Libmonster ID: BY-628
Автор(ы) публикации: Ю. В. КРИВОШЕЕВ

Советские историки придают большое значение классовой борьбе как движущей силе развития общества. Разработка этих сюжетов применительно к Древней Руси, в частности к Северо-Восточной Руси, началась с 30-х годов и исходила в основном из точки зрения Б. Д. Грекова, согласно которой уже в XI в. "феодальные отношения были в Киеве, и в Новгороде, и во Владимиро- Суздальской земле господствующими"1 . Отсюда и все социальные конфликты рассматривались как проявления острой классовой борьбы. На этом пути были достигнуты значительные результаты. В рамках становления и развития классового общества трактуют социальную борьбу в Северо- Восточной Руси и участники нынешней дискуссии2 .

Вряд ли можно согласиться с такими выводами, ибо социальная борьба имела место и в доклассовых по своей природе общественных структурах, тем более при переходе к фазе, предшествовавшей развитию классовых отношений. Представляется, что характер этой борьбы недостаточно изучен советской наукой. Отсюда вытекает необходимость постановки и дополнительного рассмотрения проблемы.

Проявления социальной борьбы в доклассовом обществе, равно как и классовой борьбы в антагонистических обществах, являются отражением основных черт того или иного общественного организма, а также сущест-


КРИВОШЕЕВ Юрий Владимирович - ассистент Исторического факультета Ленинградского университета

1 Известия Государственной академии истории материальной культуры. Вып. 86. М. - Л. 1934, с. 148, 159.

2 Так, М. Б. Свердлов, без критического разбора конкретных ситуаций и полностью доверяя выводам предшественников, пишет, что в XI - начале XII в. "развернулись крестьянские восстания, подавляемые в центральных районах и разгоравшиеся в более отсталых северо-восточных районах, в Суздальской земле и Белозерье... Поводом для них служили неурожаи и голод. Но они быстро перерастали в антифеодальные восстания против местной знати и распространения христианства... В период феодальной раздробленности восстания происходили как следствие межклассовых и внутриклассовых противоречий, в борьбе за независимость от великокняжеской власти, за становление органов управления боярской олигархии; как следствие столкновения княжеских, боярских, боярско-купеческих группировок, роста феодальной эксплуатации и сопротивления ей городского населения или крестьянства". Таким образом, феодальный характер этой борьбы признается автором без всякого сомнения (Свердлов М. Б. Современные проблемы изучения генезиса феодализма в Древней Руси. - Вопросы истории. 1985, N 11, с. 94; см. также: Горемыкина В. И. О генезисе феодализма в Древней Руси. - Там же, 1987, N 2, с. 96).

стр. 49


вующих тенденций его развития. Именно пружины социальной борьбы выталкивают на поверхность ранее скрытые и завуалированные противоречия. В условиях обострения социальных отношений становятся яснее место, а также стремления общественных слоев и групп. Социальные движения в Северо- восточной Руси, о которых сообщают летописи, служат как бы теми узелками, которые позволяют проследить в определенной степени эволюцию общественных отношений на данной территории в домонгольский период.

Однако прежде чем перейти к рассмотрению характера и эволюции социальной борьбы в этих землях, обратимся к существующей в современной литературе спорной проблеме, имеющей принципиальное значение. Речь идет о точке зрения, активно высказываемой в последнее время М. Б. Свердловым, согласно которой ученые, которые не находят в Древней Руси феодальных отношений, возвращают "науку к давним мнениям" (к дореволюционной историографии или историографии 20-х - начала 30-х или 40 - 50-х годов), а их концепции и взгляды не являются прогрессивными в поступательном движении советской науки. Прогресс он связывает лишь с изучением общества Древней Руси как феодального3 . Изучение это, по его мнению, началось лишь в советское время, при этом на Грекова и его последователей предшествующая историография влияния в данном вопросе не оказала. И только "концепция Грекова раскрыла феодальную сущность общественных отношений на Руси"4 .

Но об ином свидетельствует фактический материал, который приводит сам же Свердлов. Он, в частности, пишет, что понятие "феодализм" по отношению к древнерусской истории существовало еще в русской дворянской историографии; позднее "Сергеевич и Костомаров признавали наличие категорий господствующих и зависимых людей", правда, "вне социально- экономической системы"; "Ключевский признавал, что бояре Русской Правды - "класс привилегированных землевладельцев"5 . Следовательно, можно говорить, что историографические предпосылки определения Древней Руси как феодальной существовали уже до Грекова. Другое дело, что методологическую базу под определение древнерусского общества как феодального подвело марксистско-ленинское учение об общественно-экономических формациях. И это было новым подходом к изучению истории Древней Руси, что послужило подъему исторической мысли о ее общественном строе.

Необходимо точнее определять также место и значение других концепций социальных отношений на Руси, возникавших в 30-е - 80-е годы. Все они имели определенные прецеденты в предшествующей историографии. В частности, "в русской историко-правовой литературе более ста лет тому назад велись дискуссии о верховной собственности князей на землю в Киевском государстве"6 . Другие представители и дворянской, и буржуазной науки прослеживали общинный характер отношений в Древней Руси. В современной советской историографии, учитывая новейшие достижения исторической науки и смежных с нею наук, такие взгляды развивает на марксистско-ленинской методологической основе И. Я. Фроянов. Однако вряд ли верно считать, как это делает Свердлов, что признание общинности в, той или иной модификации является абсолютизацией "какого-то одного явления исторического процесса в качест-


3 Свердлов М. Б. Современные проблемы, с. 82, 94; его же. Критерии прогресса в изучении общественного строя Древней Руси. В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1985 год. М. 1986; см. также: Горский А. А. Феодализация Руси: основное содержание процесса. - Вопросы истории, 1986, N 8, с. 78.

4 Свердлов М. Б. Современные проблемы, с. 75 - 76 и др.

5 Там же, с. 69, 71, 72.

6 Подробнее см.: Шапиро А. Л. О природе феодальной собственности на землю. - Вопросы истории, 1969, N 12, с. 67 - 68.

стр. 50


ве определяющей причины общественного развития"7 . Придерживаясь такой логики, можно сказать, что в настоящее время в советской исторической науке имеет место абсолютизация феодальных отношений на Руси.

Из учения об общественно-экономических формациях вовсе не следует, что Древняя Русь обязательно была классовым, феодальным обществом. В систему общественно-экономических формаций входит и первобытнообщинная формация. В свое время Ф. Энгельс дал блистательный анализ длительного генезиса феодальных отношений у древних германцев в работе "Франкский период". В ней, а также в "Анти-Дюринге" он указывал на факт возникновения государства при отсутствии антагонистических классов в обществе. В недавно вышедшей коллективной монографии ленинградские ученые пришли к выводу, что "само понятие "первобытнообщинный" позволяет видеть динамику в истории доклассовых обществ, которые в своем развитии шли от первобытности или родовых устоев к более высокому типу общинных отношений, к социальной организации, основанной уже не на родовых, а на территориальных связях"8 . Думается, что здесь содержится и ответ Свердлову относительно формационной принадлежности социально- экономического и политического строя Киевской Руси XI - первой трети XIII века.

Переходный этап к феодальному обществу на Руси принадлежал еще первобытнообщинной формации9 .

Начальный этап формирования территориальной общины на Северо-Востоке Руси прослеживается и по археологическим данным, и по летописным сообщениям 1024 и 1071 годов. Освоение этого края первыми славянскими поселенцами археологи относят к IX-X векам. В дальнейшем освоении края принимали участие как славянское, так и финноугорское население. По справедливому мнению исследующего северо-восточный регион И. В. Дубова, "это был не просто механический процесс передвижения племен или группировок, а сложное экономическое, социальное и политическое явление", колонизация, которая проходила в условиях "перехода от родоплеменного строя к феодальному"10 .


7 Свердлов М. Б. Современные проблемы, с. 70 - 71.

8 Становление и развитие раннеклассовых обществ. Л. 1986, с. 4.

9 Характеристика общественного строя Древней Руси как переходного периода от доклассового строя к классовому (Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л. 1980, с. 44) показалась Свердлову недостаточной. В дискуссионной статье он отмечает, что Фроянов "в двух своих книгах формационно не определяет" строй Киевской Руси (Свердлов М. Б. Современные проблемы, с. 79). Однако и сам Свердлов применяет категорию "переходный период". Он тут непоследователен, ибо в одном случае этот период хронологически включает у него VIII-IX вв., в другом - IX-X вв. (там же, с. 86, 87, 93). По его мнению, переходный период "заключается в борьбе родоплеменного уклада на нисходящей стадии развития и нового уклада, раннеклассовых отношений, формационное качество которых можно определить как раннефеодальное" (там же, с. 87). В другом месте он констатирует, что в IX-X вв. "происходил переход от родоплеменного строя к раннефеодальному" (там же, с. 93). Как видим, сам Свердлов не определяет формационной принадлежности переходного периода. Необходимо отметить и неверное понимание концепции Фроянова другими участниками дискуссии. Горский пишет "о родоплеменном обществе последнего периода его существования" (Горский А. А. Ук. соч., с. 78). Согласно Горемыкиной, Фроянов находит на Руси "фактически позднеродовое общество" (Горемыкина В. И. Ук. соч., с. 100). Здесь налицо упрощение общественных отношений, как и у А. П. Новосельцева, который считает, что Фроянов, "по сути дела, низвел Древнюю Русь до уровня родоплеменных объединений периода военной демократии" (Новосельцев А. П. Некоторые черты древнерусской государственности в сравнительно-историческом аспекте (постановка проблемы). В кн.: Древнейшие государства на территории СССР, с. 38).

10 Дубов И. В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Л. 1982, с. 31, 40, 44, 45 и др.; его же. Проблемы формирования древнерусской народности на территории Верхнего Поволжья. В кн.: Историческая этнография. Вып. 3. Л. 1985, с. 100, 103, 104 - 105.

стр. 51


В свое время социальные последствия такого расселения у древних германцев проанализировал Энгельс. Несмотря на то, что германцы, находившиеся на уровне первобытнообщинного строя, пришли в. соприкосновение с классовым обществом, это не привело к классовому разделению в их среде. Переходный период к феодальному обществу продолжался у них четыре столетия. "Чем дольше жил род в своем селе и чем больше постепенно смешивались германцы и римляне, тем больше родственный характер связи отступал на задний план перед территориальным; род растворялся в общине-марке, в которой, впрочем, еще достаточно часто заметны следы ее происхождения из отношений родства членов общины"11 . Естественно, что при первоначальном строе территориальной общины родовые черты сохранялись в гораздо большей степени. Переход же на территориальные связи сопровождался острыми противоречиями. Как отмечал В. И. Ленин, "нам это деление (территориальное. - Ю. К.) кажется "естественным", но оно стоило долгой борьбы со старой организацией по коленам или по родам"12 . Это можно проследить на конкретном материале.

Основная линия конфликтов XI в. в Северо-Восточной Руси проходит между волхвами и "старой чадью" (1024 г.) и "лучшими" (1071 г.). Хотя летописные известия довольно скудны, можно определить социальную принадлежность этих групп. Обычно в волхвах видят профессиональных языческих служителей культа. Нам представляется, что при этом их социальный статус неоправданно суживается. Волхвы в Северо-Восточной Руси не только исполняли религиозные функции (хотя это, безусловно, выступает явственно13 ), но являлись также должностными лицами в других сферах общественной жизни - военной, административной и пр. Интеграция общественно-полезных функций у вождя как должностного лица общины является характерной для системы управления в доклассовых обществах. Поэтому в волхвах правомерно видеть лидеров догосударственного общества, потестарного по организации власти, связанного еще многими нитями с родовым укладом.

"Старая чадь" и "лучшие" обычно выступают в современной историографии в качестве нарождающейся феодальной землевладельческой знати14 . С нашей же точки зрения, и "старая чадь", и "лучшие" - это свободные общинники, отличающиеся от прочих ("людье") лишь степенью накопленного или запасенного имущества. Они являются представителями нового социального слоя, "новой аристократией богатства", по определению Энгельса15 .

В чем суть этих конфликтов? Л. В. Черепнин считал, что "шла борьба за землю, ускользавшую из рук бедноты и попадавшую в руки зажиточной социальной верхушки, и за распределение продуктов земли". Отсюда следует, что "шел процесс социального раскола крестьянской общины, складывание частной собственности на землю и образования разряда обедневших людей, которым угрожала опасность утраты личной свободы"16 .


11 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21, с. 150.

12 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 9.

13 С позиций языческой обрядности эти события глубоко проанализировал Фроянов (Фроянов И. Я. Волхвы и народные волнения в Суздальской земле 1024 г. В кн.: Духовная культура славянских народов. Л. 1983; его же. О языческих "переживаниях" в Верхнем Поволжье второй половины XI в. В кн.: Русский Север. Л. 1986).

14 См., напр., Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская правда. В кн.: Древнерусское государство и его международное значение. М. 1965, с. 155 - 156.

15 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21, с. 167. У нас нет оснований соглашаться и с точкой зрения Горемыкиной, видящей в этой знати рабовладельцев и считающей эти восстания "антирабовладельческими" (Горемыкина В. И. Об общине и индивидуальном хозяйстве в Древней Руси. - История СССР, 1973, N 5, с. 140; ее же. О генезисе феодализма в Древней Руси, с. 96).

16 Черепнин Л. В. Ук. соч., с. 181 - 182.

стр. 52


Представляется, что выводы о борьбе за землю являются не более чем гипотетичными. Это же можно отнести и к рассуждениям Черепнина о том, что волхвы возглавляли людей, "утративших землю и тем самым лишившихся основного средства производства"17 . В то же время имущественные запасы действительно служили объектом противоречий, что недвусмысленно следует из летописных текстов. Что касается образования земельной частной собственности на Руси в то время и разложения общины, то данные взгляды, возникшие в 30-е годы, в настоящее время вызывают возражения даже у сторонников концепции о раннем возникновении феодальных отношений на Руси18 .

Столкновения проходили в среде свободного населения, хотя и имущественно дифференцированного. Волхвы как старая племенная знать выступали, поддержанные "людьми" - основной массой общинников, которым было чуждо нарушение традиционных норм коллективистского распределения и архаическое сознание которых "работало" еще на сохранение существующих обычаев, против носителей явлений нового порядка, пытавшихся вырваться из пут родовых отношений. Возглавляемые "хранителями старины", волхвами, и следуя архаическим традициям, общинники направляют острие своего удара против новации - накопления богатств путем использования неблагоприятных погодных условий и их последствий. Это проявление острой социальной борьбы (но не классовой, ибо все категории - и родоплеменная старшина ("волхвы"), и богатые общинники ("старая чадь" и "лучшие"), и простые общинники ("людье") - представляют собой свободное население)19 . Вместе с тем, соглашаясь с Фрояновым в том, что эти события происходили в доклассовом обществе, мы придерживаемся мнения, что центр тяжести лежит в плоскости социальных противоречий, а не культовых (языческих) отправлений.

Восстания XI в. на Северо-Востоке подводят к проблеме, являющейся остродискуссионной в современной историографии. Согласно летописным данным, эти внутриобщинные конфликты были осложнены вмешательством внешних для местного общества сил. Заключительным аккордом в них было прибытие новгородского князя Ярослава в 1024 г., а в 1071 г. "даньщика" черниговского князя Яна Вышатича. В связи с событиями 1071 г. Черепнин делал вывод: "Наблюдался процесс превращения земли смердов-общинников в собственность государства, подчинения их самих княжескому суду и обложения данью, а затем образования на этой земле дворцовых вотчин и перехода части смердов в число дворцово-вотчинных крестьян". В свою очередь, "антифеодальное движение против местной знати перерастает в вооруженное восстание против представителя княжеской власти"20 . Таким образом, ученый видел здесь конкретный пример для применения т. н. теории верховной собственности.

Как известно, проблема верховной собственности государства на общинные земли в Древней Руси находится в центре внимания многих ис-


17 Там же, с. 156, 183. Согласно Черепнину, "выступили, конечно, люди, не имевшие "жита", "гобина", т. е. хлеба, зерна, земных плодов, а следовательно, и их источника - самой земли" (там же, с. 156). Однако из того, что у них не было зерна и плодов, отнюдь не вытекает, что у них была отнята земля, а сами они оказались в положении "изгоев". Земля у них, возможно, и была, во всяком случае, общинная. А неимущими они оказались в результате неурожаев и голодных лет.

18 Горский А. А. К вопросу о предпосылках и сущности генезиса феодализма на Руси. - Вестник МГУ, история, 1982, N 4, с. 72 - 73; Милов Л. В. О причинах возникновения крепостничества в России. - История СССР, 1985, N 3, с. 179.

19 Возможно, что отдельные семьи "новой знати" пытались обособиться территориально. Во всяком случае, археологи с событиями 1024 г. связывают "укрепление старого центрального поселка валом с тыновой оградой, где и концентрируются уходящие из общин "лучшие люди" - "старая чадь" (Варганов А. Д. Из ранней истории Суздаля (IX-XIII вв.). - Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. 1946, вып. XII. с. 133).

20 Черепнин Л. В. Ук. соч., с. 182, 183.

стр. 53


следователей. Наиболее общее решение она нашла в работах Черепнина. Впоследствии эта концепция стала уточняться и модифицироваться. В результате сейчас имеется ряд интерпретаций этой теории, прежде всего в силу ее внутренней противоречивости, а также отсутствия твердой источниковой базы. Не случайно данная теория и главная ее составляющая (признание налогов-даней феодальной рентой) подверглись критике историками, изучающими различные регионы: И. М. Дьяконовым (Ближний Восток), Г. Ф. Ильиным (Индия), В. П. Илюшечкиным (Китай), А. Р. Корсунским (Западная Европа), И. Я. Фрояновым, А. Л. Шапиро, В. И. Горемыкиной и Л. В. Даниловой (Русь) и т. д. Что касается Древней Русл, то последняя модель государственной верховной собственности принадлежит Горскому. Общий вывод его гласит: "Основным содержанием процесса складывания феодальных отношений была узурпация общественных доходов военной верхушкой и установление налоговой эксплуатации общинников... Первой формой феодальной земельной собственности была корпоративная (государственная) собственность военной знати, первой формой эксплуатации - государственные повинности (дани-налоги) в пользу этой знати"21 .

Думается, что Горский преувеличивает роль дружины в процессе классообразования на Руси. Кроме военной служилой знати, возникала и другая категория новой знати. Она не относилась к родоплеменной верхушке, но не являлась и служилой, т. к. не входила в княжескую дружину. Игнорированием этого обедняется сложный, разноплановый и долгий процесс генезиса и развития древнерусской аристократии22 .

Далее. Согласно Горскому, обосновываясь со временем в городах, дружина продолжала оставаться противопоставленной остальному населению: не территориально, как ранее, но социально. Одной из главных ее функций являлось собирание дани - "корпоративной формы феодальной эксплуатации"; "тот факт, что основным потребителем дани была в тот период военно-служилая знать, сомнений не вызывает"23 . Однако приводимые Горским примеры говорят не в его пользу. В четырех случаях из шести, когда летопись называет получателей даней, ими являются древнерусские города и земли. Отсюда видно, что распределение дани только среди дружинников могло быть скорее исключением, чем правилом. Правилом же было получение дани в пользу всей территориальной общины. Дружинники, составляя профессиональное военное ядро этой организации, естественно, тоже были в числе ее получателей, возможно, даже основных, в силу того, что осуществляли ее сбор и доставку. Община выплачивала им часть за выполнение общественно-полезных функций. Два других летописных факта не противоречат такому толкованию. Следовательно, древнерусская дружина не противопоставлялась общинникам сбором даней и не была отделена от остального народа. Более того, будучи структурным элементом территориальной общины, она этим исполняла общественно полезные обязанности.

Таким образом, верховную собственность на землю, возникшую через деятельность древнерусской дружины, проследить не удается. Приведенные Горским факты явно указывают на то, что верховная собственность


21 Горский А. А. К вопросу о предпосылках, с. 81; его же. Дружина и генезис феодализма на Руси. - Вопросы истории, 1984, N 9, с. 17 - 28: его же. Феодализация Руси, с. 83 - 84, 88; см. также: Милов Л. В. Ук. соч., с. 179 - 180.

22 На примере Новгорода его исследовал Ю. Г. Алексеев, который показал возникновение боярства по мере дифференциации территориальной общины: на определенном этапе замечается "четко выраженное выделение богатой и властной верхушки, соответствующей "боярству" древнейших известий о Новгороде" (Алексеев Ю. Г. "Черные люди" Новгорода и Пскова. К вопросу о социальной эволюции древнерусской городской общины. В кн.: Исторические записки. Т. 103, с. 270 - 272; его же. Псковская Судная грамота и ее время. Л. 1980, с. 24 - 34).

23 Горский А. А. Дружина и генезис феодализма, с. 22.

стр. 54


на землю принадлежала общинам: городским и волостным, а до них - племенным.

Категория "община" по-разному трактуется современными исследователями. Горский понимает ее как низшее, элементарное звено общественного организма от "предсредневекового общества" до общества, переживающего генезис буржуазных отношений. Более крупные общественные образования, как при кровнородственных связях, так и при территориальных, он общинами не называет24 . Для Свердлова община - прежде всего элемент в системе феодальных отношений. Поэтому он настаивает на изучении "места и функций общины в раннеклассовом и развитом классовом строе"25 . Отрицает городской общинный строй Древней Руси и Н. Ф. Котляр, полагая, что "существование городских общин на Руси до сих пор не доказано"26 . Он ссылается, в частности, на работу А. В. Кузы. Однако тот отнюдь не отвергал существование городской общины, а осторожно отмечал, что "какой была городская община в Древней Руси, сейчас судить трудно. Проблема эта сама нуждается в углубленном изучении, и пока нет оснований включать в совокупность отличительных черт древнерусского города наличие посадской общины". А ниже он со всей определенностью пишет, что уже на рубеже X-XI вв. "на Руси сложились особые городские общины, пользовавшиеся не только известным самоуправлением, но и правом голоса в решении общегосударственных дел"; при этом "горожане активно действуют как самостоятельная, социально организованная военно-политическая и общественная сила"27 .

Недавно предпринял попытку "дать определение, охарактеризовать в целом этот институт, разобраться в его эволюции" А. Ю. Дворниченко, который выделил ряд этапов развития древнерусской городской общины. В IX-X вв. - это родоплеменная стадия, существование общины в форме города-государства; в XI в. община "трансформируется в иную стадию города-государства - волостную общину" во главе с главным городом28 . Такого рода процессы можно проследить на материалах Северо-Восточной Руси. Здесь отчетливо проступает превращение городов - центров племен в волостные центры. Ю. А. Кизилов обоснованно отмечал, что "области или волости Белоозера и Ростова фигурируют самостоятельно"; какого-либо "общего местного административного центра в X - первой трети XII в.", видимо, не было29 . Но с XI в. начинается переход на территориальную основу. Об этом можно судить, исходя, во-первых, из характера событий 1024 и 1071 гг. и, во-вторых, явления т. н. переноса городов, приходящегося на конец X - начало XI столетия. Это явление, по Дубову, "происходит повсеместно и особенно характерно для северо-востока". Справедливо отмечая, что за таким переносом "скрываются сложные экономические и социальные явления", исследователь склонен определять их как вступление процесса феодализации Руси "в новую, более активную фазу"30 , с чем трудно согласиться.


24 Горский А. А. К вопросу о предпосылках, с. 76 - 77; его же. Дружина и генезис феодализма, с. 18 - 19; его же. Феодализация Руси, с. 83.

25 Это мнение справедливо, если речь идет о классовом, феодальном обществе. Однако община существует и в обществах архаических, и в переходных социальных структурах. Ясно, что ее место должно определяться в контексте существующего строя. Иначе ограничиваются исследовательские возможности.

26 Котляр Н. Ф. Города и генезис феодализма на Руси. - Вопросы истории, 1986, N 12, с. 86.

27 Куза А. В. Социально-историческая типология древнерусских городов X - XIII вв. В кн.: Русский город. Вып. 6. М. 1983, с. 14, 34 - 35, 28 - 29.

28 Дворниченко А. Ю. Городская община средневековой Руси. В кн.: Историческая этнография. Вып. 3, с. 117 - 122.

29 Кизилов Ю. А. Земли и княжества Северо-Восточной Руси в период феодальной раздробленности (XII-XV вв.). Ульяновск. 1982, с. 8 - 9.

30 Дубов И. В. К проблеме "переноса" городов в Древней Руси. В кн.: Генезис и развитие феодализма в России. Л. 1983, с. 70 - 82; его же. Города, величеством сияющие. Л. 1985, с. 25 - 32.

стр. 55


Какова же социальная сущность новых городских образований? Универсальной формой существования социумов в период разложения родоплеменного строя являются города-государства31 . Однако в отличие от общепринятого взгляда, согласно которому они возникают, сопутствуя зарождению классового общества32 , Фроянов полагает, что их можно найти и "в обществах с незавершенным процессом классообразования"33 . Критикуя его в данной связи, Котляр пишет: "В сущности, древнерусский город как социальная общность представляется Фроянову в виде большой деревни, поскольку принципиальную разницу между ними в его книге трудно уловить"34 Неясно, какое социальное содержание вкладывает Котляр в понятие "большой деревни". Что касается Фроянова, то у него четко говорится о древнерусском городе как политическом, административном, экономическом и идеологическом центре всей тянущей к нему округи, включающей в себя сельские поселения и зависимые городские образования (на Руси - это пригороды). Такая структура является прямым продолжением структуры сельской общины-марки.

Исследуя общественный строй древних германцев, Энгельс писал, что, "насколько источники позволяют проникнуть в прошлое, мы находим повсюду в Германии большее или меньшее число сел, соединенных в одну общину- марку. Однако над этими союзами, по крайней мере в первое время, стояли еще более обширные союзы-марки, охватывавшие сотни или округа, и, наконец, весь народ первоначально составлял единую большую общину-марку для распоряжения землей, остававшейся в непосредственном владении народа, и осуществления верховного надзора над марками, входившими в ее состав"35 . Позднее, когда "сельский строй... переходил в городской"36 , возникла система городов-государств как союз городских и сельских территориальных общин под началом главного


31 "Если на поздней ступени развития первобытного строя иногда создаются обширные племенные объединения (союзы племен, конфедерации), то первые государства всегда и всюду образуются в небольшом объеме, а именно в объеме одной территориальной общины или чаще - нескольких тесно связанных между собой общин" (Дьяконов И. М., Якобсон В. А. "Номовые государства", "территориальные царства", "полисы" и "империи". Проблемы типологии. - Вестник древней истории, 1982, N 2, с. 3).

32 Там же, с. 3 и др.; Гуляев В. И. Города-государства майя. Структура и функции города в раннеклассовом обществе. М. 1979; его же. Типология древних государств: Месопотамия и Мезоамерика. В кн.: Древние цивилизации Востока. Ташкент. 1986; Павленко Ю. В. Основные закономерности и пути формирования раннеклассовых городов-государств. В кн.: Фридрих Энгельс и проблемы истории древних обществ. Киев. 1984. Вместе с тем ученые подчеркивают, что к изучению проблемы города-государства "советские историки и археологи только приступают" (там же, с. 170); что проделанные исследования "отнюдь не решают всех сложных и важных проблем, которые касаются изучения типологии древних государств" (Гуляев В. И. Типология древних государств, с. 85).

33 Фроянов И. Я. Киевская Русь, с. 222 - 223 и др.; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства в Древней Руси. В кн.: Становление и развитие раннеклассовых обществ. Эти взгляды вызвали возражения со стороны некоторых историков. Их недоумение вызывают сравнения древнерусских городов с городами Шумера на стадии бронзового века, гомеровской Греции на начальной стадии железного века или с городами-государствами экваториальной Африки (Пашуто В. Т. По поводу книги И. Я. Фроянова "Киевская Русь. Очерки социально-политической истории". - Вопросы истории, 1982, N 9, с. 178; Свердлов М. Б., Щапов Я. Н. Последствия неверного подхода к исследованию важной темы. - История СССР, 1982, N 5, с. 183 - 184; Котляр Н. Ф. Ук. соч., с. 85 - 90). Действительно, трудно понять сущность социальной динамики, если подходить к ней только с точки зрения периодизации, а не сути явлений. Речь должна здесь идти о типологическом сравнении обществ, находящихся на этапе перехода к классовым отношениям. Отсюда следует схожесть тех или иных процессов. В связи с этим уместно вспомнить о научно смелом сравнении далеких друг от друга во времени и пространстве обществ, проведенном Энгельсом в "Происхождении семьи, частной собственности и государства".

34 Котляр Н. Ф. Ук. соч., с. 87.

35 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 19, с. 330 - 331.

36 Там же, с. 336.

стр. 56


города. "Город-государство, - отмечает Ю. В. Павленко, - представлял собою предел возможностей в ту эпоху хозяйственной, социально-политической и культурной общинно-государственной интеграции"37 . Именно такую структуру представляло собой общество Северо-Восточной Руси XII - начала XIII века. Правда, Котляр сомневается в этом: "Кто станет утверждать, что могущественное Владимиро-Суздальское княжество Всеволода Большое Гнездо с его почти самодержавной властью над огромной территорией, с мощным феодальным классом и многотысячным зависимым населением было всего лишь скоплением крупных и мелких полисов?"38 . К сожалению, исследователь не указал методику своих подсчетов. Поэтому непонятно, откуда он взял числительные категории. Думается, что рассмотрение характера социальных противоречий в этом регионе позволяет по-иному взглянуть на общественное развитие Северо-Восточной Руси.

Обратимся к насыщенному острыми общественными коллизиями княжению Андрея Боголюбского. Как правило, специалисты видят их сущность в столкновении интересов могущественного самовластного князя с боярскими и церковными верхами39 .

Внедрение церковной организации в ткань местного общества проходило в условиях, когда христианизация была не завершена, а языческие представления продолжали владеть сознанием не только народных масс, но и знати40 . Население городов, согласно своим традиционным представлениям, не видело тогда в церкви и ее служителях какой-то надстройки, стоящей над общиной, а тем более господствующей над ней. Система архаического сознания воспринимала христианство в свете прежних воззрений, понимая их как нечто, сменившее культы язычества и ставшее на их место. Общество относилось тогда к церкви так, как того требовала доклассовая организация: церковные институты считались непременным атрибутом этого общества. Церковь же пыталась навязать и отстоять свои интересы. Все это обусловливало далеко не мирные церковно-общинные отношения. В XII в. существовала значительная зависимость церковных иерархов от общины, особенно в деле их выбора и изгнания". Здесь явно проявляется большая роль народа в жизни общины. Решения подобного рода принимались, видимо, на вече, а князь выступает не как "самодержец", а как должностное лицо общины. Социальный водораздел здесь проходил по линии: община во главе с князем - церковь. Это свидетельствует о силе городской общины как единого целого. Здесь налицо не "наивный реализм", о котором писал Пашуто42 , а живая древнерусская действительность.

Противоречия церкви и общины, выливавшиеся в открытые столкновения, проявлялись и в имущественной, и в идеологической сферах. Так, сугубо профессиональный церковный спор о постах43 разрастается в конфликт между общиной во главе с князем и епископом. Горожане, следуя архаическим традициям, стараются сделать церковь инструментом городской общины, что не устраивает церковную организацию. Активное участие горожан в делах, относящихся к церковному ведомству, характерно для Руси и при решении других вопросов44 .


37 Павленко Ю. В. Ук. соч., с. 181.

38 Котляр Н. Ф. Ук. соч., с. 90.

39 Щапов Я. Н. Церковь и становление древнерусской государственности. -Вопросы истории, 1969. N 11, с. 56, 59.

40 Фроянов И. Я. Об историческом значении "крещения Руси". В кн.: Генезис и развитие феодализма в России. Л. 1987, с. 56 - 58.

41 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. М. - Л. 1962, стб. 349. 355; ПСРЛ. Т. II. М. - Л. 1962, стб. 493, 629 - 630.

42 Пашуто В. Т. Ук. соч., с. 176.

43 ПСРЛ. Т. II, стб. 351 - 352.

44 См. Жития Авраамия Смоленского. СПб. 1912, с. 10 - 11.

стр. 57


Источником конфликта было также церковное имущество. Давно подмечена связь церковной десятины с системой обеспечения языческого культа45 . Кроме того, имущество церкви и сам христианский храм людьми того времени рассматривались как достояние всей общины, и посягательства на патрональную святыню истолковывались как посягательство на общину46 . Все, что давалось церкви, по мнению общины, должно было служить в пользу ее благополучия, а не личного обогащения клира. Напротив, церковные деятели видели в имуществе храма если и не личную собственность, то собственность только церкви. Отсюда - резко отрицательная реакция общины. Характерны в этом плане обвинения епископов Леона и Федора47 . Причинами "низложениями" иерархов были среди причин имущественные разногласия. То, что оказывалось обычным для отношений церкви с "миром" в Византии, встречало отпор в древнерусских условиях. Примечательна специфика церковных "изгнаний". Если по обычаям доклассовых обществ имущество разбогатевших индивидуумов подвергалось расточению (грабежу), то здесь оно разграблению не подлежало, ибо имущество церкви принадлежало общине в целом. Храм подвергался разорению только врагами.

Другим сюжетом, характерным для внутриобщинной борьбы на Северо-Востоке Руси середины и второй половины XII в., являются события, связанные с гибелью Андрея Боголюбского. В современной историографии принято независимо рассматривать причины убийства князя и последовавших за этим народных выступлений. Представляется, что оба события неразрывно соединены, имея одну социальную сущность. Речь идет о формировании публичной власти и начинавшейся борьбе с нею. Публичная власть в это время приобретала в известной мере двойственный характер. Имея по социальной природе тенденцию к отрыву от народа, она одновременно служила еще на пользу общине, которая требовала от нее в соответствии с традиционными представлениями блюсти прежде всего интересы общества. Именно в единении с общиной сильны князь и боярство. Опора на нее обусловливает определенный успех Андрея Боголюбского в 50 - 60-е годы XII в. в споре с братьями и поддерживавшей их партией. Наоборот, отсутствие такой широкой социальной базы предрекает неудачу "передней дружины" и младших братьев князя, как впоследствии и его самого.

Летопись позволяет проследить, как постепенно в различных слоях накапливалось недовольство князем, не обеспечившим благополучия общины как с точки зрения ее внутреннего функционирования, так и внешних связей. Эти факторы, свидетельствуя в определенной мере о попытках противопоставления князя обществу, приводили одновременно к нарушению традиционных форм общинной структуры. Не исполняя своих функций, князь становился непопулярным у населения. Итогом таких "отступлений" и была гибель Андрея Боголюбского. Следствием нарушений традиционных форм общинных связей явились и последовавшие за убийством князя "грабежи", которым подверглась, кроме князя, и его администрация.

Фроянов полагает, что истоки этих "грабежей" обусловлены не только и не столько классовой борьбой, сколько ходом развития общества, еще не оформившегося в классовое. Ему возражал Пашуто: "Совсем уж


45 Щапов Я. Н. Ук. соч., с. 59 - 60.

46 Фроянов И. Я. Киевская Русь, с. 242.

47 ПСРЛ. Т. I, стб. 349, 355 - 356; т. II, стб. 493; см. также: Воронин Н. Н. Андрей Боголюбский и Лука Хризоверг. В кн.: Византийский временник. Т. XXI. М. 1962, с. 34 - 35. М. Н. Тихомиров считал, что "летописное известие о епископе Федоре рисует типичную картину феодальных захватов" (Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI-XIII вв. М. 1955, с. 228). В подтверждение он приводил материалы Великого княжества Литовского. Но это далеко не лучшее доказательство "роста феодального землевладения во Владимиро-Суздальской земле" в XII в. (там же, с. 227 - 228).

стр. 58


странно, когда с этим обычаем (дарений в доклассовом обществе. - Ю. К.) автор сопоставляет и "грабежи имущества умерших князей", которые наши историки, рассматривая их в контексте текущих политических событий, а не этнографических реликтов, считают обычными, известными всей Европе проявлениями классовой борьбы. Иначе и трудно их понять, ибо они сопровождались истреблением представителей княжеской администрации"; далее Пашуто, ссылаясь на этнографический материал, приведенный Фрояновым, задавал вопрос: что общего между вождем африканского племени банту и Андреем Боголюбским?48 . Конечно, если подходить к ним как к индивидуумам, то попять ничего невозможно. Но здесь речь идет о типологических сравнениях, а не о личностных характеристиках.

Пашуто был поддержан Свердловым и Щаповым. В отношении грабежей посадников, тиунов и пр. (которые не учел, по их мнению, Фроянов) они писали: "Совершенно очевидно, что это проявление не "первобытной психологии", а острой классовой борьбы, которая стала следствием развития феодальных производственных отношений"49 . Но где основания для столь жесткого определения? В данном случае можно говорить лишь об элементах классовой борьбы против складывавшегося аппарата публичной власти. Княжеская администрация злоупотребляла своим положением. Неправедным судом ("идеже закон, ту и обид много"), "вирами и продажами", творимым ею произволом нарушалось общественное равновесие. Это привело к взрыву, выразившемуся в избиениях и "грабежах" должностных лиц. Вместе со сработавшим традиционным сознанием это и было причиной недовольства народа. Такие "грабежи" - неотъемлемый атрибут общества, не вышедшего еще за рамки доклассовых отношений и находящегося в плену архаических представлений, в частности об общности имущественных накоплений. "Грабежи" такого рода прослеживаются по летописям в различных землях Древней Руси. Правда, в древнерусском обществе эти обычаи были уже достаточно деформированы.

Таким образом, несмотря на то, что в народных мятежах 1175 г. социальные противоречия выражены ярко, говорить о сопротивлении масс в целом феодальной системе не приходится. Участие сельского люда в "грабежах" (что, по мнению многих советских историков, являлось апофеозом классовых антагонизмов, вследствие чего и само это движение иногда называлось "восстанием смердов" - представителей "задавленной феодальным гнетом деревни", согласно Н. Н. Воронину) не опровергает наших выводов, т. к. для города-государства естественна активность в общине-волости и городского населения, и сельского, состоящего из свободных земледельцев.

Наряду с внутриобщинными противоречиями с середины XII в. наблюдаются и другие. Специалистами неоднократно отмечалось своеобразное "кочевание" князей по северо-восточным городам. Андрея Боголюбского мы вначале встречаем в Суздале и Ростове, затем во Владимире и Боголюбове. Обычно эти перемещения рассматриваются как результат столкновений с боярством, вынужденная мера ради княжеской безопасности50 . Сводить все к давлению со стороны боярства здесь нет оснований. А учитывая перспективу развития событий, возможно княжеские перемещения поставить в связь с начинавшейся борьбой городских общин Северо-Востока. Об этом может свидетельствовать


48 Пашуто В. Т. Ук. соч., с. 177.

49 Свердлов М. Б., Щапов Я. Н. Ук. соч., с. 183.

50 Воронин Н. Н. Владимиро-Суздальская земля в X-XIII вв. - Проблемы истории докапиталистических обществ, 1935, N 5 - 6, с. 216, 218; Насонов А. Н. История русского летописания XI - начала XVIII в. М. 1969, с. 131 - 132; Кизилов Ю. А. Ук. соч., с. 16.

стр. 59


и остро стоявший в 50 - 60-е годы XII в. вопрос о церковном центре этой земли.

События 1175 - 1177 гг. дореволюционные ученые рассматривали как борьбу общины главных городов волости с общинами пригородов, зависимых городов земли. В наше время эта проблема заново поставлена Фрояновым51 . Однако в своем большинстве такого рода события трактуются в советской историографии не как конфликт городских общин в целом, а как "борьба княжеских и боярских группировок", лишь в какой-то мере "захватывавшая определенные слои городского населения"52 . Изучение хода этой борьбы привело нас к заключению о некоторой односторонности такого подхода к расстановке социальных сил.

Представляется, что летописные сообщения позволяют говорить о боярстве городов, выступавшем совместно с остальным населением. Северо-восточное боярство - это лидеры городских общин, руководители их общественной жизни. В реестре участников событий рядом с боярами со стороны "старейших" городов (Ростов, Суздаль) и пригородов (Владимир, Переяславль) стоят "ростовцы", "суздальцы", "владимирцы", "переяславцы"53 . Примечательно, что бояре при перечислении стоят везде после горожан, и это не случайность и не формальность: автор являлся свидетелем описываемых им коллизий и отразил реальное соотношение сил.

Относительно социальной атрибутации горожан не существует единого мнения. Черепнин склонен был видеть здесь бояр, городской патрициат и духовенство, образующих "городской совет"54 . Ю. А. Лимонов, опираясь лишь на отрывок из послания Всеволода к Мстиславу55 , так "раскрывал" "термины младшей и старшей дружины": обе эти группировки - феодалы: "старшая дружина" - старые ростовские родовитые бояре, а "младшая дружина" ("владимирцы") включает в себя не только "мелкопоместных феодалов", но "и крупных местных феодалов"56. Думается, однако, что понятие "старейшая дружина" может быть сопоставлено с формулировкой "новие... людье мезинии володимерьстии", что следует из текста: "тако и зде не разумеша правды Божья исправити Ростовци и Суждальци, давний творящеся яшася по правду крепко"57 . Т. е. речь идет здесь о "старейшинстве" городов, ведущих борьбу; потому и население их названо "старейшей дружиной" (ростовцы), "новыми людьми мезинними" (владимирцы). Владимирцы - это не только простые горожане ("холопи каменьници", как их презрительно, намекая на молодость города, прозвали ростовцы), но и боярство. Так что под "старейшей дружиной" здесь надо понимать все население Ростова, более старого по происхождению и традициям города, чем Владимир. Исходя из сказанного, можно присоединиться к Тихомирову и Фроянову, которые под "ростовцами", "владимирцами" и др. подразумевают горожан - жителей земли, среди которых была, конечно, и прослойка знати58 .

Летописец не видит необходимости противопоставлять их, ибо все они принадлежат к городской общине. Он и представителей городской дружины называет, нисколько не сомневаясь, по имени горожан, что


51 Фроянов И. Я. Киевская Русь, с. 234 - 230 и др.

52 Свердлов М. Б., Щапов Я. Н. Ук. соч., с. 182; Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л. 1967, с. 84 - 85; Кизилов Ю. А. Ук. соч., с. 14 - 21.

53 ПСРЛ. Т. I, стб. 373 - 382.

54 Черепнин Л. В. О характере и форме Древнерусского государства X - начала XIII в. В кн.: Исторические записки. Т. 89, с. 382 - 387, 390 - 395.

55 ПСРЛ. Т. I, стб. 380.

56 Лимонов Ю. А. Ук. соч., с. 84 - 85.

57 ПСРЛ. Т. I, стб. 378.

58 Тихомиров М. Н. Ук. соч., с. 234; Фроянов И. Я. Киевская Русь, с. 134, 178, 213.

стр. 60


свидетельствует о еще прочных общественно-политических связях внутри общины. Сходным образом определяет внутриобщинные отношения в Новгороде и Пскове в XII в. и позднее Алексеев. Там в XII в. социальное выделение богатых и влиятельных членов общины только намечалось; они еще не имели "своей антитезы в виде людей худших"; "их роль и особая позиция в социальных конфликтах не подчеркивается"59 .

Пути социальной борьбы делали иногда зигзаг. Тогда обнаруживались противоречия между лидерами-боярами или частью их и остальным населением. Вот посланцы Суздаля к Михалке "рекуще": "Мы, княже, на полку том с Мстиславом не были, но были с ним боляре, а нас лиха сердца не держи, но поеди к нам"60 . Здесь, видимо, вновь прослеживаются зарождающиеся противоречия между публичной властью, находящейся в самом начале своего развития, и общиной, но никак не проявление исключительно классовой борьбы.

Какую же роль играли в борьбе городских общин князья? Не подлежит сомнению большое значение князя в рассматриваемых событиях в сфере военного предводительства. Но главным является необходимость князя как общественного элемента, призванного обеспечить независимость и нормальное существование общины. Вот почему так упорно добиваются городские общины "своего" князя. "Любо Михалка князя собе налезем, а любо головы свое положим за святую Богородицу и за Михалка", - клянутся владимирцы. Поэтому же и ростовцы "приведоша" Мстислава Ростиславича. При появлении в городе князь обязан "створить" "людем весь наряд", но при этом не должен забывать, "кто есть кто" в общине, о чем при случае властно напомнили ростовцы Мстиславу: "Аще ты мир даси ему (Всеволоду. - Ю. К.), но мы ему не дамы"61 .

Наши соображения о месте боярства и князя в северо-восточных городских общинах Руси подтверждаются эпизодом, последовавшим в 1177 г. после битвы на Колакше. Владимирцы остались недовольны действиями Всеволода по отношению к побежденным и плененным врагам. Тогда "бысть мятеж велик в граде Володимери, всташа бояре и купци рекуще: "Княже, мы тобе добра хочем, за тебя головы свое складываем, а ты держишь ворогы свое просты, а се ворози твои и наши, Суздальци и Ростовци, любо и казни, любо слепи, али дай нам". Князь пытался принять половинчатые меры, посадив "ворогов" "в поруб, людии деля". Но это вызвало новый взрыв гнева: "по мали же днии всташа опять людье вси и бояре, и придоша на княжь двор многое множьство с оружьем, рекуще: "Чего их додержати, хочем слепити и". Волей-неволей князь уступил: "Не могшю удержати людии множьства их клича" (врагов)62 .

Советские историки расценивали это выступление как классовое, направленное против "верхушки феодального общества, в лице князя и дружины": "Придя к власти при поддержке владимирских горожан, он (Всеволод. - Ю. К.) оказался против них в обстановке народного движения, принимавшего антифеодальный характер. Такова логика истории", - резюмировал Черепнин63 . Нам видится здесь другая логика: в князе горожане, включая бояр, ищут союзника, а не соперника. Предупреждение Всеволоду было направлено как главе общины. Противопоставлять эти силы - означает отрывать их искусственно одну от другой. Ненависть у владимирских горожан, выступающих в зримом един-


59 Алексеев Ю. Г. "Черные люди" Новгорода и Пскова, с. 245 - 246.

60 ПСРЛ. Т. I, стб. 378 - 379.

61 Там же, стб. 378 - 381.

62 Там же, стб. 385 - 386.

63 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская правда, с. 271 - 272; Тихомиров М. Н. Ук. соч., с. 235 - 236.

стр. 61


стве - "людье", купцы и бояре, - вызывают плененные и находящиеся в городе противники, ростовцы и суздальцы в первую очередь. "Мятеж" владимирцев подтверждает их стремление защитить дорого доставшуюся им независимость. Красной нитью проходит тут мысль о сохранении самостоятельности. Отсюда и требовательность к князю как руководителю общинной жизни. В завоевании и сохранении независимости состоял весь смысл борьбы пригородов: "Не противу же Ростиславичема бьяхутся Володимерци, но не хотяше покоритися Ростовцем (и Суждальцем, и Муромцем), зане молвяхуть: "Пожжем и, пакы ли посадника в нем посадим, то суть наши холопи каменьници"64 .

Но борьба городов в северо-восточных землях не закончилась 70-и годами XII века. С неменьшей остротой она продолжилась в начале XIII в., о чем писали еще С. М. Соловьев, В. И. Сергеевич, М. А. Корсаков, А. Н. Насонов. Последний, подробно рассмотрев летописный материал, сделал вывод, что притязания Константина Всеволодовича на Владимир еще при жизни Всеволода Большое Гнездо ("хотяше Володимеря к Ростову"), его "гнев на братию свою"65 были обусловлены требованиями ростовского веча. Решение владимирского веча 1211 г. было победой прежде всего владимирцев и переяславцев над ростовцами, как Липецкая битва 1216 г. была победой ростовцев над владимирцами и переяславцами66 . Характерно, что в этой борьбе пробуют свои силы молодые, растущие города: Москва, в какой-то мере Дмитров. Смысл борьбы москвичей - выйти из-под опеки и контроля со стороны владимирцев и их князя. Поэтому они становятся на сторону ростовцев, но не под их предводительством, а под началом "своего" князя67 . Этим Москва заявляла свои претензии на самостоятельную волость. Москва - яркий пример древнерусского пригорода, почувствовавшего свою экономическую и политическую силу и стремящегося выйти из "пригородного" состояния.

Итак, с 70-х годов XII в. в летописных источниках отчетливо прослеживается борьба межобщинная, межгородская. Городские общины предстают перед нами еще цельными социальными организациями. Конечно, каждая из общественных групп зачастую преследовала свои цели, отсюда - возникновение определенных группировок. Иногда происходило и столкновение знати со свободными горожанами, иногда враждовали "партии" знати и поддерживающие их горожане. Однако это не являлось классовой, антифеодальной борьбой. К тому же борьба городских общин, как ранее межплеменная борьба, сглаживала внутри-общинные противоречия, возникшие в связи с формированием публичной власти. Таким образом, на наш взгляд, подтверждается точка зрения Фроянова, что конфликты возникали между городами-государствами в целом, "а не феодалами или феодальными группировками", как полагает Котляр68 .

Межгородские конфликты - очередное звено общеисторического процесса становления городов-государств. Социальная их сущность заключалась в таком феномене на определенном этапе развития городов-государств, как отпочкование от старших городов волости т. н. пригородов. Это явление прослеживается в большей или меньшей степени во всех землях Древней Руси69 . В сущности процесс образования городов-государств, их борьба с "митрополией", начавшись в XI в., ни в XII, ни в


64 ПСРЛ. Т, I, стб. 374; т. II, стб. 598.

65 ПСРЛ. Т. 25. М. - Л. 1949, с. 108; т. 10. М. 1965, с. 63 - 64.

66 Насонов А. Н. Князь и город в Ростово-Суздальской земле. В кн.: Века. Исторический сборник. Вып. I. Пг. 1924, с. 24 - 25.

67 Летописец Переяславля-Суздальского. М. 1851, с. 111 - 112; ПСРЛ. Т. 25, с. 109.

68 Котляр Н. Ф. Ук. соч., с. 90.

69 Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Ук. соч.

стр. 62


XIII в. не достигли своего пика, а в других землях этот процесс шел до XV в. (борьба за самостоятельность Пскова с Новгородом).

Подведем итоги. Проявления социальной борьбы на Северо-Востоке Руси XI - начала XIII в. принимают различные формы. Имеющиеся материалы позволяют наметить своеобразную эволюцию форм социальной борьбы. На раннем этапе - это внутриплеменная борьба между появлявшейся новой знатью рождающихся территориальных общин и старой родовой знатью. В XII в. она угасает в связи с изменением общественной структуры. Но появляется линия социальных конфликтов в общине, основанной на территориальных связях. Она представлена конфликтами на религиозной почве и начинавшейся борьбой с формирующейся публичной властью, прежде всего в лице князя и боярства. Однако зачастую она опирается еще на традиционные представления. К 70-м годам XII в. наблюдается новая линия - межобщинная борьба, которая становится доминирующей в социальной борьбе конца XII - начала XIII в., одновременно сглаживая внутриобщинные противоречия.

В целом социальные противоречия в Северо-Восточной Руси этого времени можно определить как предклассовые, но с элементами классовой борьбы. Следовательно, мы не можем признать северо-восточное общество Руси XI - начала XIII в. сложившимся классово-антагонистическим, феодальным. Здесь шел лишь начальный процесс формирования феодализма. На Северо-Востоке его ход был прерван монголо-татарским нашествием. В результате были нарушены социальные связи, но в то же время наметились другие тенденции общественной эволюции и высвободились силы, которые дали иные направления социальной борьбе.

Эти соображения позволяют нам согласиться с основными положениями концепции Фроянова о дофеодальном характере древнерусского общества.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/СОЦИАЛЬНАЯ-БОРЬБА-И-ПРОБЛЕМА-ГЕНЕЗИСА-ФЕОДАЛЬНЫХ-ОТНОШЕНИЙ-В-СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ-РУСИ-XI-НАЧАЛА-XIII-ВЕКА

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Ю. В. КРИВОШЕЕВ, СОЦИАЛЬНАЯ БОРЬБА И ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ XI - НАЧАЛА XIII ВЕКА // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 31.07.2019. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/СОЦИАЛЬНАЯ-БОРЬБА-И-ПРОБЛЕМА-ГЕНЕЗИСА-ФЕОДАЛЬНЫХ-ОТНОШЕНИЙ-В-СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ-РУСИ-XI-НАЧАЛА-XIII-ВЕКА (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - Ю. В. КРИВОШЕЕВ:

Ю. В. КРИВОШЕЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
525 просмотров рейтинг
31.07.2019 (1702 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

СОЦИАЛЬНАЯ БОРЬБА И ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ XI - НАЧАЛА XIII ВЕКА
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android