А. ВАСИЛЬЕВ, Член-корреспондент РАН

В. ГАРЕВ, Кандидат политических наук

Исследователь, поставивший задачу изучить исторические корни терроризма, сразу же сталкивается с вопросом: можем ли мы понятия, терминологию, общественные ценности, правовые и моральные нормы сегодняшнего дня приложить к другим эпохам, другим обществам, другим цивилизациям? Да что давняя история! Нелегитимные, "террористические", с точки зрения современных государств и существующих правовых норм, акты насилия считаются лицами и организациями, их совершающими, не только морально оправданными, но и императивными, нередко определяемыми высшей волей. Участники насильственных национально-освободительных войн, сепаратистских движений, переворотов, абсолютно нелегитимных и преступных, с точки зрения прежнего общественно-политического устройства, в случае победы становятся героями или святыми, создают новый общественно-политический порядок, новые правовые и моральные нормы.

Само понятие "терроризм" в наши дни настолько расплывчато, что существует около двухсот его определений. Участники V Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (1975 г.) пришли к выводу, что трудно дать более или менее точное определение понятию "терроризм"¹; на VII Конгрессе ООН в 1990 г. в докладе Генерального секретаря ООН говорилось: "Международный терроризм можно охарактеризовать как террористические акты, при совершении которых исполнители (или исполнитель) планируют свои действия, получают руководящие указания, приезжают из других стран, спасаются бегством или ищут убежище, или получают помощь в любой форме не в той стране или странах, в которых совершаются эти действия"². В массовом сознании под термином "терроризм" подразумевается убийство мирных жителей, особенно детей, женщин, стариков, независимо от объявленных мотивов или политических целей, будь то права или интересы той или иной социальной, этнической или конфессиональной группы, требование автономии или независимости, ответ на политические или религиозные репрессии, привлечение общественного внимания (точнее - внимания СМИ) к тем или иным требованиям, распространение хаоса или нанесение экономического ущерба.

Поиски согласованного определения, по мнению участников Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам ООН, обычно наталкиваются на две проблемы. Первая связана с доводом о том, что определение терроризма должно допускать применение государствами вооруженных сил против мирного населения. Вторая - обусловлена тем, что народы, находящиеся под иностранной оккупацией, имеют право на сопротивление и что определение терроризма не должно умалять это право³. Такой подход делает невозможной квалификацию насильственных действий против представителей власти, вооруженных представителей силовых структур. Получается, что с точки зрения международного права насильственные действия против оккупационных войск на оккупированных территориях - легитимны, а против мирных поселенцев на захваченной земле - нелегитимны и представляют собой акты терроризма. А если поселенец утром вооружен, а вечером отдыхает в кругу семьи, повесив автомат на гвоздь? А если солдат оккупационных войск в трусах и без оружия играет в футбол в отпуске у себя дома? А если "сопутствующими жертвами" операций оккупационных войск против тех, кого они называют "террористами", становятся десятки, тысячи, десятки тысяч именно мирных жителей, в том числе детей, женщин, стариков?

Мы не собираемся отвечать на заданные вопросы, мы их поставили для того, чтобы в намеченном нами кратком историческом обзоре насильственных действий, в том числе убийств с политической, социальной и/или идеологической окраской, избежать, по мере возможности, применения современного термина "терроризм". Пусть читатель сам дает оценку этим актам насилия и употребляет ту терминологию, которая соответствует его убеждениям.

СИКАРИИ, АССАСИНЫ И ДРУГИЕ...

Одной из самых ранних в истории группировок, прибегнувших к насилию с целью вызвать общественный резонанс, были сикарии - тайная секта, действовавшая на территориях, ныне занимаемых или оккупированных Израилем, в 60-х - 70-х гг. н.э. По сообщению Иосифа Флавия, сикарии применяли следующую тактику: "они смешивались во время праздников с народною толпою, отовсюду стекавшеюся в город для отправления своих религиозных обязанностей, и без труда резали тех, кого желали. Нередко они появлялись также в полном вооружении во враждебных им деревнях, грабили и сжигали их"⁴. Любимым оружием сикариев был кинжал или короткий меч (сика), который они прятали под одеждой. Сикарии уничтожили дом первосвященника Анании, а также дворцы представителей династии Иродов, они сожгли публичный архив, чтобы уничтожить расписки должников, что предполагает форму какого-то социального протеста. У Тацита упоминается, что сикарии сжигали зернохранилища и выводили из строя системы водоснабжения в Иерусалиме. Это были экстремисты, настроенные и против власти Рима, а также против евреев, стоявших за мир с Римом.

Ведущий научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований в Вашингтоне Уолтер Лакёр в своей книге "Терроризм" пишет о том, что до сего момента так и не ясно, руководствовались ли сикарии в

своих действиях исключительно религиозными убеждениями или их борьба носила социальный подтектст. Из некоторых источников следует, что у сикариев была разработанная доктрина, так называемая "четвертая философия", нечто вроде иудейского протестантизма. Они считали, что повинуются одному лишь Богу, не признавая над собой никакой земной власти. Другие авторы упирают на то, что сикарии возглавляли движение социального протеста, настраивая низы против богатых верхов⁵. Однако, по убеждению Иосифа Флавия, сикарии были самыми обыкновенными разбойниками, которых использовали враги Рима, а их призывы к справедливости и исполнению Божественной воли служили лишь прикрытием их неблаговидных, корыстных целей⁶.

Спустя много столетий мы находим сочетание религиозного мессианства и убийств с политическим подтекстом у получившей большую известность на Западе секте ассасинов, отпочковавшихся от исмаилитов. Они появились в XI столетии и прославились в борьбе против турок-сельджуков и крестоносцев, но были разгромлены монголами в XIII в. Интерес ученых к ним в последние годы возрос, поскольку многое в их тактике, в их убеждениях, в методах напоминает современных террористов.

В начале 90-х гг. XI столетия выходец из иранского Хоросана Хасан ас-Саббах обратился с пламенной проповедью исламизма, противопоставив себя и другим мусульманам, и "неверным" крестоносцам. Он захватил высокогорную и практически неприступную крепость Аламут и бросил вызов правящей тогда в Иране династии Сельджуков. В чем-то Хасан ас-Саббах мало отличался от местных феодалов. Его подданные рыли в окрестностях Аламута каналы с водой, укрепляли цитадель, платили дань продовольствием, поставляли воинов для защиты от нападений сельджукского войска. Из Аламута ассасины совершали набеги на другие области ослабевшей империи Сельджуков, вплоть до Сирии, убивали местных правителей.

Их естественными врагами стали крестоносцы. Рассказы о жесткости ассасинов вошли в европейский фольклор благодаря уцелевшим и возвратившимся домой крестоносцам. О террористической деятельности секты "глотателей гашиша" в своих сочинениях упоминал и известный путешественник Марко Поло⁷. Ассасинам удалось убить Конрада Монферратского, правившего Иерусалимским королевством. Но их врагами были и суннитские правители. Они дважды пытались убить Салах ад-Дина, но неудачно. Ассасины нередко выдавали себя за представителей других религий, в том числе и христиан. Они не пользовались ни ядами, ни метательными снарядами. Их оружием был кинжал, и не только в силу его высокой надежности, но и потому, что в убийстве с помощью кинжала они видели нечто ритуальное. Секта отличалась высочайшей дисциплиной и, употребляя современное слово, - конспирацией. Ассасины приветствовали мученичество и смерть во имя своей веры, были убеждены, что их жизнь и смерть послужат торжеству "истинного ислама", а после смерти их, естественно, ожидает рай.

Само слово "ассасин" - "убийца", как и производный от этого корня глагол - убивать, вошедший в некоторые европейские языки, восходит к арабскому корню - "хашиш" (гашиш в русском варианте) - известному наркотику. Употреблявших "хашиш" называли "хашшашины", что при исчезновении "ха" и превращении "ша" в "эс" привело к появлению слова "ассасины"⁸. Будущих ассасинов якобы погружали в наркотический сон с помощью гашиша, спящими их переносили в сад, где они могли насладиться гуриями, то есть представить себя в раю, куда они попадут, совершив богоугодное убийство и погибнув. Некоторые исследователи полагают, что убийцу просто накачивали наркотиками перед совершением "операции".

В Южной Азии и на Дальнем Востоке действовали тайные общества иного толка. Англо-индийская администрация в течение долгого времени не могла справиться с так называемыми пхасингарами ("душителями"). Тайная оенгальско-кашмирская секта, поклонявшаяся богине Кали, практиковала своеобразный вид человеческих жертвоприношений: жертву (чаще всего паломника или купца) под каким-либо предлогом заманивали в лес и удушали специальным шелковым шнурком⁹. Члены секты считали, что этот способ убийства восходит к ритуальным жертвоприношениям богине Кали и, видимо, служил способом удовлетворения садистских наклонностей. Секта пхасингаров существовала с начала XI в., наводя ужас на всех паломников и путешественников. Случалось, что "душители" истребляли целые караваны паломников. Однако в секте существовал строгий запрет на убийство женщин, самок животных и ремесленников, находившихся под защитой Кали (ювелиров, кузнецов, медников, плотников, камнерезов и сапожников). Политические убеждения "душителей" оставались крайне туманными, сектанты не ставили специальных задач по устрашению властей или населения. Британские колониальные власти объявили пхасингарам беспощадную войну. Под руководством капитана, а впоследствии генерал-майора Уильяма Слимана, при активной поддержке местного населения, к середине XIX в. "душители" были полностью истреблены¹⁰.

В Китае тайные общества - триады были основаны в конце XVII в., когда маньчжуры захватили большую часть территории Китая. Первоначально они ставили задачу свержения господства маньчжуров и восстановления династии Минь. В ряде случаев триады брали в свои руки местное самоуправление, осуществляя административные и судебные функции¹¹. Многие триады расширили философию сопротивления маньчжурским завоева-

телям и включили в число противников также "белых дьяволов", в особенности, британцев, силой навязавших Китаю торговлю опиумом. Триады неоднократно возглавляли народные восстания, жестоко подавлявшиеся маньчжурами. После "восстания красных тюрбанов" в начале XIX в. победившие маньчжуры подвергли восставших жесточайшим репрессиям: сотни тысяч китайцев были обезглавлены, закопаны живьем, медленно удушены. Многие члены триад впоследствии были вынуждены искать убежище в Гонконге и США. По оценкам британских властей, более двух третей населения Гонконга того времени состояло в различных триадах. К началу XX в. триады потеряли массовую поддержку. Они постепенно перешли на использование криминальных методов обеспечения своей деятельности: рэкету, контрабанде, пиратству, вымогательству, фактически стали мафиозной организацией с соблюдением ряда особых ритуалов.

К организациям, прибегающим к насилию с социально-политическими целями можно отнести американский Ку-клукс-клан. В США существовал не один клан, а три. Первый возник на Юге США в мае 1866 г. сразу после гражданской войны. Негритянская эмансипация была главным врагом этой тайной организации, охотно прибегавшей к насилию, особенно по отношению к африкано-американцам¹². Первый Ку-клукс-клан был распространен преимущественно в сельских районах Соединенных Штатов, члены его действовали - несмотря на претенциозную дисциплину - спонтанно и самостоятельно.

Второй клан (существовавший примерно с 1915 по 1944 г.) также придерживался идеологии превосходства белых, но одновременно считал себя носителем американского патриотизма. Именно в эти годы Ку-клукс-клан становится общенациональным явлением. В него входили не только южане, но и жители практически всех штатов. В 1924 г. численность организации составляла около 2 млн. человек¹³. На местном уровне Ку-клукс-клан выступал в роли блюстителя нравственности и морали: его члены преследовали бутлегеров (самогонщиков), игроков в азартные игры и даже мужей, которые избивали своих жен¹⁴.

Ку-клукс-клан "второго призыва" активно интегрировался в политический истэблишмент американского Юга. Как на уровне штатов, так и на местном Ку-клукс-клан весьма активно занимался бизнесом. Однако к 1930 г. его численность сократилась до 30 тыс. человек, причиной тому стали финансовые и политические передряги. Клан был официально распущен в апреле 1944 г.

Финальной точкой его существования стал федеральный иск на 685 тыс. долл. в связи с неуплатой налогов. В результате клан лишился своих льгот и привилегий и быстро сошел на нет.

Возрождение клана после Второй мировой войны Самуэлем Грином было связано с обуявшим Соединенные Штаты страхом коммунизма и русофобией. В 1960-е гг. члены клана ожесточились против негритянского населения, боровшегося за свои гражданские права. Третий клан сохранил свои идеологические позиции "превосходства белых" до наших дней, однако какими-либо эффективными действиями себя не проявил. Убийство в 1968 г. Мартина Лютера Кинга было, скорее, действием одиночки, а не организации.

"ТЕРРОРИСТЫ" И РАДИКАЛЫ XVIII И XIX ВВ.

В эпоху абсолютизма политические убийства случались нередко, но были отражением или борьбы внутри элиты за власть, или стремлением "контрэлиты" взять власть и получить права, богатства, почести. Борьба за власть, а иногда за смену координат внутренней и внешней политики принимала характер и гражданских, и межгосударственных войн с их многочисленными жертвами.

Французская революция, ставшая тоталитаризмом в гражданских, "демократических" одеждах, породила (хотя отнюдь не впервые в истории) политику "террора" - массовых убийств реальных или потенциальных оппонентов власти. Рассуждая в Конвенте о принципах политической морали, Максимилиан Робеспьер говорил: "Террор есть не что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость; следовательно, он является проявлением добродетели, он - не столько особый принцип, сколько вывод из общего принципа демократии, применяемого отечеством в крайней нужде"¹⁵. Пройдет немного более столетия, и русская революция породит и большевистский, и белый "террор" в таких масштабах, что французский "террор" покажется лишь генеральной репетицией будущей чудовищной трагедии.

В XIX в. тектонические социально-экономические сдвиги, вызванные развитием "дикого" капитализма, урбанизацией, индустриальной революцией, потерей социальной ориентации значительных слоев населения привели к появлению новых "универсалистских" доктрин - социализма, коммунизма, анархизма, а в начале XX в. - фашизма. В этой атмосфере зарождалась новая эпоха насильственных действий, носивших антигосударственный, антиправительственный характер. Они все чаще стали называться "терроризмом", и этот термин стал приобретать знакомое современному миру значение.

Более столетия назад на Западе и в России уже провозглашались вполне людоедские призывы к индивидуальным и массовым убийствам для достижения политических целей. Известно лучшее произведение на эту тему - "Бесы" Достоевского. Но реальная жизнь и раньше, и после кончины великого писателя дала многочисленные примеры идеологии и практики "бесов". К числу известных пропагандистов социального насилия и политических убийств той эпохи можно отнести немецкого радикала К. Гейнцена, говорившего о возможности противопоставить регулярным вой-

скам небольшое количество вдохновленных новыми идеями людей, наделенных умением с помощью ограниченных средств создавать максимальный хаос. Примечательно, что Гейнцген пытался легитимизировать убийство не только политической или социальной необходимостью, но также природной: "Возможно, что убийство имеет не только историческую, но также и природную необходимость. Возможно, что атмосфере или земной коре определенное количество человеческой крови необходимо для удовлетворения химических или каких-либо иных потребностей"¹⁶.

Утопический социалист, начальник штаба армии Римской республики (1849 г.) Карло Пизакане в своей теории "пропаганды действием" развивает идею о том, что "пропаганда идеи - недостижимая цель. Идеи рождаются из деяний, а не наоборот. Знание не дает людям свободы, но свобода способна дать познание"¹⁷. Насилие необходимо не только для привлечения внимания и пропаганды собственной деятельности, но и для просвещения, обучения и сплочения народа во имя революции.

Согласно рассуждениям одного из видных руководителей анархистского движения в Германии И. Моста, позднее переселившегося в США, революционер не имеет права отвергать никакие средства для достижения своей цели. Средства эти неизбежно должны быть варварскими. Дорога к гуманизму, по мнению Моста, лежит через варварство, а закон джунглей всегда преобладал в истории. "Благословенны сильные, - писал американский философ Родберд, - ибо они правят на земле; прокляты слабые, ибо они наследуют рабство. Благословенны безжалостные, их потомство овладеет миром"¹⁸.

Российский анархист М. Бакунин считал, что революционер должен отождествить себя с бандитами, грабителями, всеми, кто стоит вне закона и противопоставляет себя буржуазному обществу. В письме к С. Нечаеву Бакунин воспевал разбойников, считая их единственными "революционерами дела": "Лишь в разбое - доказательство жизненности, страсти и силы народа". В написанной им совместно с Нечаевым листовке "Начала революции" говорилось: "Яд, нож, петля и т.п.!.. Революция все равно освещает в этой борьбе... жертвы указываются нескрываемым народным негодованием!.. Это назовут терроризмом! Этому дадут громкую кличку! Пусть, нам все равно"¹⁹. Согласно М. Бакунину, революция - это "дикий зверь", она, "так же как и военная реакция, ничего не пожалеет и не остановится ни перед чем... Не может быть революции без широкого и страстного разрушения, разрушения спасительного и плодотворного, потому что именно из него и только посредством него зарождаются и возникают новые миры".

В работе "Катехизис революционера", традиционно приписываемой Сергею Нечаеву, впервые в русской истории была сформулирована программа широкомасштабной террористической деятельности. Революционная практика Нечаева выразилась в основанной им в 1869 г. организации "Народная расправа". Инспирированное руководителем убийство члена организации студента Иванова привело к судебному процессу над нечаевцами, имевшему широкий резонанс в русском обществе. Презрение к общественным интересам и идея разрушения проходят красной нитью сквозь эту работу: "Революционер вступает в государственный, сословный и так называемый образованный мир и живет в нем только с целью его полнейшего, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором - всё и все должны быть ему равно ненавистны"²⁰.

Практики-народовольцы претворили эти идеи в жизнь, превратив свои покушения на царя и его приближенных в эффектные акции, призванные привлечь к ним общественные симпатии. Эти действия уже настолько близки к современным понятиям "терактов" и настолько утвердились в литературе под термином "терроризм", что и мы будем его использовать, не претендуя на безусловную точность терминологии.

ТРИ ВОЛНЫ ТЕРРОРИЗМА В РОССИИ

Систематические террористические акции в Европе, Америке, на Ближнем Востоке начинаются во второй половине XIX столетия. С самого начала это течение разделилось на несколько вполне отчетливых рукавов. Так, в России леворадикальные группировки вели борьбу с самодержавием террористическими методами в 1878 - 1881 гг., а затем - в самом начале XX столетия. Радикальные националистические группировки - армяне, ирландцы, македонцы, сербы - пользовались террористическими методами в борьбе за национальную автономию и независимость. В 90-е гг. XIX столетия анархисты повели "пропаганду действием" - то есть убийствами - во Франции, в Италии, Испании и Соединенных Штатах. Отдельные политические убийства в Италии и во Франции вызывали большой общественный резонанс, хотя и не являлись частью какой-то общей стратегии.

Отметим, что теоретики и практики терроризма XIX в. значительное внимание уделяли не только идеологическому содержанию террористического акта, но и его внешней атрибутике. Дерзость и зрелищность терактов, по их мнению, должны были иметь серьезное психологическое воздействие не только на национальные правительства, но и на массы в целом. Петр Кропоткин писал: "...Выступления, привлекающие всеобщее внимание, открывают идее доступ в умы и вербуют ей новых приверженцев. Один такой акт делает иногда в один день больше пропаганды, чем тысячи брошюр"²¹.

Среди российских леворадикальных движений особую роль играла "Народная воля", хотя

действовала она лишь с января 1878 по март 1881 г. Эта организация стала предпринимать вооруженные акции, когда один из ее членов, некто Ковальский, взялся за оружие, сопротивляясь аресту. Затем Вера Засулич застрелила генерал-губернатора Петербурга. По словам председательствовавшего на суде А. Ф. Кони, вынесение оправдательного приговора по делу Засулич было встречено в зале суда и за его пределами невиданным восторгом и ликованием²². Пиком же этой кампании террора стало убийство генерала Мезенцева, шефа Третьего отделения, в августе 1878 г.

Еще больший размах приобрела террористическая деятельность в России, когда летом 1879 г. партия "Народная воля" поставила главной целью убийство императора Александра П. В сентябре 1879 г. революционным трибуналом "Народной воли" был "приговорен к смерти" "царь-освободитель" в российской истории. Впрочем, еще раньше, в апреле, некто Соловьев покушался на жизнь царя, но делал это по собственному почину. Последующие покушения на государя (попытка пустить под откос царский поезд и взрыв бомбы в Зимнем дворце) также не увенчались успехом. Царь был убит 1 марта 1881 г. Парадокс ситуации состоял в том, что большинство народовольцев к этому моменту были уже арестованы. Это событие стало одновременно и апогеем, и финалом кампании терроризма. К середине 80-х гг. правительство приняло серьезные меры для обуздания волны антигосударственного терроризма, и примерно на два десятилетия в России наступило затишье.

В начале XX в. в Россию пришла вторая волна терроризма. А. И. Суворов в своей статье "Политический терроризм в России XIX - начала XX веков. Истоки, структура особенности" пишет: "Террор второй волны отличался не только большей массовостью, но и неразборчивостью в выборе жертв: мишенью мог стать любой служащий, каким-либо образом связанный с правительственными структурами, любой человек в униформе"²³. Вторую волну террора традиционно связывают с деятельностью эсэров, однако в ней немалое участие приняли анархисты, максималисты, националистические политические объединения Польши, Прибалтики, Кавказа. Приложили к этому руку и социал-демократы, в том числе большевики.

Приводимые в разных источниках данные о количестве жертв террора тех лет поражают своими масштабами. Выступая на заседании Государственной Думы, Петр Столыпин привел следующие цифры: с октября 1905 г. по апрель 1906 г. по политическим мотивам в стране убито 288 государственных служащих, 383 ранено²⁴. Правовед профессор Н. С. Таганцев в своей работе "Смертная казнь" подсчитал, что в 1905 - 1908 гг. было убито 2563 должностных лица и 3616 частных лиц²⁵.

Последним убийством, потрясшим Россию, стало убийство в Киевском оперном театре председателя Совета министров Петра Столыпина. 1 сентября 1911 г. Столыпин был смертельно ранен одиночкой и, возможно, двойным агентом Д. Богровым. На момент убийства Столыпина боевая организация эсэров уже прекратила свое существование.

Третья волна терроризма поднялась уже после захвата власти большевиками в 1917 г. Этот всплеск террористической активности следует воспринимать, во-первых, как реакцию на действия большевиков со стороны воинствующей оппозиции (были убиты Урицкий и Володарский, ранен Ленин); во-вторых, как попытку срыва переговоров о мире между Россией и Германией (жертвами террористов стали германские дипломаты и военные). Большевики столкнулись с сопротивлением и начали массовые убийства реальных или потенциальных противников, всех несогласных с их режимом - интеллигентов, представителей имущих классов, священнослужителей, офицеров. Им был противопоставлен "белый террор", направленный против большевиков, комиссаров, рабочих, крестьян. Кто первым начал убийства, сказать трудно. Даже тогда было смешение понятий. Каплан, стрелявшая в Ленина, была "террористкой". Она рисковала жизнью и свободой. Но те, кто уничтожал реальных или потенциальных невооруженных противников, очевидно, были просто палачами. (Заметим, в скобках, что все же следует отличать палачей от террористов. Во всяком случае, террористы рискуют своей жизнью или свободой. Палачи (не все!) рискуют только состоянием своей психики, если им снятся их жертвы.)

РАЗНЫЕ СТРАНЫ - РАЗНЫЕ ПРАКТИКИ...

На этом фоне деятельность ирландских террористов выглядит гораздо скромнее, хотя огонь насилия, то угасая, то вспыхивая, напоминал о себе многие десятилетия. Первая такая вспышка случилась в 1791 г, как результат активности Объединенных ирландцев и массового недовольства среди крестьян. Тактика открытого вооруженного противостояния британским властям 60-х гг. XIX в. потерпела поражение. Активность так называемых "динамитчиков" в 70-х и 80-х гг. XIX в. запомнилась такой громкой акцией, как убийство бывшего лорда-канцлера Кавендиша и секретаря-министра Борка в Феникс-парке 6 мая 1882 г.²⁶ Затем наступило затишье на несколько десятилетий, с новыми вспышками в 1919 - 1921 гг., перед Второй мировой войной, а затем - уже в 1970-х - 1980-х гг.

В 90-х гг. XIX столетия заявили о себе армянские террористы, выступавшие против турецких угнетателей. Новые вылазки террористов-армян имели место в 1918 г. и привели к уничтожению ряда турецких государственных чиновников, замешанных в массовом уничтожении армян в годы Первой мировой войны. В те годы, когда армянские экстремисты только начинали свою борьбу против турок, возникла еще одна антитурецкая сепаратистская организация - македонская. Называлась она ВМОРО - Внутренняя македоно-одринская революционная организация. Основанная в 1893 г. в Салониках Гоце Делчевым и Дамяном Груевым, ВМОРО поначалу занималась исключительно пропагандой. Однако со временем это подпольное общество превратилось в военизированное движение, сочетавшее индивидуальный террор с подготовкой к массовому восстанию. Илинденское восстание, провозгласившее Крушевскую республику, и Преображенское восстание, провозгласившее республику в городе Малко-Тырново, были подавлены турецкими войсками в сентябре 1903 г. Несмотря на то, что тысячи повстанцев погибли в боях или были расстреляны, десятки тысяч остались без крова, тем не менее, македонцам удалось избежать геноцида. Македония в те годы так и не обрела независимости: в 1912 - 1913 гг. она оказалась поде-

ленной между Грецией, Болгарией и Сербией. ВМОРО продолжала действовать уже с болгарской территории. "Впоследствии, - пишет американский исследователь Б. Хоффман, - эта организация превратилась в преступную группировку, состоящую из наемных бандитов и политических убийц"²⁷. В период с 1924 по 1934 г. в междоусобицах и распрях внутри ВМОРО погибло куда больше людей, чем от их рук в стане противников.

Среди прочих экстремистских группировок, действовавших до Первой мировой войны, следует отметить польских социалистов и группы западных украинцев. Образовавшееся на рубеже веков в Польше тайное общество "Просвещение люда" покрыло страну сетью ячеек с целью привлечения польской молодежи к антигосударственной деятельности, пропаганды полонизма и ненависти к "москалям". Примечательно, что тайное общество активно привлекало к своей деятельности девушек. По воспоминаниям Б. Савинкова: "Поставив прочно организацию патриотических кружков в мужских средних учебных заведениях... главный комитет "Просвещения" обратил все свои силы на то, чтобы стать в такое же положение и по отношению к учащимся польским девушкам"²⁸. Прошедшие идеологическую обработку девушки могли участвовать в наружном наблюдении за объектом покушения, собирать взрывные устройства и совершать террористические акты²⁹. В Польше западные украинцы и после Первой мировой войны не прекращали борьбы - на сей раз против Варшавы - с требованиями автономии, категорически отвергавшимися польским правительством.

Террористическая активность в Соединенных Штатах Америки в конце XIX - начале XX вв. имела черты социального протеста. Причиной так называемого "рабочего терроризма" являлись не политические пристрастия участников, а скорее, чувство потерянности, отчужденности от общества, характерное для рабочих-иммигрантов, оказавшихся в новой стране и ощущавших себя объектами постоянной дискриминации и эксплуатации. Самыми кровавыми террористическими актами тех лет стали: взрыв бомбы во время митинга рабочих в Чикаго, в результате погибло 12 человек (4 мая 1886 г.); взрыв в здании редакции газеты "Лос-Анджелес Таймс", погиб 21 человек (1910 г.); взрыв бомбы на Уолл-Стрит в Нью-Йорке (1920 г.), погибли 40 человек, 300 получили ранения. Следует отметить, что американский терроризм той поры преследовал узкие социальные задачи и не был нацелен на изменение политической системы США.

Еще одной страной, где терроризм выступал существенным фактором политической жизни, была Испания. Завоевание Наполеоном Испании спровоцировало появление народного движения, сформулировавшего принципиально новую концепцию ведения боевых действий, так называемую "герилью". Герилья - производное от испанского слова guerra, дословно означает "маленькая война"³⁰. Во многом тактика и стратегия испанской герильи повлияли на организацию революций века XX. Недаром, взявший на вооружение базовые принципы герильи Эрнесто Че Гевара называл войну герильи "народной войной"³¹.

Для Испании XIX век ознаменовался бурными вспышками насилия, особенно в период так называемых "карлистских войн". Рост рабочего движения, испытавшего сильное влияние идей Бакунина, сопровождался применением насилия и использования методов терроризма. Испания пережила свою "эпоху покушений" в 1890-е гг., рецидивы терроризма в этой стране были отмечены в 1904 - 1909 гг., а затем в период Первой мировой войны и сразу по ее окончании. Среди существовавших на тот момент многочисленных анархистских объединений особым влиянием пользовалось объединение ИФА (Иберийская федерация анархистов). Одному из его руководителей, Буэнавентуре Дуррути, принадлежит крылатая фраза: "Мы не боимся руин"³². Особого успеха действия анархистов не имели, и среди представителей левых постоянно шли распри, каковые и привели к их резкому ослаблению в период гражданской войны 1936 - 1939 гг. Как и в Ольстере, основным побудительным мотивом был сепаратизм, носивший здесь оттенок марксизма. Постепенно из Испании терроризм и анархизм в начале XX в. перекочевали в Латинскую Америку, в первую очередь в Аргентину.

Западную Европу в конце XIX в. захлестнула волна выступлений анархистов, одержимых идеей "пропаганды действием". "Подвиги" Равашоля, Вайана и Анри между 1892 и 1894 гг. вызвали во Франции немалый общественный резонанс³³. Выходки бомбистов-одиночек совпали с призывами анархистов к насилию, что создало миф о существовании международного заговора, какового на деле никогда не было. В массовом сознании, не на шутку встревоженным тайным и загадочным характером анархистских группировок, представители всех радикальных политических течений, будь то анархисты, социалисты или нигилисты, все слились в единый образ врага.

Терроризм в те годы носил преимущественно индивидуальный характер. Жертвами, как правило, становились ведущие политические деятели того времени. Среди них - американские президенты МакКинли и Гарфилд, президент Франции Карно, премьер-министр Испании Антонио Кановаса, австро-венгерская императрица Элизабет, король Италии Умберто. Террористы предприняли несколько неудачных покушений на Отто фон Бисмарка и германского кайзера Вильгельма.

...И МЕТОДЫ ТЕРРОРА

Несмотря на то, что от рук террористов пали первые лица государств, эпоха индивидуального террора в Европе не имела серьезных политических последствий. К 1905 г. волна политических покушений везде - за исключением России - пошла на убыль. Во многом это объясняется тем, что терроризм не имел широкой поддержки со стороны социальных низов и оставался способом политических методов узкого круга сил, оппозиционных господствовавшим режимам.

Не следует забывать, что теракт, жертвой которого стал австрийский престолонаследник эрцгерцог Франц Фердинанд, послужил поводом к началу Первой мировой войны.

До Первой мировой войны террористические методы рассматривались общественностью исключительно как признак левизны. Впрочем, ни ирландские, ни македонские борцы за независимость, ни армянские и бенгальские террористы не имели отношения к анархизму или социализму. Да и российских черносо-

тенцев, одной из первейших задач ставивших борьбу с революцией, трудно упрекнуть в левых взглядах. Тем не менее, в массовом сознании образ террориста твердо укоренился в связке с такими понятиями, как "анархизм" и "социализм". Сразу после Первой мировой войны террористические методы берут на вооружение правые и сепаратистски настроенные группы, как, например, хорватские усташи, получавшие помощь от фашистской Италии и Венгрии. Усташи сотрудничали с нацистами, активно участвовали в геноциде сербов, их борьба против центрального правительства продолжалась и после Второй мировой войны.

В 1920-е гг. систематический терроризм культивировался на периферии многочисленных ультраправых и фашистских движений, а также среди их предшественников, например "фрайкоровцев" в Германии и среди членов румынской "Железной гвардии". Наступило время массовых политических партий как правого, так и левого толка; и правые, и левые экстремисты переросли стадию индивидуального террора.

На этом историческом рубеже в очередной раз меняется значение термина терроризм. С этого момента данное понятие начинает все чаще использоваться для обозначения массовых репрессий, направленных тоталитарными государствами и правителями-диктаторами против народа. Громкие политические убийства тех лет впервые заставили международное сообщество координировать борьбу с терроризмом. Жертвами терактов тех лет стали Роза Люксембург и Карл Либкнехт (1919 г.), Ратенау (1922 г.), а также югославский царь Александр. Убийство в 1934 г. французского премьера Барту заставило Лигу Наций вынести ряд резолюций и основать несколько комиссий с целью борьбы с проявлениями международного терроризма. Однако эти старания оказались тщетными - одни страны действительно были намерены положить конец подобным проявлениям жестокости, другие же активно использовали террористические методы для осуществления своих политических целей. Разумеется, в такой ситуации достижение консенсуса было практически невозможно.

На Востоке вспышки террористической активности поначалу не были интенсивными. Политические убийства, как правило, совершали одиночки. К такого рода терактам можно отнести убийство египетского премьер-министра Бутроса-Гали в 1910 г. В 30-е и 40-е гг. терроризм берут на вооружение экстремистские организации правого толка - "Мусульманское братство" и "Молодой Египет". От их рук погибли два премьер-министра и ряд видных политических фигур. В ответ был убит лидер "Братьев-мусульман" Хасан аль-Банна.

В Палестине действовали такие сионистские организации, как "Иргун Цвай Леуми" и ЛЕХИ, также прибегавшие к тактике индивидуального террора. В 1939 г. "Иргун" прекратил свои антибританские вылазки и, по словам швейцарского ученого Симона Жаржи, занимался дезорганизацией, саботажем и разрушением³⁴. Более экстремистски настроенные члены ЛЕХИ продолжали борьбу. Немалый резонанс получило совершенное ими убийство лорда Мойна.

Ряд палестинских группировок также взял на вооружение террористические методы.

В Индии с ее традиционной нелюбовью к насилию в 1920-е гг. неожиданную популярность получила террористическая группировка "Бхагат Сингх". Джавахарлал Неру был склонен преуменьшать опасность индийского терроризма. "Терроризм, - говорил он, - всегда свидетельствует о политической незрелости людей"³⁵. Вскоре после завоевания Индией независимости жертвой террористического акта стал проповедник ненасилия Махатма Ганди, а противоречия между Индией и Пакистаном превратились в кровопролитную войну во многом благодаря усилиям террористов.

Оценивая движение сопротивления державам оси в годы Второй мировой войны, вообще недозволено говорить об отдельных партизанских операциях как о терактах. Это была или партизанская война в разных формах, или военные операции, непосредственно планировавшиеся в штабах антигитлеровской коалиции. В результате спецопераций были убиты имперский протектор Богемии и Моравии Гейдрих, гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе, ряд французских, русских, украинских, латышских коллаборационистов второго-третьего ряда. Советский разведчик Николай Кузнецов по приказу командования ликвидировал главного судью Украины Функа, имперского советника рейхскомиссариата Украины Гелля и его секретаря Винтера, вице-губернатора Галиции Бауэра, а также пленил командующего карательными войсками на Украине генерала фон Ильгена.

Крушение колониальных империй после Второй мировой войны происходило как сравнительно мирно, так и в результате долгих и кровопролитных национально-освободительных войн. Назовем хотя бы Вьетнам и Алжир, Малайзию и Кению, Анголу и Мозамбик. Война - дело жестокое, с двух сторон, хотя львиная доля жертв и страданий выпала на долю колониальных стран и народов. Назвать "террористами" бойцов национально-освободительных армий или партизан тех времен, используя пропагандистскую терминологию метрополий, в наши дни выглядело бы просто нелепо.

Сложнее обстоит дело с определением "кто есть кто" в Израиле - Палестине. Взрыв отеля "Царь Давид" в Иерусалиме в июле 1946 г., в результате которого погиб 91 человек и 45 получили ранения различной степени тяжести, или убийство графа Бернадова считаются террористическими актами сионистов, хотя официально историография Израиля избегает таких эпитетов. Дальнейшая история палестино-израильских отношений настолько сложна, настолько полна взаимных обвинений, когда акты насилия и убийств с политическими целями каждая из сторон характеризует как "терроризм", что эта тема требует отдельного исследования, выходящего за рамки нашей статьи.

Со второй половины XX в. ученые, политики и публицисты попытались разделить два тождественных понятия "террор" и "терроризм". Понятие "террор", как правило, стало применяться к открытому насилию со стороны государства, а понятие "терроризм" связывается с деятельностью экстремистских оппозиционных групп. "Принципиальное их сходство заключается в том, что и то, и другое явления выступают как формы открытого насилия, направленного против тех, кто является (или объявляются ими) политическим противником, - пишут В. В. Витюк и И. В. Данилевич. - Принципиальное же их раз-

личие основывается на том, что государственный террор является открытым насилием государства над обществом и человеком, а терроризм - насилием, практикуемым заговорщическими группировками по отношению к государству и лицам, его представляющим"³⁶. Несовершенство и этой формулировки очевидно. Куда относят его авторы теракты "заговорщицких групп" против мирного населения? А акты государственного терроризма против противников того или иного государства, находящихся за его пределами?

До взрыва терроризма с религиозной окраской, который стал главной формой экстремизма за последние два-три десятилетия, мир пережил вспышки и "левого терроризма" (Германия, Франция, Турция, Япония), и "правого" - взрыв вокзала в Болонье. Причины временной активизации левых экстремистов понятны: быстрая трансформация общества от индустриального к постиндустриальному оставляет за бортом какую-то часть населения, кризис коммунистической идеологии и крах его главного носителя - Советского Союза - создали идеологический и политический вакуум слева. Его и пытались заполнить группочки "левых" террористов, не имевших социальной поддержки. Для "правых" экстремистов ситуация похожая. В условиях тяготения западного общества к центристским решениям и конструкциям и ослабления левых исчезает "образ врага". Задачи, которые ставят крайне правые, и так выполняются - с большой гибкостью - правящими социальными силами или внедряются в сознание людей с помощью СМИ, особенно телевидения. Пока что тоталитарные схемы управления обществом просто не нужны и не находят поддержки. Для правых остается на данном этапе последний резерв - ксенофобия. Она-то и может давать и изредка дает рецидивы правого терроризма. Но для широкой публики остаются неизвестными кукловоды, которые используют и правых, и левых экстремистов в корыстных целях, не имеющих ничего общего с их объявленной идеологией.

* * *

В заключение мы еще раз отмечаем, что нами сделано сугубо схематическое и отнюдь не полное изложение истории экстремистских движений, прибегающих к насильственным методам борьбы. Их социальные, идеологические, этнические, конфессиональные, психологические корни настолько различны, что было бы пустой тратой времени искать для них общий знаменатель. Но некоторые формальные, так сказать, "технические" общие признаки явно прослеживаются: это и готовность к насилию, в том числе к убийствам, даже массовым, во имя достижения поставленных целей, и готовность к риску вплоть до самопожертвования, и принадлежность к организациям с жесткой дисциплиной, и стремление превратить теракт в шоу с максимальным воздействием на публику...

В мире убыстряющихся перемен всегда будут недовольные, отверженные, неудачники, психопаты, люди без морали и совести, всегда будут деятели, верящие в терроризм как метод для достижения каких-то личных или общественных идеалов, всегда найдутся кукловоды, которые будут использовать террористов для своих целей. Поэтому было бы не пессимизмом, а реализмом предсказать, что терроризм останется угрозой для цивилизации на годы вперед.

Не нужно только преувеличивать эту угрозу и использовать ее как предлог для достижения неоимперских замыслов.

¹ Доклад V Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Нью-Йорк, 1976, с. 35 - 36.

² Цит. по: Добаев Й. П., Немчина В. И. Новый терроризм в мире и на Юге России: сущность, эволюция, опыт противодействия. Ростов-на-Дону, 2005. С. 14.

³ Организация Объединенных Наций. Более безопасный мир: наша общая ответственность. Доклад Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам. 1 декабря 2004, с. 60.

⁴ Иосиф Флавий. Иудейские древности. Книга XX, глава 8.

⁵ Лакёр Уолтер. Истоки (глава из книги "Терроризм") // Иностранная литература. 1996, N 11.

⁶ Иосиф Флавий. Иудейская война. Книга VII, глава 8.

⁷ Friedlander Robert A. The Origins of International Terrorism // Terrorism: Interdisciplinary Perspectives. N. Y., 1977, p. 31.

⁸ Oxford English Dictionary (supra note 4, p. 499).

⁹ Sleeman W. H. The Thugs or Phansigars of India: Comprising a History of the Rise and Progress of that Extraordinary Fraternity of Assassins. Philadelpia, 1839, p. 19.

¹⁰ Martine van Woerkens. The Strangled Traveler: Colonial Imaginings and the Thugs of India. University of Chicago Press, 2002.

¹¹ Ter Haar B. J. Ritual and Mythology of the Chinese Triads: Creating an Identity. Brill, 2000.

¹² Иванов Р. Ф. Борьба негров за землю и свободу на юге США (1865 - 1877 гг.). М., 1958.

¹³ Chalmers D. M. Hooded Americanism: The History of the Ku Klux Klan. Duke University Press, 1987, p. 202.

¹⁴ Никитин В. А., Иванов Р. Ф. Консерватизм и политическая борьба в США 1900 - 1929 гг. М., 1991, с. 281.

¹⁵ Робеспьер М. О принципах политической морали // Революционная законность и правосудие: статьи и речи. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1959, с. 210.

¹⁶ Heinzen K. Murder // The Terrorism Reader: a Historical Anthology. N. Y., 1978, p. 57.

¹⁷ Хоффман Б. Терроризм - взгляд изнутри - Inside terrorism. М.: Ультра. Культура, 2003, с. 12.

¹⁸ Цит. по: Васильев А. М. Египет и египтяне. М., 2000, с. 326 - 327.

¹⁹ Бакунин М. А. Избранные философские сочинения и письма. М., 1987.

²⁰ Нечаев С. Т. Катехизис революционера // Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная публикация (ред. Е. Л. Рудницкая). М.: Археографический центр, 1997.

²¹ Цит. по: Будницкий О. В. П. А. Кропоткин и проблема революционного терроризма - http://terroristica.info/digest0026.htm

²² Кони А. Ф. Избранное. М., 1989, с. 350 - 351.

²³ См.: Историческая социология. 2002, с. 57.

²⁴ Столыпин П. А. Речи в Государственной Думе и Государственном Совете. Нью-Йорк, 1990, с. 27.

²⁵ Таганцев Н. С. Смертная казнь. СПб., 1913, с. 92.

²⁶ Bowyer Bell J. The Secret Army: The IRA. New Brunswick, 1997, p. 7.

²⁷ Хоффман Б. Указ. соч., с. 17.

²⁸ Савинков Б. Воспоминания // Былое. Петроград, 1917, с. 52.

²⁹ Литвинов Н. Д. Террористические организации: формирование и деятельность (политико-правовой анализ). М., Воронеж: ВИ МВД России, 1999, с. 86.

³⁰ Napier W. F. P. History of the War in the Peninsula: and in the South of France, from the year 1807 to the year 1814. London, 1886, p. 23, etseq. and CarrRymond. Spain 1808 - 1839, Oxford 1966, p. 109.

³¹ Guevara Ernesto. Guerilla Warfare: A Method (from Venceremos (ed. by Gerassi). 1968, p. 266 - 267.

³² Demons Ovid. Brothers in Blood: The International Terrorist Network. Scribner, 1977, p. 382.

³³ Woodcock George. Anarchism: A History of Libertarian Ideas and Movements. Broadview Press, 2004, p. 256.

³⁴ Jargy Simon. Guerre et paix en Palestine ou L'histoire du conflit arabe-israele (1917 - 1968). Neuchatelle (Suisse), 1968, p. 124.

³⁵ Bakshi S. R. Jawaharlal Nehru: Role in Freedom Struggle. New Delhi., 1990, p. 144.

³⁶ Терроризм в современном мире: истоки, сущность, направления и угрозы (отв. ред. В. В. Витюк, Э. А. Паин). М.: Институт социологии РАН, 2003, с. 12.

Постоянный адрес данной публикации: