Libmonster ID: BY-1502
Автор(ы) публикации: И. П. ДЕДЮЛЯ

По окончании Пединститута в 1939 г. меня направили в распоряжение Слуцкого РОНО, а оттуда - в Весейскую среднюю школу. В ноябре того же года я был призван в Красную Армию. Службу начал с рядового в 89-м стрелковом полку 23-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся сначала в Харькове, весной - в Чугуеве, а с 17 июня 1940 г. - в лесу пригорода Двинска (Даугавпилса).

Государственную границу с Латвией подразделения дивизии перешли 17 июня 1940 г. перед рассветом, без трудностей и осложнений. Правда, на месте перехода задержались пару часов в полной боевой готовности. Потом нас встречали и приветствовали латвийские пограничники и представители местных властей. В населенных пунктах почти по всему маршруту от границы до города Двинска вдоль дороги стояли плотные ряды местных жителей, которые радушно приветствовали советских солдат. По всему было видно, что это делалось искренне и сердечно, без всякого принуждения. За три-пять километров от Двинска колонны военнослужащих встречали горожане, в основном на велосипедах, украшенных полевыми цветами. К вечеру голова колонны достигла города. Его улицы были переполнены ликующим народом. Цветы, объятия, поцелуи... И это - не фантазия автора, это - свидетельство очевидца, в то время бывшего уже заместителем командира по политчасти второй роты 1-го батальона 89-го стрелкового полка 23-й стрелковой дивизии.

Глубокой осенью дивизия ушла из летних лагерей в пригородном лесу и разместилась на окраине города Двинска, в старой крепости - форпосте на западных рубежах Российской империи. Наши подразделения занимались своим делом - вопросами боевой подготовки. В административно-политическую жизнь города дивизия не вмешивалась. Если местные власти проводили какое-то свое мероприятие, то нас из гарнизона приглашали в качестве гостей. Военное командование не вмешивалось и в ход проводимого тогда референдума о судьбах и перспективах Латвии. Этот вопрос решали сами латыши тайным голосованием. Помнится, что за ходом референдума в городе наблюдали какие-то представители из-за границы.

Крепость, опоясанная глубоким рвом, старинные казармы с узкими окнами-бойницами и высокими толстыми сводами, в центре - православная церковь и от нее - узкие улицы и переулки, мощенные булыжником, была нашим домом. Тогда город жил своей бесшумной патриархальной жизнью. На его улицах даже днем царили почти полная тишина и спокойствие, только изредка появлялись куда-то спешащие пешеходы и позва-


Дедюля Иван Прохорович - ветеран Великой Отечественной войны, участник боев в Литовской ССР в июне 1941 г. После излечения в госпитале и прохождения спецподготовки в Ореховце направлен с отрядом "Смерть фашизму" в глубокий тыл противника (Смолевический район Белоруссии) в качестве зам. комиссара по комсомолу, с осени 1942 г. - комиссар отряда, с июня 1943 г. - комиссар бригады "Смерть фашизму". Автор книг: "Германский вопрос и обеспечение европейской безопасности" (М., 1954), "Лесная гвардия" (Минск, 1968), "Партизанский фронт" (М., 1975), ряда очерков и статей по международной и партизанской тематике.

стр. 69


нивавшие велосипедисты. Прогремит где-то по булыжной мостовой одинокая телега, в центре просвистит на рельсах паровоз, и снова тишина... Это и не удивительно: во всем городе в то время едва насчитывались десяток стареньких грузовиков да примерно столько же легковушек германского производства. Не было ни автобусов, ни троллейбусов, ни трамваев. Не встречалось ставших привычными для нас, в Советском Союзе, подъемных кранов и прочей строительной техники. Если что-то и строилось, то только вручную. На окраинах города - почти повсеместно свалки и вонь от них и от отходов кожевенного производства.

В 1975 г. побывал я с семьей в Даугавпилсе и его крепости. Это был уже новый город, не похожий на прежний. Город поглотил своими добротными кварталами все окрестные свалки, пустыри и заросли, где когда-то паслись тощие козы. За 30 послевоенных лет город, отстроенный заново советскими людьми вместе с латышами, стал неузнаваемым. От всей души я радовался увиденному. Сегодня горько и обидно слышать непристойную, злую клевету неонацистов - латышских националистов и иных недругов России при оценке периода пребывания Латвии в братской семье народов СССР. Подобные гнусности оскорбляют, унижают трудолюбивый и гостеприимный латвийский народ. Мы не чувствовали вражды и не видели тогда оргий фашиствующих националистов. Это зло было занесено извне и распространилось в Латвии после войны.

17 июня 1941 г. на исходе дня в крепости грозно прозвучал сигнал боевой тревоги. Когда через считанные минуты командный состав прибыл в штаб полка, командир части майор Батюк был краток. Он распорядился: срочно получить боекомплекты и боевое снаряжение. К 18 часам быть в полной боеготовности к форсированному марш-броску к госгранице в свой укрепрайон. Дальнейшие указания получите позже, заключил он.

На обратном пути в роту я сказал командиру роты:

- Интересно получается: пять дней назад как прибыли с госграницы в крепость на железнодорожной тяге, а сегодня вдруг срочно туда же, на своих двоих, да с полной боевой выкладкой на плечах... Не совсем понятно!

- Чего тут непонятного? По-нашенски. Сначала делаем, а потом думаем. Войной повеяло. Похоже, что на этот раз всерьез, - озабоченно заметил командир роты.

Действительно, черные тучи, сгущавшиеся с каждым днем и надвигавшиеся к нашему дому, были очевидны политикам и простым людям. О них разведка докладывала в Кремль еще в 1940 г. Позже солдаты невидимого фронта - внешней разведки КГБ и Главного разведуправления Генштаба Красной Армии сообщили точные данные о дне вражеской агрессии, о силах и направлении главных ударов. Почувствовали, более того, увидели надвигавшуюся опасность и мы, командный состав и солдаты 23-й стрелковой дивизии, еще в апреле-мае 1941 г., во время возведения пояса обороны в десятке километров от советско-германской границы. Уже тогда у границы самолеты-разведчики вермахта почти ежедневно кружили над нами, проявляя большой интерес к возведению противотанкового рва, строительству дотов, дзотов, рытью окопов, техническому оснащению предполья обороны. Мы были очевидцами безнаказанного вероломства воздушных пиратов на самолетах с черными крестами. Беспечность в приграничье настораживала нас. К 10 июня работы по сооружению линии обороны в основном были завершены и дивизия железнодорожным транспортом вернулась в крепость, на место своей дислокации. И вот вдруг боевая тревога, приказ...

В условленное время дивизия оставила крепость. Наш 89-й пехотный полк был в голове колонны. Марш совершался с 8 часов вечера до 6 - 7 часов утра. Проходили по 50 - 60 километров.

- Похоже, что война на пороге нашего дома, - пуще прежнего забеспокоился командир роты. - Успеть бы занять оборону.

- Должны успеть, - ответил я. - Несемся, как одержимые. Солдатам очень тяжело, но еще держатся, а вот лошади выбиваются из сил, падают от усталости.

Стояли жаркие солнечные дни. Прошагав от Двинска до Каунаса, мы нигде не заметили никаких приготовлений к обороне или наступательным действиям.

стр. 70


Мы, форсированным маршем двигавшиеся к укрепрайону, находившемуся в десятке километров от советско-германской границы, были очевидцами полнейшего благодушия и даже беспечности в поведении местных властей и командования частей и соединений в приграничной Литве. Мы не могли объяснить причины такой беспечности. Спрашивали себя: что это - головотяпство, безответственность или предательство? Но ответа не находили.

Ночь 22 июня 1941 г. была на исходе. Впереди - Каунас. Начало светать. Над лесом вставало солнце. И вдруг до нас донесся какой-то надрывно глухой гул, приближавшийся с каждой минутой. Наконец вдали, в голубом безоблачном небе, появилось множество черных точек, принявших вскоре очертания самолетов... Три волны оглушивших нас самолетов с черными крестами проследовали на восток. Вскоре где-то там, далеко в небе, взвились клубы черного дыма. Новые волны бомбардировщиков проходили в стороне от перелеска, в котором рассредоточились на дневку полки дивизии. На вопрос, что происходит, из штаба полка сообщили - штабы корпуса, армии и округа на позывные дивизии не отвечают. Командование дивизии предполагает, что бомбардировки осуществляются немцами с целью спровоцировать Советский Союз на ответные действия. Приказано проявлять выдержку, без команды не стрелять, на провокации не поддаваться. Продолжить движение вперед...

Дивизия снова на марше. Неожиданно над движущейся колонной пролетел самолет с черными крестами. Наши самолеты в воздухе не появлялись, хотя их ряды виднелись вдали, на аэродроме слева от шоссе. Позже поговаривали, будто в авиачасти отсутствовало горючее для заправки самолетов. Оттуда по-прежнему доносились отдельные пулеметные очереди. Вскоре нам стало известно, что там посажен немецкий самолет и охрана аэродрома держит его "на мушке", поскольку экипаж никого не подпускает к самолету и делает попытки подняться в воздух. К вечеру экипаж самолета был взят в плен.

Во второй половине дня нам стало известно о выступлении по радио В. М. Молотова.

Война стала явью. Раннее воскресное утро 22 июня 1941 г. положило начало суровым годам испытаний для советского народа и всей нашей Отчизны. Это было кровавое воскресенье, принесшее людям много горя и слез, а стране - огромнейший материальный ущерб.

- Война, братцы! Фашисты напали! Покажем гадам, где раки зимуют! - успокаивал своих бойцов командир взвода лейтенант Николай Лымарев.

22 июня полк дважды подвергался обстрелу с воздуха. Уже утром пролилась первая кровь. В нашей роте был ранен в живот красноармеец Кахадзе, а также рядом почти в упор был расстрелян расчет зенитной пулеметной установки, прикрывавший движение колонны. На следующий день полк занял оборону далеко за Каунасом, в западном направлении. Соседей не было ни справа, ни слева. Короткий отдых, и снова вперед. Встречается людской поток беженцев. Издалека доносится гул войны, небо затянуло полосой черного дыма. Снова привал. Во второй половине дня разведка донесла, что на хуторе находится батальон мотопехоты противника. Командир полка Батюк приказал первому батальону атаковать врага. Бой был скоротечным. Решающую роль сыграли внезапность и шквал огня. Батальон гитлеровцев был разгромлен почти бескровно для наступавших. В бою отличились командир первого взвода лейтенант Николай Лымарев и помкомвзвода пулеметчиков старший сержант Василий Романов. Два десятка гитлеровцев были взяты в плен, захватили трофеи: 18 крытых грузовиков - 10 для мотопехоты и 8 - с продовольствием. Последнее для нас оказалось весьма кстати: с питанием у нас было плохо. Авиация противника постоянно висела над прикрываемом дивизией шоссе. Грузовики с продовольствием мы угнали с собой, а остальные при отходе вывели из строя. К сожалению, в батальоне не оказалось солдат, которые могли бы управлять автомобилем. Мы сильно сожалели, что в мирное время не научились этому делу. Сожалели мы и о том, что никто из нас не владел немецким языком, а это бы нам сейчас очень пригодилось.

На западе гремела канонада. Там самоотверженно сражались воины артполка нашей дивизии, прибывшие в укрепрайон по железной дороге и успевшие до нападения Герма-

стр. 71


нии занять свои боевые позиции. Они-то первыми, неожиданно для врага, встретили прицельным артиллерийским огнем прорвавшуюся через пограничников бронетанковую технику и более двух суток самостоятельно героически отражали напор вражеских танков, рвавшихся на восток. Именно артиллеристы дивизии и присоединившиеся к ним уцелевшие пограничники и стройбатовцы обеспечили относительно спокойное продвижение пехотных частей дивизии в направлении своих оборонительных рубежей. Мы очень спешили туда, но, к сожалению, не успели. Оставалось одолеть только 25 - 30 километров.

Артиллеристы полка дивизии не отступили ни на шаг. Находясь после госпиталя в батальоне выздоравливающих на набережной города Горького, я повстречался с одним из героев-артиллеристов. (К сожалению, прошедшие после окончания войны годы стерли в памяти фамилию этого героя.) Назвался он Андреем. Артиллерист Андрей поведал, что все расчеты орудий артиллерийского полка дивизии сражались на своих рубежах до последнего снаряда. Проявляя героизм и невиданное мужество, они сдерживали более 100 вражеских танков, рвавшихся в направлении городов Каунаса и Гродно. На участке обороны артполка враг не прошел. И защитники Отечества - артиллеристы дивизии заплатили за эту победу дорогую цену. Личный состав полка выполнил свой патриотический долг, сражаясь за Родину до последнего дыхания...

Андрей опустил голову, по щекам покатились слезы. "Слава героям!" - прошептали его дрожащие губы.

- Как выздоровлю, сразу же помчусь защищать Москву. Буду бить врага за себя и за тех, кто остался навеки там, под Шауляем.

Это, видимо, один из немногих случаев на войне, когда полк артиллеристов без поддержки пехоты и авиации не только остановил стальную лавину врага на всем направлении обороны дивизии, но и нанес большой урон его технике и живой силе.

К 30 июня положение подразделений дивизии осложнилось. К обороняемому шоссе обходными путями начала пробираться мотопехота противника. Тогда у нас все еще не было соседей ни справа, ни слева. Под натиском во много раз превосходящих сил врага, при господстве в воздухе его авиации части полка были вынуждены с боями отходить на восток. С боями отходила и вся дивизия. При этом мы активно использовали каждый удобный рубеж для ударов по врагу, хотя и испытывали немалые трудности и перебои в снабжении боеприпасами и продовольствием. Более того, дивизия не только оборонялась, но и контратаковала наседавшего противника. В одной из таких контратак погиб комиссар нашего полка батальонный комиссар Тавмосян.

Мне на всю жизнь запомнился разгром автоколонны вермахта во второй половине дня примерно в 30 км западнее Каунаса. По непонятным причинам (возможно, беспечности, наглости и самоуверенности, а, может быть, немцы просто заблудилась), автоколонна их грузовиков с пехотой врезалась в оборону нашего полка и перед опушкой леса остановилась. Оплошностью гитлеровцев мы воспользовались незамедлительно, открыв шквальный огонь из всех видов оружия. К нашему удивлению, из перелеска вынырнул на шоссе танк KB и начал таранить вражеские грузовики. Пулеметчики отрезали от танка рвавшихся к нему гитлеровцев с огнеметами. Забравшихся на танк врагов танкисты сметали с брони поворотом ствола орудия. В разгар боя последовала команда: "Вперед, за Родину!"

В считанные минуты враг был повержен. Видимо, только отдельные гитлеровцы смогли спастись бегством в заросли и потом в густой лес. В бою наша рота потеряла бесстрашного командира первого взвода Н. Лымарева и двух бойцов. Четыре человека были ранены.

После разгрома автоколонны гитлеровцев мы подобрали десятки пулеметов МГ-34, более 50 автоматов и около сотни винтовок. Впервые в наши руки попали огнеметы, но рассматривать их было некогда: солнце было еще довольно высоко над лесом и в любую минуту могла появиться авиация противника. Да и задерживаться после такой крупной операции на прежнем рубеже - наспех импровизированной обороне, более похожей на временную остановку, чем на оборону, - было опасно. Из опыта мы уже зна-

стр. 72


ли, что немцы обязательно проутюжат место засады авиацией и артиллерийско-минометным огнем. С учетом этого батальону было приказано сделать бросок на восток и занять оборону.

С запада доносилась артиллерийская канонада. По словам проходивших по шоссе беженцев, вместе с артиллеристами дивизии там сражались присоединившиеся к ним пограничники и пехотинцы в телогрейках с трофейным оружием. Это были стройбатовцы, строившие укрепрайон.

На новом рубеже местность благоприятствовала обороне. Кромка леса возвышалась над ржаным полем. Командир роты занялся расположением взводов, а я с помощником старшины роты сержантом Соколовым - вопросом завтрака для подразделения: по неизвестным причинам кухня не появилась в расположении роты ни вчера вечером, ни сегодня утром, хотя на передовой было затишье. О сухом пайке для красноармейцев не могло быть и речи: все, что имелось у нас, давно уже было съедено. Поэтому мы решили заглянуть на хутор, со стороны которого доносился лай собаки. По проселочной извилистой дороге мы быстро оказались у цели. У ворот нас встретил стройный белобрысый мужчина лет 50, представившийся Антонасом Уршинасом. За забором по двору бродила домашняя живность: две коровы с подтелком, более десятка овец и свиноматка с семейством подсвинков. Было видно, что пожарище войны еще не опалило этот уголок. Хозяин хутора был бледен, с каждым доносившимся издалека орудийным выстрелом вздрагивал, с тревогой посматривал по сторонам.

- Что делать, начальник? - поприветствовав, спросил он на русском языке с белорусским акцентом.

- Сложный вопрос, - ответил я. - Немец прет сильно. Мы вынуждены с боями отходить. До старой границы недалеко, там наверняка остановим сатану. А пока вам нужно безотлагательно заняться укрытием имущества и скота, иначе фашисты заграбастают все под метелку, как это они делали в Польше и Чехословакии. Быстро и нагло.

- Спасибо за добрый совет. С чем пожаловали к моему дому, товарищи?

- Знакомимся с местностью, поскольку неожиданно оказались вашими соседями. К слову: не появлялась ли вчера или сегодня возле ваших владений походная солдатская кухня? Кормить людей нужно, время идет, тревога нарастает, а кухня где-то заблудилась.

- Со вчерашнего вечера ищем, - вставил Соколов.

- Понимаю. Сам был солдатом. С пустым животом воевать грустно, мысли в голове не те. Кухня здесь не появлялась. Недавно прошло около десятка военных, попили воды, спросили, есть ли на хуторе посторонние, и пошли в ту сторону, откуда вы пришли.

- Беда. Красноармейцы ожидают завтрак, а его нет и неизвестно, когда будет. Купил бы завтрак солдатам на свои трудовые, да ведь не на рынке, а на передовой. Караул кричать хочется, - без умысла и далекого прицела выражал я свою озабоченность.

- Караул кричать не нужно, товарищ командир. Я проявлю заботу о ваших товарищах, попавших в непредвиденную ситуацию. Сколько ртов у вас?

- Больше сотни! - опередил меня с ответом Соколов.

- Возьмите подтелка или пяток подсвинков, и дело с концом.

- Взять мы не можем, нас не поймут в штабе. Мы заплатим вам, дадим задаток: денег у нас не густо. Или расписку напишем.

- Ничего не нужно. Ни денег, ни расписки. Ждите меня у опушки леса возле завалившейся сосны. Я мигом.

И действительно все произошло очень быстро. Примерно через полчаса наш Антонас был на условленном месте. Рядом с завалившейся, еще не засохшей сосной стояла телега, наполненная доверху мешками и мешочками, ведрами и бочонками. Привязанный к телеге подтелок отмахивался головой от насекомых. Хозяин хутора, увидев меня и Соколова, неподдельно обрадовался, улыбнулся. Еще больше обрадованы были мы.

- Принимайте, товарищи, что Бог послал...

- По всему видно, Бог милостив... Большое спасибо вам от всех, кто, обжигаемый солнцем, зарывается в землю. Окопы на войне - это спасение от пуль, осколков, мин и снарядов. - сказал я, пожимая протянутую мозолистую руку Антонаса.

стр. 73


"Бог послал" нам восемь буханок хлеба, бочонок с просоленным салом, мешок сухих круглых творожных сырков, два мешка картофеля. Быстро разгрузив телегу, мы сердечно поблагодарили Антонаса за подарок. Не скрою, щедрость простого труженика-литовца тронула меня тогда до слез.

- Останусь жив, обязательно приду к вам на хутор в гости и приглашу вас на Любанщину. Берегите, друг, себя и семью... А подтелка - ведите обратно, возможно, еще придут к вам страждущие.

Антонас согласился. Денег и расписку не взял. При расставании расчувствовался.

Забегая вперед, отмечу, что обстоятельства по работе и службе позволили мне побывать на вотчине Антонаса спустя 25 лет. К этому времени лес, окружавший хутор, превратился в жиденький перелесок, а на месте хутора одиноко возвышалась над густым бурьяном кустарника труба печи, согревавшая когда-то душу и доброе сердце хозяина и его семьи. Других хуторов по соседству не было. На отлогой поляне, над которой когда-то свистел рой пуль и разорвались сотни снарядов и мин, тарахтел трактор "Беларусь", перепахивая жнивье после уборки урожая. Об Антонасе трактористу ничего не было известно. В тех краях он появился недавно. Не исключено, сказал тракторист, что Антонас стал жертвой банд "серых волков", терроризировавших население республики в послевоенные годы...

С памятного места я удалился с горечью и печалью. Доброе дело друга нашей Отчизны Антонаса навечно осталось в моей памяти. Пусть знают об этом человеке все, в том числе и те нелюди, которые оскверняют благородные и славные подвиги антифашистов, в том числе и сынов трудолюбивого литовского народа.

Бойцы и командиры были тронуты заботой о них литовского друга Антонаса Уршинаса. Его помощь продуктами питания и самоотверженность не только утолили голод воинов, ютившихся в наспех вырытых окопах, но и подняли их боевой дух. Как и все, я тоже был доволен и благодарен Антонасу, хотя в штабе полка состоялся довольно неприятный разговор с уполномоченным особого отдела полка. Не знаю, чем закончилось бы "дело" о "незаконном" изъятии продуктов питания у крестьянина, если бы не вмешался командир полка Батюк. Подойдя к нам, он приказал особисту:

- Прекрати бредовую затею. Иди к себе и лови шпионов и диверсантов. Политруку роты объявляю благодарность за находчивость и отцовскую заботу о бойцах.

На переднем крае было затишье. Мы воспользовались этим и накормили роту. Только во второй половине дня над опушкой леса закружил самолет-разведчик (позже назовут его "костыль"). Мы не сомневались, что самолет-разведчик искал именно тех, кто на рассвете разгромил автоколонну. Перейдя на бреющий полет, "костыль" выпустил несколько коротких очередей из пулемета и удалился в сторону грохотавшего запада. Мы предположили, что разведчик обнаружил нас и сообщит координаты командованию авиации и артиллерии. И не ошиблись. Вскоре над лесом засвистели вражеские снаряды и раздались взрывы, потрясшие лес. Снаряды ложились левее хутора, в 300 - 500 метрах от рубежа нашей обороны. Обстрел продолжался несколько часов. Несколько снарядов разорвались на колосящемся ржаном поле, не причинив роте никакого вреда. От наших дозоров тревожной информации не поступало. Не беспокоил нас и штаб полка. Видимо, гитлеровцев озадачил не столько скрывшийся батальон, сколько участвовавший в бою появившийся неожиданно на шоссе танк "KB". Такого сюрприза немцы, похоже, не ожидали. Им было известно, что танк "KB" находится где-то впереди, возможно, даже и не один. А "KB" для них был тогда страшной силой. После артиллерийского обстрела у нас установилась тишина. Солнце спускалось к западу. Обычно гитлеровцы в такое время не предпринимали серьезных акций наступательного характера. Рассчитывая на это, обитатели опушки леса оживились, слышны были разговоры, шутки, даже смех. Досталось и повару, которого, по его словам, "похитили" вместе с походной кухней и ужином для батальона отступившие от укрепрайона, безоружные стройбатовцы и продержали его при себе более суток. Возможно, так и было, но не все поверили известному всему батальону балагуру-украинцу. Не поверил и я.

стр. 74


Перед закатом солнца из штаба в батальон поступил приказ: на рубеже обороны оставить роту прикрытия с приданными двумя сорокапятками, а остальным подразделениям форсированным маршем следовать в пригород Каунаса. В прикрытии на шоссе оставалась первая рота батальона. Вторая и третья пулеметные роты с наступлением сумерек нестроевым скорым шагом потянулись по тому же самому булыжнику, по которому отшагивали недавно в сторону границы. На сей раз роты были поредевшими, и на сердце было тревожно: шли назад, отступали. По обочинам шоссе брели люди с детьми, бежавшие от врага на восток. Нам было стыдно смотреть в глаза этим мученикам.

В пригород Каунаса роты вошли на рассвете. В городе мы не увидели даже признаков подготовки к его защите, хотя враг был уже почти рядом. После непродолжительного привала роты в спешном порядке направились к указанным местам для создания рубежа обороны. Врываться в землю пришлось под обстрелом авиации противника. С юго-востока доносилась артиллерийская канонада. Похоже, гитлеровцы рвались к Минску, обходя Каунас.

К полудню налеты авиации и обстрел наших позиций усилились. В один из таких налетов я получил пулевое ранение в спину и касательное осколочное в голову. После оказания медицинской помощи, на исходе дня меня с группой других раненых отправили в госпиталь на попутном грузовике, подвозившем артиллерийские снаряды. В полевом госпитале нас долго не задержали: обстановка вокруг была тревожной. Чувствовалось приближение фронта. Группу раненых, в том числе и меня, спешно погрузили на грузовики и отправили в сторону города Остров. Через сутки - снова в путь, в Псков, а оттуда поездом в город Торжок, в котором я застрял на капитальное лечение. В этом же госпитале состоялась встреча с механиком танка "KB", таранившего гитлеровскую автоколонну на шоссе. Руки, голова и грудь танкиста были в бинтах: тогда он получил сильные ожоги из огнеметов. Преодолевая острую боль, танкист вывел машину в тыл 23-й стрелковой дивизии, где ему и всему обожженному экипажу была оказана медицинская помощь.

Позже мне стало известно, что под Каунасом погиб командир дивизии генерал-майор Павлов, мужественный, опытный и требовательный военачальник. Личный состав дивизии сожалел о гибели комдива. Командовать дивизией было приказано командиру нашего 89-го стрелкового полка майору Батюку, волевому, смелому и уважаемому офицеру. Под его командованием дивизия с боями прошла через северную часть Белоруссии и вышла к линии фронта под Старой Русой. Комдиву Батюку было присвоено звание полковника.

После излечения в госпитале меня направили в батальон выздоравливающих в город Горький, а затем в 7-й запасной полк 1-й запасной бригады. Ранней весной 1942 г. я был командирован на спецсбор по подготовке разведывательно-диверсионных групп для заброски в глубокий тыл врага на территорию Белоруссии. Наша группа в количестве 45 человек получила название "Смерть фашизму". Перед ней были поставлены задачи: развернуть партизанскую борьбу, вести разведку и осуществлять диверсии на главных коммуникациях вражеской группы армий "Центр".

ПАРТИЗАНСКИЙ ФРОНТ

Неоценимую помощь вооруженным силам Советского Союза и войскам союзников антигитлеровской коалиции в разгроме гитлеровской Германии и ее сателлитов оказала почти миллионная армия партизан и подпольщиков, громивших вражескую живую силу и технику на оккупированной советской территории. Во временно оккупированных областях РСФСР сражались свыше 250 тыс. человек, УССР - 240 тыс., БССР - 374 тыс., Латвийской ССР - 12 тыс., Литовской ССР - 10 тыс., Эстонской ССР - 7 тыс., Молдавской ССР - 2 тыс., Карело-Финской ССР - 5500 человек.

В историю Великой Отечественной войны Советская Белоруссия вошла как Партизанская республика. На ее территории сражались 213 партизанских бригад, объединив-

стр. 75


ших 850 отрядов, и 258 самостоятельно действовавших отрядов. Свыше 70 тыс. патриотов сражались против оккупантов в подпольных группах и организациях.

На белорусской земле в партизанских формированиях 71,19% составляли белорусы, 19,29% - русские, 13,89% - украинцы. Во многих отрядах сражались также грузины, армяне, азербайджанцы, евреи и представители других национальностей. В партизанской бригаде "Смерть фашизму" имелся интернациональный взвод, состоявший из чехов, поляков, бельгийцев, французов. Партизаны в тесном контакте с подпольщиками уничтожали живую силу противника, выводили из строя боевую технику, коммуникации и связь, срывали или препятствовали проведению оккупантами политических, экономических и военных мероприятий. Наряду с этим партизаны и подпольщики оказывали Красной Армии большую помощь разведывательной информацией о живой силе, боевой технике, передвижении войск и планах противника. Повседневные усилия партизан направлялись на спасение местного населения от истребления и угона в фашистское рабство.

За три года, с июня 1941 по июнь 1944 г., белорусские партизаны истребили более 500 тыс. гитлеровцев, пустили под откос 11128 эшелонов, 34 бронепоезда, разгромили 29 железнодорожных станций, подорвали и уничтожили более 19700 автомашин, 29 железнодорожных мостов, 4710 других мостов, разрушили более 7300 км телефонной связи, вывели из строя линию подземной многоканальной связи высокой частоты ставки Гитлера с группой армий "Центр", уничтожили и повредили большое количество вражеской боевой техники.

Партизанская война была для гитлеровцев в сущности вторым фронтом, оттягивавшим от передовой не менее 25 дивизий. Более 120 тыс. белорусских партизан награждены боевыми орденами и медалями, 87 присвоено звание Героя Советского Союза.

После победы над гитлеровской Германией полководцы Великой Отечественной войны Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, А. М. Василевский отмечали, что по политическим и военным результатам партизанская борьба в тылу фашистских захватчиков приобрела стратегическое значение и превратилась в один из решающих факторов разгрома врага.

Я горжусь тем, что посильный вклад в это великое дело Победы внесла и наша боевая группа, а затем партизанская бригада "Смерть фашизму", действовавшая на важнейших коммуникациях группировки гитлеровских армий "Центр". Залогом наших успехов были всенародная поддержка партизан и подпольщиков белорусским народом, патриотизм, мужество и самоотверженность воинов партизанского фронта, и прежде всего разведчиков, всегда находившихся на переднем крае.

Преодолевая в июне 1942 г. километры по тылам противника, мы поняли, что разведка - это важный фактор выживания и успешной борьбы партизан на оккупированной врагом территории. Я не претендую на полное освещение роли партизанской разведки в годы Великой Отечественной войны. Эта тема по своей важности и актуальности заслуживает капитального научного исследования. Остановлюсь на отдельных наших боевых операциях с участием разведки. Если мы, военнослужащие, кое-что знали о военной разведке, то в вопросах контрразведки и ведения разведки в тылу противника, организации агентурной работы, проникновения в интересующие нас объекты врага, конспирации, обеспечении безопасности мы оставались неопытными новичками. Эту мудрую науку нам пришлось постигать на переднем крае.

Искусству борьбы на невидимом фронте советские партизаны вынуждены были учиться на своем горьком опыте. Наш отряд, а затем и бригада не были исключением. Разведгруппы Генштаба, фронтов и армий были в более выгодном положении, однако не они делали погоду в тылу врага, они занимались своим конкретным делом.

До отправки за линию фронта познания командиров будущего партизанского отряда "Смерть фашизму" о разведывательной работе вообще, и в тылу противника в частности, были слишком далеки от того, что требовалось для выполнения полученного боевого задания в тылу врага. Мы шли за линию фронта с весьма скудными сведениями о разведке и контрразведке, приобретенными во время прохождения срочной службы в армии. Единственным человеком в нашей группе, который что-то слышал об оперативной ра-

стр. 76


боте и конспирации на недельном семинаре перед заброской в тыл, был санинструктор, бывший студент 4-го курса медицинского института Евгений Михайлович Чуянов. В отряде, к сожалению, не было ни одного человека, владевшего немецким языком. В то же время нам противостоял хорошо подготовленный, опытный и коварный противник, располагавший специальными подразделениями абвера, гестапо, СД и СС. Эти подразделения находились от нас в 50 км - в Минске и в 20 км - в Борисове.

В первое время базирования в северной части Смолевичского района нам пришлось немало поманеврировать по Логойским и Кормшским лесам: нас преследовали по пятам оккупанты из местных гарнизонов, а в августе 1942 г. целая дивизия СС, направлявшаяся на фронт. Если бы патриоты-белорусы не пришли на помощь, нам было бы очень туго. Они сами находили нас на лесных тропах и выручали от надвигавшейся беды.

Прошли первые месяцы борьбы и выживания. Сама жизнь и сложная обстановка научили нас многому. Эхо наших диверсий на железной дороге и партизанских залпов по врагу из засад на автомагистрали Минск - Москва долетало не только до жителей местных деревень, но и до подпольщиков в Смолевичах, Борисове и Минске. В считанные дни молва о действующем рядом "московском отряде" партизан разнеслась по всей округе. К нам потянулись ходоки-подпольщики из Минска, Борисова, Смолевич, Логойска. Почти каждый с делом. В отряде появились нужные люди, а за ними последовали и успешные боевые и разведывательные дела. Мы сражались и учились.

Как мы убедились, в Белоруссии против фашистов воевали практически все, включая стариков, женщин и детей. Седовласые люди, подростки приносили партизанам оружие, боеприпасы, продовольствие, ценные разведывательные сведения. Ни на одну минуту не прекращалась борьба на белорусской земле. Мне хочется рассказать о лейтенанте Иване Тимофеевиче Фоминкове, замечательном боевом товарище, пламенном патриоте, первом нашем разведчике по Минску.

С этим мужественным и храбрым человеком я впервые встретился в жаркое лето 1942 г. на лесной тропе под городом Борисовым. С группой партизан мы пробирались к железной дороге, а он со своей комсомольской группой подпольщиков - на автомагистраль. На восемь человек у них было две винтовки, двустволка, три топора и две пилы. Кто-то из нас с тревогой заметил:

- Магистраль забита гитлеровским транспортом и солдатней, а вы туда с двумя винтовками да топорами.

Иван Тимофеевич улыбнулся и ответил:

- У нас имеется еще секретное оружие под названием "эс-эс-эс". Мы недоуменно переглянулись.

- Три "эс", - пояснил Фоминков, - значит, смекалка, смелость и стремительность. Это оружие надежно, оно нас никогда не подводило.

- По-суворовски, значит?

- И по-суворовски, и по-нашенски, - уточнил Иван Тимофеевич. Мы договорились о месте встречи в лесу после выполнения задания.

Светало. Группа Фоминкова явилась на встречу, имея уже на вооружении пять винтовок, немецкий автомат и пистолет "парабеллум".

- Легковушку в кювет свалили, телефонных столбов десятка два спилили. Оружие и какие-то документы прихватили с собой, - сообщил Иван Тимофеевич и, поразмыслив, добавил: - С оружием мы обращаться умеем сами, а вот документы - возьмите. Они нам ни к чему.

Он передал мне пухлый кожаный портфель. В нем оказались важные сведения о передислокации гитлеровских войск в связи с подготовкой к летней кампании.

По нашей просьбе Иван Тимофеевич рассказал о себе: уроженец Смоленщины, учился в военном училище в Минске, служил в Красной Армии, участвовал в советско-финской войне и в боях за оборону столицы Белоруссии. Контуженный, оказался на оккупированной территории. Но едва встав на ноги, он возглавил подпольную комсомольскую организацию в деревне Бабий Лес Смолевичского района. В группу входили Николай Сорока, Михаил Лютаревич, Сергей Ковалевский, Николай Силич, Алеша Карбано-

стр. 77


вич. Опаленный огнем войн, лейтенант Фоминков передавал опыт и знания молодежи, поднимал ее на борьбу. Под его руководством подпольщики жгли вражеские автомашины, срезали телефонные столбы вдоль автомагистрали Минск - Москва, выводили из строя узкоколейку, уничтожали живую силу противника. Его группа принимала передаваемые по радио сводки Советского информбюро, размножала их от руки и распространяла среди населения ближайших сел. Доходили листовки до Минска и Борисова.

Обстановка потребовала от подпольщиков встать в строй с оружием. И вот потекли партизанские будни в составе нашего отряда.

К весне 1943 г. из небольшой группы образовалась рота Ивана Фоминкова, на боевом счету которой были десятки уничтоженных автомашин с живой силой и техникой противника, диверсии на железной дороге Минск - Москва, сотни истребленных оккупантов.

В апреле 1943 г., почти одновременно с успешно проведенной на узкоколейке операцией первой роты во главе с командиром Иваном Деминым (будущим директором Минского автозавода) и политруком роты батальонным комиссаром Яковом Дихтером (погиб в июне 1944 г. в боях с карателями), в результате которой было истреблено около 70 фашистов и захвачено их оружие, была осуществлена вторая, не менее дерзкая, операция третьей ротой во главе с лейтенантом Иваном Фоминковым и политруком Георгием Масоловым примерно в километре от деревни Батуринка, не так далеко от Минска.

Перед рассветом партизаны по длинной полосе перелеска вышли к шоссе и заняли огневой рубеж за штабелями заготовленных оккупантами дров. Минеры роты еще затемно заложили на проезжей части шоссе мины - 152-миллиметровые снаряды, прикрыли их почерневшим талым снегом, протянули шнуры в укрытие и затаились в напряженном ожидании.

И вдруг на опушке с высокой ели закуковала кукушка: это дозорный просигналил о движении со стороны Вильнюса грузовиков противника. Вот из-за поворота появился первый, второй, третий, четвертый... за ними все выкатывались новые и новые. В длинных кузовах отчетливо блестели на солнце ряды касок гитлеровцев. Наконец четыре грузовика оказались на минном поле.

- Огонь! - команда лейтенанта Фоминкова потонула в раскатах сильных взрывов. И на этот раз отлично сработала партизанская "артиллерия".

Колонну охватила паника. По выпрыгивающим из уцелевших грузовиков гитлеровцам кинжальным огнем ударили четыре пулемета, семнадцать автоматов и около трех десятков винтовок. После боя рота без потерь отошла в леса юго-восточнее Логойска.

Внезапный удар был для оккупантов подобен грому в ясном небе. Гитлеровцы не ожидали, что в безлесной полосе, среди белого дня, в считанных километрах от таких крупных гарнизонов, как Минск, Острошицкий Городок и Логойск, будет почти разгромлена автоколонна с войсками, следовавшая в боевой готовности на восток к фронту.

Это была не единственная победная боевая операция Ивана Фоминкова. Его замечательной, кипучей жизни посвящены многие страницы книги "Лесная гвардия", выпущенной в 1968 г. издательством "Беларусь".

Иван Тимофеевич Фоминков погиб 20 апреля 1943 г. в бою при прорыве вражеской блокады. Земной поклон славному сыну Смоленщины, мужественному патриоту Отчизны.

Сама жизнь в условиях вражеского тыла указала нам на необходимость усиления деятельности разведки и контрразведки отряда, укрепления связи с с подпольщиками в Минске, Борисове, Смолевичах, Логойске и в ближайших гарнизонах противника. Этого требовало не только обеспечение безопасности отряда. Без разведданных немыслимо было и успешное осуществление партизанами боевых операций, а также выполнение заданий "Большой земли" по сбору информации, прежде всего о передвижении войск и боевой техники противника по железной дороге и автостраде для войск группы "Центр", о крупных вражеских гарнизонах. "Большую землю" интересовала и оккупационная политика гитлеровцев, положение советских людей, оказавшихся в беде. Пред-

стр. 78


писывалось делать все возможное для спасения их от расстрела, угона в рабство и голодной смерти.

Выполнение заданий "Большой земли" и обеспечение безопасности жизни и боевой деятельности отряда были на первом месте. Мы убедились, что работа наших разведчиков и контрразведчиков связана с преодолением множества трудностей и опасностей, которые подстерегали их на каждом шагу. Чтобы попасть разведчику в Минск или Борисов, ему требовалось преодолеть сеть вражеских стационарных и передвижных контрольно-пропускных пунктов, расставленных с немецкой расчетливостью и основательностью на железной, шоссейных и нередко проселочных дорогах. Немалую опасность представляли моторизованные, конные и пешие военные патрули. Страшнее всего было встретиться с полицейскими нарядами, курсировавшими по проселочным дорогам. Наряду с опасной для разведчиков сетью противника существовала и действовала еще невидимая паутина, сплетенная секретными службами оккупантов. Противник располагал оперативной техникой и агентурой, подготавливаемой в специальных секретных школах в Минске, Борисове и в гарнизоне Печи. В распоряжение команд абвера и гестапо поступали и агенты из спецшкол в Риге, Каунасе, Таллинне и Пскове. Своих лазутчиков и диверсантов абверовцы и гестаповцы стремились забрасывать в партизанские отряды, и в первую очередь в наш отряд, поскольку он действовал у них, как говорится, под самым носом и давал знать о себе каждую ночь. В числе выявленных партизанской контрразведкой вражеских лазутчиков в подавляющем большинстве были привезенные на нашу землю националисты, белоэмигранты или их дети. Среди лазутчиков встречались иногда и перешедшие на службу к врагу по принуждению бывшие военнослужащие. Это были чаще всего уголовники, а также путавшиеся с оккупантами девицы легкого поведения.

В феврале 1942 г. была учреждена должность заместителя командира отряда по разведке. Разведку возглавил уроженец местного колхоза "Авангард" лейтенант запаса Григорий Савельевич Якимович, работавший до войны в райисполкоме и имевший обширные связи в районе, Борисове и Минске. Постепенно мы становились на ноги и к весне зажили активной боевой жизнью. К этому времени мы убедились, что без настоящей разведки в тылу врага не выжить. К лету 1943 г., самому жаркому и напряженному в жизни отряда и бригады (к этому времени отряд был развернут в бригаду), командование и разведчики приобрели значительный опыт и научились противостоять в борьбе с вышколенными вражескими спецслужбами не только на равных, но и в ряде случаев превосходить их. Наши разведчики успешно работали над разложением и переводом к партизанам подразделений словацкой бригады, базировавшейся в Жодино, они также сумели подложить бомбу в спальне палача белорусского народа Кубе. Выполнили эту задачу Елена Мазаник и Надежда Троян.

ЗАДАНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ

Слякотным ноябрьским днем 1942 г. над партизанским лагерем шумели вековые сосны и ели. Дул северный, пронизывающий до костей ветер, он не был для нас помехой, и, несмотря на непогоду и трудности с боеприпасами и теплой одеждой, война на фронте без линии фронта продолжалась. Удары по врагу под Минском наносились не только ночью, но нередко и днем.

Одной из своих постоянных и важных задач мы считали систематическое нарушение телеграфной и телефонной связи гитлеровцев вдоль автострады Минск - Москва. Почти все группы, выходившие на боевые задания, при возвращении обрывали провода, спиливали столбы. То же самое делали и другие отряды. В конце концов гитлеровцам пришлось отказаться от использования проводной линии связи, проходившей вдоль магистрали Минск - Москва. Вскоре наша разведка установила, что для связи между гитлеровской ставкой и группой армий "Центр" используется секретный подземный многожильный кабель высокой частоты, проложенный военнопленными, которых затем расстреляли. Об этом мы сообщили на "Большую землю".

стр. 79


На следующий день в штабную землянку, наполненную запахом смолы и хвои, торопливо вошел радист отряда Володя Тарасов.

- Товарищ командир, получен ответ на телеграмму о подземном кабеле Берлин - фронт, - доложил он.

Прочитав телеграмму, Василий Федорович передал ее мне. Штаб партизанского движения Белоруссии предлагал отряду безотлагательно начать поиск кабеля и, обнаружив, приступить к выводу его из строя. Указывалось, что уничтожение вражеского секретного многожильного подземного кабеля высокой частоты является задачей чрезвычайной важности.

Поставленная перед нами задача оказалась очень крепким орешком, потребовавшим немало усилий и времени.

Василий Федорович разложил на столе самодельную километровку. Было очевидно, что кабель проложен, скорее всего, где-то вдоль автомагистрали Минск - Москва или рядом с железной дорогой. Где именно? Этого мы не знали. На специальном совещании было решено для поиска подземного кабеля подключить не только наш отряд и его помощников в городах и селах, но и спецгруппы, дислоцировавшиеся в лесах Смолевичского и Логойского районов. Через неделю от подпольщика из Смолевич и священника из деревни Слобода поступили сообщения: в конце лета 1941 г. по ночам оккупанты рыли траншею вдоль автомагистрали и вкладывали в нее толстый кабель. Перед утром работы прекращались. Местных жителей туда не допускали.

Сообщения подпольщиков порадовали нас: тропинка к кабелю обозначилась. Правда, она была еще невидима, ее закрывал панцирь промерзшей земли и глубокий слой снега. Но мы не теряли надежды. До самого утра дрожал тусклый огонек в штабной землянке. В ней комплектовались группы партизан для поиска кабеля и намечались участки действия. В следующую ночь группы вышли на поиск. Одну из них возглавил Андрей Кисляков, любивший смелые и острые дела. Бесновалась вьюга, ледяной порывистый ветер валил людей с ног, обжигал им лица, руки. А они с полуночи и почти до рассвета долбили ломами и топорами промерзшую землю. При появлении вдали огоньков автоколонн на магистрали партизаны спешно присыпали песок снегом, распластывались в сугробах и замирали. Было вырыто десятки траншеек в наиболее вероятных местах, а фашистской "жилы" так и не было. Шли дни, а кабель оставался не найденным. Усталые и промерзшие партизаны чертыхались и, посылая в адрес гитлеровцев проклятия и крепкие бранные слова, продолжали поиск. Не обнаружив кабель, они переходили в другое место, растирали руки с набитыми мозолями и начинали снова долбить окаменевшую землю.

Как всегда, партизанам и на этот раз пришлось померзнуть на снегу, выжидая удобное для работы время, замирать, пропуская мимо грузовики и танки. Когда наступала тишина, продрогшие люди с остервенением снова начинали вгрызаться в землю. Взломав ломами и топорами ледяной панцирь, они пускали в ход лопаты. Каждый тревожно думал: "Неужели опять все труды пропадут даром?".

- Дело серьезное, не до шуток, хлопцы. Дай-ка я копну, - сказал Андрей Кисляков и, взяв лопату, стал швырять землю наверх. Вдруг на глубине 70 - 80 сантиметров лопата звякнула и заскрежетала. Андрей ткнул лопатой еще раз - послышался глухой скрежет. Екнуло сердце у него. Он выпрямился, вытер рукавом гимнастерки пот с лица, сверкнул сияющими глазами и сказал:

- Братцы, похоже, что на этот раз мы добрались до фашистской жилы. Кисляков не ошибся. Глаза партизан засветились радостью.

Кисляков, улыбаясь во весь рот, выбрался из ямы, держа в руках кусок кабеля длиною 70 сантиметров.

- Установить на дне мину натяжного действия, засыпать яму, сверху пристроить мину нажимного действия и замаскировать. Сделать так, чтобы комар носа не подточил. Быстро! - приказал Кисляков и начал рассматривать извлеченный кабель. При свете электрофонарика он насчитал сорок восемь медных проводков, завернутых в разноцветную изоляцию и помещенных сначала в алюминиевую, а затем в резиновую трубку.

стр. 80


- Хитро придумали фрицы, - сказал он, передавая кабель Вигуре. - Так, сейчас полночь. До рассвета 8 часов, да часа 3 - 4 связисты будут искать разрыв, потом взорвется мина, и они будут вызывать минеров, затем ремонтники провозятся часа три, пока спаяют перерубленные жилы. В общем, на сегодня подземная связь фюрера будет молчать почти весь день.

Группа Кислякова вернулась в лагерь с таким видом, будто пустила под откос эшелон с ценным грузом. Радовалось и командование отряда.

Однако радовались мы недолго. В следующую ночь партизаны на другом участке отрыли несколько ям, но кабеля не обнаружили. Вернулись усталые, злые и недоумевающие: где же теперь искать кабель?!

Очередная ночь оказалась еще хуже. На том месте, где был впервые обнаружен кабель, партизан обстреляли гитлеровцы, ожидавшие их в засаде. Это сильно озадачило нас. Найденная нить ускользала. Все бились над разрешением загадки. В конце концов пришли к выводу, что нужна точная схема прокладки кабеля.

А где раздобыть ее? Первым делом решили захватить в плен связиста. Началась настоящая охота за гитлеровскими связистами. За месяц мы захватили в плен трех солдат из частей связи, но они даже не знали о существовании кабеля. И вот Кисляков, ходивший сам не свой, вызвался вновь сходить на то место, где нашел кабель. Его группа вновь благополучно докопалась до кабеля, вырезала большой кусок и, заминировав едва засыпанную яму, сделала засаду. Через несколько часов прибыли на аварийной машине фашистские связисты. Быстро обнаружив яму, они начали рыть. Грохнул взрыв, и партизаны, пленив одного немца, разделались с его перепуганными напарниками.

Ошарашенный фашист, пугливо озираясь на партизанских командиров, быстро выложил все, что знал. А знал он не больше нашего. Этот связист подтвердил, что кабель в принципе проложен вдоль шоссе.

- У кого есть схема прокладки кабеля? - спросил Василий Федорович.

- Она имеется только у начальника участка. Я это знаю потому, что только с помощью этой схемы мы можем обслуживать линию, особенно зимой, - сказал немец. Его слова подтвердил и фельдфебель-связист, захваченный разведвзводом Ивана Фоминкова.

Мы и сами знали, что схема есть и в Борисове, и в Минске, но от этого нам легче не было. В штабе вновь начали ломать голову над тем, как же раздобыть злополучную схему. Думали, рядили и не предполагали, что ключ к решению находился совсем рядом.

Поздно вечером в дверь штабной землянки робко постучал краснощекий партизан-подросток из деревни Барсуки и со слов дочери соседки Алены рассказал, что в их хату зачастил немецкий офицерик из телефонной будки, которая за колючей проволокой недалеко от магистрали. Алена говорит, что этот фриц добрый, по-русски все понимает и сам балакает. Придет, бросит автомат в угол и начинает болтать о том о сем. Нет-нет, да и фашистов ругает. Потом заводит любимую пластинку о каком-то кабеле под землей, по которому будто сам Гитлер разговаривает со своими генералами.

Мы внимательно слушали паренька. Не верилось, что наконец-то появилась зримая тропинка к цели. Отпустив юношу, срочно вызвали в штаб начальника разведки Евгения Михайловича Чуянова. Вместе подумали и решили снарядить в деревню группу захвата. Ночью Михаил Кисляков, Иван Вигура, братья Городецкие и Петя Мальцев незаметно проникли в деревню Барсуки. Выставив скрытый пост, Вигура и Кисляков вошли в указанную хату. Там они узнали, что унтер Ян Долговский не немец, а поляк, неплохой человек, которого фашисты силой заставили служить.

Не успели партизаны выпить по кружке молока, как под окном послышались шаги. Екнули у хлопцев сердца. Они замерли у двери. Унтер открыл дверь и, согнувшись, перешагнул через порог. И тут его бросило сначала в жар, а потом в холод: перед ним стояли незнакомцы с красными звездами на кубанках.

- Хенде хох! - выкрикнул Вигура, ткнув унтеру в грудь самозарядку. Тот медленно поднял руки. Минута, и он со связанными руками стоял у порога. Вошла хозяйка. Поняв, что произошло, она со слезами на глазах запричитала:

стр. 81


- Что же вы наделали, хлопцы! За него теперь и меня и детей перевешают, село сожгут, кола не оставят. Всем известно, что он к нам ходит, и вдруг пропал. О горе! Пожалейте нас, отпустите его с богом. Он не такой, как все эти кровопийцы.

- Если он не такой, как все фашисты, тем лучше. Не беспокойтесь, тетушка, у нас быстро с ним разберутся. А чтобы село не сожгли и вас не перевешали, то запомните: вы ничего не видели и ничего не знаете. Ясно? - сказал Вигура и захлопнул за собой дверь.

В полночь унтер был в штабе. Он разминал затекшие руки и растерянно осматривался. Его автомат и "вальтер" лежали на столе перед командиром отряда. На русском языке с польским акцентом унтер-офицер сказал, что он Ян Долговский из города Кракова. Насильно мобилизован гитлеровцами в их армию, давно ищет связи с партизанами. На вопрос о кабеле Долговский рассказал, что кабель, проложенный вдоль автомагистрали Минск - Москва, является секретным высокочастотным многожильным каналом связи стратегического значения. Он связывает ставку Гитлера с армиями группы "Центр". Начертав на листке бумаги примерную схему прокладки кабеля, он предупредил:

- Кабель оберегают как зеницу ока. - Потом он заговорил о своей любви к девушке из деревни Барсуки и изъявил желание остаться в отряде, чтобы бороться с фашистами. Но командование решило дать ему возможность вернуться в гарнизон и к очередной встрече с нами переснять все имеющиеся схемы по размещению подземного кабеля и трансформаторных будок, обозначив на них наиболее уязвимые места.

- Будет сделано, пан офицер, - отчеканил унтер, щелкнув каблуками.

Встречу с унтером Чуянов назначил на четверг на северной опушке перелеска, между трансформаторной будкой и деревней Барсуки. В случае неудачи - следующая встреча там же в пятницу. Сообщив унтеру пароль, Чуянов предупредил:

- Не вздумайте шутить с нами. Не выйдет! Надеюсь, вы меня поняли? На выполнение задачи дается четыре дня.

- Понял, пан офицер. Будет сделано. Скажите, а смогу ли я потом жениться на девушке из деревни Барсуки?

- Завоюете такое право, возражать не будем. И закатим партизанскую свадьбу (после победы свадьба состоялась. - И. Д. ), - улыбнулся Чуянов и, перейдя на деловой тон, закончил: - Если вас спросят на службе, где были эту ночь, скажите: "У знакомой девушки".

На рассвете унтер-офицер был в гарнизоне. Докладывая своему начальнику о ночном визите к девушке, он поставил перед ним бутылку добротного самогона. Конфликт был улажен.

Наступил четверг. Еще засветло Чуянов с Вигурой отправились в дорогу. По лесной просеке они вышли к деревне Росошно. Сделав перекур на опушке леса, партизаны пошли низиной в обход деревни. Морозило, и снег скрипел под ногами. Чуянов молча шел, думая о предстоящей встрече. Прервал его размышления Вигура:

- Я что-то не верю в эту затею, ведь не зря этот унтер носит на кителе крест со свастикой. Фашист он. Я уверен, не придет он.

- Как это? Он же дал слово и знает, что ему будет за измену, - не сдавался Чуянов.

Спору, наверное, не было бы конца, если бы вдруг недалеко от места встречи не ударили автоматные очереди. Бросившись на землю, партизаны быстро переползали от автомагистрали в рощу. С трудом оторвавшись от преследования, они остановились у деревни Грядки.

- Вот тебе и унтерское слово, - зло упрекал напарник Чуянова. - Нашли кому верить! Честного человека в фашистскую свору на веревке не затянешь. А этот уже больше года с ними якшается... Эх, и дали мы маху! Если бы я знал, что так получится, то совсем иначе поступил бы с ним в Барсуках.

Чуянову не хотелось верить в провал, но он молчал, потирая замерзшие руки. Что он мог сказать в оправдание? Ничего: их обстреляли в сотне метров от места встречи.

- Чего же ты молчишь? Факт ведь налицо, - не унимался Вигура.

- Но это может быть и случайным совпадением. Вот завтра выясним, - ответил Чуянов.

- Выясняй, выясняй, но только без меня. Я не желаю попадать в лапы гестапо. Сегодня чудом остались целы, а завтра эта авантюра может боком выйти.

стр. 82


- Если боишься, не ходи! Как-нибудь обойдемся без тебя! - вспылил Евгений Михайлович.

Вторую встречу с поляком прикрывал взвод разведки. Однако эта мера оказалась излишней. Еще издалека на опушке перелеска партизаны увидели Долговского в гражданском пальто. С появлением Чуянова он радостно побежал ему навстречу. Он сказал, что в четверг не пришел, так как был на дежурстве.

- Порубкой кабеля на прошлой неделе задали вы немцам хлопот и страха, - рассказывал он. - По всей линии связисты сходили с ума и ругались на чем свет стоит. На место диверсии выезжал прилетевший самолетом специальный уполномоченный из ставки Гитлера. Четыре связиста из аварийной команды сильно пострадали от разорвавшейся партизанской мины. Хорошо сработано. Браво, товарищи! Вот возьмите, тут все необходимые схемы. А это, - он протянул, улыбаясь, сверток, - полтысячи автоматных патронов и две новые батареи для рации.

- Спасибо, друг, большое спасибо. Это наш общий успех и общая радость. Мы верим, что это только начало, - взволнованно ответил Чуянов.

С этой ночи закипела работа на автостраде с новой силой. С точными данными и ориентировками вышли на задание боевые группы, возглавляемые Андреем Кисляковым, Иваном Деминым, Петром Шиенком, Александром Чернышевым. Вскоре недалеко от железнодорожного полустанка Жодино, того самого, возле которого после Победы вырос известный всему миру завод-гигант Белаз, мы обнаружили кабель.

В ту ночь все группы успешно выполнили задания. Мы убедились, что копии схем, переданных нам Яном Долговским, не подложные. В тот же день сведения о кабеле были сообщены по рации на "Большую землю". Копии схем размножили и передали соседним партизанским отрядам и штабу Борисовско-Бегомльской зоны. Теперь не надо было тратить времени на поиски кабеля. Операции на линии приняли массовый характер. Только за октябрь-декабрь 1943 г. партизанами Борисовско-Бегомльской зоны связь разрушалась 779 раз.

Подземный кабель противника почти каждые сутки выводился из строя. Его рубили и подрывали партизаны бригады "Смерть фашизму" и других соединений. Аварийные команды метались с одного места повреждения к другому. При этом они ломали голову не только над тем, как ликвидировать последствия диверсии, но и над разнообразными "сюрпризами" партизан. Мины, поставленные группой Кислякова, были только началом. Каждый новый день приносил гитлеровцам новые неожиданности. К месту диверсии связисты подходили с нескрываемым страхом. Они забирались в кювет, прижимались к земле и оттуда, уткнувшись носами в снег, ковыряли землю в яме длинными шестами с крюками на концах. И всегда мина взрывалась в самом неожиданном месте. Крестьяне, наблюдавшие издалека за возней аварийников, дружно смеялись. Но через несколько дней им стало не до смеха. Гитлеровцы стали заставлять мужчин, женщин и детей под дулами автоматов разгребать снег и вытаптывать землю вокруг мест повреждения кабеля. Если взрыва не было, они приступали к ремонтным работам. Нам пришлось менять тактику.

Тянулись тяжелые дни. Но ни морозы, ни бураны, ни бронемашины, круглосуточно патрулировавшие по шоссе, ни вражеские засады не могли остановить партизан. Они упорно выполняли приказ "Большой земли" - систематически нарушали линию подземной связи гитлеровцев. К осени 1943 г. фашисты вынуждены были поставить на своем кабеле крест. Подземная линия связи "Ставка - Фронт" была парализована. В то время мы еще полностью не представляли, какое большое и важное дело сделали белорусские партизаны.

Бездействие подземного кабеля сильно осложнило ставке Гитлера и командованию группы армий "Центр" управление войсками в период осуществления советскими войсками и партизанами операции под кодовым названием "Багратион", в ходе которой оккупанты были изгнаны с территории Белоруссии.

Задание "Большой земли" стратегического значения было выполнено. Важно и то, что это задание было выполнено без наших потерь и без кровопролития.

стр. 83


В белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны имеется стенд о выводе из строя партизанами бригады "Смерть фашизму" секретного подземного кабеля связи ставки Гитлера с армиями группы "Центр". Стенд свидетельствует, что эта трудоемкая партизанская операция явилась одним из важнейших факторов разгрома вражеской группировки, а также успешного осуществления Красной Армией при активном участии партизан операции "Багратион" по освобождению Белоруссии от гитлеровцев и, в конечном счете, весомым вкладом в победу над фашистской Германией в Великой Отечественной войне.

1943 год был самым жарким и напряженным в жизни нашей бригады. Хотелось бы рассказать еще об одном подвиге. Именно о подвиге, совершенном в центре города Борисова разведчиком отряда и подпольщиком по фамилии Книга. В разгар битвы под Курском по автостраде Минск - Москва потянулись колонны живой силы и техники противника, направлявшиеся в помощь гитлеровским войскам на Курской дуге. Нужно было срочно принимать меры, чтобы сорвать планы врага. Мы приняли решение осуществить весьма рискованную операцию, проведение которой ранее казалось нам немыслимым, - вывести из строя громадный стальной мост через реку Березину на стыке старого и нового города Борисова. Подступы к мосту были заминированы и окутаны рядами колючей проволоки. С обеих сторон моста стояли доты с пулеметами, в некотором отдалении смотрели в небо стволы четырех зенитных пушек. По мосту расхаживал круглосуточный парный патруль. Глубокое осознание крайней необходимости, железная воля достижения цели, мужество и самоотверженность патриотов сделали невозможное возможным. Ранней весной 1943 г. в начале великой битвы под Курском мост-великан рухнул. Совершил этот подвиг сын белорусского народа Семен Никитич Книга при активном участии партизанского разведчика из деревни Сутоки Юлика Макаревича, позже, 22 июня 1944 г., погибшего в бою с карателями.

ВЗРЫВ МОСТА ЧЕРЕЗ БЕРЕЗИНУ

По мере дезорганизации железнодорожного передвижения на территории Белоруссии все большее значение приобретали автомобильные перевозки, особенно по автостраде Минск - Москва, проходящей через город Борисов. Здесь, в центре города, Березину перекрывал мост, который играл исключительно важную роль для оккупантов. Они отлично понимали это и охраняли мост усиленно.

Мы, партизаны, давно мечтали поднять борисовский мост на воздух, парализовать важнейшую автодорожную артерию.

- Вот бы сейчас, когда Березина необычайно разлилась, взорвать мост в Борисове. Это была бы большая помощь нашим на фронте, - в который раз уже говорил я начальнику разведки Чуянову.

Наша беда состояла в том, что, имея необходимое оснащение для взрыва моста, мы не имели к нему доступа. Именно его и надо было найти во что бы то ни стало.

Семен Никитич Книга, дорожный мастер, имел свободный доступ к борисовскому мосту, он обслуживал его. До войны Семен Никитич жил в Борисове и работал дорожным мастером на закрепленном за ним участке шоссе Минск - Москва. Он был образцовым работником, в идеальном порядке содержал свой участок автострады и мост через Березину - тот самый, который построили при нем. В то время и на работе, и в семье все было хорошо и ясно.

Но вот грянула страшная война. Не колеблясь, Семен Никитич распрощался с семьей и ушел на восток. Он хотел попасть в Красную Армию, в которой воевал еще безусым пареньком. Однако его планы спутала немецкая пуля. Раненый, он, наверное, погиб бы в том страшном водовороте войны, если бы его не спас один житель. Тот человек перевязал ему рану, накормил и помог добраться до дома. А тут, как в пословице "беда беду тянет", навалилось на него страшное горе. Гитлеровцы дотла сожгли его дом, и жена с тремя детьми осталась без крова. А его четырнадцатилетнюю дочку Аню тяжело ранили фашисты.

стр. 84


Первое время Семен Никитич жил надеждой, что скоро фронт остановится, вернутся наши войска и он отомстит врагу за все. Однако время шло, а оккупанты по-прежнему хозяйничали в Борисове. Ценой большого риска ему удалось некоторое время скрываться от грозных приказов гитлеровцев. Так не могло быть вечно, заботы о семье все сильнее давили на него. Надо было искать работу, чтобы не умереть с голода. После долгих мытарств мастер обратился к старому знакомому Борису Елиневскому, и тот помог ему устроиться дорожным мастером на свой старый участок Минского шоссе. С камнем на сердце работал человек за кусок хлеба с опилками, обслуживая мост и закрепленный участок дороги. Часто хотелось ему бросить все к черту и уйти к партизанам.

Однажды весенним утром 1943 г. он проходил по мосту, и к нему обратился гитлеровский часовой, стоявший у перил:

- Герр майстер, комм гер, шнеллер! Зи маль, ви швайне швиммен1 , - загоготал эсэсовец, показывая на Березину. Вслед за этим он, вскинув автомат, дал длинную очередь.

Старый мастер посмотрел в ту сторону, куда стрелял гитлеровец, и увидел в тумане десятки медленно плывущих трупов.

- Сволочи. Сколько людей губят, - горестно подумал он и, сжав зубы, сурово посмотрел на ухмылявшуюся морду эсэсовца.

- Работа, работа, бистро шагаль! - закричал часовой, уставившись выпученными глазами на техника.

Семен Никитич поплелся к железной лестнице. На этот раз он спускался под мост медленно, внимательно осматривая и оценивая устои и фермы моста. Глубоко запавшими глазами он проводил исчезнувшие за поворотом реки трупы. "Наших топят, стреляют, вешают, гноят в тюрьмах и лагерях смерти, заживо зарывают в землю, морят голодом... А я все выжидаю да прикидываю, спасаю семью из-за куска хлеба, продолжаю осматривать мост, фактически способствую врагу. Конечно! Мост надо взорвать!"

Закончив осмотр моста, мастер быстро поднялся и еще раз окинул взглядом могучую реку. "В самый раз рвануть его в начале паводка! - подумал он. - Восстанавливать такую махину можно начинать лишь после спада воды, да и труд этот очень сложный. Крупных мостов на Березине близко нет, значит, обход Борисова для потока немецкого автотранспорта будет делом не легким".

Всю ночь мастер не смыкал глаз. Мысли вертелись вокруг моста. Он думал, как поднять стальную громаду на воздух. Понимал, что это связано с огромным риском, но был готов на все. "Одно дело решить, что надо взорвать, - рассуждал мастер, - а другое - чем и как взорвать. Взрывчатка есть у немцев, но разве у них ее добудешь? А как заложить ее под мост?". Один на один с этим великаном-мостом он был беспомощен. Где же выход? Голова тяжелела, наливалась свинцом. Но этот человек не терял надежды.

Итак, к моменту, когда назрела необходимость взорвать мост, дорожный мастер и партизаны уже шли навстречу друг другу. Мы, правда, еще не знали, что собой представляет теперь этот дорожный мастер, который, судя по имевшимся сведениям, добросовестно служил оккупантам. Нам пока не было известно, что он сам думает над тем, как взорвать мост. Учительница Слонская, жившая в деревне Высокие Ляды, по нашему заданию установила, что Семен Никитич, имея большую семью, в воскресные дни часто навещает борисовский рынок, выменивая там кое-что из вещей на продукты.

Для установления связи Чуянов наметил партизана Юлика Макаревича из деревни Сутоки, хорошо знавшего город Борисов.

Мы стремились к тому, чтобы вызвать Семена Никитича на откровенный разговор, узнать его отношение к немцам. А в зависимости от этого планировать дальнейшие действия. Было решено сделать первую попытку знакомства с мастером в ближайшее воскресенье. Причем на Юлика возлагалась и другая важная задача - привезти с рынка обувь для партизан.


1 Господин мастер, иди сюда быстрее. Посмотри-ка, как плывут свиньи (нем.)

стр. 85


Выехав еще ночью с необходимыми документами и сделав в Борисове немалый круг, Юлик ранним воскресным утром остановился у дома, где жил дорожный мастер, и попросил набрать ведро воды, чтобы напоить лошадку. Затем, когда лошадь была напоена, Юлик спросил, как лучше доехать до рынка, а то он здесь впервые, а ему хочется мукой поторговать.

- Так чем рассказывать, давайте лучше сам покажу. Я тоже на рынок собираюсь, - охотно предложил Семен Никитич.

Вскоре они вместе ехали и не спеша вели немудреный разговор. Хотя оба боялись говорить откровенно, по ряду реплик Юлик понял, что мастер ненавидит оккупантов. Однако многие ответы мастера были уклончивыми, так как он заподозрил в собеседнике не то спекулянта, не то полицая и перевел разговор на рыночные дела.

Узнав, что в обмен на муку нужна добротная мужская обувь, мастер вздохнул, уныло показал на свою худую обувь и горестно развел руками:

- Хорошей обуви дома давно нет, так же как и муки.

- Семен Никитич, - неожиданно назвав Книгу по имени и отчеству, добродушно улыбаясь, начал Юлик, когда приехали на базар, - спасибо, что указали путь. Если будет время, дождитесь, пока я управлюсь с делами. Подвезу вас обратно. Да и насчет муки станет виднее, чего-нибудь сообразим, - обещающе подмигнул он.

Обращение по имени и отчеству возымело на мастера магическое действие.

- Хорошо, я обязательно через часок подойду.

Купить на базаре что-либо из продуктов или выменять на вещи было очень трудно. Съестного было мало, цены были баснословные. Худые, изможденные женщины и оборванные ребятишки метались из стороны в сторону. Они были голодны и искали хоть немного муки, хлеба, картофеля. Те, кому удавалось обменять пиджак, пальто на продукты, крепко прижимали их к груди и поспешно покидали рынок. Среди пестрой толпы мелькали холеные лица оккупантов, хищно заглядывавших в сумки горожан.

Безрезультатно пробродив около часа, Семен Никитич поспешил к тому месту, где оставил обладателя муки. Увидев, что тот еще торгует и телега не запряжена, он стал наблюдать за ним. И чем больше он смотрел, тем больше недоумевал. Довольно странная это была торговля. Почему-то обмен шел только на обувь, и куда ее столько одному человеку, почему парень все время оглядывается и каждую пару обуви сразу тщательно прячет, отчего его так старательно опекает одноногий бородач, откуда появился седобородый дед у распряженного коня?

Изголодавшиеся жители, имевшие обувь, плотно сгрудились вокруг телеги. Они толкались, лезли вперед, стремясь поскорее заполучить муку. Когда Юлик выменял около 50 пар обуви, он хорошо прикрыл ее, завалил сеном, кивнул калеке и позвал деда. Люди быстро отхлынули от телеги. Оглядевшись кругом, Юлик громко позвал стоявших в стороне чумазых, оборванных ребят. Голодные взгляды закоченевших ребят он заметил давно.

- Хлопцы, а ну быстро подходите и готовьте шапки. Только по очереди! Получайте и помните добрых людей, - приговаривал он, вытряхивая немалые остатки муки из мешков.

Худые и голодные ребятишки мгновенно облепили телегу. Глаза их радостно сверкали при виде белой муки, наполнившей их замусоленные шапки.

Через пять минут все было роздано. К запряженной дедом телеге подошел взволнованный техник. Все виденное им начисто отмело предположение, что Юлик спекулянт или полицай. "Тогда кто же?" - напряженно думал он. В нем все сильнее зрела уверенность, что именно здесь он может найти верный путь к партизанам.

- У меня к вам есть серьезный разговор, - решительно сказал Юлику Семен Никитич.

- Я охотно вас выслушаю, товарищ Книга, - не менее решительно ответил тот, пристально глядя на взволнованное лицо мастера. - Но только базар не место для серьезных разговоров, да и задерживаться мне нельзя. Сами знаете, какое сейчас опасное время. Садитесь, по дороге и поговорим.

стр. 86


Быстро выехав с базара, Юлик решил, что для откровенного разговора создана необходимая почва. Поэтому, не теряя времени, он открыл свои первые карты:

- Семен Никитич, времени у нас мало, и я буду краток. Первое: видимо, вы уже догадались, что так много обуви нужно не одному человеку, а многим партизанам. Значит, теперь ясно, кто я и откуда. Второе: вы, наверное, заметили также, что партизаны знают, кто вы, кем и где работаете. Третье: поскольку сейчас у меня путь иной, чем утром, то подвезти не могу, наоборот, чуть в сторону проедем. Четвертое: в этом мешке для вас с полпуда муки. Вот и все пока, а теперь я слушаю вас.

- Поверьте, я всей душой ненавижу оккупантов и уже давно хотел... - сбивчиво начал немного ошеломленный и в то же время обрадованный мастер, - связаться с партизанами, с их командованием. Ведь я коммунист и готов на все.

Юлик уже хорошо понимал, что перед ним настоящий советский патриот.

- Говорите, на все готовы?

- Да, на все! - быстро ответил техник. Глаза у него возбужденно сверкали, а на впалых щеках появился румянец. - Только прошу, если что случится со мной, позаботьтесь о безопасности семьи.

- Есть у вас конкретные предложения?

- Я бы мог попытаться взорвать мост через Березину, но в подготовке взрыва мне нужна помощь.

- Я вижу, вы решительный и деловой человек. Именно такие нам нужны. Большего сейчас сказать не могу. Командованию будет доложено. Меня зовут Юлик. Скоро я вас навешу.

Поздно вечером Юлик доложил в штабе об удачном выполнении задания.

Чуть не до утра обсуждали мы план подготовки взрыва моста. Дело было сложное, и нам пришлось немало поломать голову. Фактически у нас это был единственный шанс взорвать мост. Ведь еще раньше было признано, что атаковать и потом взорвать хорошо охраняемый мост в таком крупнейшем гарнизоне, как Борисов, дело безнадежное. Мост охранял караул, насчитывающий больше взвода - 50 немцев. По обе стороны моста были парные часовые, по два дзота с пулеметами и малокалиберными пушками, окопы с бетонированными пулеметными площадками и ячейками для стрелков. Кроме того, мост прикрывала зенитная артиллерийская батарея. А зенитки, как известно, хорошо бьют и по наземным целям. Караул моста имел связь с комендатурой и ближайшими воинскими частями.

Через три дня Юлик снова был в пути. Перед мостом через Березину сердце молодого партизана снова забилось учащенно. С автоматами на груди мост с двух сторон охраняли гитлеровские часовые; по нему беспрерывно шли автомашины, изредка телеги. Несмотря на загруженность магистрали, фашисты тщательно осматривали крестьянские телеги, переворачивая в них все вверх дном. "Начинается..." - подумал Юлик и, подъезжая к контрольному посту, еще раз придирчиво окинул взглядом свою почти пустую телегу. Поравнявшись с эсэсовцами, он низко поклонился им и быстро вытащил из-под сена две бутылки самогона. Гитлеровцы схватили их и, бегло окинув взглядом телегу, махнули руками.

- Шнеллер! Шнеллер!

Удача ободрила партизана. Вечером он наведался к дорожному мастеру. Они быстро затащили небольшую телегу в дощатый сарай.

- Чем порадуешь, сынок? - нетерпеливо спросил Книга, закрывая сарай.

- Приказом командования и долгожданным гостинцем для фрицев, папаша.

- Не совсем понимаю...

- Нам с вами, Семен Никитич, приказано поднять в небеса мост через Березину! - тихим, но торжественным голосом сообщил Юлик.

- Это очень хорошо. Теперь встает вопрос, как достать взрывчатку, доставить ее на мост и там замаскировать.

стр. 87


- Успокойтесь, Семен Никитич, - перебил юноша. - Обо всем этом наше командование хорошенько подумало. Часть взрывчатки я сейчас привез. Ее можно незаметно проносить. А теперь послушайте наш план...

Поздно вечером, тепло простившись, они расстались. Семен Никитич понимал, что успех взрыва над Березиной - это дело чести всей его жизни. Поэтому осечки быть не должно. Старый мастер хорошо сознавал, что требовались в этом деле исключительная выдержка, спокойствие, хитрость и осторожность.

Обдумав все хорошенько, техник дня через два зашел к шефу охраны моста и не спеша деловито сообщил о том, что на борисовском, как и на любом другом крупном мосту, с наступлением тепла необходима профилактика металлических пролетов, ферм и быков. Как проводить "профилактику", Семену Никитичу решить было не трудно: он знал на мосту все до последней заклепки. И это сослужило Книге и нам, партизанам, хорошую службу. Доводы мастера о необходимости "профилактики" моста убедили шефа охраны. Получив ответ Семена Никитича на поставленные вопросы, рассеявшие подозрения, шеф охраны распорядился пропускать "майстера" в дневное время под мост для проведения ремонтных работ. Нам это и требовалось.

С этого дня Семен Никитич приходил на работу необычайно рано, спускался под мост. Сначала сопровождавший эсэсовец раз или два спускался вниз, а затем стал оставаться наверху. И от случая к случаю лишь заглядывал под мост, просовывая голову через сплетение ферм.

На этом этапе подготовки Семена Никитича больше всего беспокоило, как бы получше замаскировать толовые шашки на дне инструментального ящика и обмануть бдительность немцев, а затем и заложить их в заранее подготовленное отверстие у центральной опоры моста.

Но, как говорят, лиха беда начало. Едва живой прошел Семен Никитич с первой шашкой. Чуть не полдня он кружил возле избранной опоры моста, пока, наконец, не выпал из поля зрения охранника: появились благоприятные секунды, чтобы положить шашку. Обливаясь холодным потом и с колотящимся сердцем, он быстро повернулся, положил четырехсотграммовый брикетик тола и прикрыл его.

Домой пришел усталый и разбитый. "Ведь положил только одну шашку тола, а как переволновался! - размышлял он. - А их надо перетаскать целую сотню. Выдержат ли нервы? Придется носить сразу по несколько шашек - скорее будет", - уже засыпая решил он. Со следующего дня Семен Никитич переносил по две шашки и закладывал ими все дно своего ящика.

Наконец дни ужасных переживаний позади. Под центральную опору моста уложено около 40 кг тола. Попрощавшись с семьей, отправлявшейся в условленное место, мастер пошел в сарай. Там он достал взрыватель с часовым механизмом, завел его на раннее утро следующего дня и, тщательно завернув в тряпку, положил в потайной карман. В пиджак сунул гранату, а в ящик уложил две последние шашки тола.

Внутренне патриот хотя весь и напрягся, но уже торжествовал, считая дело законченным. Однако, как это часто бывает, торжество оказалось преждевременным: шеф охраны пожелал лично проверить ход ремонтных работ и вообще состояние моста. Напрасно техник пытался убедить его, что нет надобности офицеру лазить под мост и рисковать жизнью - сорваться или простудиться. Гитлеровец как будто предчувствовал беду и был непреклонен, настаивая на своем.

Такого поворота дела Семен Никитич никак не ожидал. Дрогнуло сердце. "Сорвалась операция, пропал труд, все пошло прахом!" - с горечью подумал он. Успех дела повис на волоске - ведь при внимательном осмотре моста снизу заложенный им взрывной заряд без особого труда можно было обнаружить!

Но делать было нечего, пришлось вместе с гитлеровцем спускаться под мост. Мастер, цепляясь за крепления, медленно передвигался от одного сплетения к другому. Проклятый немец неотступно следовал за ним и совал свой нос в каждую дырку и щель. Он цепким взглядом осматривал все детали моста, от чего Семен Никитич весь холодел.

стр. 88


Вот уже часть моста, за которую он меньше всего беспокоился, осмотрена. Выбравшись на поверхность, немец закурил сигарету и хотел было направиться к той части, где у центрального быка был заложен заряд тола. Нужно было выиграть время, мастер, скорчив жалкую мину и сославшись на сильное недомогание, попросил отложить дальнейший осмотр до завтра. Вид у него был и впрямь ужасный. Однако фашист криво улыбнулся и на ломаном русском языке ответил:

- Ничего, ви будет живи. Рус говорит, не надо завтра делать чего сигодня можно. Ком, ком, гер майстер, - потащил техника за рукав.

И на этот раз пришлось повиноваться: другого выхода не было. Ковыляя позади нациста, Семен Никитич лихорадочно думал: "Обнаружит фашист тол, и крышка! Что делать? Может, выдернуть чеку из гранаты, и будет сразу конец всем мучениям?!" И рука потянулась к карману пиджака. Опомнившись, отдернул ее и громко проговорил:

- Гут, герр шеф. Если рус берется за дело, то доводит его до конца. Я пойду первым. Гитлеровец не возражал. Мастер решил находиться все время впереди с тем, чтобы

собою закрывать основной бык, острие которого со всех сторон было обложено шашками тола и прикрыто с боков.

А фашист, как назло, осматривал все очень внимательно. Ловко цепляясь за перекладины, он теснил мастера.

- Форвертс, герр майстер!2 - кричал он.

С каждым шагом вперед приближалось роковое место. Семен Никитич еще сильнее побледнел, затрясся как в лихорадке, его начало подташнивать. Плохое состояние мастера заметил и шеф.

- Вы как мильх, герр майстер. Ви больной, но надо работа, работа! Умираль потом будет. Сегодня война, работа надо...

- Да, я знаю, что надо работать, - тихо ответил дорожный мастер. В этот миг он случайно глянул на острозубый молоток, лежавший сверху инструментов в ящике. Тут же мелькнула отчаянная мысль. Нужно было какое-то время, чтобы сориентироваться. Обернувшись к обер-лейтенанту, сказал:

- Господин офицер, я тут на минуту задержусь, а вы проходите вперед! - После этого мастер внимательно огляделся кругом: их с немцем никто не видел, и он облегченно вздохнул.

- Корошо, корошо, - ответил тот, осторожно протискиваясь вперед мимо техника. Едва пропустив гитлеровца, Книга со всего размаха ударил его молотком по голове. Фашист глухо охнул и камнем полетел вниз. На мосту, услышав всплеск воды, часовой перегнулся через перила.

- Вас ист лес?3

- В реку упал обер-лейтенант! - закричал Семен Никитич, делая вид, что не заметил часового.

- Алярм!4

- На помощь! - звал Книга.

Несколько гитлеровцев бросились к лодкам.

Семен Никитич бросился к тому месту, где была заложена взрывчатка, быстро сунул туда взрыватель замедленного действия и положил последние шашки тола. "Итак, дело сделано, а теперь будь что будет".

Воспользовавшись суматохой немцев, он проскользнул между фермами моста подальше от места падения офицера и вылез на мост.

Мастера тотчас же обступили встревоженные гитлеровцы. О себе техник не думал. Больше всего он желал, чтобы фашисты вновь не начали осматривать мост и не нашли


2 Вперед, господин мастер! (нем.)

3 Что случилось?

4 Тревога!

стр. 89


заряд тола. За семью Семен Никитич не беспокоился: ее еще утром вывезли в партизанский отряд.

Охая и ахая, техник рассказывал немцам о "неосторожности" господина шефа.

- Вы же слышали, - обращался он к знакомому фельдфебелю, - как я ему не советовал лезть под мост и говорил, что это опасно. Когда он упал, я был далеко от него. Чуть сам не свалился, а проклятый ящик так и тянул вниз, - говорил он.

- Чего же вы стоите? Нужно искать багры! - крикнул фельдфебель.

- Какое несчастье с шефом! Какое несчастье! - горестно восклицал Книга, а про себя тревожно думал: "Хотя бы его не нашли!"

Мастер и гитлеровцы бросились к бараку охранников. Но, к большому удивлению (немцы обычно предусмотрительны), там ни багров, ни шестов не было. В поисках их немцы метались как угорелые. Всюду раздавались крики и брань.

- Здесь недалеко есть пожарная команда. Я быстро сбегаю туда, они приедут и помогут, - предложил мастер фельдфебелю.

Тот согласно кивнул головой. Семен Никитич поставил на землю ящик и быстро пошел вдоль шоссе в сторону Минска.

Скрывшись за поворотом, он с огромным облегчением стал ждать попутную машину. На его счастье скоро появился грохочущий грузовик с досками. Книга "проголосовал" и взобрался на смолистые доски. Через час он был уже в безопасности. Сойдя с грузовика и отдав шоферу приготовленную пачку сигарет, он быстро устремился в густой бор и по тропе, устланной сосновыми иглами, пришел к заброшенной смолокурне, возле которой его уже давно ожидал Юлик. Выбежав навстречу Семену Никитичу из густого ельника, юноша нетерпеливо спросил:

- Ну как дела? Чего я только не передумал! Ведь условленное время давно прошло.

- Все в порядке! - ответил уставший техник и, присев на бревне, рассказал Юлику заключительный эпизод с офицером.

В штабе отряда, размещавшемся в двух-трех километрах от Сухого Острова, мастер с Юликом появились уже среди ночи. Выслушав, мы от всей души поздравили их с возвращением и успехом.

- Товарищ комиссар, спасибо за душевные слова, но насчет успеха... еще рано говорить, - деловито ответил Семен Никитич. - Может всякое случиться. Вдруг кинулись, обнаружили мое исчезновение, начали осмотр моста и нашли заряд. Тогда что?!

К сожалению, Книга мог оказаться прав. И все мы стали с беспокойством ждать утра.

На рассвете мост через Березину осветила яркая вспышка, землю потряс раскатистый мощный взрыв. В домах города зазвенели стекла. Южная сторона моста со скрежетом стала оседать. Все это было настолько неожиданно, что охранники-гитлеровцы сначала просто остолбенели. Опомнившись, они как сумасшедшие заметались. По тревоге примчалась дежурная аварийная команда. За ней почти вслед начали прибывать саперные подразделения. Весь гарнизон, поднятый на ноги, гудел, как растревоженное осиное гнездо. Немцы делали все, чтобы удержать оседавшую громаду. Под мостом росли штабеля шпал. Но все это оказалось бесполезным. К вечеру центральная часть моста настолько просела, что даже пешее движение по нему стало невозможным. По обе стороны моста скопились огромные пробки из все подъезжавших автоколонн и одиночных машин. Все были в смятении, так как никто толком не знал, где теперь найти переправу через полноводную Березину. Да поблизости ее и не было. На севере и юге от Борисова хозяйничали партизаны.

Совершенная диверсия взбесила комендатуру, гестапо и полицию в Борисове. Вину за происшедшее они пытались свалить друг на друга. Их бешенству не было предела еще и потому, что не осталось лиц, непосредственно отвечавших за сохранность моста: командир охраны погиб, а мастер исчез. Все они сошлись на том, что диверсия - дело рук партизан.

Возведение понтонов и подходов к ним потребовало непрерывной работы саперов и понтонеров в течение месяца. Но и это далеко не спасло положения. По понтонам машины ползли медленно в один ряд. Пропускная способность понтонов была очень мала,

стр. 90


и у переправы всегда скапливалось огромное количество военной техники, создавались большие пробки.

Ликованию партизан не было конца. Командование еще раз поздравило Семена Никитича и Юлика с заслуженным успехом.

Вскоре меня с товарищем Книгой и Юликом вызвали к одному из секретарей подпольного обкома партии. Здесь отважного подпольщика и партизана поблагодарили за подрыв моста и проявленное мужество.

Указом Президиума Верховного Совета СССР Семен Никитич Книга был награжден Орденом солдатской доблести, мужества и славы "Красной Звезды". А его помощник -штабом партизанского движения в Белоруссии медалью "За отвагу".

Весной 1943 г. по решению межрайкома партии и Центра партизанского движения Борисово-Бегомльской зоны наш отряд был преобразован в бригаду того же наименования. Комбригом был назначен В. Ф. Тарунов, комиссаром бригады - я. Преобразование отряда в бригаду вызвало у партизан новый боевой порыв, умножило силы. В нашей молодежно-комсомольской бригаде к лету насчитывалось (с учетом вспомогательных подразделений) около 1500 человек.

Командование бригады проявляло заботу о жизни каждого советского человека на оккупированной территории, каждый раз очень требовательно и придирчиво ОТНОСИЛОСЬ К выбору позиций проведения боевых операций. Мы вынуждены были считаться с тем, что оккупанты в соответствии с предписаниями командования вермахта от 16 сентября 1941 г. разрушали все дома и селения, в которых проходили с ними столкновения, а также расстреливали за каждого убитого оккупанта 10 заложников мужского населения из близлежащих деревень от места боя.

С учетом этого наши подразделения стремились проводить боевые операции на коммуникациях противника вдали от населенных пунктов. Делалось все возможное, чтобы не дать врагу повод для расправы с мирным населением. С лета 1943 г. все деревни, которым угрожала опасность, мы прикрывали своими заслонами.

За 800 дней и ночей бойцы бригады "Смерть фашизму" истребили около 8000 оккупантов и более 2000 взяли в плен в ходе ликвидации остатков окруженной вражеской группировки юго-восточнее Минска при осуществлении операции "Багратион" летом 1944 г., пустили под откос около 500 вагонов и повредили из ПТР 70 паровозов, уничтожили свыше 800 автомашин, парализовали линию секретной подземной многожильной связи гитлеровской ставки с фронтом. Главное же - спасли жизни многим десяткам тысяч советских людей, избавили от лагерей смерти, душегубок, каторжной неволи.

Я горжусь тем, что в освобождение родной Белоруссии и в великое дело Победы внесли весомый вклад и партизаны бригады "Смерть фашизму" Минской области.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ФРОНТОВЫЕ-ГОДЫ-В-СТРОЮ-ЗАЩИТНИКОВ-ОТЕЧЕСТВА

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

И. П. ДЕДЮЛЯ, ФРОНТОВЫЕ ГОДЫ В СТРОЮ ЗАЩИТНИКОВ ОТЕЧЕСТВА // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 14.07.2021. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ФРОНТОВЫЕ-ГОДЫ-В-СТРОЮ-ЗАЩИТНИКОВ-ОТЕЧЕСТВА (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - И. П. ДЕДЮЛЯ:

И. П. ДЕДЮЛЯ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
155 просмотров рейтинг
14.07.2021 (989 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ФРОНТОВЫЕ ГОДЫ В СТРОЮ ЗАЩИТНИКОВ ОТЕЧЕСТВА
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android