Сталин требовал от историков оценивать политические персонажи не по тому, что произносится на видной всем сцене, а по их повседневным делам, подчас не терпящим никакого освещения. Этому совету мы и следуем. И в каждом поступке Сталина обнажается та личность, которая служила (а кому-то служит и поныне) предметом почитания, в большинстве случаев и за страх и за совесть. Нелишне будет специально остановиться на некоторых свойствах этой личности.

Характер человека, естественно, формируется в раннем детстве, в первые годы жизни. Что довелось испытать маленькому Сосо в своей семье в дошкольные и школьные годы? Порку, жестокость, грубость и постоянное унижение.

Почему в книгах о Сталине, даже в его официальной биографии, нет ни одного портрета Виссариона Джугашвили, в то время как фотография матери опубликована, и не раз. Имеется лишь туманная ссылка на "рабочего обувной фабрики", и это все, что известно об отце будущего вождя.

У Сталина, очевидно, были веские причины умалчивать о нем. Среди старых грузин идут разные разговоры о настоящем отце генсека. Говорят, он был влиятельным чиновником при царе и имел любовную историю со своей служанкой Кето, молодой крестьянкой из села Гамбарсулы. Ее полное имя - Екатерина Георгиевна Геладзе. Когда стало невозможным скрывать далее последствие их связи, Кето подыскали мужа, Виссариона Джугашвили из села Дици-Лоло в Тифлисской провинции. Для него купили сапожную мастерскую, и состоялось венчание.

Сегодня не осталось ни одного свидетеля, но в 1954 г. старый грузинский меньшевик Нестор Менабде был еще жив. Отсидев второй или третий срок в тюрьме, он отбывал ссылку в Красноярском крае и после смерти Сталина раскрыл кое-что своим товарищам по ссылке. Например, что в обувной мастерской Джугашвили работало несколько квалифицированных ремесленников. Менабде рассказывал, что владелец мастерской стал пить и скоро был убит в пьяной ссоре¹ . В старые времена никто из этого секрета не делал. Но когда возникла надобность в незапятнанной биографии вождя, образ его отчима был обелен при помощи таких опытных выдумщиков партийных легенд, как Ем. Ярославский и П. Н. Поспелов. В тексте официальной "Краткой биографии", которую писали под надзором самого хозяина, сказано, что Виссарион Джугашвили был сыном крестьянина и "сапожником по профессии; затем рабочим на обувной фабрике"² .

Продолжение. Начало см.: Вопросы истории, NN 1 - 4, 6.

¹ По воспоминаниям А. Г. Ахметели. Записаны в Сухуми в 1957 году.

² И. В. Сталин. Краткая биография. М. 1948, с, 5.

стр. 93

Татьяна Петровна Вардина, вдова Иллариона Мгеладзе (его литературный псевдоним - Вардин), члена партии с 1906 г., хранит в памяти рассказы мужа, близко знавшего молодого Кобу. Мгеладзе утверждал, что Сталин - сын зажиточного князя и горничной. Выдав ее замуж за сапожника, князь наделил супруга участком земли и покровительствовал Сосо³ .

Согласно другой версии, отцом Сталина был Яков Егнаташвили, купец 2-й гильдии. Он жил в Гори и нанял прачкой юную Екатерину Геладзе. Чтобы покрыть грех, купец Егнаташвили выдал Кето замуж за "холодного" сапожника Виссариона Джугашвили - запойного пьяницу, вспыльчивого и грубого. Сосо доставалось от него часто. Первые годы мать брала его с собой в дом хозяина, тот не запрещал своим сыновьям дружить с сыном прачки. Не исключено, что именно Егпаташвили устроил Сосо вначале в Горийское духовное училище, потом - в Тифлисскую духовную семинарию. Будущий генсек очень тяготился своим происхождением, положение бастарда (по-грузински внебрачного сына богатого или знатного господина называют набичвари) его угнетало, озлобляло. Старший сын Егиаташвили пошел по коммерческой части, в годы нэпа владел большим рестораном, трехэтажным зданием возле Воронцовского моста в Тифлисе. В свое время он окончил гимназию, служил в армии офицером.

Достигнув вершин власти, Сталин забрал старшего сына Егнаташвили в Москву, на службу в комендатуру Кремля. Он дослужился до звания генерал-лейтенанта. Похоронен с большими почестями в Гори. Младший сын купца Егнаташвили, Васо, стал редактором центральной газеты КП Грузии "Коммуниста", потом - секретарем Президиума Верховного Совета Грузинской ССР. Это был один из самых надежных информаторов Сталина.

Бремя сомнительной родословной Сталин ощущал всю жизнь. Однажды, в 1927 г., прибыв в Тифлис и увидев среди встречающих на вокзале свою мать, воскликнул: "Ты тоже здесь, старая б...?!" К Екатерине Георгиевне были приставлены две доверенные коммунистки. Этим женщинам поручили заботиться о матери генсека. Одна из них, по имени Цецилия, вспоминала позднее и о таком эпизоде. Втроем они ездили в загородную резиденцию вождя. В нескольких километрах от Тифлиса, в горах, легче было переносить летний зной. Немногим выше, в местечке Манглис, партийные активисты занимались на курсах в летнее время.

Вилла Сталина в Коджори была довольно просторной. Соратники собирались в большой жилой комнате, которая соединялась с его кабинетом. В тот день там находился Филипп Махарадзе, председатель ЦИК Грузии, Увидев свою мать, Коба решил подшутить над ним; "Ты что, Филипп, все еще ... эту старую б...?" Махарадзе плюнул и, опрокинув стул, вышел из кабинета. В жилой комнате, которая в то время была наполнена гостями, он дал волю своим чувствам: "Что это за генсек? Он всего лишь грубый кинто"⁴ . Но веселый кинто, постоянный герой грузинских анекдотов и водевильных представлений, шутник и проказник, это ангел по сравнению с Кобой...

Однажды, в начале 20-х годов, когда дома в Кремле у Сталина был философ Я, Э. Стэн, генсек познакомил его с матерью: "Ян Эрнестович, правда, ей надо подобрать хорошего мужа?"⁵ .

Стадин никогда не упускал случая публично унизить свою мать. Рассказ Светланы Аллилуевой о сыновней привязанности Сталина не имеет никакого основания. Газеты тоже распространяли легенды об этой семье: будто родители окружали Сосо любовью, всемерно заботясь о его

³ Из воспоминаний Т. П. Вардиной-Мгеладзе.

⁴ Сообщение Александра Ивановича Папавы.

⁵ Свидетельство Валерии Львовны Стэн.

стр. 94

воспитании. А сам товарищ Сталин "всегда чутко относился к своей матери, постоянно проявлял о ней теплую сыновью заботу".

Екатерина Георгиевна скончалась летом 1937 г. на 82-м году жизни. В некрологе сказано, что до девяти лет она жила в деревне, потеряв рано отца, испытывая нужду. В 1864 г., после отмены крепостного права, переехала вместе с матерью в Гори. Через десять лет вышла замуж за Виссариона Джугашвили, рабочего обувной фабрики Адельфанова. Иосиф был ее третьим сыном (старшие, Михаил и Георгий, умерли в младенчестве). Средств на жизнь не хватало, и мать работала поденно у хозяев. В 1888 г. ей удалось определить девятилетнего сына в Горийское духовное училище, а через шесть лет с большим трудом она устроила его в Тифлисскую духовную семинарию.

"Заря Востока" сообщала также, что летом 1903 г., после ареета Сталина, мать приезжала к нему на свидание в Кутаисскую губернскую тюрьму. В годы революции, утверждала газета, ее притесняли ⁶ . В советское время Екатерина Георгиевна лишь в 1922 г. приезжала в Москву. Последний раз Сталин виделся с "любимой" матерью в 1935 г. в Тифлисе. Хоронить ее генсек не приехал.

К отцу (фактически - к отчиму) Сосо питал отвращение, которое очень скоро переросло в открытую ненависть. Виссарион Джугашвили, пьяница и дебошир, безжалостно избивал мальчика за малейшую провинность. Случалось, и матери подадало. Среди самых скандальных жителей города семья Виссариона (Бесо) Джугашвили пользовалась особо дурной славой. Сосо наблюдал, как его мать сидела за швейной машинкой ночами, ибо большую часть своего заработка отец пропивал. В мальчике очень рано развилось чувство мстительности, которая со временем станет чертой характера будущего вождя. Беспричинная жестокость, побои породили ответное бессердечие и злобу ко всем окружающим. С детства целью Сосо стала реализация мстительных замыслов, и этой цели впоследствии будут подчинены его планы и действия.

Позднее, по мере возвышения Сталина, его биография стала обрастать легендами. Одну из них генсек сочинил о своем детстве. Немецкий писатель Эмиль Людвиг был наслышан о подробностях жизни Сосо в Гори и, посетив в декабре 1931 г. Москву, затронул в беседе с генсеком эту щекотливую тему. Сталин ответил, что родители вовсе не обращались с ним плохо⁷ .

Один из бывших преподавателей духовного училища, С. А. Хуцишвили, вспоминал, что Сосо отличался от других детей поразительной злобливостью. Постоянный зачинщик ссор и драк, он почти всегда оставался в стороне, когда дело доходило до наказания. Со временем Сосо научился искусно изводить учителей своими злобными проказами. Он тяготился бедностью и не брезговал никакими способами извлечения доходов: то перепродавал с двойной наценкой пирожки, то выманивал деньги у младших... Сосо окружил себя послушными ребятами, которые по его указке избивали обидчиков. А обидчиками были все, кто не признавал его превосходства или позволял себе подшутить вад ним, В последние годы учебы в Горийском училище Сосо учинял жестокие расправы над неугодными ему ребятами. Его мести стали опасаться даже учителя⁸ .

Он был совершенно нетерпим к любой критике своих действий, поведения. Эту черту характера отмечали в свое время Серго Орджоникидзе и их общие друзья из Тифлисской семинарии. "Коба просто не принимает шуток, - говорили они с досадой. - Странный грузин: не понимает шуток, отвечает кулаками на невинные замечания"⁹ .

⁶ Заря Востока, 5 - 6.VI1937.

⁷ Сталин И. В. Соч. Т. 13, с. 113.

⁸ В передаче Г. С. Хуцишвили.

⁹ Дубииский-Мухадзе П. Орджоникидзе, М. 1963, с. 92.

стр. 95

С детства Сталин не терпел насилия над собой, однако именно тогда он испытывал его не только со стороны отца, но и от государства. В то время изучение русского языка стало обязательным во всех учебных заведениях Российской империи. Учителям было дано право пороть школьников, которые разговаривали по-грузински, и это случалось сравнительно часто.

Судьбу Иосифа Джугашвили как будто направляла чья-то твердая рука. Пятнадцатилетний подросток, сын сапожника, был принят в Тифлисскую семинарию православной церкви, где он стал получать стипендию. В этом заведении Сталин проучился пять лет (1894 - 1899). Уже в училище Сосо проявил страсть к чтению. В семинарии, где наряду с основным предметом - теологией, преподавали также древние языки, он впервые увидел нелегальные политические издания. В журнале, в котором делались отметки о поведении семинаристов, имя Иосифа Джугашвили за нарушение правил занесено 13 раз. За чтение запрещенной литературы его подвергали наказанию в виде удержания части стипендии. Обыски, доносы, слежка, суровые проверки, проводимые монахами, и жестокий ректор во главе семинарии - все это способствовало озлоблению.

До окончания семинарии оставался всего лишь год. Причина исключения Сталина - еще одна тайна его биографии. Рассказы штатных биографов об организации им революционных кружков ничем не подтверждаются.

Догматизм будущего генерального секретаря берет свое начало в церковном обучении. Так же как и его лицемерие, изощренное притворство. Отпечаток семинарии прослеживается во всех действиях Сталина, его риторических приемах. Он и на партийной трибуне оставался семинаристом. Уже в раннем возрасте он убедился, что официальные истины общества - сплошная ложь, а истины, проповедуемые церковью, - двойная ложь. Здесь и следует искать корни неистощимого цинизма Сталина.

Читая запрещенные книги, молодой Сталин постепенно пришел к выводу о необходимости свергнуть царя. Еще ранее он усвоил не менее важную истину: такой, как он, попавший в семинарию лишь благодаря высокому покровительству, не сможет далеко продвинуться при существующей системе. Итак, долой правительство! Этому пролетарию действительно нечего было терять.

В первый год обучения в Тифлисской семинарии Сталин вступил в кружок марксистского чтения. Этот факт сам по себе не очень знаменателен. Однако, как замечает другой член кружка, Иосиф Иремашвили, семинарист Джугашвили наотрез отказывался признавать чье-либо лидерство, не говоря уже о личном превосходстве. Он даже пытался организовать свой собственный кружок. Если к этому прибавить свидетельство Сильвестра Джибладзе, что молодой Сталин был неуживчив и сварлив и что он не только агитировал против царя, но и интриговал против местных социал-демократов, то портрет начинающего политика будет почти законченным¹⁰ .

Чрезвычайно трудно составить четкое представление, хотя бы в общих чертах, о начале революционной деятельности Сталина. Вся партийная работа проводилась в условиях подполья, протоколы заседаний не велись, а революционные организации обходились без списков своих членов. Кроме того, долгое время у исследователей не было возможности изучить полицейские документы. Сталин наглухо перекрыл все подступы к архивам.

Несмотря на отсутствие большого документального материала, воспоминания людей, участвовавших в тех событиях, - опубликованные, а так-

¹⁰ Иремашвили И. Сталин и трагедия грузинского народа, Берлин, 1932, с 12.

стр. 96

же изложенные в рукописном виде и устно, - дают достаточно ясную картину, что собою представлял подлинный Коба.

Имя Кобы Сталин позаимствовал из полного романтики рассказа Александра Казбеги "Отцеубийца". Действие происходит на реальном историческом фоне, когда отряды свободолюбивых героев, предводительствуемые Шамилем, поднялись против царского ига. Один из героев этого рассказа, бесстрашный Коба, спасает молодую пару влюбленных, сражается против войск царского наместника на Кавказе графа Воронцова и в заключение убивает предателя Джирголу. Триумф мести... Как свидетельствует Иремашвили, Коба стал для семинариста Сосо символом героических деяний, и он просил называть его этим именем.

Никто не знает, что он делал непосредственно после исключения из семинарии. Лишь в последние дни 1899 г. Иосифу удалось получить работу в качестве писаря в Тифлисской обсерватории. К марту следующего года его уволили с работы, - возможно, это была единственная в его жизни настоящая работа. В комнате писаря полиция обнаружила нелегальные книги, после чего были арестованы десятки активистов социал- демократической партии. И только Иосиф Джугашвили вышел сухим из воды¹¹ .

Первое десятилетие нового века ознаменовалось подъемом революционной борьбы в Закавказье. Роль Кобы - Сталина на этом поприще оказалась своеобразной.

1901 - 1902. Тифлис. Батум. В 1910 г. участник и историк революционного движения на Кавказе С. Т. Аркомед рассказывал о "молодом товарище", не назвав его по имени, который прибыл в Батум осенью 1901 г. и сразу же предъявил претензии на полную власть в партийной организации. Он начал плести интриги против Тифлисского комитета социал-демократической партии. Этот человек выступал против избрания промышленных рабочих в комитет на том основании, что рабочие пока еще не доросли до уровня интеллигенции¹² . Свидетельство Ноя Жордания выдержано в том же духе. Он сообщает, что Коба буквально изводил руководителей социал-демократического движения своими интригами и инсинуациями. Внутри партийной организации Коба сколотил свою собственную группировку, которая была предана ему лично¹³ .

В 1901 г. Ладо Кецховели и Авель Енукидзе собирали деньги па подпольную типографию. Они не добрали около ста рублей, и Авель поехал за помощью в Тифлис. Однако Коба и Сильвестр Джибладзе отказали ему в деньгах. Они хотели, чтобы это предприятие находилось под их собственным контролем и руководством¹⁴ .

И еще одно свидетельство - донесение полицейского агента: "В Батуме во главе организации находится состоящий под особым надзором полиции Иосиф Джугашвили. Деспотизм Джугашвили... многих наконец возмутил, и в организации произошел раскол"¹⁵ .

Весной 1902 г. Сталин ушел в подполье. В марте он принимал участие в некоторых политических демонстрациях рабочих в Батуме. Арест 32 бастующих 7 марта явился первым значительным событием. На следующий день Коба был среди тех, кто организовал демонстрацию протеста. Власти арестовали 300 человек - почти всех, кто пришел протестовать к зданию тюрьмы. 9 марта Коба собрал толпу - около 600 человек - и повел их на новую демонстрацию. В последовавшей перестрелке

¹¹ Там же, с. 24.

¹² Аркомед С. Т. Рабочее движение и социал-демократия на Кавказе (с 80-х годов по 1903 г.). М. 1923, с. 83 - 84.

¹³ Жордания Н. Моя жизнь. Стэнфорд. 1968, с. 109 - 112.

¹⁴ Енукидзе А. Большевистские подпольные типографии. М. 1923, с. 11. Эти факты подтверждают три автора: Патн, Смит, Л. Троцкий. О них упоминают Хингли и Р. Такер.

¹⁵ ЦГАОР СССР, ф. ДП, 00, 1898 г., д. 5, л. 27.

стр. 97

было убито 15 рабочих и 45 ранено. 11 марта Коба принял участие в массовых похоронах жертв столкновения.

Такая последовательность событий может показаться вполне естественной, если бы не одно обстоятельство: Коба остался на свободе и не подвергался каким-либо неприятностям. Его арестовали лишь 5 апреля, и это спасло его репутацию "вождя" местных социал-демократов.

1903 год. В июле 1903 г., отбыв 15 месяцев в заключении, Сталин был наказан административной ссылкой в Иркутскую губернию. Об этом периоде его жизни почти ничего не известно, если не считать того, что говорится в официальной биографии вождя: прибытие в Новую Уду, жизнь в ссылке, получение какой-то "партийной программы" от Ленина и, наконец, побег в январе 1904 года.

1904 год. Батум. Коба еще раз пытается подчинить себе местный комитет. И еще раз терпит неудачу. Озлобленный "большевик" провоцирует рабочих на проведение неорганизованной акции, потом обвиняет членов партийного комитета в трусости¹⁶ .

Батумские социал-демократы решили отметить праздник 1 Мая на море. На гребных лодках они отправились на "воскресный пикник". Планом предусматривалось, что лодки встретятся далеко от берега и там, в море, будет проведен митинг. Пока лодки двигались к назначенному месту встречи, товарищи пели, шутили, дурачились. Все шло великолепно до тех пор, пока кому-то не пришло в голову подшутить над Кобой. Ему тогда было 25 лет, но он держался особняком и не допускал фамильярностей. Взбешенный Коба опрокинул лодку. Обидчики очутились в воде, к ним на помощь поспешила полицейская патрульная лодка. Тем и кончилось празднование 1 Мая.

Если бы дальнейшие события развивались в том же духе, спровоцированные Кобой скандалы полностью парализовали бы Батумскую организацию. Однако, хотя Сталин тесно примыкал к меньшевикам, которые тогда явно преобладали в Грузии, ему не удалось навязать местному комитету свою волю; пришлось покинуть город. И все же он сумел основательно навредить делу.

Приблизительно в это время наметился сдвиг в его стратегии. Благодаря своему необычайному политическому чутью, Коба одним из первых в Закавказье осознал, что Ленин находится на том пути, который ведет к революции.

1905 год. Тифлис, Батум, Баку. В Тифлисе Коба оставался прежним: сразу же затеял новые маневры против руководства комитета РСДРП, спровоцировал личные ссоры, отличился анархическими выпадами. Придравшись к резкому слову, затеял драку с Филиппом Махарадзе на квартире Сильвестра Джибладзе. Местные партийные руководители собрали "суд чести" для рассмотрения дела Кобы. Ставился вопрос об его исключении из рядов социал-демократической организации как неисправимого интригана. Никто из участников тех событий не дожил до времен десталинизации, и документов, по- видимому, не сохранилось. Однако многие члены партии слышали об этой акции, предпринятой партийным судом.

После кратковременного пребывания в Батуме, где он был слишком хорошо известен, Коба перебрался в Баку.

Год 1905. Юная Фарацдзем Кнунянц, член социал-демократической партии, приехала из Петербурга на родину, в Баку. Миха Цхакая направил ее к товарищу Кобе, члену партийного комитета, за марксистской литературой.

"Кобу я увидала в небольшой комнате, - вспоминала она. - Маленький, тщедушный и какой-то ущербный, он был похож на воришку, ожидающего кары. Одет он был в синюю косоворотку, в тесный, с чужого

¹⁶ Арсенидзе Р. Из воспоминаний о Сталине. - Новый журнал, 1963, N 72, июнь, с. 232.

стр. 98

плеча пиджак, на голове - турецкая феска. Встретил он меня с нескрываемой подозрительностью. Лишь после подробных расспросов, похожих на допрос, вручил мне стопу книг и брошюр. Часть из них я уже достала в другом месте, поэтому ограничилась тремя из предложенных книг. Он проводил меня до двери, продолжая окидывать подозрительным, враждебным взглядом.

В тот ще вечер я вместе с подругой посетила кружок гимназистов, которым руководил Степан Шаумян, вожак бакинских рабочих. Домой мы пошли вместе с ним. Я решила спросить Шаумяна о товарище Кобе. - Кто он? Ни один из социал-демркратов не производил на меня такого гнетущего впечатления... Уж очень он неприветлив, недоверчив и злобен. Он со всеми ведет себя так? - Что вы, это наш старый подпольщик, опытный и преданный, - заверил меня Шаумян.

Я остановилась на Меркурьевской улице у бедного, многодетного рабочего-жестянщика. Там собирались члены Бакинского партийного комитета. Нас было тринадцать, председательствовали по очереди. Перед началом собрания оживленно беседовали, шутили. Вот уже время начинать, а Кобы все нет, он всегда опаздывал. Немного, но постоянно. Казалось, что часы у него существуют лишь затем, чтобы вычислить необходимое для опоздания время. Когда он входил, атмосфера сразу менялась, что-то нас сковывало, терялась деловитость. Коба приходил с книгой, которую прижимал левой, укороченной, рукой к груди. Сев в угол, он слушал каждого выступающего молча. Высказывался последним, не спеша, сравнивая взгляды, мнения, аргументы. Выбрав самые перспективные и дельные, он вносил свое предложение, как бы подводя черту. Отсюда - впечатление особой значительности каждого произносимого им слова. Таким способом он достигал большого театрального эффекта"¹⁷ .

Тетушка Фаро, сестра известного марксиста Богдана Кнунянца, прожила более 90 лет, но тот далекий пятый год помнила всегда.

1906 год. Тифлис. На одном партийном собрании в столице Грузии Коба не переставал чинить всякие препятствия председательствующему Арсенидзе. Когда тот упрекнул его в непристойном поведении, Коба цинично парировал его замечание: "А я и не заметил, что снял штаны..." На это Арсенидзе ответил, что он скорее похож на "бродягу без подштанников" (выражение, популярное среди проституток), чем на мужчину без штанов. Задетый за живое, Коба покинул помещение. Собрание было нелегальным, у входа выставлен пост. Внезапно послышался свисток, предупреждающий о приближении полиции. Так Коба отомстил Арсенидзе, сорвав партийное собрание¹⁸ .

1908 год. Кутаиси. Один из членов подпольного комитета партии, меньшевик по убеждению, работал в банке. Через него комитет мог поддерживать связь с другими комитетами объединенной в то время социал-демократии и получать денежные переводы. Этот товарищ был знаком с некоторыми преданными делу революции военными социал- демократами местного гарнизона и вообще оказывал неоценимую помощь партии.

Из Баку прибыл представитель Кавказского комитета. Это был Коба. Члены Кутаисского комитета сели за стол, чтобы обсудить с товарищем из центра актуальные вопросы. Увидев меньшевика, Сталин потребовал, чтобы тот удалился. Мало того, он также требовал, чтобы его исключили из состава комитета. Активисты-подпольщики выступили в защиту своего товарища, тогда Коба заговорил тоном диктатора и от имени Кавказского комитета потребовал исключить меньшевика. Оскорбленные в своих чувствах товарищи отправились в Тифлис с жалобой.

Вскоре после этого Коба вновь прибыл в Кутаиси. На собрании комитета он обрушился на местных членов партии: "Почему вы исключили

¹⁷ Театр, 1988, N 8, с, 127.

¹⁸ Арсенидзе Р. Ук. соч., с. 221.

стр. 99

того меньшевика? Зачем вы это сделали?" - "А разве вы сами не потребовали этого?" - "Чтобы я такое сказал? - притворялся Коба. - Я приказывал вам держаться за этого товарища, поскольку он является исключительно ценным активистом".

Член комитета Серго Кавтарадзе был одним из участников этого совещания. Он схватил керосиновую лампу и обрушил ее на голову Кобы. Лампа разбилась, обдав надменного уполномоченного керосином. Дело исключенного меньшевика расследовалось Филиппом Махарадзе. Кобе удалось заручиться поддержкой одного члена комитета, который дал лживые показания по этому скандальному делу¹⁹ .

1908 и 1909 годы. Баку. В 1908 г. Сталина арестовали и посадили в Баиловскую тюрьму. В одной камере с ним оказался молодой меньшевик Андрей Вышинский, сын богатого аптекаря. В то время будущий фаворит генсека каждый день получал от своих родителей корзину со всякими яствами. Коба тут же присоединился к полезному сокамернику, несмотря на идеологические разногласия. Корзина стоила того.

Осенью 1909 года, после второго побега из ссылки, Сталин вернулся в Баку. В то время в редакции журнала "Пролетарий" шли ожесточенные споры. По счастливой случайности сохранилось письмо Сталина Михе Цхакая "Для Мики от Ко". В последующем генсек не смог уничтожить это письмо, но ему удалось надолго внести его в список секретных партийных документов. В этом письме Коба ссылался на разногласия, возникающие внутри партии, как на "бурю в стакане". Он призывал к единству противоборствующих фракций и к "сглаживанию остроты отдельных положений большевизма", подчеркивая "хорошие стороны" эмпириокритицизма и махизма. Резолюция Бакинского комитета РСДРП была составлена при участии Кобы в том же духе. Бакинский комитет выразил протест "против всяких "изверганий из нашей среды" сторонников меньшинства редакции" (пункт 7 резолюции)²⁰ .

К 30-ти годам Сталин стал уже законченным политиканом-карьеристом. 1909 г. стал поворотной точкой в деятельности Кобы. Кавказ оказался для него тесным. Пришла пора испытать свои силы в столице, в среде руководителей партии. Однако личным контактам с лидерами большевиков помешали репрессии. В марте 1910 г. Сталина вновь сослали - в Сольвычегодск. Очередной побег он совершил в феврале 1912 г., и вот тогда товарищ Коба появляется в Петербурге. Пребывание в столице оказалось кратким: арест последовал уже в апреле. Потом - ссылка в Нарымский край.

Находясь в Содьвычегодской ссылке, Сталин писал 24 января 1911 г. Бобровскому: "О заграничной "буре в стакане", конечно, слышали: блоки Ленина-Плеханова, с одной стороны, и Троцкого-Мартова-Богданова - с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть пренебрежительно: "Пусть, мол, лезут на стену сколько их душе угодно; а по-нашему, кому дороги интересы движения, тот работай, остальное же приложится. Это, по-моему, к лучшему".

Письмо в свое время было перлюстрировано полицией, а в период работы Орджоникидзе секретарем Закавказского крайкома партии опубликовано в декабре 1925 г. на страницах тифлисской газеты "Заря Востока"²¹ .

Похоже, выражение "буря в стакане" стале у Сталина излюбленным. Обращает на себя внимание менторский тон посланий Сталина и смакова-

¹⁹ В 1960 г. Кавтарадзе рассказал в своих встречах с вождем. Он поведал о его проделках и провокациях - о праздновании 1 Мая в Батуме, о поведении Кобы в Баиловской тюрьме и в Кутаиси. Присутствовало около 12 друзей Кавтарадзе - русских и грузин (по воспоминаниям А. И. Панавы и А. А. Бека).

²⁰ Сталин И. В. Соч. Т. 2, с. 168.

²¹ См. также: История КПСС. Т, 2, М, 1966, с. 375 - 376.

стр. 100

ние политических разногласий. Особенно это заметно в третьем письме. Другой адресат, другая дата: "Где корни этой "бури в стакане воды"?.. В философских разногласиях? В тактических? В вопросах организационной политики (отношение к левым меньшевикам и т. д.)? В самолюбиях "различных я"? Как тебе понравилась новая книга Богданова? По- моему, некоторые отдельные промахи Ильича очень метко и правильно отмечены. Правильно также указание на то, что материализм Ильича во многом отличается от такового Плеханова, что вопреки требованиям логики (в угоду дипломатии?) Ильич старается затушевать..."²² .

Жажда власти. При изучении склада сталинского ума нельзя пройти мимо утверждения Э. Фромма, что жажда власти является самым характерным проявлением садизма. Для Сталина это не было какой-то неосознанной жаждой или желанием стать самым богатым человеком на земле. Власть ему нужна была как средство подавления ближних и дальних. Поразительно точный портрет грядущего тирана нарисовал Максим Горький в 1918 г., спустя всего несколько месяцев после победы Октябрьской революции: "Он прежде всего обижен на себя за то, что не талантлив, не силен, за то, что его оскорбляли... Он весь насыщен, как губка, чувством мести, и хочет заплатить сторицею обидевшим его... Он относится к людям как бездарный ученый к собакам и лягушкам, предназначенным для жестоких научных опытов. Люди для него - материал, тем более удобный, чем меньше он одухотворен"²³ .

Среди множества политических деятелей трудно найти другого, который бы столь же целеустремленно, как Сталин, осуществлял личную власть. В его руках она превратилась в средство садистского наслаждения и поистине дьявольского издевательства над подвластными партией и народом. Власть для него означала всемогущество. Пока он пользовался властью, все остальное - идеи (для него все они были ложными), так же как цели и средства (для него любые средства были допустимы), - отодвигалось на второй план. Вкусив впервые власти в годы революции, он уже не мог остановиться. Как известно, власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Это высказывание не относится к Сталину: он был абсолютно развращен еще до захвата власти.

Провокатор. Старая большевичка Вера Швейцер, которая отбывала срок ссылки в Туруханском крае вместе со своим мужем, видным большевиком Суреном Спандаряном, вспоминала, что многие политические ссыльные не доверяли товарищу Кобе, считали его интриганом и провокатором.

Вот что рассказывала она Розалии Землячке в 1931 г. в присутствии Владимира Милютина: "Когда Коба прибыл в Туруханский край, незадолго до начала мировой войны, мы все решили бойкотировать его. Он пользовался репутацией закоренелого интригана и карьериста, способного на любую анархическую акцию. В партийных кругах Петрограда и Москвы носились слухи о существовании связей между Сталиным и жандармерией. В дальнейшем ему каким-то образом удалось войти в доверие к некоторым ссыльным. Объяснение такого поворота дел, очевидно, в том, что таким старым большевикам, как Григорию Петровскому и Льву Каменеву, по чистоте души своей и в голову не могло прийти подозревать других товарищей в предательстве"²⁴ .

Несколько лет спустя, когда кампания возвеличивания Сталина набрала решающую силу, старой большевичке пришлось совершить поворот на 180 градусов. Она передала составителям мифической биографии вождя Г. Ф. Александрову, Н. Р. Галактионову, В. С. Кружкову,

²² См. там же, с. 272; Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам. М. 1964, с. 368 (выступление Э. Н. Бурджалова).

²³ Горький М. Несвоевременные мысли. Пг. 1918, с. 30.

²⁴ Воспоминания В. Л. Швейцер в передаче В. П. Милютина.

стр. 101

М. Б. Митину, В. Д. Мочалову, П. Н. Поспелову совершенно иное свидетельство, которое представило товарища Кобу замечательным теоретиком, самоотверженным борцом и всеми уважаемым революционером. Согласно новым воспоминаниям, Сталин занимался в туруханской ссылке переводом брошюры Розы Люксембург с немецкого на русский...

В декабре 1916 г. Иосифа Джугашвили вместе с питерским рабочим Борисом Ивановым призвали в армию. Их отправили под конвоем вниз по замерзшему Енисею, в Красноярск. В дороге Сталин вел себя так, словно он командовал стражей: решал, когда останавливаться на отдых, в каком месте ночевать. По прибытии в Красноярск бывших ссыльных должны были передать военным властям. Однако Джугашвили сказал конвоирам, что отправляется на свидание со своими старыми друзьями, и был таков...

У ветерана партии Бориса Иванова не было никаких сомнений относительно того, что Коба - полицейский провокатор²⁵ . И у Степана Шаумяна, которого справедливо называли "кавказским Лениным". Он являлся бесспорным лидером революционных рабочих Баку, пользовался огромным авторитетом в среде социал-демократов всего Закавказья. Мог ли примириться с этим Сталин? Шаумян был опытным конспиратором, и все же в 1905 г. тифлисской полиции удалось его выследить. Вспоминая позднее об этом событии, Степан Георгиевич сказал товарищам в присутствии своих сыновей, что адрес нелегальной квартиры, где его арестовали, был известен только одному человеку - товарищу Кобе²⁶ .

Три года существовала в Авлабаре, предместье Тифлиса, большевистская типография. Весной 1906 г. нагрянула полиция. Работники подпольной типографии были уверены, что о ее местонахождении полиции сообщил Сталин. Поэтому бойкотировали его. Другие активисты социал-демократического движения тоже убедились в причастности Кобы к провалу. Вскоре же после разгрома авлабарской типографии последовал арест Сталина - в конце марта. Заключение оказалось удивительно кратким: "отважный подпольщик" успел прибыть в Стокгольм 10 апреля - к открытию IV съезда РСДРП. Об этом аресте в официальной биографии Сталина - ни слова²⁷ . Еще одна случайность?..

Второй арест Шаумяна в 1908 г. в Баку тоже не похож на случайную удачу полиции. Во всяком случае, бакинские рабочие связывали эту акцию с именем Сталина. В революционном подполье ему грозили крупные неприятности, но последовали новый арест и спасительная высылка товарища Кобы. По свидетельству известного социал- демократа Бориса Николаевского, жившего в 1912 г. в Баку, Сталин устроил покушение на жизнь одного меньшевика. Пострадавший написал об этом в бакинскую организацию меньшевиков и предупредил товарищей о том, что Коба работает на царскую охранку²⁸ .

После двух побегов Сталина из Сольвычегодской ссылки и очередного ареста в апреле 1912 г. этого странного большевика отправили в Нарымский край. Здесь он попал в такую глухомань и бездорожье, откуда без помощи властей выбраться было чрезвычайно трудно. Однако он бежал и в октябре того же года объявился в столице. Поистине интимно-доверительные отношения сложились между революционером Кобой и царской охранкой, если он позволил себе отправить из Сольвычегодска в Париж, сквозь жесткую цензуру, такое письмо: "Мне остается шесть ме-

²⁵ Воспоминания Б. И. Иванова были сразу же заключены в глухие сейфы (банка Ярославский - Поспелов и К°". Но прежде чем это случилось, с ними успели ознакомиться несколько честных историков.

²⁶ Свидетельства Л. С. Шаумяна и О. Г. Шатуновской. Об этом же, вполне убежденный в предательстве Сталина, С. Шаумян сообщил Ною Жордания (см. Вселенский М. Номенклатура. Лондон. 1985, с. 72).

²⁷ Восленский М. Ук. соч., с. 70.

²⁸ Там же, с. 72.

стр. 102

сяцев. По окончании срока я весь к услугам. Если нужда в работниках в самом деле острая, то я могу сняться немедленно". Это столь показательное по открытости послание написано из ссылки 31 декабря 1910 года²⁹ .

В январе 1913 г. Ленин созвал в Польше совещание ЦК. По мнению А. Орлова, о подробностях Краковского совещания полицию известил Сталин. Провокатор Малиновский в роли члена ЦК большевистской партии стал бесценным осведомителем охранки. Но Сталин не терпел чужого лидерства и на этом поприще. Вернувшись после совещания в Кракове в Петербург, Коба отправил на имя заместителя министра внутренних дел донос на Малиновского: дескать, тот является на деле последователем Ленина и предан не царскому правительству, а большевистской партии. Эти сведения опубликовал после XX съезда партии упомянутый нами крупный резидент НКВД А. Орлов, оставшийся на Западе³⁰ . Насколько достоверно свидетельство Орлова, пересказавшего сообщение другого сотруднику НКВД, Штейна, судить трудно.

В связи с этим уместно привести отрывки из воспоминаний Татьяны Александровны Словатинской и ее сестры Веры. В годы партийного подполья квартиру Т. Словатинской посещали Ленин, Калинин и Сталин. Вере Словатинской посчастливилось обнаружить в архиве копию письма Стадина Роману Малиновскому с приложенной к нему справкой начальника Енисейского жандармского управления полковника Байкова: "4 января 1914 г. г. Красноярск. Совершенно секретно. Представляя при сем агентурные сведения за N 578, имею честь донести Вашему Превосходительству, чтр автором таковых является гласнорадзорный Туруханского края Иосиф Виссарионович Джугашвили. Адресат таковых член думской фракции с. - д. Роман Вацлавович Малиновский. Меры к недопущению побега Джугашвили мною приняты. В Томск и С. - Петербург сообщено за номерами 13, 14. Полковник Банков".

Иосиф Джугашвили пишет члену Государственной думы Малиновскому: "Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов мороза), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но деньги... нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии. У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе - и к Петровскому, и к Бадаеву.

Моя просьба состоит в том, что, если у соц-дем. фракции до сих пор остается "фонд репрессивных", пусть она, фракция, иди лучше бюро фракции выдаст мне единственную помощь хотя в руб. 60. Передай мою просьбу Чхеидзе и скажи, что я и его также прощу принять близко к сердцу мою просьбу, прощу его не, только как земляка, но главным образом как председателя фракции. Если же нет больше такого фонда, то м. б. вы все сообща выдумаете что-нибудь подходящее. Понимаю, что вам всем, а тебе особенно, никогда нет времени, но, черт меня дери, не к кому больше обратиться, а околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, не хочется. Дело это надр устроить сегодня же, и деньги переслать по телеграфу, потому ждать дольше - значит голодать, а я и так истощен и беден. Мой адрес знаешь: Туруханский край, Енисейская губ., деревня Костино, Иосифу Джугашвили... Я надеюсь, что ты в случае чего постоишь за меня и выхлопочешь гонорар... Ну-с, жду от тебя

²⁹ Сталин И. В. Соч. Т. 2, с. 211 - 212.

³⁰ Life, 23. IV.1956.

стр. 103

просимого и крепко жму руку, целую, черт меня дери... Привет Стефании, ребятам. Привет Бадаеву, Петровскому, Самойлову, Шагову, Муранову. Неужели мне суждено здесь прозябать 4 года... Твой Иосиф".

И еще несколько писем на имя Т. Словатинской. Краткие послания, но как много они рассказывают о характере политического ссыльного Джугашвили-Сталина.

"10/ХІ. Письмо лежит у меня 2 недели вследствие испортившейся почтовой дороги. Татьяна Александровна! Как-то совестно писать, но что поделаешь - нужда заставляет. У меня нет ни гроша, и все припасы вышли. Были кое-какие деньги, да ушли на теплую одежду, обувь и припасы, которые здесь страшно дороги. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом, ей-богу не знаю... Нельзя ли будет растормошить знакомых (вроде Крестинского) раздобыть рублей 20 - 30? А то и больше??!".

"12/ХІ. Милая, дорогая Татьяна Александровна, получил посылку. Но ведь я не просил у вас нового белья, я просил только своего, старого, а Вы еще купили новое, израсходовались, между тем жаль денег, у Бас очень мало. Я не знаю, как отплатить Вам, дорогая, милая-милая".

"20/ХІ. Милая, нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но... деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедленно телеграфом, нет мочи ждать больше"³¹ .

Пройдет 20 лет. "Бедствовавший" когда-то ссыльный станет всемогущим вождем и отплатит "милой" Татьяне Александровне и соратникам по партии Крестинскому, Сольцу, Петровскому. Не оставит вниманием родных "дорогой" Т. Словатинской: ее зятя ждет гибель, сына Павла и дочь Евгению - ссылка...

А теплое, дружеское письмо Малиновскому? Разве Сталин не подозревал (не знал!) предательства? Малиновский вошел в историю как выдающийся провокатор. Он пробрался в Центральный Комитет большевистской партии, вошел в доверие к Ленину и сумел провалить не одно важное предприятие, предать несколько видных революционеров. Уж не по его ли совету Ленин в январе 1912 г. заочно кооптировал Сталина в состав ЦК, избранного на Пражской конференции? Ведь не кто иной, как Малиновский отвечал перед ЦК за партийную работу в России. О Сталине, о его политической деятельности Ленин мало что знал. В ноябре 1915 г. Владимир Ильич просит сообщить ему в Женеву фамилию Сталина: он и Крупская ее забыли³² .

Роман Малиновский и Иосиф Сталин. В них было что-то общее, даже во внешнем облике: развязные, наглые манеры, едва прикрытые дешевыми актерскими ужимками; полны жажды подняться над людьми. Однако во многом - в характере, в поступках - они были несхожи. Когда после Февральской революции вторая профессия Малиновского стала явью (в печати были опубликованы документы Департамента полиции), провокатор вернулся из-за границы в Петроград. Его судили и казнили. Какие-то человеческие побуждения, пусть ложные, в нем теплились. А Сталин, будучи изобличен в предательстве, поступил бы так?

В начале 30-х годов Сталин приказал арестовать В. Каспарову, старую большевичку, которая годы эмиграции провела вместе с мужем в Швейцарии. Ленин высоко ценил испытанного большевика Славу Каспарова и скорбел, когда тот умер в 1917 г. от туберкулеза на чужбине. Варя Каспарова выехала на родину в одном вагоне с Владимиром Ильичем. В восемнадцатом она заведовала отделом народного образования Бакинского Совета. Варя Каспарова знала о службе Сталина в царской охранке и, выступая на партийных собраниях в 1927 - 1929 гг., открыто

³¹ Трифонов Ю. Исчезновение. М. 1988, с. 560 - 563.

³² Ленинский сборник XI, с. 193.

стр. 104

обвиняла его в предательстве. Генсек зачислил ее в злостные оппозиционеры, но не терял надежды сломить. С этой целью он направил к ней в 1936 г. в Новочеркасскую тюрьму Бориса Петровича Шеболдаева, который хорошо помнил узницу по совместной работе в Баку. "Нехорошо держать заслуженную революционерку в тюрьме, - сказал Сталин, - зачем она выступает против партии?"

Генсек, как всегда, отождествлял себя с партией. Но Каспарова не могла примириться с узурпатором. Она рассказала первому секретарю Азово-Черноморского крайкома все, что ей было известно о преступном прошлом товарища Кобы. И отказалась покориться его воле. Вернувшись в Ростов, Шеболдаев сказал близкому товарищу: "То, что мне передала Варя, я не могу сообщить даже тебе. Теперь мне конец..."³³ . Вскоре последовал вызов в Москву. Что он доложил генсеку? Этого мы не знаем. Год спустя Борис Шеболдаев, находясь в Лефортовской тюрьме, попросил оказавшегося с ним в камере работника Ростовского наробраза Этингофа: "Может быть, вы уцелеете, тогда передайте на волю мой рассказ". И сообщил ему все, что узнал от Вари Каспаровой. Предсмертную просьбу Б. Шеболдаева Этингоф смог выполнить лишь в 1958 году. Отбыв свое, он пришел в Комитет партийного контроля³⁴ .

В 1956 г. Д. Левин опубликовал в журнале "Life" письмо заведующего особым отделом Департамента полиции от 12 июля 1913 г. Еремина, отправленное на имя начальника енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякова:

"Совершенно секретно. Лично. Милостивый государь Алексей Федорович!

Административно высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили- Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского Г. Ж. Управления ценные агентурные сведения. В 1908 году н-к Бакинского Охранного Отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного Отделения. Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная. После избрания Сталина в Центральный Комитет партии в городе Праге, Сталин по возвращении в Петербург стал в явную оппозицию Правительству и совершенно прекратил связь с Охранкой. Сообщаю, милостивый государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы. Примите уверения в совершенном к Вам почтении". Текст был позднее перепечатан в трудах нескольких ученых, которые так же, как и Д. Левин, приняли его за подлинный документ. Однако проведенные в ЦГАОР исследования относят "письмо Еремина" к разряду фальшивых. Документ не выдерживает критики по семнадцати позициям. Достаточно привести здесь последний пункт: по приказу штаба Корпуса жандармов Еремин назначен 11 июня 1913 г. начальником Финляндского жандармского управления. Поэтому письмо в качестве заведующего особым отделом Департамента полиции отправить 12 июля он не мог.

Итак, множество косвенных улик, изобличающих Сталина в предательстве, и только один документ, и тот фальшивый. В ряду объективных данных - поразительная терпимость к одному из лидеров революционного движения в Закавказье со стороны охранки, отправлявшей его всякий раз лишь в административную ссылку. И неизменно благополучные побеги. И безбоязненное возвращение беглеца в столицу. И беспрепятственные поездки в Таммерфорс, Стокгольм, Лондон, Берлин, Вену...

Не случайно в среде партийных руководителей политическое лицо Кобы вызвало стойкое подозрение. На озеро Разлив, где скрывались Ленин и Зиновьев после июльских дней семнадцатого, Сталина не допуска-

³³ По воспоминаниям А. Е. Горелова, делегата Первого Всесоюзного съезда писателей.

³⁴ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

стр. 105

ли. И на последнюю нелегальную квартиру М. В. Фофановой Ленин его не приглашал. Маргарита Васильевна мне рассказывала, что в 30-е годы, когда создавалась легендарная биография Сталина как второго вождя революции, ей настойчиво предлагали "вспомнить" о посещении им квартиры на Сердобольской перед Октябрьским восстанием. Но она отстояла правду: "Нет, товарища Кобу Владимир Ильич не вызывал к себе ни разу".

Всматриваясь пристально в течение жизни Джугашвили-Сталина, следуя за ним от порога к порогу на пути к абсолютной власти, приходишь к непреложному выводу: этот человек, даже если и не служил платным агентом царской охранки, был провокатором по убеждению, из душевной потребности. Старый большевик Серго Кавтарадзе сообщил писателю Александру Беку одну любопытную деталь из жизни Сталина. В 1904 г. Коба изучал "Катехизис революционера". В основе этой работы С. Г. Нечаева, который, кстати говоря, мог быть способен и на плагиат³⁵ , лежит принцип "цель оправдывает средства". Нечаевщина воспринимается ныне историками как некая смесь политического цинизма, провокаций и мистификаций. Александр Бек справедливо замечает, что Сталин чрезвычайно тяготел к нечаевщине.

Фридрих Энгельс писал в 1872 г.: Нечаев "либо русский агент-провокатор, либо, во всяком случае, действовал как таковой"³⁶ . Какое удивительно точное попадание в образ Сталина-Джугашвили!

В 1923 г. уполномоченным Народного комиссариата внешней торговли СССР в Закавказье работал Арам Исаакович Иванян, член большевистской партии с 1918 года. До революции он участвовал в социал-демократическом движении в Грузии. В 1910 г. его сослали в Вологду. Он был отличным математиком, образованным человеком, с мягким, открытым характером. Неудивительно, что генерал-губернатор, отец двух сыновей, пригласил его в качестве преподавателя точных наук. Месячный оклад учителю положили 150 руб., сумму по тем временам значительную. Скромный, непритязательный в быту Иванян почти все деньги раздавал нуждающимся политическим ссыльным.

Отбыв срок ссылки, Иванян вернулся в Грузию. 1917 год он встретил в Петрограде, был избран делегатом II Всероссийского съезда Советов. После установления Советской власти в Грузии (1921 г.) выехал в Тбилиси. Кавказское бюро РКП (б) направило Иваняна в Армению. Два года работал он там, занимая посты наркома по продовольствию, наркома внешней торговли, председателя правления Арменторга. В Тифлис он вернулся на более ответственную должность наркома внешней торговли Закавказья. Ниже приводится часть письма Иваняна секретарю Закавказского крайкома партии Серго Орджоникидзе от 3 июля 1926 года:

"К концу 1923 года мои взаимоотношения, как уполномоченного Наркомвнешторга, настолько обострились, что я вынужден был просить Заккрайком об освобождения от должности, тем более что, по моим тогда сведениям, недовольство Внешторга начинало передаваться и в ЦК... Заккрайком отказал и вынес постановление, при сем прилагаемое, которое было мне лично поручено передать в ЦК партии.

.... По приезде в Москву я немедленно явился к Назаретяну, и здесь у него в кабинете произошла моя первая удержанная памятью встреча с тов. Сталиным. Он вышел из кабинета, поздоровался с некоторыми товарищами, а при представлении меня спросил: "Иванян из Вологды? Знаю..." И прошел дальше, занятый разговором. Признаюсь совершенно искренне и откровенно, я был просто в приятном недоумений. Приятном, потому что тебя знает генеральный секретарь; в недоумении - потому

³⁵ Прометей. Вып. 5. 1968, с. 177 - 181.

³⁶ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 33, с. 332.

стр. 106

что откуда все же он тебя знает из Вологды, когда ты ого совершенно оттуда не знаешь". Действительно, кто его тогда знал, Иосифа Джугашвили? Это потом, спустя 20 лет, его возведут в ранг вождя.

Ничего плохого от встречи со Сталиным Иванян не ждал. Он настоял на уходе из Наркомата внешней торговли и вернулся в Тифлис, где ему предоставили работу в Госплане. Неприятности начались не сразу. Прошло два года, на новом месте Иванян в полной мере проявил свои разносторонние знания и способности. К тому времени Лаврентий Берия продвинулся на пост заместителя председателя грузинского ГПУ. Однажды он пригласил секретаря парторганизации Госплана крайисполкома Людмилу Ивановну З. и предложил ей немедленно исключить из партии Иваняна как "не оправдавшего доверия". Секретарь пыталась вступиться за товарища, но Берия сказал, что по этому поводу имеется указание ЦК, и предложил подумать. Через неделю Берия вызвал секретаря вновь. "Ну как?" - "Товарищ Иванян честный, знающий работник, он пользуется общим и заслуженным уважением". - "Ладно! Рентам этот вопрос в рабочем порядке".

8 июня 1926 г. Контрольная комиссия Закавказского крайкома исключила Иваняна из партии. 21 июня председатель комиссии напомнил Иваняну о партбилете, и тот сдал документ. Иваняна обвинили в том, что, "находясь в Вологде в ссылке в 1911 году, он получил 70 рублей, переведенных Питерской организацией по предложению заграничного Бюро для передачи т. Сталину на предмет его побега из Вологды. Деньги в размере 70 рублей Иваняном были получены и не переданы адресату, причем на имя Иваняна одновременно с деньгами была послана соответствующая телеграмма".

Позднее Иваняну довелось ознакомиться с письмом Сталина, послужившим единственной "уликой" и причиной невероятной акции против честного партийца. С текстом письма его ознакомил следователь партколлегии ЦКК ІЗКП(б) Фишкин. Процитируем это письмо Сталина Мирзабекяну, члену Закавказской Контрольной Комиссии:

"Довожу до Вашего сведения, согласно моей просьбе (так в тексте. - А. А. - О.), о некоторых необходимых Вам фактах, имеющих отношение к т. Иваняну.

1) Живя нелегально в Вологде в 1911 г., я провел у т. Иваняна две или три ночи по его приглашению.

2) Он (Иванян) жил тогда на одной квартире с Татариновым и его (Татаринова) женою, где я и оставался около недели.

3) Он (Иванян) устроил меня (после двухдневной ночевки у него) у ссыльного Доррера, где я прожил недели две или больше.

4) Я получил от ЦК 70 руб. на побег по адресу, данному мне Иваняном. Денег этих мне не передал т. Иванян, а передал лишь телеграмму о посылке Для меня указанной суммы (в телеграмме было вытравлено несколько слов), причем т. Иванян не мог объяснить ни "пропажи" денег, ни факт вытравления из телеграммы Нескольких слов.

Впоследствии, приехав за границу в ЦК, я получил все документы, говорящие о том, что действительно было послано для меня в Вологду по адресу, данному Иваняном, 70 рублей, что эти деньги не пропали, а были получены адресатом в Вологде".

Написано по-семинарски обстоятельно, но лишено элементарной логики. Опровержение этой инсинуации содержится в самом тексте письма. Какой же это злоумышленник, присвоив деньги, предъявит потерпевшему телеграмму, да еще с "вытравленным" текстом? И это не единственная несуразность в сталинском поклепе. Это дело связано с особыми обстоятельствами, па которых следует остановиться.

Сталин отбывал ссылку в отдаленном селе и, задумав побег, прибыл в Вологду нелегально. Явившись на квартиру Иваняна, он должен был представлять себе возможные последствия оказанного ему гостеприимст-

стр. 107

ва для хозяина и не только для него. В случае провала неминуемо пострадали бы все товарищи, прописанные в Вологде, ужесточился бы режим для ссыльных. На Иваняна могло пасть подозрение в содействии побегу, он остался бы без места, политические - без материальной поддержки. Но вернемся к письму Сталина, на основании которого Иванян был исключен из партии, и ЦКК ВКП(б) отклонила его апелляцию. Приведем часть заявления А. Иваняна секретарю Партколлегии ЦКК ст 2 апреля 1927 года:

"Никаких других обвинительных материалов по этому поводу, кроме письма т. Сталина, не имеется. Таким образом, здесь нетрудно проследить чудовищное несоответствие обвинительного акта обвинительному материалу. Здесь допущена по непонятным для меня соображениям непозволительная передержка, никем до сих пор не выявленная и не выправленная.

Это письмо т. Сталина в Тифлисе при рассмотрении моего дела мне предъявлено не было, и я, таким образом, был лишен возможности своевременно ознакомиться с ним и реагировать на допущенную формулировку предъявленного мне обвинения. Протест по этому поводу мной был заявлен устно на заседании Пленума Партколлегии 1 апреля с. г. Доводя об этом до Вашего сведения, прошу распорядиться о расследовании указанного мною факта".

Никто, разумеется, не внял доводам Иваняна, и все неправомерные решения по его делу остались в силе, ибо к тому времени генсек уже подмял под себя контрольные органы партии. Между тем в Закавказское представительство в Москве на имя представителя, Тер-Габриеляна, поступило следующее письмо:

"Мы, группа бывших вологодских ссыльных, ныне живущих в Москве, а некоторые проездом находящиеся здесь, имеем сообщить следующее. Нам стало известно, что нашему товарищу Иваняну, бывшему с нами в ссылке в 1910 - 1913 годах, предъявлено обвинение в присвоении им в этот период 70 рублей. В связи с этим обвинением товарищ Иванян исключен из партии.

Мы считаем своим моральным долгом отметить следующее.

Прежде всего мы, нижеподписавшиеся, были в большой близости и дружбе с товарищем Иваняном. Постоянные встречи и даже совместная жизнь позволили нам близко наблюдать его и установить в нем те качества общественного, развитого, чуткого и отзывчивого товарища, которые нас привлекали к нему за все время ссылки и сохранились в воспоминаниях до сих пор. Хотя и по обстоятельствам времени некоторые из нас впоследствии столкнуться с ним не могли, его жизнь в ссылке известна нам достаточно подробно.

Он пользовался исключительным успехом как преподаватель математики и с легкостью получал отовсюду уроки, имел их на очень большие суммы. Почти весь день отдавал урокам, получая значительный заработок, ни в коей мере не терял связи с ссылкой.

Нам известна его широкая помощь политическому Красному Кресту, не укладывавшаяся только в рамки взносов. Нам известна его поддержка своих же товарищей приисканием уроков или передачей своих собственных. Некоторые ссыльные (Татаринов, Ананьев, Тихомиров) получали непосредственную помощь от него. Образ жизни его, как и всей остальной ссылки, был весьма скромен. Он являлся инициатором и организатором разных видов спорта среди ссыльных. Отношение к нему ссыльных, насколько мы знаем, было очень хорошим, близким, товарищеским.

При этих условиях нам кажется совершенно невозможным присвоение им 70 рублей. Нам это кажется невозможным и по моральным и по материальным причинам: моральным - в силу его общественности и отношения к ссыльным, материальным - ввиду незначительности суммы,

стр. 108

которая не могла представить для него интереса при его месячном бюджете.

Мы убеждены, что в этом злоупотреблении или недоразумении, которое произошло с 70 рублями, товарищ Иванян ни при чем".

Подписи: Татаринов И., Венгеров В., Ананьев А., Парамонов Алексей Иванович, член партии с 1902 г., Лобанов Виктор Александрович, член партии с 1907 г., Барский Борис Евгеньевич, член партии с 1918 г., Астафьев Н. Н., Нанцев М. Н.

Коллективное письмо старых коммунистов не помогло Иваняну восстановить справедливость, так же как и официальный ответ ЦК партии Армении на запрос следователя ЦКК Фшнкина:

"За все время работы товарищ Иванян проявил качества хорошего работника. Выдающиеся организаторские способности выдвинули его в ряды наиболее активных хозяйственников Армении. Отношение к нему со стороны руководящих товарищей было хорошим... За время его нахождения в Армении он никаким партийным взысканиям не подвергался. ...После двух лет работы в Армении был выдвинут на работу в Закавказском масштабе - назначен уполномоченным Наркомата внешней торговли СССР. Мы, в Армении и в Тифлисе, продолжали слышать о нем, в частности от товарища Мясникова, лишь хорошие отзывы.

Народный комиссар РКИ Амирханов

Член ЦКК ВКП(б) Мартикян

Нарком финансов АССР Погосян

Предсовнархоза Армении Бальян

Секретарь ЦК КП(б) Армении Иоаннисян"

И, наконец, приведем еще один документ, последний. 7 июля 1936 г. Иванян обращается к Сталину с письмом, в котором рассказывает о своей общественной деятельности в ссылке и перечисляет свидетельства товарищей. Он не помнит о встречах со Сталиным в Вологде, но не сомневается в том, что они имели место, раз Татаринов с женой помнят об этом:

"Хотя прошли уже десять тяжелых мучительных лет, тем не менее я с такой же настойчивостью, как и раньше, утверждаю, что переведенных для вас 70 рублей я не видел, не получал и не присваивал.

Разве не мог я быть хорошо знаком с Вами, а перевода денег все же не получить. Если бы мои заявления могли быть поняты кем-нибудь как маневрирование, то разве не лучшим маневром с моей стороны было бы заявление: "Да, я действительно товарища Сталина знал, помог ему укрыться у себя и у товарища, но никакого перевода на свое имя для тов. Сталина не получал и денег не получал и не присваивал".

... Мне скоро минет 50 лет, а надо мной тяготеет тяжкое обвинение...

Прошу Вас снять с меня Ваше обвинение в присвоении мною перевода на Ваше имя 70 рублей и помочь мне в восстановлении в партии.

Глубоко преданный Вам А. Иванян."

Иванян отправил это письмо в Москву, уповая на милосердие генсека. Арестовали его 17 ноября 1936 года. На квартиру явились два агента НКВД, но застали дома лишь жену и детей - 17-летнего Юрия и 12-летнюю Люцету. Один оперативник отправился за Иваняном в исполком, где тот работал. Железные кровати, простой стол, стулья да деревянный сундук в углу - вот и вся обстановка. И книги - единственное богатство семьи. Жену застали за глажением выстиранного белья. Когда оставшийся в доме энкаведист зашел на кухню, Юра достал из сундука папку с личными документами и фотографиями отца и подложил заветную папку под стопку белья па табуретке. Привели отца, обыскали при нем квартиру. Араму Исааковичу позволили проститься с Айкануш Лазаревной и

стр. 109

детьми - случались в ту непередаваемую пору такие проявления гуманности - и увели под конвоем.

Указующий перст вождя не оставлял его ни на один день. Иваняна оперативно приговорили к пяти годам лишения свободы и отправили "врага народа" в лагерь, в памятную Вологду - именно туда... В конце тридцать седьмого его срочно этапировали обратно, в Тбилиси. Лагерной смерти долго ждать... Айкануш Лазаревна тотчас пошла в тюрьму с передачей... Этот день, 19 декабря, ей запомнился навсегда. Ей ответили, что Иванян у них не числится. Может быть, бедная женщина не смогла сдержать своих чувств и сказала несколько нелестных слов в адрес виновника репрессий. Ее арестовали 21 декабря, в день рождения генсека. Через неделю казнили Арама Иваняна. После лагеря вдова вернулась в Тбилиси. Срок ей дали небольшой, восемь лет, но пришлось отбыть девять.

Дочь погибшего, Люцета, обратилась в 1956 г. к Зинаиде Гавриловне Орджоникидзе, та позвонила Микояну, но он отказал в помощи, сославшись на занятость. Тогда вдова Серго созвонилась с Генеральным прокурором Руденко и отправилась к нему вместе с Люцетой. Руденко запросил дело Иваняпа из КПК, ознакомил посетителей с документами³⁷ ; оказалось, что Иванян ни в чем не виновен.

...Маленькая в масштабе всесоюзных репрессий история, но в ней истинная натура провокатора проявилась в полной мере.

Семинарист, учившийся вместе с Иосифом Джугашвили, рассказывал, что осенью 1899 г., когда того изгнали из духовной семинарии, он выдал всех членов нелегального кружка ректору. Их исключили вслед за доносчиком. Кое-кто склонен объяснить сей поступок горячностью 20-летнего юноши. Но я в этом вижу вполне сознательный донос агента- провокатора. Таким он был по натуре Так действовал в годы подполья. Еще в 1908 г. в Баиловской тюрьме он продемонстрировал поразительную способность провоцировать драки и столкновения, ухитряясь всякий раз оставаться в тени³⁸ .

Аресты руководителей социал-демократов Закавказья, полицейские облавы на нелегальные собрания, провалы явочных квартир - за кулисами подобных эпизодов можно было разглядеть честолюбивого авантюриста и провокатора Кобу-Сталина. Таким он оставался в период революции и гражданской войны. Его предательство на Польском фронте в 1920 г. - акция того же ряда.

Антипартийные провокации, которые он постоянно применял в борьбе за власть и позднее, в годы своего деспотизма, уж очень напоминали содеянное Кобой в молодости. Поэтому биографию Иосифа Сталина можно озаглавить так: "Житие политического провокатора". И это будет справедливо.

О сексуальной распущенности Сталина достаточно известно. В свое время я опубликовал очерк "Театр Иосифа Сталина", в котором он предстает и как комедиант, и как меценат³⁹ .

Во время Туруханской ссылки Коба изнасиловал 13-летнюю дочь хозяина избы, у которого квартировал. По жалобе отца жандармы возбудили уголовное дело. Пришлось Иосифу Джугашвили дать обязательство повенчаться с пострадавшей. Первый ребенок родился мертвым, потом появился на свет мальчик⁴⁰ . Позднее он воспитывался и работал в Москве.

Продолжение следует.

³⁷ Документы хранятся в личном архиве дочери и сына Иваняна, Люцеты и Юрия.

³⁸ Верещак С. Сталин в тюрьме. - Дни, Париж, 22 - 24.I.1928.

³⁹ Театр. 1988, N 8.

⁴⁰ Документы по этому делу на заседании Политбюро в 1962 г. зачитал И. Серов (по воспоминаниям О. Г. Шатуновской); см. также: Аллилуева С. Только один год. Нью- Йорк. 1969, с. 381 - 382.

Постоянный адрес данной публикации: