Libmonster ID: BY-1299
Автор(ы) публикации: М. М. Кононова

Деятельность российских дипломатов царского и Временного правительств, оказавшихся после октября 1917 г. в эмиграции, до последнего времени была наименее освещена в отечественной и зарубежной историографии в силу сосредоточенности историков на изучении культурной миссии или политической мысли русского зарубежья, а также из-за засекреченности архивных документов. Только в 1998 г. при содействии Министерства иностранных дел и Службы внешней разведки РФ в научный оборот была введена переписка, проводившаяся по линии эмигрантского Совета послов в 1934-1940 годах.

До начала первой мировой войны российское дипломатическое представительство за рубежом состояло из девяти посольств (в Берлине, Вашингтоне, Вене, Лондоне, Париже, Константинополе, Мадриде, Риме и Токио), 24 миссий, включая диппредставительства, которые возглавлялись министрами-резидентами, 36 генеральных консульств, 84 консульств и 34 вице-консульств. На 1914г. штаты загранучреждений составляли 431 человек 1 . В военный период в столицах союзных держав формируются русские колонии из числа правительственных чиновников, связанных с участием России в войне, представлявших военные, морские, финансовые и другие ведомства. Зачастую они соседствовали с русскими политическими эмигрантами, нашедшими за границей убежище от преследований. По словам В. А. Маклакова, эта "единичная эмиграция ... устраивалась в Европе без каких бы то ни было льгот от правительств, устраивалась под носом всемогущих посольств Императорской России под защитой общих законов, наперекор правительствам, которые скрепя сердце ее терпели". До февраля 1917 г. российские посольства не имели общения с колониями и были изолированы. "Поскольку бюрократия, военная и чиновная среда, проезжие русские нуждались в содействии посольства - они обращались к нему; но нужно признать, что "объединяющим центром", "родным островом" в чужой земле посольство не служило" 2 .

Февральская революция 1917г. в корне изменила положение российских дипломатических загранучреждений: модифицировала внешние атрибуты дипломатического обихода, изменила профессиональный состав высших должностных лиц, придала новое направление деятельности посольств. Уже в первые недели после революции из Петрограда в российские посольства стали поступать циркулярные телеграммы о новых порядках. Согласно


Кононова Маргарита Михайловна - научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 105


им, необходимо было убрать с посольского флага двуглавого орла, вынести все царские портреты, а на дипломатических паспортах, бланках посольств удалить слова "императорское" и изображение орла. Кроме того, в одном из циркуляров МИДа всем дипломатам предписывалось не надевать больше придворных мундиров; ведомственные же можно было носить по-прежнему. Для представителей царского дипломатического корпуса вопрос, служить ли новому правительству, был разрешен довольно скоро. Быстрое признание российского Временного правительства всеми союзными державами, а затем и нейтральными, обязывало их оставаться на своих постах, по крайней мере, до окончания войны. Из царских дипломатов добровольно расстался с должностью лишь один - посол в США Ю. П. Бахметьев.

Вскоре Временное правительство, и в частности новый министр иностранных дел П. Н. Милюков, приступило к постепенному обновлению состава российских представителей за границей. Одними из первых вынуждены были уйти в отставку посланники в Лиссабоне и Копенгагене - П. С. Боткин и К. К. Буксгевден, а также поверенный в делах в Берне М. М. Бибиков. Послу в Испании кн. И. А. Кудашеву Милюков также предложил подать в отставку 3 . Его место занял посланник в Стокгольме А. В. Неклюдов, "по- современному либеральный" и ставший первым послом Временного правительства. В мае 1917 г., уже при сменившем Милюкова М. И. Терещенко, российскому послу во Франции, бывшему министру иностранных дел (1906-1910 гг.) А, П. Извольскому также было предложено передать дела посольства советнику Н. Севастопуло 4 .

Ключевые дипломатические посты в союзных и нейтральных державах Временное правительство доверило не профессиональным дипломатам, а представителям "политической общественности", лояльной к республиканской власти. Должность российского посла в США занял Б. А. Бахметев, по образованию инженер-гидравлик, кадет, стоявший во главе Русского заготовительного комитета в Нью- Йорке, сформированного в 1916г. царским правительством для военных заказов. Посланником в Швейцарии стал И. Н. Ефремов, прогрессист, бывший Государственный контролер Российской империи (1915 г.). Послом во Францию был назначен В. А. Маклаков, известный адвокат, один из лидеров кадетской партии, а в Испанию, вместо внезапно подавшего в отставку Неклюдова - М. А. Стахович, генерал-губернатор Финляндии, октябрист. Они оба прибудут к месту назначения уже после октября 1917 года. Таким образом, произошла резкая политизация российского дипломатического представительства, ранее не доступного для партийных деятелей.

Следует отметить, что либеральные взгляды некоторых дипломатов Временного правительства существенно изменились после февраля 1917 г. под влиянием политической нестабильности в России, в том числе и вследствие Корниловского мятежа. Так, Неклюдов под впечатлением ликвидации государственного переворота, задуманного генералом Л. Г. Корниловым, послал незашифрованную телеграмму А. Ф. Керенскому, в которой упрекнул его в том, что он губит Россию, и заявил о своей отставке. А будущий посол Маклаков в разговоре с генералом Алексеевым накануне мятежа заявил, что в случае его успеха "должно восстановить монархию, вернувшись к манифесту об отречении государя, как последнему законному акту". "Наши роли совершенно изменились...- вы, генерал-адъютант императора, лицо из ближайшего его окружения, протестуете против монархии, а я на ней настаиваю", - отметил Маклаков.

После февральской революции сфера деятельности российских дипломатических загранучреждений значительно расширилась. С одной стороны, они должны были установить и укрепить дипломатические отношения между новой властью в России и иностранными правительствами, а с другой - принять меры к обеспечению беспрепятственного возвращения на родину политических эмигрантов, санкционированного Временным правительством. Помимо этого, на посольства в столицах союзных держав легла неофициальная обязанность "объединить, примирить и направить" русские колонии, внутри которых господствовали монархические настроения. Ранее

стр. 106


отчужденные за границей от соотечественников, посольства начали сотрудничать с "эмигрантскими комитетами", образованными в Лондоне, Париже, Риме, Берне 5 . Своеобразным центром политической реэмиграции, куда стекались русские граждане из европейских стран и Америки, стало российское посольство в Лондоне, которому Временное правительство выделило кредит на нужды эмигрантов. В этот период российские дипломаты в Англии вынуждены были активно взаимодействовать со своими будущими антагонистами- Г.В. Чичериным и М.М. Литвиновым 6 , входившими в "эмигрантскую комиссию" по возвращению политэмигрантов в Россию.

Одновременно в российские зарубежные представительства поступали многочисленные ходатайства о въезде в Россию от самых различных групп ее граждан: трудовых эмигрантов, лиц, выезжавших на время за рубеж и задержавшихся из-за войны, от учащихся, а также военнопленных 7 . Согласно "Правилам об оказании помощи русским подданным заграницей", установленным Временным правительством, российским посольствам и консульствам были отпущены кредиты на выдачу пособий и ссуд для оказания материальной помощи лицам, застигнутым войной за рубежом, и возвращения их на родину. Особое внимание при этом российские загранучреждения обязаны были проявлять к совершенно неимущим русским гражданам, преимущественно старикам, больным и женщинам с малолетними детьми, предоставляя им безвозвратные пособия. Основные потоки этой категории возвращенцев из Франции, Швейцарии, Италии и США проходили через российское посольство в Париже, откуда их большей частью направляли в Лондон 8 . К осени 1917 г. российские дипломатические представительства полностью вышли из изоляции и стали "представлять" не только правительственные интересы, но и интересы соотечественников за рубежом. При этом посольства в Париже и Лондоне превратились в своеобразные "объединяющие центры" россиян различных социальных слоев и политических убеждений, оказавшихся вне родины.

В результате октябрьской революции 1917 г. и прихода к власти большевиков перед зарубежными представительствами российского Временного правительства, в первую очередь при союзных державах, встала острая проблема самоопределения по отношению к новому режиму и его "миротворческой" политике. Уже 27 октября (9 ноября) 1917 г. между руководителями посольств и миссий начался интенсивный обмен шифрованными телеграммами, имевший целью содействовать установлению единообразного отношения этих учреждений к вопросу об образовании нового правительства в России 9 . Инициатором подобного начинания был посол Временного правительства во Франции Маклаков, выразивший свою готовность к вышеуказанному содействию "в силу географического положения Парижа и значения его как одного из политических центров". В то же время он предпринял попытку, правда безуспешную, установить контакт через французского посла М. Палеолога и военную миссию с представителями бывшего Временного правительства, чтобы выяснить ситуацию преемственности власти.

6(19) ноября 1917 г. чрезвычайный посланник в Лондоне К. Д. Набоков проинформировал российских дипломатических представителей о получении им сообщения от Союза служащих Министерства иностранных дел с просьбой уведомить все российские посольства, миссии и консульства об отказе личного состава МИД и других министерств сотрудничать с правительством Ленина 10 . Оповещенный о забастовке чиновников, Маклаков занял выжидательную позицию, всецело ориентируясь на отношение союзников к большевистскому правительству. 10(23) ноября 1917г. он телеграфировал посланнику в Китае кн. Кудашеву: "Ввиду слухов о предстоящем оповещении Троцкого о вступлении в должность министра иностранных дел, полагаю, что со стороны заграничных представительств наших в союзных странах было бы некорректным реагировать на обращение к ним со стороны Троцкого без соглашения с местным правительством, тем более что, как мне сообщил Р. Камбон (французский посол в Англии. - М. К. ), союзные правительства решили установить между собой согласованное

стр. 107


отношение к событиям в России. Поэтому рассчитываю, что по получении подобного заявления от Троцкого мы будем иметь достаточно времени для обмена взглядами на наше отношение к такому заявлению" 11 .

В связи с отсутствием объективной и определенной информации о случившемся из самой России Маклаков был вынужден исходить из оценки "русской проблемы" правительствами стран Антанты. Следует отметить, что подобное правило активно практиковалось российскими дипломатами еще задолго до октября 1917 г., поскольку и при царском режиме, и при Временном правительстве дело их осведомления о внутриполитическом положении отечества было практически сведено на нет. Поэтому и прежде для того, чтобы составить представление о ситуации в России и авторитете верховной власти, им приходилось руководствоваться сообщениями из зарубежных официальных источников, русскими и иностранными газетными телеграммами и корреспонденциями.

Выяснив, что "французское правительство исходит из предположения о невозможности прочной победы большевиков", Маклаков пришел к выводу, что российским дипломатическим представителям следует "выждать события", не предпринимать, никаких слишком решительных мер и в случае образования в России какой-либо коалиции или компромисса между большевиками и другими партиями - "выждать их программу отношения к войне и сообразоваться с отношением к такому компромиссу союзников" 12 . В то же время Маклаков на встрече с министром иностранных дел Франции С. Пишоном высказал убеждение в необходимости участия российского дипломатического представителя в работе предстоявшей в декабре 1917 г. конференции держав Антанты в Париже. По его мнению, отсутствие подобного представителя могло бы "дать повод к толкованиям, что выход России из числа союзников - уже свершившийся факт". Несмотря на то, что Маклаков так и не успел вручить свои верительные грамоты до октябрьской революции 1917 г., французское правительство выразило желание его непременного участия в деловых совещаниях конференции.

В свою очередь Набоков, исходя из того, что "преемственность власти... фактически отсутствует" и "сидеть сложа руки и выжидать событий - невыносимо и преступно", в противовес позиции Маклакова выступил как сторонник решительных мер. Начатые большевиками переговоры о заключении "справедливого демократического мира" без аннексий и контрибуций были расценены Набоковым как измена России союзникам, подорвавшая ее международный авторитет в глазах великих держав. "Я считаю, что каждый день пребывания у власти большевиков или коалиции с ними является для России величайшим позором и приближает тот момент, когда наши союзницы - великие державы Европы и Америки, станут смотреть на нас и обращаться с нами, как некогда мы обращались с Персией или Кореей", - телеграфировал он Маклакову.

Набоков предложил Маклакову свои принципы согласования деятельности российских дипломатических представителей, предполагавшие коллективное обращение представителей России при союзных державах к Родине от своего имени и от имени всех русских, находящихся в пределах союзных держав, и распространение этого воззвания на Юге России посредством румынской Главной квартиры или через союзные консульства в городах южной России. Кроме того, Набоков считал необходимым обратиться с открытым призывом и ко всему личному составу забастовавших министерств продолжить обструкцию "изменническому режиму", отметив, что их позиция укрепляет веру союзников в конечное поражение "клевретов Германии", а также заявить, что те люди, которые привлекут на свою сторону лучшие силы страны и одолеют "анархию и предательство" могут быть уверены, что дипломатические представители России сделают все возможное, чтобы им была обеспечена реальная поддержка союзников 13 .

Не руководствуясь мнением Маклакова, Набоков занял самостоятельную позицию и направил телеграмму во все посольства и миссии 11(24) ноября, в которой предложил не только представителям России при союзных державах, но и при нейтральных немедленно и коллективно реагиро-

стр. 108


вать на "измену Петрограда". Аргумент посланника России в Швеции К. Н. Гулькевича, что такое выступление "противно воле народа", Набоков категорически отверг, поскольку видел в происходящих событиях не волю народа, "а безволие казнить предателей и такое страшное попустительство измене, которое ложится несмываемым позором на Россию". Отредактировать текст воззвания к России он предложил Маклакову. По мнению Набокова, с подобным воззванием российским дипломатам следовало бы обратиться и к зарубежным правительствам. Позиция Набокова была ориентирована прежде всего на отношение к России английских правящих кругов, в частности на заявление товарища министра иностранных дел Великобритании лорда Р. Сесиля о том, что "если русский народ санкционирует действия Троцкого - это поставит его вне общения с Европой".

Однако Маклаков отверг предложение Набокова, поскольку полагал, что коллективность заявления подорвало бы его значение как акта должностного лица как такового, в пределах его обычных отношений к правительству, при котором оно аккредитовано. "Если бы вместо коллективного обращения послы бы выступили с коллективным протестом, обращенным к публике, то они могли бы действовать как только частные лица", - отметил он. Исходя из этого мнения, Маклаков передал 16 ноября 1917г. министру иностранных дел Франции заявление с выражением возмущения по поводу опубликования советским правительством секретных договоров, и текст его циркулярно телеграфировал в посольства и миссии России как материал для возможного аналогичного заявления с их стороны 14 . К этому времени большинство российских представителей при союзных и нейтральных державах высказали желание предоставить Маклакову "руководство" своими действиями. Но всецело объединения достичь все же не удалось, поскольку Набоков отказался поддерживать "выжидательную" тактику Маклакова.

17(30) ноября 1917г. Троцкий направил циркулярную телеграмму всем российским представителям за границей, назначенным царским и Временным правительствами, с предложением немедленного ответа о согласии работать под руководством советской власти на основе платформы II Всероссийского съезда Советов, то есть, проводить международную политику, направленную к скорейшему заключению мира. Все, не желающие проводить эту политику, должны были немедленно отстраниться от работы, сдав дела низшим служащим, независимо от занимаемого ими ранее поста, если те были согласны подчиниться советской власти. Попытки дипломатов продолжить свою политику в прежнем направлении приравнивались к тягчайшему государственному преступлению.

Заручавшись согласием министра иностранных дел Франции, Маклаков оставил эту телеграмму без ответа о чем в свою очередь, уведомил российские посольства. По всей видимости тактика бойкота Маклакова была ориентирована на линию поведения, выработанную дипломатическими представителями союзных держав на совещании у американского посла Д. Фрэнсиса 9(22) ноября 1917 года. Они решили на советскую ноту от 8(21) ноября не отвечать и в какие-либо контакты с советским правительством не вступать 15 . Российские дипломатические представители единодушно поддержали Маклакова. Исключение составили - временный поверенный в делах Испании Ю. Я. Соловьев и поверенный в делах Португалии барон П. Л. Унгерн-Штернберг, которые сделали попытку положительно ответить на запрос советского правительства. Однако все телеграммы, посылаемые российскими дипломатами в Петроград, перехватывались в пути союзниками. После того как телеграмма Унгерна-Штернберга оказалась перехвачена, он подвергся бойкоту со стороны союзных посланников, а затем и португальского правительства. Копию своего ответа Унгерн-Штернберг прислал российским послам в Лондон и Париж. Набоков тотчас же обвинил его в измене России и Временному правительству. Маклаков же, наоборот, ответил Унгерну- Штернбергу, что "никто не поставит Вам в вину ни Вашего понимания положения в России, ни Вашего желания убедить союзников в правильности этого понимания". "Всех удивил тот факт, -

стр. 109


телеграфировал ему Маклаков, - что Вы ответили Троцкому, чем признали за ним права Вас спрашивать и, следовательно, признали его законной властью. Это недопустимо раньше, чем он признан Россией и союзными правительствами" 16 .

Приказом Троцкого от 26 декабря 1917 г. российские дипломатические представители были уволены со своих постов без права на пенсию и поступления на какие-либо государственные должности. Так же они были лишены права производить с этого дня какие бы то ни было выдачи из государственных средств. В русских газетах появилось сообщение о конфискации имущества Набокова, Маклакова, Крупенского и других российских дипломатов и предложение большевиков явиться им на революционный суд. А 22 мая 1918 г. декретом СНК, подписанным Лениным и Чичериным, были упразднены сами звания послов, посланников и других дипломатических представителей и введены должности полномочных представителей РСФРС 17 .

Согласно международному праву, падение Временного правительства означало прекращение формальных полномочий представителей России за границей. Однако правительства большинства мировых государств, отказавшись признать советскую власть и надеясь на ее скорое падение, в первые послереволюционные годы продолжали поддерживать официальные отношения с российскими дипломатами. Таким образом, создалось исключительное в истории положение, при котором зарубежные державы официально признавали дипломатические представительства Временного правительства, в действительности переставшего существовать.

В Вашингтоне, Риме, Париже отношение правительств к российским дипломатическим представителям осталось практически без перемен. По-прежнему российские дипломаты официально признавались в Персии, Китае, Японии. Советское правительство неоднократно предъявляло ноты протеста дипломатическим представителям этих азиатских стран по поводу продолжения деятельности на их территории российских дореволюционных дипломатов.

Сложная ситуация сложилась в Лондоне, где наряду с официально признанным российским посланником Набоковым начал действовать и советский полпред Литвинов, признанный неофициально, однако получивший право пользоваться шифрами и посылать дипломатических курьеров. Правда, министр иностранных дел Великобритании А. Бальфур убедил Набокова, что по-прежнему будет продолжать поддерживать с ним отношения. Кроме того, в Берне российскому посланнику пришлось оставить помещение миссии под давлением советских представителей, которые в скором времени были высланы из страны 18 . Таким образом, в большинстве случаев положение российских дипломатических представительств внешне осталось без перемен. Но, как отмечал адмирал Колчак, "по существу, они не были авторизированы никакой властью и существовали как бы по инерции, по старым кредитам. С ними считались как с представителями великой державы, и таким образом все шло по-старому".

Материальное положение российских дипломатических представительств, лишившихся государственного финансирования, было неоднородным. Так, для русских посольств в Японии и Китае средства поступали от посланника в Китае кн. Кудашева, который получал крупные ресурсы от контрибуции за боксерское восстание. Посол в США Бахметев и представитель Министерства финансов в Русском заготовительном комитете в Нью-Йорке, финансовый атташе С. А. Угет контролировали все казенные денежные средства и российское имущество в Америке (около 70-80 млн. долл.). В тяжелом положении оказались сотрудники посольств в Голландии и Великобритании. Посланник России в Нидерландах Г. Свечин просил Набокова разрешить выдать ссуду сотрудникам миссии из наличного запаса казенных сумм с обязательством "возврата денег при первой возможности", поскольку многие лица оказались стесненными в средствах 19 . В Англии же по ходатайству Литвинова на все средства, находившиеся на счетах российского посольства, был наложен арест. Английское правительство взяло на

стр. 110


себя ответственность за финансирование российского посольства, значительно сократив субсидии. Набоков подчеркивал, что подобное финансирование принималось в порядке займа.

Финансовое положение российских дипломатических представительств изменилось в лучшую сторону в ноябре 1918 г., с момента создания всероссийского правительства адмирала Колчака, Министерство иностранных дел которого взяло их под свою формальную юрисдикцию. Так, с 1 марта 1919г. российскому посольству в Англии стали поступать средства от Омского правительства.

Отказавшись сотрудничать с советской властью, не признав условия Брест-Литовского мира, российские дипломаты активно поддержали белое движение. Посланник в Китае кн. Кудашев санкционировал формирование вооруженных отрядов, которое он поручил Колчаку.

В свою очередь Маклаков обратился через посла в США Бахметева к президенту Вильсону с просьбой предоставить союзническую помощь для антибольшевистской борьбы: "Мы никогда не признавали условий Брест-Литовского мира и считаем, что безвыходное положение, в которое они поставили Россию, может быть улучшено лишь с помощью наших союзников".

Однако он подчеркивал, что отношение русского общественного мнения к союзному действию находится в зависимости от условий его осуществления. "Успех его невозможен вне национального подъема в России. Кроме того, необходимо, чтобы русское общественное мнение получило уверенность в том, что суверенные права государства и неприкосновенность его территории на Дальнем Востоке будут ограждены. Нужна уверенность, что компенсации, следуемые Японии и другим державам, принимающим участие в экспедиции, будут находиться в соответствии с неприкосновенностью прав и интересов России и что действия всех союзников на русской территории будут осуществляться не иначе, как под международным контролем" 20 .

Маклаков горячо поддержал решение союзников восстановить Восточный фронт путем высадки союзнических войск, преимущественно японских, во Владивостоке и продвижения их к Уралу и Волге.

Он был уверен, что это - "единственный способ спасти Россию от власти, созданной Германией, и от окончательного расчленения... Японцы не потребуют территориальных уступок, союзники никаких тягот на Россию не наложат". Наконец, что "цель интервенции - исключительно защитить Россию от наложившей на нее руку Германии, дать ей свободно сорганизоваться и оказать ей экономическую поддержку".

О корыстных планах великих держав по отношению к России, Маклаков и не подозревал. Российские дипломаты при союзных державах последовательно отстаивали идею "единой и нераздельной России", которую они понимали как единую демократическую Россию, воссоединяемую на началах широкой местной автономии с правом местного законодательства 21 .

Маклаков приступил к организации руководящего Центра белого движения за рубежом. Таким центром стала Коллегия послов при союзных державах - посол в Италии М. Н. Гире, Бахметев, временами - Набоков. Для придания ее решениям большего авторитета она опиралась на приглашенное ею совещание из находящихся в Париже дипломатических представителей: М. А. Стаховича и И. Н. Ефремова, а также кн. Г. Е. Львова, А. И. Коновалова, А. П. Извольского. Кроме того. Маклаков старался привлечь С. Д. Сазонова и представителей левых сил.

В конце 1918- начале 1919г. в Париже было сформировано Русское политическое совещание, которое ставило своей задачей отстаивание единства, целостности и суверенитета России, спасение русской демократии. Председателем его был назначен кн. Львов, а в состав членов вошли российские дипломаты: министр иностранных дел Омского и Екатеринодарского правительств Сазонов, послы Бахметев, Гире, Маклаков, Стахович, посланники Гулькевич, Ефремов, Набоков. Дипломатическое

стр. 111


направление работы совещания было выделено в особую комиссию из послов при союзных державах под председательством Сазонова. Последняя руководила деятельностью Политического отдела при Совещании, состоящего из политико-юридической комиссии и отдела печати, пропаганды и осведомления. Во главе политического отдела стоял член дипломатической комиссии Бахметев, посол в США 22 . Исполнительным органом Русского политического совещания являлась Русская политическая делегация (Львов, Маклаков, Сазонов, Н. В. Чайковский и Б. В. Савинков) - своего рода эмигрантское правительство, представлявшее в странах Антанты белые армии. Политическое совещание было создано специально для того, чтобы отстаивать интересы России на Парижской мирной конференции в 1919-1920 годах.

Министр иностранных дел правительства Колчака, а затем Деникина Сазонов последовательно выступал на Парижской мирной конференции за территориальную целостность России. С одной стороны, он ходатайствовал перед главами Антанты о материальной или иной помощи белым правительствам, с другой - остался тверд в вопросе о пересмотре границы России, которую в качестве компенсации за участие в интервенции потребовали Прибалтийские государства. С. Хор, глава английской военно- разведывательной миссии, вспоминал: "Когда заговорили о новых русских границах, Сазонов ответил, "что, если Россия их потеряет временно, то она обязательно вновь достигнет их... Какое право русский патриот имеет торговать хотя бы пядью русской земли". На Парижской мирной конференции 1918-1919 гг. сложилась такая обстановка, когда российские дипломаты потеряли право международного голоса (поскольку союзники не считались с их условиями).

С начала 1919 по май 1920 г. Сазонов в качестве министра иностранных дел объединял деятельность российских учреждений за границей. При нем активную роль среди российских дипломатических представителей стал играть Е. В. Саблин, назначенный вместо Набокова поверенным в делах России в Англии. Саблину принадлежит идея создания Крымско-Казачьей федерации, на которую ориентировалось правительство Ллойд Джорджа, стремясь хоть что-нибудь спасти от "деникинщины", поддержка которой стоила союзникам огромных материальных затрат. Если английское правительство старалось превратить Крым во "второй Гибралтар" и использовать крымский вопрос в качестве рычага давления на намечавшихся англосоветских торговых переговорах, то Саблин видел в крымско-казачьем государственном образовании со строгой демократической формой правления своеобразный территориальный щит России. По его мнению, оно по мере надобности могло постепенно входить в политико-экономические соглашения с соседними государственными образованиями, устанавливая с ними по ходу требований самой жизни "модус вивенди" и тем самым способствовать разложению назревающего в настоящую минуту кольца окружения России, не советской, а просто России, союзом враждебных "бордер стейтс".

Саблин же обратился к Сазонову с предложением провести радикальную унификацию фронта белого движения на чисто деловой программе, поскольку сложившаяся ситуация свидетельствовала о неспособности ее участников повернуть события в свою сторону 23 . Саблин выступал за патриотическую дисциплину, "железное правило которой продиктовали бы каждому, что прежде всего нужен порядок, для чего от всякого не может не потребоваться самопожертвование".

В развитии антибольшевисткого движения роль российских дипломатических представительств, по словам старейшего российского посла в Италии Гирса, сводилась всегда к простой формуле - быть представителем последнего русского законного, признанного державами правительства, помогая всемерно тем лицам, группам лиц, союзам, обществам, государственным образованиям, которые вступили в борьбу с советской властью. Однако это не означает, что служа, скажем, правительствам адмирала Колчака, генерала Деникина, барона Врангеля этим самым отождествляли

стр. 112


себя с ними, признавая себя их представителями, всецело связывая себя с их судьбой. Наоборот, они всегда оставались независимыми и старались оградить собственную самостоятельность и свободу суждения, выбора и действия. Всем указанным правительствам они предоставляли пользоваться своим техническим аппаратом, однако не сливались с ними.

В своей политической деятельности они придерживались принципа беспартийности. Сами же российские партии, оказавшиеся за границей (например, кадеты), рассматривали дипломатический корпус как представительство февральской власти и считали, что для переходного времени "такая позиция достаточна" (Милюков).

Российским представительствам пришлось взять под официальную защиту и русских беженцев. У многих из них не было паспортов, либо имелось лишь удостоверение на клочке бумаги, выданное временным деникинским учреждением. Российские дипломатические представительства выдавали паспорта старого типа, которые за границей по-прежнему признавались законными. Кроме того, так как иностранные консульства не выдавали виз без рекомендаций российских посольств, они ходатайствовали о визах 24 .

После поражения армии Деникина Сазонов сложил с себя полномочия министра иностранных дел. Однако он "учитывал опасность связывать свободу действия и судьбу российского заграничного представительства с Южнорусским государственным образованием" и понимал важность его сохранения "насколько возможно дольше, обеспечив ему тесное объединение и спаянную деятельность". Для этого он вызвал Гирса и назначил его "старшиной русского заграничного представительства".

Задачей Гирса стало объединение деятельности последнего с работой правительства Юга России. Прежде всего он взял на свое попечение совокупность международных вопросов, оборванных падением правительств Колчака и Деникина, а также связанное с ними делопроизводство, которое было сосредоточено в канцелярии Сазонова. Гире не собирался создавать какие-либо центральные органы власти, он оставил лишь в значительно сокращенном виде тот технический аппарат, который координировал политическую работу российских загранучреждений и правительства Крыма, а также занимался текущими делами российских представительств, их личным составом и денежным обеспечением.

В январе 1921 г. этот аппарат состоял из двух технических советников - барона А. Э. Нольде, юриста, члена ЦК кадетской партии, бывшего заместителя министра иностранных дел в первом составе Временного правительства и А. Н. Мандельштама, бывшего сотрудника министерства иностранных дел, ориенталиста-международника, а также канцелярии из трех лиц.

Российские дипломатические представительства, рассеянные в Европе, Азии, Африке, Америке, и в том числе те, которым пришлось сократить свое денежное обеспечение, отозвались на призыв Гирса продолжить сотрудничество. Для них основным принципом деятельности Гире провозгласил "беспартийность", особенно по отношению к тем русским политическим и общественным группам, которых объединяло общее стремление продолжать политическую борьбу с Советами 25 .

После падения правительства Врангеля в ноябре 1920 г. и эвакуации его армии и гражданских беженцев из Крыма, Гире, Маклаков, Бахметев 2 февраля 1921 г. провели совещание в Париже. Там также присутствовал бывший министр финансов Временного правительства М. В. Бернацкий. Участники совещания исходили из тех соображений, что с прекращением существования последнего из антибольшевистских правительств на территории России все действующие до последнего времени за границей представители и уполномоченные этих правительств лишались своих функций и переставали признаваться иностранными властями.

С другой стороны, возникшие эмигрантские русские общественные организации, в том числе ставившие своей целью помощь беженцам, были лишены "необходимого элемента постоянности как со стороны их

стр. 113


конструкции и личного состава, так и в смысле отношения к ним иностранных правительств". В подобной ситуации, по мнению послов, единственным органом идеи государственности, имеющим характер постоянности, законной преемственности и сравнительной независимости от хода событий, осталось лишь дипломатическое представительство России за границей. Поэтому только оно могло нести ответственность за судьбу русских государственных средств и казенного имущества за границей.

Однако в протоколе совещания послов оговаривалось, что подобный статус дипломатического представительства России действителен до тех пор, пока державы отказывались признавать большевиков 26 .

На совещании послы приняли постановление. В нем говорилось: Армия генерала Врангеля потеряла свое международное значение, и Южно-русское правительство с оставлением территории естественно прекратило свое существование. Как бы ни было желательно сохранение самостоятельной Русской Армии с национально- патриотической точки зрения, разрешение этой задачи встречается с непреодолимыми затруднениями финансового характера. Все дело помощи русским беженцам надлежит сосредоточить в ведении какой-либо одной организации. По мнению Совещания, такой объединяющей организацией должен быть Земско-городской комитет помощи беженцам. Единственным органом, основанном на идее законности и преемственности власти, объединяющем действия отдельных агентов, может явиться совещание послов. Вместе с этим указанное Совещание, при отсутствии других общерусских учреждений, принуждено взять на себя ответственность за казенные средства и порядок их определения 27 .

По убеждению членов Совещания, получить какие-либо средства из иностранных источников возможно лишь на беженцев, но отнюдь не на содержание армии как таковой. При этом вообще можно было рассчитывать лишь на сравнительно небольшие суммы. Таким образом, расходы по содержанию беженцев всей своей тяжестью ложились на ничтожные остатки русских государственных средств и на те суммы, которые могли быть выручены от реализации казенного имущества.

По решению Совещания под председательством старшины дипломатического представительства Гирса был организован финансовый совет. Управление делами совета возлагалось на В. И. Новицкого, который замещал Бернацкого в случае его отсутствия. Совещание периодически устанавливало общий финансовый план, а также рассматривало и утверждало отчеты всех лиц, уполномоченных по хранению и управлению казенными средствами. Все ассигнования из казенных средств, передаваемые общественным учреждениям и организациям, подлежали ведению и утверждению совета. В случае, если общественные организации, получившие ассигнования из казенных средств, прекратили бы свое существование, остатки выданных им сумм возвращались финансовому совету.

Позицию Совещания поддержали следующие российские дипломаты: Б. А. Бахметев (США), С. Д. Боткин (Германия), К. Н. Гулькевич (Норвегия), Ефремов (Швейцария), А. А. Нератов (Турция), С. А. Поклевский-Козелл (Румыния), С. А. Персиани (Италия), П. К. Пустошкин (Голландия), Е. В. Саблин (Англия), Б. С. Серафимов (Болгария), барон М. Ф. Мейендорф (Дания), В. Н. Штрандтман (Сербия). Они вошли в состав Совещания послов под председательством русского посла в Риме Гирса (товарищ председателя - Маклаков) 28 .

Их деятельность координировалась путем переписки с председателем Совещания послов. Оно было неофициальным органом, не имеющим устава. Как позднее отметил Маклаков, никакого устава не было, потому что российские дипломаты считали Совещание своим "внутренним делом". Сами члены Совещания послов предпочитали именовать его Советом послов. Совет послов стал объединяющим и направляющим органом российского дипломатического представительства.

Совет послов отпускал Красному Кресту часть средств из состоящих в его ведении остатков российских государственных сумм, а Финансовый совет при нем взял на себя контроль всех проводимых на эти средства

стр. 114


операций. Кроме того, по решению Совета послов проводились ревизии общественных организаций, в том числе и в Земсоюзе. Эти проверки выявляли факты растрат денежных средств, переданных на содержание беженцев 29 .

Одной из первых мер Совета послов стало выделение 400.000 долл. из фондов российского посольства в США и перевод их Бахметевым на размещение в Сербии 5.000 русских беженцев. В 1921 г. Совет послов поддержал акцию по сбору и выделению средств в помощь голодающим Поволжья.

С начала 1920-х годов положение российских дипломатов за рубежом стало ухудшаться в связи с признанием Советской России рядом государств (Китаем, Персией, Японией и др.). В одних странах посольства распускались, в других их состав сокращался и они стали именоваться "бывшими русскими посольствами". Так, в сентябре 1921 г. в Японии посол В. И. Крупенский передал дела Д. Н. Абрикосову и покинул страну, поскольку японское правительство перестало его признавать как посла. В 1924 г. СССР признали Англия и Франция. Российские дипломаты в этих державах были вынуждены сложить с себя официальные полномочия. Но они по- прежнему пользовались авторитетом как у официальных правящих кругов, так и среди соотечественников. Поэтому они продолжали свою деятельность уже в ином качестве. Создавались специальные учреждения, занимавшиеся делами русских беженцев и возглавлявшиеся, как правило, дипломатическими представителями добольшевистских правительств. Во Франции бывший посол Маклаков возглавил Центральный офис по делам русских беженцев, а бывшие консульства в Марселе и Ницце стали его региональными отделениями.

Некоторые из российских дипломатических представительств принимали на себя полномочия представительств Нансеновского комитета, а часть личного состава посольств переходила на службу в специально созданные организации по делам русских беженцев. Аналогично Русскому бюро во Франции было основано в Берлине Бюро ответственного по делам русских беженцев 30 , возглавлявшееся бывшим послом в Германии Боткиным, который благодаря обширным связям делал эффективной работу Бюро в интересах беженцев. Бюро просуществовало до прихода к власти Гитлера.

Совет послов продолжал свою работу. Его представитель Гулькевич вошел в совещательный комитет при Международном офисе по делам беженцев при Лиге Наций, где представлял интересы русской эмиграции. В 1932 г., после смерти Гирса, Совет послов возглавил Маклаков, который стал последовательно проводить курс на сохранение "внепартийности" этого органа, рекомендуя членам Совета воздерживаться от участия в политической полемике. По его мнению, положение бывших послов как "представителей эмиграции", расколотой на два фланга и два мировоззрения (правое и левое), не позволяло им занимать чью-либо сторону.

В 1936г. в одном из писем Саблину Маклаков отмечал: "Все- таки мы все, остатки дипломатического ведомства, в представлении эмиграции представляем что-то единое. Все знают, что мы занимаем какие-то посты, размеры которых они преувеличивают и которыми мы пользуемся, в размерах тоже весьма ими преувеличенных. На эти деньги принято смотреть как на бесхозные, а по модным взглядам, как на народные, на которые имеет право всякий нуждающийся. Но покуда мы все- таки оказываем какую-то пользу и можем считать себя представителями всей эмиграции, это завистливое отношение к деньгам и вообще к нашей эмиграции поневоле смягчается. Иное дело будет, когда эти деньги будут идти на кого-либо, занявшего эту позицию, которую часто эмиграция считает недопустимой и вредной".

На все политические вопросы, расколовшие эмиграцию в этот период, то есть оборончество, непораженчество, активизм, пацифизм и т. п. Маклаков объявил для членов Совещания "табу". Этот принцип, по его мнению, также должен был способствовать координации деятельности членов Совещания и сохранению его внутреннего единства. "Ведь Вы

стр. 115


же понимаете, какая бы произошла какофония, если бы все стали говорить то, что думают, при этом поневоле сообразуясь с местными условиями; Вы бы говорили не то, что Боткин, я бы не то, что Штрандтман и т. д. и т. д." 31 ,- обращается Маклаков к Саблину. Маклаков настаивал на коллективной ответственности бывших послов за свои политические высказывания и действия, когда личное мнение каждого из них выражало общее мнение Совета. "За всякий шаг, который делает один из нас, отвечаем мы все", - подчеркивал он.

Позицию Маклакова политические силы эмиграции подвергали критике, обвиняя его в равнодушии, в нейтралитете, в том, что его девиз "моя хата с краю", в дискредитации и принижении значения Совета послов. Однако Маклаков был непреклонен: "Тут ведь приходится выбирать, либо быть ярким и красочным человеком, иметь на своей стороне одну часть эмиграции - и быть поносимым другой. Я считаю, что в нашем положении это непозволительно. Или принимать защитный цвет, заниматься нашим непосредственным делом, т. е. защитой существования эмиграции; быть непримиримым к тем условиям, которые сделали нас эмиграцией, но вопрос о том, какими внутренними и внешними путями России освободиться от теперешнего кошмара, представить разрабатывать людям более свободным, чем мы".

Первостепенную задачу деятельности бывших послов Маклаков видел в оказании материальной помощи и юридической защиты беженцам, независимо от их политических взглядов. "Все, кто не пользуется покровительством большевиков, каких бы политических взглядов они не держались, хотя бы ни о какой политической работе не помышляли, все они - та эмиграция, которую мы должны обслуживать", - писал он Саблину. Маклаков отрицал возможность участия бывших послов в большой политике, их влияние на зарубежные правительственные круги, но считал, что они должны "не только сохранить эмиграцию от падения, нашу молодежь от разрыва с Россией, но и сохранить в иностранцах уважение и симпатию к этой стране, а может быть, и к будущей России". "Мы переубедить никого не можем, но нам очень важно сохранить доброе имя за старой Россией", - отмечал Маклаков 32 .

Его позицию разделяло большинство бывших российских дипломатов, сосредоточивших свою деятельность в специальных учреждениях по делам русских беженцев в разных странах мира. Они сознательно не участвовали в политических дискуссиях, сохраняли нейтралитет, чем вызывали нападки со стороны эмигрантов. Практически только бывший поверенный в делах России в Великобритании Саблин активно участвовал в политической жизни эмиграции. Однако он был, по его собственному признанию, "ни левым, ни правым, и в высшей степени беспартийным". Саблин был хозяином "Русского дома" в Лондоне, где регулярно проводил лекции на актуальные политические темы для эмигрантов. Кроме тою, он регулярно выступал в прессе со статьями против выпадов "активистов" в отношении России. Саблин неоднократно обращался к Маклакову с предложением предоставить право членам Совета послов высказывать гласно свои политические суждения. "А вот меня он (Маклаков. - М. К. ) огорчает иногда своим бездействием в смысле политическом, в смысле дипломатическом. Почему бы председателю Совета бывших послов и такому видному деятелю России не выступить с каким-нибудь манифестом по вопросу о недопустимости расчленения России, почему только заниматься визами да паспортами и превратить Совет послов в полицейский участок. Боюсь, что будущий историк очень нас всех - чинов старого МИД - осудит за наше бездействие", - грустно замечал он в письме секретарю Центрального офиса по делам русских беженцев С. В. Жуковскому.

В 1935г. Маклаков отказался заменить умершего Гулькевича, представлявшего Совет послов в Совещательном комитете при Международном офисе по делам беженцев при Лиге Наций. Он решил оставить Совет послов без представителя, поскольку советская сторона предъявила жалобу на то, что "Совет послов есть политическая организация, которой неуместно

стр. 116


участвовать в Совещательном комитете частных организаций" 33 , и, наконец, потому что ему было трудно ответить на вопрос, в каком порядке он стал председателем Совета послов, у которого не было никакого устава. Фактически вступление в Лигу Наций СССР в 1934 г. стало началом конца Совета послов. Маклаков незаметным образом вывел его из состава Совещательного комитета, лишив "всякого официального значения", так как, по его словам, "он был выгодной точкой обстрела для большевиков".

В 1938 г., констатируя этот факт. Маклаков отмечал, что Совет послов мог бы иметь свое значение, да и имел его только во внутренних отношениях между бывшими российскими дипломатическими представителями. Его авторитет зависел, "во-первых, в той мере, в какой он сам признавался, а, во- вторых, в какой мере он материально мог помогать на местах". В 1938 г. оба эти условия авторитета Совета послов исчезли, с одной стороны, с приходом в Лигу Наций большевиков, а с другой- с исчерпанием материальных ресурсов. "С тех пор как вместо содружества всех стран в Лиге наций началась политика соперничества и недружелюбия, то положение беженцев может страдать от того, что их представитель будет зависеть от какого-то центра, вдобавок находящегося во Франции", - писал Маклаков 34 . Это побудило его оборвать внешнюю связь с бывшими дипломатическими представителями и предложить им устроиться на самостоятельных началах, имея полномочия местных правительств, а не от Совета послов и не от Женевы. Однако переписка между ними продолжалась вплоть до 1940 г., и бывшие послы продолжали защищать интересы русских эмигрантов в странах их пребывания.

В послереволюционной политической деятельности бывших российских дипломатов хронологически прослеживаются два периода. Первый - с октября 1917 по начало 1920-х годов, был периодом их официального или полуофициального признания зарубежными правительствами в качестве представителей последнего законного русского правительства и активной политической деятельности в рамках белого движения. Оставшиеся на государственной службе, честно исполнявшие свой долг перед отечеством, российские дипломаты заложили основу феномена "перемещенной государственности" - уникальной особенности Русского Зарубежья, благодаря которой русские эмигрантские колонии, рассеянные по всему свету, составляли единое целое, "общество в изгнании", структурированное по определенным правилам 35 .

Во второй период, с середины 1920-х по 1938 г., после официального признания СССР мировыми державами, бывшие российские дипломаты, с одной стороны, выступали в качестве представителей эмиграции, защищая ее интересы, а с другой, - прилагали все усилия, чтобы сохранить в глазах иностранцев образ Великой России. "Волею судьбы мы не представители правительства, а мы представители какой-то идеальной России, которая если не вся заключена в эмиграции, то из которой эмиграцию исключить невозможно" 36 ,- писал Маклаков в 1936 году. Из всех самоназваний, которые использовали в своей переписке бывшие российские дипломаты ("представители эмиграции", "представители антибольшевистской России"), определение, данное Маклаковым, наиболее верно выражает суть их деятельности в этот период. На протяжении всего пребывания в эмиграции бывшие российские дипломаты сохраняли верность России как громадной, сильной и, прежде всего, великой державе.

Примечания

1. Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов. 1934-1939. Сб. док. Кн. 1-2. Кн. 2. М. 1998, с. 380.

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 5865, oп. 1, д. 283, л. 127; НАБОКОВ К. Д. Испытания дипломата. Стокгольм. 1921, с. 63.

3. СОЛОВЬЕВ Ю. Я. Двадцать пять лет моей дипломатической службы (1893-1918). М.-Л. 1928, с. 271, 270.

4. МИЛЮКОВ П. Н. Воспоминания. М. 1991, с. 421.

стр. 117


5. СОЛОВЬЕВ Ю. Я. Ук. соч., с. 278; ГЕССЕН И.В. Годы изгнания. Париж. 1979, с. 214; НАБОКОВ К. Д. Ук. соч., с. 80, 85-86.

6. ЧИЧЕРИН Г. В. - в 1918-1930 гг. нарком иностранных дел РСФСР, СССР; ЛИТВИНОВ М.М. - с 1918 г. член коллегии Наркоминдела, в 1920 - полпред в Эстонии, с 1921 г. - заместитель, а в 1930-1939 гг. - нарком иностранных дел СССР.

7. ТАРЛЕ Г. Я. История российского зарубежья: термины, принципы периодизации. Культурное наследие российской эмиграции 1917-1940. М. 1994, кн. 1, с. 21.

8. ГАРФ, ф. 6851, oп. 1, д. 1, л. 239, 227, 241.

9. Документы внешней политики СССР. (Д. В. П.). Т. 1. М. 1957, с. 708.

10. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 385, 384, 383.

11. Д. В. П. T. 1, с. 708.

12. НАБОКОВ К. Д. Ук. соч., с. 97, 185; КУЗНЕЦОВ Н. В. Советская Россия и Франция (ноябрь 1917 - апрель 1918 гг.) - Французский ежегодник. М. 1997, с. 21.

13. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 385, 384.

14. Там же, с. 386-387.

15. Д. В. П. Т. 1, док. 21; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 388; История внешней политики СССР. М. 1986, T. 1, с. 31.

16. СОЛОВЬЕВ Ю. Я. Ук. соч., с. 280; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 390, 391.

17. НАБОКОВ К. Д. Ук. соч., с.178; ВЫГОДСКИЙ С. Ю. У истоков советской дипломатии. М. 1965, с. 40.

18. Д. В. П. Т. 1, с. 104, 234. 476, 714; НАБОКОВ К. Д. Ук. соч., с. 181.

19. Протокол заседания Чрезвычайной следственной комиссии по делу Колчака от 27 января 1920 г. К кн. Арестант пятой камеры. М. 1990, с. 344; ТЕР-АСАТУРОВ Д. Г. Записка о деятельности Российского Представительства в Америке (Посольства в Вашингтоне и заготовительного комитета в Нью-Йорке). Nova Scotia. 1923, с. 42; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 391.

20. НАБОКОВ К. Д. Ук. соч., с. 191; Арестант пятой камеры, с. 348; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 392.

21. ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. - Вопросы истории, 1990, N 6-7, с. 151; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 396.

22. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 393-395.

23. Интервенция на Северо-Западе России 1917-1920. СПб. 1995, с. 48; КАРПЕНКО С. В. Крах последнего белого диктатора М. 1990, с. 12, 15; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 400.

24. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 404; Протоколы заграничных групп конституционно-демократической партии. М. 1996, т. 4, с. 39; ЛЮБИМОВ Л. Д. На чужбине. М. 1963, с. 45.

25. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 403-404, 405.

26. Там же, с. 406-407.

27. Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов (гражданские беженцы, армия, учебные заведения). М. 1994, с. 54.

28. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 408-409; КОВАЛЕВСКИЙ П. Е. Зарубежная Россия - история и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека 1920- 1970. Т. 1. Париж. 1971, с. 48.

29. Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 96; Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов.., с. 24-25.

30. Протоколы заграничных групп конституционно- демократической партии. Т. 4, с. 350; Чему свидетели мы были... Кн. 2, с. 441; РАЕВ М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919-1939. М. 1994, с. 52.

31. Чему свидетели мы были. Кн. 1, с. 426-427.

32. Там же, с. 210, 426, 207, 104, 100.

33. Там же, с. 343, 543, 175, 344.

34. Там же. Кн. 2, с. 96.

35. Впервые термин "перемещенная государственность" использовал югославский историк М. Йованович, указавший на то, что в русском зарубежье были сохранены "важнейшие элементы государственного и общественного строя периода монархии и республики - структуры армии и церкви... элементы системы просвещения, культурные организации, печать, высшие организационные и оперативные структуры почти всех политических партий, ряд гуманитарных и профессиональных учреждений - вплоть до появления двух претендентов на царский престол". Кроме того, феномен "перемещенной государственности" не консервировал прежних форм российской государственной и общественной жизни, а отличался их дальнейшим развитием в новых условиях, сохранял признаки "живого общественного организма" (ЙОВАНОВИЧ М. Чехословакия и Югославия на карте Зарубежной России (в первой половине 20-х гг. XX в.). В кн.: Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Результаты и перспективы проведенных исследований. Фонды Славянской библиотеки и пражских архивов. Т. 2. Прага. 1995, с. 675).

36. Чему свидетели мы были... Кн. 1, с. 423.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/Деятельность-дипломатов-царского-и-Временного-правительств-в-1917-1938-годах

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

М. М. Кононова, Деятельность дипломатов царского и Временного правительств в 1917-1938 годах // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 25.03.2021. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/Деятельность-дипломатов-царского-и-Временного-правительств-в-1917-1938-годах (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - М. М. Кононова:

М. М. Кононова → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
239 просмотров рейтинг
25.03.2021 (1100 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Деятельность дипломатов царского и Временного правительств в 1917-1938 годах
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android