О необходимости разграничения компетенций руководителей

по принятию решений в системе военного управления

Глухов Евгений Александрович, кандидат юридических наук, доцент

Аннотация: в статье исследуется соотношение таких понятий как самостоятельность воинского начальника и обязанность его безоговорочного подчинения старшему воинскому руководителю. Указанную дилемму автор решает в пользу наделения командиров на местах всей полнотой власти и недопущения без существенной необходимости вторжения в их деятельность должностных лиц вышестоящих органов военного управления.

Автор вычленяет правомочие воинского должностного лица на каждом уровне иерархии управления. В силу принципа единоначалия, исходя из иерархичной структуры военной организации у каждого воинского должностного лица существует своя сфера компетенции (подчиненное подразделение или направление деятельности), в которой он обязан принимать решения и воплощать их в жизнь.

Вместо того, чтобы смело признать существующий беспорядок, трагедии, преступления, каждый стремится доказать свою невиновность и найти алиби, позволяющее уйти от ответственности за последствия собственных деяний.

Альберт Эйнштейн

Предметом настоящей статьи является вопрос о степени самостоятельности современного воинского руководителя в части принятия им правовых решений. Сразу необходимо сделать оговорку, что в статье будут рассматриваться лишь правоотношения мирного времени, в отсутствие противодействия противника, когда командир обладает возможностью получения информацией для принятия обоснованного решения.

Итак, начнем с компетенции воинских должностных лиц.

Воинская должность представляет собой структурную единицу, входящую организационно в состав некого воинского формирования, которое в свою очередь входит в структуру одного из военных ведомств нашего государства (их перечень установлен федеральным законом[1]). Каждый орган военного управления функционирует согласно определенной для него компетенции, в пределах предоставленных ему полномочий. В свою очередь, должностные права и обязанности сотрудников указанного воинского формирования производны от функций и полномочий самой военной организации, в штате которой они состоят, и направлены на их реализацию. Круг обязанностей должностного лица должен быть производным от компетенции самого органа публичной власти, не выходить за его пределы и соотноситься как часть с целым.

Осуществление профессиональной деятельности военнослужащими имеет свои особенности. В рамках настоящей статьи остановимся лишь на особенностях принятия воинскими начальниками решений, тем более работа любого руководителя во многом и есть деятельность по принятию решений.

Социологические исследования свидетельствуют о том, что большинство государственных служащих (54,9 %) участвуют в исполнении только одного административного регламента[2], т.е. их деятельность весьма узконаправленна и уже потому может быть четко описана различными регламентами.

В отличие от гражданских служащих, сфера деятельности военных руководителей гораздо шире, и кроме собственно военных функций, направленных на достижение победы в будущей войне, включает в себя еще и администрирование по текущим вопросам всестороннего обеспечения жизнедеятельности и социального обеспечения подчиненных. Известный американский социолог С.Хантингтон назвал такое положение «взваливанием на военных гражданских функций», что отвлекает их от выполнения своих прямых обязанностей[3].

В отличие от руководителя коммерческой организации или органа публичной власти не военного сектора, сфера деятельности военного руководителя гораздо шире и включает в себя организацию боевой подготовки, образовательные, воспитательные элементы, сохранность жизни и здоровья, работы по обслуживанию и применению вооружения и техники, организацию питания, вещевого, медицинского обеспечения, решения бытовых вопросов и т. д. А учитывая задачи по осуществлению обороны Отечества и специфические методы их выполнения, можно констатировать довольно объемный элемент неопределенности[4], не четкой регламентации в деятельности военных структур.

Чрезмерная разнородность задач, функций и звеньев военных организаций затрудняет руководство воинскими коллективами, не позволяет создать единый алгоритм для всех возможных ситуаций и командиров. Отсюда следует и наделение воинских руководителей широким пределом усмотрения при принятии ими решений.

Согласно ст. 26 и 27 Федерального закона «О статусе военнослужащих»[5] на военнослужащего возлагаются общие, специальные и должностные обязанности. Общие и специальные обязанности распространяются на всех военнослужащих вне зависимости от имеющихся воинских званий, прохождения военной службы по призыву или по контракту, в том числе и не на тех, кто не занимает воинских должностей (находится в распоряжении соответствующих начальников). Должностные же обязанности присущи занимаемой должности (даже временно замещаемой) и потому различны для разных военнослужащих. Именно должностным профессионализмом характеризуется любая государственная служба, в том числе и военная.

Система воинских формирований построена по иерархическому принципу в виде пирамиды с лицами начальствующего состава наверху и подчиненными внизу. Вся полнота власти принадлежит командиру на верхушке пирамиды, и чем ниже уровня должностное лицо, тем меньшей властью он обладает. Иерархического типа организацию отличает строгая субординация и дисциплина, управляющее воздействие и движение отчетной информации здесь организованы только по вертикали.

Как было указано выше, в первую очередь, должностью определяется постоянная (а не на короткий временной промежуток, как например, для часового) компетенция воинского должностного лица, сфера его ответственности за порученное дело. В сфере своей компетенции любой государственный служащий (в т.ч. и военнослужащий) должен быть самостоятелен, в рамках своей компетенции самостоятельно принимать решения и проводить их в жизнь. Эти решения могут касаться как своих подчиненных (например, об удовлетворении заявления подчиненного, дисциплинарной практики), так и взаимодействующих лиц (например, о заключении хозяйственного договора с контрагентом).

Высказанный тезис подтверждается основным принципом построения и функционирования Вооруженных Сил – принципом единоначалия. Согласно статьи 33 Устава внутренней службы ВС РФ[6] единоначалие заключается в наделении командира (начальника) всей полнотой распорядительной власти по отношению к подчиненным и возложении на него персональной ответственности перед государством за все стороны жизни и деятельности воинской части, подразделения и каждого военнослужащего. Единоначалие выражается в праве командира (начальника), исходя из всесторонней оценки обстановки, единолично (выделено автором – Е.Г.) принимать решения, отдавать в установленном порядке приказы и обеспечивать их выполнение.

Единоначалие означает самостоятельность деятельности командира в пределах своей компетенции. Подчиненные командиру различного рода совещательные органы (аттестационные комиссии, общественные советы), помощники, консультанты руководителя вмешиваться в его деятельность не могут, их мнения и решения, как правило, подлежат утверждению сами воинским начальником. Не обязан командир (начальник) и мотивировать подчиненным, обосновывать перед ними принимаемые решения.

Вместе с тем, система воинских правоотношений такова, что практически над каждым командиром (единоначальником) имеется свой вышестоящий командир. Воинские формирования структурно входят одно в другое, как матрешки: меньшая в большую, являясь одновременно самостоятельными. Например, батальон входит в полк, полк – в дивизию, дивизия – в армию или в военный округ и т.д. Поэтому и вышестоящий руководитель вмешивается в деятельность подчиненных отнюдь не просто так, – своим вмешательством он также осуществляет управление хоть и нижестоящим формированием, но также входящим в состав возглавляемого им соединения (объединения). Так, командир дивизии, лично отдающий указание по покраске бордюров вокруг плаца подчиненного полка, не просто вмешивается в деятельность командира полка, а и руководит обустройством территории своей дивизии.

Вышестоящий начальник (например, генерал) отвечает за состояние дел во всей возглавляемой дивизии, а, следовательно, и в подчиненном дивизии полку, в которой имеется свой руководитель – командир полка. Вместе с ответственностью вышестоящему командиру предоставляется и набор полномочий, право отдавать приказы и наказывать любого подчиненного, в т.ч. руководителя подчиненного воинского формирования.

Получается, подчиненный, даже будучи руководителем отдельного воинского формирования (в том числе и юридического лица) все равно не может считаться полностью самостоятельным в своих действиях, он всегда зависим от старшего начальника. Воля старшего начальника обязательная для подчиненного даже по тем вопросам, которые входят в компетенцию нижестоящего.

Причем в армейской среде такого рода подчинение носит весьма жесткий характер, чревато гораздо более строгими санкциями за невыполнение приказа (вплоть до уголовной ответственности по ст. 332 УК РФ). Подчиненному запрещается обсуждать и тем более критиковать полученный приказ. Вне зависимости от своего желания или нежелания, а также времени суток подчиненный обязан приступить к исполнению полученного приказа[7].

Таким образом, действующее военное законодательство позволяет любому старшему начальнику под эгидой контроля за работой подчиненных вмешиваться в их деятельность, в сферу их компетенции, в любой момент времени принимать на себя часть функций младшего начальника по администрированию.

В целях иллюстрации проблемы приведем несколько примеров ограничений самостоятельности воинского начальника сверху.

1. Согласно статьи 222 Устава внутренней службы ВС РФ командир полка самостоятельно своим приказом утверждает распорядок дня и регламент служебного времени для военнослужащих подчиненной воинской части. Вместе с тем широко практикуется направление в подчиненные воинские части Типовых распорядков дня и Типовых регламентов служебного времени из вышестоящего штаба. И хотя де-юре командир полка может определить временные параметры служебного времени своих подчиненных самостоятельно, де-факто ему навязывают чужое мнение в данном вопросе, без учета специфики данной местности и функционирования подчиненной воинской части.

2. Автор в различных военных организациях был свидетелем установления запретов на увольнение из расположения воинской части военнослужащих срочной службы без согласования списков увольняемых с командиром воинской части или его заместителями. Между тем согласно статье 240 Устава внутренней службы ВС РФ такие военнослужащие увольняются из расположения воинской части командиром роты (батареи), его решением, без каких бы то ни было согласований. И естественно, что в ходе этих согласований списки увольняемых военнослужащих корректируются старшими начальниками вне зависимости от мнения командира роты.

Схожее положение возникает иногда и в вопросах предоставления выходных дней за т.н. «переработку»[8] военнослужащим, проходящим военную службу по контракту. Приказом Минобороны России от 19.11.1998 № 492[9] установлено, что решение данного вопроса (относительно возможности и даты предоставления отдыха подчиненному) предоставлено командиру его структурного подразделения. Однако в некоторых воинских частях командирам подразделений запрещено предоставлять своим подчиненным выходные дни без предварительного согласования с командиром воинской части.

3. Как правило, перед т.н. «новогодними» или «майскими» праздниками в воинские части из вышестоящих штабов поступают «распоряжения об усилении бдительности» на период длительных выходных дней. Зачастую в указанных распоряжениях имеется пункт, запрещающий военнослужащим в период праздников покидать пределы гарнизона. Причем данный пункт излагается императивно, так, что покидать пределы гарнизона любому военнослужащему запрещается в принципе, вне зависимости от личных обстоятельств и разрешения на то командира воинской части, в которой он проходит военную службу. А ведь именно «местному командиру» и предоставлено право решения данного вопроса в соответствии со статьей 239 Устава внутренней службы ВС РФ.

4. Имеют место быть и запреты, возникшие как реакция старшего начальника на какое либо негативное происшествие в одной из подчиненных воинских частей. Так, например, в одной из воинских частей военнослужащий срочной службы повесился в туалете. Старшим начальником в целях недопущения подобных случаев впредь принимается решение укоротить дверцы кабинок в туалете с тем, чтобы находящиеся там были видны и не смогли совершить акт суицида. Такого рода требование, несмотря на его аморальность и обусловленность единичным случаем, может выполняться весьма долгое время и не только в той воинской части, где произошло происшествие, а во всех воинских частях.

Но даже если подобные указания и были адекватны сегодня, при данных конкретных обстоятельствах, уже завтра вчерашнее требование может стать ненужным, незаконным или мешающим работе. Но, несмотря на это, возникшее как реакция на разовое нарушение требование зачастую остается действующим длительное время. И многие исполнители, понимая никчемность и вред такого требования, все равно обязаны его исполнять и в дальнейшем под угрозой наказания.

Перечень подобных примеров может быть продолжен. Общим фактором для них является то, что правомочие местного командира отходит на второй план по отношению к требованиям старшего начальника, даже если тот вторгается в компетенцию нижестоящего.

Кроме того, вмешательство старшего начальника обусловлено и системой поступающей информации, а также необходимостью реагировать на нее. В Уставе внутренней службы ВС РФ содержатся два положения, на основе которых можно обосновать любое вмешательство старшего начальника в деятельность нижестоящего:

1) любой командир (в том числе и командир более крупного воинского формирования) обязан знать действительное состояние дел в подчиненной военной организации (ст. 76 Устава внутренней службы ВС РФ);

2) любой подчиненный (в том числе сам являющийся командиром нижестоящего воинского формирования) обязан докладывать своему непосредственному начальнику обо всех случаях, которые могут повлиять на исполнение им своих обязанностей (статья 19 Устава внутренней службы ВС РФ).

Наличие власти и пробельность в регламентации сфер ответственности позволяют старшему начальнику не только вмешиваться в насущные дела нижестоящего, но и весьма субъективно, а порой даже и произвольно оценивать принятые младшим руководителем решения, изменять их по своему усмотрению.

Поясним на очередном примере. Допустим, к командиру воинской части обращается недавно назначенный офицер с просьбой предоставить ему отпуск по причине необходимости перевести к новому месту службы семью и имущество. Пункт 10 ст. 11 Закона «О статусе военнослужащих» не относит такое событие как переезд семьи военнослужащего к нему к обязательным условиям предоставления отпуска по личным обстоятельствам. Но тот же закон гласит, что указанный отпуск может быть предоставлен «в других исключительных случаях, когда присутствие военнослужащего в семье необходимо, – по решению командира воинской части». Таким образом, решение вопроса о предоставлении подчиненному отпуска отдано на усмотрение командира, он может и предоставить его, и не предоставлять[10]. В обоих случаях командир прав. Пусть командир воинской части решает пойти навстречу подчиненному и предоставить ему отпуск. Но на следующий день в воинскую часть прибывает командующий (руководитель рангом выше), который имеет иное мнение по данному вопросу, тем более отпущенный в отпуск офицер ему зачем-то нужен. Командующий высказывает в резких тонах свое недовольство командиру воинской части, сетует, что тот принял неверное решение.

Проблема видится в том, что зачастую критериев единственно верного решения не существует. Поскольку в сферу деятельности воинского руководителя входит огромный спектр вопросов, детально урегулировать все многообразие которых просто невозможно, то всегда остается определенная свобода принятия решений. Однако, как следствие, появляется и возможность неоднозначной, субъективной оценки принятого решения, наказания за него.

Здесь же следует отметить, что наказать военнослужащего можно не только теми средствами, которые перечислены в статье 54 Дисциплинарного устава ВС РФ[11]. Мерами воздействия к нерадивому подчиненному являются и неудобное время отпуска последнего, его внезапное перенесение, и создание ему препятствий в карьерном росте, в поступлении в военные учебные заведения, и дополнительные проверки его деятельности, и негативная оценка его действий на совещаниях и в аналитических справках и т.п.[12]. В последнее десятилетие управляющее воздействие в военной среде осуществляется все больше без оформления нормативных правовых актов.

Словом, даже если к подчиненному командиру и не применено дисциплинарное взыскание, даже если по закону его и не за что наказать, старший руководитель имеет возможность донести подчиненному свое недовольство и сделать характер его службы сложнее, неприятнее.

Такое положение дел приводит к нежеланию командиров на местах проявлять самостоятельность, инициативу, отстаивать свое право на единоличное принятие решений по вопросам своей компетенции перед вышестоящим начальником. «Многие люди в действительности не хотят свободы, потому что она предполагает ответственность, а ответственность большинство людей страшит», – писал психоаналитик З. Фрейд. Поэтому вполне естественно, что такой атмосфере руководитель не стремится самостоятельно принимать решения и за них отвечать. Удобнее принимать решения только такие, за которые шанс быть привлеченным к ответственности сводится к минимуму. А во всех нестандартных, не регламентированных четко и однозначно в руководящих документах ситуациях осторожные командиры стараются не принимать решений, перекладывать ответственность на других, снимая ответственность с себя.

Для этого существует проверенный набор бюрократических процедур:

- доложить о возникшей нестандартной ситуации наверх и ждать решения свыше;

- оформить возникшую проблему в виде письменного документа и отправить на согласование как можно большего количества лиц (финансистов, юристов, органов по защите государственной тайны и т.п.);

- провести несколько совещаний с оформлением протоколов (тем самым переложить ответственность на коллегиальный орган[13]);

- порекомендовать заявителю обратиться в суд, и уже после принятого положительного решения – к командиру;

- просто затягивать принятие решения максимально возможное время (например, вместо немедленного ответа на возникший вопрос предложить заявителю оформить его письменно и ответить строго в последний установленный законом день, и желательно двусмысленными, обтекаемыми фразами[14]);

- требовать излишние и ненужные для принятия решения документы в надежде, что ситуация разрешится сама собою.

Все вышеуказанные бюрократические приемы уклонения от принятия решения нивелируют роль воинского начальника. Такой начальник превращается в чиновника, осваивающего искусство избегания ответственности и затягивания решение (пока не прояснится, как на самом деле быть). При таком подходе назревшие решения долго не принимаются, а «львиная доля» служебного времени должностных лиц тратится на выполнение процедур согласования.

Меж тем, в правовой науке уклонение от обязательного действия (в т.ч. и принятия решения) является одним из распространённых способов совершения правонарушений в форме бездействия. Генеральным условием ответственности за уклонение служит юридическая обязанность действовать в определённых координатах и при своевременном доведении этой обязанности до соответствующего субъекта[15].

Субъект власти должен действовать сам, а не служить передающим звеном для движения указаний сверху. Должностное лицо обязано принимать самостоятельные решения, проявлять инициативу в пределах своей компетенции, иначе нужно ставить вопрос о его нужности в принципе или замены такого чиновника на техническое устройство.

Отказ от инициативы и самостоятельности из-за боязни совершить ошибку является скорейшим условием застоя и бюрократизации. Организация с подобного стиля руководством со временем превращается в механически работающую структуру, а у персонала полностью атрофируется желание сделать что-то быстрее и лучше, совершенствовать свою деятельность под быстро изменяющиеся общественные отношения, технические средства. Самые способные, энергичные, самостоятельно мыслящие сотрудники, способные брать на себя ответственность и совершенствовать ранее изданные правила, уходят из такой системы.

Но еще опаснее последствия бюрократического стиля мышления и утрата самостоятельности для воспитания качеств командира. Административная пассивность и ожидание указаний сверху предрекают неминуемое поражение от врага в бою, который как раз заинтересован в безынициативном противнике. В современной войне командиру для победы необходимо уметь захватывать (а порой и вырывать) инициативу у противника, удерживать ее в течение всего боя, навязывать ему свою волю, упреждать в действиях, вводить в заблуждение, достигая внезапности[16].

Пётр I недаром требовал, чтобы офицеры проявляли инициативу в бою, «чтоб каждый капитан и прочие офицеры каждой своей ротой командовали, а не на майора во всем смотрели…»[17].

В качестве примера положительной реализации самостоятельности и инициативы подчиненного следует отметить характер взаимоотношений командира и подчиненного в армии фашистской Германии. Старший воинский начальник предоставлял подчиненным ему офицерам свободу действий, если последняя не угрожает осуществлению его намерений. Самостоятельность, не предоставлявшаяся в такой степени командирам никакой другой армии, вплоть до младших командиров, – вот в чем состоял секрет успеха блицкрига первых месяцев войны с Россией по воспоминаниям Э.фон Манштейна[18].

Власть руководителя-профессионала зиждется на его умениях, навыках, уважении и признании лидерских качеств и компетентности со стороны коллег; власть руководителя-бюрократа основана на силе его приказа и угрозе наказания. Поэтому одной из главных практических проблем современных иерархических структур является определение степени самостоятельности руководителей в сфере алгоритмов и целей выполнения ими своих функций.

Одной из управленческих проблем является опасность подмены периодического контроля деятельности за подчиненным ежедневным администрированием его деятельности со стороны старшего начальника и мелочной опекой. Ученые в области управления еще в советских времен с горечью констатировали, что тысячи управляющих постоянно и произвольно (т.е. не будучи ограниченными степенью вмешательства) вторгаются в деятельность миллионов управляемых с прискорбно ничтожным КПД такого управления[19].

По мнению автора, руководитель высшего звена управления должен определять лишь направления и задачи для нижестоящего руководителя, но не следует детально регламентировать форму и порядок их исполнения, если такую регламентацию не требует устанавливать законодательтво.

Во-первых, в каждом воинском формировании имеется специфика и в вопросе дислокации, в наличии личного состава в конкретный момент времени, в наличии материальных средств и даже в индивидуальном общении между членами воинского коллектива. Все эти факторы необходимо учитывать непосредственному (нижестоящему) командиру, и с учетом их особенностей определять алгоритм выполнения задач. Следовательно, такого рода алгоритмы будут отличаться для разных воинских формирований.

Во-вторых, если старший руководитель будет вникать во все детали функционирования самых нижних структурных единиц со своего высокого уровня иерархии, определять методику выполнения задач подчиненных гораздо низшего уровня, то фактически он станет сам работать за своих «руководителей нижнего уровня», а для выполнения именно своей функций на своем уровне власти у него не останется ни времени, ни возможности. За частными мелкими вопросами из виду скроется главное.

В-третьих, руководитель уровня «маршал» не должен отдавать индивидуальных указаний лейтенантам и капитанам по вопросам их уровня компетенции; не должен рассылать раз и навсегда признанный самым правильным вариант конспекта занятия для них и т.п. С одной стороны, указания сверху упрощают деятельность подчиненных, с другой – приучают их к пассивности, несамостоятельности, а также сковывают любое индивидуальное, даже положительное, начало. А остальные должностные лица расценивают любое, даже положительного рода, отступление от ранее принятого алгоритма, как нарушение, оплошность.

В заключение настоящей статьи хотелось бы привести выдержку из документа царской армии – Свода военных постановлений Российской Империи, который, по мнению автора, требует инкорпорации в современное российское законодательство:

Начальник обязан направлять все действия как свои, так и подчиненных ему лиц, к цели учреждения части, ему вверенной. Ему воспрещается обращаться за указаниями и разъяснениями к старшим начальникам по таким вопросам, разрешение которых предоставлено законом власти его самого; по всем же делам, власть его превышающим или требующим особого разрешения, он обязан входить с представлениями по команде и неуклонно следовать указаниям и распоряжениям по сим делам своего начальства.

Со своей же стороны, давая указания и наставления подчиненным, он предоставляет им действовать и распоряжаться в пределах присвоенной им по закону власти и возложенных на них обязанностей[20].

Представляется, что устранение мелочного контроля и вмешательства в деятельность командиров на местах избавит их от страха быть наказанными за множество несущественных мелочей, приведет к повышению их управленческих навыков и к снижению бюрократических тенденций в военном управлении. Вмешательство со стороны старшего начальника, по мнению автора, объективно допустимы либо как реакция на нарушение со стороны подчиненного, либо для предотвращения конфликтной ситуации. И такого рода вмешательство не должно осуществляться, во-первых, без письменного оформления (устно), а, во-вторых, при отсутствии на то веских причин.

Список литературы:

1. Глухов, Е.А. Специфика военного управления: правовой аспект [Текст] / Е.А.Глухов // Военное право. – 2020. – № 2. – С. 35-42.

2. Глухов, Е.А. «Отписка» как нарушение законодательства Российской Федерации о порядке рассмотрения обращений граждан: постановка проблемы [Текст] / Е.А.Глухов // Сибирское юридическое обозрение. – 2020. Т. 17. – № 4. – С. 534-544.

3. Глухов, Е.А. Воплощение принципа единоначалия в практику военного управления: дефекты и противоречия [Текст] / Е.А.Глухов // Право в Вооруженных Силах – военно-правовое обозрение. – 2020. – № 11. – С. 72-79.

4. Голов, Г.В. Прохождение службы по военному ведомству. (Книга 7 С.В.П. 1869 г. изд. 1907 г., с изменениями, разъяснениями и дополнениями по 12 января 1917 г.). Изд. 2-е, доп. [Текст] Г.В.Голов / Пг., – 1917. – 320 с.

5. Епифанов, П.П. Воинский устав Петра Великого // Петр Великий: Сб. статей / Под ред. А. И. Андреева. – М.; Л., – 1947.

6. Корякин, В.М. Усмотрение в деятельности командира [Текст] / В.М.Корякин // Право в Вооруженных Силах. – 2007. – № 2. – С. 7-10.

7. Манштейн, Эрих фон Утерянные победы. Воспоминания фельдмаршала. [Текст] / Э.Манштейн / – М.: Астрель. – 2012. – 832 c.

8. Рогачкина, Е.А. Уклонение как способ совершения преступления в науке и законодательстве [Текст] / Е.А.Рогачкина // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. – 2017. – № 3. – С. 108-111.

9. Самый худший внутренний враг. О бюрократизме. По материалам периодической печати. Сборник под ред. Викторовой В.Е. – М.: «Мысль». – 1987. – 239 с.

10. Трушин, В.В. О творческом подходе к управлению войсками (силами) [Текст] / В.В.Трушин // Военная мысль. – 2020. – № 8. –  С. 6-18.

11. Январев, В.А. Воздействие регламентации деятельности органов власти на эффективность исполнения ими государственных функций (по результатам опроса государственных служащих) [Текст] / В.А.Январев, Е.А.Семионова // Вопросы государственного и муниципального управления. 2009. – № 3. – С. 71-92.

12. Huntington Samuel P. Soldier and the state: the theory and politics of civil-military relations, Cambridge, Mass.: The Belknap Press of Harvard University Press, 1957 . pp. 7–18.

Постоянный адрес данной публикации: