На протяжении раннего средневековья на просторах Европы - от Британских островов на западе, Скандинавии на севере, Балкан на юге и Восточно-Европейской равнины на востоке - происходило распространение христианства среди населения тамошних стран. Благодаря распространению христианства средиземноморская античная цивилизация вступила в тесное политическое, экономическое и культурное взаимодействие с раннеклассовыми обществами Европы, расположенными севернее Дуная и восточнее Рейна - естественных границ былой Римской державы.

Одной из актуальных проблем является оценка характера и сущности методов христианизации, которая на практике была настоящей революцией в умонастроении больших масс населения, уничтожение в значительном объеме старого, родоплеменного мировоззрения и изменение всех сфер общественной и частной жизни. Уже по этой причине христианизация не могла обойтись без жертв и разрушений. Без обсуждения вопроса о соотношении между мирными и насильственными приемами воздействия на население, о роли государственного насилия в миссионерской практике того времени не обходится ни одно исследование.

Так, применительно к истории крещения Киевской Руси ряд авторов оценивает обращение в христианство как насильственное и принудительное по своему характеру, особенно при крещении зависимого населения¹. Другие историки пишут о "сравнительно мирном" распространении христианства на Руси и преобладании мирных методов принятия новой веры, что, по их мнению, обусловило длительное сохранение язычества среди населения². В целом, признается, что обращение населения в христианство на Руси было растянувшимся во времени и многоэтапным, а насилие применялось государственной властью лишь по мере необходимости подавить сопротивление язычников на окраинных и зависимых от христианского центра землях³.

Язычество в Древней Руси не имело строго выработанного ритуала и жрецов, сложившихся подобно галльским друидам в обособленную от остального населения общественную группу, строго охранявшую тайны вероучения от непосвященных. Поэтому, по мнению К. М. Гальковского, активные выступления язычников против христиан были незначительными. Язычество на Руси переживало стадию пассивного сопротивления христианской вере, су-

Дряхлов Владимир Николаевич - кандидат исторических наук, доцент Института (филиала) Московской государственной юридической академии в Кирове.

стр. 21

ществуя как образ жизни; духовенству требовалось еще долгое время, чтобы научить население новой вере. Сопротивление же язычников ходу христианизации трактуется как разрозненное и локальное по своему характеру⁴.

Г. Ловмянский высказал мысль, что при сохранявшем определенную жизнестойкость племенном строе защита населением язычества была одновременно защитой всей его племенной системы. На землях же тех племен, где органы формирующегося государственного строя успешно вытесняли родоплеменные институты из властной сферы, переход от язычества к христианству обычно не порождал особых трудностей для церкви⁵.

Длительное сохранение многих проявлений языческих, дохристианских верований в странах Западной Европы впервые было показано в "Немецкой мифологии" Я. Гримма (1835 г.), где был собран самый объемный состав источников по данной теме. Последующее изучение истории языческих верований в период раннего средневековья в основном развивалось в плане уточнения, комментирования и дополнения материалов Я. Гримма⁶.

В странах Западной Европы, точно также как и на Руси, языческие верования сохраняли свою жизнестойкость, главным образом, из-за сильной приверженности крестьян к почитанию природных сил, от которых зависела успешность сельского труда. Неоднократные осуждения в решениях церковных соборов проявлений язычества в мирской жизни свидетельствуют о глубокой обеспокоенности духовенства этим обстоятельством⁷. По этой причине в церковном праве появились наказания в виде денежных штрафов и мер церковного покаяния за исполнение языческих ритуалов (жертвоприношения, гадания, встреча Нового года по языческому образцу и пр.).

Сохранение в ряде мест языческих культов и ритуалов рассматривается как своеобразная оппозиция церкви. Считается, что социальной основой для подобного явления служила борьба трудящегося населения против эксплуатации со стороны церкви и государства, введения налогов и новых форм судопроизводства. Однако наиболее типичные примеры связи язычества с социальными движениями трудящихся масс признаются единичными, как, например, восстание саксонских крестьян "Стеллинга" в 841 - 842 гг., или восстание полабских славян в 983 году, когда утверждение христианства на их землях совпало с ростом податей⁸.

В целом, в отечественной литературе признается, что "христианство преимущественно насаждалось сверху и встречало более или менее явное сопротивление основной массы населения". Само сопротивление новообращенных христиан, сохранявших приверженность к язычеству, нередко принимало "острые формы" - в виде убийства миссионеров и разрушения церквей. Однако традиционная формула о крещении язычников "огнем и мечом" обычно применяется, главным образом, по отношению к саксам и пруссам. О принудительном характере христианизации обычно говорится только в ее связи с внешней экспансией Франкского королевства в сопредельных с ним землях, в первую очередь, среди саксов⁹.

В зарубежной историографии также используется многовариантный подход при определении типологии распространения христианства в раннее средневековье. В частности, некоторые авторы выделяют следующие разновидности внедрения христианства среди язычников: а) христианская миссия, опирающаяся на вооруженную силу (Schwertmisssion), б) миссия путем деяний (Tatmission); в) миссия через убеждение и проповедь (Wortmission). Типичным примером "миссии через меч" обычно считают христианизацию саксов Карлом Великим, распространение христианства среди прибалтийских племен. В основе миссии через деяния лежало, прежде всего, разрушение миссионерами языческих святынь, как наиболее убедительной иллюстрации бессилия языческих богов. Миссионерство на основе проповеди предполагало определенную предварительную подготовку обращаемых к принятию христианства через разъяснение основ веры, формирование кадров владеющего латынью местного по своему происхождению духовенства, в общем, через установление прочных связей миссионеров с местным населением¹⁰.

стр. 22

К причинам языческого сопротивления обычно относят отрицание простонародьем идеологии господствующего класса, обращение к язычеству вследствие попыток отдельных регионов отстоять свою самостоятельность, выступления трудящегося населения против поборов в пользу церкви. "Подобные выступления носили... массовый, устойчивый характер". Языческое противодействие христианизации нередко было ее оборотной и трагической стороной. Распространение христианства среди язычников во времена раннего средневековья дало церкви новый тип мученика - миссионера, погибшего от рук язычников. В отличие от мученика времен гонений на христиан, пассивно ожидавшего казни от своих гонителей и погибающего за свои убеждения, новый тип мученичества был связан с активными действиями, обычно в виде разрушения языческих капищ, когда на миссионера обрушивался гнев язычников¹¹.

Поиск закономерностей в причинах и проявлениях языческого сопротивления христианизации необходим для воссоздания более или менее целостной и исторически достоверной картины далеко не всегда однозначно "триумфального шествия" христианства по Европе. Географические рамки данной статьи связаны в основном с королевством Меровингов в Галлии и с теми сопредельными с ним регионами Западной Европы, куда с этих земель стало распространяться христианство. Отдельные примеры из истории христианизации англосаксов, славян и скандинавов использованы в сравнительном плане, как пример некоторого сходства явлений и тенденций их развития.

В Римской империи распространение христианства империи заняло несколько столетий. Пределы городов долгое время оставались и границами местных христианских общин. Вне их часть сельского населения, довольно значительная, сохраняла приверженность к греко-эллинистическим, римско-италийским или к местным - кельтским, фракийским или другим по своему происхождению верованиям. Не случайно, понятие "paganus" означало одновременного как язычника, так и жителя сельской местности (от лат. pagus - село, деревня, сельская община).

Христианству с самых ранних времен уже было известно сопротивление язычников, носившее изначально локальный характер. Языческая реакция на распространение христианства в его первоначальный период носила характер неприятия, отторжения из общества как инородного явления. В "Деяниях апостолов" содержатся первые сведения о языческом противодействии христианской пропаганде и о его последствиях - первых мучениках за веру, таких как Стефан, насмерть забитый камнями (Деян., 7:58 - 60). Антихристианские действия населения в отношении проповедников заключались в побитии их камнями и палками, насильственном выдворении за пределы селений. Они возникали целенаправленно, по указаниям местного языческого жречества (Деян., 5:40; 23:2), иногда стихийно (14:19). Помимо идейного неприятия христианского учения местным жречеством, к причинам языческого сопротивления со стороны остального населения можно отнести вполне земные, материальные причины. Языческое противодействие нередко принимало форму общественного бойкота в отношении тех, кто избрал христианскую веру. Особую страницу в истории христианства составила эпоха гонений, периодически происходивших с середины III в. по инициативе государственной власти и принявших общеимперский характер. Языческие гонения в условиях численного преобладания язычников (особенно в западных провинциях империи) смогли в ряде мест остановить и задержать на какое-то время распространение христианства.

Признание в 312 г. христианства равноправной религией в Римской империи императором Константином (306 - 337 гг.) прекратило государственное преследование христианства и открыло возможность свободного и открытого его распространения. При такой политике государства сопротивление язычников из среды высших слоев общества и простонародья приобретало характер борьбы за сохранение того общественного места, какое ранее занимали языческие верования.

стр. 23

Особый этап языческого противодействия и сопротивления христианству пришелся на период превращения христианства в государственную религию Римской империи, что ознаменовалось началом государственного преследования сторонников язычества. Император Феодосии I (379 - 396 гг.) в 391 - 392 гг. издал ряд эдиктов, полностью запрещавших все языческие культы¹². Сопротивление язычников оставалось исключительно локальным. В каждом отдельном случае оно обычно было ответом на активные действия духовенства и мирян, направленных на уничтожение языческих святилищ и храмов местных языческих культов.

В 361 (362) г. в Александрии произошло воистину массовое языческое восстание в связи с тем, что местный епископ Георгий попытался на месте заброшенного святилища Митры (по другим источникам - храма гения-покровителя города) построить молитвенный дом. В ходе постройки было раскопано подземное помещение для жертв в честь Митры. Глумление над своим культом возмутило язычников. "Александрийские язычники воспламенились гневом, схватили, какое случилось оружие; одних убили мечами, других кольями или камнями, иных удавили веревками, некоторых распяли, употребив этот род смерти для посмеяния над крестом, а многим нанесли смертельные раны" (Socr. Hist, eccl, III, 2).

В Галлии, на другом конце Римской империи, с не менее яростным сопротивлением язычников столкнулся епископ Мартин Турский (336 - 397 гг.) во время своих попыток разрушать небольшие деревенские святилища в честь кельтских богов и рубить священные деревья. Организаторами сопротивления крестьян-язычников выступили отдельные представители все еще сохраняющегося слоя друидов. В рассказе Сульпиция Севера, биографа Мартина и его современника, в округе Тура Мартин попытался разрушить один древний храм и срубить священную сосну. "Главный жрец этого места и прочие язычники, собравшись толпой, оказали ему сопротивление. Ибо, хотя они по воле Божьей во время разрушения храма были спокойны, уничтожения дерева не потерпели" (Vita Mart., XIII, 1). В другой деревне при попытке разрушения капища он также "столкнулся с таким противодействием язычников, что несправедливо был изгнан оттуда" (XIV, 3). Небольшое число монахов, которые сопровождали Мартина, не могли оказать должного противодействия толпе: в описании чуда при рубке священной сосны они, по сути дела, были блокированы враждебно настроенной толпой, а сам Мартин связан и положен на землю.

Язычники в ситуации, когда их священные места подвергались разрушению, были настроены отнюдь не миролюбиво. При разрушении одного из капищ, по словам Сульпиция Севера, "множество язычников из крестьян, разъярившись, набросились на него" (XV, 1); причем, один из них пытался, хотя и безуспешно, поразить Мартина мечом.

В какой мере кельтское жречество являлось организатором крестьянского противодействия? У Сульпиция Севера жречество при описании случаев языческого сопротивления действиям Мартина упомянуто всего один раз; в дальнейшем он говорит просто о язычниках. Некогда император Клавдий, по словам Светония, ввел полный запрет на богослужение галльских друидов (Suet. Claud., 25.5). Общий упадок влияния друидического жречества отразился на эффективности языческого сопротивления. Кельтское жречество сохранилось, по-видимому, в глухих деревнях и поэтому не смогло обеспечить единство действий язычников.

Сравнение примеров сопротивления язычников против деятельности христианских священнослужителей в Египте и в Галлии обращает на себя внимание тем, что степень их агрессивности особенно возрастала в тех случаях, когда они сталкивались с насильственным осквернением мест, связанных с отправлением веры. Кроме того, языческое сопротивление имело массовый характер только в отдельных населенных пунктах, главным образом, в крупных городах. Вследствие многообразия языческих верований, бытовавших тогда в Римской империи, языческое противодействие христианизации

стр. 24

объективно не могло стать общеимперским по своим масштабам. Христианство же, объединенное единой идеологией, могло противопоставить ему единство антиязыческих действий, основанных на тактике, почерпнутой из Ветхого Завета.

После падения Западной Римской империи, массовых вторжений и переселений варварских народов позиции церкви в бывших западных провинциях империи были сильно ослаблены. К началу VI столетия расселение германских народов на землях поверженной Западной Римской империи, помимо упадка, а кое-где и полного краха церковной организации и ее материальных основ (уничтожение церковных строений, гибель богослужебных книг и утвари) привело к значительному усилению роли языческих верований среди населения. Проявления местного, кельтского язычества были дополнены верованиями тех германских народов - франков, алеманнов, фризов, которые, в отличие от вестготов, во время Великого переселения народов еще не приняли христианства. Места их наиболее плотного расселения оказались настоящими заповедниками язычества. Именно с северными областями Галлии, где поселилась подавляющая часть франков, связано наибольшее количество упоминаний в письменных источниках о сохранении следов язычества в повседневной жизни населения.

Главными источниками о ходе распространения христианства в рассматриваемое время, реакции язычников на распространение новой веры, сохранении реликтов язычества среди населения являются жития служителей церкви, которые распространяли среди язычников¹³. В таких произведениях обычно содержится изложение чудесных действий при рассказе о деяниях их героев, в сведениях нередко отсутствует точная хронология и география, вызывает сомнение достоверность приводимого цифрового материала (например, о числе обращенных язычников). Вместе с тем, памятники житийной литературы сохраняют важную ценность как источник о приемах и методах распространения христианства, повседневной жизни населения¹⁴.

Степень сохранения языческих верований среди германцев, расселившихся на землях бывшей Западной Римской империи, была обусловлена степенью влияния, испытываемого со стороны Римской империи и связанного с этим распадом родоплеменных отношений.

Вестготы в Испании, у которых распад родового строя происходил быстрее, чем у других германских племен, к началу VI в., преодолели языческие обряды публичного характера, однако язычество сохранялось в частной, домашней практике. Несмотря на то, что решения церковных соборов в Испании призывали священников неустанно заботиться об искоренении язычества, такие его проявления, как почитание священных камней, деревьев и источников, использование магии для предсказания будущего сохранялись вплоть до крушения власти вестготов в Испании в начале VIII столетия¹⁵.

Ко времени падения Западной Римской империи (476 г.) язычниками оставались франки на северо-востоке Галлии, англы и саксы в Британии, фризы и вся гигантская территория к востоку от Рейна, служившего естественной границей не только между бывшей Римской империей и варварами, но и между христианством и язычеством. Меровингское королевство, возникшее на севере Галлии во второй половине V века, стало источником для проникновения христианства на все сопредельные с ним земли - Британию, Фризию, зарейнскую Германию.

Христианство римского времени, сохранившееся в наиболее крупных центрах Галлии, послужило основой для обращения в новую веру франков и того кельтского населения, которое еще не приняло христианства. Крещение короля Хлодвига (481 - 511 гг.) по католическому образцу в конце V в. еще не означало полной христианизации всех франков, находившихся под его властью. Подавляющая часть франков, главным образом простонародье, долгое время оставалась язычниками, и в силу этого, а также и из-за ослабления позиций церкви на севере Галлии, внедрение христианства среди франков оказалось довольно длительным процессом. "Салическая Правда", состав-

стр. 25

ленная уже после крещения Хлодвига, сохранила в своем тексте ряд сведений о проявлениях язычества в жизни населения. В частности, за кражу приготовленного к жертвоприношению кабана полагался штраф в 17,5 солидов, в то время как за похищение обычного - 15 солидов (Lex Salica, II, 12 - 13). Упоминание в данной статье о свидетелях, способных доказать жертвенное предназначение животного, означает не просто наличие язычников (или двоеверцев) в каждой франкской деревне; по сути дела, эти люди не боялись открыто подтверждать свои верования. Повышение штрафа (пусть все же и не так значительно) за жертвенное животное означает, что государственная власть была вынуждена считаться с наличием языческих умонастроений среди части франков. Считается, что в Галлии VI в. деревенское франкское население в большей мере оставалось языческим по своему исповеданию, нежели знатные франки¹⁶.

Христианизация франков в Галлии на рубеже V - VI вв. отнюдь не была всеобщей и одновременной. О. Тьерри в 1820 г. в "Письмах по истории Франции" признал особую длительность и трудность этого процесса: "Не только первый христианский король, но и его преемники были часто вынуждены сидеть за столом с упорными язычниками, и таких было много между франками"¹⁷. Причем, видимо, довольно многие знатные франки все еще оставались язычниками. В житии епископа Арраса Ведаста (ум. ок. 530 г.) упомянуто о пребывании язычников вместе с христианами на пиру с участием короля-христианина Хлотаря I. По 22 канону Орлеанского собора 549 г., духовенство принуждалось возвращать искавших убежища в церквах рабов-христиан их господам-язычникам, что косвенно доказывает наличие еще большого влияния языческой франкской знати в обществе, с чем неминуемо была вынуждена считаться церковь.

В VI в. меровингские короли, занятые проблемами удержания собственной власти в раздробленной после смерти Хлодвига Галлии, не обращали серьезного внимания на сохранение язычества в стране. Единственным примером реакции государства на существование язычества в то время служит указ короля Нейстрии Хильдеберта (511 - 558 гг.)¹⁸. Особенностью Нейстрии на фоне остальной Галлии являлось то, что в ее землях, в междуречье Сены и Луары, была велика доля романизированного населения, здесь во многих городах сохранился епископат. В силу этого распространение и утверждение христианства среди населения в Нейстрии прошло быстрее и завершилось ко второй половине VI века. Григорий Турский, современник всего этого, рассказывая в "Истории франков" о местных событиях, упоминал колокольный звон, сбор людей к заутрене, что свидетельствует о вполне закрепившихся в жизни населения нормах христианской жизни.

Возможно, причиной появления предписания Хильдеберта послужили жалобы местного духовенства на поведение крестьянства. Причем, судя по содержанию королевского указа, речь в нем идет не о язычниках, а о христианах, практиковавших по привычке некоторые языческие обряды своих отцов и дедов. Король запретил простому населению препятствовать священникам, когда те ломали изображения местных богов, установленных на полях, видимо, для обеспечения плодородия. За подобное сопротивление духовенству, а также за несоблюдение праздника Пасхи, человеку рабского статуса полагалось 100 ударов плетью, свободнорожденный (фрагмент о санкции для данной части населения утрачен), видимо, по аналогии с нормами "Салической Правды", в отличие от раба освобождался от телесных наказаний и наказывался штрафом.

В какой мере франки сопротивлялись принятию христианства? Упоминания в "Салической Правде" статьи о штрафах за убийства христианских священнослужителей (LIV, § 4, add. 5 - 7) являются более поздними по времени добавлениями к тексту закона; какая-либо связь этих статей с языческим сопротивлением никак не усматривается. Клирики в Галлии в VI в. нередко погибали в результате деяний чисто уголовного характера. Для подтверждения этого достаточно обратиться к сведениям Григория Турского,

стр. 26

когда никакой церковный сан не спасал от издевательств, истязаний и гибели со стороны власть имущих¹⁹.

Ряд примеров позволяет утверждать, что язычники могли вести себя весьма агрессивно по отношению к христианам. Житие некоего Базина, выходца из местной знати и проживавшего в области Гента в середине VII в., сообщает, что тот умер от ранений, полученных при защите церкви от нападения язычников (AA.SS. Julii Т. 3, р. 699). При всей краткости сообщения, можно допустить, что за ним мог скрываться обычный для того времени разбойный набег на церковь для ее грабежа. Согласно одной из легенд, жестоким язычником был князь Левольд - отец св. Алены (Алины), погибшей около 640 г. в местности неподалеку от Брюсселя. Её житие, записанное в XIII в., приписало Левольду гонения на местных христиан, от которых те были вынуждены спасаться в соседних лесах (AA.SS. Junii Т. 3, р. 389).

Утверждать об исключительной достоверности такого рода данных трудно. Более важным представляется вывод, что агиографы воспринимали VII в., как время сохраняющегося язычества, все еще опасного для христиан. По сути дела, в то время в областях севера Франции существовали места, заселенные в подавляющей части языческим населением, и нередко возглавлявшиеся лидерами-язычниками вроде князя Левольда. Такого рода "языческие анклавы" располагались на окраинах христианских государств, куда еще не распространилась христианизация или где ее влияние оставалось крайне слабым. К примеру, в Киевской Руси таким местом оказался Новгород, оказавший вооруженное сопротивление направляемой в него из Киева христианизации. Для местной правящей верхушки проникновение христианства в ее родовые земли означало подчинение центральной королевской власти и утрату части своего влияния среди местного населения в пользу христианской церкви. Признается, что франкская знать была окончательно христианизирована только ко времени правления короля Дагоберта I (629 - 639 гг.)²⁰.

Имеющиеся в источниках сведения о языческом сопротивлении служителям церкви и миссионерам обычно связаны с обычной ситуацией, возникавшей во время разрушения языческих культовых мест.

В "Деяниях отцов" Григория Турского рассказано о том, что некий монах Галл (ум. 553 г.) обнаружил в Кёльне (по-видимому, на его окраине) деревянное капище (fanum) с изображениями языческих богов. В отсутствие язычников он разложил там огонь и поджег его. На дым горящего капища сбежались вооруженные язычники, и Галлу пришлось бежать под защиту находившегося в городе короля Теодериха I (Greg. Turon. Vitae patr., VI, 2). Франкская королева Радегунда (ум. 587 г.) при проезде через неназванную в источнике местность увидела святилище, особо почитавшееся франками. Осмотрев его, она приказала слугам поджечь капище. Как и Галл, она столкнулась с попыткой активного сопротивления язычников, которые собрались большой толпой, с мечами и дубинами в руках, готовясь "защищать дьявольское сооружение". Радегунда предусмотрительно осталась сидеть верхом на коне и смогла словами призвать толпу к спокойствию²¹.

К месту капища, разрушенного аббатом Валариком (ум. ок. 619 г.) на берегу Соммы, также собралась толпа негодующих крестьян с оружием и дубинами, от которых он, согласно рассказу жития, смог спастись только при помощи чуда (Vita Walar., 22). На севере Италии, в долине По, монаху Меровею повезло менее: за сожжение своего капища крестьяне-лангобарды жестоко избили его дубинами и намеревались бросить в реку п. Из подобных примеров следует вывод, что сопротивление язычников (или недавно окрещенных людей) миссионерам возникало стихийно, в ходе противодействия разрушению почитаемых ими святилищ, либо, если тому уже никак было нельзя помешать, когда оно принимало форму мщения.

В тех местах, где доля язычников среди населения была незначительной, разрушение капищ происходило гораздо менее болезненно. По рассказу Григория Турского, в округе Трира, около 585 г., диакон Вульфилаих поставил своей задачей разрушить каменное изваяние какого-то местного боже-

стр. 27

ства, традиционно называемого "Дианой", "которую этот суеверный народ почитал за богиню" (Hist, fr., VIII, 15). Путем проповеди Вульфилаих разуверил крестьян ("я непрестанно проповедовал им, что Диана не имеет никакой силы") в необходимости поклонения идолу и даже смог организовать ее низвержение и разбитие статуи на куски.

С противодействием язычников столкнулся Аманд (конец VI в. - ок. 661 г.) - один из выдающихся миссионеров VI в., основатель ряда монастырей, прозванный "апостолом Бельгии". У этого епископа Маастрихта был образ жизни странствующего в долине Шельды проповедника, в регионе, где изначально, с середины IV в. были расселены салические франки, вступившие в союзные отношения с Римом. Тогда здесь не было христианских общин и поэтому расселение франков способствовало длительному сохранению язычества. Автор жития Аманда, его современник, так оценил ситуацию ко времени прибытия последнего: "Обитатели этой местности, ...оставив Бога, почитали вместо него деревья и камни, а также поклонялись капищам и идолам. По причине дикости язычников и бесплодия этой земли все священнослужители воздерживались от проповеди в здешних местах" (MGH. SSRM. Т. IV, р. 437). Агиограф упоминал, что местные крестьяне нередко били Аманда кулаками и бросали его в реку. Возможно, проявление враждебности к Аманду было обусловлено тем, что этот уроженец юга Галлии, воспринимался как подозрительный иноземец, чьи речи не могли оказать воздействия на население.

Такого рода негативное отношение к прибывшим из других мест миссионерам было нередким. Аббат Фридолин (ум. ок. 540 г.), когда искал подходящее место для постройки церкви где-то на юге Швабии, вызвал подозрение местных крестьян, принявших его за похитителя скота. Схватив Фридолина, они высекли его бичом и изгнали из своей местности (AA.SS. Martii Т. 3, р. 438). В начале VII в. ирландцы Кайдок и Фрихор, высадившись на побережье Пикардии, встретили враждебное отношение населения, которое "по причине заносчивости" отказало им в приеме в своих домах и попыталось изгнать (AA.SS. Maji Т. 6, р. 614).

Особо тяжкими неприятностями грозило вмешательство миссионера в культовые действия язычников. Житие епископа Авранша Патерна (ум. ок. 565 г.), написанное через несколько лет после его смерти, сообщает, что во время странствий в низовьях Соммы тот вместе с монахом Скубилионом вышел на разгульное праздненство местных жителей в честь языческих богов, по-видимому, кельтских. Попытка вразумить сельчан не дала никаких результатов, и они упорно продолжали свои действия. Тогда проповедники своими посохами опрокинули котлы, где варилось мясо для жертвоприношения к изображениям божеств. По словам агиографа, по причине того, что толпа была многочисленной, Патерн с товарищем запросто могли быть убиты этими грубыми людьми, которых автор жития назвал "варварами".

Однако сам автор жития, не будучи очевидцем описываемых им событий, из-за отсутствия достоверной информации об этом инциденте просто ограничился довольно кратким изложением с вполне понятным для читателя того времени намеком на чудодейственный исход: "Однако, Господь навел на тех (местных жителей. - В. Д.) такой страх, что оба странника возвратились к своему пристанищу здоровыми и невредимыми" (AA.SS. Aprilis T. 2, р. 427). Трудно предположить, что же случилось в действительности: были ли оба клирика побиты толпой, или же они смогли своей проповедью удержать недовольных от применения крайних мер - судить трудно. Однако обратим внимание на то, что в житии не упоминается об уничтожении Патером изображений богов; по-видимому, агиограф осознавал, что в той ситуации это было бы невозможно сделать.

Приведенные факты все же однозначно не свидетельствуют в пользу утверждения, что язычники в VI-VII столетиях составляли на севере Галлии господствующее и враждебное большинство. По-видимому, на примере приведенных фактов речь может идти о язычниках, сохраняющих свою веру где-

стр. 28

то в глуши, либо в большей мере о людях уже принявших христианство, но по привычке продолжающих следовать языческим обрядам своих отцов и дедов. Именно о таких ослушниках говорилось в постановлениях многих церковных соборов.

С конца VI века, понтификата Григория Великого (590 - 604 гг.), миссионерская деятельность получила поддержку римских пап. В Британии, где началось обращение в христианство англов и саксов, это выразилось в папских советах миссионерам - о тактике взаимоотношений с язычниками. В качестве иллюстрации к методике христианизации обычно используется совет из письма Григория к отправленным в Британию церковнослужителям от 18 июня 601 г., приведенном в "Церковной истории народа англов" Беды Достопочтенного (672 - 735 гг.): "Я решил, что храмы идолов этого народа не должны быть разрушены. Уничтожив находящихся в них идолов, возьмите святую воду, и окропите капища, и воздвигните в них алтари, и поместите святые реликвии. ...Когда эти люди увидят, что святилища их не разрушены, они изгонят заблуждения из своих сердец и с большей охотой придут в знакомые им места, чтобы признать истинного Бога и молиться ему" (Beda. Hist, eccl., I, 30).

Подобный совет доказывает, что Григорий Великий был сторонником применения гибкой тактики по отношению к язычникам и, видимо, понимал невозможность действовать против них только силовыми методами ввиду возможных ответных мер. Однако при исследовании его переписки замечено, что папа давал такого рода советы чисто умозрительно, как теоретик, но не как практик, знакомый с реальным положением дел на местах²³. Характерно, что в другом письме, к королю Этельберту от 22 июня 601 г., он советовал запретить идолопоклонство, низвергнуть языческие капища. По-видимому, Григорий полагал, что королю, располагающему вооруженной силой, проще разрушать капища, нежели миссионерам.

Среди англосаксов языческое противодействие принятию христианства исходило, главным образом, сверху, со стороны правителей королевств. Некоторые короли по мотивам, отнюдь не связанным с религией, не желали принимать христианскую веру после того, как это сделали их предшественники. В 616 г. король Кента Эдбальд, сын крестившегося в 597 г. Этельберта, воспротивился принятию новой веры. По объяснению Беды Достопочтенного, Эдбальд погряз в кровосмесительном грехе, что противоречило христианским нормам семейной жизни (II, 5). В Эссексе сыновья короля Саберта, окрещенного в 604 г., после его смерти вернулись к язычеству и изгнали из королевства христианское духовенство. Саберт был племянником короля Этельберта и правил своей землей под его покровительством. Языческая реставрация его сыновей могла быть обусловлена стремлением к большей независимости и преодолению политического влияния из Кента.

В Восточной Англии король Рэдвальд, принявший крещение в Кенте, придерживался двоеверия: в дворцовом храме он имел христианский и языческий алтари. Такое поведение Беда приписал влиянию королевы и некоторых советников (II, 15). Его сын Эарнвальд, принявший христианство, был убит некиим язычником, и язычество господствовало в королевстве еще некоторое время. Сыновья короля Нортумбрии Эдильфреда, будучи после смерти отца в изгнании среди пиктов, приняли там крещение. После смерти короля-христианина Эдвина, противника их покойного отца, они возвратились на родину и отвергли христианство (Beda, III, 1). Принятие христианства в те времена королями англосаксов было делом сугубо индивидуальным, даже не семейным, когда в семье короля оставались некрещеными жена и дети, что служило определенной семейной основой для восстановления язычества. Крещение же, совершенное королями по политическим мотивам, легко расторгалось.

По совершенно особой причине произошел возврат к язычеству в Эссексе в 660-е годы. Там свирепствовала чума, поэтому король Сигхер с частью народа оставив христианство, начал "восстанавливать заброшенные ка-

стр. 29

пища и поклоняться идолам, словно это могло защитить их от чумы" (Beda, III, 30).

С жестоким сопротивлением язычников миссионеры сталкивались во время проповеди христианства на землях языческих племен и ранних государственных образований, находившихся за пределами христианских государств. Языческая периферия христианского мира, сохраняя свою независимость, обычно воспринимала христианство не иначе как веру чужой страны, от которой можно ожидать угрозы для своей родины и веры.

Такого рода эксцессы происходили уже во времена христианизации вестготов в IV в., начавшейся в результате установления союзных отношений Римской империи и вестготов в правление Константина Великого. Основную часть христиан среди вестготов к тому времени составляли потомки пленных христиан, захваченных со времени набегов в римские провинции во второй половине III века. Проникновение христианства к вестготам началось благодаря действиям проповедников-энтузиастов, которые в числе пленных или добровольных странников оказались на готских землях. Христианское сообщество, стихийно складывавшееся здесь со второй половины III в., сформировалось в некое подобие христианской организации, главным образом, благодаря деятельности епископа Ульфилы (ок. 311 - ок. 382/383 гг.), потомка римских пленников из Каппадокии.

В раннее средневековье христианство под влиянием мирных договоров, через торговые связи, смешанные этнические браки, практику заложничества постепенно проникало из христианских государств (Меровингское королевство, Византия) на языческую периферию - во Фризию, Скандинавию, земли славян, которые управлялись правителями-язычниками. Под таким христианским влиянием оказалась Фризия, которая в VII столетии стала объектом экспансии франкских королей и майордомов, стремившихся к установлению военно-политического контроля над устьем Рейна.

Угрозе смерти подвергался миссионер из Нортумбрии Виллиброрд (ок. 658 - 739 гг.), прибывший в 690 г. для проповеди христианства во Фризии, где правил король-язычник Ратбод (ум. 719 г.). К этому времени майордом Пипин I (687 - 714 гг.) захватил прилегающие к Галлии земли Фризии. В целях прочного удержания Фризии Пипин оказал поддержку Виллиброрду при проповеди христианства на контролируемых франками землях. Попытка Виллиброрда распространить христианство далее на восток, в Данию не увенчалась успехом. По рассказу его биографа Алкуина (ок. 738 - 804 гг.), на обратном пути из Дании Виллиброрд оказался во владениях Ратбода, на острове Фоситланд, где находилось особо почитаемое фризами капище со священным источником. На острове было запрещено заниматься всякой мирской деятельностью, а также и брать воду из источника. Именно в нем, для того, чтобы показать превосходство христианства, Виллиброрд окрестил несколько человек.

Разъяренные фризы, захватив Виллиброрда и его товарищей, трижды бросали жребий для того, чтобы определить, кого из пленников принести в жертву. Смертный жребий миновал самого Виллиброрда, но один из его спутников все же погиб от рук язычников (Alcuin. Vita Willibr., 9). Король Ратбод, чья дочь в то время была замужем за сыном Пипина, проявил благожелательное отношение к захваченным миссионерам и отпустил их в земли франков. Виллиброрд продолжил проповедь христианства на сопредельных с Фризией землях северной Галлии, где все еще сохранялись следы язычества. Здесь, на острове Валхерен, вблизи устья Шельды, Виллиброрд разбил на куски каменное изваяние какого-то местного божества, за что находившийся поблизости охранитель этого идола пытался безуспешно поразить его мечом (Vita Willibr., 14).

Два участника из миссии Виллиброрда, священники Хевальд Белый и Хевальд Черный (прозванные так по цвету волос) проникли из Фризии далее, в земли саксов. Проповедь христианства, начатая Хевальдами в одной из деревень, напутала тамошнее простонародье. По объяснению Беды Досто-

стр. 30

почтенного, саксы побоялись лишиться веры своих предков. "Поэтому они внезапно схватили их и предали смерти. Хевальда Белого быстро убили мечом, но Хевальда Черного долго мучили и разорвали на куски самым ужасающим способом" (Beda. Hist, eccl., V, 10). Из рассказа Беды, получалось так, что оба проповедника погибли исключительно вследствие неприятия местным населением христианства. С другой стороны, нельзя исключать также и более простую подоплеку их гибели - грабительское нападение на них. Известно, что они несли с собой литургические сосуды, скорее всего, серебряные. Возможно Хевальд Белый оказал сопротивление нападавшим грабителям и был убит сразу, а Хевальда Черного, судя по описанию его гибели, пытали, старясь узнать, нет ли при них сокрытых ценностей. Случаи смерти клириков во время разбойных нападений были нередки для раннего средневековья.

Рассмотрим ситуацию, во время которой во Фризии погиб архиепископ Майнца Бонифаций (ок. 680 - 754 гг.), который, как и Виллиброрд, под чьим руководством во Фризии он некогда начал свою миссионерскую деятельность, также решительно разрушал языческие святилища. Во время проведения христианизации в Гессене в 723 - 724 гг. по инициативе Бонифация вблизи Гейсмара был срублен священный дуб Тора. При его рубке вокруг собралась большая толпа язычников, которые, по словам Виллибальда (ок. 700 - 786 гг.), автора жития Бонифация и его современника, "злобно проклинали в своих сердцах врага своих богов" (Vita Bon., 8). Это озлобление язычников не нашло своего выхода, видимо, только потому, что вместе с Бонифацием находилась вооруженная стража.

В 754 г. Бонифаций приступил к крещению населения на востоке Фризии, за пределами франкского влияния. Здесь повсеместно сохранялось язычество и стремление к независимости от франков. В 733 г. майордом Карл Мартелл совершил поход на восток Фризии, где разгромил восстание фризов и разрушил их языческие святилища. Согласно Виллибальду, Бонифаций со своими сподвижниками по реке Бордна приплыл для крещения населения в место, которое на местном диалекте называлось Ostar.

Можно полагать, что эта местность неким образом была связана с почитанием Остары (Эостры) - богини весны, связанной по своим функциям с произрастанием растений и с обеспечением плодородия. Установив на берегу палаточный лагерь, Бонифаций приступил к крещению фризов. По-видимому, его активные действия в священном для язычников месте (как и в аналогичном случае с Виллибрордом) послужили поводом для их негодования. 5 июня 754 г. вооруженные фризы напали на лагерь миссионеров, где вместе с Бонифацием погибло более пятидесяти его спутников.

Кто же напал на лагерь Бонифация? По версии Виллибальда, в тот день Бонифаций ждал для причащения вновь обращенных в христианство фризов, а также и тех, кто был окрещен недавно и на какое-то время разошлись по своим домам. Были ли убийцами Бонифация окрещенные им фризы или же это оказались язычники, собравшиеся вместе и пришедшие в лагерь миссионеров ради мести за осквернение священного места Остары? Последнее предположение более обосновано: фризы явились в лагерь Бонифация в то трагическое утро, "потрясая оружием, с копьями и щитами" (Vita Bon., 11). Факт наличия оружия позволяет утверждать, что данное деяние вряд ли было стихийно, скорее, оно было кем-то организовано - то ли местными жрецами, то ли кем-то из знатных фризов. Во всяком случае, признается, что на лагерь Бонифация напали именно фанатики-язычники²⁴.

Из приведенных фактов можно сделать вывод, что наибольшая опасность для миссионера со стороны язычников возникала тогда, когда он ради торжества христианства грубо вторгался в их сокровенные чувства, главным образом, при разрушении культовых объектов или при воспрепятствовании их священнодействиям.

Некоторые миссионеры, погибшие в областях, где проходила христианизация населения, пострадали не столько по причине своей деятельности и

стр. 31

столкновения с разъяренными язычниками, сколько потому, что их проповедь по моральным или политическим мотивам становилась неудобной для правящей верхушки. Во Франконии, примерно между 689 - 697 гг., при неясных обстоятельствах погиб ирландский миссионер Килиан. На основе данных агиографии, причины его смерти объясняются тем, что Килиан осуждал местного герцога Гозберта за неканонический брак с вдовой покойного брата. Предположительно, такая же причина скрывается за гибелью известного проповедника Ламберта (ок. 635 - ок. 705 гг.), епископа Маастрихта, критиковавшего майордома Пипина II за вступление в подобный брак²⁵.

На языческой периферии христианских государств особым видом языческого сопротивления христианизации была так называемая "языческая реакция". Под ней мы понимаем ответные действия, как правило, насильственного характера, со стороны языческого населения и его правителей против уже распространившегося на их землях христианства. Ранее проникавшее сюда христианство относительно длительное время мирно уживалось с язычеством. Однако в силу объективных причин сохранялось его неприятие частью господствующих слоев и населения. Какой-либо повод обычно приводил к внезапным, массовым эксцессам и гонениям, в ходе которых от рук язычников страдали христианские служители и миряне.

После смерти Пипина II (714 г.) король фризов Ратбод с целью упрочения независимости начал войну с франками и вернул захваченные франками земли Фризии под свою власть. Все это привело к упадку христианской веры и к восстановлению позиций язычества в этой области. "По причине бегства священников и гонений Ратбода большая часть церквей, которые ранее находились на землях под властью франков, пришла в запустение и лежала в руинах, и, что было горестно, возобновилось почитание идолов и сооружение капищ" (Willib. Vita Bon., 4).

Впоследствии, по мере восстановления франкского господства во Фризии христианизация продолжалась на протяжении всего VIII столетия. В восточные области Фризии, где проповедовал епископ Лиудгер (ум. 809 г.), около 784 г. вторглись саксы-язычники. В результате их набега все церкви в этой части Фризии были сожжены, многие христиане бежали отсюда, либо обратились к идолопоклонству (Altfrid. Vita Liud., 21).

Во время поездки в Швецию в 829 г. епископа Гамбурга Ансгария (801 - 865 гг.) в Бирке сложилась христианская община. После отъезда Ансгария миссионерскую деятельность продолжил епископ Гаутберт. В 840 г. в Бирке толпа язычников ворвалась в дом, где размещались миссионеры, и разграбила его. При нападении погиб христианин Нитард (Rimbert. Vita Ansgar., 16). Гаутберт со своим окружением был связан и затем изгнан из страны. Вспышка антихристианских настроений совпала по времени с разгромом в этом году викингами Гамбурга - центра распространения христианства на севере Европы. В Гамбурге были разграблены церкви, что в сознании язычников могло быть воспринято как проявление слабости христианского бога, не способного защитить свои святилища. Новости об этом, не исключая также и того, что в Бирку могли привезти часть военной добычи из тамошних церквей, могла подтолкнуть местных язычников к аналогичным действиям. Погром по своему характеру был чисто стихийным. В 852 г., во время нового пребывания Ансгария в Бирке, король Олаф объяснил ему, что события 840 г. произошли в результате волнения народа, а не по приказу короля (Vita Ansgar., 26).

Особым фактором, способствовавшим формированию в сознании язычников отрицательного восприятия христиан, служило то, что, видимо, существенную часть рабов на языческих землях составляли пленники-христиане, попадавшие туда в результате пиратских набегов и работорговли. В частности, таких рабов было немало в Бирке (Vita Ansgar., 11).

По-видимому, под влиянием рассказов Сульпиция Севера о схватках Мартина Турского с язычниками агиографы раннего средневековья нередко отождествляли языческое сопротивление с действиями жрецов. Во всяком

стр. 32

случае, языческие жрецы традиционно упоминаются в ряде житий миссионеров, записанных гораздо позже времени христианизации. Однако кое-где жречество все же по-прежнему сохраняло сильное влияние на население. В начале VII в. жители Лондона отказались принять епископа Меллита, "предпочитая служить жрецам своих идолов", а король Кента Эдбальд "не мог восстановить епископа в его церкви против воли язычников" (Beda, II, 6).

Жречество играло более активную роль в языческом противодействии среди полабских и поморских славян. Здесь оно представляло особую группу населения, объединенную вокруг сложившихся под воздействием христианской обрядности языческих храмовых комплексов. О его общественном влиянии свидетельствует получение жрецами до трети военной добычи в пользу храмов. Жрецы становились организаторами и участниками языческого сопротивления не только в силу идейных причин, вынуждавших защищать святилища богов. С принятием христианства жречество лишалось подношений язычников, получения части жертвенных приношений и т.п. Именно на примере этой части западных славян видно, что имела место такая форма сопротивления как языческое восстание - массовое, вооруженное противодействие населения распространению христианства, организованное местным языческим жречеством и правящей верхушкой и сопровождавшееся насилием по отношению к христианам. Много христиан погибло во время восстания ободритов 1002 г., когда тело убитого епископа Иоанна было расчленено, а его голову принесли в жертву Радегасту. При восстании Мстивоя (1018 г.) в Альденбурге были убиты все местные христиане, а захваченным священникам на голове вырезали крест²⁶.

Помимо жрецов, с язычеством были связаны (но не так сильно, как жрецы) некоторые представители местной властвующей верхушки, как ранее упомянутый князь Левольд, которые благодаря традициям язычества сохраняли влияние на простонародье. В сложной ситуации однажды оказался епископ Нуайона Элигий (558 - 660 гг.), когда в деревне вблизи города в проповеди, перед церковью, он принялся обличать местные "дьявольские игрища" и праздники. Здешнее население к тому времени уже приняло христианство, но по старинке продолжало, видимо, практиковать какие-то праздники, связанные с циклами сельских работ и имевшие явно выраженную языческую окраску. Собравшаяся толпа выражала явное неприятие слов Элигия.

Показательно, что созданием атмосферы недовольства против него руководили "местные влиятельные лица". Последние, по словам агиографа, "отнеслись к его проповеди с большим недовольством, негодуя, что он сможет расстроить их праздники и ослабить их обычаи, которые они считали законными". Наибольшее влияние среди местной верхушки принадлежало лицам из окружения майордома Нейстрии Эрхиноальда, недоброжелательно относившегося к Элигию. Поэтому они договорились, что, если Элигий вновь подвергнет осуждению их праздненства, они "дерзко убьют его". По словам агиографа, враждебно настроенная толпа заявила: "Никогда, как бы ты ни старался, тебе не удастся уничтожить наши обычаи, мы будем всегда поддерживать наши торжества, как мы это делали ранее, и ни один человек не сможет запретить древние и приятные для нас игрища". Согласно принятому в житиях стандарту чудесных исходов из опасной для героев ситуации, внезапно насланный свыше на толпу божественный страх поверг всех в трепет и обратил в послушание (Vita Elig., II, 20).

Приведенный пример с Элигием показывает, что действия местных правящих элит были более опасными для миссионеров, ибо поведение простонародья направлялось именно такого рода лицами. Отмечено, что равнодушие или враждебность местной правящей верхушки к христианству оказывалось одной из немаловажных причин, затруднявших его распространение²⁷.

В противодействии христианству на языческой периферии христианских государств определенную, если не сказать, существенную роль играла дружина. Важной частью дружинного образа жизни и менталитета являлось почитание сильных в воинском понимании богов, обеспечивающих удачу на

стр. 33

поле боя. В этой связи дружина (или ее часть) могла служить сдерживающим фактором для принятия христианства князьями и королями. Именно позиция дружины, нуждавшейся в убедительном в ее глазах аргументе в пользу смены веры, долгое время удерживала Хлодвига от принятия крещения: "Одно меня смущает, что подчиненный мне народ не потерпит того, чтобы я оставил его богов" (Greg. Turon. Hist, fr., I, 31). Решение о принятии христианской веры было сделано Хлодвигом только с одобрения народного собрания салических франков, подавляющую часть которых, вне сомнения, составили его воины²⁸.

Языческое противодействие в разных формах сопровождало распространение христианства на северо-востоке Галлии и в сопредельных с нею землях. Иногда население, среди которого проповедовали миссионеры, попросту не воспринимало их проповедей, что побуждало проповедников к оказанию на него психологического давления. Такой метод воздействия на аудиторию складывался в подражание деяниям Мартина Турского и обычно выражался в сокрушении идолов, разорении и уничтожении капищ кельтских и германских божеств. Предположительно, сам Мартин Турский, чья тактика борьбы с язычеством служила примером для многих поколений миссионеров, именно потому и обратился к разрушению капищ язычников, что те просто игнорировали критику язычества из его уст²⁹.

Трудности христианизации во многом были обусловлены тем, что язычники не всегда могли сразу и полностью воспринять проповедь христианского вероучения, столь отличающегося от их собственных представлений о сверхъестественном мире и его взаимоотношениях с человеком. К примеру, безрезультатным оказалось пребывание среди фризов в 687 - 689 гг. ирландского монаха Виктберта, известного своей ученостью и отшельнической практикой. После двух лет миссионерской деятельности он вернулся обратно в Ирландию, ибо "не получил никакого плода своих трудов от слушавших его варваров" (Beda. V, 9). Его неудачу можно объяснить непониманием фризами того аскетического образа жизни, который пытался пропагандировать Виктберт.

Епископ Санса Вульфрамн (ум. ок. 704 г.) во время поездки во Фризию пытался окрестить короля Ратбода. Согласно тексту жития Вульфрамна, король был почти готов креститься и стоял рядом с крестильной купелью. Однако, узнав от Вульфрамна, что все предшествовавшие ему правители-язычники и некрещеные фризы навлекли на себя вечное проклятые, и только он, приняв крещение, окажется в небесном царстве Христа, счел невозможным порвать все связи со своим народом (АА. SS. Martii Т. 3, р. 147).

По-видимому, в большей мере именно непонимание и равнодушие к принятию христианской веры, а не ожесточенное сопротивление, для руководства которым среди язычников по причине упадка и исчезновения жречества отсутствовала организованная сила, вынуждало миссионеров обращаться за поддержкой к королевской власти. Аманд, которого раздраженные крестьяне нередко били, отправился к королю Дагоберту и "получил письмо с его приказом, что если кто не пожелает совершить обряд крещения, тогда он, по принуждению короля, будет подвергнут святому омовению" (Vita Amandi, 13).

Майордом Пипин I по прибытии Виллиброрда с его товарищами во Фризию "поддержал их своей властью, так, что никто не смел мешать им во время проповеди; также он пообещал многие блага тем, кто согласится принять веру" (Beda. V, 10).

В последующем, папа Григорий II, учитывая опыт Виллиброрда, обратился в 722 г. с письмом к Карлу, сыну и преемнику Пипина на посту майор-дома, в котором он представил тому Бонифация, направлявшегося для миссионерской деятельности в Германию. Григорий просил Карла оказать помощь Бонифацию "во всех его нуждах и предоставить ему ваше постоянное покровительство против тех, кто может стать на его пути" (Bon. Ер., 20).

Майордом Карл (714 - 741 гг.), получивший впоследствии за победу над арабами при Пуатье прозвище "Молот" (Мартелл), по-видимому, представ-

стр. 34

лял себе возможные благоприятные политические выгоды от опоры на римский папский престол и англосаксонских миссионеров в борьбе за усиление своего влияния в зарейнской Германии. Поэтому Карл Мартелл взял под свое покровительство миссионерскую деятельность Бонифация. Своим решением он объявил, что Бонифаций, "куда бы он ни шел и где бы ни был, будет оставаться с нашей любовью и защитой, и чтобы никто не досаждал и не мешал ему" (Bon. Ер., 22). Впоследствии Бонифаций признавал: "Без покровительства правителя франков я не мог бы ни руководить слугами церкви, ни защищать священников и верующих, без его приказа и страха, который он внушает, я не смог бы даже запретить языческие ритуалы и обычаи идолопоклонства" (Воп. Ер., 63).

Церковь, столкнувшись не столько с языческим противодействием, сколько с прочной укорененностью языческих пережитков в жизни мирян, была вынуждена смягчить санкции церковного права за те или иные языческие обряды в повседневной жизни. В V столетии, следуя непримиримой традиции раннего христианства, церковные соборы в королевстве Меровингов требовали изгонять из христианских общин тех христиан, кто по привычке исполняет прежние языческие обряды: так, к примеру, рекомендовали поступать решения церковных соборов в Орлеане 533 и 541 годов.

Однако выполнение на практике таких решений означало бы отлучение от церкви существенной части населения, особенно в окраинных землях, где язычество сохранялось довольно долго. Выход из этой проблемы был найден благодаря "покаянным книгам", занесенными миссионерами из Ирландии и Британии на континент. Пенитенциалии содержали списки различных прегрешений и наказаний для них. По своему характеру они были "частными сборниками покаянного права, составленными лицами, сведущими в Священном Писании и в праве церкви, для руководства церковным властям при наложении епитимий"³⁰. Причем, положения "покаянных книг" не являлись строго обязательными для использования священниками и, скорее, советовали им, как следует относиться к людям, признавшим свои грехи. Удобство пенитенциалиев состояло в том, что они оставляли возможность выбора среди видов наказания³¹.

"Покаянные книги" отошли от строго однозначного подхода в определении наказания. В пенитенциалии, приписываемом св. Патрику (390 - 460 гг.), за посещение языческих культовых мест предлагалась альтернативное наказание - отлучение от церкви, либо наказание постом в три года для клирика, в год - для мирянина. Со временем в качестве наказания стал применяться денежный штраф.

Таким отходом от однозначного отлучения грешника церковь нашла очень удачное решение, вполне понятное для сознания неграмотного и сохраняющего свои варварские привычки населения, в котором проповедывалось христианство и искоренялось язычество. Личная ответственность грешника в форме отлучения от церкви отныне сменялась материальной ответственностью, наподобие того, как варварские правды ввели выплату вергельда взамен кровной мести. Одновременно церковь усилила роль публичного покаяния христианина в виде наложения на него особого поста.

В Галлии около 600 г., одним из первых на континенте, появился пенитенциалии ирландца Колумбана (ок. 540 - 615 гг.). По нему за вкушение жертвенной пищи при языческих святилищах христианин наказывался 40-дневным постом, если такое было сделано им впервые и по неведению. 120-дневный пост применялся в том случае, если христианину было известно о подобном запрете; трехгодичный пост предназначался для тех, кто упорно сохранял свои языческие привычки.

В дальнейшем, по мере углубления христианизации населения, необратимого падения влияния язычества примерно за 300 лет, с 700 по 1000 гг., многие санкции были уменьшены. Наказание за участие в предсказании будущего по жребиям сократились с трехлетнего поста до поста в 10 дней, пост за вкушение жертвенной пищи сократился с года до 30 дней. В системе цер-

стр. 35

ковных мер стала возможной замена длительного поста, который изнурял крестьянина во время полевых работ, чтением молитв и коленопреклонениями³².

Общая картина языческого противодействия распространению христианства в Западной Европе в раннее средневековье позволяет утверждать, что оно, как правило, являлось ответной мерой языческого (или только принявшего христианскую веру) населения на неприемлемые для него крайности при проведении христианизации. Острое неприятие населения, привыкшего в силу однообразности земледельческого труда к сохранению обычаев и традиций предшествующих поколений, вызывало низвержение идолов божеств - покровителей той или иной местности, сожжение языческих культовых построек, служивших не только местами исполнения жертвоприношения, но и выполнявших функцию сплочения местного коллектива, вырубка священных рощ, олицетворявшихся жителями с местопребыванием божества.

В силу этого языческое противодействие принимало самые разные формы в связи с теми обстоятельствами, которые его порождали. Обычным ответом на действия того или иного клирика, особо ретивого в искоренении язычества, становились силовое противодействие в целях защиты своих святынь (подобно тому, как галльские крестьяне пытались связывать Мартина Турского), ответная месть в разных выражениях - от простого побития до умерщвления разрушителя капищ. На границах меровингских земель и за их пределами, куда со временем проникало христианство, языческое сопротивление становилось более жестким, приобретая форму языческой реставрации - временного восстановления языческих верований по мере изменения внешнеполитической обстановки, или языческого восстания - массового, вооруженного противодействия населения, возглавляемого жрецами или местной правящей верхушкой, распространению христианства.

Церковь, встретив языческое противодействие, существенно изменила, следуя советам папы Григория I, тактику своих действий. Это стало заметно в вопросе об отношении к местам исполнения языческих культов. В Ветхом Завете одним из непременных условий при уничтожении мест чужеземного культа считалось их осквернение (4 Цар., 23.8, 14, 19 - 20), чтобы сделать невозможным их дальнейшее восстановление и почитание. Миссионеры раннего средневековья пошли по иному пути, воздвигая церкви на местах разрушенных капищ и вырубленных священных рощ язычников. Открытием такого метода церковь обязана Мартину Турскому. Григорий Турский, подводя итог его деяниям в области Тура, писал: "В местечках Ланже, Сонне, Амбуаз, Жиренла-Лат, Турнон и Канд он также построил церкви после того как разрушил языческие храмы и окрестил язычников" (Greg. Turon. Hist, fr., X, 31). Подобная практика получила развитие и в других местах; в частности, некоторые церкви в Германии были построены именно на местах дохристианских святилищ³³.

В раннее средневековье по мере распространения христианства и утверждения норм христианской жизни среди населения церковь беспрекословно уничтожала наиболее зримые атрибуты язычества (священные рощи, капища) и осуждала языческие верования в их наиболее общественно значимых и поэтому неприемлемых для церкви формах (жертвоприношения, массовые праздники). Одновременно она менялась сама, приспосабливаясь к взглядам и обычаям населения, и постепенно подбирала новую тактику для достижения своих целей.

Примечания

1. ТИХОМИРОВ Б. Н. Древняя Русь. М. 1975, с. 270; Введение христианства на Руси. М. 1987, с. 19; ФИЛИСТ Г. М. Введение христианства на Руси: предпосылки, обстоятельства, последствия. Минск. 1988, с. 101; ОРГИШ В. П. Древняя Русь. Образование Киевского государства и введение христианства. Минск. 1988, с. 115.

стр. 36

2. КУРБАТОВ Г. Л., ФРОЛОВ Э. Д., ФРОЯНОВ И. Я. Христианство: античность, Византия. Древняя Русь. Л. 1988, с. 245 - 246; КУЗЬМИН А. Г. Падение Перуна. Становление христианства на Руси. М. 1988, с. 197 - 200; КАРТАШОВ А. В. Очерки по истории русской церкви. М. 1997. Т. 1, с. 145.

3. РАПОВ О. М. Русская церковь в IX - первой половине XII в. Принятие христианства. М. 1998, с. 238 - 258, 292, 369; КУЗЬМИН А. Г. Крещение Руси. М. 2004, с. 230.

4. ГАЛЬКОВСКИЙ К. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. М. 2000 (репринт издания 1913 - 1916 гг.). Т. 1, с. 131, 141 - 142; ЛЕВЧЕНКО М. В. Крещение Руси при Владимире. - "Крещение Руси" в трудах русских и советских историков. М. 1988, с. 123; КУЗЬМИН А. Г. Крещение Руси, с. 230.

5. ЛОВМЯНСКИЙ Г. Религия славян и ее упадок (VI - XII вв.). СПб. 2003, с. 208.

6. BOUDRIOT W. Die Altgermanische Religion in der amtlichen kirchlichen Literatur des Abendlandes vom 5. bis 11. Jahrhundert. B. 1928; VRIES, J. de. Altgermanische Religionsgeschichte. B. - Leipzig, 1935 - 1936; ZENKER G. Germanische Volksglaube in frankischen Missionsberichten. Stuttgart. 1939; HELM K. Altgermanische Religionsgeschichte. Bd. 2. Die Nachromische Welt. Teil 2. Die Westgermanen. Heidelberg. 1953; SHERLEY J. Celtic Mysteries. Lnd. 1975; DAVIDSON E.H.R. Myth and Symbol in Pagan Europe. Syracuse. 1988; SHMITT J. - С Les "superstitions". - Histoire de la France religieuse. P. 1988. T. 2, p. 417 - 554; DIERKENS A. Superstitions, christianisme et paganisme a la fin de l'epoque merovongienne / Magie, Sorcellerie et Paraphychologie. - Laicite. Ser. "Recherches". 5. Bruxelles, 1984, p. 9 - 26.

7. ГУРЕВИЧ А. Я. Из истории народной культуры и ереси. "Лжепророки" и церковь во Франкском государстве. - Средние века. 1975. Вып. 38, с. 180 - 182; его же. Проблемы средневековой народной культуры. М. 1981, с. 137 - 141; его же. Народная магия и церковный ритуал. - Механизмы культуры. М. 1990, с. 3 - 27; Обзор решений церковных соборов меровингской эпохи см.: PONTAL О. Histoire des consiles merovingienns. P. 1989; СОЛОДОВНИКОВ В. Ранние соборы: Меровингская Галлия VI-VII вв. М. 2004.

8. КОРСУНСКИЙ А. Р. Религиозный протест в эпоху раннего средневековья в Западной Европе. - Средние века. 1981. Вып. 44, с. 51; РОНИН В. К. Христианизация полабских славян. - Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М. 1988, с. 192.

9. УДАЛЫДОВА З. В., УКОЛОВА В. И., ЩАПОВ Я. Н. Распространение христианства, церковь и ереси в средневековой Европе. - История Европы. М. 1992. Т. 2, с. 567; Всемирная история. М. 1957. Т. 3, с. 150; ЛОЗИНСКИЙ С. Г. История папства. М. 1986, с. 65; БЕССМЕРТНЫЙ Ю. Л. Франкское государство. - История Европы. М. 1992. Т. 2, с. 120; ГЕРГЕЙ Е. История папства. М. 1996, с. 73 - 74; История средних веков. М. 1997. Т. 1, с. 235.

10. DIERKENS A. Pour une typologie des missions carolingienns. - Problemes d'Histoire du Christianisme. 1987. N 17, p. 83 - 84.

11. НОВИКОВ П. Н. Христианизация Киевской Руси. Методологический аспект. М. 1991, с. 74; GRAUS F. Volk, Herrsher und Heilige im Reich der Merovinger. Praha. 1965. s. 96 - 97.

12. Об их содержании см.: КАЗАКОВ М. М. Христианизация Римской империи в IV в. Смоленск. 2002, с. 233, 237.

13. Основная часть этих источников использована нами по "Acta sanctorum quotquot toto urbe coluntur" (сокращенно - AA. SS) - издания XVIII в. в Венеции и Антверпене (из фондов отдела иностранной литературы Кировской государственной областной библиотеки им. А. И. Герцена).

14. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. - КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Православие в России. М. 2000, с. 219; ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕНСКАЯ О. А. Культура западноевропейского средневековья. М. 1987, с. 103; ЛЮБЛИНСКАЯ А. Д. Источниковедение истории средних веков. Л. 1955, с. 58; КОЛОСОВСКАЯ Ю. К. Агиографический источник по истории Паннонии. - Вестник древней истории. 1990. N 4, с. 60; ЛЕБЕК С. Происхождение франков. V-X века. М. 1993, с. 179; КУЗНЕЦОВА А. М. Агиография как зеркало христианизации. Некоторые вопросы исследования раннесредневековых житий святых-миссионеров Центральной и Восточной Европы. - Зарубежные славяне в прошлом и настоящем. М. 1999, с. 8.

15. КЛАУДЕ Д. История вестготов. СПб. 2002, с. 181 - 182; McKENNA S. Paganism and Pagan Survivals in Spain up to the Fall of the Visigothic Kingdom. N.Y. 1938, p. 112 - 135.

16. ANGENENDTA. Das Frahmittelalter. Stuttgart. 1996, S. 175.

17. Цит. по: История средних веков. От падения Западной Римской империи до Карла Великого. СПб. М. 2001, с. 394.

18. Childeberti I Regis Praeceptum. - Monumenta Germaniae Historica (далее - MGH). Legum. II. Hannover. 1883. T. 1, p. 2 - 3.

19. Greg. Turon. Hist, fr., III, 13 (убийство пресвитера); IV, 47 (убийство клириков); V, 36 (пытки и убийство пресвитера); VI, 37 (убийство аббата); VII, 38 (убийство пресвитеров и причетников); VIII, 30 (убийства клириков).

стр. 37

20. HERRIN J. The Formation of the Christendom. Princeton. 1987, p. 15.

21. CLEMEN K. Fontes historiae religionis germanicae. B. 1928, S. 30 - 31.

22. GRIMM J. Deutsche Mythologie. Koln-Graz. 1968. Bd. 1, S. 67.

23. ТИМОФЕЕВ М. А. Григорий Великий и язычество. - Традиционная культура народов Европы: античность и средневековье. Благовещенск. 1996, с. 83 - 102.

24. BAUTZ F. W. Bonifatius. - Biographisch-Bibliographischen Kirchenlexikon. Bd. 1. 1990. Sp. 685; CHELINI J. Histoire religieuse de Г Occident medieval. P. 1968, p. 121.

25. УСКОВ Н. Ф. Христианство и монашество в Западной Европе раннего средневековья. СПб. 2001, с. 162; BREUKELAAR A. Kilian. - Biographisch-Bibliographisches Kirchenlexikon. 1992. Bd. 3. Sp. 1474; ejusd. Lambert. Bd. 4. Sp. 1021.

26. ГЕЛЬМГОЛЬД. Славянская хроника. М. 1963, с. 65, 77.

27. SCHMITT J. - С. Op. cit., p. 447; РОНИН В. К. Славянская знать и западные миссионеры в Центральной Европе. - Средние века. 1993. Вып. 56, с. 122.

28. В данном случае, то, что под понятием "народ" подразумевается именно дружина, явствует из последующего контекста в рассказе Григория Турского: "Когда же он (Хлодвиг. - В. Д.) встретился со своими, сила божия опередила его, и весь народ еще раньше, чем король начал говорить, будто воскликнул одним голосом: "Милостивый король, мы отказываемся от смертных богов...". (Greg. Turon. Hist. fr. II, 31).

29. VAULX В. de. Les missions. Leur histoire des origines a Benoit XV. P. 1960, p. 17.

30. СОКОЛЬСКИЙ В. О влиянии германского и кельтического права на систему кар и покаяний западной церкви. - Журнал Министерства народного просвещения. 1882. Ч. 223, с. 309.

31. БЕРМАН Г. ДЖ. Западная традиция права. Эпоха формирования. М. 1998, с. 81.

32. История государства и права. 2005. N 1, с. 60.

33. JUNG E. Germanische Gotterund Helden in christlischer Zeit. Munchen - B. 1939, S. 474 - 475, 486, 489.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Н. Дряхлов:

Комментарии: