Libmonster ID: BY-772
Автор(ы) публикации: А.С. ЧЕРНЯЕВ

Что Германия вновь когда-то станет Германией, мало кто сомневался.

Однако в условиях холодной войны политические силы - и на Западе, и на Востоке - делали все, чтобы этого не произошло. За исключением, пожалуй, германских социал-демократов.

То, что объединение состоялось именно тогда и именно так, связано с появлением в СССР и на международной арене М.С. Горбачева.

Такая констатация - вроде бы банальность. Но до сих пор есть люди, которые считают, что для такого события Горбачев был необязателен.

Каковы причины, что именно он сыграл здесь ключевую роль, и каковы были его собственные мотивы? Об этом он рассказал в своей новой книге(1). Я свою задачу вижу в том, чтобы пояснить мотивы Горбачева, наблюдая его при власти вблизи, но несколько отстраненно.

Одна предпосылка германской политики Горбачева - чисто личностного свойства: ему всегда, сколько я его знаю, казался противоестественным раздел навсегда великой нации как бы в наказание за то, что наделали Гитлер и нацизм.

Другая предпосылка - в государственно-национальных интересах своей страны.

Когда Горбачев возглавил в 1985 г. СССР, страна медленно вползала в кризис с тяжелейшими последствиями: он и его коллеги это поняли, как только им стала доступна полная информация о положении дел.

Горбачев предложил перестройку как спасительный поворот вектора в развитии страны. Для глубоких преобразований, для перестройки нужны были ресурсы. Взять их в 80-х годах было уже неоткуда, иначе как от военно-промышленного комплекса. Из этого следовала необходимость прекратить гонку вооружений и налаживать новые, неконфронтационные отношения с внешним миром, иначе говоря - кончать с "холодной войной".

Для этого нужно было прежде всего в корне изменить отношения с Америкой. А без Европы это сделать было невозможно. Но в центре Европы - и географически, и экономически, и политически - находилась Германия, вернее - ФРГ и ГДР. И именно здесь, между ними проходил главный фронт "холодной войны".

К тому же одна Германия была главным экономическим партнером СССР в капиталистическом мире, другая - в "социалистическом".

Отсюда "германский вопрос", как ключевой пункт получения необходимых внешних условий для перестройки.


Заметки бывшего помощника Президента СССР по международным вопросам.

Черняев Анатолий Сергеевич - кандидат исторических наук, в свое время преподавал в МГУ, ныне сотрудник Горбачев-Фонда, автор книг: "Шесть лет с Горбачевым" (М., 1993), "Моя жизнь и мое время" (М., 1995), "Девяносто первый год" (М., 1997), многих статей в советской, российской и иностранной печати.

1 Горбачев М.С. Как это было. М., 1999.

стр. 106


Такова объективная логика, с которой Горбачев столкнулся и по которой ему пришлось выстраивать свою политику.

В жизни все было, конечно, гораздо конкретнее, сложнее, запутаннее. И совсем не так ясно все представлялось, как я сейчас изобразил.

Став Генеральным секретарем ЦК КПСС, Горбачев очень скоро, как он любил выражаться, "вышел и на германский вопрос". Первоначально это сводилось в основном к отношениям с ГДР и, как правило, в русле поиска новой роли СССР в "социалистическом содружестве", в Варшавском Договоре (ОВД) и в Совете Экономической Взаимопомощи (СЭВ).

Горбачев, однако, не собирался возглавить "перестройку" во всем "социалистическом лагере". По моим наблюдениям, у него сначала подспудно, а потом и осознанно появилось вскоре ощущение бремени быть здесь "ведущей и направляющей силой". Это мешало ему развернуть в расчете на доверие политику "нового мышления".

Единственно, на что он рассчитывал, - что "друзья" (так именовались правящие компартии) "его поймут" и попробуют что-то менять у себя дома.

Сразу же, на первой встрече с лидерами стран Варшавского Договора в дни похорон К.У. Черненко, он заявил им: "Все теперь равны", за ручку как в детском саду никто никого водить не будет, каждый ответственен перед своим народом и перед своей партией. Никакого вмешательства отныне он не допустит. Тем самым дал понять, что с "доктриной Брежнева" покончено.

Это было воспринято одобрительно. Хотя вскоре начались сложности - сначала в экономических отношениях, поскольку встал вопрос о "равенстве" и при продаже советской нефти и прочего сырья. Потом - по мере того, как Горбачев начал менять порядок осуществления "социалистической власти" в СССР, возникли подозрения идеологического порядка: не грозят ли эти новации "устоям социализма" везде и не снимает ли он советское прикрытие для господства "друзей" у себя дома.

Характерны наблюдения председателя Германской компартии Г. Миса, которыми он поделился с Горбачевым во время XXVII съезда КПСС (февраль 1986 г.).

"Ваш съезд, - сказал он, - ставит очень серьезные проблемы перед социалистическими странами. Я разговаривал здесь с Хонеккером. Он с большим интересом слушает все, что говорится. Но чувствую у него известный скрытый страх: ведь все граждане ГДР прочтут доклад Горбачева; затем они услышат доклад Хонеккера на съезде СЕПГ. Будут сравнивать. И мой собеседник, видимо, чувствует известную опасность в таком сравнении.

После апрельского Пленума ЦК вашей партии я был в ГДР, - продолжал Мис. -Тогда ЦК СЕПГ получил немало писем с вопросом: а не следует ли и нам подходить к проблемам так же, как КПСС? Руководство на закрытых активах давало ответ: нет, в целом не следует, хотя по отдельным вопросам новый подход найти нужно"(2).

Впервые в моей работе при Горбачеве я соприкоснулся с "германской проблемой" в разговоре с ним о телеграмме нашего посла в Берлине (31 марта 1986 г.). Тот советовал, как лучше вести дела с Хонеккером. Мое мнение было таково: посол нагнетает подозрительность, перечисляет и преувеличивает опасности "немецко-немецких" отношений. Но в телеграмме - ни единой мысли - о том, как представляется послу дальнейшее развитие наших отношений с немцами е длительной перспективе, и как следовало бы нам строить свою политику, применительно к этой перспективе.

Горбачев посмотрел на меня внимательно:

- Что ты имеешь в виду?

- Ну... перспективу...

- Ладно, посмотрим.

Германской проблемой Горбачев занялся в контексте всей своей европейской и мировой политики.

Первое время он, как я уже упоминал, сосредоточился на американском направлении.


2 Горбачев М.С. Указ. соч. с. 56-57.

стр. 107


Исходил из того, что поворота в международной ситуации, благоприятного для СССР, можно добиться, сконцентрировав усилия на одном пункте - на прекращении гонки вооружений, ядерном разоружении. Поэтому главное - это отношения СССР с США.

Однако после встречи с президентом Р. Рейганом в Рейкьявике (октябрь 1986 г.) он понял, что даже в решении одной этой задачи без Европы не обойтись.

Импульс для основательных размышлений на эту тему дала его уникальная встреча с премьер- министром Великобритании М. Тэтчер в апреле 1987 г. Итоги основательно обсуждались на Политбюро.

"Надо глубоко планировать нашу работу на Европу, - говорил Горбачев тогда. -Произвести перегруппировку научных сил. Может, создать центр европейских исследований. И помнить: Западная Европа - наш основной партнер. Нигде мы без Европы по-настоящему дело не сдвинем.

Главный для нас вывод, - продолжал он, - Тэтчер ставит на первое место доверие в международных отношениях. Очень горячо доказывала, что СССР подорвал к себе доверие: "Мы вам не верим, - все время твердила мне. - Вы очень легко принимаете решения - то по Венгрии, то по Чехословакии, то по Афганистану. Мы не могли подумать даже, что вы войдете в Чехословакию в 1968 году. А вы вошли. Вы ввели войска в Афганистан. Мы вас боимся. Вас предупреждали, чем обернется для Европы, для ее доверия к вам установка вами "СС-20". А вы поставили ракеты".

Так что, товарищи, комментировал Горбачев, это ощущение на Западе сильно сидит в мозгах. И в гонке вооружений с его стороны действует не только фактор ВПК, военно-промышленный комплекс, которому нужны все новые и новые ассигнования, а и вот это - боязнь Советского Союза".

Снять этот страх, разрушить "образ врага" в представлениях о Советском Союзе -об этой задаче Горбачев рефреном напоминал и руководителям пропаганды, и дипломатам, всем, кто был причастен к внешним делам.

В самом деле. Мы-то считали, что "все прогрессивное человечество" (был такой удобный термин!) за нас, что большинство простых людей воспринимали нас как миролюбивую страну, как фактор мира. А разобрались, - оказалось, совсем не так!

Курс на прекращение конфронтации вырабатывался постепенно, в ходе небывало откровенного, личного диалога с Западом и наращивания взаимного доверия - этих двух, новых качеств и новых факторов мировой политики. На этой основе проходила проверку и философия "нового мышления". В более или менее собранном виде она была сформулирована в речи Горбачева на Генеральной Ассамблее ООН в декабре 1988 г. Здесь он как бы присягнул перед лицом всего мира своему кредо, коренным образом отличавшемуся от идеологической платформы своих предшественников.

Это обстоятельство никак нельзя не учитывать при рассмотрении вопроса об объединении Германии.

Поведение и идеи лидера одной из сверхдержав оказали влияние на умонастроения не только на Западе, но - еще сильнее - в странах Восточной Европы. В ГДР -особенно, тем более, что там отзвуки советской перестройки натолкнулись на жесткий отпор со стороны властей.

В противостоявших друг другу половинах международного сообщества возник встречный поток. Это позволило Горбачеву действовать более решительно и на германском направлении.

Не буду обозначать все главные моменты вживания Горбачева в "германский вопрос". Их можно, в какой-то степени, датировать его контактами с политиками из обоих германских государств: Х.Д. Геншером, Ф-Й. Штраусом, Р. фон Вайцзеккером, Э. Хонеккером, Г. Мисом, В. Брандтом, И. Pay, Г.-И. Фогелем, Т. Вайгелем, Э. Баром, Г. Колем и т.д. на протяжении 1986- 1988 гг. С немцами он встречался чаще и больше, чем с кем-либо другим.

Несколько иллюстраций, наиболее важных для темы статьи, из бесед с немцами.

Когда президент ФРГ Р. фон Вайцзеккер в беседе с Горбачевым (июнь 1987 г.,

стр. 108


Москва) перешел от общефилософских рассуждений к германскому вопросу, Горбачев реагировал так: "Задачей любого государства, особенно в Европе, является внесение вклада в дело обеспечения мира и безопасности. Это касается и двух немецких государств. Что с ними будет через 100 лет, решит история. Никакой другой подход неприемлем. В этом должна быть абсолютная ясность.

...Сегодня два немецких государства - реальность, из этого надо и исходить. Реальностью являются Московский договор [12 августа 1970 г.], ваши договоры с Польшей и Чехословакией, ГДР, другими государствами.

На базе этих договоров возможно эффективное развитие политических, экономических, культурных и человеческих контактов. .. .Советский Союз уважает послевоенные реальности, уважает немецкий народ в ФРГ и немцев в ГДР. На основе этих реальностей мы намерены строить наши отношения в будущем. История нас рассудит в свое время"(3).

История, мы теперь знаем, рассудила гораздо раньше, чем через 100 лет. Но важно другое: Горбачев не исключал воссоединения Германии. И сигнал был принят. Зная его, могу утверждать, что в душе он уже тогда был убежден, что без решения германского вопроса и без восстановления исторически обусловленных нормальных отношений между двумя великими народами - русскими и немцами - никакого оздоровления не произойдет ни в Европе, ни в мире.

Характерно также, что Горбачев не стал ни опровергать, ни даже дискутировать с Вайцзеккером о единстве немецкой нации, хотя президент ФРГ несколько раз пытался его вытянуть на дискуссию. Горбачев "ушел" от проблемы. Не проявил "солидарности" и с Хонеккером насчет двух немецких наций, но и не стал его "подставлять".

Для настроений тогда в советской верхушке по проблеме Германии любопытен такой эпизод во время визита Вайцзеккера.

А.А. Громыко как председатель Президиума Верховного Совета СССР давал президенту ФРГ официальный обед с речами. У Вайцзеккера речь оказалась - на то он и немец! - в два раза длиннее, чем у Громыко, он велел Ю.А. Квицинскому (послу в ФРГ) сократить до "равных", конечно, за счет мест, которые, по словам Громыко, "советским людям не понравятся": о Канте в Кенигсберге, о едином немецком сознании, о том, что свобода - это и свобода ездить друг к другу (намек на Берлинскую стену) и т.п. - самое, наверное, дорогое для Вайцзеккера, который постарался - аристократ и интеллигент- изобразить эти мысли предельно лояльно и деликатно.

В газете "Известия" напечатали с этими сокращениями. Немцы по всем каналам стали выражать удивление и обиду: у вас же гласность, Тэтчер и Ширака печатали без купюр! После довольно глупых препирательств в наших верхах достигли компромисса: дали полный текст Вайцзеккера в "Неделе" и в "Московских новостях", т.е. в неофициальных органах печати.

Потом Горбачев встречался дважды с Геншером, некоторыми другими немецкими деятелями из перечисленных выше. Дал интервью журналу "Шпигель". Но, в принципе, "германская проблема" оставалась еще полтора года в том же состоянии: два немецких государства - незыблемая реальность, давайте развивать отношения по всем направлениям, это очень важно и для обеих стран, и для Европы, для Хельсинкского процесса, а насчет объединения - "история рассудит".

Отношения с Германией стали заметно отставать от отношений с другими крупными и влиятельными государствами, хотя Горбачев не раз говорил на политбюро и вообще в своем кругу, что без Германии никакой настоящей европейской политики у нас не будет. Сдерживало оскорбительное сравнение Горбачева с Геббельсом (по пропагандистскому мастерству), которое позволил себе в публичном заявлении канцлер еще в 1985 г. И Горбачев, форсируя связи с Англией, Италией, США, хотел заодно "проучить немцев" (его слова).


3 Горбачев М.С. Указ. соч. с. 60.

стр. 109


Однако время брало свое. Политика и экономика перестройки требовали улучшения отношений с Германией. Коль со своей стороны бросал пробные шары. Горбачев ответил письмом, и было достигнуто согласие о визите Коля в Москву в октябре 1988 г.

Накануне визита у нас с Горбачевым состоялся такой обмен репликами. Обсуждали материалы к переговорам, саму личность канцлера.

Я говорю: ситуация, мне кажется, такова - страна (ФРГ) готова идти далеко с нами, а канцлер не готов. Горбачев в ответ: а у нас наоборот - руководство готово, а страна не готова.

Хорошо, что мы оба ошиблись.

28 октября 1988 г. в Екатерининском зале Кремля состоялся "переломный" разговор между Горбачевым и Колем. Присутствовали только я и X. Тельчик. Мы, два помощника, сидели, переглядывались. Это - вскоре я убедился - незаурядный человек острого, практического ума. Он сыграл большую роль в германской политике на том этапе, в особенности - в германо- советском сближении. Наша печать и мидовцы создавали довольно "неприятный" его образ. На самом деле оказалось, как и во многих других случаях, все не так.

Что же мы с Тельчиком увидели? Два государственных деятеля высшего ранга заговорили друг с другом просто как человек с человеком, немец и русский, за каждым из которых история двух великих народов, драматическая и масштабная, переплетенная одна с другой. И ни тебе "классовых подходов", ни идеологической "перестрелки", ни вообще противопоставления взглядов, ни тени враждебности или стремления "надуть" собеседника, ввести его в заблуждение относительно своих намерений.

Я еще раз смог оценить смелость и прозорливость Горбачева, его уже начавшийся разрыв с идеологической официалыциной в пользу обыкновенного здравого смысла.

Итог этой своей встречи они подвели в следующих несколько даже патетических для беседы один на один словах:

"М.С. Горбачев. Чем завершим беседу? Мы установили, по-моему, хороший личный контакт, провели честную и откровенную беседу. Это шанс для нового начала.

Г. Коль. У меня очень хорошее впечатление. Это была честная, откровенная беседа. А это для меня самое главное. Действительно, открылся шанс для нового начала.

М.С. Горбачев. Мои впечатления совпадают с Вашими... Мы были откровенными и ответственными. Будем думать о ближайшем будущем и о перспективе"(4).

Выступая потом на официальном обеде, Коль заговорил и "о единой Германии", и о проблеме Берлина. Наутро Горбачев советовался со мной и В.М. Фалиным (тогда заведующий международным отделом ЦК, впоследствии секретарь ЦК КПСС известный германист, посол в ФРГ в 60-70-х годах) - не "врезать" ли Колю за это во второй с ним беседе? Даже поручил Фалину кое-что написать, "чтоб не забыть...". Однако ничего из того, что написал Фалин, он не произнес. А потом "объяснял" нам:

"ведь это Колю пришлось сказать, чтоб отбиться от своих союзничков и оголтелых у себя дома!".

На политбюро Горбачев так подвел итог визиту Коля: "Пока перелома не наступило. На толчок сильный для движения вперед на этом важном направлении европейской и мировой политики дан".

С этой встречи Горбачев-Коль быстро стало расти взаимное доверие, вскоре перешедшее в настоящую дружбу, "на ты". И она сыграла исключительную роль в том, что объединение Германии произошло без "железа и крови".

Меня и самого Горбачева часто спрашивают: когда точно (чуть ли не какого числа ) он согласился на объединение Германии?

Такой даты нет в природе. Было протяженное вживание в проблему в русле нового мышления. Существенное значение имел его визит в ФРГ летом 1989 г. Горбачев окончательно убедился, что западные немцы и ФРГ - совсем не те и не такие, какими


4 Горбачев М.С. Указ. соч. с. 65-71.

стр. 110


на протяжении десятилетий их изображала советская пропаганда, пленниками которой оказались и сами наши лидеры - от Хрущева до Андропова.

Разумеется, проведены были важные переговоры с канцлером, с президентом ФРГ, с вице- канцлером, министром иностранных дел Геншером, который, кстати, активнее всех других западногерманских деятелей выступал за сближение с СССР. Подписано было с десяток необычных и далеко идущих документов, в том числе по развитию экономических связей. В итоговом Совместном заявлении впервые было сказано о праве наций на самоопределение. Тем самым Горбачев подтвердил на деле, что принцип "нового мышления" - свобода выбора - для него не дипломатия и не демагогия, а неотъемлемая составная реальной политики.

И все-таки, повторяю, самым главным в приближении Горбачева к "согласию на объединение" было - как встретили его немцы, масса разных немцев и как он сам их повсюду увидел.

Другим - и решающим моментом - был крах режима Хонеккера, в чем Горбачев лично убедился, прибыв в Берлин в начале октября 1989 г. на 40-летие ГДР.

Многотысячные, а потом и миллионные манифестации, митинги, шествия в десятках городов ГДР, требования реформ и свободы перемещения, прорыв "стены", изгнание Хонеккера и самоликвидация СЕПГ убедили окончательно, что порыв немцев к воссоединению неодолим.

Огромное значение имел мировой и европейский контекст германских событий. Символом коренной перемены во всем международном климате можно считать встречу лидеров двух сверхдержав, М.С. Горбачева и Дж. Буша, у берегов Мальты 2 декабря 1989 г. Здесь они фактически объявили о прекращении "холодной войны": протянув через стол друг другу руки, они заявили, что не считают больше свои страны противниками.

Итак, час "икс" наступил, "процесс пошел", история, к которой апеллировал Горбачев в беседах с Геншером, Вайцзеккером, Колем (она, мол, так рассудила в 1945 г., пусть рассудит вновь, когда придет час), заработала в бешеном темпе.

Что касается темпов процесса, то их определил сам немецкий народ.

В развороте его национальной энергии (как, кстати, и в "бархатных революциях" в других странах Варшавского Договора), немалую роль сыграло понимание - и политиками, и населением - что советское вооруженное вмешательство, как это произошло в 1953, 1956 и 1968 гг., исключено.

Пока политики думали и переговаривались о формах объединения, прогнозировали сближение двух немецких государств, рассуждали о возможности первоначально образовать конфедерацию, консультировались с союзниками, которые отнюдь не все хотели видеть Германию единой, короче говоря, пока политики занимались своим делом, народ вышел на улицы, сломал Берлинскую стену, мощно и целенаправленно продемонстрировал свою волю к единству.

Немцы взяли судьбу нации в свои руки. И кто-кто, но уж не Горбачев стал бы этому препятствовать.

Пару лет назад уже давно ушедший из Кремля Горбачев выступал в Лейпциге перед большой немецкой толпой, на площади. Ему задали вопрос: "Кто, вы считаете, главный герой объединения - Вы, Коль, Буш или еще кто-то?" Он с ходу ответил:

"Главный герой - это немецкий народ и (после паузы)... русский народ". Последнее - о русском народе - чрезвычайно важно.

Русские люди, советские люди постепенно "отходили" от антигерманского синдрома, раны войны затягивались, память о погибших смягчалась.

Сказывался русский отходчивый характер, да и чувство справедливости: сколько же можно наказывать простых немцев за преступления Гитлера! Помогло сближение - не только на политическом уровне, но на уровне тысяч и тысяч людей - с немцами восточными, с гэдээровцами. Происходило взаимное узнавание, завязывались дружеские связи, деловые отношения на уровне коллективов. Вползало в обыденное сознание ощущение нелепости, когда существовали немцы "наши" и "не наши". А чьи Гете,

стр. 111


Шиллер, Бах, Бетховен, Шуман, Томас Манн, Ремарк, Гумбольдт, Фарадей, Планк и другие великие немцы, с которыми сроднилась русская культура?!

Словом, русский народ спокойно и с пониманием отнесся к возможности объединения Германии. Без этого, без его, пусть молчаливого согласия, едва ли было бы возможно и согласие Горбачева, тогдашнего советского руководства.

По случаю 10-летия падения Берлинской стены американский журнал "Ньюсуик" задал Горбачеву несколько вопросов, смысл их сводился к одному: почему он не предпринял действий, чтобы предотвратить распад режима в ГДР и не воспротивился объединению Германии?

Вот его ответ (у нас это интервью не публиковалось): "Воспротивиться мощно выраженной народной воле означало бы для меня заведомо безнадежную попытку спасти обреченный режим Хонеккера. Это, во-первых. Во-вторых, оно противоречило принципам политической философии, которую я положил в основу своей деятельности во главе государства. В-третьих, вмешательство было несовместимо с моей моралью, ибо пришлось бы разрешить стрелять в народ. Силовое вмешательство могло бы привести к большому кровопролитию. Ведь порыв к объединению охватил осенью 89-го года миллионы немцев. И не исключено, что использование против них Советской Армии на главном рубеже непосредственного противостояния двух блоков могло бы привести к их вооруженному столкновению. В-четвертых, такое вмешательство дискредитировало бы всю мою политику. Оно разрушило бы начавшее возникать доверие в отношениях с Западом, с Соединенными Штатами, сорвало бы процесс прекращения "холодной войны", тем самым лишило бы перестройку решающего внешнеэкономического и внешнеполитического ресурса".

Таковы были мотивы поведения Горбачева, принципы, которыми он руководствовался. Однако как лидер одной из сверхдержав, как представитель одной из четырех держав-победительниц во второй мировой войне, отвечавших за послевоенное устройство Германии, он принял самое непосредственное участие в решении международных проблем, связанных с восстановлением германского единства.

Никакого плана поначалу ни у кого не было. Главным было предотвратить хаос в ГДР, которая как государство после прорыва Берлинской стены стала стремительно разрушаться.

В многочисленных пересудах и спорах о действиях Горбачева в период объединения его упрекают в непоследовательности, в том, что он противоречил сам себе... Одним говорил одно, другим - не совсем то же самое. Боюсь, однако, будь Горбачев строго последователен - таким, каким хотели бы видеть его оппоненты и противники, - и держись он упрямо за слова, которые однажды кому-то сказал, не обращая внимания на ход событий, - в Европе случилась бы большая беда.

В октябре-ноябре 1989 г. Горбачев исходил из того, что ГДР сможет, радикально реформируясь, сохраниться на более или менее длительный период, сближаясь с ФРГ. И одно время с ним были в этом согласны и Коль, и Геншер. Между прочим, Коль, позвонив Горбачеву по телефону через день после падения стены, поздравил его с "началом реформ в ГДР", которые очень де запоздали. Не более того!

С этих позиций Горбачев вел переговоры с Э. Кренцом и X. Модровым, пришедшими на смену Э. Хонеккеру, обещал им поддержку и солидарность.

Однако на Мальте 2 декабря 1989 г. он уже рассуждает с Бушем, останется ли объединенная (!) Германия в НАТО, и впервые подбрасывает идею "нейтрализации". Оговариваясь, правда, что официально обсуждать этот вопрос преждевременно.

А через 3 дня в Москве устраивает буквально скандал Геншеру за "10 пунктов", которые канцлер неожиданно для него выдвинул в бундестаге. И главный упрек -посягательство на суверенитет ГДР, вмешательство в ее внутренние дела, курс на конфедерацию.

В начале декабря 1989 г., встретившись в Киеве с президентом Франции Ф. Миттераном, Горбачев заверяет собеседника: "Больше половины жителей ГДР хотят сохранить нынешний облик своей страны, изменив ее политическую структуру, углубив

стр. 112


демократию и т.д. Они представляют себе отношения между ГДР и ФРГ как отношения между двумя суверенными государствами".

А в конце января 1990 г. на узком совещании в кабинете Горбачева в ЦК КПСС все участники исходят из того, что судьба ГДР решена, государство там уже рассыпалось(5) . Одобряется идея "шестерки" (4 + 2; 2 + 4)(6) , которая призвана определить отношения держав-победительниц с уже по существу единой и полностью суверенной Германией. Здесь же Горбачев отдает распоряжение маршалу С.Ф. Ахромееву готовить вывод войск из Восточной Германии.

Однако всего лишь неделю спустя, 30 января 1990 г., на встрече с Модровым в Москве Горбачев продолжает предметно обсуждать вопросы жизнедеятельности ГДР и сотрудничества СССР с нею. Хотя сам Модров признает, что "идею существования двух немецких государств уже не поддерживает растущая часть населения ГДР. И эту идею, кажется, уже невозможно сохранить".

Модров просит затормозить процесс объединения, советует Горбачеву напомнить о правах СССР в Германии и вместе с другими державами договориться действовать в пользу сдерживания. То есть фактически толкает Горбачева к тому, чтобы его руками, извне подавить порыв немцев к объединению. Приглашает Горбачева с визитом в ГДР. Тот отнекивается, ссылаясь на то, что он недавно там был, кивает на Н.И. Рыжкова (тогда председатель Совмина СССР) - может, тот съездит.

Горбачев советует Модрову "держаться" последовательно, "не теряться", настраиваться на заключение договора с ФРГ о сотрудничестве и добрососедстве с элементами конфедерации, а потом - "переходить и к конфедеративным структурам и в отдаленной перспективе - к срастанию двух государств в единое... Главное на данный момент, - заявляет он, - сохранение государственного суверенитета ГДР".

Между тем, совсем недавно, как мы видели, Горбачев гневался на канцлера за то, что тот в "10 пунктах" позволил себе лишь намекнуть на конфедерацию.

На встрече с канцлером в Москве 10 февраля 1990 г., казалось бы, в противоречии с тем, что за десять дней до этого говорил Модрову, Горбачев обсуждает с Колем вопросы, которые фактически относятся к проблемам единой Германии (принадлежность к НАТО или нейтрализация, границы, отношения с Польшей, Чехословакией, преемственность по договорам, заключенным ГДР, и т.п.).

Тут же он произносит знаменитые, решающие слова: "Немцы сами должны сделать свой выбор. И они должны знать нашу позицию".

Коль, явно взволнованный, переспросил: "Вы хотите сказать, что вопрос единства -это выбор самих немцев?" - "Да. Но в контексте реальностей(7)".

Однако тут же упрекает канцлера за то, что тот использует кампанию по выборам в бундестаг для форсирования объединения. Хотя понятно, предвыборная борьба - это уж совсем немецкое дело и как там кому себя вести - никого вовне не касается.

Что же до формы объединения, то уместно будет напомнить, что концепция постепенного сближения двух суверенных немецких государств - через элементы конфедерации к полной конфедерации, потом превращение ее в федерацию, и, наконец, единое государство - не выдержала опять же напора снизу (которому, понятно, сильно помогали действия Коля, стремившегося получить все лавры "объединителя" -современного Бисмарка).


5 Толпы громят государственные учреждения. Офицеры Национальной Народной армии просятся на службу в бундесвер. Начаты 100 судебных процессов против бывших деятелей и функционеров СЕПГ и правительственных чиновников. Все руководство СЕПГ свергнуто. Некоторые под арестом, включая Хонеккера. Правящая партия разбежалась, хотя предпринимаются попытки ее реанимировать в новом качестве и под другим названием. Продолжается массовое бегство восточных немцев на Запад, иногда по три тысячи в день.

6 Этой формулой обозначались: СССР, США, Франция, Великобритания + ФРГ и ГДР. Последовательность цифр стала потом предметом дискуссии. Предпочтение отдано второму варианту, чем подчеркивалось, что немцы сами решают свои внутренние дела, четыре державы обеспечивают внешние аспекты объединения.

7 Горбачев М.С. Указ. соч. с. 107.

стр. 113


Горбачева упрекают, что он примирился фактически с тем, что объединение произошло на основе 23-й статьи Боннской конституции, которая предусматривала (конечно, в дальней перспективе) присоединение "восточных земель". Но ведь этот вопрос решили сами немцы. На парламентских выборах в ГДР 18 марта 1990 г. победила возникшая там осенью 1989 г. Христианско-демократическая партия. И победила под лозунгом: "Объединение по 23-й статье'". Встречаясь с Горбачевым 22 апреля 1990 г., новый и последний премьер ГДР Л. де- Мезьер подробно, с цифрами в руках, рассказывал об этом, как о воле подавляющего числа граждан ГДР.

"Непоследовательность" Горбачева усматривают и в его поведении по отношению проблемы вхождения объединенной Германии в НАТО.

За день до очередного приезда Коля в Москву 10 февраля 1990 г. Горбачев жестко отстаивает свое несогласие с принадлежностью объединенной Германии к НАТО в беседе с госсекретарем США Дж. Бейкером. Но это происходит в контексте подробного обсуждения программы работ механизма "2 +4", который, как я уже напоминал, создавался для того, чтобы отрегулировать внешние аспекты объединения и ликвидации тех обязательств и ограничений, которые вытекали из поражения Германии в войне.

Политбюро дает инструкцию министру иностранных дел Э.А. Шеварднадзе на заседание "2 + 4" в Бонне - ни в коем случае не соглашаться на вхождение Германии в НАТО.

Отстоять эту позицию там не удалось, да она и была безнадежной, противоречила объективной логике процесса: раз Германия становится абсолютно суверенным государством в международно-правовом плане, она вольна входить в любой блок или не входить никуда.

Имел значение аргумент, на который особенно напирал госсекретарь Бейкер: нейтральный статус Германии может привести к повторению того, что получилось после первой мировой войны в результате Версальского договора. Изолированная, как тогда, Германия может потянуться к обеспечению своей безопасности с помощью собственного ядерного оружия.

Важным моментом в эволюции подходов Горбачева к развязке главных вопросов объединения была еще одна его встреча с Бейкером, состоявшаяся 18 мая 1990 г. в Москве. Были обговорены самые важные предпосылки освобождения Германии от обязательств, наложенных на нее в Потсдаме в 1945 г. Германия должна была значительно сократить вооруженные силы - бундесвер. Советские войска оставались на территории ГДР в течение 3-5 лет и предусматривалось сохранение их финансирования немцами, чего, кстати, они не делали в отношении западных войск на территории ФРГ и в Западном Берлине. Компетенция НАТО не распространялась на территорию Восточной Германии в течение переходного периода. Германия навсегда отказывалась иметь собственное ядерное оружие и другие средства массового уничтожения. НАТО начнет процесс трансформации из преимущественно военной в преимущественно политическую организацию. НАТО предложит заключить договор о ненападении с ОВД, которая, впрочем, через год перестанет существовать(8).

Тем не менее, у Горбачева еще теплилась надежда, что удастся отстоять какую-то иную формулу военного статуса объединенной Германии, не целиком НАТОвскую. Он предлагал, в частности, вступление Германии в оба блока. Но, встретившись 25 мая 1990 г. с Миттераном, Горбачев убедился, что французский президент не будет его поддерживать и считает его попытки настаивать на своем безнадежными. Рассуждал


8 Считаю необходимым напомнить о заверениях Бейкера, сделанных еще ранее - на встрече с Горбачевым 9 февраля 1990 г. в Москве. Цитирую по стенографической записи переводчика и моей: "Мы понимаем, что не только Советскому Союзу, но и другим европейским странам важно иметь гарантии того, что если Соединенные Штаты будут сохранять в рамках НАТО свое присутствие в Германии, то не произойдет распространения юрисдикции или военного присутствия НАТО ни ни один дюйм " восточном направлении. Мы считаем, что объединение Германии не приведет к распространению военной организации НАТО на восток". - Архив Горбачев-Фонда.

стр. 114


он примерно так (передаю в изложении, но за точность смысла ручаюсь): НАТО может сделать очень просто - своим решением, по просьбе единой и суверенной Германии, оформить ее членство в Атлантическом альянсе. Он, Миттеран, из-за этого на конфликт со своими союзниками не пойдет. Тэтчер, хотя она предпочла бы, чтобы единой Германии вообще не было, поступит так же.

Что вы, спрашивал французский президент, будете в этом случае делать? Словесно протестовать? - Унизительно и бесполезно. Оставить свои войска в Германии? Но тогда - вы оккупанты. Потому что иностранные войска на территории суверенного государства могут находиться только по его просьбе или на основе международно-правового соглашения.

Короче, вы получите возобновление конфронтации с США и со всей Западной Европой.

После этой знаменательной беседы с Миттераном Горбачев вынужден был признать для себя, что, реалистически рассуждая, альтернативы согласию на членство Германии в НАТО у него нет.

31 мая 1990 г. он едет в Вашингтон на очередную советско-американскую встречу на высшем уровне. И там, после долгих споров, они с Бушем договариваются об известной формуле. Она есть в мемуарах Горбачева и в его книге "Как это было". Воспроизведу главное по стенограмме:

"М.С. Горбачев. Значит, так и сформулируем: Соединенные Штаты и Советский Союз за то, чтобы объединенная Германия по достижении окончательного урегулирования, учитывающего итоги Второй мировой войны, сама решила, членом какого союза ей состоять.

Дж. Буш. Я бы предложил несколько иную редакцию: США однозначно выступают за членство объединенной Германии в НАТО, однако, если она сделает другой выбор, мы не будем его оспаривать, станем уважать.

М.С. Горбачев. Согласен. Беру вашу формулировку"(9) .

Повторю: когда перечитываешь сейчас стенограммы бесед Горбачева с разными деятелями по германскому вопросу, свои собственные записи его выступлений на политбюро и других совещаниях, разговоров с ним один на один или в еще чьем-то присутствии, обнаруживаешь немало несовпадений в словах и подходах.

Однако за этим стоит тактика, предназначение которой - не допустить, чтобы объединение Германии взорвало все то, что сделано было за четыре года для ликвидации "холодной войны" и прекращения гонки вооружений, для создания атмосферы политического сотрудничества с Западом и ставшего жизненно необходимым для страны экономического взаимодействия с ним.

Еще раз хочу подчеркнуть: как только Горбачев окончательно убедился, что порыв немцев к воссоединению неодолим, что это действительно народное и демократическое в своей основе движение, а не чья-то политическая игра или эмоции части молодежи, оказавшейся под воздействием западной пропаганды, он твердо для себя решил: история, на которую он ссылался, сказала свое слово, и остается только помочь ей перевести это слово в дело - мирным путем.

Канцлера Коля можно упрекнуть в том, что он временами и лукавил, и сгущал краски, и торопил события, и использовал их в предвыборной борьбе.

Однако с точки зрения исторической (и даже нравственной), это столь же несущественно, как и внешняя противоречивость высказываний Горбачева.

Ибо то, что они делали, отражало волю немецкого народа, отвечало интересам народов СССР, Европы, мира. Горбачев и Коль ликвидировали главный очаг "холодной войны". Они создавали прецедент решения проблем мировой политики по-новому, по критериям грядущей эпохи.

После вашингтонской встречи Горбачева и Буша вопрос о том, быть или не быть


9 Горбачев М.С. Указ. соч., с. 139.

стр. 115


Германии единой, снимался с повестки дня истории. Оставалось политическое и юридическое оформление, что и было сделано в течение трех месяцев в Москве, Архызе (на Северном Кавказе, на родине Горбачева) и в Бонне. Сюда, естественно, вошли и проблемы урегулирования внешних аспектов объединения Германии - через механизм "2+4"(10).

Характерно, что уже в июле 1990-го канцлер привез в Москву проект "Большого договора" между СССР и единой Германией. И Горбачев воспринял этот жест как совершенно естественный и своевременный (я помню этот момент - в мидовском особняке на Спиридоновке, в присутствии только помощников, меня и Тельчика).

* * *

В духовной смуте, которая царит в России, гуляет много оценок политики Горбачева в германском объединении.

На взгляд одних, надо было решительно воспротивиться. И средства были: в ГДР стояло чуть ли не полумиллионное советское войско, оснащенное лучшим оружием. То, что обошлось именно "без боя", оценивается как предательство интересов собственной страны и друзей-гэдээровцев.

Другие считают, что соглашаться на объединение можно было. Но надо было за это согласие значительно больше запросить. Как выразился один бывший разведчик, выступая по телевизору, - "содрать семь шкур".

Третьи полагают, что в любом случае нельзя было пускать Германию в НАТО, надо было шантажировать и немцев, и американцев, тем самым затянуть, а, может быть, и сорвать процесс. Что сказать по этом поводу?

Ни одного, ни другого, ни третьего... ни пятого (есть варианты, оттенки этих точек зрения) Горбачев сделать бы не мог. Тогда бы это был не Горбачев. Его позиция и его политика в вопросе об объединении Германии - органичны тому великому историческому делу, которое он начал в 1985 г., естественны именно для такого государственного деятеля, каким Горбачев сложился в ходе перестройки.

Совершенно невозможно представить себе, чтобы судьбу великой нации в центре Европы Горбачев использовал как разменную карту в дипломатической игре.

Горбачев прошел серьезную "школу" такой игры еще в 1987-1988 гг., в острой полемике с госсекретарем США Дж. Щульцем по кардинальному вопросу мировой политики - ядерному разоружению. В результате, поняв бесплодность метода, предполагавшего возможность обхитрить партнера, они стали друзьями. В таком вопросе, как объединение Германии, Горбачев, конечно же, не мог и не собирался играть, тем более заниматься шантажом.

Горбачев выводил международную политику на другой уровень, где имеет значение мораль. Пусть это не вполне удалось, но, как бы ни язвили циники-традиционалисты от дипломатии, усилия не прошли даром. Логика истории требовала ликвидации угрозы


10 - Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между Союзом Советских Социалистических Республик и Федеративной Республикой Германией;

- Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии;

- Согласованная протокольная запись к договору об окончательном урегулировании в отношении Германии от 12 сентября 1990 года;

- Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Федеративной Республикой Германией о развитии широкомасштабного сотрудничества в области экономики, промышленности, науки и техники;

- Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Федеративной Республикой Германией об условиях временного пребывания и планомерного вывода советских войск с территории Федеративной Республики Германии;

- Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Федеративной Республики Германии о некоторых переходных мерах.

стр. 116


ядерной войны и коренного изменения самой сути мировой политики. В русле этой логики прав был Горбачев. Он сделал максимум возможного для достижения этой цели в тех условиях, в том числе и своей ролью в объединении Германии. В рамках "дипломатической" логики, абсолютизирующей "национальный интерес", когда важнее всего обыграть партнера или противника, урвать у него побольше и дать поменьше, -достигнуть этой цели было бы просто невозможно.

Что получила Германия в результате объединения - не требует объяснений. От нас она хотела одного - покончить со всем, что определялось постулатом "победитель -побежденный". Не так уж много, если учесть, сколько десятилетий минуло после войны.

Мы же получили столько, сколько Германия могла бы и не дать, будучи уже сама мощнейшей державой и главным союзником США - ядерной сверхдержавы: содержание остававшихся на большой срок наших войск, строительство квартир для офицеров, кредиты, помощь, включая гуманитарную, активную поддержку в международных делах, прежде всего в "большой семерке". В деньгах все это исчисляется в сотню миллиардов марок.

Другое дело - как мы этим распорядились. Коль честно и лояльно, при поддержке огромного большинства немцев, выполнил все, что скрепил своим словом и подписью. Перенес этот свой подход на Россию, не поступившись при этом, кстати сказать, порядочностью по отношению к Горбачеву. Не унизил себя дипломатической "потерей памяти".

В кардинально изменившейся ситуации канцлер "дал, что мог". Но это на несколько порядков меньше - и геополитически, и материально, - чем если бы заработала "ось Москва - Берлин" в таком "мощном двигателе", как дружественные Советский Союз и вновь единая Германия, т.е, если бы СССР не распался, а превратился в обновленное, глубоко реформированное демократическое, добровольно-федеративное государство.

История не прощает упущенных шансов. Объединение Германии могло бы сыграть огромную, незаменимую роль в преобразовании нашей страны, серьезно облегчить и сократить для нее переходный период, оказавшийся столь драматичным и отвратительным.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/М-С-ГОРБАЧЕВ-И-ГЕРМАНСКИЙ-ВОПРОС

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А.С. ЧЕРНЯЕВ, М.С. ГОРБАЧЕВ И ГЕРМАНСКИЙ ВОПРОС // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 14.01.2020. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/М-С-ГОРБАЧЕВ-И-ГЕРМАНСКИЙ-ВОПРОС (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А.С. ЧЕРНЯЕВ:

А.С. ЧЕРНЯЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
858 просмотров рейтинг
14.01.2020 (1535 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
5 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

М.С. ГОРБАЧЕВ И ГЕРМАНСКИЙ ВОПРОС
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android