История Германии второй половины XVI - первой половины XVII вв. в нашей историографии в течение многих десятилетий не была предметом специальных исследований и явно проигрывала по сравнению с эпохой Реформации и прежде всего Крестьянской войны 1524 - 1526 гг., по известным причинам находившись в центре внимания исследователей. Период 1555 - 1648 гг. трактовался довольно однозначно, как годы упадка, реакции, господства княжеского сепаратизма и т. д. Подобные штампы, возникшие под влиянием работ Ф. Энгельса перекочевывали из одного учебника в другой, из одной обобщающей работы в другую. Само же по себе стремление осветить историю Германии этого периода можно только одобрить.

В книге кандиата исторических наук, доцента Санкт-Петербургского университета А. Ю. Прокопьева ("Германия в эпоху религиозного раскола 1555 - 1648". Санкт-Петербург. 2002) главное внимание уделено характеристике сословного общества Германии второй половины XVI - первой половины XVII веков. Довольно подробно охарактеризованы основные княжества Германии и правящие династии. Сословное общество Германии достаточно подробно охарактеризовано как на общеимперском, так и на территориальном уровне. В книге содержатся малоизвестные нашему читателю и достаточно интересные портреты отдельных императоров и территориальных властителей, публицистов, лидеров бюргерских движений и. др.

Тем не менее книга может ввести в заблуждение читателя, не знакомого с историей Германии этого периода и с современной немецкой литературой по данной проблематике. Она неудобна для чтения: все разделы начинаются со списков рекомендательной литературы, затем следует характеристика историографии (без сносок), и уж потом дается фактический материал - практически без сносок. Явно не хватает научного аппарата. Издание перенасыщено историографическими пассажами. Создается впечатление, что фактический материал попросту заимствован автором из многочисленных работ по истории Германии раннего нового времени, опубликованных в ФРГ за последние десятилетия.

Можно было бы поспорить с автором по многим вопросам, дискутируемым в современной германской историографии, вступить в полемику по многим, просто декларируемым и не вполне доказанным положениям. Обращает на себя внимание компилятивность и некритическое отношение к ряду современных работ, вызвавших довольно серьезную критику со стороны ряда специалистов.

Из самого названия книги видно, что как важнейшая особенность истории Германии указанного периода рассматривается религиозный раскол - конфессионализация, под которой подразумевается слияние и взаимодействие конфессии, общества и государства. История возникновения концепции конфессионализации как ведущей парадигмы истории Европы второй половины XVI - первой половины XVII вв. изложена в книге не полно. Продекларировав социокультурный подход к проблеме конфессионализации в работах, пожалуй, главного энтузиаста этой концепции профессора Берлинского Гумбольдт-университета Х. Шиллинга, Прокопьев утверждает, что последний оказался "в тупике методологического плана" (с. 16). Впрочем,

стр. 171

Прокопьев не учел многочисленные статьи Шиллинга, в которых концепция конфессионализации была представлена в завершенном виде с учетом всех сторон социальной, культурной, государственно-политической и международной жизни Германии и Европы раннего нового времени. Речь при этом идет отнюдь не просто об истории верующих, как утверждает Прокопьев, а о ведущей парадигме истории европейского общества этого времени¹ .

В чем же причина такого невнимания автора к перечисленным в сноске публикациям? Очевидно, дело в том, что если обычно концепция конфессионализации излагается (в том числе в работах Шиллинга) по трудам Э. Цеедена, то Прокопьев начинает ее историю с "Историко-апологетического комментария о лютеранстве" крупного юриста XVII в. Вейта Людвига фон Зекендорфа (1692 г.), а далее переходит к взглядам Л. фон Ранке, затем М. Риттера, О. Бруннера, Й. Лорца и лишь после них непосредственно к Э. Цеедену, В. Рейнхарду и, наконец, к самому Х. Шиллингу (с. 10 - 23).

Схема истории концепции конфессионализации позаимствована Прокопьевым (с некоторыми дополнениями и перестановками хронологического порядка) из книги Х. Клютинга "Конфессиональная эпоха 1525 - 1648"² , хотя ссылка на эту работу отсутствует.

Большее недоумение вызывает некритическое и даже апологетическое отношение автора к концепции "комплементарного имперского государства" и немецкой культурной нации в раннее новое время, выдвинутой историком Г. Шмидтом в книге "История Старой империи. Нация и государство в раннее новое время 1495 - 1806"³ . Шмидт, как бы реанимировав выдвинутый еще в начале XX в. тезис Ф. Мейнеке о немцах как нации культурной в противовес французской - нации политической, пишет об "огосударствлении" немецкой нации в "комплементарном" (то есть дополнительном) имперском государстве в раннее новое время, что несколько противоречит западноевропейскому типу национального государства, именуемому Шмидтом исторической альтернативой, что, однако, не означало отказа от целей добиться естественных границ или даже реализации государственного интереса подданных, говорящих на немецком языке. С Вормсского рейхстага 1495 г., считает Шмидт, начинается история немецкой совместной государственности, воплотившейся в комплементарности и не приведшей к концентрации властных полномочий в руках императора. Имперское же государство, по его мнению, - система политического порядка, базировавшаяся на общности немецкого языка, культуры и происхождения⁴ . Как можно заметить, Шмидт стремится найти сложившиеся германские нацию и государство уже в XVI-XVIII вв. и идентифицировать их со Священной Римской империей (или Старой империей). Фактически те же самые идеи высказывает и Прокопьев, ссылаясь на труд Шмидта, впрочем в не самых существенных местах.

Приведем несколько высказываний из книги Шмидта. "Империя германского народа, которая занимала пространство между Альпами и Северным и Балтийским морями, приобрела в позднее средневековье политические контуры..." (с. 13); "Империя германской нации была в конце средних веков Империей императора, курфюрстов и большинства верхненемецких чинов" (с. 17); "Борьба за истинную веру означала не только раскол и культурное противоречивое развитие, но также поиск общих целей и сближающих ценностных представлений... В Германии религиозный раскол происходил в прагматическом плане: через религиозное принуждение имперских чинов при одновременном признании двух и далее трех конфессий в комплементарном государстве... В Германии всегда приходил мир, тогда как в Западной Европе бушевали религиозные и гражданские войны" (с. 55).

Религиозным расколом позволяет рассматривать эпоху Реформации не только разъединение, но и фаза ускоренного политического слияния. "С протестантской стороны война была катализатором национализма, который сознательно был направлен не только против испанцев и иностранцев, но и вообще против военных, которые сражались в их войсках" (с. 92);

"В то время как единая вера в Западной Европе и в германских территориях играла центральную роль, федеративное и комплементарно организованное имперское государство должно было отказаться от такого средства сцепления. Двойная функция имперских чинов - земельные властители и участники имперского государственного управления - препятствовала преобладанию конфессиональных решений над всеми остальными. Мнимый "германский особый путь" только один из многих других в Европе" (с. 133);

"Комплементарное имперское государство парализовало натиск конфессионализации. Оба конфессиональных союза, Союз и Лига (Протестантский Союз и Католическая Лига, образованные в 1608 и 1609 гг. - Ю. И. ), противоречили духу имперской конституции, даже если от них непосредственно не шел путь к войне" (с. 134- 135). "Элементы федеративного порядка, как и ассоциации имперских округов все же дополняли комплементарную государственность и помогали ей функционировать" (с. 199);

"Призыв к защите собственной системы ценностей против ее ослабляющей чужой системы

стр. 172

отчеканил уже в Шмалькальденской или в Тридцатилетней войне понятие отечества. Оно нацеливало всех немцев как интеграционный стержень против конфессионально, сословно или регионально обусловленных расколов и враждебности" (с. 281).

"Имперское государство было системой политического порядка, которая между 1500 и 1800 гг. опиралась прежде всего на общность языка, культуры и происхождения немцев для того, чтобы создать национальную идентичность. Параллельно с огосударствлением Старой империи около 1500 г. некоторые гуманисты создали образ немецкой нации, в котором они идентифицировали немцев с германцами. Они создали сравнимую с романскими нациями традицию, а также образцовые ценности и добродетели" (с. 349).

И, наконец, в "Послесловии" Шмидт пишет: "Книга исходит из внутреннего единства государства и нации в Германии раннего нового времени. Она начинается со становления верхненемецкой империи и национальной дискуссии немецких гуманистов в начале XVI в. и заканчивается упадком комплементарного имперского государства к началу XIX в." (с. 355).

Теперь приведем ряд высказываний Прокопьева. "Национальный угол зрения по вопросу соотношения Империи и Германии имел давние корни. С эпохи Реформации, во многом стараниями немецких гуманистов, оформилось представление о Священной Римской Империи, основанной на ясно видимом национальном ядре. Оно воплощалось в немецком народе, в "немецкой нации", унаследовавшей лучшие свои добродетели от античных времен. Все более явственным становилось представление о немецком языке как главном связующем начале, объединявшем всех немецких подданных имперского престола. Следствием выступала отчетливое сближение понятий Германия и Империя. Немецкий король - непременный глава всей Империи, немецкое королевство - сердцевина Священной Империи. Современные немецкие историки подчеркивают парадоксальное значение Реформации: вопреки вызванному ею религиозному расколу развитие национального самосознания не только не приостановилось, но и получило мощный импульс... Рождение протестантизма шло в тесной связи с развитием национальной идентификации... Мысль о национальном, промысленном свыше единстве не утратила своей значимости во второй половине века. Идея национальной целостности немецкого королевства играла огромную роль наряду с формулами Аугсбургского мира" (с. 33 - 34).

"Во второй половине XVI в. фактор Империи в общественном сознании Европы и Германии отнюдь не являл сугубо антикварный интерес... Притязания вновь формирующихся конфессий на универсальность, исключительность предполагали органичную взаимосвязь со структурами светской власти, где Империя выступала базовым, "извечным" элементом христианского универсума. Тяга к единству на почве универсальной конфессии пересиливала "рационализм" автономного развития. В свою очередь, патриотические мотивы, замешанные на чувстве национальной общности, в своеобразной форме укрепляли представление о необходимости поддержания здания Империи Германии, в лоне которой находила прибежище "немецкая нация". Бесспорно, религиозное мировоззрение все еще поглощало более приземленные национальные ориентиры, во многом также окрашенные в провиденциалистские тона. Но сплав религиозных концепций с первыми элементами национальной почвенности являл собой мощный "имперскообразующий" фактор" (с. 42 - 43). "Трагедия Империи тем не менее заключалась в том, что эти процессы развивались в поле не решенного до конца конфессионального противостояния, которое со временем все более деформировало работу центральных институтов. Последующий кризис учреждений был запрограммирован загнанными вглубь болезнями Аугсбургского мира" (с. 74); "...Очевидна консолидирующая роль лютеранской конфессионализации. Новая вера и соответственно церковные инстанции были обращены ко всем сословиям... Универсализм лютеранства продолжал универсализм католичества... Новая церковная организация - при всех ее издержках! - не только утверждала незыблемость сословных границ, но и объединяла общество, не оставляя без внимания даже самые маргинальные группы... Тем самым был открыт еще один важный канал к умиротворению общества, к институционно-правовому решению возникавших конфликтов" (с. 94 - 95); "...Тридцать военных лет (Тридцатилетняя война. - Ю. И. ) не только не прервали развитие национального сознания немецкого народа, но, напротив, сильно содействовали росту национальной идентификации. Нужда войны, разочарования в политических партиях и союзниках, ужасающие потери побуждали образованную элиту все более и более говорить об интересах всего отечества, воспринимать Германию общей для всех родиной. Тем самым обнаруживались точки соприкосновения религиозно-политических оппонентов: "слезы Отечества" примиряли всех, согласия можно было достичь лишь участием всех немцев и в пределах всей Германии... Германия и Империя после 1648 г. еще теснее сблизились в общественном понимании. Г. Шмидт в

стр. 173

цикле своих исследований блестяще показал генезис культурной нации в XVII в." (с. 358,360).

Многие немецкие историки, в том числе весьма маститые, выступили с критикой концепции Шмидта. К. О. фон Аретин в рецензии в респектабельной газете "Frankfurter Allgemeine Zeitung" (12.X.1999) иронически заметил, что комплементарное имперское государство Шмидта представляет собой скорее Вормсскую республику (намек на попытки имперских реформ во время Вормсского рейхстага 1495 г. - Ю. М. ) почти без императора. Аргументированную критику концепции Шмидта дал в ряде своих статей Х. Шиллинг, который рассматривает Старую империю не как комплементарное имперское государство, а как "частично модернизированную имперскую систему", при которой немецкие территориальные государства являлись как частью имперской системы, так и европейской системы государств. Очевидно, как подчеркивает Шиллинг, Шмидт и его помощники вдохновились идеями объединения Германии в 1990 г. и преувеличили степень национального самосознания в Германии раннего нового времени, тогда как правильнее было бы говорить о времени до середины XVIII в. как преобладании имперского, а не национального патриотизма⁵ . В сентябре 2001 г. в Институте европейской истории (г. Майнц) состоялась конференция по проблемам Старой империи, на которой произошла полемика между самим Шмидтом и его критиками. Первый повторил те же аргументы, которые он приводил в своей книге, а его оппоненты, среди которых были Х. Шиллинг, Р. Аш, Б. Штолльберг-Рилингер, К. Дюамель, Э. Вольгаст, М. Шнеттгер, Й. Буркхардт и другие, подвергли концепцию Шмидта серьезной и убедительной критике. Концепция Шмидта была названа "искусственной", "ужасным определением" и т. д. Критики указали, что ни император, ни рейхстаг не имели монополии на внешнюю политику, Империя не имела четко выраженной экономической политики, а в сущности и исполнительной власти. Без полного согласия всех чинов решение важных вопросов затягивалось на многие десятилетия. Религия и нация не означали определенного государства. Наконец, Старая империя имела универсалистский сакральный предгосударственный характер. Было также подчеркнуто, что Северная Италия не чувствовала себя полностью отчужденной от Империи и т. д. Затем, границы Империи были намного шире, чем границы собственно германских земель. Был поставлен вопрос о том, а как же быть с ядром Старой империи, то есть наследственными землями Габсбургов⁶ .

Кроме того, в статьях Шиллинга, а также в выступлениях на конференции было подчеркнуто, что тенденция усматривания государства в предгосударственных формах Старой империи может вызвать опасения со стороны европейских соседей Германии. В частности, было указано, что в мае 2000 г. тогдашний министр внутренних дел Франции Жан-Пьер Шевенман в выступлении по поводу рассуждений министра иностранных дел ФРГ Й. Фишера о европейской федерации заметил, что немцы все еще мечтают о Священной Римской империи и все еще не избавились от отклонения, которым был в их истории нацизм (Frankfurter Allgemeine Zeitung, 31.V.2000; Le Monde, 22.V.2000). Поэтому и вызывает недоумение столь восторженное следование концепции Г. Шмидта в книге Прокопьева. Несколько слов по поводу вычурного, прямо-таки в духе раннего барокко, литературного стиля Прокопьева. В его работе слишком много прямого и часто непонятного для читателя калькирования с немецкого языка. Нельзя же отпугивать читателя, особенно начинающего, выражениями типа "больверк католицизма" (с. 95), то есть "оплот католицизма". Есть и другие понятия, требующие специального разъяснения, например "абсолюция" (с. 124), то есть отпущение грехов, которое чаще используется в смысле освобождения от долгов и обязательств. Есть и другие, не менее "красивые" выражения, смысл которых необходимо специально доводить до непосвященного читателя.

Ю. Е. Ивонин, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Смоленского государственного педагогического университета

Примечания

1. SCHILLING H. Confessional Europe. - Handbook of European History in the Late Middle Ages, Renaissance and Reformation 1400 - 1600. Vol. II. Leiden. Koln; N.Y. 1995, p. 641 - 681; ejusd. Das konfessionelle Europa. Die Konfessionalisierung der europaischen Lander seit Mitte des 16. Jahrhunderts und ihre Folgen fur Kirche, Staat, Gesellschaft und Kultur. - Konfessionalisierung in Ostmitteleuropa. Wirkungen des religiosen Wandels im 16. und 17. Jahrhunderts in Staat, Gesellschaft und Kultur. Stuttgart. 1999, S. 13 - 62; ejusd. La situation religieuse en Allemagne: conflits confessionelles et paix juridique. - L'acceptation de I'autre de I'edit de Nantes a nos jour. P. 2000, p. 72 - 85; ejusd. La confessionalisation et le systeme international. -L'Europe des traites de Westphalie. Esprit de la diplomatie et diplomatie de I'esprit. P. 2000, p. 411 - 428; ejusd. onfessionalisation and the Rise of religious and cultural Frontiers in Early Modem Europe. - Frontiers of Faith. Religious

стр. 174

Exchange and the Constitution of religious Identities 1400 - 1750. Budapest. 2001, p. 21 - 35; ejusd. Die Konfessionalisierung und die Enstehung eines internationalen Systems in Europa. - Reformation und Recht. Guterstoh. 2000, S. 127 - 144; ejusd. Ausgewahlte Abhandlungen zur europaischen Reformations-und Konfessionsgeschichte. B. 2002.

2. KLUETING H. Das konfessionelle Zeitalter 1525- 1648. Stuttgart. 1989, S. 21 - 24.

3. SCHMIDT G. Geschichte des Alten Reiches. Staat und Nation in der Fruhen Neuzeit 1495 - 1806. Munchen. 1999.

4. Ibid., S. 347 - 354.

5. SCHILLING H. Wider den Mythos vom Sonderweg - die Bedingungen des deutschen Weges in die Neuzeit.

- Reich, Regionen und Europa in Mittelalter und Neuzeit. Festschrift fur Peter Moraw. B. 2000; S. 699- 714; ejusd. Reichs-Staat und fruhneuzeitliche Nation der Deutschen oder teilmodernisiertes Reichhssystem. Uberlegungen zu Charakter und Aktualitat des Alten Reiche - Historische Zeitschrift, Bd.272(2001), S. 377 - 395; ejusd. Foderalismus und Multi-Konfessionalismus als ungewolltes Erbe Kaiser Karls V in deutscher Perspektive. -Menschen und Strukturen in der Geschichte Alteuropas. B. 2002, S. 94; DUCHHARDT H. Europa am Vorabend der Moderne 1650 - 1800. Stuttgart. 2003, S. 230,248 - 249. 6. Imperium Romanum-irregulare corpus-Deutscher Reichs-Staat. Das Alte Reich im Verstandnis der Zeitgenossen und der Historiographie. Mainz. 2002.

Permanent link to this publication: