Libmonster ID: BY-1156
Автор(ы) публикации: М. А. Фельдман

Вопрос об общеобразовательном уровне рабочих России и СССР в первой трети XX в. относится к числу малоизученных. Историкам советского периода оценки культурного уровня рабочих постоянно приходилось увязывать с "методологическим" положением о пролетариате как передовой силе общества. Отсюда появление работ о высоком общеобразовательном уровне рабочих крупных предприятий до 1917 г., о рождении в дореволюционное время "рабочей интеллигенции", о совпадении понятий "квалифицированные" и "культурные рабочие"1. В статье Е. Р. Ольховского "рабочая интеллигенция" определяется как слой рабочих, который отличался от остальных рабочих участием в распространении знаний и культуры. Однако содержание статьи свидетельствует о потреблении рабочими элементов знаний и культуры. Динамика культурного уровня рабочих рассматривалась как процесс постоянного действия; как, ни много ни мало, вектор, определявший общий потенциал культуры страны2, то есть всю духовную жизнь общества. До конца 1980-х годов все названные выше положения должны были обосновывать генеральный вывод о ведущей роли рабочего класса в развитии советской культуры на всем протяжении послеоктябрьской истории.

Ныне накоплен значительный теоретический материал, позволяющий рассматривать формирование культурного уровня рабочих как следствие более обширного, чем считалось прежде, количества факторов, причем выделяются в качестве равноправных компоненты материальной и духовной сферы, правовых отношений. Происходит переосмысление таких понятий, как культура, культурная политика, культурная революция, культурное строительство3.

Очевидно значение общеобразовательной подготовки как основы культурного развития населения. Однако исследование этого вопроса затруднялось отсутствием таких массовых источников, как всероссийские переписи населения, в период между 1897 и 1926 годами4. В советское время к этому объективному затруднению добавлялось препятствие субъективного характера - "идеологическая повинность" историков, вынужденных подчеркивать всестороннюю отсталость дореволюционного пролетариата и повествовать о положительных результатах культурных преобразований в послеоктябрьский период.


Фельдман Михаил Аркадьевич - доктор исторических наук, профессор Уральской академии государственной службы.

стр. 13


В результате уровень общеобразовательной подготовки рабочих освещен в литературе по материалам переписей - 1897 г.5 и профессиональной 1918 года6, но, что на первый взгляд поразительно, весьма фрагментарно используются данные Всесоюзной переписи населения 1926 года7. Это позволяло завуалировать низкий образовательный ценз рабочих дореволюционной России и аналогичный уровень пролетариев советской страны 1920- 1930-х годов, в сравнении с рабочими развитых стран. Неслучайно в советской историографии главным измерителем культуры периода 1920 - 1930-х годов выступал уровень грамотности, соответствующий эпохе до завершения промышленного переворота, а не показатель количества классов школьной подготовки, характерный для периода индустриального развития.

Но процент грамотных - подходящий показатель для XIX в., когда образованность, как правило, ограничивалась элементарной грамотностью - умением читать и писать. С конца XIX в., после достижения в передовых обществах полной грамотности и качественного преобразования обучения, этот показатель перестает измерять динамику уровня образования8. Поэтому оценивать образовательный уровень рабочих России/СССР первых десятилетий XX в. следует используя прежде всего второй показатель - среднее число лет обучения одного человека с учетом всех видов обучения. (Что же касается такого показателя, как среднее число лет обучения одного человека в системе среднего и высшего образования9, то этот критерий мало применим для рабочего социума в рассматриваемый период.)

Литература, характеризующая образовательный уровень рабочих России, сообщала первым делом о более высокой грамотности пролетариев в сравнении со всем населением. В самом деле, грамотность рабочих-мужчин в 1897 г. (59,9%) вдвое превосходила грамотность всего мужского населения (29,3%), а грамотность работниц (34,9%) почти втрое - грамотность всего женского населения (13,1%)10. При этом в литературе отсутствовали исследования не только по сравнению образовательного уровня рабочих с аналогичными показателями дворянства, буржуазии, городского населения в целом. Не был представлен и сводный показатель грамотности по рабочим (мужчинам и женщинам) крупной промышленности. В 1987 г. Н. А. Иванова ввела показатель грамотности у всех рабочих фабрично-заводской промышленности - 51,9%11, однако здесь не учитываются рабочие горной и горнозаводской промышленности с их более низким образованием (34%). Сводный показатель грамотности рабочих (мужчин и женщин) всей крупной промышленности России в 1897 г. составлял 48%12, то есть неграмотных было больше половины, 52% промышленных рабочих - представителей класса-гегемона, "готового к пролетарской революции".

Материалы переписи 1897 г., таким образом, должны вызывать ряд вопросов. Во-первых, наличие слоя полностью неграмотных пролетариев (более 50%) вступало в противоречие с принятым в советской историографии представлением о высокой общей культуре рабочих. "Как же рабочие повышали свою грамотность, общую культуру, политическую сознательность, - очертила эту проблему Э. Э. Крузе, - если учесть, что даже в 1908 г. на 1000 жителей России приходилось лишь 50 учащихся, а на образование одного жителя в год практиковалось всего 50 коп.?" Давая на этот вопрос идеологически верный ответ, она сделала парадоксальный вывод: о максимальном использовании большевиками нелегальных и легальных возможностей для политической пропаганды и агитации среди рабочих13. Получалось, что недостающие серьезные общеобразовательные знания у рабочих восполнялись политическими лозунгами и требованиями.

Во-вторых, крупнейший отряд рабочего класса России - текстильщики - отличался весьма низкой грамотностью: 30,1%. Немногим выше была грамотность у рабочих горной и горнозаводской промышленности - 34%. Из крупных отраслевых отрядов рабочего класса только у деревообработчиков и металлистов уровень грамотности превышал 50%. Но и у металлистов треть пролетариев оставалась полностью неграмотными. Известно, что "чем моло-

стр. 14


же были рабочие, тем выше среди них был удельный вес грамотных". Но в самой многочисленной возрастной категории - от 20 до 39 лет - среди рабочих-мужчин промышленности, транспорта, торговли неграмотных насчитывалось 42,1%, в возрастной категории - от 40 до 59 лет - 56,6% неграмотных14. Перед нами свидетельство народной беды: лишение более половины самой развитой части рабочего класса России - пролетариев крупной промышленности - минимального образования.

В региональном разрезе по уровню грамотности рабочих промышленности (фабрично-заводской, ремесленной и кустарной) лидировала Прибалтика (85,5 - 94,9%), затем шли рабочие Петербургской губернии (68,9%). Близкими были показатели грамотности губерний Московского округа (55,1%) и Польши (54,1%). Урал (41,7%) уступал Украине (57,1 - 40,3%), но превосходил Сибирь (36%)15. Позитивное значение имело введение в начале XX в. в ряде уездов всеобщего начального образования16. Однако отсутствие на данный период данных, подобных всероссийской переписи, не позволяет сделать какие-то обобщенные выводы. Внутрирегиональный разрез показывает различия показателей грамотности рабочих в зависимости от уровня индустриализации. В частности, на Урале этот показатель достигал в более развитых в промышленном отношении губерниях, Вятской и Пермской, соответственно, 47,3% и 44,2%, а в преимущественно аграрных Оренбургской и Уфимской - 33,1% и 38,2%17.

Исследовать динамику интересующих нас процессов позволяют материалы профессиональной переписи 1918 года. Обработка материалов этой переписи, проведенная в 1970-е годы под руководством В. З. Дробижева, с умелым использованию математических методов, дала неожиданный результат, причем сведения об уровне школьной подготовки рабочих Петрограда, ЦПР, Вятской, Пензенской, Воронежской, Витебской губерний в 1918 г. более точны, чем даже в ряде последующих монографий. Например, в работе Н. А. Ивановой в силу сужения методики подсчетов, грамотность рабочих отдельных губерний в 1918 г. оказалась завышенной по Ярославской губернии - на 8,6%; по Иваново-Вознесенской - на 6,2%, по Вятской - на 6% и т.д.18

Профессиональная перепись 1918 г. показала повышение грамотности промышленных рабочих по сравнению с 1897 г. с 48 до 64%, в том числе у мужчин - до 79,2% и у женщин - до 44,2%19. Повышение на 16% (то есть на треть) можно рассматривать как сдвиг, связанный с ходом индустриализации. Однако перепись охватила 2/3 (68,9%) рабочих Европейской России, главным образом в промышленных губерниях20. Это требует рассматривать итоги переписи как несколько завышенные относительно всех промышленных рабочих России. Отвлечение мужчин в массовом порядке в армию в 1914- 1917 гг. (и, как следствие, рост численности женщин-работниц в промышленности) привело к некоторому увеличению разрыва грамотности рабочих и работниц: с 1,7 : 1 в 1897 г. до 1,8 : 1 в 1918 году.

Вот как располагаются показатели уровня грамотности рабочих промышленности в 1918 г. по ряду губерний: Петроград - 74%; Ярославская губерния - 56,7%; Иваново-Вознесенская - 46,1%; Тульская - 75,2%; Вятская - 62,3%; Пензенская - 62,8%, Витебская - 45,4%21. Обратим внимание на состояние дел в губерниях ЦПР (Ярославской и Иваново-Вознесенской, Тульской) - они традиционно рассматривались во многом как показательные для всей страны. Резюмируя, заметим, что если в 1897 г. к грамотным могла быть отнесена примерно половина промышленных рабочих России, то в 1918 г. - около двух третей.

Таким образом, выявляется крайне низкий уровень образования пролетарских масс в канун революции. Даже в Петрограде более четверти рабочих оставались неграмотными.

Более существенными были отличия в категории рабочих, имеющих законченное и незаконченное начальное образование.

Анализ данных переписи 1918 г. по губерниям22 позволяет сделать некоторые выводы. Во-первых, о возможности использовать "серединное" по-

стр. 15


ложение показателей Ярославской губернии как среднеарифметическое, показательное не только для ЦПР, но и для России в целом. Это же подтверждают данные таблицы по 31 губернии, приведенные Н. А. Ивановой. В этом случае представляется возможным выстроить такую структуру рабочих промышленности всей России (включая губернии, не попавшие в разработку переписи 1918 г.) в зависимости от величины школьной подготовки:

- рабочих, получивших образование выше начального - 1,8%;

- рабочих, получивших начальное образование - 24,8%, а также рабочих получивших законченное низшее профессиональное образование - 1,2% - всего 26%;

- рабочих, получивших незаконченное начальное образование - 21,3%, а также, рабочих получивших знания самообразованием - 7,2% - всего 28,5%;

- неграмотных рабочих - 43,3%.

Таким образом, в составе рабочих крупной промышленности, в зависимости от уровня их образования, можно выделить следующие группы: менее 2% - с образованием 5 - 7 классов; четверть рабочих имели начальную школьную подготовку, но нередко подразумевалась начальная церковно-приходская школа; еще более четверти рабочих, закончив 2 - 3 класса, фактически являлись малограмотными; крупнейшим массивом выступали неграмотные рабочие - более 2/5 от общего числа.

Общеобразовательная подготовка рабочих Петрограда была выше, чем по стране в целом. Рабочих, имеющих начальное образование, было в 1,5 раза, а с образованием 5 - 7 классов - в 2,5 больше. Неграмотных рабочих было на 2/3 меньше общероссийского уровня.

Представляет интерес структуризация грамотности рабочих России в зависимости от возраста. У молодых рабочих (14 - 19 лет) уровень грамотности составлял от 79,8% до 73,3%, то есть понижался на один процент в год. У рабочих 20 - 35 лет - от 67,3 до 57,7%, стало быть, понижение замедлялось до 2/3 процента в год. И только у рабочих 35 - 60 лет наблюдался обвал: понижение с 51,8 до 24,6%, то есть более процента в год23. Преобладание грамотности у молодых рабочих и доминирование неграмотных у пролетариев старших возрастов создавало предпосылки для социокультурных различий по возрастному признаку.

В трудах советских историков в связи с показом достижений в сфере "борьбы за грамотность" в 1920-е годы приводились и правдивые оценки общеобразовательного уровня рабочих по материалам переписи 1918 года. Школьная подготовка рабочих промышленности России в 1918 г. оценивалась в среднем в 1 - 1,5 года (класса)24.

Существенные различия в общеобразовательной подготовке у основных названных групп рабочих в первые десятилетия XX в. создавали основу для неодинакового восприятия знаний и культурных ценностей. Общей же характеристикой промышленных рабочих России можно считать, за минимальным исключением, низкий образовательный уровень, не позволявший самостоятельно осуществлять интеллектуальное лидерство в обществе.

О характере перемен в этой области к середине 1920-х годов можно судить по материалам Всесоюзной переписи населения 1926 года. Грамотность рабочих возросла в 1,8 раза в сравнении с 1897 г. (с 48% до 83,7%25) и в 1,3 раза в сравнении с 1918 г. (с 64% до 83,7%). Это свидетельствует о последовательном расширении системы начальной общеобразовательной подготовки рабочих и об эффективности новых принципов и форм обучения трудящихся в первой половине 1920-х годов. Произошло также сближение уровня грамотности мужчин-рабочих и женщин-работниц (отношение 1,7 : 1 в 1897 г., 1,8 : 1 в 1918 г., 1,2 : 1 в 1926 г.)26 Однако речь идет об элементарной грамотности.

Выделим три возрастные группы рабочих. У наиболее молодых рабочих (от 15 лет до 21 года) уровень грамотности вырос до 94,2 - 93,4%, демонстрируя предел возможностей общеобразовательной школы на середину 1920-х годов (на 1918 г. 78,5%-70,6%). И рост грамотности молодых рабочих на 16-

стр. 16


23%, и, особенно, сохранение уровня грамотности у юношей и девушек в послешкольном возрасте до 21 года были связаны с активизацией образовательной политики государства.

Группа рабочих от 22 до 35 лет в 1926 г. не имела столь высокой грамотности (91,1 - 86%, сокращение на 0,36% в год). В 1918 г. в близкой возрастной группе (20 - 35 лет) грамотных насчитывалось 67,3 - 57,7%27. Именно здесь наблюдается наибольшее различие показателей: 24 - 28%.

В старшей группе (50 - 69 лет) этот показатель колебался от 66,3 до 57,6%, сокращаясь в среднем на 0,5% в год. Таким образом, за восемь лет (1918- 1926 гг.) категория старших возрастов рабочих вышла на уровень грамотности рабочих от 22 до 35 лет в 1918 году.

Как видно, можно говорить о некоторой тенденции к сближению уровня грамотности возрастных групп. Разрыв наибольших и наименьших показателей сократился с 2,1 раза в 1897 г. до 1,63 раза в 1926 году. Таким образом, восстановление основных характеристик рабочего социума России сопровождалось последовательным распространением первичных общеобразовательных знаний среди промышленного пролетариата.

Анализ общеобразовательной подготовки рабочих цензовой промышленности СССР в профессиональном разрезе в 1926 г.28 позволяет выделить три группы: к высшей относятся печатники, уровень грамотности у которых был близок к 100%; противоположную группу составлял многочисленный отряд текстильщиков (по численности занимавший первое место в Российской Федерации - 27,7% и второе в СССР - 20,9%), здесь грамотность составляла 75,4%. Немногим выше была грамотность горнорабочих - 77,4%. Рабочие, занятые в большинстве других отраслей, имели довольно близкий диапазон показателей грамотности: 85 - 94%.

Появился ряд таких отраслей, где уровень общеобразовательной подготовки рабочих и работниц был практически одинаков, например, у печатников (разница не более 2%). Однако в целом разрыв в этой сфере сохранялся и составлял по всей цензовой промышленности 15%.

Данные переписи 1926 г. показывают, что рост квалификации сопровождался повышением грамотности, причем между квалифицированными и полуквалифицированными рабочими даже у металлистов наблюдалась большая разница в уровне грамотности (6,5%), чем между полуквалифицированными и неквалифицированными (10,4%). Поскольку разница в уровне грамотности между высшей и низшей группами в отраслях (у печатников - 98,8%, текстильщиков - 75,4%), достигала 23,4% и, таким образом, превосходила максимальную разность уровня грамотности между квалифицированными и неквалифицированными рабочими (16,9% у металлистов), постольку можно говорить о приоритете отраслевого фактора над фактором квалификации. Характерно, что в технически более сложной отрасли - металлопромышленности - разница уровней грамотности квалифицированных и неквалифицированных рабочих составляла около 16,9%, тогда как у текстильщиков аналогичный показатель имел отрицательную величину. Сказывалось и то, что в текстильном производстве преобладали женщины, и то, что квалификация обычно повышалась по мере увеличения стажа работы29. Невелик был разрыв по уровню грамотности квалифицированных и неквалифицированных рабочих в технически отсталой горнодобывающей отрасли (всего 8,5%).

По грамотности рабочие фабрично-заводской промышленности, проживавшие в городских поселениях СССР, немногим отличались от всех рабочих: соответственно, 85,5 и 84,1%30. Такое сходство имело знаковый характер, указывая на преобладание в городских поселениях СССР "поселковой", то есть промежуточной между городом и деревней, цивилизации. Технический уровень промышленности СССР допускал сохранение широких масс рабочих с низким общеобразовательным уровнем, позволял достигать квалификационных навыков не столько путем образования, сколько в силу опыта и производственного стажа.

стр. 17


К сожалению, видимо, не без влияния политических соображений, материалы переписи 1926 г. не раскрывают уровень школьной подготовки рабочих.

Если степень квалификации рабочих определялась прежде всего процессом индустриализации, то уровень образования, грамотности - более широкой совокупностью факторов, включая, например, активность государственной политики, особенности национального состава населения, темп урбанизации. Этим можно объяснить значительность сдвига в уровне грамотности рабочих крупной промышленности СССР за 1897 - 1926 годы. Проблема заключалась в том, что новый этап индустриализации требовал качественно иного рабочего: получившего школьную подготовку в объеме неполного среднего образования31.

Во второй половине 1920-х годов советское государство прилагало усилия, чтобы модернизировать промышленность. Этому препятствовали отсутствие значительного слоя высококвалифицированных рабочих, с образованием выше начального, и характер основной массы пролетариев - по сути, малограмотных людей. Как показала перепись 1926 г., неграмотными оставались 16,3% рабочих фабрично-заводской промышленности в целом, а в горнодобывающей, текстильной отраслях - до четверти. Помимо этого сказывались такие диспропорции в рабочих коллективах, как более низкая, чем у мужчин, грамотность работниц (соответственно, 88,2% и 73,2%); невысокий уровень грамотности у рабочих ряда нерусских национальностей32. Повышение общеобразовательной подготовки рабочих рассматривалось в официальных документах как одно из основных направлений государственной политики33.

Связанные с этим проблемы в реальности были намного сложнее, чем это казалось советскому руководству, планировавшему решить задачу в короткий срок, тем более что в 1926 - 1929 гг. усилился приток в рабочие коллективы выходцев из деревни.

Материалы выборочной профсоюзной переписи 1929 г. позволяют судить об общеобразовательной подготовке рабочих; при этом открывается редкая возможность сравнить показатели длительности школьного обучения рабочих в 1918 - 1929 годах. Редкая - даже с учетом того, что профсоюзная перепись 1929 г. охватила только членов профсоюзов, то есть более образованную часть рабочего класса.

По данным этой переписи, уровень грамотности рабочих СССР достиг 86,1 - 85,6% (ср. 1926 г.: 84,1%). Этот показатель опускался до 77% у рабочих шелковой, 79% - льняной, 78,6% - нефтяной промышленности, но повышался до 95,3% у машиностроителей и 89,4% у металлургов34.

Из всех учтенных переписью промышленных рабочих в 1929 г. 21,7% не имели школьной подготовки; три четверти из этого числа составляли неграмотные люди, четверть - рабочие, самоучками овладевшие грамотой. Если молодежь (до 22 лет) в массе получала школьную подготовку (91,4%), то у рабочих постарше - 23 - 29 лет - этот показатель понижался до 86,7%, в возрасте 30 - 39 лет - 75,3%, старше 40 лет - только 56,7%35. Это означало, что почти половина рабочих, которым в 1917 г. было 28 лет и старше, не имела школьной подготовки. Бросается в глаза совпадение двух индикаторов: нашей расчетной оценки числа неграмотных промышленных рабочих в 1918 г. (43,3%) и показателя промышленных рабочих, не имевших школьной подготовки в 1929 г. - также 43,3%. Такое совпадение (кроме прочих причин) указывает на недолговечность общеобразовательных знаний, полученных вне стационарной школы.

Обращает на себя внимание и другое обстоятельство: средняя продолжительность школьной подготовки у возрастных групп старше 23 лет, по данным профсоюзной переписи 1929 г., разнилась незначительно: от 3,4 года у группы 23 - 29 лет, до 3 лет у возраста от 30 - 39-летних и 2,9 года - у рабочих старше 40 лет. Определенный скачок продолжительности школьной подготовки (в среднем 4,3 года) отмечается у рабочих моложе 22 лет36: у

стр. 18


поколения рабочих, приступивших к обучению в советское время и пользовавшихся поддержкой власти.

Некоторая часть молодого поколения советских рабочих (как правило, выходцы из пролетарских семей) к концу 1920-х годов получила образование, близкое к семилетнему. Доля рабочих до 22 лет, закончивших 6,5 классов, колебалась от 44,6% у металлистов Ленинграда до 7,7% у молодых шахтеров Донбасса. Среди всех учтенных рабочих этот показатель варьировался от 12 - 21% у металлистов ведущих промышленных центров (Ленинграда, Московской области, УССР) и 7 - 9% у металлургов до 4% у шахтеров. При этом показатель металлистов, закончивших 6,5 классов, вызывает сомнение. Достаточно взглянуть на численность рабочих, имевших школьную подготовку в 7,5 класса и выше, чтобы сделалось слишком "внезапным" сокращение приведенного уровня практически в два раза: 6,6% - 13,9% у металлистов, 3,5 - 4,1% у металлургов, 1,9 - 2% у шахтеров37. Думается, эти данные более точно показывают достижения и проблемы образовательной подготовки рабочих вообще и, в частности, получения семилетнего образования.

Материалы выборочной профсоюзной переписи 1929 г. демонстрируют близость показателей наличия школьного образования у рабочих и работниц: соответственно 3,6 и 3,5 класса. Последний факт также вызывает сомнение в верности подсчетов, потому что в отраслевом разрезе разница составляет от 0,2 до 0,8 класса, чаще всего 0,5 - 0,6 класса38.

Сближение показателей средней продолжительности школьного обучения у рабочих различных отраслей (в диапазоне 2,9 - 4,3 класса, при средней продолжительности школьного обучения рабочих в 3,5 класса)39 говорит о существовании на этом уровне определенного барьера. Наличие такого барьера на пути повышения общеобразовательного уровня рабочих было обусловлено уровнем индустриального развития, возможностями системы школ взрослых, особенностями восприятия ценности образования в рабочих семьях40.

На фоне союзных отличались показатели школьного обучения у рабочих-металлистов Ленинграда: при средней продолжительности обучения у всех рабочих отрасли в городе в 4,5 класса, а в СССР - 4 класса, у ленинградских рабочих в возрасте до 22 лет школьная подготовка составляла в среднем 5,9 класса, или почти в полтора раза выше, чем у их ровесников на Урале41.

Можно выяснить долю рабочих в различных возрастных категориях, самоучками овладевших грамотой. Среди всех рабочих СССР в 1929 г. она составляла: 3,4% в группе до 22 лет; 6,4% - у рабочих 23 - 29 лет; 9,7% - в возрасте 30 - 39 лет и 12,4% - в возрасте старше 40 лет42. Как видно, среди молодых рабочих доля самоучек была невелика. Иное положение сложилось у рабочих в возрасте от 30 лет и старше. Численность рабочих-самоучек зависела от возраста и степени технической оснащенности отрасли. У грамотных рабочих СССР в возрасте 30 - 39 лет примерно 1/9 часть, старше 40 лет - 1/6 часть самостоятельно овладели грамотой. Эта часть рабочих имела, как правило, элементарное образование.

Даже в наиболее технически оснащенной отрасли - металлопромышленности - преобладали рабочие с уровнем образования в 3 - 4 класса (50,5% всех рабочих). Еще 14% рабочих имели уровень школьной подготовки 1 - 2 класса, а 77% рабочих-металлистов вообще не имели школьной подготовки. Только четверть рабочих имела образование выше начального, в том числе 12% - неполное среднее образование43.

Выявляется примечательная картина: заметное влияние на величину заработка оказывали только первые три года обучения. Величина дневного заработка рабочего-металлиста с семью классами образования превышала заработок рабочего с тремя классами на три копейки! Вместе с тем у рабочих-металлистов в сравнении с дореволюционным временем ускорился рост общеобразовательного уровня: если до 1917 г. он повышался на полгода образования за десятилетие, то за двадцатые годы число законченных классов школы увеличилось на год44.

стр. 19


Приведем в качестве примера результаты обследования в 1927 г. рабочих мартеновского цеха Верх-Исетского завода (ВИЗа), расположенного на окраине Екатеринбурга. 16% всех этих рабочих оставались неграмотными, 15% - малограмотными, то есть едва могли читать и подписывали свою фамилию. 61% рабочих-мартеновцев учились в начальной школе, но только 2% закончили ее (!). В средней и профессиональной школе учились 5% рабочих, но закончили - 1%. То же происходило и с детьми: если в первых классах школ Свердловска в 1926/27 учебном году дети рабочих составляли 56%, то в четвертых классах - 39%, в седьмых - 13,9%, в девятых - 8%45. Таким образом, несмотря на введенные ограничения на обучение в старших классах для детей "бывших", лишенных подобных возможностей, малые заработки рабочих подталкивали подростков из пролетарских семей к раннему заработку, вынуждая уходить из средних классов; сказывались и традиции в рабочей среде, игравшие тормозящую роль в стремлении к дальнейшему образованию. Государство могло назвать себя пролетарским, но изменить социокультурные навыки, представления, отношение к общеобразовательным знаниям ни за одно, ни за несколько десятилетий не представлялось возможным.

Материалы выборочной профсоюзной переписи 1929 г. в большей степени, чем Всесоюзная перепись 1926 г., могут служить для характеристики промышленных рабочих в момент завершения "собирания рядов рабочего класса", достижения довоенной численности пролетариата. Показанный ею низкий общеобразовательный уровень рабочих в целом (3,5 класса), казалось бы, мог предостеречь руководителей страны от курса на масштабное выдвижение "рабочих от станка" на руководящую работу46, от утверждения в программных документах о возможности быстрой победы социалистических отношений. Но действительность, как известно, преподносила примеры иного рода.

В принципе, постановление ЦК ВКП(б) "О ликвидации неграмотности" (май 1929 г.)47 можно было бы рассматривать как пример усиления внимания государства к подлинным проблемам рабочего класса. Но велика бывает разница между принципом и его реализацией. Проблема заключалась в том, что на решение этой далеко не простой задачи отводился один год. Тем самым предписывались узость и неосновательность общеобразовательной подготовки рабочих, кампанейский характер и штурмовые методы работы. Краткий срок, отведенный на реализацию постановления ЦК, выводил на первый план не создание 40 тыс. новых школ в промышленных городах, фабрично-заводских районах и рабочих поселках, а проведение всесоюзного культпохода48.

Применение бюрократических командно-административных методов порождало погоню за отчетным количеством, приписки и очковтирательство. Ни чрезвычайные органы - особые комиссии по ликбезу, созданные в Уральской и Вотской областях, Оренбургском округе, в Башкирии; ни грозные постановления вроде решения ЦИК и СНК Башкирии о привлечении лиц, "уклоняющихся от ликвидации своей неграмотности к административной ответственности"49, не могли заменить работу стационарных школ.

Идеологизация школьного обучения уже на стадии ликбеза (чтение лекций по атеистической и политической тематике)50 приводила к тому, что рабочие, не владевшие основами грамоты, воспринимали отрывочные, схематизированные представления о жизни в СССР и за его пределами. Аппаратный подход определял и критерии продвижения "сверху" рабочих по ступеням общеобразовательного обучения (например, принципы отбора рабочих на рабфаки): за основу принимались не знания, не способности, а участие в партийных или комсомольских организациях51. Тем самым уже в процессе общеобразовательного обучения формировался наиболее преданный советской власти слой выходцев из рабочей среды.

Итоги этой работы в годы первой пятилетки оцениваются в литературе критически: обращено внимание на несоответствие реляций партийных органов о достижении полной грамотности рабочих - результатам профсоюз-

стр. 20


ной переписи 1932 - 1933 годов52. В ходе форсированной индустриализации рабочий класс пополнялся выходцами из деревни и женщинами. От этого получалось не повышение, а понижение грамотности рабочих кадров.

Если по данным переписи 1918 г. численность рабочих, получивших школьную подготовку, составила 47,9%, а в 1929 г. - 78,3%, то в 1933 г. этот показатель вновь понизился (в полтора раза!) до половины всех промышленных рабочих53, то есть за годы первой пятилетки практически восстановился предреволюционный показатель54. И это при том, что перепись (и это было не случайно) не охватила рабочих наиболее отсталых отраслей - лесной, угольной, горной промышленности.

За годы первой пятилетки усилился разрыв между массой неграмотных новых рабочих и молодым пополнением рабочего класса. В Ленинграде в 1933 г. среди молодых (до 23 лет) рабочих транспортного машиностроения рабочих с образованием 6,5 класса и выше насчитывалось 36,7% (в 1929 г. у молодых рабочих-металлистов - 44,6%); в Горьковском крае - 16%55. В целом по стране, среди тех молодых рабочих, кто пришел на производство в 1934 г., 9,7% получили семилетнее образование, 70% - 5 - 7 классов, 20,3% - начальное образование, тогда как в 1926 - 1927 гг. эти показатели составляли, соответственно, 3,2%, 51,6% и 45,2%56.

Особую группу составляли рабочие, приступившие к послешкольному образованию. В Ленинграде в техникумах, рабфаках и вузах обучались 2,3% рабочих транспортного машиностроения, на Урале - 0,1%. В уральской черной металлургии работу и обучение в техникумах, рабфаках и вузах сочетали 0,5% рабочих, в остальных отраслях - от 0,1 до 0,5%, и только в немногочисленном отряде рабочих электротехнической промышленности Урала этот показатель поднимался до 1,7% (наивысший по СССР отраслевой показатель был именно в электропромышленности - 9,9%)57. Как видно, материалы переписи 1932 - 1933 гг. свидетельствуют об увеличении образовательного разрыва у пограничных отрядов рабочих.

Как позитивную перемену можно отметить, что в рабочей среде появилась, практически отсутствовавшая ранее, категория людей с незаконченным средним образованием; возник небольшой слой рабочих, обучавшихся в техникумах, рабфаках и вузах. Начиналось формирование социокультурного облика рабочих с образовательными характеристиками, соответствовавшими процессам позднеиндустриальной модернизации, облику индустриальных рабочих Европы 1930-х годов.

В 1933 - 1935 гг. трудности со снабжением продуктами питания, низкая реальная заработная плата, жилищные проблемы вызывали высокую текучесть в рабочих коллективах и, как следствие, сказывались на организации учебы, сдерживали вовлечение рабочих в школы взрослых. Материалы Управления школ взрослых Наркомата просвещения РСФСР подводят к следующим выводам: в годы первых пятилеток численность учащихся школ взрослых СССР была невелика (123,1 тыс. в 1928 г., 276,9 тыс. в 1931 г. и 205,9 тыс. в 1935 году)58.

Толчок к улучшению положения с обучением рабочих дало постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР "О работе по обучению неграмотных и малограмотных" (16 января 1936 года)59. Прежде всего был проведен карточный учет общеобразовательной подготовки всех работающих, показавший масштаб незавершенной работы. Если до этого власти рапортовали о близком завершении ликвидации неграмотности и малограмотности60, то теперь в профсоюзных справочниках можно было найти упоминание о наличии миллиона неграмотных и более миллиона малограмотных рабочих в СССР к началу 1937 года61. Например, в черной металлургии Урала неграмотных и малограмотных рабочих насчитывалось соответственно 8,8% и 15,5%; в топливной промышленности - 11,3% и 23%, а среди членов всех индустриальных профсоюзов (595 852 человека) - 8,7% и 17,6%62. Таким образом, к 1936 г. более четверти рабочих промышленности Урала оставались неграмотными и малограмотными.

стр. 21


По данным ВЦСПС, в январе 1939 г. в промышленности СССР неграмотных рабочих насчитывалось 4%, малограмотных - 9%63. Характерно, что справочники ВЦСПС не фиксировали численность рабочих с образованием выше 1 - 2 классов.

Итоги Всесоюзной переписи населения 1939 г., даже в максимально урезанном при публикации виде, прямо указали на незавершенность процесса ликвидации неграмотности. "Результаты переписи были неожиданностью для органов народного образования, - вынуждена была признать "Правда". - К примеру, по РСФСР неграмотных оказалось в три раза больше, чем по оптимальным сводкам Наркомпроса". Согласно сводке ЦУНХУ, уровень грамотности всех жителей советской страны в 1939 г. составил 80,9%, тогда как в США в 1900 г. было 89,3% грамотных64.

В архивных делах, относящихся к переписи 1939 г., не обнаружено обобщающих данных о грамотности рабочих крупной промышленности, ни по СССР в целом, ни по регионам. Неслучайно и официальная шеститомная "История советского рабочего класса" приводит лишь скудные данные об образовании рабочих на 1939 г., ссылаясь при этом на перепись 1959 года. Фактически были скрыты полученные результаты, не отвечавшие установке на отображение "величественных достижений в области грамотности и образования" промышленных рабочих65.

Только в самом конце XX в. в РГАЭ был открыт доступ к материалам переписи 1939 г. включая данные о грамотности рабочих промышленности (без подразделения на крупную и мелкую) по СССР и регионам. В 1992 г. были опубликованы основные итоги переписи 1939 г. с данными о грамотности, наличии среднего образования у рабочих отдельных профессий, но вне отраслевой принадлежности66, что затрудняло поиск данных по интересующему нас вопросу.

И все же анализ архивных и опубликованных материалов (данных на январь 1939 г.) показывает, какие серьезные проблемы существовали в промышленности СССР: процент грамотности у металлистов варьировался, в зависимости от профессии, от 92 до 99%, в легкой и пищевой промышленности - 87 - 90%, а у 1047 тыс. чернорабочих СССР достиг 76,5%67.

Прослеживается разница между рабочими основных и вспомогательных профессий: грамотными были 91,5% горняков-забойщиков и 87% горняков "прочих занятий"; 94,1% деревообработчиков-станочников и 77,9% деревообработчиков "прочих занятий"; 90,7% ткачей и 82,3% текстильщиков "прочих занятий"; 97,4% мотористок на швейных машинах и 85,5% швейников "прочих занятий"68. Индустриализация, механизация труда отражались на уровне образования рабочих: по материалам переписи 1939 г., доля рабочих, имевших школьную подготовку 7 классов и выше, колебалась в диапазоне от 3,1% у лесорубов до 32% у токарей69. Основную массу рабочих, получивших неполное среднее и более высокое общее образование, составляла молодежь70.

Начало изучению данной темы по архивным материалам положил Ф. А. Лукинский, которому удалось воспользоваться данными "засекреченной" в то время Всесоюзной переписи населения 1939 года. Он ввел в научный оборот данные о распределении рабочих Сибири по уровню образования, которыми не мог похвалиться ни один советский исследователь, изучавший региональный или общесоюзный аспект состояния культуры рабочих в 1930-е годы.

Показатели: уровень неграмотности рабочих - 22,1% по Сибири в январе 1939 г. (в том числе 30% в Новосибирской области!); численность рабочих грамотных, но без школьного образования - 62,3% - выглядели ошеломляюще. Получалось, что "после победы социализма" в СССР 84,4% рабочих гигантского региона не имели школьной подготовки. Только 4,8% рабочих Сибири имели семь классов образования и выше. Уровень образования у остальных 11,8% рабочих колебался от одного до шести классов школьного обучения71.

стр. 22


В 1940 г. во всей промышленности Сибири было занято 770 136 рабочих72. Указанная Лукинским численность рабочих Сибири в январе 1939 г. (2904,9 тыс.) во всем народном хозяйстве Сибири близка к сведениям, имевшимся в литературе73. Инструментарий переписи 1939 г. не позволял судить о распределении рабочих в зависимости от образования (с разбивкой по количеству классов школьной подготовки) по областям, были получены данные лишь по уровню грамотности, касающиеся всего населения.

Однако одно из архивных дел74 содержит сведения об общеобразовательном уровне рабочих народного хозяйства СССР, построенные в соответствии с тем принципом распределения рабочих в зависимости от образования, который использовал Лукинский. Обращает на себя внимание нарочитая усложненность подсчета: в архивном деле приведены интересные данные об образовании рабочих отдельных профессий, но отсутствуют сводные расчеты. Складывается впечатление, что с помощью высокопоставленного покровителя75 в конце 1970-х годов Лукинский получил доступ к тем делам, место хранения которых ныне неизвестно.

В литературе широко используются сведения о соотношении численности рабочих ряда профессий по материалам переписи населения СССР 1939 года76. Однако материалы упомянутого дела содержат более обширную и не введенную в научный оборот информацию.

Таблица 1

Общеобразовательный уровень рабочих народного хозяйства СССР по материалам Всесоюзной переписи населения 1939 г. *

Категории рабочих

Всего рабочих (тыс.)

Доля рабочих той или иной отрасли (%):

Неграмотных

С образованием 7 классов и выше

С высшим образованием

Обучающиеся в школах взрослых

Обучающиеся в техникумах

Обучающиеся в вузах

Металлисты

3800

2

15,2

0,04

0,2

0,3

0,06

Горняки

569

10,4

4,4

0,3

0,1

0,9

0,01

Деревообработчики

671

5,5

6,2

0,03

0,1

0,2

0,01

Текстильщики

749

9,5

5,6

0,013

0,1

0,1

0,01

Швейники

397

5

7,6

0,14

 

 

 

Кожевники

104

7,5

4,5

0,01

0,2

0,1

 

Рабочие лесозаготовок и лесосплава

582

15,7

3,7

0,16

0,1

0,1

-

Сельскохозяйственные рабочие

2394

14,3

1,7 1,7

0,038

0,14

0,006

0,002

* Источник: РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 1136, л. 9 - 11.

В январе 1939 г. из всех рабочих народного хозяйства СССР 8,4% имели образование от семи классов и выше77. Как видно из таблицы, доля рабочих с таким уровнем образования колебалась по отраслям от 1,7 до 15,2%. По нашим подсчетам, категория рабочих, имевших семилетнее и выше образование включала 17,6% металлистов, 5,3% - горняков, 6% - текстильщиков, 4,4% - обувщиков, 4% - кожевников, 4,3% - пищевиков, 6,8% - швейников, 9,9% - бумажников78.

Практически в том же диапазоне (от 2 до 15%) варьировалась доля неграмотных рабочих, при обратной пропорциональности двух рядов цифр. И та, и другая образовательная категория рабочих были в меньшинстве, значительно уступая доминирующей группе советских рабочих с образованием 1 - 6 классов. Эта категория включала более 4/5 всех промышленных рабочих: 82,3% из почти четырехмиллионного отряда металлистов; 84,7% у текстильщиков; 83,9% у горняков; 87,7% у кожевников; 88% у деревообработчиков, понижаясь у рабочих лесозаготовок и лесосплава до 80,2% за счет высокой доли неграмотных.

стр. 23


Как видно из таблицы, после 7 класса обучались от 0,1 до 1,3% рабочих. Для промышленных рабочих был более характерен второй показатель (1,3%). Сдвиги в образовательном уровне рабочих очевидны, но вряд ли их можно было называть революционными. Наличие в 1939 г. рабочих с высшим образованием объясняется, надо полагать, практикой учета в составе рабочих коллективов функционеров комсомольских, профсоюзных и партийных органов, а также наличием специалистов среди ссыльных, занятых на рабочих местах.

Более заметными представляются сдвиги в этой области у молодых рабочих. По данным общесоюзного социологического обследования, проведенного в крупных городах страны в 1936 г. (самого позднего из обследований 30-х годов), средний образовательный уровень молодых рабочих СССР 15 - 28 лет равнялся 5 классам. В возрастных категориях от 25 до 28 лет этот показатель составлял 4,5 класса; 21 - 24 года - 4,7; 19 - 20 лет - 5,4; 17 - 18 лет - 5,8 класса79.

Таблица 2 *

Взаимосвязь возраста и образования молодых рабочих СССР в 1936 г.

Возраст молодых рабочих

2 - 3 класса

4 класса

5 - 6 классов

7 классов

8 - 9 классов

Средний образовательный уровень по возрастной категории

В процентах

25 - 28 лет

33,2

29,6

14,1

21,4

1,7

4,5

21 - 24 лет

26,8

27,2

20,4

23,4

2,2

4,7

19 - 20 лет

15,6

20,1

27,4

33,8

2,8

5,4

17 - 18 лет

6,7

9,9

45

32,6

5,8

5,9

15 - 16 лет

4,6

12,1

57

29,6

2,7

5,8

Все молодые рабочие

19,9

25,1

27,4

26,3

1,3

5

* Источник: Подсчитано по: Социальный облик рабочей молодежи. М. 1980, с. 75, 109, 206.

Таким образом, среди молодых рабочих советской промышленности к 1936 г. появилась весомая категория юношей и девушек с образованием семь классов (26,3%). Однако даже среди самых юных возрастов (до 20 лет) этот показатель не превышал трети молодых рабочих. С учетом возрастной динамики (диапазон 14 лет фиксирует разницу школьной подготовки в 8,2% или 0,6% за год) можно предполагать, что спустя пять лет, к 1941 г., приблизительно 30% рабочих в возрасте до 28 лет имели незаконченное среднее образование (семь классов). Невелика была прослойка молодых рабочих с 8 - 9 классами (1,3%). Это были, в меньшей степени, учащиеся школ взрослых; в большей степени - те, кто по различным причинам покинул среднюю школу. Сколько-нибудь значительной долей (5,8%) данный слой вошел только в категорию 17 - 18 летних.

Наряду с лицами, получившими семилетнее и выше образование, среди молодых рабочих можно выделить три довольно близких по весомости образовательных слоя. Пятая часть молодых рабочих промышленности СССР оставалась, по сути, малограмотной, получив 2 - 3 класса школьной подготовки. Прибегая к экстраполяции, можно предположить о сохранении к 1941 г. примерно 10% рабочих с образованием 2 - 3 класса. Четверть молодых рабочих имела начальное образование. К 1941 г. эта категория должна была насчитывать до 19% от числа рабочих в возрасте 15 - 28 лет.

Еще четверть молодых рабочих (27,4%) в 1936 г. имела школьную подготовку не более 5 - 6 классов. К 1941 г. именно этот слой молодых рабочих должен был стать крупнейшим, достигнув 40%. Нереальность вывода о завершении культурной революции в этом плане вполне очевидна. И это при том, что речь идет о поколении детей тех рабочих, которые пережили эпоху войн и революций, но не о самих участниках великих потрясений.

стр. 24


С 1920-х годов государство обозначило приоритеты в общеобразовательной подготовке рабочих. Повышенные формы обучения касались в первую очередь молодых коммунистов и комсомольцев, затем - ударников, а с 1930-х годов - стахановцев. Их пропаганда рисовала как передовых рабочих, новаторов. Далее в списке приоритетов шли рабочие крупных промышленных центров и, наконец, остальные рабочие. В реальной жизни эта иерархия в определенной степени корректировалась малограмотностью значительной части коммунистов и комсомольцев, ударников и стахановцев.

Призыв государства к рабочим: "пролетарии - в вузы" встретил отклик у рабочей молодежи. Если в 1921/22 учебном году существовало 87 рабфаков с 27,3 тыс. учащихся, то в 1927/28 уч. году - 122 с 48,8 тысячи80. С учетом того, что 2/3 учащихся являлись рабочими, можно считать, что в данный период от 18 до 32 тыс. рабочих проходили обучение в этой форме предвузовской подготовки. Важность рабфаковской учебы определялась классовым принципом комплектования высшей школы. В 1925 г. прием рабфаковцев в промышленные вузы РСФСР составил 66,3% по отношению к общему числу принятых81.

Заслуживает внимания вопрос, не освещенный в советской и новейшей исторической литературе: многим ли рабочим удалось закончить вузы?

За первые десять лет своего существования (1919 - 1928 гг.) рабфаки подготовили свыше 47 тыс. рабочих и крестьян. Вновь обратившись к норме в две трети, получим, что контингент рабочих, завершивших обучение в рабфаках, составлял примерно 32 тыс. человек. 37 тыс. рабфаковцев (или 4/5) поступили в вузы. Однако к 1929 г. только 5 тыс. рабфаковцев закончили высшие учебные заведения. Рабочих с высшим образованием в народном хозяйстве СССР насчитывалось к 1929 г. 7 тыс. человек, или 8%. Рабочих с законченным среднетехническим образованием - 8 тыс., или 20% от общего числа соответствующих специалистов82. Добившись того, что рабочие в 1928 г. составляли 25% студентов вузов, власть не могла коренным образом изменить уровень знаний рабфаковцев. Только десятая часть (9,9%) выпускников вузов 1924 - 1926 гг., приходилась на выходцев из рабочих83.

В годы первой пятилетки число рабфаков возросло с 122 до 1025 в 1932/33 г., а число учащихся с 48,9 до 339,5 тыс. человек. Доля рабфаков в комплектовании студенчества вузов в 1932 - 1935 гг. колебалась от 30 до 50%. Однако выпуск специалистов за все годы первой пятилетки составил 170 тыс. человек. Исходя из социального состава студентов вузов на 1928 г., когда 25% обучающихся представляли рабочие, численность рабочих среди выпускников первой пятилетки не могла превышать 42,5 тыс. человек. Таким образом, к 1933 г. общая численность рабочих с высшим образованием не превышала 50 тыс. человек, или примерно 0,7% от числа промышленных рабочих СССР в 1932 году84 .

Увеличение численности студентов в годы первой пятилетки втрое (с 176,6 до 504,4 тыс. человек) сопровождалось наплывом рабочих в вузы: в учебных аудиториях в 1932 г. оказалось более 250 тыс. рабочих. Однако выпуск специалистов в годы второй пятилетки не превысил 369,9 тыс. Это означало, что вузы закончили немногим более половины поступивших (631,1 тыс. человек). Из числа выпускников-специалистов от 25% до 50% составляли рабочие. Факт снижения числа рабфаков вдвое за годы второй пятилетки85, заставляет склоняться к нижней границе (25%). Получается что в 1933- 1937 гг. дипломы о высшем образовании получили примерно 90 тыс. рабочих. 140 тыс. рабочих, добившихся такого результата за 1918 - 1937 гг., - немалая величина. Вместе с тем, это в лучшем случае 1,5% от количества промышленных рабочих в 1937 году86. С учетом дальнейшего сокращения числа рабфаков и даже их закрытия в 1939 г. нет оснований предполагать повышение представительства рабочих среди студентов вузов.

Оговоримся, что в категорию "рабочие-студенты" входили рабочие не только промышленности, но всего народного хозяйства. Подготовить большее число специалистов из пролетарской среды помешала не только непод-

стр. 25


готовленность самих рабочих, но и левацкие эксперименты в высшей школе, низкое качество подготовки в период сокращения сроков учебы; слабое развитие заочного обучения.

Даже при сохранении прежнего удельного веса рабочих среди выпускников-специалистов (в 25%) закончить вузы в течение 1938 - июня 1941 г. могли приблизительно сто тысяч рабочих87, а в целом за 1918- 1941 гг. 240 тыс. рабочих - 2 % к числу промышленных рабочих, или 1% к числу рабочих народного хозяйства88. Для сравнения отметим, что в Германии доля рабочих среди студентов в высших школах в период Веймарской республики выросла: с 3% в 1911 - 1913 гг. до 6% в начале 30-х годов, но сократилась вновь до 3% в 1939 году89.

В сфере среднего специального образования картина принципиально не отличалась: из 233 тыс. техников, закончивших обучение в годы первой и второй пятилеток, рабочие составляли примерно половину (120 тыс. человек)90. По мнению ряда исследователей, лишь 2 - 3% рабочих и служащих в 1930-е годы и 4% в 1940/41 учебном году являлись учащимися вечерних и заочных школ, техникумов, вузов. Подсчет, приведенный выше, говорит о том, что в их числе на долю рабочих народного хозяйства приходилось не более 2%. Не случайно оказалось, что у рабочих крупных городов затраты времени на учебу в среднем едва достигали 1 часа в неделю91.

Своим социальным обликом студенты 1920-х и 1930-х годов отличались друг от друга. Для середины 20-х годов собирательный портрет студента из пролетарской среды включал следующие черты. Рабочий в возрасте до 30 лет, с начальным образованием, вступивший в партию или комсомол в годы гражданской войны92. К концу 30-х годов студенчество помолодело. Более типичным представителем стал сын рабочего, сам поработавший несколько лет на производстве, член ВЛКСМ93.

Характерен технократический уклон подготовки: в годы первой пятилетки 60% студентов вузов готовились в технических учебных заведениях (промышленности, транспорта, связи, строительства)94, в чем отразились и мировоззренческие установки рабочего класса и направленность интереса государства.

Выдвинутая руководством СССР задача - "повышение культурного уровня рабочих до уровня интеллигенции"95 - оставалась на бумаге. Доминирующей фигурой в составе рабочих промышленности оставался человек с начальным образованием. Доля рабочих с семилетним и выше образованием за 1930-е годы неуклонно росла. Близость показателей о численности граждан СССР с образованием семь классов и выше (7,78%) и рабочих народного хозяйства с такой же подготовкой (8,4%) позволяет заключить, что близки были и аналогичные показатели у рабочих крупной промышленности96. В таком случае примерно десятая часть рабочих крупной промышленности могла быть отнесена к данной категории лиц. Сказанное подтверждается таким примером: среди городских рабочих лиц с образованием семь классов и выше насчитывалось 9,6%97. Собственно говоря, это и был слой рабочих, отвечавших по образовательному уровню критериям индустриальной эпохи 1930-х годов.

Напомним: по материалам профессиональной переписи 1918 г., среди промышленных рабочих такое образование имели от 0,2% (данные по Вятской губернии) до 4,4% (в Петрограде), при показателе по Ярославской губернии (1,8%) как усредненном по России. Увеличение в пять раз доли рабочих с образованием, соответствующим этапу завершения раннеиндустриальной фазы модернизации, при более чем пятикратном росте численности рабочих промышленности - впечатляющее достижение. Однако очевидно и другое: рост общеобразовательной подготовки отставал от темпа технической модернизации, от уровня школьного обучения рабочих в развитых капиталистических странах.

Это видели специалисты 1920 - 1930-х годов. "В капиталистических странах вводится (особенно после войны) обязательное обучение до 16 - 18 лет... Из этого сравнения видно как велика в области культуры задача "догнать и перегнать"... Мы проектируем к концу пятилетки (то есть к 1933 г.) довести

стр. 26


образовательный уровень советского рабочего промышленности до 3,5 лет школьного обучения, то есть увеличить его на 75% - 100%", - писал в 1929 г. А. Черных в журнале "Плановое хозяйство"98.

По мнению же его коллег, на то, чтобы приблизиться к современному (то есть уровня конца 1920-х годов) уровню развития промышленности США, требовалось минимум 35 лет99. Задача, действительно, была нелегкой. Уровень образования граждан США в возрасте 25 лет и старше представлял в 1940 г. следующую картину. 24,5% населения имело образование не ниже среднего. В СССР, по данным переписи 1937 г., среднее образование (включая незаконченное среднее, то есть 7 классов) имели 4,9% населения. Это можно сопоставить с однородным показателем (о лицах 25 лет и старше) по СССР: образование 7 классов и выше имели 6%. (По данным переписи 1939 г. этот показатель таинственным образом подскочил до 7,8%100).

Имеется возможность сравнить общеобразовательные характеристики советских и германских рабочих к 1941 году. В Германии закон рейхстага от апреля 1920 г., единственный школьный закон, принятый во времена Веймарской республики, представлял собой решение о трехступенчатой школьной реформе (начальная школа, средняя, высшая). Было введено обязательное образование до 18 лет. После восьми лет начального образования ученики должны были посещать среднюю общеобразовательную либо профессиональную школу. В 1920 - 1933 гг. 87% всех детей продолжали обучение в 9-летней школе после 4-го класса; 9% поступали в вузы. В 1932 г. 95% всех бывших первоклассников перешли из начальной школы на более высокую ступень101. Такое соотношение сохранялось на протяжении 1930-х - начала 1940-х годов.

Имперским законом от 8 июля 1938 г. об обязательным школьном обучении были унифицированы правила и принципы общего и профессионального образования. Срок обязательного школьного обучения был установлен для всех детей в восемь лет, то есть на год меньше, чем прежде. Тем не менее обучению подлежали все подростки от 14 до 18 лет: либо в старших классах (9 - 12 классы), либо в трехлетней профессионально-технической школе в городах (двухлетней - в сельской местности). На практике это требование было выполнено преимущественно в крупных городах102. Кроме того, физически юноши должны были воспитываться, ежегодно выполняя программы трудовых лагерей, насыщенные ручным трудом.

Даже в условиях войны, в 1942 г., 75,3% школьников Германии заканчивали восьмилетнюю школу; 9,8% обучались в 9 - 12 классах; 14,9% поступили в высшие и средние специальные заведения103. Между тем уже к 1914 г. все дети в Германии с 6 до 14 лет были обязаны обучаться в восьмилетних государственных общеобразовательных школах104. Это позволяет сделать вывод о том, что основная часть рабочих Германии имела восьмилетнее, а большинство рабочих в возрасте до сорока лет - девятилетнее образование.

Доля советских рабочих, имевших неполное среднее образование (семилетнее в СССР; в Германии средним считалось восьми-девятилетнее обучение) была меньше примерно на порядок, если брать всех рабочих. Что касается массовых отраслей советской промышленности, то только рабочие машиностроения и металлообработки отличались вдвое лучшими показателями, чем в среднем по народному хозяйству. Но и здесь существовало отставание (по крайней мере в пять раз) от аналогичного показателя по Германии. Нужно учесть, что техническое оснащение новых или модернизированных старых предприятий в 1930-е годы требовало, как правило, хотя бы неполного среднего образования.

Советскому рабочему с преимущественно начальным образованием в 1941 г. противостоял германский рабочий, окончивший не меньше 8 классов. Правда, успех в войнах решает не только показатель образования: он только определяет цену успеха.

стр. 27


Примечания

1. См., например: История рабочего класса СССР. Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М. 1983, с. 208; ОЛЬХОВСКИЙ Е. Р. Формирование рабочей интеллигенции в России в конце XIX - начале XX в. В кн.: Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. СПб. 1994; КРУПЯНСКАЯ В. Я., ПОЛИЩУК Н. С. Культура и быт рабочих горнозаводского Урала (конец XIX - начало XX в.). М., 1971, с. .192.

2. ЗАК Л. М. История изучения советской культуры. М. 1981, с. 96 - 98.

3. См. например: ЗАГРЕБИН С. С. Культурная политика государства и ее реализация на Урале в 1900 - 1940 гг. Автореф. докт. дисс. Челябинск. 1998.

4. Перепись 1918 г., как известно, охватила только часть губерний России. Перепись 1920 г. содержала сведения о грамотности горнозаводского населения, без выделения рабочих. Городская перепись 1923 г. не включала данных о грамотности.

5. См. например: КРУЗЕ Э. Э. Положение рабочего класса России в 1900 - 1914 гг. Л. 1976.

6. ДРОБИЖЕВ В. З., СОКОЛОВ А. К., УСТИНОВ В. А. Рабочий класс Советской России в первый год пролетарской диктатуры. М. 1975.

7. ВАСЬКИНА Л. И. Рабочий класс СССР накануне социалистической индустриализации. М. 1981.

8. МИРОНОВ Б. Н. Экономический рост и образование в России и СССР в XIX - XX веках. - Отечественная история, 1994, N 4 - 5, с. 112.

9. Там же, с. 111.

10. КРУЗЕ Э. Э. Ук. соч., с. 114.

11. ИВАНОВА Н. А. Структура рабочего класса России 1910 - 1914 гг. М. 1987, с. 141.

12. Подсчитано по: КРУЗЕ Э. Э. Ук. соч., с. 23, 26, 98, 102, 115.

13. Там же, с. 119, 116.

14. Подсчитано по: там же, с. 115, 121.

15. См.: ИВАНОВА Н. А. Ук. соч., с. 125 - 126. Два показателя обозначают диапазон наибольшего и наименьшего показателей грамотности губерний региона.

16. См., например: КАЛУГИНА Г. В., ОЛЬХОВАЯ Л. В. Народное образование в Екатеринбурге в конце XIX - начале XX в. В кн.: Из истории духовной культуры дореволюционного Урала. Свердловск. 1979, с. 112 - 123; АЛЕВРАС Н. Н., КОНЮЧЕНКО А. И. Начальное образование на Южном Урале в конце XVIII - начале XX в. В кн.: Народное образование на Урале в XVIII - начале XX в. Свердловск. 1990, с. 3 - 11.

17. СЕЛИВАНОВА Г. И. О грамотности рабочих Урала в период империализма. В кн.: Народное образование на Урале в XVIII - начале XX в., с. 72.

18. Подсчитано по: ДРОБИЖЕВ В. З., СОКОЛОВ А. К., УСТИНОВ В. А. Ук. соч., с. 89, 120, 162, 187; ИВАНОВА Н. А. Ук. соч., с. 125 - 126.

19. ИВАНОВА Н. А. Ук. соч., с. 144.

20. ДРОБИЖЕВ В. З., СОКОЛОВ А. К., УСТИНОВ В. А. Ук. соч., с. 43.

21. Там же, с. 89, 120, 162, 187.

22. ИВАНОВА Н. А. Ук. соч., с. 125 - 126.

23. Подсчитано по: Вестник статистики, 1919, N 8 - 12, с. 71.

24. См.: История советского рабочего класса (ИСРК). Т. 2. М. 1984, с. 228.

25. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. 34. М. 1930, с. 16.

26. Подсчитано по: КРУЗЕ Э. Э. Ук. соч., с. 114 - 115; Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. 34, с. 16.

27. Подсчитано по: Вестник статистики, 1919, N 8 - 12, с. 71.

28. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. 34, с. 16 - 35. Данный подсчет незначительно отличается от расчетов Васькиной.

29. ВАСЬКИНА Л. И. Ук. соч., с. 96 - 97.

30. Подсчитано по: Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. 34, с. 16 - 17.

31. Плановое хозяйство, 1929, N 3, с. 257, 259.

32. См., например: Уральский коммунист, 1930, N 5, с. 17; Рабочий класс Удмуртии. Ижевск. 1986, с. 96; Формирование и развитие советского рабочего класса Башкирской АССР. Ч. 1. Уфа. 1971, с. 74.

33. См.: ИСРК. Т. 2, с. 226 - 227.

34. Подсчитано по: Труд в СССР. 1926 - 1930. М. 1932, с. 30, 33.

35. Там же, с. 30 - 31.

36. Там же.

37. РАШИН А. Г. Состав фабрично-заводского пролетариата СССР. М. 1930, с. 113 - 114, 107.

38. Подсчитано по: Труд в СССР, с. 33.

39. Там же, с. 30 - 31.

40. См., например: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 2306, оп. 70, д. 5093, л. 1 - 2. Отчет Управления школ взрослых Наркомата просвещения РСФСР.

41. Труд в СССР, с. 30 - 31.

стр. 28


42. Там же.

43. ЛЮСТЫХ Е. Влияние образования и стажа на эффективность труда. - Плановое хозяйство, 1930, N 7 - 8, с. 277.

44. Там же, с. 279.

45. Материалы к культурному строительству на Урале. Свердловск. 1928, с. 12, 25.

46. См. например: Постановление ЦК ВКП(б) от 7 марта 1927 г. "О задачах партии в деле выдвижения рабочих и крестьян в госаппарат". В кн.: Справочник партийного работника. Вып. 6. Ч. 1. М. 1928.

47. Там же. Вып. 7. Ч. 2. М. 1930, с. 269 - 270.

48. ИСРК, с. 227; КУМАНЕВ В. А. Революция и просвещение масс. М. 1973.

49. ПОПОВ М. В. Культура и быт крестьян Урала в 1920 - 1941 гг. Екатеринбург. 1997, с. 37 - 38.

50. См.: АБРАМОВ Н. И. Первые победы. Свердловск. 1930, с. 29.

51. ГЛАВАЦКИЙ М. Е. КПСС и формирование технической интеллигенции на Урале. Свердловск. 1974, с. 138 - 139, 144 - 145.

52. См.: КЕМЕРОВА Н. Я. Руководство партийных организаций Урала ликвидацией неграмотности среди рабочих Урала (1933 - 1939). В кн.: Партийные организации Урала во главе культурного строительства. Свердловск. 1978, с. 81.

53. ГОЛЬЦМАН М., КОГАН Л. Старые и новые кадры пролетариата. М. 1934, с. 10. В тексте: "свыше половины".

54. По обоснованному мнению Крузе, "уровень грамотности рабочих в 1918 г. можно в целом отнести и к 1914 г., так как за четыре военных года не могло произойти больших изменений в грамотности рабочих в отношении ее роста" (КРУЗЕ Э. Э. Ук. соч., с. 141).

55. Подсчитано по: Профсоюзная перепись 1932 - 1933 гг., с. 222 - 223.

56. ИСРК, с. 228.

57. Там же, с. 94 - 99, 110 - 111, 120 - 223.

58. Культурное строительство СССР. М. 1940, с. 94. См. также : ГАРФ, ф. 2306, оп. 70, д. 5093, л. 1 - 2.

59. См.: Правда, 27.II.1936. Заметим, что постановление ЦК и СНК не вошло в Собрание узаконений.

60. Представление о достоверности подобных отчетов проникло и в научную литературу. См.: ИСРК, с. 228.

61. Статистический справочник ВЦСПС. Вып. 1. М. 1938, с. 54.

62. Подсчитано по: Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 1562, оп. 329, д. 70, л. 22 - 25; Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), ф. 4, оп. 14, д. 380, л. 112; д. 382, л. 1а, 67; Государственный архив Свердловской области (ГАСО), ф. 311, оп. 1, д. 16, л. 6.

63. Подсчитано по: Статистический справочник ВЦСПС. Вып. 1. М. 1940, с. 74, 100 - 101; Вып. 2. М. 1940, с. 58, 66.

64. Правда, 13.I.1939. Передовая статья; РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 222, л. 8.

65. ИСРК. Т. 3. М. 1984, с. 117, 504; ЖИРОМСКАЯ В. Б. Всесоюзная перепись населения 1939 г. В кн.: Всесоюзная перепись населения 1939 г. Основные итоги (ВП 1939). М. 1992, с. 5.

66. ВП 1939, с. 141 - 145.

67. РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 242, л. 54 - 55, 57 - 60.

68. ВП 1939, с. 141 - 144.

69. См.: РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 242, л. 54 (данные по СССР). По-видимому, у токарей к лицам с семилетним образованием относили всех окончивших ФЗУ - отсюда завышенность показателя.

70. КОГАН Л. Н., ПАВЛОВ Б. С. Молодой рабочий, Свердловск. 1976, с. 42; ВДОВИН А. И., ДРОБИЖЕВ В. З. Рост рабочего класса СССР. М. 1976, с. 137 - 138.

71. Повышение уровня образования рабочих Сибири (1938 - 1941 гг.). В кн.: Культура и быт рабочих Сибири в период развитого социализма. Новосибирск. 1980, с. 30 - 31.

72. Подсчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 329, д. 811, л. 12.

73. В промышленности Сибири работало от 26 до 32 % рабочих народного хозяйства (ИСРК. Т. 3, с. 109).

74. РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 1136.

75. Осведомленные коллеги отмечали давнюю дружбу Лукинского и Е. К. Лигачева.

76. ИСРК. Т. 3, с. 117; Изменение социальной структуры советского общества. М. 1979, с. 209.

77. Там же.

78. Таблица включает не все графы по общеобразовательной подготовке рабочих, содержащиеся в первоисточнике.

79. Социальный облик рабочей молодежи. М. 1980, с. 75, 109, 206.

80. Культурное строительство СССР. М. 1940, с. 100.

81. Изменение социальной структуры советского общества. 1921 - середина 30-х гг. М. 1979, с. 162.

стр. 29


82. Там же, с. 266.

83. Там же, с. 165.

84. Там же, с. 274; Культурное строительство СССР, с. 100, 109; Изменение социальной структуры, с. 269, 197.

85. Подсчитано по: Культурное строительство СССР, с. 100 - 109.

86. В 1937 г. численность рабочих в промышленности определялась в 9124 тыс. человек (Изменение социальной структуры, с. 197).

87. Выпуски студентов вузов в конце 1930-х годов были близки к величине в 100 тыс. человек (см.: Культурное строительство СССР, с. 109).

88. В 1940 г. численность рабочих в народном хозяйстве СССР определялась в 23,7 млн. человек (см.: Изменение социальной структуры, с. 196).

89. Geschichte der Arbeiter und der Arbeiterbewegung in Deutschland seit dem Ende des 18. Jahrhunderts. Bd. 12. Bonn. 1999, S. 334; WELLER H. -U. Deutsche Gesellschaftsgeschichte. Bd. 4. Munchen. 2003, S. 313.

90. Подсчитано по: Культурное строительство СССР, с. 112.

91. ГОРДОН Л. А., КЛОПОВ Э. В., ОНИКОВ Л. А. Черты социалистического образа жизни. М. 1977, с. 74, 158.

92. Подсчитано по: Уральский коммунист, 1924, N 3 - 4, с. 69 - 70.

93. См.: ГЛАВАЦКИЙ М. Е. КПСС и формирование технической интеллигенции на Урале, с. 153, 154, 158.

94. Подсчитано по: Культурное строительство СССР, с. 111.

95. Резолюция Декабрьского (1935 г.) пленума ЦК ВКП(б) нацеливала на подъем культурно-технического уровня рабочих до уровня ИТР (Правда, 26.XII.1935).

96. В городских поселениях проживали 74,2% занятых в промышленности СССР (подсчитано по: ВП 1939, с. 100). Однако в реальности этот показатель был выше: в число проживающих на селе вошли рабочие - лица принудительного труда.

97. ИСРК. Т. 3, с. 117.

98. Плановое хозяйство, 1929, N 3, с. 257, 259.

99. Там же, N 1, с. 55.

100. Государство и образование: опыт стран Запада. М. 1992. Сборник обзоров, с. 40 (речь идет о полном среднем образовании); Население России в XX веке. Исторические очерки. Т. 1. М. 2000, с. 390, 391; подсчет по: Всесоюзная перепись 1937 г. Основные итоги. М. 1991, с. 100.

101. WELLER H. -U. Op. cit. S. 311, 452; Geschichte der Arbeiter und der Arbeiterbewegung. Bd. 12, S. 336.

102. Geschichte der Arbeiter und der Arbeiterbewegung. Bd. 12, S. 360, 373.

103. Ibid., S. 361, 334; WELLER H. -U. Op. cit. Bd. 4, S. 313.

104. КИДД В. А. Пути и формы распространения профессиональных знаний. Пг. 1916, с. 102 - 105.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/Уровень-образования-промышленных-рабочих-России-и-СССР-в-1900-1941-гг

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

М. А. Фельдман, Уровень образования промышленных рабочих России и СССР в 1900-1941 гг. // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 14.01.2021. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/Уровень-образования-промышленных-рабочих-России-и-СССР-в-1900-1941-гг (дата обращения: 19.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - М. А. Фельдман:

М. А. Фельдман → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
797 просмотров рейтинг
14.01.2021 (1160 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
17 часов(а) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
17 часов(а) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
НОВЫЙ ЭТАП ПАЛЕСТИНО-ИЗРАИЛЬСКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ
Каталог: Политология 
14 дней(я) назад · от Yanina Selouk
СТАРТАПЫ ИНДИИ - ЗНАК ПЕРЕМЕН В ЭКОНОМИКЕ СТРАНЫ
Каталог: Экономика 
15 дней(я) назад · от Yanina Selouk
КИТАЙ: КАК ПОСТРОИТЬ ОБЩЕСТВО "СЯОКАН"
Каталог: Политология 
15 дней(я) назад · от Yanina Selouk
СЕВЕРНАЯ АФРИКА ПОД ПРИЦЕЛОМ ТЕРРОРИЗМА
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Yanina Selouk
РАСИГАН МАХАРАДЖ: "НУЖНО РАЗВИВАТЬ НАРОДНУЮ ДИПЛОМАТИЮ СТРАН БРИКС"
Каталог: Политология 
18 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Уровень образования промышленных рабочих России и СССР в 1900-1941 гг.
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android