Libmonster ID: BY-72
Автор(ы) публикации: Н. Н. ЯКОВЛЕВ

1 сентября 1939 г. нападением Германии на Польшу началась вторая мировая война, в конечном итоге втянувшая в свою орбиту почти весь мир. Гигантским напряжением сил, ценой громадных людских потерь и материальных издержек, прежде всего Советского Союза, удалось нанести поражение державам фашистской "оси", спасти человечество от порабощения. Бремя уносит от нас все дальше события войны 1939 - 1945 гг., но оно не может притупить жгучие вопросы, порожденные уже самим размахом этого мирового катаклизма. Как могло случиться, что на исходе первой половины XX в. мир, казалось, наученный горьким опытом 1914 - 1918 гг., снова обратился к оружию? Хотя ответственность фашистских держав за развязывание второй мировой войны очевидна вне всяких сомнений, актуальным является вопрос о том, какие факторы дали им возможность обрушить бедствие на миролюбивые народы? Историки многих стран пытались дать ответ на этот вопрос. Особое рвение в этой области проявляют историки США и Англии, оценки которых в высшей степени примечательны, если учесть роль этих стран в современном мире.

Проблемы второй мировой войны, в том числе ее генезиса, уже достаточно глубоко изучены и документированы исторической наукой. Тем не менее нельзя говорить о падении интереса к этой тематике. Первое доказательство тому - практически не прекращающийся поток литературы, изобилие книг и публикаций, не говоря уже о введении в научный оборот в последние годы архивных документов. В связи с этим возникает вопрос: в каких стереотипах генерализируется на Западе международная политика кануна второй мировой войны?

Корни расхожих ныне на Западе представлений о причинах возникновения второй мировой войны следует искать в Соединенных Штатах1 . Не в том смысле, что американские авторы задают тон всей западной историографии - не секрет, что немало заокеанских трудов отмечено печатью банальности, - а в том, что издаваемое в США по истории второй мировой войны сообщает выводам этой историографии особенно жесткую политическую направленность. Обязательно, и это главное условие, учитываются при этом текущие нужды внешнеполитического курса Вашингтона. Также, по вполне понятным соображениям пресловутого "американоцентризма", в первую очередь дается соответствующая трактовка американской внешней политики в годы, когда


1 Все хоть сколько-нибудь примечательное по вопросам второй мировой войны, созданное на Западе, не обходится вниманием в США. Один из примеров тому - дискуссия в США вокруг книги английского историка А. Тейлора о происхождении второй мировой войны, послужившая поводом для издания профессором Техасского университета У. Луисом специального сборника (см. A. Taylor. The Origins of the Second World War. L. 1961; "The Origins of the Second World War. A. J. P. Taylor and his Critics". N. Y. 1972).

стр. 3


мир неумолимо катился и скатился к войне. Причем читателю предлагается поверить, что это произошло под давлением сил, не поддававшихся контролю и чуть ли неподвластных политикам. А у самих США было-де всего-навсего только возвышенное стремление к международному миру.

Восьмой, заключительный том достаточно популярной "Истории США" (он охватывает события 1938 - 1970 гг., принадлежит перу С. Амброуза) открывается словами: "В США господствовали изоляционистские настроения. Большинство американцев считало, что европейские державы обманули их страну на Версальской конференции по окончании первой мировой войны, и они были преисполнены решимости, чтобы США никогда больше не были втянуты в европейские дрязги. Америка была заинтересована и даже стремилась к торговле с другими странами, и это все. Самое важное относительно американской внешней политики в начале 1939 г.: громадное большинство американского народа не считало себя обязанным участвовать в иностранных войнах и еще менее хотело, чтобы США установили свою гегемонию над Западной Европой и Юго-Восточной Азией". Объявив, таким образом, внешнюю политику однозначной настроениям в стране, Амброуз заключает: "США с 1938 г. не видели настоятельной необходимости для каких-либо больших изменений в мире, больше того, не считали оправданными даже небольшие изменения. Отношение в стране к войне укрепляло это убеждение... Итак, американская внешняя политика в 1938 г. заключалась в том, чтобы поддерживать существовавший статус-кво, пусть и в туманных заявлениях в его пользу. Рузвельт, Хэлл и большинство американского народа не хотели установления германского господства в Европе или японского - в Азии, но не были готовы предпринять усилия, чтобы не допустить этого. И менее всего они стояли за укрепление вооруженных сил, с тем, чтобы США могли пригрозить возмездием агрессорам"2 .

Картина эта начертана пером профессионального историка по испытанному рецепту - американское общественное мнение якобы по рукам и ногам связало администрацию Ф. Д. Рузвельта в те критические годы, внутренние ограничения-де сузили возможности Вашингтона в делах внешних. Однако пресловутые "американцы" в рассуждениях Амброуза отнюдь не отвлеченное понятие, а срез анатомии общественного мнения в США - задача не из неподъемных. Взять хотя бы опросы Института Гэллапа, которые признаны в США в целом надежным индикатором. Если говорить о том, почему в этой стране не видели необходимости участвовать в явно назревавшей войне в Европе, то в сентябре 1938 г. 86% опрошенных американцев считали: победа Англии и Франции над державами "оси" обеспечена3 . Что же касается вооруженной мощи США, то, если в 1937 г. 69% опрошенных стояли за расширение армии, 74% - за больший флот, 80% - за увеличение авиации, через год эти цифры составили соответственно 82, 84 и 90%4 . Так, при ближайшем рассмотрении отпадают ссылки на непреодолимые препятствия внутреннего порядка, которые якобы мешали Вашингтону занять решительную позицию в интересах предотвращения агрессии фашистских держав.

Применительно к делам международным также предлагается стереотип, который к нашему времени прочно устоялся в западной историографии. Респектабельный американский историк Д. Гэддис в достаточно квалифицированном исследовании пишет о кануне войны: "Воз-


2 S Ambrose. Rise to Globalism. American Foreign Policy 1938 - 1970. Baltimore. 1972, pp. 11, 24 - 25.

3 R. Divine. The Reluctant Belligerent: American Entry into World War II. N. Y, 1965, p. 45.

4 G. Gallup. The Gallup Poll, 1935 - 1971. Vol. I. N. Y. 1972, p. 132.

стр. 4


можность совместных советско-американских действий была весьма слабой. Опасения "связать себя" были еще настолько сильны, что срывали позитивные шаги администрации Рузвельта по отпору агрессорам. Но даже если бы их и не было, все равно существовали серьезнейшие ограничения в советско- американских отношениях. Хотя Рузвельт и был обеспокоен ростом Германии и Японии, до Мюнхена ему не было ясно, как лучше вести дело с этими державами - договариваться или сопротивляться". Перечислив другие препятствия внутреннего характера, призвав в качестве авторитетов маститых американских авторов, изучавших тот период, У. Лангера, Э. Глиссона и их последователей, Гэддис подводит следующий итог своим размышлениям: "Даже если бы всего этого не существовало, оставались проблемы различия строя США и СССР... Мюнхенское соглашение в сентябре 1938 г. было триумфом широко распространенного взгляда, что коммунизм был по крайней мере столь же опасным, как фашизм если не больше. Этот взгляд продержался крайней мере еще 6 месяцев, когда нарушение Гитлером этого соглашения окончательно прояснило его намерения. Но к этому времени Советский Союз решил: коль скоро нет сотрудничества с Западом, лучший путь предотвратить войну - сотрудничество с Гитлером, но не сопротивление ему"5 . По поводу последнего утверждения Гэддиса можно только выразить удивление. Общеизвестно, что СССР не оставлял надежд на создание системы коллективной безопасности и делал все возможное в этом плане вплоть до двадцатых чисел августа1939 года. Лишь когда были исчерпаны все пути достижения соглашения с Англией и Францией, Советское правительство было вынуждено принять соответствующие германские предложения. И это были предложения не о "сотрудничестве с Гитлером" (здесь научная добросовестность явно изменяет Гэддису), а о пакте о ненападении между СССР и Германией.

Рассуждения Гэддиса о "широко распространенном мнении" (а он, конечно, не оригинален и следует установившейся в американской историографии точке зрения) находятся в кричащем противоречии с исторической правдой. Уже во второй половине 1938 г. американцы, то есть те, кто именуется "общественным мнением", постепенно начинали понимать угрозу фашизма миру. 77% опрошенных считали, что требование Судетской области Гитлером несправедливо, 60% полагали, что Мюнхен увеличил вероятность войны, а опрос в октябре 1938 г. показал: 92% ответили - они не верят, что Гитлер не имеет больше территориальных притязаний в Европе6 . Так при ближайшем рассмотрении терпят крах стереотипы о том, что американский народ якобы не видел угрозы войны в Европе и посему сковал действия администрации Рузвельта, которая будто бы не могла не считаться с этими настроениями в стране.

Так где же лежит генезис этих стереотипов и кем они пущены в оборот? Дело в значительной мере проясняет ссылка Гэддиса на Лангера и Глиссона. Их книги "Вызов изоляционизму 1937 - 1940 гг." и "Необъявленная война 1940 - 1941 гг."7- это историографическое евангелие США по этому периоду, а воззрения Лангера на международные дела обычно не ставятся под сомнение в респектабельной американской науке. Кто же этот апостол и что главное в его взглядах? Английский публицист Д. Ходжсон, хорошо знающий Соединенные Штаты, рассуждая о господствующем психологическом климате в этой


5 J. Gaddis. Russia, The Soviet Union and the United States. An Interpretive History. N. Y. 1978, pp. 137 - 138.

6 R. Lovering. The Public and American Foreign Policy 1918 - 1978. Foreword by George Gallup. N. Y. 1978, p. 74.

7 W. Langer, E. Gleason. Challenge to Isolation 1937 - 1940. N. Y. 1952; ejusd. The Undeclared War 1940 - 1941. N. Y. 1954.

стр. 5


стране, заметил: "Профессор Уильям Л. Лангер - глава престижной кафедры истории в Гарвардском университете, в прошлом начальник управления национальных оценок ЦРУ, - спокойно и как факт, не требующий доказательств, изложил в 1960 г. господствующую ортодоксальную точку зрения: "На всем протяжении истории США вынашивали идеалы независимости, свободы и демократии... США всегда должны использовать свой авторитет и мощь в интересах создания мирового порядка, соответствующего американским идеалам. Они делают это не в эгоистических соображениях, а потому, что глубоко убеждены: такой порядок наилучшим образом воплотит чаяния всего человечества"8 .

Взгляды Лангера обнаруживают замечательную устойчивость, и упоминавшиеся два тома, написанные им в соавторстве с Глиссоном, в сущности, являются их иллюстрацией на примере американской внешней политики накануне второй мировой войны. Во второй половине 40-х годов в США были предприняты масштабные усилия: по горячим следам отшумевшей войны и в предвидении скорой войны против СССР, которая готовилась тогда, создать надлежащее представление об американской внешней политике. Дело было вверено в надежные руки - Лангер в годы войны был начальником управления разработок и исследований Управления стратегических служб (УСС), Глиссон - начальником управления оперативной разведки УСС. Они использовали для работы над своим двухтомником своего рода "академический отпуск" от службы в разведке. Их коллега по УССР. Клин припомнил, что тогдашний директор ЦРУ Б. Смит "в ноябре 1950 г. обратился к Биллу Лангеру, который вместе с Э. Глиссоном только что закончил выдающееся исследование перехода США от изоляционизма к войне 1939 - 1941 гг., настаивая при поддержке президента Трумэна, чтобы Лангер создал управление национальных оценок как высший аналитический орган ЦРУ, а следовательно, всего правительства США"9 . Что Лангер и сделал, усевшись в кресло начальника этого управления.

Эти-то историки, отдавшие многие годы службе в американской разведке, и взялись тогда за выработку официальной интерпретации внешнеполитического курса Вашингтона накануне второй мировой войны. Тот же Клин по указанию генералов Д. Маршалла и Д. Эйзенхауэра возглавил работу по созданию 99- томной истории участия армии США в войне (его перу принадлежит головной том серии "Командный пункт в Вашингтоне") и подобрал редакцию издания. Долго заниматься научными изысканиями Клину не пришлось: вслед за Лангером он ушел в ЦРУ, где дослужился впоследствии до поста заместителя директора этого ведомства. Можно было бы продолжить список историков- аналитиков спецслужб. В заключение отметим лишь, что на академическое на первый взгляд исследование Р. Шервуда "Рузвельт и Гопкинс", законченное как раз в то время, также наложили отпечаток недавние занятия автора - служба в УСС в годы второй мировой войны10 .

Так были вызваны к жизни, по меткому выражению О. А. Ржешевского, "нестареющие"11 в США книги по предыстории и истории второй мировой войны, явившиеся фундаментом для дальнейшей разработки этой тематики на Западе. Таков источник благостной концепции


8 G. Hodgson. America in Our Time: From World War II to Nixon. What Happened and Why. N. Y. 1976, p. 13.

9 R. Cline. Secrets Spies and Scholars. Bleuprint of Essential CIA. Washington. 1976, p. 111.

10 См. подробнее W. Stevenson. A Man Called Intrepid. The Secret War. N. Y. 1977.

11 О. А. Ржешевский. Война и история. Буржуазная историография о второй мировой войне. М. 1976, стр. 76.

стр. 6


об американской внешней политике, созданной в государственных интересах США руками тех, кто накопил опыт ведения "психологической войны" в американских спецслужбах, где эти люди, в основном профессора, выполняли, разумеется, "интеллектуальные" функции. Именно они-то и выдали на-гора концепцию о мнимой невозможности предотвратить вторую мировую войну, о фатальной ее неизбежности.

Ветеран английской историографии А. Тейлор, рецензируя выдержанную в этом ключе 1104-страничную книгу британского историка Т. Тейлора "Мюнхен, цена мира", воздав должное ее фактологической базе, выразил свое изумление по поводу одностороннего подхода автора. В энергичных выражениях он осудил курс Запада на "умиротворение" агрессоров, правда, сузив его со стороны Англии до готовности только "признать Германию в экономическом отношении господствующей" в Восточной Европе. При этом "даже Черчилль, - замечает А. Тейлор, - когда его хорошенько прижали 27 мая 1940 г., высказался в пользу предоставления Гитлеру "господства над Центральной Европой". Но разве эта политика Запада была абсолютна, спрашивает А. Тейлор и отвечает, основываясь на материале книги своего однофамильца: "Тедфорд Тейлор нигде не обращается к альтернативе. Сэр Гораций Вильсон поднял проблему в заметках, написанных им для Чемберлена 10 сентября 1938 года. Англия и Германия, отмечал он, должны "быть двумя устоями цивилизации, порядка против большевистского натиска беспорядка". Ничто не должно "ослаблять сопротивления, которое мы можем совместно оказать тем, кто угрожает нашей цивилизации". Альтернативой умиротворения был союз с Россией, что в то время признавали Ллойд Джордж, Черчилль и сэр Льюис Нэмир"13 .

Пойти на это Запад по классовым мотивам не только не был готов, но и не хотел, чем в конечном итоге навлек, как известно, величайшую беду и на себя. Сами размеры бедствий, через которые прошел мир в 1939 - 1945 гг., заставляют западную историографию не делать акцент на утраченной "альтернативе" - своевременном союзе с СССР против агрессоров, - сводя дело к тому, что потерпела крушение политика мира в целом. В самом деле, вздыхал трезво рассуждающий в других вопросах американский историк А. Оргатгский в восьмом издании своей книги: "Для начала второй мировой войны оказалось достаточно одного безумца", ведь "Англия и Франция в канун второй мировой войны были настолько поглощены желанием сохранить мир, что отказывались понимать совершенно очевидное значение многих акций Германии"14 . Но такая политика была рассчитана на то, чтобы сохранить мир для Запада и толкнуть Гитлера против СССР. Концепция эта принадлежит к той же разновидности, что и сочиненная усилиями Лангера и его единомышленников для объяснения предвоенной политики Соединенных Штатов.

В 1939 г. потерпела крушение не идеальная приверженность Запада к миру вообще, а дал осечку механизм "баланса сил", который Англия, Франция и США отлаживали в интересах канализации фашистской агрессии на Восток. Поломка оказалась серьезной, туго закрученная пружина механизма "баланса сил" больно ударила, прежде всего, по Франции и Англии. И если говорить об общих западных оценках комплекса международных событий кануна второй мировой войны, то употреблены были серьезные усилия, чтобы отвлечь внимание от того, как сорвались тогда попытки разыграть в свою пользу "германскую карту".


13 A. Taylor. War in Our Time. "The New York Review of Books", 2.III.1979, pp. 3 - 4.

14 A. Organski. World Politics. N. Y. 1967, pp. 61 - 62.

стр. 7


Наша трактовка трагических событий тех лет, в результате которых мир был ввергнут в неслыханную в истории человечества войну, носит диаметрально противоположный характер. По этому вопросу нам практически нельзя согласиться с западными историками, которые в большинстве своем придерживаются описанной выше концепции. Ими движут, разумеется, не интересы установления истины, а политические соображения, которые на Западе ныне особенно актуальны, - мир является свидетелем начала розыгрыша в международных отношениях новой "карты", на этот раз "китайской", но по тем же старым правилам "баланса сил". Естественно, что в этих условиях западным историкам не очень уместно припоминать, чем закончилось 40 лет назад разыгрывание Западом "германской карты".

Вот почему нам нужно с особой силой напоминать об этом в наше время. В книге о русско- и советско-американских отношениях, написанной по просьбе Чикагского университета Н. В. Сивачевым и мною, изложив советскую концепцию, мы подчеркнули: "Так почему же Соединенные Штаты упорно отклоняли все советские предложения организовать систему коллективной безопасности в канун войны? Честь отражать агрессию сознательно возлагалась на плечи одного советского народа. Несомненно, это говорило о высокой оценке Рузвельтом как мощи СССР, так и его решимости защищать демократию во всем мире. Он относился к СССР равно с таким уважением и пониманием, какие требовались для того, чтобы СССР сыграл предназначенную ему роль в американской стратегии "баланса сил". И не больше"15 . Издательство Чикагского университета, рекомендуя книгу, вынесло это положение на суперобложку, а "The New York Times", сообщая о ее скором выходе в свет, высказала умеренно вежливое удивление тем, почему предвоенная политика США сужена советскими историками до параметров "баланса сил"16 .

Такой позиции американской газеты нельзя не изумиться, и по очень веским причинам. Ведь в 70-е годы американская политическая мысль вступила, высоко подняв штандарт доктрины "баланса сил". Под это знамя сбежались не только теоретики. Ширится число практиков, которые в период администрации Р. Никсона чуть ли не язычески поклонялись ему. Усилиями американских политических мыслителей публике внушают, что мир, построенный по канонам "баланса сил", единственно возможный при нынешней неурядице в делах человеческих. Адепты этой доктрины тешат легковерных людей надеждой, что Вашингтон, превративший эту доктрину в официальное кредо, обладает магическим кристаллом, позволяющим уверенно направлять политику США в высших интересах человечества.

Маловерным предлагается при этом справиться в исторических сочинениях: разве не наслаждалась Европа благами мира на протяжении почти ста лет после Венского конгресса, построившего тогдашний мир на основе "баланса сил". Замечательную стойкость системы Меттерниха пророки "баланса сил" видят и в том, что он висел не на паутине договоров, а был производным сложного переплетения принципов и планов, декларированных и разработанных тогдашними великими державами. На веру предлагается принять и то, что его неотъемлемая часть - "баланс страха" - цементировала двусторонние и многосторонние отношения. То, что XIX столетие изобиловало ограниченными войнами, в том числе и на европейском континенте, сбрасывается со счетов, как и тот факт, что "баланс страха" был первопричиной ряда этих войн. Применительно к середине XIX в. прав в известной мере


15 N. Sivachev and N. Yakovlev. Russia and the United States. U. S. - Soviet Relations from the Soviet Point of View. Chicago. 1979, p. 150.

16 "The New York Times", 18.11.1979.

стр. 8


А. Тейлор, заметивший: "Крымскую войну вызвала не взаимная агрессия, а взаимный страх"17 . Тенденции, заложенные в системе "баланса сил", принесли из XIX в. и мировой катаклизм 1914 - 1918 годов.

Вместо идолопоклонства перед "балансом сил" необходимо абсолютно точное и строго конкретное изучение политики, построенной на основе этой доктрины в прошлом. В этом отношении события, непосредственно предшествовавшие второй мировой войне, - идеальная иллюстрация того, к чему приводят политика "баланса сил" и слепое игнорирование имманентно таящихся в ней опасностей. Не кто иной, как Черчилль, сообразил в разгар войны против Германии и ее союзников, в чем лежал просчет Запада. Как-то в 1943 г. в Каире он в поздний час завел необычный разговор с Г. Макмилланом. "Что, Кромвель был великим человеком?" - спросил он подчиненного. "Да, сэр, - ответил тот, - воистину великим". "Но он, - воскликнул Черчилль, - совершил страшную ошибку. Обуреваемый в молодости опасениями насчет мощи Испании, он просмотрел возвышение Франции. Скажут ли то же самое обо мне?"18 . Его собеседник мог бы ответить, что, конечно, скажут, хотя речь шла в данном случае о других странах - Советском Союзе и Германии. При всей условности сравнений эта историческая аналогия в определенной степени верна. Во всяком случае, раскаяние Черчилля налицо. В куда более слабой форме, но публично высказался в этом плане в ходе войны и Рузвельт. Имея в виду, что в США начиная с 1935 г. были приняты законы о "нейтралитете", президент сказал: "Я сожалею, что подписал этот закон". По мнению его биографа Б. Рауха, это "был, вероятно, единственный случай, когда президент, находясь у власти, публично признался в своей неправоте"19 .

Под ударами фашистских держав рассыпалось в прах то, что почиталось верхом государственной мудрости Запада в предвоенный период, - путем "умиротворения" агрессоров толкнуть их на Восток, против Советского Союза, а самим пока остаться в стороне. В этой классической схеме политики "баланса сил", однако, имелось коренное различие по сравнению с прошлым. Рвение при проведении Западом соответствующих действий многократно умножалось классовыми соображениями - шла речь не только о попытках уничтожить или ослабить великую страну - Советский Союз - руками Германии и ее союзников, но и о нанесении поражения первому в мире социалистическому государству. Ради этого игнорировалось то, что в конечном итоге создало смертельную угрозу всему человечеству.

После кульминационной точки "умиротворения" и сговора с агрессорами в Мюнхене на Западе с величайшим нетерпением ожидали похода Германии на Восток и в то же время новыми уступками, преимущественно в экономической сфере, старались укрепить связи с теми, кто, как представлялось, возьмет на себя роль крестоносцев антикоммунизма. В этом отношении начиная с 20-х годов США шли проторенными дорогами. В 1945 г. подкомитет комитета по военным делам сената США (вошедший в литературу как комитет Килгора), хотя и с оговорками типа "США по чистой случайности сыграли важную роль в техническом перевооружении Германии", тем не менее признал многое. Например, "технология, которой (немцы. - Н. Я. ) научились в Детройте, была использована для производства пикирующих бомбардировщиков" и т. д.20 . Даже очень правый американский историк заключает: "Американский капитализм внес феноменальный вклад в германские военные приготовления" - и документирует этот вывод в книге под


17 А. Тейлор. Борьба за господство в Европе, 1848 - 1918. М. 1958, стр. 101.

18 R. Churchill. Winston S. Churchill, the Young Statesman. Boston. 1967, p. 274.

19 B. Rauch. Roosevelt: from Munich to Pearl Harbor. A Study in the Creation of Foreign Policy. N. Y. 1950, p. 146.

20 "Elimination of German Resources for War". Washington. 1945, p. 174.

стр. 9


характерным названием "Уолл-стрит и взлет Гитлера"21 . Американский посол в Германии У. Додд, сообщая о негласном союзе ряда крупнейших американских монополий с гитлеровцами, оповещал Рузвельта еще в октябре 1936 г.: "Все это выглядит глупо"22 .

С точки зрения здравого смысла так и было, но вся эта политика вписывалась в антикоммунистическую стратегию Запада - Германию снаряжали на войну против Советского Союза. К 1939 г. лихорадочная гонка вооружений напрягла до предела германскую экономику, острое положение сложилось в сфере внешней торговли в связи с усиленным накоплением стратегического сырья и материалов. Любые меры по ограничению их импорта грозили катастрофой фашистскому рейху. Соответствующие рычаги в руках Запада были. В канун войны примерно 50-% нужного военной экономике сырья и материалов Германия получала из Англии, Франции, США и контролируемых ими территорий. Аппарат британского военного атташе в Берлине 10 марта 1939 г. сообщал Форин офису: если помогать Германии, "благожелательно рассматривая экономические вопросы, она будет вооружаться нынешними темпами,., а мы не сможем догнать ее, не потерпев сами банкротства... Конечно, имеются веские финансовые, политические и едва ли применимые к нацистской Германии этические аргументы в пользу оказания ей помощи,.. но с военной точки зрения, которая является единственной, подвергнутой изучению, таких аргументов нет"23 . Примерно в таком же духе в то время докладывал правительству о своих переговорах в Берлине с высшими руководителями гитлеровского рейха начальник экономического отдела МИД Англии Эштон- Гваткин: "В области экономического сотрудничества надежда на успех весьма невелика... Зато немцы широко разевают рот на уступки по вопросам долгов, торгового оборота и т. д., предоставление которых на деле лишь поведет к ускорению их вооружения"24 .

Тем не менее, английское правительство довело до конца замысел, родившийся после Мюнхена: укрепить сговор с Германией в политической области экономическим... "умиротворением". 15 марта 1939 г. в Дюссельдорфе было подписано соглашение между Федерацией британской промышленности и германской Имперской группой промышленности, которое деловой английской печатью квалифицировалось как "полный англо-германский экономический союз"25 . За этим соглашением должны были последовать официальные переговоры на высшем уровне в Берлине, которые, однако, не состоялись - 15 марта 1939 г. Германия захватила оставшуюся часть Чехословакии. Открытая мюнхенская политика обанкротилась на глазах всего мира. Западу пришлось срочно менять свой политический инструментарий. Во всяком случае, чтобы спасти лицо, пришлось формально отмежеваться от нового акта фашистской агрессии, что и сделал премьер-министр Англии Н. Чемберлен в своей речи в Бирмингеме.

СССР решительно осудил агрессию, заявив, что не может признать правомерным включение Чехии в состав Германии. В день опубликования советской ноты Берлину в передовой "Известий" подчеркивалось: "Советское правительство уже не в первый раз оказалось тем единственным правительством, которое с полной прямотой и ясностью вскрыло существо и подлинный смысл актов агрессии... Какая цена этим


21 A. Sutton. Wall Street and the Rise of Hitler. Seal Beach. California. 1976, p. 21.

22 "Ambassador Dodd's Diary, 1933 - 1938". N. Y. 1941. p. 358.

23 "Documents on British Foreign Policy. 1919 - 1939". Third Series (далее - DBFP). Vol. 4. Enclosure in N 172.

24 Ibid., p. 610.

25 "Financial Times", 21.III.1939.

стр. 10


жалобным речам и причитаниям вроде выступления английского премьера в Бирмингеме! Французские и английские государственные деятели - не маленькие дети. Уступая во всем фашистским диктаторам, ведя мюнхенскую политику,.. авторы опасной игры в невмешательство теперь пожинают новые плоды своей политики"26 .

В правительственных кругах на Западе выявилось разномыслие в оценке случившегося. То, что Берлин не считал себя больше связанным Мюнхенскими соглашениями, сомнения не вызывало и не было предметом споров. Разногласия начинались тогда, когда пытались предугадать дальнейшие намерения фашистской Германии. Рузвельт, считал заместитель государственного секретаря А. Берли, после 15 марта 1939 г. "не был особенно взволнован... Он был убежден, что Гитлер приступает к выполнению своей восточной программы. Президент полагал, что любые экономические мероприятия или иные меры воздействия могут затруднить ее осуществление"27 . Никаких мер в области экономических отношений с Германией, какие были доступны Вашингтону, разумеется, принято не было. В "Лондоне и Париже в целом мыслили так же, хотя после случившегося и закрадывались сомнения в правильности подобных оценок. Во всяком случае, в беседе с советским полпредом в Лондоне 15 марта 1939 г. Черчилль "высказывал мнение, что акция Гитлера в Чехословакии не только не является прелюдией к удару на Восток, а, наоборот, предвещает усиленный нажим на Запад, для чего Гитлер хочет обеспечить себе тыл, окончательно ликвидировав Чехословакию и ее армию"28 .

Задача, как видели ее в руководящих кругах Запада, отныне заключалась в том, чтобы Германия, действительно имевшая перед собой альтернативу, сделала выбор в пользу похода на Восток. После 15 марта 1939 г. произошла не "революция" во внешнеполитическом курсе Англии и Франции, как пытается представить современная западная историография29 , а Лондоном и Парижем были предприняты серьезные и разнообразные усилия с целью убедить гитлеровское руководство направить агрессию против Советского Союза. Как и подобает адептам политики "баланса сил", добиться этого попытались путем тайных переговоров английского правительства с гитлеровским руководством и по существу одновременных - в качестве средства давления на. Берлин - переговоров с Советским Союзом. Прелюдией к этой комбинации было предоставление Англией и Францией 31 марта 1939 г. гарантий Польше, которая должна была стать следующей жертвой гитлеровской Германии.

Тайные переговоры Англии с Германией следует рассматривать в комплексе всей международной обстановки того времени. Гитлер и его окружение, по всей вероятности, подходили к ним как к средству выяснить, какова будет позиция Запада, когда будет нанесен удар по


26 "Известия", 18. III. 1939.

27 W. Langer, E. Gleason. Challenge to Isolation 1937 - 1940, p. 67.

28 "СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (сентябрь 1938 г. - август 1939 г.)". М. 1971, стр. 236.

29 В американской историографии тезис этот развивается прямолинейно, причем "доказательствами" себя не затрудняют. Например, в учебнике для военных академий говорится: "После захвата Германией Чехословакии в марте 1939 г. война в Европе стала неизбежной, ибо Гитлер не имел намерений остановиться, а Англия и Франция решили лучше воевать, чем уступить еще в чем-нибудь ему". Американский историк Ф. Погью счел возможным высказать это же положение на XIV Международном конгрессе исторических наук в Сан-Франциско в 1975 году. По его мнению, западные державы решились воевать с гитлеровской Германией и даже рассматривали СССР как своего "потенциального союзника". Только вот беда - СССР, заключив договор о ненападении с Германией, стал-де "на сторону Гитлера" (см. "American Military History". General Editor M. Matloff. Washington. 1969; F. Pogue. Politics and Formulation of American Strategy in World War II. San Francisco. 1975, p. 2).

стр. 11


Польше. Главным в этих переговорах являлось, с точки зрения Берлина, установление ключевого обстоятельства - возможно ли создание единого фронта западных держав и Советского Союза в интересах противодействия агрессии. Без особых усилий Берлин получил нужные сведения - несмотря на предоставление "гарантий" Польше, ни Англия, ни Франция не придут ей на помощь, а фашистские притязания расцениваются ими как повод для очередного сговора с агрессором, организации нового Мюнхена, на этот раз за счет Польши. Перед нацистскими заговорщиками, несомненно, вставал вопрос, в какой мере искренни английские представители - ближайший советник Чемберлена Г. Вильсон, член парламента Ч. Бакстон и другие, ведшие тайные переговоры.

Демонстративное пренебрежение, проявленное Англией в отношении Польши, было явным доказательством правильности того, в чем гитлеровцев заверяли втайне. Британское правительство нарочито затянуло переговоры о предоставлении Польше займа на военные нужды. Она обратилась с просьбой о таком займе в 60 млн. ф. ст. еще в конце апреля 1939 года. Три месяца Лондон торговался с Варшавой, причем англо-польские переговоры предавались огласке в парламенте и на страницах газет. Сумма кредита (в займе было отказано) понижалась сначала до 50, затем до 20 и, наконец, до 8 с небольшим миллионов фунтов стерлингов. Только 2 августа 1939 г. соответствующее соглашение было подписано. Всему этому в Берлине придали должное значение. Выступая перед командованием вермахта 22 августа 1939 г., Гитлер говорил: "Следующее характерно для Англии: Польша хотела получить от Англии заем для перевооружения. Англия, однако, открыла только кредит... Это означает, что Англия на деле не желает помогать Польше"30 .

Одновременно сначала германские эмиссары, а затем посол рейха в Лондоне Г. Дирксен в конце июля - начале августа 1939 г. ознакомились с английскими предложениями, в которых имелось в виду заключить политическое соглашение с Германией, подкрепленное экономическим, - в обмен на невмешательство в дела Британской империи Англия отказалась бы (и побудила к этому Францию) от гарантий, данных государствам Восточной и Юго-Восточной Европы, признаваемой "германской сферой интересов". 8 августа 1939 г. в Шлезвиг- Голыптинии состоялась тайная встреча Геринга с группой английских деятелей. Он предложил провести новое совещание государств - участников мюнхенского сговора для разрешения польского вопроса. Английские представители согласились. Когда встал вопрос об отношениях Англии с СССР, с британской стороны Геринга заверили: "В английских политических кругах есть люди, желающие политического соглашения с Россией, но эти люди, хотя и шумны, малочисленны"31 . Бакстон, в свою очередь, говорил советнику германского посольства в Берлине Э. Кордту: если Германия примет английские предложения, "Великобритания обещает прекратить ведущиеся в настоящее время переговоры о заключении пакта с Советским Союзом"32 .

История англо-франко-советских переговоров, начавшихся весной 1939 г. по инициативе Англии и Франции, хорошо известна. Предложения СССР были абсолютно ясны: "заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта о взаимопомощи против агрессии; гарантирование со стороны Англии, Франции и СССР, государств Центральной и Восточной Европы, включая в их число все без исключения пограничные с СССР европейские страны; заключение конкретного


30 "Nazi Conspiracy and Aggression". Vol. 3. Washington. 1946, p. 584.

31 DBFP, vol. 6, Appendix 4, N 3.

32 "Документы и материалы кануна второй мировой войны". Т. II. М. 1948, стр. 126.

стр. 12


военного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах немедленной и эффективной помощи друг другу и гарантированным государствам в случае нападения агрессоров"33 . Эти условия, принятие которых дало бы возможность создать прочный единый фронт против агрессии, правительства Англии и Франции превратили в предмет бесконечной дискуссии. Ими вносились, причем с необоснованными длительными интервалами, предложения и контрпредложения, проводились консультации, делались ссылки на "неуступчивость" Варшавы и т. д. Одновременно западная печать сеяла недоверие к Советскому Союзу и в идиллических тонах изображала гитлеровскую Германию. Тот же Бакстон убеждал в "Manchester Guardian", что обвинения Гитлера в стремлении к мировому господству "если не обман, то злостная фальсификация"34 . Заштатный адмирал Р. Дрэкс, возглавлявший английскую военную миссию на переговорах в Москве, выступил с грубой антикоммунистической статьей в газете "Times"35 .

Поведение английских и французских представителей на переговорах в Москве начало истощать терпение советской стороны. 17 июля 1939 г. нарком иностранных дел СССР писал советским полпредам в Англии и Франции: "Только жулики и мошенники, какими проявляют себя все это время господа переговорщики с англо-французской стороны, могут, прикидываясь, делать вид, что будто бы наше требование одновременности заключения политического и военного соглашения является в переговорах чем-то новым, а в прессе пустили даже утку, что мы требуем будто бы военного соглашения предварительно, т. е. до заключения политического соглашения. Непонятно только, на что они рассчитывают, когда пускаются в переговорах на такие неумные проделки. Видимо, толку от этих бесконечных переговоров не будет"36 .

Саботаж переговоров с Советским Союзом происходил тогда, когда в Англии и Франции отчетливо ощущалось нарастание военной опасности и все настойчивее раздавались призывы о создании системы коллективной безопасности против фашистских агрессоров. 19 июля 1938 г. полпред СССР во Франции сообщал в Наркоминдел: "Переговорщики, жульничая с вами, одновременно обманывают и общественное мнение собственных, стран, которое в своем огромном большинстве (по крайней мере, здесь, во Франции) с нетерпением ожидает скорейшего заключения эффективного соглашения с нами. Обман ведется главным образом по линии искажения нашей позиции... Трехмесячная канитель с переговорами уже с достаточной ясностью вскрыла, что наши партнеры не хотят настоящего соглашения с нами, но, боясь своего общественного мнения, будут скрывать это и продолжать прятаться за "тайну переговоров". Эту игру мы должны разоблачить. Мы должны, не считаясь ни с какими дипломатическими условностями, предать гласности ход переговоров"37 .

Советский дипломат, обозревавший положение из Парижа, был прав по существу, но все же торопил события. В Москве, естественно, принимали во внимание и другие факторы. Особую тревогу вызывало быстро укреплявшееся единство держав фашистской "оси", уже переросшее политические рамки Антикоминтерновского пакта и переходившее в чисто военное сотрудничество. 11 мая 1939 г. между Германией и Италией с большой помпой заключается "Стальной пакт". Не было секретом, что идут интенсивные переговоры с Токио о включении в этот пакт и Японии. Империя "восходящего солнца" к тому времени резко


33 "Фальсификаторы истории". Историческая справка. М. 1948, стр. 39.

34 "Manchester Guardian", 16.VI. 1939.

35 "The Times", 25.IV. 1939.

36 "СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны", стр. 496.

37 Там же, стр. 496 - 497.

стр. 13


усилила свою антисоветскую политику. С мая 1939 г., после нападения японских войск на Монгольскую Народную Республику, в районе р. Халхин- Гол развернулись широкие боевые действия, в которые втягивались все большие контингента войск с обеих сторон. Советское правительство в соответствии с протоколом о взаимной помощи, подписанным СССР и МНР в марте 1936 г., направило части Красной Армии на помощь союзнику. По существу, летом 1939 г. СССР и Япония оказались в состоянии необъявленной войны. В этой обстановке политический промах мог обернуться самыми тяжелыми последствиями для Советского Союза.

Хотя неискренность Лондона и Парижа в переговорах с СССР сомнений не вызывала, все же нельзя было отбросить эти переговоры, не исчерпав до конца все их возможности. Коль скоро западные партнеры, хотя и туманно, говорили о желательности сотрудничества с СССР, представлялось настоятельно необходимым приступить к конкретным военным переговорам. Это и было предложено Советским правительством, которое имело разумные основания полагать, что в ходе их Англии и Франции будет по меньшей мере трудно топить суть дела в казуистике, оговорках и пр. Предложение СССР было внесено 23 июля 1939 г., но военные переговоры начались в Москве только 12 августа. Если делегацию Советского Союза возглавлял народный комиссар обороны СССР К. Е. Ворошилов, то английские и французские военные представители были второстепенными военными чинами. Советская делегация имела полномочия подписать военную конвенцию, английская и французская - таких полномочий не имели.

В ходе 11-дневных переговоров выяснилось, что Англия и Франция и не помышляют о равноправном военном сотрудничестве. В то время как СССР заявил о готовности выставить 136 дивизий, английская делегация, например, определила вклад своей страны смехотворной цифрой в 5 дивизий. Французский представитель генерал Думенк нарисовал внушительный план войны - западные союзники в случае наступления Германии на Польшу обрушатся-де на западную границу Германии, где она оставит "не менее 40 дивизий". В результате "генерал Гамелен заставит противника вернуть свои силы с Восточного фронта. Если неприятель этого не сделает, то фашистские силы будут разбиты"38 . Это звучало внушительно, но не соответствовало действительности.

В Москве французские и английские военные нагло дезинформировали советскую сторону. В согласованном решении английских и французских штабов 4 мая 1939 г. было записано: "Судьба Польши будет определяться общими результатами войны, а последние, в свою очередь, будут зависеть от способности западных держав одержать победу над Германией в конечном счете, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале"39 . Как известно, так и случилось - в сентябре 1939 г. Англия и Франция и пальцем не пошевелили, чтобы помочь своему союзнику. 110 французских и английских дивизий бездействовали, хотя против них было выставлено только 23 немецкие дивизии.

Для советской стороны стало очевидно, что Англия и Франция разговорами о совместном отпоре агрессии преследуют цель втянуть СССР в войну с Германией в самых невыгодных для него условиях. Как указал Ворошилов во время переговоров: "Советская миссия считает, что СССР, не имеющий общей границы с Германией, может оказать помощь Англии, Франции, Польше и Румынии лишь при условии пропуска его войск через польскую и румынскую территории, ибо не су-


38 Там же, стр. 554.

39 Д. Батлер. Большая стратегия. М. 1959, стр. 33 - 34.

стр. 14


ществует других путей для того, чтобы войти в соприкосновение с войсками агрессора... Английская и французская миссии, к нашему удивлению, не согласны в этом с советской военной миссией. В этом наше разногласие... Это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР"40 . Продолжать переговоры в этих условиях было бессмысленно. Советскому Союзу нужно было изыскивать, и немедленно, иные меры к обеспечению своей безопасности.

А что же делали в это время США? Какую роль они тогда сыграли? В Вашингтоне разделяли намерения правительств Англии и Франции попытаться столкнуть Германию и Советский Союз в высших интересах политики "баланса сил" и "западной цивилизации". Происходившее в Европе не было тайной для Вашингтона. Недаром Лангер и Глиссон отмечали: "Едва ли какое-либо другое правительство получило столько секретной внешнеполитической информации, сколько получило правительство США". Но, продолжают они, "к несчастью, нет документов, по которым можно восстановить, что предпринимал президент и государственный департамент по получении этой важной информации. Почти полное отсутствие протоколов о совещаниях в Белом доме или государственном департаменте говорит за то, что этот пробел едва ли будет восстановлен"41 . Р. Шервуд в своей книге "Рузвельт и Гопкинс" уделил непосредственно предвоенной политике США всего десяток страниц. Один из лучших биографов Рузвельта, Д. Варне, объяснил: свою скупость в освещении этого периода тем, что, "как ни удивительно, несмотря на обилие сплетен в газетах и журналах о Рузвельте и Белом доме в то время, трудно найти надежное описание происходившего"42 .

Посему в американской историографии непомерно раздуты стерильные призывы США к миру типа послания Рузвельта от 15 апреля 1939 г. и аналогичные абстрактно-прекрасные акции. Между тем руководители США пытались внести свою лепту в направлении событий, имея к тому громадные возможности. Что касается переговоров с СССР, то Лондон и Париж информировали США о ходе их. "В течение всего лета 1939 г., - пишет один из западных историков, - Буллит находился в самой гуще переговоров через Даладье и генерального секретаря МИД Франции Алексиса Леже. Иногда он брал на себя даже роль активного посредника между французами и поляками". Он предостерегал Даладье, что "каждое советское предложение нужно рассматривать через микроскоп"43 . В 1939 г. Буллит шесть раз предупреждал МИД Франции - сближение между Германией и СССР нельзя исключать44 . "Прозорливость" Буллита, как и других высокопоставленных американских деятелей, в этом отношении объясняется просто - на них работали немцы, передававшие самые сокровенные тайны рейха. Об одном из них, Г. Г. Херсворсе фон Биттенфельде, рассказал Ч. Болен в своих мемуарах. Летом 1939 г. оба они, тогда еще молодые дипломаты, служили в Москве соответственно в германском и американском посольствах. Как уверяет Болен, Херсворс по дружбе подробно рассказывал ему о состоянии германо-советских отношений, о чем американское посольство немедленно оповещало Вашингтон45 . Уверения Болена, что все это происходило в плане чисто человеческих отношений, конечно, ничего не стоят. Херсворс работал на американскую разведку, по крайней мере, с 1936 г., и в 1939 г. Болен был не больше чем его связным.


40 "СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны", стр. 626 - 627.

41 W. Langer, E. Gleason. Challenge to Isolation 1937 - 1940, p. 140.

42 J. Burns. Roosevelt: The Lion and the Fox. N. Y. 1956, p. 629.

43 "World Politics", October 1957, pp. 73 - 74.

44 "Foreign Relations of the United States". Vol. I. 1939, p. 302.

45 Ch. Bohlen. Witness to History. Boston. 1973, pp. 76 - 79.

стр. 15


Располагая подробной информацией о всех перипетиях назревавшего в Европе кризиса, Рузвельт в беседе с советским полпредом в Вашингтоне К. А. Уманским 2 июля 1939 г., сославшись на "крайне опасное" положение в Старом Свете, заметил: "У англо-французов не может быть никаких сомнений в заинтересованности его (Рузвельта. - Я. Я.) в благоприятном завершении московских переговоров"46 . Иными словами, Советскому Союзу вежливо, но достаточно твердо рекомендовалось согласиться с англо- французскими условиями, имевшими целью навязать ему неравноправные обязательства. 16 августа 1939 г. только что прибывший в Москву новый американский посол Л. Штейнгардт явился к Наркому иностранных дел и говорил ему, ссылаясь на "объективные мысли" своего президента, что хорошо бы достигнуть "удовлетворительное соглашение против агрессии" в Европе47 . Но именно этого настойчиво добивался Советский Союз! Однако на условиях равноправия, не желая служить пешкой в игре, которую пытались вести тогда Англия и Франция, пользуясь поддержкой США.

Конечно, руководители Запада были прекрасно осведомлены и о звериной ненависти нацистов к Советскому Союзу и об их экспансионистских устремлениях в отношении первого в мире социалистического государства. Этим, собственно, и объяснялась политика "умиротворения" агрессоров. Так что забота Белого дома о европейских делах вызывалась вовсе не этим, а тем, что летом 1939 г. руководители Запада, наконец, поняли: Берлин не видел пока необходимости таскать каштаны из огня для Запада. 14 августа 1939 г. германское правительство поручило своему послу в Москве Ф. Шуленбургу сделать заявление о советско-германских отношениях, подчеркнув: "В настоящее время они (Англия и Франция. - Н.Я.) вновь пытаются... втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 г. эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям"48 .

Перед Советским Союзом встал выбор - либо принять предложение Германии о заключении пакта о ненападении и тем самым отсрочить фашистскую агрессию, использовав время для укрепления обороны страны, либо отклонить это предложение и оказаться в войне с Германией в условиях полной изоляции. СССР, убедившись в бесцельности, больше того, в прямой опасности продолжения бесплодных переговоров с Англией и Францией, принял германское предложение. Если верить Болену, узнав об этом от Херсворса, он немедленно уведомил государственный департамент, но результатов не последовало. "Государственный секретарь Хэлл, - пишет Болен, - вызвал английского и французского послов и сообщил им существо моей телеграммы. Спустя годы, на Потсдамской конференции, я обедал с Антони Иденом, который в 1939 г. был министром иностранных дел". По словам Болена, Идеи "так и не получил телеграммы из Вашингтона, предупреждавшей о предстоявшей поездке Риббентропа в Москву": помешала якобы интрига в отделе шифров Форин офиса49 . Потерпела крах доктрина "баланса сил", которой руководствовался Запад, а по Болену, который выступает в роли "очевидца", виноват, оказывается, отдел шифров британского МИДа. Совершенно напрасно ссылается этот "мемуарист" и на Идена: в описываемое время он вообще не имел отношения к Форин офису, министром иностранных дел Англии был тогда Э. Галифакс. В угаре вздорных обвинений в адрес СССР Болен переносит прибытие


46 "СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны", стр. 478.

47 Там же, стр. 604 - 605.

48 "История второй мировой войны". Т. 2. М. 1974, стр. 281.

49 Ch. Bohien. Op. cit, p. 82.

стр. 16


английской и французской военных миссий в Москву на месяц раньше - на 10 июля 1939 г. и рисует немало фантастических подробностей о кануне второй мировой войны. И все это завершается сентенцией Болена, полной душевной боли: "Если бы вторжение нацистов пришло в 1939 г., а не в 1941 г., Россия могла бы потерпеть поражение, а Советская власть была бы уничтожена"50 .

Да, дальновидно поступило Советское правительство, подписав пакт о ненападении с Германией 23 августа 1939 года. Конечно, это было вынужденное решение. Пакт не избавлял СССР от угрозы фашистской агрессии, но давал возможность выиграть время в интересах укрепления нашей обороны, препятствовал созданию единого антисоветского фронта. Последствия смелых действий СССР на международной арене имели неоценимое значение для последующего хода и исхода борьбы против держав фашистской "оси". СССР разрушил единство, налаживавшееся в империалистическом лагере. Японское правительство Хиранумы, сообщившее 10 августа 1939 г. о согласии подписать военный договор с Германией и Италией, пало. Япония поспешила урегулировать свои отношения с СССР. Италия отказалась вступить в войну одновременно с Германией, а франкистский режим Испании после 1 сентября 1939 г. заявил о своем "нейтралитете". В результате вторая мировая война началась с агрессии одной Германии, а не соединенным выступлением держав фашистской "оси". А США и Англия оказались вынужденными пойти в 1941 г. на создание с Советским Союзом антигитлеровской коалиции.

Передышка, которую обеспечил Советскому Союзу договор о ненападении с Германией, была вкладом в борьбу против фашизма в масштабах всего мира. Еще на VII конгрессе Коминтерна П. Тольятти говорил: "Борясь за мир, мы тем самым наилучшим образом защищаем Советский Союз. Ни для кого не может быть сомнений, что грядущая война, даже если бы она началась как война двух великих империалистических держав между собой или как война какой-нибудь великой державы против малой страны, неизбежно будет иметь тенденцию вылиться и неизбежно перейдет в войну против Советского Союза. Каждый год, каждый месяц отсрочки является для нас гарантией того, что Советский Союз сможет дать более сильный отпор нападению империалистов. Таким образом, наша борьба за мир непосредственно связывается с политикой мира, проводимой СССР"51 .

Сентябрь 1939 г. вырыл могилу политике "баланса сил", а гитлеровский блицкриг в 1940 г. зарыл ее. Запад получил страшный предметный урок. Поставив все на "германскую карту", он упустил из виду, что фашисты могут обрушиться сначала именно против него. В настоящее время на Западе, однако, обходят очевидное - опасность комбинаций в плане "баланса сил" в целом, единодушно осуждая лишь один аспект этой политики - "умиротворение" агрессора. Политический смысл такой постановки вопроса сомнений не вызывает. Эта тема господствует в американской историографии на всем протяжении послевоенного периода. Обозревая развитие ее концепции после 1945 г., Б. Рассетт заметил: "Нужно было усвоить уроки Мюнхена. Союзники ожидали очень долго, перед тем как выступить против Гитлера, ошибку нельзя повторить... Поразительно, как часто сразу после войны и даже в ходе ее американцы применяли, правильно или неправильно, "уроки" отношений с Гитлером"52 . Создатели этой, мягко говоря, поразительной концепции рассуждают: "умиротворение" было неизбежно, ибо


50 Ibid., p. 85.

51 П. Тольятти (Эрколи). О задачах Коммунистического Интернационала в связи с подготовкой империалистами новой мировой войны. М. 1935, стр. 54 - 55.

52 B. Russett. No Clear and Present Danger. A Sceptical View of the U. S. Entry into World War II. N. Y. 1972, p. 83.

стр. 17


народы якобы не видели опасности фашизма: "Массы ужасающе близоруки и в целом не видят опасности, пока она не подступит к их глотке. Поэтому наши государственные деятели вынуждены обманывать их, дабы они поняли собственные долгосрочные интересы. Совершенно ясно, что именно этим и был вынужден заниматься Рузвельт, и кто решится сказать, что потомки не поблагодарят его за это?"53 .

Американский публицист Д. Уилл, пытаясь напомнить об уроках событий, приведших ко второй мировой войне, уверяет: "Сорок лет назад, 15 марта 1939 г., рассвет прозвенел, как разбитый хрусталь, по всей Европе - германские войска оккупировали Чехословакию. Мюнхенские соглашения были мертвы, родился мюнхенский синдром, который преследовал западную дипломатию фактически 30 лет. Человек, которому было 21 год в момент Мюнхена, будучи впоследствии на посту президента, провозгласил: ради защиты свободы США "уплатят любую цену, вынесут любое бремя, любые испытания, поддержат любого друга, выступят против любого врага"54 . Синдром этот использовался для придания респектабельности послевоенной политике США, да и всего Запада. На него ссылались, затевая самые агрессивные акции.

Так благочестивыми рассуждениями (а агрессорам в 30-е годы действительно нельзя было уступать!) делается попытка снять историческую ответственность с тех, кто, "промахнувшись" в политике "баланса сил", навлек на мир чудовищную катастрофу мировой войны. Концепции западной историографии, обходящие предвоенную политику "баланса сил", по всей вероятности, должны облегчить проведение ее с помощью теперь уже современной, "китайской карты". Но те, кто затеял эту игру и считает ее разумной, должны бы вспомнить, как восхищались собственной государственной "мудростью" их предшественники - политические деятели Запада в 30-е годы. Они давали тогда массированный отпор тем, кто пытался указать на смертельную опасность этого образа действий.

На наших глазах развивается ныне аналогичный в ряде отношений процесс - те, кто пытается использовать гегемонистские устремления Пекина, также толкуют о стабильности, о "международном мире", о "балансе сил". Предостережения об опасности такого курса снова сбрасываются со счетов; непосвященным-де не понять "высших" мотивов этой политики. Результатом этого подхода на рубеже 30 - 40-х годов было то, что мир, убаюканный "умиротворителями", был разбужен воем пикирующих бомбардировщиков люфтваффе и громом орудий вермахта. Стоит ли говорить, что шумовое оформление тогдашнего "блицкрига" окажется не громче комариного писка по сравнению с адским грохотом термоядерных бомб.


53 R. Bailey. The Man in the Street. N. Y. 1948, p. 13.

54 G. Will. "No More" No More Vietnams. "Newsweek", March 19, 1979, p. 16.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ГОД-1939-й-ВЗГЛЯД-40-ЛЕТ-СПУСТЯ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. Н. ЯКОВЛЕВ, ГОД 1939-й: ВЗГЛЯД 40 ЛЕТ СПУСТЯ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 10.02.2018. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ГОД-1939-й-ВЗГЛЯД-40-ЛЕТ-СПУСТЯ (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - Н. Н. ЯКОВЛЕВ:

Н. Н. ЯКОВЛЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
791 просмотров рейтинг
10.02.2018 (2239 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ГОД 1939-й: ВЗГЛЯД 40 ЛЕТ СПУСТЯ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android