Libmonster ID: BY-469
Автор(ы) публикации: П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ

XIX век в России - эпоха подготовки социальной революции. Это означало, что происходившие в стране социальные и политические процессы своим определяющим стержнем имели постепенное складывание той расстановки общественных сил, которая открыто, проявилась в годы первой в России буржуазно-демократической революции. Процесс этот проходил неравномерно, но при всех отклонениях он постепенно набирал темп.

Отечественная война 1812 г. пробудила народ, подняла его гражданское самосознание. При всей отчужденности от народа руководителей восстания, 14 декабря 1825 г. и особенно последующие события на юге способствовали глухому брожению в крестьянской массе. Антифеодальные выступления нарастали. Такого масштаба события, как движение военных поселян (1831 г.) и восстание крестьян на Дону (1818 - 1820 гг.), оставляли след в народном сознании. Отчеты жандармов 30-х годов XIX в. полны тревоги. "Вообще весь дух народа направлен к одной цели, к освобождению", - записано в отчете за 1839 год. "Крепостное состояние есть пороховой погреб под государством, и тем опаснее, что войско составлено из крестьян же". Тогда же, в 30-х годах, в секретном жандармском докладе сформировалась мысль, которая все последующие дореформенные десятилетия будет определять обсуждение крестьянского вопроса в правительстве: "Не освободим сверху, освободят себя снизу"1 Осознание этой дилеммы накладывало отпечаток на обсуждение почти всех вопросов в сменявших друг друга секретных комитетах. Констатация обострившейся в народе антикрепостнической настроенности дополнялась показателями того, что, и сами помещики все больше тяготились обладанием крестьянами, среди которых возрастало число людей, которые ничего не давали для увеличения доходов помещичьих имений. Дворяне добивались наиболее простого и быстрого освобождения от крестьян, не только неплательщиков оброка, но и "смутьянов". Побеги крепостных вели к опустошению целых деревень. В результате этого число крепостных людей, записанных за дворянами по последним дореформенным ревизиям, убывало. Обратная сторона этого процесса - рост на окраинах - страны свободных крестьянских поселений.

Отмеченные здесь характерные для первой половины XIX в. явления при всей их разрозненности соединены одной общей линией, означающей восходящее направление социального развития: ослабление крепостничества, усиление классового противоборства в феодально-абсолютистской России. В дореволюционной демократической историографии и в годы становления советской исторической науки эти проявления кризиса крепостничества были объектом подробного изучения. В результате назрела


1 Крестьянское движение. 1827 - 1869. Вып. 1. М. 1931, с. 31, 32.

стр. 79


потребность в обрисовке общей картины эпохи, тем более что отдельно изучаемые явления не всегда получали у исследователей одинаковое истолкование. Появлявшиеся время от времени работы обобщающего плана о крестьянском движении2 не возмещали отсутствия такой картины. Они имели либо территориальное, либо хронологическое ограничение, а порою - прикладное учебно-просветительное назначение.

Иной характер имеет напечатанная в разделе "Дискуссионные проблемы" статья знатока массовой документации по истории крестьянского движения XIX в. Б. Г. Литвака "О периодизации крестьянского движения в России", охватывающая 1775 - 1904 гг. (Вопросы истории, 1986, N 3). Содержание статьи шире ее названия: в ней идет речь о принципиально важных сторонах крестьянского движения времени преобразования России из феодальной в капиталистическую. Предложенная автором периодизация крестьянского движения (с. 77) традиционна и не вызывает возражения. Названы следующие периоды: от 1775 г. до реформы 1861 г., первое 20-летие после реформы, от второй революционной ситуации до преддверия революции (1904 г.).

Обращает на себя внимание положение, характеризующее исходную позицию Б. Г. Литвака и окрашивающее все содержание его статьи. "Очевидно, - пишет он, - что крестьянское движение развивалось по внутренне присущим ему закономерностям, которые хотя и зависят от исторического процесса и, в свою очередь, влияют на него, но все же генетически связаны со всем строем крестьянской жизни. Поэтому критерий периодизации должен быть найден в самом развитии крестьянского движения" (с. 66). По мнению автора, ряд особенностей крестьянского движения был связан с "разложением и кризисом феодально-крепостнического способа производства" (с. 69). Характеризуя переход от одного этапа движения к другому, Б. Г. Литвак оценивает достигнутые результаты антикрепостнической борьбы за предшествовавший период, открывавший для нее новые перспективы. Так было, например, в период первой революционной ситуации, когда стоявшая прежде на переднем плане борьба за получение воли, по представлению Б. Г. Литвака, успешно завершилась и на первый план смог выдвинуться лозунг получения земли (с. 71, 77).

Думается, что изменение форм и лозунгов крестьянского движения в большей степени, чем это представлено Б. Г. Литваком, отражало эволюцию общей в стране обстановки и воздействие на крестьян развития революционно-освободительного движения, которое с каждым новым этапом все теснее сближалось с народом.

В статье Б. Г. Литвака крестьянство дореформенного времени как класс феодального общества рассматривается с упором на сословно-податные группы: помещичьи, государственные, удельные - по их принадлежности к разным категориям владельцев: дворянам, казне, уделу. Отмечается и "пестрота жизненных обстоятельств, множество степеней несвободы, не говоря уже о разнообразии местных особенностей" (с. 65). Б. Г. Литвак пишет: "В дореформенное время единого крестьянства не было даже в сословном смысле" (там же). В этой фразе есть, по нашему мнению, недоговоренность. Она может быть понята как отрицание классового единства крестьянства. Акцентируя внимание на том, что крестьянство распадалось на обособленные категории, Б. Г. Литвак не учитывает того обстоятельства, что различие жизненных укладов и несходство "степеней несвободы" обнаруживалось в рамках как помещичьей, так и государственной деревни3 . Выделенные по этим признакам крестьяне


2 См., напр.: Л инков Я. И. Очерки истории крестьянского движения в России в 1825 - 1861 гг. М. 1952; Федоров В. А. Крестьянское движение в Центральной России 1800 - 1860 гг. (по материалам центрально-промышленных губерний). М. 1980.

3 См. Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. Т. 1. М. - Л. 1946, с. 30, 329 - 330, 344, 399.

стр. 80


там и тут скорее нашли бы сродственных себе деревенских жителей в крестьянах иной категории, нежели среди крестьян своей.

Умаление классового единства крестьянства проявляется и в следующих словах Б. Г. Литвака: "Если говорить о дореформенной поре, то термин "крестьянские движения" более точен, чем понятие "крестьянское движение", подразумевающее нечто цельное" (с. 65). Соответственно этой концепции дореформенный период "завершается победой помещичьего крестьянства в его борьбе за личную свободу и гражданские права" (с. 77). В этом определении содержания классовой борьбы крестьянства феодального времени есть два характерных для концепции Б. Г. Литвака момента: 1. Речь идет в нем не о классовой борьбе крестьянства в целом, а лишь о движении помещичьего крестьянства. 2. Крестьянство борется не против определяющих общественный строй производственных отношений, в первую очередь не против помещичьего землевладения, а лишь за реформирование в правовой области, фактически за приравнивание помещичьих крестьян к государственным.

В условиях, когда государственные, помещичьи и удельные крестьяне численно преобладали в тех или иных местностях страны, составляя в них большинство населения, локальная ограниченность не очень крупных крестьянских выступлений практически приводила к тому, что в них исключительно или почти исключительно участвовали крестьяне какой-нибудь одной категории. Но их фактически объединяла единонаправленность классовой борьбы. К тому же принадлежавшие одному помещику села нередко были неединообразны по способу управления и "степени несвободы в них". Неодинаково было положение и у соседних помещиков. Например, резко выделялись по укладу жизни крупные торгово-промышленные селения4 .

Если средние и мелкие выступления крестьян вследствие порайонного единообразия соседних селений по категории их жителей отличались "чистотой" сословного состава своих участников, то в крупных выступлениях имело место "перемешивание" крестьян и вообще крепостных людей различных категорий. Это имело место и в Крестьянской войне под руководством Е. И. Пугачева, происшедшей у порога того отрезка времени, который рассматривается в статье Б. Г. Литвака. В отрядах пугачевцев совместно действовали не только помещичьи и государственные крестьяне, но и представители других сословных категорий5 . Опыт событий 1773 - 1775 гг. показывал возможность в будущем, при широком развитии общенародного революционного подъема, совместного выступления всех антифеодальных сил.

Я. И. Линков не раз упоминает случаи взаимодействия крестьян разных категорий. В особом разделе его книги, посвященном классовой солидарности государственных и помещичьих крестьян, сказано: "И в предреформенные годы, так же как в предыдущее десятилетие, крестьянскому движению была присуща активная классовая солидарность, действенное сочувствие и содействие крестьян государственных крестьянам помещичьим в их борьбе с помещиками и властями"6 . Случаи участия крестьян разных категорий с одними конкретными требованиями, плечом к плечу, видимо, не были частыми. В этом сказывались раздробленность движения, незрелость классового самосознания. Но это обстоятельство, конечно, нисколько не снижало значимости единонаправленности классовой борьбы крестьянства, в которой протестующие помещичьи и государственные крестьяне составляли два взаимодополняющих отряда.


4 Классификацию помещичьих селений см. в монографии: КовальченкоИ. Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М. 1967.

5 См. Овчинников Р. В. Источники изучения социального состава повстанческих отрядов Е. И. Пугачева. В кн.: Народы в Крестьянской войне 1773 - 1775 гг. Уфа. 1977, с, 118, 120.

6 Линков Я. И. Ук. соч., с. 188, 88 - 89, 142, 165. 174, 178.

стр. 81


В некрупных движениях первой половины XIX в. предводителями порою были отставные воинские чины, в сословном отношении резко отличавшиеся от руководимой ими группы крестьян. В разлившемся по всей северной половине Европейской России, Уралу, Сибири движении бегунства можно было встретить едва ли не в равной пропорции помещичьих и государственных крестьян, а также крепостных людей иных категорий. Промышлявшие в городе крестьяне, протестуя против реакционной гильдейской реформы Е. Ф. Канкрина, обращались в центральные государственные учреждения совместно как представители крестьян различных категорий7 . Перечень подобных выступлений, фиксирующих единство классовых интересов крестьян разных наименований, можно продолжить. Поэтому тезис Б. Г. Литвака о том, что термин "крестьянские движения" точнее термина "крестьянское движение", вряд ли можно принять.

По словам Б. Г. Литвака, в первой половине XIX в. переход в разряд государственных крестьян - лейтмотив "крестьянского понимания воли" (с. 70). Такая ограниченность свободолюбия крестьян означает, что их мечты о свободе не выходили за пределы реформы существовавших и господствовавших феодальных отношений, поскольку государственная деревня, как и помещичья, находилась в феодальном подчинении. Как у автора возникло такое более чем умеренное представление о крестьянском свободолюбии? По-видимому, по той причине, что он опирается главным образом на ходатайства, адресованные крестьянами в правительственные учреждения и правящим лицам. Именно из них в значительной мере состоит многотомная публикация "Крестьянское движение в России в XIX - начале XX века". В напечатанных там документах встречаются прошения помещичьих крестьян о переводе их в разряд государственных, как будто подтверждающие вывод, что в дореформенный период крепостные крестьяне понимали получение "воли" как их переход на положение государственных.

Но в источниковедческом анализе необходимо принимать во внимание адресат документа и его практическое назначение. В крестьянских просьбах, предназначенных для рассмотрения в правящих инстанциях, естественно, содержались лишь те претензии, которые можно было хотя бы как-то обосновать и привести в соответствие с существовавшим правопорядком. Бессмысленно и опасно было включать в такие прошения, исходящие от крепостных людей, просьбы о выводе их из податного состояния, не имея возможности как-либо аргументировать это. Прошения крестьян о переводе их из помещичьих в государственные возникали тогда, когда это прошение можно было признать законным (впрочем, нередко эта "законность" была очень призрачной).

Может быть, вывод Б. Г. Литвака оправдан тем, что, кроме официальных заявлений крестьян, у нас нет других надежных свидетельств о понимании ими свободы? Но в распоряжении исследователей имеется много материалов, которые рисуют крестьянское представление о воле с неизмеримо большей достоверностью, чем прошения. Чтобы приблизиться к пониманию высшего проявления крестьянской борьбы за освобождение, за полное расторжение всяких связей крестьян с их владельцами, помещиками, следует принять во внимание свидетельства, фиксирующие самые радикальные формы антикрепостнической борьбы. Наиболее значимое проявление такой борьбы - побеги крестьян от своих владельцев. Бегство в случае удачи означало самый последовательный разрыв крестьянами феодально-крепостнических пут. Крестьянин исчезал из поля зрения и воздействия помещика, "затериваясь" для него либо в городе, либо в отдаленных окраинных районах страны.


7 См. Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М. 1958, с. 129 - 130.

стр. 82


Публикация "Крестьянское движение в России XIX - начала XX века" является ценным достижением археографии. Но положительные стороны этого издания не устраняют одного существенного ограничения: публикация создает иллюзию полного охвата явления, утверждает в. мысли, что в ее томах представлены все направления и проявления классовой борьбы крестьянства. На самом деле это не так. В издании отображены в основном те направления крестьянского протеста, которые казались составителям "наиболее типичными" и "наиболее значительными"8 . В томе, посвященном предреформенным десятилетиям, материалы о побегах невелики. Данные о побегах на Юг, на "свободные земли", в основной части тома за 1826 - 1849 гг. занимают лишь 7 страниц из 6109 . В таблице численности и форм крестьянского движения, данной в качестве приложения к тому, отдельной рубрики "Самовольные переселения" нет. Число этих ярких и наиболее массовых проявлений активной антикрепостнической борьбы приведено в совокупности с другими формами движения в рубрике "Разное".

О побегах крепостных больше чем из современных документальных публикаций и монографий можно узнать из вышедших много лет назад, работ историков, давших яркое описание крестьянской борьбы за волю и землю10 . Непритязательный пересказ авторами этих работ эпизодов классовой борьбы крестьянства дает объективную картину движения, в которой сами собой акцентировались наиболее яркие и значительные факты, и на первый план выдвинулись исключительные по размерам и организованности походы крестьян из центральных губерний в степные районы за землей и волей. Самовольные передвижения крестьян проходили с переменной интенсивностью. Отряды порою насчитывали несколько сотен и даже более тысячи человек. К выступлению готовились заранее и втайне. На старые места жительства являлись ранее переселившиеся оттуда люди, чтобы подговорить своих бывших односельчан к побегу. Обычно эти агитаторы естественно становились организаторами и проводниками новых партий беглецов. Нередко крестьяне двигались на новые места со своим инвентарем и скотом. Порою переселенцы-крестьяне брали с собой самодельное оружие, изготовленное из кос и другого крестьянского инвентаря, колья, дубины, а также ружья11 . Так они готовились отстаивать свою свободу.

Примечательной стороной данной формы крестьянского движения была ее заразительность. Сравнительно небольшой отряд, вышедший из своей деревни, вырастал за счет крестьян, присоединившихся в пути. Реакция правительства на самовольные переселения менялась, имелись расхождения в оценке движения. Но столкновения крестьян, поднявшихся ради получения земли и воли, с репрессивными силами правительства порою достигали такой силы и размера, что их можно именовать малыми крестьянскими войнами.

И. И. Игнатович отметила особый характер массовых побегов, их резкое отличие от других форм крестьянского протеста, которые, как правило, были относительно малолюдны, быстрее и проще усмирялись


8 Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг. Сб. док. М. 1961, с. 25.

9 Там же, с. 223 - 227, 330 - 332, 579 - 580.

10 Снежневский И. И. К истории побегов крепостных в последней четверти XVIII и в XIX столетии. В кн.: Нижегородский сборник. Т. 10. Нижний Новгород. 1890; Семевский В. И. Борьба крепостных с помещичьей властью в царствование императора Николая. - Русская старина, 1887, N 2; Игнатович И. И. Крестьянские волнения. В кн.: Великая реформа. Т. 3. М. 1911; Коц Е. Побеги помещичьих крестьян в николаевскую эпоху. - Архив истории труда в России, 1923, N 5; ее же. К выяснению причин крестьянских волнений в николаевскую эпоху. - Там же, N 9.

11 Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 225; Семевский В. И. Ук. соч., с. 401; Фадеев А. В. Из истории крестьянской колонизации Предкавказья в дореформенный период (1785 - 1861). - Доклады и сообщения Института истории АН СССР, 1956, вып. 9, с. 172 - 173; Коц Е. Побеги помещичьих крестьян, с. 10 - 16.

стр. 83


уговорами, редко требовали вмешательства полицейских чинов и военных команд, завершались компромиссом. Она писала, что по большинству выступлений "придется констатировать относительную мирность крестьянских волнений". Но совсем по-иному в той же работе говорится о побегах. Автор отмечает, что они парализовали феодально- крепостнический режим. "Крестьяне разбегались, деревни постепенно пустели и как бы вымирали, что, конечно, вело к полнейшему разорению помещика"12 . И. И. Игнатович видела в нарастании этой наиболее радикальной формы классовой борьбы главную основу окончательного кризиса крепостничества во второй половине 50-х годов XIX века13 .

Побеги крепостных наносили ощутимый урон крепостническому хозяйству. В 1837 г. помещики Павловского уезда Воронежской губ. писали в Министерство внутренних дел: "Побеги сии (в окрестности Анапы. - П. Р.) , превышая вероятие, угрожают опустошить помещичьи имения. На месте остаются только старики и младые, годный же народ для исправления рекрутской повинности бежит первый"14 .

На окраинных землях, где обосновывались беглые, формировались различные социальные отношения, соответственно неодинаково складывалось социальное положение прибывших крестьян. Важно то, что там беглецы, как правило, не попадали в закрепощенное положение, они выбывали из своего прежнего юридического статуса, не приобретая нового.

Самоосвобождение крестьян, разрыв ими крепостнических связей путем бегства находил отражение в крестьянской идеологии и психологии15 . Отношение к побегам и их своеобразное истолкование проявились в идейном содержании наиболее радикальных течений религиозного свободомыслия. Здесь на первом месте стоит бегунство, охватившее часть населения неземледельческой полосы России. К сожалению, изучение подобных течений еще не проводилось с такой интенсивностью, чтобы можно было органически сомкнуть его результаты с данными, полученными из традиционных источников о классовой борьбе крестьян.

Но имеющиеся сведения говорят о широком понимании бегунами значения их поступка: побег из родных закрепощенных деревень в свободную условную "пустыню", побег от крепостника и уклонение от приписки к какому-либо сословию провозглашались ими как общая норма поведения. В уходе из крепостного селения они видели свое освобождение от крепостной зависимости и достижение полной личной свободы. Один из видных руководителей бегунов, бывший крепостной крестьянин Рыбинского уезда Ярославской губ. Н. Семенов объяснял свой побег стремлением к гражданскому самоосвобождению: "Я перестал уже быть крепостным человеком, рабом графа Мамонова", - говорил он на допросе. О своей жизни "в пустыне" в течение 30 лет Семенов рассказывал: "Вместе с товарищами ловили рыбу, продавали и покупали хлеб, построили себе кельи и вообще трудились, как и в мире"16 .

Из сказанного видно, что крепостные крестьяне не считали переход их в звание государственных пределом своего освобождения.

В качестве сквозной темы через статью Б. Г. Литвака проходит утверждение, что предложенная А. И. Герценом известная формула крестьянской освободительной борьбы "Земля и Воля" по-разному может быть приложена к дореформенному и пореформенному времени. В первый из этих периодов доминирующее значение имела борьба крестьян "за волю", затем, поскольку свобода была в период буржуазных реформ


12 Игнатович И. И. Ук. соч., с. 41, 50.

13 Там же, с. 62.

14 Крестьянское движение в России в 1826 - 1849 гг., с. 331.

15 См. Клибанов А. И. К характеристике идейной стороны крестьянского побега в первой половине XIX в. В кн.: Социально-экономическое развитие России. М. 1986.

16 Рындзюнский П. Г. Ук. соч., с. 455 - 488.

стр. 84


60-х годов XIX в. в основном получена, на первое место выдвинулась борьба крестьян за "землю" (с. 70 - 72). Предложенное разделение знаменитой формулы, главный смысл которой заключен в спаянности обеих ее частей, вызывает возражение. Свободное хозяйство на своей земле - этот вековечный общественный идеал крестьянства - требует получения им полной воли и одновременно вполне удовлетворяющих условий землепользования.

Ради чего, преодолевая огромные трудности, крестьяне двигались в далекие степные районы? При ответе на этот вопрос нельзя отделить их уверенность в том, что в новых местах они будут вольными, от их же надежды на получение земли. Движение крестьян в 1845 г. в окрестности Анапы было вызвано слухом, что там они получат от правительства не только свободу, но и землю и в придачу пару волов, по две коровы и по 100 р. на обзаведение. В 1847 г. крестьяне двинулись в Причерноморье, т. к. решили, что их приглашают туда "с предоставлением им там свободы и земли"17 . Даже распространенная борьба крестьян против увеличения числа барщинных дней не может быть расценена лишь как борьба "за волю". В конце концов, это была и борьба за землю, поскольку увеличение объема работы на помещика вело к недоиспользованию крестьянского надела. История знает такой способ освобождения крестьян, когда феодалы предоставляли им свободу, оставляя себе землю. Это английский вариант аграрного переворота, бывший разновидностью прусского пути развития. Конечно, избавление от неволи таким путем крестьян никогда не устраивало.

Б. Г. Литвак не прав в определении социальной принадлежности П. А. Мартьянова. В молодые годы последний был крепостным графа А. Д. Гурьева, но крестьянином в экономическом смысле он не был, и потому его ламентации нельзя принимать за крестьянские. Сын крупнейшего волжского хлеботорговца, он унаследовал его "дело". В с. Промзино Алатырского уезда Симбирской губ. у Мартьянова имелось пять мельниц, перерабатывавших скупленный хлеб. Он владел 30 расшивами для транспортировки собственного товара. Такому "крестьянину" земля была не нужна. Размеры его материальных средств были таковы, что, торгуясь с Гурьевым по поводу выкупа его с матерью на волю, он вел счет на тысячи рублей. Сошлись на 10 тысячах. Мартьянов в короткий срок собрал 6 тыс. и приложил к ним еще заемное письмо на 2 тыс. рублей. Откупившись, он сразу стал купцом 1-й гильдии, в чем тоже можно видеть его большую отдаленность от положения крестьянина.

Потом Мартьянов разорился и сделался петербургским мещанином. На взятые в долг 400 р. приехал в Лондон. Там, готовясь возбудить иск к бывшему своему владельцу, занялся подсчетом, скольких денег он лишился, пока вел переговоры с Гурьевым об условиях получения свободы. Сумма получилась значительная - около 100 тыс. рублей. Из этого опять-таки видно, насколько далек был Мартьянов от положения крестьянина. Его ненависть к владельцам крепостных душ в лице разорившего его графа Гурьева была неподдельна. Но истоки этой враждебности питались не общекрестьянскими настроениями, а бесправным положением экономически сильного богача. Для Мартьянова характерна была присущая буржуазии социальная мимикрия - представлять себя "истинным крестьянином", что сказалось на отношении к нему А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Оно несколько прояснилось, когда Мартьянов резко протестовал против разоблачения в журнале "Общее вече" единоверца купца В. А. Сапелкина - ярого ретрограда и, как выяснилось позднее, доносчика в охранительные органы, исступленного монархиста. В этом эпизоде обнажилось истинное лицо Мартьянова18 . Мы подробно остановились на


17 Семевскии В. И. Ук. соч., с. 400.

18 См. Лемке М. К. Очерки освободительного движения 60-х годов. СПб. 1908, с. 336 - 338; Литературное наследство. Т. 62. М. 1955, с. 172.

стр. 85


его личности, имея в виду, что она неверно трактуется не только Б. Г. Литваком, но и некоторыми другими авторами.

Б. Г. Литвак справедливо указывает, что тогда законодательным актам нередко придавалась дополнительная функция прославления монарших забот о народе в духе просвещенного абсолютизма (с. 73 - 74). Но в статье речь об этом идет в связи с вопросом о происхождении крестьянского монархизма. Источником последнего названа указанная правительственная агитация (с. 74). Внедрение в сознание крестьян классово чуждой идеологии монархизма, по мнению автора, было следствием того, что эта "мировоззренческая норма не вырабатывалась и не могла быть выработана крестьянским сознанием главным образом потому, что трудовая деятельность крестьянства и его повседневная жизнь не требовали специального (? - П. Р.)осмысления общественных явлений" (с. 73).

Но ведь мнение о безыдейности крестьянства давно уже оставлено. Еще декабрист М. С. Лунин написал замечательные слова: "Народ мыслит, несмотря на свое глубокое молчание"19 . Познание идейного противостояния народа (крестьянства) официальной царистской политической системе стояло в центре внимания видных деятелей разночинского периода революционного движения20 . Дворянско- монархическая агитация встречалась в крестьянской среде не с "вакуумом", который она могла беспрепятственно заполнять, как это представляется Б. Г. Литваку. Противоборство классовых позиций переходило в идеологическую сферу. В народе сохранялась стойкая антимонархическая традиция, отрицавшая принудительное следование установленным гражданским законам и вмешательство в образ жизни "самовластных" простых людей21 (традиция, своеобразно уживавшаяся порою с крестьянским монархизмом). Да и сам крестьянский монархизм наполнялся собственным классовым содержанием.

На основе большого фактического материала общественная функция и социальный смысл крестьянского монархизма освещены в литературе. Насколько крестьянский монархизм был далек от монархизма дворянского показывает воссозданный К. В. Чистовым тип сказания о царях - "избавителях", возвращавшихся на законно принадлежавший им престол. По словам автора, "изгнание всегда мотивируется желанием "избавителя" освободить народ или облегчить его положение, что приводит к конфликту с ближними боярами, придворными, царской родней. В зависимости от степени развитости народного протеста или осознанности целей народного движения формулы обещания (пожалования) колеблются от снижения подушного налога до полного уничтожения крепостного права, ликвидации всех социальных слоев феодального государства, кроме крестьян (казаков) и народного царя"22 .

С полным основанием К. В. Чистов отмечает историческую значимость подобных легенд о царях-"избавителях". Эти легенды "стимулируют народные движения, играют в них организующую роль, становятся их политическими и эмоциональными концепциями, влияют на них то благотворно, то губительно. Они - форма политической идеологии, политические мифы позднефеодальной эпохи, сплетенные с действитель-


19 Лунин М. С. Сочинения, письма. Пг. 1923, с. 43.

20 См.: Рындзюнский П. Г. Проблема идейно-политического содержания народных движений в русской демократической публицистике середины XIX в. В кн.: Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. М. 1961; его же. Идейная сторона крестьянских движений 1770 - 1850-х годов и методы ее изучения. - Вопросы истории, 1983, N 5.

21 См.: Рындзюнский П. Г. Антицерковное движение в Тамбовском крае. В кн.: Вопросы истории религии и атеизма. Т. 2. М. 1954; Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма. М. 1977.

22 См. Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII- XIX вв. М. 1967, с. 231.

стр. 86


ностью, получающие реальное воплощение в лице самозванцев и поднимающегося по их призыву народа"23 .

Дворянско-правительственная агитация законодательных актов встречалась в народной среде не с идеологическим "вакуумом", а с враждебным для себя умонастроением. Крестьянство не было неосмысленной массой, беспрепятственно воспринимавшей то, что подсказывали ему его классовые противники. Трудно согласиться и с утверждением Б. Г. Литвака, что "у крестьянства не могло быть сознания непримиримой противоположности его интересов всему феодальному строю, включая и самодержавие, т. к. даже еще не сложились объективные условия для осознания единства интересов самого крестьянства" (с. 72). Крестьянский монархизм в своем внутреннем содержании был классово противоположен монархизму дворянскому. Объективные предпосылки осознания общенародного единства укрепляли и повседневная жизнь, и немеркнувшие воспоминания о Крестьянской войне 1773 - 1775 годов.

В статье Б. Г. Литвака застойность крестьянского общественного сознания иллюстрируется откликами крестьян на события 14 декабря 1825 года. Как пишет автор, "первое вооруженное выступление против самодержавия не было понято и принято крестьянством" (с. 73). Но как же цели восстания могли быть "поняты" и "приняты", если они тщательно скрывались от народа самими организаторами выступления? Представим себе, что было бы, если бы крестьяне ознакомились с документами движения. В варианте конституции Н. М. Муравьева, сложившемся до начала выступления, сказано: "Земли помещиков остаются за ними"; недвижимая собственность "поселян" ограничивается их домами с огородами. В проекте "Манифеста к русскому народу" упоминания о земле вообще нет. Могла ли такая программа воодушевить народ? Б. Г. Литвак не принял во внимание, что крестьянская "программа" антидворянского движения была бесконечно более демократична, чем программа дворянских революционеров24 .

В свое время М. В. Нечкина подробно рассмотрела все показатели отношения народа, присутствовавшего на улицах Петербурга в день восстания 14 декабря, к выступлению революционеров. Отметив двойственность откликов, она тем не менее заключала: "Но основным, ярко выраженным настроением народа было, по всеобщему и однозначному свидетельству, сочувствие "мятежникам"25 . М. В. Нечкина собрала различные данные для выяснения сложного вопроса; она отметила их противоречивость. Можно было бы подчеркнуть еще раз шаткость окончательного вывода, сделанного М. В. Нечкиной. Это было допустимо сделать на основе фактов, приведенных в ее книге. Но Б. Г. Литвак, не привлекая никакого исторического материала, утверждает обратное: "На Сенатской площади... наблюдая "драку" между дворянами и царем, крестьяне принимают сторону царя" (с. 73). Это заключение абсолютно ничем не может быть подкреплено.

Весьма сомнительно, чтобы предоставление некоторых личных прав крепостным крестьянам по реформе 1861 г. могло отодвинуть требование получения полной свободы на второй план, уступая место требованию земли. Как по отношению к дореформенному, так и к пореформенному времени необходимо считаться с наличием определенной соразмерности и единства обеих частей формулы "земля и воля". Напомним, что много раз Ленин определял положение "освобожденного" реформой крестьянина как положение полукрепостного человека. Вот одно из его высказываний: "Вся вообще "эпоха реформ" 60-х годов оставила крестьянина


23 Там же, с. 233.

24 См.: Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма; его же. Народная социальная утопия в России. XIX век. М. 1978.

25 Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. 2. М. 1955, с. 289.

стр. 87


нищим, забитым, темным, подчиненным помещикам-крепостникам и в суде, и в управлении, и в школе, и в земстве"26 . В условиях капиталистической России пережитки крепостной зависимости острее давали о себе знать крестьянам, чем их полная закрепощенность в дореформенное время. Земля без "воли" вгоняла крестьянина в кабалу. Поэтому лозунг борьбы за волю не терял своей актуальности и во второй половине XIX века.

Падение феодальных производственных отношений подготовлялось в обстановке нарастающей с каждым десятилетием борьбы крестьян за освобождение. Уже сама по себе мысль крестьян об их праве на землю была революционна27 . Борьба крестьян за свое освобождение логически вела к борьбе с существующим строем28 . Огромным завоеванием крестьянского движения было то, что к середине XIX в. оно привлекло на свою сторону таких людей, как Н. Г. Чернышевский и его единомышленники. В их лице крестьянская революционная идеология поднялась на новую качественную ступень.

Обеднение идейной стороны крестьянского движения времени кризиса крепостничества, имеющее место в статье Б. Г. Литвака, происходит, видимо, потому, что самоопределение класса им принимается таким, каким оно было бы, если бы его чаяния не выражались перешедшими на его сторону идеологами. Подобное снижение идейного облика произошло бы с любым отрядом революционного народа, вплоть до рабочего класса России первых лет XX в., если его общественное сознание определялось бы без учета того, что вносили в него его идейные выразители.

Известно указание основоположников марксизма: "Существование революционных мыслей в определенную эпоху уже предполагает существование революционного класса"29 . Крестьянство было главной революционной силой эпохи, именно оно создало революционную ситуацию, приведшую к падению крепостного права. Так понимал роль крестьянства в переломные годы Ленин: "Революционеры - вожди тех общественных сил, которые творят все преобразования"30 . Конкретный пример буржуазных реформ 60-х годов XIX в. в России подтверждает ленинский тезис: "Единственной действенной силой, вынуждающей перемены, является лишь революционная энергия масс"31 . Ленин прибегал к выделению в крестьянской идеологии проявлений рассудка и предрассудков32 .

Хотелось бы, чтобы мысли о революционной преобразующей роли крестьянства в допролетарский период революционного движения закрепились в нашей науке. Ленинское понимание исторического значения общественной активности крестьянства в XIX в. открывает перспективы для изучения еще не освещенных проблем в истории общественной жизни России.


26 Ленин В. И. ПСС. Т. 20, с. 173.

27 См. там же. Т. 21, с. 258.

28 См. там же. Т. 6, с. 348.

29 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 3, с. 46 - 47.

30 Ленин В. И. ПСС. Т. 20, с. 179.

31 Там же. Т. 30, с. 282.

32 См. там же. Т. 7, с. 283.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/О-НЕКОТОРЫХ-СПОРНЫХ-ВОПРОСАХ-ИСТОРИИ-КРЕСТЬЯНСКОГО-ДВИЖЕНИЯ-В-РОССИИ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ, О НЕКОТОРЫХ СПОРНЫХ ВОПРОСАХ ИСТОРИИ КРЕСТЬЯНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 25.01.2019. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/О-НЕКОТОРЫХ-СПОРНЫХ-ВОПРОСАХ-ИСТОРИИ-КРЕСТЬЯНСКОГО-ДВИЖЕНИЯ-В-РОССИИ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ:

П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
2871 просмотров рейтинг
25.01.2019 (1889 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
1 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
5 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

О НЕКОТОРЫХ СПОРНЫХ ВОПРОСАХ ИСТОРИИ КРЕСТЬЯНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android