Libmonster ID: BY-865
Автор(ы) публикации: И. Э. МАГАДЕЕВ

Понятие угрозы является ключевым для характеристики государственной политики в сфере безопасности. Что государство воспринимает в качестве угроз, какую степень актуальности оно придает им, как реагирует на них - ответы на эти вопросы раскрывают специфику восприятия проблемы безопасности в определенный исторический период.

В статье рассматривается проблема селекции угроз и реагирования на них со стороны французского политического и военного руководства 1920-х годов. Подход к проблеме отличается двумя основными аспектами. Во-первых, стремлением дистанцироваться от "объективистского" понимания проблемы безопасности как "целостности государственной территории и государственных институтов"1. Во-вторых, отходом от распространенной концепции внешнеполитической истории Франции межвоенного времени, в которой она предстает как череда просчетов, уступок и ошибок2. Предметом исследовательского анализа является роль социально-культурных характеристик политической элиты в понимании и конструировании безопасности. Цель статьи - не столько оценить деятельность французских политиков 1920-х годов, сколько понять причины и факторы, на основе которых они совершали свои поступки. Определяется основное содержание угроз безопасности Франции в восприятии французскими политиками; выявляются причины реакции на эти угрозы, средства реагирования и способы нейтрализации угроз.

Обобщая многообразие точек зрения французских политиков и военных 1920-х годов, можно определить три явления, которые воспринимались ими как ключевые угрозы национальной безопасности. Во-первых, возможность новой мировой войны; во-вторых, германский ревизионизм в отношении восточных границ Франции; в-третьих, пересмотр сложившего международного порядка в Европе, основанного на Версальском договоре 1919 г. и связанных с ним Сен-Жерменском, Трианонском и Нейиском договорах 1919 - 1920 гг.

В качестве основной угрозы безопасности французскими политиками воспринималась возможность новой войны с Германией. Как писал Э. Эррио, председатель Совета министров Франции в 1924 - 1925, 1926, 1932 гг., "если произойдет новая война, Франция будет стерта с карты мира"3. Схожую идею высказывал и видный французский политик Э. Даладье: "Тотальное разрушение и триумф дикости будут неизбежны, если Европа снова прибегнет к войне"4.


Магадеев Искандэр Эдуардович - аспирант исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

1 Morgenthau H. J. The Future of Diplomacy. - International Politics. Enduring Concepts and Contemporary Issues. New York, 2005, p. 107.

2 Анализ основных черт историографии Франции в межвоенный период см.: Boyce R. 1940 as end and Beginning of French Inter-War History and Historiography. - French Foreign and Defense Policy, 1918 - 1940. The Decline and Fall of a Great Power. London, 1998.

3 Эррио Э. Из прошлого. Между двумя войнами. 1914 - 1936. М., 1958, с. 196.

4 Address by E. Daladier before the Congress of the Radical-Socialist Party of Vichy, October 8, 1933. - Documentary Background of World War II, 1931 to 1941. New York, 1948, p. 451.

стр. 58

Как вспоминал польский общественно-политический деятель и журналист С. Мацкевич, перед смертью А. Бриан, министр иностранных дел Франции в 1925 - 1932 гг., в бреду "повторял названия трех местностей, за которые шла борьба в самые отчаянные для Франции моменты войны с Германией. Кошмар военного поражения французского оружия явился у кровати этого пацифиста в минуту его смерти"5.

Война традиционно рассматривается как угроза одному из базовых свойств государства - стремлению к "самосохранению именно как государства, суверенной политической единицы в мире"6. Однако это не означает того, что отношение к войне, выработанное французскими политиками является единственно возможным. Можно выделить три группы причин, обусловивших специфику восприятия ими новой войны как смертельной угрозы.

Во-первых, общие социально-культурные представления французских политиков, связанные с эволюцией образа войны в послевоенной культуре Франции. Как показал французский историк А. Прос, образ войны существенно трансформировался в 1920 - 30-е годы по сравнению с периодом до 1914 г. Если до 1914 г. с понятием войны были связаны наступление, динамика, солдатская смелость и отвага, то после 1918 г. война стала ассоциироваться с образами осажденной Франции, бессмысленными атаками и, главное, со смертью. "Воевать - это не значит брать пленных, завоевывать города, пересекать местность. Это значит убивать и быть убитым". Такие представления о войне, отмечает Прос, оказывали серьезное воздействие на политические решения7.

Можно согласиться и с мнением историка Ю. И. Рубинского, который подчеркивал, что "острое ощущение крайней непрочности завоеванной столь дорогой ценой победы, страх перед новой, еще более кровопролитной войной, в то время как раны, нанесенные предыдущей, еще не успели затянуться, глубокая горечь утраченных надежд на "вечный мир" в значительной мере определяли сознание широких масс французского народа в 1918 - 1939 гг."8

В качестве второй группы факторов, влиявших на восприятие войны французскими политиками, можно назвать опыт прошлого и осмысление итогов Великой войны. Не раз повторялось: Франция, этот "благородный страдалец"9, она пережила за время жизни одного поколения два масштабных вторжения (в 1870 - 1871 и 1914 - 1918 гг.) и уверенности в том, что она переживет третье, нет. Странное смешение гордости за победу в мировой войне и страх перед новыми испытаниями выразил британский политик У. Черчилль: "Франция была обескровлена войной. Поколение французов, с 1870 года мечтавшее о реванше, добилось триумфа, но гибельной для национального организма ценой. Зарю победы Франция встретила изможденной. Глубокий страх перед Германией обуял французский народ на другой же день после его ослепительного успеха"10. Советская газета "Известия" 6 декабря 1923 г. писала: "Чтобы там ни говорили, но страх Франции перед Германией продолжает оставаться доминирующей нотой во французской общественной жизни"11. Чувство страха как результат осмысления исторического прошлого играло серьезную роль в восприятии новой войны как смертельной угрозы. Американский исследователь Д. Чатер так писал об этом чувстве: "Франция меньше заботилась о том, что она одержала великую победу, чем о том, что ей удалось с трудом избежать катастрофического поражения. Мы наблюдаем настроение беспомощного пессимизма и невротической слабости, которые были типичны для


5 Мицкевич С. Политика Бека. М., 2010, с. 28.

6 Основы общей теории международных отношений. М., 2009, с. 82.

7 Prost A. Les represantations de la guerre dans la culture francaise de l'entre-deux guerres. -Vingtieme Siecle. Revue d'histoire, 1994, v. 41, N 1, p. 27, 31.

8 Рубинский Ю. И. Тревожные годы Франции. Борьба классов и партий от Версаля до Мюнхена (1919 - 1939). М., 1973, с. 30.

9 Тардье А. Мир. М., 1943, с. 3.

10 Черчилль У. Вторая мировая война, т. 1. М., 1997, с. 14.

11 Цит. по: Борисов Ю. В. Советско-французские отношения (1924 - 1945 гг.) М., 1964, с. 14.

стр. 59

французского осмысления отношений с Германией в 1920 - 1930-е годы: со временем они станут сильными, когда они станут сильными, они завоюют и оккупируют нас"12.

Если война ассоциировалась для Франции с гибелью и катастрофой, то для Германии, по мнению французских политиков, она имела иное значение. Как писал один из влиятельных политиков межвоенного времени А. Тардье, "для немца родина - это война"13. Немцы представали в глазах французов как безжалостные создания, сознательно разрушавшие во время войны французские заводы и шахты, жестоко относившиеся к населению и даже - миф, в который упорно верил Ж. Клемансо14 - отрубавшие руки французским детям. Война представала как ужасное несчастье для французов, но не для немцев.

Третьим фактором в интерпретации войны французскими политиками можно считать сложившуюся у них систему оценок соотношения сил между Францией и Германией. Страх французских политиков перед войной мы не объясняем вслед за Д. Чатером, главным образом, причинами психологического порядка. В основе этого страха лежало представление о том, что Германия обладала большим военным потенциалом, чем Франция. Такое мнение базировалось на реалистической оценке ситуации. Более того, даже закоренелый реалист Черчилль полагал в феврале 1925 г., что даже объединенные силы Великобритании и Франции без помощи СССР или США не в силах одержать победу над Германией в потенциальной будущей войне15.

Таким образом, можно заключить, что восприятие французскими политиками новой войны как ключевой угрозы безопасности Франции связано как с реалистической оценкой соотношения сил между Францией и Германией, так и со спецификой той системы идей и ценностей, через которую они смотрели на мир. Эта система была тесно связана с образом войны как смерти, а также была результатом осмысления опыта франко-германских отношений.

Угроза территориальной целостности Франции, помимо военного аспекта имела и политическую сторону. В 1920-е годы речь шла о присоединенных к Франции территориях Эльзаса и Лотарингии. Вопрос Эльзаса и Лотарингии не привлекал особого внимания французских политиков с точки зрения безопасности до 1924 - 1925 гг. Однако появление сепаратистских настроений в этих провинциях как реакции на попытку проведения религиозных реформ правительством Эррио, окончание действия "пятилетних статей" Версальского договора (ст. 268а, 280), гарантировавших беспошлинный экспорт продукции Эльзаса и Лотарингии в Германию, и наконец, крушение в ходе Рурского кризиса 1923 г. планов по созданию автономной Рейнской области способствовали тому, что интерес французских политиков в получении гарантии от Германии в отношении ее отказа от притязаний на Эльзас и Лотарингию резко возрос.

Эррио впоследствии отмечал: "Со времени прекращения пассивного сопротивления в Руре мы жили при переходном периоде. 15 июня (1924 г. - И. М.) истек срок соглашения МИКЮМ16; наши агенты были вынуждены согласиться на сокращения; необходимо было срочно заменить франко-бельгийскую акцию межсоюзническим соглашением. Необходимость Лондонской конференции (июля-августа 1924 г. - И. М.) была тем очевиднее, что в январе 1925 г. Германия вновь обретала экономическую свободу, что было небезопасно для Эльзаса"17.


12 Chuter D. Humanity's Soldier: France and International Security, 1919 - 2001. Providence, 1996, p. 61.

13 Тардье А. Указ. соч., с. 12.

14 Guiral P. Clemenceau en son temps. Paris, 1994, p. 225.

15 National Archives of Great Britain (далее - NAGB), CAB/24/172, French and Belgian Security, Memorandum by the Chancellor of Exchequer, 24.II.1925.

16 Mission Interalliee de Controle des Usines et Mines (MICUM) - союзническая (франко-бельгийская) контрольная комиссия по фабрикам и шахтам Рура 1923 - 1924 гг.

17 Эррио Э. Указ. соч., с. 203.

стр. 60

Характеризуя реакцию на германское предложение 9 февраля 1925 г. о гарантии франко-германской границы и заключении пакта безопасности, Эррио писал: "Для нас он представлял большой интерес, поскольку формально гарантировал статус-кво на Рейне (а, следовательно, возвращение Эльзаса Франции) и казался очень удобным в качестве первого вклада в дело протокола"18. В схожем ключе (отказ Германии от Эльзаса и Лотарингии) рассматривал германское предложение один из последующих авторов Рейнского пакта 1925 г., сотрудник французского министерства иностранных дел Р. Массигли19.

Но с точки зрения германской стороны, не все было так просто. Немецкий юрист Ф. Гаус, принимавший участие в совещании в Лондоне 1 - 5 сентября 1925 г., которое подготовило совместный предварительный текст договора (основу Рейнского гарантийного пакта), отмечал: "Соблюдение... неприкосновенности территориальных владений означает не что иное, как отказ от военного вторжения в эту область ... согласно проекту, гарант на основании гарантии не получает, как это было в прежних гарантийных договорах, особого права на сохранение неизменным существующего территориального статус-кво при любых обстоятельствах. Таким образом, за Германией, например, остается полная свобода договариваться с Бельгией о возвращении Эйпена и Мальмеди"20.

Не существовало сомнения в том, что "Германия не принимает на себя обязательства противодействовать каким-либо автономистским стремлениям в Эльзас-Лотарингии или вообще в позитивном смысле содействовать оставлению этой области за Францией"21.

Таким образом, точки зрения Германии и Франции на вопрос о совместной границе не совпадали. Германия отказывалась от применения силы для изменения франко-германской границы, но оставляла открытой возможность изменения границы вследствие развития сепаратистских настроений в Эльзасе-Лотарингии.

Таким образом, анализ восприятия угрозы территориальной целостности Франции в связи с проблемой Эльзаса-Лотарингии демонстрирует тесную взаимосвязь внутриполитических факторов (сепаратистских и автономистских настроений в Эльзасе) и характера реагирования на внешнеполитические вызовы (германское предложение от февраля 1925 г.). Существовала возможность различной логики анализа одного и того же вопроса: в зависимости от этого выделялись элементы, которые та или иная сторона хотела видеть в первую очередь.

В качестве основной угрозы политической безопасности Франции рассматривался пересмотр международного порядка в Европе, основанного на Версальском договоре. Восприятие этой угрозы не идентично угрозе самосохранения государства и его территориальной целостности, так как оно предполагало заботу не только о своих границах, но и о существовании иных государств. Эта угроза затрагивает и другое фундаментальное свойство государства - его стремление к созданию благоприятной среды для собственного развития22.

В отношении внешней политики Франции 1920-х гг., речь, прежде всего, идет о том, что французские политики и военные заботились об обеспечении существования ряда стран Центральной (Чехословакия, Австрия), Восточной (Польша, Румыния) и Юго-Восточной Европы (Королевство сербов, хорватов и словенцев, в 1929 г. ставшее Югославией).


18 Там же, с. 239.

19 Ulrich R. Rene Massigli and Germany, 1919 - 38. - French Foreign and Defence Policy, p. 138.

20 Переговоры о возможном возвращении округов Эйпена и Мальмеди в обмен на финансовую помощь германского Рейхсбанка велись в 1926 г. - Valance G. La legende du franc. Paris, 1996, p. 258 - 259.

21 Локарнская конференция 1925 г. Документы. М., 1959, с. 138.

22 Основы общей теории международных отношений, с. 82.

стр. 61

Роль и значение названных государств во французских планах не были одинаковыми. По стратегическому значению для Франции эти государства можно разделить на три группы: во-первых, Чехословакия и Польша - второй фронт против Германии; во-вторых, Югославия - второй фронт против Италии; в-третьих, Польша, Румыния -сдерживающий барьер против Советской России, затем СССР.

Необходимость укрепления польско-чехословацких отношений как второго фронта в случае новой войны с Германией - руководящая идея французских военных и политиков на протяжении 1920-х годов. Институциональной основой союза Франции и Польшей и Чехословакией должны были стать договоры Франции с Польшей 1921 г. и с Чехословакией 1924 г. Первый договор сопровождался подписанием военной конвенции, а второй - секретными военными статьями, содержавшимися в письмах, которыми обменялись обе стороны. Ключевой проблемой оставалось укрепление польско-чехословацких связей, без чего возможные преимущества договоров с Польшей и Чехословакией, по мнению французских военных, не могли быть реализованы23. Основной проблемой оставались противоречия между Польшей и Чехословакией как по территориальным (Тешинская Силезия), так и по другим вопросам (экономические отношения, проблема национальных меньшинств)24.

Роль второго фронта, но уже в случае возможной войны с Италией, с точки зрения французских военных и политиков, должна была сыграть Югославия. Основой франко-югославских отношений был договор о дружбе 1927 г. и секретный военный протокол к нему. Учитывая, что наиболее вероятным вариантом развития событий была бы атака Италии на Югославию и занятие Италией оборонительной позиции в отношении Франции25, главным вопросом являлся характер военной помощи Югославии со стороны Франции. В одном из документов Генерального штаба Франции рассматривалась возможность французского наступления на северной итальянской границе, либо высадка французского десанта на территории Италии. Подчеркивалось, что возможность оказания Францией военной помощи Югославии зависела от состояния дел на франко-германской границе26.

Главная роль в создании сдерживающего барьера перед угрозой со стороны СССР отводилась Польше и Румынии, подписавшими договор о взаимопомощи еще в 1921 г. Маршал Ф. Фош, активно участвовавший в определении французской политики в отношении восточных союзников, пытался убедить польских военных, что польско-румынский союз, оставаясь оборонительным, является адекватным орудием для нейтрализации потенциальной советской атаки27. По информации британского Генерального штаба, в 1920-е годы польские военные руководители, не испытывая иллюзий по поводу боеспособности румынской армии, считали, что Войско польское способно нанести поражение Красной армии28.

Страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в существовавших границах в немалой степени воплощали для Франции "Версальский порядок"29 международных отношений. Версальский и связанные с ним договоры являлись важнейшей международной гарантией существования этих государств. Характерно, что под-


23 Davion I. Les projets de Foch a l'est de l'Europe (1919 - 1924). - Cahiers du CESAT, Juin 2007, N 8, p. 24 - 25.

24 Davion I. Mon voisin, cet ennemi: la politique de securite francaise face aux relations polonotchecoslovaques entre 1919 et 1939. Bruxelles, 2009.

25 NAGB, CAB/24/220, Military Appreciation of the Situation in Europe, March 1931, p. 19.

26 Note de l'Etat-Major de l'Armee. Obligations d'assistence mutuelle pouvant incomber a la France, 9 juillet 1936. - Documents diplomatiques Francais. 1936, t. II. Bruxelles, 2005, p. 645.

27 Dessberg P. Les relations politico-strategiques entre la France, l'Union sovietique et la Pologne (1924 - 1935). - Cahiers du CEHD, 2006, N29, p. 31.

28 NAGB, CAB/24/220, Military Appreciation of the Situation in Europe, March 1931, p. 34.

29 А. Д. Богатуров определяет международную ситуацию в Европе в 1920 - 30-х годах как "Версальский порядок". - Системная история международных отношений в 2-х т., т. 1. М., 2009, с. 16.

стр. 62

час политические лидеры гарантируемых государств были сторонниками изменения статус-кво. Речь прежде всего идет об Австрии и стремлении части ее политической элиты к аншлюсу, запрещенному без согласия Совета Лиги Наций Версальским и Сен-Жерменским договорами. Это стремление стало явным уже в 1919 г. и было лишь отчасти приглушено благодаря финансовой помощи Лиги Наций в начале 1920-х годов30.

Учитывая то, что поддержание Версальского порядка было одним из ключевых элементов стратегии безопасности Франции, угроза в отношении Версальского порядка, в частности ревизия границ, представляла собой угрозу безопасности Франции. Связь национальной безопасности Франции с существованием новообразованных государств укрепляла внешнеполитическая идея, ставшая основой внешней политики Франции: необходимость иметь союзников. С 1919 г. (уступки Клемансо в обмен на англо-американские гарантии на Парижской конференции), до 1939 г. (попытки Даладье создать единый фронт Польши, Румынии, Югославии, который бы пользовался поддержкой СССР31), идея, по сути, была одна. Могли меняться отношения Франции со своими союзниками, их состав и предназначаемая им роль, но необходимость союзов как таковых оставалась константой внешней и оборонной политики. Как писал французский военный теоретик генерал Э. Аллео, "тщетно было бы надеяться, что мы можем один на один помериться силами с нашими соседями за Рейном"32.

Представление о необходимости союзников, было скорее отражением слабости французских военных и политиков, нежели их силы33. Одновременно Франция демонстрировала нежелание брать на себя обязательства, которые могли бы вовлечь ее в войну, где жизненные интересы страны не были бы затронуты. Это нежелание, которое исследователи называют "перекладыванием ответственности"34, просматривается, в частности, во франко-польских отношениях. Как говорил в мае 1923 г. маршал Ф. Фош маршалу Польши Ю. Пилсудскому, Польша должна рассчитывать на Румынию в деле защиты против России и на совместные действия с Чехословакией - против Германии35.

Как отмечал французский историк Ф. Дессберг, на востоке Европы франко-польский союз выполнял сдерживающую функцию и был нацелен на то, чтобы избежать прямого французского вмешательства в военный конфликт в регионе, а также удалить друг от друга Москву и Берлин36.

Во Франции, несмотря на стратегическое значение для обеспечения ее безопасности "Версальского порядка" и роли стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в "Малой Антанте", существовало специфическое понимание того, что является "союзом". Как отмечает французский историк И. Давьон, "фактически термин "союз" регулярно употреблялся для обозначения отношений с Польшей и Чехословакией, вне связи с юридическими реалиями, закрепленными в договорах. На протяжении 1920-х годов стало понятно, что к союзникам Франции принадлежит


30 Duroselle J. -B. Histoire des relations internationales. De 1919 a 1945, t. 1. Paris, 2001, p. 20.

31 Jackson P. Intelligence and the End of Appeasement. - French Foreign and Defense Policy, p. 249.

32 Аллео (генерал). Воздушная мощь и сухопутные вооруженные силы. М., 1936, с. 170.

33 По определению британских ученых Г. Эванса и Дж. Ньюнхэма, "великие державы - это те государства, которые могут обеспечивать собственную безопасность независимо и против всех остальных государств". - Evans G., Newnham J. Dictionary of International Relations. London, 1998, p. 210.

34 Schweller R. L. Deadly imbalances. Tripolarity and Hitler's Strategy of World Conquest. New York, 1998; Mearsheimer J.J. The Tragedy of Great Power Politics. New York, 2003.

35 Dessberg F. La pensee et les projets strategiques du marechal Foch en Europe centrale et orientale (1919 - 1929). - Ferdinand Foch: "Apprenez a penser". Colloque internationale, 6 - 7.XI.2008. Paris, 2008.

36 Dessberg F. La Roumanie et la Pologne dans la politique sovietique de la France: la difficulte d'etablir un "front uni". - Revue historique des armees. 2006, N 244, p. 60 - 72.

стр. 63

страна, преследующая те же цели - защиту мирных договоров 1919 г... Можно сказать, что союз - это скорее вопрос дипломатического умонастроения, чем реальных обязательств, тесно связанных с безопасностью"37.

Таким образом, причины пересмотра французскими военными и политиками своих представлений о внешней угрозе определялись стратегическими соображения и заботой о безопасности и внешнеполитическом влиянии Франции. Однако французская стратегия исходила из своеобразного понимания "союзов". Под этим термином все больше понималось не средство обеспечения военной безопасности, а инструмент дипломатической борьбы и распространения французского влияния, часто неподкрепленного мерами военного характера.

Говоря об оценке угроз французскими политиками, важно подчеркнуть, что далеко не всегда она совпадала с мнением французских военных. Прежде всего, французские политики воспринимали угрозы безопасности в иной временной перспективе, чем военные. Если генералы жили в мире непосредственных, постоянных, как им казалось, угроз безопасности Франции, то политики воспринимали угрозы в среднесрочной либо долгосрочной перспективе.

В марте 1920 г. французский министр финансов Ф. Франсуа-Марсаль говорил о том, что Франции в краткосрочной и среднесрочной перспективе ничего не угрожает и ставил вопрос о смысле содержания армии почти в 1 млн. чел.38 В то же время, маршал Фош подчеркивал: "Германия имеет возможность незамедлительно сформировать вооруженные силы, превосходящие те, которые можем выставить мы. Если бы военный переворот 13 марта (Капповский путч. - И. М.) удался, Германия могла бы атаковать нас с явными шансами на успех. Я повторяю, что наше военное положение в отношении Германии является одним из наиболее опасных"39.

Аналогичная оценка угроз существовала и в дальнейшем. В 1927 г. в секретном докладе командующего французскими войсками в Сааре генерала Ж. А. Брисо-Демайе говорилось, что французскую армию в свете принятия новых законов о сокращении численности и срока службы ожидает упадок, в то время как могущественная германская армия может напасть в любой момент40.

Иначе германскую угрозу расценивали французские политики. Ф. Вертело, генеральный секретарь министерства иностранных дел Франции в 1920 - 1922 гг. и в 1925 - 1932 гг., считал, что политика сближения с Германией принесет Франции непосредственные преимущества в течение ближайших 15 лет. Хотя затем возможен реванш со стороны Германии. Но плоды этих 15 лет спокойствия будут огромными и, вполне возможно, возникнут новые обстоятельства, которые помешают германскому реваншу41.

Массигли, генеральный секретарь конференции послов в 1920 - 1931 гг., также говорил о том, что в течение ближайших 15 - 20 лет опасности со стороны Германии нет. Таким образом, нежелание французских военных сокращать оккупационные войска на Рейне безосновательно42. Наконец, представление об отсутствии непосредственных угроз со стороны Германии было от части распространено в общественном мнении, поддерживающем политику франко-германского сближения. Как писал в 1927 г.


37 Davion I. Mon voisin, cet ennemi..., p. 26.

38 Jackson P. The French Military and the Problem of Disarmament Between the Two World Wars. - Paper presented at the Annual Meeting of the International Studies Association, Montreal, Mars 2004, p. 8.

39 Miller and a P. Cambon, 20 mars 1920. - Documents diplomatiques Francais, 1920, t. I. Paris, 1997, p. 396.

40 Orr A. Mental Maginot Lines: Anti-Republicanism, Gender, and Voting Rights in the Politics of the French Army, 1871 - 1940. Notre Dame, 2007, p. 183.

41 Phipps to Tyrrell, 3 August 1927. - Documents on British Foreign Policy 1919 - 1939, Series la, v. III. London, 1970, p. 501.

42 Ibid., note 4.

стр. 64

французский публицист А. Фабр-Люс, "угроза прямой атаки со стороны Германии практически равна нулю"43.

Были ли эти оценки заблуждением идеалистов и пацифистов "эры Бриана"? Массигли, несмотря на приведенное выше суждение, оставался "настороженно настроенным" по отношению к Германии. Он считал необходимым сочетать политику франко-германского сближения с поддержанием "тыловых союзов"44, тесным взаимодействием с Великобританией и Бельгией, а также обеспечением разоружения Германии45.

Об отсутствии непосредственных угроз безопасности Франции говорили британские политики и военные. Черчилль в феврале 1925 г. писал, что "в течение ближайших 10 или 15 лет Франция будет сильнейшим государством в Европе"46. Что безопасность Франции обеспечена на ближайшие 10 лет отмечалось в Генеральном штабе Великобритании47. Британское военно-воздушное министерство считало, что Франция неприступна в течение 15 ближайших лет48.

Стратегия, построенная на концепции существования не ближайших, а отдаленных угроз безопасности Франции, была рассчитана на фактор времени. Это была долгосрочная и среднесрочная стратегия, а не ответ на реальную германскую опасность. Наиболее точно эту идею выразил в 1932 г. французский политик и дипломат А. де Жувенель: "Французская политика в том виде, как она возникла после Версальского договора, может быть суммирована в одной фразе: "до 1935 г. организовать европейскую безопасность для периода после 1935 г.""49.

Французская стратегия обеспечения политической безопасности была построена на использовании преимуществ, срок действия которых определяли часы, запущенные в Версале. Эта стратегия имела, как минимум, два направления. Первое проявилась во время Рурского кризиса 1923 г. Это была попытка конвертировать краткосрочные преимущества Франции (военное доминирование в Европе, использование политики так называемых "дефицитных бюджетов") в долгосрочные. Франция стремилась образовать автономную Рейнскую область, обеспечить долгосрочные поставки угля из Рура, благоприятно для себя решить вопрос германских репараций, урегулировать проблемы англо-французского союза50.

Вторым направлением французской стратегии было обеспечение долгосрочной безопасности за счет построения системы дипломатических договоренностей, которые бы охватывали большую часть европейских государств. Основой этой стратегии, согласно плану директора управления политическими делами министерства иностранных дел Франции Ж. Лароша от февраля 1924 г., должен был стать англо-франко-бельгийский пакт51. Попыткой его реализации был проект Женевского протокола 1924 г., в основе которого лежал принцип обязательного арбитража любого конфликта. Для Франции Женевский протокол был средством обеспечения безопасности за счет англофранцузского союза в рамках гарантии сохранения статус-кво в Европе, разоружения Германии как части всеобщего разоружения, "тыловых союзов" Франции в системе коллективной безопасности Лиги Наций52.


43 Fabre-Luce A. Locarno sans reves. Paris, 1927, p. 161.

44 Союзы Франции со странами "в тылу" предполагаемого противника. В данном случае речь идет о "Малой Антанте".

45 Ulrich R. Op. cit., p. 138.

46 NAGB, CAB/24/172, French and Belgian Security, Memorandum by the Chancellor of Exchequer, 24.II.1925.

47 Ibid., French Security, Memorandum by the Secretary of State for War, 26.II.1925.

48 Ibid., Reduction of Armaments; Pacific Settlement of International Disputes; French and Belgian Security, Memorandum by the Secretary of State for Air, 27.II.1925.

49 Jackson P. The French Military and the Problem of Disarmament, p. 21.

50 Магадеев И. Э. Влияние Рурского кризиса на эволюцию политики Франции в сфере безопасности (1923 - 1926 гг.). - Вестник МГУ, сер. 8. История, 2011, N 1.

51 Jackson P. The French Military and the Problem of Disarmament, p. 15 - 16.

52 Магадеев И. Э. Проблема создания союзов во внешней политике Франции в 1920-е гг. - Per aspera, вып. 2. М., 2010.

стр. 65

Точкой пересечения этих двух направлений французской стратегии безопасности стали Локарнские соглашения 1925 г. Как отмечал французский историк Ж. Барьети, "в Локарно Бриан заключил пари на будущее. Пари, о котором он и в дальнейшем полагал, что Франция, учитывая ее экономический и демографический вес, а также -об этом стоит сказать - общее настроение большинства населения, уставшего от уже свершенных действий, может вести лишь политику безопасности"53. Французский историк Ж. -Ф. Сиринелли отмечал, что "дух Локарно и Женевы в особенности был следствием признания слабости Франции, сделанного как Брианом, так и Эррио"54.

Французская политика нейтрализации потенциальных угроз строилась на ожиданиях изменений ситуации в будущем. Французские политики понимали, что время, отпущенное Версальским договором, истекает, но при этом не решаются проблемы безопасности в долгосрочной перспективе, будь то заключение прочного союза с Великобританией или США, решение проблемы разоружения в Европе, или осуществление того или иного интеграционного проекта. Хотя в каждом направлении Францией были предприняты определенные шаги: обращение А. Бриана к США, вылившееся в заключение пакта Бриана-Келлога 1928 г.; поиск компромиссов на подготовительной комиссии конференции по разоружению (англо-французский компромисс по морским вооружениям 1928 г.); проект Европейского союза 1929 - 1930 гг., но эти шаги не принесли желаемого результата.

У политических руководителей Франции 1920-х годов была и другая ключевая идея в качестве "ультима рацио"55 - поиск надежной гарантии против германского реванша; этой гарантией должно было стать демократическое развитие Германии. В июне 1920 г. эту идею выразил председатель Совета министров Франции А. Мильеран. Давая инструкции французскому послу в Германии Ш. Лорану, он писал: "внешнеполитические шаги того или иного правительства есть лишь результат его внутренней политики. Тем не менее, в той сфере, где ваше влияние законно может иметь место, выражаясь, к примеру, в советах или идеях по тем или иным вопросам, вы приложите усилия для распространения убеждения в том, что экономические отношения, столь выгодные для улучшения общих взаимоотношений наших двух стран, рассматривались бы с нашей стороны с большим доверием, если мы сможем констатировать развитие в Германии демократических идей. Одно лишь подобное развитие может убедить нас в известной степени в том, что мечты о реванше и гегемонии Германии не вернутся, в том, что военный переворот или реставрация монархии не произойдут"56.

Схожие идеи во внешней политике в 1924 г. развивал Эррио - противник Мильерана на французской внутриполитической арене. Внешняя политика Эррио имела целью "франко-германское примирение в рамках соблюдения Версальского договора и развития в Германии демократии французского типа"57. Надежда на демократическое развитие Германии была свойственна политике Бриана. Британский государственный деятель лорд В. Килмарнок отмечал в 1927 г., что пока часть общественного мнения Германии, которая находится между крайне правыми и левыми политическими флангами, не сделает свой выбор в пользу мира, "едва возможно, что мрачные французские предчувствия исчезнут58.


53 Bariety J. Aristide Briand et la securite de la France en Europe, 1919 - 1932. - Deutschland und Frankreich: vom Konflikt zur Aussohnung. Munchen, 2000, p. 130.

54 La France de 1914 a nos jours. Paris, 1997, p. 83.

55 Ultima ratio (лат.) - последний решительный довод.

56 Millerand a Charles Laurent, 29.VI.1920. - Documents diplomatiques Francais, 1920, t. II. Paris, 1999, p. 203.

37 Fabre-Luce A. Op. cit., p. 70.

58 Kilmarnock to Chamberlain, 1.VII. 1927. - Documents on British Foreign Policy 1919 - 1939, p. 423.

стр. 66

Надежда на демократическое развитие Германии как условие обеспечения военно-политической безопасности Франции свидетельствовала, что, по мнению французских политиков и военных, угрозы со стороны Германии были связаны не только с ее внешнеполитическим курсом, но и внутренним развитием. Это хорошо понимали представители центристской и левой политической ориентации Франции - политики Эррио, Бриан и военный министр П. Пенлеве. Они опасались развития германского национализма и антидемократических движений разного рода. Серьезную озабоченность, наряду с манифестациями крайне правых сил Германии, во Франции вызывал общий политический настрой населения этой страны, отражавшийся в результатах выборов. Большие опасения во Франции вызвала победа на президентских выборах 1925 г. генерал-фельдмаршала П. Гинденбурга. Пенлеве, по словам австрийского историка В. Раушера, был "просто сражен" таким развитием событий59. Такая его реакция понятна, если учесть политические взгляды Пенлеве: в апреле 1925 г. он писал, что "без примирения Европы наша цивилизация рискует умереть". Для него, как и для Эррио, всегда существовало две Германии: империалистическая страна юнкеров, военных, тяжелой промышленности и страна республиканцев и демократов, которых необходимо поддерживать60. Избрание Гинденбурга на пост рейхспрезидента было для Пенлеве триумфом империалистической Германии, чуждой ему и казавшейся опасной.

Но и в демократическую Германию как залог мира верили далеко не все французские политики. С недоверием к восточному соседу относились французские политики право-центристской и правой политической ориентации - Клемансо, Пуанкаре, Барту. Их опасения в отношении Германии были близки позиции французских военных, один из которых еще в 1919 г. подчеркивал, что "безопасность нашей страны не может быть основана на (пустых. - И. М.) надеждах", а "так называемая демократическая Германия хочет разоружаться не больше, чем прусская армия"61. Тардье был не одинок, когда в 1921 г. писал, что Германия понимает только силу62.

Однако были и другие мнения. Лидер Французской социалистической партии Л. Блюм "не смог понять сути гитлеризма и хода эволюции Германии с конца Первой мировой войны". В статьях конца 1932 г. Блюм подчеркивал отсутствие серьезных опасений по поводу дальнейшего развития событий в Германии и делал акцент на правовых гарантиях мира в Европе: "Как можно вообразить себе, что однажды Германия нападет на Польшу, что будет нарушением пакта Бриана-Келлога, Локарнского договора и Устава Лиги Наций, и все державы-участницы Лиги будут обязаны оказать Польше помощь?"63.

В целом, недоверие Франции к Германии, опасение германского нападения, мнение об агрессивности немецкого национального характера были не только отражением во "французском зеркале" германской истории, но и отражали традиционные представления французов, национальные стереотипы, которые были частью их мировоззрения. Изменить устоявшиеся национальные стереотипы было нелегко. Возможно, лишь Пуанкаре в чем-то изменил к лучшему свое отношение к Германии во второй половине 1920-х годов, но и то лишь отчасти64.

В отношении французских политиков к Веймарской Германии было нечто общее: это критерии, которыми они руководствовались при анализе ситуации. Фабр-Люс писал: "Мы оцениваем наших врагов по собственным критериям, если бы они были


59 Раушер В. Гинденбург. Фельдмаршал и рейхспрезидент. М., 2003, с. 220.

60 Guieu J-M. Paul Painleve et la paix (1919 - 1933). - Communication presentee le 22 mai 2003 dans le cadre de journee d'etude organisee au Musee des Arts et Metiers sur "Paul Painleve, un savant en politique". Paris, 2003, p. 1 - 18.

61 Jackson P. The French Military and the Problem of Disarmament, p. 9.

62 Тардье А. Указ. соч., с. 107.

63 Greilsammer I. Blum. Paris, 1996, p. 270 - 273.

64 Евдокимова Н. П., Виватенко С. В. Р. Пуанкаре - президент Франции. СПб., 2006, с. 166.

стр. 67

французами, но с недостатками"65. Иными словами, то, как французские политики оценивали угрозы со стороны Германии, в не меньшей степени было связано с их мировоззрением, чем с тем, что действительно происходило в рейхе. Представления французских политиков о демократической Германии имели мало связи с реальной политической ситуацией. Как отмечал историк из ФРГ X. Мёллер, "все, без исключения, выборы в рейхстаг, начиная с 1920 г., показывали, что большинство населения не настроено демократически и прореспубликански"66. Современный историк К. Швабе даже пишет о том, что победу правых сил на выборах в июне 1920 г. можно считать "началом конца Веймарской республики"67.

Итак, на основе анализа проблемы восприятия угроз безопасности французскими политиками в 1920-е годы можно сделать следующие выводы. Во-первых, как показывает изучение восприятия угроз французскими политиками, механизм селекции угроз безопасности строился на парадоксальном сочетании идей, основанных на традиционном политическом реализме, и политических абстракциях, ожиданиях и надеждах. Среди них - представления об иррациональности войны, которая принесет Франции гибель, поиск новых средств обеспечения национальной безопасности, которые бы отличались от дискредитировавших себя в годы Первой мировой войны.

Во-вторых, оценка явлений, которые французские политики считали угрозами национальной безопасности, способствовала тому, что политики считали их существующими не в данный момент, но в среднесрочной перспективе. Наличие угроз в среднесрочной перспективе, а также ощущение относительной слабости собственного государства (несмотря на победу в Первой мировой войне) позволяло и в немалой степени и вынуждало французских политиков надеяться на средства обеспечения безопасности, эффект которых должен был проявиться через 10 - 15 лет. Этими средствами должны были стать система коллективной безопасности Лиги Наций (Бриан считал эту систему слабой еще в 1925 г.68), расчет на демократическое развитие Германии и надежду на союзников Франции. Однако Франция, несмотря на свою военную силу и политическое влияние, не могла полностью рассчитывать на действие этих факторов.

В-третьих, анализ механизма иерархии угроз и реагирования на них демонстрирует, что они строились не столько на анализе реальной ситуации и внешнеполитических и военных планов Германии, а отражали социально-культурные представления французских политиков, как пацифистов, так и сторонников "жесткой линии".

Таким образом, определение явлений, которые французские политики воспринимали в качестве угроз национальной безопасности Франции и способы реагирования на них, говорят не столько об этих угрозах, сколько об особенностях мышления и культуры французских политиков, а также о сложностях международного положения Франции в 1920-е годы. В немалой степени французские политики воспринимали в качестве угроз явления, которые они хотели видеть в данном качестве.


65 Fabre-Luce A. Op. cit., p. 73.

66 Мёллер Х. Веймарская республика: опыт одной незавершенной демократии. М., 2010, с. 127.

67 Schwabe K. L'Allemagne a Versailles: strategie diplomatique et contraintes interieures. - Francia, 2000, v. 27, N 3, p. 59.

68 Локарнская конференция, с. 235 - 236.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ВОСПРИЯТИЕ-ФРАНЦУЗСКИМИ-ПОЛИТИКАМИ-УГРОЗ-БЕЗОПАСНОСТИ-В-1920-е-годы

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

И. Э. МАГАДЕЕВ, ВОСПРИЯТИЕ ФРАНЦУЗСКИМИ ПОЛИТИКАМИ УГРОЗ БЕЗОПАСНОСТИ В 1920-е годы // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 31.01.2020. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ВОСПРИЯТИЕ-ФРАНЦУЗСКИМИ-ПОЛИТИКАМИ-УГРОЗ-БЕЗОПАСНОСТИ-В-1920-е-годы (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - И. Э. МАГАДЕЕВ:

И. Э. МАГАДЕЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
343 просмотров рейтинг
31.01.2020 (1518 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
5 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ВОСПРИЯТИЕ ФРАНЦУЗСКИМИ ПОЛИТИКАМИ УГРОЗ БЕЗОПАСНОСТИ В 1920-е годы
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android