Libmonster ID: BY-649
Автор(ы) публикации: А. И. НЕМИРОВСКИЙ

Имя А. Д. Черткова мало о чем говорит большинству советских историков. А между тем, почти каждый из них начинал свой профессиональный путь с библиотеки, основу которой составило книжное собрание этого удивительного человека1 . А. Д. Чертков был членом Российской академии наук и многих русских и зарубежных ученых обществ. Мы можем встретить его имя в мемуарах современников, в письмах А. С. Пушкина и В. А. Жуковского2 . Да и позднее в "Русский биографический словарь" за 1905 г. (т. XXX, с. 346 - 361) была включена статья, посвященная как биографии ученого, так и разным сторонам его научной и общественной деятельности.

Затем о Черткове надолго забывают. И только в 60-е годы появляются краткие и не лишенные неточностей оценки его заслуг в "Очерках по истории исторической науки в СССР"3 . Здесь он характеризуется как нумизмат, славяновед и археолог. Вне поля зрения остаются его работы по истории России, балканистике, его деятельность этрусколога и собирателя библиотеки "Rossica". Ему ошибочно приписывается проведение первых научных раскопок подмосковных славянских курганов4 , хотя сам он писал, что курганы в имении Н. А. Толстого под Звенигородом были срыты для расширения хозяйственных построек. Чертков только описал найденные при этом вещи и не обнаружил в них ничего славянского5 .

Ученый такого масштаба заслуживает исследования, которое может опереться не только на его печатные труды, по и на подготовительные тетради в личном архиве6 . Нашей задачей является также дать пред-


НЕМИРОВСКИЙ Александр Иосифович - доктор исторических наук, профессор.

1 Этого пути не избежал и автор статьи, став еще в школьные годы читателем библиотеки Исторического музея. Однажды, проходя по залу, я увидел нашего школьного учителя географии М. Н. Тихомирова, будущего академика. Глядя на меня сквозь очки, он спросил, что я читаю. Ответив, я с детской непосредственностью спросил: "А что читаете Вы?" Он посадил меня рядом и показал книжку с изображениями "кривых монет", - такими они мне запомнились. Михаил Николаевич пояснил, что это древнерусские монеты, собрал и описал их А. Д. Чертков, передавший все свои книги и коллекцию Историческому музею.

2 Больше всего биографических сведений об А. Д. Черткове содержится в первых 13 томах жизнеописания М. П. Погодина, написанного Барсуковым по оставленным Погодиным материалам, - 58 упоминаний и заметок (Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Тт. I - XXII. СПб. 1888 - 1910).

3 Очерки по истории исторической науки в СССР. Т. I. М. 1955, с. 496 - 497; т. II с. 492.

4 Та же ошибка допущена в "Советской исторической энциклопедии" (Т. 15 М. 1974, стб. 877).

5 Чертков А. Д. О древних вещах, найденных в 1838 г. М. 1838, с. 3.

6 Государственный Исторический музей (далее - ГИМ), ф. 445, NN 310 - 316.

стр. 44


ставление о личности Черткова, участника и свидетеля важнейших событий первой половины XIX в., связанного со многими выдающимися людьми того времени.

А. Д. Чертков родился 19 июля 1789 г. в Воронеже. Если в середине XVIII в. этот город, хотя и имел звание губернского, был глухой провинцией, то с конца 1770-х годов в нем царило оживление, позволявшее вспомнить о бурной петровской эпохе, когда он стал "южным окном в Европу"7 . По указу Екатерины II Воронеж был повышен в ранге, став центром наместничества, объединившего несколько южных губерний. Празднество по этому поводу состоялось 13 декабря 1779 г., но реальные перемены от административного новшества воронежцы почувствовали, когда бразды правления принял Василий Андреевич Чертков, дед будущего историка. И хотя на время наместничества деда пришлись только первые четыре года жизни Черткова, понять его формирование как личности можно лишь имея некоторые представления об основателе рода Чертковых.

В. А. Чертков провел юность в Петербурге, получил воспитание в Сухопутном шляхетском корпусе. Окончив его, он принял заведование типографией, что определило его интерес к литературным занятиям. Получив назначение в Новороссийскую губернию, в крепость св. Елизаветы, В. А. Чертков стал отдавать досуг сочинительству. Здесь, в 1765 г. им была написана комедия "Кофейный дом", которая была напечатана без имени автора и поставлена им же в Елисаветграде пять лет спустя8 .

Перебравшись в Воронеж и став во главе Воронежского наместничества, В. А. Чертков продолжает сочетать административную и просветительскую деятельность. В 1787 г. он создал в Воронеже театр, актерами которого первоначально были его сыновья, в том числе и Дмитрий. Именно театр стал одним из наиболее ярких впечатлений будущего историка, сына Дмитрия Васильевича и Евдокии Степановны Тевяшовой-Чертковой. Это был своего рода культурный центр, вокруг которого группировались мыслящие люди южного города. К ним, до своего перехода в монашество, принадлежал Евфимий Алексеевич Болховитинов (1767 - 1837 гг.), выдающийся знаток русской истории и археологии9 . Знакомству с русской и всеобщей историей Чертков был обязан близкому другу Болховитинова Г. П. Успенскому, обучавшему внуков наместника истории. В 1800 г. Успенский перевел и издал "Космографию" Шмида. Рукопись книги сохранилась в личном архиве Черткова, что является свидетельством знакомства будущего историка с этой работой уже в юношеские годы10 .

В Воронеже Чертков изучил французский и немецкий языки. Выросший в образованной среде, получивший воспитание у прекрасных педагогов, он не чувствовал себя менее подготовленным к научным занятиям, чем сверстники, окончившие русские или немецкие университеты. Находясь в 1827 г. в Орле, он брал там уроки латинского языка у учителя гимназии11 .

В конце 1807 г. в возрасте 19 лет Чертков переезжает в Петербург и поступает в Министерство внутренних дел. Но карьера чиновника не


7 Веселовский Г. М. Исторический очерк города Воронежа 1586 - 1886 гг. Воронеж. 1886, с. 114, 131 сл.

8 Анчиполовский З. Старый театр. - Собеседник, Воронеж, 1971, с 126.

9 Шмурло Е. Митрополит Евгений как ученый. СПб. 1888; Загоровский В. П., Полякова М. А. Памятники истории и культуры РСФСР. В кн.: Материалы свода памятников истории и культуры РСФСР. М. 1984, с. 8. Об интересе Черткова к воронежскому просветителю свидетельствует наличие в его архиве переписки Болховитинова с историком В. И. Македонцем, в дальнейшем опубликованной в "Русском архиве".

10 Название рукописи: "Достопримечательности из характеров, образов жизни, нравов, обрядов и религий иностранных народов и земель". - ГИМ, ф. 445, N 160.

11 Записки графа М. Д. Бутурлина. - Русский архив, 1897, N 6, с. 189.

стр. 45


пришлась ему по душе. Он переходит в лейб-гвардии конный полк, участвует в боях 1813 - 1814 гг. в Европе: сражается под Дрезденом (15 августа 1813 г.), под Кульмом (16 - 18 августа 1813 г.), Фершампенаузом (19 марта 1814 г.), вступает в составе русской армии в Париж12 . Особенно тяжелым было трехдневное сражение под Кульмом, когда русской гвардии ценой тяжелых потерь удалось отбросить перешедших в контрнаступление французов. Среди двух десятков русских воинов, проявивших особую храбрость, был и корнет Чертков. Его грудь украсили орден св. Анны и прусский железный крест13 .

В 1813 г. Чертков начинает вести по-французски путевой дневник, охватывающий все этапы его военной дороги от Петербурга до Парижа14 . Со страниц этого документа встают не только картины сражений. Чертков заносит впечатления о впервые им увиденных европейских городах, о костюмах и обычаях поляков, немцев, французов. Все то, с чем он знакомился в юности по "Космографии" Шмида в переводе Успенского, проходит перед ним наяву живой и пестрой панорамой. В перерывах между сражениями Чертков успевает читать и, помня наставление того же Успенского, записывал в дневник краткие аннотации всего прочитанного. Этой привычке он остается верен всю жизнь. Сохранились четыре тысячи его кратких рецензий на книги и рукописи собственной библиотеки и несколько десятков тетрадей с подробными конспектами книг, использованных при написании научных работ.

По возвращении в Россию Чертков дослужился до чина полковника. В 1822 г. он выходит в отставку и навещает родные места. Еще в детстве Чертков подолгу жил в острогожском имении деда по матери Степана Ивановича Тевяшова и слышал от него рассказы об его учителе в Харьковском коллегиуме Г. С. Сковороде. Последние 25 лет жизни Сковорода провел в странствиях, во время которых подолгу останавливался в имении Тевяшова. Глаза деда загорались, когда он вспоминал о диспутах, которые они вели со своим учителем по-латыни о "трех мирах" и о "смысле истины"15 . Дед пережил своего знаменитого учителя на 20 лет. От него осталась библиотека, ставшая собственностью Черткова. Бесценные древние рукописи, сочинение деда "О состоянии и переустройстве украинских полков"16 , альбом в сафьяновом переплете с латинскими виршами, посвященными воинским заслугам Тевяшовых17 .

Заехав в Воронеж, Чертков отправляется в путешествие по Европе, чтобы продолжить знакомство с ее народами и памятниками культуры. Он посетил Австрию, Швейцарию, Италию, надолго задержался во Флоренции, где в те годы была значительная русская колония. Чаще всего он бывал в доме родителей своего друга М. Д. Бутурлина, которые полюбили Черткова и называли его voronegien (воронежец)18 .

Во Флоренции Чертков завязывает близкое знакомство с итальянским ученым Себастиано Чампи, незадолго до того вернувшимся: из Варшавы, где он занимался изучением дипломатических, церковных, научных и


12 Этот памятный день Чертков отмечал и много лет спустя "вместе с немногими из сослуживцев, оставшихся в живых от сотен тысяч, вступивших в столицу Франции" (из письма М. П. Погодину в кн.: Барсуков Н. Ук. соч. Т. XI, с. 258).

13 История лейб-гвардии конного полка. Тт. I - III. СПб. 1859, с. 89; т. IV. СПб. 1859, с 205. За битву при Фершампенаузе поручик Чертков получил орден св. Владимира.

14 ГИМ, ф. 445, N 301.

15 В библиотеке Черткова имелась рукопись - биография Сковороды, написанная в 1795 г. его другом, скрывшимся под инициалами М. К. Она была приобретена при распродаже библиотеки П. Н. Бекетова (Чертков А. Д. Второе прибавление каталога книг библиотеки А. Черткова. М. 1844, с. 439 - 440).

16 ГИМ, ф. 445, NN 36, 87.

17 ГИМ, ф. 445, N 21 (на обложке значится: "И-лу", во всяком случае, это не имя поэта. Не исключено, что вирши принадлежат Г. С. Сковороде).

18 Записки графа М. Д. Бутурлина, с. 190.

стр. 46


культурных связей Италии с Россией и Польшей19 . Именно в ходе бесед с Чампи Чертков начинает понимать, какой богатый материал по истории России могут дать итальянские архивы. Флоренция в то время была главным центром итальянских этрускологических штудий. Чампи, разделяя интерес своих соотечественников к этрускам, ищет путь к решению загадки этрусского языка, пытаясь интерпретировать его на славянской основе20 . Близкое знакомство с образованным русским путешественником помогло Чампи углубить знание славянских языков, а Черткову - овладеть итальянским.

Из Флоренции через Рим и Неаполь Чертков отправляется в Сицилию, где посещает руины древнегреческих храмов, места сражений греков с карфагенянами, карфагенян с римлянами, сиракузские каменоломни. Знакомится с местными коллекционерами и собраниями древностей. Все, увиденное в путешествии, было занесено в дневник, на этот раз писавшийся по-русски.

В то самое время, когда Чертков совершал научное путешествие по Европе, в России идет подготовка к военному перевороту. Его участниками стали молодые офицеры, которые были боевыми соратниками Черткова в кампаниях 1813 - 1814 годов. Оставшись в стороне от декабристов, Чертков становится свидетелем страданий их близких. В его дом в Москве, где он поселился в 1828 г. вместе с супругой Елизаветой Григорьевной (урожденной графиней Чернышевой), входит трагедия ее семьи. Мать жены при аресте сына Захара потеряла речь. Сестра жены Александрина Григорьевна, не испугавшись положения ссыльно-каторжной, следует за Н. Муравьевым в Сибирь. С нею Пушкин передает послание "Во глубине сибирских руд". Вскоре Чернышева-Муравьева умирает в Сибири, а через несколько лет, в 1835 г., уходит из жизни Никита Муравьев21 .

Будучи историком, Чертков понимал, как важно сохранить для потомства сведения о движении, потрясшем русское общество. Благодаря родственным связям с З. Г. Чернышевым и Н. М. Муравьевым, Чертков собрал такие важные документы, как "Подлинное дело о бунте Черниговского полка", "Собственноручные записки В. Ф. Раевского о тайном обществе, аресте и ссылке"22 . После смерти в 1831 г. тестя - Г. И. Чернышева, в распоряжении Черткова оказался весь архив семьи Чернышевых с письмами З. Г. Чернышева, Н. М. Муравьева и других декабристов23 . В то время, когда распространялась лживая правительственная версия о мятеже горстки безумцев против "святой Руси", в частном собрании сохранялись документы, опровергающие официальную версию.

Чертков становится спасителем многострадального семейства Чернышевых. В Петербурге некий Чернышев, тот самый, которому Николай I поручил казнь пяти декабристов, воспользовавшись тем, что законный наследник скончавшегося в 1831 г. главы семьи находится на каторге как государственный преступник, решает с помощью царя овладеть достаточ-


19 Результатом этого явилась книга: Giampi S. Bibliografia crifica dene antiche reciproche corrispondenze politiche ecclesiastiche, scientifiche, artistiche dell'Italia colle Russia, colle Pologna. Vol. I - II. Firenze. 1834 - 1839.

20 Вспоминая впоследствии о своих встречах с Чампи и подчеркивая его заслуги, Чертков писал: "Даже в XVIII в. для объяснения этрусских надписей прибегали к помощи языков еврейского, эфиопского, египетского, арабского, тевтонского, англосаксонского, и даже китайского, но не словенского" (Чертков А. Д. Об языке пелазгов, населявших Италию, и сравнение его с древнесловенским. М. 1855, с. 4).

21 Подробнее о связях Чернышевых с декабристами см.: Дружинин Н. М. Семейство Чернышевых и декабристское движение. В кн.: Ярополец. Сб. ст. М. 1930; его же. Декабрист Никита Муравьев. М. 1933. Из статьи и книги Дружинина явствует, что он не знал о родственных отношениях Черткова с семейством Чернышевых и поэтому не догадывался, что архив семейства входят в фонд 445 ГИМ, N 123.

22 ГИМ, ф. 445, N 160.

23 Там же, NN 123, 228.

стр. 47


но расстроенным имуществом семьи. Однако Чертков добивается того, что собственность семьи Чернышевых, в том числе и Ярополец под Волоколамском, передается ему в опеку. Этим он приобретает симпатии петербургского и московского общества, ибо, независимо от отношения к декабристам, притязания "вешателя" Чернышева встречали единодушное осуждение24 .

В 1828 г. начинается русско-турецкая война. Чертков вновь поступает на военную службу и едет в местечко Калараш на Дунае, где принимает командование резервными частями русской армии. По окончании войны Чертков поселяется в Москве, где развертывает кипучую административную и научную деятельность. Он - член различных губернских комиссий, затем губернский предводитель дворянства. Основывает Московское училище живописи и ваяния.

Еще в Воронеже под влиянием Успенского Чертков начинает собирать древнерусские монеты и к 1834 г. становится обладателем крупной коллекции. От коллекционирования он переходит к исследованию и предпринимает издание каталога древнерусских монет25 , выпуск которого был оценен Демидовской премией, пожертвованной Чертковым "на издание старинной русской летописи или другого сочинения по отечественной истории на выбор самой Академии"26 .

Характеризуя нумизматические исследования Черткова, его современник писал, что он "первый протянул в лабиринте русской нумизматики любителям ариаднину нить"27 . Но особенно важна оценка заслуг Черткова в этой области, данная крупнейшим русским нумизматом А. В. Орешниковым: "Отличительные качества этого труда - осторожность в определении имен князей, чеканивших монеты, избавившая его от множества ошибок, в которые впали его преемники, и остроумие, помогшее ему создать классификацию огромной, неразобранной до него коллекции монет"28 .

Все, кто занимался русскими монетами до Черткова, не справились с их классификацией. Например, Н. М. Карамзин разделил монеты на четыре класса: 1) с изображением зверей без надписи; 2) с татарской надписью; 3) с русской и татарской надписью; 4) с одной русской надписью. Чертков же, разобрав надписи на монетах, разделил их по княжествам (московские, тверские, рязанские, владимирские, псковские, новгородские), выделил монеты удельных князей и "неопределенные со стертыми надписями". Большое впечатление производит литографическое воспроизведение монет. Заслугой Черткова было также выявление фальшивок, производство которых процветало благодаря высокой рыночной стоимости монет.

В 1836 г. в Москве вышел написанный Чертковым сразу после возвращения из Италии монументальный труд о путешествии по Сицилии29 . Он принадлежит к широко распространенному в 20 - 30-е годы XIX в. жанру литературы, в котором научные данные излагаются в фор-


24 Из дневника С. Ф. Уварова. В кн.: Лунин М. С. Письма из Сибири. М. 1988, с. 295. Бумаги об опеке над поместьями Чернышевых см.: ГИМ, ф. 445, N 318. Под опекой Черткова находилось также имущество Муравьевых.

25 Чертков А. Д. Описание древних русских монет. М. 1834.

26 Отчет Академии наук о четвертом присуждении учрежденной П. Н. Демидовым премии за 1834 г. СПб. 1835, с. 14. Выбор Академии пал на Остромирово Евангелие, рукописную книгу, найденную в 1806 г. в гардеробе Екатерины II и за прошедшие после находки 30 лет остававшуюся неизданной (см. Барсуков Н. Ук. соч. Т. VII. СПб. 1893, с. 184 - 185). Издание Остромирова Евангелия было осуществлено в 1843 г. А. Х. Востоковым.

27 Мурзакевич Н. Н. Некролог А. Д. Черткова. - Записки Одесского общества истории и древностей, Одесса, 1860, отд. II - III, с. 321.

28 Орешников А. В. Российский исторический музей имени Александра III. М. 1896, с. VI (фактически это издание посвящено памяти Черткова и открывается его кратким биографическим очерком).

29 Чертков А. Д. Воспоминание о Сицилии. Ч. I - II. М. 1836.

стр. 48


ме путевых заметок. Краткий исторический очерк начинается с анализа мифов о Сицилии, которые, по мнению автора, доставляют "неоспоримые доказательства древнейшего поселения людей на этом острове"30 . Разобрав мифы о сицилийской богине Церере и покровителе пастухов и виноградарей Аристее, Чертков выдвинул предположение, что они отражали экономический расцвет острова еще до появления на нем греческих колонистов. Опираясь на свидетельства Фукидида и Диодора Сицилийского, одни современные историки видели в сиканах первых обитателей острова, выходцев из Испании, другие, придерживаясь мнения древнегреческого историка Тимея, считали их автохтонами. Последний взгляд кажется Черткову более верным. Вытеснение сиканов сикулами он считает историческим фактом и не пытается, как это стало впоследствии модным, рассматривать сикулов и сиканов как один народ.

Описания археологических памятников Сицилии чередуются с мыслями о современном автору экономическом и политическом состоянии острова. "Сицилия, - пишет Чертков, - есть страна, для которой природа, кажется, истощила все дары свои. Она имеет лучший климат Европы: кофейное дерево, сахарный тростник и пальмы растут на открытом воздухе. Такая страна, конечно, требует малого содействия человека, по и этой небольшой помощи тучная земля Сицилии тщетно ожидает в продолжение двух тысяч лет. Она могла бы снабжать своим хлебом всю Италию, как было при римском владычестве, но стеснительные законы довели хлебопашество до того, что пшеницы едва достает для прокормления ее собственных жителей и многочисленной армии монахов"31 .

С возмущением пишет Чертков о засилье католической церкви, принесшей с собой упадок морали, преступность, фальшь, лицемерие: "В какой другой земле бывает более процессий? какая страна так богата монастырями? где видим более статуй и стоящих перед ними грешников, с умилением испрашивающих отпущения грехов своих?". И вместе с тем "ни в каком христианском государстве не бывает более убийств и грабежей на дорогах, как в Италии. Нигде бедность не имеет менее пристанищ общественных, нигде она не представляется в отвратительнейшем виде"32 . Чертков рассказывает о причудах сицилийских князей-землевладельцев. Один из них украсил свой дворец фигурами безобразных монстров, воспользовавшись для этого не только античными образами химер, ехидн и горгон, но дав волю собственной фантазии. Другой соорудил в саду при доме павильон, разделив его на кельи. В каждой из них он поместил восковые фигуры монахов в натуральную величину, изобразив их за чтением душеспасительных книг, лежащими в постелях, гуляющими и ведущими беседы. Вторая причуда вызвала у путешественника настоящую ярость, ибо он успел возненавидеть этих откормленных бездельников. Но, увидев монахов в натуре, он счел восковых монахов безобидными, ибо они по крайней мере не объедают нищую Сицилию33 .

Итак, за чудесной природой острова, за благообразной внешностью его правителей открывается нищета и порочность общества, закосневшего в средневековьи. Чертков не скитающийся по античным местам "нежный путешественник", над которыми в том же 1822 г. посмеивался А. С. Пушкин34 . Он не идеализирует эту область древней культуры. Это образованный человек, трезво подошедший к своей задаче и давший образцовое для своего времени описание страны и ее памятников.

В России конца 30-х годов XIX в. труд Черткова, написанный в 1822 г., и носивший отпечаток владевших тогда передовым русским обществом прогрессивных идей, мог в лучшем случае показаться анахро-


30 Там же. Ч. 1, с. VIII.

31 Там же, с. XIX.

32 Там же, с. 62.

33 Там же, с. 48.

34 Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 13. М. 1937, с. 48.

стр. 49


низмом. Отсюда стремление Черткова найти рецензента, который сохранил бы верность поруганным идеалам начала 20-х годов. И выбор его, естественно, остановился на Пушкине, которого вся Россия знала как певца вольности. О встречах Черткова с Пушкиным известно из двух писем поэта жене. Сообщая в шутливом тоне о своей популярности в Москве как журналиста, издателя журнала, Пушкин в подтверждение сообщает о визите, который ему нанес ранее лично не знакомый Чертков: "Вспомнил он, что жена его мне родня и потому привез мне экземпляр своего "Путешествия в Сицилию". Не побранить ли мне его en bon parent (по родственному)?"35 .

Ответный визит Пушкина оказался неудачным. Елизавета Григорьевна внезапно заболела и не могла выйти к столу. Чертков и Пушкин отобедали "очень скучно и очень дурно"36 . Поэт, видимо, не успел прочитать подаренной ему книги Черткова. Это можно заключить по неправильной передаче ее заголовка, выражавшего временную дистанцию между путешествием и выходом книги. Книга вообще осталась незамеченной. Анонимный автор аннотации к ней с горечью пишет: "Печальна судьба русского человека, серьезно и самостоятельно занимавшегося наукой... Для кого работает он, кто прочтет и оценит его труд? Он трудился много лет, перебрал многие томы, восходил до источников, внимательно изучал разнообразные свидетельства древних. Книга его вышла, и по всем отечестве не нашлось ста человек, перелиставших ее... Такова была участь А. Д. Черткова"37 .

Впрочем, много лет спустя П. В. Анненков, проделавший путь по следам Черткова, писал: "Путешествие по Сицилии" Черткова очень хорошо, верно, дельно. Жаль одного, все он упрекает ее Англией и представляет ее в пример, как должно работать и извлекать выгоду из своего положения. Эти сожаления тщетны. Уж господь Бог затем создал Сицилию, чтобы она была Сицилией"38 . Видимо, Анненков был не слишком хорошо знаком с историей острова: иначе бы задумался над тем, почему "созданная богом Сицилия", бывшая одной из процветающих в античности земель, стала в его время синонимом отсталости.

Итак, сделанные Чертковым во время путешествия по Сицилии записи стали книгой. Но оставалась еще "Флорентийская тетрадь", содержащая более живой и интересный материал39 . Перелистывая ее, Чертков остановил взгляд на записи: "Галерея Питти. Картина приема московских послов". Поводом к ее появлению была картина, увиденная им во время посещения вместе с Чампи галереи Питти. На ней был изображен дипломатический прием. На тропе сидел монарх-итальянец, а перед ним в окружении придворных стояли двое россиян, в боярских одеяниях. Подпись гласила, что здесь изображено посольство царя Алексея Михайловича к великому герцогу Тосканскому Фердинанду в 1659 - 1660 годах. Документы, касающиеся этого посольства, были опубликованы Н. А. Новиковым в "Русской исторической вивлиофике". Послами были В. Б. Лихачев и И. Фомин. Но Новикову было неизвестно существование картины, изображающей посольство и воссоздающей внешность послов. Чертков


35 Там же. Т. 16. М. 1949, с. 114. Гончаровы не только находились в родстве с Чернышевыми, но и были их соседями в Яропольце. В письме жене от 26 августа 1833 г. Пушкин описывает Ярополец, где он находился три дня, и сообщает о младшей сестре супруги Черткова Надежде Григорьевне (там же. Т. 15. М. 1948, с. 74). Н. Н. Гончарова проводила в Яропольце каждое лето до замужества, Чертков также проводил лето в Яропольце с 1831 г. и мог встретиться там с Пушкиным.

36 Там же. Т. 16, с. 116. Дом на Мясницкой, 7, где бывал Пушкин, сохранился и поныне (ул. Кирова, 7) и занят Домом научно-технической пропаганды имени Ф. Э. Дзержинского. На нем, к сожалению, нет мемориальной доски, в которой могло бы быть указано, что здесь бывал Пушкин и декабристы и размещалась первая в России бесплатная историческая библиотека.

37 Всеобщая библиотека России А. Д. Черткова. М. 1863, с. 615.

38 Анненков П. Литературные воспоминания 1836 - 1892 гг. М. 1893, с 169.

39 ГИМ, ф. 445, N 302.

стр. 50


предположил, что должны сохраниться и итальянские документы об этом посольстве.

Во введении к своей новой книге, посвященной этому, он рассуждал на тему, почему нет российского Вальтера Скотта: "В Англии и Шотландии давно изданы все рукописи, касающиеся средних веков. Романист не затруднялся представить описываемую эпоху точно в том виде, в каком она действительно предстает в рукописях. Он мог заставить своих героев чувствовать, как чувствовали его предки, и изъясняться тем языком, который сохранился в древних хартиях. И можем ли мы иметь исторический роман в роде Вальтер Скоттова, не издав предварительно рукописей, в которых проявляются чувства и мнения предков?"40 . К кому был обращен этот призыв, который мог бы дать Анненкову повод для обвинения Черткова в том, что он "упрекает Англией" не только Сицилию, но и Россию? Очевидно, к тем, кто пробует свои силы в романе? Они его не услышали. Но книга Черткова осталась образцом использования документа для воссоздания образа мыслей и уровня знаний русских людей середины XVII века.

С 25 февраля 1833 г. Чертков становится действительным членом Московского общества истории и древностей российских при Московском университете, а в 1848 г. избирается его председателем, сменив на этом посту подавшего в отставку графа С. Г. Строганова. Обстоятельства смены руководства обществом очень показательны для царившей в России того времени атмосферы. Секретарь общества О. М. Бодянский опубликовал перевод книги Дж. Флетчера "О государстве Русском", появившейся в Лондоне в 1591 году. Это прекрасный источник, дающий описание природных условий, политического устройства, быта и нравов различных слоев русского общества конца XVI века. Казалось бы, трудно было ожидать в этом произведении какой-либо крамолы. Но в 1848 г., когда Европа была объята пламенем революции, крамолу видели решительно во всем. Граф С. С. Уваров, министр народного просвещения, один из идеологических столпов тирании Николая I, ознакомившись с переводом труда Флетчера, нашел там вольнодумство. Издание было конфисковано. Бодянский сложил с себя обязанности секретаря. Подал в отставку и Строганов, возмущенный тупостью и самодурством министра41 .

То, что в этих обстоятельствах Чертков принял руководство обществом московских историков, на первый взгляд, бросает на него тень. Однако вскоре после смерти Уварова в 1855 г. Чертков возвращает бразды правления Строганову, из чего следует, что между двумя историками существовало определенное джентльменское соглашение относительно этого поста. На девятилетие председательства А. Д. Черткова падает наивысший размах исследовательской и публикаторской деятельности общества, превратившегося из кружка любителей старины в научный центр всероссийского значения. Органом общества стал солидный ежегодник "Временник императорского Московского общества истории и древностей российских", в котором наряду с историческими исследованиями начинают публиковаться источники. Характеризуя первый номер "Временника", появившийся в 1849 г. под редакцией Черткова, М. Н. Погодин писал: "Трудно указать книгу из вышедших в последнем году, где бы нашлось столько совершенно новых, неслыханных доселе документов для русской истории"42 . Научная деятельность Черткова начала давать плоды.

Происхождение славян и их древнейшая история привлекают в 40-е годы прошлого столетия многих ученых славянских стран. В 1837 г. появляются "Славянские древности" П. Й. Шафарика, сразу же переведенные на русский язык. В 1842 г. в Московском университете учрежда-


40 Чертков А. Д. Описание посольства, отправленного в 1659 г. от царя Алексея Михайловича Фердинанду II, великому герцогу Флоренции. М. 1840, с. XI.

41 Барсуков Н. Ук. соч. Т. XI, с. 155 - 163, 176.

42 Цит. по: там же. Т. X, с. 493.

стр. 51


ется кафедра истории и литературы славянских наречий, которую возглавляет Бодянский. Тогда же славяноведческая тематика привлекла и Черткова, который обратился к вопросу о праистории славян. Полагая вслед за Повестью временных лет, что славяне первоначально заселяли Балканы, а оттуда двинулись на север, Чертков ищет корни славянства в историческом прошлом великих древних народов - фракийцев и пеласгов, которых считает предками славян. Эта точка зрения противостоит широко распространенной в России со времени М. В. Ломоносова концепции, согласно которой предками восточных славян были кочевники-скифы, а западных (поляков, чехов и других) - сарматы.

В работе "Фракийские племена, жившие в Малой Азии" Чертков на материале античной традиции рассматривает древнейшую историю фракийцев, первоначально, как он полагал, обитавших в Малой Азии, а затем переселившихся в Европу43 . Фракийцы на самом деле были древнейшими обитателями западной части Малой Азии. В этом современная наука, использующая самые разнообразные данные, не расходится с Чертковым, пионером изучения фракийцев в нашей стране44 . Однако Чертков идет дальше, считая их древнейшим славянским племенем, чуждым и враждебным греческому миру.

Соответственно и Троянская война, в историчности которой Чертков в отличие от большинства западноевропейских ученых того времени не сомневался, расценивается как решительная битва между греческим и фракийским мирами, при этом фракийцы и родственные им пеласги отстаивали свою независимость, а греки стремились поработить свободолюбивых варваров и отнять их земли: "Нападения греков на пеласгические и фракийские племена начались прежде Троянской войны, но эллины ясно видели, что частные предприятия для отнятия земли у фраков не могли быть успешными, надо было одним сильнейшим ударом уничтожить сильнейшее царство фракийское,.. процветавшее на берегах Малой Азии. Вся Греция пришла в движение, и эллины взялись за оружие. Это была не обыкновенная война за клочок земли или ничтожное местечко, а брань на жизнь или смерть между племенами фракийскими и эллинскими: быть или не быть? - вот чем должна была окончиться война Троянская"45 .

Чертков сильно упрощал картину, рассматривая Троянскую войну как столкновение эллинского и фракийско-пеласгийского миров. Этническая картина западного побережья Малой Азии была гораздо более пестрой. Наряду с фракийцами и пеласгами там обитали и карийцы, лидийцы, ликийцы, киликийцы и другие, не относящиеся ни к фракийцам, ни к пеласгам. Что касается колонизации в послетроянскую эпоху, то, как стало ясно после открытия восточных текстов (древнеегипетских, хеттских, угаритских), образование на побережье Малой Азии вакуума, заполненного греками, связано не столько с Троянской войной, сколько с переселением народов в эгейско-анатолийском регионе.

Считая фракийцев и пеласгов предками славян, Чертков прибегает к лингвистическим доказательствам этого тезиса. Однако не будучи лингвистом, он не в состоянии дать серьезного анализа этнонимов, гидронимов, топонимов Малой Азии. Он смешивает воедино фракийские, ликийские, пафлогонские, лидийские имена, приписывая им фракийское происхождение, и пытается их произвольно истолковать на славянской основе. Так, холм Подалирия превращается у него в "Подолье", селение Коскиния - в "Кошкино", река Галис - в "Галич", Акарнания - в "Край-


43 Чертков А. Д. Фракийские племена, жившие в Малой Азии. - Временник Московского общества истории и древностей российских (далее - Временник МОИДР) 1852, кн. 13.

44 Гиндин Л. А. Древнейшая ономастика Восточных Балкан (фрако- хеттолувийские и фрако-малоазийские изоглоссы). София. 1981.

45 Чертков А. Д. Фракийские племена, с. 134.

стр. 52


ну", "Украину", ликийцы - в "ляхов", пафлагонцы - в "поблатонов" (т. е. живущих на берегу блата, болота, моря).

"Славянизмы" фракийцев были для Черткова доказательством того, что уже во II тыс. до н. э. предки славян обитали в Малой Азии, которую он считал прародиной славян. Некоторые малоазийские топонимы и этнонимы действительно обнаруживают большую близость к славянским словам, например, название города Лебед со словом "лебедь", этноним "лелеги", трактовавшийся как "журавли" - с украинским словом "лелека" (аист), названия многих местностей, стоящих у рек, "крин" - с украинским "криница". Но значит ли это, что носители древних языков были славянами? Сходство фракийских слов со славянскими может быть объяснено принадлежностью славян и фракийцев к народам индо-европейского происхождения.

Каждый, кто переходит от изучения племенного мира II тыс. до н. э. к варварскому миру VI в., испытывает облегчение. В его распоряжении оказываются не предания о полумифических народах, а письменные свидетельства современников, сталкивавшихся со своими северными соседями и сообщавших об их образе жизни и верованиях. К тому же, в это время появляются надписи, монеты и другие источники, делающие взгляд историка более зорким, а его выводы более надежными. Все это объясняет изменение характера продолжения "Фракийских племен", вышедшего под заголовком "О переселении фракийских племен за Дунай и далее на север, к Балтийскому морю и к нам на Русь"46 . Здесь Чертков, покидая зыбкую почву мифологии, вступает, казалось бы, на твердую почву исторических фактов и получает возможность проявить недюжинную эрудицию и знания, полученные во время путешествий по Европе. Ведь он побывал в местах, населявшихся славянами и ставшими плацдармом для их перемещения "к нам на Русь".

Будучи командиром резервных частей во время русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг. Чертков имел возможность не только видеть в Молдове и Валахии оборонные земляные рвы, возведенные римскими императорами для защиты от непокоренных даков, которые, по его мнению, были народом славянского происхождения. Он побывал и в Риме, где с живым интересом рассматривал Траянову колонну. Среди закованных в броню римлян он отыскивал бородатые фигуры "предков" в "славянских" рубахах, в портах поверх сапог. Кажется, именно тогда он решил написать историю этих людей, неведомую ни одному россиянину, и заранее запасся гравюрами колонны и ее описаниями. И вот в 1851 г., четверть века спустя, у Черткова появилась, наконец, возможность рассказать русскому читателю о даках, изображенных на мраморной поверхности колонны Траяна. Историк был настолько увлечен судьбой "славянских предков" и столь безразличен к их недругам римлянам, что предварил великолепное описание памятника следующими словами: "Завоевание Дакии, стоившее столько крови, не принесло Риму ни малейшей пользы, но даже ускорило его падение. Единственный плод его для Рима есть известная Траяыова колонна, передовавшая в поэтико-символических и, конечно, преувеличенных изображениях завоевание Дакии"47 .

Но даки интересовали Черткова не сами по себе, а как предки славян. То, что даки были фракийцами, не требовало доказательств. Об этом в один голос говорили древние авторы. Но никто из них не ставил знака равенства между фракийцами и уже известными в то время антами и венедами. Однако Чертков относил это исключительно за счет отсутствия у римлян интереса к завоеванным "варварам" и пытался восполнить "пробел" в античной традиции интерпретацией имевшихся в


46 Временник МОИДР, 1851, кн. 10. Чертков опубликовал сначала вторую часть своего труда, которая ему легче давалась, а затем первую.

47 Чертков А. Д. О переселении фракийских племен, с. 25.

стр. 53


сочинениях римских авторов нескольких десятков названий дакских городов, селений и рек, которые, по его мнению, доказывали славянское происхождение даков. Рассматривая название столицы Дакии и резиденции мужественного противника римлян Децебала Сармизегетузы, Чертков не скрывает своего разочарования: "Название столицы нам передано в таком безобразном виде, что почти невозможно в нем открыть подлинного словенского значения"48 . Но эти препятствия не останавливают Черткова. Правильно установив, что это сочетание двух слов, имеющих самостоятельное значение, он фантастически его интерпретирует как "Царево городище". Некоторые другие из дакийских топонимов также нашли в его толковании славянские отголоски: brucla - брюква, Bersobia - Варшава и т. п. Сходные приемы использует Чертков и при истолковании личных имен гетов и даков. Предводитель гето-дакийского союза Буребиста превращен им в Буревича, Децебал - в Диковала, т. е. Дикого вола, или Буйного тура, а царь Котис - в Кота! Подобного рода истолкование древних имен и названий из знакомых языков не было изобретением Черткова. Это едва ли не общее место всей европейской науки того времени: такие приемы применяли не только дилетанты в лингвистике, но и специалисты по языкам, пользовавшиеся в свое время величайшим авторитетом.

Сто сорок лет, прошедших со времен опубликования фракийских штудий Черткова, мало приблизили нас к разгадке тайны фракийского языка. Сейчас можно сказать лишь, что это язык индоевропейского происхождения. Однако его родство с такими языками, как греческий, латинский, русский, мало дает для понимания немногочисленных дошедших до нас фракийских слов с помощью индоевропейских языков. Однако если фракийцы не были, как полагал Чертков, славянами, то нет сомнения, что славяне, во всяком случае с VI в., были соседями фракийцев. Одно из славянских племен, тиверцы, согласно летописи, в 907 г. союзники князя Олега, а в 944 г. участники похода Игоря на Царьград49 , жили, как засвидетельствовано археологией, в междуречье Днестра и Прута в VI веке50 .

Чтобы понять место славянской и древнерусской тематики в исследовании Черткова, следует вспомнить, что 30 - 50-е годы XIX в. - это время растущих интересов русского общества к древней истории Руси, сменившее увлеченность античностью в начале XIX века51 . Отмечая значекие этих десятилетий для выявления, сохранения, описания памятников русской и славянской старины, собирания документов и другой исследовательской и публикаторской деятельности, не следует забывать, что именно тогда вырабатывается политика "официальной народности", вдохновляемая формулой "православие, самодержавие, народность", и происходит прославление "русского духа", сопровождавшееся шовинистической пропагандой ненависти к другим народам, в том числе и некоторым славянским.

Продолжением работ Черткова, посвященных фракийцам и пеласгам, явился его труд "Пелазго-фракийские племена, населявшие Италию и оттуда пришедшие в Ретию, Вандекилию и далее на север до реки Майн"52 . Как он считал, пеласги и фракийцы, изгнанные греками со


48 Там же, с. 33.

49 Повесть временных лет. М. 1950, с. 23 - 24, 34. В VI в. Прокопий Кесарийский сообщает, что словены и анты жили "по большей части берега Истра (Дуная. - А. Н.) по ту сторону реки" (III, 14, 22). Согласно другому автору - Иордану, Днестр находился в центре массива славянских племен (III, 35).

50 Федоров Г. Б. Тиверцы. - Вестник древней истории, 1952, N 2, с. 250сл.; его же. Население юго-запада СССР в I - начале II тысячелетия н. э. - Советская этнография, 1961, N 5, с. 82. Тиверцы имели плужное земледелие, коневодство, знали железоплавильное производство.

51 Формозов А. А. Страницы истории русской археологии. М. 1986, с. 145сл.

52 Временник МОИДР, 1853, кн. 16.

стр. 54


своих исконных земель в Малой Азии, двинулись двумя волнами: одна на Балканы и далее на север, на Русь, другая - на запад, в Италию, с дальнейшим переходом за Альпы. Западная волна, достигшая Италии, дала начало этрускам, северная волна, затопившая Северные Балканы, а затем Среднерусскую равнину, привела к образованию славянства.

Здесь не место давать оценку этой гипотезе. Лингвистические методы, с помощью которых Чертков пытался ее обосновать, были глубоко ошибочны. Поскольку славяне и этруски были, по его мнению, родственными народами, он счел возможным отыскивать в Италии названия древнеславянских племен, которые известны русской летописной традиции, при этом сопоставлялись не этрусские и славянские этнонимы, а названия племен и народов Италии, не имевших к этрускам никакого отношения - умбры с обричами, залассы с залесами, карны с крайнами (украинцами) и т. д.

Идя еще дальше, Чертков приступил к чтению этрусских текстов на русской основе. При этом он не овладел в полной мере знанием этрусского алфавита, значение букв которого было почти полностью установлено к началу 30-х годов XIX века. Поэтому большинства из его "этрусских" слов нет в научно выверенных лексиконах этого языка. Помимо того, для приближения этих слов к русским Чертков осуществлял произвольную огласовку первых - например, этрусское имя "тлесна" он понимал как апеллятив "телесна".

Главной ошибкой Черткова было то, что он совершенно не считался с характером этрусских текстов, из которых он извлекал слова для этимологического анализа. Уже в его время было ясно, что краткие надписи, найденные в этрусских гробницах, должны содержать имена умерших. Чертков, однако, не отыскал ни одного личного и родового этрусского имени, переводя их все как слова со значением. Так, этрусское имя "Вел" он перевел "великий" (устар. "большой"), а родовое имя "велусна" (при незнании значения "с" в этрусском языке) трактовал как два русских слова "веле умна". Приведем еще несколько этрусских слов с переводами Черткова: тин - тина (на самом деле имя верховного этрусского божества), сек - счец (на самом деле "дочь"), уни - юная (Уни - имя этрусской богини).

Современники Черткова, глубоко ценившие его работы по нумизматике и русской истории, к этрусским штудиям отнеслись иронически, пустив в оборот шутку "этруски - это русские". Однако это не удержало Э. Классена, по профессии мелиоратора, пойти по намеченному Чертковым пути53 . Классен предпринял попытку доказать, что славяне - народ, имя которого произошло от "слава", прославились ранее всех других народов Европы, древней и современной. От них свет культуры шел на запад, к грекам и римлянам. Видя в "тропе Трояней", упоминаемой в "Слове о полку Игореве", свидетельство славянского происхождения троянцев, Классен считает славянином троянца Энея, что не мешает ему признавать славянином и его противника Ахилла. Гомер для Классена лишь "псевдоним" подлинного древнего певца Баяна, автора "Илиады", написанной славянским письмом. Как и Чертков, Классен переводит все этрусские надписи по-русски.

Не было бы смысла говорить о вполне простительных ошибках ученых прошлого века, в целом соответствовавших уровню этрускологии того времени, если бы у Черткова и Классена, как это ни странно, не нашлись последователи в наши дни. Один из них, некий П. Орешкин, в 1979 г. выпустил в Италии "Краткий путеводитель к дешифровке этрусских текстов"54 . Версия этой книги позднее вышла по-итальянски и


53 Классен Е. Новые материалы для древнейшей истории славян и славянороссов с легким очерком истории руссов до рюрикова времени в особенности. М. 1854.

54 Oreshkin P. Breve guida all a decifrazione dei testi Etryschi. R. 1979.

стр. 55


по-русски под названием "Вавилонский феномен"55 . Орешкин признает русский (славянский) язык не просто самым древним, а древнейшим праязыком, от которого произошли все языки мира, он существовал задолго до вавилонского потопа и смешения языков, распавшись, подобно Вавилонской башне, на отдельные лингвистические кирпичи, которые, как убежден Орешкин, легко можно отыскать во всех языках мира и собрать из них новую лингвистическую Вавилонскую башню.

Чтобы воздвигнуть свое фантастическое здание, Орешкин ниспровергает все, чего добилась наука за два столетия. Так, Ф. Шампольон, по его мнению, "не понял ни одного слова в языке древнего Египта" и "увел своих зачарованных последователей... в непреодолимые дебри, корежа древнеславянский язык"56 . По-русски же "читает" Орешкин древнейшие индийские тексты Мохенджо-Даро и письмена о. Пасхи, написанные, как он уверен, "на одном алфавите" и "на одном языке"57 . Существование античной литературы у него вызывает некоторое сомнение, но при этом он уверен, что если "классики античной литературы вообще существовали, то они писали на древнеславянском языке"58 . Поэтому амброзия, например, толкуется им как "аз бросил", а Ахилл - как "осилил". Даже рельефы эпохи палеолита превращаются у Орешкина в письменность и звучат, конечно, по-русски: найденное на территории современной Франции изображение женщины и рога "переводится" им как силлабическая надпись из двух слогов: рог и жена, читаемых "Рожена".

Но главный конек Орешкина - этрускология. Этруски для него - лишь слегка измененное "ита - руски", предки современных итальянцев. Исходя из этой предпосылки, он берется читать все этрусские тексты, легко устраняя главное из возникающих препятствий: коренное отличие этрусского и русского, впрочем, как и других индо-европейских языков. По его мнению, этруски умышленно искажали свои тексты - произвольно меняли направление и формы букв, скрывали их в деталях орнамента или рисунков, разработав особую "каверзсистему". Такого рода допущение и позволяет Орешкину обращаться с текстами этрусков таким образом, что они всегда звучат по-русски. Подобного преобразования не избежали даже хорошо известные имена мифологических персонажей. Так, надпись "Херкле" под фигурой атлетически сложенного человека (Геракла), "восстанавливая" "искаженные" этрусскими жрецами буквы, он читает как "шед след", т. е. "шел по следу".

У Орешкина нашлись последователи и в нашей стране. Наиболее активный из них В. Щербаков, в многочисленных популярных очерках и газетных статьях попросту пересказывает (иногда дословно) примеры Орешкина вместе с сопровождающими их рассуждениями, ни разу на него не ссылаясь (как, впрочем, и Орешкин не ссылается на своих предшественников Черткова и Классена)59 . Мы находим у него то же чтение палеолитического рельефа "Рожена", ту же уверенность в необходимости восстановления "истинного" написания этрусских текстов60 , и те же


55 Oreshkin P. II Fenomeno di Babilonia. R. 1979; Орешкин П. Вавилонский феномен. 1984.

56 Орешкин П. Вавилонский феномен, с. 112. Иероглифы в картуше с именами "Клеопатра" и "Александр" Орешкин читает "вложена пища в рот (сей)" и "алкая орет", царский титул (автократор) - "это ты вор".

57 Там же, с. 114. Говоря об "алфавите", он в то же время интерпретирует их как силлабические тексты и по сходству с египетскими иероглифами переводит "колет в ремне", "колет на запятках", "резать копыта" и пр.

58 Там же, с. 115.

59 Щербаков В. Близкие и далекие этруски. - Техника молодежи, 1984, N 5, с. 44сл.; его же. Золотой чертог Посейдона. М. 1986.

60 Щербаков В. Этруски - восточная Атлантида? - Московские новости, 6.I.1985. "Текст, - пишет он, перелагая Орешкина, - может читаться справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх, буквы оказываются повернутыми, вместо одних букв иногда пишутся другие".

стр. 56


давние, еще чертковские и классеновские "переводы" - Уна - юная, спур - сбор, пулу- поле и т. п., а также и орешкинские (этрусский герой Ферсу, превращенный путем замены букв в некоего "ведьмеакоенем"). Есть, впрочем, и "новое": утверждение, что этруски - это "лист, оторванный от хатто-славянского древа" (идея Черткова трансформируется таким образом, что славяне оказываются родственными неиндоевропейцам - хаттам). Икар - это "Игорь", Боян - "опоенный", от "обычая подносить певцу хмельную чару"61 .

В эту фантасмагорию оказываются втянутыми не только зарубежные и отечественные дилетанты, но и профессора истории. А. Г. Кузьмин, опираясь на распространение топонимов "руг" и "рог", считает их следами распространения русов по всей северной Европе62 . Впервые подобная точка зрения была высказана Ф. Л. Морошкиным, утверждавшим на основании топонимов и этнонимов с основами rug, rog, urgi, ugri, urs, rud существование руссов прибалтийских, или ругиев, руссов при Немецком море, руссов базельских, руссов адриатических, руссов болгарских, руссов волжских, саксонских, гольштинских, туркестанских, кавказских63 . Высмеянная современниками и осужденная учеными нашего времени64 , работа Морошкина положительно оценена Кузьминым, считающим ее "несправедливо забытой" и "заслуживающей особого внимания по широте привлеченного материала"65 .

Сравнение труда Черткова с появившимися в то же время трактатами Морошкина и Классена ясно показывает различие между добросовестным ученым, исследовавшим источники, и дилетантами, выхватывавшими отдельные слова и преображавшими их на русский лад. Желание Черткова отыскать корни славянства в том регионе, где могли обитать или обитали предки славян, не имело ничего общего с лихорадочными поисками в разных концах света приблизительных русских созвучий без учета исторических данных об обитавших в местах распространения топонимов народов. Чертков не был свободен от ошибочного толкования этнонимов и поисков славян (но не руссов) в глубокой древности. Но все же он далек от дилетантской вакханалии, превращавшей историю народов Европы и Азии в историю одного народа руссов-славян.

Делом жизни Черткова было собирание книг и рукописей, проливающих свет на историю отечества. Не удовлетворившись доставшимися ему по наследству библиотеками деда по материнской линии и отца, он пополнил их тысячами других книг, которые скупал не только в России, но и во время многочисленных поездок по странам Европы. Чтобы приобрести заинтересовавшую его книгу, он объезжал ряд городов. С его же слов известно, что, собираясь приобрести вышедшую в 1828 г. книгу К. Мюллера "Этруски", ставшую вскоре "библией этрускологии", он побывал в Вене, Дрездене и Франкфурте, но всюду ему отвечали, что книга распродана66 .

Огромное состояние, заключавшееся в поместьях в Воронежской и Московской губерниях, в тысячах крепостных крестьян и большом денежном наличии, позволяло ему скупать все, что представляло научную или библиографическую ценность, не останавливаясь ни перед какими затратами. Он сам так описывает историю собирания своей библиотеки:


61 Щербаков В. Этруски - восточная Атлантида?, с. 10.

62 Кузьмин А. Г. "Варяги" и "Русь" на Балтийском море. - Вопросы истории, 1970, N 10, с. 44сл.

63 Морошкин Ф. Л. Историко-критические исследования о руссах и славянах. СПб. 1842.

64 Формозов А. А. Ук. соч., с. 151.

65 Кузьмин А. Г. Ук. соч., с. 44, 64 - 65. Постулируемое Морошкиным и Кузьминым отождествление ругиев с "руссами" неприемлемо с лингвистической точки зрения, ибо "г" по законам переходов согласных звуков в индоевропейских языках никогда не превращаются в "с".

66 Чертков А. Д. О языке пелазгов, с. 175.

стр. 57


"Библиотека наша составлена по самому обширному плану. Собрать все, что когда-либо и на каком-либо языке писано о России, долго казалось нам предприятием неудобоисполнимым. Между тем, книги покупались, библиотека с каждым годом увеличивалась так, что мы, наконец, начинали уверяться в возможности исполнения нашего плана"67 .

В помощь занимающимся отечественной историей Чертков издал в 1838 г. на свои средства монументальные аннотированные каталоги своих книг, ставшие библиографической редкостью68 . Обращаясь к читателям, Чертков счел нужным пояснить, что его библиотека состоит "не только из собранных, но вместе с тем и прочитанных книг"69 . (Видимо, ему были, как любому из нас, известны примеры, когда книги скупаются, но не прочитываются.) Собирание книг рассматривалось Чертковым как служение обществу. Чертков пускал к себе в дом всех, интересующихся историей. Это была не прихоть барина, а сознательный принцип, о чем свидетельствуют его слова: "Нить науки и просвещения должна быть уделом всех и каждого, а не одной касты, посвященной в таинства"70 .

В конце жизни Чертков задумал превратить свой дом в публичную библиотеку и начал строительные работы по расширению здания на Мясницкой, N 7. Сын, Г. А. Чертков, после смерти отца (1858 г.) их завершил. Первая в России публичная бесплатная библиотека была открыта в 1863 году. Книги помещались в четырех комнатах, две комнаты были отведены для занятий читателей. Этой библиотекой с 1859 г., еще до того, как она стала публичной, ведал П. И. Бартенев, известный русский археограф и библиограф. Он же являлся издателем журнала "Русский архив", выходившего с 1863 г. при Чертковской библиотеке на средства Г. А. Черткова71 .

Книги были размещены по системе, принятой в библиотеке Британского музея, снабжены предметными и именными каталогами. Благодаря тому, что в Чертковскую библиотеку влилось книжное собрание А. Н. Голицына, создававшееся по указаниям и плану Черткова, а также поступили пожертвования книг от разных лиц, в 1867 г. в собрании Черткова насчитывалось 21 тысяча книг и 350 рукописей. В 1871 г. Г. А. Чертков пожертвовал библиотеку городу при соблюдении двух условий: 1) она должна сохранять название Чертковской; 2) ей должно быть выделено особое здание городского ведомства. Приняв библиотеку в собственность города и дав ей название Городская Чертковская библиотека, городская дума из-за отсутствия особого, приспособленного для хранения книг здания решила временно поместить библиотеку в Румянцевский музей, а после сооружения начавшегося строиться Исторического музея "соединить музей с библиотекой в общем обширном здании"72 .

В 1938 г. все печатные русские и иностранные книги из фонда Черткова переходят во вновь созданную Государственную историческую библиотеку, которая по справедливости должна бы носить имя А. Д. Черткова73 , а ее читальный зал мог бы украсить портрет историка кисти


67 Чертков А. Д. Всеобщая библиотека России, или каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях. Прибавление 1-е. М. 1844.

68 Чертков А. Д. Всеобщая библиотека России. М. 1838; его же. Прибавление каталога книг библиотеки А. Черткова. М. 1844.

69 Чертков А. Д. Всеобщая библиотека России. Прибавление 2-е. М. 1845, с. IV.

70 Чертков А. Д. О языке пелазгов, с. XI.

71 В "Русском архиве" были опубликованы многие рукописи из коллекции Черткова. Их перечень см.: Иконников В. С. Опыт русской историографии. Т. II. Киев 1898, с. 1246 - 1249.

72 Московские ведомости, 1873, N 71, с. 2 - 3.

73 Рукописи Чертковской библиотеки частично остались в Историческом музее (о них см.: Описание собрания А. Д. Черткова. Новосибирск. 1986), а те, которые имели литературное содержание, были переданы в Литературный музей. В собрании

стр. 58


известного художника С. К. Зырянко74 который, переехав в Москву, в 1885 г. стал преподавателем того самого Московского училища живописи и ваяния, с которым был тесно связан Чертков. Зная о бедственном положении талантливого художника, Чертков, несмотря на необычайную занятость, заказал Зырянко свой портрет. И вот перед нами герой повествования - старик лет 65 с кавалерийской выправкой, в черном сюртуке, со шляпой в руке. На шее - Кульмский крест, на груди - другие боевые ордена. Тонкое одухотворенное лицо. Пронзительный взгляд фанатика. Впрочем, в нем ощущается и нетерпение. Кажется, Черткову трудно дождаться окончания затянувшегося сеанса. Ведь у него так мало времени. Надо закончить статью для "Записок" Одесского общества истории и древностей, действительным членом которого он состоял со времени его основания. Необходимо расставить недавно полученные книги: из Европы прибыло еще пять ящиков. И главное - дописать предисловие к уже готовой книге "О языке пелазгов".

В нем, в частности, говорилось: "Мы совершенно уверены, что наш опыт перевода некоторых слов весьма неудовлетворителен и достоин многих замечаний. Но в предмете, о котором написаны тысячи огромных рассуждений и который все-таки остается непроницаемой тайной, всякая попытка, открывая путь к наглухо закрытым дверям, заслуживает благосклонного снисхождения. Явятся новые исследователи, которые одарены большей проницательностью в трудных лингвистических вопросах, - и дело, может быть, пойдет иным путем"75 . Здесь Чертков предстает с новой, ранее нам незнакомой стороны. Делая свой огромный и неблагодарный труд, он не считал, что совершил в науке переворот. Напротив, он сомневался в правильности своих выводов. Но, ошибаясь, он искал пути для других и надеялся, что, может быть, у них дело пойдет лучше, чем у него.

Первой из книг А. Д. Черткова "Описание древних русских монет" предпослан эпиграф, который можно рассматривать как выражение его жизненной цели: "Нет большего наслаждения для ищущего духа, чем вынести на свет то, что ранее находилось в тени". Как мы смогли убедиться, все, за что брался Чертков как исследователь, или вовсе у нас не имело предшественников, или находилось на таком уровне, что имеются все основания считать его пионером. Он создал российскую нумизматику, дал впервые научное описание Сицилии, стал первым разрабатывать историю древнейших народов Малой Азии, Балкан, Апеннинского полуострова. Он обладал талантом и ищущим умом, позволившими ему открыть для отечественной науки новые пути.

Черткова были черновые бумаги М. Ю. Лермонтова, его поэма "Демон", рукописный сборник стихов М. Н. Муравьева. Среди писем фонда 445 имеется письмо Н. В. Гоголя Е. Г. Чернышевой-Чертковой.


74 Воспроизведение портрета Черткова работы Зырянко см. в книге "Российский исторический музей" (М. 1896).

75 Чертков А. Д. О языке пелазгов, с. XI.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/АЛЕКСАНДР-ДМИТРИЕВИЧ-ЧЕРТКОВ-ОПЫТ-НАУЧНОЙ-БИОГРАФИИ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. И. НЕМИРОВСКИЙ, АЛЕКСАНДР ДМИТРИЕВИЧ ЧЕРТКОВ (ОПЫТ НАУЧНОЙ БИОГРАФИИ) // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 13.08.2019. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/АЛЕКСАНДР-ДМИТРИЕВИЧ-ЧЕРТКОВ-ОПЫТ-НАУЧНОЙ-БИОГРАФИИ (дата обращения: 19.03.2024).

Автор(ы) публикации - А. И. НЕМИРОВСКИЙ:

А. И. НЕМИРОВСКИЙ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
735 просмотров рейтинг
13.08.2019 (1679 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
21 часов(а) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
21 часов(а) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
НОВЫЙ ЭТАП ПАЛЕСТИНО-ИЗРАИЛЬСКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ
Каталог: Политология 
14 дней(я) назад · от Yanina Selouk
СТАРТАПЫ ИНДИИ - ЗНАК ПЕРЕМЕН В ЭКОНОМИКЕ СТРАНЫ
Каталог: Экономика 
15 дней(я) назад · от Yanina Selouk
КИТАЙ: КАК ПОСТРОИТЬ ОБЩЕСТВО "СЯОКАН"
Каталог: Политология 
15 дней(я) назад · от Yanina Selouk
СЕВЕРНАЯ АФРИКА ПОД ПРИЦЕЛОМ ТЕРРОРИЗМА
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Yanina Selouk
РАСИГАН МАХАРАДЖ: "НУЖНО РАЗВИВАТЬ НАРОДНУЮ ДИПЛОМАТИЮ СТРАН БРИКС"
Каталог: Политология 
18 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

АЛЕКСАНДР ДМИТРИЕВИЧ ЧЕРТКОВ (ОПЫТ НАУЧНОЙ БИОГРАФИИ)
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android