Libmonster ID: BY-1416
Author(s) of the publication: В. С. Парсаданова

Сентябрь 1939г.- месяц, начавший отсчет событиям второй мировой войны. История первого акта мировой трагедии с "польско-советской" точки зрения известна мало. Изучение ее до конца 80-х годов искусственно тормозилось во имя сохранения дружбы обеих стран. Ныне же, в угоду различным, часто противоположным политическим течениям, отданное в основном на откуп журналистам, оно по-прежнему искажается. Открытие российских архивов достаточно высокого ранга дало возможность приступить к непредвзятому рассмотрению событий сентября 1939 года.

Между двумя мировыми войнами отношения между Советской Россией - СССР и Польшей были достаточно сложными. Не последнюю роль в этом играл национально-территориальный вопрос. Польско-советская война 1919-1920 гг. не решила притязаний обеих стран. Рижский мирный договор 1921 г. провел пограничную линию, разделившую украинский и белорусский народы, которую лишь в 1923 г. приняли к сведению державы Антанты, но не гарантировали ее. С переходом гитлеровской Германии к прямым актам агрессии СССР пересмотрел территориальные вопросы в отношениях с Польшей. В июне 1939 г. две стороны констатировали отсутствие взаимных территориальных претензий. Продолжались поиски путей урегулирования отношений: Польшей - в рамках уже существовавших нормативных актов, СССР - со включением договоренности о взаимной военной помощи. Учитывался тот факт, что советская дипломатия еще в январе 1939 г. пришла к выводу: "ни один из спорных вопросов между Польшей и Германией не может быть разрешен мирным путем и что столкновение Польши и Германии неизбежно" 1 . А неизбежность военного столкновения Германии и СССР равным образом провозглашалась гитлеровцами.

СССР отводил большую роль созданию системы коллективной безопасности и "Союзу четырех" - СССР, Франции, Англии и Польши или хотя бы первых трех держав. Дальновидные польские политики не сомневались в конечной победе блока демократических государств. Непременным условием победы они считали включение в состав сил, противостоявших Германии, Советского Союза. Так полагал и военный теоретик, бывший и будущий премьер-министр польского правительства генерал В. Сикорский. Но те же аналитики, понимая, что война во многом будет носить идеологический характер столкновения фашизма (тоталитаризма)


Парсаданова Валентина Сергеевна - доктор исторических наук.

стр. 13


с демократией, опасались агрессивной доктрины Коминтерна и высказывались хотя и за союз с Россией, однако без "большевизации" Европы. Так сложились разные подходы к актуальной проблеме. В литературе хорошо изучен ход переговоров после марта 1939 г. "всех" со "всеми", когда стороны искали союзников либо защитников или же пытались не допустить войны на свою территорию, хотя бы до завершения собственных военных программ. Особую позицию занимала все же Польша, не имевшая ни военных, ни финансовых соглашений с Францией, а с Великобританией - и политических. Так тянулось до конца августа 1939 года 2 .

11 апреля 1939 г. Гитлер подписал план "Вайс" - мероприятия по вторжению в Польшу и молниеносной победе над ней. В политическом плане намечалась изоляция Польши, особенно предотвращение военного вмешательства и помощи со стороны России. Нападение было назначено на конец августа - 1 сентября. В Берлине составили план расчленения Польши путем отделения от нее земель, пограничных с Германией, и "воссоединения" с прусским территориальным захватом XVIII века. Гитлер еще не пришел тогда к определенному решению относительно "остающихся" территорий. Но все еврейское и польское население было намечено на постепенное уничтожение к 1950 году 3 .

5 мая министр иностранных дел Польши Ю. Бек выступил в сейме с речью, объясняющей внешнеполитические установки правительства. Это было первое в Польше открытое сообщение о нависающих событиях. Правительство может идти на уступки Германии, - говорил он, - до пределов, не угрожающих независимости Польши, а далее считает необходимым оказывать сопротивление фашистским притязаниям (сказано это было дипломатичнее). Речь, содержавшая слова о "чести" страны, имела и фразы, обращенные к Берлину. По поручению министра его заместитель М. Арцишевский конфиденциально передал германскому послу в Варшаве, что Бек готов договориться с Германией, если бы удалось найти форму, которая не выглядела бы как капитуляция. В Польше же, в общественном мнении и в прессе, появились и расцветали никогда ранее не свойственные ей идеи славянского единства перед германским "Дранг нах Остен". Набирали силу взгляды, что только Советский Союз может спасти Польшу. Перед лицом общественного мнения Беку нужно было сделать некий жест в отношении СССР. 10 мая Бек пригласил на беседу заместителя наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкина. Последний пытался выяснить, как представляет себе правительство Польши развитие отношений с СССР в случае дальнейшего углубления польско-германского конфликта и нападения Германии на Польшу, и доказывал Беку, что соотношение сил в Европе требует изменения позиции Польши; возможность эффективной англофранцузской помощи Польше во время войны сомнительна; без поддержки СССР полякам себя не отстоять; СССР не откажет в помощи Польше, если она того пожелает. Бек вроде бы "констатировал необходимость для Польши опереться на СССР в случае нападения на нее Германии". Однако сообщение Бека послу Польши в Париже о беседе с Потемкиным свидетельствовало, что стороны говорили на разных языках. Причем Бек скрывал советские предложения не только от польской общественности, но и от своих высокопоставленных сотрудников 4 .

11 мая польский посол в Москве В. Гжибовский попросил приема у нового наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова и сообщил, что Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР. Польша отказывалась также содействовать многосторонним англо-франко-советским переговорам и не давала разрешения на упоминание Польши в соглашении трех держав. Свою окончательную позицию Польша ставила в зависимость от результатов этих переговоров. Бек отвергал любую дискуссию по вопросам, которые касались Польши, кроме двусторонних переговоров. А переговоры с СССР польское правительство вести не желало. Молотов заметил, что как бы вы не решили "слишком поздно". Обеспокоенному Гжибовскому Бек написал: "Еще не время, мы примем решение в надлежащий момент". В Варшаву прибыл советский посол (пост

стр. 14


этот не замещался с 1937 г.). Полпред СССР Н. И. Шаронов нанес 25 мая первый визит Беку и заявил о внимании и сочувствии советских людей Польше и - в четвертый раз за два месяца - о готовности СССР помочь Польше; "но, чтобы помочь завтра, надо быть готовым сегодня, т. е. заранее знать о необходимости помогать"; иначе Польшу может постичь судьба Австрии. Бек ответил, что его задача - обеспечить Польше мир; он готов на уступки, "не угрожающие ее независимости, и сможет принять только почетные (как он выразился) предложения со стороны Германии", однако судьбы Австрии не допустит. Молотов на отчете полпреда о беседе наложил резолюцию: "К сведению" 5 .

2 июня Шаронов вновь пытался убедить Бека, что политика уступок чревата нехорошими последствиями: за уступкой маленькой деревни можно дойти до потери независимости. Бек выразил надежду, что судьба Данцига - не только польско-германская проблема; что Польша без моря не может существовать; она понимает необходимость союзов, но не хочет быть инструментом в руках какой-либо державы. 10 июня польскую сторону ждала "неприятная неожиданность" (по выражению Гжибовского): нарком внешней торговли СССР А. И. Микоян заявил польским представителям о советском отказе Польше в праве наибольшего благоприятствования при транзите военных грузов, ибо это "преждевременно": переговоры трех держав находятся не на той стадии. Далее непосредственно Польше СССР помощи уже не предлагал. Дело шло через посредство Англии и Франции в ходе "переговоров трех". И с 20 июля по 5 сентября 1939 г. нет свидетельств о встречах польского посла с руководителями Наркомата иностранных дел СССР.

Стремление гитлеровской дипломатии изолировать Польшу облегчалось тем, что в лагере противников Германии не было определенности в позициях. Англия и Франция не хотели эффективного политического и военного союза с СССР. Советская же сторона не верила западным державам, считая, что тем нужны только разговоры о договоре да о неуступчивости СССР для облегчения пути к сделке с агрессорами. А западные державы всеми средствами давали понять Гитлеру, что у СССР нет союзников и Германия может напасть на Польшу, а затем на СССР, не рискуя встретить противодействие со стороны Великобритании и Франции. Параллельные переговоры высокопоставленных лиц английского и германского правительств имели шансы закончиться соглашением за счет Польши и СССР. Но польская печать почти всех направлений высказывалась за сотрудничество с СССР в борьбе против фашистов, причем отмечала и его трудности лавирования "между интересами государства и директивами Коминтерна" (газета "ABC"), считая, что "если Россия должна возвратиться в Европу, то пусть возвращается, коль скоро этого потребуют интересы мира, но пусть возвращается без Коминтерна" 6 .

На начавшихся, наконец, 12 августа переговорах военных миссий трех держав советское правительство заявило о готовности выставить на защиту Польши большие силы, чем германские, уже стоявшие под ружьем на ее границах. СССР просил возможности прохода своих войск через виленский и галицийский "коридоры" для соприкосновения с германскими войсками. А прибывшие на переговоры в Москву из Парижа и Лондона третьестепенные лица, да еще без полномочий на подписание военной конвенции, имели задачу выведать максимально сведения о военном потенциале СССР и тянуть время. Между тем английское правительство знало и о готовности СССР заключить трехстороннее соглашение, и о заинтересованности Москвы в независимости Польши (иначе Германия вплотную подойдет к советским границам), и о первом (начальном) сроке немецкого нападения на Польшу - 26 августа. Французское правительство обратилось к Польше. Но Бек был тверд: он считал, что требованием пропуска советских войск через Польшу для соприкосновения с вермахтом СССР хочет добиться того, чего не достиг в войне 1920 года. Наконец, 17 августа, в результате польско-германских экономических переговоров, было заключено соответствующее прогерманское соглашение.

стр. 15


"Переговоры трех" в Москве буксовали. Гитлер продолжал внимательно следить за их ходом. И почти за каждым в них шагом тут же следовало германское контрпредложение. В целом немецкая дипломатия, включая посла Германии в СССР графа Ф. -В. фон дер Шуленбурга, выступала за нормализацию советско-германских отношений и предотвращение войны между Германией и СССР. В Москве не верили Германии. Экономические переговоры Москвы и Берлина тянулись несколько месяцев, то и дело прерываясь, а личная политическая инициатива Шуленбурга вызывала у И. В. Сталина лишь подозрения.

Все это Гитлер решил использовать ради ближайшей своей основной цели - изоляции Польши и обеспечения "советского тыла" в случае войны с Западом. 15 августа Молотов принял Шуленбурга и уже серьезно прислушался к тому, что говорил германский посол. Спустя несколько дней Сталин согласился на ведение политических переговоров с Германией при условии подписания экономического соглашения, но сразу принимать в Москве германского министра иностранных дел не спешил. Не исключалась в последний момент и возможность подписания конвенции с Англией и Францией еще до конца августа. 20 августа Гитлер направил Сталину личное послание с конкретными предложениями. Все участники событий продолжали хитрить 7 .

20 же августа Бек сообщил в Париж о недопустимости обсуждать вопрос военного использования территории Польши: "Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такие договоры заключать не намеревается". В тот же день было распространено сообщение ТАСС о наличии разногласий в ходе московских трехсторонних переговоров. Затем 21 августа глава советской делегации нарком обороны К. Е. Ворошилов подтвердил готовность СССР оказать военную помощь Польше и Западу. В ответ глава французской делегации генерал Ж. Думенк 22 августа заявил Ворошилову, что получил полномочия подписать конвенцию. Но официального ответа английского, польского и румынского (тоже в связи в пропуском советских войск) правительств не было. Шло топтание на месте. Слова Молотова, что, если начнутся военные переговоры, политические затруднения не будут непреодолимыми, оказались иллюзией.

Тогда на повторное послание Гитлера был дан положительный ответ. Риббентроп с полученной им директивой обещать в Москве все, что угодно, соглашаться на любые требования и с убеждением, что Советы завтра, как и сегодня, останутся врагами, стал готовиться к поездке в Москву. Напомним, что уже четыре месяца шли бои советско-монгольских войск с японскими у Халхин-Гола, грозившие перерасти в войну с Японией. А в ночь на 22 августа Н. Чемберлен направил Гитлеру послание. Суть его заключалась в идее "нового Мюнхена". В Москве об этом стало известно через несколько часов. 23 августа Молотов заявил послу Великобритании, что ведущаяся Англией игра не учитывает коренных интересов Польши 8 . Наконец, 23 августа Шаронов сообщил Молотову, что между Польшей и Англией "взаимное доверие, военно- политический союз и мощная финансовая поддержка существуют только на газетной и даже не на министерской бумаге. Польша для Англии - форпост против СССР. Англия воевать не будет и Польше не поможет". Подписанное же польско-германское экономическое соглашение и смягчение антигерманских выпадов в польской прессе "заставляют сделать вывод о далеко не полном повороте Польши на путь нормализации отношения к нам и о вполне возможном изменении этого пути" 9 .

Шаронов предполагал возможность трех вариантов развития событий. Один - малоправдоподобный - совместное выступление Польши и Румынии (их связывал договор о взаимной помощи) против Германии при дружеском нейтралитете СССР. Другой: Польша готовится согласиться или уже согласилась с политикой, диктуемой Англией; остается вопрос лишь о форме и методе проведения ее в жизнь, ибо "полковничье" правительство в Варшаве стремилось подороже продаться. Третий: "доведение конфликта до военного столкновения с участием Англии и Франции... представляется почти исключенным" 10 . В результате Москва избрала иной

стр. 16


путь оттяжки войны и обеспечения, хотя бы временного, безопасности СССР. 23 августа был подписан договор о ненападении с Германией. У него, как известно, была и оборотная сторона: если договор о ненападении являлся довольно обычным актом в дипломатии, то тайное приложение к нему о разделе сфер влияния в Восточной Европе, задевавшее интересы третьих стран, явно нарушало нормы международного права.

Заключив пакт, Сталин, как свидетельствовал позднее Н. С. Хрущев, чуть не плясал от радости: он "надул" Гитлера. Да и последний, узнав, что пакт вместе с тайным протоколом подписан, в восторге закричал: "Они мои! ". Потом удивился умеренности советских территориальных требований, не выходивших за пределы былых границ Российской империи (если не считать Северной Буковины). В самый последний момент 23 августа, когда Франция предприняла еще одну попытку убедить Польшу "дать хотя бы молчаливое обещание впустить русские войска в случае, если Россия поддержит Польшу против гитлеровской агрессии", и снять свои возражения против советских условий "пакта трех", Бек решился пойти на то, чтобы Англия и Франция заключили "тихое согласие" с СССР с такой формулировкой: "Французский и английский штабы уверены, что в случае общей акции против агрессоров сотрудничество между СССР и Польшей не исключено на условиях, которые надлежит установить. Вследствие этого штабы считают необходимым проведение обсуждения с советским штабом всех возможностей". Ответ Бека был послан в Париж, а оттуда в Лондон, где его и задержали. В Москву он дошел, когда уже сохли чернила подписей под германо-советским пактом. Польским же представителям за границей Бек сообщил, что заявленная ранее позиция Польши в отношении СССР - окончательная и изменению не подлежит. Кроме того, министр выразил возмущение тем, что "Советы обсуждали наши вопросы с Францией и Англией без обращения к нам" 11 .

Борьба за расстановку сил в приближавшейся войне продолжалась. 26 августа заместитель наркома иностранных дел С. А. Лозовский заявил, что договор о ненападении с Польшей остается в силе. 27 августа Ворошилов в публичном интервью сказал, что "помощь сырьем и военными материалами является делом торговли, и для того, чтобы давать Польше сырье и военные материалы, вовсе не требуется заключение пакта взаимопомощи и тем более военной конвенции". Газета "Kurier Warszawski", опубликовав 28 августа с небольшими сокращениями это интервью, отметила, что оно неубедительно и нелогично, а появление его "вызвано сильным возмущением в офицерском корпусе Красной Армии и среди широких масс советской общественности, недовольных пактом с Германией". Другой корреспондент, из агентства "Экспресс", заметил, что Ворошилов, "несмотря на подписание советско-германского пакта, продолжает называть Германию агрессором". И все же подписание пакта, ставшего тотчас известным всему миру, вызвало буквально взрыв негодования в польской прессе. Печать заговорила о "четвертом разделе" Польши, а суть секретного приложения излагала весьма близко к тексту. Шаронов сообщал Молотову 25 августа: "Пресса в целом пыталась представить договор как "измену" СССР "фронту мира" и чуть ли не переход в группу держав "оси", что оказало известное влияние на отношение к нам населения". Вскоре этот тон был сбавлен: в Варшаве задумались о невозможности ведения войны Польшей на два фронта 12 .

В ночь на 24 августа состоялось заседание польского правительства, на котором вырабатывалось официальное отношение к пакту Германия - СССР и принималось решение о частичной мобилизации, отмененное затем по совету из Англии. Это внесло дезорганизацию и создало дополнительные трудности при отпоре нападению вермахта. Шаронов сообщал тогда же, что в правительственных кругах Варшавы заявлялось: "Что касается участия СССР в игре в Европе, то мы неоднократно предупреждали западных друзей, что созидательной роли СССР играть не может". Бек сказал в тот день Шаронову, что провел консультации с послами Франции и Англии для подтверждения позиции их стран в случае войны и на предмет

стр. 17


заключения договоров с ними. В итоге пакт от 23 августа, дав Польше формальные соглашения с Западом, оттянул начало войны Германией лишь до 1 сентября, пока Гитлер не убедился, что Англии и Франция не начнут войну "всерьез". В результате контактов с представителями дипкорпуса и отметив особое беспокойство прибалтов и скандинавов, Шаронов сделал вывод: "1. Пакт очень сильно поднял вес Советского Союза как решающей силы в Европе. 2. По отношению к СССР Польша решила сохранить старую (последнюю) позицию, даже не будучи уверенной в возможности снабжения в случае войны" 13 .

Генерал Сикорский считал уже тогда, что пакт Германия - СССР непрочен и недолговечен: это "шахматный ход. Пакт не предрешает поведения СССР и Германии в будущих событиях". Своеобразную трактовку пакту дал будущий глава второго отдела эмигрантского Генштаба Польши Л. Миткевич, через которого в апреле 1939 г. советский военный атташе в Литве И. М. Коротких сообщил польскому правительству о готовности СССР предоставить в распоряжение Польши советские вооруженные силы для отпора гитлеровцам. Миткевич говорил 25 августа латвийскому атташе в Литве, что пока между Россией и Германией - лишь внешняя и фальшивая дружба, а пакт он расценил так: "Россия, более или менее скоро, должна оказаться против Гитлера. Правда, в настоящее время Сталин сознательно подтолкнул Гитлера на войну, возможно, чтобы выиграть время, но по всей вероятности он-то и окажется тем человеком, который в конце концов победит Гитлера и Германию" 14 .

Итак, фашистская военная машина была запущена. Советский атташе Г. А. Астахов еще 8 августа сообщил из Берлина Молотову, что немецкие резервисты получили повестки о явке на такой-то день после объявления мобилизации на сборные пункты в Позене (Познань), Торне (Торунь) и других польских городах. Гитлер опасался, что в последний момент "какая-нибудь свинья" подсунет Германии с Польшей мирное посредничество. И таковая нашлась. Президент США Ф. -Д. Рузвельт дважды обращался к Германии, Англии, Польше и Италии с предложением о мирном урегулировании. Президент Польши дал согласие на двусторонние германо-польские переговоры. Условием Германии стала передача ей польского "коридора" - выхода к Балтике. Затем по английской инициативе были составлены основы урегулирования с Польшей, включая Данциг. Тогда Риббентроп зачитал британскому послу в Берлине Н. Гендерсону 16 пунктов немецких требований. Берлин сделал все, чтобы к назначенному в ультиматуме сроку правительство Польши не смогло об этом узнать официально, обсудить его и прислать представителей на переговоры. Наконец, Англия, Франция и Италия высказались за проведение 4 сентября "конференции четырех" - они плюс Германия, - то есть тех же, кто ранее действовал в Мюнхене, по урегулированию "трудностей, вытекающих из Версальского договора". Их поддержал Ватикан, хотя руководитель его внешнеполитической службы и считал, что даже при положительном исходе переговоров отсрочка войны будет только до весны. 1 сентября Польша ответила согласием прибыть на конференцию, Гитлер для "сохранения лица" - тоже. Но дивизии вермахта уже продвигались по польской земле 15 .

В протоколах политбюро ЦК ВКП(б) появилось 24 августа первое упоминание о вопросах, связанных с пактом Германия - СССР. Было принято решение о созыве сессии Верховного Совета СССР для ратификации договора. 31 августа в докладе Верховному Совету об этом Молотов заявил, что его подписание есть результат тупика, в котором оказались англо-франко-советские военные переговоры, и отказа западных держав от принципов взаимности и равных обязательств, а Польши - от военной помощи со стороны СССР. Он, конечно, характеризовал только самый договор, даже не намекая на существование секретного протокола, зато предостерег от "вычитывания" из пакта более того, что в тексте написано. В целом доклад сводился к тезису "Пусть они воюют без СССР!" и к напоминанию, что вопросы Европы, тем более Восточной Европы, решать без

стр. 18


участия СССР невозможно. Тем не менее в докладе не высказывалось полной уверенности, будет ли соблюдаться пакт. Там содержались указание на необходимость не ослаблять бдительности при защите интересов страны и утверждение, что СССР проводил и будет проводить самостоятельную политику, ориентирующуюся на его интересы, и только на них.

В докладе Ворошилова на той же сессии о проекте закона о всеобщей воинской обязанности снижение призывного возраста до 18 лет давало сразу ряд дополнительных контингентов призывников и было отмечено, что война требует большого количества бойцов. Наконец, секретарь ЦК ВКП(б) и начальник Совинформбюро А. С. Щербаков подчеркнул, что пакт продлевает мирную передышку. И 31 августа пакт был ратифицирован. О секретном протоколе Верховный Совет так и не узнал. Молотов не получил полномочий подписать этот пакт, хотя Риббентроп их имел. В принципе двусторонний договор вместе с приложением "являлся изначально противоправным документом, представляя собой сговор, выражающий намерения подписавших его физических лиц" 16 .

Конечно, в советской центральной печати обвинялись в происшедшем Чемберлен и Бек, воспрепятствовавшие созданию системы коллективной безопасности. Одновременно приводились даже слова из лондонской воскресной газеты "Reynolds News", что советское правительство "сошло со своего пути, чтобы облегчить неспровоцированное нападение на Польшу" и что "нейтралитет СССР - на руку Германии". При этом советская печать обыгрывала мотивы устранения угрозы единого империалистического фронта против СССР, подрыва Антикоминтерновского пакта и срыва угрозы войны СССР сразу на двух фронтах. Сообщалось также о защите стратегических интересов СССР в Прибалтике и на западных границах, приводились подробности об острой реакции в Японии в связи с крахом плана заключения германо-японского военного договора. В немецкой печати фигурировали лозунги защиты немецкого меньшинства в Польше и ликвидации нарушений германских границ.

Между тем, английские условия урегулирования, принятые Варшавой, сорвали выполнение мобилизационных мероприятий в Польше. Успели мобилизовать 1 млн. человек и в районы сосредоточения войск перебросить 840 тыс., призванных оборонять три тыс. км границ. Соотношение военно-экономических потенциалов было таково: 1,6 млн. солдат под ружьем у Германии и 1 млн. у Польши; танковых дивизий - 7:0, моторизованных дивизий - 4:0, танков - 2800 : 870, орудий и минометов - 6000 : 4300, самолетов - 2000 : 407, на направлениях главных ударов немецкое превосходство было в танках восьмикратным, в артиллерии - четырехкратным. С 1 по 6 сентября германские войска взломали линии польской обороны и подошли к Варшаве. Начальник генштаба французский генерал М. Гаме-лен уже 5 сентября заявил, что шансов у Польши на продолжение сопротивления нет, так что "это является очередным поводом для сохранения наших (французских) сил" и констатировал отсутствие необходимости "идти за голосами всеобщего возмущения", наступая на Германию с запада 17 .

5 и 6 сентября польское правительство покидало Варшаву. Ставка главнокомандующего Э. Рыдз-Смиглы была перенесена в Брест. Правда, гитлеровцам не удалось сразу и полностью окружить польские войска. И с 7 по 16 сентября они провели новый охватывающий маневр, после которого 200-300- тысячной группировке польских войск удалось отступить в Люблинское воеводство, остальные были окружены. С 12 сентября общее руководство военными действиями практически отсутствовало. Правительство, золотой запас страны и дипломатический корпус проследовали к румынской границе, и 9 сентября начались переговоры о переходе правительства в Румынию, а 16 сентября такое соглашение было достигнуто. Отошедшие же на Люблинщину соединения к 17 сентября были все же окружены и к 25 сентября капитулировали. 28 сентября была подписана капитуляция Варшавы. Последний бой врагу дала войсковая группировка "Полесье" 5 октября.

Тогда погибло около 65 тыс. польских солдат и офицеров, около

стр. 19


140 тыс. были ранены, в немецком плену оказались более 400 тысяч. Немецкие потери составили 16,4 тыс. убитыми, 27,6 тыс. ранеными, 933 танка и бронемашины, 6046 автомобилей, 360 орудий и минометов, около 600 самолетов. Этим потери вермахта и истощение стратегических запасов горючего и боеприпасов превзошли расчетные по плану "Вайс", и их восполнение задержало наступление Германии на Францию. Только 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну. Общее соотношение вооруженных сил воюющих сторон в тот момент было таким: у Германии - 103 дивизии, 3200 танков, 2500 самолетов и 10260 орудий; у Польши, Франции и Англии - соответственно 147, 4100, 3960 и 12200. Позднее начальник штаба Верховного главнокомандующего Германии В. Кейтель и британский министр иностранных дел А. Идеи говорили, что если бы в августе 1939 г. было заключено англо-франко-советское военное соглашение, Гитлер вообще не решился бы на войну 18 .

На Западном фронте началась так называемая странная война: не раздавалось почти выстрелов, войска практически стояли на месте. 12 сентября в Абвиле (Франция) на совещании премьер-министров Франции и Англии было сочтено, что помощь по спасению Польши уже бесполезна, и союзники приняли тайное решение не приступать к активным боевым действиям против Германии, а проблему независимости Польши решить позднее. Но еще 8 сентября польский МИД признал, что "все потеряно". Советское руководство заявило о нейтралитете СССР. Дальнейшие события развивались сразу в нескольких плоскостях, явных и тайных, в Москве, Варшаве и на путях бегства польского правительства. Напомним, что Шаронов 24 августа уверял Бека, что СССР готов подписать военную конвенцию с Англией и Францией. Бек возразил, что из двустороннего пакта он не вычитал, что СССР останется нейтральным в случае агрессии Германии. Тогда Шаронов указал на попытку втянуть СССР в войну с Германией и желание СССР иметь мирные отношения со всеми странами. Бек заявил, что Шаронов - большой оптимист. Таким же "оптимистом" был посол США в Варшаве, надеявшийся на достижение соглашения великих держав по Польше. А 1 сентября Шаронова встретил в польском МИДе растерянный сотрудник: "Кто бы мог ожидать? " Тоже "оптимистично" настроенному вице- министру М. Арцишевскому, сказавшему, что "через день можно ожидать военного выступления Англии и Франции", Шаронов бросил: "Лучше бы помощь Красной Армии попросили в свое время". 2 сентября Шаронов нанес официальный визит Беку и, ссылаясь на интервью с Ворошиловым, спросил, почему Польша не обращается за помощью к СССР? Ее посол Гжибовский явился к Молотову 5 сентября. Польское эмигрантское издание документов о советско-польских отношениях объяснило затем эту задержку расстройством средств связи. Гжибовский попросил снабдить Польшу военными материалами и разрешить транзит военных грузов через СССР в Польшу 19 .

Тем временем части вермахта уже были под Варшавой. Как иронию воспринимаем сегодня слова Бека, который еще 3 сентября говорил, что Польше надо думать о захвате Кенигсберга. Молотов заверил Гжибовского о намерении советской стороны в точности выполнять торговое соглашение с Польшей; что касается поставки из СССР военных материалов, а также транзита их через СССР, то это в данной международной обстановке маловероятно, поскольку СССР не хочет быть втянутым в войну на той либо другой стороне и должен принимать меры по обеспечению собственной безопасности. Действительно, советское руководство принимало тогда энергичные меры по реализации условий секретного протокола. Соединения Красной Армии перебрасывались к западной границе. Строились новые военные базы. Удлинялись сроки службы в армии и на флоте. Разрабатывался план вооружений гражданского населения Москвы, намечались меры по усилению ее противовоздушной обороны. Из народного хозяйства изымалось много лошадей и автотранспорта для нужд вооруженных сил. Создавались военные советы Белорусского и Украинского фронтов. Усложнялись функции Комитета обороны.

стр. 20


2 сентября начались перемещение органов НКВД Украины к границе и реорганизация его руководства: ведущие посты заняли лица, причастные позднее к акциям в отношении польских военнопленных (включая позорное Катынское дело). Было принято дружественное для Германии решение о радиостанциях; в частности, по немецкой просьбе радиостанция Минска стала играть роль радиомаяка. 7 сентября объявили мобилизацию в СССР. Срочно рассмотрели вопросы соответствующей пропаганды, выделения дополнительных фондов бумаги, разблокирования мобилизационных запасов, строжайшего контроля над горюче-смазочными материалами и транспортом. 4 сентября дали две недели на ревизию Санитарного управления Наркомата обороны "в целях проверки всей его работы и состояния дел"; 5 сентября стали реорганизовывать оперативные группы НКВД и посылать их на Украину и в Белоруссию. Пресса сообщила, что очередное увольнение из рядов РККА задерживается на месяц; 10 сентября она известила, что "произведен частичный призыв запасных, поскольку германо-польская война принимает угрожающий характер и требует мер по обороне страны" 20 .

Впоследствии выяснилось, что, еще будучи в Москве, Риббентроп договорился со Сталиным о выступлении СССР против Польши едва ли не одновременно с Германией. Однако Сталин начал "дорабатывать" территориальные проблемы, и не успел Риббентроп вернуться в Берлин, как Молотов вызвал Шуленбурга и заявил, что линия раздела Польши принята поспешно и требует уточнения: ее необходимо передвинуть к р. Писса (приток Нарева), включив район Белостока в советскую сферу. Гитлер мгновенно согласился, и 28-го августа такой протокол был подписан. Но после 1 сентября СССР выступить сразу не спешил, его войска стояли пока на месте. 3 сентября Риббентроп уполномочил Шуленбурга сообщить Молотову, что быстрое развитие операций против Польши может привести к вступлению соединений вермахта в сферу влияния СССР, так что нужно поставить вопрос о своевременном занятии всей этой сферы Красной Армией. Молотов ответил спустя два дня. Ответ содержал три важных момента: "Мы считаем, что время еще не наступило... Чрезмерная торопливость может принести нам вред и содействовать сплочению наших врагов... ", нужно соблюдать намеченное и отвести германские войска в случае пересечения условленной линии 21 .

9 сентября Риббентроп опять послал Шуленбурга к Молотову. Нарком заверил посла, что вот-вот "начнем". Гитлер через пару дней пришел к выводу, что СССР выступать вообще не хочет. В Берлине начались поиски более сильных средств давления на Москву. А советская сторона наблюдала за развитием событий, изучая военную и политическую конъюнктуру в Польше. Интересовалась мнением польского посольства в Москве о происходящем. Вызвала из Берлина своего военного атташе. Вовсю трудились эксперты и советники НКИДа. В бумагах заместителей Молотова отмечалось, что Сталин внимательно знакомился со всеми отчетами и разрешал то одно, то другое, например - открытие (еще в августе) воздушного сообщения между Москвой и Варшавой. НКИД'овский пакет документов, составленный к 10 сентября, имел такое заключение: в экономическом отношении Польша вести войну уже не может, ибо Германия захватила 40% ее территории, половину населения и все главные экономические центры, военно-промышленные комплексы, морские порты и перерезала линии железных дорог. Политически Польша находится в блокаде, в военном отношении вопрос вообще решен, поражение неизбежно; в целом налицо катастрофа Польши. В советском лексиконе возродилось понятие о "линии Керзона" и давалась мотивация будущих действий СССР 22 .

11 сентября был отдан приказ об образовании Украинского и Белорусского фронтов. 15 сентября была приняла директива НКВД об "организации работы" в западных областях Украины и Белоруссии. Предписывалось до 20 сентября изменить планы всех перевозок с сокращением на треть, а при необходимости и более того, грузовых и пассажирских перевозок по СССР. На прифронтовых дорогах вводился институт уполномоченных Наркомата путей сообщения. С 11 сентября запрещалась публикация данных

стр. 21


о выпуске продукции в разных отраслях промышленности и о транспортных перевозках. Для охраны последних принимались специальные меры. 10 сентября Шаронов сообщил, что видные польские политические деятели констатируют, что украинское и еврейское население Волыни говорит о присоединении к СССР. Шаронов потребовал у Бека прощальной аудиенции и получил ее на следующее утро. Перед отъездом Шаронов встретился с послом США в Польше А. Бидлем и послом Франции Л. Ноэлем, подтвердив, что Франция может все необходимое ей приобретать в России; что "Советы не желают границы с тоталитарными государствами"; что с Францией у СССР имеются пакт о ненападении от 1932 г. и военное соглашение от 1935 г., а Бидлю он повторил то же, но не добавив относительно нежелания иметь границу с Германией. Бидль тут же пожелал немедленно выехать в Румынию, Ноэль пока остался при польском правительстве, а сам содействовал отъезду генерала В. Сикорского с его командой в Париж.

Советский полпред отбыл в Шепетовку, везя с собой просьбу Польши о продаже ей санитарного оборудования, телефонной и телеграфной проволоки и протест против бомбардировки гитлеровцами открытых городов Польши. Сцена "сердечного прощания" Бека и Шаронова была разыграна на глазах изумленных французского и американского представителей и толпы журналистов. А в Польше были пока оставлены советский поверенный в делах и шифровальщики 23 .

10 сентября Молотов опять вызвал Шуленбурга. Начало беседы таково: СССР нужны еще две-три недели подготовки; не ожидали столь быстрого немецкого наступления; да и вообще СССР не желает слишком быстро вступать на территорию Польши, ибо мир воспримет это как соучастие в германской агрессии, что неприемлемо. Выдвигались и другие обоснования. Вот слова Шуленбурга: "Далее Молотов перешел к политической стороне вопроса, заявив, что советское правительство имеет намерение воспользоваться дальнейшим продвижением немецких войск, чтобы заявить, что Польша разваливается на куски, и вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым угрожает Германия" 24 .

Гитлер пришел к выводу, что СССР просто не хочет выполнять достигнутые договоренности. Давление из Берлина усилилось. Москве сообщили, что в Галиции - советской сфере интересов возможно появление "новых государственных образований". Кроме того, следует обосновать вступление Красной Армии на территорию Польши необходимостью восстановить мир, порядок и установить там "естественные границы". Германская сторона отвергла мотивацию Москвы о "помощи украинскому и белорусскому населению" как направленную против жизненных интересов Германии и против договоренностей, достигнутых в Москве, а также противоречащую дружбе, провозглашенной двумя странами; советский вариант представляет оба государства в глазах мира как врагов. Москва в ответ пока настаивала на своем, причем публично: статьи, помещенные в газетах "Правда" и "Известия", разрабатывали проблему национальных противоречий в Польше. Затем в Берлин было сообщено, что СССР вообще не начнет "новой войны", если Германия заключит перемирие в Польше. Имперский министр пропаганды И. Геббельс возмущался что из-за упрямства СССР застопорился ход военных операций.

Тем не менее, умелое разыгрывание украинской и белорусской карты и благоприятное развитие событий в Монголии (там 15 сентября было заключено советско-японское перемирие, вступавшее в силу с 16 сентября) изменили планы советского руководства. К тому же в ряде мест вермахт уже перешел "линию Керзона", немецкие войска устремились ко Львову. В Москве тут же сообщили Шуленбургу, что, оказывается, дела с советской мобилизацией пошли быстрее, чем предполагалось. 16 же сентября с 16 час. в частях Красной Армии начали зачитывать приказ о выступлении в освободительный поход на Запад. В 18 час. Молотов заявил германскому послу, что завтра или послезавтра Красная Армия перейдет польскую

стр. 22


границу. Но советские мотивировки этой акции продолжали нервировать Гитлера: Польское государство, как он говорил, перестало существовать (с этим можно согласиться, ибо сам Гитлер при выступлении в Данциге только что "похоронил версальского ублюдка"), поэтому теряют силу взаимные соглашения Польши и СССР; хаосом в Польше могут воспользоваться третьи страны; следовательно, добавляли в Москве, СССР обязан вступиться за украинских и белорусских братьев, дав им возможность зажить мирной жизнью. "Советское правительство, к сожалению, не находит иной мотивации, поскольку до сих пор не заботилось о своих национальных меньшинствах в Польше и должно оправдать за рубежом свое теперешнее вступление". Затем ставился вопрос о передаче Вильнюса Литве, хотя Германия, как известно, уже держала наготове войска для захвата ею Литвы (гитлеровская директива N 4) 25 . Спустя несколько часов эти же положения фигурировали в ноте, врученной польскому послу в Москве Гжибовскому.

Советская печать в те дни скрупулезно подсчитывала факты нарушения воздушных границ СССР германскими самолетами. Когда Сталин в ночь на 17 сентября принимал Шуленбурга в присутствии Молотова и Ворошилова, то потребовал, чтобы германское командование отдало приказ, обязывающий Люфтваффе не залетать восточнее линии Белосток - Брест - Львов, а войска - не переходить этой линии. Начальник немецкого Генштаба генерал Ф. Гальдер записал в тот день в дневнике: "7. 00. Директива ставки Гитлера. Задержаться на линии Сколе - Львов - Владимир-Волынский - Брест - Белосток". Шуленбурга ознакомили с текстом ноты, которую через час вручили Гжибовскому. По настоянию Шуленбурга, из нее вычеркнули три положения, неприемлемые для немецкой стороны. В черновиках посольства сохранилось одно из них, но не переданное в Берлин: замечание Сталина, что в Германии имеются люди, которые думают, что Советский Союз может сообща действовать против Германии вместе с разбитой Польшей 26 .

Далее Сталин не настаивал более на отсрочке публикации совместного коммюнике. Его текст стал гибридом взаимных пожеланий и выказывал гармонию интересов СССР и Германии, нерушимость духа их пакта о ненападении, хотя одновременно проводил все же идею помощи украинско- белорусскому населению. Германии пришлось проглотить это, ибо отношения с СССР в тот момент портить было нельзя. Впереди ждала своей судьбы Франция. К тому же Сталин, как бы невзначай, сообщил, что под ружье поставлено три млн. красноармейцев. В 3 ч. ночи 17 сентября польскому послу вручили советскую ноту. В ней говорилось, что советское правительство не может больше нейтрально относиться к тому, что Польша превратилась в поле случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу СССР, а украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошены на произвол судьбы и остались беззащитными. Содержавшееся там же утверждение, что Польское государство перестало существовать, резко и явно противоречило нормам международного права. Целью политики СССР в отношении поляков объявлялось стремление "вызволить польский народ из злополучной войны и дать ему возможность зажить мирной жизнью", содействовать созданию истинно справедливой и демократической Польши, которая будет находиться в тесных дружественных отношениях и в союзе с СССР. Одновременно эти меры усиленно разрабатывались в листовках и устной агитации в частях РККА.

Гжибовский пытался опротестовать оценку состояния Польского государства и его военного положения. Он заявил, что война только начинается, так что акция РККА является ничем не вызванным нападением на Польскую республику, а он отказывается сообщить своему правительству о ноте и принять ее, ибо она не совместима с достоинством польского правительства и означает четвертый раздел Польши. Заметим, что нота была под расписку доставлена курьером в польское посольство, пока вице-нарком Потемкин вел трагическую беседу с Гжибовским. При этой беседе призвали польское правительство понять мотивы советского решения и согласиться

стр. 23


с бесполезностью противодействия наступлению Красной Армии. Далее предлагалось принять меры для "предупреждения вооруженных столкновений и напрасных жертв". Шифрограмму Гжибовского своему правительству передали по советским телеграфным линиям до Кременца, где в тот момент находилось польское правительство. Техническая связь с польским правительством была еще возможна. НКИД знал также, где находился Шаронов. В целом идеи советской стороны польская сторона практически приняла 27 .

Приказ, зачитанный по Красной Армии 16 сентября, примечателен своей туманностью. Каждый мог понимать его по-своему и вычитать то, что ему ближе. Там присутствовали и чисто военные директивы: вступить, разгромить, уничтожить "панско-буржуазные польские войска". Однако советским войскам было запрещено бомбить с воздуха и обстреливать артиллерией польские пункты. От армии требовали лояльного отношения к польским военнослужащим, если они не будут оказывать вооруженного сопротивления. Напоминали о соблюдении законов войны. Главной была политическая часть, насыщенная перечислением фактов гражданской, классовой и национальной борьбы в Польше с призывом о помощи, с которой ее трудящимся как раз и пришла Красная Армия. Советские войска посланы в Западную Украину и Западную Белоруссию "выполнять революционный долг и свою обязанность оказать безотлагательную помощь и поддержку белорусам, украинцам, трудящимся края, чтобы спасти их от угрозы разорения и избиения со стороны врагов". Кто такие эти враги, не уточнялось. Приказ гласил также, что бойцы Красной Армии - не завоеватели, а освободители своих единокровных братьев - белорусов и украинцев, а также всех трудящихся Польши. Не нарушая договора о ненападении между СССР и Германией, Красная Армия не должна допустить, чтобы враги белорусского и украинского народов надели на них ярмо эксплуатации и разорения. А польским панам поминался захват в 1920 г. западно-украинских и западнобелорусских земель.

Этот приказ был сгустком национальных и социальных лозунгов, включая идею экспорта революции. В целом это был документ, не столько составленный наспех, как это легко заметить, сколько отразивший запутанность ситуации с неясностью последствий выхода из нее при различных поворотах хода событий. Не случайно советским войскам приказывалось избегать столкновений с немцами и не провоцировать войны с Германией. Правда, отдельные стычки все же произошли тогда в районе Львова и на Люблинщине. Предписывалось дойти до "линии Керзона", но часть советских войск устремилась на Хелмщину, по договору Германии с гетманом Скоропадским в 1918 г. признанную за Украиной. Оттуда- 30 км от Варшавы. Было решено также не отзывать посла и не разрывать польско-советские отношения. Правительство Польши признало, что состояния войны с СССР нет. СССР тоже не объявлял войны Польше. Так все и осталось 28 .

17 сентября маршал Рыдз-Смиглы отдал такой приказ: "Советы вступили. Приказываю общий отход на Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами не воевать, только в случае натиска с их стороны или попыток разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. (Войска), к которым подошли Советы, должны вступать с ними в переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию". Будущий военный министр и командующий вооруженным подпольем в Польше генерал К. Соснковский утверждал в 1942 г., что Рыдз- Смиглы "допускал возможность вооруженного выступления Советов против Польши. Однако только тогда, когда, под влиянием неблагоприятного оборота дел, российское правительство пришло бы к убеждению, что поляки безапелляционно проиграли кампанию" 29 . А с советской стороны не существовало тогда полной уверенности, что Германия будет соблюдать достигнутые договоренности. Шла дипломатическая борьба Берлина и Москвы за принадлежность нефтеносных районов, подступы к Прибалтике, принадлежность Львова. Немецкие войска осадили Львов и пытались вынудить его защитников к капитуляции.

стр. 24


Польское командование предпочло пойти на переговоры с представителями командующего войсками Украинского фронта С. К. Тимошенко и, ссылаясь на приказ Рыдз-Смиглы, подписало соглашение о передаче этого города Красной Армии. Передавая Львов, генерал В. Лянгер, руководивший его обороной, сказал: "Мы ведем войну с Германией... Германцы - враги всего славянского мира. Вы - славяне". Советскому генералу Н. Д. Яковлеву пришлось упорно отстаивать решение о передаче Львова СССР в спорах с представителями вермахта. А заместитель советского военного атташе в Берлине видел в немецком Генштабе карту, на которой Львов был помечен находящимся в германской сфере раздела. "Отход Лемберга" (Львова) Гальдер расценил как день величайшего позора для вермахта и всей Германии. Затем поспешили сдаться советским войскам Тернополь, Ковель и ряд других городов.

Приведем здесь письмо польского генерала Ф. Сикорского (не путать с В. Сикорским) Маршалу Советского Союза Тимошенко: "Мы без всяких сомнений пошли решительно на переговоры с представителями государства, в котором, в противоречие с Германией, блюдут принципы справедливости по отношению к народам и отдельным лицам, хотя мы еще не имели конкретных предложений Красной Армии. Вы убедились, что мы до конца выполнили наш солдатский долг - борьбу с германским агрессором и в свое время и в соответствующей форме выполнили приказ Польского верховного командования не считать Красную Армию за воюющую сторону". Генерал Лянгер выехал в Румынию. А Ф. Сикорский посылал свое письмо из Старобельска, где в лагере содержались те офицеры, которые "согласно приказу Польского верховного командования сдали оружие Красной Армии не только во Львове, но и на остальных участках территории", на которую распространялась власть Тимошенко. По Украинскому фронту мы располагаем официальными данными о численности интернированных польских военнопленных: 181 тыс. солдат и 10 тыс. офицеров. Узники Старобельска хотели также выяснить, почему для них не выполняются условия, подписанные при сдаче ими Львова. Их судьба теперь всем известна: могилы в Катыни и других местах СССР. Параллельно отметим: в материалах Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР содержатся свидетельства той поры, что некоторые интернированные польские военнослужащие выражали недовольство тем, что советские войска не дошли до Нового Сонча: ведь там живут русины.

Советское посольство в Варшаве переживало в те дни не лучшие времена. И дело заключалось не только в том, что в здании разорвалось несколько снарядов и случился пожар. Главное состояло в том, что люди не знали, что конкретно им делать. 6 сентября Шаронов с торгпредом, военным атташе, консулом и двумя шифровальщиками уехал вместе с остальным дипкорпусом из Варшавы. Оставшиеся не имели связи с Москвой. Некому было шифровать, к тому же разрывы снарядов уничтожили радиостанцию. 17 сентября к поверенному в делах Чебышеву прибыли представители командовавшего обороной Варшавы генерала Руммеля с вопросом, как следует понимать переход польской границы Красной Армией? Как помощь полякам или помощь немцам? "Мы заявили, что о помощи немцам не может быть и речи, ибо Советский Союз в войне между Польшей и Германией строго соблюдает нейтралитет, и что этот переход надо рассматривать как помощь народам Польши выйти из состояния войны и зажить мирной жизнью" (отсюда видно, что текст советской ноты полякам в посольстве знали). Затем один из польских представителей заявил, что поляки и русские являются славянами и сумеют договориться; вообще было бы лучше, если бы "польскую территорию заняли русские, нежели немцы". В итоге Чебышеву, ожидавшему ареста в качестве заложника, пожелали успехов и здоровья 30 .

В тот же день очередная военная делегация вручила Чебышеву письмо Руммеля, в котором заявлялось, что польское командование не рассматривает переход границы Красной Армией как состояние войны СССР с Польшей. Там содержалась просьба передать советскому правительству, что

стр. 25


даны указания польским воинским частям на восточной границе относиться к советским войскам, как к войскам союзников. Телеграмма ушла в Москву из Варшавы через польскую военную радиостанцию. В ходе дальнейших контактов польская сторона поставила вопросы об интернировании военнослужащих, возможных действиях органов НКВД и вооруженных отрядах местных рабочих. После беседы 25 сентября с президентом Варшавы и гражданским комиссаром обороны столицы С. Стажинским и представителем Руммеля Чебышев сделал вывод: "Польское командование обороны Варшавы с часу на час поджидало подхода наших войск к Варшаве и, очевидно, хотело сдать Варшаву нашим войскам".

Эта позиция варшавян беспокоила гитлеровцев. На брифинге в Берлине Геббельс заявил журналистам: население Варшавы верит, что русские прибыли для помощи Польше, почему он и принял меры контрпропаганды, в том числе сброс соответствующих листовок на Варшаву, чтобы сбить такие настроения. Но в органах печати об указанных фактах он упоминать запретил. Запрещено было также использовать терминологию советской печати и наименование социальных акций СССР. Даже слова "Красная Армия" допускались только при цитировании сводок советского командования. А польские современники признают результативность тогдашней советской пропаганды в Восточной Польше, включая сообщение о марше красных войск против немцев на Львов. Действовали и "политика улыбок", и уличное угощение папиросами, и классовая и национальная демагогия. А в целом польская реакция на советскую агрессию по вышеназванным причинам была неоднозначной. Война имела место, но имели место и капитулянтские тенденции. Способствовала им также, говоря объективно, "общая директива" Рыдз-Смиглы от 17 сентября 1939 г., "деформированная слухами, а в различных случаях еще и злонамеренно использованная (генералы Руммель и Лянгер)" 31 .

На территориях, куда вступили советские войска в сентябре 1939г., до 250 тыс. польских бойцов сдали оружие Красной Армии, незначительная же часть, и в основном еще до приказа Рыдз-Смиглы, предприняла ответные боевые действия. Согласно польским источникам, зафиксировано 40 случаев сопротивления пограничных патрулей, а также бои под Ко-брином, Шацком, Гродно, Вильнюсом, Белостоком и Самбором. Молотов публично сообщил в октябре о таких потерях Красной Армии: 734 убитых и 1862 раненых. Польские потери считаются примерно равными, хотя есть данные о гибели трех тыс. человек. По другим данным, погибло до 10 тыс. советских воинов и до 20 тыс. польских 32 . Часть интернированных поляков, в основном местных жителей, сразу распустили по домам; 130 тыс. разместили в лагерях. По ноябрь 1939 г. проходили репатриация желающих попасть в германскую зону и дальнейший роспуск по домам. Это не коснулось примерно 8 тыс. офицеров, а также 6 тыс. чинов полиции и жандармерии: политбюро ЦК ВКП(б) признало их "злейшими врагами советской власти". Молотов сообщил также о трофеях. Протоколы заседаний политбюро ЦК ВКП(б) свидетельствуют, что советские верхи в вопросе о трофеях интересовались не столько "стволами", сколько оборудованием военных заводов, транспортными средствами и имуществом Пинской флотилии.

Итак, освободительный поход на Запад или все же война? В официальных материалах "воевали" только Молотов 31 октября и Ворошилов в приказе по вооруженным силам к 22-й годовщине Октября. Остальные лица в СССР говорили и писали об освободительном походе, воссоединении украинского и белорусского народов. Эта идея была закреплена в решениях Верховного Совета СССР 1-2 ноября 1939 г. и последующих. Объективно же действия Красной Армии углубили тогда трагическую ситуацию в Польше и ускорили разгром ее вооруженных сил Германией, хотя эти действия правильнее квалифицировать как параллельные, а не совместные с вермахтом.

Гитлер, давая последние указания ч) войне с Польшей, не определил ее окончательную судьбу. Такую неопределенность отражал и секретный про-

стр. 26


токол от 23 августа. Сталин тогда соглашался на "остаточное" Польское государство. Но уже 19 сентября Молотов от имени Сталина высказался за раздел Польши между Германией и СССР по линии рек Писса - Нарев - Висла- Сан. В Берлине хотелось большего. Развернулась торговля. Г. Герингу нужны были нефть и железная дорога Черновцы - Львов и Литва (как предполье для наступления на Прибалтику и Ленинград); Гитлер, исходя из линии на заманивание и ублажение Сталина, занял позицию - идти максимально навстречу советским территориальным требованиям ("пусть повладеют несколько месяцев"), но не в стратегически важных галицийском и виленском "коридорах"; Риббентроп предлагал линию, которая оставляла верховье Сана у Германии. Советская сторона тотчас заявила, что украинцы считают всю территорию до верховьев Сана своей, а "правительство-де не может из разочаровать". Между прочим, потом, вплоть до 1951 г., Сталин при всех территориальных переговорах ссылался на "мнение и желание украинцев". Взамен предлагался район Сувалок с железной дорогой, но без Августова и Августовских лесов. Риббентроп же потребовал для Германии Августов с лесом 33 .

Реально речь шла о стратегически важном плацдарме в будущей войне двух держав. Так и говорилось во "внутренних" советских документах: Августовский уезд с национальной, экономической и оборонной точек зрения "имеет для Советского Союза первостепенное значение"; Сувалский уезд - "важнейший район в стратегическом отношении". В итоге Москва настояла на передаче Виленской области Литве с обменом Хелмщины (Люблинского и части Варшавского воеводств) на Литву. Получился "стратегический заслон", однако его пришлось выкупать у Германии за золото. Берлин согласился на это в январе 1941 г. за 31 млн. марок (7,5 млн. долларов). Спустя полгода немцы завоевали эту территорию 34 .

Споры по территориальному вопросу отразили и два "совместных коммюнике", оба - с датой 22 сентября. Немецкий фашистский официоз "Volkischer Beobachter" обрисовал 23 сентября промежуточную, "молотовскую" линию; советская пресса очертила советский вариант по "линии Керзона". Геббельс тотчас рыкнул, что любая демаркационная линия не предрешает будущую структуру Польши. А самую проблему освещать в немецкой печати запретил, поскольку "она принадлежит политикам, а не прессе" 34 .

23 сентября Риббентроп выразил очередное пожелание прибыть в Москву. Сталин ответил: подождите. Тогда 25 сентября Гитлер дал указание "пресечь всякое перемещение беженцев с востока на запад через демаркационную линию, за исключением фольксдойче и украинских активистов". В этой же директиве говорилось о намеченном захвате Германией Литвы. И в тот же день Сталин и Молотов официально передали германской стороне советские предложения относительно судьбы Польши и советско-германского разграничения: отказ от идеи "остаточной Польши"; все этнически польские земли передаются Германии, ибо польский народ всегда боролся за воссоединение, так что раздел поляков будет источником беспокойства и осложнений в советско-германских отношениях. (Между 27 и 29 сентября Сталин разъяснял Риббентропу, что если бы Германия создала протекторат, а СССР был бы вынужден образовать Автономную Польскую советскую социалистическую республику, то это дало бы полякам повод для постановки вопроса о воссоединении). Взамен для СССР обеспечиваются "интересы в Литве". Немедленная передача ей Вильно была уже оговорена, хотя насчет формулы передачи состоялась стычка. Впрочем, Гитлер пока "не мелочился" при дележе чужих территорий. Но район Сувалок Риббентроп все-таки урвал для Германии 35 .

28 сентября 1939 г. был подписан договор о дружбе и границе между СССР и Германией. Граница, как и предложил тогда НКИД СССР, проходила примерно по линии, выработанной в 1919 г. Парижской мирной конференцией для разграничения государственных территорий бывшей Российской империи и вновь образовавшегося Польского государства. К договору имелись три протокола. Они касались репатриации немецкого

стр. 27


населения, административных изменений в сферах влияния и недопущения обеими сторонами "на своих территориях никакой польской агитации, затрагивающей территорию другой стороны". Стороны заявляли, что "будут подавлять на своих территориях все источники подобной информации" и сообщать друг другу о принятых мерах. А 4 октября был подписан четвертый протокол, который детально описывал линию границы. Потом выполнялись лишь протокол о репатриации и заключенное на его основе соглашение. Остальные, вопреки провозглашенной дружбе двух стран, изначально игнорировались и нарушались. Мы не относим сюда печальную судьбу польских офицеров в СССР, заслуживающую специального совещания. То, что у нас было опубликовано, не раскрывает всех деталей этого дела 36 .

Первая трещина в дружбе при установлении границы не была забыта. В ноябре 1940 г. Гитлер напоминал Молотову о сентябре 1939 г.: "Происходили отклонения от тех первоначальных границ сфер влияния, которые были согласованы между Сталиным и имперским министром иностранных дел. Подобные отклонения уже имели место несколько раз в ходе русских операций против Польши. В некоторых случаях он (Гитлер) не готов идти на уступки, отдавая дань русским и германским интересам, но он понимал, что желательно найти компромиссное решение, как, например, в случае с Литвой". К осени 1940 г. стороны уже во многом разошлись. Л. П. Берия помогал польскому полковнику З. Берлингу готовиться к созданию в СССР польской дивизии. Советские эмиссары искали в "освобожденных областях" кандидатов в состав просоветского польского правительства. Нарастание противоречий наблюдалось, впрочем, уже с середины октября 1939 года 37 .

Польское правительство в эмиграции, созданное 30 сентября 1939 г. В. Сикорским, прямо квалифицировало договор от 28 сентября как четвертый раздел Польши. В президентском декрете говорилось о непризнании и незаконности любых распоряжений любых оккупантов, и эмигрантское правительство заявило о продолжении борьбы, вместе с союзными Польше державами, за полное восстановление независимости и суверенитета Польского государства в границах на 1 сентября 1939 года. Добавим, что 30 июля 1941 г. СССР и "лондонская Польша" официально признали недействительными все советско-германские договоры 1939 года. Польша же, не объявив войны СССР, не подала на него и жалобу в Лигу Наций. О войне же с СССР заговорили на "польском Западе" оппозиционные Сикорскому силы лишь спустя определенное время. Причина проста: в 1939 г. и позднее продолжалась борьба за расстановку сил в начавшейся мировой войне. Английское правительство рекомендовало тогда польскому МИДу не обострять отношений с Советским Союзом. У. Черчилль, продолжавший выступать против капитулянтской политики Н. Чемберлена, прямо заявил, что Красная Армия встала там, где ей и надлежало быть (с оговоркой: лучше, если бы при других обстоятельствах), а против фашизма создан Восточный фронт. Достаточно откровенно позицию западных противников гитлеровской Германии и относительно действий СССР выразил тогда государственный секретарь США К. Хэлл: "Хотя русское наступление на Польшу могло быть признано военной акцией, президент (Рузвельт) и я решили не применять в отношении России Закона о нейтралитете. Не хотели рассматривать Россию как государство, воюющее в равной мере, как и Германия, ибо, поступая так, мы толкнули бы еще больше Россию в объятия Гитлера. У нас создалось мнение, что Россия и Германия полностью не станут союзниками и что Гитлер не оставит своих притязаний к России... 21 сентября я передал президенту известие, полученное государственным департаментом от китайского посла... Оно исходило из официальных китайских источников в Москве и имело целью выяснить, что советское наступление на Польшу не означало советского участия в европейской войне, а имело целью только обеспечение границы и охрану русского меньшинства в Восточной Польше" 38 .

Мнение сторонников Ф. Д. Рузвельта, Хэлла и Черчилля разделяли тогда и наиболее дальновидные генералы в самой Германии. В конце

стр. 28


сентября 1939 г. генерал Ф. фон Бок писал в Памятной записке "для военных кругов", предвидя мировую коалицию держав с войной на два фронта для Германии: "Возвращение России в сферу борьбы держав в Европе является событием крупного военно-политического значения... Как можно было предвидеть, полный разгром Польши Германией вызвал активное выступление на арене войны новой державы- России... О ее дальнейших действиях пока еще нельзя ничего сказать. Но уже сейчас Россия обременяет с Востока свободу стратегических действий Германии, и не исключено, что в лице России Германия в последующем ходе войны встретит серьезную, а при определенных обстоятельствах - и смертельную опасность" 39 .

Пока что советскому руководству приходилось как-то объяснять собственному народу и всему миру свои действия. 2 октября 1939 г. политбюро ЦК ВКП(б) занималось вопросами освещения в ТАСС, советской печати, на радио и в иновещании проблем международной политики. Укреплялось руководство иностранной информацией. Приказано было активизировать публикацию статей по вопросам международной жизни и внешней политики. Некоторая возможность не всегда "стоять в строю" допускалась лишь для газеты "Труд" в целях "широкого неофициозного освещения советского общественного мнения по международным вопросам в различных его оттенках". Германское посольство в Москве отмечало, что официальная агитация в СССР повернулась на 180 в определении того, кто является агрессором, и насколько она все же отличается от мнения большинства населения СССР 40 .

Тем не немее Ворошилов в докладе на сессии Верховного Совета СССР лихо разделывается с поверженными. Его приказ по Красной Армии от 7 ноября 1939 г. содержал и такой пассаж: "Польское государство, правители которого всегда проявляли так много заносчивости и бахвальства, при первом серьезном военном столкновении разлетелось, как старая сгнившая телега". Правда, подчиненные наркома обороны оставались более критичными в донесениях об итогах освободительного похода: "Весь ход сосредоточения войск проходил с большими трудностями"; отдельные части представляли собой "неуправляемую толпу", неполно обмундированную, в лаптях, босиком, в гражданских брюках и кепках; не укомплектован был личный состав, особенно командный; имелся недокомплект в вооружении, материально-техническом обеспечении; в войсках "боеспособность понижена".

Политбюро ЦК ВКП(б) образовало комиссию из 38 человек, включая и всех его членов, кроме Сталина и Молотова, для обобщения опыта, ликвидации вскрывшихся недостатков и разработки неотложных мер. Однако очень многое вскоре повторилось в ходе советско-финляндской войны, за которую СССР исключили из Лиги Наций, а польский делегат при обсуждении этого вопроса смог наконец-то излить всю свою горечь по поводу судьбы его родины. Добавим, что опыт германо-польской войны не остался все же без внимания в Москве. Арестованного советскими властями руководителя польского подполья в Западной Украине и Западной Белоруссии. Л. Окулицкого попросили написать об этой войне его впечатления. Этот полковник Генерального штаба дал блестящий анализ стратегии и тактики вермахта (вообще-то украденных немцами у Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского и других советских военачальников, репрессированных в 1937-1938 годах). Нельзя сказать, что Москва совсем не делала нужных выводов. Так, в конце сентября 1939 г., еще до подписания второго договора с Германией, приступили к строительству важной рокадной дороги Новоград-Волынский - Броды - Львов, обеспечивавшей быстрый доступ из центра к "галицийскому коридору", Балканам и Закарпатью, где завязывался очередной узел германо-советских противоречий. Дело поручалось НКВД. В качестве рабочей силы надлежало использовать труд польских военнопленных.

И в те же дни политбюро ЦК ВКП(б), заседавшее практически ежедневно, занялось судьбой польских военнопленных в целом. 1 октября Берии и начальнику Политуправления РККА Л. З. Мехлису поручили

стр. 29


в трехдневный срок представить предложения о военнопленных и беженцах. 2 октября предложения поступили. 3 октября было принято решение об утверждении приговоров военных трибуналов в Западных Украине и Белоруссии. Так началась новая полоса в истории советско-германских отношений и в судьбе поверженной Польши.

Польша стала первой жертвой открытой войны гитлеровской Германии и полигоном для испытания расистских теорий уничтожения целых народов. И она же стала первым государством в Европе, чей народ поднялся тогда на защиту своего национального существования.

Примечания

1 КЛЮЧНИКОВ Ю. В., САБАНИН А. В. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 1. М. 1924, с. 68-69; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 4. М. 1966, док. 158; Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 122, оп. 23, д. 7, п. 183; оп. 22, п. 68, д. 24, л. 30, 37.

2 Kurier Warszawski, 24.XII.1939; СИКОРСКИЙ В. Будущая война. М. 1936; АВП РФ, ф. 122, оп. 23, д. 14, п. 184, л. 24; оп. 22, д. 2, п. 183, л. 8.

3 АПВ РФ, ф. 122, оп. 22, д. 21, п. 67, л. 126; СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (сентябрь 1938 - август 1939). Док. и м-лы. М. 1971, с. 328.

4 Док. и м-лы по истории советско-польских отношений. Т. 7. М. 1973, с. 79, 103; Документы и материалы кануна второй мировой войны, 1937-1939. Т. 2. М. 1981, с. 99; АПВ РФ, ф. 122, оп. 23, д. 6, п. 183, л. 52; Sprawa polska na arenie miedzynarodowej w czasie drugiej wojny swiatowej. Warszawa. 1963, s. 13- 14.

5 Док. и м-лы по истории... Т. 7, с. 120; SZEMBEK J. Diariusz. Wrzesien- grudzien 1939. Warszawa. 1989, s. 117.

6 Правда, 29.VI.1939; БЕЗЫМЕНСКИЙ Л. Альтернативы 1939 года. В кн.: Архивы раскрывают тайны. М. 1991, с. 76-99; ABC, Warszawa, 3.VI. 1939; Glos Narodu, VI.1939.

7 ФЛЯЙШХАУЕР И. Пакт Гитлер - Сталин и инициатива германской дипломатии, 1938- 1939. М. 1991, с. 250-253, 335.

8 RIBBENTROP J. Zwischen London und Moskau. Leoni. 1953, S. 206.

9 Правда, 2. VIII.1939; РОЗАНОВ Г. Л. Сталин - Гитлер. М. 1991, с. 93, 99.

10 АВП РФ, ф. 122, оп. 23, д. 3, п. 183, л. 23-24.

11 Mie.dzynarodowe tlo agresje Rzeczy Niemieckiej na Polske. w 1939 roku. Warszawa. 1986, s. 156.

12 Док. и м-лы по истории... Т. 7, с. 177; Kurier Warszawski, 28.VIII.1938; АВП РФ, ф. 122, оп. 23, д. 3, п. 183, л. 32, 33.

13 АВП РФ, ф. 122, оп. 23, д. 3, п. 183, л. 30.

14 Kurier Warszawski, 27.VIII.1939; MITK1EWICZ L. Wspomnienia Kowienskie. Lnd. 1968, s. 220.

15 ДАШИЧЕВ В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 1. М. 1973, с. 348; Год кризиса, 1938-1939. Т. 2. М. 1990, с. 342-344; WASZKIEWICZ Z. Polityka Watykanu wobec Polski. Warszawa. 1980, s. 33.

16 Известия, l.IX и 2.IX.1939; Правда, 24.ХII.1989.

17 . Правда, 26.VIII.1939; История второй мировой войны (т. 3, М. 1974, с. 20) сообщает, что на 1 июня 1939г. Войско Польское насчитывало 430 тыс. штыков, а резерв- 1,5 млн. (этот источник несколько расходится также с польскими данными о количестве жертв в германо-польской войне); Polska w polityce miedzynarodowej 1939. Warszawa. 1989, s. 548.

18 Wojna obronna Polski. Warszawa. 1979, s. 850. В. ПРУНЦЕВ (Германо- польская война. М. 1947, с. 21) приводит следующие данные о потерях Германии: убитых- 10572, раненых - 37332, пропавших без вести - 3409; 500 танков, 400 самолетов; ДАШИЧЕВ В. И. Ук. соч., с. 349; Док. и м-лы по истории... Т. 7, с. 137.

19 Polska w polityce..., s. 552-556; SZEMBEK J. Diariusz.., s. 35-36, 25; АВП РФ, ф. 01, папка "В личный архив"; Dokuments on Polish-Soviet Relations 1939-1945. Vol. 1. Lnd. 1961, p. 43.

20 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 17, оп. 3, д. 1013, л. 230, 241, 255; Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Т. I, кн. 1. М. 1995, с. 66, 70.....71.

21 Akten zur deutschen auswartigen Politik 1918-1945 (ADAP). Ser. D. Bd. VIII. Baden-Baden. 1961, S. 4.

22 SZEMBEK J. Diariusz.., s. 44-45, 48, 116.

стр. 30


23 АВП РФ, ф. 122, оп. 23, д. 7, п. 183, л. 76.

24 ADAP, S. 34-35.

25 Ibid., S. 60.

26 Ibid., S. 72; СССР - Германия 1939-1941. Т. 2. Vilnus. 1989, с. 104-105.

27 АВП РФ, ф. 122, оп. 23, д. 6, л. 62-65.

28 SZEMBEK J. Diariusz.., s. 57-58.

29 Mi?dzynarodowe tlo agresji Rzeczy Niemieckiej, s. 193; SOSNKOWSKI K.. Cieniom wrzesnia. Warszawa. 1988, s. 46-47.

30 АВП РФ, ф. 122, on. 23, д. 7, п. 183, л. 37.

31 Там же, д. 8, п. 183, л. 3; GUZ E. Jak Goebbels przygotowywal wrzesien. Warszawa. 1969, s. 131; КОВАЛЬ В. С. Довкола радянсько-польсько! вшни 1939 року. Киiв. 1991, с. 63.

32 CYGAN W. -K. Kresy w ogniu. Warszawa. 1990, s. 143; KOZLOWSKI E. Koncowy okres wojny obronnej Polski. Warszawa. 1989, s. 3.

33 Документы внешней политики СССР, 1939 (ДВП). Т. 22, кн. 2. М. 1992, с. 610; ADAP, S. 95, 88.

34 GUZ E. Op. cit., s. 130-131.

35 ДВП. Т. 22, кн. 2, с. 605; 140 бесед с Молотовым. М. 1991, с. 26.

36 Это наше мнение базируется на работе автора статьи в архивах по выявлению материалов о судьбах польских офицеров в 1939-1940 гг. и работе как эксперта над материалами генеральной военной прокуратуры по расследованию Катынского дела.

37 SZEMBEK J. Diariusz.., s. 107, 116, 134.

38 Sprawa polska w czasie drugiej wojny swiatowej w pamietnikach. Warszawa. 1990, s. 57; RACZYNSKI E. W sojuszniczym Londynie. Lnd. 1974, s. 57.

39 ДАШИЧЕВ В. И. Ук. соч., с. 390, 357.

40 РЦХИДНИ, ф. 17, oп. 3, д. 1014, п. 261; ADAP, S. 10.


© biblioteka.by

Permanent link to this publication:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ПОЛЬША-ГЕРМАНИЯ-И-СССР-МЕЖДУ-23-АВГУСТА-И-28-СЕНТЯБРЯ-1939-ГОДА

Similar publications: LBelarus LWorld Y G


Publisher:

Беларусь АнлайнContacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://biblioteka.by/Libmonster

Find other author's materials at: Libmonster (all the World)GoogleYandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

В. С. Парсаданова, ПОЛЬША, ГЕРМАНИЯ И СССР МЕЖДУ 23 АВГУСТА И 28 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА // Minsk: Belarusian Electronic Library (BIBLIOTEKA.BY). Updated: 27.05.2021. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ПОЛЬША-ГЕРМАНИЯ-И-СССР-МЕЖДУ-23-АВГУСТА-И-28-СЕНТЯБРЯ-1939-ГОДА (date of access: 13.11.2024).

Publication author(s) - В. С. Парсаданова:

В. С. Парсаданова → other publications, search: Libmonster BelarusLibmonster WorldGoogleYandex

Comments:



Reviews of professional authors
Order by: 
Per page: 
 
  • There are no comments yet
Related topics
Publisher
Беларусь Анлайн
Минск, Belarus
433 views rating
27.05.2021 (1266 days ago)
0 subscribers
Rating
0 votes
Related Articles
Д. В. МОСЯКОВ. ИСТОРИЯ КАМБОДЖИ. XX ВЕК
Catalog: История 
3 days ago · From Беларусь Анлайн
НОВЫЕ ИСТОЧНИКИ О ВОССТАНИИ ТАРАБИ
Catalog: История 
6 days ago · From Беларусь Анлайн
МОНГОЛЬСКАЯ МАНТИКА
Catalog: История 
6 days ago · From Беларусь Анлайн
ЮАР НА ПУТИ К ЭКОНОМИКЕ ЗНАНИЙ: СЪЕЗД НА ОБОЧИНУ?
11 days ago · From Беларусь Анлайн
ТЮРМЫ В НАЦИСТСКОЙ КАРАЛЬНО-РЕПРЕССИВНОЙ СИСТЕМЕ НА ОКУПАННОЙ ТЕРРИТОРИИ УКРАИНЫ
Catalog: История 
14 days ago · From Беларусь Анлайн
МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ "МЕСТО АРХИВИСТОВ И РОЛЬ АРХИВОВ В ОБЩЕСТВЕ СЕГОДНЯ И ЗАВТРА"
14 days ago · From Беларусь Анлайн
Один из главных ньюсмейкеров саммита
21 days ago · From Беларусь Анлайн
Рыбалка в Беларуси – это не просто популярное хобби, а одна из важных культурных традиций, глубоко укоренившихся в жизни белорусов. Учитывая обилие водоемов, включая реки, озера, пруды и водохранилища, страна предоставляет уникальные возможности для тех, кто хочет испытать удачу с удочкой в руках, найти спокойствие на берегу водоема или просто насладиться уединением с природой. Рыбалка в Беларуси обладает особым духом, и каждый любитель этого вида отдыха чувствует глубокую связь с природой, которая здесь сохраняется и ценится на протяжении веков.
22 days ago · From Беларусь Анлайн
ПИНЧУК ЮРИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ
23 days ago · From Беларусь Анлайн
Узнайте, куда правильно подавать иск о правах на недвижимое имущество и какие органы и суды занимаются рассмотрением таких дел, чтобы защитить свои интересы и получить справедливое решение.
Catalog: Право 
38 days ago · From Беларусь Анлайн

New publications:

Popular with readers:

News from other countries:

BIBLIOTEKA.BY - Belarusian digital library, repository, and archive

Create your author's collection of articles, books, author's works, biographies, photographic documents, files. Save forever your author's legacy in digital form. Click here to register as an author.
Library Partners

ПОЛЬША, ГЕРМАНИЯ И СССР МЕЖДУ 23 АВГУСТА И 28 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА
 

Editorial Contacts
Chat for Authors: BY LIVE: We are in social networks:

About · News · For Advertisers

Biblioteka.by - Belarusian digital library, repository, and archive ® All rights reserved.
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY is a part of Libmonster, international library network (open map)
Keeping the heritage of Belarus


LIBMONSTER NETWORK ONE WORLD - ONE LIBRARY

US-Great Britain Sweden Serbia
Russia Belarus Ukraine Kazakhstan Moldova Tajikistan Estonia Russia-2 Belarus-2

Create and store your author's collection at Libmonster: articles, books, studies. Libmonster will spread your heritage all over the world (through a network of affiliates, partner libraries, search engines, social networks). You will be able to share a link to your profile with colleagues, students, readers and other interested parties, in order to acquaint them with your copyright heritage. Once you register, you have more than 100 tools at your disposal to build your own author collection. It's free: it was, it is, and it always will be.

Download app for Android