В политической истории дореволюционной России имена людей, близко стоявших у власти, сменялись подчас, как в калейдоскопе. Среди них блистало одно время и имя Михаила Тариеловича Лорис-Меликова. "Метеор, пронесшийся в высших правительственных сферах и оставивший яркий след"; "хитрый армяшка"; "русский патриот"; "либерал, мечтающий о конституции"; политик с "лисьим хвостом и волчьей пастью"; "временщик"; "ближний боярин"; "диктатор сердца" - так называли его современники. Не многовато ли для человека, который всего лишь год с небольшим, с февраля 1880 по апрель 1881 г., занимал высшие правительственные посты? Человек и власть - вот жизненная проблема, которая прошла красной нитью через судьбу Лорис-Меликова.

Его путь к вершинам власти был долог. Родился он в 1824 или в 1825 году. Отзвуки происшедшего в Петербурге восстания декабристов не скоро докатились до отдаленной провинции, лишь недавно присоединенной к Российской империи. Михаил Тариелович был отпрыском знатного армянского рода, представители которого являлись наследственными меликами (правителями) Лорийской долины в Закавказье. В свое время они входили в число знатнейших фамилий Грузинского царства, однако к концу XVIII в. слава этого рода потускнела. Отец Михаила Тариел Зурабович даже не попал в список грузинских дворян, представленный в 1783 г. царем Грузии Ираклием II Екатерине II. Тариел добился восстановления прежних прав только в 1832 г., а его сын, будущий "вице-император", в момент своего рождения не принадлежал к высшему сословию империи ¹ .

Однако недостатка в средствах семье Лорис-Меликова испытывать не приходилось. Его отец имел каменный дом в Тифлисе, земельные владения в Лорийской степи и занимался к тому же оптовой торговлей различными товарами на экспорт в Лейпциг. Сам он был человеком полуграмотным и с трудом мог написать свою фамилию, но детям решил дать хорошее образование. К Михаилу как старшему и долгое время единственному сыну в семье с малых лет были приставлены русские воспитатели, а до 11-ти лет он посещал лучший в Тифлисе пансион Арзановых и армянское Нерсесовское училище. Еще в детстве проявились его большие способности к учебе, и к 11 годам он в совершенстве владел русским языком, на котором говорил без акцента, а также немецким, французским, армянским, грузинским и азербайджанским. Хотя по крови и по религии (армяно-григорианской) Лорис-Меликов был армянином, родным языком для него как тифлисского уроженца являлся грузинский. Дальнейшая учеба в российских столицах и многолетняя служба сделали из него настоящего русского по духу и образованного "по- европейски"

Данилов Дмитрий Даимович - учитель истории.

стр. 145

человека. Именно в том многоликом и многоплеменном мире, который представлял собою Кавказ, закладывался национальный менталитет будущего государственного деятеля ² .

Была тут и немалая заслуга русского военного горного инженера В. В. Клейменова, который, заметив редкие способности мальчика, уговорил его отца послать сына учиться дальше. Покинув родной дом, Михаил отправился с обозом армянских купцов в Москву. Нельзя сказать, что Лорис был неким южным Ломоносовым. Да и переезду он был не очень рад и по дороге даже сбежал, но купцы быстро его поймали и определили в Москве в Лазаревский институт восточных языков. То было одно из лучших средних учебных заведений первопрестольной, которое готовило, в основном, выходцев с Кавказа к поступлению в Московский университет. Два года, проведенные здесь, не пропали для Лорис-Меликова даром. Он изучил турецкий и персидский языки и уже готовился к поступлению на филологический факультет. Его будущее лежало в сфере специалиста по кавказской филологии, дипломата и чиновника Министерства иностранных дел, но жизнь распорядилась иначе.

Лорис, кроме понятливости и способностей к учебе, отличался еще смелым и шаловливым характером. Однажды преподаватель естествознания продемонстрировал своим ученикам рецепт нового клея собственного изобретения. Михаил, заинтересовавшись, изготовил этот клей, решил его испытать и не нашел ничего лучшего, как намазать им стул не любимого классом преподавателя латыни. Клей сработал на славу, в конце урока преподаватель подняться не смог, последовал колоссальный скандал, результатом разбирательства стало отчисление Лориса из института. Единственное, что смогла сделать для него влиятельная армянская община, - добиться разрешения продолжить образование в Петербурге, в школе гвардейских кавалерийских подпрапорщиков. В результате столь крутого поворота перед Михаилом открылась военная карьера.

В северной столице Лорису пришлось на четыре года погрузиться в военно-училищную жизнь, заполненную николаевской муштрой. В этой кавалерийской школе учились на гвардейских офицеров преимущественно представители не родовитых, но зато богатых дворянских фамилий. За несколько лет до появления там Лориса эту же школу окончил М. Ю. Лермонтов. Данное учебное заведение получило прозвище "большой конюшни". Нравы в ней царили грубые и жестокие. Ученики младших курсов находились в полной зависимости от старших, подвергались поборам и даже избиениям.

В такой обстановке прошли отроческие и юношеские годы Лориса, закладывались черты его характера. Сначала он не выделялся из общей массы. Завел знакомство с богачами Фроловым- Багреевым и Рахмановыми, не скупился на деньги, вел разгульную жизнь, отличался радушием и щедростью. Однако его натуре было мало этого. Заложенная еще в детстве тяга к живому слову не позволила Лорису потерять интерес к литературе. Он оказался в числе тех, кто зачитывался "Мертвыми душами" Н. В. Гоголя, которые как раз начали печататься в то время. В 1841 г. Лорис познакомился и подружился с молодым Н. А. Некрасовым. Юнкеру в тот момент было 16 лет, а Некрасову- 20. Он уже выпустил первый сборник своих стихов и пользовался авторитетом в юнкерской компании. Они вместе посещали литературные и нелитературные собрания, благодаря чему Лорис обогатился разнообразными впечатлениями. Уже на склоне лет он вспоминал, как однажды ему и Некрасову после одной вечеринки-маскарада не хватило денег, чтобы выкупить собственные костюмы, которые они заложили за маскарадные, и им пришлось в легких платьях испанского гранда и венецианского дожа провести ночь в нетопленой холодной комнате, которую они снимали в одном из кварталов Петербурга, пока их товарищ не достал денег и не выручил из беды ³ .

Однако ни увлечение литературой, ни дружба с Некрасовым не смогли уже изменить судьбу Лориса. В 18 лет, к моменту окончания училища, он был поверхностно образованным офицером, отличавшимся от других феноменальным знанием языков и оригинальностью мышления, разнообразием знакомств да еще добродушной восточной внешностью. Воспоминания современников и поздние фотографии рисуют нам портрет невысокого худого человека, не богатырского телосложения, с открытым, чуть вытянутым лицом, близко посаженными глазами, большим носом и очерченными скулами, которые в зрелые годы покрылись бакенбардами. К этому.

стр. 146

лицу очень шла добродушная улыбка, которой он всегда встречал и старых друзей, и новых знакомых. Даже на фотографии, где Лорис запечатлен в генеральских эполетах и с золотой саблей, он не производит впечатления грозного воина. Тем не менее, ему досталась именно военная карьера.

Прослужив четыре года в Гродненском гусарском полку, он в 1847 г. подал прошение о переводе на Кавказ, поближе к родине. Это фактически означало отправку на фронт. Кавказская война с непокорными горскими племенами, длившаяся уже третье поколение, близилась к решающей фазе. Русские войска под командованием кавказского наместника генерал-фельдмаршала М. С. Воронцова со второй половины 40-х годов повели наступление на государство имама Шамиля. Но оно завершилось победой лишь в начале 60-х. В 1853 - 1856 гг. эти боевые действия были дополнены тяжелейшей для России Крымской войной. И за те 16 лет (1847 - 1863 гг.), на которые пало становление карьеры молодого офицера, ему не раз представлялся случай отличиться своими знаниями и способностями. Он был примечен и награждался всеми видными военными и административными российскими руководителями на Кавказе: H. H. Муравьевым, Д. А. Милютиным, А. И. Барятинским. Но более других Лорис был обязан Воронцову. После нескольких отличий Михаила Тариеловича в боевых операциях наместник взял поручика к себе адъютантом по особым поручениям. В Тифлисе, тогдашнем центре политической и культурной жизни Кавказа, где располагалась резиденция наместника, перед Лорисом открылись новые возможности для карьеры. Впоследствии он признавался, что те 10 лет были для него дополнительной школой жизни: он опять стал много читать, размышлять. Тут немалая заслуга и его двоюродного брата Ю. В. Ахвердова, тифлисского врача, который уговорил родственника заниматься самообразованием.

Это потом пригодилось, так как в будущем ему пришлось проявить себя не только как боевому офицеру во время ликвидации отрядов Шамиля или на Турецком фронте командиром трех сотен конной милиции разведчиков, но и на дипломатическом поприще, ведя трудные переговоры с горцами и одновременно наблюдая за перебежчиком, наибом Шамиля Хаджи-Муратом. Лорис, хорошо знавший кавказские обычаи и языки, по заданию Воронцова и Муравьева приглядывая за Хаджи-Муратом, вошел к нему в доверие и был одним из тех, кто предупреждал начальство о его скором бегстве назад в горы. Постепенно Лорис получал все новые чины и награды, а в конце Крымской войны впервые попробовал себя в роли администратора, управляя захваченной русскими войсками крепостью Каре и прилегающей областью. Край этот был разорен войною. В те короткие месяцы, когда во главе его стоял Лорис, над ним висела угроза голода и эпидемий. Быстрые и энергичные действия начальника области, сумевшего привлечь к работе местное население, позволили восстановить там нормальную жизнь. За это Лорис получил в 1856 г. награды сразу от двух государей: от царя- чин генерал-майора, от турецкого султана - орден меджлиса II степени, так как по мирному договору восстановленный Каре возвращался Турции.

Лорис мечтал теперь о должности Тифлисского генерал-губернатора. Однако ему пришлось пережить несколько лет опалы при новом наместнике князе Барятинском. Доверие последнего удалось вернуть после того, как Лорис в должности Абхазского генерал-губернатора сумел справиться с полуавтономным местным владыкой князем М. Шервашидзе, который при прежних представителях российской власти преспокойно промышлял турецкой контрабандой и имел тайные связи с горскими племенами. Лорис совладал с ним в чисто восточном стиле: сохраняя внешне прекрасные отношения, он полностью перекрыл нелегальные контакты князя "железною рукою в бархатной перчатке". За их "поединком" наблюдал весь чиновный Кавказ, и по его итогам Барятинский дал Лорису удовлетворивший его пост ⁴ .

Лорис стал начальником Терской области и наказным атаманом Терского казачьего войска. Сейчас на этой территории расположены Осетия, Ингушетия и Чечня. Тогда это были земли недавнего теократического имамата Шамиля, только что покоренные после долгой и кровопролитной войны. Проблем там имелось, хоть отбавляй: соседство русских поселенцев, чиновников и терских казаков с много-цветием племен Северного Кавказа; особое экономическое и стратегическое положение "рая; наследие войны- все ставило перед администрацией серьезные задачи. Лорис быстро превратился в одного из тех местных деятелей, на которых держался

стр. 147

правительственный аппарат империи, и стал частью огромной бюрократической машины, но не бездумным винтиком, а полномочным правителем. В его руках была возможность распоряжаться судьбами людей, и, к чести Лориса, можно сказать, что он использовал свои полномочия для создания там основ современной цивилизации. За годы его правления (1863 - 1875) было отменено рабство у горцев, интенсивно строились дороги (в том числе Владикавказская железная), появлялись фабрики, во всех казачьих станицах и большей части горских аулов открылись начальные школы, а в Грозном и Владикавказе - гимназии и реальные училища. В области, где еще недавно правосудие вершилось только по законам шариата и кровной мести, были введены суды присяжных. Лорис немало потрудился и сумел привести неспокойный край в достаточно приличное состояние ⁵ .

В первую очередь он стремился "привязать" экономическими средствами Кавказ к России. Как человек окраины он лучше многих петербургских чиновников и сугубо национальных идеологов понимал проблемы, вытекавшие из неоднородности Российской империи. Выступая против утверждения в стране исключительно русских национально-исторических ценностей, считал, что "Польша, Остзейский край, казачество, часть Поволжья, Кавказ и даже Сибирь не захотят стоять под флагом Великого княжества Московского, ибо есть общее собирательное знамя - Всероссийская империя" ⁶ . Лорис позволял себе достаточно независимую позицию потому, что к 50-ти годам уже добился в жизни практически всего, чего, казалось бы, мог пожелать: полный генерал от кавалерии с 1875 г., хорошо известный в Петербурге, имеющий власть, высокий пост, достаток, заслуги и семью. Уже 20 лет он был женат на представительнице знатного армянского рода, княжне Н. И. Аргутинской-Долгорукой, растил двух сыновей и трех дочерей. Этот брак дал ему в свое время не только положение в обществе и имущественные приобретения, но и хорошего спутника в жизни. Нина Ивановна была скромной и доброй женщиной, все отмечали ее искреннюю привязанность к мужу, и он отвечал ей тем же. Недаром в своем завещании Лорис сделал ее главной наследницей и передоверил ей дальнейшее устройство их детей ⁷ .

Впереди лежали русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. и последовавший за нею кризис политической власти в империи. Первопричина его заключалась в незавершенности реформ 60 - 70-х годов. Растущее обнищание крестьян, оказавшееся как бы в вакууме земское самоуправление, полуавтономность первых элементов гражданского общества, системы образования и органов печати толкали к взрыву ⁸ . Некоторое давление на правительство оказывало образованное общество. Развернулось движение народников. Либеральная интеллигенция требовала продолжения реформ, а иногда даже поддерживала политических террористов.

В этой ситуации функционирование традиционной политической системы самодержавной монархии было нарушено. Все линии власти замыкались на личности царя. Законы готовились в департаментах и через Высочайшие доклады министров представлялись государю на подпись, зачастую обходя возможность обсуждения в Государственном совете, хотя бы и бюрократическом по составу. Единая правительственная политика отсутствовала. В 1860 - 1870-е годы часто возникали конфликты между либеральными министрами (А. В. Головнин, Д. А. Милютин) и консервативными (Д. А. Толстой, П. П. Шувалов). Левая часть общества, лишенная прямой возможности вмешаться в их спор, прибегала порой к чрезвычайным способам действия. Правительство отвечало тем же. К началу 1880-х годов возникла обстановка, из которой имелись два выхода: прогрессивные либеральные реформы либо чрезвычайные консервативные меры. В выборе между этими путями развития Лорису как политику "умному, энергичному, гибкому, весьма честолюбивому и неискреннему" ⁹ предстояло сыграть одну из ключевых ролей.

Но в 1875 г. ничто еще не предвещало Лорису этого. В расцвете жизненных сил заслуженный добропорядочный чиновник, бережно (даже по отзывам его недоброжелателей) относившийся к казенным деньгам, ушел с поста начальника Терской области. Одно из его постоянных пристрастий - любовь к кахетинскому вину, которое он всегда возил с собой, привело к расстройству печени. Лорис, взяв отпуск, отправился на лечение за границу ¹⁰ . В немецком г. Эмс он прочитал только что вышедшую в Берлине брошюру известного общественного деятеля, депутата рязанского земства А. И. Кошелева "Наше положение". В ней с либеральной точки зрения рисовалась безрадостная картина российской внутриполитической жизни и напря-

стр. 148

мую обвинялись правительство и бюрократический аппарат. Лорис с этим был согласен, и когда через несколько дней в Эмсе он повстречался с самим Александром Ивановичем и его другом историком-славянофилом М. П. Погодиным, они быстро сошлись друг с другом. Лорис даже частично участвовал в разработке новой брошюры Кошелева "Общая земская дума", которая предлагала выход из сложившегося положения ¹¹ . По сути дела, этот документ стал источником проекта деятельности для самого Лориса. Он был основан на умеренно-либеральной идее "восстановления утраченной связи народа и государя" без нарушения принципа самодержавной монархии. Для этого надо было создать Думу из депутатов от земских губернских собраний с правом законосовещательного голоса. Можно спорить о значимости подобной меры, но она все равно явилась бы шагом по пути модернизации России и отвечала в ту пору политическим идеалам значительной части интеллигенции ¹² .

В 1876 г. отпуск Михаила Тариеловича был прерван, и он неожиданно для себя был назначен командиром отдельного Кавказского корпуса, готовившегося к войне против Турции. Поскольку Лорис никогда ранее не командовал регулярной строевой частью выше эскадрона, а также тот факт, что назначение состоялось по инициативе военного министра Д. А. Милютина, знавшего Лориса по старой службе, можно рассматривать его как шаг по некоторому укреплению позиций либеральных бюрократов в правительстве, где Милютин тогда был в одиночестве. Судя по ходу военных действий в Закавказье, фактическим руководителем которых был Лорис, он в целом оправдал оказанное ему доверие. А ночной штурм сильной крепости Каре 6 ноября 1877 г. принес ему настоящую воинскую славу, орден св. Георгия II степени и в 1878 г. графский титул ¹³ . Эти события сделали Лорис-Меликова широко известным, и его карта прочно попала в колоду высших правительственных назначений. В сентябре 1878 г. он с чрезвычайными полномочиями от правительства направлялся в Поволжье для борьбы с эпидемией чумы. В апреле 1879 г., после очередного покушения на жизнь Александра II, становится генерал-губернатором Харьковского военного округа, получив задание остановить там волну террористических актов. В феврале 1880 г. получает высшее в его карьере назначение - пост председателя Верховной распорядительной комиссии с тем же заданием, что и в Харькове, но уже в рамках всей России.

Более года он реально обладал полномочиями вице-императора и вошел в историю страны как "парадоксальный диктатор". Не желая злоупотреблять своей чрезвычайной властью (еще в Харькове он отменял все смертные приговоры, которые выносили революционерам военные суды), Лорис решил, что должен устранять не следствие, а причину кризиса, для чего в первую очередь изменить бюрократический механизм функционирования власти в империи. Он начал готовить проект очередных государственных реформ. Первые полгода, когда шла ожесточенная борьба с народовольцами и на самого Лориса тоже было совершено покушение, он старался не афишировать своих планов. Осматривался; искал союзников; добивался влияния на царя. Его секретари накапливали поступавшие к нему записки с предложениями о различных преобразованиях. Конкретные варианты проекта появились только после того, как "парадоксальный диктатор" провозгласил переход от чрезвычайных мер к "законному порядку управления".

По сохранившимся материалам можно реконструировать основной замысел проекта. Он состоял из трех предложений. Первое: создание законосовещательного представительного учреждения на основе земской системы. Второе: создание правительства, ответственного перед императором и проводящего во всех министерствах и ведомствах единую политику. Третье: проведение через новые органы власти программы внутренних реформ (преодоление крестьянского малоземелья, расширение прав и полномочий земских организаций, освобождение печати от части цензурных запретов и пр.). Программа была по тем временам достаточно радикальна, а первый пункт намекал на переход к началам конституционного правления. Чтобы добиться согласия Александра II и не смутить его, Лорис разбил проект на составные элементы и решил предлагать их царю на утверждение по частям.

Первой такой попыткой стал Высочайший доклад от 28 января 1881 г., в котором речь шла о земском представительстве, причем права предполагавшегося учреждения были весьма ограничены. Попытка оказалась удачной, Александр II поставил свою подпись, и началась подготовка к созыву "Общей комиссии" от

стр. 149

земств. Из столицы просочились слухи, на местах заговорили о конституции. Однако ситуация внезапно и резко изменилась после 1 марта 1881 г., когда народовольцы убили Александра II. В правительственных верхах вспыхнула борьба между либералами и консерваторами во главе с К. П. Победоносцевым за влияние на Александра III. На совещании министров 8 марта большинство высказалось за проект Лорис-Меликова, однако новый царь колебался и выступал скорее "против", чем "за". Лорис решил пойти ва-банк и в Высочайшем докладе от 18 апреля 1881 г. дополнил проект о земском представительстве программой реформ. То был третий и последний вариант проекта, в котором уместился уже почти весь первоначальный замысел.

Лорис рискнул и проиграл. Позицию Александра III могла бы изменить только масштабная поддержка проекта "обществом". Оно же было плохо информировано, расколото на различные течения и не организовало единого фронта давления. И 29 апреля царь подписал манифест, вошедший в историю как программа "незыблемости самодержавия", а на следующий день Лорис подал прошение об отставке. Его "парадоксальная диктатура" окончилась. Как политик он выглядел неудачником, а как человек - прошел испытание властью. В отставке, проживая за границей, он сблизился со многими представителями интеллигенции (писателем M. E. Салтыковым-Щедриным, юристом А. Ф. Кони, редактором газеты "Общее дело" Н. А. Белоголовым), с которыми мечтал сблизить правящую власть, а люди говорили о нем как о человеке открытом, без "тени царственной драпировки" ¹⁴ .

Но звучали и голоса недругов. Лорис намеренно не отвечал на выпады в свой адрес, считая это недостойным, а насчет клички "диктатор сердца", которую дал ему консервативный журналист M. H. Катков, высказал пожелание, чтобы ее высекли на его могильном постаменте как высшую награду за труды при жизни. По сути дела, он был прав: очень часто власти в России не хватало "диктатуры сердца", человечности. Перед самой кончиной Михаил Тариелович совершил "преступление" перед историками - сжег свои воспоминания, пожелав, чтобы о нем знали "без отбеливания": и хорошее, и дурное. 12(24) декабря 1888 г. в Ницце оборвалась его жизнь.

Примечания

1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 569, оп. 1, д. 116, л. 2.

2. БЕЛОГОЛОВЫЙ Н. А. Воспоминания и другие статьи. М. 1897, с. 203 - 208.

3. БОРОДЗИН К. А. М. Т. Лорис-Меликов. - Исторический вестник, 1889, N 2, с. 58.

4. Граф М. Т. Лорис-Меликов, начальник Верховной Распорядительной комиссии. Б.м. 1880.

5. М. Т. Лорис-Меликов.- Каторга и ссылка, 1925, кн. II, с. 190.

6. ГАРФ, ф. 569, оп. 1, д. 131, л. 2.

7. ЗАЙОНЧКОВСКИЙ П. А. Кризис самодержавия на рубеже 70 - 80-х годов XIX века. М. 1964, с. 158; ХЕЙФЕЦ М. И. Вторая революционная ситуация в России: кризис правительственной политики. М. 1963.

8. КОШЕЛЕВ А. И. Наше положение. Brl. 1875.

9. КОШЕЛЕВ А. И. Записки. М. 1991, с. 172.

10. М. Т. Лорис-Меликов: биографический очерк. Тифлис. 1889, с. 24.

11. КОШЕЛЕВ А. И. Общая земская дума в России. Brl. 1875.

12. ГАРФ, ф. 569, оп. 1, д. 105, л. 16 - 20об.

13. БИЛЬБАСОВВ. А. Дневник. - Былое, 1918, N 4 - 5, с. 189; ПОБЕДОНОСЦЕВ К. П. Письма и записки 1881 - 1883. Б.м. Б.г., с. 170.

14. Салтыков-Щедрин M. E. Полн. собр. соч. Т. 20, с. 222.

Постоянный адрес данной публикации: