Среди последних публикаций журнала по проблемам истории советского общества можно выделить статью С. С. Хромова и М. А. Вылцана "Ускорение социально- экономического развития СССР в период перехода от капитализма к социализму" (N 11, 1986). Написанная специалистами, статья эта актуальна и значима. Она позволяет рассмотреть, причем на конкретном историческом материале, общие черты и особенности ускорения социально-экономического развития на различных этапах истории советского общества.

Но именно концептуальность материала создает возможность серьезной дискуссии по некоторым затронутым в нем вопросам. Какие же утверждения авторов кажутся спорными, нуждающимися в обсуждении?

Во-первых, насколько полно была реализована в 30-е годы ленинская концепция ускорения социально-экономического развития, в частности идея кооперирования крестьянских хозяйств? Правилен тезис статьи, что "наряду с индустриализацией ленинская концепция ускорения социально-экономического развития страны органически включала в себя преобразования в аграрном секторе экономики" (с. 30). Поставив вопросы: "Не были ли сроки осуществления великого преобразования сельского хозяйства слишком сжатыми? Не были ли порождены ошибки и трудности коллективизации именно быстротой этого процесса?", С. С. Хромов и М. А. Вылцан утверждают, что трехлетие - с конца 1929-го до начала 1933 г. - "оказалось чрезвычайно напряженным,., но в общем реальным сроком" (с. 31), хотя и признают, что "на отдельных этапах, в частности в конце 1929 - начале 1930 г., допускалось ненужное форсирование и без того высоких темпов коллективизации" (с. 32).

Далее, поскольку авторы отмечают, что "в годы 2-й пятилетки в производстве зерна наметилось замедление по сравнению с 1-й пятилеткой, а в животноводстве в 1929 - 1934 гг. по сравнению с 1928 г. произошел спад", ими выдвигается следующий тезис: "Преимущества колхозного строя, естественно, не могли проявиться сразу в полную силу" (с. 32). Вот это положение и представляется в значительной мере дискуссионным. Ведь концепция ускорения социально-экономического развития предполагает мощный рывок во всех сферах жизни общества. И если в промышленности, в области культуры в 30-е годы произошли подлинно революционные перемены (убедительные факты приводятся в статье на с. 29, 33 - 34), то валовая продукция сельского хозяйства даже в 1936 - 1940 гг. по существу оставалась на уровне 1924 - 1928 гг. (с. 33), а поголовье крупного рогатого скота в 1934 г. даже уменьшилось почти вдвое по сравнению с 1928 годом (с. 32). Еще хуже обстояло дело в коневодстве: поголовье лошадей, резко сократившееся за годы гражданской войны и империалистической интервенции (с 35,8 млн. голов в 1916 г. до 23,3 млн. в 1923 г.) и выросшее к 1928 г. до 32,1 млн., уменьшилось к 1934 г. более чем в два раза - до 14,9 млн. голов (с. 32) и даже на 1 января 1941 г. насчитывало лишь 21,1 млн. голов¹ .

Объяснение авторов, что "резкое сокращение поголовья скота и лошадей прои-

¹ См.: История советского крестьянства. Т. 1. М. 1986, с. 328; Народное хозяйство СССР. 1922 - 1982. М. 1982, с. 271.

стр. 167

зошло в результате массового убоя, в значительной степени под влиянием мелкособственнических настроений крестьян и злобной агитации кулачества" (с. 32), лишь подчеркивает, что в этой области попытка ускорения не дала желаемых результатов и только срочные меры, принятые партией в силу необходимости, позволили к концу 30-х годов восстановить, и то не полностью, уровень, достигнутый деревней благодаря ленинской политике 20-х годов. Хочу сразу подчеркнуть во избежание различного рода разночтений: коллективизацию деревни необходимо было осуществить в сжатые исторические сроки в силу ряда объективных факторов, но попытка "большого скачка" в деревне на рубеже 20 - 30-х годов не была в первый момент достаточным образом подготовлена ни в техническом отношении, ни (что, может быть, было еще более важным в тех исторических условиях) идеологически и организационно. Ибо что означают слова о "массовом убое" скота "под влиянием мелкособственнических настроений крестьян"? Они означают, что не были своевременно правильно оценены настроения многомиллионных масс, результатом чего и стал такой удар по животноводству, последствия которого страна испытывала многие годы.

К этому можно добавить, что средняя урожайность зерновых в 1933 - 1937 гг. оказалась даже несколько меньше, чем в 1922 - 1928 гг., и это при том, что благоприятный в метеорологическом отношении 1937 г. был наиболее урожайным за период 1921 - 1941 годов² .

Еще раз подчеркнем, что в 30-е годы была решена проблема огромной социально- экономической важности - перевод деревни на рельсы коллективного хозяйства, но переход к объективно более прогрессивным формам ведения хозяйства в силу недооценки, говоря сегодняшним языком, человеческого фактора не дал ожидавшихся результатов в производственной сфере в запланированные сроки, а точнее - отбросил деревню по ряду показателей производства назад по сравнению с исходным рубежом. Это осложнило и развитие промышленности, и обеспечение необходимыми товарами населения страны.

К сожалению, обходят молчанием авторы и такой непростой вопрос, как голод 1933 года. Создается ненормальное положение: эту тему затрагивают писатели, причем далеко не всегда с точных исторических позиций, а ученые, специалисты не истории переходного периода в СССР отмалчиваются. Тема коллективизации как одного из аспектов концепции ускорения социально-экономического развития в переходный период заслуживает серьезного внимания советских историков и широкого обсуждения. Отметим, что и сами авторы, выступая в начале 1986 г. при обсуждении новой редакции Программы КПСС, в качестве примера отдельных просчетов и забегания вперед на историческом пути нашей страны приводили факт нарушения "темпов и сроков коллективизации"³ .

Во-вторых, серьезное возражение вызывает и другая, неоднократно подчеркиваемая в статье мысль. Авторы пишут: "Ускорение с полным основанием можно назвать одной из закономерностей социалистического строительства" (с. 35), а далее делают вывод: "Ускорение - присущая социалистическому обществу форма разрешения противоречий между производительными силами и производственными отношениями" (с. 37). Думается, что подобная постановка вопроса ошибочна: по сути дела, она придает абсолютный характер трудностям развития и совершенствования социалистического общества. Ведь не случайно концепция ускорения как особой фазы, особого этапа нашего развития за 70-летнюю историю Советского государства возникала дважды: в переходный период от капитализма к социализму и ныне, после апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС (заметим, что период Великой Отечественной войны нельзя сюда включать, ибо речь идет об ускорении как целостной концепции социально- экономического развития). И оба раза эта концепция была ответом, ответом чрезвычайным, на исключительно серьезное положение страны.

² Сельское хозяйство СССР. Стат. сб. М. 1960, с. 196; История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 4, кн. 2. М. 1971, с. 446; История советского крестьянства Т. 1, с. 340, 355.

³ Правда, 6.II.1986.

стр. 168

Авторы справедливо отмечают, что "ускорение социально-экономического развития страны диктовалось в первые годы нэпа необходимостью быстрейшего восстановления народного хозяйства после двух разорительных войн, создания предпосылок для последующего осуществления курса на социалистическую индустриализацию, вытеснения капиталистических элементов, укрепления диктатуры рабочего класса, обеспечения нормальных условий жизни трудящихся... Ускорение социально- экономического развития было в условиях враждебного капиталистического окружения жизненной необходимостью" (с. 26). И сегодня, как показано в документах КПСС, необходимость ускорения обусловлена тем, что "на определенном этапе страна стала терять темпы движения, начали накапливаться трудности и нерешенные проблемы, появились застойные и другие чуждые социализму явления"⁴ . При этом подчеркивается: "Речь идет о повороте и мерах революционного характера", "другого пути у нас просто нет. Отступать нам нельзя и отступать некуда"⁵ .

Таким образом, ускорение - это вынужденная форма разрешения противоречий, накопившихся на определенном этапе развития социалистического общества в силу объективных и субъективных причин. Видимо, в период 20-х годов первостепенными были объективные факторы (отсталость России, империалистическая и гражданская войны, интервенция, внешняя угроза и т. п.), обусловившие необходимость ускорения. Сегодня на первый план выступили причины субъективные, прежде всего то, что на рубеже 70 - 80-х годов "ЦК КПСС, руководство страны не смогли вовремя и в полном объеме оценить опасность нарастания негативных тенденций, выработать четкую линию на их преодоление"⁶ .

Дополнительным аргументом в пользу утверждения, что ускорение - это не общая закономерность социалистического строительства, а особенность его отдельных этапов, служат размышления авторов о своеобразии этого явления: если сегодня "на первый план выдвигается не какая-либо одна из сторон общественного производства, а все производство в целом" (с. 37), то составной частью концепции ускорения в переходный период являлась идея индустриализации (с. 26 - 28). Но известно, что индустриализация не относится к общим закономерностям переходного периода от капитализма к социализму⁷ .

Все вышесказанное приводит к заключению, что, во-первых, необходимо внимательное изучение опыта реализации ленинской стратегии ускорения, разработанной в 20-е годы, ее успехов и трудностей. Памятуя о том, что ценность теории в точном изображении всех противоречий, имеющих место в жизни, историки, думается, должны присущими им методами показать наряду с огромными успехами и те реальные сложности, те подводные камни, которые вставали на пути осуществления этой концепции в 30-е годы и серьезно затруднили ее воплощение в полной мере. Только тогда это будет полезным конструктивным уроком для нынешних и будущих поколений. Во-вторых, в условиях подлинного народовластия и полной реализации принципов социалистической демократии надежное поступательное развитие нашего общества должно обеспечиваться своевременным разрешением возникающих противоречий. Это устранит самую возможность образования застойных явлений в какой бы то ни было сфере жизни, т. е. и необходимость прибегать к чрезвычайным мерам для их скорейшего устранения. Объявляя же концепцию ускорения закономерностью развития социализма, мы тем самым, по сути дела, как бы прогнозируем неизбежность ошибок и на последующих этапах развития.

Сознаю, что мои рассуждения также, наверное, не бесспорны, но все-таки направляю это письмо в редакцию журнала, т. к. затронутые вопросы представляются важными, существенными и требующими дальнейшего обсуждения.

⁴ Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 27 - 28 января 1987 года. М. 1987, с. 7.

⁵ Там же, с. 15.

⁶ Там же, с. 75.

⁷ Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М. 1986, с. 128 - 129.

Постоянный адрес данной публикации: