Редакция получила ряд писем читателей с вопросами, насколько верное отражение находят исторические сюжеты в современных пьесах. Одно из этих писем касается драмы Э. Радзинского "Лунин, или Смерть Жака, записанная в присутствии хозяина". Отвечая на это письмо, публикуем данный очерк.

История освободительного движения в России богата яркими и поучительными страницами, и декабристский период не относится к наименее освещенным. Однако многое, связанное с ним, в том числе судьбы наиболее известных деятелей декабризма, продолжает привлекать внимание историков, писателей, художников, деятелей театра и кино, пользуется благосклонностью широкой публики. Довольно популярной фигурой в научной и научно-художественной биографистике стал за последние десятилетия участник Союза спасения и Союза благоденствия, один из создателей и руководителей Северного и участник деятельности Южного общества Михаил Сергеевич Лунин¹ . В имеющейся специальной литературе содержится фактический материал, образующий достаточно прочную основу для его жизнеописания² . Однако малоизученным и спорным вопросом биографии Лунина остаются обстоятельства его кончины.

Осужденный на вечную каторгу, замененную на 20-летний срок заключения, Лунин прибыл в Читинский острог 11 апреля 1828 г., в 1830 - 1836 гг. находился в Петровском заводе, а затем за сокращением срока был переведен на поселение в с. Урик близ Иркутска. В ночь с 26 на 27 марта 1841 г. за сочинение и распространение рукописей антиправительственного характера он по распоряжению из Петербурга был арестован и отправлен в Акатуйскую тюрьму, где с 8 апреля 1841 г. подвергся "строжайшему заключению отдельно от других преступников"³ . Утром 3 декабря 1845 г. Лунина нашли мертвым в отведенной ему одиночной камере. Относительно происшедшего существуют две версии: "неофициальная" утверждает насильственную смерть, "официальная" говорит о разрыве сердца (инфаркте)

¹ См., в частности: Окунь С. Б. Декабрист М. С. Лунин. Л. 1985 (изд. 1- е. Л. 1962); Эйдельман Н. Я. Лунин. М. 1970 (пер. на польск.: Ejdelman N. Lunin - adiutant wielkiego ksiecia Konstantego. Warszawa. 1976); его же. Обреченный отряд. М. 1987; и др.

² В книге С. Б. Окуня приведена практически исчерпывающая библиография исследований и публикаций, затрагивающих эту сторону дела и вышедших до начала 1960-х годов. Из работ, появившихся позже, назовем: Цуприк Р. И. М. С. Лунин в Акатуе. В кн.: К России любовью горя. Декабристы в Восточном Забайкалье. Иркутск. 1976; Перцева Т. А. Польский вопрос в публицистике М. С. Лунина. В кн.: Сибирь и декабристы. Иркутск. 1981; ее же. Декабрист М. С. Лунин в Акатуе. В кн.: Ссыльные декабристы в Сибири. Новосибирск. 4985.

³ Цуприк Р. И. Ук. соч., с. 153 - 154.

стр. 99

или апоплексическом ударе (инсульте) со смертельным исходом. Помимо сторонников какой-либо одной из двух названных версий, имеется немало исследователей, считающих, что обе они правомерны.

Версия насильственной смерти основывается на рассказах неустановленных лиц, распространявшихся в устной передаче или зафиксированных в мемуарных источниках. Наиболее подробно, со многими деталями эти рассказы воспроизведены в полубеллетристических воспоминаниях польского ссыльного В. Чаплицкого⁴ . Лунину посвящен в этой книге специальный раздел под названием "Акатуй и цинизм начальника рудника Григорьева". Чаплицкий утверждает, будто Николай I лично приговорил Лунина к "страшной смерти", а реализацию описывает следующим образом: "Лунин занимал тогда с позволения начальника Григорьева две комнаты, в которых он проводил время вместе со своим капелланом (Лунин еще до 1825 г. перешел в католичество. - В. Д. ), глубоко погруженный в свои ученые занятия... Однажды около 2 часов ночи в стенах Акатуйской тюрьмы началось какое-то большое и зловещее движение. Совершенно неожиданно все без различия заключенные, за исключением семи самых тяжких уголовных преступников, а также вся охрана вопреки установившемуся порядку были отправлены на работы. Произошло это как-то вдруг, причем приказано было вести себя так тихо, что каждого охватывала невольная дрожь, предчувствие чего-то страшного и жестокого. Когда всех выпроводили, Григорьев во главе семи уголовников крадучись приблизился к двери Лунина, резко открыл ее и первым вошел в камеру. Лунин лежал в постели, но на столике рядом с ней горела свеча, и он что-то читал.

Григорьев первым бросился на Лунина и схватил его за горло, за ним прыгнули уголовники; они схватили Лунина за руки и за ноги, подушкой накрыли лицо, руками сдавили горло. Услышав крик Лунина и его возню с палачами, из другой комнаты появляется капеллан Лунина, которого забыли вовремя выпроводить. Пораженный, он останавливается в дверях; увидев Григорьева и уголовников, душивших Лунина, он, объятый ужасом, заламывает руки в отчаянии. Один из уголовников бросается к капеллану, взглядом спрашивая Григорьева, не должен ли этот ненужный свидетель убийства сам стать жертвой? Григорьев, сжимая одной рукой шею Лунина, другой подзывает к себе уголовника, чтобы тот сменил его. Уголовник, подскакивает к Лунину, слегка отталкивает Григорьева и, более опытный в таких делах, в мгновение ока завершает убийство.

Григорьев же, отпустивши горло Лунина, со всей галантностью кланяется капеллану и, извиняясь перед ним, как будто дело идет о пустяковом нарушении светского этикета, протягивает руку капеллану и, ничуть не смущаясь, говорит: "Извините, извините! Это не касается вас, это, - показывая на палачей, - по приказу нашего милостивого государя! Извините, - повторяет он и добавляет, - насчет вас, по крайней мере до сих пор, нет никакого распоряжения". Через несколько дней один из поляков зашел по какому-то делу к Григорьеву. Тот, вежливо его приветствуя, попросил сесть и вопреки обыкновению предложил табак и папиросную бумагу. Гость не садится, не обращает внимания на табак, холодно приветствует и, не подав руки, излагает свое дело. Григорьев же не слушает, прерывает речь ссыльного и, не краснея, предлагает закурить: "Курите, пожалуйста, курите! Это отличнейший табак, это лунинский табачок!"⁵ .

Автор приведенного текста Владислав Францишек Чаплицкий (1828 - 1878), уроженец галицийских земель, принадлежавших в то время Австрийской империи, за участие в восстании 1846 г. содержался в казематах замка Шпильберг в Брно, затем находился на военной службе и вынужден был участвовать в подавлении венгерской революции 1849 года. В Сибири же Чаплицкий оказался вместе с другими репрессированными участниками польского восстания 1863 - 1864 годов⁶ . Для него, как и для многих польских мемуаристов той эпохи, сильно беллетризованные вос-

⁴ Czaplicki W. Czarna ksigga, 1863 - 1868. In: Powiesci o Horozanie. Krakow. 1869.

⁵ Ibid., s. 189 - 190.

⁶ Polski slownik biograficzny. T. IV. Warszawa. 1939, s. 173 - 174; Zielinski S. Slownik polakow przebywaja.cych na Syberii w latach 1616 - 1929. - Biblioteka Narodowa PNR, N III - 6554, k. 34.

стр. 100

поминания являлись своеобразным оружием в национально-освободительной борьбе против официальной линии держав, участвовавших в разделах польских земель, прежде всего - против царизма⁷ . На "Черной книге", опубликованной Чаплицким сразу после возвращения из сибирской ссылки, лежит явный отпечаток эмоций, вызванных подавлением восстания в Польше. Автор открыто ставил перед собой задачу возбудить ненависть к царизму и именно для этого подбирал самые впечатляющие эпизоды. Не случайно процитированный фрагмент текста предваряется рассуждениями о том, что не трудно вообразить жестокость царских властей по отношению к репрессированным полякам, если они столь бесцеремонно расправились даже с таким известным своим соотечественником, как Лунин.

Чаплицкий пробыл в Сибири четыре года и потому из собственного опыта не мог почерпнуть очень многого. Большую часть имеющихся в "Черной книге" сведений о Нерчинской каторге автор воспроизводил с чужих слов. Делавшиеся им заметки для памяти, по его собственному признанию, были утрачены по дороге на родину. Чьи же рассказы могли дойти до Чаплицкого и каким было их содержание? Изучение специальной литературы, ознакомление со значительной частью документальных материалов, в том числе хранящихся в Иркутском и Читинском областных архивах, позволяют приблизительно очертить круг политических ссыльных, прошедших через Акатуйскую тюрьму или отбывавших каторгу на Акатуйском руднике.

Сначала о тех, кто находился там в период с 8 апреля 1841 по 3 декабря 1845 г., т. е. одновременно с Луниным. Один из руководителей восстания 1830 - 1831 гг. П. Высоцкий, прибыв в Акатуйскую тюрьму в 1835 г., находился там 15 лет, а затем (1850 - 1855 гг.) был на поселении в поселке Акатуйского рудника; деятель Содружества польского народа на Украине Э. Рачинский с 1836 г. отбывал каторгу на Акатуйском руднике, в конце 1845 г. женился на местной жительнице и до 1857 г. жил поблизости - в поселке Александровского сереброплавильного завода; участник восстания 1830 - 1831 гг. и "Омского заговора" польских ссыльных в 1833 г. В. Хлопицкий, дополнительно приговоренный в 1841 г. к тюремному заключению и каторжным работам на Акатуйском руднике якобы за намерение изготовить фальшивые деньги для организации побега Высоцкого, был переведен на Александровский сереброплавильный завод в 1845 г.; повстанец 1830 - 1831 гг. и участник "Омского заговора" К. Шокальский отбывал в кандалах каторжные работы на Акатуйскем руднике с 1836 по 1842 г.; повстанец 1830 - 1831 гг., отказавшийся служить в царской армии, Т. Юрецкий отбывал в Акатуе каторгу с 1836 по 1854 год.

Несколько лиц одновременно с Луниным провели в Акатуйской тюрьме сравнительно короткое время. Трое из них - С. Брановский, Г. Вебер, К. Киселевский, участники польского освободительного движения 1830-х годов, обвинялись, подобно Хлопицкому, в намерении изготовить фальшивые деньги, нужные для побега. Они пробыли в Акатуйской тюрьме несколько месяцев в 1841 г., т. е. могли даже встречаться с Луниным, но не могли, естественно, ничего знать о его смерти. Наконец, есть вероятные передатчики информации, полученной ими от очевидцев и на месте происшествия, т. е. те, кто отбывал каторгу в Акатуе после смерти Лунина. Среди них: деятели революционного подполья в Польше братья П., Д. и К. Сцегенные; их соучастник Рациборский; пытавшиеся поднять восстание на польских землях в 1846 г. А. Дескур, С. Добрыч, С. Дулевич, Я. Кениг, К. Рупрехт, М. Мирецкин; инициаторы создания Союза литовской молодежи Ф. и А. Далевские; их соратники по этой организации Я. Волонсевич и А. Янковский.

Особого упоминания заслуживает ксендз Т. Павловский, лишенный этого звания и сосланный в Сибирь на поселение за участие в нелегальной польской организации под руководством Ш. Конарского на Украине. Павловский был приписан к

⁷ "Галицийской резне" 1846 г. и пребыванию в австрийских тюрьмах посвящены, в частности: Pamietniki wieznia stanu przez autora powiesci o Horozanie. Lwow. 1863; Rzez w Horozanie i pamigtnik wieznia stanu. Krakow. 1872. События 1863 - 1864 гг. и сибирскую ссылку, кроме уже названной "Черной книги", освещают: Moskiewskie na Litwie rzady 1863 - 1869. Dalszy niejako ciag "Czarnej ksiegi". Krakow. 1869; Na Irtyszu. Urywek wspomnien z moskiewskiej niewoli. In: Powiesci o Horozanie; Obraz Syberii. Krakow. 1871; Pamigtnik autora "Czarnej ksiegi". T. 1. Krakow. 1871.

стр. 101

Успенской волости Нерчинского округа, но фактически жил в Большом Нерчинском заводе, наведываясь время от времени на Александровский сереброплавильный завод и в Акатуй для отправления запрещенных ему властями обязанностей католического священника, в том числе по отношению к Лунину.

Вероятность встречи Чаплицкого с теми, кто находился в Акатуе 3 декабря 1845 г., мала, хотя полностью не исключается. Кое-кто из других польских ссыльных, побывавших тогда в Акатуе, теоретически мог встретиться с Чаплицким в Сибири или в ином месте. Но показательно, что ни один из них не упоминал впоследствии о тех страшных и запоминающихся подробностях "злодейского убийства", которое так подробно живописал автор "Черной книги". Следовательно, сведения относительно Лунина были получены мемуаристом из вторых или из третьих рук и, кроме того, в деформированном виде.

Что касается версии насильственной смерти декабриста, то в общей форме она имела широкое хождение в Сибири, особенно среди ссыльных. Речь шла, думается, только о том, что Лунина убили или задушили, а все остальное Чаплицкий "примыслил", стремясь сильнее воздействовать на читателя. Например, далеко не русофильски настроенный его соотечественник Я. Гейштор, видный деятель партии "белых" в период восстания 1863 - 1864 гг., побывавший в сибирской ссылке и знавший о ней не понаслышке, отмечал, что автор "Черной книги" искусственно выпячивает негативные, с его точки зрения, факты⁸ .

Нарисованная Чаплицким картина убийства Лунина не выдерживает сопоставления с источниками. Организатором и главным исполнителем убийства мемуарист называет "акатуйского начальника и смотрителя пана Григорьева". Среди офицеров, так или иначе соприкасавшихся с Луниным в рассматриваемый период, был подпоручик Григорьев, но он лишь конвоировал декабриста в апреле 1841 г. до Акатуя, а затем возвратился в поселок Нерчинского завода. Главным же лицом в Акатуе был пристав Акатуйской, или Газимурско-Воскресенской, дистанции Нерчинского горного округа гиттенфервальтер (надзиратель над рудниками) А. С. Машуков, а ротой 15-го Сибирского линейного батальона, которая несла охрану в Акатуйской тюрьме, командовал капитан Алексеев⁹ . Утверждение Чаплицкого, что Лунин и его "духовник" занимали смежные камеры, не соответствует действительности. Декабрист находился в одиночной специально охраняемой камере, а Павловский - единственный человек, которого можно назвать с некоторыми оговорками духовником Лунина, - никогда не содержался в Акатуйской тюрьме и, как уже говорилось, не жил в Акатуе, а лишь бывал в нем наездами.

Рассказ Чаплицкого не выдерживает сопоставления с жизненными реалиями. В 1840-е годы в Акатуйской тюрьме содержалось 150 - 200 заключенных. Чтобы их вывести на работы в темное время суток и обеспечить охрану тюрьмы, было необходимо не менее 40 - 50 конвойных; при этом нельзя было избежать большого шума, который полностью демаскировал бы "секретную акцию". А чего стоят реплики придуманного "пана Григорьева", обращенные к Павловскому, или утверждение, что Лунин мог не сопротивляться и молчать, как кукла, хотя известно, что он не был лишен силы и смелости.

Так выглядит источниковая база "неофициальной" версии смерти Лунина. Противостоящая ей "официальная" версия долгое время не опиралась на врачебную документацию. Сейчас исследователи располагают приводимым ниже судебно-медицинским свидетельством, которое излагает суть вопроса подробно и профессионально:

"Александровская горная контора от 3-го числа декабря 1845 года предписала мне скоропостижно умершему, содержащемуся в Акатуевском тюремном замке, государственному преступнику Михаилу Лунину, при помощнике управляющего Александровским горным округом поручике Версилове сделать наружное свидетельство, по прошествии же положенного законами срока произвесть о причине смерти Лунина анатомическое исследование.

⁸ [Giejsztor J.]. Z Syberii. Rekopis nadeslany. Drezno. 1873, s. 267.

⁹ Перцева Т. А. Декабрист М. С. Лунин, с. 150 - 151.

стр. 102

1845 года, декабря 4-го дня до полудня в 10-м часу при господах поручике Версилове, приставе Акатуевской дистанции гиттенфервальтере Машукове и командующем линейного сибирского батальона N 15-го четвертою ротою капитане Алексееве, я взошел в комнату, в которой хранилось за военным караулом мертвое тело скоропостижно умершего государственного преступника Лунина, который по входе нашем в комнату представился лежащим на кровати на спине с обращенною несколько в правую сторону головою, со сложенными руками на животе. Его положение, бледное, как и всегда, почти не изменившееся лицо и вообще весь вид представляли как будто тихо и покойно спящего; но дальнейший осмотр показал его совершенно мертвым. На нем находились следующие одежные вещи: беличья шубка, в которую был одет; на шее черный галстук, слабо повязанный, и висячее маленькое распятие на двух ременных шнурках с четками; далее суконный поношенный жилет, холщевая рубаха и порты, а на ногах двое получулочьев, холщевые и шерстяные. Как на бывших на нем вещах, так на кровати и вокруг оной ничего подозрительного не было найдено...

В третьем часу пополудни того же числа в присутствии выше сказанных господ чиновников приступлено было мною к производству судебно-медицинского свидетельства.

Наружный осмотр. Государственный преступник Михаил Сергеев Лунин, росту двух аршин и осьми с половиною вершков от роду 62 лет¹⁰ ; телосложения довольно слабого; волосы на голове русые со значительной проседью; лицо продолговатое, нос большой острый, глаза закрытые, при поднятии век представлялись мутноватыми...

Наружных знаков насилия не было замечено.

Внутренний осмотр. По обстрижений волос головы и отделении общих покровов оной, как внутренняя поверхность их, так и наружная поверхность черепа представлялись чистыми и белыми, кроме незначительных без всякого подтека крови темно-желтоватых пятен над бровями, которые нисколько не были замечены снаружи, что, полагаю, произошло вследствие всегдашнего почти держания этих мест рукою покойного...

На основании или нижней части черепа головы излияние черной густой крови в виде печенки количеством до 4 унций или 32 золотников, что, вероятно, произошло вследствие разрыва кровеносных сосудов мозга.

Итак, из всего вышеизложенного я полагаю, что смерть государственному преступнику Михаилу Лупину последовала вследствие чрезвычайного в огромном количестве накопа крови на основании черепа, действующего на общее чувствилище и становую жилу и почти мгновенно прекратившего их отправления, что означает кровяно-нервный удар (Apopleccia sanguino-nevrosa).

К этому, я полагаю, весьма много содействовали аневризма восходящей артерии и чрезмерный накоп крови в задних долях легких, пришедших от этого в параличное состояние.

В заключение удостоверяю, что весь осмотр составлен по самой сущей справедливости и совести, согласно правилам медицины и по долгу службы и присяги.

Дано это свидетельство в Акатуевской горной дистанции декабря 6 дня 1845 года.

Лекарь коллежский асессор Орлов"¹¹ .

Следственное "дело Александровской горной конторы о скоропостижно умершем государственном преступнике Михаиле Лунине"¹² , из которого взят приведенный документ, было начато поручиком Версиловым 4 декабря по сделанному накануне распоряжению Александровской горной конторы. Первым был допрошен ссыльно-

¹⁰ М. С. Лунин родился не в 1783 г., как считалось ранее, а 18 декабря 1787 г. (Окунь С. Б. Ук. соч., с. 9; БСЭ, т. 15, с. 68), следовательно, в декабре 1845 г. ему было около 58 лет.

¹¹ Государственный архив Читинской области (ГАЧО), ф. 31, оп. 1, д. 1505, лл. 1035 - 1037. В тексте судебно-медицинского свидетельства опущены отдельные сугубо профессиональные детали; документ с некоторыми сокращениями опубликован в кн.: К России любовью горя. с. 164 - 165.

¹² ГАЧО, ф. 31, оп. 1, д. 1505, лл. 1023 - 1061.

стр. 103

каторжный (уголовник) Н. Родионов, который исполнял в тюрьме обязанности истопника. Родионов показал, что 3 декабря 1845 г. он в 8 час. утра принес дрова в камеру Лунина, который еще лежал в постели, и "испрашивал его об отоплении, но он на спрос мой не отвечал". Тогда Родионов позвал своего непосредственного начальника артельщика И. Баранова (тоже уголовника). Осмотрев Лунина и "не приметив в нем дыхания, они предположили, что он мертв", и сразу же сообщили об этом караульному Ленкову. Тот вызвал унтер- офицера Шадрина и ефрейтора Беломестного; затем был извещен командир роты Алексеев и пристав горного округа Машуков.

Баранов подтвердил показания Родионова и добавил: "Пошли в комнату Лунина; по приходе увидели его лежащим на кровати на спине; руки обе положены на брюхе; одетый теплым бекешем, у которого дыхания незаметно было, почему и положились, что он мертвый". Беломестный и Шадрин подтвердили это. Ленков показал, что он в 7 утра заступил на пост у комнаты Лунина, "от которого никаких разговоров не слыхал и его лично не видал, также не слыхал и в комнате его стонаний; до рассвету к ему в комнату никто на моих часах не ходил; в 8-м часу истопник... Родионов пронес дрова".

Был допрошен также старший лекарский ученик И. Соснин. Он утром 3 декабря, будучи на службе в Акатуйском отделении Александровского лазарета, получил через посыльного приказ Машукова и отправился в тюрьму "по поводу осмотра умершего Лунина"; в присутствии пристава и капитана Алексеева осмотрел его. Он "лежал на кровати на спине, руки обе были сложены на брюхе,., тело,., руки и ноги были не совершенно застывшие, почему я, для возвращения жизни Лунина, пустился перевязать ему руку бинтом и чтоб открыть кровь, полагал и то не в обмороке ли он находится, делал секции, но кровь не потекла, и все пособия мои остались тщетными потому, что он уже не жил".

4 декабря 1845 г. датирован имеющийся в деле протокол осмотра тела Лунина, составленный Орловым в присутствии уже упоминавшихся Версилова, Машукова и Алексеева. Этот документ подтверждает и кое в чем дополняет текст приведенного выше судебно-медицинского свидетельства. Кроме того, к делу приобщено "свидетельство благочинного Александровского завода священника Самсония Ларева" о том, что 5 декабря 1845 г. он "умершего государственного преступника Михаила Лунина римско-католического вероисповедания ... по обряду православной церкви отпевал". Завершается дело определением Нерчинского горного правления, датируемым 9 января 1846 г.: "Предать дело воле божьей, а спрошенных по делу сему людей по неприкосновенности их учинить свободными". Имеется также заключение генерал-губернатора Восточной Сибири от 26 января, в котором генерал- лейтенант В. Я. Руперт определил: "Случай смерти согласно 350 статье II книги V части установлений военно-уголовных предать воле божьей и дело почесть решенным".

Таковы важнейшие источники, на которых основываются две версии смерти Лунина, существующие в историографии. Какие же выводы делались и делаются из них специалистами? Б. Г. Кубалов в книге о пребывании декабристов в Восточной Сибири посвятил Лунину обширный раздел, в котором говорится: "Он скоропостижно скончался 3 декабря 1845 г.". При этом сделана ссылка на одно из дел тогдашнего Центрального архива Восточной Сибири и добавлено: "Среди стариков Акатуя сосланный туда т. Мейлуп О. И. слышал версию о смерти Лунина. Старики говорили, что Лунин нес кипяток, повстречался с надзирателем, повздорил с ним, поволновался и умер от разрыва сердца; другие говорят, что начальство сократило его дня. В этой передаче чувствуются слова самого Лунина: он не раз говорил и отмечал в письмах, что, делая ему целый ряд притеснений, власть тем самым сокращает его дни"¹³ .

С. Б. Окунь, процитировав несколько официальных донесений о смерти Лунина (следственное дело Читинского архива в то время еще не было известно специалистам) и обратив внимание на то, что "местное начальство почему-то предпочитало молчать о смерти важного "государственного преступника" по крайней мере 6 - 7 дней и не отправлять протокола вскрытия, вероятно, в течение дней 17-

¹³ Кубалов Б. Г. Декабристы в Восточной Сибири. Иркутск. 1925, с. 154.

стр. 104

18", сделал вывод, что для решения вопроса о виновности тюремной администрации в смерти Лунина "у нас нет бесспорных данных". Среди источников, в которых высказываются различные предположения о ненасильственной смерти декабриста, довольно подробно рассматривается и вариант Чаплицкого. Именно в связи с ним Окунь заявлял: "Разъяснить тайну смерти Лунина могли бы записки проживавшего тогда в Акатуе П. Высоцкого или ксендза Тыбурция Павловского, как будто действительно присутствовавшего при кончине Лунина. Но такими материалами мы не располагаем"¹⁴ .

В биографии Лунина для серии "Жизнь замечательных людей" Н. Я. Эйдельман воспроизвел едва ли не все упоминания источников о смерти декабриста. Особое внимание он уделил соответствующему разделу "Черной книги" Чаплицкого и материалам следственного дела в Читинском архиве о смерти Лунина. Изложенные в них варианты событий рассматриваются им как одинаково возможные, хотя, судя по изложению, рассказ польского мемуариста явно кажется автору более подходящим. Тем не менее его позиция сводится к тому, что Лунин умер "при обстоятельствах до сих пор не разгаданных"¹⁵ .

Б. С. Шостакович, касаясь смерти Лунина мимоходом, разбирает главным образом версию Чаплицкого. Он, с одной стороны, считает, что она "не может быть признана безоговорочно", с другой - что существуют обстоятельства, которые заставляют задуматься и не отвергать пока "рассказ автора "Черной книги". Трудно согласиться с утверждением Шостаковича, будто правдивость Чаплицкого, "исходя из общего характера книги, не вызывает сомнения"¹⁶ . Выше уже приводились аргументы, опровергающие такую оценку. Приведем дополнительно относящееся к Чаплицкому высказывание польского историка М. Яника, опубликовавшего в межвоенный период книгу об истории поляков в Сибири.

Характеризуя отношение сибирских властей к политическим ссыльным, в том числе к полякам, Яник писал, что "сознательное издевательство над изгнанниками принадлежало вообще к явлениям относительно редким. Однако на огромной территории было, конечно, определенное количество таких исключений, и если их собрать воедино, то они будут выглядеть весьма неприглядно. Именно так и поступил автор "Черной книги" Владислав Чаплицкий, который собрал примеры наибольших жестокостей... и получил в совокупности несомненно преувеличенную... картину... Чаплицкий писал вскоре после событий 1863 - 1864 гг., когда в рассказах очевидцев было еще немало преувеличений, он хотел вызвать ощущение страха у польских читателей и возмущение в Европе. При этом он не задумывался над тем, что правдивая картина дает гораздо большие результаты, чем преувеличения"¹⁷ .

Последним по времени специальным исследованием, где подробно рассматриваются обстоятельства смерти Лунина, является статья Т. А. Перцевой. Она широко привлекла материалы Читинского архива и заметно усилила аргументацию в пользу того, что причины безвременной кончины декабриста следует искать в состоянии здоровья, быстро ухудшавшегося с января 1845 г. из-за тяжелых каторжных работ. Впрочем, по сведениям Перцевой, и до этого пристав Машуков доносил о слабости здоровья Лунина "от сиденки, над ним действуемой", а начальник Нерчинского горного округа полковник А. Ф. Родственный присылал к нему лекаря Орлова для осмотра и оказания медицинской помощи. Что касается версии Чаплицко-

¹⁴ Окунь С. Б. Ук. соч., с. 369 - 372. Судя по имеющимся данным, ни Высоцкий, ни Павловский не оставили воспоминаний. В 1857 г. Высоцкий беседовал в Акатуе с польскими ссыльными, в частности с писателем и мемуаристом А. Гиллером, опубликовавшим позднее ряд книг о сибирской ссылке. Однако на тех нескольких страницах, которые Гиллер посвятил рассказам Высоцкого о Лунине, нет ничего похожего на историю, включенную Чаплицким в "Черную книгу".

¹⁵ Эйдельман Н. Я. Лунин, с. 341 - 342 и др.; Желвакова И., Эйдельман Н. Михаил Лунин. К 160-летшо восстания декабристов. - Книжное обозрение, 13.XII.1985, с. 15. Прямо ссылаясь на книгу Эйдельмана, М. Д. Сергеев называет обе версии смерти Лунина "одинаково документированными" (Сергеев М. Поединок. К 160-летию восстания декабристов. - Известия, 10.XII.1985).

¹⁶ Шостакович Б. С. Политические ссыльные поляки и декабристы в Сибири. В сб.: Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 года). Вып. І. Иркутск. 1973, с. 282.

¹⁷ Janik M. Dzieje Polakow na Syberji. Krakow. 1928, s. 311.

стр. 105

то, то Перцева не внесла в отношение к ней критического элемента, в связи с чем общая ее позиция осталась двойственной: "Была ли смерть Лунина естественной, как утверждали местные власти,.. или насильственной, на чем настаивал, например, В. Чаплицкий, сказать с уверенностью пока невозможно"¹⁸ .

Казалось бы, судебно-медицинское свидетельство давно должно было перетянуть на научных весах изложенное Владиславом Чаплицким в "Черной книге". Но биографы продолжают писать по-старому. И, вероятно, не потому, что это имеет доказательную силу, а скорее традиционно или из желания подчеркнуть свою объективность в подходе к противоречащим друг другу источникам. Эйдельман, первым подробно ознакомившийся с результатами следствия о смерти Лунина, в том числе с судебно-медицинским свидетельством, пишет: "Итак, апоплексический удар... Вполне возможно, что Лунин действительно умер от инсульта. Но кто поручится, что 3 декабря до семи часов утра к нему в комнату не проникли убийцы (как это описывал В. Чаплицкий)?.. В каторжной глуши могло быть сфабриковано любое дело и покрыто любое преступление"¹⁹ .

При Николае I, да и позже, случалось не раз, что "дела" фабриковались. Но дезавуировать свидетельства ряда документов, подлинность которых не вызывает сомнений, нельзя на основании лишь абстрактных соображений. Нужны конкретные и убедительные доводы. "Мотивов для убийства в таком месте, как Акатуй, было немало", - пишет Эйдельман и затем сообщает, что его настораживают два обстоятельства. Во-первых, промедления и задержки с донесением о смерти Лунина из Акатуя в Иркутск и из Иркутска в Петербург; во-вторых, то, что впоследствии не было обнаружено никаких лунинских бумаг²⁰ . Довод о задержке донесения не кажется очень убедительным, если принять во внимание расстояния между названными населенными пунктами, суровость сибирской зимы и забайкальское бездорожье; к тому же неторопливость можно рассматривать и как подтверждение "официальной" версии: ведь если пожилой и не очепь здоровый человек умер естественной смертью, нужно ли так уж спешить с донесением об этом? Что касается отсутствия в следственном деле упоминаний о бумагах Лунина, то это напрямую не связано с вопросом, при каких обстоятельствах наступила его смерть.

Вопрос о мотивах убийства Лунина имеет в данном случае первостепенное значение. Решая его, нельзя забывать о том, что Петербург и Иркутск (т. е. царь и генерал-губернатор) были вполне в состоянии, если бы очень захотели, организовать в 1841 - 1845 гг. юридически оформленную расправу над декабристом. Однако они считали достаточным его изоляцию в Акатуйском застенке. И сам Лунин понимал это, когда в начале 1843 г. писал С. Г. Волконскому: "По-видимому, я предназначен к медленной смерти в тюрьме вместо моментальной на эшафоте"²¹ . У местного начальства - полковника Родственного и капитана Григорьева в Нерчинском горном правлении, поручика Версилова в Александровском заводе, гиттенфервальтера Машукова и капитана Алексеева в Акатуе - едва ли были сколько-нибудь существенные мотивы для убийства Лунина. А если бы таковые и имелись, то невероятно, чтобы эти офицеры могли решиться на подобного рода преступление, поскольку речь шла не о рядовом каторжанине, а о "государственном преступнике", местонахождение, здоровье и поведение которого находились не только под постоянным контролем официальных лиц в Иркутске и Петербурге, но и под наблюдением родных и близких Лунина, людей довольно влиятельных.

Подводя итог, констатируем, что более тщательный анализ польской мемуаристики и введение в научный оборот новых материалов Читинского, отчасти Иркутского архивов существенно меняют историографическую ситуацию в изучении обстоятельств кончины Лунина. В настоящее время не представляются правомерными утверждения о равнозначности или одинаковой документированности "официальной" и "неофициальной" версий или о том, будто причины смерти Лунина остаются неразгаданными. Созрели условия для того, чтобы отдать предпочтение "официальной" версии, обоснованной лучше, чем "неофициальная".

¹⁸ Перцева Т. А. Декабрист М. С. Лунин, с. 156, 159.

¹⁹ Эйдельман Н. Я. Лунин, с. 341 - 342.

²⁰ Там же, с. 342 - 343.

²¹ Там же, с. 320.

Постоянный адрес данной публикации: