Libmonster ID: BY-1224
Автор(ы) публикации: Ю. Ф. ОВЧЕНКО

В историографии сложилось довольно одностороннее представление о Зубатове как о вдохновителе "провокации" и "полицейского социализма". Это было вызвано "классовым подходом" и ограниченностью разработок тем, связанных с деятельностью секретной полиции. Иностранные же авторы видели в Зубатове не только выдающегося полицейского, создавшего "новый метод" работы полиции, но и "первопроходца" в "технологии авторитарной политики"1 .

За свою недолгую полицейскую службу Зубатов сделал немало: им была усовершенствована система политического розыска, создана сеть охранных отделений, разработан ряд инструкций и положений, сделаны попытки легализации рабочего движения. За время пребывания на государственной службе Зубатов получил четыре высочайших подарка, три чина вне очереди и был награжден орденами Св. Станислава 2-ой и 3-ей, Св. Анны 2-ой и Владимира 4-ой степеней.

Но главное, что привлекает исследователей к личности Зубатова заключается в том, что в силу своего служебного положения, он находился в центре общественно-политических событий, отразив своей деятельностью кризис самодержавия и поиск путей его преодоления.

Сергей Васильевич родился в Москве 26 марта 1864 года. Его отец был управляющим большого дома богача Малютина на Тверском бульваре и, по свидетельству современников, семья жила в достатке. Окончив прогимназию, Зубатов продолжил образование в 5-ой московской гимназии, где как и большинство молодежи того времени увлекался идеями Д. Писарева.

Хорошо знавший в юности Зубатова М. Р. Гоц вспоминал, что тот "был юноша с энергичным, интеллигентным лицом. На умный, открытый лоб красиво спускались каштановые волосы. Он говорил мягким, вкрадчивым голосом и производил бы очень хорошее впечатление, если бы не угреватое лицо, на котором было выражение какой-то преждевременной зрелости"2 . Гимназический товарищ Зубатова К. Терешкович отмечал, что Зубатов "производил серьезное впечатление т.к. он все свободное время посвящал своему умственному развитию и, казалось, был глубоко проникнут идеями, которые он почерпнул из передовой литературы"3 . О своей первой встрече с Зубатовым народоволец П. Аргунов писал: "передо мною был молодой человек лет


Овченко Юрий Федорович - кандидат исторических наук, доцент Московского государственного открытого педагогического университета.

стр. 47


18, но с каким-то очень не свежим для юноши лицом: оно было в прищах, землистого цвета, с застывшим "деловым" или озабоченным выражением". Аргунов составил о Зубатове впечатление как о человеке без четких убеждений4 .

Начальник киевского губернского жандармского управления (ГЖУ) генерал В. Д. Новицкий, ненавидевший "выскочку" Зубатова, отзывался о нем так: "личность Зубатова, наружным видом не только не привлекательная, но и отталкивающая, оставляла за собой следы проникнутой до глубины души революционным делом и сознанием: никогда не улыбавшийся, с вечно нахмуренным и недовольным видом на все его окружение, говорил толково, серьезно, но поддельно"5 .

Юность Зубатова пришлась на 80-е годы XIX века. Это был период углубления кризиса самодержавия и бурного роста народовольческого движения, одним из центров которого была Москва. Здесь активно действовали народовольческие кружки, пополняя свой состав за счет радикально настроенной молодежи.

1-го марта 1881г. был убит Александр П. Взрыв бомбы, брошенной И. Гриневицким, отозвался по всей России. Но силы народовольцев были подорваны. Вместо ожидаемой крестьянской революции наступила политическая реакция. Москва откликнулась на цареубийство студенческими волнениями. Часть студентов Московского университета отказалась сдавать деньги на венок императору. Сходка под председательством П. П. Кащенко (будущий психиатр) вынесла решение венков не посылать. В результате этого из университета было исключено более 300 человек6 . Это известие облетело всю Москву. Революционный энтузиазм охватил учащуюся молодежь.

Одним из мест, где можно было поговорить на злободневные темы, завести знакомства и достать нелегальную литературу была библиотека Михиных на Тверском бульваре. Сюда часто заходил Зубатов. С дочерью хозяина библиотеки Александрой Николаевной он был в дружественных отношениях, а вскоре она стала его женой.

Цареубийство 1-го марта 1881 г., расправа с московскими студентами привели к "небывало широкому движению" среди учащихся московских средних учебных заведений. Почти не было семьи, вспоминал Терешкович, в которой бы не имелся ученик, не пострадавший от этого движения. "Страшный и не понятный дух", охвативший гимназистов, иной раз выражался в том, что какой-нибудь сын богатых родителей сменял свой костюм на красную или синюю рубаху и широчайшие плисовые шаровары, ходил в дырявых сапогах с неизменным атрибутом молодых "нигилистов" - широкополой шляпе с толстой дубиной.

В 1882 г. Зубатов приступил к изучению политэкономии, создал кружок саморазвития, где его участники знакомились с нелегалными произведениями печати. Приблизительно в то же время в Москве возник кружок "Юных реалистов". В него входили М. Р. Гоц, М. Н. Фондаминский и О. Г. Рубинек. Члены кружка изучали "Исторические письма" П. Л. Лаврова, читали статьи Михайловского. К членам этого кружка обратился Зубатов с предложением объединиться. Их встреча произошла на квартире Зубатова, где он впервые познакомился с Гоцем. Позже Зубатов вспоминал, что Гоц "был занозистый, но очень хороший человек, к тому же стойкий боец"7 . В дальнейшем разногласия между Зубатовым и Гоцем усиливались и переросли в открытую конфронтацию. Однажды Зубатов выступил с "нравственной теорией" сильной личности в духе нечаевщины. Последовала бурная реакция Гоца и они поссорились. Зубатов усматривал в их расхождении "обоюдную властность натуры"8 , а по мнению Гоца Зубатов обиделся на то, что его не приняли в народовольческий кружок9 .

Знакомство с Рубинеком сыграло роковую роль в судьбе Зубатова. Однажды его отец застал у Зубатова Рубинека. Между отцом и сыном произошло бурное объяснение. Отец Зубатова, заметив неблагонадежное настроение сына, манкированиие учебой, его связи с народовольцами отправился к ди-

стр. 48


ректору гимназии и забрал его документы. Зубатов вынужден был искать средства к существованию и определился канцелярским служащим в московскую Дворянскую опеку. Примерно в то же время (конец 1882 - начало 1883 года) Зубатов познакомился с П. Аргуновым. Тот часто бывал в семье Вигилевых, где хорошо знали Зубатова. Вместе с В. Д. Вигилевым он учился в гимназии. Вигилевы относились к Зубатову с сочувствием, отзываясь о нем, как о юноше "бывшем в крайней нужде". Аргунов встречался с Зубатовым, но держался по отношению к нему несколько настороженно. Его отталкивала "мещанская практичность, погоня за благами жизни" Зубатова в то время, как пишет Аргунов, "реалисты" были далеки от этого.

Аргунов и Вигилев принадлежали к возникшему в конце 1882 г. кружку "милитаристов". Несмотря на то, что Зубатов настроен был "очень оппозиционно и радикально" и стремился быть всячески полезным, его в кружок не приняли. Со стороны революционной молодежи к нему было "не совсем дружелюбное отношение", хотя в "политической нечистоплотности" Зубатова еще не подозревали.

Зубатов обосновался в библиотеке Михиных, куда перебрался после женитьбы. Здесь он имел бесплатную квартиру и 15 руб. жалования за работу в библиотеке и служил на телеграфе с окладом 35 рублей. Вскоре Зубатов продвинулся по службе, заняв должность высшего разряда на станциях "Славянский базар" и "Окружной суд"10 .

В конце лета 1884г. был разгромлен кружок "милитаристов". Его члены проходили по делу "Общестуденческого союза", с которым "милитаристы" поддерживали тесные контакты. После ареста руководителя кружка В. Т. Распопина у него на квартире полиция сделала засаду. Не зная об этом, к нему пошел Аргунов. Перед этим он зашел в библиотеку Михиных, где Зубатов помог ему "почиститься" от нелегальной литературы, после чего его и арестовали. Он был доставлен в охранное отделение, где просидел около часа. Начальник отделения Н. С. Бердяев вернул Аргунову студенческий паспорт (билет) и отпустил. А вот Вигилева арестовали. Аргунов считал, что его выдал Зубатов, который помогал ему скрыться. По мнению Аргунова, Зубатов специально дал ему яркий плащ для того, чтобы филерам было легче его обнаружить11 .

Знаток тайн охранки Л. П. Меньшиков в провале "милитаристов" обвинял Н. Теселкина, поручика А. Обольянинова (ставшего затем полицейским) и студента В. Роева, который дал откровенные показания. Именно Обольянинов посоветовал Вигилеву бежать, дал ему нелегальный паспорт и донес об этом полиции12 .

После проведенных арестов из "Студенческого Союза" образовались новые кружки, за которыми в начале 1885 г. охранка установила наблюдение. Одним из организаторов такого кружка был А. Александров. В него вошли С. Пик, И. Эйдельман, А. Болотина, С. Гурович, Л. Болотников, В. Ржевский. После гибели Александрова руководителем кружка стал И. Сотников. Полиция его выследила и арестовала вместе с группой С. Лазаревой - содержательницы кухмистерской, где проходили нелегальные встречи. Оставшиеся на свободе Пик и Гурович продолжали работу, но весной 1886 г. они тоже были арестованы.

13 июля 1886 г. Зубатов был вызван в охранку13 . Во время этой встречи Бердяев рассказал Зубатову о роли библиотеки Михиных для осуществления революционных связей. Сюда приходила масса молодежи, среди которой были народовольцы, в том числе и нелегальные. Бердяев обвинил Зубатова в участии в революционном движении. Зубатов стал доказывать, что революционным целям он не сочувствовал и не знал, что библиотека использовалась для конспиративных встреч. Он был "глубоко возмущен тем пятном, которое помимо его желания, налагала на него партия", а "потому был рад случаю снять раз навсегда сомнение в своей политической неблагонадежности". В целях реабилитации Бердяев предложил Зубатову стать секретным сотрудником. Он объяснил Зубатову цели и задачи сотрудничества, отметив, что его

стр. 49


действия в качестве секретного агента "не должны служить упреком совести всякого честного и вполне преданного своему государю и отечеству человека"14 . Он пообещал Зубатову под честное слово, что тот от своей деятельности не пострадает, и Зубатов дал согласие стать агентом.

Прежде чем допустить Зубатова к агентурной работе, сведения о нем, его связях и план будущих действий были доложены в Департамент полиции (ДП).

Зубатов не принадлежал к революционной партии и для раскрытия деятельности народовольцев должен был сыграть роль революционера-террориста. Это было довольно сложно сделать, так как окружающие знали о том, что Зубатов не сочувствовал террору и доказывал его несостоятельность. Для вступления в народовольческую организацию Зубатову необходимо было обосновать мотивы, побудившие его изменить свои убеждения. Вместе с Бердяевым они решили, что после массовых арестов народовольцы не откажутся от услуг "сочувствующего" Зубатова.

В свое время один из лидеров народовольческого движения в Москве В. Н. Морозов предлагал Зубатову вступить в организацию, но в силу своих убеждений, Зубатов отказался. Для возобновления связей было решено отправить Морозову письмо, где Зубатов писал о "страшных погромах" народовольцев, в результате чего он решил поддержать остатки организации и хотел бы "войти в сношения с самыми серьезными лицами"15 . Он просил у Морозова рекомендательные письма. С женой студента петровской академии М. Е. Стечкиной это письмо было доставлено в имение Тамбовской губернии, где скрывался Морозов. Он письму поверил, но от предложения вернуться в Москву отказался. Тем не менее, со Стечкиной Зубатову были переданы рекомендательные письма к Денисову, Селиховой, Ломакину. В этих письмах Зубатов рекомендовался, как человек вполне надежный. Письма были первоначально доставлены в Департамент полиции, скопированы и затем отправлены адресатам.

В задание Зубатова входило выявление "положения в партии, не прибегая, однако же, ни к каким преступным действиям без предварительного указания на это начальника охранного отделения". Вскоре Зубатов был представлен на конспиративной квартире заведующему 3-ей экспедицией ДП И. Ф. Русинову, который был командирован МВД в Москву для инспектирования секретной деятельности охранного отделения. На встрече с Русиновым Зубатов изложил "программу своих действий" и получил соответствующие инструкции. В целях выявления революционеров Зубатов легендировал свои возможности и связи, пути революционной борьбы. Оправдывая этот прием, Зубатов писал: "передо мною являлись и проходили лишь те лица, убеждения которых составились не благодаря мне, окрепли до фанатизма и не могли быть изменены никакими разговорами"16 . К ним относились В. Н. Морозов, В. А. Денисов, М. А. Соломонов, М. И. Фондаминский, М. Р. Гоц, Н. Богораз, С. Коган, С. Я. Стечкин, братья Терешковичи, СМ. Ратин и многие другие.

Зубатову было необходимо наладить контакты с народовольцами и он отправился в Петровскую академию к Фондаминскому с просьбой дать ему революционное задание. Но недолюбливавший Зубатова Фондаминский встретил его так холодно, что тот больше к нему не приходил. Тогда Зубатов решил восстановить отношения с Гоцем, с которым он был несколько лет в ссоре. Однажды, когда Гоц проходил по Страстному бульвару, его встретил Зубатов и, протягивая руку, сказал: "будет нам помнить наши старые детские ссоры, у меня есть к вам дело, зайдите ко мне в библиотеку"17 . "Дело" Зубатова заключалось в намерении устроить нелегальную библиотеку, но народовольцы этой затеи не поддержали.

В сентябре 1888 г., благодаря стараниям Гоца, в Москве были поставлены две типографии: одна - у А. Сиповича, другая - у Н. Дмитриева. Группа просуществовала до октября и была ликвидирована. Уже тогда у Гоца зародились подозрения о предательской роли Зубатова, но доказательств он не

стр. 50


имел. Особенно насторожено относился к Зубатову И. Иконников. Как считал Меньшиков, этому послужило то, что начальник охранки вызвал к себе Иконникова и за "чашкой чая" пытался склонить его к сотрудничеству. Агентом Иконников не стал, но после беседы с Бердяевым вынес убеждение, что Зубатов сексот18 .

В то время охранка охотилась за тульской типографией. После провала в январе 1886г. типографии в Таганроге народовольцы на некоторое время свернули свою деятельность. Было решено законсервировать типографию в Новочеркасске. Ее работники Богораз, Коган, Пашинский уехали для налаживания связей. Они намеревались поставить новую типографию. Выбор пал на Тулу. Коган вспоминал, что типографию невозможно было обнаружить, так как "ни один человек во всей партии, кроме непосредственно работавших в ней, не знал о ее существовании"19 . Но шаг за шагом охранка приближалась к ее местонахождению. 27 ноября 1886 г. был арестован Богораз. Вслед за этим по Москве прокатилась волна арестов. Среди арестованных оказался Фондаминский. Устраняя наиболее активных членов организации, Бердяев тем самым продвигал вверх Зубатова.

После ареста Гоца и Фондаминского Зубатов смог сблизиться с их товарищем - студентом Петровской академии М. Соломоновым. От него к Зубатову должен был прибыть новый нелегальный. Им оказался Коган, который поняв, что Богораз провалился, решил навести о случившимся справки и доставить новую брошюру московским кружкам.

За Соломоновым начальник охранки установил наблюдение, что позволило разработать связи Когана. 25 января он встретился на Никитском бульваре с неизвестным, затем они дождались студента А. Ижевского и все трое отправились на квартиру Соломонова в Петровско-Разумовское20 . Через день Коган, купив 2 стопы бумаги, сдал покупку в багаж и взял билет до Тулы.

О своем аресте Коган писал: "раздался второй звонок. Я вышел на перрон и пошел в один из вагонов III класса. Вагон был почти полон. В трех шагах от дверей была свободная лавочка. Я занял ее и, вынув газету и оглядев своих визави, - каких-то двух с виду лобазников - занялся чтением. В это время дверь вагона отворилась, вошел станционный жандарм и какой то юркий человек с бегающими глазами, указавший ему на меня. Жандарм попросил меня в контору, и здесь меня арестовали"21 . Коган догадался, что отсутствие за ним "хвоста", свидетельствовало о наличии секретного сотрудника, который точно знал о его отъезде. Лобазники - были переодетые филеры, которые заблаговременно поджидали свою жертву.

После ареста Когана Соломонов заподозрил Зубатова в связях с полицией, но и сам был вскоре арестован. Перед арестом Зубатов вызвал Соломонова на конспиративное свидание на кладбище и сообщил ему, что должен уехать по очень важному и опасному поручению. Вернувшись домой Соломонов попал в засаду. Бердяев отсекал московские связи типографии, чем вынуждал ее членов активизировать свою деятельность.

В феврале 1887 г. Бердяев доносил в Департамент полиции, что близкий к Иконникову и Соломонову агент "Сергеев", (псевдоним Зубатова) сообщил о местонахождении типографии в Харькове22 . Но Иконников и Соломонов умышленно дезинформировали Зубатова, так как подозревали его в провокаторстве. Для разработки сведений, полученных от Зубатова, Бердяев решил направить в Харьков агента "Попова".

Оставшиеся в Туле Обухова и Пашинский неожиданно оставили квартиру, покинув ее так поспешно, что даже не уничтожили паспортное бюро и тетрадь с адресами. Домовладельцы заметили, что их жильцы перестали появляться, и донесли об этом в полицию. Вскрыв помещение, полиция обнаружила типографию и печатные принадлежности. 10 апреля 1887 г. тульская типография прекратила свое существование.

В середине апреля 1887 г. в Москву приехал руководитель харьковской группы "Народная Воля" С. М. Ратин для установления связей с московскими революционерами. В Москве царило уныние. После покушения 1 марта

стр. 51


1887 г. по стране прокатилась волна арестов, усилилась политическая реакция. В Москве на свободе оставалось несколько землячеств: "владимирцев", "минчуков", "виленцев", кружок в Петровской академии. Все они были известны охранке, но Бердяев умышленно оставлял их на "разводку", тем более что со многими членами кружков поддерживал знакомство Зубатов.

Через минскую группу Ратин установил связь с Терешковичем, который после прошедших арестов пытался восстановить разгромленную организацию. При содействии охранки Зубатов достал для владимирской группы шрифт. К нему с просьбой обеспечить Ратина нелегальной литературой обратился Терешкович.

Зубатов продолжал поддерживать связи с литературным кружком В. А. Гольцева, который стоял на позициях "постепеновщины", и в этом направлении написал брошюру "Земский собор". Этой брошюрой Зубатов пользовался, как "пробным камнем", на котором выявлялась степень ненадежности. Зубатов вступил в контакты с кружком В. Денисова на квартире которого собирались В. В. Ивлев, И. Н. Вольский, Л. П. Меньшиков. Зубатов выдвигал программу "постепеновщины" и, естественно, встречал резкое осуждение радикалов. 13 февраля кружок был разгромлен. Своему приятелю Меньшикову Денисов говорил: "если меня заберут - это Зубатов". Был арестован и отправлен в сущевскую полицейскую часть Меньщиков. Не имея твердых убеждений, деморализованный предательством Зубатова, он дал откровенные показания и, видимо по рекомендации Зубатова, был завербован на службу в охранку23 .

Именно к Гольцеву обратился Зубатов за нелегальной литературой для кружка Ратина. Несмотря на достаточно прохладные отношения с Зубатовым, Гольцев оказал ему помощь в приобретении нелегальной литературы. Кроме того, Зубатов раздобыл деньги и рукопись Гуровича "Национализация земли". После этого он стал упрашивать Терешковича познакомить его с Ратиным. Их свидание состоялось на конспиративной квартире сестер Скудиных, где Зубатов договорился с Ратиным о дальнейшей деятельности. Вскоре Ратин уехал в Харьков, где и был арестован. Для налаживания связей 30 апреля в Харьков выехал Терешкович, получивший явку и пароль от Ратина. На вокзал его провожал Зубатов. На Страстной площади они растались, и дальнейший путь Терешкович проделал уже в сопровождении трех филеров.

В ночь на 2-е мая в Москве и ряде других городов последовали аресты. На квартире студента М. А. Уфланда Терешкович был арестован. Впоследствии от своего товарища Г. А. Аппельберга он узнал, что старый каракозовец П. Ф. Николаев получил сведения, что телеграфский чиновник - провокатор. Вокруг Зубатова сжималось кольцо подозрений.

В ноябре 1887 г. начальник московской охранки Бердяев получил сведения об активизации деятельности кружка рабочих. Его организаторами были Л. М. Родионов, В. К. Оленин и И. А. Корольков. Через рабочих В. А. Колонистова и Я. Зотова они осуществляли связь с рядом фабрик Москвы и Подмосковья. В их задачи входило распространение нелегальной литературы и создание подпольной типографии. Деятельность этого кружка освещалась агентами "Лодыгиным" и "Лебедевым" (новый псевдоним Зубатова). У руководителя кружка Оленина возникло намерение убить Зубатова за то, что, по его мнению, Зубатов выдал Л. Кузнецова и В. Денисова. Для осуществления этой задачи Оленин, Корольков и Колонистов подыскали убийцу - рабочего Синявина с фабрики Грессара, которому Родионов пообещал 100 рублей.

Решено было заманить Зубатова на конспиративную квартиру и там с ним расправиться. Вращавшийся среди рабочих агент "Лодыгин" уговорил рабочих отложить убийство на некоторое время. В целях прикрытия "Лодыгина" Бердяев оставил Синявина на свободе24 .

Не доверял Зубатову и Гольцев, который собирался выпустить листовку с обличением его в провокаторской деятельности. Прокурор московской судебной палаты намеревался привлечь Зубатова к дознанию, а начальник городских телеграфов фон-Фик предложил ему из-за политической неблагона-

стр. 52


дежности подать в отставку. Исходя из сложившейся обстановки, Бердяев решил легализовать Зубатова. С этой целью 19 апреля 1888 г. Зубатов отправился к Оленину и объявил ему, что распускаемые Олениным и Гольцевым слухи о том, что Зубатов агент охранки, послужили причиной того, что его вызвали в охранное отделение и предложили поступить на службу. Он принял это предложение и просит Оленина известить об этом его знакомых.

4 мая 1888 г. директор Департамента полиции П. Н. Дурново направил московскому оберполицеймейстеру Е. К. Юрковскому письмо, где ставил вопрос о привлечении Зубатова к формальному дознанию при жандармском управлении. Бердяев ознакомил Зубатова с содержанием письма, и тот просил оберполицеймейстера не привлекать его к дознанию, так как это могло тяжело сказаться на его служебном положении. Зубатов согласился дать полные и откровенные показания о своей агентурной деятельности. Он считал, что эти показания могут быть использованы для формального дознания без привлечения его в качестве обвиняемого25 . Юрковский поддержал Зубатова и предложил ему написать показания, которые были направлены в Департамент полиции. Кроме того, он ходатайствовал перед Дурново о разрешении Зубатову дослужить три месяца до получения чина, а затем причислить его к МВД. Но Дурново счел, что "допрос Зубатова при московском губернском жандармском управлении в качестве лица привлеченного к дознанию, представляется безусловно, необходимым с формальной стороны производства дела"26 . В связи с этим при московском ГЖУ было возбуждено "Дело Терешковича и сына сенатора Зарудного", по которому проходил Зубатов.

27 ноября Зубатов написал прошение на имя министра внутренних дел о принятии его на государственную службу с откомандированием в распоряжение московского оберполицеймейстера, а 10 января 1889 г. начальник московской охранки ходатайствовал перед оберполицеймейстером о зачислении Зубатова с 1-го января 1889г. в штат полиции, с откомандированием его в охранное отделение27 . Ходатайство было удовлетворено, и Зубатов возглавил работу с секретной агентурой, как "вполне знакомый с ее деятельностью".

Вступление его в новую должность совпало с изменениями в революционном движении. В конце 80-х начале 90-х годов XIX в. формируется партия социалистов-революционеров, возникают кружки переходного типа, сочетавшие в своей деятельности социалистическую пропаганду и народовольческий террор, самостоятельное направление приобретает марксизм, развивается рабочее движение. В революционную борьбу включилась периферия. В отдаленных уголках империи возник ряд самостоятельных кружков, стремившихся к объединению. Их создателями и руководителями в большинстве случаев были сосланные революционеры, которые стремились поддержать и наладить связи с организациями Москвы и Петербурга.

Зубатов развил и закрепил принципы агентурной работы, заложенные его предшественниками. Особым вниманием пользовался у него убитый народовольцами начальник петербургского охранного отделения Г. П. Судейкин. Выделившийся крупными "ликвидациями" народовольцев Судейкин занял в декабре 1882 г. должность инспектора секретной полиции. Это позволило ему сосредоточить в своих руках руководство секретной агентурой в губерниях с особо развитым революционным движением. Судейкин уделял большое внимание организации политического розыска. В наружном наблюдении он применил новый для того времени прием стационарных постов, а в деятельности секретной агентуры широко использовал внедрение секретных агентов в революционные организации. Это способствовало формированию такой составной части политического сыска, как разработка, и выводило ее из вспомогательного во вполне самостоятельное средство розыскного процесса.

Жандармский полковник П. П. Заварзин о Зубатове писал следующее: "Зубатов был одним из немногих царских агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие чины не были знакомы с

стр. 53


самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т.п."28 .

Зная на собственном опыте агентурную работу, Зубатов уделял большое внимание организации секретной агентуры. Его коллеги, а за ними и некоторые исследователи стали говорить о новом "методе" Зубатова29 . В действительности Зубатов правильно понял и применил основные принципы агентурной работы. Одним из них было: максимальная осведомленность при минимальной активности агента. Это позволило Зубатову избегать провокации как метода работы полиции. Меньшиков отмечал, что при Зубатове провокация имела такой утонченный вид, что оставаясь почти незаметной, она не принимала зачастую такой явно преступный и даже скандальный характер, как у его учеников и последователей. Ему вторил генерал Спиридович, вспоминая, что при Зубатове и прокуроре А. А. Лопухине к провокации относились строго.

В черновые материалы Свода правил, выработанных во время проведения полицейской реформы 1902 г., Зубатов включил пункт о провокации. Он гласил: "провокация в смысле подстрекательства или побуждения других лиц к свершению преступлений и созданию таким образом дел не может быть допустима. Поэтому, например, сотрудники не должны склонять непричастных к революционным организациям лиц к свершению каких-либо преступных действий или давать им нелегальные поручения. Но, с другой стороны, сотрудники не должны отказываться от принятия на себя исполнения таких поручений лиц, уже принимающих участие в революционных организациях, если только они этим путем могут содействовать целям розыска"30 . В понимании жандармов "провокацией" считалось подстрекательство в личных корыстных целях. Подстрекательство в "государственных" целях провокацией не считалось и широко применялось в розыске. Видимо с этих позиций смотрел на розыск министр внутренних дел В. К. Плеве. Он вычеркнул этот пункт из Свода правил.

В целях избежать провокации и получить достоверные сведения Зубатов применял агентурный прием "ловли на живца". Он заключался в том, что в рабочую среду вводился агент под видом "сознательного" рабочего. Своими вопросами или высказываниями он обращал на себя внимание агитатора, который стремился разъяснить ошибочные позиции агента и таким образом раскрывал себя.

Зубатов широко использовал тактику расшатывания революционных организаций изнутри. Через свою агентуру он распространял слухи о провокации. Это создавало атмосферу "разброда и шатаний". Кроме того, Зубатов наносил систематические удары по организации. Только в 1889 г. он провел шесть крупных "ликвидации" социал-демократов. А. И. Ульянова вспоминала: "Боязнь провокаторства заставляла часто обособляться, и стремление к объединению наталкивалось часто на кружки, которые как кроты, залазили упорно в землю, отказываясь от идеи объединения. О многих кружках мы узнавали только после их провалов"31 .

Генерал Спиридович отмечал, что на рубеже веков полиция широко практиковала два метода: пресечение и предотвращение преступлений. Первый заключался в том, что организации позволяли сплотиться, чтобы затем расправиться с революционерами в судебном порядке. Второй применялся для нанесения систематических ударов по организации, не позволяя ей сплотиться. Это мешало работе, не давало возможности сорганизоваться, подрывало авторитет революционных деятелей. Первый был более эффективен по результатам, второй более правилен по существу32 . Но наличие оперативных данных не позволяло охранке расправиться с революционерами в судебном порядке. Это вело к обильной переписке и, в конечном счете, к административной расправе. Само дознание распадалось между двумя ведомствами. При

стр. 54


наличии улик дознание производило ГЖУ в порядке 1035ст. Устава Уголовного Судопроизводства, а если их не было, то возбуждалась переписка в порядке 21 ст. Положения об охране. Зубатов стремился сосредоточить в руках охранки производство единых дознаний. Это повышало возможности реализации розыскных данных, улучшало конспирацию агентуры и уменьшало переписку. Он доказывал ДП целесообразность совмещения переписки и дознания для реализации дел, но "юридический" подход ДП усматривал в дознании только начальный этап судопроизводства.

Большое значение придавал Зубатов утверждению принципа законности в деятельности полиции. Зубатов понимал, что "незаконность", а по существу произвол, подрывает авторитет самодержавия, расшатывает его политическую систему. Более четко эту мысль сформулировал П. П. Заварзин. Он писал, что "всякая незаконность и бездействие власти - показатель слабости правительственных агентов и их дискредитирует"33 .

Ближе всего с населением соприкасалась общая полиция. Ее неподготовленность в производстве обысков, выемок и арестов, грубость в обращении с задержанными вызывали раздражение общества. Это натолкнуло Зубатова на мысль подготовить специальную инструкцию по осуществлению следственных действий. В 1899 г. им была разработана "Инструкция гг. участковым приставам московской городской полиции по производству обысков, арестов и выемок о государственных преступлениях". Инструкция систематизировала, обобщала и комментировала существовавшие законоположения по производству следственных действий. Это значительно улучшило работу участковых приставов, и впоследствии ДП распространил полученный опыт на другие розыскные органы.

По-новому Зубатов подходил к вербовке агентуры. Как правило, агентуру жандармы вербовали из числа арестованных. Зубатов убедился, что доброкачественные агентурные сведения можно получить от лиц, не занимающихся революционной деятельностью, но близко соприкасающихся с революционной средой. Такие сотрудники при надлежащем руководстве могли быстро оказаться в центре революционного движения и были очень полезны охранке своими сведениями. У них редко возникали сомнения по поводу своей деятельности, и они служили "не за страх, а за совесть". Вербовка по "патриотическим мотивам" давала наиболее убежденных и преданных сотрудников. Поэтому Зубатов подолгу беседовал с арестованными, пытаясь выяснить их взгляды. "Душеспасительные беседы" за стаканом чая были излюбленным средством Зубатова по выявлению агентов. Н. Э. Бауман вспоминал, что Зубатов пытался убедить арестованных в том, что он сам социал-демократ, только не разделяющий революционных методов борьбы. На прощание он просил выпущенных заходить к нему попросту, чайку попить, о теории поговорить, и некоторые действительно ходили к нему34 .

Из этой среды выходили не только агенты, но и доверенные лица, поддерживающие охранку. Опора на массы являлась одним из главных условий успеха розыска, средством обеспечения осведомленности полиции. "Патриотизм" секретной агентуры был отнюдь не бескорыстным. Меньшиков отмечал, что агентов, которые отказывались от вознаграждений и работали только по идейным мотивам, он не знал35 .

Зубатов замечал, что рано или поздно в работе сотрудника наступал психологический перелом. Поучая своих коллег, он советовал не прозевать этого момента и расстаться с сотрудником по-хорошему: устроить на легальное место, обеспечить пенсией и т.п. По мнению Зубатова сотрудник будет потерян, но государство приобретет полезного человека36 .

Зубатов уделял особое внимание заботе о личности агента. Докладывая в ДП о деятельности своего агента М. Гуровича ("Приятель") Зубатов писал: "он идейный, а не наемный охранник. Отдавая всю душу, он вправе ожидать, что и к нему отнесутся от души и чистого сердца. Похлопочите об этом, облагородьте агентурный принцип и пусть всякий работающий правительству сотрудник чувствует, что он честный и высоко полезный труженик, а не

стр. 55


рвач и прощелыга. Это дело, помимо пользы "Приятелю", имеет громадное принципиальное значение для агентурного дела вообще"37 .

Важное значение придавал Зубатов конспирированию агентов. Своим сослуживцам он говорил: "Вы, господа, должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите ее, как зеницу ока. Один неосторожный ваш шаг, и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотвержено. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда и никому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму"38 . Но петербургское начальство Зубатова не столь щепетильно относилось к этому вопросу. Начальник Особого отдела Л. А. Ратаев писал, что конспирация вещь хорошая, но не надо ею злоупотреблять, иначе она становится спортом и причем дорогостоящим. Другими словами, если агент использован, то им можно и пожертвовать.

Зубатов строил взаимоотношения с агентами на доверительно-личностной основе. Находясь в отставке, он вел переписку с Генгросс-Жученко, агитируя ее вернуться к агентурной деятельности. Гурович пользовался его поддержкой. А вот с Е. Ф. Азефом у Зубатова отношения не сложились. После "кишиневского погрома" между руководителем розыска и агентом произошло неприятное объяснение. Азеф обвинял правительство в организации еврейских погромов, а Зубатов пытался доказать обратное, и они разругались.

Для развития данных секретных агентов использовались филеры - агенты наружного наблюдения. Ими руководил друг и правая рука Зубатова Е. П. Медников. Это был полуграмотный мужик-старообрядец, прошедший все ступени службы наблюдения. Обладая умом и "русской сметкой", работая за десятерых, Медников "создал" в наружном наблюдении свою "евстраткину" школу. Его филеры колесили по всей России, посылая в "контору" в Гнездниковском переулке на имя "Павлова" "торговые" телеграммы о сопровождаемом "товаре". Хорошо знавший Медникова Спиридович отмечал, что восприняв наблюдательную службу как подряд на работу, Медников не мог подняться до теоретического осмысления розыска. Это с успехом делал Зубатов, внимательно изучавший опыт иностранной полиции и использовавший его в своей работе.

В многочисленных документах Департамента полиции отмечалось, что в то время политический розыск на местах был не на высоте, а система наблюдения почти отсутствовала. Это вело к тому, что командировки московских филеров стали весьма длительными. Такое положение усложняло наблюдение по городу. Это натолкнуло Зубатова на мысль, создать подвижной наблюдательный отряд. Департамент полиций поддержал Зубатова и в 1894 г. при московской охранке был сформирован особый Летучий отряд наблюдательных агентов. Он состоял в подчинении Департамента полиции, но оперативное руководство осуществлял начальник охранного отделения. Успехи Летучего отряда были столь значительны, что его опыт впоследствии был использован для создания охранок.

В 1897 г. в Петербурге и Москве были введены участковые и вокзальные надзиратели. По требованию офицеров и чиновников охранки они занимались установкой данных на интересующих охранку лиц, проверкой адресов и сбором оперативных сведений. Вокзальные надзиратели "передавали" филерам "товар", получали от них информацию для установок, занимались обеспечением правопорядка на вокзалах, содействовали филерам и чиновникам охранки при отъездах, принимали и получали грузы охранки, участвовали при необходимости в охране высокопоставленных особ. Введение территориального контроля значительно повышало возможности наружного наблюдения и охраны. Так идея Судейкина была воплощена в жизнь.

В 1896 г. Зубатов стал начальником охранного отделения. Оценивая его деятельность, революционеры открыто обвиняли Зубатова в том, что он

стр. 56


"подставил" своего начальника Бердяева, написав в Петербург донос о похождениях жандарма и растрате им казенных денег.

Возглавив отделение, Зубатов поставил своих ближайших друзей на ключевые посты. Меньшиков "сидел" на агентуре, а Медников заведовал наружным наблюдением. Жандармские офицеры Сазонов, Ратко, Спиридович и др. занимались дознанием.

Середина 90-х годов XIX в. ознаменовалась быстрым ростом рабочего движения и его слиянием с социал-демократическим. Вместе с тем от пропаганды социалистических идей революционеры перешли к агитации, используя мелкие повседневные нужды рабочих. Удары по революционным кружкам и организациям тормозили, но не могли остановить нарастающее движение. Благодаря "шахматным комбинациям" Зубатову удалось выследить и разгромить Русско-кавказский кружок где "работала" Ген гросс-Жучен ко, нанести удар по Лахтинской типографии, куда был внедрен Гурович. А. Е. Серебрякова - дама "Туз" - содействовала провалу социал-демократических и народовольческих организаций, Азеф работал по "Союзу социалистов-революционеров" во главе с А. Аргуновым и провалил Томскую типографию. Зубатов нанес удар по Бунду и завербовал в сексоты нескольких руководителей этой организации. Благодаря наружному наблюдению в поле зрения охранки попал Б. Л. Эйдельман, который "привел" филеров в Минск, где проходила "свадьба" - 1-ый съезд РСДРП. Вскоре почти все его участники были арестованы, а оставленные "на разводку" стали "лидерами" наблюдения.

Главную опасность Зубатов видел в массовом революционном движении. Революционеры-интеллигенты и создаваемые ими кружки и организации сами по себе не были опасны для правительства. Это - штабы без армии. С большими или меньшими усилиями правительство может справиться с ними при помощи тюрем, ссылки и виселиц. Опасность они составляют в союзе с рабочим движением. Для борьбы с ними необходимо оторвать рабочую массу от революционеров. Эту идею Зубатов развил в обширном докладе в духе "полицейского социализма", составленном им в 1898 г. на имя вел. кн. Сергея Александровича39 .

Зубатов доказывал, что пропаганда социалистических идей приняла "такой эпидемический характер", что предупредительные меры стали возможны лишь относительно лиц, замеченных в чем-либо явно предосудительном. Это произошло благодаря тому, что интеллигенция сумела подчинить своим интересам рабочий класс. Рост авторитета социал-демократии был вызван не столько социал-демократическими идеалами, сколько тем, что "теория социализма нашла способ действительного преобразования реальных жизненных отношений в духе и направлении своих требований - связать цепью постоянных сделок свои идеальные стремления с текущими, наиболее насущными потребностями рабочей массы"40 . Это привело к изменению тактики революционной борьбы. От пропаганды социалистических идей российские революционеры перешли к "непрерывной агитации среди рабочих, на почве существующих мелких нужд и требований". Это дало свои результаты. Забастовки прокатились по промышленным центрам империи.

Причину успеха социалистов Зубатов усматривал в "недостаточной попечительности и распорядительности со стороны надлежащих чинов и ведомств" и предлагал правительству взять "исполнение всей задачи на себя".

стр. 57


Борьбу с происками революционеров правительство осуществляло двумя способами: первый заключался во введении принципа законности в сферу фабрично-заводских отношений, а второй - в насильственном изъятии революционеров из благоприятной для их происков среды. Но "дух законности" во взаимоотношениях фабриканта и рабочего, по мнению Зубатова, не мог считаться укрепившимся. Невозможность добиться справедливости законным путем толкала рабочих к "кулачному праву". Зубатов рассматривал столкновения рабочих и фабрикантов как дело политическое и признавал, что политическая полиция обязана "зорко следить за порядками фабрично-заводских заведений и вообще за всем, что имеет касательство до личности и обихода рабочего"41 .

Контроль за рабочими был возложен на фабричную инспекцию и общую полицию, которые не справились с их обязанностями. Эти задачи решала политическая полиция, которая доказывала рабочим, что они могут добиться справедливости законным путем. Зубатов писал: "надо открыть и указать рабочему законный исход из затруднительных случаев его положения, имея в виду, что за агитатором пойдет лишь наиболее юная и энергичная часть толпы, а средний рабочий предпочтет всегда не столь блестящий, но более спокойный законный исход. Расколотая таким образом толпа потеряет ту свою силу, на которую так надеется и рассчитывает агитатор. Преследуя насильственный образ действий со стороны рабочего, тот же принцип законности требует устранения всякого своеволия и со стороны нанимателя"42 .

Зубатов показывает, что на почве материальных нужд между рабочими и работодателями существует острая социальная борьба, именуемая "рабочим движением". Зубатов считает, что "эта борьба возникла естественно, сама собой, как борьба вновь нарождавшегося класса, она вытекла из склада самой жизни и остановить ее нельзя ничем: она неизбежна и неудержима". Зубатов выделял три вида борьбы: личную, социальную и национальную. Под личной борьбой он понимал стремление человека достичь личных целей. Это может быть стремление улучшить материальное положение, достичь власти или славы, доказать или внедрить в жизнь свою мысль, сделать выбор и т. д. Социальная борьба отражает интересы отдельных сословий: помещиков, крестьян, капиталистов, рабочих. Их интересы встречаются и создают взаимные препятствия, что неизбежно вызывает стремление их устранить. Национальная борьба возникает в связи с тем, что население каждой страны, состоящее главным образом из людей одного языка, религии, характера, связанных между собой местом родины и жительства, общими привычками и обычаями представляет нечто целое и стремится к улучшению своего положения43 .

Причины рабочего движения Зубатов усматривает в появлении рабочего класса. Пока рабочие не знали другой жизни, их потребности были самые простые, но присматриваясь к тому, как живут другие люди, общаясь между собой и с окружающими, они стали развиваться и вместе с тем стали расти их потребности физические и духовные. Это вызвало естественное стремление к улучшению жизни. Путь к этому лежал через борьбу. Низшей формой этой борьбы являлась борьба физическая или "варварская", когда человек отнимал необходимое и убивал противников. По мнению Зубатова такая борьба безнравственна и непродуктивна, то есть она ничего не создает и не приводит к желаемым целям. Он пишет: "вся древняя и средняя история человечества, пока оно не достигло культурности, переплетена такой борьбой. Кроме непродолжительности победы, эта борьба, останавливает всякое развитие, всякое улучшение жизни"44 .

По мере развития человечество шло к борьбе разумной: оно стало стремиться к достижению своих целей и к преодолению препятствий своим умом, знаниями, действуя на людей примером, убеждением, печатным словом. Такой путь медленный, но верный и достигнутое им будет прочно, а работа его, пробуждая мысли, чувства и силы других, двигает человечество вперед. В этом заключался прогресс. К варварским формам борьбы Зубатов относил

стр. 58


убийство, террор и войну. Он доказывал, что все споры можно решить мирным путем.

Социальная или классовая борьба может быть двоякой: физической, насильственной, создающей переворот путем революции, и разумной, естественной, имеющей в виду поступательное движение вперед - эволюцию. Для выбора способа борьбы необходимо установить интересы рабочего класса. Они заключаются в удовлетворении материальных и духовных потребностей, социальной защите. Важное значение Зубатов придавал гражданским правам рабочих, указывая на необходимость признать в рабочих социальный класс, который подобно другим сословиям, мог бы иметь свою организацию, своих выборных представителей, свой орган печати, мог бы обсуждать свои нужды и проводить в жизнь желаемые реформы. На практике это означало, что рабочие выходили из под контроля буржуазии, создавая ей равнозначный противовес. Зубатов считал, что революция уничтожит правительство, разрушит прежнюю систему управления и законы. Новой власти нужны будут новые люди, способные создать новые законы и новую государственную систему. Таким образом, власть лишь "переместится" то есть перейдет от одних лиц к другим, а рабочие по-прежнему останутся рабочими. Наглядно это видно по опыту французских рабочих, борьба которых привела к власти буржуазию. Кроме того, революция ведет к уравнительному распределению материальных благ. По мнению Зубатова, в новых условиях люди более способные и трудолюбивые, ловкие выдвинутся и станут богатеть, и в результате получится "перемещение" богатств от одних к другим. Равное распределение материальных благ и вознаграждений является несправедливым, так как не отражает истинные затраты сил на осуществление различных работ. Исходя из этого, Зубатов выделял эволюционную борьбу, которая, по его мнению, должна состоять из причин (то есть чем борьба вызвана), целей (то есть к чему она ведет), сил, средств и программы. Причины борьбы рабочих Зубатов усматривал в их социально-экономическом и политическом положении. На основании этого он вывел цели этой борьбы, которая должна была заключаться в уравнении социального положения рабочих с другими сословиями, создавая из рабочих класс собственников с предоставлением ему политических прав45 .

Рабочих должны представлять их корпоративные объединения: союзы частные - по фабрикам и заводам и общие - по ремеслам (ткачи, столяры, часовщики и т.п.). Но их силы зависят не только от количества рабочих и их организованности, но и от готовности к борьбе, от того, насколько они ясно понимают свое дело и дружно работают, не поддаваясь революционному влиянию. Для этого, считал Зубатов, необходимо широкое самообразование. Это "особенно важно для представителей и выборных от рабочих союзов, так как ими главным образом и ведется все движение: они должны заботиться о просвещении членов союзов, о поддержке их в нужде, защищать от эксплуатации капиталистов, выяснять необходимость забастовки и добиваться постепенного улучшения быта рабочих и расширения их прав, как отдельного сословия"46 .

Зубатов считал, что в образованных кассах взаимопомощи рабочие найдут средства для решения своих материальных проблем: это образование, социальная защита, юридическая помощь, пособия по безработице, издание газет и поддержание забастовок. Кроме того, в деревнях рабочие имели земельные наделы, которые следовало свести в один общий большой участок и использовать для аренды. Это позволило бы рабочему коллективу стать крупным землевладельцем. Зубатов ищет союзников рабочих и усматривает их в обществе и правительстве. Общественное мнение является той силой, которая способна влиять на законодательство. Но оно только подготавливает издание закона. Правительство, прислушавшись к общественному мнению, сообразуясь с новыми условиями и обстоятельствами времени, создает законы, поддерживающие общественное мнение. Отсюда выводилась роль царя, для которого "единственным личным стремлением" была слава, основанная на могуществе государства. "Эти стремления зависят от умственного и мате-

стр. 59


риального благосостояния народа и порядка в государстве. К созданию благосостояния и порядка сводятся все стремления правительства. Во избежание конфликтов между правительством и рабочими их цели должны совпадать и заключаться в обеспечении могущества государства".

Путь к материальному благосостоянию рабочих лежит через экономическое движение, создание профессиональных союзов и самоуправление. На выход в свет книги Морского о "зубатовщине" Зубатов откликнулся статьей, где объяснял свою тактику. Он ссылался на циркуляр МВД от 12 августа 1897 г., где указывалось, что полиция обязана выявлять причины волнений и устранять, по возможности, поводы к неудовольствию рабочих. На основании этого циркуляра Зубатов предпринял шаги к урегулированию рабочего вопроса. Зубатов писал, что краеугольным камнем и особенностью "пресловутой зубатовщины" являлся моральный вопрос о доверии рабочих масс к правительству, а не какая-либо экономическая система47 . Союзно-профессиональное рабочее движение ставило своей целью превратить рабочего из индифферентного целям предприятия наймита - в сознательного работника, тесно связанного с духовными и материальными интересами того торгово-промышленного предприятия, к делам которого он прилагал свой труд. Зубатов считал, что "зубатовщина" была направлена против социалистов и защищала интересы частной собственности, и экономической ее программой был прогрессирующий капитализм, осуществляемый в формах культурных и демократических.

Рабочий класс, по мнению охранника, коллектив такой мощности, которой не располагали революционеры во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в период массовых студенческих выступлений. В руках рабочего сосредоточены материальные ценности, а сам он все более объединялся самим процессом производства, с одной стороны опираясь на крестьянство, из среды которого он вышел, а с другой - на интеллигенцию, от которой он получал необходимые знания. Разъяренный социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, рабочий класс мог оказаться серьезной угрозой для самодержавия48 .

Зубатов видел в рабочем движении революционное и буржуазное начала. В развитых капиталистических странах существовало союзно-промышленное (профсоюзное) движение. В России, по мнению начальника охранки, существовало только революционное движение. Ему должно было противостоять профсоюзное легальное рабочее движение. Теоретическое обоснование профсоюзное движение получило в трудах Бернштейна, Вигуру, Зомбарта, Рузье, Кулемана, Геркнера и других ученых, доказывающих необходимость экономической борьбы. Зубатов внимательно изучал их работы и стремился использовать зарубежный опыт в российских условиях.

В 1899 г. московской администрации пришлось заниматься проектом устава Московского общества взаимного вспоможения граверов. Он был направлен в охранку на рассмотрение. Составленное Зубатовым заключение можно рассматривать как первое изложение его взглядов на легальные рабочие организации. В поддержку легализации рабочего движения выступил бывший народоволец Л. Тихомиров. При ближайшем участии Зубатова им была подготовлена для московского оберполицеймейстера Д. Ф. Трепова "Записка о задачах русских рабочих союзов и начала их организации". В записке были сформулированы две первостепенные задачи рабочего дела: защита экономических интересов рабочих и поддержание порядка и законности в отношениях рабочих с хозяевами. Своей затее Зубатов стремился предать общественное значение. Записка Тихомирова обосновывала деятельность Зубатова "со стороны". Существенную поддержку "зубатовщине" оказала либеральная профессура, выступая перед рабочими с лекциями и беседами. Зубатов не без удовлетворения сообщал в ДП, что охранку посетил профессор Озеров для того, чтобы получить "направление для деятельности профессуры в рабочем деле".

стр. 60


Профессор И. Х. Озеров и доцент В. Э. Ден разработали устав общества. За образец они взяли устав харьковской кассы взаимопомощи. Полицеймейстер одобрил проект и отправил его в МВД на утверждение. 14 февраля 1902 г. устав был утвержден. Через пять дней, 19 февраля 1902 г., огромная толпа народа заполнила кремлевскую площадь. Собралась высшая московская администрация, духовенство и представители всех сословий. Началось торжественное богослужение в память о "царе-освободителе". Вслед за этим оркестр рабочих мастерских Курской железной дороги исполнил "Коль славен" и под звуки гимна к подножью памятника Александра II рабочие возложили венки. Во время молебна за здравствующего царя толпа обнажила головы и стала на колени. Дьякон провозгласил "многие лета", оркестр грянул "Боже царя храни" и тысячи шапок полетели в воздух. Дядя царя великий князь Сергей Александрович поблагодарил рабочих за выражение верноподданнических чувств. Обер-полицеймейстер докладывал в ДП, что "патриотическая манифестация рабочих в числе до 60 тысяч прошла блистательно и в удивительном порядке". Зубатов по этому поводу писал, что порядок организованных в десятки и сотни рабочих соблюден бесподобный. Полиции, по признанию Трепова, "совсем было делать нечего. А все почетные гости и газетчики поражены и растроганы. Вышла маленькая коронация!"49 . На следующий день московские газеты сообщали, что рабочие продемонстрировали "единство царя и народа, под сенью церкви православной". Французская газета "Figaro" писала, что этот "самостоятельный народный порыв" "доказывает могущество и глубину уважения к монархическому режиму в России"50 .

Таким образом, Зубатов стремился создать систему, политически и организационно противостоящую революционному движению. Это поняли революционеры и со всей силой обрушились на "зубатовщину". Еще в 1899 г. газета "Рабочее дело" писала: "Зубатов быстро выделился в шпионской иерархрии на самое видное место. Его хранительной длани подчинено большинство центров рабочего движения. Царское правительство ждет от него "искоренения" социал-демократической крамолы и снабдило его полномочиями, какие оно всегда дает в трудные минуты спасителям-временщикам. Таким был в начале 80-х гг. Судейкин.

Зубатов, однако, применяется к новым условиям. Судейкин насаждал террористические кружки из провокаторов. Зубатов вербует "агитаторов" и "пропагандистов".

Цель одна - деморализовать движение изнутри, лишить революционную организацию возможности различать, кто революционер и кто провокатор" 51 . Создавая рабочие организации, Зубатов преследовал и полицейские цели. Под его руководством был создан "Совет рабочих механического производства г. Москвы". Сообщая об этом в ДП, Зубатов писал: "Мы организовали Рабочий Совет из 17 человек, проведя туда всю агентуру... Обладая Советом, мы располагаем фокусом ото всей рабочей массы, и благодаря рычагу можем вертеть всею громадою"52 . Зубатов получил возможность не только собирать информацию о революционерах, но и влиять на развитие рабочего движения. Это был новый шаг в розыске, направленный на управление политическими процессами. Со своей стороны революционеры предприняли ряд шагов по укреплению своих рядов. В начале ноября 1901 г. в Москве появился соредактор органа экономистов М. Г. Коган-Гриневич. Он объезжал социал-демократические организации с целью провала "Искры" и реабилитации экономистов. Зубатов не арестовал заграничного гостя и позволил ему спокойно уехать. Это вызвало неудовольствие директора ДП С. Э. Зволянского. Объясняя ему свою тактику, Зубатов писал: "Добить сейчас "Рабочее дело", когда "Искра" шествует так триумфально, едва ли политично: грызясь с "Рабочим делом", "Искра" обессиливается, в противном случае мы способствуем ее триумфу"53 . Зубатов считал, что Коган вновь посетит Россию и тогда нужно нанести удар. Его предположение подтвердилось и через год Коган был арестован.

стр. 61


Зубатов идейно и организационно старался расколоть социал-демократов. Эту тактику он стремился применить и к растущему студенческому движению. Осенью 1901 г. начались "студенческие беспорядки", характерной особенностью которых было требование политических свобод. 2 ноября 1901 г. Зубатов написал директору ДП письмо, в котором обосновывал необходимость создания курсовых совещаний студентов. Заинтересовавшись этим письмом, Зволянский направил его министру внутренних дел Д. Сипягину. Инициатором курсовых совещаний студентов под руководством профессоров был Озеров. Зубатов писал: "Мера била в корень. Все беспорядки происходят от подстрекателей, перед которыми масса бессильна: она частью прячется по домам, а частью идет на сходку, где под влиянием софизмов, передергиваний, театральных эффектов и просто клеветы агитаторов, которой не в силах понять, - теряет голову и впадает в противоправительственный экстаз". Вот здесь и нужен руководитель в лице профессора, который сможет уличить "софизм" и "клевету" и в качестве ученого не позволит обратить науку в средство чего-либо постороннего. Это в корне парализует какой-либо успех у агитации. На это письмо Сипягин наложил резолюцию: "Очень интересно, но я не надеюсь на такой же успех как с рабочими"54 . Тем не менее, Ратаев обратился к Зубатову с предложением составить записку о развитии контрреволюционного движения среди рабочих Москвы и Минска. Отдельно рекомендовалось составить записку о студенческом движении. 28 ноября 1901 г. такой доклад был составлен и к нему прилагалась записка "об организации курсовых совещаний".

Активное место в революционном движении занимала еврейская интеллигенция. Высокий процент евреев в составе революционных партий наглядно свидетельствовал о необходимости решения "еврейского вопроса". Но самодержавие вместо урегулирования социальных, национальных, религиозных и правовых проблем шло на различные ограничения инородцев.

Рост революционного движения, возникновение Бунда и РСДРП подтолкнули Зубатова к поиску путей противодействия. При активном участии М. Вильбушевич в Минске была организована "Еврейская независимая рабочая партия". У Зубатова появились помощники: М. Вильбушевич, И. Волин, А. Чемерисский, Г. Шаевич, которые развернули активную работу в Вильно, Киеве, Одессе. Помимо легализации еврейского рабочего движения в черте еврейской оседлости, Зубатов стремился укрепить монархическую идею в еврейской среде. С этой целью он вел беседы о религии, монотеизме, о царстве Давида как воплощении идей мессии, подкрепляя теорию незыблимости царской власти религиозными догматами. Следующим шагом Зубатова была поддержка идей сионизма и обретения евреями исторической родины. При содействии Зубатова в 1901 г. в Минске прошел первый в России сионистский съезд. Идеи сионизма сыграли определенную роль в расколе революционного движения, смогли затормозить на некоторое время его развитие.

В январе 1903 г. в Одессе поселился один из лидеров "независимцев" Шаевич. Под его руководством возник "Союз машиностроительных и механических рабочих". Весной 1903 г. по Одессе прокатилась волна забастовок. В "Записке о профессиональном движении в 1901 - 1903 гг. в связи с деятельностью Зубатова" отмечалось, что забастовка была устроена "независимцами" для "пробы", насколько окажется успешной избранная ими тактика55 . Дальнейшее развитие деятельности этих союзов должно было создать в будущем из подготовленных к экономической борьбе рабочих, "действующие кадры" для революционного движения вообще.

Отсутствие надлежащего контроля, руководства и понимания идей профессионального движения со стороны местной администрации способствовало перерождению экономического движения в политическое. События в Одессе показали, что помимо организации рабочих в экономические союзы необходима правовая база их деятельности и соответствующие условия, исключающие необходимость политической борьбы. Вырвать из-под ног рево-

стр. 62


люционеров "самую почву" было главной идеей Зубатова, но рабочее законодательство продвигалось медленно. Борьба между двумя министрами С. Ю. Витте и В. К. Плеве отражалась на решении рабочего вопроса. Витте поддерживал буржуазию и не желал выпускать из ее подчинения рабочих, а Плеве стремился обеспечить незыблимость самодержавия. Между ними находился Зубатов. Его положение было довольно сложным. Московские капиталисты направили в министерство финансов жалобу на Зубатова, в ДП к его затее относились настороженно. Сложилась настолько острая ситуация, что Зубатов подал прошение об отставке, но конфликт удалось загладить.

Зубатов понимал, что для проведения реформ необходим механизм контроля и обеспечения их проведения. Таким механизмом должна была быть политическая полиция. Поэтому Зубатов, легализуя рабочее движение, одновременно поднял вопрос о реформе розыскных органов. В записке от 16 августа 1901г. он предлагает реформировать розыскные пункты, для чего создать "постоянные наблюдательные посты" в 14 городах с наиболее развитым революционным движением. Этим органам Зубатов отдавал предпочтение перед охранными отделениями и считал, "что при такой организации эти 14 подвижных боевых единиц представят революционному движению на пути развития такую преграду, перед которой ему придется остановиться"56 .

В ДП по достоинству оценили заслуги Зубатова, в связи с чем стал вопрос о его переводе в Петербург. 25 декабря 1901 г. сослуживцы Зубатова по охранному отделению преподнесли ему адрес по этому случаю. В нем говорилось о том, что при Зубатове охранка стала "серьезнейшим политическим розыскным центром всей России" и поддерживалась идея Зубатова об "объединение деятельности существующих учреждений, охраняющих государственный порядок в одну тесную и дружную семью". На прощание охранники подарили Зубатову икону. Но перевод затянулся.

2 апреля 1902 г. С. Балмашов смертельно ранил министра внутренних дел Сипягина. На этом посту его сменил Плеве - "человек твердый, жесткий, с чисто жандармской душой". Он взял курс на усиление репрессивных мер.

В октябре 1902 г. Зубатов был зачислен делопроизводителем ДП и назначен заведующим Особого отдела. Вслед за этим, он перевел в Петербург своих подчиненных Медникова и Меньшикова. Эти назначения приветствовал его предшественник Ратаев, который считал, что Зубатов и Медников "окрылят" Особый отдел.

Основное внимание Зубатов сосредоточил на проведении полицейской реформы и хвастливо заявлял, что всю Россию превратит в охранку. 12 августа 1902 г. Плеве утвердил "Положение о начальниках розыскных отделений", по которому расширялись административные права руководителей розыска, предоставлялась возможность ознакомления со следственными материалами ГЖУ и право самостоятельного принятия решений. Для оперативности руководства розыскными учреждениями Зубатов ввел в состав Особого отдела два стола, которые отвечали за работу охранок и наружного наблюдения. Ими заведовали Меньшиков и Медников. В розыскные отделения были назначены известные Зубатову офицеры, а на заведование наружным наблюдением рекомендовались филеры московской охранки. "Зубатовщина" из полицейской спецоперации, направленной на раскол революционного движения и выявление его лидеров, перерастала в новое направление деятельности политической полиции по управлению политическими процессами. Но идеям Зубатова не суждено было сбыться. В августе 1903 г. он был отправлен в отставку. 19 августа 1903 г. Зубатова вызвал Плеве. К назначенному времени сюда прибыл товарищ министра МВД В. В. фон-Валь. Плеве принял Зубатова в зале совещаний и всем своим поведением демонстрировал неприязнь. Он не приподнялся, как обычно, при появлении Зубатова и не подал ему руки. Он объявил Зубатову, что с теми лицами, которым он не верит, он не говорит один на один и поэтому пригласил фон-Валя. Плеве предложил Зубатову рассказать о происхождении "Еврейской независимой рабочей партии", стачках в Одессе и взаимоотношениях с

стр. 63


Шаевичем. Вслед за этим, он предъявил Зубатову письмо, где тот, якобы, "оглашал государственную тайну". Зубатов писал Шаевичу: "неожиданно я нашел себе единомышленника в лице юдофила царя. По словам "Орла" (Плеве), представлявшемуся по случаю назначения градоначальником в Одессу, Арсеньеву, государь сказал: "богатого еврейства не распускайте, а бедноте жить давайте". Плеве, передал слова царя директору ДП, а тот - Зубатову. За то, что Зубатов передал эти сведения Шаевичу, Плеве собирался отдать его под суд. До возвращения из отпуска директора ДП Зубатову надлежало передать свою должность тому лицу, которое укажет фон-Валь и не позднее следующего вечера Зубатов должен был уехать из Петербурга57 . Зубатов наговорил Плеве дерзостей и, хлопнув дверью, вышел из зала.

Фон-Валь предложил Зубатову подождать свидетельство об отпуске и сдать свою должность подполковнику Сазонову. Сдав дела и распорядившись об "очистке" казенной квартиры, Зубатов выехал в Москву. Чувствуя себя оскорбленным, он не счел возможным больше служить, посчитав, что не следует дожидаться увольнения и более целесообразно удалиться самому. Обращаясь к директору ДП, Зубатов просил о формальном восстановлении в области государственной и общественной жизни его политической чести (хотя, считал Зубатов, ее вернуть нельзя) и материальном обеспечении в таком размере, при котором потеря политической чести не могла бы лишить его общественной дееспособности в том слое, который он отвоюет себе благодаря "своему выгодному возрасту, бодрым силам и некоторым способностям"58 .

Согласно прошению, Зубатов 17 ноября 1903 г. был уволен со службы с ежегодным пособием в 3 тыс. рублей. Министр имел право приостановить выплату пенсии, если Зубатов не подчинится указаниям ДП в выборе места жительства и его действия будут носить антигосударственный характер, о чем Зубатову было объявлено под расписку. Ему было запрещено проживать в Петербурге, Москве и прилегающих губерниях. Зубатов избрал местом жительства Владимир. Начальнику владимирского ГЖУ было предписано о всяком нарушении вышеуказанных требований докладывать в ДП.

Очевидно, что не письмо Шаевича было причиной увольнения Зубатова. Хотя политическая забастовка в Одессе была использована против Зубатова, но она являлась составной частью дела "об общественных настроениях", с которыми боролся Плеве. В этом плане для Плеве был не выгоден шум, поднятый Витте и великим князем Александром Михайловичем, утверждавшими, что организации, созданные на правительственные деньги, обратились в антиправительственные, а полицейский социализм - в обыкновенный социализм революционный. Положение Зубатова ухудшилось и из-за столкновений с Плеве.

Вероятнее всего именно Витте приложил усилия для подобных столкновений. Этим он ослаблял позиции министра и усиливал свои.

Поселившись во Владимире и живя "анахоретом", Зубатов много читал, вел переписку с бывшими сослуживцами и добивался снятия ограничений. Зубатов писал, что в Петербурге он знал много хороших людей на верхах административной лестницы, которые стремились поддержать и помочь Зубатову. Одним из них был директор ДП Лопухин, который подготовил на имя министра МВД П. Д. Святополк-Мирского доклад по реабилитации Зубатова. 30 ноября 1904 г. все ограничения с Зубатова были сняты. Вскоре Святополк-Мирский предложил Зубатову вернуться в полицию. Поддержку обещал ему и бывший начальник по Москве Д. Трепов. Но Зубатов не захотел вернуться на службу. Позже Зубатов писал, что не захотел вернуться в ДП в связи с тем, что не желал вредить своему сыну Николаю - студенту Московского университета. Были у него соображения и принципиального характера. "Если б я вернулся к делам, мне бы опять пришлось сосредоточиться на репрессии, а это еще менее прежнего могло удовлетворить меня, ибо не в ней, по моему, лежит суть дела"59 . Зубатов считал, что правильно понятая монархическая идея в состоянии дать все нужное стране, при развязанности общественных сил, без крови и прочих мерзостей60 .

стр. 64


Первая российская революция пробудила к жизни десятки политических партий и организаций. Легальным и нелегальном путем самодержавие поставило их под свой контроль. Но не решив проблему равноправия сословий, самодержавие не сняло социального накала. Зубатов отмечал, что при нынешнем положении девизом внутренней политики должно стать "поддержание равновесия среди классов".

Отсутствие "равновесия" не давало возможности самодержавию стать надклассовым, надсословным и надпартийным. На практике это означало, что самодержавие не является гарантом защиты интересов всех сословий. Такое положение вело к всеобщему недовольству самодержавием и активизации оппозиционного и революционного движения.

По образному выражению Зубатова, буржуазия стремилась сохранить монархию в роли "дворцового гренадера при сундуках нобилитета"61 . Устремления буржуазии не шли дальше конституционной монархии. Российская буржуазия хорошо понимала, что установление республики означало распад империи с такими последствиями как гражданская война и интервенция. Монархия была гарантом империи и целостности государства. Буржуазия стремилась ее сохранить, расширив при этом свои полномочия.

Политическим противовесом устремлениям буржуазии была идея абсолютной монархии. Время от времени на страницах журнала "Гражданин" Зубатов стремился реализовать свои "речи консерватора", где обосновывал необходимость для России неограниченной монархии.

Процветание государства он связывал с деятельностью просвещенной личности государя. "Без царя не может быть России, - говорил он, - счастье и величие России - в ее государях и их работе. Те, кто идут против монархии в России - идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть"62 . Однако он не разделяет курс на формирование черносотенных организаций, в которых правые силы искали поддержку. 15 мая 1907 г. он писал кн. Мещерскому, что победа в Думе левых сил является спасением самодержавия так как это спасет его от "объятий социально-мрачного Союза русского народа, который в состоянии подвести царских особ под браунинг или бомбу"63 .

Переписка Зубатова находилась под пристальным вниманием ДП. О его деятельности в ссылке была составлена справка. Даже после окончательного переезда в Москву в мае 1910 г. ДП продолжал перлюстрировать его корреспонденцию. Зная о закулисных сношениях Зубатова с Бурцевым, ДП предложил начальнику московской охранки переговорить с ним и предупредить, что эти отношения могут отозваться на его пенсии. Но Зубатов, хотя и осторожно, но пытался отстаивать свои позиции.

В конце апреля 1909 г. Зубатову пришлось принять участие в "деле Лопухина", где он проходил в качестве свидетеля. Он приехал в Петербург и дал показания об Е. Азефе. Он коснулся деятельности своего бывшего агента, опустив по каким-то мотивам их ссору и расхождение, а деятельность Лопухина обошел молчанием. Зубатов вел обширную переписку, встречался с бывшими сослуживцами и занимался самообразованием. Он изучал труды либеральных российских юристов М. М. Ковалевского, Н. М. Коркунова, Б. Н. Чичерина и др., используя их для обоснования идей неограниченной монархии. Основываясь на "Русском государственном праве" проф. Коркунова, Зубатов выводил два фактора, противопоставляемых самодержавию: субъективное право народа и объективное право закона. Правомерность в России является объективным требованием порядка. Законность не является ограничением монархической власти, а собственным ее созданием. В этом случае власть подчиняется праву, не будучи ограничена каким-нибудь правом. Власть сосредоточивается в руках монарха и в основании государственного строя лежит не субъективное начало договора, а объективное - закона. Осуществление этого - дело таланта и гения русских государственных деятелей. Вне этого царство междоусобий может упрочиться на нашей территории64 .

Манифест 17 октября Зубатов не считал конституционным актом так как для этого нужно было бы предоставить Государственной Думе учреди-

стр. 65


тельные права. А об этом в манифесте ничего не было сказано. Зубатов живо интересовался историей политического розыска, поддерживая переписку с "Нестором-летописцем" от жандармерии А. И. Спиридовичем. Высокую оценку дал Зубатов книге Спиридовича "Партия социалистов-революционеров и ее предшественники". В отличие от своего воспитанника Зубатов не оставил никаких трудов.

Революцию 1917 г. Зубатов встретил болезненно. В февральские дни он активизировал связи и говорил близким, что о нем еще услышат. Узнав об отречение царя, он впал в "мрачное отчаяние", а когда через несколько дней пришло известие об отказе Михаила Александровича от престола, он заперся в своей комнате и застрелился. Спиридович вспоминал, что об отречении царя Зубатов узнал за обедом у себя на квартире в Замокворечьи. Он молча выслушал страшную весть, вышел в соседнюю комнату, раздался выстрел, Зубатова не стало. Его жена пережила Зубатова на 7 лет и скончалась в Москве в 1925 году. Из первой оценки Любимова следует, что Зубатов осознано пошел на самоубийство, в то время как Спиридович подает его как эмоциональный сиюминутный порыв. Зубатов был убежденным монархистом и с гибелью монархии рушилась его система мировоззрения, исчез смысл существования, так как было уничтожено все то, чему он служил и во что верил.

Примечания

1. SCHNEIDERMAN J. S. Zubatov and revolutionary Marxism. London. 1976.; DALY J.W. Autocracy under Scige. Security Police and Opposition in Rusia. 1866 - 1905. Northern Illinois University Preis. 1998; ПАЙПС Р. Россия при старом режиме. М. 1993, с. 407.

2. ГОЦ М. Р. С. В. Зубатов (Странички из пережитого). - Былое. 1906, IX, с. 64.

3. ТЕРЕШКОВИЧ К. Московская революционная молодежь 80-х годов и С. В. Зубатов. М. 1928, с. 5.

4. АРГУНОВ П. А. Московский кружок "милитаристов". Народовольцы после 1-го марта 1881 года. М. -Л. 1928, с. 93, 92.

5. НОВИЦКИЙ В. Д. Из воспоминаний жандарма. М. 1991, с. 174.

6. КУЗНЕЦОВ Л. А. Из далекого прошлого (Отклики на 1 марта 1881 г. в Московском университете). Народовольцы после 1-го марта 1881 года. М. -Л. 1928, с. 27.

7. КОЗЬМИН Б. С. В. Зубатов и его корреспонденты. (Среди охранников, жандармов и провокаторов). М. -Л. 1928, с. 57.

8. Там же, с. 53.

9. ГОЦ М. Р. Ук. соч., с. 65.

10. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1695, оп. 1, д. 40, л. 16.

11. АРГУНОВ П. А. Ук. соч., с. 92, 94.

12. МЕНЬШИКОВ Л. П. Охрана и революция. М. 1925, ч. I. с. 19.

13. КОЗЬМИН Б. Ук. соч., с. 52.

14. ГАРФ, ф. 1695, оп. 1, д. 40, л. 16.

15. Там же, л. 17, 18.

16. Там же.

17. ГОЦ М. Р. Ук. соч., с. 66.

18. МЕНЬШИКОВ Л. П. Ук. соч., с. 25.

19. КОГАН З. Тульская типография партии "Народной Воли". Народовольцы 80-х и 90-х годов. Сб. статей и материалов, составленный участниками народовольческого движения. М. 1929, с. 112.

20. МЕНЬШИКОВ Л. П. Ук. соч., с. 23.

21. КОГАН З. Ук. соч., с. 111.

22. МЕНЬШИКОВ Л. П. Ук. соч., с. 23.

23. Там же, с. 27, 28, 29.

24. ГАРФ, ф. 102, оп. ЗД-во, 1887, д. 664, лл. 15 - 15об.

25. Там же, ф. 1695, оп. 1, д. 40, л. 14, 19, 15.

26. Там же, ф. 102, оп. 00 1898, д. 2, ч. 1, т. 2, л. 287.

27. Там же.

28. ЗАВАРЗИН П. П. Работа тайной полиции. Париж. 1927, с. 69.

29. DALY J.W. Op. cit., p. 72.

30. ГАРФ, ф. 102, оп. 00 1902, д. 825, л. 126об.

стр. 66


31. У истоков большевизма. Воспоминания, документы, материалы. М. 1983, с. 13 - 14.

32. СПИРИДОВИЧ А. И. Записки жандарма. М. 1991, с. 133.

33. ЗАВАРЗИН П. П. Ук. соч., с. 66.

34. Николай Эрнестович Бауман. Сб. статей, воспоминаний и докладов. М. 1937, с. 83.

35. МЕНЬШИКОВ Л. П. Ук. соч. М. 1932, ч. 3, с. 78.

36. СПИРИДОВИЧ А. И. Ук. соч., с. 50.

37. ГАРФ, ф. 102, оп. 00 1898, д. 2, ч. 1, лит. "Г", л. 66об.

38. СПИРИДОВИЧ А. П. Ук. соч., с. 50.

39. ГАРФ, ф. 1723, оп. 2, д. 31, л. 14 - 20.; ф. 1695, оп. 1, д. 26, л. 1 - 26.

40. Там же, ф. 1723, оп. 2, д. 31, л. 14об.; ф. 1695, оп. 1, д. 26, л. 2об.

41. Там же, ф. 1723, оп. 2, д. 31, л. 20.

42. Там же, ф. 1629, оп. 1, д. 26, л. 5об.

43. Там же, ф. 5931, оп. 1, д. 31, л. 39об., 39.

44. Там же, л. 40.

45. Там же, л. 42об.

46. Там же.

47. ЗУБАТОВ С. В. Зубатовщина. - Былое, 1917, N 4, с. 173.

48. Там же, с. 175, 159.

49. ГАРФ, ф. 102, оп. 00 1898, д. 2, ч. 1, лит. "Г", л. 94об.

50. Московские ведомости, 1902, 14 марта.

51. Рабочее дело, 1899, 1 апреля.

52. Каторга и ссылка, 1925, N 1, с. 111.

53. ГАРФ, ф. 102, оп. 00 1898, д. 2, ч. 1. лит. "Г", л. 92 - 93.

54. Там же, л. 87, 89.

55. Там же, оп. ОО 1905, д. 2607, л. 5об.

56. Там же, оп. ОО 1901, д. 801, ч. 1, л. 2об.

57. Там же, ф. 1695, оп. 1, д. 31, л. 4.

58. Там же, л. 7.

59. Там же, д. 40, л. 15об.

60. БУХБИНДЕР Н. А. Зубатовщина и рабочее движение в России. М. 1926, с. 4.

61. Гражданин, 1906, N 69 - 70, с. 10.

62. СПИРИДОВИЧ А. И. Ук. соч, с. 48.

63. ГАРФ, ф. 1695, оп. 1, д. 2, л. 1, 1об.

64. Гражданин, 1906, N 3.

 


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/СЕРГЕЙ-ВАСИЛЬЕВИЧ-ЗУБАТОВ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Ю. Ф. ОВЧЕНКО, СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЗУБАТОВ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 28.02.2021. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/СЕРГЕЙ-ВАСИЛЬЕВИЧ-ЗУБАТОВ (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - Ю. Ф. ОВЧЕНКО:

Ю. Ф. ОВЧЕНКО → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
540 просмотров рейтинг
28.02.2021 (1125 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЗУБАТОВ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android