В истории Ирана 1930-е гг. отмечены развитием промышленности и определенной модернизацией различных сторон общественной жизни. Была построена Трансиранская железная дорога, проведена реорганизация вооруженных сил, создана система высшего образования современного типа, шла успешная реализация планов по созданию импортозамещающих отраслей экономики.

Достигнутые успехи во многом объяснялись тем, что правивший в те годы в Иране Реза-шах Пехлеви неоднократно обращался за технической помощью к Германии, чьи инженеры отличались высокой квалификацией, а техника - качеством. Уже к 1936 г. Германия прочно заняла первое место по поставкам Ирану промышленного оборудования, а немецкие специалисты работали практически на всех стройках страны. Взамен Иран поставлял в Германию в большом количестве хлопок и шерсть. В результате "третий рейх" вышел на передовые позиции во многих отраслях экономики Ирана, а в иранских правящих кругах появилось немало сторонников Германии.

Росту подобных настроений способствовала также активная нацистская пропаганда, ставившая своей целью убедить иранцев в том, что только опора Ирана на сотрудничество с Германией обеспечит ему возможность ускоренного осуществления намеченных реформ и обновления общественно-политической жизни.

Ситуация резко изменилась после 22 июня 1941 г., когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз. Перед Реза-шахом встала задача, от решения которой зависела дальнейшая судьба Ирана: вступить в войну на стороне одной из воюющих сторон или же занять нейтральную позицию.

Между тем, в Берлине рассчитывали на активное участие Ирана в войне против СССР. В гитлеровских планах этому государству отводилась роль ударной силы фашистского блока на южном направлении. Высокомерно отказывая Реза-шаху в способности проводить самостоятельную политику и не сомневаясь в том, что иранский лидер перенесет сотрудничество с "третьим рейхом" из экономической в военную сферу, нотой от 25 июня 1941 г. Берлин потребовал от иранского правительства вступления в войну на стороне Германии¹ . Активное участие Германии в индустриализации Ирана, прогерманские настроения иранских офицеров, впечатляющие успехи вермахта на первом этапе Второй мировой войны, казалось, служили серьезными предпосылками для подключения Ирана к блоку фашистских государств.

Реза-шах, однако, рассудил иначе. Он посчитал благоразумным не участвовать в гитлеровской авантюре, и 26 июня 1941 г. иранское правительство заявило о приверженности политике нейтралитета. Еще через несколько дней состоялось заседание высшего военного совета, на котором только 16 присутствовавших высказались за вступление в войну на стороне немцев, а 24 - против² .

В то же время по указанию тегеранских властей местные газеты стали активно публиковать материалы, поступавшие из фашистских государств. Характер этих многочисленных публикаций был таков, что у читателей создавалось впечатление исключительных успехов немецкой армии, что, надо признать, было недалеко от истины. Отдел иностранной хроники иранской прессы в среднем на 60% заполнялся антисоветскими материалами, а журнал "Эттелаате хафтеги", который систематически публиковал сводки военных действий с советско-германского фронта, составлял их преимущественно по немецким источникам³ .

Хотя Иран и не вступил в войну, но мало кто в этой стране верил в победу антигитлеровской коалиции, а стремительное продвижение германских войск по советской территории убеждало иранцев в непобедимости Германии. Иранцы не могли не считаться с нараставшим военным перевесом стран "оси", к тому же они ненавидели англичан - своих традиционных противников и хотели с помощью Германии подорвать их позиции в Иране. К сталинскому же режиму правящие круги в Иране испытывали недоверие и известие о германской агрессии восприняли с радостью. В одном из донесений советского разведчика "Федота" отмечалось: "Имущий класс персов обрадован, что избавлен от неприятности боль-

стр. 51

шевистского нашествия и хищнического грабежа, и надеется, что "с божьей помощью" германцы положат конец большевистскому существованию... персы, работающие на германцев, и вообще персы - люди с улицы и мещанские массы ликуют, предвидя новые молниеносные победы германцев над большевиками. Больше всех ликуют тюрки, в особенности эмигранты с Кавказа"⁴ .

С другой стороны, после 22 июня серьезное беспокойство усилением германских позиций в Иране стали высказывать ставшие союзниками Англия и СССР. Лондону теперь надо было считаться с опасностью, что германские войска к зиме продвинутся к Кавказу и, развернув наступление в Северной Африке, ликвидируют очаг сопротивления англичан на Среднем Востоке. Захватив Иран, а затем и Афганистан, Германия приобрела бы выгоднейший плацдарм для контроля над нефтью Персидского залива и для наступления на "жемчужину Британской короны" - Индию.

Что касается советского руководства, то активизировать свою политику в Иране его заставило то обстоятельство, что эта страна могла стать единственным путем подвоза военной помощи СССР по ленд-лизу. Тогда еще не существовало железной дороги, связывавшей Мурманск - незамерзающий порт на Баренцевом море - с центральной частью Советского Союза. В Иране же имелась Трансиранская железная дорога, по которой предполагалось доставлять вооружение. Возможно, именно эти соображения толкнули занять жестко ультимативную позицию. 26 июня 1941 г. Иран получил от правительства Советского Союза ноту протеста, где шаху указывалось на активную подрывную деятельность немцев в Иране.

Позиции СССР и Великобритании относительно требований, предъявляемых Ирану, были различны. Советский Союз рассчитывал получить от Ирана право на транспортировку войск и военных материалов через его территорию. Англичане же хотели только укрепить свои коммуникации на Среднем Востоке. И, тем не менее, имея различные мотивы, союзники по антигитлеровской коалиции выступили единым фронтом. В этой ситуации Ирану не могли позволить оставаться нейтральным, и присутствие в нем немцев послужило подходящим предлогом.

8 июля 1941 г. вопрос об Иране был затронут в беседе И. Сталина с британским послом в Москве С. Криппсом. Советский лидер обратил внимание посла на большое скопление немцев в Иране и Афганистане, заметив, что они "будут вредить и Англии, и СССР"⁵ .

Некоторые историки склонны считать, что, принимая решение о вводе войск в Иран, И. Сталин стремился не допустить того, чтобы эта страна оказалась в руках англичан. Более того, появилась версия, будто он вынашивал планы отторжения от Ирана его северных провинций⁶ . Вряд ли можно с этим согласиться. Когда германские войска рвались к столице СССР, Сталину было не до территориальных приобретений на Среднем Востоке.

12 июля 1941 г. было подписано советско-английское соглашение "О совместных действиях в войне против Германии", а 19 июля У. Черчилль передал правительству Советского Союза предложение осуществить ввод войск в Иран. Москва ответила согласием. В этот же день дипломатические представители СССР и Великобритании в Тегеране вручили иранскому правительству ноты, в которых был поставлен вопрос о прекращении враждебной деятельности немцев и высылке их из страны.

13 августа министр иностранных дел Великобритании А. Идеи и советский посол в Лондоне И. Майский согласовали тексты новых нот иранскому правительству. У. Черчилль писал по этому поводу: "Этот дипломатический шаг должен был явиться нашим последним словом. Майский заявил министру иностранных дел, что после представления меморандумов советское правительство будет готово предпринять военные действия, но оно сделает это лишь вместе с нами"⁷ .

Получив от своей агентуры информацию о том, что союзники готовятся применить силу, Реза-шах 9 июля отдал приказ привести войска в боевую готовность⁸ . Охрана границы усилилась полевыми войсками, в приграничных районах личный состав жандармерии увеличился в два раза, а гарнизоны Горгана, Кучана, Боджнурда, Мешхеда получили новое оружие⁹ .

15 августа Реза-шах отдал приказ начать всеобщую мобилизацию. В этот же день газета "Эттелаат" напечатала передовую под заглавием "Образец патриотизма", начинавшуюся со слов: "Единственное, что украшает человеческую жизнь, - это самопожертвование"¹⁰ . Безусловно, это был намек союзникам, что Иран намерен сопротивляться, и в случае агрессии не только иранская армия, но и весь иранский народ окажут иностранным войскам самое ожесточенное сопротивление.

20 августа, на два месяца раньше обычного, состоялся выпуск юнкеров военных школ и училищ, в числе которых находился сын шаха Али Реза. Обращаясь к выпускникам, Реза-шах, используя все известные ему приемы риторики, призвал их быть готовыми к защите отечества. В эти же дни по всему Тегерану были расклеены объявления о наборе в авиационные школы, а военно-санитарное управление поместило в газетах объявление о приеме на службу фельдшеров и медицинских сестер¹¹ . Естественно, что этот набор мог понадобиться лишь в том случае, если бы Иран вступил в войну.

В этой ситуации германское руководство делало все возможное, чтобы склонить иранское правительство к сопротивлению союзникам. В записке от 22 августа 1941 г. по вопросу о продолжении операций на советско-германском фронте Гитлер указывал: "Из соображений политического характера крайне необходимо как можно быстрее выйти в районы, откуда Россия получает нефть, не только для того, чтобы лишить ее нефти, а

стр. 52

прежде всего для того, чтобы дать Ирану надежду на возможность получения в ближайшее время практической помощи от немцев в случае сопротивления угрозам со стороны русских и англичан"¹² .

И все же, несмотря на обещанную поддержку, Реза-шах решил не доводить дело до военного конфликта с Англией и СССР. Вечером 23 августа Реза-шах передал английскому посланнику, что принимает главное требование союзников о высылке германских подданных из Ирана. Но это уже ничего не могло изменить. Накануне, 22 августа, руководство главного политического управления Красной Армии распорядилось подготовить "Обращение советского командования к иранскому народу", а ГКО издал приказ, по которому части войск Среднеазиатского и Закавказского военных округов стали готовиться к переходу советско-иранской границы и вступлению в пределы Ирана¹³ .

СОВЕТСКИЕ И АНГЛИЙСКИЕ ВОЙСКА В ИРАНЕ

Развязка наступила 25 августа 1941 г., когда в 4 часа 30 мин. советский посол в Тегеране А. С. Черных и английский посланник Р. Буллард вручили премьер-министру Ирана новые ноты своих правительств, извещавшие его о вводе союзных войск в Иран.

Нельзя не отметить того факта, что правовая база ввода войск у СССР и Великобритании существенно различалась. Если Советский Союз ввел свои войска в Иран, ссылаясь на 6-ю статью советско-иранского Договора от 26 февраля 1921 г., позволявшую проводить такие акции, то у британского руководства столь убедительных аргументов не нашлось. В отличие от СССР, у Великобритании не было никакого договора или соглашения с Ираном, дававшего ей право вводить войска. Уже после завершения акции в стенах советского МИД родилась мысль написать документальную книгу "Правда о событиях в Иране". Однако эта идея, не успев появиться на свет, сразу канула в лету. На докладной записке заведующего Средневосточным отделом МИД С. Кавтарадзе, в которой шла речь о создании редакционной комиссии для издания книги, рукой заместителя министра иностранных дел В. Деканозова было написано: "Нужно ли? Сомневаюсь"¹⁴ . Тем самым августовские события стали еще одним белым пятном в истории советско-иранских отношений и Второй мировой войны.

25 августа 1941 г. в Северный Иран со стороны Закавказья вступили войска 44-й и 47-й армий Закавказского фронта, а 27 августа со стороны Средней Азии - войска 53-й Отдельной армии Среднеазиатского военного округа. С юга на Иран наступление начали 9-я танковая и 21-я пехотная индийские бригады, к которым присоединились 5-я и 6-я индийские дивизии.

Армия Ирана серьезного отпора войскам союзников дать не смогла. Орудийный обстрел советских судов, подошедших ранним утром 25 августа к иранскому берегу, был подавлен тремя залпами с военных кораблей. Правда, во время десантирования красноармейцев на берег 12 бомбардировщиков пытались нанести удар по кораблям. Но, сбросив первые шесть бомб, не причинивших серьезного ущерба судам, самолеты скрылись в направлении Баку¹⁵ . Только за первые два часа операции частями Красной Армии были ликвидированы 121 пограничный пост, 16 ротных гарнизонов, 8 резиденций погранкомиссаров, 16 резиденций их помощников, 13 жандармских и полицейских управлений, 5 постов по охране железнодорожных и шоссейных мостов на реке Араке¹⁶ .

Согласно донесениям командиров советских воинских частей, иранские войска повсюду избегали соприкосновения с Красной Армией. 25 августа они без боя оставили г. Ардебиль, и только арьергардные части 15-й иранской пехотной дивизии оказали сопротивление на перевалах Саин-Гядук и Балыхлы. Как отмечалось в докладе о боевой деятельности 24-го танкового полка, "вход танков в Ардебиль был настолько неожиданным, что некоторые официальные лица, в частности, жандармское управление, работали нормально"¹⁷ , т.е. иранская армия и местные власти были захвачены врасплох.

29 августа, преодолев небольшое сопротивление противника, Красная Армия заняла г. Урмийе. В этот же день после короткой перестрелки сдался гарнизон порта Пехлеви, а затем капитулировали иранские воинские части, дислоцировавшиеся в Реште¹⁸ .

Подвозя материалы и личный состав из Резайе, иранцы в течение четырех дней укрепляли Кушинский перевал. Казалось, что наступавшие советские войска ждут здесь серьезные испытания. Однако при первом же столкновении с красноармейцами оборонявшие перевал иранские солдаты и офицеры покинули позиции. "10-я горганская дивизия просто-напросто разбежалась, побросав оружие и снаряжение. Более организованно вела себя 9-я мешхедская. Один из ее батальонов на маршруте Серахс - Мешхед, судя по всему, намеревался оказать сопротивление. Но уже 29 августа заместитель командира этой дивизии прибыл в Новый Кучан для переговоров с командиром нашей 83-й горнострелковой дивизии А. А. Лучинским", - вспоминал бывший начальник штаба 53-й Отдельной среднеазиатской армии М. И. Казаков¹⁹ .

Слова советского военачальника достаточно точно передавали сложившуюся обстановку. Представленная им картина наблюдалась повсеместно. "Обнаруженные десять одномоторных иранских самолетов на аэродроме Тебриза не пытались завязать бой не только с советской боевой авиацией, но и с самолетами, летавшими в одиночку...", - было отмечено в отчете о боевых действиях ВВС Закавказского фронта²⁰ . "За весь период операции ВВС противника в воздухе противодействия не оказали и по аэродромам Закфронта не действовали. 25 августа 1941 г. в 6.20 пять самолетов противника с большой высоты (точно не

стр. 53

установленной) произвели бомбометание по мосту через реку Араке у Джульфы. 25 августа 1941 г. в 19.15 три самолета противника с высоты 2500 м произвели бомбометание по тому же мосту. В обоих случаях мост не пострадал", - говорилось в этом же документе²¹ .

Сын Реза-шаха, наследный принц Мохаммед Реза в своих воспоминаниях следующим образом оценивал те события: "Иранская армия была застигнута врасплох, и наши солдаты подверглись бомбардировке в то время, когда они были в своих казармах. Наш небольшой военно-морской флот без предупреждения был потоплен, при этом были большие жертвы. [...] Если не считать нескольких небольших стычек, сопротивление иранской армии было совершенно безрезультатным. После того как закончился первый этап нападения, наши войска осознали, что сопротивление такому сильному противнику бесполезно"²² .

На самом же деле у иранцев были возможности для организации сопротивления. Иранские военачальники не использовали особенности ландшафта своей страны, создававшие выгодные условия для оборонявшихся. Например, советско-иранский театр военных действий вследствие пересеченности местности горными хребтами и большого его превышения - до 3000 м над уровнем моря - являлся достаточно трудным для полетов боевой и разведывательной авиации. Резко снижал эффект бомбардировок меняющийся рельеф местности. Редкое расположение наземных пунктов, отсутствие заметных ориентиров затрудняли установление точного местоположения противника и осложняли ориентировку в воздухе. Высокие горы вынуждали производить полеты на относительно большой высоте, чем затруднялась визуальная разведка войск в ущельях и горных серпантинах²³ .

Нельзя не сказать и о том, что в августе 1941 г. Красная Армия еще не представляла собой той мощной силы, какой она стала в последующие годы. Командиры плохо знали театр военных действий и объекты противника, у них не хватало карт, накануне операции недостаточно тщательно была проведена рекогносцировка местности, вследствие чего разведданные зачастую не соответствовали действительности. Из-за неудовлетворительной работы тыла случались перебои в обеспечении войск продовольствием и питьевой водой. Не было отлажено взаимодействие между отдельными частями, отсутствовала постоянная связь между войсками и авиацией.

И тем не менее, Красная Армия даже в таком состоянии быстро прошла маршем по иранской территории. В результате соотношение потерь только при ликвидации иранских пограничных постов приближалось 1:10, что говорило о безоговорочном преимуществе Красной Армии. В ходе иранской операции советские пограничники потеряли пять человек убитыми и пять ранеными, потери же иранских погранпостов составили 48 убитыми и 22 ранеными. Кроме того, 256 солдат и офицеров из иранских погранпостов были взяты в плен²⁴ .

Аналогичным образом события развивались на юге. Наступавшие здесь англичане уничтожили небольшой иранский флот, базировавшийся в портах Персидского залива. В ходе массированных бомбардировок погиб командующий военно-морскими силами Ирана адмирал Беяндор²⁵ . Абаданский нефтеочистительный завод был занят английской пехотной бригадой, погрузившейся на суда в Басре и на рассвете 25 августа высадившейся в месте своего назначения. Большая часть иранских войск была застигнута врасплох, но сумела бежать на грузовиках. Под натиском наступавших британцев иранцы успели только уничтожить линии телефонно-телеграфной связи в районе Абадана и Бендер-Шахпура²⁶ .

В то же время другие британские части заняли с суши порт Хорремшехр, а одна часть была послана к Ахвазу. Проблемы у англичан могли возникнуть у прохода Пай-Так, который при желании можно было превратить в серьезное препятствие.

Однако этого сделано не было, и 28 августа иранские войска, оборонявшие перевал, выбросили белый флаг. Более или менее серьезное сопротивление англичанам было оказано на горном хребте Зибири, когда иранская артиллерия приостановила продвижение английской пехоты²⁷ . Всего в ходе этой краткосрочной кампании потери англичан составили 22 человека убитыми и 42 ранеными²⁸ .

Реакция иранцев на акцию, предпринятую Англией и СССР 25 августа, была неоднозначной. Некоторые из них так опасались грабежей и погромов, что прятали в своих подвалах все ценные вещи, вплоть до столов и стульев. Зная о подобных настроениях, союзники с целью пресечения возможных провокаций во всех занятых городах установили комендантский час: запрещалось хождение по улицам группами и появление на них после 21 часа, закрывались рестораны, столовые, чайханы, разного рода увеселительные заведения, населению был отдан приказ сдать имевшееся у него огнестрельное и даже холодное оружие²⁹ .

С целью сгладить негативное впечатление от прихода в страну иностранных войск союзники с первых же дней пребывания в Иране начали мощную пропагандистскую кампанию. Только за время вступления частей Красной Армии в места дислокации было распространено от 15 до 20 млн. листовок на разных языках с текстом обращения советского командования к иранскому народу, в котором разъяснялись цели вступления союзных войск в Иран³⁰ .

В некоторых городах красноармейцев встречали как освободителей. К примеру, в Тебризе советским войскам вообще был оказан радушный прием: выстроившиеся вдоль улиц жители города радостно приветствовали части Красной Армии³¹ . И даже красовавшаяся на некоторых домах фашистская символика не портила впечатления. В Мешхеде, многие проживавшие в нем армяне изъявили желание добровольно вступить в Красную Армию и отправиться на советско-германский фронт³² .

стр. 54

ЗАКАТ ЗВЕЗДЫ РЕЗА-ШАХА

Возникает закономерный вопрос - а что все это время делали в Тегеране? Неужели иранское правительство, потеряв все нити руководства армией, бросило ее и собственный народ на произвол судьбы?

В первые часы военной операции союзников Реза-шах, этот некогда всемогущий правитель Ирана, был попросту деморализован и поэтому не был готов принимать соответствующие контрмеры. Он не ожидал столь решительных действий со стороны Англии и СССР. Только этим можно объяснить, что в первые сутки он отдал войскам 14 противоречивых, исключавших друг друга приказов, которые создали неразбериху в частях и растерянность в иранском генеральном штабе.

27 августа местные газеты опубликовали первую и единственную сводку генштаба иранской армии, в которой населению сообщалось о ходе сопротивления войскам союзников. В этот же день некоторые газеты поместили на своих страницах правила противовоздушной обороны³³ . Это было, пожалуй, все, что предприняли иранские власти.

Тем временем войска союзников продолжали занимать территорию Ирана, что и привело к падению правительства Али Мансура. 28 августа новое правительство во главе с видным иранским ученым, профессором Тегеранского университета Али Форуги отдало войскам приказ прекратить сопротивление. Это решение было вынесено на обсуждение парламента для голосования по вотуму доверия новому правительству и получило среди депутатов единогласную поддержку.

Главным организатором военного сопротивления советским и английским войскам отечественные историки считали Реза-шаха. По их мнению, получив сообщение о вступлении союзных войск в Иран, он приступил к организации активной обороны: к Тегерану была стянута вся иранская авиация, на подступах к городу расставлены пулеметы, а на крышах здании - орудия зенитной артиллерии³⁴ . Приводились сведения, что по приказу шаха были подвергнуты репрессиям генералы, прекратившие сопротивление: военного министра А. Нахичевана за отдание приказа о прекращении огня уволили в отставку, а командующего ВВС, также отдавшего подобный приказ, убили.

И все же эти меры представляются демонстративными, имевшими для Реза-шаха цель сохранить в глазах простых иранцев репутацию защитника иранского суверенитета. Постепенно придя в себя, Реза-шах взял курс на организацию так называемого "пассивного сопротивления", следуя которому монарх отказался взрывать мосты и автострады, остановил мобилизацию частного автотранспорта. Навстречу наступавшим союзникам он не перебросил верные ему резервные войска и не решился обратиться к вождям племен с призывом джихада.

Политика "пассивного сопротивления" заключалась в том, чтобы имитировать боевые действия с Красной Армией и британскими войсками.

Полностью же отказаться от враждебных актов в отношении союзников шах не решился. В августе 1941 г. страны "оси" имели заметный военный перевес над антигитлеровской коалицией, и Реза-шах считал, что ему рано или поздно придется объясняться за свои действия перед Гитлером, чья победа казалась ему тогда наиболее вероятной. И в случае чего он мог сослаться на то, что иранская армия в условиях полного превосходства противника пыталась оказать хоть какое-то сопротивление, ведя борьбу на два фронта.

Версию о том, что иранский шах сознательно проводил политику пассивного сопротивления", подтверждает в своих воспоминаниях генерал Хасан Арфа, бывший в то время начальником штаба вооруженных сил Тегеранского округа: "С самого начала было ясно, что шах не намеревался организовать реальную оборону и хотел, чтобы в случае победы Германии с Ираном не обращались как с вражеской страной"³⁵ .

В урегулировании ситуации Реза-шах активно использовал дипломатические средства. По его приказу иранский посланник в США М. Шайесте прилагал энергичные усилия в надежде

стр. 55

склонить американцев поддержать Иран. 22 августа он обратился к госсекретарю К. Хэллу с просьбой повлиять на британцев³⁶ . Однако Вашингтон предпочел занять позицию невмешательства. Ответ Ф. Д. Рузвельта на просьбу Реза-шаха о посредничестве между Ираном и союзными державами был весьма неопределенным и выражался лишь в нескольких сочувственных фразах. Выразив иранскому шаху свое дружеское участие, президент США тем не менее уклонился от обсуждения вопроса об участии американцев в разрешении конфликта³⁷ .

Ища поддержку со стороны соседней Турции, иранское правительство опубликовало в прессе серию статей, в которых не только восхвалялись заслуги Кемаля Ататюрка, но и проводилась мысль об общности интересов Турции и Ирана³⁸ . Однако все попытки иранского лидера изменить ситуацию с помощью турецкого правительства также оказались безуспешными. Турецкий министр иностранных дел без обиняков заявил иранскому послу в Анкаре, что видит в этом деле мало шансов на успех, ибо, по его мнению, "вступление союзных войск в Иран имеет чисто стратегический аспект"³⁹ .

Все эти факты позволяют не согласиться с однозначной оценкой Реза-шаха как "пособника германских фашистов" (именно так на протяжении десятилетий изображали его советские историки). Это опровергается даже гитлеровской пропагандой, которая в самый критический для Реза-шаха момент стала упрекать его в трусости, непоследовательности, продажности и неумении организовать оборону Ирана. Вещавший на персидском языке диктор берлинского радио язвительно сообщил иранцам, что их лидер бежал в Исфаган и тем самым бросил управление страной.

Есть основания полагать, что Реза-шах действительно желал блага для своей родины и пытался только воспользоваться помощью Германии, которую та "благосклонно" предлагала в предвоенные годы его стране. Тогда ему казалось, что он действует в интересах промышленного развития Ирана. Не лишним будет вспомнить то, что не только один иранский шах не смог вовремя рассмотреть в лице Гитлера угрозу человечеству. Стремление во всем опираться на собственные силы, подозрительность, гордость за себя как за лидера древнейшего восточного государства были главными чертами его характера. В отличие от многих европейских политиков и общественных деятелей, он никогда не заискивал перед вождем германского фашизма. Шах стал жертвой обстоятельств, являвшихся результатом войны, так как Иран из-за своего стратегического положения не мог не стать яблоком раздора между воевавшими блоками. Союз Англии и СССР объективно требовал участия Ирана во Второй мировой войне в качестве перевалочной базы для военных поставок.

В то же время часть историков считает, что лавирование шаха "между двумя огнями" преследовало цель сохранить за собой трон при любом исходе войны.

Как бы то ни было, союзники твердо шли к намеченной цели. 29 августа передовые части советских и английских войск вошли в соприкосновение в районе Сенендеджа, а 30 августа представители СССР и Англии вручили иранскому премьер-министру ноты своих правительств⁴⁰ . В советской ноте ввод войск объяснялся "подрывной работой немцев, захвативших командные посты по всему Ирану"⁴¹ . В ноте также говорилось о том, что СССР и Великобритания согласны прекратить военные действия, но при этом иранское правительство должно выполнить некоторые условия.

В те дни в Тегеране поднялась настоящая паника. Из-за перебоев с горючим было нарушено автобусное сообщение. Многие жители, покинув столицу, стали искать убежища в окрестных деревнях. Причиной такого поведения служила германская пропаганда, внушавшая иранцам, что вступившие на иранскую землю войска союзников развернули невиданные репрессии. В период с 31 августа по 7 сентября в Тегеране не работали промышленные предприятия. Рабочие, заявив директорам фабрик, что "скоро придут советские и английские войска, и наши деньги пропадут"⁴² , отказались выходить на работу.

В условиях, когда войска Англии и СССР демонстрировали безусловное преимущество над иранской армией, Реза-шах, следуя политике "пассивного сопротивления", отдал 1 сентября приказ удовлетворить требования союзников об отводе иранских войск и высылке из страны всех немцев, за исключением сотрудников дипломатической

стр. 56

миссии и некоторых технических специалистов, работа которых не имела отношения к средствам связи или военному делу.

8 сентября 1941 г. между союзниками и Ираном было заключено соглашение, определившее дислокацию советских и английских войск на иранской территории, а еще через два дня иранская дипломатия сделала опрометчивый шаг, дав повод союзникам усилить давление на Иран. Дело в том, что 10 сентября 1941 г. в газете "Эттелаат" появилась передовая статья прогерманского содержания "Скорбь населения", в которой выражалось сожаление действиями Англии и СССР⁴³ .

Реакция союзников не замедлила себя ждать. У. Черчилль в обращении к И. Сталину информировал правительство СССР о своем решении ввести войска в иранскую столицу, а также о том, что он направил соответствующие инструкции командующему английскими войсками в Иране. Английский премьер-министр просил правительство СССР дать такие же инструкции командующему советскими войсками в Иране⁴⁴ . Ответ, естественно, был положительным. Войска союзников начали продвижение к Тегерану, вопреки их первоначальному плану, по которому предполагалось расставить воинские части только вдоль дорог.

К этому времени Реза-шах, осознав крах своей политики "пассивного сопротивления", окончательно определился: чтобы сохранить монархию, есть только один выход - отречься от престола. 15 сентября он снял с себя полномочия главнокомандующего, а 16 сентября в обстановке приближения войск союзников к столице Реза-шах подписал акт отречения, передав престол своему старшему сыну Мохаммеду Реза.

17 сентября Реза-шах выехал в Бендер-Аббас, откуда сел на пароход, отплывший в Бомбей. В Индии он должен был остановиться на несколько дней, а затем выехать через Сингапур в Аргентину. Однако здесь судьба преподнесла бывшему правителю Ирана еще один сюрприз. По примеру Наполеона его сослали на один из островов близ африканского континента. Под британской защитой он был отправлен на остров Маврикий, а затем в Южную Африку, где и умер 26 июля 1944 г. в Йоханнесбурге.

Истории было суждено, что в день, когда Реза-шах покинул столицу, в Тегеран вступили советские войска, а на следующий день (18 сентября) - английские. В эти же самые дни из Ирана были высланы дипломатические миссии и советники Германии, Италии, Румынии, Венгрии и Болгарии.

Таким образом, введение в Иран союзных войск укрепило советские и английские позиции на Среднем Востоке и обеспечило поставки в СССР военно-технической помощи. Были сорваны планы Германии по подключению Ирана к блоку фашистских государств. После же подписания 29 января 1942 г. советско-англо-иранского договора о союзе Иран стал одним из участников антигитлеровской коалиции и внес заметный вклад в победу над фашизмом.

¹ Очерки истории российской внешней разведки. В 6-и т. Т. 4. М., Международные отношения, 1999, с. 327.

² Там же, с. 327.

³ Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 94, 1941, он. 26, п. 333, д. 1, л. 69, 89.

⁴ Цит. по: Кузнец Ю. Л. Тегеран-43. М.: Яуза, Эксмо, 2003, с. 61.

5 Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны. 1941 - 1945. В 2-х т. Т. 1. М., Политиздат, 1983, с. 50.

⁶ Новая и новейшая история. 2001. N 6, с. 208 - 209.

⁷ Черчилль У. Вторая мировая война. В 3-х кн. Кн. 2. Сокр. пер. с англ. М.: Воениздат, 1991, с. 223.

⁸ Akten zur deutschen auswartigen Politik 1918 - 1945. Ser. D. 13.1. Frankfurt a. M., Bernard & Graafe, 1961 - 1965, s. 89.

⁹ Пограничные войска СССР в годы Второй мировой войны. 1939 - 1945. М.: Граница, 1995, с. 267.

¹⁰ АВП РФ, ф. 94, 1941, оп. 26, п. 333, д. 1, л. 94.

¹¹ Там же, п. 69, д. 30, л. 192, 201.

¹² "Совершенно секретно! Только для командования!" Документы и материалы. Пер. с нем. М., Наука, 1967, с. 319.

¹³ Бурцев М. И. Боевая деятельность востоковедов в политорганах советских войск в Иране // Оружием слова. Статьи и воспоминания советских востоковедов. 1941 - 1945. М., Наука, 1985, с. 93.

¹⁴ АВП РФ, ф. 94, 1941, оп. 26, п. 332а, д. 53, л. 55.

¹⁵ Центральный музей федеральной пограничной службы (ЦМФПС). Документальный фонд. П. 9, д. 8, уд. хр. 2108, л. 5.

¹⁶ Пограничные войска СССР в годы Второй мировой войны. 1939 - 1945.., с. 268.

¹⁷ Центральный архив министерства обороны (ЦАМО), ф. 209, оп. 1089, д. 21, л. 37.

¹⁸ Там же, д. 20, л. 6; д. 17, л. 4.

¹⁹ Казаков М. И. Над картой былых сражений. М., Воениздат, 1971, с. 72 - 73.

²⁰ ЦАМО, ф. 209, оп. 1089, д. 13, л. 13.

²¹ Там же, л. 2.

²² Pahlavi M. Reza Shah. Mission for my Country. London: Hutchinson, 1961, p. 70 - 71.

²³ ЦАМО, ф. 447, оп. 10181, д. 5д, л. 81 - 82.

²⁴ Там же, д. 11, л. 28; ЦМФПС, п. 97, д. 2, ед. хр. 2102.

²⁵ Arfa H. Under Five Shahs. New York: Morrow, 1965, p. 298.

²⁶ ЦАМО, ф. 447, оп. 10181, д. 6а, л. 205.

²⁷ Skrine C. World War in Iran. London: Constable and Company Limited Orange Street, 1962, p. 78.

²⁸ Kirk G. The Middle East in the War. London: Oxford Univ. Press, 1953, p. 136.

²⁹ См. например: ЦАМО, ф. 209, оп. 1089, д. 26, л. 6; д. 16, л. 20 - 21; д. 20, л. 122.

³⁰ Центральный музей вооруженных сил (ЦМ ВС), ф. 3, ед. хр. 3/28095, л. 8, 9.

³¹ Там же, л. 5.

³² ЦАМО, ф. 447, оп. 10181, д. 6, л. 8.

³³ АВП РФ, ф. 94, 1941, оп. 26, п. 69а, д. 31, л. 43.

³⁴ См. например: Попов М. В. Американский империализм в Иране в годы Второй мировой войны. М., Издательство Академии наук СССР, 1956, с. 36.

³⁵ Arfa H. Op. cit., p. 298.

³⁶ Hull C . The Memoirs. Vol. 2. New York: The Macmillan Company, 1948., p. 1501.

³⁷ Парвизпур Б. Х. Советско-иранские отношения в годы Второй мировой войны. Тбилиси: Мецниерба, 1978, с. 41.

³⁸ АВП РФ, ф. 94. 1941, оп. 26, п. 333, д. 1, л. 97.

³⁹ Парвизпур Б. Х. Указ. соч., с. 41.

⁴⁰ АВП РФ, ф. 94, 1941, он. 26, п. 69а, д. 31, л. 64.

⁴¹ Там же, п. 68а, д. 4, л. 32.

⁴² ЦАМО, ф. 447, оп. 10181, д. 6а, л. 73.

⁴³ АВП РФ, ф. 94, 1941, оп. 26, п. 69а, д. 31, л. 63.

⁴⁴ Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. В 2-х т. Т. 1. М., Госполитиздат, 1957, с. 389.

Постоянный адрес данной публикации: