УДК 343.82:341.324 (477)
Рассматривается комплекс вопросов, связанных с функционированием тюрем на оккупированной территории Украины. Тюремная система анализируется как один из важных инструментов нацистского террора, элемент аппарата насилия, направленного на смирение всех категорий населения. Статья базируется на массиве источников, до сих пор не привлекавшихся к научному обращению, в частности настенных надписях пленников нацистских тюрем, зафиксированных советскими органами госбезопасности.
Ключевые слова: Вторая мировая война, оккупация, нацистский "новый порядок", карательно-репрессивная система, тюрьмы, эпиграфические памятки.
Наиболее масштабная и жестокая в истории человечества война до сих пор скрывает от нас немало самых отталкивающих своих проявлений. На долю многострадального украинского народа выпали тяжелые испытания: бескомпромиссные битвы на фронтах, беспощадная экономическая выгода, депортации, массовые экзекуции и физическое уничтожение миллионов людей, невыразимые моральные страдания, огромные материальные потери.
Оккупированную территорию Украины густой паутиной окутала сеть мест принудительного содержания - разного рода лагерей для военнопленных и гражданских категорий населения, еврейских гетто. Заметное место среди инструментов террора занимали и тюрьмы, в которых нацисты удерживали своих политических врагов, а также правонарушителей и т.д.
Как это ни парадоксально (тюрьмы ведь были стационарными заведениями и размещались во всех крупных городах) - известно о них немного. Если лагеря советских военнопленных достаточно давно привлекают внимание исследователей, то тюремная система на оккупированной территории Украины (дислокация, особенности функционирования, режим) и по сей день остается практически вне исследовательского интереса. И хотя в исторической литературе можно найти немало упоминаний о функционировании тюрем, большинство из них – беглые и не содержат глубокого анализа. Ни в одном из изданий, за исключением справочника, упорядоченного М. Дубик 1 , информация о местах принудительного содержания гражданских граждан и военнопленных не систематизирована.
В 2006 г. Служба безопасности Украины инициировала издательско-информационный проект "Нацистские лагеря в Украине во время гитлеровской оккупации"
Вронская Тамара Васильевна – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института истории Украины НАНУ, отдел истории Украины Второй мировой войны, e-mail: ukr2ww@mail.ru
Лысенко Александр Евгеньевич – доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом истории Украины периода Второй мировой войны Института истории Украины НАНУ, e-mail:ukr2ww@mail.ru
1 Справочник о лагерях, тюрьмах и гетто на оккупированной территории Украины (1941 – 1944)/Упор. М. Г. Дубик. – К., 2000. – 304 с.
(1941-1944 гг.)"- В процессе его реализации планировалось подготовить двухтомник, в котором предполагалось среди других мест принудительного содержания граждан осветить и функционирование тюрем, сопровождая это фотоиллюстрациями, картосхемами и т.д. Однако впоследствии работа сузилась до рамок накопления информационной базы полученными из региональных управлений СБУ, в которых информации о тюрьмах мало.
В этой статье использованы документы Государственного архива Российской Федерации, Центрального государственного архива общественных объединений Украины, отраслевых государственных архивов Службы безопасности Украины и Министерства внутренних дел Украины, содержащие сведения о различных аспектах функционирования тюрем во время оккупации: оригиналы отчетов, составленных местными подразделениями НКВД , акты обследования тюрем и т.п., позволивших установить (хотя и недостаточно точное) количество тюрем и их дислокацию на оккупированной территории Украины. Однако традиционные источники, введенные в научный оборот, оставляют без ответа некоторые важные вопросы, связанные с этой страницей оккупации.
Компенсировать нехватку информации удалось за счет специфических материалов – надписей заключенных на стенах нацистских тюрем, обнаруженных во время их обследования сотрудниками советских органов внутренних дел и госбезопасности после отступления немецких войск из соответствующих населенных пунктов 2 . Оставленные теми, кто более или более короткое время балансировал на грани жизни и смерти, эти строки стали своеобразными "ниточками", благодаря которым общая событийная картина и полотно исторической памяти приобретают целостный вид.
Этот вид исторической информации принадлежит к одному из важных источников политической, экономической и социальной истории – эпиграфике. Как правило, время создания надписей соответствует фиксируемым в них свидетельствам. В обращениях к потомкам, сделанным в основном в последние часы жизни, иногда сконцентрирована вся история войны и оккупации.
Нацистские тюрьмы, как и всевозможные лагеря и гетто, создавая в целом разветвленную сеть мест принудительного содержания, составляли одно из основных звеньев аппарата насилия. Его особенность заключалась в сочетании военных и гражданских судебно-репрессивных органов, посредством которых осуществлялись террор и геноцид. Дублирование и переплетение функций разных карательных структур создавали своеобразное "сито", через которое не могли "просеяться" даже малейшие проявления оппозиционности или сопротивления оккупантам.
Тюрьмы выполняли две функции: они служили местом отбывания наказания, с одной стороны, или временного содержания пленников других категорий, своеобразным "транзитом в неизвестность", последним пунктом жизни перед казнью, - с другой. За оккупации тюрьмы организовывались практически в каждом городе и районном центре - обычно в зданиях бывших советских тюрем, их обустройство и функционирование опекали военные комендатуры, полиция безопасности и СД 3 , охранная полиция, подчиненная городским и полевым
2 Интересно, что обследование тюрем проводилось отнюдь не для информирования родственников погибших в нацистской неволе, а в целях розыска тех, кого немцы уволили (!).
3 СД (от нем. Sicherheitsdienst, SD) – сначала внутрипартийная служба безопасности Националсоциалистической немецкой рабочей партии, позже – служба безопасности райхсфюрера СС, которая занималась, среди прочего, обезвреживанием и нейтрализацией врагов нацистского режима.
комендатуры, а также другие структуры нового режима. В этой работе оккупанты использовали опыт, приобретенный в европейских государствах, добавляя к нему новации, изобретенные специально для завоеванных территорий СССР.
Обобщив данные, полученные из названных выше источников, можно с определенными оговорками утверждать, что на оккупированной территории Украины действовало 86 крупных и средних тюрем: Винницкая область – 4, Волынская – 11, Днепропетровская 4 – 4. Дрогобычская – 2, Житомирская – 4. Запорожская - 2, Каменец-Подольская (Хмельницкая) 5 - 1, Киевская - 5. Кировоградская - 2, Львовская - 3, Николаевская - 3, Одесская - 3, Полтавская - 6. Ровенская (Ровенская) - 2, Станиславская (Ивано- Франковская) – 1. Сумская – 3, Тернопольская – 3, Харьковская – 4, Херсонская – 6, Черновицкая – 4, Черниговская – 5, Крымская АССР (АР Крым) – 8. Отсутствует информация о наличии тюрем на территории Сталинской (Донецкой) области . В функционировании всей системы существовали схожие и отличительные черты, определявшиеся подчинением тюрем, режимным мероприятиям, составу персонала, а также местоположению.
В Киеве во время оккупации, кроме известных тюрем на Лукьяновке и ул. Короленко, 33 (Владимирская), функционировало еще несколько меньших: по ул. Короленко, 15 – здесь дислоцировался уголовный отдел СД, или т.н. вспомогательная уголовная полиция и содержали в основном киевлян, арестованных за бытовые преступления: по ул. Полевой (на Шулявке), где сидели немецкие и украинские полицейские; на ул. Чекистов. 5-я (Филиппа Орлика) – ДОПР 6 для служащих украинской охранной полиции города Киева 7 .
О функционировании киевских тюрем и их персонал в период нацистской оккупации известно не так уж много. Скажем, невозможно точно установить численность находившихся здесь арестантов. Из надписей, сохранившихся в тюрьме по ул. Короленко, 33. известно, что именно отсюда немцы вывозили обреченных на места массовых расстрелов. В тамошних камерах, иногда в разное время, а иногда и одновременно, находились непримиримые идеологические оппоненты - коммунисты и сторонники идеи независимости Украины. В архивных документах читаем "В камерах, рассчитанных на 4 человека, обычно находилось по 15-20 человек. [...] Арестантам в сутки выдавали 150 граммов хлеба и тарелку супа. Во время допросов применялись пытки: арестованных били стальными прутьями с заостренными концами , подвешивали за ноги головой вниз, жгли тело раскаленными предметами и др. Чтобы добиться нужных показаний, применяли пытки детей на глазах их родителей. . Иногда обреченных вывозили за город или в Бабий Яр» 8 .
4 В Днепропетровске, в месте дислокации подразделения СД. существовала еще одна, меньшая, внутренняя тюрьма на четыре камеры (одна из них женская) со специально оборудованной допросной комнатой (см.: Отраслевой государственный архив Службы безопасности Украины (далее - ГДА СБУ). - Ф.1. - Оп. 89 ( 1954 г.). – Спр.
5 Здесь и далее в скобках приводятся современные названия областей, городов, улиц и площадей.
6 ДОПР - дом общественно-принудительных работ (БУПР); на протяжении 1920 - 1930-х гг. в допрахах содержались лица, не признанные "социально опасными", находившиеся под следствием или осужденные на срок свыше шести месяцев, но не более двух лет.
7 Эти данные предоставлены авторам сотрудницей Музея истории Киева Т. Евстафьевой.
8 ГДА СБУ. – Ф. 11. – Спр. 937. – Т. 3. – Арк. 22.
В камере N23 тюрьмы СД в Киеве сидели только смертники. Их переводили сюда перед самой казнью из других тюремных помещений. Так, 18 июня 1943 г. около 21 часов из камеры N69 по списку вызвали нескольких человек и отвели в камеру смертников. На следующий день заключенных погрузили в "воронок" и вывезли на расстрел. Этот специализированный автомобиль сделал тогда четыре ходки 9 . 22 сентября 1943 г. стал последним днем жизни еще для 40 арестантов. Массовые казни продолжались в киевской тюрьме и на следующий день, 23 сентября, и позже. В уже упомянутой камере смертников N23 были скопированы следующие надписи: "Массан Петр, 1912 г.р. - расстрелян 23.9.[1943 г.] Киев, Златоустовская, N14/6. Жена Люда, прощай", "Репакова М. П., Мало-Подвульная, N11/4 - умер 23.9.[19]43" 10 .
Коллективные казни происходили и в других тюрьмах, дислоцированных на оккупированной территории Украины. Из записей, оставленных в тюрьме города Ровно, можно узнать о случившемся 9 марта 1943 г.: "Колмера Степан расстрелян 9 марта 1943 г.", "Гомотюк, с. Верхив, расстрелян 9 марта 1943 г.", "Прошу сообщить жене, Днепропетровск, поселок Шевченко, улица Крешки (неразборчиво) дом N78 Платонов Г. Г. 9 марта 1943 г. расстрелян" 11 . В течение десяти дней - с 10 по 20 ноября 1943 г. - из камеры N10 винницкой тюрьмы на расстрел вывезли 190 человек 12 .
По немногочисленным архивным материалам удалось реконструировать некоторые детали функционирования еще одной киевской тюрьмы - Лукьяновской, в четырехэтажном спецкорпусе которой также содержалось немало заключенных. В дверь каждой камеры были встроены аккуратные таблички с перечнем всех арестантов 13 . Вероятно, заключенные содержались там достаточно долгое время, однако до сих пор не обнаружены документы, которые дали бы возможность определить, находились ли они там под следствием, или уже отбывали наказание? По крайней мере, можно предположить, что это не было превентивной мерой.
В первые дни оккупации Чернигова в местной тюрьме, подчинявшейся сначала городской управе и ортскомендатуре 14 , а позже – СД, содержалось 600-700 арестантов, в том числе партизан, подпольщиков, граждан, подозреваемых в нелояльности к новой власти. Последняя категория оказалась самой многочисленной. Это удалось установить благодаря анализу личных документов арестантов (советские и немецкие паспорта, военные билеты, красноармейские, пенсионные, трудовые книжки, справки об освобождении от военной службы, временные, водительские, страховые, бухгалтерские и другие удостоверения, зачетные книги студентов и т.п.), обнаруженные там после отступления немцев из города. Немало было бывших красноармейцев, скорее всего - беглецов из немецкого плена. Благодаря документам, удостоверяющим личность, представляется возможным определить возраст узников (старшие, более 60 лет, составляли незначительную часть, преобладали 30 - 40 - летние) и их пол (в основном мужчины) 15 .
9 Там же. – Ф. 13. – Спр. 438. – Арк. 217 – 218.
10 Здесь и дальше надписи, скопированные со стен тюремных камер, приводятся без перевода.
11 Отраслевой государственный архив Министерства внутренних дел Украины (далее – ГГА МВД Украины). – Ф. 45. – Оп. 1. – Спр. 135. – Арк. 41.
12 ГДА СБУ. – Ф.13. – Спр.438. – Арк.40.
13 Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). – Ф.9413. – оп.1. – Д. 53. – Л. 29 об. - 30 об.; ГГА МВД Украины. – Ф. 7. – Оп. 1. – Спр. 61. – Арк. 67 – 69 зв.
14 Ортскомендатура (нем. Ortskommandatura) – местная комендатура, территориальный орган военной оккупационной власти.
15 ГДА СБУ. – Ф. 13, – Спр. 438. – Арк. 33 – 37.
Уже в декабре 1942 г. число арестантов в Чернигове превысило 2 тыс. человек. Местная тюрьма состояла из семи отделений: в первом содержались те. кто находился под следствием: во втором - лица, работавшие в СД и других органах новой власти; в третьем – осуждены на незначительные сроки: в четвертом – смертники: в пятом – военнопленные; в шестом - лица, подлежащие отправке в Германию; в седьмом – полицейские, нарушившие немецкие предписания. Большинству заключенных из оппозиционных в новую администрацию вообще не выдавали хлеба, кормили неочищенным картофелем и вареньем из остатков овощей. Люди спали на голом полу, на прогулки их не выводили. Отсутствие в тюрьме элементарных санитарных условий привело к вспышке сыпного тифа, в результате чего умерли 50 человек.
За время функционирования черниговской тюрьмы было уничтожено более 10 тысяч заключенных. Массовые казни продолжались с весны 1942 по май 1943 гг. Расстреливали партиями по 300 человек, однажды одновременно убили около 1 тыс. заключенных. Сначала эти акции проходили за городом, в окрестных лесах. Но участившиеся случаи побега расстрелы начали проводить и в самой тюрьме. Это обычно делал ее немецкий шеф со своими подручными 16 .
Из надписей, оставленных в камерах николаевской тюрьмы, можно узнать, что некоторые местные арестанты ушли из жизни за месяц до отступления немцев из города. Так, в камере N20 специального женского корпуса зафиксировано: "11.II.[19]44 г. Здесь проживали последнюю свою ночь смертники - 21 человек, из них 2-е малыши. Прощай жизнь" 17 .
В Харькове, как и во многих других крупных городах Украины, оккупанты организовали несколько мест принудительного содержания для разных категорий граждан. Кроме самой большой Холодногорской тюрьмы в подвале гостиницы "Интернационал" на центральной площади Дзержинского (Свободы) фельдкомендатура 18 создала лагерь заложников (начальник – подполковник фельджандармерии 19 Родос). Охраняли его солдаты 68-й пехотной дивизии вермахта. Узников казнили каждый раз, когда случался очередной "инцидент" - нападение партизан, диверсия или теракт подпольщиков. К примеру, после взрыва в расположении армейского саперного подразделения было повешено 20 заложников. В частной записи офицера интендантской службы 55-го армейского корпуса говорится, что только 28 ноября 1941 г. количество заложников "сократилось на 400 человек" 20 .
В харьковские тюрьмы, помимо прочих, попадали и граждане, арестованные за попытки уклониться от выезда на принудительные работы в Германию. Фамилии этих задержанных сплошь и рядом печатались в прессе, что по убеждению новых властей должно было произвести запугивающий эффект. Через местные тюрьмы прошли большинство схваченных участников советского антинацистского подполья.
16 ГДА СБУ. – Ф. 1. – Оп. 89. – Спр. 9. – Арк. 81 наз. – 83.
17 Там же. – Арк. 37 зв. – 38.
18 Фельдкомендатура (нем. Feldkommandatur) – полевая комендатура, территориальный орган военной оккупационной власти.
19 Фельджандармерия (нем. Feldgendarmerie) – полевая жандармерия, военная полиция вооруженных сил нацистской Германии.
20 Скоробогатов А. В. Харьков во времена оккупации (1941–1943). – X.. 2004. – С. 71 – 73, 77 – 78.
Расстрелы узников харьковской тюрьмы происходили не только на окраинах города, но и в лесных массивах вдоль берегов Северского Донца вблизи Волчане, а также в селе Куряж Дергачевского района. В послевоенные годы здесь были обнаружены массовые захоронения гражданских и военнопленных. На территории бывшей Куряжской детской колонии им. М. Горького, где захватчики обустроили концлагерь, расстреливали арестантов из харьковской тюрьмы. Такие же казни заключенных этого учреждения принудительного содержания происходили в окрестных лесах и в пределах города. В октябре 1942 и в январе - феврале 1943 гг. в расположенном в северо-западной части Харькова лесопарке (до войны - любимая зона отдыха горожан), на лужайке площадью 300 кв. м и на расстоянии 200 м от Белгородского шоссе немцы из пулеметов расстреливали советских военнопленных, стариков, женщин и детей. Для заделки землей ям. где нашли свой последний покой более 8 тыс. гражданских граждан, кафиры согнали местное население 21 .
Ворошиловградская (Луганская) тюрьма начала функционировать практически сразу после занятия частями вермахта этого города (17 июля 1942 г.). Сначала она находилась в ведении начальника полиции, а по прибытии подразделения немецкой службы безопасности (СД) перешла к ее сведению. Арестанты, которые содержались в 26 камерах, считались не только по СД, но и по тайной полевой полиции (ГФП) 22 , а также российским отделом вспомогательной полиции 23 . В частности, в камерах СД содержались арестованные за антинацистскую агитацию, коммунисты, комсомольцы и подозреваемые в шпионской деятельности; в камерах ГФП – лица, задержанные за связи с партизанами; в камерах вспомогательной полиции сидели в основном криминальные преступники, в том числе мелкие воры. Самый строгий режим устанавливался для арестантов тайной полевой полиции, лишавшихся свиданий и передач. Их пытались не выводить за пределы тюрьмы, допрашивая прямо в камерах.
Режим содержания во всех нацистских тюрьмах был практически одинаковым. Обычно арестованные делились на три – четыре категории. К первой относились коммунисты, комсомольцы и партизаны, в отношении которых проводилось следствие. Эти заключенные учитывались по фамилиям с указанием даты ареста и службы, по которой они считались. Им выдавали по 200 г хлеба в день, иногда – тарелку супа. Вторую составляли в основном граждане еврейской национальности, которых содержали в значительно худших условиях, в переполненных камерах, без еды и воды, ведь их ждала только одна дорога - расстрел или в "душегубки" (специально оборудованные автофургоны, выхлопные газы от двигателей которых выводились в герметично закрытый кузов), которые использовались немцами как мобильное средство уничтожения людей. Обреченные заключенные-евреи сплошь и рядом даже не учитывались, хотя
21 ГОРФ. – Ф. 9413. – Оп. 1. – Д. 53. – Л. 31 – 31 зв.: Скоробогатов А. В. Харьков во времена оккупации (1941 – 1943). – С. 71 – 78. 116. 258.
22 ГФП (от нем. Geheime Feldpolizei) – тайная полевая полиция, исполнительный орган военной разведки и контрразведки, полевых и местных комендатур. На занятой вермахтом территории команды ГФП расследовали случаи диверсий, производили розыск красноармейцев, занимались обнаружением и нейтрализацией вражеской агентуры, шпионов, партизан и т.д.
23 Вспомогательная полиция (нем. Hilfspolizei. Сокращ. Ниро) – военизированные формирования , создаваемые оккупационной администрацией из представителей местного населения, бывших советских военнопленных, которые вызвались на службу в гипо.
перед тем массовое организованное уничтожение осуществлялось по тщательно составленным спискам, в которых не пропускали никого - ни пожилых людей, доживавших свой возраст, ни младенцев, еще не сделавших ни шага. Всех этих жертв террора объединяла только их национальность, которая в искаженном расовой теории сознания нацистов считалась единственным и главным преступлением. К третьей категории относились гражданские граждане, лишенные свободы по разным причинам, а также уголовные преступники. К четвертой – военнопленные.
Для содержавшихся в тюрьмах советских граждан немцы разработали специальные правила внутреннего распорядка, обязательные для всех заключенных независимо от возраста и пола. Распечатанные в виде листовки размером со стандартный лист ученической тетради и подписанные начальником тюрьмы правила вручали каждому, кто попадал в нацистскую неволю для неукоснительного исполнения. Прежде заключенных информировали, что в случае сопротивления или при попытке побега из тюрьмы и во время транспортировки в другое место лишения свободы или на принудительные работы часовые будут открывать огонь. Далее тщательно выписывались способы и формы обращения арестантов к очередным надзирателям. "Сдержанным стуком" они должны давать знать о своих нуждах. При ощущении жажду следовало по-немецки попросить: "Битте. вассер". Несколько раз в день разрешалось обращаться и о необходимости посетить клозет: "Битте. латрине". Тюремщики могли даже указывать арестантам, в какой позе им справлять свои естественные потребности.
В правилах заключенным разъяснялось, как следует вести себя, услышав собственную фамилию через надзорное окошко. В этом случае следовало приблизиться к двери камеры на расстояние 1 м и остановиться, держа руки вдоль тела. Когда открывалась дверь, все были обязаны вытянуться вдоль стены напротив выхода, лицом к двери. При обращении к заключенному или произнесении его фамилии он должен был шагнуть вперед и молча замереть.
Отдельно в правилах фиксировались различные ограничения: запрещалось портить предметы тюремного интерьера, пачкать камеры, коридоры, лестницы и т.п., выглядывать в окна, петь, громко разговаривать, курить и употреблять алкогольные напитки, а также общаться с заключенными из соседних камер или другим способом) 24 .
На первый взгляд, правила содержания советских заключенных не сильно отличались от аналогичных документов, действующих даже в современной пенитенциарной системе. Некоторые из них имеют признаки цивилизованных требований и смотрятся достаточно лояльно. И сегодня при попытке побега часовые стреляют, а в исправительно-трудовых заведениях запрещено плевать на пол и пить водку. Впрочем, в этом документе оккупанты ни словом не обмолвились о "нормах" содержания за решеткой женщин и маленьких детей, целых семей, ущерба над немощными, престарелыми, больными и калеками. Они не отметили там и того, что немилосердно будут пытать невольников во время допросов, стремясь получить свидетельство о тех, кто остался на свободе. Ничего не сказано в этих предписаниях и по поводу бесчеловечного обращения с евреями и другими категориями граждан, произвольно лишенных права на свободу и жизнь.
24 Государственная научная архивная библиотека (Киев). – 3798 лф.
Персонал тюрем подбирали обычно из местных жителей или бывших советских военнопленных, которые под давлением или по другим соображениям (как сугубо прагматичным, так и идеологическим) провозглашались на эту службу. Тот, кто начинал работать в тюрьме, давал обет на верность оккупационным властям и подписку о соблюдении тайны и внутреннего режима: "Я, нижеподписанный гражданин N, служащий [...] тюрьмы, даю эту подписку о том, что все известны мне служебные тайны будут строго охраняться и никому из посторонних лиц не разглашаться» 25 .
Все нанятые на работу надзирателями, как правило, неукоснительно выполняли приказы и распоряжения администрации, тщательно следили за тем, чтобы не допустить установления связей между арестантами и волей, конвоировали их на допросы. Кроме этих "протокольных" обязанностей большинство начальников тюрем, надзирателей и часовых участвовали в пытках заключенных, транспортировке их в места казни и в самих расстрелах. Иногда арестантов уничтожали прямо в тюрьмах, в основном в подвалах, где и закапывали. Начальники и надзиратели нацистских тюрем активно способствовали сотрудникам СД в насаждении внутрикамерной агентуры, которая имела задачу провоцировать арестованных, узнавать о подпольщиках, партизанах и других "вредных элементах, саботажниках и врагах Райха".
Установить всех, кто работал в нацистских тюрьмах, не представляется возможным. Такая информация тщательно собиралась соответствующими подразделениями НКВД-НКГБ, после отступления немцев занимались розыском этих людей. Авторам этой статьи удалось узнать лишь о некоторых из тех, кто помогал оккупантам утверждать "новый порядок", охранял узников и часто участвовал в массовых расправах над ними. Так, в черниговской тюрьме СД работали в основном гражданские местные жители. С декабря 1941 по сентябрь 1943 начальником тюрьмы был Алексей Носенко 26 . Среди надзирателей, кроме тех, кто при советской власти работал на производстве, в разных учреждениях, встречались и бывшие священнослужители и даже члены партии. Все они так или иначе приобщались к расправам над заключенными, конвоировали обреченных к местам расстрелов, строили перед ямами, присваивали имущество убитых, закапывали трупы.
Местные коллаборационисты становились тюремщиками и в других городах Украины. Так, начальником нежинской тюрьмы СГ был бывший педагог с высшим образованием Федор Гриценко 27 . Начальником тюрьмы в Сумах немцы назначили Никифора Лучанинова 28 -местного жителя, до этого исполнявшего обязанности руководителя городской полиции. Служба в тюрьме оказалась "хлебным местом", поэтому даже в таких специфических учреждениях процветало кумовство. Тот же Н. Лучанинов на
25 ГДА СБУ. – Ф. 1. – Оп. 89 (1954 г.). – дело. 56. – Арк. 137; дело. 9. – Арк. 83.
26 5 апреля 1945 г. военный трибунал войск НКВД Черниговской области приговорил А. Носенко к высшей степени наказания.
27 10 марта 1945 г. военный трибунал войск НКВД Черниговской области приговорил Ф. Гриценко (1918 г.р.) к высшей степени наказания. Решением Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1945 г. он был помилован с заменой приговора 20 годами каторжных работ без конфискации имущества.
28 Н. Лучанинов уехал на запад вместе с отступающими германскими войсками. После войны жил в США.
должности надзирателей назначали своих родственников и знакомых 29 . Смотрителем сумской тюрьмы в годы оккупации работал рекрутированный из местного населения Алексей Сотников 30 . Обязанности начальника крупнейшей в Харькове Холодногорской тюрьмы выполнял Петр Сиренко 31 , а охранные функции возлагались на специально сформированный в составе 232 человек батальон полиции, укомплектованный, главным образом, бывшими советскими военнопленными и гражданскими гражданами, происходившими из Харькова . С самого начала оккупации Ворошиловграда начальником тюрьмы новые власти назначили Валентина Страцинского - дезертира Красной армии. 15 ноября 1942 г. его в должности сменил местный житель, этнический немец Олег Мэнгден 23 . который выполнял эти обязанности вплоть до отступления кафиров 34 .
Важным представляется установление мотивации и причин заключения местного населения. Из имеющихся документов возникает целый ряд оснований для заключения людей под стражу (в подокупационной действительности их было гораздо больше). Таким образом, граждан арестовывали за бегство из принудительных работ, с транспортов, по которым их доставляли в Райх, за опоздание на работу, отказ работать или ехать в Германию. В тюрем бросали за пьянство, взяточничество, подделку документов или билетов в кино, проезд без пропусков, проституцию, покупку краденого, вины членов семьи, хранение, ношение и использование огнестрельного оружия, даже за попытку купить хлеб и другие продукты питания, растрату казенных средств и ценностей, изнасилования и т.д.
Среди заключенных нацистских тюрем преобладали политические противники нового режима - лица, арестованные по обвинению в шпионаже в пользу врага, ранение или убийство немецких военнослужащих, отказ служить в созданных немцами вооруженных формированиях или переход из одной в другую части, выполнение украинских патриотических песен высказывания о "новом порядке", подпольной и партизанской деятельности, саботаже мероприятий оккупационной администрации, диверсии на промышленных объектах и коммуникациях и т.д.
Установить весь список преступлений, которые становились основанием для заключения, например, в киевской тюрьме по ул. Короленко, 33. достаточно сложно. Однако из отдельных материалов – списков арестованных, восстановленных из 10 листов копировальной бумаги, обнаруженных уже после отступления немцев, можно составить представление о том. чем руководствовались служащие полиции безопасности и СГ. когда задерживали "подозрительных граждан". Первый документ - "Именный список преступников, предусмотренных
29 ГДА СБУ. – Ф. 1. – Оп. 89 (1954 г.). – дело. 11. -Арк. 19: Спр. 56. -Арк. 149 – 151.
30 11 декабря 1944 г. военный трибунал войск НКВД приговорил О. Сотникова к высшей степени наказания.
31 2-3 марта 1944 г. военный трибунал Харьковского военного округа в закрытом заседании по делу П. Сиренко вынес подсудимому ожидаемый приговор – высшая мера наказания.
32 ГДА СБУ. – Ф. 1. – Оп. 89 (1954 г.). – дело. 25. –Арк 45, 51. 61.
33 Вскоре после освобождения Ворошиловграда был задержан старший смотритель тюрьмы С. Пономарёв, который на допросах подробно рассказал сотрудникам НКГБ обо всем руководящем и обслуживающем составе этого учреждения, в частности его начальниках. Розыск В. Страцинского и А. Мэнгдена, начатый сразу после восстановления в городе советской власти, продолжался и в послевоенные годы. 26 декабря 1947 г. военный трибунал ворошиловградского гарнизона по от.54-1 "б" УК УССР определил А. Менгдену 25 лет лишения свободы. 18 декабря 1951 г. военный трибунал Киевского военного округа приговорил В. Страцинского к высшей степени наказания.
34 ГДА СБУ. – Ф. 1. – Оп. 89. – Спр. 31. – Арк. 329: Ден. 33. – Арк. 5 – 8 зв.
для особого поведения", завизированный начальником полиции безопасности и СД в Киеве и датированный 1 апреля 1943 г.. содержал данные о 50 человек с четырехзначными регистрационными номерами. В этом перечне, кроме фамилии и имени, в четвертой колонке указывался "преступный" статус арестованного. Чаще всего встречались записи "коммунист", "партизан". В списке упоминаются также евреи, цыгане и "сторонники Мельника". на служебный объект", в списке, составленном 13 сентября 1943 г. и завизированном тем же начальником полиции безопасности и СД в Киеве, было указано 27 фамилий с регистрационными номерами. Аналогичная информация содержалась еще в одном перечне на 30 человек. Из остальных листов копировальной бумаги удалось воспроизвести только фамилии и имена заключенных. В общей сложности на тех 10 листах упоминалось 323 человека 35 . советскими органами госбезопасности не дают возможности составить более-менее точное и исчерпывающее представление ни о численном, ни о качественном составе контингента этой тюрьмы. Впрочем, и они указывают на то, что в ее камерах сидели в большинстве своем политические оппоненты новой власти, или те, кого она сама к ним причислила.
Как известно, оккупанты повсеместно практиковали массовое (в том числе семейное) заложничество. Можно предположить, что именно заложниками быть те, кто даже не догадывался, почему оказался за решеткой. В тюрьмах находились целые семьи. Так, в тюрьме города Лубны Полтавской области сохранилась надпись, из которой следует, что в заключении одновременно содержали 55-летнюю Люлякову Докию Егоровну, а также, вероятно, ее детей - 19-летнюю Люлякову Марию Ивановну, Владимира и Николая Люляковых, соответственно 10 и 12 лет, и двухлетнюю Люлякову Елену 36 .
Заложников уничтожали для устрашения местного населения, полного его покорения в интересах выполнения экономических и политических установок Берлина в отношении восточных территорий. В основном эти несчастные уходили в небытие целыми семьями. Взрослых уничтожали вместе с малыми детьми - безжалостно и последовательно. Так, на стене камеры N16 тюрьмы СД в Киеве сохранилась надпись: "Глущенко Варвара, 24 лет, сын Лёня 2-х лет. Погибли 1.7.[19]43 г. Без вины погибли". Сходные слова были обнаружены в камере N1 тюрьмы русского города Брянска: "Содержались Нецель София Григорьевна с ребёнком 2,5 года" 37 .
Если для одних тюремные казематы стали последним, что они видели перед казнью, то для других – лишь этапом скитаний. За мелкие правонарушения немцы назначали штрафы, телесные наказания, незначительные сроки заключения, в конце концов, просто отпускали. В связи с острым дефицитом рабочих рук в Германии в 1943-1944 гг. многих арестованных гитлеровцы отправляли на принудительные работы в Райх. Так, для павлоградских шахтеров, с 15 сентября 1943 г. ожидавших вывоза в Германию, днепропетровская тюрьма стала своеобразным перевалочным пунктом 38 .
35 Центральный государственный архив общественных объединений Украины. – Ф. 1. – Оп. 22. – Спр. 129. -Арк. 179 – 183.
36 ГГА МВД Украины. – Ф. 45. – Оп. 1. – Спр. 135. – Арк. 47.
37 Там же. – Арк. 10.
38 Там же. – Арк. 32.
В тюрьмах оказывались и граждане, заточенные туда вспомогательной криминальной службой, действовавшей при управлениях полиции безопасности и СД (в основном в крупных городах). Да. в Днепропетровске эта полищгина структура состояла из трех подразделений: политического, борьбы со злоупотреблениями и розыска. К компетенции первого принадлежали "коммунисты, евреи, цыгане, партизаны, шпионы, диверсанты, провокаторы, крупные спекулянты, члены истребительного отряда, все военнопленные, агитация против немецкого командования, лица, которые скрывают или способствуют вышеупомянутым преступникам " .
Арестанты имели разный статус. Одни уже были осуждены, другие только ждали приговора. Понять логику бросания за решетку, длительного содержания в тюрьмах разных категорий граждан, а также применение к ним различных видов наказания, включая казнь, на первый взгляд вроде бы и нетрудно. Очевидно, совместное содержание в одной камере людей, среди которых были сломанные, деморализованные, те. кто не смог выдержать пытки и издевательства, отказался от своих убеждений, коллаборационисты, маргинальные и откровенно уголовные элементы, преследовавшие цель окончательно лишить узников воли до сопротивления. Тщательно разобраться в правилах функционирования нацистских карательно-репрессивных органов, по внесудебным вердиктам которых большое количество граждан оказывалось в неволе, сегодня кажется возможным благодаря недавно опубликованным работам, посвященным этой проблеме 40 .
Классификация и типология надписей, выявленных советскими органами госбезопасности в тюрьмах Украины, дает возможность составить представление не только о возрастном, социальном, половом, профессиональном, национальном составе невольников, но и установить источники и каналы наполнения этих мест принудительного содержания, сроки пребывания, характер приговоров власти, дальнейшие судьбы тех, кого отправляли в другие места или отпускали. По информации, оставленной жертвами нацистского террора, можно проследить маршруты и географию принудительного перемещения арестованных, а также особенности репрессивной практики в разных регионах оккупированной части СССР.
Больше надписей заключенных было зафиксировано в тюрьмах Украины, в частности в Киеве. Харькове, Днепропетровске, Дрогобыче. Обращения к близким и родным, друзьям, соратникам обычно делались острыми предметами (гвоздями, кусочком жести), иногда карандашами и ручками, иногда даже ногтями. Материал стен (штукатурка, кирпич, бетон) был пригоден для этого. Деревянные и металлические тумбочки и нары сохранили для потомков последние слова жертв.
В каждой из тюрем сидели арестанты разных национальностей. Все они все равно страдали от оккупационного режима, все испытывали страдания и пытки, шли на смерть. Этот "тюремный Интернационал" неопровержимо свидетельствует, что каких-либо исключений для представителей определенных народов не существовало. Среди заключенных было много россиян, прежде всего военнопленных.
__ 39 Гончаренко М. А. Функционирование оккупационной администрации Райхскомиссариата "Украина": управленческо-распорядительные и организационно-правовые аспекты (1941 – 1944 гг.). – Переяслав-Хмельницкий: К., 2011. – С. 412.
40 См.: Там же.
Сегодня тяжело найти ответ, почему, скажем, в тюрьме города Александрия Кировоградской области оказалось так много армян. Иноданий Менкопян и Верон Гулконян были расстреляны в октябре 1943 г. Кроме них здесь содержались Леон Каспарян, Сурен Матевосян, Эмкин Элбандян, Аркадий Осоконян, Жора Захарян. Михаил Толухонян, Эрчаник Мовсесян, Вано Микоян, Наркис Азатян, Мушек Осипян и еще 14 их соотечественников. В этой же тюрьме находились жители Баку – Канрош Абаханян, Петя Таржумян. На стенах камеры N5 конотопской тюрьмы (Сумщина) оставили свои надписи казахи: "Пачерский С, Жеповалов К., были приговорены к расстрелу 29.5-[19]43 года, оба з[а]/к[лючённые] казахи" 41 . В киевской тюрьме СГ по ул. Короленко, 33 содержалось немало поляков. Причем свои имена и фамилии они записывали справа налево. Например, в камере N17: "Mada Ikswobukai, Wilno, Kalop 7.5.[19]43 г.", то есть "Адам Якубовский, Вольно, поляк".
В каждой тюрьме сидело много евреев, особенно тех, кому удалось избежать организованных гитлеровцами на начальном этапе оккупации этнических чисток. Больше всего их свидетельств сохранилось на стенах тернопольской тюрьмы. Содержащихся в ней евреев расстреливали в Петриковском лесу (близ села Петриков Тернопольского района). В частности, масштабная казнь произошла здесь 20 мая 1943 г. Не прекращались расстрелы и летом. Так, в течение августа на это зловещее место этапировали Вальсальду Функ с детьми; Елену, Сабину и еще двух человек по фамилии Сегель; отца и сына Рахловичей из села Куряны Бережанского района. 10 августа туда же вывезли супругов Давида и Рашне Бернштейнов с тремя их сыновьями и дочерью, а также отца и сына Сурманов. Осенью 1943 г. здесь погибли Марина Балицкая, Элина Тхажевская , многие другие жители Тернопольщины, которые сообщили об этом в своих прощальных словах на стенах камер. Зимой 1943 и начале 1944 гг. в Петриковском лесу ушло в небытие немало евреев из тернопольской тюрьмы.
Обреченные оставляли надписи на стенах тюрьмы, надеясь, что потом потомки узнают об их судьбе. "Оставьте нам жизнь", - запечатлели в камере, где истекали последние часы их жизни, три женщины, вероятно родственницы, Дора, Татьяна и Нюся Нустибаум, арестованные 16 ноября 1943 г. Отчаянное "Мы хотим жить" вырезали евреи Фуцке, Бернет, , Изак, Дари, уложенные в тернопольскую тюрьму 4 ноября. "Умираю за евреев невинно", - написала Малюсь Маркусова, которая до ареста жила в Тернополе по ул. Тарновского, 31 43 .
Весьма значительный процент заключенных во всех без исключения тюрьмах, функционировавших на оккупированной территории СССР, составляли советские военнопленные. История каждого из бывших красноармейцев, оказавшихся в нацистских тюрьмах, складывалась по-разному. Кто-то попал к ним перед отправлением в лагеря, другие ждали приговора за побег оттуда или с этапа.
41 ГГА МВД Украины. – Ф. 45. – Оп. 1. – Спр. 135. – Арк. 45.
42 Не исключено, что при копировании надписей именно так, с ошибками, передали распространенную фамилию – Тхоржевскую. Вообще больше погрешностей в этом деле сотрудники НКВД допустили в тюрьмах Западной Украины. Преимущественно русскоязычные, они не могли грамотно воспроизвести надписи, исполненные на украинском или польском языках.
43 ГГА МВД Украины. – Ф. 45. – Оп. 1. – Спр. 135. – Арк. 41.
В дрогобычской тюрьме поражают трагизмом строки, оставленные военнопленными-инвалидами. Эти безрукие и безногие калеки страдали в неволе, ожидая своего последнего времени. Они, либо некий неизвестный ассистент, запечатлели: "В данной камере (N28) лежали инвалиды без ног 6 человек 14.XII. 1942 г.". "Тут (камера N5) находились военнопленные Николай Зверьков. 4.4.[19]44 г.. Кузьмин Николай, Мишенин Василий. Шилов Владимир прибыли в Дрогобыч с Холма 17 января 1944 года- (уроженцы) Калининской. Архангельской. Новосибирской. Московской. Все безрукие инвалиды". Возможно, исполняя последнее желание, кто-то сделал запись и в камере N11: "Тут были все безрукие военнопленные: 1) Фомин Василий, тамбовский. 2) Лебедев Сергей, алтайский, 3) Кутьгуский Михаил, тамбовский. 4) Лобунский Николай. Куйбышев, 5 ) Вольчик Андрей. Херсон, 6) Лучшев Роман, новосибирский .
После содержания в Дрогобыче военнопленных переводили в другие места лишения свободы или расстреливали. Да. из надписи в камере N25 узнаем, что находился здесь Константин Ильич Прохоров из села Ширмовка Погребищенского района Винницкой области, который "выехал в неизвестном направлении 17 июля 1944 года, год рождения 1921. Привет русским военнопленным". Там же сотрудники НКВД скопировали следующие слова: "Тут был военнопленный Вакалов Михаил - 1921 г. рождения, попал в плен в 1941 году 30.VI. Выбыл в неизвестном направлении, апрель месяц 1.944 г." 45 .
Стены дрогобычской тюрьмы и предметы камерного интерьера сохранили и другие надписи узников, по которым можно установить маршруты перемещения военнопленных. В частности, в камере N7: "25 марта 1942 года попал в плен под Харьковом Кузоленков Михаил Иванович. БССР. Могилёвской обл.. , 2) тюрьма Кировоград. 3) тюрьма Дрогобыч” 46 .
Изучение сделанных в тюрьмах надписей позволяет убедиться, что здесь в ожидании вывоза в Германию страдали и остарбайтеры, те из них, кто был задержан после бегства с транспортов, а также другие категории гражданских граждан. Так, в тюрьме города Александрия в Кировоградской области остались отчаянные слова: "Уехала в глубокую немецкую добровольно - под нагайкой Кириченко Маня" 47 . В камере N120 днепропетровской тюрьмы от 15 сентября 1943 г. пять суток ждали отправку в Райх 11 павлоградских шахтеров 48 . Аналогичных эпиграфических памятников немало. Впрочем, не всегда можно точно установить, кто их оставил - остарбайтеры или осужденные гражданские и военнопленные.
На первом этаже уманской тюрьмы, в камере N5, в невероятной тесноте сидели обманутые немцами люди, которые надеялись на свободу, но снова попали в казематы: и инвалидам, мы думали отпустят домой, но 345 человек загнали в тюрьму" 49 .
44 ГГА МВД Украины. – Ф. 45. – Оп. 1. – Сыр. 135. – Арк. 39 – 42.
45 Там же. – Арк. 42 зв.
46 ГОРФ. – Ф. 9413. – Оп. 1. – Д. 53. – Л. 41 об.
47 ГГА МВД Украины. – Ф. 45. – Оп. 1. – Спр. 135. – Арк. 44.
48 Там же. -Арк. 32.
49 ГОРФ. – Ф. 9413. – Оп. 1. – Д. 53. – Л. 47.
Большинство надписей не содержало никакой событийной информации, оставляя потомкам только имя, фамилию, место жительства и дату гибели жертвы. Различные по технике исполнения, содержанию, стилю, языку, эмоциональному заряду, информативному потенциалу в целом они дают возможность составить представление не только о причинах заключения их авторов, судьбе большинства из них, но и о характере оккупационного режима, ставшем механизме террора. основным инструментом усмирения населения завоеванных восточных территорий. На украинских землях нацисты сформировали разветвленный аппарат управления и эксплуатации, ориентированный на моральное и физическое издевательство, а тюрьмы стали одним из важных его звеньев. В местах лишения свободы против жертв применялись различные технологии влияния с тем, чтобы получить нужные показания, парализовать волю к сопротивлению, унизить достоинство человека, склонить к сотрудничеству.
В сочетании с другими источниками задокументированные тюремные надписи позволяют существенно дополнить наши знания о системе управления и структуре оккупационных властей, географии мест принудительного содержания, преступлениях против различных социальных групп населения республики. Эти записи дают шанс по крайней мере узнать о судьбах тех, кто до сих пор считается пропавшим без вести. В них запечатлена сжатая в нескольких строках драматическая история войны со всеми ее составляющими - болью поражений и ожиданием победы, гордостью за Родину и унынием в советской власти, стремлением жить и любить...
Исследователям придется еще немало поработать над раскрытием всех аспектов истории тюремной системы оккупационных времен, ведь выявленные в настоящее время документы дают возможность лишь в общих чертах воссоздать эпизоды, связанные с функционированием нацистского репрессивного аппарата на завоеванных землях. И уже совсем с чистого листа необходимо изучать деятельность советских органов госбезопасности, направленную на выявление, фиксацию и оперативное использование столь важного источника информации, как надписи на стенах тюремных камер. Но самый эвристический потенциал эта тема проявляет тогда, когда речь идет о судьбах людей, попавших в нацистские тюрем. Найти родных и близких этих жертв, донести до них информацию о судьбе тех, кого они знали и любили – вот главный гуманитарный смысл поисковых усилий историков.
article deals with komplex complexes, connected with functioning of prisons on occupied territory of Ukraine. Penitentiary system analyzed як один з важливих інструментів Nazi terror, частина апаратури violence, що фокусується на відродження всіх population categories. Праця базується на множине источников, не может быть включена в психологическую циркуляцию, кроме них - писем на walls, создана космическими принадами Нази и помещена на специальные специальности.
Keywords: World War II, занятие, Nazi "New Order", громкоговорительная и репрессивная система, prisons, epigraphic remembrances.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Belarus |