциатом биологии, Миа Коуто получает накануне португальской революции 25 апреля 1974 г. директиву от партии ФРЕЛИМО заняться журналистикой и поступает репортером в газету "Трибуна". В двадцать лет он - директор Мозамбикского информационного агентства: квалифицированных кадров в колонизированной "португальской" Африке всегда не хватало, а впоследствии стал директором крупнейшего журнала "Темгю" и газеты "Нотисиас де Мапуту".

Лет через десять Миа Коуто разочаровался в журналистике, устав от "бесконечной спешки и вечной нехватки времени", и обратился к литературному творчеству. В 1983 г. появился первый и пока единственный сборник его стихов "Истоки росы", в 1986 г. -первая книга рассказов "Голоса в ночи", 90-е годы ознаменовались выходом в свет трех его сборников коротких житейских историй и новелл: "У каждого своя раса" (1990), "Благословенные мечты-истории" (1994) и "Рассказы о рождении земли" (1997), а также трех романов: "Земля сомнамбула" (1992), "Веранда под деревом франжипани" (1996) и "Последний полет фламинго" (2000). Все они опубликованы в лиссабонском издательстве "Каминьо". Однако несмотря на очевидный успех своих книг, переведенных к настоящему времени уже на восемь европейских языков, Миа Коуто называет себя не писателем, а сочинителем, точнее "делателем текстов" (fazedor dos textos).

ОТКАЗАВШИЙСЯ ВОСПЕВАТЬ ВОЙНУ

На родине творческие устремления Антонио Эмилио Лейте Коуто не всегда были поняты должным образом. Так, видный мозамбикский поэт Жозе Кравейринья, с самого начала признавший и оценивший его дарование, вдруг потребовал, чтобы Миа Коуто переселили в деревню, - "ознакомиться с сельской жизнью". В Ассоциации писателей Мозамбика Миа Коуто обвинили в том, что он строит свою эстетику, "используя невежество народа". Подобно ангольскому романисту Пепетеле, автору романа "Поколение утопистов", он испытал сильнейшее разочарование, видя, как развиваются события в Мозамбике после обретения независимости: "Подводя итоги тех лет, я думаю, что вождями революции называли себя именно те, что боялись ее как огня. Революцию предали, и она погибла, а те, кто руководили ею, вздохнули с облегчением. Партия ФРЕЛИМО, упиваясь утопией перемен, была уничтожена изнутри".

Так же скептически отзывается писатель о послевоенном Мозамбике: "Трудно объяснить, что такое Мозамбик. Трудно объяснить, как могут здесь уже не помнить о войне, которая закончилась всего четыре года назад и в стране с 14- миллионным населением унесла миллион жизней" (Silva 1996, 13).

Поэтому нелегко заподозрить Миа Коуто в излишнем оптимизме, хотя и отнести себя к пессимистам он отказывается: "Я не пессимист. Просто мы учимся укрощать свои надежды. Ведь неплохо уже и то, что установился мир и страна сохранила единство. Что же касается остального..." (там же, 13).

Это выразительное многоточие говорит о многом, и прежде всего о том, что книги Миа Коуто в идейно-тематическом плане и по художественным своим качествам сильно отличаются от литературных моделей лузофонного мира, создававшихся в предшествующий независимости период. Прославление негроафриканской расы, космические мотивы, столь характерные для мозамбикской прозы малых жанров и для так называемой "поэзии партизанских отрядов", а также для поэтики таких бардов революции, как Жозе Кравейринья или Руй Ногар, уступают место проникнутым критическими настроениями раздумьям об историческом прошлом и о настоящем. Фаза героической экзальтации, носившая, пусть фрагментарно, некоторые черты эпического жанра, сменяется новой фазой, ставящей прежние ценности под сомнение и потому стремящейся к новым, более адекватным формам выражения.

Романистика Миа Коуто более всего созвучна творчеству его соотечественника и почти ровесника Унгулани Ба Ка Козы (род. в 1957 г.), автора романа "Уалалапи" (1 изд. 1987, 2 изд. 1991) и сборника рассказов "Оргия безумств" (1990). Так же, как Миа Коуто, Унгулани Б. К. Козу волнует проблема африканской культуры и культурной идентичности, и чтобы рельефнее отразить ее в своих книгах, он использует прием устного народного творчества. А именно: выстраивает повествование с помощью сугубо африканского "метода магического реализма", основанного на поверьях и легендах и на их народной морально-психологической интерпретации. Эта интерпретация подразумевает неизбежное неотвратимое возмездие за нарушение вековых традиций и законов бытия, за причиненное природе, и особенно предкам того или иного клана, зло.

ПОЭТИКА КУЛЬТА ПРЕДКОВ

Поскольку идея возмездия за неуважение к предкам и их законам также является одним из постулатов поэтики Миа Коуто, а

стр. 69


традиционные верования африканцев лежат в основе всех его литературных произведений, приведем в качестве примера краткое описание "религий коренных мозамбиканцев", сделанное португальским исследователем Мозамбика д-ром Оливейрой Болео: "Наибольшее распространение на юге Провинции (имеется в виду колониальный Мозамбик. - Е. Р.) получил культ предков... Идея эта составляет сердцевину всех религиозных концепций. Первый человек появился на свет благодаря стараниям "великого предка", почти столь же уважаемого, как "господин неба и грома". Культ предков мало видоизменяется от клана к клану, и жрецом его чаще всего бывает старейший в роду или обремененный годами примерный глава семейства. Он руководит молениями о дожде, об урожае зерновых, о здоровье людей, об увеличении численности клана и т.д., потому что предки живут глубоко в земле, а она -мать всей растительной и животной жизни... Верховное божество, Мулунго, отождествляется, по древнейшему поверью, с предками главы клана или с целой группой далеких прародителей" (Boleo 1951, 205 - 206).

Время действия первого романа Миа Коуто "Земля сомнамбула" (1992) - начало 90-х гг., место действия - истерзанный гражданской войной Мозамбик, обретший независимость от колонизаторов, но не завоевавший еще права на спокойную жизнь для своих граждан и потому превратившийся в "землю сомнамбулу", находящуюся в вечном движении неведомо куда, в землю, где происходят самые абсурдные, невероятнейшие вещи, которые и чудесами не назовешь - такое может привидеться лишь в кошмарном сне. Впрочем, со времен испанского драматурга Педро Кальдерона де ла Барки, создавшего комедию "Жизнь есть сон", грани между реальностью и воображаемым несколько сгладились даже у писателей, приверженных реалистическому взгляду на жизнь.

Миа Коуто, не пренебрегавший традициями "магического реализма", и в предшествующих своих сочинениях превращает этот специфический "реализм" в основной творческий метод, столь созвучный убежденности автора в абсурдности, иллюзорности того, что происходит у него на родине 15 лет спустя после провозглашения независимости.

О войне, но больше о войне освободительной, а стало быть, справедливой, "законной", очень много писали ведущие мозамбикские поэты. Писали взволнованно, страстно, убежденные в своем праве воспевать такую войну. Ведь как утверждал Жозе Кравейринья, только "настоящая кровь, имитирующая красную краску", делает поэзию подлинной.

В "Стихах о магической булавке" (сборник "Камера N 1", 1981) Кравейринья говорит о новом этапе становления самосознания мозамбиканцев: встав с колен, они читают теперь иные молитвы, обращаясь к новому могущественному божеству - винтовке. В бурные годы обретения свободы поэт был искренне убежден, что только вооруженная борьба поможет обрести эту долгожданную свободу.

"КРОВАВО-КРАСНЫЕ ЦВЕТЫ" - ЦЕНА СВОБОДЫ?

Та же тема - неотвратимость борьбы с врагом, неизбежность грядущего торжества над ним -красной нитью проходит и в более поздней по времени написания стихотворении Жозе Кравейриньи "Весна пуль". Так называет мозамбикский повстанец свою винтовку. Прицелившись, он "...расцвечивает мундир господина капитана кроваво-красными цветами" - вот как выглядит "завоеванная выстрелами прекрасная свобода".

Какую же цену приходится платить мирным мозамбиканцам за разгул "прекрасной свободы", украшенной "кроваво-красными цветами", которыми теперь расцвечиваются их тела? Каковы последствия простодушного обожествления винтовки - страшного оружия уничтожения собственного народа? На эти вопросы со скрупулезно-зловещей достоверностью очевидца и наблюдателя пытается ответить в своем романе Миа Коуто.

Две сюжетные линии, не пересекающиеся друг с другом, а фактически две повести, объединенные лишь под самый конец общим персонажем - погибающим от шальной пули юным мулатом Гаспаром, составляют содержание "Земли сомнамбулы". Герой второй повести, Киндзу, в последний миг перед смертью - его куртку тоже "расцветила" кровавыми цветами винтовка лихого повстанца, превратившегося в бандита и мародера, - видит на повороте дороги Гаспара, которого он долго тщетно искал.

Обе повести, сплетающие сюжетную канву "Земли сомнамбулы", посвящены странствиям человека по дорогам жизни. Тема эта стара как мир, и писатель щедро использует разного рода реминисценции, которыми она успела обрасти, - фольклорные, сказочно-фантастические, философские, морально-этические. И все же в основе подобных странствий и в первом, и во втором случае лежит вроде бы реалистическая коллизия: старик и подросток, почти юноша, голодные и бездомные, бредут по мертвой дороге, "которую убила война". Это слова из первой же фразы романа.

Где-то ближе к концу мы узнаем, что старик прежде был железнодорожником, дежурным по станции, и больше всего на свете любил отправлять поезда. Но с началом войны поезда перестали ходить, и он лишился работы. Встретив умирающего подростка, старый Туаир сжалился над ним и вылечил от страшной болезни. И поскольку юноша лишился памяти, дал ему имя Мундинга, потому что так звали погибшего сына.

Встретив на обочине дороги сгоревший автобус с телами погибших пассажиров, старик и подросток поселяются в нем, и, чтобы скоротать время, Мундинга читает своему спасителю ученические тетрадки - всего их 10, - найденные в чемодане застреленного около автобуса человека. Теперь повествование как бы раздваивается, разделяется пополам - одна глава повествует о Туаире и Мундинге, другая представляет собой содержание очередной тетрадки Киндзу (так звали убитого).

В первой тетради Киндзу рассказывает о себе, о своей семье, и прежде всего об отце, обладавшем сверхъестественной способностью получать с помощью прародителей сведения о будущем. Однако отец Киндзу искренне

стр. 70


обрадовался провозглашению независимости, он даже назвал родившегося после революции младшего сына в честь национального праздника - Двадцать Пятое Июня, - Жунио (Июнь).

Но тут начинается гражданская война. Прежде зажиточные родители Киндзу разоряются. Отец, утверждавший вслед за официальной пропагандой, что войну развязали те, кто лишился своих привилегий, сперва даже обрадовался разорению: "Так-то оно и лучше. Тому, кто беден, никто не позавидует". Однако вполне реалистическое до той поры, несколько даже политизированное и насыщенное тонкой иронией повествование вдруг коренным образом изменяется, и на сцену выступает "магический реализм". Начинаются чудеса, ведь война лишила жизнь привычного смысла, логические и временные связи между событиями нарушились.

Недаром Киндзу не раз упоминает о том, что время остановилось, и даже радуется этому: "Больше всего мне хотелось, чтобы время оставалось недвижимым, как корабль при полном штиле". Он сетует на то, что появился на свет в безвременье: "Впрочем, я родился в такое время, когда времени не существует" (Couto 1992, 24). Подобное восприятие времени как особой магической субстанции, постоянные временные смешения характерны и для двух последних романов Миа Коуто, также созданных в традициях волшебного реализма. Но именно в "Земле сомнамбуле" наиболее явственно проступают черты сюрреализма, нагромождение нелепиц и невероятностей, воспринимаемых автором как обыденное явление постколониального мозамбикского общества. Первой жертвой гражданской войны стал маленький Жунио: чтобы спасти сына от неминуемой голодной смерти, мать поселила его в курятник, и малыш самым чудесным образом превратился в курицу. После смерти отца, который, впрочем, не исчезает со страниц романа, оставаясь одним из главных действующих лиц, постоянно сопровождающих Киндзу в его странствиях, происходят поистине невероятные события: море отступает, и на его месте вырастают великолепные кокосовые пальмы, но как только голодные люди пытаются сорвать их плоды, море вновь обрушивается на равнину.

НЕОБЫЧНЫЕ СТРАНСТВИЯ КИНДЗУ

Киндзу отправляется странствовать по свету, и тут на его долю выпадает множество удивительных приключений. Отец преследует его, он недоволен намерением сына покинуть могилы предков. Кроме того, Киндзу не сдержал клятвы - никогда во время путешествия не оставлять следов. И несчастному юноше приходится бросать в каждый свой след белые перья убитой птицы, из которых рождаются чайки, заметающие следы.

Странствия Киндзу полны страданий. Когда он плывет по морю, ветер разрывает паруса суденышка, и даже весла становятся объектом колдовства, превращаясь в деревья с зелеными листьями, а сам Киндзу начинает, словно рыба, покрываться чешуей. На суше, в пустыне, его подстерегает злой дух из преисподней, приказывающий вырыть глубокую могилу и лечь в нее. Причина всех этих злоключений одна: "Мои невзгоды проистекали от того, что я не соблюдал традиции. Теперь я был наказан богами, нашими предками" (Couto 1992, 45 - 46). Отец прямо указывает ему на главное упущение:

"Ты покинул дом, оставил священное дерево. Ушел, не помолившись обо мне. А теперь получаешь за это по заслугам".

Киндзу ощущает себя частицей родины, не отделяя себя от земли, рек и горных хребтов. Помочь земле может только река по имени Мать-вода, - утверждает отец Киндзу. Воды этой реки послужат непреодолимой преградой для войны: нагруженный оружием корабль пойдет на дно. Так река очистит землю от военной скверны.

Фольклорные мотивы сменяются в романе чисто сказочными, фантастика подчас соседствует с сугубо реалистическими эпизодами, посвященными преимущественно одной теме - каким стал мозамбикский народ 15 лет спустя после обретения свободы. Причины страшной гражданской войны большинству персонажей ясны: "Война неизбежна, и неизбежна смерть. И ради чего все это? Чтобы оправдать грабеж. Только с помощью разбоя можно завладеть чужой собственностью... Теперь в стране царит полный беспорядок, и все дозволено" (Couto 1992, 149).

Киндзу убежден, что война рано или поздно закончится. Его возлюбленная Фарида с ним не согласна: "Она может закончиться в стране. Но для нас, в глубине нашей души эта война никогда не закончится" (там же, 151).

Накануне смерти Киндзу ви-

стр. 71


дит вещий сон. Колдун из его деревни произносит страшное пророчество: "Знайте, что грядущие дни будут еще хуже. Для того и затеяли эту войну, чтобы отравить чрево народа, чтобы настоящее вместо надежды породило чудовище... Вы превратитесь в диких зверей, утратите родину, потеряете близких. Ибо война была задумана не для того, чтобы лишить вас родины, а для того, чтобы родину лишить вас. Теперь оружие заменило вам душу. Вас лишили всего, даже мечты вас теперь покинули, и ничто на вашей земле вам уже не принадлежит".

Рисуя эту зловещую апокалиптическую картину, колдун все же указывает путь к спасению: "Сделайте так, чтобы умер зверь, в которого превратила нас эта война" (Couto 1992, 215 - 216).

И Киндзу воочию видит, все в том же пророческом сне, как его младший брат - "Двадцать Пятое Июня" - Жунио - превратившийся (помните?) в курицу, вдруг сбрасывает перья и вновь становится человеком.

Несмотря на мрачный колорит, свойственный большинству страниц "Земли сомнамбулы", можно утверждать, что автора романа не покидает надежда на более гуманный, более радостный завтрашний день мозамбикского народа.

ЧУДЕСНОЕ ДЕРЕВО ФРАНЖИПАНИ

Столь же неожиданно светел и умиротворен конец, завершающий второй, посвященный уже послевоенной действительности Мозамбика, роман Миа Коуто "Веранда под деревом франжипани" (1996).

Эпиграфом к роману писатель взял слова португальского литературоведа и философа Эдуардо Лоренсо: "Мозамбик - это огромная веранда над Индийским океаном". В самом деле, веранда под деревом франжипани, видевшая столько исторических катаклизмов, символизирует территорию Мозамбика, а если несколько расширить эту аллегорию, ее можно распространить и на все земли, некогда принадлежавшие в Африке португальцам. Ибо на этой веранде разыгрываются основные события романа, в которых участвуют и негры, и мулаты, и белые.

Дерево франжипани также выбрано Миа Коуто неслучайно. Деревья вообще играют в его мифологизированном повествовании важнейшую роль. Франжипани возвращает старому португальскому колонисту Шидиминго, давно уже, по его собственному выражению, "распортугалившемуся", ощущение движения времени, потому что дерево это, в отличие от большинства африканских деревьев, осенью сбрасывает листву, а весной зеленеет вновь.

Проблема культурной идентичности, пожалуй, одна из главных в романе. Африка крадет у португальцев индивидуальность, это признает сам Шидиминго. Его предки и боги находятся далеко, и потому после смерти он не обретет покоя - так утверждает его друг мулат Ньоньозо. Полицейский инспектор Изидине Найта, уроженец Мозамбика, учился в Европе, и потому "его знания культуры, языка и всех тех мелочей, что определяют душу народа, ограничены", что едва не стоило ему жизни (Couto 1996, 78).

В самом начале "Веранды под деревом франжипани" Миа Коуто предупреждает, к каким необратимым последствиям приводит утрата корней, национальной идентичности: "Люди без истории похожи на марионеток. Надо хранить свое прошлое. Иначе страна лишится почвы" (Couto 1996, 16).

Где-то во второй половине книги это грозное пророчество неожиданно сбывается в самом буквальном смысле слова. Небольшое пространство, на котором находились ящики с контрабандным оружием для продажи, кануло в глубь земли и на месте его зазияла бездонная пропасть. Тема утраты почвы, национальных корней повторяется, но только гораздо более впечатляюще и масштабнее, и в третьем романе Миа Коуто "Последний полет фламинго". Там кара за нарушение законов жизни постигает всю страну.

Для развития сюжета в романе "Веранда под деревом франжипани" Миа Коуто выбирает три наиболее распространенные литературные модели: полицейский детектив, повествование в духе "магического реализма" и социально окрашенный, напоминающий произведения португальских неореалистов, роман, тесно связанный с проблемами войны, колониального прошлого и независимости Мозамбика.

КТО УБИЛ ВАСКО ЭКСЕЛЕНСИО?

Первая модель - детектив, или полицейский роман, развивается поначалу в лучших традициях этого жанра. В бывшую колониальную крепость, превращенную после провозглашения независимости в приют для престарелых, приезжает для расследования убийства полицейский инспектор Изидине Найта. При загадочных обстоятельствах убит директор этого приюта мулат Васко Экселенсио. Полицейский инспектор вызывает на допрос обитателей приюта, и получается так, что каждый из них признается в убийстве директора, причем причины убийства самые различные.

Биографии подследственных -самые необыкновенные. Старый Новайа, первым сделавший свое признание, с детства несет на себе родовое проклятье, передавшееся ему от матери. "Жители деревни подозревали, что наказание это - следствие неподчинения законам предков", - утверждает писатель. Проклятие же проявляется в том, что днем Навайа - ребенок, играющий в погремушки, а по ночам превращается в старика, и когда он плачет, слезы "растворяют его субстанцию", так что он становится почти невидимым.

Португалец Шидиминго также твердит о своей причастности к убийству: "Мозамбик, который я любил, умирает". Веранда превратилась для него в "малую родину", и больше всего на свете он дорожит деревом франжипани, которое директор приказал срубить. Мулат Ньоньозо тоже признается в убийстве. Он не простил директору грубого обращения со своей любовницей Мартой, так что, по словам Ньоньозо, он совершил убийство из-за любви. Ньоньозо утверждает, что причина успехов португальцев в Африке заключалась не в силе их оружия, а в благосклонности к ним духов: "Мы сочли, что колдовство португальцев сильнее нашего. Поэтому и позволили им править нами" (Couto 1996, 67).

Мулат Ньоньозо рассказывает португальцу забавную притчу,

стр. 72


объясняющую причину любви африканцев к родной флоре и фауне. Вначале на земле были только люди, но увидев, что их стало слишком много, боги превратили некоторых из них в растения, животных, камни. "И каков результат? Все мы братья, деревья и животные, животные и люди, люди и камни. Все мы родственники, и происхождение у нас общее" (там же, 69).

Колдунья Наозинья твердит, что отравила мулата Васко потому, что в нем жил дух ее отца, одержимого дьяволом. На ней тоже лежит проклятье, каждую ночь она превращается в воду, так что спать ей приходится в ванне, а утром снова становится человеком.

Таким образом, полицейский роман сливается с фантастическим, и "магический реализм" в конце концов становится преобладающим методом автора. Несколько глав написаны от первого лица, и в роли героя-рассказчика выступает мертвец, похороненный под деревом франжипани. Его даже собираются сделать посмертно национальным героем, хотя при жизни он был простым плотником, а погиб из-за женщины. Ему предстоит вселиться в тело полицейского инспектора, который через несколько дней должен погибнуть.

Эрмелиндо Муканге - так зовут мертвеца - становится жаль молодого и расторопного инспектора, и после долгих колебаний он решает пожертвовать собой и вернуться в могилу, смирившись с тем, что его посмертно провозгласят национальным героем.

Тем временем в повествовании все явственнее начинают проступать черты социального романа. Раскрываются подлинные причины гибели Васко Экселенсио - его связь с преступными элементами и торговля оружием. Поэтому решено убрать полицейского инспектора Изидине Найту как нежелательного свидетеля. Для его ликвидации посылают специальный вертолет, но тут вмешиваются потусторонние силы. Начинается ужасная гроза. Это громадная змея вамуланго, персонаж мозамбикского фольклора, расхаживает по небу. Вертолет вспыхивает как спичка. Инспектор спасен. Однако во время пожара сгорело дерево франжипани, и тогда навсегда покидающий людей оживший мертвец совершает свой последний благородный поступок. Вспомнив наставление муравьеда Халакавумы (важнейшее действующее лицо мозамбикской мифологии, живущее на небесах, - он спускается на землю, чтобы известить старейшин кланов о будущем), Эрмелиндо производит магические действия с пеплом франжипани, и дерево оживает, возрождаясь во всей своей красе. Эрмелиндо Муканге покидает мир живых: "Над освещенной солнцем верандой остается последняя моя мечта, дерево франжипани... Отныне я буду спать мертвым сном, неподвижный, как камень" (Couto 1996, 162).

И в то время как озаренные солнечным светом главные герои повествования Изидане Найта и Марта радуются своему спасению, приютские старики, один за другим, сходят вслед за мертвецом в мрачное подземелье, разверзшееся около корней франжипани.

"ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ ФЛАМИНГО"

В 2000 г. был опубликован третий роман Миа Коуто "Последний полет фламинго". В этом произведении затрагивается все та же, ключевая для творчества мозамбикского писателя тема -война и ее пагубные для людей последствия. Как и в "Веранде под деревом франжипани", речь в нем идет о первых послевоенных годах в Мозамбике. Гражданская война окончилась, но в душах его обитателей она все еще продолжается.

Действие романа происходит в вымышленном поселке Тизангара. Наблюдать процесс примирения бывших враждующих сторон прибыли в Тизангару солдаты корпуса мира ООН, так называемые "голубые каски". Сначала все вроде бы шло нормально, но вдруг, по неизвестным для большинства жителей поселка причинам, "голубые каски" начали подрываться на минах. Расследовать эти странные взрывы Организация Объединенных Наций посылает итальянского военного Массимо Ризи. Ему выделяют переводчика, местного философа и наблюдателя жизни, и о том, что происходит в дальнейшем, мы узнаем из уст переводчика, даже не наделенного именем.

А случаются в Тизангаре вещи поистине удивительные. Понять смысл происходящего, по мнению африканцев, невозможно, как ни старайся. Когда переводчик в разговоре с матерью пытается разобраться в чем дело, мать сурово его обрывает: "Да ты никак заразился манией белых. Они все пытаются понять, как устроен мир, а ведь этого никогда не узнаешь" (Couto 2000, 48).

Как и в предыдущих книгах, Миа Коуто постоянно подчеркивает здесь связи своих героев с загробным миром: "Мы не можем жить, не общаясь с потусторонним миром. Мои земляки так представляют себе небосвод: на востоке жизнь, а на западе смерть. Смерть с ее необъяснимой полезностью" (Couto 2002, 51).

Поэтому случайное убийство жука-богомола кажется переводчику непростительной оплошностью - ведь это не простое насекомое. "Это был предок, явившийся проведать живых... У него было поручение от умершего, и убить его означает накликать на себя неприятности" (там же, 62).

Мир реальности и фантастики, действительности и вымысла предстает перед нами в романе Миа Коуто во всей своей непредсказуемости и оригинальности. Персонажей "Последнего полета фламинго" можно разделить на абсолютно реальных, даже "заземленных", думающих лишь о мирских благах, о наживе, и на сказочных, фантасмагорических, способных представать сразу в двух обличьях - девушки и старухи (Темпорина) или развешивать по деревьям собственные кости, как это делает отец переводчика.

К клану людей "заземленных", не способных на чудеса, относятся все те, кого писатель воспринимает как врагов, извлекающих пользу из страданий народа. Это администратор Тизангары Эстевао Жонас и его супруга Эрмелинда, это помощник и пасынок администратора, творящий грязные дела ради своего обогащения. Описывая их, Миа Коуто прибегает к язвительному тону - саркастическому либо насмешливому, не без юмора он рассказывает, как администратор пытается

стр. 73


провозглашать революционные лозунги и постоянно попадает впросак, ибо забывает, что времена переменились. Именно администратор и его пасынок оказываются, как выясняется впоследствии, виновниками гибели иностранных солдат, поскольку они отказались разминировать местность, чтобы прикарманить отпущенные для этого правительственные деньги. Более того, чтобы запутать картину, они приказали минировать новые поля и тропинки, и лишь когда начали подрываться на минах иностранцы, поняли, что дело принимает дурной оборот: "Когда погибают местные, нас это не касается, быдло есть быдло, а вот если гибнут иностранные солдаты - это уже скандал. И к тому же международный" (Couto 2000, 200).

Перед тем, как сбежать за границу, Жонас с пасынком приказывают взорвать плотину, чтобы скрыть следы своего преступления, и только переводчик с небольшим отрядом горожан успевает предотвратить взрыв. Отец приказывает переводчику убить Жонаса, но тот отказывается, мотивируя свой отказ тем, что отец в свое время не мог застрелить даже фламинго, и старый Сулплисио радуется тому, что сын не поднял руку на человека.

К сказочным персонажам принадлежит Темпорина, девушка-старушка, обладающая телом юной красавицы и морщинистым лицом столетней ведьмы, - духи наказали ее за то, что она отказывалась полюбить. Лишь когда в Тизангаре появляется Массимо Ризи, Темпорина влюбляется в него и получает прощение от высших сил, спасая его силой своей любви: она помогает Массимо пройти по заминированной тропинке, оставаясь невредимым.

Колдун Андориньо и чернокожий священник Муандо всячески пытаются помочь неимущим в их борьбе с несправедливостью постколониальных властей, причем католик Муандо в своем восприятии мира недалеко ушел от местного колдуна, придерживаясь африканских верований и обрядов.

Причины страшной катастрофы, постигшей Тизангару и ее обитателей, прослеживаются писателем едва ли не на всем протяжении романа, смысл которого в следующей "ключевой" фразе: "Мы не поняли войны, а теперь не понимаем мирного времени". Социальные мотивы, обличение власть имущих звучат в "Последнем полете фламинго" очень сильно: "Предки определили наше время как время доброты, - утверждает переводчик, - но власти остались столь же несправедливыми, как и в колониальные времена, - они не соблюдают гармонии между землей и духами. У них нет ни любви к живым, ни почтения к мертвым" (Couto 2000, 124).

В то же время третий роман Миа Коуто отличается редкостной поэтичностью, акварельной прозрачностью красок. Вот характерный эпизод. К переводчику приходит его умершая мать. В руках у нее кувшин, куда она собирает "слезы всех матерей мира". "Война никуда не ушла, сынок", -говорит она. Легенду о последнем полете фламинго, принесшем людям закат солнца и долгожданную ночь, мать переводчика сочинила, чтобы утешить мужа, который так и не смог лишить жизни эту прекрасную птицу.

Отец переводчика, старый Сулплисио, стремящийся, подобно герою "Земли сомнамбулы" Киндзу, "жить в безвременьи", прямо говорит о том, что привело Тизангару к катастрофе: "Вся беда в нашей черствости, лишь немногие научились быть гуманными". Так стоит ли удивляться, что прародители перестали узнавать своих потомков. Это увидел в своем провидческом сне переводчик: мать и родственники равнодушно отвернулись от него, как от чужого.

Предпоследняя глава романа так и называется - "Чужие дети собственных родителей". Мудрый Сулплисио спрашивает переводчика:

- Знаешь, сынок, что на свете хуже всего?

- Что же, отец?

- А то, что наши предки смотрят теперь на нас, как на чужих детей" (Couto 2000, 210).

Пророческий сон переводчика сбывается: исчезла целая страна, "земля поглотила землю", оставив бездонную пустоту. В живых остались только переводчик и итальянец Массимо Ризи.

"Такое уже случилось с другими государствами Африки", - утверждает автор. - Судьба их народов была вручена честолюбцам, которые, подобно гиенам, думали лишь о том, как бы поскорее насытиться" (там же, 220).

И все же Миа Коуто, который учится "укрощать свои надежды", не теряет веры в будущее. Герои его романа "Последний полет фламинго" - переводчик и ставший ему "как брат, родившийся на нашей земле" итальянец, -ждут новых времен, когда фламинго в своем полете заставит солнце вновь засиять на небосклоне. Такое отношение к жизни можно все-таки, пожалуй, назвать осторожным, выстраданным оптимизмом.


Борев Ю. Б. Магический реализм (период модернизированного реализма: поиск новых надежд) // Теория литературы. Литературный процесс. М., ИМЛИ РАН, Наследие, 2001.

Вавилов В. Н. Реальность и миф в методе американских прозаиков // Творческие методы и направления в литературах Африки. М., Наука, 1990.

Овчаренко О. А. Магический реализм (продолжение) // Теория литературы. Литературный процесс. М., ИМЛИ РАН, Наследие, 2001.

Boleo Oliveira, Mozambique. Lisboa, Agenda Geral do Ultramar, 1951.

Couto Mia. A Varanda do Frangipani. Lisboa, Caminho, 1996.

Couto Mia. Cada Homam e uma Raca. Estorias. Lisboa, Caminho, 1990.

Couto Mia. Contos do Nascer da Terra. Lisboa, Caminho, 1997.

Couto Mia. Estorias Abensonhadas. Lisboa, Caminho, 1994.

Couto Mia. О Ultimo Voo do Flamingo. Lisboa, Caminho, 2000.

Couto Mia. Pre-Publicacoes. A confissao do Valho Portugues // Jornal da Letras, Artes e Ideias, N 668, Lisboa, 22 de Maio de 1996.

Couto Mia. Terra Somnambula. Lisboa, Caminho, 1992.

Couto Mia. Vozes Anoitecidas. Lisboa, Caminho, 1986.

Khosa, Ungulani Ba Ka. Orgia dos Loucos. Maputo, Associacao dos Escritores Mocambicanos, 1990.

Khosa, Ungulani Ba Ka. Ualalapi. Lisboa, Caminho, 1991.

Mafalda Leite, Ana. A dimansao anti-epica da moderna ficcao mocambicana // Ualalepi da U.B.K.Khosa, Lisboa, 1995.

Mendonca Fatima. A literatura mocambicana em questao // Discursos. Estudos de lingua e cultura portuguesa, N 9, Coimbra, 1995.

Seixo, Maria Alzira. Mia Couto. Olhares sobre о Mundo // Jornal de Letras, Artes e Ideias, N 670, Lisboa, 19 de Junho de 1996.

Silva Rodrigues da. Mia Couto. Urn Escritor Abensonhado // Jornal de Letras, Artes e Ideias, N 531, Lisboa, 17 de Agosto de 1994.

Silva Rodrigues da. Mia Couto. Um Escritor a varanda da Historia. // Jornal de Letras, Artes e Ideias, N 670, 19 de Junho de 1996.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/МОЗАМБИК-МАГИЧЕСКИЙ-РЕАЛИЗМ-МИА-КОУТО

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Yanina SeloukКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Selouk

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Е. РЯУЗОВА, МОЗАМБИК. "МАГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ" МИА КОУТО // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 12.05.2023. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/МОЗАМБИК-МАГИЧЕСКИЙ-РЕАЛИЗМ-МИА-КОУТО (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Е. РЯУЗОВА:

Е. РЯУЗОВА → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Yanina Selouk
Шклов, Беларусь
234 просмотров рейтинг
12.05.2023 (321 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

МОЗАМБИК. "МАГИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ" МИА КОУТО
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android