Одним из магистральных направлений современных историко-политических исследований становится комплексный анализ всего спектра сил, классов и партий, участвующих в общественно-политической жизни. Ведь их соотношение определяет в конечном счете исход всякого фундаментального социального конфликта. Объединение всех сил, порой имеющих несовпадающие или даже противоположные интересы, становится возможным на основе признания демократических идеалов и политических свобод, достижение которых призвано обеспечить переход от авторитарного к конституционному, или правовому, государству. Ведущую роль в этом процессе играют те силы, которые непосредственно заинтересованы в преобразовании политической системы возможно более мирным путем, а потому составляют более или менее устойчивый политический центр. В исторической перспективе к ним относятся все социально-политические течения, стоящие на позициях демократии, либерализма и конституционализма.

Понятия "демократизм", "либерализм", "конституционализм" сформировались исторически, отражают общественное сознание определенной эпохи. "Демократизм", будучи самым широким понятием, означает приверженность интересам народа, стремление (действительное или мнимое) наиболее полно выразить волю большинства. Однако достижение этой цели в разные эпохи и в различных странах виделось по- разному, что находило выражение в зачастую противоположных идеологических доктринах и политической практике. Кроме того, реальное содержание понятия "демократия", как известно, значительно менялось на протяжении процесса развития общества, включая в себя исторический опыт человечества, оказавшегося к концу XX в. перед выбором между взаимным уничтожением и отрицанием насилия как способа решения социальных конфликтов. Неправомерно поэтому перенесение современных трактовок демократизма в прошлое.

Понятие "либерализм", возникшее и получившее широкое распространение лишь в новое и новейшее время, отличается от предшествующего большей конкретностью содержания. Достижение общества социальной справедливости, или демократии, возможно, по мнению представителей данного социально-политического течения, лишь при непременном условии - сохранении свободы в экономике, социальной сфере, политических отношениях. Само понятие "свобода", ставшее центральным для либеральной политологии со времен Канта, Фихте и Гегеля, приобретает вполне реальный смысл в эпоху преобразования традиционного (феодального) социального строя в гражданское (буржуазное) общество нового времени.

Медушевский Андрей Николаевич - кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории России Российской АН.

стр. 167

Наконец, понятие "конституционализм" охватывает еще более конкретную реальность, представляя собой не что иное, как политическую (или правовую) идеологию либерализма определенного периода. Понятие "конституционализм" особенно приемлемо для интерпретации политической истории тех стран, где, как, например, в России, либерализм как самостоятельное социальное течение не получил значительного развития, а имело место скорее распространение либеральной (то есть конституционной) идеологии западного происхождения среди интеллигенции.

Вопрос о содержании категорий "либерализм" и "конституционализм" продолжает оставаться предметом самых разноречивых трактовок¹ . В историографии стран Европы существует по крайней мере три основных подхода к проблеме. Либерализм понимается, во-первых, как социально-политическое движение определенной эпохи, представленное повсюду однотипными социальными силами; во-вторых, как идеологическое (философское) течение, отражающее в различные периоды интересы разных социальных сил, но сохраняющее приверженность исконным принципам; наконец, в-третьих, как совокупность известных институтов, процедур и принципов управления, обеспечивающих функционирование всей системы в соответствии с принципами демократии, создающих возможность проведения соответствующей государственной политики² . Следует, разумеется, учитывать и трансформацию самого либерализма, особенно с конца XIX - начала XX в. и до наших дней, в результате которой он превращается в неолиберализм³ , пересматривающий многие традиционные основания либеральной доктрины. Идейные противники либерализма как слева так и справа также вносят свой вклад в интерпретацию данного идейного течения. Указанные подходы к интерпретации как западноевропейского, так и восточноевропейского (в том числе русского) либерализма в принципе не противоречат друг другу.

Первый из них исходит из представления о либерализме как буржуазном по своей социальной природе идейно-политическом течении, возникшем в странах Западной Европы в период кризиса феодальных порядков. В труде Г. Ласки либерализм рассматривался как общеевропейский феномен при переходе от средневековья и феодальных порядков к новому времени⁴ . Поэтому предпосылки либерализма он усматривал в социальных и идейных течениях эпохи Возрождения, Реформации, Великих географических открытий, связывая их с секуляризацией мышления, распространением рационалистических философских доктрин, этикой индивидуализма, сменившей религиозные догматы. Однако особое развитие либеральная доктрина получила, согласно Ласки, в период, когда буржуазия непосредственно вышла на историческую арену и заявила о своих правах. Это произошло в ходе Английской революции XVII в., крупнейшим выразителем идей которой стал Дж. Локк, во взглядах просветителей - Вольтера, Руссо и Монтескье, а также в течениях Французской революции, наконец, в учениях XIX в., которыми отмечен в Европе "золотой век либерализма", - Д. С. Милля в Англии, А. Токвиля - во Франции, В. Гумбольдта - в Германии.

Говоря о социальной сущности данного явления, Ласки подчеркивал: "Доктрина либерализма была побочным продуктом усилий среднего класса завоевать свое место под солнцем"⁵ . Данный вывод, сделанный еще в предвоенные годы, во многом определил разработку проблемы в последующий период, по крайней мере в западной науке. Основными проявлениями либерализма стали признаваться: в области экономики - невмешательство государства в рыночные отношения и организацию хозяйства, наградой за что стали колонии; в политической сфере - конституционное правление, зарождение политических партий и кабинетной системы, а также всестороннее развитие права; в религии - терпимость к инакомыслию; в нравственности - торжество утилитарных принципов. Важнейшим достижением либерализма явилось новое гражданское и политическое мышление, основу которого составило представление о правах человека как естественных, гарантируемых демократической организацией политической системы (конституционализм, свобода совести, индивидуализм)⁶ .

Трактовка либерализма как продукта социального развития нового времени признается и представителями неолиберализма, которым, однако, свойственно более четкое подразделение двух основных типов либерального движения - классического, являющегося предшественником современной западной демократии, и производного от него либерализма, подвергшегося ревизии с позиций рационализма - предшественника современного социализма. Представитель неолиберализма послевоенного периода Ф. Хайек понимает либерализм как "концепцию желательного политического порядка, которая первоначально получила развитие в Англии со времени старых вигов в конце XVII в. до эпохи

стр. 168

Гладстона в конце XIX века. Давид Юм, Адам Смит, Эдмунд Бёрк, Т. В. Маколей и лорд Актон могут рассматриваться как его типичные представители в Англии. Именно эта концепция индивидуальной свободы при господстве права в первую очередь вызвала либеральное движение на континенте и стала базисом американской политической традиции. Несколько ведущих политических мыслителей в этих странах, как Б. Констан и А. Токвиль во Франции, Фридрих фон Шиллер и Вильгельм фон Гумбольдт в Германии и Джеймс Медисон, Джон Маршалл и Даниел Вебстер в Соединенных Штатах, принадлежат целиком к данному направлению"⁷ .

Указанное направление четко отличается от другого, связанного с традицией континентальной Европы и также получившего наименование "либерализм". Этот последний, хотя и возник как попытка имитировать первую традицию, интерпретировал ее в духе "конструктивного рационализма", преобладавшего во Франции, тем самым сделал из нее нечто совершенно другое и в конце концов вместо идеала ограничения власти правительства создал идеал неограниченной власти большинства. Это, как указывает Хайек, традиция Вольтера, Руссо, Кондорсе и Французской революции, которая стала предшественником современного социализма.

Сущность классического либерализма выражается в требовании неограниченных возможностей для развития рынка, свободной конкуренции, невмешательства (или ограниченного вмешательства - в случае необходимости) государства в экономику, всемерном отстаивании права частной собственности как необходимого условия экономического роста и политической свободы. С этим связана другая важнейшая особенность либеральной доктрины - ее правовой характер. Согласно ряду авторов, либерализм вообще может быть определен как требование правового порядка, при котором использование государством своих функций принуждения сведено до минимума, определяемого правилами общественной справедливости⁸ .

Другой подход к либерализму - рассмотрение его главным образом как идеологического, философского течения, сохраняющего приверженность исконным принципам, - делает вполне естественной постановку вопроса об универсальности либерализма, если не как социального, то, по крайней мере, как интеллектуального течения, а также тех практических основаниях, которые, постепенно сложившись, обусловили его возникновение в новое время. Согласно данной концепции, понятие "либерализм", получившее широкое распространение только в середине XIX в., было лишь новым выражением традиционно существовавшего умонастроения, возникшего еще в древности и обладающего рядом стабильных признаков, к числу которых относится убеждение в силе разума, ставящее под сомнение любые догматические воззрения, а также определенный характер решения проблем общества и государства⁹ . В этом смысле к сторонникам либерализма могут быть отнесены Сократ, Абеляр или Мильтон, а история конституционализма (если понимать его как участие народа в управлении) начинается с эпохи античной государственности, проанализированной в сочинениях Аристотеля, Платона и Полибия, в которых есть некоторые положения, послужившие исходной точкой теории разделения властей Монтескье.

Таким образом, все то, что некоторые мыслители, прежде всего К. Маркс, считали высшим достижением буржуазного общества, следует, вероятно, признать высшим достижением общества вообще. Одним из первых в XX в. к этому выводу пришел Х. Ортега-и-Гассет, изучая вторжение широких масс на арену истории. "Этот поразительный факт, - писал он, - приводит нас по законам логики к следующим заключениям: 1) либеральная демократия, снабженная творческой техникой, представляет собою наивысшую из всех известных нам форм общественной жизни; 2) если эта форма и не лучшая из всех возможных, то каждая лучшая будет построена на тех же принципах; 3) возврат к форме низшей, чем форма XIX в., был бы самоубийством"¹⁰ . Свобода и индивидуализм не просто важнейшие постулаты идеологии либерализма, но и идеал всего человечества. При всех различиях между либерализмом различных эпох и регионов (скажем, англо-американским и континентальным), главным всегда и повсюду остается одно - движение за демократическое правовое регулирование общественной жизни, которое в новое время (в XVII-XIX вв.) получило в различных странах название "конституционализм", что было связано с борьбой за ограничение абсолютизма и создание представительного образа правления¹¹ .

Либерализм предстает в такой трактовке не столько продуктом новой социальной действительности, порожденной кризисом старого порядка, сколько результатом практического опыта представительных учреждений с древности до настоящего времени. Этот

стр. 169

опыт, накапливаясь, порождает ту демократическую среду, в недрах которой возможным становится появление идеологии либерализма в чистом виде. В настоящее время указанные традиции сохраняются в идеологии неолиберализма, социал-демократизма, христианского демократизма и т. д. Общим для них и социально значимым элементом как раз и является развитие принципов демократии, составляющей единую основу современного конституционализма. Путь от Токвиля, через Милля к Максу Веберу, по словам Т. Шидера, лучшим образом выражает духовное движение всего либерализма вперед¹² .

Однако в полной мере торжество либерализма как определенной системы представительных учреждений, правового порядка и господства принципа индивидуализма стало возможным лишь в новое время, когда возникли социальные движения, политические партии и доктрины, ставящие своей задачей трансформацию общества в соответствии с принципами либерализма. Появилась реальная возможность создания такого общественного порядка, главной задачей которого становится сохранение прав индивида. Гарантией этого является демократическое (правовое) государство, для которого характерно "господство законов, но не людей"¹³ . Отсюда своеобразная политическая идеология либерализма, отрицающая возможность чьей-либо (класса, партии, церкви, личности) монополии на власть. С этим связано то большое внимание, которое в рамках либеральной традиции уделяется вопросам конституционного строительства, парламентаризма, правовых гарантий свободы личности и общества¹⁴ .

Важно также, что именно либерализм поставил в новое время проблему соотношения права и нравственности, воспитания общества, и прежде всего подрастающих поколений, в духе уважения к демократии, праву и вообще гуманистическим принципам. В данном контексте либерализм, действительно, должен рассматриваться не столько как экономическая система или социальное движение, сколько как интеллектуальное течение, представляющее собой современную интерпретацию наиболее характерных черт европейской политической традиции, точнее ее доминирующего направления. Конец либерализма означал бы, поэтому, "конец политической традиции западного мира"¹⁵ .

Третий подход к либерализму - как системе политических институтов и принципов управления - ставит во главу угла определение его практической эффективности как в прошлом, так и в современности. На нынешнем этапе в развитых странах Западной Европы и США происходит своеобразный ренессанс принципов либерализма, прежде всего в экономической и политической сферах¹⁶ . С этим связана острая дискуссия по таким вопросам, как ценность традиционных принципов либеральной идеологии для современного мира, теоретическая и практическая целесообразность их применения при решении сегодняшних проблем, а также развитие самих этих принципов. В современных условиях, считают критики, все более очевидной становится утопичность многих либеральных воззрений прошлого, в частности центрального положения их доктрины - индивидуализма. Такие проблемы, пишет Н. Смит, как экономический рост и его последствия, расовая проблема, рост народонаселения и контроль над ним, проблемы быстро развивающейся науки и технологии, неизвестные либералам прошлого, не могут быть решены без активного вмешательства государства¹⁷ .

Для современного либерализма, или неолиберализма, центральное значение приобретает вопрос о доминирующих тенденциях социально-экономического развития, монополизации, степени возможного вмешательства государства в экономику - предмет дискуссии между Хайеком и Кейнсом, отстаивавшим необходимость такого вмешательства в область рыночных отношений, ценообразования и монетного дела¹⁸ . В ходе подобных дискуссий раскрывается суть либерализма как учения, отстаивающего принцип экономической свободы против монополии всякого рода, а также государственного вмешательства, допускаемого лишь в определенной степени (защита общества, протекционизм, общественные работы). Влияние неолиберальной теории М. Фридмана и Хайека отмечается в экономической политике ряда ведущих капиталистических стран.

Многие современные неолиберальные теории в области экономики, социальных отношений, государства восходят к классическому либерализму XIX века. В них нет размышлений о планировании в какой-либо форме, попыток решить экономические проблемы с помощью государства, организации рыночных отношений, регулирования цен и т. д. Весьма характерны также споры об отношении к монополии или олигополии (объединению нескольких монополий, делящих рынок). В либеральной мысли получила распространение, например, точка зрения, что государство не должно вмешиваться в деятельность монополий, так как по сравнению с ними оно представляет несравненно большую угрозу для свободного рынка¹⁹ . Само государство должно ограничиться выполнением чисто поли-

стр. 170

тических функций (международные отношения, внутренняя стабильность, борьба с терроризмом) без вмешательства в социальную среду.

В большинстве работ по истории либерализма он выступает как довольно цельное социальное движение, имеющее ряд характерных признаков: в экономике - это сторонник промышленного капитализма и экономической свободы; в социальных отношениях - выразитель интересов среднего класса; в политике - парламентарная демократия; в культурной жизни - свобода мысли и слова; в религии - антиклерикализм; в морали - индивидуализм; в национальном вопросе - национализм. Однако наиболее типичны для либерализма борьба за демократию и право, создание соответствующих инструментов их претворения в жизнь²⁰ . Экономические и социальные принципы либерализма уже в силу самой своей природы не могут быть реализованы вне правового государства, без четко разработанных правовых норм, регулирующих отношения собственности, производства и распределения, взаимоотношения индивидов между собой и с государством. Классическим примером такого права является кодекс Наполеона, интерпретировавший многие идеи римского права применительно к требованиям нового времени. Новое правосознание или даже шире - правовая культура и этика - служили делу создания гражданского общества и правового государства²¹ .

Характерной чертой современного общественного сознания явилось возрождение либерализма, причем прежде всего именно в тех странах, которые традиционно были наиболее далеки от классической западноевропейской модели социально-политического устройства. Либерализм обрел новую почву в странах, развивающихся по пути модернизации. Она порождает существенные изменения в социальной стратификации традиционалистских обществ, вынужденных вступить на путь догоняющего развития²² . Происходящая в них трансформация социальной структуры, во- первых, ведет к росту взаимного несоответствия различных элементов сложившейся социальной организации, возникновению на этой основе противоречий в их статусе, престиже и благосостоянии. Во-вторых, усиливается несоответствие существующих социальных слоев и институтов новым функциям, которые им приходится выполнять в изменившихся условиях. В-третьих, меняются роль и целевая ориентация различных групп в обществе, что связано с активным поиском более прочных позиций в формирующейся новой социальной иерархии.

На этой базе возникает пестрая гамма противоречий - порожденный модернизацией социальный конфликт, внешним проявлением которого становится растущее отчуждение общества от политической власти. Если таким конфликтом охвачено все общество, то это выражается в принципе в его расколе - на сторонников преобразований и их противников. Данное противоречие имеет объективный характер, поскольку в обществе всегда существуют социальные слои, заинтересованные и в сохранении традиционной системы и, наоборот, в ее изменении, отчасти даже разрушении. В этих условиях, чтобы предотвратить дестабилизацию всей системы, государство вынуждено брать на себя роль активного реформатора прежних социальных структур и институтов.

В свете мирового и особенно европейского опыта прежде всего обращает на себя внимание специфика новых и новейших модификаций либерализма в условиях модернизации. Если в Западной Европе либерализм глубоко уходит корнями в прошлое, имеет социальную опору в виде растущей буржуазии и выступает длительное время как активная (а то и господствующая) политическая сила, то в модернизирующихся странах нет ничего подобного. Здесь либерализм не имел глубоких корней в прошлом, возник очень поздно и не опирался на сколько-нибудь широкие слои населения, был тесно связан с правящим классом и государством, а потому не мог претендовать на активную политическую роль.

Особый интерес в этом отношении представляет германский либерализм. Специфика его в сравнении с "классическим" западноевропейским усматривается во времени возникновения (он сформировался гораздо позже); большей неопределенности социальной базы в силу отсталости и слабости буржуазии; связанных с этим особенностей идеологии, прежде всего - правовой программы (историческая школа права в отличие от традиционных установок естественного права в духе Просвещения); воззрениях на роль государства в развитии общества (апелляция к государству в отличие от провозглашения борьбы со старым абсолютистским режимом); и, соответственно, способах достижения поставленных целей (поддержка реформ сверху вместо революционного переворота)²³ .

Решая проблему соотношения двух процессов - формирования буржуазии и становления либерализма, - Д. Лянгевише²⁴ в отличие от традиционной и весьма распространенной концепции, связывающей либерализм с борьбой буржуазии за свои права, развивает мысль о необходимости более широкой трактовки либерализма. В этом плане он рас-

стр. 171

сматривает выработанные германской философско-правовой мыслью понятия "гражданское общество" и "правовое государство". По его мнению, в Германии и других странах Восточной Европы, развивающихся по пути модернизации, либерализм, а точнее - либеральная идеология, получили широкое распространение именно потому, что не были четко связаны с каким-то одним социальным слоем, а выражали стремление всех передовых элементов общества к модернизации. В этом смысле "либерализм" шире "буржуазности", подобно тому, как понятие "гражданин" шире понятия "буржуа".

Среди социальных носителей либеральной идеологии в разных странах мы находим не только и не столько буржуазию, сколько аристократию, интеллигенцию и бюрократию²⁵ . Отсюда возникает проблема соотношения модернизации, либерализма и бюрократии в процессе трансформации традиционалистского общества стран Восточной Европы в направлении правового государства. Выделяют, в частности, такие разновидности либерализма, как "буржуазный", "дворянский", "чиновничий", "национальный", а также "традиционный" и "новый", "ранний" и "поздний". Иначе говоря, либерализм выступает как определенное идейное течение, идеалы и принципы которого могут разделять представители различных социальных слоев. В. Моммзен, сравнивая немецкий и британский либерализм XIX в., пришел к выводу: "Либерализм был чем-то большим, нежели только буржуазной идеологией; он выступал за динамичное, ориентированное на социальный прогресс, общество, в котором бы на первом плане находились не наследственные привилегии, а заслуги и результативность"²⁶ .

Тот факт, что либерализм в Восточной Европе эпохи модернизации не был жестко связан с определенным сословием, а выражал более обобщенную концепцию лучшего, более справедливого общественного устройства, заставляет предположить, что в сфере его интересов оказывались именно те вопросы, которые были актуальны для общества в целом. Действительно, с позиций либерализма давались наиболее объективные ответы на вопросы о национальных отношениях, религии и свободе совести, парламентских и внепарламентских методах решения социальных проблем, оптимальных формах политического устройства²⁷ .

Практически для всех стран Восточной Европы нового времени одной из важнейших оказывалась проблема образования или сохранения национального государства²⁸ . Именно поэтому либерализм в этом регионе с самого начала оказался тесно связанным с широким общественным движением и идейной работой в данном направлении. Особенно хорошо это прослеживается в Германии периода правления Бисмарка, Австро-Венгрии, само образование которой было связано с попыткой решения национального вопроса, Италии²⁹ . Решение национального вопроса в государствах Восточной Европы сказывалось на подходе либералов к вопросу о свободе совести и отношении к религиозному сознанию³⁰ . В концепции либерализма в принципе отстаивались правовые, парламентские формы достижения социальных преобразований, отвергались методы насильственного, террористического характера³¹ . Интересно, что эти взгляды развивались и отстаивались либералами даже в тех странах, где господствовали абсолютистские режимы и отсутствовал подлинный парламентаризм³² .

В центре внимания либералов оставались, однако, проблемы оптимального государственного устройства, по существу являвшегося главным условием осуществления всех этих целей. Поэтому в либеральной традиции стран Восточной Европы столь заметно выступает "монархический принцип" - апелляция к государству как необходимому и достаточному условию социальных преобразований³³ . Этот подход к государству и его роли в социальных реформах, столь нетипичный для классического западноевропейского либерализма, нашел свое наиболее полное выражение в учении о конституционной монархии как идеальной форме правления, позволяющей совместить интересы общества и государства³⁴ . Именно в рамках германской правовой традиции возникла та концепция отношений гражданского общества и правового государства, которая оказалась очень эффективной для многих модернизирующихся стран - от Испании до России³⁵ . Ее идейное влияние на правовую мысль и практику конституционализма прослеживается в Испании, Италии, Латинской Америке и Азии³⁶ .

На переломном этапе общественных преобразований конца XX в. понятен интерес к истории российского либерализма и конституционализма. Он отвечает, во-первых, стремлению лучше понять русское освободительное движение вообще и либерализм как один из составляющих его элементов; во-вторых, особому вниманию к русской интеллигенции как самостоятельному общественному слою, активно участвующему в выработке теории и практики освободительного движения; в-третьих, поиску определенных традиций и преем-

стр. 172

ственности по отношению к старой русской историографии, имевшей в значительной степени либеральный характер. При этом в западной науке подробно рассматривается в свете теории модернизации социальная природа русского либерализма, ее специфика по сравнению с западными аналогами, наконец, такое необычное социальное явление, как просвещенная бюрократия и ее место в ходе преобразований.

В русле данных подходов находится и традиционное противопоставление России и Запада как двух в корне различных типов цивилизации, их взаимодействие в ходе глобального исторического процесса. Существенная роль в этом процессе принадлежала европеизации - перестройке многих сторон жизни общества на европейский манер, отказу от традиционных ценностей. Особый интерес вызывает при этом интеллигенция, которая является ферментом в процессе рецепции западных влияний именно потому, что в силу своего социального положения, образования, общей культуры наиболее связана с Западом³⁷ . Этим во многом определяется социальная сущность таких понятий, как "либерализм", "конституционализм" и "конституция".

Сама постановка вопроса о русском конституционализме достаточно необычна, поскольку речь идет о самодержавной России. Тем не менее было бы неверно распространять данное понятие лишь на Западную Европу и США. Применительно к России XIX - начала XX в. понятие "конституционализм" означает не установление конституции и парламента, а общественное движение, представленное главным образом интеллигенцией и направленное на достижение гражданского общества и правового государства.

Специфика русского либерализма во многом проясняется интерпретацией истории России с точки зрения теории модернизации. Как и всякий вообще процесс изменений консервативных социальных установлений, ценностей и воззрений, модернизация не может идти повсюду одинаково гладко, без конфликтов и противоречий всякого рода. Таков именно путь стран с догоняющим характером развития со свойственной для них скачкообразностью и противоречиями исторического процесса. Модернизация в них могла нести не только позитивные перемены, но иметь деструктивный характер. Указанные особенности русского исторического процесса оказали, конечно, влияние на формирование и развитие либерализма и конституционализма в России.

Если русский либерализм представляет собой определенную разновидность европейского, то важно определить, как далеко идет их сходство. В свое время Г. Фишер предложил весьма интересное решение данной проблемы³⁸ . Он высказал мысль о необходимости различать два типа либерализма: классический либерализм развитых стран и "недолиберализм", которые имеют существенные черты сходства и различия. Специфика второго варианта либерализма состояла не столько в идеологии (которая была во многом сходна с западноевропейской), сколько в социальном положении формирующегося либерализма, который представляет собой "движение меньшинства в развивающемся обществе". Кроме того, вторая модель отмечена наличием резкого расхождения умеренного и радикального крыла; первое стремится достичь поставленных целей путем сотрудничества с существующим и постепенно либерализирующимся правительством, а второе - рассматривает его свержение или радикальную трансформацию как важнейшее исходное условие преобразования общества.

Современные западные исследователи подходят (вполне оправданно) к русскому либерализму с учетом последующего опыта революционного процесса, стремясь, по словам М. Раева, определить, насколько жизненной и реальной была та альтернатива революции и диктатуре, которую представляли либералы³⁹ . Ставя проблему таким образом, ученые вынуждены признать, что либерализм в России в отличие от стран Западной Европы был в силу объективных условий не способен эффективно противостоять давлению как правых, так и левых сил, оказался в изоляции и вынужден был уступить свое место радикальному движению, ставшему единственной силой, способной в кратчайшие сроки и не считаясь с потерями провести модернизацию страны⁴⁰ . К такому выводу приходит Т. фон Лауэ, который подчеркивает, что в условиях отсталой страны, какой была Россия XIX - начала XX в., борьба за свободу (конституцию) была деструктивным фактором не только для самодержавия, но и для самих либералов, так как массы крестьянства и рабочих были не готовы к самоопределению в какой-либо форме⁴¹ . Программа всеобщего освобождения, выдвигаемая либерализмом, была в этих условиях утопией, а сами представители либеральной интеллигенции оставались крайне далеки от народа.

В данном контексте вполне понятен интерес, который вызывают работы М. Вебера, посвященные ситуации в России в период революции 1905 г., в частности "К положению буржуазной демократии в России"⁴² . Обращает на себя внимание главный вывод Вебера

стр. 173

об отсутствии социальных корней у русского либерализма. Придавая большое и даже несколько преувеличенное значение земскому движению (что связано отчасти с его источниками информации), Вебер отдавал себе отчет в возможности поражения либеральной интеллигенции.

С выводом о слабости русского либерализма в отличие от западного согласуются наблюдения о социальном составе и происхождении представителей либерального движения в России⁴³ . Большая их часть принадлежала к верхним слоям так называемых образованных классов, была, как правило, выходцами из дворян и даже аристократических фамилий, хорошо знакомыми с образом жизни Западной Европы и основными достижениями мировой философской, научной и политической мысли. С этим связана, между прочим, традиционная ориентация русских либералов на европеизацию. Подходя таким образом к русскому либерализму, мы должны будем признать его скорее интеллигентским, чем классовым движением. Действительно, русские ученые и юристы меньше всего исходили из стремления выразить чьи-либо классовые интересы. В их задачу, напротив, входило создать разумный общественный порядок, способный мирным, ненасильственным путем преодолеть существующие в стране социальные противоречия или, во всяком случае, примирить их таким образом, чтобы интересы общества в целом не были принесены в жертву эгоистическим устремлениям отдельных классов или социальных слоев. Русский либерализм поэтому стремился максимально заимствовать и практически применить все лучшие достижения европейской цивилизации, нейтрализуя в то же время деструктивные силы, делающие ставку на эскалацию социальных конфликтов.

К числу сильных сторон русского либерализма относятся глубина теоретической мысли, стремление к объективному анализу социальных явлений, высокие культурные, этические и правовые идеалы движения; к числу слабых сторон - отрыв от масс, практическая беспомощность, отсутствие необходимой политической гибкости в экстремальных условиях. Для низших классов он был непонятен или недостаточно радикален, воплощая господство "помещиков и капиталистов", для дворянства он был неприемлем как течение, выступающее за отмену сословных привилегий, и, следовательно, являлся слишком радикальным, для буржуазии, как это ни парадоксально, неприемлем был лозунг свободного рынка, так как она не выдерживала конкуренции с иностранным капиталом и была зависима от государственных монополий; наконец, само государство в лице правящей бюрократии было совершенно неспособно к реформам в направлении либерализации.

Отличие политического строя Восточной Европы от классической демократии Запада не могло не найти отражения в соответствующей концепции: она включала создание конституционного образа правления в качестве необходимого условия социальных преобразований. Не случайно сами представители данного течения часто предпочитали понятие "конституционализм", а в России оно стало одновременно самоназванием ведущей либеральной партии. А понятие "либерализм" было непопулярно, потому кадеты предпочитали обходиться без него⁴⁴ . Оно являлось объектом нападок как справа, так и слева: правительство рассматривало либералов как закамуфлированных радикалов, а революционеры считали их соглашателями, выразителями интересов правящих классов, о чем свидетельствуют такие характерные термины, как "дворянские либералы" и "буржуазные либералы". Русские либералы предпочитали поэтому определять себя как "общество", а свое движение как "общественное". Это давало возможность представлять данное движение более широким и имеющим более солидную социальную базу. Именно с этим связан тот факт, что кадеты, признававшие себя либералами по образцу западных, предпочитали называть свою партию "Партией народной свободы".

Для западного понимания либерализма традиционно отнесение к нему всех сил, борющихся со старым порядком, феодализмом, за торжество демократических идеалов. При таком подходе к либералам относят самых различных мыслителей и деятелей от весьма умеренных и даже консервативных до представителей революционного авангарда. Констатируя различия в воззрениях левого и правого крыла либерализма, западная традиция не противопоставляет их диаметрально друг другу (как это делает отечественная историография, создавая особый статус для революционеров-демократов), подчеркивая единство их целей (ликвидация феодальных отношений и абсолютизма) при различии в средствах их достижения (насильственные или мирные). Если применить западное толкование либерализма в России, то оно охватит практически всю историю освободительного движения за исключением марксистского этапа.

Исходя из этого, в качестве либералов рассматривают просвещенных монархов (Екатерина II, Александр I и Александр II), а также просветителей, декабристов, революционе-

стр. 174

ров XIX века⁴⁵ . Руководствуясь той же логикой, сходство русского и западного либерализма, если о нем вообще можно определенно говорить, следует искать не в родстве их социальной опоры и сущности (которая была различна), а скорее в сходстве их идеологии, программы и объективных целей. В России, в отличие от Запада, либерализм имел другую форму и располагал иными (несравненно более слабыми) средствами, основывался на рецепции западноевропейских идей. Поэтому либерализм здесь - это реальный вклад либеральной идеологии в создание нового общества и его политических институтов. Ведь либералы повсюду имеют одну цель (защита прав человека, индивидуализм), а потому везде выступают за ликвидацию всех ограничений свободы личности, исходящих от общества, государства, церкви и т. д. Средством достижения этой цели везде служит определенный правовой порядок, суть которого определяется понятием "конституционализм".

В теории государственно-правового строительства существуют различные понятия для обозначения такого типа правления, как либеральная демократия. Это прежде всего доктрина политического плюрализма, восходящая к учениям Локка и Монтескье, Английской, Американской и Французской революциям, а в последующее время - к идеям Милля, Токвиля, Гумбольдта и других мыслителей⁴⁶ . Плюралистическое направление мысли, возникнув в англо-американской традиции политической культуры с ее неприятием государства как единой монистичной и централизованной организации, противостоящей обществу, вообще предпочитает использовать вместо термина "государство" такие понятия, как "правительство", "система правления" и пр. Государство же предстает как сумма учреждений (суды, гражданская служба, публичные предприятия) или обобщается термином "бюрократия", под которой понимается часть правительства, не входящая в политическую или выборную его структуры. Плюралисты взяли на вооружение два основных веберовских тезиса: публичная бюрократия может быть подчинена демократическому давлению, осуществляемому через парламент; политика должна быть отделена от администрации. Сторонники плюрализма отстаивают конституционную модель бюрократии, которая рекрутируется "по заслугам" (меритократия), но обучена и дисциплинирована в традициях конституционного правления при соблюдении "публичного интереса" и "интересов государства".

Эти принципы стали идейной программой конституционализма стран с догоняющим характером развития. Конституционализм выступает при этом как средство модернизации и европеизации этих стран, стремления обеспечить легитимность правления и правовое воспитание масс⁴⁷ . Это хорошо понимали ведущие русские ученые А. Д. Градовский, С. А. Муромцев, В. М. Гессен, Б. А. Кистяковский, М. Я. Острогорский и другие, вообще представители так называемой юридической школы, заложившие теоретический фундамент конституционного движения в России. Элемент заимствования здесь был особенно значительным в силу отсталости страны, скачкообразности перемен в условиях революции, вообще догоняющего характера развития. Именно в области явлений идеологического порядка и, в частности, конституционализма, процесс заимствования опыта передовых государств дает себя знать в наибольшей степени. Особенно быстро и бурно модернизация идет как раз в странах с традиционными социальными отношениями, а носителем ее является интеллигенция (как главный посредник передачи в общество "европеизирующего" влияния).

С этой точки зрения, русский конституционализм есть, по мнению К. Фрюлиха, "соответствующее политическое движение, происходящее из процесса модернизации, провозглашенная цель которого состояла в установлении парламентарной системы политических решений и общественного контроля, стремящееся достичь этой цели с помощью организованной деятельности". Применительно к русским условиям более подходящим оказывается поэтому понятие "конституционализм": оно в отличие от термина "либерализм" охватывает только часть объединяемых им явлений, а именно - парламентарные гарантии участия в управлении, ставшие программным положением определенных партий в России; оно позволяет лучше ориентироваться в лабиринте различных партий, политических программ и моделях поведения⁴⁸ .

В период, непосредственно предшествующий революции 1905 г., когда отчетливее стала поляризация сил и активно шел процесс консолидации политических партий, конституционализм все более превращается из идейного течения в политическую организацию, выдвигает своих лидеров. В ходе революции и после нее, вплоть до 1918 г. (разгон Учредительного собрания), конституционализм представляет собой очень значимую общественную силу, ставящую своей задачей постепенную трансформацию самодержавного строя в правовое государство парламентским путем. При изучении итогов революции не

стр. 175

прекращается, поэтому, спор о роли конституционализма вообще и кадетской партии, в частности, в политической борьбе. Вывод о бесперспективности конституционализма в России объясняет быструю последующую ликвидацию его как социально-политического течения. Однако более оправдан другой подход: рассмотрение русского конституционализма с точки зрения заложенных в нем универсальных принципов политического мышления, которые оправдали себя в глобальной исторической перспективе.

Анализ социального движения в России позволяет констатировать присущие ему фундаментальные противоречия - между реальным положением вещей и целями, с одной стороны, целями и средствами - с другой. Главное противоречие состоит в сочетании предельно строгого и трезвого взгляда на социальную действительность и нереальных, утопических выводов, которые делаются из этого, представлений о путях достижения справедливого общественного устройства. Констатируя слабость, или (как народники) даже отсутствие капитализма в России, интеллигенция в основной своей массе, вместо того, чтобы стимулировать развитие буржуазных отношений, приходила к заключению о необходимости построения социализма, который избавит Россию от издержек западного пути. Вообще интеллигенции стран, вставших на путь модернизации, свойственны подобные воззрения.

Действительно, проведение модернизации в отсталой стране, осуществляемое путем резкой ломки традиционных социальных установлений, в кратчайший промежуток времени, а часто и в экстремальных условиях, практически никогда не происходит только эволюционным путем, без конвульсий и применения насилия. Острота социального конфликта и степень общественного возбуждения объективно диктуют потребность в быстрых и решительных действиях, способных дать немедленные и ощутимые для масс результаты или, как минимум, видимость таких результатов. С этим связана важная особенность русского политического процесса и умонастроений интеллигенции - стремление к достижению поставленной цели, не считаясь с потерями и средствами их достижения, которые рассматривались как нечто второстепенное. Исключительно важным следствием этого является правовой нигилизм - негативное отношение к праву как инструменту социального регулирования⁴⁹ .

В этом плане русский конституционализм оказывается единственным носителем правовой идеологии, которая должна рассматриваться как его подлинная политическая философия. Деятели кадетской партии, крупнейшие юристы и публицисты, считали своей основной задачей проведение принципов этой идеологии в жизнь. Русский конституционализм можно определить как программу построения правового государства в условиях догоняющего развития. В силу объективных причин (отсталости страны, отсутствия легальных форм политической деятельности, груза патриархальных традиций и т. д.) эта программа носила ярко выраженную печать идеализма. Глубоко научно обоснованная, продуманная во многом на опыте западноевропейского политического развития, а также учитывающая специфику национального развития, она не была претворена в жизнь из-за отсутствия стабильного политического процесса, институтов и конкретных инструментов воздействия на массы, которые оставались пассивным орудием реакционной политики самодержавного правительства или деструктивной агитации революционных радикалов.

Главным противоречием политической программы русских конституционалистов оказывалось противоречие между целями и наличными средствами их достижения. В связи с этим находится существование в рамках одной общей программы конституционалистов собственно двух программ - социальной и политической, разрыв между ними, связанный с представлением о большей важности правовых гарантий по отношению к социальным запросам населения. Решение конкретных социальных проблем - аграрного и рабочего, национального и других вопросов, - вполне обоснованно полагали русские конституционалисты, возможно лишь при наличии отработанного механизма социального регулирования: отсутствие такого механизма в виде правового государства делает все прочие реформы - даже в случае их реализации - пирровой победой.

Однако острота противоречий выдвигала на первый план именно социальный вопрос, решение которого стало рассматриваться современниками как важнейшее призвание эпохи. Констатируя данную ситуацию, именно в ней видят причину растущей нетерпимости и радикализма интеллигенции. Основой данного взгляда служило, по- видимому, представление о невозможности мирного, конституционного процесса в России. В результате конституционализм вынужден был отступить. Будучи побежденным как политическое течение, он, однако, сохранил свое значение социального идеала.

В Восточной Европе борьба с феодализмом и абсолютизмом протекала в значительно более поздний исторический период, а ряд ее аспектов не утратил актуальности и в новей-

стр. 176

шее время. Рассмотрение либерализма этого ("восточноевропейского") типа в свете теории модернизации направлено на то, чтобы, с одной стороны, понять общие черты, присущие либерализму вообще, а с другой - его специфику, обращая при этом особое внимание на такие страны, как Германия, Австро-Венгрия, Испания XIX - начала XX в. и особенно Россия того же времени.

Дискуссионным остается вопрос, является ли либерализм единым и более или менее постоянным социальным явлением или дело обстоит как раз наоборот и следует говорить о множественности "либерализмов" для разных эпох, регионов и социальных слоев. Последняя точка зрения имеет довольно большое число сторонников. Суть проблемы состоит в определении социальной природы либерализма. Главная трудность при ее решении традиционно состояла в таких объективных свойствах либерализма, как неопределенность его социальной базы, разнообразие политических программ, изменчивость позиций либералов.

Однако есть свойство, всегда присущее либерализму. Это - жизненно необходимый минимум прав личности. Именно в этом состоит фундаментальное единство либерализма и причина его возрождения во все новых и новых условиях и обличьях. В соответствии с тем, дефицит каких прав (экономических, социальных, религиозных, политических, демографических и т. д.) особенно ощутим для данного общества, меняется и программа либерализма и отчасти его социальная база. В лице либерализма мы имеем очень чувствительный индикатор состояния общества и прежде всего основной его массы - средних слоев, для которых характерно, с одной стороны, стремление к изменениям в лучшую сторону, а с другой - неприятие крайних методов, грозящих потерей и тех прав личности, которыми она уже обладает.

Примечания

1. Liberalismus. Geschichtliche Grundbegriffe. Bd. 3. Stuttgart. 1982.

2. Liberalismus. Koln. 1976; Constitutionalism. N. Y. 1979; Liberalismus im 19. Jahrhundert. Gottingen. 1988.

3. BERNSTEIN G. L. Liberalism and Liberal Politics in Edwardian England. Boston. 1986, pp. 120 - 121.

4. LASKI H. J. The Rise of European Liberalism. Lnd. 1963.

5. Ibid., p. 258.

6. BRANCIARD M. Les liberalismes d'hier a aujourd'hui. Lyon. 1987.

7. HAYEK F. A. The Principles of a Liberal Social Order. - Studies in Philosophy, Politics and Economics. Lnd. 1967, p. 160.

8. Hegels Rechtsphilosophie im Zusammenhang der europaischen Verfassungsgeschichte. Stuttgart. 1986; Der soziale Liberalismus John Stuart Mills. Baden-Baden. 1987; La pensee politique et constitutionnelle de Montesquieu. P. 1988.

9. Liberalismus. Koln, 1976, S. 20.

10. ОРТЕГА-И-ГАССЕТ Х. Восстание масс. - Вопросы философии, 1989, N 4, с. 136.

11. GRIMM D. Entstehungs- und Wirkungsbedingungen des modernen Konstitutionalismus. - Akten des 26. Deutschen Rechtshistorikertages. Frankfurt a.M. 1987.

12. Liberalismus, S. 192.

13. WILLOWEIT D. Deutsche Verfassungsgeschichte. Munchen. 1990.

14. Parlamentarismus und Demokratie im Europa des 19. Jahrhunderts. Munchen. 1982.

15. Liberalismus, S. 57.

16. LUTZ D. S. The Origins of American Constitutionalism. N. Y. 1988.

17. SMITH N. A. The New Englightenment. Lnd. 1976, p. 47.

18. The Emergence of the Welfare State in Britain and Germany. 1850 - 1950. Lnd. 1984.

19. BRANCIARD M. Op. cit., pp. 74 - 79.

20. British Liberalism. Lnd. 1986.

21. HAURIOU A. Droit Constitutionnel et institutions politiques. P. 1970.

22. WEHLER H. -U. Modernisierungstheorie und Geschichte. Gottingen. 1975.

23. Der europaische Liberalismus im 19. Jahrhundert. Bd. 1 - 3. Ullstein. 1981.

24. LANGEWIESCHE D. Deutscher Liberalismus im europaischen Vergleich: Konzeption und Ergebnisse. In: Liberalismus im 19. Jahrhundert.

25. LOWE H. D. Burgertum, liberate Bewegung und gouvernamentaler Liberalismus im Zarenreich urn die Wende vom 19. zum 20. Jahrhundert. - Ibid.

стр. 177

26. MOMMSEN W. J. Deutsche und britische Liberalismus. Versuch einer Bilanz. - Ibid., S. 216 - 217.

27. STOLLEIS S. Staat und Staatsrason in der fruhen Neuzeit. - Studien zur Geschichte des offentlichen Rechts. Frankfurt a.M. 1990.

28. Politische Ideologien und Nationalstaatliche Ordnung. Munchen. 1968.

29. GALL L. Bismarck, Der weisse Revolutions. Frankfurt a. M. 1980; SOMOGYI E. Vom Zentralismus zum Dualismus. Wiesbaden. 1983.

30. PARRY J. P. Democracy and Religion. Cambridge. 1986.

31. Social Protest, Violence and Terror in Nineteenth- und Twentheenth Century Europe. Lnd. 1989.

32. BEUME K. von. Die parlamentarischen Regierungssysteme in Europa. Munchen. 1970.

33. BOLDT H. Deutsche Staatslehre im Vormarz. Dusseldorf. 1975, S. 19 - 25.

34. BOCKENFORDE E. -W. Gesetz und gesetzgebende Gewalt. Brl. 1981.

35. Moderne deutsche Verfassungsgeschichte (1815 - 1918). Koln. 1972.

36. TORRE VILLAR E., LAGUARDIA J. M. Desarrollo Historico del Constitucionalismo hispanoamericano. Mexico. 1976; CLAVERO B. Evolucion historica del constitucionalismo Espanol. Madrid. 1986; ATTARD E. El constitucionalismo Espanol: 1808 - 1978. Valencia. 1988.

37. BERLIN I. Russian Thinkers. Harmondsworth. 1979.

38. FISHER G. Russian Liberalism. Cambridge, 1958.

39. RAEFF M. Comprendre I'ancien regime russe. P. 1982.

40. SCHAPIRO L. Russian Studies. N. Y. 1986.

41. LAUE T. H., von. The Prospects of Liberal Democracy in Tsarist Russia. In: Essays on Russian Liberalism. Columbia University Press. 1972.

42. WEBER M. Zur Russischen Revolution von 1905. Tubingen. 1989.

43. FIELD D. Kavelin und Russian Liberalism. - Slavic Review, 1973, vol. 32, N 1; OFFORD D. Portraits of Early Russian Liberals. Lnd. 1985.

44. Essays on Russian Liberalism.

45. LEONTOVITSCH V. Geschichte des Liberalismus in Russland. Frankfurt a.M. 1957.

46. DUNLEAVY P., O'LEARY B. Theories of the State. N. Y. 1987, pp. 6 - 7.

47. Le constitutionalisme aujourd'hui. P. 1984.

48. FROHLICH K. The Emergence of Russian Constitutionalism. 1900 - 1904. The Hague. 1981.

49. WALICKl A. Legal Philosophies of Russian Liberalism. Oxford. 1987.

Постоянный адрес данной публикации: