S. BLANK. The Sorcerer as Apprentice. Stalin as Commissar of Nationalities. 1917 - 1924. Westport. Greenwood Press. 1994. 295 p. J. SMITH. The Bolsheviks and the National Question, 1917 - 1923. Basingstoke. MacMillan in Association with the School of Slavonic and East European Studies. University of London. 1999. XVII. 281 p.

Наркомнац РСФСР: свет и тени национальной политики 1917 - 1924 гг. М. Общественная академия наук российских немцев. 2003. 852 с. С. БЛАНК. Колдун как подмастерье: Сталин - комиссар национальностей. 1917 - 1924 гг. ДЖ. СМИТ. Большевики и национальный вопрос. 1917 - 1923 гг.

С крушением СССР в зарубежной историографии усилилось внимание к роли этносоциальных и этнополитических факторов, в том числе и тех, что действовали в первые годы становления нового государства. Американский исследователь С. Бланк в книге "Колдун как подмастерье: Сталин - комиссар национальностей. 1917 - 1924 гг." первым среди зарубежных исследователей обратился к данной теме. До этого ни одна из биографий Сталина на английском языке не раскрывала истории его пребывания в Народном комиссариате по делам национальностей (НКН). Советология проявляла близорукость как в отношении национального вопроса, так и вклада Сталина в его решение. Бланк взялся за эту тему, основываясь преимущественно на опубликованных материалах и западной историографии. Он пришел к выводу, что история НКН иллюстрирует, как стал "подмастерьем" будущий диктатор: национальный вопрос был для него испытательной площадкой в плетении коварных интриг в политическом руководстве государством (с. 216).

По мнению Бланка, по мере продвижения к диктатуре и восстановлению империи статус НКН становился все более незначительным, а вскоре Сталин вообще ликвидировал это ведомство. Главный же вывод автора состоит в том, что НКН не обеспечил интересы "национальностей" (от этого неудачного определения нерусских народов России, распространенного в зарубежной и отечественной историографии, давно пора отказаться), несмотря на то, что был единственным учреждением, созданным для выполнения этой задачи (с. 224 - 225).

Известный британский специалист в области советской этноконфессиональной политики Дж. Смит вступает в полемику с Бланком, полагавшим, что роль НКН заключалась лишь в том, чтобы быть "инструментом для рекрутирования, мобилизации и социализации" национальных элит и масс, направляя их на реализацию решений Советского правительства. Смит много поработал в архивах Москвы, в частности, изучил фонд НКН. Ссылаясь на источники, он утверждает, что, по крайней мере, в глазах самих членов коллегии НКН их роль была более существенна, поскольку, выступая как непосредственные представители национальных меньшинств в центральном правительстве, они (и с этим нельзя не согласиться) в известной степени включались в законодательный процесс. Уже на первом заседании коллегии (15 февраля 1918 г.) с участием Сталина НКН предоставил себе и своим местным комиссариатам право рассматривать все декреты правительства, а отдельным комиссариатам - право присутствовать на заседаниях Совнаркома при обсуждении вопросов, затрагивающих их компетенцию (с. 31). Материалы биохроники В. И. Ленина свидетельствуют, что такие факты имели место.

Смит пишет, что НКН не смог добиться возможности участвовать на самом высшим уровне в принятии решений в области образования и помощи беженцам, а его местные органы зачастую не были самостоятельны. Некоторые современники считали, что НКН был в чем-то неудачным и малоэффективным органом, пока Сталин не сосредоточился на том, чтобы превратить его в опору своей личной власти после 1920 года. По мнению же Смита, реальная картина была совсем другой. Экономические проблемы, гражданская война, углубление революции в различных регионах и относительная слабость большевиков в национальных меньшинствах позволяли разным комиссариатам и отделам НКН организовывать нерусских людей на региональном уровне и даже выдвигать применительно к отдельным народам кардинальные проекты, способные постепенно влиять на национальную политику Советского государства. В1918 - 1919 гг. комиссариаты и отделы НКН активно вели военно-политическую и культурную работу в регионах и добивались поддержки Москвой принципов территориальной автономии. НКН сыграл лидирующую роль в образовании в составе РСФСР автономных областей и республик, возникших к 1923 г. (с. 33 - 34). Именно диалоги

стр. 171

между властными структурами и той или иной этнической общностью были наиболее эффективными в этом отношении.

Принципы национальной автономии, как отмечает Смит, впервые в конфетной форме пыталось осуществить "Положение о Татаро-Башкирской Советской Республике" (подписанное 22 марта 1918 г.). Он делает вывод, что первые шаги к советской автономии были предприняты по инициативе Центрального Мусульманского комиссариата, входившего в НКН, и готовились они местными представительными органами (с. 44,45).

Затем последовало создание Туркестанской советской автономной республики и возникновение в период гражданской войны автономных республик и областей в Карелии, Чувашии, Калмыкии и др. Когда буря гражданской войны в основном стихла, НКН активно с начала 1920 г. включился в создание автономных территорий на национальной основе, но происходило это и неорганизованно, и непоследовательно. К этому времени стало ясно, что Октябрьская революция сразу не могла решить проблему локальных конфликтов между нерусскими и русскими. Последних, как пишет Смит, ссылаясь на архивные источники, продолжали считать виноватыми в имперской политике старого режима. НКН не смог обеспечить адекватную защиту интересов национальных меньшинств, что и привело к политике территориализации, которая так или иначе поддерживалась Сталиным (с. 64).

С точки зрения Сталина, резюмирует Смит, можно было "изобрести" национальную идентичность, чтобы поднять материальный и культурный условия более отсталых регионов страны до уровня социалистического развития. Цель такого, по выражению Смита, "национального проектирования" состояла в том, что большевики стремились укрепить свое положение и влияние, используя политическую лояльность "национальностей". Однако большинство большевиков, включая и многих ключевых региональных лидеров, были против подобной политики Сталина и НКН (с. 240).

Политика большевиков в национальном вопросе в 1917 - 1923 гг., согласно Смиту, явилась уникальным экспериментом по развитию и манипулированию политической лояльностью "национальностей", конструированию национальной идентичности и одновременно разрешению межнациональных конфликтов. Социалистическая же идеология была направлена скорее на стирание национальных особенностей, нежели на их долговременный учет в первом социалистическом государстве (с. 242). Таким образом, Смит, в отличие от Бланка, обоснованно считает, что НКН не был бесполезным для нерусских народов, поскольку отражал потребности центральной власти и региональных этнических элит в плане превращения культурных различий между народами в этнополитическую государственность.

Московский исследователь В. Г. Чеботарева стремится ознакомить читателя с наиболее важными событиями, связанными с возникновением, деятельностью и прекращением работы НКН. Главное внимание автор уделяет роли НКН в создании "национальной" государственности, хотя из этой проблематики автором исключены опыт Казахстана и Северного Кавказа. Чеботарева ссылается на наличие соответствующих исследований, что, на наш взгляд, не может служить убедительным аргументом в работе, преследующей цель всесторонне анализировать начальный этап советского "национально- государственного строительства". Не оправдывает ожиданий читателя и историографическая часть книги. Сомнительна причастность к теме дореволюционных работ и некоторых современных книг, посвященных преимущественно опять же предреволюционному времени (с. 21 - 27), а также ряда работ, хронологически не относящихся к теме (например, книги Н. Э. Вашкау "Школы в немецких колониях Поволжья, 1764 - 1917 гг." Волгоград. 1998). Почти нет упоминаний современных исследований по данной теме (за исключением нескольких случайных публикаций).

Исходную концептуальную посылку своего труда Чеботарева определяет так: "За короткий срок существования (немногим более шести лет) аппарат Наркомнаца провел громадную работу по созданию автономных государственных образований" (с. 4), а нарком Сталин в первые годы советской власти "проявлял особую чуткость по отношению к национальным запросам" (с. 279). С последним постулатом нельзя согласиться. За весь период работы коллегиальных органов НКН его глава участвовал лишь в 20 заседаниях, соответственно: в 1918 г. - 5, в 1920 г. - 1, в 1921 г. -12, в 1922 г. -2 \ Именно в 1921 г. Сталин взялся за НКН, исходя, как уже говорилось, из своих замыслов.

Первая глава книги Чеботаревой посвящена организационной структуре НКН. Она начинается с материалов первого заседания коллегии НКН, состоявшегося в Петрограде 15 февраля 1918 г. (с. 37). Тем самым обойден период, начавшийся с момента образования этого ведомства в октябре 1917 года. Вместо этого в данной главе подробно и вне связи с конкретно-историческим контекстом излагаются задачи, функции, структура ведомства.

Вторая глава почему-то начинается с февраля-октября 1917 года (параграфом, озаглавленным "Февральская революция. Дискуссия по проблемам самоопределения"). Внимание ак-

стр. 172

центируется на центробежных тенденциях, приведших к образованию различных "правительств", в том числе исполнительных органов власти Кокандской автономии и Алаш-Орды. Некоторые азербайджанские деятели, по мнению автора, стремились к созданию Великого Азербайджана, а в Туркестане идеологи пантюркизма и панисламизма - к Великому Турану под эгидой Турции (с. 65). Тенденциозность подобного, достаточно устаревшего и неверного представления, сваливающего в одну кучу и явных сепаратистов, и мусульманские регионы с их лояльными лидерами, явление весьма распространенное в историографии. Факты же говорят об ином: хаос, охвативший преимущественно центр бывшей империи, вызвал у автохтонных мусульманских народов, которые в силу своей психологии вообще были против какой-либо анархии, тягу к автаркии, и эта антицентристская тенденция вовсе не означала сепаратизм, который, как известно, хотя и имел место, но мусульманские массы не желали разрушения общего государства. Ни кокандские автономисты, ни алашевцы, ни азербайджанцы-мусаватисты до весны-лета 1918 г. никакого обособления от центра не проявляли.

Третья глава посвящена Центральному Мусульманскому комиссариату (53 страницы), четвертая - Еврейскому комиссариату (126 страниц), шестая - ситуации в немецких колониях на территории России, Украины, Закавказья (161 страница), седьмая описывает национальную политику в Туркестане (87 страниц). Разделы, посвященные немецкому и еврейскому направлениям написаны подробно и достоверно, однако в отношении мусульманских народов автор продемонстрировал недостаточную осведомленность и даже незнание ряда конфетных сюжетов из истории российских мусульман, причем не только периода революции и гражданской войны.

Призывая к новым объективным исследованиям по истории национальной политики царизма (с. 31), Чеботарева допустила при этом серьезные просчеты. Чего стоит, к примеру, такой тезис: "мусульманское население России пользовалось полной свободой исповедания" (с. 30)? Достаточно указать, что даже после царского указа от 17 апреля 1905 г. об укреплении начал веротерпимости, предполагавшего отказ от политики правовых ограничений по религиозному принципу, предоставляя свободу вероисповедания всем конфессиям на территории России, мусульмане продолжали испытывать конфессиональную дискриминацию. Без всяких оснований автор подчеркивает тезис, что мусульманская буржуазия выступала за "отделение от России и создание буржуазной автономии" (с. 9). Многое в книге устарело, допускается немало перекосов, принципиальных ошибок, особенно в отношении мусульманских народов (с. 67,68).

Иногда Чеботарева выступает как публицист и прокурор, стремящийся непременно доказать гибельность таких попыток создания государственности нерусских народов, как, например, "Положение о Татаро-Башкирской Советской Республики" от 22 марта 1918 года. Таким образом, представленный Чеботаревой опыт очерка трансформации "истории Народного комиссариата по делам национальностей", претендующего на монографию (с. 36), представляет собой фактически публицистическое описание истории первых лет опыта управления Сталиным сферой межнациональных отношений.

Примечания

1. Архив новейшей истории России. Серия "Каталоги". Т. VII. Протоколы руководящих органов Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР. 1918 - 1924 гг. Каталог документов. М. 2001, с. 8.

Постоянный адрес данной публикации: