М. Наука. 1986. 300 с.

Каждая новая книга о процессах, проходивших в 30-е годы в мировом коммунистическом движении, содержащая ранее не вводившиеся в оборот факты либо анализ уже известного, но под новым углом зрения, обогащает наше представление о сложных путях развития коммунистического движения. Это в полной мере относится к исследованию, проведенному в Институте международного рабочего движения АН СССР И. Н. Ундасыновым, З. П. Яхимович, [З. В. Чернухой], М. Т. Мещеряковым, Г. В. Кацманом, Н. П. Комоловой, И. В. Варивончиком, И. С. Яжборовской, В. Л. Мальковым и В. Г. Васиным.

История коммунистического движения предвоенных лет - поворот в политике Коминтерна, обновление стратегии и тактики коммунистических партий - рассматривается авторами как сложный творческий процесс, в ходе которого даже самым активным сторонникам идей единого рабочего и народного фронта приходилось преодолевать не только сопротивление сектантов и догматиков, но и укоренившиеся в их собственном сознании представления о социал- демократах как "социал-фашистах", прямолинейные трактовки принципов классовой борьбы ("класс против класса"), убеждение, что единственной альтернативой фашизму является диктатура пролетариата и непременно "в форме Советов". Осмысливая быстро менявшуюся в 30-е годы политическую ситуацию в своей стране, сопоставляя ее с положением в других странах, обобщая свой и братских партий опыт - как позитивный, так и негативный, - лучшие умы мирового коммунизма шли в своих поисках от реальностей исторического процесса к глубинам теории. Но, кроме реалистического взгляда на действительное, а не желаемое соотношение сил в рабочем движении, на действительный, а не желаемый уровень сознания масс, плодотворным поискам оптимальных решений актуальных проблем борьбы с фашизмом в сочетании с революционной перспективой способствовала атмосфера товарищеских дискуссий, постоянного обмена идеями, взаимной корректировки выдвигаемых концепций.

Только благодаря тесным контактам между руководящими деятелями Исполкома Коминтерна и компартий удалось добиться более или менее синхронного изменения взглядов, стратегических решений, политической практики партий, находившихся в совершенно различных условиях: одни работали в промышленных странах с многочисленным рабочим классом и давно сложившимися традициями рабочего движения, другие - в странах среднего уровня развития, третьи - в отсталых, зависимых колониальных странах; одни были в подполье, другие действовали легально; одним противостояли мощные и массовые партии социал-демократического типа, для других главной проблемой были взаимоотношения с мелкобуржуазными и крестьянскими партиями.

Авторскому коллективу удалось показать сложность и своеобразие процесса обновления коммунистического движения в странах Европы и США. Этому способствовал конкретно-исторический подход к проблемам единого рабочего и народного фронта в каждой стране, основанный на тщательном и скрупулезном анализе как уже известных документов, так и тех, что введены в оборот сравнительно недавно (протоколы Брюссельской и Бернской конференций КПГ, документы германской социал-демократической эмиграции, испанские публикации документов, материалы польской компартии¹ и др.). Использован также архив лидера Социалистической партии США Н. Томаса² . Немало документального материала почерпнуто авторами из мемуаров и биографий ведущих деятелей компартий, из коммунистической, социалистической и буржуазной печати 30-х годов, а также монографий советских и зарубежных историков.

Борьба за единство рабочего класса и за народный фронт, как следует из ма-

¹ Mit dem Gesicht nach Deutschland. Eine Dokumentation tiber die sozialdemo-kratische Emigration. Dusseldorf. 1968; Largo CaballeroF. Correspondence secreta. Madrid. 1966; La revolucion espa-fiola en la practica; Documentos del POUM. Madrid. 1977; KPP. Uchwaly i rezolucje. Warszawa. 1956.

² New York Public Library. N. Thomas Papers.

стр. 130

териалов книги, прошла три стадии: зарождение идеи и ее первичная проверка до VII конгресса, сам конгресс и его непосредственные результаты в 1935 - 1936 гг., успехи, трудности, неудачи в последние предвоенные годы. Авторам лучше удалось показать специфику этого процесса в каждой стране на каждом из этих этапов, чем раскрыть его всеобщий характер. Может быть, стоило бы отказаться от включения в текст подробностей политической истории, хорошо описанных в монографической и даже учебной литературе (с. 49, 57 - 59, 69 - 71, 76 - 79 и др.), и глубже исследовать влияние успехов и неудач в одной стране на события в других странах. Эта взаимосвязь становится очевидной даже при элементарном синхронистическом анализе, содержащем в ряде случаев такие броские сопоставления: 27 июля 1934 г. - Пакт о единстве действий между ФКП и СФИО (с. 48); 17 августа 1934 г. - аналогичный пакт между ИКП и ИСП (с. 156), подписанный, кстати, тоже в Париже; 19 мая 1935 г. шествие 200 тыс. трудящихся Парижа (с. 49); 2 июня 1935 г. - речь Х. Диаса о единстве антифашистов (с. 85). Суммарная характеристика процесса в целом (она дается в первой главе, а возможно, лучше было сделать ее в заключительной), к сожалению, оторвана от конкретного страноведческого материала. Избежать этого разрыва и представить процесс во всем его многообразии и единстве (правда, в пределах одного, но достаточно обширного региона) в полной мере удалось И. С. Яжборовской в главе о странах Центральной и Юго-Восточной Европы.

Хорошо показана в книге роль таких участников разработки концепции народного фронта, как Г. Димитров, М. Торез, П. Тольятти, Х. Диас, К. Готвальд, хотя сама творческая лаборатория, в которой возникали, обосновывались, проверялись их гипотезы раньше чем они выносились на трибуны партийных съездов, пленумов ИККИ, VII конгресса Коминтерна, остается как бы "за кадром". Проникнуть в нее, конечно, чрезвычайно трудно, но было бы в высшей степени интересно и поучительно как с точки зрения методологии и психологии политического творчества, так и в плане дальнейшей разработки марксистско-ленинского подхода к роли личности в истории. В некоторых умах предпосылки поворота в тактико-стратегических установках созревали: постепенно, еще до прихода Гитлера к власти.

Уже в 1930 г. М. Торез, только что возглавивший ФКП, подчеркивал, что борьба за единый рабочий фронт является "не тактическим маневром коммунистов, а делом огромной политической важности" и выступал против злоупотребления термином "социал-фашизм" (с. 41). И именно руководимая им партия спустя несколько лет оказалась в авангарде борьбы за единый рабочий и народный фронт. Но как много не только внешних, но и внутренних тормозов необходимо было преодолеть, чтобы выработать новую ориентацию: от борьбы за диктатуру пролетариата исключительно "в форме Советов" - к народной демократии (с. 31), от постоянной конфронтации с социал-демократией - к единству действий на основе общей антифашистской платформы, от лозунга "класс против класса" - к народному фронту. Следовало бы эту психологическую трудность показать во всей ее полноте - тогда еще ярче предстал бы интеллектуальный подвиг творцов новой политики Коминтерна.

Как обстояло дело, например, с вопросом об участии буржуазных партий в народном фронте? В манифесте Брюссельской конференции КПГ 1935 г. предусматривалось участие в народном фронте партии Центра и демократической партии (с. 125), т. е. буржуазных партий, а в докладе на Бернской конференции в начале 1939 г. В. Пик говорил: "Мы не должны способствовать затушевыванию или игнорированию классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией, как это делают те, кто хочет устроить народный фронт даже с буржуазией" (с. 151). Но ведь этого хотела партия совсем недавно! Автор, отметив это изменение позиции, высказывает вполне обоснованное предположение, что оно было вызвано "событиями во Франции и Испании, где политика буржуазных и мелкобуржуазных партий, входивших в народный фронт, привела к его ослаблению, а позднее и к распаду" (там же). Но оно также обусловлено и отсутствием твердого убеждения в целесообразности участия буржуазных партий в народном фронте. И в это же самое время Компартия Великобритании, которая медленней других преодолевала сектантские заблуждения, тем не менее решительно выступала за

стр. 131

совместные действия с той частью буржуазии, которая не поддерживала реакционное правительство Чемберлена, что, как правильно отмечают И. В. Варивончик и И. Н. Ундасынов, "свидетельствовало о творческом применении английскими коммунистами политики народного фронта" (с. 209). А ведь прошло менее пяти лет с тех пор, как даже П. Тольятти убеждал (правда, безуспешно) М. Тореза отказаться от предложения о народном фронте, с которым тот намеревался обратиться к партии радикалов³ . Кстати, этот эпизод не упоминается в книге. А жаль! Представление о динамизме и развитии творческого подхода Тольятти к коренным проблемам стратегии коммунистов от этого бы только выиграло, как и вообще понимание всей сложности процесса обновления. К тому же вряд ли лучшим способом раскрытия изучаемого процесса во всей его сложности и противоречивости является полное отсутствие упоминания о влиянии на психологическую атмосферу, с одной стороны, успехов социалистического строительства в СССР, с другой - явлений, связанных с культом личности (например, судьбы польской компартии).

Видимо, психологический аспект при анализе деятельности руководства Коминтерна и его секций и особенно изучение социальной психологии масс членов компартий, рядовых социал-демократов и вообще рабочего класса - таков следующий шаг в научном познании бурных событий предвоенных лет. Такое изучение, можно предположить, даст новый материал для понимания истоков ошибочного курса на единый фронт только "снизу". Может быть, оно опровергнет несколько упрощенное представление, согласно которому массы в социал-демократических партиях всегда левее лидеров. О живучести этого представления свидетельствуют некоторые формулировки рецензируемой книги: изменение умонастроений членов социалистической партии "заставило руководителей СФИО внести некоторые коррективы в свою политическую практику", "руководство СФИО под предлогом непрекращавшейся критики со стороны коммунистов не предпринимало мер для налаживания сотрудничества с ФКП" (с. 45), так ставится вопрос в главе о Франции. В главе о США, выделяющейся как по источниковой базе, так и по стилю изложения, есть, однако, такое утверждение: руководство социалистической партии использовало "промахи и ошибки" коммунистов (речь идет все о том же "социал-фашизме") "как повод для отклонения предложений компартии" (с. 264). Но если лидеры социалистов только приспосабливались к настроениям масс, а сами и не помышляли о единстве, если критика (с применением понятия "социал-фашизм") была лишь "предлогом", "поводом", то, может быть, они действительно "социал-фашисты"? Гораздо глубже и объективнее соображения, высказанные применительно к странам Центральной и Юго-Восточной Европы, но вполне применимые и к другим регионам: "обычными были не только отсутствие доверия или неверие в искренность и подлинные мотивы другой стороны, но и крайние формы антагонизма... За межвоенный период накопилась масса взаимных претензий, всяческих личных конфликтов и предубеждений" (с. 231). Слишком мало времени было в распоряжении компартий для преодоления этих предубеждений, поворот в их политике произошел слишком поздно, чтобы успеть обеспечить прочное единство рабочего класса и всех демократических сил. Но если выйти за пределы предвоенной ситуации и взглянуть на события второй половины 30-х годов в широкой исторической перспективе, то они предстанут как завершение целого периода в развитии мирового коммунистического движения, охватывающего примерно первые четверть века его истории. На протяжении этого времени были годы взлетов и падений, успехов и неудач, но в целом это период становления, завершившийся разработкой таких стратегических принципов, которые, развиваясь и совершенствуясь, и сегодня лежат в основе творческих поисков и практической деятельности мирового коммунистического движения.

³ Дюкло Ж. Мемуары. Т. I. М. 1974, с. 184.

Постоянный адрес данной публикации: