А. ВАСИЛЬЕВ, член-корреспондент РАН

Таких книг не было, нет и не будет. Речь идет о книге Евгения Максимовича Примакова "Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами". Во-первых, потому, что невозможно повторить уникальную судьбу автора, выпускника Московского восточного института, научного работника, журналиста, корреспондента газеты "Правда", академика, директора Института востоковедения и Института мировой экономики и международных отношений РАН, руководителя Службы внешней разведки России, министра иностранных дел, председателя Правительства Российской Федерации, депутата Государственной Думы, президента Торгово-промышленной палаты РФ. Одно это перечисление говорит о том, сколько жизней он прожил. И во все периоды своей деятельности он занимался Ближним Востоком, иногда посвящая этому региону все свое время, иногда - часть времени, особенно, когда главным были общероссийские государственные заботы. Во-вторых, трудно, точнее невозможно назвать человека, который не только профессионально писал бы как журналист, политолог-аналитик, политик и экономист о проблемах Ближнего Востока, но выполнял бы как официальные, так и деликатные, закрытые миссии, лично знал бы почти всех значимых лидеров этого региона, беседовал с ними, устанавливал доверительные, а иногда и дружеские отношения. Если кто-то предполагает, что данная рецензия будет панегириком, тот ошибается. Просто потому, что, соглашаясь в принципе с главными подходами Е. М. Примакова к ближневосточным делам, разделяя его взгляды российского политика-государственника, автор этой рецензии имеет с ним точки разногласий по некоторым концептуальным вопросам, не говоря о мелких технических замечаниях. Но об этом позднее.

Пытаясь написать объективную рецензию на труд Е. М. Примакова, все время чувствуешь, что хочется пересказывать отдельные эпизоды, события, интервью, собранные им. Ведь книга охватывает период бурной ближневосточной истории на протяжении более чем полувека со многими ее перипетиями. Актуальность ее в том, что она не только подводит читателя к самым последним событиям, но показывает историческую и, я бы сказал, психологическую глубину поведения отдельных лидеров, что помогает понять, объяснить события и сегодняшнего, и завтрашнего дня.

Особенности труда Е. М. Примакова - откровенность. Он говорит обо всем "с открытым забралом". Приведу лишь маленький пример. Агрессию Великобритании, Франции и Израиля против Египта в 1956 г. он называет "тройственной агрессией", а не Суэцким кризисом или Суэцкой войной. Хотя именно эпитет "агрессия" стало модным избегать не только у англосаксонских и израильских исследователей, которые хотели бы обелить политику своих стран, но и у многих российских ученых. Кстати сказать, 50-я годовщина агрессии прошла практически незамеченной в российских СМИ, которые с мазохистским самобичеванием описывали подавление советскими войсками антикоммунистического восстания в Венгрии в те же дни. Но срыв "тройственной агрессии" Советским Союзом (вместе с США) стал звездным часом советской политики на Ближнем Востоке.

Некоторые главы стоят целых книг по концентрации фактов и мыслей. Поэтому заранее оговариваю, что даже обширная рецензия не может все охватить по соображениям экономии места в журнале. Попытаемся сделать упор или на самые животрепещущие сегодня проблемы (Ирак), или на главы, где приводятся совершенно новые исторические материалы (отношения СССР/России с Израилем и палестинцами), или на проблемах, имеющих принципиальное значение для будущего региона и интересов России (например, ядерное оружие).

КОРНИ ИРАКСКОЙ ПРОБЛЕМЫ

Вторжение США в Ирак, оккупация страны, жестокая гражданская война в сочетании с войной иракского сопротивления против иностранных войск, казнь бывшего иракского президента Саддама Хусейна, превра-

стр. 11

тившая диктатора в мученика, разгул терроризма - все эти события стали главными не только при определении судеб самого Ирака и всего Ближнего Востока, но и эволюции внешней и внутренней политики США. Означает ли провал в Ираке просто временную неудачу непродуманной американской политики? Или же это начало заката самой мощной сегодня - в экономической, военной, технологической, информационной областях - державы, которую неоконсерваторы у власти в Вашингтоне хотели бы превратить во всемирную империю?

Корни иракской проблемы лучше можно представить благодаря нескольким главам книги Е. М. Примакова. Он лично знал Саддама Хусейна и многих деятелей из его окружения. Часы и дни он беседовал с ними, проводя политику своего государства - СССР/России, но вместе с тем давая рекомендации, которые при их исполнении могли бы изменить ход трагической истории этой страны.

Все мы вышли из марксистских рамок подхода к развитию общества - пусть даже творчески их интерпретируя, - привычно объясняя ход истории объективными экономическими и социальными факторами и зачастую недооценивая роль личности. Но Е. М. Примаков в своей книге убедительно объясняет многие события именно личностным фактором, особенностями поведения харизматических лидеров, их эволюцией, методами их действий. Позволю себе заверить читателя, что без этого Ближний Восток просто не понять.

Поучительна, трагична и даже ужасна эволюция Саддама Хусейна, отраженная в книге.

Конечно, он был, как мы сказали бы, пассионарной личностью. Молодым баасистом участвовал в покушении на иракского диктатора, генерала Касема. Это был заговор, к которому приложило руку и ЦРУ. В этот момент главными противниками режима Касема были баасисты. Коммунисты, которые укрепили свои позиции в Ираке, только что совершили кровавую бойню баасистов в Мосуле и вместе с Касемом участвовали в физическом уничтожении представителей элиты прежнего, королевского Ирака. Это вызвало резко отрицательную реакцию во всем арабском мире, в том числе в Египте, где президент Насер бросил коммунистов в концлагеря. Отношения Насера с Советским Союзом в тот момент испортились. Самого Саддама Хусейна, раненого во время теракта, спасли при помощи агентов ЦРУ и египетской разведки. Он бежал в родной город Тикрит, затем в Сирию, оттуда египтяне помогли ему переехать в Бейрут. Там его опекала местная резидентура ЦРУ, которая оплачивала ему квартиру и повседневные расходы, а затем помогла перебраться в Каир. В 1963 г. он вернулся в Ирак и возглавил разведку партии Баас (с. 79). Впрочем, как отмечает Е. М. Примаков, нет никаких данных, что Саддам был завербован в качестве агента ЦРУ. Но это не мешало ему многие годы тесно сотрудничать с американской разведкой (с. 315).

В феврале 1963 г. в Ираке произошел новый переворот. На короткий срок руководство страны возглавил насерист Ареф. К власти пришли баасисты, которые учинили кровавые расправы над тысячами коммунистов и им сочувствовавших. Списки и адреса коммунистов были подготовлены ЦРУ (с. 79).

Отношения СССР с Ираком были заморожены. Последовало еще несколько переворотов, в результате которых на вершине власти оказался Саддам Хусейн.

Несмотря на растущие диктаторские замашки, ранний С. Хусейн в целом устраивал советское руководство. В 1970 г. Саддам смог договориться с восставшими против Багдада курдами во главе с Мустафой Барзани. Серьезную роль в урегулировании, хотя бы временном, этой проблемы сыграл и лично Е. М. Примаков (с. 324-334). Был создан Народный патриотический фронт с участием коммунистов.

В те годы СССР, как и США, на международной арене руководствовался принципом: враг моего врага - мой друг. Объективная обстановка заставляла Саддама Хусейна выступать против интересов Запада. Его национализация гигантской нефтяной компании "Ирак петролеум" была не менее важным шагом, чем национализация Суэцкого канала. Ширилось экономическое и военное сотрудничество Ирака с Советским Союзом. Ирак стал одной из главных стран, откуда СССР получал столь необходимую ему твердую валюту и нефть, которую тоже можно было считать эквивалентом твердой валюты.

В 1972 г. был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между Ираком и СССР. В июле 1975 г. Ирак установил особые отношения с Советом экономической взаимопомощи, в который входили только "социалистические" государства.

Но в развитии личности Саддама Хусейна сыграла роль сама структура диктаторской власти, миф о собственной гениальности и непогрешимости, в который он сам уверовал, отсутствие объек-

стр. 12

тивной информации, сервильная позиция его окружения.

После 1975 г. все начало меняться к худшему. Из иракского Курдистана было насильственно переселено около 350 тыс. человек, сожжено 250 курдских сел, вдоль границы с Ираном создавался "арабский пояс", куда переселялось иракское арабское население, чтобы прервать связи курдов с Ираном. Армия подавляла шиитов на юге. В 1978 г. Саддам разгромил компартию. Более 30 офицеров-коммунистов, обвиненных в создании партийных течений в армии, были казнены (с. 309).

Что было делать советскому руководству в этих условиях? Рвать с Ираком? Разве это изменило бы внутреннюю обстановку в стране? Все-таки СССР оказывал на Саддама хоть какое-то сдерживающее влияние. А государственные интересы СССР? При оценке этой ситуации очень полезно узнать мнение убежденного государственника Е. М. Примакова: "К этому времени в СССР уже сложилось отношение к саддамовскому Ираку главным образом как к партнеру в области экономических и военно-технических отношений. В Ираке были тысячи советских гражданских и военных специалистов. СССР не мог пренебрегать отношениями с Ираком в экономической и военно-технической области, особенно в результате того, что... при Садате стали ослабевать советские позиции в этой стране (Египте. - А. В.). Это приходилось принимать во внимание - все еще продолжалась "холодная война" (с. 310).

Саддама Хусейна и во внешней, и во внутренней политике "заносило" все больше. Рядом лежал как будто бы ослабевший после исламской революции Иран. А почему бы не отхватить иранскую нефтяную провинцию Хузистан с ее арабским населением? Его войну против Ирана поддержали и США, и аравийские нефтяные монархии. По отношению к СССР он проявил свое двуличие, заверив накануне войны советское руководство, что не собирается нападать на Иран. Соединенным Штатам нужен был противовес Ирану в районе Персидского залива. И именно на этом стал играть С. Хусейн, надеясь, что он настолько нужен Соединенным Штатам, что они поддержат все его выходки.

Война с Ираном стоила двум сторонам почти миллиона жертв. Важно отметить, что когда Саддама Хусейна судили, его приговорили к казни за убийство примерно 150 жителей шиитского селения, у которого произошло покушение на его жизнь. Вопрос о преступности действий против Ирана даже не ставился: слишком тесно в той войне США сотрудничали с Хусейном. Из Соединенных Штатов ему поставляли и оружие, и технику двойного назначения. Войну финансировали аравийские нефтяные монархи, а оружие Ираку шло через кувейтский порт.

В 1980 г. перед началом ирано-иракской войны в Москве был проведен "ситуационный анализ", посвященный ирано-иракским отношениям, - одна из "мозговых атак". (За разработку методики и проверку на практике их результативности возглавляемая Е. М. Примаковым группа ученых получила "закрытую" Государственную премию СССР.) Был сделан вывод, что Иран и Ирак вскоре начнут войну друг против друга. Прогноз оказался правильным.

К сожалению, традиция ситуационных анализов в 90-е гг. прошлого века была все меньше востребована. Все большей популярностью стали пользоваться "политологи", которые знали все о Чукотке и Украине, все о ситуации в США и Германии, на

стр. 13

Ближнем Востоке и в Китае, в Сибири или в Африке. Экспертный анализ заменялся звонкими фразами. Не это ли привело к ряду просчетов во внешней политике России? Правда, последнее время потребность в серьезных ситанализах начала ощущаться - не без личного влияния Е. М. Примакова.

Важное замечание, приведенное в книге: светский, почти атеистический баасистский режим в Ираке начал принимать все более исламистскую окраску, чтобы получить поддержку в войне против Ирана со стороны консервативных монархий Аравийского полуострова. В августе 1980 г., то есть накануне войны с Ираном, Саддам совершил хадж в Мекку. Его показывали по телевидению на весь арабский мир, когда он, облаченный в белое одеяние, в сопровождении наследного принца Саудовской Аравии, будущего короля Фахда совершал обход Каабы (с. 312-313).

"После начала иракско-иранской войны явно наблюдалась переориентация Саддама Хусейна на преимущественное отношение с США, - пишет Е. М. Примаков. - Этому целенаправленно способствовала политика Соединенных Штатов. Мы знали, что поставки в Ирак американского оружия были начаты по распоряжению президента Рейгана после совместного обсуждения, проведенного им с госсекретарем Шульцем, министром обороны Уайнбергером и директором ЦРУ Кейси. ЦРУ регулярно передавало иракскому руководству данные по дислокации иранских войск" (с. 314-315).

Будущий министр обороны США Рамсфельд посетил Ирак, договорился о расширении сотрудничества, о восстановлении дипотношений. "Рамсфельд подчеркнул, что у США и Ирака общие враги - Иран и Сирия, поддерживаемые Советским Союзом" (с. 315).

Саддам Хусейн получал сигналы из США о благоприятном к нему отношении американского истэблишмента и после окончания войны с Ираном, которая завершилась вничью, принеся колоссальные жертвы и разрушения обеим странам (с. 316.).

Видимо, Саддам уже перестал воспринимать реальности окружающего его мира. Он посчитал, что США настолько нуждаются в нем в качестве противовеса Ирану, что позволят ему захватить Кувейт.

"Перед началом операции по захвату Кувейта на встрече с американским послом в Ираке Эйприл Глэспи Саддам спросил ее, как США отреагируют на стремление Ирака решить с Кувейтом территориальный спор, - отмечает Е. М. Примаков. - Глэспи ответила, что это "внутри-арабское дело". Саддам Хусейн воспринял это как зеленый свет к аннексии Кувейта" (с. 318).

Трижды Примаков встречался с С. Хусейном во время кувейтского кризиса, пытаясь урегулировать дело миром. Трижды Саддам опаздывал принимать правильные решения, подставляя себя под удар. Иракский диктатор считал, что американские угрозы - это блеф. В конце концов в чем-то он оказался прав. Президент Дж. Буш-старший так и не двинул войска антииракской коалиции на Багдад с целью свержения режима, позволив Саддаму Хусейну утопить шиитское восстание в крови и удержать власть. Во время этих событий С. Хусейн все время на что-то надеялся.

Далее он начал провокационную игру со Спецкомиссией ООН, которая должна была выяснить, есть ли у него оружие массового уничтожения (ядерное, химическое, биологическое) или программа по его изготовлению. В Ираке такого оружия не было, как не было и работы над ОМУ, но он рассчитывал заставить ООН отменить санкции, введенные против Ирака. Потеряв чувство реальности, поддерживаемый своими окружением в убеждении о своей "стратегической и тактической гениальности", Хусейн все еще надеялся, что его режим и он сам нужны США. Он совершенно не учел неоимперских амбиций американского руководства, руки которого развязали трагические события 11 сентября 2001 г. Вашингтону был нужен Ирак, но не саддамовский, а прозападный, союзнический, "сшивший" демократию по американским "лекалам". Война и оккупация Ирака стала задачей политики Вашингтона.

"Я встретился с Саддамом Хусейном за три недели до начала американской операции против Ирака в 2003 г., когда США пошли до конца и свергли его режим, - пишет Е. М. Примаков. - Я вылетел в Багдад после ночного разговора с Президентом В. В. Путиным, который поручил мне незамедлительно и лично передать его устное послание С. Хусейну. Смысл послания заключался в призыве уйти с поста президента и обратиться к иракскому парламенту с предложением провести демократические выборы... Путин сказал, поручая мне эту миссию, что, возможно, это - последний шанс предотвратить начало вооруженных действий США против Ирака, осуществляемых в обход Совета Безопасности

стр. 14

ООН, вопреки мировому общественному мнению и позиции большинства государств, включая союзников Соединенных Штатов, таких, как Германия, Франция, Бельгия" (с. 321-322).

Саддам Хусейн отверг предложение президента России, которое могло бы и отвести от народа Ирака бесчисленные жертвы, и спасти собственную жизнь. "Характерно, что, даже будучи свергнутым и находясь в тюрьме, Хусейн считал, что он "необходим Соединенным Штатам" (с. 323).

США пошли на военную авантюру и увязли в иракской трясине. Саддама повесили, вменив ему в вину, как отмечалось, расстрел примерно 150 жителей шиитского селения. В результате вторжения США в Ирак погибло по разным данным от 65 тыс. до 650 тыс. иракцев. Конца насилию и жертвам пока не видно.

ДАЕТ ЛИ ВЫХОД "ДЕМОКРАТИЯ ПО-АМЕРИКАНСКИ"?

Оценивая реальную политику, Е. М. Примаков в открытую говорит вещи, очень неприятные для политиков даже крупнейших держав. Позволю себе еще одну длинную цитату из его книги:

"Потерпев провал с версиями тайного выхода Ирака на обладание оружием массового поражения и его связей с "Аль-Каидой", США стали все больше мотивировать свои действия стремлением распространить демократию не только на эту, но и вообще на все ближневосточные страны. При этом подразумевается американская модель демократии, не имеющая по большому счету ничего общего ни с историческими, ни с религиозными традициями, ни с нынешним социально-экономическим положением, ни со сложившимся менталитетом арабских народов. Конечно, Ближний Восток не отделен стеной от остального мира. Естественно, он стал объектом и технико-технологического прогресса, он подвергается влиянию общедемократических мировых веяний. Все это так. Но это не имеет ничего общего со стремлением "причесать" Ближний Восток, да и другие части мира, под американскую "демократическую гребенку". Кстати, со стороны видны промахи самой американской демократии, ее абсолютная непригодность для универсального внедрения, как, очевидно, и демократических моделей других стран.

Мир столкнулся с феноменом, когда одно государство обвиняет другое в том, что в нем установлен антидемократический режим, и не просто обвиняет, а единолично вмешивается силой оружия во внутреннюю ситуацию и свергает этот режим, не пришедшийся "ко двору" (с. 354-355).

Добавлю от своего имени, что попытки одеть ближневосточное общество в "демократические" одежды по американским лекалам, как показывает практика, приводит во власть исламистов, ярых противников западных социальных ценностей. Даже в такой стране, как Саудовская Аравия, частичные, более или менее "свободные" выборы в муниципалитеты в 2005 г. привели к победе, мягко выражаясь, крайних консерваторов. Но иллюзиями по поводу "демократии" на Ближнем Востоке грешат не только западные, но и российские СМИ, да и многие представители нашей (или не нашей?) "либеральной политологии". Вспоминаю слова одного уважаемого эксперта по международным делам, политолога, журналиста и дипломата. Не называю его фамилии только потому, что его уже нет в живых, и он не может ответить на мою критику в свой адрес. На одном из закрытых обсуждений будущего Ирака накануне американского вторжения, которое мне довелось организовывать, он заявил: "Да что вы волнуетесь? Придут американцы в Ирак и установят там такую же успешную демократию, как в Западной Германии или Японии". Большинство экспертов не разделяли его розовых надежд и оказались правы.

"Практически за три месяца до того, как началась эта операция, у меня была возможность переговоров с Кондолизой Райе, которая была в то время помощником президента США по национальной безопасности, - пишет Е. М. Примаков. - Я ей сказал: "Вторгаясь в Ирак, вы совершите историческую ошибку". Она ответила: "Не беспокойся, во-первых, политического решения еще не принято, а во-вторых, если мы ударим, то у нас все продумано".

Ничего продумано не было. Когда в Ирак вошли американцы, они, по сути, перенесли на эту страну западногерманскую модель, внедренную после краха гитлеровского режима во Второй мировой войне. В Западной Германии, как известно, запретили нацистскую партию, что было абсолютно правильно. В Ираке была объявлена вне закона двухмиллионная баасистская партия - единственная партия, в которой были и шииты, и сунниты, и арабы, и курды, и 80-90% ее членов состояли в ней не по идеологическим соображениям, а чисто по карьерным. Выделенная из этой партии компактная группа из тех, кто готов был порвать со своим политическим прошлым, могла бы стать внутренней силой, осуществляющей стабилизационные меры. Этого не было сделано. Армию и полицию тут же распустили, а потом начали собирать, но уже в условиях упущенных возможностей" (с. 358). Что ждет Ирак, который погружается все глубже в кровавый хаос? Будущее страны "...может быть построено только на трех основах, - считает Е. М. Примаков: первая - окончание иностранной оккупации и передача всей власти в руки самих иракцев; вторая - нахождение такой модели управления страной, которая учла бы интересы арабов и курдов, шиитов и суннитов; третья - категорический отказ всех патриотических сил Ирака от поддержки в любой форме террористических организаций и групп, в результате преступных действий которых гибнут сотни, тысячи мирных людей. Освободительная борьба и терроризм - понятия разные, несовпадающие. Их объединению не может быть никаких оправданий" (с. 359).

СССР/РОССИЯ - ИЗРАИЛЬ: РАФТИНГ ПО ГОРНОЙ РЕЧКЕ

Большое место в труде Е. М. Примакова занимают отношения СССР/России с Израилем, ближневосточный конфликт, израильско-палестинские отношения. Ох, сложная это материя!.. (Заметим в скобках, что А. Солженицын, опубликовав максимально объективное и честное двухтомное исследование русско-еврейских отношений "Двести лет вместе", для многих и российских, и зарубежных СМИ стал "персона нон грата", а не "признанным классиком", или просто перестал существовать; а желтая пресса объявила его, отмотавшего годы в ГУЛАГе,

стр. 15

чуть ли не "агентом КГБ". Впрочем, историю Израиля и арабо-израильского конфликта он не затрагивает, просто не владея этим материалом.) Писать на эту тему - все равно, что увлекаться экстримом - рафтингом по горной речке, изобилующей водопадами и камнями. Но Е. М. Примаков совершил этот рафтинг, называя вещи своими именами, опираясь только на факты, не теряя ни объективности, ни достоинства.

Мнения, высказанные Е. М. Примаковым, ценны тем, что никто не может обвинить его ни в антисемитизме, ни в антиарабских выпадах, ни в каких-либо антиизраильских чувствах. Многие годы его деятельности на ниве поисков компромиссов для достижения ближневосточного урегулирования, в широком смысле слова, и израильско-палестинского согласия - в узком принесли ему устойчивую репутацию "честного маклера" и уважение всех сторон конфликта - и евреев, и арабов, и американцев. К сожалению, для израильского руководства до сих пор неприемлемы "честные маклеры", они готовы принять услугу только представителей Вашингтона, которые по известным причинам всегда проводили желанную для Тель-Авива линию.

Автор данной рецензии не считает себя специалистом по истории России, в том числе по ее советскому периоду. Отмечу лишь, насколько логично Е. М. Примаков вновь обращается к документам Л. П. Берии, целью которых было как сбить волну антисемитизма в СССР, так и усилить свои позиции в борьбе за власть. Но они в высшей степени интересны. В книге приведены тексты записок Л. П. Берии в Президиум ЦК КПСС "О реабилитации лиц, привлеченных по так называемому делу о врачах-вредителях" и "О привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в убийстве С. М. Михоэлса и В. И. Голубова". Вряд ли эти документы могут "обелить" Берию. Но, может быть, они подтолкнут наших исследователей к более взвешенной оценке и окружения, и наследников И. В. Сталина. Пока что "главным чудовищем" официозная историография изображает только Л. Берию, хотя и Молотов, и Маленков, и Хрущев, и Каганович - все они были замазаны кровью. У каждого был свой "сусек". Все они подписывали неправедные смертные приговоры. Что же до Берии, то его роль организатора производства советского ядерного оружия известна. Он же в 1953 г. выступил против слишком поспешной "советизации" ГДР, что тогда ему вменили в качестве преступления. Впрочем, это "заметки на полях", не претендующие ни на какие выводы.

Дипломатические отношения с Израилем были разорваны в 1953 г., когда на территории советского посольства в Тель-Авиве была взорвана бомба. После смерти И. В. Сталина они были восстановлены. Но в 1967 г. после "шестидневной" израильско-арабской войны они вновь разорваны.

"Считалось, что в сложившихся условиях этот ход оптимальный, - пишет Е. М. Примаков. - А тот факт, что отношения не восстанавливались в течение столь длительного периода, как мне представляется, уже шел во вред роли СССР в арабо-израильском урегулировании" (с. 263).

Арабо-израильский конфликт приобретал новое измерение. На Суэцком канале шла "война на истощение". В Египте появилось более 15 тыс. советских военнослужащих и части ПВО. Но отсутствие прямых контактов с израильским руководством объективно ослабляло советские рычаги политического влияния на конфликт. Тогда и родилась записка Е. М. Примакова на имя Л. И. Брежнева, в которой он доказывал необходимость диалога с Израилем (с. 265-266).

Ее результат - решение направить Е. М. Примакова в Израиль с секретной зондирующей миссией. И вот сейчас он впервые рассказывает о своем почти детективном визите в Израиль, беседах с премьер-министром Голдой Меир, министром обороны Моше Даяном, министром иностранных дел Абой Эбаном.

Эта миссия помогла прояснить позицию израильского руководства. "Судя по моим беседам, израильское руководство сделало ставку на сохранение положения, сложившегося после войны 1967 г., - оно хотело бы заморозить ситуацию на Ближнем Востоке на длительный период", - таков вывод Е. М. Примакова по результатам того секретного визита (с. 275).

Далее последовали новые контакты с израильтянами (в Вене) - пауза - новые контакты.

"Создалось также впечатление, что израильтяне, будучи полностью уверенными в своем военном превосходстве над арабами, не ожидают инициативных военных действий с их стороны и считают, что отведен большой срок для использования межарабских противоречий и сохранения негативизма в отношении общего политического урегулирования, - добавляет Е. М. Примаков. - А ведь наши встречи происходили за считанные месяцы до начала октябрьской войны 1973 г." (с. 282).

"В реальности в пользу восстановления дипотношений были настроены Андропов, внешняя разведка, колебался Громыко, "не возражал" Брежнев, - отмечает Е. М. Примаков. - Однако многие были против" (с. 283).

Уже после войны 1973 г., в апреле 1975 г. Е. М. Примаков на этот раз вместе с профессиональным разведчиком Ю. В. Котовым вновь побывал с тайной миссией в Израиле. (К слову сказать, двадцать лет спустя с Ю. В. Котовым, который был уже в чине генерала, я встречался в Тель-Авиве, он был тогда "открытым" резидентом для связей с израильскими спецслужбами.) Они встретились с премьер-министром Аллоном, министром обороны Пересом. Даже после тяжелых уроков 1973 г. предложения Москвы о путях ближневосточного урегулирования упали в Израиле на глухие уши (с. 291-293).

В мае 1977 г. Примаков с Котовым вновь посетили Израиль, где после победы на выборах премьер-министром стал Менахем Бегин.

Вот его оценка М. Бегина: "В мае 1942 года он очутился в Палестине, где, покинув польскую армию, вступил в организацию "Иргун цвай леуми" (Эцель). Эта организация, как и отколовшаяся от нее Лехи, была типичным диверсионно-террористическим образованием. Символ Эцеля - рука, сжимавшая винтовку, на фоне карты Палестины и Трансиордании (!), с надписью "Только так". Главой Эцеля в 1944 году стал Менахем Бегин. Через два года боевики Эцеля взорвали отель "Кинг Дэвид" в Иерусалиме. Организация занималась и захватом заложников. В 1947 г. боевики Эцеля захватили и казнили двух английских сержантов. За голову Бегина - жи-

стр. 16

вого или мертвого - британские власти назначили огромную для того времени награду - 30 тысяч долларов.

После создания Израиля террорист Бегин стал политическим деятелем, возглавив партию Херут, превратившуюся в главного оппонента правящей партии Мапай и лично Бен-Гуриона, которые обвинялись херутовцами в сотрудничестве с англичанами, а позже - с американцами. В 1973 году Бегин возглавил правый блок Ликуд, ядро которого составила партия Херут" (с. 295).

"Бегин был человеком, способным к непредвиденным разворотам. Он отличался от многих других израильских руководителей тем, что не боялся принимать решения, потому что, как это ни звучит парадоксально, не опасался ударов справа - уже правее него, пожалуй, никого и не было на израильском политическом поле" (с. 295).

И в 1977 г. дипломатические отношения с Израилем не были восстановлены. Израиль с помощью США шел к миру с Египтом, выводя на десятилетия вперед из военного противостояния самого сильного своего арабского противника.

Дипломатические отношения между двумя странами были восстановлены лишь в последние месяцы существования Советского Союза. "Уже в официальном качестве министра иностранных дел я посетил Израиль три раза - в 1996-1997 годах, - пишет Е. М. Примаков. - 22 апреля 1996 года произошла встреча с премьер-министром Пересом. Она мало отличалась от той, что состоялась в начале 70-х на неофициальном уровне. "Нам нужен только один посредник, и им должны быть Соединенные Штаты", с металлом в голосе произнес Перес. Так он ответил на мое предложение, с помощью которого я пытался придать хоть какую-то динамику застопорившемуся процессу ближневосточного урегулирования" (с. 298-299).

Последовал визит израильского премьер-министра Нетаньяху в Москву, где Е. М. Примаков принимал его в качестве главы российского правительства. Несколько раз они встречались в Европе.

Завершая эту главу, Е. М. Примаков с вполне уместной меланхолией замечает: "Оглядываясь на путь развития отношений СССР, а затем России с Израилем, можно, очевидно, говорить о многих упущенных обеими сторонами возможностях продвинуть процесс ближневосточного урегулирования в интересах всех участников конфликта" (с. 302).

КОРРЕСПОНДЕНТ, АНАЛИТИК, НО НЕ РАЗВЕДЧИК

Иногда в наших, да и в иностранных СМИ появляются досужие вымыслы, будто в качестве корреспондента "Правды" Е. М. Примаков был "агентом КГБ", тем более, что впоследствии он возглавил Службу внешней разведки. Как бывший собственный корреспондент "Правды" в Ханое, Анкаре и Каире хотел бы разъяснить ситуацию для непосвященных. За редчайшими исключениями (наверняка известными и американцам) журналисты из центрального органа КПСС за рубежом не могли быть сотрудниками разведки. Для обеспечения качественной журналистской работы в принципе они должны были поддерживать контакты с представителями и официальных властей, и левых партий и организаций, и местной интеллигенцией любых оттенков и ни в коем случае не "подставлять" их под возможное обвинение в связях с иностранной разведкой. Корреспонденты "Правды" могли (но не были обязаны) информировать ЦК о политической ситуации в странах пребывания, были допущены к шифропереписке. (Равного по этой активности Е. М. Примакову в "Правде" не было.) Если им поручались деликатные миссии, то спецслужбы могли, так сказать, "технически" оказывать им содействие. Что касается упомянутых "редчайших исключений", то мы, "обычные" журналисты, конечно, знали "кто есть кто", но не болтать же об этом на весь белый свет... (Заметим в качестве отступления, что, временно возглавив СВР, Е. М. Примаков, опираясь на профессионалов - разведчиков, спас от разгрома этот необходимый инструмент государственной политики. А поползновения к этому в 90-е гг. - время развала и разгрома всего и вся - были (см. его книгу "Минное поле политики". М., Молодая гвардия. 2006 г.).

В первых числах июня 1971 г. Е. М. Примаков, ставший заместителем директора ИМЭМО, отправился в качестве спецкора ТАСС на Ближний Восток (имея, как и прежде, право на шифропереписку). Садат, подписав Договор о дружбе с Н. В. Подгорным, все резче поворачивал в сторону США и собирался удалить советский военный контингент из Египта. Информацию об этом Е. М. Примаков хотел сообщить в шифровке в Москву. Посол в Египте В. М. Виноградов отказался отправить ее, зная, что стареющее советское руководство в Москве не хочет получать отрицательной информации о ситуации в Египте. Свою шифровку Е. М. Примакову удалось отправить из Бейрута. В закрытом ТАССовском материале, так называемой "нулевке", он затем

стр. 17

все же изложил свое видение ситуации.

"После того как "нулевка" вышла в свет, мне позвонил Евгений Самотейкин - референт Л. И. Брежнева, и сказал, что Генеральный секретарь заинтересовался этим материалом и даже взял его домой - подробнее с ним ознакомиться. Я, естественно, был этим вдохновлен. Однако через два дня опять последовал звонок Самотейкина, который лаконично произнес: "Я тебя спас". Оказывается, Подгорный устроил скандал, потребовав отозвать "нулевку", что ТАСС и сделал. "Нулевка" была разослана по большему числу адресов, чем мои шифротелеграммы, да и получилось так, что в ней я ставил вопрос острее. Подгорный не успокоился на этом. Просматривая подготовленные заранее списки членов ЦК КПСС, которые подлежали избранию на очередном съезде, он вычеркнул фамилию Замятина (тогда - генерального директора ТАСС. - А. З.) - тот стал лишь членом Ревизионной комиссии ЦК" (с. 144).

Передаю свой личный опыт по этому же поводу. В начале 1972 г. в Адене я встречался с отлично информированным корреспондентом "Монд" Эриком Руло, который имел связи в самых высоких египетских эшелонах власти. Он сообщил, что решение о высылке советского военного персонала уже принято Садатом. Но когда я хотел передать эту информацию в Москву шифротелеграммой, посол В. И. Старцев уперся: "Почему мы из Адена должны издавать комариный писк по поводу ситуации в Египте? В Москве лучше знают". Аргументы, что у меня есть право на шифропереписку, а он может добавить какой угодно комментарий, на него не подействовали. Он был "прав" в том смысле, что за правдивую информацию мог поплатиться местом посла. Подобную же позицию в Анкаре, где был мой корпункт, занял и умнейший и тонкий посол В. Ф. Грубяков. Правда, он честно объяснил мне весь расклад мнений "наверху" и почему ему нельзя было влезать в "ближневосточную кашу".

В середине июля 1972 г. Садат в достаточно хамской форме выслал из Египта советский военный персонал, приглашенный Насером для защиты страны.

Все это сегодня уже выглядит как малюсенький эпизод большой истории нашей страны - тогда СССР, руководство которого жило во все более иллюзорном мире, принимая желаемое за действительное и все дальше отрываясь от реальности.

ТАЙНЫЕ ПРУЖИНЫ ВОЙНЫ 1973 ГОДА

Из главы "Война 1973 года: тайные пружины" хотелось бы выделить два момента. Первый - это реакция советского руководства на развитие самих военных действий. Излагаю события "по Примакову". Когда Израиль уже переломил военную ситуацию в свою пользу, Совет Безопасности принял 22 октября подготовленную совместно с СССР и США резолюцию N 338. Она требовала прекратить огонь, но израильтяне продолжали наступать.

Между тем все в большей степени на позициях двух сверхдержав начала сказываться внутренняя ситуация и в СССР, и в США. В советском руководстве росло возмущение тем, что Израиль игнорирует решение Совета Безопасности, согласованное с Москвой и Вашингтоном. Обычно спокойный и не предрасположенный к крутым действиям, Л. И. Брежнев был вынужден 23 октября по "горячей линии" передать Никсону отнюдь не дипломатическое послание. В нем говорилось: "Почему Израилем допущено вероломство - Вам виднее. Мы видим единственную возможность исправить положение и выполнить договоренность - заставить Израиль немедленно подчиниться решению Совета Безопасности". В послании содержался намек на то, что бездействие Соединенных Штатов приведет к краху разрядки: "Слишком многое поставлено на карту - не только на Ближнем Востоке, но и в наших отношениях".

В США поняли серьезность ситуации. В тот же день Никсон ответил, что Соединенные Штаты "...берут на себя ответственность за то, чтобы полностью прекратить военные действия со стороны Израиля". "Мы с Вами достигли исторического урегулирования, - говорилось в послании Никсона Брежневу, - и мы не позволим, чтобы оно было взорвано".

Однако Израиль продолжал игнорировать требования Совета Безопасности ООН прекратить огонь и отвести войска на занимаемые ими позиции в момент принятия резолюции N 338. В Москве шло бурное заседание Политбюро. Эмоций прибавилось в результате того, что по специальному телефону Садат умолял сделать все, чтобы "спасти его и египетскую столицу, которую окружают израильские танки". Немедленно запрошенный советский главный военный советник в Каире доложил Брежневу, что Садат потерял голову, когда узнал, что несколько израильских танков перешли через Суэцкий канал, но непосредственной угрозы Каиру нет. Несмотря на это сообщение, ряд членов Политбюро высказались за принятие острых военно-политических мер.

Многие члены советского руководства исходили из того, что Израиль сам, без согласия США, не мог бросить вызов всем и вся, игнорируя резолюции Совета Безопасности о прекращении огня. В. Ф. Грубяков, сопровождавший Громыко на заседание Политбюро, рассказал вызванному в Москву Добрынину, что министр обороны Гречко потребовал "демонстрации присутствия советских войск в Египте". Косыгин резко возражал против подобных мер, его поддержал Громыко. Занимавший осторожную позицию Брежнев выступил против любой вовлеченности советских войск в конфликт, но был вынужден все-таки согласиться, во-первых, с направлением жесткого послания в адрес Никсона с намеком на возможность военного вовлечения СССР и, во-вторых, на проведение маневров с участием авиации в Закавказье.

Решили все-таки, что в послании Никсону следует этот намек упаковать в предложение совместно направить советские и американские войска в Египет с целью заставить Израиль прекратить военные действия. 24 октября Брежнев направил послание Никсону, в котором предлагались совместные действия, а затем говорилось: "Скажу прямо, если бы Вы не сочли возможным действовать совместно с нами, то мы были бы поставлены перед необходимостью срочно рассмотреть вопрос о принятии нами соответствующих шагов в одностороннем порядке..." (с. 162).

Второй момент - политическая и дипломатическая игра Генри Киссинджера, советника президента США по национальной

стр. 18

безопасности, который стал перед войной госсекретарем. Все глубже погружаясь в скандал Уотергейта, президент Никсон еще раньше позволил ему монополизировать все ближневосточные дела. Многие историки, изучавшие ход войны, задавали вопрос: а не было ли предварительного сговора Киссинджера и Салата о ходе военных действий? Ведь успешно переправившись через Суэцкий канал и разгромив целую израильскую танковую бригаду, египетские войска остановились. Это позволило израильтянам осуществить контрнаступление на Голанских высотах против сирийцев, а затем перебросить все силы на египетский фронт и разорвать египетские позиции на стыке двух армий, переправиться на западный берег Суэцкого канала и через несколько дней окружить южную группировку египетских войск. Лишь после этого Израиль прекратил огонь.

Е. М. Примаков освещает и этот вопрос. О какой-то "договоренности" с американцами в беседе с ним проговорился сам Садат (с. 151-152). Такого же мнения придерживался и президент Сирии Хафез Асад (с. 155-156), и премьер-министр Иордании Зейд Рифаи (с. 153-154).

По мнению Е. М. Примакова, "Киссинджер помышлял решить свою политико-дипломатическую задачу с помощью "садатовской небольшой военной победы" (с. 158).

Упоенное военной победой 1967 г., уверенное в поддержке США, израильское руководство не хотело никакого урегулирования. Киссинджер, озабоченный стремлением а) ограничить влияние СССР в регионе, и б) обеспечить безопасность Израиля, видел и дальше, и глубже израильских политиков. Видимо, он не возражал бы против того, чтобы Израилю была задана небольшая трепка.

Возможно, что "сговора" Киссинджера с Садатом не было. Было достигнуто "понимание".

Но война имеет свою логику. В первые два дня египтяне и сирийцы нанесли удары такой силы, что израильтяне стали воевать всерьез. Война в принципе кончилась вничью. В условиях Ближнего Востока отсутствие "чистой" победы означало все же "поражение" Израиля, отсутствие поражения арабов - их "победу". Результат этого - мирный договор между Египтом и Израилем: Египет получил демилитаризованный Синай, а Израиль выбил на десятилетия вперед из конфронтации самую сильную в военном отношении арабскую страну. Но Киссинджер никогда не признается, что он достиг "понимания" с Садатом о "небольшой военной победе", ибо Израилю эта война стоила примерно двух тысяч убитых.

"ФЕНОМЕН АРАФАТА"

Много нового узнаем мы из книги Е. М. Примакова и о Ясире Арафате.

Глава "Феномен Арафата" - это история эволюции харизматического лидера обездоленного народа, развитие самого Палестинского движения сопротивления, его взаимоотношений с Израилем, сотрудничества и противоречий с арабскими лидерами, ошибок, неудач и некоторых успехов.

Е. М. Примаков - не первый, кто взялся за жизнеописание Арафата. На эту тему есть обширная литература и в арабских странах, и на Западе, и в России. Напомню читателям, что в нашем журнале "Азия и Африка сегодня (N 10 за 2001 г. и N 1 за 2002 г.) был опубликован целый сериал М.-П. Зейналова "Незабываемые встречи с Арафатом". Но глава в рецензируемой книге ценна фактом личного участия Е. М. Примакова в эволюции политических взглядов Арафата. У них действительно сложились дружеские и доверительные отношения, и долгие-долгие часы бесед, иногда далеко за полночь, не могли не оставить следа во взглядах палестинского лидера.

"Он всю жизнь оставался палестинцем, палестинским националистом, патриотом, - пишет Е. М. Примаков. - Уверен, что эти два понятия могут совпадать. Различие лишь в том, что националист, несомненно, тоже любящий свою родину, свой народ, противопоставляет их другим, по его мнению, менее достойным народам и странам. Когда это принимает особенно непримиримые черты, националист выходит за рамки патриотизма. У Арафата этого не происходило. Ненависть к Израилю, которая переполняла его в 50-60-х годах, не перерастала в ненависть к евреям" (с. 224).

Арафат начинал с крайне экстремистских лозунгов, типа "Сбросим евреев в море!", "Ликвидировать сионистское образование (т.е. Израиль)!". Прошел через отрицание ооновских резолюций N 243 и N 338, потому что в них признавалось право на существование Израиля и ничего не говорилось о Палестинском государстве, хотя и содержались требования вывода израильских войск с оккупированных в 1967 г. территорий. Под влиянием встреч с советскими лидерами и бесед с Е. М. Примаковым, под давлением реальной обстановки Арафат понял необходимость согласиться с этими резолюциями и убедил своих товарищей принять их, если США и Израиль согласятся на создание Палестинского государства на Западном берегу и в секторе Газа. В качестве первого шага он согласился на создание Палестинской автономии, президентом которой и был избран.

Автор этой рецензии входил в число международных наблюдателей во время выборов в Палестинской автономии в 1996 г. Была эйфория, была надежда палестинцев на создание своего государства. Если бы Израиль ото-

стр. 19

шел к границам 1967 г., это означало бы мир между Палестиной и Израилем. Конечно, при достаточно сложном решении судьбы Иерусалима и палестинских беженцев. Но затем процесс мирного урегулирования затянулся. После провокационного посещения А. Шароном Храмовой горы, где находится третья по значению мусульманская святыня - мечеть "Аль-Акса", началась вторая "интифада", второе восстание палестинцев. Оно на этот раз сопровождалось многочисленными актами терроризма на территории Израиля, ответными, часто неадекватными ударами израильтян: погибло около 1 тыс. израильтян и более 4 тыс. палестинцев.

"Известно, что с палестинской стороны осуществляются, в том числе и террористические, акты против израильского мирного населения, - пишет Е. М. Примаков. - По схеме, предложенной израильским руководством, за этим стоял Арафат. Категорически не согласен с этим. И дело не только в публичных заявлениях палестинского лидера, однозначно осуждавшего действия против гражданского населения. Дело также в том, что будучи прагматиком, реалистом, он понимал: методами террора нельзя не только добиться победы, но это и компрометирует палестинское сопротивление, ослабляет солидарность с палестинцами тех, кто стремится к справедливому урегулированию ближневосточного конфликта" (с. 254).

Последние недели своей жизни Арафат провел фактически в заключении в Рамалле, в резиденции, окруженной израильскими танками. Президент Палестинской автономии осуществлял реальный "контроль" лишь над несколькими десятками квадратных метров своего жилища. И уж по меньшей мере странно, если не употреблять более жесткого выражения, звучали в тот момент обвинения израильского руководства в адрес Арафата, будто он, дескать, "не хочет обуздать террористов".

Пришел срок, и Арафата не стало...

Существует версия, что в свое время израильские спецслужбы приложили руку к созданию конкурента арафатовского "Фатха" - исламистской организации ХАМАС (с. 365).

"В 2006 г. ХАМАС пришел к власти в палестинской администрации в результате никем не оспариваемых демократических выборов, - пишет Е. М. Примаков, - Израиль, поддерживаемый Соединенными Штатами, заявил, что не будет контактировать с ХАМАСом, так как это террористическая организация. Между тем еще раз вспомним: Менахем Бегин и Ицхак Шамир - два премьер-министра Израиля - в прошлом были настоящими террористами, за их головы английские мандатные власти назначили огромное вознаграждение. Когда же они через выборы пришли к власти, никто не сомневался в легитимности контактов с ними" (с. 365).

"В качестве метода борьбы военное крыло ХАМАСа действительно широко использовало террористические атаки против мирного населения - в магазинах, автобусах, ресторанах израильских городов, - отмечает Е. М. Примаков. - Антитеррористические методы Израиля осуществлялись тоже в террористической форме" (с. 366).

Е. М. Примаков, верный фактам, завершает рассказ о палестино-израильских отношениях и в целом о ближневосточном урегулировании без оптимистических надежд. К сожалению, нельзя не присоединиться к этой его отнюдь не мажорной ноте.

ЯДЕРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

Насколько актуальны глава "Арабо-израильский конфликт: ядерное измерение" и подглавка "Иранский "ядерный кроссворд" говорит хотя бы тот факт, что эта тема - лишь в чуть измененной формулировке - была главной на последней Пагуошской конференции, которая прошла в Каире в ноябре 2006 г. Е. М. Примаков описывает - с детективными, но реальными подробностями - и историю создания ядерного оружия Израилем, начиная с 50-х гг. прошлого века, и опасные последствия обладания им для самой страны, и для региона.

"Я хотел бы остановиться на вопросе, который обычно замалчивается - о существовании на Ближнем Востоке государства, которое уже имеет ядерное оружие, созданное не без содействия одних западных стран при молчаливом согласии других, - пишет он. - Речь идет об Израиле" (с. 338).

Он напоминает читателям, что во время арабо-израильской войны 1973 г. 13 израильских ядерных бомб уже были подготовлены для возможного применения. Это засекли и американцы. Недаром израильтяне попытались сбить американский (!) разведывательный самолет "SR-71", который летел на слишком большой высоте и оказался недосягаемым для израильских истребителей.

На упомянутой Пагуошской конференции представитель Израиля утверждал, что тогда на заседании израильского кабинета министров было принято решение не только не использовать ядерное оружие, но даже не угрожать возможностью его использования. Но тогда зачем его приготовили для возможного использования?

стр. 20

"... То, что создалась конкретная ситуация, при которой Израиль был готов задействовать его против Египта и Сирии, стало ошеломляющей новостью. Между тем трудно, если вообще возможно, прогнозировать сохранение в историческом плане монополии Израиля на обладание ядерным оружием в ближневосточном регионе", - отмечает Е. М. Примаков (с. 339).

"ЦРУ подготовило свою оценку ядерных возможностей Израиля и пришло к выводу еще в 1968 году, что Израиль уже имеет ядерное оружие, - пишет он, ссылаясь на заявление К. Дакитта, заместителя директора ЦРУ по науке и технологии. - Директор ЦРУ Ричард Хелмс передал эту информацию президенту США Л. Джонсону, который просил никому ее не показывать" (с. 343).

Ядерные программы Израиля продолжались при правительствах всех оттенков.

"Как известно, на основе поправки Саймингтона - Гленна Конгресс США запретил поставку вооружений из Соединенных Штатов тем странам, которые осуществляют программу создания ядерного оружия, - пишет Е. М. Примаков. - Однако США никогда не применяли этого ограничения в отношении Израиля, хотя отлично знали об израильских военных достижениях в ядерной области. В 1974 г. ЦРУ подтвердило факт производства Израилем ядерного оружия, а Министерство обороны США объявило в июле 1975 г. о поставках этой стране 200 ракет "Лэнс" класса "поверхность - поверхность", которые способны нести как обычные, так и ядерные боеголовки. Израиль получил в большом количестве самолеты "F-15" и "F-16", тоже пригодные для несения ядерных бомб" (с. 344).

Е. М. Примаков отмечает, что в 1979 г. Израиль в сотрудничестве с расистской ЮАР провел ядерные испытания в южной части Индийского океана. Вашингтон знал об этом, но попытался держать эту информацию в секрете (с. 344). Хочу добавить, что когда в ЮАР к власти пришел АНК и было создано демократическое нерасовое правительство, оно проявило высшую степень политической зрелости, отказавшись от обладания ядерным оружием и ликвидировав все производства "оружейного" урана.

"Ядерная программа Израиля продолжала и продолжает совершенствоваться... Одновременно, особенно в конце XX - начале XXI века, Израиль стал напористо проводить антииракскую и антииранскую линию, подталкивая Соединенные Штаты на решительные действия против этих двух стран, якобы стоящих у порога обладания ядерным оружием" (с. 346).

С Ираком, можно сказать, все определилось. Соединенные Штаты оккупировали страну и не нашли там ни ОМУ, ни программ по его производству.

"Достаточно драматично развиваются также события, связанные с так называемой ядерной программой Ирана, который настаивает на своем праве проводить все без исключения работы в области мирного атома, как это делают десятки других неядерных государств, - отмечает Е. М. Примаков. - Представляется, что непродуманные, экстремистские заявления высшего руководителя Ирана оказывают ему плохую услугу, затрудняют действия тем, кто хотел бы защитить право этой страны работать в направлении мирного использования атома" (с. 346).

Далее автор останавливается на циничной пропагандистской кампании в израильских и американских СМИ о якобы участии России в ядерных исследованиях Ирана. Будучи главой правительства РФ, он затребовал данные об этом у ФСБ. Пришел ответ: никто из российских ученых, принимавших участие в производстве нашего ядерного оружия, вообще не выезжал за рубеж (с. 347).

И все же хочется добавить одно соображение. Поставим себя на место руководства Ирана, который Вашингтоном был отнесен к "оси зла" вместе с Ираком и Северной Кореей. У Ирака не было ни ядерного, ни химического, ни бактериологического оружия. Тем не менее, он стал объектом военного удара, вторжения и оккупации со стороны США и их ближайших союзников. Нищая, истощенная Северная Корея, где существует, возможно, самый свирепый диктаторский режим на Земном шаре, в ответ на американские угрозы не только работала над созданием ядерного оружия, но и произвела его испытания, как и испытание ракет для его доставки. До сих пор США не решаются на прямую военную интервенцию в Северную Корею. Не будем говорить о том, что это вызвано целым комплексом причин. Но не исключено, что сравнение ситуации в Северной Корее и Иране может подтолкнуть хотя бы часть иранского руководства к тайным разработкам ядерного оружия. За Ираном могут последовать и другие страны региона. Именно этого и пытается избежать Россия, предлагая различные варианты политического решения иранской ядерной проблемы.

Но если ситуация может развиваться таким образом, то у многих даже в Израиле возникает вопрос: обладание ядерным оружием усиливает или ослабляет безопасность самого Израиля? Известный израильский атомщик, Мардехай Ватуту, посчитавший безумием ядерную программу своей страны, просидел за это 15 лет в тюрьме.

Не вынашиваются ли планы израильского удара при прямой поддержке США по Ирану, как в свое время по исследовательскому ядерному реактору в Ираке? Планы действительно есть, но их авантюризм очевиден. Иран готов к очень жесткому, хотя и асимметричному военному ответу. Иран - это не Ирак.

Оценивая ситуацию с ядерной программой Ирана, Е. М. Примаков не уходит от острых вопросов, ставя точки над "i": "Прорыв Ирана к ядерному оружию способен подорвать договор о его нераспространении, что открыло бы путь к ядерному вооружению многих стран, в том числе тех, кто участвует в региональных конфликтах. Это создало бы принципиально иную, значительно более опасную ситуацию в мире...

Но сложность нынешней ситуации с Ираном заключается в том, что он, во-первых, отрицает стремление выйти за пределы мирной ядерной программы, утверждает, что нет политического решения о создании ядерного оружия и не собирается его производить; во-вторых, ни в чем не нарушает Договор о нераспространении ядерного оружия, подписантом которого является; в-третьих, готов свои работы в ядерной области поставить под контроль МАГАТЭ и, наконец, в-четвертых, не намерен отказываться от ядерных работ по всему разрешенному для мирного использования ядерной энергии циклу, включая обогащение ура-

стр. 21

на, чем занимаются более 60 стран мира.

На сегодняшний день Иран уже продемонстрировал способность осуществлять самостоятельно все этапы этого цикла, включая и обогащение урана. По авторитетному мнению экспертов, если иранское правительство все-таки решит двигаться в направлении производства ядерного оружия, ему на это потребуется от двух до пяти лет. Срок явно небольшой" (с. 360-361).

"Призыв к созданию безъядерной зоны на Ближнем Востоке еще более актуален в условиях усиления международного терроризма, сделавшего ныне упор на террористические акты с массовым уничтожением мирных жителей, - пишет Е. М. Примаков. - Обозначилось стремление международного терроризма получить доступ к ядерному оружию. Наибольшую опасность в этом плане представляет собой "черный рынок" ядерных материалов, технологий и экспертизы. С учетом того, что ближневосточный конфликт стал "инкубатором" терроризма, распространение такого "черного рынка" на его территории особенно опасно. Это тоже должно подталкивать все страны этого региона, включая и Израиль, к поискам путей к безъядерному Ближнему Востоку" (с. 348-349).

НАШИ РАЗНОГЛАСИЯ

Как я уже отметил, все мы вышли из марксистской традиции. Поэтому так и хочется охарактеризовать то или иное социальное явление или режим на Ближнем Востоке с классовой точки зрения. В этом безусловно есть резон. Классы - хотя и не в жестких характеристиках марксистской ортодоксии - конечно, существуют. Но все же не могу согласиться с дефинициями Е. М. Примакова: "мелкобуржуазные революционеры" (с. 16 и далее), "мелкобуржуазное руководство" (с. 17), "мелкобуржуазные режимы" (с. 31). Владельца лавки или клочка земли, наверно, можно назвать "мелкой буржуазией", а армейского офицера, интеллектуала, профессора, журналиста, чиновника? Но ведь именно они составили костяк пришедших к власти социальных групп в Египте, Сирии, Ливии, Алжире, Ираке, а не мелкие торговцы или крестьяне. И не их социальные интересы они выражали. Но какую дефиницию использовать? Я стал называть их "разночинцами", хотя этот термин настолько укоренился для обозначения чисто российских явлений, что с опаской применяешь его к арабским реалиям. Я называл режимы, созданные ими, "революционно-авторитарными". Они были "революционными", ломая прежние социальные и политические структуры, и "авторитарными" по методам руководства. (Хотя режим Саддама Хусейна можно уже назвать "тоталитарным".) К моему удовольствию, на с. 375 Е. М. Примаков употребляет термин "революционно-националистические режимы", а это уже ослабляет или снимает наши разногласия.

Показав и признав, насколько чуждым реалиям оказалось коммунистическое движение в арабском мире, Е. М. Примаков все же пишет: "Оно, даже совершив ошибки и испытывая трудности, способствовало положительной эволюции мелкобуржуазных сил в арабском мире"... Понимаю Е. М. Примакова. Я лично знал людей кристальной чистоты, веры в "светлое коммунистическое завтра", готовых идти на пытки и эшафот за свои убеждения. Были такие среди коммунистов. Немного, но были. Некоторые из них погибли под пытками или на эшафоте. Перед этими личностями склоняю голову. Но коммунистическая практика в арабских странах, как убедительно показал в книге сам Е. М. Примаков на примере Южного Йемена или Ирака, приводила к очень тяжелым человеческим жертвам и экономическим провалам. Конечно, коммунисты призывали строить дороги, развивать здравоохранение, школы... Однако этим же занимались и короли, и шейхи. Правда, марксистская мысль будила новые подходы к социально-политическому анализу. Но результаты деятельности коммунистов не соответствуют прежним их утверждениям, будто они "делают историю".

Как автор работ по Саудовской Аравии, я хотел бы увидеть у Е. М. Примакова больше внимания к нефтяному фактору, который стал столь важным в мировых делах после войны 1973 г. Но каждый исследователь вправе сосредоточиваться на одних проблемах, а другие оставлять в большей степени как бы за скобками.

В книге есть мелкие "блошки", то есть описки, за которые нужно упрекнуть, скорее, не ее автора, а машинистку или редактора. Экстремистская исламистская организация в Египте называлась не "Ат-тахрир уаль-хиджра" ("Освобождение и хиджра) (с. 22), а "Ат-такфир уаль-хиджра" ("Обвинение в неверии и хиджра"). Президента Йемена звали не Абдуррахман Саляль (с. 102), а Абдалла Саляль. Если бы в книге был индекс имен и географических названий, этих мелких неточностей можно было бы избежать.

Но все эти мелкие замечания - отнюдь не "ложка дегтя", которая может испортить уникальную книгу, а третьестепенные мелочи, которые легко будут исправлены в переизданиях. Что же касается концептуальных вопросов - у каждого есть право на свою точку зрения.

"Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами" - достойный научно-литературный итог более чем полувекового труда Е. М. Примакова на поприще востоковедения. Книгу будут долго читать и изучать и специалисты, и студенты, и все, кто интересуется этим регионом мира.

Завершая рецензию, хочу процитировать одну из кардинальных мыслей автора, под которой хочется немедленно подписаться: "Проблема в том, что мировая цивилизация - это не только технико-технологические инновации. Она складывается из различных, сохраняющих свою самобытность, но неуклонно сближающихся социально-культурных общностей. Складывается через их диалог. Именно этот диалог и переживает сегодня кризисное состояние. Показателем этого является в первую очередь бездумная одержимость самого мощного по экономическим, военным возможностям представителя западной цивилизации - США, "экспортом" своей модели демократии в другие страны, притом с мусульманским населением. К тому же речь идет об "экспорте" с применением силы" (с. 374).

Рецензия затянулась. Слишком о многом рассказывает гроссмейстер ближневосточной политики, и все хотелось бы отметить в рецензии. Но ограничусь написанным. Пусть лучше сами читатели купят, раскроют эту книгу и получат интеллектуальное наслаждение, прочитав ее.

Постоянный адрес данной публикации: