В последние годы появилось значительное количество документальных публикаций, воспоминаний и авторских работ, посвященных положению в советском руководстве после второй мировой войны ¹ . Большая часть из них рассматривает развитие СССР через призму личных и групповых амбиций узкого круга партийных вождей, часто в отрыве от проблем тогдашней советской жизни. Не всегда ясен состав соперничавших группировок, компетенция и объем власти их участников, что оставляет простор для произвольных построений. Многие из этих построений сложились в минувшие годы под сильным влиянием исторических представлений Н. С. Хрущева, который был весьма пристрастным и не бескорыстным свидетелем своего времени. Тем не менее та роль, которую Хрущев сыграл в процессе развенчания Сталина, наложила особый отпечаток на его представления и их сторонники не слишком заботились о том, как эти представления сообразуются с историческими фактами, для них была важна их антисталинская направленность. Положение вещей не слишком изменилось при Л. И. Брежневе. Брежневская неприязнь к хрущевскому наследству, к его реформам и десталинизации затормозила на двадцать лет научную и общественную дискуссию в СССР. Это не могло не сказаться также на тематике западной историографии. Изучение послевоенной истории СССР развернулось поэтому лишь в последние годы, когда значительно расширился доступ к документам новейшего времени. Однако старые построения все еще встречаются в исторической литературе. Ниже мы попытаемся остановиться на некоторых проблемах в свете вновь опубликованных данных.

Нельзя не согласиться с выводами Ю. Н. Жукова, что основная группировка сил, предопределившая содержание послевоенных конфликтов в советском руководстве, сложилась на базе чисток и террора 30-х годов ² . В системе власти совершенно исключительное место занял Сталин. Исключительность его положения определялась объемом власти, его опытом идейной и политической борьбы, той ролью, которую он играл при оформлении властного режима. К этому присовокупились его личные качества: воля, развитый властный инстинкт и полная аморальность в выборе средств политической борьбы. Большинство членов руководства было обязано Сталину карьерой и сознавало, что конфликт с ним был бы губителен. Власть Сталина после террора 30-х годов была вряд ли уязвима, репрессии, к кото-

Рейман Михал - доктор исторических наук, профессор. ФРГ.

стр. 24

рым он прибегал, имели в основном предупредительный характер, обеспечивая беспрекословность его решений.

Сталинскую власть тем не менее ограничивало состояние властных механизмов. Чистки пронеслись по ним как тайфун, унеся большую часть их высшего и среднего состава, а также партийной и околопартийной интеллигенции. В тяжелом положении оказалось само руководство, понесшее немалые потери. Погибло много представителей среднего поколения, ставших жертвами террора ³ . Большая часть "старых" членов руководства, сохранившихся у власти - Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин, А. А. Андреев - не справлялась с положением. Сильно пострадало правительство, возглавлявшееся В. М. Молотовым. Ситуацию могло выправить лишь быстрое наполнение властных структур новыми людьми. В то же время, однако, "новые люди" - А. А. Жданов, Н. С. Хрущев, Л. П. Берия, Н. А. Вознесенский, А. С. Щербаков, Г. М. Маленков - были в органах ВКП(б) пока на "подходе", им не доставало влияния, опыта и авторитета, чтобы полностью овладеть новыми ролями. Руководство как целое не обладало необходимой стабильностью, а потому и дееспособностью.

Подспудные конфликты в руководстве приобрели новый характер; они развивались как конфликты людей, безоговорочно признававших сталинский авторитет по идейным и политическим вопросам. Разногласия поэтому, как правило, не выходили за рамки практических проблем, настроений или властных интересов. Напряжением при этом отличались в особенности отношения Сталина и Молотова. Молотов был наряду со Сталиным единственным членом руководства, располагавшим известными качествами политического вождя. Будучи много лет секретарем ЦК, а затем председателем Совнаркома, он приобрел известность среди населения и авторитет у персонала властных органов. Ему, как и Сталину, были свойственны воля, знание людей и обстоятельств, навык властной работы и дистанция по отношению к другим членам политбюро. Хотя Сталин и Молотов были связаны долгими годами совместной работы, в которой они дополняли друг друга, Сталин видел в Молотове очевидно не только ближайшего союзника, но и потенциального соперника; он предпринял ряд шагов, направленных на то, чтобы ослабить или подорвать позиции Молотова. В то же время он не мог отказаться от сотрудничества с Молотовым, поскольку от него зависела сильно пострадавшая от чисток дееспособность власти. В свою очередь Молотов, которому открытый конфликт со Сталиным был не под силу, старался избегать не только прямых столкновений, но даже намеков на свою нелояльность по отношению к Сталину.

После чисток Сталин стремился создать новую комбинацию сил в руководстве. В секретариат ЦК, бывший основной опорой его влияния, входили кроме него Жданов, занимавший по совместительству должность секретаря ленинградской организации ВКП(б) и опекавший идеологическую деятельность аппарата ЦК, а также серый и бесцветный Андреев. Работой с кадрами ведал Маленков, к которому Сталин относился скорее как к исполнительному работнику своего личного секретариата, чем как к самостоятельному политику. Основной фигурой в сталинских планах был при этом раскладе сил Жданов, считавшийся образованным человеком, не лишенным известной харизмы. После ареста в декабре 1937 г. В. И. Межлаука он перевел из Ленинграда в Москву на освободившееся место председателя Госплана Вознесенского, пользовавшегося репутацией квалифицированного экономиста. Вознесенский быстро завоевал расположение Сталина, но был в то же время конфликтной фигурой. Этому способствовало не только то, что Сталин вскоре начал готовить его в наследники Молотова во главе правительства, но также особенности его характера, отталкивавшие многих членов руководства ⁴ .

Протежирование "ждановцев" Сталиным предопределило многое во взаимоотношениях нового поколения руководителей. На задний план оказались отодвинутыми "москвичи", Хрущев и Н. А. Булганин, сделавшие быструю карьеру на массовых чистках. Хрущев провел долгие годы на Украине,

стр. 25

что сильно ограничило его участие в повседневной деятельности руководства, Булганин оказался привязанным ко вторым ролям в хозяйственном и правительственном аппарате. Усложнилось и положение Маленкова ⁵ .

Основной конфликт внутри нового поколения руководителей возник в связи с событиями лета и осени 1938 г., поставивших в повестку дня окончание массового террора. Массовый террор изжил себя, он парализовал деятельность партийных и государственных органов всех ступеней. При этом после захвата нацистской Германией в марте 1938 г. Австрии и осенью 1938 г. Судетской области Чехословакии советскому руководству приходилось считаться с угрозой "большой" войны в Европе. С массовым террором приходилось кончать, но это было делом далеко не простым и не безопасным; в терроре был задействован не только аппарат НКВД, но и большое количество партийных и государственных работников, имевших все основания опасаться последствий его переоценки. Решение сложной и рискованной задачи Сталин и Молотов поручили Маленкову и Берии, намеченному в наследники Н. И. Ежова по наркомату внутренних дел СССР; Берия был на скорую руку отозван с поста первого секретаря ЦК КП(б) Грузии ⁶ .

На решение задачи Берии и Маленкову, контролировавшим работу с кадрами и специальные службы государства, понадобилось около трех месяцев. Роль Берии и Маленкова в тогдашней жизни страны была достаточно противоречивой. Борьба против массового террора и его механизмов не могла не породить у них известного критицизма по отношению к массовым репрессиям и действиям следственных органов. Замечания Берии на этот счет достаточно известны ⁷ . Участвуя в расправе с ежовским НКВД, Маленков и Берия, конечно, не могли не понимать, что им угрожает сходная судьба. Они не стремились к исполнению специфических ролей, связанных с осуществлением репрессий. Маленков укреплял свои позиции в аппарате ЦК - в феврале 1939 г. он стал одним из секретарей ЦК, что его сталкивало со Ждановым. Для Берии было характерно желание передать следственную деятельность НКВД в другие руки и войти в политическое руководство страны ⁸ . Оба они, и в особенности Берия, оставались тем не менее исполнителями сталинской репрессивной политики, не отказавшейся ни от незаконных средств, ни от методов массовых репрессий. Поручения в этой области Берия, как руководитель НКВД, исполнял тщательно и не без собственной инициативы. Известны случаи, когда он лично применял физическое насилие ⁹ .

Конфликты внутри руководства оставались долго под спудом, их развитие тормозила не преодоленная слабость аппаратов власти и управления. Положение усугублял кризис советской внешней политики, наступивший после Мюнхена и приведший к ее двойной переориентации: в 1939 г. к соглашению с Гитлером, а в 1940/41 гг. вновь к предстоящей войне с Германией. Конфликты поэтому всплыли на поверхность лишь в марте - мае 1941 г., когда внешнеполитическая обстановка вынудила советское руководство оформить своего рода "военный кабинет", Бюро Совнаркома во главе с Молотовым. В Бюро вошли все члены политбюро, исполнявшие свои обязанности в правительстве, но вне его остались Сталин, Жданов и Маленков, занятые в партийном аппарате. Такая перестройка не могла, однако, надолго удовлетворить Сталина, поскольку в руки Молотова перешла координация деятельности решающей части членов политбюро. Полтора месяца спустя последовала новая перестройка - Молотова на посту председателя Совнаркома сменил Сталин, сохранивший за собой пост секретаря ЦК. Концентрация власти в руках Сталина резко усилилась, изменилась внутренняя структура руководства. Заместителем Сталина в правительстве стал не Молотов, как можно было ожидать, а Вознесенский. Молотову поручили руководство внешней политикой. В условиях назревавшей войны с Германией это было важной задачей, она не была тем не менее лишена скрытого смысла: назначение Молотова во внешнеполитическое ведомство подчеркивало его ответственность за состояние союза с

стр. 26

Гитлером, Конфликт с Германией мог поэтому легко обернуться для него непоправимой политической катастрофой ¹⁰ .

Важные перестановки произошли, однако, не только в правительстве. В аппарате ЦК заместителем Сталина стал Жданов. Управление идеологии ЦК, которое он до этого возглавлял, перешло в руки другого сталинского фаворита, нового секретаря московской организации ВКП(б) Щербакова, ставшего одновременно как секретарем ЦК, так и кандидатом в члены политбюро. Позиция Маленкова была ослаблена, что рикошетом ударило и по Берии ¹¹ . Внутри руководства оформился властный треугольник - Сталин, Жданов, Вознесенский.

События тем не менее пошли по иному руслу. Осуществляя свой "переворот", Сталин очевидно исходил из расчета, что войну удастся оттянуть до 1942 года. Война, однако, вспыхнула через полтора месяца и застала его врасплох. Он на время утратил контроль над событиями. Жданов был отрезан от московской политической сцены и провел войну как партийный секретарь в осажденном Ленинграде. Вознесенский не обладал необходимым авторитетом и опытом, чтобы в критической обстановке справиться с задачами, вставшими перед правительством. Инициатива перешла к Молотову. Он выступил с обращением к народу по поводу нападения Германии, ему принадлежали слова: "Враг будет разбит! Победа будет за нами!". Негативное впечатление от его переговоров в ноябре 1940 г. в Берлине с Гитлером было этим снято и Молотов в глазах общественного мнения стал, наряду со Сталиным, гарантом военной победы. Эта ситуация получила развитие. Опасаясь последствий сталинской депрессии, Молотов, сговорившись с Берией и Маленковым, предложил 30 июня Сталину решение о создании Государственного Комитета Обороны (ГКО), который должен был сосредоточить в своих руках всю полноту государственной власти. Одновременно они предложили Сталину также состав ГКО - себя как членов и его, как председателя. Характерным для обстановки этих переговоров было то, что Сталин опасался ареста. Напряжение спало, когда Молотов предложил Сталину председательство в ГКО. Позднее Сталин провел в ГКО ряд своих кандидатов. Комбинация Сталин - Жданов - Вознесенский распалась, власть сосредоточилась в руках Сталина и "четверки" (Молотова, Маленкова, Берии, а также Микояна, примкнувшего к ним несколько позднее). Заместителем Сталина по ГКО стал Молотов. К концу войны его заменил Берия, что было, видимо, вызвано загруженностью Молотова дипломатической деятельностью. Вновь созданная комбинация сил оказалась прочной и СССР получил стабильное и деятельное руководство, без которого он вряд ли смог бы выстоять в войне. Молотов в качестве наркома иностранных дел был во время войны для Сталина незаменим, трудно заменимы были и Берия с Маленковым, проявившие себя как способные организаторы военного производства и тыла в целом. Сводить деятельность Берии во время войны лишь к организации репрессий, как это имеет место у ряда авторов, вряд ли правомерно ¹² .

Конфликты внутри руководства отошли на время войны на задний план, его члены были заняты решением военных задач, не терпящих отлагательства. Положение, однако, начало меняться в конце войны. Исходным пунктом стала, видимо, болезнь Сталина, оторвавшая его от участия в работе руководства в Москве. Продолжительное пребывание Сталина на юге дало повод для слухов о предстоящем переходе власти к Молотову ¹³ . Тему подхватили иностранные корреспонденты ¹⁴ . Возмущенный Сталин потребовал наказать Молотова, но "четверка" спустила инцидент на тормозах ¹⁵ . Конфликт был налицо, состав руководства не позволял, однако, Сталину множественность властных комбинаций. Он вернул в Москву Жданова, но Жданов был уже не тот, что прежде, он был болен и, кроме того, его авторитет подорвала не слишком успешная деятельность в осажденном Ленинграде. Возврат Жданова в Москву поэтому мало что решал, закладывая в то же время новые, еще более сложные отношения в руководстве. Их предвестием стала отставка Берии

стр. 27

с поста министра внутренних дел, а вслед за тем и назначение Абакумова на пост министра госбезопасности, где он сменил Меркулова, который тогда был или казался близок Берии ¹⁶ .

Эти изменения были составной частью более серьезных шагов. В сентябре 1945 г. был упразднен ГКО, что лишило власть "четверки" ее легальной базы. Основным политическим органом вновь стало политбюро. По внешнему виду речь шла о восстановлении властных структур мирного времени, однако, существенно менялось распределение компетенций и ролей в руководстве. Хотя Сталин сделал кивок в сторону "четверки", введя в политбюро Берию и Маленкова, ее власть была растворена в органе, наполненном людьми, лишенными своего прежнего политического веса (Андреев, Ворошилов, Каганович, Калинин, Хрущев). Одновременно Сталину удалось подвести во втором эшелоне к власти большую группу новых людей - не только своего заместителя по министерству обороны Булганина и одного из своих заместителей по правительству А. Н. Косыгина, но и "местных работников" А. А. Кузнецова, Г. М. Попова, Н. С. Патоличева, В. М. Андрианова, Н. Н. Шаталина, М. И. Родионова, М. А. Суслова и других; они вошли в Секретариат и в Оргбюро и создали на будущее предпосылки для того, чтобы варьировать состав руководства ¹⁷ .

Отношения Сталина с "четверкой" получили между тем новый контекст, наложившись на конфликт Сталина с руководящим персоналом вооруженных сил. В качестве причины этого конфликта в литературе нередко приводится сталинское тщеславие, его стремление присвоить себе военные заслуги генералитета. Такое объяснение вряд ли обоснованно. Война резко подняла авторитет армии и уверенность ее командного состава в своих силах. Сильно продвинулось сращивание военных и гражданских структур. Военные заняли посты в органах управления и хозяйства, штатские, наоборот, надели погоны и усвоили навыки командного поведения, что в немалой степени относилось и к влиятельному кругу партийных работников. В условиях тоталитарного государства, готовившегося послать по домам 11-миллионную армию военного времени, демобилизовать и лишить прежней власти многочисленный генеральский и офицерский состав, поставив его в трудные условия послевоенной гражданской жизни, было серьезной опасностью, которую нужно было учитывать.

Проблема армии не была при этом чисто внутренней. Армия стояла в Центральной и Юго-Восточной Европе, а ее командный состав обслуживал внешнеполитические интересы СССР. Возросшая самостоятельность генералитета далеко не всегда сообразовывалась с замыслами руководства, кроме того, часть командного состава использовала свое положение для личного обогащения, грабежа национального достояния и частного имущества в ряде стран, прежде всего в оккупированной Германии. Это было серьезным минусом, получившим международную огласку, и советское руководство не могло ее игнорировать. В Германию в качестве сталинского эмиссара был отправлен - тогда еще в должности начальника "Смерша" (советской военной контрразведки) - Абакумов. Не явившись к командующему Г. К. Жукову, он арестовал ряд генералов, чем вызвал его гневную реакцию. Жуков пригрозил Абакумову насильственной высылкой в Москву. Это, конечно, не могло Сталиным не быть понято как вызов. Последовало назначение Жукова на высокий пост в Москву, что отделило его от армии ¹⁸ .

Возврат Жукова не решал, однако, основной проблемы: он не подрывал ни влияния генералитета, ни Жукова лично. Сталин использовал органы госбезопасности, но ее аппараты, контролируемые Берией, не "перестроились" с учетом "условий мирного времени" - Берия был связан с генералитетом и с военно-промышленным комплексом ¹⁹ . Сталин прибег к Абакумову, подчинявшемуся ему как министру обороны. По инициативе Сталина было сфабриковано "дело авиаторов", направленное против министра авиационной промышленности А. И. Шахурина и главного маршала авиации А. А. Новикова, обвиненных в выпуске некачественных самолетов.

стр. 28

Следователи вынудили Новикова написать Сталину покаянное письмо, компрометировавшее Жукова. Начались аресты, стряпалось "дело" о военном заговоре. В июне 1946 г. Сталин хотел дать ход этому "делу", но натолкнулся, однако, на сопротивление высшего командного состава. Жуков был тем не менее послан на должность командующего округом в далекой от Москвы Одессе, а оттуда еще дальше - на Урал, что, как и репрессии против командного состава военно-морского флота, должно было, видимо, укрепить положение нового министра вооруженных сил Булганина, заменившего на этом посту Сталина ²⁰ .

Для Сталина все это "дело" было выигрышным также потому, что оно сильно ударило по Маленкову, отвечавшему за состояние авиационной промышленности. Он получал повод снять Маленкова с поста секретаря ЦК и передать руководство партийным аппаратом Жданову и окружавшим его "молодым" (Кузнецов, Суслов и др.), начавших быструю карьеру. Позиции "четверки" были подорваны, а сама она как группа лиц, связанных совместным прошлым в ГКО, распалась.

В ряде работ последнего десятилетия жизнь и деятельность советского руководства в этот период необоснованно сводится лишь к персональным подвижкам и скрытой борьбе. Испытания военного времени создали в правящем слое известные элементы спайки, отрицательного отношения к чекистским репрессиям в собственной среде. Авторитет ведущих членов руководства не был чисто деланным, за ним стояла работа в годы войны, известная широкому кругу политических и хозяйственных деятелей.

Положение страны было нелегким. Обострились отношения с США, которые стремились к консолидации политического и хозяйственного положения Западной Европы. Составной частью этого курса стала с сентября 1946 г. ориентация на обособление и консолидацию западных зон оккупации Германии. Американская помощь СССР, как и поставки в счет репараций из западных зон Германии по существу прекратились, что нанесло чувствительный удар не оправившемуся от войны советскому хозяйству. Положение усугубил неурожай и голод 1946 г., охвативший не только районы продуктивного земледелия в европейской части СССР, но также Забайкалье и Дальний Восток. При этом Сталин использовал хлеб как инструмент советского влияния в Европе, которая пострадала от засухи. Отмену карточной системы пришлось отложить. Были подняты цены на продовольствие, сокращены хлебные рационы и значительно уменьшен контингент лиц, снабжавшихся по карточкам. Руководство страной было сосредоточено в руках "семерки", которую, наряду со Сталиным, составили члены прежней "четверки", Жданов и Вознесенский. Ряд членов руководства отправился спасать положение на места ²¹ .

Сейчас трудно восстановить подлинные факты и события того периода, о многом знал лишь узкий круг лиц. "Хулиганский" наскок Жданова на журналы "Звезда" и "Ленинград", на М. М. Зощенко и А. А. Ахматову не привел, однако, к репрессиям против них. Его целью было, очевидно, припугнуть интеллигенцию, надеявшуюся на либерализацию режима. Более дальний прицел имела деятельность "новичка" в аппарате ЦК Суслова, обнаружившего вкупе с Абакумовым опасность еврейского национализма в лице Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) ²² .

Крупные перестановки в руководстве начались лишь в конце года, после возвращения Сталина из отпуска на юге страны. Здоровье Сталина было подорвано, у него не хватало сил руководить повседневной работой ²³ . Приходилось серьезно задуматься над обеспечением дееспособности руководства. Оставив за собой участие в решении принципиальных политических вопросов, Сталин, видимо, передал руководство повседневной деятельностью в руки тройки - Молотова, Жданова, Вознесенского. Ведущее положение принадлежало Молотову, под руководством которого в правительстве оказалась основная часть деятельных членов политбюро: Берия, Маленков, Вознесенский, Микоян, Булганин, Косыгин ²⁴ . Позиции Берии и Маленкова были ос-

стр. 29

лаблены. Партийный аппарат остался под общим контролем Жданова, считавшегося авторитетом в области идеологии и интерпретации партийной линии. Жданов, однако, не принадлежал к числу способных организаторов и был к тому же серьезно болен. За его спиной поэтому все более четко обрисовывались фигуры А. А. Кузнецова, ведавшего кадрами, и Суслова, опекавшего связи с зарубежными компартиями.

Перемены должны были служить консолидации властных структур, и поэтому политбюро приняло решение созвать очередной партийный съезд, подкрепив это решение соответствующим постановлением пленума ЦК. Для этого шага было достаточно оснований, и не только уставных. Во время войны сильно изменился состав верхнего партийного слоя, появились новые люди. Их положение в политических структурах не было закреплено, что неблагоприятно сказывалось на состоянии партийной верхушки. Изменились идеология и политика, приспособившиеся к условиям антигитлеровской коалиции и великодержавной роли СССР. Границы между "стратегией" и "тактикой" стерлись, их предстояло заново определить. Замысел заключался видимо в том, чтобы оформить на съезде такое партийное руководство, которое могло бы руководить страной и в отсутствие Сталина.

Реальное развитие, однако, с самого начала отличалось от этого замысла, если он действительно существовал. Сталин был вынужден учитывать состояние своего здоровья, но ему вряд ли хотелось уходить "на пенсию". Сроки работы съезда не были точно установлены, а решение о его созыве осталось "закрытым". Вновь созданная конструкция власти была чревата серьезными осложнениями. Решение принципиальных политических вопросов оказалось не отделено от их повседневной реализации, что не могло не питать сталинскую подозрительность. Чреват конфликтами был дуализм власти, ее разделение на власть правительственную и власть партийную. Исполнительная власть принадлежала правительству, руководимому Молотовым, партийный аппарат ведал кадрами и идеологией. Это, конечно, не могло не быть потенциальным источником напряжения и конфликтов.

Сталина явно не устраивала обстановка, закреплявшая его начавшийся отход от власти. Его, видимо, беспокоила известная степень взаимной лояльности Молотова и Жданова, который не проявил себя в качестве кандидата на первые роли. Сталин пытался поэтому столкнуть друг с другом первый и второй эшелон власти, не уставая подчеркивать необходимость омолодить руководство. В аппарате ЦК его явной поддержкой пользовался уже упоминавшийся Кузнецов, которому он на время даже доверил надзор за госбезопасностью, и Суслов, выдвинутый вскоре на пост секретаря ЦК по идеологии ²⁵ . К осени 1947 г. оба этих деятеля овладели основными участками работы аппарата ЦК, увеличивая сумму напряжения на верху партийной пирамиды.

Сложные взаимоотношения внутри партийного руководства с весны 1947 г. совпали с новым обострением международной обстановки. Сталин, не считавший возможности компромиссов с союзниками исчерпанными, стремился не создавать лишних препятствий для взаимных соглашений. На новый курс американской политики в Германии и на "доктрину Трумэна", провозглашенную весной 1947 г. и направленную на "сдерживание коммунизма" в Греции и Турции, он реагировал спокойно. Шоком для советской политики поэтому стал уход французских коммунистов из коалиционного правительства, в котором они участвовали; французские коммунисты приняли это решение без предварительной консультации с Москвой, хотя оно, с точки зрения последней, меняло международное соотношение сил ²⁶ . Из Москвы с секретными письмами, адресованными руководителям ряда европейских коммунистических партий, выехали особые эмиссары; советское руководство стремилось впредь связать коммунистические партии обязанностью консультировать свои шаги. Все это, в конечном счете, вылилось в предложение создать Информбюро коммунистических партий. Коммунистам стран советской сферы влияния порекомендовали ужесточить свою политику по отношению к партнерам по правительственным коалициям. Эта

стр. 30

рекомендация была подчеркнута событиями июля 1947 г., отказом советского правительства участвовать в "плане Маршалла". Советское руководство сформулировало в этой связи тезис, согласно которому мир разделился на два противоборствующих лагеря - "демократический", во главе с СССР и "империалистический", руководимый США. Советское руководство добивалось теперь от стран "демократического лагеря" ограничения связей с Западом и подавления самостоятельности гражданских партий.

Эти внешнеполитические обстоятельства важны также потому, что они выявили диссонансы в советской внешней политике. На секретной переписке советского руководства по поводу ухода французских коммунистов из правительства стоят подписи Суслова и Молотова ²⁷ , но не Сталина. Материалы сусловского отдела внешней политики ЦК, подготовленные к совещанию в Польше, где было принято решение о создании Информбюро коммунистических и рабочих партий, не вполне совпадают с первоначальными предложениями Сталина; в них содержатся жесткие оценки ряда коммунистических партий, которые были затем смягчены или вообще опущены. Некоторые из них содержат элементы русского шовинизма, характерного для идеологических кампаний ВКП(б), руководимых Сусловым ²⁸ .

Колебаниям была подвержена советская политика по вопросу о "плане Маршалла", что привело к "дезориентации" ряда коммунистических партий. Советскому руководству трудно давался баланс между его заинтересованностью в соглашениях с западными державами и жесткой реакцией на новое направление западной политики. Еще весной 1947 г. Сталин пытался добиться успеха московской конференции министров иностранных дел, где стоял вопрос о мирном договоре с Германией. Это, конечно, не могло не сказаться и на исходной советской позиции по вопросу о "плане Маршалла", которая была далеко не однозначной ²⁹ .

Вряд ли можно говорить о прямых противоречиях в советском руководстве, тем не менее диссонансы - даже если учесть разделение ролей - выражали, видимо, оттенки политических настроений его членов. Сталин, будучи тверд в принципиальной линии поведения, оставался вплоть до лета 1948 г. осторожен в выборе тактических средств, понимая опасности силовой конфронтации и не желая преждевременно отказываться от переговорных результатов. Правительственные и партийные аппараты оказывались на практике бюрократически более жестки и малоподвижны. Диссонансы в них возникали тем больше, чем меньше советской дипломатии удавалось изменить основное направление международного развития, изолировавшего СССР в Европе. Напряжение в советском руководстве нарастало.

В 1947 г. Сталин ушел в отпуск в середине августа; из Москвы на юг пошли шифрограммы и периодически выезжали члены руководства. Назревал взрыв сталинского недовольства. Оно вырвалось на поверхность за вечерним столом у Сталина, когда заведующий его секретариатом А. Н. Поскребышев в присутствии Молотова и Микояна расчетливо бросил: "Товарищ Сталин, пока Вы отдыхаете здесь на Юге, Молотов и Микоян в Москве подготовили заговор против вас". Молотов побледнел, Микоян возмутился. Сталин перевел разговор на другую тему. Инцидент не был тем не менее исчерпан. Во время одной из встреч с членами руководства Сталин разразился сентенцией на тему, что руководящие работники должны быть молоды и назвал своими преемниками в аппарате ЦК А. А. Кузнецова, а в правительстве - Вознесенского ³⁰ . Это было, конечно, прямым выражением недоверия к членам политбюро, Молотову и Жданову.

В таких условиях созыв партийного съезда стал - даже если в этой связи не принималось новых решений - весьма иллюзорным. Сталин не хотел закреплять существующий состав руководства, но у него не было подходящей альтернативы. Ни Вознесенский, ни Кузнецов - этого Сталин не мог не понимать - не располагали необходимыми данными, чтобы заменить Молотова или Жданова. При этом во время войны разрыв между партийной верхушкой и средним партийным звеном увеличился - не собирались ни партий-

стр. 31

ные съезды, ни конференции, ни широкие партийные совещания, ни даже пленумы ЦК. Сталин, встречавшийся лишь с очень узким кругом лиц, был в поисках новых работников сильно зависим от все тех же членов партийного руководства, которых он стремился заменить.

Развязка наступила весной 1948 г., когда западные страны вплотную подошли к оформлению своей системы безопасности. Франция присоединилась к планам объединения западных зон оккупации Германии. Возникла "Тризония", а подготовленная западными союзниками СССР сепаратная денежная реформа не только отделяла ее от советской зоны, но создавала базу для отдельного западногерманского государства. Ситуация стала динамичной. Перелом вызвали события в Чехословакии, где обострение международной обстановки привело к распаду правительственной коалиции и переходу всей полноты власти к коммунистам. Хотя этот кризис был разрешен без кровопролития и открытого вмешательства СССР, он имел для его отношений с Западом негативные последствия. Были сломаны многие барьеры, в силу которых прежде в СССР видели потенциального противника. Маневренный простор советской дипломатии значительно сузился, что способствовало неуравновешенности ее реакций. Она выплеснулась на поверхность в январе 1948 г., когда вождь болгарских коммунистов Г. М. Димитров, в недавнем прошлом руководитель Коминтерна, выступил в печати с интервью, в котором он сообщил о планах создания балканской и придунайской федераций ³¹ . Эти планы, пользовавшиеся поддержкой руководства Болгарии и Югославии, уже обсуждались ранее и в дискуссии о них участвовали также советские политики. Сталин относился к ним сдержанно, тем не менее они с осени 1947 г. получили, видимо, известную поддержку СССР. В этот период советское руководство уже приняло решение (14 октября 1947 г.) о необходимости заключения договоров о взаимопомощи между европейскими странами "народной демократии", что в перспективе означало создание особой системы восточноевропейской безопасности ³² . Интервью Димитрова привлекло внимание Запада, его можно было понять как свидетельство о формировании советского блока и использовать в качестве аргумента в пользу западного объединения. Сталину это заявление представлялось тактически крайне неудачным и превратилось для него в новое доказательство того, что "братские партии" решают сложные международные проблемы, не считаясь с мнением Москвы и ставя ее "перед свершившимися фактами" ³³ . Он реагировал резко, раздраженно. Особую резкость приобрела при этом его реакция по отношению к Югославии, пользовавшейся в СССР большим кредитом доверия - балканская политика Югославии разошлась с советской и создавала для СССР дополнительные сложности во взаимоотношениях с западными державами.

В феврале 1948 г. в Москве в спешном порядке была созвана встреча руководителей СССР, Болгарии и Югославии, которая должна была устранить возникшие трения. Сталин выступал резко, грубо и бросил югославам упрек: "Вы вообще не советуетесь. Это у Вас не ошибки, а принцип, да, принцип!". Руководители Болгарии и Югославия были вынуждены подписать унизительные соглашения, обязывающие их к консультациям с СССР. Последствия оказались роковыми. 1 марта 1948 г. результаты московских переговоров обсуждало политбюро КПЮ, члены которого не только выразили свое несогласие со сталинской критикой, но дали ряд жестких характеристик советской политике в целом. Один из присутствующих, С. Жуйович, передал в советское посольство свою запись совещания и она неделю спустя легла на письменные столы Сталина и Молотова. Высказывания о "великодержавном шовинизме" советской политики, о ее роли как "препятствия международной революции", о ее "перерождении" и о стремлении СССР к "экономическому захвату Югославии" ³⁴ были восприняты Сталиным как сигнал о готовящемся отрыве Югославии от СССР. Это, видимо, предопределило его ориентацию не на соглашение, а на разрыв с югославским руководством. Конфликт быстро разрастался. 18 марта Сталин распорядился ото-

стр. 32

звать из Югославии всех советских граждан, работавших здесь в качестве специалистов, а 27 марта советский посол в Белграде А. И. Лаврентьев вручил Тито крайне грубое, оскорбительное письмо ЦК ВКП(б), подписанное Молотовым и Сталиным. В нем югославское руководство обвинялось в "троцкизме" и "антисоветизме". При этом письмо, если не считать требований устранить ряд руководящих югославских работников, не содержало никаких предложений по урегулированию конфликта. Оно было в этом виде разослано "братским партиям", что сделало конфликт международным и необратимым.

Для нашей темы эти события важны потому, что они стали исходным пунктом серьезных сдвигов не только в коммунистическом движении, но и внутри советского руководства. 29 марта политбюро приняло решение освободить Молотова от участия в заседаниях правительства, что мотивировалось его перегруженностью внешнеполитическими задачами. Это будничное по внешнему виду постановление означало, что Молотов был устранен от руководства правительством и тем самым от роли потенциального "наследника" Сталина. Сталин, видимо, не верил в то, что Молотов сможет справиться со сложным положением. Председательство на заседаниях правительства перешло, однако, не к Вознесенскому, как это предусматривали решения 1947 г., а к тройке Вознесенский, Берия, Маленков поочередно ³⁵ . Берия и Маленков становились вновь важным элементом властной комбинации. Перестановка сил была продолжена после заседания Информбюро в июне, где КПЮ была, no-существу, изгнана из сообщества "братских партий". Жданов был устранен от руководства аппаратом ЦК и отправлен в отпуск по болезни, из которого он уже не вернулся ³⁶ . Место руководителя аппарата ЦК занял Маленков, а структура самого аппарата подверглась полной перекройке. Было ликвидировано Управление кадров, служившее основой власти А. А. Кузнецова, кадровые назначения перешли в ведение заведующих отделами ЦК. Часть власти потерял и Суслов ³⁷ , которому позднее удалось поправить свое положение. Все это означало, что Сталин решил расстаться не только с Молотовым и Ждановым, но также с альтернативной группировкой 1947 года. На передний план выдвинулся Маленков. Его властная позиция, поскольку он соединил в своих руках руководство аппаратом ЦК с обязанностями одного из сопредседателей правительства, приблизилась к прежнему положению Молотова, но в отличие от Молотова Маленков не обладал предпосылками самостоятельного руководства страной: он был опытным администратором, но не самостоятельным политиком. С планами руководства, способного самостоятельно направлять развитие страны в отсутствие Сталина, было покончено.

Эти события заслуживают внимания также потому, что они стали прологом к "ленинградскому делу" 1949 - 1950 гг., аресту и последующему расстрелу Кузнецова, Вознесенского, Родионова и других, а также к "делу Жемчужиной", вылившемуся в подрыв позиции Молотова и Микояна в руководстве. В литературе, российской и западной, уже много лет бытует хрущевская версия, согласно которой "ленинградское дело" возникло благодаря усилиям Маленкова и Берии, стремившихся устранить своих политических соперников. Результатом была расправа со ждановским "кланом", ставшим после смерти своего "попечителя" - Жданова - беззащитным. К построениям такого рода необходимо относиться с большой осторожностью уже хотя бы потому, что волна политических "дел" и "процессов" затронула тогда не только и не столько СССР, сколько страны "социалистического лагеря". Взаимоотношения Маленкова и Жданова, Берии и Вознесенского оставляли, конечно, желать лучшего. Со слов все того же Хрущева мы, однако, знаем, что "очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского", поскольку он "был хвастлив, груб и к подчиненным людям относился по-хамски" ³⁸ . Весь контекст событий 1947 - 1948 гг. свидетельствует тем не менее о том, что авторство "ленинградского дела", как и "дела Жемчужиной", принадлежало не Маленкову и Берии, а Сталину.

стр. 33

В сентябре 1948 г. Сталин ушел в трехмесячный отпуск. Он был, как и отпуск предшествующего года, наполнен подготовкой политических решений. После осенних выборов в США, продливших мандат Г. Трумэна, стало очевидным, что обостренные отношения между СССР и Западом превратились в долговременный фактор международной обстановки. В марте 1949 г. была основана Организация Североатлантического договора (НАТО). Неудачей окончились советские попытки при помощи блокады Западного Берлина воспрепятствовать отделению западных зон Германии и процессу возникновения западногерманского государства - ФРГ. Внутри советского блока серьезной проблемой оставался конфликт с Югославией. Сталин получил поддержку коммунистов других стран советского "лагеря", но она сопровождалась заметными колебаниями. Чехословакия и Польша продолжали тяготеть к осторожному курсу, сохраняющему преемственность с представлениями о "специфическом" пути к социализму. Это было чревато новыми разногласиями между руководством СССР и этих стран. Результатом отпуска Сталина стало его решение о международной самоизоляции СССР и в пользу самодовлеющего советского блока. С легкой руки Г. Димитрова в обиход вошла характеристика стран советского "лагеря", как режимов "диктатуры пролетариата" ³⁹ . Ориентиром для них становился советский строй и его институты. В январе 1949 г. в Москве был основан Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), создавший базу для отрыва экономики этих стран от Запада и ее полного подчинения интересам СССР. Конфликт с Югославией вылился в жесткое осуждение любых попыток самостоятельной коммунистической политики, ставших предметом прямого интереса органов государственной безопасности. Госбезопасность СССР была непосредственно вовлечена в поиски "вражеской агентуры" в других странах, что не могло не сказаться и на направлении ее деятельности внутри СССР.

В новых условиях Сталин перестал нуждаться в услугах опытных политиков- международников типа Молотова или Микояна. Изменились также приоритеты его внутренней политики. После денежной реформы в декабре 1947 г. и отмены карточной системы положение широких слоев населения существенно не улучшилось, но хозяйственные условия приобрели большую стабильность. На передний план вышла тяжелая и оборонная промышленность с ее новыми отраслями - атомной, ракетной и радиоэлектронной. Удельный вес гражданского производства снизился, что обусловило новые подвижки внутри партийной и государственной верхушки, укрепившие централизм власти и ослабившие позиции работников на местах. В репрессивной политике преследование "изменников" и "сотрудников оккупантов" отошло на задний план, уступив место мерам против тех, кто имел контакты с "Западом" или, по мнению властей, "низкопоклонствовал" перед "заграницей". Исчерпали себя "суды чести", созданные в 1947 г. в качестве инструмента, который должен был при помощи методов "общественного порицания" способствовать искоренению менталитета сотрудничества с Западом, возникшего в ходе войны. Это развитие косвенно стимулировала и советская внешняя политика, поддержавшая в 1948 г. создание государства Израиль, а затем его борьбу с арабскими странами. Она искала возможности закрепиться на Ближнем Востоке и была сопряжена с рядом иллюзий о направлении израильской политики. Ей, однако, противостоял активный антисемитизм немалого слоя партийных и государственных работников и части русской, "патриотической" интеллигенции. Противоречива была позиция Сталина, которому уже до войны не были чужды сильные элементы антисемитизма.

Сложность создавшегося положения отчетливо обрисовалась осенью 1948 г., когда поддержка Израиля вызвала в части еврейского населения СССР открытые проявления симпатии и солидарности. За этим не могла не последовать ответная реакция официальных структур. Антисемитизм подогрели материалы, которые поставляли Суслов и Абакумов. Их атака была, как и прежде, направлена против Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), пытавшегося весьма робко представлять некоторые еврейские интересы ⁴⁰ . В

стр. 34

игру вступили личные настроения Сталина. Руководящий состав ЕАК имел достаточно широкие связи с представителями советских верхов. В то же время члены ЕАК имели контакты на Западе и их положительное отношение к Израилю не подлежало сомнению. Это дало повод заподозрить их в нелояльности по отношению к советскому строю. Осенью 1948 г. ЕАК был распущен с характерной мотивировкой, что он "является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки" ⁴¹ . Начались аресты. Была развязана грубая антисемитская кампания против представителей еврейской творческой интеллигенции и против "евреев" вообще; она должна была сломать настроения, вызванные советской поддержкой Израиля. Среди арестованных в связи с "делом ЕАК" оказалась и жена Молотова П. С. Жемчужина. Это, конечно, не было делом случая. Ей приписали поддержку "преступной деятельности еврейских националистов". При голосовании об исключении Жемчужиной из ВКП(б) Молотов сначала воздержался, а затем взял на себя ответственность за ее "ложные шаги". Этим он поставил себя в положение человека, потворствовавшего антигосударственным планам "еврейских националистов". Последствия не заставили себя ждать. В марте 1949 г. он был снят с поста министра иностранных дел СССР и заменен А. Я. Вышинским, одновременно с поста министра внешней торговли был удален также Микоян. Хотя эти отставки не были полной опалой - Молотов и Микоян были в системе советского руководства трудно заменимы - стремление Сталина окончательно подорвать их влияние в политической жизни страны было несомненно ⁴² .

Иное развитие имело "ленинградское дело". Перестановки в руководстве в марте и в июне 1948 г. подорвали положение Вознесенского и Кузнецова, их уход стал вопросом времени. Вознесенский не располагал достаточной поддержкой в политбюро. Его опорой было благоволение Сталина, а оно иссякло; Сталин ориентировался на Маленкова и Берию, которым он передал решающие посты в аппарате ЦК и в правительстве. Поскольку ни Маленков, ни Берия не желали сотрудничать с Вознесенским, Сталину приходилось задумываться об устройстве дальнейшей судьбы Вознесенского ⁴³ . Сложно складывалось положение Кузнецова и ряда других лиц второго эшелона, выдвинутых Сталиным и Ждановым на руководящие посты. Их влияние на центральные органы власти, находившиеся в руках ведущих членов политбюро, было ограничено. Будучи весьма диффузной группой, которую объединяло совместное прошлое в Ленинграде или работа под руководством Жданова, они стремились компенсировать свою слабость усилением связей с местными работниками. В этой среде в 1947 г. возникла идея создать Бюро ЦК по РСФСР, превратив его в орган, направляющий деятельность мест и вместе с тем представляющий в системе советской власти специфические "русские интересы". Эти планы получили поддержку Жданова и ряда других партийных политиков. Кузнецов использовал свои связи с Ленинградом, чтобы перевести в Москву и в другие регионы страны "ленинградские кадры". Не исключено, что в этом кругу велись разговоры о желательности переноса столицы РСФСР в Ленинград, где российские органы смогут освободиться от повседневной опеки союзного центра. С известной долей фантазии все это можно было воспринять как зарождение аппаратной, "русской партии", наделенной чертами русского национализма и шовинизма ⁴⁴ .

В подготовке к снятию Вознесенского и Кузнецова с их постов принимали деятельное участие Берия и Маленков. Если принять во внимание события 1946 - 1947 годов, то у них было для этого достаточно личных оснований. Речь шла, однако, об устранении с постов и о переводе на работу в провинцию, а не об арестах, а тем более казнях. У членов руководства, в том числе у Маленкова и Берии, было достаточно оснований опасаться такого разворота событий, который привел бы к оживлению методов 1937 - 1938 годов ⁴⁵ . "Дело Вознесенского" и "ленинградское дело" возникли почти одновременно, но они первоначально не были тождественны. "Дело Вознесенского" было "делом Госплана" и имело черты аппаратной банальности. Воз-

стр. 35

несенский получил задание позаботиться о том - это входило в его обязанности, - чтобы при выполнении производственного плана на 1949 г. не произошло обычного недовыполнения плановых заданий в 1-ом квартале. В начале 1949 г. он сообщил руководству, что эта задача им выполнена. Вскоре, однако, появились новые данные, опровергавшие правдивость его сообщения. Вознесенский оказался недостаточно поворотлив, чтобы самостоятельно исправить ошибку. Вопрос на руководство вынес Берия и обычное дело о "разночтениях" текущей статистики превратилось в дело об обмане "партии и правительства". Дальнейших "преступлений" за Вознесенским не числилось, не всплыли и данные об "особом характере" его связей с Ленинградом. "Дело Госплана" тем не менее создало не только повод отозвать его с постов, но, видимо, подорвало и личное доверие к нему со стороны Сталина. Вознесенский стал неугоден в системе власти.

О действительных мотивах "ленинградского дела", то есть "дела Кузнецова и других" можно сегодня только догадываться. Очевидно отзыв Кузнецова с поста в ЦК был задуман уже летом 1948 г., и можно предположить, что его осуществление отложили до возвращения Сталина из отпуска. Снятие Кузнецова, видимо, должно было стать составной частью более комплексных персональных перемен в партийных аппаратах ⁴⁶ . Эта обстановка готовящихся персональных перестановок пришла, очевидно, в столкновение с особой атмосферой ленинградской организации, вынесшей недавно тяжелую военную блокаду и поэтому ожидающей, что центральные органы с полным вниманием отнесутся к ее интересам. Ленинградское руководство искало в Москве своих "шефов" и, вполне понятно, находило их прежде всего в среде ленинградцев, перешедших на работу в Москву. Наиболее именитым из этих шефов был именно Кузнецов, который и сам в недавнем прошлом руководил ленинградской организацией. В Ленинграде при этом велась жесткая борьба за секретарское кресло и Кузнецов в ней поддерживал своих кандидатов, что не могло остаться незамеченным в Москве. Это вмешательство Кузнецова в ленинградские дела было изложено как фракционность, как попытка мобилизовать своих сторонников, чтобы защитить его позиции в Москве ⁴⁷ . Эти подозрения, видимо, еще усилились, когда в Ленинграде в январе 1949 г. с большим успехом прошла при участии представителей союзных республик оптовая ярмарка. Ее организовали ленинградцы, а мероприятия такого рода были прерогативой центральных органов. Разразился скандал. Делом 12 февраля в присутствии ленинградских руководителей занималось политбюро, а 21 февраля оно было вынесено на актив ленинградской организации ВКП(б), где докладывал Маленков. Обвинения были жесткие: антипартийная деятельность, фракционность, стремление противопоставить ленинградскую организацию ЦК. Кузнецов, П. С. Попков, Родионов (последний за "шефство" над Ленинградом и за разрешение оптовой ярмарки) и другие были сняты со своих постов. Делом занялись органы безопасности. Поскольку политбюро не дало на этот счет никаких указаний, этот поворот мог произойти только с одобрения Сталина. В августе 1949 г. наиболее видных участников "ленинградского дела" арестовали в здании ЦК ВКП(б), при выходе из служебного кабинета Маленкова. Вскоре по этому делу был арестован и Вознесенский. "Ленинградцев" судили. В 1950 Вознесенского, Кузнецова, Родионова, Попкова и других приговорили к смертной казни; приговор был немедленно приведен в исполнение. Всего было репрессировано около 200 человек, косвенно пострадало гораздо больше ⁴⁸ .

"Ленинградское дело" завершило первый период послевоенного развития отношений внутри советского руководства. Борьба шла вокруг вопроса, как править страной в условиях прогрессирующей болезни и старческой немощи Сталина. Сталин, однако, не отдал своим "соратникам" главенствующей роли, а лишь отошел от повседневной правительственной работы. Это означало, что он сохранил контроль над работой политбюро, отказавшись от прямого участия в деятельности правительства и органов партийного аппарата (секретариата и оргбюро). Хотя эта система власти и не пользовалась

стр. 36

сталинским доверием, она тем не менее открыла известный простор для формирования "послесталинского" руководства СССР. Весной 1948 г. Сталин отказался от этой конструкции. Внешним поводом для этого послужило обострение международной обстановки. Вместо Молотова и Жданова, располагавших известным потенциалом самостоятельности, Сталин вывел на передний план лиц, которые, по его замыслу, должны были стать простыми исполнителями его воли. Госбезопасность вновь превратилась в активный инструмент внутрипартийной борьбы. Параллельно Сталин обеспечил себе поддержку армии, отдав ее на откуп политически бесцветным и несамостоятельным Булганину, а позднее А. М. Василевскому. Эту линию он перенес и за рамки СССР, устранив из взаимоотношений стран советского блока элементы политического партнерства и превратив советские органы госбезопасности в основное средство контроля за политической деятельностью руководящих органов этих стран. Таким образом весной 1949 г. Сталин убрал или отодвинул на задний план остатки советского руководства, оформившегося в 1947 г.: Молотова, Микояна, Вознесенского и Кузнецова. К этому списку приходится присоединить и Жданова, которого от недобровольного ухода спасла только смерть. Центральной фигурой нового партийного руководства стал Маленков, а руководство правительством было поделено между Маленковым, Берией и Булганиным. Поскольку в этой комбинации лиц Берия оказался политиком, который располагал наибольшим запасом самостоятельности, что было с точки зрения Сталина, видимо, опасно, председательство в правительстве было, наконец, в 1950 г. доверено Булганину. Госбезопасностью вплоть до середины 1951 г. заправлял сталинский приспешник Абакумов, который у членов руководства, включая Маленкова и Берию, пользовался худой славой на все способного провокатора. Положение дел в советском политическом руководстве в 1951 - 1953 гг. приобрело особые черты. Новая организация работы руководства, реализованная усилиями Сталина в 1949 - 1950 гг., не решила основной властной проблемы режима - власть осталась в руках человека, который не только не имел силы систематически действовать, но утратил также способность принимать взвешенные решения. Однако, это уже отдельная тема.

Примечания

1. См. Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР 1945 - 1953. М. 2002; Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Март 1953 - февраль 1956. Т. 1. М. 2000; Лаврентий Берия 1953. Стенограмма июльского пленума и другие документы. М. 1999; МИКОЯН А. М. Так было. Размышления о минувшем. М. 1999; ХРУЩЕВ Н. С. Воспоминания: Избранные фрагменты. М. 1997; СУДОПЛАТОВ П. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М. 1996; БЕРИЯ С. Мой отец - Лаврентий Берия. М. 1994; Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М. 1991; ПЫЖИКОВ А., ДАНИЛОВ А. Рождение сверхдержавы: 1945 - 1953 годы. М. 2002; КОСТЫРЧЕНКО Г. В. В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие. Документальное исследование. М. 1994; ПИХОЯ Р. Г. Советский Союз: история власти, 1945 - 1991. М. 1998; КОЖИНОВ В. Россия XX век: 1939 - 1964. Опыт беспристрастного исследования. М. 1999; ЖУКОВ Ю. Н. Тайны Кремля. Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М. 2000; НАУМОВ В. П. Былли заговор Берии? Новые документы о событиях 1953 г. - Новая и новейшая история, 1998, N 5; REIMAN M.   II. - Soudobe dejiny, 2000, N 4, 2001, N 1.

2. ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., ч. 1, (1938 - 1940 гг.).

3. Имеются в виду члены политбюро и оргбюро ЦК ВКП(б), избранные в 1934 г. на XVII съезде ВКП(б): Г. К. Орджоникидзе, В. В. Куйбышев, С. М. Киров, С. В. Косиор, В. Я. Чубарь, Г. И. Петровский, П. П. Постышев, Р. И. Эйхе, А. В. Косарев, А. И. Стецкий, Я. Б. Гамарник, А. И. Криницкий.

4. Об особенностях личного поведения Вознесенского сообщали Микоян (МИКОЯН А. И. ук. соч., с. 559), управляющий делами Совнаркома СССР Я. Е. Чадаев (см. КУМАНЕВ Г. А.

стр. 37

Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. М. 1999, с. 427), Хрущев (Реабилитация. Т. 1, с. 139).

5. Хрущев исполнял должность первого секретаря ЦК КП(б)У и стал кандидатом, а затем членом политбюро. Это, однако, не слишком усилило его влияние в Москве. Маленков заведовал отделом руководящих партийных органов (ОРПО). До середины 1938 г. он, выполняя поручения Сталина, сотрудничал с Ежовым.

6. ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., с. 66 - 68.

7. См. ХРУЩЕВ Н. С. ук. соч., с. 63 - 64, 66. Заслуживают внимания обстоятельства возникновения сталинской шифротелеграммы от 10 января 1939 г., рекомендовавшей применение следственными органами насилия. Она скорее звучит как указание новым органам НКВД (см. Неизвестная Россия. XX век. 1993, N 3, с. 70 - 72, Объяснительная записка В. Н. Меркулова), чем как ответ партийным организациям, еще не оправившимся от страха репрессий (см. Реабилитация. Т. 1, с. 347).

8. Об этом свидетельствует избрание Берии на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 г. кандидатом в члены политбюро и его назначение на пост зам. председателя Совнаркома. Согласно Меркулову, Берия, рассчитывая на руководящий политический пост в Москве, был недоволен своим назначением в НКВД (Неизвестная Россия. XX век, 1993, N 3, с. 70). Рассмотрения заслуживают также обстоятельства, при которых в 1941 г. был создан особый наркомат госбезопасности во главе с Меркуловым.

9. Хотя общий уровень репрессий с 1939 г. резко упал (см. Население России в XX веке. Т. 1. М. 2000, с. 317), репрессии против руководящих работников Наркоминдела, НКВД и их служб, против участников испанской гражданской войны, против противников Сталина (убийство Троцкого), как и против крупных представителей советской культуры продолжались. Участие Берии в этих преступлениях неоспоримо. К их числу относятся также массовые расстрелы польских офицеров в 1940 г., осуществленные по решению политбюро. Необходимо упомянуть и о незаконных репрессиях периода войны, затронувших большие группы населения. В то же время, однако, репрессии военного времени, как с точки зрения их обстоятельств и причин, так и с точки зрения их механизма заслуживают дальнейшего рассмотрения. См. Реабилитация Т. 1, с. 333 (Речь идет об избиении после ареста маршала В. К. Блюхера).

10. См. Сто сорок бесед с Молотовым, с. 21.

11. ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., с. 186 - 188.

12. В повседневной деятельности репрессивных органов и в организации массовых репрессий большая роль принадлежала С. Н. Круглову, И. А. Серову, B.C. Абакумову и Меркулову.

13. АЛЛИЛУЕВА С. Двадцать писем другу. Нью-Йорк. 1981, с. 176 - 178; Пыжиков и Данилов говорят об инсульте и о двухмесячном отпуске. ПЫЖИКОВ А., ДАНИЛОВ А. ук. соч., с. 210 - 211. Повод для этого дал сам Сталин. - Сто сорок бесед с Молотовым, с. 271.

14. Сообщениям прессы предшествовало ослабление мидовской цензуры корреспонденции иностранных журналистов, что произошло с согласия Молотова. Это делает неправдоподобной версию о "подвохе" со стороны Берии и Маленкова. См. Политбюро, с. 195 - 202.

15. Приходится констатировать известную спайку внутри "четверки". Взаимоотношения Маленкова и Берии не вызывают больших сомнений. Молотов с достаточной определенностью говорит о корректности их поведения по отношению к нему лично, что подтверждает Микоян. (МИКОЯН А. И. ук. соч., с. 584). См. также Политбюро, с. 195 - 202.

16. Политбюро, с. 24 и 207. Уход Берии мотивировался его перегруженностью. Не исключено, что уход Берии был обусловлен также его позицией в конфликте Сталина с Молотовым. - ВОЛКОГОНОВ Д. Триумф и трагедия: Политический портрет И. В. Сталина. Т. 2. М. 1989, с. 189.

17. Политбюро, с. 26 - 37.

18. КРАСНОВ В. Г. Неизвестный Жуков: Лавры и тернии полководца. Документы, мнения, размышления. М. 2000.

19. Хорошие отношения между Маленковым и Жуковым отмечает ряд авторов. Органы безопасности при Жукове представлял Серов, прошедший с ним фронт. Отношения Серова с Абакумовым были при этом остро конфликтными. - КРАСНОВ В. Г. ук. соч., с. 451 - 454.

20. Вряд ли случайно, что снятие Берии с поста в НКВД и Шахурина с поста наркома авиапромышленности произошло одновременно, 29 декабря 1945 года. См. Политбюро, с. 45, 204; ПИХОЯ Р. Г. ук. соч., с. 47 - 50.

21. Политбюро, с. 38, 221 - 223; ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., с. 404. Решением руководства на места были в октябре делегированы Маленков, Берия, А. И. Микоян, Каганович, Л. З. Мехлис, Патоличев, в Москву они возвратились во второй половине ноября, а Маленков в декабре. Берия выезжал на короткое время или не выезжал вообще. - Политбюро, с. 227. Из этого вытекает, что хрущевская легенда о высылке Маленкова в Казахстан лишена реального основания.

22. ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., с. 396 - 397, 431 - 433.

стр. 38

23. Об этом свидетельствуют уход Сталина с поста наркома обороны (Политбюро, с. 45), а также записи "Посетители кремлевского кабинета И. В. Сталина" (Исторический архив, 1996, N 5 - 6).

24. До 22 февраля 1947 г. в правительстве сопредседательствовали Берия и Косыгин, иногда Вознесенский. Этот порядок не менялся даже тогда, когда на заседании присутствовал Молотов. С 22 февраля председательствовать стал Молотов, а в его отсутствие - Вознесенский. Эту перемену в работе правительства следует, очевидно, связать со сталинским заявлением: "Пусть поработает Вячеслав, он моложе" (Сто сорок бесед с Молотовым, с. 271). К ней, видимо, относится также высказывание Микояна, что Молотов как наследник Сталина был бесспорной фигурой (МИКОЯН А. И. ук. соч., с. 565). См. также Политбюро, с. 488 - 516.

25. Руководство идеологическим управлением принадлежало Г. Ф. Александрову, лишенному в сентябре 1947 г. его поста. Часть авторов интерпретирует его уход как атаку на Жданова. Идеология была, однако, прерогативой А. С. Щербакова, умершего в 1945 г., и Александров занял свой пост при нем. Нет поэтому необходимости связывать уход Александрова с атакой на Жданова. Новой "подходящей" кандидатурой для этого управления оказался Суслов. См. ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., с. 413 - 414.

26. Восточная Европа в документах российских архивов. Т. I. 1944 - 1948. М. Новосибирск. 1997, с. 632 - 633. Сходные решения приняли итальянские, бельгийские и др. коммунисты.

27. Имя Жданова, как подписывающего, было зачеркнуто и заменено именем Суслова. Молотов дал указания дипломатическим представителям о способе передачи письма (Восточная Европа, с. 632 - 633).

28. Критика была направлена против французской и итальянской, а частично также против шведской, чехословацкой и югославской компартий. Резкая критика ФКП и ИКП на совещании не была тогда опубликована. См. ГИБИАНСКИЙ Л. Я. Как возник Коминформ. По новым архивным материалам. - Новая и новейшая история, 1993, N 4, с. 147 - 148. См. также ВОЛОКИТИНА Т. В., МУРАШКО Г. П., НОСКОВА А. Ф., ПОКИВАЙЛОВА Т. А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа 1949- 1953. Очерки истории. М. 2002, с. 46 - 47. Имеются в виду оценки тезисов о "специфическом пути", как проявлений "национализма".

29. Советское решение участвовать в конференции о "плане Маршалла", как и последующее решение уйти с нее, сопровождались соответствующими рекомендациями остальным коммунистическим партиям. Сталин в этот период принимал посетителей в своем рабочем кабинете редко и с большими перебоями. Согласно Чуеву, Молотов приписывал себе инициативу обоих решений (Сто сорок бесед с Молотовым, с. 88). Предложение создать Информбюро появилось после этого кризиса. - АДИБЕКОВ Г. М. Коминформ и послевоенная Европа. М. 1994, с. 26 - 29. См. также ПЫЖИКОВ А., ДАНИЛОВ А. ук. соч., с. 48 - 53.

30. МИКОЯН А. И. ук. соч., с. 535. Микоян датирует этот эпизод 1948 годом. Сталин, однако, вернулся в Москву в ноябре 1947 г., а Молотов руководил правительством лишь до конца марта 1948 г.; инцидент мог произойти только в период, когда Молотов был во главе правительства. Поскольку Сталин отправился в новый отпуск лишь в сентябре 1948 г., этот эпизод, видимо, произошел осенью 1947 года. Курирование МГБ было доверено Кузнецову 17 сентября 1947 г. (ЖУКОВ Ю. Н. ук. соч., с. 417), Вознесенский исполнял обязанности первого заместителя Молотова с февраля 1947 года. Является поэтому мало вероятным, что сталинские высказывания о Вознесенском и Кузнецове как о "наследниках" были сделаны осенью 1948 года. Функции и влияние последних были в этот период уже сильно ограничены. Поскольку некоторые авторы тем не менее связывают сталинские высказывания с озером Рица, а правительственная дача здесь вошла в строй лишь осенью 1948 г., такую возможность нельзя полностью исключить. В этом случае речь шла не о реальной угрозе, а о форме выражения недовольства деятельностью существующего руководства.

31. Правда, 21. и 28.1.1948.

32. См. ДЖИЛАС М. Разговоры со Сталиным. Франкфурт/М. 1970, с. 167 - 168; ВОЛОКИТИНА Т. В., МУРАШКО Г. П., НОСКОВА А. Ф., ПОКИВАЙЛОВА Т. А. ук. соч., с. 45.

33. ГИРЕНКО Ю. С. Сталин-Тито. М. 1991, с. 340.

34. ГИРЕНКО Ю. С. ук. соч., с. 341, 347 - 353; ГИБИАНСКИЙ Л. Я. Коминформ в действии 1947 - 1948 гг. По архивным документам. - Новая и новейшая история, 1966, N 2, с. 161, 164 - 165.

35. Политбюро, с. 52 - 53, 57. Позиция Вознесенского была ослаблена уже в декабре 1947 г., когда за счет ограничения функций руководимого им Госплана были созданы два новых государственных комитета - Госснаб (Л. М. Каганович) и Гостехника (В. А. Малышев).

36. Жданов умер от болезни сердца в конце августа 1948 года. Определенную роль в этом сыграл неправильный диагноз, что впоследствии сыграло известную роль в так называемом "деле врачей".

стр. 39

37. Политбюро, с. 59 - 62.

38. Реабилитация, с. 139.

39. Советский фактор в Восточной Европе 1944 - 1953. В 2-х тт. Т. I. 1944 - 1948 гг. М. 1999, с. 638 - 643.

40. КОСТЫРЧЕНКО Г. В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М. 2001, гл. 4. Имеется в виду, например, участие ЕАК в дискуссии о Крыме.

41. КОСТЫРЧЕНКО Г. В. В плену у красного фараона, с. 124.

42. Лаврентий Берия, с. 27 - 30; Политбюро, с. 68, 74 - 76, 312, 313; В чьи руки вручим эстафету нашего великого дела? Неопубликованная речь И. В. Сталина на пленуме ЦК КПСС 16.10.1952 г. (По записи Л. Н. Ефремова). - Советская Россия, 13.1.2000.

43. Сто сорок бесед с Молотовым, с. 434 - 435. Речь идет о рассказе Берии, когда он вместе с Маленковым убедил Сталина, что Вознесенский не годится на пост заместителя председателя Совета Министров.

44. См. Политбюро, с. 246 - 247 (записка М. И. Родионова на имя Сталина 27 сентября 1947 г.); Хрущев сообщает (Воспоминания, с. 218 - 219), что основание такого Бюро было содержанием его последнего разговора со Ждановым, когда Жданов говорил об обеспечении русских интересов; ДЕМИДОВ В., КУТУЗОВ В. "Ленинградское дело". Последний удар. Л. 1990, с. 54 - 55, 70. Из Ленинграда было "размешено" около 800 чел. - преимущественно в Москву и на Северо-Запад. См. также МИКОЯН А. И. ук. соч., с. 567.

45. Берия перед его арестом в 1953 г., по-существу, поставил вопрос о пересмотре "ленинградского дела" (Лаврентий Берия, с. 66 - 68), Хрущев в свою очередь красочно описал паническое состояние Маленкова в период возникновения этого дела (Воспоминания, с. 220 - 221).

46. Имеется в виду создание Закавказского. Среднеазиатского и Дальневосточного Бюро ЦК ВКП(б) и план назначить Кузнецова руководителем Дальневосточного бюро. См. Политбюро, с. 64.

47. Оно проявилось оглаской, которую получило анонимное письмо о фальсификации выборов на ленинградской партийной конференции. ДЕМИДОВ В., КУТУЗОВ В. ук. соч., с. 60 - 63; см. также Сто сорок бесед с Молотовым, с. 434.

48. Реабилитация, т. I, с. 115 - 116; ПИХОЯ Р. Г. ук. соч., с. 68 - 69.

Постоянный адрес данной публикации: