Е. БАРКОВСКАЯ

Кандидат исторических наук

В XXI в. мусульманский Восток вошел с грузом проблем, во многом производных от приниженного положения женщин в семье, а также в общественной и политической жизни. Тем не менее, на исходе предшествующего столетия в официальной политике ряда арабских государств наметились тенденции, с реализацией которых прогрессивная общественность связывает новые конструктивные подходы к решению женского вопроса. Не делается секрета из того, что путь к кардинальному улучшению положения мусульманки долог, требует много времени и сил. Однако общий настрой не лишен оптимизма. Его поддерживает нарастающая активность женских организаций, опирающихся на сеть внутренних и внешних связей, на помощь и содействие международных организаций. Авторитетными участниками, если не инициаторами разнообразных акций в защиту гражданских, политических, социально-экономических, культурных прав женщин, все чаще становятся государственные лидеры и общественные деятели Арабского Востока, а также их супруги и представительницы правящих королевских фамилий. Главное же - логика современного прогресса такова, что задача решения женского вопроса повсеместно вклинивается в комплекс официальных стратегических установок на модернизацию государственно-правовой системы, а также социально-экономической структуры.

ЭВОЛЮЦИЯ БОРЬБЫ ЗА РАВНОПРАВИЕ

Памятуя о том, что самая длинная дорога начинается с первого шага, не будет лишним вспомнить, что у движения за ликвидацию приниженного положения мусульманки в семье и обществе на Арабском Востоке - весьма долговременная история. Она берет начало с эпохи колониальной или полуколониальной зависимости арабских стран. Точнее, со второй половины XIX - начала XX вв., когда внимание местной общественности к бесправию мусульманки стало привлекать видные представители просветительского движения (Бутрус аль-Бустани, Ат-Тахтави, Касим Амин, Тахар аль-Хаддад и др.). Просветительство имело, однако, очаговый характер и инициировалось, в основном, патриотически настроенной частью интеллигенции Египта, Сирии, Ливана, Туниса. Выступив против предубеждений, предрассудков и обычаев, которые унижали человеческое достоинство женщины, просветители связывали воедино планы ее приобщения к современному образу жизни с развитием женского образования. Во всем этом виделся залог грядущего обновления арабского общества и прогресса нации. Со временем в рамках просветительского движения сформировались женские объединения, но их влияние в целом было невелико¹ .

Попыткам сформировать в массовом сознании обновленное представление о современной роли женщины противостояла незыблемость традиционно-исламского регулирования личного статуса и семейного права. Немногочисленные отступления от подобной практики происходили разве что на волне подъема национально-освободительной борьбы. Именно в таких условиях, например, была обнародована Конституция Египта (1923 г.), где провозглашалось равенство всех египтян перед законом (ст. 3). Дважды (в 1920 г. и в 1929 г.) в законодательном порядке пересматривался личный статус, благодаря чему при определенных условиях женщина получала право на развод, а мужчина лишался возможности самовольно развестись посредством трехкратного произнесения ряда формул (талак). Был принят закон о минимальном возрасте вступления в брак (1923 г.).

События, связанные с крахом колониальной системы во второй половине XX в. и образованием молодых государств на месте бывших колоний и полуколоний, открыли новый этап в постановке женского вопроса, в определении направлений и способов его решения на Арабском Востоке. На этот раз движение за ликвидацию приниженного положения женщины в семье и общественно-политической жизни уже выплескивалось за рамки отдельных общественных, в том числе женских организаций, выходя на уровень государственных инициатив, а также межгосударственного сотрудничества как регионального, так и международного.

Особое значение имело то, что молодые арабские государства включались в общемировую систему внешнеполитических и внешнеэкономических отношений в статусе одного из субъектов международного права. Поистине историческим событием явилось участие стран с исповедующим ислам населением в подготовке под эгидой ООН Всеобщей декларации прав человека (1948 г.). Основные положения этой декларации, в том числе принцип гражданского равноправия мужчин и женщин (ст. 40), впоследствии нашли отражение в конституциях большинства арабских государств.

Вряд ли случайно совпадение двух дат: принятия Всеобщей декларации прав человека и вступления в действие Гражданского кодекса Египта. Он был разработан видным юристом, профессором Абд аль-Раззаком аль-Санхури не без учета отдельных положений египетского семейного законодательства 20-х гг. Кодекс во многом

стр. 27

предопределил вектор последующей законотворческой практики арабских государств по линии юридической регламентации процедуры развода, ограничения полигамии и определения минимального возраста для вступления в брак.

Анализируя достижения прошлого времени в борьбе за права женщин, арабская общественность высоко оценивает не только заслуги египетских, сирийских, ливанских и других просветителей. Надия Лейла Ассауи (уроженка Алжира, проживающая в Ливане и сотрудничающая с парижским Фондом за прогресс человека) особо выделила политику "прогрессивных режимов 1960 - 1970-х гг., которая исходила из задач совместного участия мужчин и женщин в государственном строительстве, воплощаясь в мерах по развитию системы образования, в инициировании кампаний по ликвидации неграмотности, в предоставлении женщине возможности работать вне дома"² .

Именно так, например, обстояло дело в Египте в период президентства Г. А. Насера и в Тунисе при президенте Х. Бургибе. В обоих случаях конституционно закрепленный принцип гражданского равноправия женщин и мужчин поддерживался политикой целенаправленного вовлечения женщин в сферу современной общественно-политической, культурной и экономической жизни.

Наиболее решительные законодательные меры в пользу улучшения женского семейного статуса были осуществлены в Тунисе. 1957 год ознаменовался опубликованием Кодекса гражданского состояния, который разрабатывался под руководством президента страны Х. Бургибы и при его личном участии. Согласно Кодексу, женщина уравнивалась в правах с мужчиной в силу их общей ответственности перед семьей, обществом, государством. Впервые в масштабах арабского мира запрещалась полигамия: она квалифицировалась как уголовное преступление. Устанавливалась процедура государственной регистрации брака при условии добровольного согласия на него жениха и невесты. Отменялся традиционно-исламский развод (талак), вводилась судебная процедура развода. Устанавливался возрастной минимум: 16 лет -для невесты и 18 лет - для жениха (по декрету 1960 г. невесте надлежало быть не моложе 17 лет, жениху - соответственно не моложе 20 лет). Вне закона, таким образом, ставились ранние браки, полигамия и традиционно доминирующие позиции мужчины в регулировании семейно-брачных отношений³ .

Из египетских политических событий особо впечатляющими для всего арабского мира явились, во-первых, победа на выборах в парламент двух египтянок (1957 г.), во-вторых, назначение на должность министра по социальным вопросам женщины с ученой степенью доктора наук Хикмат Абу Зайд (1962 г.)⁴ .

РАВНОПРАВИЕ ПОЛОВ В СВЕТЕ МУСУЛЬМАНСКО-ПРАВОВОЙ КУЛЬТУРЫ

То, что во второй половине XX в. лишь немногие арабские государства осуществляли меры по подрыву средневековой исламской традиции домашнего затворничества женщины, по улучшению ее позиций в сфере семейно-брачных отношений, не лишает данных акций высокой социокультурной значимости. За попытками решения женского вопроса вставала задача формирования нового типа арабской семьи, т. е. семьи, способной стать базовым элементом переориентации общества на гражданско-правовые основы с их принципом гражданского равноправия, а также независимости института гражданства от пола, национального происхождения и т. п. Данная перспектива имела под собой практически значимые основания. И не только потому, что семья - важнейшее изначальное звено общественной структуры. Но социальное предназначение этого звена официально истолковывалось в традициях мусульманско-правовой культуры в соответствии со свойственным ей пониманием принципа равенства в сфере семейных отношений.

Обращая внимание на подобную специфику, видный российский исламовед Л. Р. Сюкияйнен отмечал: "Закрепляемый шариатом принцип равенства толкуется не как наделение женщины одинаковыми с мужчиной правами или запрет дискриминации по признаку пола, а как одинаковая забота о гарантиях интересов, достоинства и чести женщины наравне с мужчиной. Шариат исходит не из равенства прав, а из равных возможностей мужчины и женщины обладать своими правами". Согласно Корану, им предначертаны "свой земной удел и своя доля в семейных отношениях, так что мужчинам свойственны одни права и обязанности, а женщинам - другие"⁵ .

Именно такой подход к проблеме женского равноправия нашел, например, отражение в египетском конституционном праве. Согласно Конституции Республики Египет, принятой в 1956 г., ислам провозглашался государственной религией (ст. 2), семья объявлялась основой общества, а ее устоями - "религия, традиции и патриотизм" (ст. 5). Государство обязывалось гарантировать поддержку семьи, защищать материнство и младенчество (ст. 18), облегчать женщине возможность сочетать общест-

стр. 28

венный труд с обязанностями в семье (ст. 19). Эти гарантии и обязательства в расширенном виде были воспроизведены в Конституции 1971 г. После введения в ее текст в 1980 г. пункта о том, что "основой законодательства являются положения мусульманского права - шариата" (ст. 2), появилась новая статья. Она гласила: "Государство предоставляет возможность женщине сочетать общественный труд с обязанностями в семье и дает ей равные права с мужчиной в общественно-политической, культурной и экономической областях жизни в соответствии с нормами исламского права шариата" (ст. 11).

Свойственный современной европейской культуре и основанному на ней международному праву принцип линейно-функционального уравнения прав женщин с правами мужчин расходится с пониманием равноправия полов в контексте мусульманско-правовой культуры. Это давало и дает основной повод к осложнениям, которые со второй половины 60-х гг. сопровождали процесс официального признания многими арабскими странами ряда международных пактов и конвенций.

Два пакта 1966 г. - о политических и гражданских правах человека, о социально-экономических и культурных правах человека - были ратифицированы Тунисом (1969 г.), Ираком (1969 г.), Ливаном (1972 г.) без оговорок и каких бы то ни было заявлений. Аналогичным образом к обоим пактам присоединились Ливия (1970 г.) и Республика Йемен (1987 г.). Присоединению к ним Сирии (1969 г.), их ратификации Египтом (1982 г.), Алжиром (1983 г.) и Кувейтом (1996 г.) сопутствовали оговорки о невыполнении тех положений, которые противоречат шариату и основанному на нем государственному законодательству. Кувейт, например, особо оговорил недопустимость предоставления женщинам избирательных прав.

Реакция арабских государств на Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, принятую ООН в 1979 г., не была единообразной. Многие страны фактически проигнорировали данный международно-правовой акт. Государства, официально признавшие Конвенцию, оговорили необязательность выполнения ряда ее норм по причине их несоответствия шариату, либо шариату и основанному на нем государственному законодательству.

По времени ратификации Конвенции первенствовал Египет (1981 г.), затем следовал Тунис (1985 г.). Ирак (1986 г.) открывал перечень государств, которые зафиксировали свое присоединение к прочим участникам Конвенции. Потом присоединились Ливия (1989 г.), Иордания (1992 г.), Марокко (1993 г.), Кувейт (1994 г.), Алжир (1996 г.) и Ливан (1997 г.)⁶ .

Нельзя сказать, что страны, которые устранились от официального признания актов международного права, полностью обходили стороной идеи и веяния, восходившие к международно-правовым стандартам прав человека. Не было, однако, адекватного отклика со стороны правящих кругов, а порой и со стороны общества.

В ОКОВАХ МУСУЛЬМАНСКИХ ТРАДИЦИЙ

К исходу XX в. ситуация в арабском мире стала меняться таким образом, что ни одно государство уже не могло оставаться в стороне от решения женского вопроса. К подобному повороту дела энергично подталкивала стратегия экономического роста с ее нацеленностью на оптимальную мобилизацию всех человеческих ресурсов, включая их женскую составляющую, на динамичное наращивание интеллектуального потенциала общества и его способности оперативно адаптироваться к вызовам современности.

То обстоятельство, что подавляющее большинство женщин арабских государств поныне пребывает в мире традиционно-патриархальной регуляции семьи с ее установкой на многодетность, оборачивается, в конечном счете, общей бедой: экономический рост тормозит неадекватное его требованиям состояние человеческого фактора. Эта беда - общегосударственное бедствие в странах, где большинство населения живет за чертой бедности и где такое состояние усугубляется бурными темпами неконтролируемого увеличения его численности. Тем самым сводятся на нет и без того достаточно скромные экономические достижения. Снятию остроты демографической проблемы немало препятствует консервативно настроенная часть мусульман, включая влиятельных духовных лиц. Осуждая политику планирования семьи, они закрепляют за женщиной лишь две традиционно-исламские доблести - способность быть матерью и усердной продолжательницей рода. Между тем, демографическое неблагополучие все очевиднее преломляется в социальной напряженности из-за аграрного перенаселения, сверхурбанизации, роста безработицы, разрастания люмпенизированной прослойки за счет тех, кто не смог и не может найти себе место в современной жизни и т. д.

На этом фоне неизменно актуализируется проблематика, связанная с положением женщин на рынке рабочей силы. Развитие женского образования благоприятствует притоку туда женщин, расширяя возможности применения женского труда вне дома. В том же направлении срабатывают и заинтересованность в личном доходе, и нужда в пополнении семейного бюджета за счет дополнительных источников финансирования. Но неизменно обнаруживается, что женщинам доступны, в основном, низкооплачиваемые и непрестижные сферы деятельности, такие, как области дошкольного воспитания и школьного образования, социального обслуживания, услуг по домашнему хозяйству и т. п. Чувствительный удар по женской конкурентоспособности в сфере трудовой занятости, включая предпринимательскую деятельность, повсеместно наносят традиционно-исламские предубеждения и обычаи.

Проблематика, связанная с положением женщин на рынке труда и в сфере бизнеса, потребовала своего решения также в тех аравийских монархиях, чье благосостояние зависит от нефтедолларового фактора. Как отмечал в 2002 г. видный саудовский экономист Нахед Тахер, господство консервативного представ-

стр. 29

ления о недопустимости для мусульманки появления на рынке труда обернулось тем, что иностранная рабочая сила внедрилась в те сферы занятости, где могли бы работать уроженки Саудовской Аравии. В итоге без работы остаются массы выпускниц отечественных и зарубежных учебных заведений. Не в должной мере, таким образом, вводится в действие интеллектуальный потенциал нации, недоиспользуются ее трудовые резервы⁷ . Зато стремительно возрастают суммы расходов на оплату труда мигрантов, вывозящих заработанное на свою родину.

ПРОТИВОВЕС СИЛАМ "ПОЛИТИЧЕСКОГО ИСЛАМА"

С 70 - 80-х гг. XX в. женская проблематика оказывалась в фокусе государственного внимания на Арабском Востоке благодаря феномену "политического ислама", т.е. активизации оппозиции, которая выступала под девизом возрождения фундаментальных исламских ценностей, построения "исламского государства" и "исламского" решения всех политических, экономических, социальных и прочих проблем.

Именно семейное право, а не коммерческое или уголовное, подчеркивал арабский правовед Абдуллахи А.ан-Наим, явилось для консервативных и фундаменталистских группировок той стартовой площадкой, обосновавшись на которой они вознамерились установить "тотальный контроль над государством и его институтами"⁸ .

Естественно, что правящие круги арабских стран отреагировали на "политический ислам" повышенным вниманием к женскому вопросу. В большинстве случаев это диктовалось не только опасениями за собственную власть. Реакция на надежды и чаяния почти половины населения всей страны давала правящим кругам реальный шанс если не консолидировать общество в целом, то наладить взаимодействие с его патриотически настроенным авангардом, направив социальную энергию в русло конструктивной гуманитарной работы. Тем самым создавался противовес угрозам, исходившим от воинствующей исламской оппозиции.

Отведению этих угроз, равно как и формированию социокультурной инфраструктуры современного рыночного хозяйствования, служил комплекс официальных мер, благодаря которым в отдельных странах формировались предпосылки, а иногда и непосредственно элементы гражданско-правового структурирования общества. В этом комплексе -признание за мусульманкой права на личностный статус, на право самостоятельно, не испрашивая дозволения ближайшего родственника по мужской линии, выходить из дома, работать вне дома, наконец, без мужского сопровождения выезжать за пределы страны. Египтянки, например, получили паспорт лишь в 2000 г. В Саудовской Аравии с 2003 г. женщины вправе иметь удостоверение личности. За получением данного документа жена должна явиться вместе с мужем, имея, естественно, его соответствующее согласие. Лишь в начале XXI в. отдельные арабские государства, прежде всего Египет и Иордания, последовали примеру Турции времен Ататюрка и Туниса времен Х. Бургибы, отступившись от свойственной шариату патрилинейности: гражданство ребенка стало определяться как по гражданству матери, так и по гражданству отца.

Среди политически значимых для арабского мира событий конца XX - начала XXI вв. - расширение круга стран, где мусульманки получили право участия в парламентских и иных выборах. В этом перечне - предоставление эмиром Катара избирательных прав женщинам и появление первой женщины в составе катарского парламента (1999 г.); назначение султаном Омана двух женщин на министерские посты (высшего образования и по развитию художественных ремесел), введение женщин в состав не только нижней палаты парламента, но и высшей - Государственного совета (2003 г.); избрание, согласно квоте, шести женщин в состав парламента Иордании (2003 г.)

В глазах арабской общественности особый смысл приобретали факты назначения женщин на высшие государственные должности. Когда в 2003 г., например, в Сирии, министром по связям с зарубежной сирийской диаспорой стала Бусайне Шаабан, доктор наук, выпускница одного из университетов Великобритании, местная печать сочла нужным охарактеризовать это назначение как примечательное "отклонение от нормы". Иными словами, как отход от уже утвердившейся практики предоставления женщинам "неполитических" постов вроде поста министра культуры или министра по социальным вопросам.

Для Саудовской Аравии большим событием явилось то, что с 1999 г. 20 женщинам разрешено было присутствовать на заседаниях действующего при короле Консультативного совета (Шуры). Они находились в специально отведенном для них помещении, закрытом от мужских взоров. Со временем на правах экспертов женщины стали привлекаться к обсуждению вопросов, которые непосредственно касались женской проблематики. В июне 2003 г., например, Консультативным советом рассматривались предложения 30 саудовских предпринимательниц об улучшении условий их деятельности, в том числе - о предоставлении им возможности прямого выхода вовне в интересах делового сотрудничества, исключая предписанное традицией пользование услугами мужчины-посредника⁹ .

Под прямым нажимом сторонников реформ в мае 2004 г. саудовские власти оповестили общественность о планах учреждения государственной инстанции по защите прав человека. Эта секция явилась своеобразным ответом на возникновение Национальной ассоциации по правам человека, первой неправительственной правозащитной организации Саудовской Аравии. Примечательно, что наряду с мужчинами в состав ассоциации вошли также женщины. Согласно официальному проекту, предполагалось сотрудничество Ассоциации с государственной инстанцией. Не исключено, что саудовские начинания в сфере формирования официальных и неофициальных звеньев механизма защиты прав человека имели своим прообразом анало-

стр. 30

гичные действия египетских властей.

В конце 2001 г. по инициативе правительства Египта была учреждена разветвленная сеть центров по изучению и анализу положения в стране с правами женщин, по вовлечению широкой общественности в дело предупреждения любых посягательств на эти права, включая и те нарушения, в которых повинен персонал госаппарата. Изначально предполагалось участие в работе центров различных местных неправительственных организаций, в первую очередь женских.

Защитой прав женщин в общей системе защиты прав человека призвано заниматься еще одно правительственное учреждение Египта. Таковым стал созданный 7 июня 2003 г. Национальный совет по правам человека. Его состав сформировал высший консультативный законосовещательный орган Египта - Совет шуры. Председателем Национального совета стал Бутрос Бутрос-Гали, бывший Генеральный секретарь ООН. Его заместителем был назначен Ахмед Камаль Абуль-Магд, представитель тех мусульманских кругов, которые стремятся соотнести фундаментальные духовно-нравственные ценности ислама с освоением верующими современных знаний, навыков, технологии в интересах социального благоденствия, экономического процветания и подъема культуры. При встрече с президентом Египта Хосни Мубараком председатель Национального совета обсудил планы его работы. В компетенции Совета - обеспечение честного выполнения международно-правовых стандартов по правам человека. В рамках Национального совета действует семь комитетов, занимающихся политическими, экономическими, социальными, общегражданскими, культурными и правовыми аспектами правозащитной деятельности. Седьмому комитету поручена проверка жалоб населения и общественных организаций на нарушения прав человека.

В 2004 г. Египет стал инициатором создания специальных судов по семейно-брачным делам. Помимо троих судей, в каждом из судов работает социолог и психолог. Им предназначена роль советников и консультантов при разрешении семейных неурядиц и споров.

Примечательно, что задаче ускоренной подготовки женщин-юристов и создания возможностей для их работы в правоохранительной системе стран Среднего Востока была посвящена международная конференция, созванная властями Иордании в феврале 2004 г. На повестке дня значилась тема "Женщина и закон: региональный диалог в поддержку перемен". В работе конференции участвовали представительницы 15 арабских стран из числа лиц, имеющих юридическую практику или же состоящих в правозащитных организациях. С речами выступили министр юстиции Иордании Салах Башир, судья Европейского суда по правам человека Элизабет Фура-Сандстром, Шери Блэр, супруга премьер-министра Великобритании.

Мысль о том, что арабским женщинам пора разбить "стену апатии", созданную не только веками их унижения, но и поныне действующими традиционно-правовыми нормативами, стену, препятствующую общему движению к новой культуре гражданского общества, пронизывала выступление королевы Иордании Рании аль-Абдаллах на Экономическом форуме в Джидде (январь 2004 г.).

* * *

Примечательна растущая убежденность участников современного движения за права женщин в том, что женское участие в общей защите прав человека, равно как и в политической жизни, через доступ к структурам, принимающим управленческие решения, - залог реального вступления арабского мира на путь развития и прогресса. Перспективы самого движения увязываются с взаимодействием государства и общества по четырем основным направлениям. Первое - сопрягается с реорганизацией системы образования на началах ценностного признания гражданского равноправия женщин и мужчин. Второе - ведет не только к пересмотру действующего законодательства в целях ликвидации дискриминационных в отношении женщин норм, но и к разработке законов, улучшающих положение женщин в семье и в обществе. Третье - ориентировано на расширение женского участия в общественных ассоциациях и политических партиях. Четвертое - реализуется через кадровую подготовку женщин для участия в общественно-политической жизни.

¹ Левин З. И. Развитие основных течений общественно-политической мысли в Сирии и Египте (новое время). М., Наука, 1972, с. 213 - 219, 267.

² "The Daily Star". 12 February, 2002.

³ Ворончанина Н. И. Женский вопрос в странах Северной Африки (на примере Алжира и Туниса)//Арабские страны Западной и Северной Африки (Новейшая история, экономика и политика), вып. 3. М., ИВ РАН - Институт по изучению Израиля и Ближнего Востока, 1999, с. 116 - 125.

⁴ Ahmad Leila. Women and Gender in Islam. Historical Roots of Modern Debate. Cairo, 1998, p. 210 - 211.

⁵ Сюкияйнен Л. Р. Исламская концепция прав человека // Права человека. Итоги века, тенденции, перспективы. М., 2002, с. 306 - 307.

⁶ Na'im Abdullah. Islamic Family Law in a Changing World. London - New York: Zed Books. 2002, p. 106 - 149.

⁷ "Arab news". 17 November, 2002.

⁸ Na'im Abdullah. Islamic Family Law in a Changing World, p. 17 - 18.

⁹ "Arab news". 4 June, 2003.

Постоянный адрес данной публикации: