Bratislava, 2002. 458 S.

Я. РЫХЛИК. Распад Чехословакии. Чехо-словацкие отношения 1989 - 1992.

Фундаментальная монография известного чешского историка Яна Рыхлика "Распад Чехословакии. Чехо-словацкие отношения 1989 - 1992 гг." продолжает многолетние интересные исследования автором этой сложнейшей проблемы [I]. Задача рецензируемой книги - найти и объяснить причину драматических событий десятилетней давности.

В работе использованы документы Архива Парламента Чешской республики, Архива Чехословацкого документального центра, а также личный архив автора, который хранится в Архиве Института Т. Г. Масарика в Праге и др. Последний представляет особый интерес для читателя, поскольку Я. Рыхлик в 1991 - 1992 гг. являлся советником чешского премьер-министра П. Питгарта, а летом 1992 г. входил в состав комиссии Чехословацкой социал-демократической партии по выработке концепции государственно-правового устройства Чехословакии.

Отсутствие в монографии документов из государственных словацких архивов (недоступность документов "моложе" 30 лет) удачно компенсируются широким привлечением документов из архивов частных лиц, а также негосударственных учреждений.

В первой части работы, освещающей проблему чехо-словацких отношений в период "режима нормализации", автор детально фиксирует все аспекты деформации конституционного закона о чехословацкой федерации (S. 26). Федерация советского типа учреждалась пакетом законов, принятых чехословацким парламентом 20 - 21 декабря 1970 г., в том числе конституционным законом N 125/70. В условиях монопольного господства в стране КПЧ федерация, по словам автора, в том виде, в каком она провозглашалась этим законом, носила формальный и фиктивный характер. Процесс реформ 1968 г., периода Пражской весны, предо-

стр. 88

ставлял определенный простор для реального функционирования чехословацкой федерации, однако "режим нормализации", при котором произошел возврат к положениям марксизма-ленинизма, принципиально исключал развитие в этом направлении (S. 27).

Фиктивность федеративного устройства ЧССР стала совершенно очевидной с начала 70-х годов XX в., а запрещение майоризации (т.е. решение не могло быть принято вопреки большинству представителей какой-либо из двух республик в Парламенте) оказался мертворожденным ребенком. В целом же, как доказательно утверждает автор, в период 1970 - 1989 гг. чехи и словаки отдалялись друг от друга как в духовном, так и культурно-политическом аспектах. "Само понятие федерации в Словакии в значительной мере было дискредитировано, поскольку связывалось с нормализационной версией урегулирования словацко-чешских отношений", - заключает Рыхлик (S. 65). И с этим выводом автора трудно не согласиться.

Истоки конфликта на новом историческом витке автор относит ко времени крушения коммунистического режима в Чехословакии. Называя ликвидацию или отсутствие общегосударственных политических партий "характерным явлением, как правило, предшествующим распаду многонациональных государств" (S. 92), исследователь показывает процесс формирования политической системы с двумя национальными полюсами - Гражданский форум (ГФ) в Чехии и Общественность против насилия (ОПН) - в Словакии. Вслед за этим должен был вступить в действие принцип: каждому народу - "свою" партию, а затем и "свое" государство.

Уже ход президентских выборов в декабре 1989 г. недвусмысленно продемонстрировал: "национальный вопрос" будет занимать все большее место во внутриполитических баталиях. Так оно и случилось, а единогласное избрание 29 декабря 1989 г. федеральным парламентом страны Вацлава Гавела президентом ситуацию не изменило. Поразительное и неестественное единодушие, которое продемонстрировал тоталитарный коммунистический федеральный парламент, избирая президентом страны антикоммуниста- диссидента, выглядело как один из первых парадоксов возникающей демократии. Кто против? - Все за президента!.. Разумеется, подобное единение не могло не быть иллюзорным.

С привлечением новых документальных источников ученый обосновывает положение, что одной из причин единогласия в избрании президента, легитимизировавшего его скорее декларативную, чем реальную политическую волю (это проявилось в дальнейшем прежде всего в неудачных попытках решения им проблемы сохранения единой Чехословакии), были как раз закулисные маневры. И в первую очередь, отмена в их результате возможного состязания В. Гавела и А. Дубчека за пост президента. Чешский автор подводит к мысли (таковой не высказывая): скрытое противостояние при демонстрируемом единении этих на то время ключевых политических фигур не способствовало и взаимопониманию политических сил внутри страны. "Воля народа" Чехословакии при этом считалась как бы сама собой разумеющейся. Но за ширмой этого единения "монополию на честность" все чаще устанавливали не общегосударственные лидеры, а политики с мононациональными предпочтениями.

Рыхлик справедливо констатирует: в 1989 - 1992 гг. в чехо-словацких отношениях не проявилось ничего, что в том или ином виде не возникало в прошлом, прежде всего в 1968 г. Главной проблемой были различные трактовки чехами и словаками терминов "совместное или общее государство". Так, для чехов термин "общее государство" стал синонимом выражения "единое государство", для словаков же оно отождествлялось с представлением о "сообществе государств (союзе)". Тем самым уже на сугубо семантическом уровне возникали трудности возможного соглашения.

Важное место уделяется в книге первому открытому чехо-словацкому конфликту в связи с развернувшимися с 23 января 1990 г. в чехословацком федеральном парламенте острыми дебатами относительно нового названия страны, получившими название "война за дефис". Лишь 20 апреля 1990 г. Федеральное собрание ЧССР приняло конституционный закон, по которому государство получало новое название - Чешская и Словацкая Федеративная Республика (сокращенно ЧСФР). Неофициально на чешском языке использовалось название Чехословакия (чехословацкий), а на словацком - Чехо- Словакия (чехо-словацкий) (S. 123). Рыхлик отмечает, что и это словаков не удовлетворяло и не могло удовлетворить. "Окружающий мир, - продолжает он, - всегда воспринимает многонациональное государство как государство нации, которая составляет большинство, именно поэтому ЧСФР (так же как ранее ЧССР, а до этого ЧСР) повсеместно воспринималась за рубе-

стр. 89

жом в качестве чешского государства (S. 124).

Первые переговоры глав чешского и словацкого республиканских правительств (П. Питгарт - М. Чич) прошли 10 - 11 апреля 1990 г. в замке в Лнаржах (Южная Чехия). На них поднимался вопрос о бюджете, формирование которого, по мнению словацкого премьера, должно вестись по новым правилам, чтобы снять вопрос: "кто за кого платит". На встрече Чич также впервые объяснил Питгарту словацкую концепцию "построенной снизу федерации", то есть федерации, состоящей из двух национальных государств, объединенных в единое целое (S. 125).

Интересно наблюдение Рыхлика относительно различных подходов к государственно-правовому вопросу ведущих сил нового демократического государства. Так, ОПН как представитель умеренного крыла политического спектра, видела решение этого вопроса в модификации чехословацкой федерации. Хотя словацких либералов, составлявших ядро ОПН, не удовлетворяла существовавшая федерация, однако ее "исправление" они рассматривали как составную часть процесса демократизации. Для подавляющего большинства представителей ГФ проблема изменения федерации не являлась приоритетной. Тем самым, по словам Рыхлика, "чехи за некоторым исключением ставили в иерархии приоритетов государственно- правовую проблематику лишь на третье место после смены политического режима и экономических реформ. И ГФ тем самым - разумеется, неосознанно - копировал действия чешских реформаторов периода 1968 г." (S. 93).

Представленный в книге анализ расклада политических сил на парламентских выборах 8 и 9 июня 1990 г. свидетельствует: механизм распада страны был запущен уже не вполсилы и не на уровне митинговых призывов. И чем большее демонстрировалось взаимопонимание на встречах чешской и словацкой политических элит в 1990 г. (9 июля в Лугачовице, 8 - 9 августа в Тренчианске Теплице, 10 - 11 сентября в Пиештянах, 27 сентября в Кромержиже, 28 октября в Славкове, 5 ноября - в Праге, 10 - 12 ноября в Модре-Гармонии), тем четче обнаруживалось: противоречия в рамках одного суверенного государства не решить. И это подтвердилось встречей, так сказать, на высшем уровне в Праге между Гавелом и тремя премьер-министрами (федеральным и двумя республиканскими) 12 - 13 ноября 1990 г.

Акцентируя внимание на перипетиях принятия закона о компетенциях, автор делает вывод о том, что он лишь на время "успокоил" словацко-чешские отношения. "Чешская сторона, - отмечает он, - считала закон максимумом, в то время как для словацкой стороны он превращался лишь в первый шаг на пути к достижению конечной цели - свободного чехо-словацкого союза государств, в котором Словакия могла бы соединить преимущества самостоятельного государства с выгодами государства общего" (S. 167). В то же время, анализируя уже оформившиеся к концу 1990 г. словацкие проекты экономического развития, Рыхлик делает вывод о их несовместимости с существованием единой Чехословакии.

1991 год - время интенсификации переговоров и эскалации взаимонепонимания, может скорее демонстративного, чем реального. Это также время полноценного выхода на сцену ведущих политиков-игроков - словацкого премьера Владимира Мечьяра и чешского Вацлава Клауса. Глубоко проанализирована мотивация их заявлений и действий, усугубляющих распад. При этом одной из стратегических ошибок политиков, искренне стремившихся сохранить единое государство - и в первую очередь президента Гавела - была запоздалость в осознании кризисных ситуаций. Интуиции, присущей первому президенту Чехословакии Т. Г. Масарику, да и мощного внешнего давления тех времен, им не хватало

Первыми прекратили дебаты о судьбе президентства и соответственно единого государства словацкие политики. Но не потому, что они искали выход для обеих его составляющих, а потому что занялись созданием независимой Словакии. Им было сделать это труднее, чем чехам, поскольку многие ведомства находились в Праге.

Остается - вслед за автором - повторить даты событий осени 1992 г. 1 сентября Словацкая республика принимает новую конституцию, которая фактически является конституцией независимого государства. 20 сентября В. Клаус представляет на рассмотрение В. Мечьяру проект закона о разделении федерации и этапы его осуществления. Данные же об опросах общественного мнения, приводимые в монографии, выявляют ситуацию растерянности чехов и словаков.

6 октября 1992 г. о "разводе" договорились ведущие партии, а 8 октября ярким светом в политическом лексиконе заблистало слово "деволюция" - передача полномочий и имущества федеральными властями новым государствам; 13 ноября 1992 г. была

стр. 90

утверждена и соответствующая пропорция: два к одному. Страна уже распалась, но разговоры о том, что не надо было бы этого делать, что надо что-то предпринять, что это расходится с волей населения, не прекращались и в ноябре.

Естественно, весь пересказ событий и их анализ должен сводиться к вопросу: был ли распад Чехословакии неизбежным и когда он стал таковым? Я. Рыхлик дает следующий ответ: до июня 1992 г. возможности разрешить проблему имелись, но силы, заинтересованные в сохранении единого государства, не были сконцентрированы на решении этой задачи. А такие силы были и в Чехии, и в Словакии. Тем более, что руководством последней еще не ставился вопрос о ее международном признании. Да и к мнению В. Гавела в то время прислушались бы охотнее. Но чешская сторона все больше говорила о легалистических процедурах, и за шумом этих разговоров поиск новых интеграционных механизмов как-то замедлился. Они напоминали скорее академические дискуссии.

Я. Рыхлик приходит к выводу: крушение чехословацкой государственности было вызвано не спорами о компетенциях. "Причину, - подчеркивает исследователь, - следует искать в том, что за время существования единого государства не удалось сформировать единое чехословацкое сознание у подавляющего большинства населения в двух частях государства" (S. 334). Хотя и в Словакии, как подчеркивается в книге, многие считали Чехословакию своей родиной, для большинства словаков термин "федеральный" отождествлялся с понятием "чешский", независимо от состава руководящих органов. Федеральные органы воспринимались как нечто такое, что ограничивает Словакию. Тем самым Чехословакия в конце концов повторила путь Австро- Венгрии, которой до 1918 г. так и не удалось решить проблему идентичности своего населения (S. 334).

Завершает книгу публикация архивных документов (всего их 30) как чешских (Архив Института Т. Г. Масарика), так и словацких (архивы словацких общественных деятелей). На наш взгляд, картина могла быть более полной, если бы в ряду этих документов фигурировали официальные (и неофициальные) заявления и декларации тех политических сил, которые не только противились ликвидации единого чехословацкого государства, но и вели активную борьбу за его сохранение (в частности, ЧСДП).

Для государств Центральной и Восточной Европы в плане сосуществования в их рамках разных народов 1990-е годы - время разбрасывания камней по воле в первую очередь политиков. Оценки этому будут давать постоянно - события ведь крайне серьезные. Но уже сейчас видно: издержки даже цивилизованного "развода" были все-таки очень большие.

Нам приходилось писать еще в 1993 г.: Западная Европа идет к единению, политики стран Центральной Европы видят в ней образец, следовательно, и этим странам придется объединяться. Зачем же тогда было разъединяться? Пожалуй, события прошедшего десятилетия еще больше подтверждают правомочность такой постановки вопроса.

(c) 2003 г.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Rychlik J. Cesi a Slovaci ve 20. stoleti. Cesko-slovenske vztahy. Bratislava. 1997. Dil 1; Bratislava. 1998. Dil 2.

Постоянный адрес данной публикации: