N. MIKHAILOV. Fruhslowenische Sprachdenkmaler. Die schriftliche Periode der slowenischen Sprache (XIV. Jh. Bis 1550). Amsterdam, 1998. 449 S. (+ 16 страниц факсимиле). (= Studies in Slavic and general linguistics. Vol. 26)
Появление монографии H. Михайлова о памятниках раннесловенского языка следует считать значительной вехой в развитии современной словенистики. Прежде чем указать на ее новаторский характер, уточним, что же понимает автор под раннесловенским языком. Для него это период между древнейшими Брижинскими (Фрейзингскими) отрывками (конец Х - начало XI в.) и первой печатной словенской книгой "Катехизисом" Приможа Трубара (1550). H. Михайлов называет этот хронологический отрезок рукописным периодом словенского языка, хотя ясно, что рукописным должен считаться также и период Брижинских отрывков, не говоря уже о том, что рукописные тексты в большом количестве появлялись также параллельно с печатанием книг, т.е. с середины XVI в. и позднее. Представляется, что период истории словенской письменности и литературного языка с X-XI вв. и до середины XVI в. предпочтительнее называть допечатным (см., например, [1]). Следует заметить, что заявленный в подзаголовке хронологический отрезок "XIV в. - 1550 г." в действительности в книге
стр. 120
начинается с XIII в. (точнее, с 1227 г.), когда появляется так называемое "Приветствие Ульриха фон Лихтенштейна", в немецкий текст которого вклинено одно словенское предложение (рассматривается на С. 59-60).
Допечатный период истории словенского литературного языка изучен еще недостаточно. Разумеется, недостатка в публикациях, касающихся отдельных памятников, нет (см. обширный раздел "Литература". С. 389 - 403). До последнего времени показательным являлось отсутствие синтезированного труда, в котором указанный период был бы представлен систематически и полно. Даже в трудах таких известных исследователей, как Ф. Рамовш (1924), Р. Ленчек (1982), И. Топоришич (1991), содержатся далеко не полные обзоры и характеристики памятников словенской письменности до середины XVI в. Лишь в недавно вышедшей монографии М. Орожен этот пробел значительно заполняется рассмотрением различных аспектов развития словенского литературного языка от Бри-жинских отрывков до XIX в. [2].
Монография Н. Михайлова состоит из двух разделов: в первом (С. 16-90) рассматривается история изучения раннесловенских текстов, второй (С. 91-383) составляют сами тексты, комментарии к ним и их языковой анализ. Автор дает весьма детальный критический обзор истории исследования проблемы, причем сначала он делает это по авторам - от первой публикации 1879 г. П. Радича до работ И. Топоришича 1990-х годов и своей книги, вышедшей в 1997 г. на итальянском языке и по сути посвященной этому же вопросу [З], затем обзор ведется по памятникам. При этом Н. Михайлов объективно оценивает результаты исследований своих предшественников. О каждом памятнике подаются, можно сказать, энциклопедические сведения, позволяющие читателю составить представление об истории его находки, о проблемах датировки, месте происхождения, возможном создателе, обо всех публикациях памятника, о попытках установления диалектной основы и т.д. В сводных таблицах многие из этих сведений обобщены. Так, в таблице ? 1 (С. 53) указывается, кем и когда издан памятник, в каких трудах он только упоминается или не затронут вовсе; таблица ? 2 (С. 87) касается датировки памятников, а таблица ? 3 (С. 88-89) раскрывает географию их распространения.
Какие же памятники составляют объект внимания исследователя? Это рукописи Целовецкая/Ратечская (1362-1390), Стичненская/Стишская (1428-1440), Краньская/Крайнская (1440-1556), Удинская/Видемская (1458), Шкофьелокская (1466), Старогорская (1492-1498), Чернейская/Чедадская/Чивидальская (с 1497 г.), Ауэршпергова (XV в.?) и так называемая "Homilieskizze" (начало XVI в.). Очень важно, что автор побывал во всех местах, где хранятся оригиналы этих рукописей или же их копии. Наличие только копий свидетельствует о том, что оригиналы в разное время были утеряны, а то и просто выкрадены из архивов или библиотек. Так, не найдены оригиналы рукописей Краньской, Ауэршперговой, а также "Homilieskizze". Из Archivio arcivescovile в Удине выкраден оригинал Старогорской рукописи - на ее месте автор обнаружил лишь копию второго листа, поэтому вынужден был пользоваться полной фотокопией, хранящейся в Народной и университетской библиотеке в Любляне (детали этой почти детективной истории на С. 205).
Каждая глава второго раздела посвящена конкретной рукописи. Сначала автор дает необходимую информацию о месте хранения рукописи, ее состоянии и т.д., затем следует сам текст с указанием мельчайших разночтений, допущенных предшественниками при публикации памятника (нередко текстологические исправления занимают две, а то и три страницы); затем текст подается в "переводе" на современный словенский, а в ряде случаев и на немецкий языки; в комментариях каждый элемент (resp. словоформа) текста подвергается детальному истолкованию (отмечаются его грамматические и иные особенности, связь с родственными словами и словоформами и т.д.). Особый подраздел посвящен всестороннему анализу графики, орфографии и языка памятника: выявляются рефлексы праславянских гласных и согласных, реконструируются морфологические модели частей речи (с неизбежными лакунами в падежной системе, в спряжении и под.). выделяются синтаксические и лексические особенности, и в этой связи высказываются соображения о возможной диалектной основе текста, а также о его авторстве. Завершает описание и анализ памятника алфавитный список слов в исходной форме и с переводом на словенский и немецкий языки (полный перечень слов из всех рассматриваемых текстов помещен в конце книги. С. 405-440). Таким образом, каждый памятник получает в монографии Н. Михайлова детальное представление, а приложенные к книге копии страниц ряда рукописей дают возможность ознакомиться с их исполнением.
Целовецкая рукопись представляет собой
стр. 121
переводной религиозный текст, состоящий из трех молитв, в том числе и "Отче наш". Н. Михайлов, как и его предшественник Б. Графенауэр, склоняется к тому, что ее создатель опирался на более ранний словенский образец-перевод. Однако мнение Б. Графенауэра о полидиалектном характере языка рукописи автор рецензируемой монографии не поддерживает, полагая, что в ее основе лежит гореньский диалект с небольшими вкраплениями элементов доленьского и зильского диалектов (С. 108). Считалось, что Целовецкая рукопись была написана тремя переписчиками (resp. переводчиками); Н. Михайлов высказывает мысль о том, что, вероятно, переписчик или переводчик был один и к тому же не словенец по происхождению. Кстати, при этой рукописи, находящейся в Земельном архиве в Клагенфурте (словен. Celovec/Целовец), автор обнаружил небольшую записку (без даты) русского слависта Г.А. Ильинского, в которой тот благодарит неизвестное лицо за предоставленную возможность фотокопировать рукопись. Судьба этой фотокопии, как пишет Н. Михайлов, неизвестна. Напомним, что Г.А. Ильинский побывал в архиве в Клагенфурте во время своего путешествия по славянским землям в 1901-1903 гг. Вероятно, текст этой рукописи он так и не опубликовал - по крайней мере просмотр нами огромной по объему библиографии публикаций этого слависта не дал никаких результатов (см.: [4]).
Стичненская рукопись также религиозного содержания. Ее отдельные части, по мнению автора, создали монахи, один из которых был чехом, о чем свидетельствует "чешский" графико-орфографический характер письма, срав., например, g для [j]: зdvchugeme. Именно поэтому рукопись пестрит графико- орфографическими, фонетическими и морфологическими непоследовательностями (только для передачи [с] в рукописи использовано десять способов - в основном это комбинации различных букв).
Религиозного содержания и Старогорская рукопись (три молитвы, в том числе и "Отче наш"), а также Ауэршпергова и "Homilieskizze". Язык Старогорской рукописи в целом гореньского диалектного происхождения, однако в нем ощущается стремление к наддиалектности. Несмотря на то, что памятник создан в венецианско-словенско-фриульской области, в нем почти нет черт из диалекта итальянских словенцев. Более того, в тексте обнаруживаются лексические заимствования не из итальянского, а из немецкого, да и графика ближе к "немецкой", нежели к "итальянской" (С. 216-227).
Остальные рукописи не касаются религиозной жизни. Так, Краньская состоит из четырех, в основном рыцарских, присяг на верность королю (С. 182-185), Удинская содержит имена числительные - простые, десятки, сотни и тысячи. Примечательно, что отдельные числительные здесь акцентированы. Шкофьелокская рукопись содержит названия месяцев, вклиненных в немецкий текст ее составителем Мартином из Локи. Самая большая по объему рукопись светского содержания - Чернейская, первоначально опубликованная В. Облаком (1891-1892), а потом и И.А. Бодуэном де Куртенэ (1906). Это записи прихожан о пожертвованиях для церкви братства св. Марии, расположенной в д. Чернея (итал. Cergneu) недалеко от Чивидале (во время землетрясения в 1980-е годы церковь полностью была разрушена). По содержанию тексты эти однотипны и составлялись не только носителями словенского языка. Однако они содержат богатый топонимический и антропонимический материал и вообще дают некоторое представление об административном словенском языке XV в. В. Облак считал, что Чернейскую рукопись писали 14 человек; Н. Михайлов уточняет - 13 человек (С. 324 - 325). Автор монографии приходит к выводу о том, что язык этого памятника достаточно близко стоит к современному словенскому литературному языку ("der modemen slowenischen Hochsprache sech nah ist").
Тщательно проведенный анализ графико-орфографических и языковых особенностей памятников словенской письменности допечатного периода создает базу для сравнительного изучения этих особенностей на протяжении нескольких веков и тем самым делает возможным определение тенденций развития графико-орфографических, фонетических, грамматических и лексических систем в направлении создания литературно-письменного языка словенцев. И это несмотря на то, что, как справедливо отмечает автор, ряд памятников характеризуется отчетливой диалектной ориентацией: в Целовецкой рукописи преобладает гореньская основа, в Стичненской - доленьская, в Краньской - нотраньские черты смешаны с гореньскими, а Старогорская отражает своего рода "nadnarecje", т.е. некоторый наддиалект. Показательно, что процессы, связанные с созданием литературно-письменного словенского языка проходили в западной и центральной частях
стр. 122
словенского ареала (Каринтия, Венецианская Словения - Benecija, Крайна и Нотраньско), что наглядно видно по приложенной к книге карте "География раннесловенских языковых памятников" (ошибочно в названии карты вместо раннесловенских напечатано старословенских - altslowenische). Наличие большой доли переводных текстов (в основном с латинского, немецкого, а также итальянского) дает возможность автору говорить о существовании весьма развитой переводческой традиции у словенцев в допечатный период истории их литературного языка (С. 385).
Как в любом новаторском исследовании, в монографии Н. Михайлова есть и некоторые дискуссионные положения и трактовки. Так, нам кажется спорной интерпретация буквосочетания fch только как [s] (С. 154): в словах типа cзefchu [cesu] - да, но в формах типа odpufcho [odpusco] скорее всего следует под fch видеть [sc], как, впрочем, и в слове kherfchanfckho [kerscanscko} (С. 217). Вероятно, вопрос об ассимиляции типа s P> В завершении хотим подчеркнуть: история словенского литературного языка пополнилась серьезным трудом, который, несомненно, станет основой для дальнейших разысканий, а в словенистику вошел талантливый молодой исследователь, по образованию классический филолог. Вошел стремительно и - весьма результативно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Дуличенко А.Д. Словенский язык // Основы балканского языкознания. СПб., 1998. Ч. 2.: Славянские языки / Под ред. А.В. Десницкой и Н.И. Толстого. С. 92- 93.
2. Orozen M. Poglavja iz zgodovine slovenskega knjiznegajezika (Od Brizinskih spomenikov do Kopitarja). Ljubljana, 1996.
3. Mikhailov N. I monumenti linguistici sloveni dell "epoca dei manoscritti". Lingua e letteratura slovena dai Monumenti di Frisinga a P. Trubar con una nuova edizione del Manoscritto di Cergneu. Pisa, 1997 (= Studi slavi. 6).
4. Журавлев В.К. Григорий Андреевич Ильинский (1876-1937). M., 1962. С. 40- 72.
5. Hadrovics L. Adverbien als Verbalprafixe in der Schriftsprache der burgenlandischen Kroaten // Studia slavica. Budapest, 1958. Т. 4. Fasc. 1-2. S. 211- 249.
6. Dulicenko A.D. Verbal subtractive adverbial particles (prefixes) as an object of contact grammar in Slavic, Gerrqanic and Finno-Ugric languages (with special reference to full number of adverbially prefixal verbs in Burgenland-Croatian) // Fenno-Ugristica 22. Tartu, 1999 (в печати).
Новые публикации: |
Популярные у читателей: |
Новинки из других стран: |
Контакты редакции | |
О проекте · Новости · Реклама |
Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту) Сохраняя наследие Беларуси |