Libmonster ID: BY-1395
Автор(ы) публикации: Ф. А. Гайда

Положение Государственной думы после Февральской революции обычно не затрагивается в исследованиях, хотя вряд ли можно отрицать, что вопрос ее статуса и политической эволюции на протяжении 1917г. - важная составляющая часть глобальной проблемы: парламентаризм и русская революция.

В буржуазно-демократических революциях в Западной Европе, народное представительство общенационального характера обычно играло весьма важную роль. Но для Февральской революции не характерно активное и постоянное творчество законодательных органов (кроме советов, которые, имея классовый характер, совмещали законотворчество с исполнительной властью): как избранных демократическим путем (Учредительное собрание), так и суррогатов временного характера (например, Предпарламент). Государственная дума на этом фоне выглядит единственным общенациональным законодательным органом власти, который, будучи избран законным порядком и более или менее представлявший все слои населения и социальные группы населения, юридически продолжал свое существование вплоть до осени 1917 года. Конечно нельзя говорить о полном его воссоздании в революционных условиях. Но ведь именно умеренные силы, которые и заседали в основном в таком представительстве, являются обычно оппозицией по отношению к разрушительной силе революции. Потому реальное состояние Думы в этот период и отношение к ней со стороны властей и различных политических сил говорит о характере и уровне их политической и правовой зрелости, о характере самой революции.

Обычно революция является нарушением законности, ниспровергает существующий политический строй, систему законодательства и правопорядка. Но те политические силы, которые противостоят революционной анархии, несут идею их воссоздания, поддержания дееспособности государственных институтов и создания на их базе новых, в первую очередь представительных, которые обычно становятся главной политико-правовой опорой новой исполнительной вертикали. Российская революция в силу ряда важных обстоятельств приобрела иную направленность.

Литература мемуарного и публицистического характера, посвященная данному вопросу, достаточно богата и представляет весь политический


Гайда Федор Александрович - сотрудник Государственной публичной исторической библиотеки.

стр. 30


спектр этого периода. О Думе писали и сами депутаты, и представители государственных структур, и их рьяные оппоненты из числа социалистов. Но при подчас противоположном отношении к самому парламенту (от откровенной апологии у М. В. Родзянко до открытой враждебности у Н. Н. Суханова), они, как правило, уделяют ее существованию после Февраля значительное место. Расстановка акцентов в оценке положения Думы здесь зависит более всего не от политической принадлежности того или иного автора, а от той роли, которую он в развернувшихся событиях играл по отношению к представительству. Члены правительства (например, П. Н. Милюков в своих "Воспоминаниях" или А. Ф. Керенский) склонны были преуменьшать значение парламента перед и после февральских событий, тогда как Суханов явно придает ему преувеличенный размах в феврале - марте и приписывает активную контрреволюционную позицию. Обе эти точки зрения скорее являются попыткой оправдания политики Временного правительства или Петросовета по отношению к Государственной думе. Между тем, более объективные наблюдатели как из числа депутатского корпуса (князь С. П. Мансырев, С. И. Шидловский и др.), так и из состава Совета (А. В. Пешехонов, В. Б. Станкевич) отмечают сильное влияние парламента перед революцией и его мгновенный крах во время февральского переворота. Общим местом в подобного рода литературе стала констатация полной беспомощности и неожиданно слабой роли, которую играла Дума при развитии революционных событий.

При этом весьма характерно, что научная литература, посвященная данной конкретной проблеме, как в отечественной (наиболее последовательно и полно исследовавшей проблематику Думы), так и в иностранной историографии фактически отсутствует. Если еще в 20 - 30-е годы началась публикация документов, вышло несколько специально посвященных этому периоду сборников Центрархива и Красного Архива 1 , то только с 60-х годов появились серьезные исследования по истории Государственной думы до революции, а также непосредственно в момент ее развертывания в конце февраля - начале марта 1917 года 2 . Последующая история Думы всегда находилась вдали от внимания историков, ее затрагивали вскользь, лишь в связи с иными задачами. Господствовало убеждение о незначительности проблемы, которое было более связано не с отсутствием научного интереса, а с соображениями идеологического характера. Что касается современного взгляда на проблему, то он в частности изложен в работе В. А. Демина, которая обзорно затрагивает существование думских структур после Февраля. Лишь в самое последнее время историки вновь обратились к этой теме 3 .

Историографическая традиция (это касается исследований как советского, так и нынешнего времени) констатирует политическую слабость Государственной думы, неприспособленность ее к самодержавному характеру власти и управления Российской империи: ее административная система не стремилась поделиться властью с Думой, шла на отдельные уступки и компромиссы, но так и осталась единственным олицетворением власти вплоть до революции. Реально государственная власть в сознании всех политических сил России и самой власти так и осталась связанной только лишь с самодержавием. Государственная дума же считалась выразителем мнения цензовой общественности, но никак не отдельной властью или же представительством всей нации, "гласом земли". Как действительный "глас народа" Дума стала восприниматься во всей стране только с лета 1915, а особенно с ноября 1916 года по мере развития всеохватного кризиса самодержавной власти. Очевидцы, в том числе и весьма далекие от парламента люди, отмечали то влияние, которое оказывала ее критика правительства на общество и в том числе на Действующую армию - на офицеров и даже на солдат. На фронте укрепилось мнение Думы, что "войну нельзя продолжать, пока существует теперешнее правительство" 4 . Но и в этот период Государственная дума считалась занимающей в системе власти только маргинальное, но никак не суверенное или независимое отдельное положение по отношению к самодержавию.

стр. 31


Возникший тогда в Думе Прогрессивный блок стал воплощением ее неудачной попытки заключить с правительственным аппаратом стратегическое соглашение о сотрудничестве с целью приложения совместных скоординированных усилий по достижению победы в тяжелейшей войне. В соответствии с общим курсом блока Дума вплоть до осени 1916 г. была очень важным сдерживающим фактором на пути роста всеобщего общественного недовольства политикой властей. Но затем неуступчивость власти, ее попытки опираться исключительно на свой бюрократический аппарат, недоверие, проявленное ею по отношению к парламенту, а через него - к земству и общественности (их взаимосвязанность была прекрасно известна властям, это неоднократно подчеркивалось в полицейских сводках) 5 , привели к фактическому развалу блока, выходу из него наиболее левой фракции (прогрессистов) и к радикализации самой Думы. Без готовности власти пойти на политический компромисс с парламентом с целью укрепления общенационального единства на время боевых действий (как это произошло тогда в той или иной форме в Великобритании, Франции и Германии) ни он, ни земство, ни общественность не могли стать реальной опорой самодержавия в войне. Но оно поступило в соответствии со своими старинными принципами, тщательно оберегая даже в условиях политического кризиса свое единовластие, не будучи способно реализовать его. Тот состав правительства, который летом 1915 г. попытался наладить реальный рабочий контакт с Думой 6 , был отправлен в отставку. Итогом "министерской чехарды", военных неудач, а также возмутительного даже для крайне правых членов парламента вмешательства Распутина во внутреннюю политику стало быстрое левение общественных настроений. Оно было особенно заметно в деятельности правлений Всероссийских Земского и Городского союзов, которые теперь в обход парламента выдвигали политические требования бойкотирования нынешнего состава правительства и отказа от совместной работы по причине ее невозможности 7 .

Осенью 1916 г. этот настрой частично перекинулся и на Думу. Отныне она стала главной в стране трибуной недовольства, но, при этом, не меньше самой власти была настроена против любых революционных эксцессов. "Последняя совершенно не была внутри себя подготовлена к вспыхнувшей революции и для воплощения таковой не имела никакого плана и никакой организации", - писал потом в свое оправдание ее председатель Родзянко. Крах политики Прогрессивного блока привел к тому, что парламент, в целом, остался в подвешенном состоянии между неприступным самодержавием (конкретный деловой контакт с Советом министров так и не был установлен даже в последний день его существования 8 ) и всеми слоями общества, которые, хотя и считали ее выразителем своего мнения, но уже оказались в целом гораздо левее Думы.

Поведение Государственной думы перед лицом начавшейся в Петрограде революции во многом предопределило ее дальнейшее положение при новой власти. Собравшаяся вновь в феврале 1917 г., она по многочисленным воспоминаниям представляла весьма плачевное зрелище: общее развитие политической ситуации в стране завело ее в тупик, из которого, как вскоре оказалось, она уже не нашла выхода. Чувствовалось бессилие и апатия 9 . 25 февраля до Думы докатилась волна петроградских возмущений, когда депутаты А. Ф. Керенский и И. Г. Чхеидзе призвали собрание к солидарности с городскими массами. Подавляющее большинство Думы встретило их с пассивным неприятием, а председатель Родзянко, выражая ее общее мнение, поспешил закрыть заседание - последнее в истории дореволюционной Думы 10 . Тем самым, она самоустранилась от активного вмешательства в события.

Указ о приостановке деятельности Государственной думы был воспринят депутатами с растерянностью и негодованием, но никакого активного сопротивления ему не предполагалось, а отдельные голоса о выступлении против указа не имели поддержки даже среди левых кадетов. Решено было не собираться на заседание в соблюдение указа, но в то же время не разъезжаться из Петрограда 11 . Одновременно с этим сохранявший свою

стр. 32


покорность власти парламент в условиях быстрого перерастания волнений в революцию 27 февраля так и не смог установить прямого контакта с правительством: как по причине его полного паралича к этому времени, так и из-за его совершенной непопулярности и в стране, и в самой Думе. Депутат-октябрист Н. В. Савич в своих воспоминаниях указывает на факт таких переговоров, имевших место между думской делегацией (М. В. Родзянко, Н. В. Некрасов, И. И. Дмитрюков, Н. В. Савич), премьер-министром кн. Н. Д. Голицыным и великим князем Михаилом Александровичем. Последние согласились, при условии одобрения императором, на формирование Думой нового правительства, но телефонный разговор Михаила с Николаем II ни к чему не привел, и эта идея провалилась 12 .

Только во второй половине дня после совещания старейшин Думы и бюро Прогрессивного блока было созвано частное совещание депутатов, на котором присутствовало около 200 человек. Первая его реакция была весьма характерна. Родзянко и Некрасов сразу призвали спешно организовать подавление беспорядков. Но такой план изначально отклонялся - у Думы не было для этого ни сил, ни возможностей. Но к этому времени уже стало ясно, что парламент остался единственным законным органом власти в столице, что он - признанный "центр революции", который, вместе с тем, не имеет никаких реальных рычагов для управления событиями в Петрограде. Встает вопрос о создании мобильного координационного думского органа. Во время обмена мнениями по словам депутата-прогрессиста Мансырева "из Круглого зала доносятся крики и бряцание ружей; оказывается, что солдаты уже вошли во дворец. Родзянко наспех ставит вопрос об образовании Комитета - крики "да". Он спрашивает, доверяет ли совещание образование Комитета Совету старейшин, - вновь утвердительные крики, но уже немногих оставшихся в зале, так как большинство уже успело разойтись по другим залам. Совещание закрылось". В обстановке спешности, с минуты на минуту ожидая прихода в здание толп революционных солдат, совещание избирает Временный комитет Думы. Изначально его задачей было установление связей между парламентом (или, вернее, его остатками) и любого рода представителями власти в Петрограде, например, с великим князем Михаилом 13 .

Существование Комитета не оговаривалось ни в каких документах и объяснялось лишь экстремальной обстановкой, временным характером и очень ограниченными полномочиями. Родзянко сперва не возглавлял его, что объясняется весьма просто - Комитет изначально являлся чисто рабочим вспомогательным органом. По составу он фактически представлял собой суррогат бюро Прогрессивного блока: Н. В. Некрасов, В. В. Шульгин, С. И. Шидловский, П. Н. Милюков, В. Н. Львов и В. А. Ржевский входили в его бюро от фракций Думы, А. И. Коновалов и И. И. Дмитрюков представляли фракции блока (хотя Ржевский и Коновалов и были прогрессистами, которые покинули блок в октябре 1916 г., но, по их словам, лишь по соображениям тактики, а это сейчас не играло большой роли), М. А. Караулов, будучи беспартийным, до революции всегда поддерживал думскую политику блокистов и, наконец, приглашенные в Комитет Керенский и Чхеидзе никакой роли там не играли (последний вообще отказался от участия в нем, первый же только числился).

Ситуация кардинально изменилась вечером того же дня, когда Комитет под влиянием усиливающейся анархии в Петрограде взял на себя в нарушение Основных государственных законов полномочия главного исполнительного органа власти в столице и попытался направить войска на охрану Госбанка и Казначейства. Первым его воззванием было обращение к населению с призывом сохранять порядок, а также обещание сформировать "министерство доверия", которое, в отличие от требования "ответственного министерства" (предусматривающего изменение Основных государственных законов и создание подлинно парламентской монархии), до революции являлось свидетельством умеренной позиции Прогрессивного блока. Своим воззванием Временный комитет нарочито показывал свой легитимный и сугубо охранительный характер. Комитет не мыслился его

стр. 33


лидерами органом независимым от Государственной думы, но, вместе с тем, он, не прописанный ни в одном законе, присвоивший себе исполнительные полномочия, направивший своих комиссаров в министерства, поставил себя вне Думы и оказался, таким образом, в правовом вакууме. Никакого правового выхода из ситуации, конечно, быть не могло, и несоответствие характера революции характеру Думы, кроме всего прочего, породило незаконный Временный комитет. Именно это и вызвало сильные колебания Родзянко, когда он вынужден был в соответствии со своей должностью возглавить Комитет 14 .

Государственная дума и в самом деле к вечеру 27 февраля стала центром революции, но не как орган власти (в это время она реально не существовала), а как место, "помещение", то есть как Таврический дворец, в который стекались восставшие солдаты и рабочие, где тогда же начал заседать самозванный Совет рабочих и солдатских депутатов. Именно он теперь реально ассоциировался с революцией. Временный комитет сразу оказался незаметен на фоне наступившей анархии: он, казалось, теперь пользуется большим авторитетом вне столицы, чем в Петрограде или даже в самом Таврическом дворце. Государственная дума, таким образом, оказалась упразднена, но не царским указом - революцией. Воспоминания красочно описывают истерию, царившую в среде думского большинства, бледного Родзянко, бродившего (что, кстати, было для него небезопасно: однажды его чуть было не расстреляли восставшие матросы) по залам преобразившегося в один день дворца и не способного хоть как-либо влиять на положение. Деятельности Совета он не противился, даже задним числом санкционировал ее 15 .

Комитет, хотя и был формально незаконным, все же оказался по характеру своей деятельности, в силу убеждений его членов, фактически вписанным в систему старых органов власти, а потому беспомощным. Он так и не стал органом исполнительной власти, остался суррогатом представительства, за ним не было реальных рычагов власти, а только угасавший авторитет Думы. Он был быстро вытеснен почти из всех помещений Таврического дворца. Сама организация работы Комитета оставляла желать лучшего: первые дни революции он заседал днем и ночью, но в обстановке анархии и неупорядоченности, то и дело отвлекаясь на вынужденное участие в митингах и приемах различных делегаций самого разного состава и значения; в его среде возникали самоорганизованные комиссии с неясным составом и самоназначенными должностями; он не позаботился о своих представителях в местных органах власти Петрограда (народный социалист Пешехонов, ставший от имени Совета комиссаром Петроградской стороны, даже не слышал ничего о параллельных ему органах власти со стороны Комитета); только в середине марта вспомнил о необходимости прочных связей с фронтом; его комиссары в министерствах в обстановке развала не могли организовать там нормальной работы. В провинции или даже в самой столице о деятельности Комитета порой не всегда даже и знали, о чем не переставали замечать, например, члены частных совещаний Думы и через два с половиной месяца после начала его работы, когда говорили о необходимости постоянно информировать о ней уездное управление. В деле агитации Комитет не мог тягаться с Советом и в этом сразу и безнадежно проиграл ему. Наконец, все средства связи подчинялись Совету или не подчинялись никому, что делало невозможным нормальную работу в масштабах целой страны 16 .

Пожалуй важнейшим шагом Временного комитета во всей его истории было создание Временного правительства, которое стало воплощением компромисса, достигнутого между Комитетом и Петроградским советом. Этот компромисс дорого обошелся Комитету: хотя последний в лице Родзянко и предполагал сохранение своих властных полномочий как олицетворение Думы и гарант "легитимности" нового строя, революционная реальность быстро перечеркнула эти замыслы. И лидеры Петросовета, и члены нового правительства не желали связывать себе руки любыми контактами с призрачными институтами прежней власти, поэтому Родзянко и не стал главой кабинета.

стр. 34


Состав и программа правительства были определены на совместном заседании членов Комитета и Совета, но в декларации о составе и задачах нового правительства только упоминалось имя Временного комитета Государственной думы, а подписано оно было лишь Родзянко в качестве председателя парламента и только что назначенными министрами. Заголовок гласил: "От Временного правительства" 17 . Правительство само заявило о своем создании, и этот факт очень точно характеризует политико-правовую ситуацию того времени, сложившуюся в Петрограде. Родзянко уже потом так оценит эти события: "Коренная и роковая ошибка князя Львова как председателя Совета Министров и всех его товарищей заключалась в том, что они ... упорно не хотели созыва Государственной Думы как антитезы Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, на которую, как носительницу идеи Верховной власти, Правительство могло бы всегда опираться и вести борьбу с провозглашенным принципом "углубления революции", знаменующим на самом деле лишь развитие национально - политической революции в социально - интернациональную" 18 . Очевидно все же, что такое развитие положения вытекало не столько из-за чьих-либо личных ошибок, сколько из общего характера революции, который входил в явное противоречие с характером думского парламентаризма.

Временный Комитет и его статус никак не оговариваются и в отречениях Николая II и Михаила, его роль в истории с отречениями не совсем ясна, в частности, не ясно были ли уполномочены им его члены А. И. Гучков и В. В. Шульгин, когда они принимали отречение у самодержца в пользу брата 19 . Но, так или иначе, это был последний самостоятельный акт Временного комитета, после которого новые органы власти, порожденные им, перестали нуждаться как в услугах Думы, так и не ставшей олицетворением власти, порядка и подлинного национального представительства, так и ее Комитета, изначально волею революции обреченного на политическое и правовое "прозябание".

Дальнейшее существование Государственной думы со всеми его особенностями целиком объясняется несоответствием юридического статуса, прежней политической роли этого органа и той ситуации, которая сложилась в России в результате Февральской революции. Новый статус старого парламента оказался неясным, но еще более сомнительным был статус его Временного комитета. Родзянко был убежден, что Дума (а вместе с ней и Комитет, возглавляемый ее председателем) сохраняла свою власть на основании текста отречения Николая II, согласно которому она должна была формировать правительство. Для него совершенно очевидным был также тот факт, что все последующие возможные перестановки в последнем должны инициироваться Комитетом или в крайнем случае производиться с его согласия. По тексту отказа от власти великого князя Михаила Александровича только Временное правительство наделялось властными полномочиями до созыва Учредительного собрания, и там не было прописано, как в отречении Николая II "единение с Государственной думой"; Родзянко уговорили согласиться с этим пунктом, а потом именно на его основании отказывали председателю Думы в участии во власти. Правда почин создания правительства в документе приписывался Думе, это, таким образом, должно было придать ей особый характер в новой государственной системе.

Но Дума как таковая не сформировывала правительства, ее представлял Комитет. И если никто тогда не сомневался в его представительности в момент создания Временного правительства, то потом взгляды на него изменились. Члены правительства смотрели на него уже как на весьма важный, но уже не столь необходимый орган, каким он был до 2 марта. Никто из них в это время не требовал роспуска Комитета, но любая его публичная политическая активность в виде принятия независимых решений и т. п. действий теперь воспринималась уже как ущемление полновластия Временного правительства. Характерно, что никто из его членов не выступал за новый созыв прежней Думы, даже с целью утверждения ею нового правительства и прочтения перед нею отречений,

стр. 35


как того добивался Родзянко. Даже изначальная ясность того, что Учредительное собрание в обстановке развала и неподготовленности организационных властных структур по всей стране нельзя будет созвать ранее, чем через полгода, не убеждало новых политических лидеров в необходимости продолжения работы Думы. Правительство мыслило себя отныне независимым от любых "атрибутов прежнего строя" 20 .

В новой присяге для министров, подготовленной в марте Юридическим совещанием к формулировке "Временного правительства, по почину Государственной думы возникшего" были прибавлены по воле самого правительства слова "волею народа". Тем самым Дума ограждалась от поползновений влиять на состав и политику кабинета, который мыслил себя целиком возникшим из революции. Милюков полностью основывал его права и законность на политическом перевороте и говорил о "прерыве в праве", который имел место 27 февраля. Даже такие правые члены Временного правительства как В. Н. Львов настаивали на том, что их власть вверена им именно революцией, а не кем-либо еще. В весьма доходчивой форме он разъяснил это и явившейся к нему в Св. Синод делегации депутатов представительства 21 .

Формально правительство сконцентрировало в своих руках не меньшую власть, чем прежде самодержавие, ограниченную исключительно прерогативой Учредительного собрания. При этом усиление его власти шло в том числе и за счет Думы, но ни она, ни Комитет активно не сопротивлялись этому. Фактически отмененным оказалось даже такое неприкосновенное право парламента, как утверждение в течение двух месяцев законов, проводимых по 87 статье Основных законов. Статья была отменена за ненадобностью, но законопроекты, проведенные по ней до переворота, утверждены не были, хотя и не отменялись автоматически, а только по решению нового правительства. Дума по его воле приобретала теперь более характер "свадебного генерала", весьма важного, но ничего конкретно не значащего. На новых ассигнациях достоинством в 1000 рублей должны были быть напечатаны два больших слова "ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА", а в ведение ее Комитета поступали такие организации, как, например, Красный Крест 22 .

Временный комитет постоянно фигурировал в официальной правительственной документации за март - апрель, он всегда извещался правительством о деятельности последнего, его члены поначалу допускались на заседания кабинета, участвовали в работе контактной комиссии между ним и исполкомом Петросовета, в Главном Земельном комитете, в комиссиях по подготовке проекта положения о выборах Учредительного собрания, по вопросам Займа Свободы (как специалисты в подобных проблемах) и кандидатуре главковерха. Здесь Родзянко добивался назначения А. А. Брусилова, но главнокомандующим стал М. В. Алексеев. И тем не менее в марте Ставка еще почитала Комитет за реально действующий политический орган, который был способен противостоять начавшемуся развалу армии. А депутаты от Самарской губернии, например, вполне допускали, что он даже способен принять меры против аграрных волнений в провинции 23 .

Но уже в это время его попытки самостоятельных политических шагов резко пресекаются со стороны "революционной демократии". 9 марта Петроградский совет, сам являясь сугубо общественной организацией, но, при этом, вмешиваясь в дела государственной власти (знаменитый приказ N 1, закрытие правых газет и т. д.), активно протестовал против издания Комитетом Думы публичных актов при полном молчании на этот счет правительственных властей 24 . При этом, правда, тот же Совет направлял в Комитет просьбы о передаче на его нужды 800 тысяч рублей из фонда пожертвований, сделанных в пользу последнего в первые дни революции (всего их насчитывалось до миллиона рублей и на оставшееся претендовал Союз офицеров - республиканцев) 25 .

Торгово-промышленные круги и либеральные политические партии, представлявшие в этот период, по сути, все умеренные силы общества, вслед за правительством и по тем же причинам также не придавали Думе

стр. 36


никакой серьезной роли в новых политических условиях. За абсолютное единовластие Временного правительства выступил I торгово-промышленный съезд (19 - 22 марта). Кадеты, наиболее многочисленная и организованная либеральная партия, отстаивали этот же принцип, как на своем 7 съезде (25 - 28 марта), когда именно их однопартийны составляли костяк кабинета, так и позднее - на 8 съезде (9 - 11 мая), уже после отставки Милюкова. Вплоть до августа такая позиция господствовала среди этих политических сил, лишь потом они стали отказывать правительству в способности сконцентрировать власть в своих руках и заговорили о диктатуре. Но и она по сути должна была строить свою власть на тех же принципах, что и "единовластное" Временное правительство, и передать ее будущему Учредительному собранию. Государственная дума почиталась за "призрак прошлого" и оставалась на обочине политического процесса. Восстановления ее реальных полномочий не предполагал и Л. Г. Корнилов, занимавший во время Апрельского кризиса пост начальника военного гарнизона столицы и предлагавший тогда А. И. Гучкову с помощью верных ему войск разогнать Совет. И здесь речь шла только о поддержании единовластия Временного правительства 26 .

Итак, как депутаты Думы, так и члены ее Временного комитета весной активно привлекаются к различного рода политической и организационной деятельности в составе органов власти (В. А. Маклакову, только что вошедшему в состав Комитета, предлагали, например, даже должность председателя Юридического совещания при правительстве, однако потом его все же занял Ф. Ф. Кокошкин, его соратник по ЦК кадетской партии). Самостоятельная работа Комитета в силу этого факта, а также и всего вышеуказанного, была сильно затруднена. Поэтому уже с 3 марта все его действия, направленные на усиление своего влияния на ситуацию в стране, напоминали, по меткому выражению Савича, попытки "гальванизировать политический труп" 27 .

Между правительством и Комитетом так и не возникло промежуточного координационного органа подобно контактной комиссии правительства с Советом. Комиссары Комитета в министерствах по требованию Юридического совещания вскоре подчинились правительству. Комиссии Государственной думы, из тех, что еще действовали (военная, отделы сношений с провинцией, с войсками и населением, наконец Казначейство) уже в марте сворачивали свою деятельность. В аппарат Думы хлынул поток самых разных личных просьб, которые она не в состоянии была удовлетворить (большая часть переадресовывалась в министерства или к градоначальству). С мая важность направляемых в нее бумаг резко уменьшается, в июле - сентябре прекращается делопроизводство, а еще в апреле ее Временный комитет вообще прервал текущую работу в связи с кризисом власти 28 .

27 апреля все же состоялось заседание Государственной думы (в феврале по указу она была роспущена до апреля), но по решению правительства оно заключалось в совместном участии депутатов всех четырех созывов, что сделало невозможным всякую ее реальную работу. К тому же оно было приурочено к одиннадцатой годовщине парламента и изначально предполагало лишь торжественно-театральный характер. Зал по воспоминаниям свидетелей наполовину пустовал. Дума даже не утвердила произошедшие перемены во власти, чего так добивался Родзянко. На заседании выявились два основных взгляда на развитие ситуации в стране, высказанные представителями умеренных политических сил, включая кадетов-центристов, с одной стороны и левыми - с другой. В начале заседания Родзянко от имени Думы выразил полную поддержку правительству и заявил о том, что главная его задача- борьба с анархией. Его активно поддержал Гучков, который через три дня подаст в отставку с поста военного и морского министра. Видный член партии кадетов сенатор М. М. Винавер отметил главенство роли Государственной думы в революции, подчеркивая, тем самым, ее прямую связь с новым строем и ее властью. Савич говорил о том, что Дума только 27 февраля в первый раз в своей истории получила реальную почву под ногами. Но если умеренные

стр. 37


предпочитали выделять связь русского парламента с новой эрой, то левые говорили о том, что ее время прошло. "Государственная дума умерла, да здравствует Всероссийское Учредительное собрание!", - бросил меньшевик М. И. Скобелев. И. Г. Церетели красочно описывал необходимость союза правительства с "социалистической демократией", но ни словом не обмолвился о дальнейшей роли парламента. Две последние речи не стяжали аплодисментов, но точка зрения о принципиальной дальнейшей ненужности Думы, очевидно, господствовала 29 .

Новый этап в "деятельности" парламента и его структур начинается после разрешения Апрельского кризиса власти. 3 мая представители Комитета наряду с членами Всероссийского крестьянского совета и ЦК Партии народной свободы (ПНС) принимали участие в переговорах правительства с Советом по вопросу нового состава и курса правительства. Комитет фигурировал здесь как организация, чья роль воспринималась далеко не решающей. Окончательно же особая связь между ним и правительством в лице его нового состава прерывается уже с начала мая 30 . Перемены в его среде были только согласованы с Временным комитетом (хотя задним числом он их и утвердил, этого от него никто уже не добивался), а его члены отныне выводятся из властных структур и не приглашаются в новые, он даже не извещается об их деятельности. Правда, состав Комитета после введения в него новых членов (еще в марте туда на место выбывших членов, вошедших в правительство были введены в числе прочих член ЦК ПНС В. А. Маклаков и прогрессист И. Н. Ефремов, в мае был восстановлен Милюков и вошел Савич, в июне - член Экономического совета при правительстве прогрессист А. А. Бубликов, бывший министр А. И. Коновалов, октябристы Н. Н. Львов, кн. И. С. Васильчиков и др. 31 ; итого общее число составило 20 членов) приобретает весьма представительный вид, но уже более как общественная организация, чем как государственный орган.

Начинают активную работу частные совещания Государственной думы, в самом факте работы которых не было ничего необычного, но которые отныне рассматривают себя как важную политическую опору Временного правительства и силу, противостоящую анархии, олицетворяемую Петроградским советом. Даже мемуары участников совещаний редко останавливаются подробно на их работе и это не свидетельствует в пользу того, что она имела первостепенную важность. Однако сам ее характер проясняет много в судьбе Государственной думы после Февраля. Наличный состав совещаний насчитывал несколько десятков депутатов, но это был костяк прежнего депутатского корпуса (исключая конечно лиц, вошедших в органы исполнительной власти), от правых до прогрессистов. В мае- июне они собирались раз в неделю (Комитет в то же самое время - 3 раза в неделю), потом - реже и без четкого графика. Совещания рассматривали насущные политические и экономические вопросы (по сути речь шла о всех проблемах, которые обсуждались в парламенте и до революции), причем вплоть до конца своей деятельности они не перестали вести дебаты и о таких вопросах как, например, финансовый, сельскохозяйственный или внешнеполитический. Частные совещания ограничивались лишь необязательными к исполнению постановлениями, тем самым не "узурпируя" власть правительства, но, вместе с тем, проявляя активно свою собственную позицию. Их резолюции правительство поначалу официально принимало к сведению 32 .

4 мая было созвано первое в таком роде заседание, на котором его члены заявили о своей роли в новой, сложившейся после Апрельского кризиса власти, ситуации. Родзянко заключил: "В свое время я указывал, что настанет час, когда частные совещания Государственной Думы сделаются насущной необходимостью для страны. Я считаю, что этот час сейчас настал". Савич определил положение частных совещаний: "Если социал-демократы говорят, что у них есть кафедра Совета рабочих депутатов, кафедра классовая и партийная, то нам нужна кафедра беспартийная, государственная и бесстрашная". Экс-министр Гучков, тщетно взывая с этой кафедры о необходимости консолидации власти перед угрозой катастрофы, вместе с тем подчеркивал связь Временного правительства

стр. 38


с совещаниями и Временным Комитетом: "Временный Комитет - одна из тех инстанций, которая обложила нашу группу общественных деятелей полномочиями правительственной власти". Большинство совещаний (Милюков, Маклаков, Шульгин) все же предпочитало говорить о единовластии правительства, не заявляя о необходимости его опоры на представительство. Да и понимание его статуса оставалось разным: Бубликов, делавший на совещании 12 мая доклад о финансово-экономических проблемах страны, избегал перечисления конкретных мер по исправлению положения на основании того, что, по его словам, Государственная дума - "цензовое и неофициальное учреждение" 33 .

В июне члены совещаний, поддержанные Советом торгово-промышленных съездов и 8 съездом Партии народной свободы (к. -д.), еще были полны иллюзий о необходимости укрепления единовластия Временного правительства. Депутаты Клюжев и Макогон, инспектировавшие войска в тылу и на фронте, говорили о доверии солдат и офицеров к правительству и Государственной думе, убеждали крепить сотрудничество с кабинетом и Советом. Но страна уже была охвачена крестьянскими волнениями, экономика вошла в полосу тяжелейшего кризиса, в Кронштадте в мае объявили советскую республику, и на частных совещаниях почувствовались новые тенденции. Член ЦК кадетов Ф. И. Родичев обрисовывал общенациональные перспективы движения к Учредительному собранию и, по его мнению, именно Думе отводилась роль оплота этого процесса.

И все же большинство еще склонялось к другому взгляду. "Нет старой Думы, нет скованной Думы, как нет и старой России, окованной путами. Есть свободная Россия и есть свободная Дума. Это, говорят, революционная Дума. Да, получилась революционная Дума. Государственная Дума, но революционная", - заявлял октябрист Дмитрюков. Считать, что правительство зависит от Совета, продолжал он, неправильно. Совет - завоевание революционной демократии и частная организация. Комитет создал Временное правительство, с которым у него должно быть полное единодушие, он одобряет всю правительственную политику и по мере сил способствует ей. Этому противостоял В. М. Пуришкевич, до революции заклятый враг как Прогрессивного блока, так и распутинских министров, теперь активный участник совещаний. Он говорил, что правительство на поводу у Совета стремится отгородиться от Думы и отгородить ее, первую поднявшую знамя национальной революции, от страны. Государственная дума- единственный очаг порядка и обязана стать голосом всеобщего отрезвления. Наша Дума, заверял он, не выживет при Ленине и Троцком. Но все его призывы перевести ее в Новочеркасск (своеобразный русский Версаль) вызывали только смех в зале заседания. Смех, которого и в помине бы не было уже через полгода, когда депутатов Учредительного собрания размело большевистской политикой по всей стране от Новочеркасска до Омска.

В связи с дальнейшим осложнением политического положения в стране (самозваное объявление украинской автономии Центральной Радой, быстрое разложение армии, затягивание наступления на фронте и отношение к нему проходившего 3 - 24 июня I Всероссийского съезда советов рабочих и солдатских депутатов), происходит перелом в общей позиции частных совещаний. Депутаты приходят к выводу, что безоговорочная поддержка правительства, связанного отныне с Советом, ведет не к консолидации сил вокруг него, а лишь к катастрофе для страны. "Трагедия руководителей революции, где бы они не сидели - в правительстве ли, в Совете ли рабочих и солдатских депутатов, пользуются ли они большим или малым влиянием, трагедия их в том, что они хотят остановить то движение, которое вызвали сами, то движение, которому они настоящие крестные отцы, которое они породили, и хотят остановить его, не меняя той позиции, с которой они его создавали", - еще 3 июня вещал с кафедры Маклаков. С выражением этого мнения было связано заявление Родзянко на том же заседании с просьбой к депутатам не покидать Петрограда, ибо они могут вскоре понадобиться здесь. По его мнению, Государственная дума

стр. 39


и, в первую очередь, депутаты из числа думского большинства должны были наконец в глазах правительства и всей страны стать олицетворением тех здоровых сил общества, опираясь на которые, правительство могло противостоять советской анархии и повернуть процесс распада государства вспять. Реакция I Съезда советов не замедлила сказаться. Именно под его давлением в программу новой коалиции впоследствии был внесен пункт о роспуске Думы и ее Комитета 34 .

Украинский вопрос, поражение на фронте во второй половине июля и решение правительства о роспуске привели к окончательному расхождению между остатками бывшего парламента и Временным правительством. Универсал Рады от И июня приводит в ужас членов частных совещаний. Именно он становится причиной отставки тех последних министров кабинета, которые вошли в него по согласованию с Комитетом. По мнению депутатов это полностью и окончательно лишает их возможности влиять на него. На заседании 2 июля появляются (по инициативе Савича) предложения немедленно созвать Думу и опротестовать решения Рады и правительства по вопросу Украины, что вместе с тем признается физически невозможным. Заседание завершается поручением Временному комитету сделать соответствующее публичное заявление, которое, разумеется, не может обладать какой-либо действительной силой 35 .

18 июля соответствующее заявление Комитета, где говорится и о военной катастрофе, оглашается на следующем заседании: "То, что произошло с армией, есть отражение того, что происходит по всей России... Причина кроется в одном - в захвате безответственными партийными организациями прав государственной власти и создании ими двоевластия в центре и безвластия на местах...". В речах правого Пуришкевича и октябриста И. В. Годнева звучит протест против незаконных действий правительства, которое пытается решить вопросы, не входящие в его компетенцию, как то роспуск Думы или украинская автономия. Опять появляются призывы созвать Думу, пригласить правительство для отчета, "возобновить" ответственность его перед парламентом. Родзянко предлагает депутатам срочно вызвать своих однопартийцев в Петроград. Слишком поздним голосом отрезвления прозвучали слова Милюкова, что прежнее всеобщее мнение о единовластии правительства необходимо пересмотреть, что в условиях полного политического банкротства последнего Временный комитет может сыграть важную самостоятельную роль.

25 июля бывший главнокомандующий ген. М. В. Алексеев направляет на имя Родзянко письмо с призывом к Комитету добиться от правительства мер по восстановлению порядка в армии. Но время Временного комитета уже безвозвратно утекло: он давно расписался в своем бессилии. Частные совещания также признают свое бессилие каким-либо образом изменить ситуацию в масштабах страны или даже защитить свое право на существование. 20 августа, уже после московского Государственного совещания, состоялось последнее частное совещание, на котором обсуждался вопрос о сроках роспуска и истечения полномочий Государственной думы (15 ноября 1917 г. по дореволюционному законодательству). Созыв Учредительного собрания уже был назначен правительством на 28 ноября. Большинство депутатов выступило за продление своих полномочий в случае, если его созыв будет перенесен 36 . Но никто в стране, вероятно и сами депутаты, на это уже внимание не обращал. Гораздо больше их самих волновал теперь вопрос установления военной диктатуры, в которой они видели спасение государственного порядка.

Невозможность реальной работы представительства и осознание собственной слабости привели к тому, что по инициативе частных совещаний, на их базе и под председательством Родзянко после московского совещания 8 - 10 августа создается Совет общественных деятелей, из 34 членов которого 7 (Львов, Маклаков, Милюков, Савич, Шидловский, Шульгин и Родзянко) являлись членами Временного комитета. Он и принимает из рук призрачной Государственной думы ее политический курс 37 . Идея Думы в сознании "сил порядка" умерла, пожалуй, гораздо раньше ее официальной

стр. 40


смерти. Ее депутаты переключились на деятельность в Государственном совещании (куда вошли в полном составе), Совете общественных деятелей и далее - в Предпарламенте. Корниловское выступление уже никак не было связано с воскрешением института Государственной думы, об этом не говорили даже его сторонники из числа депутатов парламента. Их сношения с участниками заговора, их роль в самом выступлении определялась лишь их личными и партийными политическими взглядами, а не статусом депутата. Сам Корнилов связывал установление законности только с грядущим Учредительным собранием, а не с канувшей в лету Думой 38 .

Фактическая трансформация частных совещаний в Совет общественных деятелей ознаменовала окончательное правовое вырождение самой идеи Государственной думы, превращение ее остатков в более влиятельный, но уже чисто общественный орган. Роспуск обеих палат прежнего российского парламента, осуществленный на бумаге 6 октября 1917 г., накануне созыва Временного совета Российской республики, не имевший уже никаких реальных последствий, воочию показал несоответствие этой "бумажной" Думы тем организациям, которые, объединяя ее бывших депутатов, существовали уже совершенно независимо от нее. Депутат Думы Мансырев вспоминал, что под конец, пока Совет еще не перебрался в Смольный, в ее ведении в Таврическом дворце оставались лишь библиотека и комната распорядительного комитета, а уже после официального роспуска, в ноябре он застал там лишь одного думского делопроизводителя, откуда они оба были вскоре выдворены. "Мы были последними, покинувшими Таврический дворец. Прощай, Государственная дума. Мы отцвели, не успевши расцвесть", - констатировал мемуарист 39 .

По сути, вся история Государственной думы стала примером неудачной попытки привить западную идею парламентаризма к российским политическим реалиям начала XX в., искусственно связать ее с архаическим институтом самодержавия. Третьеиюньская Дума была еще в известной мере компромиссом с движущими силами революции 1905 - 1907 годов. Но созданная в условиях самодержавного строя, она не хотела и не могла стать центром начавшейся в России новой революции. Ее единственной робкой попыткой принять активное участие в революции было создание Временного комитета, который сразу вынужден был выйти за рамки законности, чтобы удержать развитие событий в наиболее умеренном русле. Комитет так и не стал, тем не менее, подлинно исполнительным органом, но, представляя из себя суррогат призрачного парламента, был обречен в революционных условиях на быстрое оттеснение от власти и политическое угасание.

Реальные политические силы этого времени не воспринимали существование Думы или любого иного общенационального представительства как необходимую вещь. Совет и революционные массы видели в легитимной и цензовой Думе ущемление их революционных прав. Либералы предпочитали забыть ее в интересах политического компромисса на основе свершившегося переворота и сильного самодовлеющего Временного правительства, а также идеи отодвинутого во времени на некоторый срок Учредительного собрания. Революция в целом диктовала такие политические условия, при которых существование любого легитимного представительства в любой его форме было невозможно. Конечно, в революционных обстоятельствах нельзя говорить о полном сохранении формальной легитимности, существовавшей при прежнем порядке. Но российская революция не дает нам даже таких примеров, когда хотя бы ее идея была взята на вооружение.

Ни одна из серьезных противоборствующих сил не сделала Думу или любой созданный на ее основе представительный институт символом восстановления законности. Революция свершилась не под эгидой Думы, потому что эта революция не выдвигала никаких общенациональных лозунгов. Сильные в первые месяцы революции иллюзии ее так называемого национального характера, причиной которых было только общее недовольство властью (и отсюда общее участие в февральских событиях, но с совершенно

стр. 41


разными целями) быстро растворились перед анархической реальностью. По словам философа и публициста С. Л. Франка, "с того момента, как рухнула монархия, эта единственная опора в народном сознании всего государственно-правового и культурного уклада жизни, должны были рухнуть в России все начала государственной и общественной жизни, ибо они не имели в ней самостоятельных основ" 40 . Цели движущих сил революции, завуалированные до поры либеральной риторикой слабой политической элиты, оказались сугубо корпоративными и эгоистичными. Нация не сплачивалась, а рассыпалась, потому потребность в общенациональном представительстве отпала и потом уже не возникала. Орган, формулирующий национальные идеи в революции (например, революционной войны с Германией), реализующий национальный суверенитет, не был нужен революции, более напоминавшей по своему правовому нигилизму Русскую Смуту, нежели буржуазно-демократические революции Запада. Движущие силы ее носили очевидный антипарламентский и антипарламентаристский характер. Их противники не опирались и не могли опереться на идею Государственной думы в любом его проявлении именно потому, что еще до революции она не заняла места в системе власти как реальное народное представительство.

В судьбе Государственной думы уже предугадывался будущий печальный исход Всероссийского Учредительного собрания. Как во время, так и после Февраля 1917 г. парламентаризм в России был обречен именно потому, что до него он так и не стал органическим составным государственного управления и воспринимался лишь нужным или ненужным придатком власти. Политическая культура российского общества подразумевала под властью самодержавие (которому в целом не противоречила, например, идея земства). Результатом этого было создание самодовлеющего и всевластного Временного правительства, чья идея неизвестным образом уживалась с идеей Петросовета, который по его мнению олицетворял все революционные силы; а потом и установление Советской власти, орудия "классового" или номенклатурного самодержавия, утвердившей на революционной волне еще более высокую форму полновластия в России.

Примечания

1. Буржуазия и помещики в 1917 году. Частные совещания членов Государственной думы. Сборник документов. М. -Л. 1932. (публикация имеет купюры и оставляет желать лучшего).

2. ДЯКИН В. С. Русская буржуазия и царизм в годы 1 мировой войны. Л. 1967.; СЛОНИМСКИЙ А. Г. Катастрофа русского либерализма. Душанбе. 1975.; ЧЕРМЕНСКИЙ Е. Д. 4 Государственная дума и свержение царизма в России. М. 1976; СПИРИН Л. М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России. М. 1977; СТАРЦЕВ В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905 - 1917 годах. Л. 1977; ВИШНЕВСКИ Э. Либеральная оппозиция в России накануне первой мировой войны. М. 1994.

3. ДЕМИН В. А. Государственная дума России (1906 - 1917): механизм функционирования. М. 1996; 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М. 1997.

4. СТАНКЕВИЧ В. Б. Воспоминания. 1914 - 1917. М. 1994. с. 30.

5. Буржуазия накануне Февральской революции. М. -Л. 1927, с. 20 и далее.; см. также: ШЕЛОХАЕВ В. В. Либералы и массы в годы первой мировой войны. - Вопросы истории. 1996. N 7.

6. Архив Русской Революции. (АРР...), т. 18. Берлин. 1926, с. 105 - 136; Красный Архив. 1932, N 1 - 2 (50 - 51), с. 145 - 146.

7. Буржуазия накануне Февральской революции, с. 155 - 159; см. также: АВРЕХ А. Я. Царизм накануне свержения. М. 1989, с. 155 и далее.

8. АРР.Т. 6. Берлин 1922, с. 57 - 58, 63.

9. См., например: МИЛЮКОВ П. Н. Воспоминания. М. 1991, с. 449.

10. Государственная дума. Созыв 4, сессия 5. Стеногр. отч. Т. 1, стлб. 1727 - 1757. См. также: СЛОНИМСКИЙ А. Г. УК. соч., с. 200 и далее.

11. МАНСЫРЕВ С. П. Мои воспоминания о Государственной думе. - В кн.: Страна гибнет

стр. 42


сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М. 1991, с. 102; МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 454 - 58; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 64; САВИЧ Н. В. Воспоминания. СПб. 1993, с. 198 - 199.

12. САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 200; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 57 - 58.

13. МАНСЫРЕВ С. П. УК. соч., с. 104 - 106; МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 454 - 458; ШИДЛОВСКИЙ С. И. Воспоминания. Берлин. 1923, с. 57 - 59; ШУЛЬГИН В. В. Годы. Дни. 1920. М. 1990, с. 44144.

14. КЕРЕНСКИЙ А. Ф. Россия на историческом повороте. М. 1993, с. 137 - 139; МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 454 - 158; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 200 - 207; СУХАНОВ Н. Н. Записки о революции. Т. 1. М. 1991, с. 97; ШИДЛОВСКИЙ С. И. УК. соч., с. 69; ШУЛЬГИН В. В. УК. соч., с. 446, 456 - 457.

15. КЕРЕНСКИЙ А. Ф. УК. соч., с. 139; МАНСЫРЕВ С. П. УК. соч., с. 106 - 110; ПЕШЕХОНОВ А. В. Первые недели. - В кн.: Страна гибнет, с. 265; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 66 - 67; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 109 - 118; СТАНКЕВИЧ В. Б. УК. соч., с. 31 - 36; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., с. 75; ШИДЛОВСКИЙ С. И. УК. соч., с. 121; ШУЛЬГИН В. В. УК. соч., с. 445 - 446, 477.

16. Российский Государственный исторический архив (РГИА), ф. 1278, оп. 5, д. 293, л. 12 - 13; МАНСЫРЕВ С. П. УК. соч., с. 108 - 114; ПЕШЕХОНОВ А. В. УК. соч., с. 268; ШИДЛОВСКИЙ С. И. УК. соч., с. 122 - 124.

17. КЕРЕНСКИЙ А. Ф. УК. соч., с. 143; МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 465, 467; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 65; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 232 - 233; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., с. 141 - 143, 147 - 154, 174 - 177.

18. РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 70.

19. САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 220; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., с. 152.

20. МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 453; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 70 - 71; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 207 - 208, 223 - 225; ШИДЛОВСКИЙ С. И. УК. соч., с. 125 - 126; ШУЛЬГИН В. В. УК. соч., с. 543 - 544.

21. Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1792, оп. 1, д. 2, л. 12; ф. 1779, оп. 1, д. 6, л. 40 - 40а; МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 453; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 222.

22. ГАРФ, ф. 1792, оп. 1, д. 2, л. 43; ф. 1779, оп. 1, д. 8, л. 90 об.; д. 6, л. 11а.

23. РГИА, ф. 1278, оп. 10, д. 27, л. 60 - 82; д. 22, л. 20 - 21; КЕРЕНСКИЙ А. Ф. УК. соч., с. 165, 173, 180; МАНСЫРЕВ С. П. УК. соч., с. 111 - 118; МИЛЮКОВ П. Н. УК. соч., с. 449; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 71, 76; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 237; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., т. 1, с. 258 - 261, т. 2, с. 18 - 19, 256; ШИДЛОВСКИЙ С. И. УК. соч., с. 125 - 126; ШУЛЬГИН В. В. УК. соч., с. 547; ДЕНИКИН А. И. Очерки Русской Смуты. Крушение власти и армии. М. 1991, с. 141; см. также: ДЕМИН В. А. УК. соч., с. 82.

24. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. М. -Л. 1925, с. 9, 15, 31.

25. РГИА, ф. 1278, оп. 10, д. 27, л. 19.

26. Речь. 26 - 29. III, 10 - 12.V.1917; Утро России. 20 - 22.III.1917; Александр Иванович Гучков рассказывает. М. 1993, с. 75 - 79.

27. ГАРФ, ф. 1792, оп. 1, д. 1, л. 1, 5; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 229.

28. ГАРФ, ф. 1792, оп. 1, д. 12, л. 5; ф. 1278, оп. 10, д. 27, л. 20 и далее, см. также д. 29; МАНСЫРЕВ С. П. УК. соч., с. 117.

29. РГИА, ф. 1278, оп. 5, д. 292, л. 13 - 75; РОДЗЯНКО М. В. УК. соч., с. 71; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 230 - 231; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., с. 135 - 139.

30. Речь. 4.V.1917; САВИЧ Н. В. УК. соч., с. 241 - 243.

31. РГИА, ф. 1278, оп. 5, д. 298, л. 72 - 73; Вестник Временного правительства, 11.III. 1917.

32. РГИА, ф. 1278, оп. 10, д. 22, л. 1; оп. 5, д. 294, л. 38; д. 298, л. 72.

33. Там же, оп. 10, д. 22, л. 1 - 37; оп. 5, д. 293, л. 11.

34. Там же, оп. 5, д. 297, л. 3 - 31, 34 - 35; д. 298, л. 38 - 72; д. 296, л. 173; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., т. 2, с. 256, 265 - 266. Т. 3, с. 8.

35. РГИА, ф. 1278, оп. 5, д. 300, л. 13 - 33 об.

36. Там же, д. 301, л. 2 - 85; д. 302, л. 1 - 52; АРР., т. 16, с. 288 - 290.

37. Отчет о Московском Совещании общественных деятелей 8 - 10 августа 1917 года. М. 1917, с. 134 - 135; СУХАНОВ Н. Н. УК. соч., т. 3, с. 58; ШИДЛОВСКИЙ С. И. УК. соч., с. 148.

38. ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. Борьба ген. Корнилова. Авг. 1917 - апр. 1918. М. 1991, с. 32; КЕРЕНСКИЙ А. Ф. УК. соч., с. 259.

39. МАНСЫРЕВ С. П. УК. соч., с. 118 - 119.

40. ФРАНК С. Л. Религиозно-исторический смысл русской революции. - Начала. 1991. N 3, с. 71.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ФЕВРАЛЬСКАЯ-РЕВОЛЮЦИЯ-И-СУДЬБА-ГОСУДАРСТВЕННОЙ-ДУМЫ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Ф. А. Гайда, ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И СУДЬБА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 17.05.2021. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ФЕВРАЛЬСКАЯ-РЕВОЛЮЦИЯ-И-СУДЬБА-ГОСУДАРСТВЕННОЙ-ДУМЫ (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - Ф. А. Гайда:

Ф. А. Гайда → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
502 просмотров рейтинг
17.05.2021 (1047 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И СУДЬБА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android