Томас Гоббс, по оценке К. Маркса, был одним из оригинальнейших мыслителей- новаторов европейского масштаба: "Уже Макиавелли, Кампанелла, а впоследствии Гоббс, Спиноза, Гуго Гроций, вплоть до Руссо, Фихте, Гегеля, стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии"¹

Советские исследователи уже в 30-х годах поставили проблему "Гоббс и Английская революция". Ряд их работ появился и в последующие годы² .

В современной буржуазной англоязычной историографии вопрос о соотношении взглядов Гоббса с идейно-политической борьбой периода Английской буржуазной революции XVII в. - один из самых спорных. Явно или подспудно он оказывается решающим в определении позиций авторов большинства работ, посвященных Гоббсу. Хотя современные буржуазные историки не часто ставят эту проблему целью специального исследования, им неизбежно приходится сталкиваться с нею. За академической формой ее анализа, как правило, скрывается борьба идей в сегодняшнем мире.

Одним из важнейших и наиболее дискуссионных является вопрос об источниках складывания гоббсовской политической системы. Ответ на него пытался дать один из первых английских исследователей идей Гоббса, Дж. Лэйрд³ . Однако он полностью отвлекается от английской реальности середины XVII в., от исторического контекста, налагающего свою печать на мировоззрение и политическое сознание человека и часто придающего старым идеям новое звучание. Лэйрд оперирует "чистыми" идеями. Такой подход, естественно, мешает ему увидеть новизну идей Гоббса в полной мере. Он связывает взгляды этого мыслителя со средневековой традицией на том основании, что все понятия, которые привлекает Гоббс для построения своей теории, не были новыми: "Право, закон, обязанность, вечные естественные законы и их отношение к мирскому закону и насилию - все эти понятия, как два века назад у Фортескью, были ведущими этическими концепциями как для Гоббса, так и для его предшественников". Лэйрд приводит множество примеров европейских мыслителей - от Фомы Аквинского до кардинала Беллармина, которые, с его точки зрения, не сочли бы, что Гоббс предлагает нечто новое⁴ . Совершенно очевидно, что Лэйрд понимает идеи Гоббса слишком упрощенно, лишь в плане филиации идей. Единственным новаторством Гоббса он считает новаторство в области формы, то есть внесение в политическую философию нового метода.

Большинство западных авторов рассматривают ныне политическую систему Гоббса с учетом породившей ее социально-политической обстановки. К их числу принадлежит Л. Страус - специалист по истории политических идей, автор монографии,

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 1, стр. 111.

² Б. Минлос. Гоббс и Английская революция. "Советское право. Записки Института советского права". Вып. 4. М. 1930; И. С. Нарский. Западноевропейская философия XVII века. М. 1974.

³ J. Laird. Hobbes. L. 1934.

⁴ Ibid., pp. 57 - 58.

стр. 158

посвященной данной проблеме, и других работ⁵ . Значительное внимание Страус уделяет соотношению взглядов Гоббса с традициями, существовавшими в классической политической философии. В оценке общественной природы человека Гоббс, по мнению Страуса, близок к Эпикуру, считавшему человека существом аполитичным и даже асоциальным. Но одновременно вслед за идеалистической традицией классической древности в лице Сократа и Платона Гоббс придерживался точки зрения, что политическая наука возможна и необходима. Тем не менее в конечном итоге Страус приходит к выводу, что Гоббс порывает со своими предшественниками (если говорить о самой сути его идей). Он пишет: "По традиции естественный закон - это прежде всего и главным образом объективное "правило и мера", он образует порядок, первичен и независим от человеческой воли, в то время как естественный закон у Гоббса является или имеет тенденцию к тому, чтобы быть в первую очередь и главным образом серией прав, субъективных требований, коренящихся в человеческой воле"⁶ .

Итак, новаторство Гоббса, по мнению Страуса, заключается в том, что он выводит свой естественный закон из естественного права. Из последнего вытекают все обязанности перед государством. Действительно, такой взгляд противоречит средневековым представлениям о несомненном превосходстве государства над каждым из подданных в отдельности. Интересы подданного оценивались средневековой политической мыслью неизмеримо ниже интересов всего общественного организма и были подчинены целям нормальной жизнедеятельности общества. Само положение подданного обязывало к подчинению государству. Гоббс же своей политической системой отрицает существование каких-либо изначальных обязанностей. Согласно его теории, "функции и ограничения гражданского общества должны определяться, исходя из естественного права человека, а не из его естественного долга"⁷ . Следовательно, индивидуум у Гоббса предшествует государству.

Известно, что Гоббс своей главной заслугой считал распространение метода естественных наук на политическую философию. Страус с этим не согласен. Пока новый метод считается главной чертой учения Гоббса, утверждает он, общая значимость его политической философии неизбежно останется непознанной. Гоббсовский синтетическо- аналитический метод - лишь форма. Страус стремится найти источник содержания идей Гоббса. С одной стороны, он против той точки зрения, что этот источник кроется в механистической философии, которая "ничего не могла привнести в понимание человеческого, в обоснование морали и политики"⁸ . С другой - он убежден, что суть политических взглядов Гоббса произросла не из традиций - античной или средневековой. Источник их Страус видит в непосредственном жизненном опыте, к наблюдении за природой человека. Причем для обоснования выводов из своего личного опыта Гоббс привлекает методы и понятия, заимствованные либо из философской традиции, либо из современной ему естественной науки. Естественный закон выводится из того, как люди живут на самом деле, в действительности. В своем стремлении исходить из того, что есть, а не из того, что должно быть, пишет Страус, Гоббс близок к Макиавелли⁹ . Действия человека определяются не моральной целью, а необходимостью, и отсюда уже возникает мораль. Таким образом, Страус считает, что суть политической системы Гоббса возникла независимо от традиции и новых явлений в естественных науках. В то же время он не отрицает, что этот мыслитель в разные периоды своей жизни находился под влиянием того и другого.

Каким же, по мнению Страуса, является "непосредственный опыт" Гоббса, в чем его историческая особенность? Страус связывает политическую теорию Гоббса со "средним классом" - буржуазией. В частности, он анализирует работу Гоббса "Бегемот", посвященную гражданской войне в Англии. С первого взгляда создается впечатление, отмечает он, что Гоббс - противник "среднего класса", так как именно его он считает главной силой революции. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что Гоббс, выступая против политики "среднего класса", тем самым отстаивает

⁵ L. Stгauss. The Political Philosophy of Thomas Hobbes. Its Basis and Genesis. Oxford. 1936; ejusd. Natural Right and History. Chicago. 1953.

⁶ L. Strauss. The Political Philosophy of Thomas Hobbes, p. XXII.

⁷ L. Strauss. Natural Right and History, p. 181.

⁸ L. Strauss. The Political Philosophy of Thomas Hobbes, p. XIII.

⁹ Ibid., pp. 177 - 178.

стр. 159

его интересы; если бы представители этого класса, правильно осознали свои интересы, считает он, они никогда не подняли бы восстание против законной власти суверена¹⁰ . Всей своей системой Гоббс, по мнению Страуса, утверждает идеалы буржуазии: частная собственность и получение прибыли - неизбежное условие мирной жизни, одна из функций суверена - обеспечение самообогащения индивидуума, правда, "справедливого и умеренного¹¹ . Хотя личные симпатии Гоббса - на стороне аристократии, его политическая философия направлена против аристократического образа жизни во имя буржуазного. Его критика буржуазии, по сути дела, призвана напомнить ей об элементарных условиях ее существования. Эти условия заключаются, с точки зрения Гоббса, в неограниченной власти суверена.

Таким образом, Страус не согласен с концепцией филиации идей. Не новая материалистическая философия, не влияние традиции, а непосредственный жизненный опыт привел Гоббса к защите интересов "среднего класса". Между тем известно, что в рамках системы абсолютизма, которая существовала при Стюартах, "средний класс" не мог в полной мере ни извлекать прибыль, ни накапливать капитал, так как и то и другое в значительной степени отбирала у него сильная государственная власть. Следовательно, Страус невольно противопоставляет жизненный опыт Гоббса жизнен ному опыту "среднего класса" - буржуазии. Под предлогом ограничения гоббсовского учения своим временем и даже уже, жизненным опытом самого Гоббса, Страус фактически вырывает это учение из эпохи, в которой оно возникло. Хотя Страус неверно истолковал суть социального опыта Гоббса, тем не менее положительной стороной его анализа является обращение к действительности как к основному источнику политических идей Гоббса. Этим поворотом исследования Гоббс выступает современником происходивших в Англии событий не только хронологически, но и по сути своих идей.

Выделение непосредственного опыта как основного фактора складывания политических представлений Гоббса отличает также канадского ученого К. Макферсона¹² . Почти полностью отвлекаясь от сферы общественной мысли и борьбы политических идей в середине XVII в., он пытается показать, что само английское общество данного периода с присущими ему характерными чертами отразилось в политическом учении Гоббса. Внимание Макферсона полностью поглощает экономическая сторона жизни общества. Однако он не подвергает анализу экономическое развитие Англии, а идет искусственно усложненным путем. Он строит три модели общества, с тем чтобы выбрать из них одну, по его мнению, наиболее отвечающую политической теории Гоббса. Первая модель - это "традиционно-статическое общество". Судя по описанию, это общество феодальное. Вторая модель - "простое рыночное общество", при котором "производство и распределение товаров и услуг регулируются рынком, но сам труд еще не является объектом рынка"¹³ . "Простое рыночное общество" существует недолго. Обе модели, считает Макферсон, не отвечают политической теории Гоббса. Наконец, третья модель - "собственническое рыночное общество". Основные его черты: 1) труд не регулируется (государственной властью); 2) цены на труд не назначаются сверху; 3) власть не вольна распоряжаться контрактами между индивидуумами; 4) все индивидуумы стремятся в разумных пределах приумножить свое состояние; 5) способность каждого индивидуума к труду - его собственность, и она отчуждаема; 6) земля и ее ресурсы являются собственностью индивидуумов и могут быть отчуждены; 7) некоторые индивидуумы стремятся жить более роскошно или достичь большей власти, чем у них есть; 8) некоторые индивидуумы более энергичны, умелы или богаты, чем другие¹⁴ .

В "собственническом рыночном обществе" рынок определяет все прочие отношения. Труд, земля, капитал - все подчинено ему, все имеет свою цену. В отличие от

¹⁰ Ibid., p. 118.

¹¹ Ibid., pp. 119 - 120,

¹² C. B. Macpherson The Political Theory of Possessive Individualism. Hobbes to Locke. Oxford. 1962.

¹³ Ibid., p. 51.

¹⁴ Ibid., pp. 53 - 54. С помощью этой "конструкции" Макферсон стремится воссоздать наиболее существенные черты современного Гоббсу английского общества.

стр. 160

"простого рыночного общества", где капитал¹⁵ есть у всех, здесь у многих его нет совсем, и они вынуждены продавать свою рабочую силу. Между индивидуумами идет соревнование на всех уровнях. Даже те члены общества, которые довольны своим положением, не смогут удержать его, не ища большей "силы". Модель "собственнического рыночного общества" требует твердых рамок закона для сохранения жизни и собственности подданных, а также допускает вмешательство государства в вопросы экономики. Этой модели общества не подходит политика невмешательства государства в рыночные отношения, она требует политики меркантилизма.

Третья модель, считает Макферсон, вполне отвечает положениям политической системы Гоббса. Прежде чем изложить, в чем, по мнению Макферсона, заключается это соответствие, попытаемся оценить его метод исследования. Он представляется весьма отвлеченным. Ведь задача Макферсона - определить характер общества, формировавшего взгляды Гоббса. Но для этого строится абстрактная модель. Похоже, что она сконструирована как раз на основе особенностей политической системы Гоббса, как их понимает Макферсон. Иначе нельзя объяснить идеальные совпадения между моделью и этой системой. Макферсон пишет, что понятие "сила"¹⁶ у Гоббса не абсолютное, а относительное, оно говорит о превосходстве одного человека над другими. Действительно, все его значения у Гоббса связаны с преклонением, любовью или страхом людей перед ее обладателями. Макфероон подчеркивает еще одну мысль Гоббса - о том, что человек, подобно другим вещам, имеет свою цену, которая определяется его "силой", причем цена зависит от покупателя¹⁷ . Сопоставляя эти два положения, он отмечает, что каждый человек у Гоббса постоянно находится на "рынке власти" либо как продавец, либо как покупатель и конкурирует с другими¹⁸ . Такие идеи, полагает Макферсон, могли быть порождены только "собственническим рыночным обществом".

Вызывает интерес вывод Макферсона о происхождении гоббсовского понимания естественного состояния людей как войны всех против всех. Он пишет, что человек в естественном состоянии обладает желаниями и страстями, свойственными и человеку гражданского общества и, более того, "собственнического рыночного общества". Гоббсовская концепция естественного состояния показывает, как вели бы себя "цивилизованные" люди, если бы исчезли законы и государство. Стремления, ведущие к войне, присутствуют в человеке постоянно. Их сдерживает только сила государства, только она не дает разразиться войне всех против всех. Поэтому Макферсон считает, что понятие "естественное состояние" у Гоббса означает то состояние, которое от природы заложено в человеке и всегда потенциально существует в нем. Следовательно, естественное состояние у Гоббса не историческая гипотеза, а логическая¹⁹ , хотя он и выделяет особый тип государства - "установленные государства", которые произошли путем общественного договора людей, находившихся в естественном состоянии. Последнее положение Макферсона - одно из самых интересных в его книге, и с ним можно в определенной степени согласиться. Возражения вызывает другое. Построение Макферсона страдает от коренного противоречия: с одной стороны, он рисует английское общество XVII в, как капиталистическое, поскольку "рынок уже является в нем всеобщим регулятором всех общественных связей, а с другой - считает английскую политическую систему, надстроенную над этим обществом, полностью соответствующей его требованиям. Таким образом, в его схеме фактически не находится места причинам, вызвавшим революцию.

Макферсон упрощенно выводит основные постулаты политической системы Гоббса непосредственно из явлений чисто экономического порядка. При этом он не учитывает, что XVII век - достаточно длительный период, в середине которого в Англии произошло такое значительное и имеющее важные экономические последствия событие, как отмена рыцарских держаний. При чтении книги создается впечатление,

¹⁵ Очевидно, Макферсон имеет в виду собственность.

¹⁶ В данном случае "сила" (power) - способность трудиться. Вообще Гоббс понимает "силу" как совокупность имеющихся у человека средств или возможностей для достижения будущего блага.

¹⁷ T. Нobbes. Leviathan. Part I, ch. 10.

¹⁸ C. B. Mасpherson. Op. cit.. p. 38.

¹⁹ Ibid., pp. 20 - 22.

стр. 161

что XVII век в Англии в экономическом отношении - нечто неизменное. Очевидно, что на представления Гоббса о естественном состоянии влияли не только экономические факторы, но и политические, в частности революционная ситуация и события гражданской войны. Ведь он неоднократно подчеркивал, что гражданская война - рецидив естественного состояния. Следовательно, вывод Макферсона о генезисе концепции естественного состояния оказывается несколько односторонним. Что касается отражения "собственнического рыночного общества" в теории Гоббса в целом, то Макферсон преувеличивает значение тех высказываний Гоббса, на которые ссылается и которые кладет в основу своей теории. Они выхвачены из контекста, где их значение гораздо скромнее. В целом же вывод Макферсона, что человек в системе Гоббса не абстрактный человек, а продукт определенного общества, вполне обоснован.

Многие буржуазные исследователи расходятся с Макферсоном по ряду вопросов. Один из них, К. Томас, выступает против "автоматической" характеристики политической мысли Гоббса как буржуазной. В этом он не согласен и со Страусом. По мнению Томаса, соотнесение различных этических кодексов с определенными общественными классами является принципом недоказанным. Подобно Макферсону, он обращается к английскому обществу XVII в, как источнику складывания политической теории Гоббса. В этом обществе, по мнению Томаса, домашнее хозяйство все еще было главной производственной единицей и этические концепции соответствовали такому уровню развития общества²⁰ . Например, он считает высказывания Гоббса о необходимости почтения детей к родителям проявлением патриархальных идеалов, хотя Гоббс я пытается подвести под отношения между детьми и родителями основу договора.

Томас пишет, что стремление людей к власти, которое Макферсон кладет в основу концепции "собственнического рыночного общества", есть прежде всего стремление к "чести и достоинству"²¹ , то есть к почитанию со стороны окружающих. Но поскольку борьба за данные этические ценности была свойственна и предшествующим эпохам, заключает он, этот аспект взглядов Гоббса не связан с буржуазной эпохой. Томас пытается представить этический идеал Гоббса как аристократический. Под аристократией он подразумевает не феодальную аристократию по рождению, а аристократию в ренессансном понимании - по доблести²² . В то же время аристократическим, с его точки зрения, чертам взглядов Гоббса Томас противопоставляет не только антиаристократические, но и буржуазные. Весь спор ведется с целью доказать, что взгляды Гоббса имели много небуржуазных черт. Таким образом, сопоставляются разноплановые по существу понятия - аристократические (но не феодальные) и буржуазные моменты. У Томаса есть также указание на то, что джентри играет значительную роль в политической системе Гоббса, но этот тезис остается неподтвержденным. Заключения Томаса часто разрозненны и недостаточно обоснованны. Общий вывод, к которому он приходит: Гоббс жил в переходную эпоху, и в его взглядах тесно сплетались аристократический, буржуазный и народный элементы.

Хотя авторы большинства из упомянутых работ как будто стремятся связать идеи Гоббса с его эпохой, тем не менее из поля их зрения революция XVII в. практически исчезла. Одну из немногих попыток установить такую связь предпринимает П. Загорин. Подчеркивая, подобно Страусу, новаторский характер системы Гоббса, Загорин пишет о революционности некоторых ее черт, ибо она создает основу для критических оценок действий правителя со стороны подданных²³ . Такое "фатальное противоречие" системы Гоббса подрывает все его последующие требования послушания. Глубокий раскол проходит через все учение Гоббса, пишет Загорин. Он вырастает из конфликта двух в своей основе оппозиционных тенденций: упора на естественное право и желания укрепить государство как таковое. Первая тенденция ведет к либерализму, вторая - к абсолютизму. Первая, по мнению Загорина, сильнее: "Даже против

²⁰ K. Thomas. The Social Origins of Hobbes's Political Thought. "Hobbes's Studies". Oxford. 1965, pp. 187 - 189.

²¹ По мнению Макферсона, желание "чести и достоинства" происходит от стремления к власти (силе), так как они свидетельствуют о власти их носителя.

²² K. Thomas. Op. cit., p. 192.

²³ P. A. Zagorin. History of Political Thought in the English Revolution. L. 1954, p. 170.

стр. 162

своей воли Гоббс выковал революционное оружие". Логический вывод из его теории: люди будут оправданы разумом и моралью, если отринут государство, в котором осуществление их права становится невозможным²⁴ . Загорин видит в Гоббсе человека революции не менее, чем в Дж. Лильберне, Дж. Мильтоне, Дж. Гарриштоне.

На вопрос о связи учения Гоббса с идеями Английской революции проливает свет также книга Дж. Покока ²⁵ . Он впервые показал, насколько гоббсовское толкование закона шло вразрез с представлениями сторонников парламента, в частности Э. Кока. Гоббс понимал закон либо как естественный (повеления разума), либо как приказы суверена. Показав соотношение учения Гоббса с воззрениями Кока, Покок раскрыл суть связи учения Гоббса с революцией и вместе с тем определил одну из особенностей его места в событиях своего времени. Кок своей апологией английского общего права создавал оружие для противников королевской прерогативы и тем самым для будущих сторонников парламента в гражданской войне. Иными словами, Кок в идеальном виде представлял воззрения буржуазных революционеров на совершаемое ими дело. В то же время Гоббс, порвавший с прецедентом, лежавшим в основе феодального общего права, невольно отразил суть происходивших на его глазах событий. Ему удалось заметить, что революционеры отнюдь не восстанавливали древние "свободы", жившие якобы в нормах общего права и отнятые Стюартами, а выступали именно как; революционеры, требуя новых прав и свобод. Однако такого рода отражение действительности оказалось в сущности неприемлемым для участников революции. Ими был взят на вооружение миф, созданный Коком.

Интересные мысли о связи Гоббса с идеями революции высказывает К. Хилл. Гоббс не был пуританином, пишет Хилл, но его политическая философия - это секуляризованная версия протестантской этики. Гоббсовский человек в естественном состоянии отвечает представлениям Ж. Кальвина о природе человека. Это эгоистичный, одолеваемый порочными страстями индивидуум. И протестанты и Гоббс стремились увековечить этику предприимчивости, трудолюбия. Для первых движущей силой был страх перед адским огнем, для второго - полезность. Английские и шотландские пресвитериане, считавшие, что функция гражданского государства - сдерживать естественное злое начало в людях, по мнению Хилла, были предшественниками Гоббса. Хилл называет Гоббса "глашатаем воинствующего индивидуализма", обнажившим суть капиталистического общества²⁶ .

Хилл проводит еще одну параллель между политической системой Гоббса и идеями революции. Он сравнивает два полюса - взгляды Гоббса и Дж. Уинстенли. Оба мыслителя ставили перед собой одну и ту же цель: дать людям теорию, разрешающую все противоречия. При всей несхожести обеих теорий и принципов, лежащих в их основе, Хилл видит в них много общих черт. И Гоббс и Уинстенли хотели проникнуть в суть политики и были зоркими наблюдателями общества конкуренции. Оба отвергали Библию как источник политической мудрости и привлекали ее цитаты лишь для подкрепления собственных выводов; были убежденными антиклерикалами; верили в равенство людей от рождения, в то, что собственность создана государством; отвергали схоластическое богословие; считали, что ни одно государство не было еще основано на правильных принципах. Хилл пишет, что центральная проблема в учении Гоббса - это проблема государства и его отношения к системе собственности. Уинстенли был единственным радикальным мыслителем, который сумел поставить ту же проблему и разрешить ее в духе, противоположном Гоббсу²⁷ . Совпадения в двух совершенно различных учениях Хилл считает неслучайными. Само общество породило "гоббистские" идеи как в Гоббсе, так и в его современниках.

Отметим еще одну историографическую линию, которая в значительной степени ставит под сомнение новаторский, революционный характер политической философии

²⁴ Ibid., pp. 186 - 187.

²⁵ J. G. A. Pocock. The Ancient Constitution and the Feudal Law. English Historical Thought in the XVII-th Century. Cambridge. 1957.

²⁶ Ch. Hill. The World Turned Upside Down. Radical Ideas During the English Revolution. L. 1972, App. I pp. 313 - 314. Подобные высказывания очень напоминают концепцию Макферсона относительно влияния капиталистического общества на Гоббса, но они гораздо более историчны.

²⁷ Ibid., p. 315.

стр. 163

Гоббса. Так, Г. Уоррендер и Т. Уайлдмэн²⁸ связывают его политическую систему, и в первую очередь представления о естественном законе, с богом. Действительно Гоббс неоднократно упоминает о том, что естественные законы (или законы разума) происходят от бога. Макферсон, Страус, Загорин не придают этому значения и рассматривают естественные законы в системе Гоббса только как заключения человеческого разума. Загорин, например, считает, что обращение к священному писанию и соотнесение тественных законов с богом у Гоббса - дань ортодоксам, не отвечающая его убеждениям²⁹ . Уоррендер же считает, что бог - неотъемлемая часть политической системы Гоббса. Только благодаря божественному происхождению естественных законов люди выполняют их назначения, и в том числе условия общественного договора. Последнее обусловлено третьим естественным законом - о соблюдении соглашений.

На страницах сборника "Hobbes's Studies" развернулась даже дискуссия по вопросу о роли бога в теории Гоббса между Уоррендером и Пламенацем. Последний оспаривает положения книги Уоррендера. Обязанность у Гоббса Пламенац понимает так: "Мы обязаны повиноваться другому лицу, если отношения с ним таковы, что, ясно рассмотрев ситуацию, нам остается согласиться на то, что оно от нас требует"³⁰ . Все, что необходимо для подчинения, - это существование приказов кого-либо настолько могущественного, что повиноваться ему выгоднее, чем не повиноваться. Даже если допустить, что сначала люди обязаны богу, это еще не значит, что они не обязаны светскому суверену. В подтверждение данной точки зрения вспомним одно из высказываний К. Маркса и Ф. Энгельса, содержащееся в их работе "Немецкая идеология": "Начиная с Макиавелли, Гоббса, Спинозы, Бодена и других мыслителей нового времени ... сила изображалась как основа права; тем самым теоретическое рассмотрение политики освобождено от морали, и по сути дела был выдвинут лишь постулат самостоятельной трактовки политики"³¹ .

Пламенац анализирует третий естественный закон - о соблюдении соглашений. Существует ложная дилемма, пишет он: хотя все заинтересованы во власти суверена, но достаточных оснований для повиновения нет, пока мы не уверены, что все остальные члены общества также будут повиноваться. Таким образом, третий естественный закон имеет условный характер. Если у суверена нет достаточной власти, мы не можем повиноваться ему с полной безопасностью и бог не мог бы от нас этого требовать. Пламенац спрашивает: "Если бог хочет, чтобы мы повиновались его законам, зачем было бы ему говорить нечто совершенно абсурдное: повинуйся, если повинуются другие"³² . Почему люди в естественном состоянии не выполняют естественных законов? Для того чтобы они их выполняли, к обязательствам перед богом, который всемогущ, должен прибавиться страх перед сувереном, чья власть ограниченна. Только после этого люди могут спокойно выполнять естественные законы. Так Пламенац приходит к выводу, что ссылки на бога совершенно излишни в политическом учении Гоббса. Мотив, достаточный для обоснования подчинения суверену, - необходимость безопасности.

Уоррендер не согласен с тем, что земной, эгоистический интерес индивидуума может лечь в основу образования гоббсовского государства. Он отрывает естественный закон от "собственного интереса" индивидуума. Естественные законы, пишет он, это правила для сохранения человечества в целом, а не каждого индивидуума в отдельности. Формула, необходимая государству, - не "оберегай себя" (хотя это всегда допустимо), а "делай так, чтобы все люди были в безопасности, за исключением тех случаев, когда это несовместимо с твоим самосохранением"³³ . С точки зрения Уоррендера, эта формула не может быть выведена из простого интереса индивидуума -

²⁸ H. Wаrrеndеr. Hobbes's Theory of Obligation. Oxford. 1957; ejusd. Reply to Mr. Plamenatz. "Hobbes's Studies"; T. Wildman. Thomas Hobbes on the Generation of Public Person. "Thomas Hobbes in His Time". Minneapolies. 1974.

²⁹ P. A. Zagorin. Op. cit., p. 176

³⁰ J. Plamenatz. Mr. Warrender's Hobbes. "Hobbes's Studies", ejusd. Man and Society. A Critical Examination of Some Important Social and Political Theories from Machiavelly to Marx. Vol. I. Oxford. 1963, p 76.

³¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 3, стр. 314.

³² J. PIamenatz. Op. cit., pp. 79 - 80.

³³ H. Wаrrender. Op. cit., p. 97.

стр. 164

необходимо божественное начало. Во второй формуле эгоизма и индивидуализма, как нам представляется, не меньше, чем в первой, так как безопасность окружающих нужна лишь как залог самосохранения индивидуума. Доводы Пламенаца куда более логичны.

Из вышеизложенной дискуссии вытекает одна важная особенность. Те авторы, которые связывают учение Гоббса с богом, одновременно стремятся приуменьшить индивидуализм всей его системы, а те, которые отрицают значение бога, подчеркивают ее индивидуализм. По этому признаку разделяются, с одной стороны, Уоррендер, Уайлдмэн и с другой - Страус, Макферсон, Пламенац, Загорин. Соответственно первые сводят к минимуму новаторство Гоббса как политического мыслителя, в то время как вторые придают ему большое значение.

Как мы убедились, проблема "Гоббс и Английская революция" вызывает живой интерес буржуазных ученых. Однако многие из них оставляют почву историзма, и в результате условия, в которых сложились воззрения Гоббса, и события Английской революции XVII в. оказываются либо обойденными, либо абстрактно "моделируемыми".

Постоянный адрес данной публикации: