Libmonster ID: BY-655
Автор(ы) публикации: В. А. КИТАЕВ

Два последних десятилетия стали новым этапом в изучении славянофильства. Начало ему положила дискуссия о литературной критике ранних славянофилов в журнале "Вопросы литературы" (1969 г.). Мало что давшая в позитивном плане, она тем не менее стимулировала рост интереса к славянофильской проблематике. Славянофилы и славянофильство удостоились монографических исследований. Наряду с попытками обобщающих характеристик появилось значительное число работ об отдельных этапах истории этого идейного направления, различных аспектах деятельности его виднейших представителей. Существенно расширилась источниковая основа исследований. Ясно определились две основные линии в изучении славянофильства: историческая и историко- литературная.

Можно говорить и о принципиальных трудностях, с которыми столкнулись исследователи, таких, как определение идейно-политической сущности славянофильского учения, хронологические границы и внутренняя периодизация славянофильства, его место в общественном движении XIX в. и др. В разноголосице мнений по этим проблемам находят отражение противоречивость и изменчивость самой системы славянофильских построений, далеко не исчерпанные на сегодняшний день возможности конкретно- исторического изучения различных сторон этого идейного образования, биографий его главных теоретиков, наконец, несовершенство методологического аппарата, которым пользуется современная историография русской общественной мысли.

К числу наиболее важных проблем методологического характера относится вопрос об отношениях славянофильства и либерализма. Отход от взглядов Г. В. Плеханова, отождествившего в статье "М. П. Погодин и борьба классов" теорию официальной народности и славянофильство, начался уже в 1920 - 1930-е годы. Заключавшая в себе не только охранительные, но и прогрессивные элементы, славянофильская теория соответствовала "практическим интересам передовых барщинных помещиков 40 - 50-х годов XIX в., затронутых буржуазными веяниями", - такой вывод делал Н. Л. Рубинштейн, исходя из того, что большинство виднейших славянофилов были помещики-барщинники, пытавшиеся усовершенствовать в капиталистическом духе приемы хозяйствования1 . Апелляции к "народу", "земле", "обществу" отражали, по его мнению, поиск славянофилами силы, способной стать "фактором осторожного, но все- таки прогресса". Рубинштейн полагал, что "развертывающиеся перспективы капиталистического развития толкали их к союзу с бур-


КИТАЕВ Владимир Анатольевич - доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой истории СССР Волгоградского университета.

1 Рубинштейн Н. Историческая теория славянофилов и ее классовые корни. В кн.: Русская историческая литература в классовом освещении. Т. 1. М. 1927, с. 81 - 82.

стр. 133


жуазией". При этом особо подчеркивалась противоречивость исторической схемы и общей программы славянофилов.

Славянофильская тема по-настоящему утвердилась на страницах научных изданий только к концу 1930-х годов. В концептуальном плане авторы появившихся тогда работ опирались, как правило, на плехановскую оценку славянофильской школы как реакционно-крепостнического течения. В этом ряду несколько неожиданно выглядела статья Н. С. Державина "Герцен и славянофилы". Высказав мысль, что славянофильская концепция выросла "в среде либеральных кругов русской дворянской интеллигенции", автор не остановился на этом. Без каких-либо доказательств он тут же представил славянофилов 1840-х годов как "группу националистически настроенной либеральной буржуазии"2 . Однако дело не обошлось без столь же бездоказательного и поспешного занижения идейно-политического облика славянофильства вплоть до заявления о его союзе с николаевской системой. "Следовало бы подчеркнуть, - говорилось в статье, - полное в конечном счете их схождение, так как, отмежевываясь от Запада и прячась в византийско-православное облачение, либеральная буржуазия становилась под ту же николаевскую хоругвь"3 .

Статья С. С. Дмитриева "Славянофилы и славянофильство" вывела изучение проблемы на принципиально новый уровень. Автор опроверг и версию о славянофильстве как реакционно-крепостнической идеологии, и трактовку его как течения националистически настроенной либеральной буржуазии. Вскрыв внутреннюю противоречивость славянофильской позиции, Дмитриев охарактеризовал в основных чертах ту эволюцию, которую пережило славянофильство за время своего существования. Признание того, что славянофильская теория носила реакционный характер и была близка к системам "феодально-поповского утопического социализма того времени", не помешало Дмитриеву разглядеть относительно прогрессивные черты в социально-политической программе славянофилов 40 - 50-х годов. "Не подлежит сомнению, - писал он, - что по своей классовой сущности славянофильство - теория помещичья. Объективным итогом реализации практической социально-экономической программы славянофилов 40 - 50-х годов было бы развитие капитализма в земледелии по прусскому пути и ускорение развития капитализма промышленного... Такой итог вместе с тем не стоял бы в противоречии и с интересами российской буржуазии. Но, выдвигая свою теорию, славянофилы исходили прежде всего из интересов помещичьего класса. Славянофильство 40 - 50-х годов не было идеологией русской буржуазии"4 . Указывая на монархизм славянофилов, Дмитриев вместе с тем полагал, что славянофильская формула "сила мнения - народу" "объективно привела бы при ее реализации к получению элементарной свободы выражения для либерально помещичье-буржуазного "общественного мнения", рупором которого мог бы стать земский собор". Итак, объективно либеральный смысл программы, выставленной славянофилами накануне отмены крепостного права, не вызывал у него никаких сомнений.

Концепция С. С. Дмитриева как в момент ее первого обсуждения в 1940 г., так и позднее, в 50 - 60-е годы, не встретила единодушной поддержки. В числе наиболее серьезных оппонентов оказался Н. А. Цаголов, посвятивший анализу экономической программы славянофилов одну из глав своей книги. Главное его возражение относилось к характеристике экономической платформы славянофилов. Сводя ее содержание исключительно к решению "основного экономического вопроса", т. е. ликвидации крепостного права, Цаголов утверждал, что она не могла быть одновременно консервативной и прогрессивной, как это представлено в статье Дмитриева. В свою очередь, Цаголов мобилизовал все доводы, что-


2 Историк-марксист, 1939, N 1, с. 126.

3 Там же, с. 141.

4 Там же, 1941, N 1, с. 96.

стр. 134


бы доказать наличие самых минимальных расхождений между крепостниками и славянофилами, в которых видел "идеологов помещичьего типа буржуазной эволюции". В конечном счете и эти расхождения были сведены на нет. "Как бы звонки ни были либеральные фразы славянофилов в период подготовки реформы, - пишет Цаголов, - они явились прямыми союзниками крепостников, отстаивали наиболее консервативные условия буржуазного развития России"5 .

Если сузить содержание экономической программы славянофилов до практических предложений по крестьянскому вопросу, относящихся к кануну реформы, отказаться от соотнесения их с общественным идеалом, сформировавшимся на рубеже 1830 - 1840-х годов, то можно признать до известной степени справедливым стремление Цаголова оспорить прогрессивность славянофильской позиции и таким образом снять вопрос о ее противоречивости. Но, во-первых, Дмитриев говорил об "относительной прогрессивности" взглядов славянофилов по крестьянскому вопросу. А во-вторых, близость позиций крепостников и либералов в объективно-историческом смысле не отменяет факта достаточно напряженной, драматической борьбы между ними в преддверии отмены крепостного права.

На протяжении 1950 - 1960-х годов Н. Г. Сладкевич неоднократно высказывался по различным аспектам истории славянофильского течения. В принципиальном плане его оценки наиболее близки позиции Дмитриева, но он определеннее формулировал свое мнение относительно места, которое занимала славянофильская группировка в общественном движении. На его взгляд, славянофилы находились на правом фланге либерального лагеря. В своей главной работе6 Сладкевич расширил круг наблюдений по славянофильской теме, подчеркнув сходство программ славянофилов и западников по крестьянскому вопросу и факт тяготения А. И. Кошелева и И. С. Аксакова к конституционным планам.

Либерализм политической программы славянофилов, выдвинутой в период подготовки отмены крепостного права, находил в 1950 - 1960-е годы все большее подтверждение в исследованиях о реформе 1861 года. Тенденция к преодолению однозначно негативных оценок славянофильства встретила понимание у некоторых историков русской философии. Так, А. А. Галактионов и П. Ф. Никандров, отказываясь от своего прежнего определения славянофильства как реакционного учения, представляли теперь его как одно из течений дворянского либерализма7 . Им же принадлежало тонкое наблюдение об особенностях общественно-политической позиции К. С. Аксакова, имеющее значение для понимания славянофильства в целом. "Программа К. Аксакова, - писали эти авторы, - в общих чертах совпадала с требованиями русских либералов, несмотря на то, что выводилась из совершенно иных, чисто славянофильских теоретических и исторических посылок"8 .

Как видим, линия в исследовании славянофильства, намеченная в статье Дмитриева, не прерывалась. Но в то же время находилось немалое число сторонников отлучения славянофильства от либерального движения 9 . Крайне осторожную позицию в отношении славянофильства за-


5 Цаголов Н. А. Очерки русской экономической мысли периода падения крепостного нрава. М. 1956, с. 258.

6 Сладкевич Н. Г. Очерки истории общественной мысли России в конце 50-х - начале 60-х годов XIX века. Л. 1962.

7 Галактионов А. А., Никандров П. Ф. Славянофильство, его национальные истоки и место в истории русской мысли. - Вопросы философии, 1966, N 6.

8 Галактионов А. А., Никандров П. Ф. Историко-социологические взгляды К. С. Аксакова. - Вестник Ленинградского университета, серия Экономика, философия и право, 1965. N 17, вып. 3, с. 77. Предложенное в статьях Галактионовя и Никандрова прочтение славянофильства было закреплено позднее в их книге "Русская философия XI - XIX веков" (М. 1970).

9 См.: Дементьев А. Г. Очерки по истории русской журналистики 1840 - 1850 гг. М. -Л. 1951; Покровский В. С. История русской политической мысли. Вып. 3. М. 1952; Каратаев Н. К. Русская экономическая мысль в период кризиса

стр. 135


нимали Н. Л. Рубинштейн и Ш. М. Левин. Автор первого систематического курса русской историографии Рубинштейн сходился с Дмитриевым в неприятии крайностей, которые были допущены в работах Плеханова и его последователей, с одной стороны, и статьях его однофамильца Н. Л. Рубинштейна и Н. С. Державина - с другой. Он указывал на дворянско-помещичьи истоки славянофильской оппозиции режиму Николая I, но не признавал за ней объективно буржуазного значения. "Разрешение вопроса они искали не в будущем, а в прошлом, - писал Рубинштейн. - ...Когда исторические события показали, что предстоит крушение дворянско-крепостнической монархии, славянофилы повернули вправо и прямо объединились с самодержавием"10 .

В 1947 - 1948 гг. Ш. М. Левин работал над монографией "Крымская война и русское общество". Из опубликованных позднее глав видно, что он не был склонен причислять деятелей славянофильского направления к либеральному лагерю11 . В своем обобщающем труде он рассматривал славянофильство как "промежуточное течение (прежде всего в дворянско-помещичьей среде, но постепенно пустившее корни в некоторых купеческих кругах), стремившееся занять место между либералами и вполне последовательными, законченными реакционерами". Даже во второй половине 1850-х годов, в "свой относительно наиболее либеральный период", позиция видных представителей славянофильства была отмечена, считал Левин, лишь "некоторыми либеральными чертами"12 .

Дискуссия 1969 г. в журнале "Вопросы литературы", нацеленная поначалу на обсуждение проблем литературной критики ранних славянофилов, свелась, в сущности, к спорам об общих оценках славянофильства. В ходе дискуссии обнаружились как неуместность поспешного "моделирования" славянофильства опираясь на какую-то одну его черту, так и недостаточность упрощенных социологических схем с преобладанием отрицательных оценок. Было высказано немало суждений, актуальность и методологическое значение которых не утрачено и по сей день.

С. С. Дмитриев обратил тогда внимание на то, что большинство авторов, выступивших в дискуссии, воспринимают славянофильство 1840 - 1850-х годов как "целое, имманентно- единое, монистическое, гармонически-органическое единство" и, исходя из этого, выискивают в нем "единое начало всех начал, основополагающую становую идею, квинтэссенцию, душу интересующего их направления". Полемизируя с подобным взглядом, Дмитриев подчеркнул, что "есть немало систем, направлений, теорий, концепций, мировоззрений внутренне противоречивых, далеко не монистических, вовсе не гармонических и никак не сводимых в каждом отдельном случае к какому-либо единому началу. В них сосуществовали в идеологическом и логическом противоречии друг с другом, но в живом, реально-историческом событии, соединстве разные начала... Русское раннее (до 1861 года) славянофильство - одно из таких направлений"13 . К сожалению, это принципиальное методологическое соображение учитывалось далеко не всеми авторами, писавшими о славянофильстве в 1970 - 1980-е годы.

В книге В. И. Кулешова в приложении к славянофильству использован почти весь понятийный арсенал, которым располагает сегодняшняя историография общественного движения XIX века. По Кулешову, славяно-


феодального хозяйства (40 - 60-е годы XIX века). М. 1957; Малинин В. А. О социальных и теоретических истоках славянофильства. - Философские науки, 1967, N 1; и др.

10 Рубинштейн Н. Л. Русская историография. М. 1941, с. 274.

11 См. Левин Ш. М. Очерки по истории русской общественной мысли. Л. 1974, с. 342.

12 Левин Ш. М. Общественное движение в России в 60 - 70-е годы XIX века. М. 1958, с. 58.

13 Дмитриев С. Подход должен быть конкретно-исторический. - Вопросы литературы, 1969, N 12, с. 80 - 81.

стр. 136


филы - либерально-дворянское движение (правда, этот "либерализм" не сливался с буржуазным, который, судя по всему, воплощает западническая программа). "Они были либералами в глазах власти и консерваторами в глазах подлинных борцов за народ", - продолжает автор, замечая, что "консерватизм славянофилов всегда тотчас же обнаруживается, как только надо было действовать практически". Более того, по его мнению, славянофилы в отличие от других романтиков в литературе и общественной жизни (например, от народников) "никогда не были ни стадией, ни одной из ветвей прогрессивного движения. Их деятельность всегда имела охранительное значение". В итоге славянофильство охарактеризовано Кулешовым как "реакционная доктрина"14 . Он, правда, сетует на то, что общественную позицию славянофилов трудно определить однозначно. Но принятая им многозначность не проясняет существа дела.

Автор теоретического введения к коллективной монографии о славянофилах К. Н. Ломунов продемонстрировал крайнюю осторожность, говоря о содержании славянофильской программы. "Славянофилы, - пишет он, - представляли своего рода дворянскую оппозицию". Но о характере ее автором не сказано ни слова. В правильности же понимания Ломуновым этой стороны вопроса заставляет усомниться следующее его утверждение. Он убежден, что все славянофилы, за исключением А. И. Кошелева, были сторонниками ограничения самодержавия15 . Между тем наиболее близок к конституционному движению был как раз Кошелев. Е. В. Старикова, автор одного из разделов той же книги, также исходит из взгляда на славянофильство как пронизанную утопизмом дворянскую оппозицию самодержавно-крепостническому строю. Но она видит и внутреннюю неоднородность славянофильского кружка, особенно выявившуюся в период издания "Русской беседы", и с именем ее издателя Кошелева связывает существование в славянофильской среде "наиболее практического буржуазного течения"16 .

Решение вопроса о классовой природе и идейной сущности славянофильства было вынесено Ю. З. Янковским даже в название его книги. Но автор не ограничился указанием на дворянское происхождение патриархально-утопического идеала славянофилов. Желая разграничить славянофильскую позицию и взгляды декабристов и охранителей, он делает уточнение: "либерально-дворянский", полагая, что славянофильская идеология, обосновывавшая необходимость умеренных преобразований консервативным идеалом, и выражала как раз особенность дворянского либерализма 1840 - 1850-х годов. "Но, к сожалению, - замечает Янковский, - крайне непоследовательны и приблизительны наши представления о дворянском либерализме"17 . Думается, что попытка объяснить специфику дворянского (в отличие от буржуазного) либерализма противоречивостью славянофильских построений, где "прогрессизм" постоянно спорил с "консерватизмом", мало что прибавляет к имеющимся на сегодняшний день представлениям. Такого рода конструкция отлучает от дворянско-помещичьего либерализма умеренное западничество. А есть ли для этого сколько-нибудь веские основания?

У В. А. Кошелева18 были основания скептически оценить попытки своих предшественников найти место славянофилам и их теории в системе существующих понятийных координат. Свой отказ от методики


14 Кулешов В. И. Славянофилы и русская литература. М. 1976, с 270 - 271, 277, 279.

15 Литературные взгляды и творчество славянофилов. 1830 - 1850 годы. М. 1978, с. 41, 48.

16 Там же, с. 154 - 155.

17 Янковский Ю. З. Патриархально-дворянская утопия. М. 1981, с. 7.

18 Кошелев В. А. Общественно-литературная борьба в России 40-х годов XIX века. Вологда. 1982; его же. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (1840 - 1850-е годы). Л. 1984.

стр. 137


"лапидарных ярлыков" ("крепостники", "охранители", "либералы" и т. п.), нежелание искать какие-либо аналогии для объяснения славянофильского феномена он обосновал, опираясь на опыт ленинской характеристики противоречий в мировоззрении Л. Толстого. Относительно новым в методологических поисках Кошелева (если сравнивать их с предложениями Ломунова) было указание на продуктивность выделения двух типов "реакционных" учений - "в обыденном значении слова" и "в историко-философском смысле", как это сделано в работе Б. И. Ленина "К характеристике экономического романтизма". "Для того чтобы понять русское славянофильство как целое, - пишет Кошелев, - необходимо раздельно отнестись к его "антикрепостнической" и "антикапиталистической" пропаганде, к решению им проблемы "прошлого" России и ее "будущего". Говорит он и об опасности "прямолинейно соотносить с классовой природой какое-либо общественно-литературное явление вне его конкретно-исторического выражения"19 . Каков же результат воплощения этих методологических установок?

Исповедуя "утопический романтизм", славянофилы, по убеждению Кошелева, "никогда не жертвовали национальными, общенародными интересами в угоду своим сословно- классовым привилегиям". Наделенная чертами "стихийного демократизма" славянофильская оппозиция, утверждает он, "была одной из немногих теоретических оппозиций на строгой и самостоятельной философской основе"20 . Совершенно очевидно, что, минуя вместе с Кошелевым крайность вульгаризации взглядов славянофилов, мы попадаем в другую: изымаем их из системы противостояния реальных общественно-политических сил, выхолащиваем классовое содержание славянофильской программы. Признание реакционности славянофильства исключительно "в историко- философском смысле" позволяет Кошелеву выдать славянофилам явно незаслуженные индульгенции.

Б. Ф. Егоров видит в славянофилах николаевской эпохи "идеологов феодального, но не реального, а утопического, якобы существовавшего в допетровской Руси идеализированного строя", пишет об их "своеобразном феодальном демократизме", идейно и психологически близком европейскому "феодальному социализму". О близости славянофилов либеральным западникам, по его мнению, можно говорить только применительно к периоду подготовки крестьянской реформы. Попытки представить дело так, будто спор между ними в это время "был несущественным, велся лишь в теоретической сфере, а практические цели антагонистов сходились", Б. Ф. Егоров отвергает. "Такие выводы, - считает он, - слишком упрощают историческую картину"21 .

В 70 - 80-е годы заметно расширился круг философов, писавших о славянофильстве. Наиболее примечательным явлением в этом ряду стали статьи В. П. Попова22 . Он пытается рассмотреть славянофильство в "его противоречивой целостности", не смешивая при этом суть учения и ту идеологическую функцию, которую славянофильская теория выполняла в конкретных условиях 40 - 50-х годов XIX века. Будучи выражением народного, общинного миросозерцания, пишет он, славянофильство одновременно функционировало как "феодальная, помещичья и в ряде существенных моментов как либеральная идеология". "Трагедия" же славянофильства состояла в том, что оно, не принимая в теории ни феодализма, ни капитализма, не в состоянии было отрешиться от узкоклассовых, помещичье-буржуазных интересов. Славянофильская практика


19 Кошелев В. А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов, с. 15 - 16.

20 Там же, с. 16, 45.

21 Егоров Б. Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века. Л. 1982, с. 35 - 36, 103.

22 Попов В. П. Социальная природа и функции раннего славянофильства. В кн.: Проблемы гуманизма в русской философии. Краснодар. 1974; его же. Раннее славянофильство как эстетический феномен. - Там же.

стр. 138


"пожирала" славянофильскую теорию. Попов не отказывает раннему славянофильству в принадлежности к "социалистическому направлению""

Тенденции дробления темы в работах историков противостояла в 70-е годы всего лишь одна попытка обрисовать полностью политические воззрения славянофилов. Однако статью А. А. Андрианова, которую мы имеем в виду, нельзя назвать удачей автора23 . Все свелось здесь к подбору высказываний славянофилов, подтверждавших их принадлежность в 1840 - 1850-х годах к дворянскому либерализму. Такой подход не мог не обернуться статичностью характеристик, игнорированием расхождений между славянофилами по многим пунктам либеральной программы. Констатация того, что славянофильский кружок включал в себя как "непреклонных защитников славянофильской ортодоксии", так и "наиболее связанные с буржуазными кругами и с капиталистическим предпринимательством элементы", оказалась не подкрепленной анализом взаимодействия этих тенденций.

Книга Е. А. Дудзинской была призвана "дать обобщающее конкретно-историческое исследование деятельности славянофилов накануне крестьянской реформы" и ограничивалась рамками 1856 - 1861 годов. Впервые в нашей литературе столь полно освещалась позиция славянофильского кружка в общественном движении кануна отмены крепостного права. Однако при всех своих достоинствах эта работа несет на себе след излишне жесткой концептуальной заданности, что ведет к известным упрощениям в понимании сущности славянофильства и его значения в истории русской общественной мысли XIX века. Автор отталкивается от двух априорных для него истин: 1) буржуазный элемент присутствовал в славянофильских проектах преобразования России ничуть не менее, чем в западнических; 2) между теорией и практикой славянофилов нет никакого противоречия - они являют полное единство24 . Последнее утверждение заставило Е. А. Дудзинскую сделать рискованный шаг - предложить исключительно буржуазно- либеральную интерпретацию исповедовавшихся славянофилами принципов православия и народности, их исторических построений.

Анализируя содержание идейно-теоретических позиций славянофилов во второй половине 1850-х годов, Дудзинская находит, что лозунг национальной культуры, провозглашенный ими, был буржуазным по своему классовому содержанию. Неспособность русской буржуазии к. "самостоятельному действию" в области идеологии, утверждает она, породила своеобразную ситуацию: защиту буржуазного лозунга национальной культуры взяла на себя "группа высокообразованных либеральных помещиков"25 . Такая трактовка славянофильского требования народности представляется натяжкой. В основе ее лежит формальное приложение к славянофилам известных характеристик классовой сущности национализма из статьи Ленина "Критические заметки по национальному вопросу".

Но буржуазное содержание лозунга национальной культуры и национализма вообще определяется здесь для Ленина прежде всего тем, что он нацелен против "интернациональной культуры демократизма и всемирного рабочего движения", "несет величайшее развращение в рабочую среду, наносит величайший ущерб делу свободы и делу пролетарской классовой борьбы"26 . Ленин имел в виду многочисленные оттенки либерально-буржуазного национализма в России начала XX века. Между ними и взглядами славянофилов 1840 - 1850-х годов, в которых просвечивала еще традиция дворянского национального консерватизма в духе


23 См. Андрианов А. А. Политические взгляды славянофилов. В кн.: Из истории борьбы трудящихся Европейского Севера против самодержавия и капитализма за победу социалистической революции. Вологда. 1972.

24 Дудзинская Е. А. Славянофилы в общественной борьбе. М. 1983, с. 8.

25 Там же, с. 45 - 46.

26 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 24, с. 118, 119.

стр. 139


М. М. Щербатова и Н. М. Карамзина, есть разница. Не замечать ее значит заведомо завышать степень буржуазности той позиции, которую заняли славянофилы накануне отмены крепостного права. В их взглядах, без сомнения, отразился процесс роста национального самосознания в связи с развитием буржуазных отношений, но из этого еще вовсе не следует, что именно славянофилам суждено было стать выразителями его в подлинно буржуазном смысле.

Славянофильская "материя" оказалась все-таки неподатливой. "Мысль об особом пути исторического развития России, отличном от других европейских стран", стала "краеугольным камнем их доктрины", признает Дудзинская и в конце концов прямо вступает с собой в спор, когда говорит об "утопичности надежд славянофилов на то, что им удастся преодолеть противоречие между желаемым и действительным"27 . Было, оказывается, некое противоречие!

Н. И. Цимбаев также принадлежит к числу сторонников либерально-монистической трактовки славянофильства. Его книга охватывает историю этого идейного течения в целом, содержит развернутую аргументацию избранного подхода. Как о бесспорном научном достижении следует говорить о проработке Цимбаевым линии "околодекабристский либерализм - будущие славянофилы". Представление о путях идейно-политического формирования И. В и П. В. Киреевских, А. И. Кошелева, А. С. Хомякова существенно обогащено его наблюдениями. Теперь не может быть сомнений в том, что либеральная тенденция изначально жила в сложном переплетении славянофильских идей и наиболее полно и последовательно выразила себя именно в деятельности Хомякова и Кошелева. Глубоким и точным представляется замечание автора, что признание будущими славянофилами особого пути исторического развития России выражало компромисс дворянского либерализма с правительственной идеологией.

Собрав воедино немалое число доказательств принадлежности славянофильства к буржуазно-помещичьему либерализму, Цимбаев в то же время сделал все, чтобы спасти идейное наследие славянофилов от опасности либеральной нивелировки, обозначить черты его неповторимости, свойственные только славянофильской разновидности либеральной идеологии. Специфика эта видится автору прежде всего в стремлении славянофилов "противостоять насилию вообще, и революции "снизу", и революции "сверху". Вторую особенность он указывает, подчеркивая "чисто нравственный характер теорий славянофилов, неприязни их к внешнему, формально-юридическому закреплению желанных свобод"28 .

Можно ли сказать, что предложенное Цимбаевым монистически-либеральное прочтение славянофильства абсолютно доказательно, раз и навсегда решает вопрос об идейно- политической сущности этого направления русской общественной мысли? Думается, он прав в одном: славянофильство нельзя отрывать от либерального движения. Что же касается его чисто либеральной природы, внутреннего единства (именно на этом настаивает автор), то в его работе содержится немало прямых и косвенных подтверждений обратного.

В книге рядом с понятием "либерализм" постоянно соседствуют два других, тождественных по смыслу - "идеал" и "утопия". В отношении К. Аксакова это звучит следующим образом: "оригинальная", "православно-патриархальная" утопия. Применительно к И. Киреевскому: "идеал "общества православного, христианского", "христианская утопия". И. Аксаков верит в возможность "возвращения на путь идеального развития допетровской Руси" и тем самым отстаивает "безнадежную утопию". Выясняется, что утопизм был свойствен даже Кошелеву, но "уто-


27 Дудзинская Е. А. Ук. соч., с. 83, 122.

28 Цимбаев Н. И. Славянофильство. М. 1986, с. 233, 237.

стр. 140


пия не препятствовала ему быть ревностным поборником освобождения крестьян". Когда речь заходит о славянофильском кружке в целом, говорится о "славянофильском идеале справедливого общественного устройства", "бесспорном утопизме славянофильского общественного идеала"29 . Совершенно очевидно, что мы имеем дело с достаточно устойчивой характеристикой мировоззрения славянофилов. Но в том виде, в каком славянофильский "утопизм" представлен в книге, он не вписывается в рамки либеральной доктрины и составляет ей очевидную оппозицию.

Автор утверждает, что "идеал "общества православного, христианского" не имел для большинства славянофилов самостоятельного значения"30 . С этой мыслью нельзя не согласиться. Действительно, утопизм был в разной мере присущ участникам славянофильского кружка. Но не ведет ли механическая процедура подсчета голосов "за" и "против" утопии к отсечению от славянофилов и славянофильства консервативных романтиков по сути своей - И. Киреевского и К. Аксакова? Ведь не либерализм, а утопия составляет ядро их общественно-политических представлений.

В свете концепции Цимбаева необъяснимой остается судьба И. Аксакова. Ярчайший представитель славянофильского либерализма, каким его рисует автор, мыслитель и публицист, пытающийся превратить теорию старших славянофилов в действенный фактор идейно-нравственного и социального переустройства пореформенной России, он неожиданно, без видимых на то причин порывает в середине 1870-х годов с либеральным движением, и по этой причине отлучается Цимбаевым от славянофильства. Представляется, что автор, как и в предыдущей своей книге31 , преувеличил степень буржуазно-либеральной зрелости И. Аксакова в 1860 - 1870-е годы. Эволюция его взглядов шла в обратном направлении: от либерально-западнической ревизии славянофильских постулатов к принятию их на рубеже 1850 - 1860-х годов, причем не в буржуазно-либеральной, а ортодоксально-утопической интерпретации. Радикализм И. Аксакова (такой же нестойкий, как и у его старшего брата), контакты с московской буржуазией, от которой он тотчас же отвернулся, как только обнаружил в ней недостаток патриархальности, - ненадежная основа для того, чтобы считать редактора "Дня" и "Москвы" сознательным приверженцем буржуазных порядков, идеологом буржуазии. Славянофильско-утопическая ортодоксия, то, что сам автор, говоря об И. Аксакове 1860-х годов, называет "отстаиванием безнадежной утопии", должна была неизбежно вступить в конфликт с заметно взрослевшим идейно и организационно либерализмом, что и случилось в 1870-е годы.

В книге не затрагивается вопрос о взаимоотношениях славянофилов и западников. Автор упоминает о нем лишь в заключении, в ряду других ждущих исследования проблем. Но если бы Цимбаев и взялся за его разработку, он столкнулся бы с серьезными трудностями, ибо следует доказать факт "расщепления" до того времени единого дворянско- помещичьего либерализма и найти этому объяснение.

Если, наконец, славянофильство являлось всего лишь течением помещичьего либерализма, то недостаточно убедительным выглядит в исследовании толкование причин его исчезновения к середине 1870-х годов. В самом деле, почему буржуазная по своему содержанию идеология должна была прекратить свое существование под давлением складывавшихся капиталистических отношений, в условиях роста противоположности интересов труда и капитала?32 . История земского (дворянско-помещичьего по своему составу) либерализма показывает, что в новых


29 Там же, с. 169, 181, 198, 229 и др.

30 Там же, с. 182.

31 См. Цимбаев Н. И. И. С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М. 1978.

32 Цимбаев Н. И. Славянофильство, с. 76.

стр. 141


исторических условиях было достаточно места для буржуазной по своему смыслу оппозиционности. А программа Ф. М. Достоевского и "почвенников" свидетельствует о наличии в пореформенной действительности основы и для близких к славянофильству социально-утопических построений.

В рецензии на книгу Н. И. Цимбаева об И. С. Аксакове я уже указывал на безосновательность отнесения славянофильства к либерализму. Более обстоятельно возражала сторонникам либерализации славянофильства З. В. Смирнова. Она подметила главный методологический просчет, допущенный Е. А. Дудзинской и Н. И. Цимбаевым. Практические социально-экономические и политические программы славянофилов рассматриваются этими авторами в отрыве от основных компонентов славянофильской теории - социального, национального и религиозно-философского. А каждый из этих элементов имеет совершенно определенную антибуржуазную направленность. "Идеализация патриархального типа общественных связей, отрицательное отношение к буржуазной собственности и политическим и правовым принципам буржуазного общества, противопоставление "органических" начал жизни "искусственным", рационалистическим - все это свидетельствует в пользу взгляда на славянофильство как на консервативно-патриархальную утопию, вариант общеевропейского протеста против утверждающегося буржуазного общества и просветительской идеологии, - пишет З. В. Смирнова. - Несомненное наличие в славянофильстве либеральных мотивов и тенденций, связанных с антикрепостнической позицией, не меняет этой его сущности"33 .

Подведем некоторые итоги. На сегодня сложилась довольно обширная советская историография славянофильства. В последние два десятилетия заметно выросло число специальных работ. Однако говорить о подлинно научном синтезе применительно к данной проблеме пока не приходится. Идейное образование, претендовавшее на универсализм и целостность, произвольно расчленяется разнопрофильными специалистами как в хронологическом, так и содержательном отношении. Попытки обновить методологический аппарат исследования не дали еще убедительного результата и не способствовали преодолению пестроты мнений, характерной для новейшей литературы по этой проблеме. Показательно, что современные исследователи славянофильства, отталкиваясь в большинстве случаев от частных задач, легко склоняются к тому, чтобы заключить его содержание в ту или иную конечную формулу.

На концептуальном уровне сегодня уже нельзя встретить рецидивов причисления славянофилов к реакционному лагерю. О славянофильской реакционности говорят только "в историко-философском смысле", тогда как признание наличия у славянофилов либерализма становится общим местом. Преимущественный интерес к славянофильской общественно-политической программе рубежа 1850 - 1860-х годов (в это время славянофилы, бесспорно, находились в русле либерального движения) имел своим следствием рапространение "либеральной" характеристики на раннее (конец 1830-х - первая половина 1850-х годов) и позднее (1860 - 1870-е годы) славянофильство. Все более настойчиво звучит тезис о полном единстве славянофильской теории и практики.

Спор сторонников монистического и дуалистического подходов к истолкованию природы славянофильского учения, думается, не завершен. Но позиция, которая предполагает наличие в славянофильстве наряду с либеральной линией второй, консервативно- утопической, кажется более предпочтительной. Она достаточно широка, чтобы без всяких оговорок рассматривать в границах одного идейного течения наиболее последова-


33 Смирнова З. В. К спорам о славянофильстве. - Вопросы философии, 1987, N 11, с. 125.

стр. 142


тельных выразителей двух этих тенденций: либерала Кошелева и антибуржуазных утопистов К. Аксакова, И. Киреевского и позднего И. Аксакова. В рамках представлений о либерально-консервативном двуединстве ближе к истине решается вопрос о ядре славнофильской общественно-политической теории. Утопистов-оппозиционеров и либералов, склонных к социально-утопическим построениям, могли соединять только относительно бесспорные для обеих сторон элементы утопии. Соединительными звеньями были также неприятие крепостного права и протест против всесилия бюрократической государственности. Но ни то, ни другое не предполагало в качестве неизбежного следствия развитие буржуазных институтов и отношений.

В случае с славянофильством, видимо, нельзя довольствоваться констатацией объективно либерального смысла антикрепостнической и антибюрократической тенденций. Не менее важен учет степени субъективной приверженности некоторых деятелей славянофильского направления буржуазному порядку. Можно согласиться с тем, что отдельные элементы буржуазного мировоззрения изначально присутствовали в системе славянофильских идей, однако совершенно очевидно, что доминанту славянофильства в 1840-х - первой половине 1850-х годов составляла помещичье-патриархальная антикапиталистическая утопия. Переход от отвлеченного теоретизирования к обсуждению неотложных задач социально- политического развития России сопровождался ревизией прежнего идейного багажа. Буржуазно-помещичье содержание экономической программы славянофилов, выдвинутой на рубеже 1850 - 1860-х годов, вступало в непримиримое противоречие с первоначальным смыслом славянофильства как антикапиталистической утопии, ибо эта программа объективно благословляла развитие капитализма в России. Отказ от экономического романтизма с его идеализацией мелкого крестьянского хозяйства не повлек за собой пересмотра религиозно-нравственных и социально-исторических построений. Остававшиеся неизменными, эти стороны славянофильской доктрины придавали своеобразный колорит либеральному реформизму ее творцов и пропагандистов. Упадок славянофильства, который наблюдался в 1860 - 1870-е годы, выразился не только в том, что оно несло в себе разрушительное внутреннее противоречие и было лишено сколько- нибудь серьезной социальной опоры. Признаком разложения было и отсутствие единства между теми, кому отводилась роль продолжателей славянофильской традиции в пореформенную эпоху.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/СЛАВЯНОФИЛЬСТВО-И-ЛИБЕРАЛИЗМ

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

В. А. КИТАЕВ, СЛАВЯНОФИЛЬСТВО И ЛИБЕРАЛИЗМ // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 04.10.2019. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/СЛАВЯНОФИЛЬСТВО-И-ЛИБЕРАЛИЗМ (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - В. А. КИТАЕВ:

В. А. КИТАЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
1367 просмотров рейтинг
04.10.2019 (1638 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
5 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

СЛАВЯНОФИЛЬСТВО И ЛИБЕРАЛИЗМ
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android