Автор: А.Е. Кунина, доктор исторических наук, ведущий исследователь-консультант Института всеобщей истории РАН

GESCHICHTSSCHREIBUNG IM 20. JAHRHUNDERT. NEUZEITHISTIO- GRAPHIE UND GESCHICHTSDENKEN IM WESTLICHEN EUROPA UND IN DEN USA. Berlin: Fides Verlag, 1998, 484 S.

Рассматриваемая книга - комплексное исследование, в котором на основе сравнительного анализа историографии Великобритании, Франции, Италии, США и Германии дается обобщающая картина развития в XX в. историографического процесса на Западе в целом. Авторы, представляющие бывшую ГДР и Чехию, являются видными специалистами в своей области (1), их творческое содружество складывалось на протяжении многих лет.

Ответственный редактор книги - ученый с мировым именем профессор Герхард Лоцек. Он автор многих работ по историографии, неоднократно представлял историков ГДР на международных конгрессах исторической науки, активно сотрудничал с российскими учеными, привлекая их к участию в редактируемых им и его коллегами книгах (2).

Работа, задуманная в середине 80-х годов как итоговый труд историков ГДР, имеет нелегкую судьбу. К начавшемуся воссоединению Германии в 1990 г. книга была уже набрана в типографии, несколько контрольных экземпляров вышли в свет и получили высокую оценку специалистов разных стран. Отношение к рукописи со стороны лиц, ответственных за ее выход в свет, тем временем резко изменилось. Издательство отказалось от своих обязательств, из творческого коллектива вышел соредактор книги и соавтор одной из глав Г. Шлайер. Долгих восемь лет, пока рукопись лежала под спудом, авторам приходилось не только преодолевать тенденции к отторжению со стороны академического сообщества ФРГ, но и совершенствовать собственную концепцию, внося в нее созвучные времени коррективы. Рукопись их выдержала, что само по себе является объективным показателем научной зрелости ее исходного варианта: в результате многолетних дискуссий и диспутов марксистских и немарксистских историков обогатились воззрения как тех, так и других.

Высвобождаясь из тисков жесткого противостояния, характерного для времен "холодной войны", историография на Западе постепенно становится поприщем, на котором под различным углом зрения, во всем многообразии и неоднозначности высвечиваются драматические коллизии XX столетия. Общими усилиями наиболее дальновидных историков разных стран в ходе непрекращающейся борьбы направлений вырабатываются взаимоприемлемые основы для всестороннего постижения прошлого и поиска путей, ведущих во взаимосвязанный мир будущего. Знаменательно, что издательство "Фидес" выпустило книгу в серии "Анализы и материалы. Творческие заготовки для обогащения научного познания".

Пронизывающая всю книгу общая авторская концепция предусматривает исследование историографического процесса в органической связи с "духом эпохи", который меняется на характерных для XX в. переломных этапах истории. "Эпохальными цезурами" называют их авторы и выделяют следующие: становление империализма; первая мировая война и революционные потрясения 1917-1918 гг.; возникновение фашистских движений и диктатур; вторая мировая война и глобальные последствия 1945 г.; противостояние Восток - Запад, наряду с растущим осознанием приоритета общечеловеческих проблем и мирного

1 Авторский коллектив: К. Ирмшлер, доктор философии, Берлин; Я. Кудрна, профессор, доктор философии, Брно, Чехия, умер в 1996 г.; А. Лесдау, профессор, доктор философии, Берлин; Г. Лоцек, почетный профессор, доктор философии habile, Берлин; П. Шефер, профессор, доктор философии. Йена; Р. Шноор, профессор, доктор философии, Потсдам.

2 Unbewaltigte Vergangenheit. Kritik der burgerlichen Geschichtsschreibung in der BRD. 3. neubearbeitete und erweiterte Auflage. Berlin, 1977, 751 S.; Zeitalter und Wiederstreit. Grundprobleme der historischen Epoche seit 1917 in der Auseinanderset-zung mit der burgerlichen Geschichtsschreibung. Berlin, 1982, 308 S.

стр. 221

сосуществования в начавшийся ядерный век; новейшие перемены в Восточной и Юго-Восточной Европе. В качестве судьбоносных авторы выделяют 1917-1919 и 1945 годы (с. 17).

Эти "эпохальные цезуры" и их различное отражение в историографии пяти стран с конца XIX в. и до конца 80-х годов XX в. определяют структуру книги. Она состоит из шести глав: "Историография в процессе изменения", "Великобритания", "Франция", "США", "Германия после 1945 г." (3), "ФРГ до 1989 г.". Каждая глава, кроме первой, расчленена по проблемно- хронологическому принципу на несколько разделов и подразделов. В них освещается, с соответствующими нюансами, как общая для всех глав проблематика, так и специфическая для конкретной страны, например, проблема самоидентификации в Германии и Италии после поражения во второй мировой войне. Красной нитью через все издание проходит мысль о роли марксизма в общем историографическом процессе, дается также критика догматического марксизма.

Последние разделы страноведческих глав посвящены организационной структуре исторической науки отдельных стран, характеристике периодических изданий. В Приложении содержится подробный библиографический указатель, в котором значительное внимание уделяется трудам российских историков (составитель К. Ирмшлер). Каждая глава сопровождается также большим количеством сносок.

Согласно общей авторской концепции на каждом отрезке времени можно выделить четыре главных составляющих элемента историографического процесса, по которым определяется состояние исторической науки в той или иной стране.

Первый - историко-политическая концепция, в XX в. ударение делается на ее политическом компоненте. Это наиболее гибкий элемент, чутко реагирующий на изменения общественно-политического климата в отдельных странах и в мире в целом. Они по-разному преломляются в сознании представителей различных историографических направлений, в полемике между которыми рождается новая доминирующая концепция, отодвигая на задний план прежнюю. "Особого внимания к себе, - замечают авторы, - требуют историки, являющиеся создателями концептуальных идей и определяющие изменения историографической парадигмы" (с. 19).

Постепенно меняется и второй элемент историографического процесса - возникающая под пером историка картина прошлого. В свете изменившегося общего восприятия, к исследованию привлекаются новые факты, по-иному толкуются ранее известные. В итоге история или переписывается заново, или же преемственность прежних представлений воспроизводится на расширенной, более углубленной основе.

Исторические теории и методологические установки - третий элемент - наименее подвержены переменам. Их смена обусловлена, как правило, всеобъемлющими общественно-политическими сдвигами или кризисами. В ходе взаимодействия с другими направлениями обогащается и марксистская историко-философская мысль.

Постепенно усовершенствуются профессиональные методики - четвертый элемент: отбор, оценка, верификация фактов, критика источников. С внедрением в исторические исследования электронно-вычислительных машин, компьютерных технологий неизмеримо возрастает количество вводимых в научный оборот фактов из различных сфер человеческой деятельности. Этому в значительной мере содействовала методология неопозитивизма. Соответственно возрастают возможности для познания прошлого во всей его объемности и многогранности. Открывается, однако, простор и для произвольного толкования средствами массовой информации вырванных из исторического контекста фактов.

На каждом новом витке истории исследователь вновь и вновь сталкивается с фундаментальными вопросами: существует ли объективная истина, может ли она быть свободна от ценностных ориентиров, каков критерий ее познания?

Авторы оспаривают распространенный на Западе принцип "интерсубъективности", согласно которому историческая картина объективно истинна, если она признана таковой большинством исследователей конкретной проблемы. История науки, рассуждают они, изобилует примерами отрицания современниками истинности великого научного открытия (Галилея, Коперника, Маркса, Эйнштейна), лишь много лет спустя получившего всеобщее признание. Критерий истины, не выходящий за пределы сферы субъективности, не может быть признан научным, считают авторы. Научное познание - нескончаемый, противоречивый процесс, исключающий монополию как на истинные, так и на ошибочные суждения (с. 20).

Авторы оспаривают также мнение о том, что показателем научной объективности является отсутствие партийности, "свобода от ценности". Они обращают внимание на использование таких категорий, как свобода, демократия, правовое государство, содержание которых, хотя и не всегда осознанно, зависит от ценностной ориентации исследователя. Растущее понимание этой зависимости побуждает историков в последние годы к конструктивным дискуссиям по поводу определения и классификации ценностей. На Международном конгрессе историков в Штуттгарте 1985 г. достигнуто понимание относительно приоритета гуманистических ценностей. Главная из них - сохранение всеобщего

3 Раздел "Германия до 1945 г." должен был написать упомянутый Г. Шлайер.

стр. 222

мира - неразрывно связана с открытостью, взаимопониманием, здравым смыслом, человеческим достоинством, свободой, правдивостью. На почве защиты этих ценностей складывается противостояние терроризму, расовой ненависти, фашизму, милитаризму. Такая позиция, по мнению авторов, должна лечь в основу этического кодекса сообщества историков, независимо от направления и тематики исследований (с. 22-24).

Важным достижением исторической науки авторы считают становление, не без влияния марксизма, "социальной истории" в многочисленных ее разновидностях. Это был прорыв не только в методологии, когда позаимствованные у эмпирической социологии аналитические процедуры потеснили идеографические постулаты неокантианского историзма, но и в тематике исследований: центр тяжести перемещался с традиционной повествовательной истории в социально-экономическую сферу с привлечением данных смежных наук - антропологии, демографии, географии, социальной психологии. Заявив о себе первоначально во Франции (школа "Анналов") и США ("новая история", "новейшая социальная история"), эта тенденция, как показано в книге, получила распространение в Великобритании ("новая социальная история", "история общества"), ФРГ (под сильным влиянием М. Вебера) и Италии.

Сближение со смежными дисциплинами значительно обогатило историческую науку, раздвинув ее рамки. Выход на авансцену рядовых людей во всей пестроте их повседневного бытия способствовал демократизации истории. Это помогло историкам-радикалам 60-х годов создать новое видение прошлого. Не оправдалось, однако, отмечают авторы, ожидание, что применение междисциплинарных методов приведет к широким мировоззренческим выводам. Вскоре стало очевидно: сверхспециализация ведет к дезинтеграции исторической науки, фрагментации исторических знаний (с. 309).

В 80-е годы начинается возрождение нарратива, продолжающего традиции идеалистического историзма: история как повествование, в котором итог событий и есть их объяснение. Одним из ведущих направлений становится постмодернизм, провозглашающий задачей историка "конструирование" прошлого, что неизбежно ведет к крайнему релятивизму (с. 35, 311-313).

Большое внимание в книге уделяется противоречивому толкованию итогов второй мировой войны. К обоснованию начавшейся "холодной войны" активно подключились историки-консерваторы, они довольно быстро вытеснили тех, кто, подобно французским историкам Э. Лабрусу и Ж. Лефевру, сделавшим революцию 1789 г. символом антифашистского Сопротивления, рассчитывали на торжество демократических ценностей в послевоенном мире. Свою немалую лепту внесли германские историки старшего поколения. Г. Риттер, совершив в 50-х годах теоретическое salto mortale, выдвинул тезис: корни милитаризма новейшего времени восходят к народным восстаниям, к Великой французской революции. Вырвавшись на свободу, "страсти народных масс" привели к XX в. к гитлеровскому фашизму и большевизму (с. 344). Согласно Г. Ротфелсу, системное противостояние тоталитаризма (Россия с 1917 г., Италия с 1922 г., Германия с 1933 г.) "свободным демократиям" определяло содержание эпохи (с. 108, 351). В США модель "тоталитаризма" была детально разработана X. Арендт, К. Фридрихом, З. Бжезинским. Историки немало потрудились и над другими искусственными построениями времен "холодной войны", такими, например, как "атлантизм", "единая западная цивилизация".

В противовес таким, по сути конфронтационным, идеям стали утверждаться универсалистские подходы А. Тойнби, П. Сорокина. С 60-х годов в центре внимания исторической мысли оказались этапы развития научно- технической революции: теория "индустриального общества" (Р. Арон, Дж. Гэлбрейт, У. Ростоу) и "модернизации". Авторы рассматривают последние как альтернативу марксистской теории формаций и в то же время отмечают: теории "модернизации", в которых отражается многослойность, динамизм исторического развития в XX в. и обосновываются идеи социальной эволюции и социальных перемен, существенно дополняют марксистские подходы.

В главах, посвященных отдельным странам, авторы характеризуют также сложные историографические процессы 80-х годов. Огромные пласты введенных в научный оборот фактов, высокий уровень теоретического анализа и профессионализма, плюрализм подходов и мнений, возросшая социальная ответственность - показатели поступательного развития. Вместе с тем историки разных стран выражают опасения: не приведут ли сужающаяся специализация и неограниченный плюрализм, отсутствие общеисторического синтеза к дальнейшей раздробленности и разобщенности. Авторы возлагают большие надежды на консолидирующий потенциал, заложенный в марксистской историко-философской теории, обогащенной современными достижениями общественных наук.

Главы не равноценны по содержанию и глубине теоретического анализа, встречаются неоправданные повторы. В целом же книга, в которой детально прослеживаются противоборство и взаимопроникновение в XX в. марксистских и немарксистских подходов в историографическом процессе - явление уникальное и заслуживает самого пристального внимания специалистов.

Постоянный адрес данной публикации: