В 1963 - 1964 гг., в период от завершения второго берлинского кризиса до отставки Н. С. Хрущева, советская дипломатия оказалась перед лицом редкой в международной практике ситуацией, когда нужно было решать задачу становления и развития прямых связей не с иностранным государством, а с особой территорией - Западным Берлином. По договору 12 июня 1964 г. о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве СССР и ГДР обязались "рассматривать Западный Берлин как самостоятельную единицу"¹. В этих условиях прямые связи СССР с Западным Берлином можно было использовать в качестве аргумента, подтверждающего, что этот город действительно является "самостоятельной политической единицей".

В фонде 742 Архива внешней политики РФ (АВП РФ) собраны используемые ниже донесения референтуры по ГДР в МИД СССР. Богатый фактический материал содержится в переписке МИД с другими центральными ведомствами и организациями - Министерством культуры СССР, Государственным комитетом по культурным связям с зарубежными странами, Президиумом Академии наук СССР. В фонде 56 б хранятся сообщения ТАСС по Западному Берлину.

Вопросы, затрагиваемые в статье, не рассматривались специально ни в советской, ни в современной российской исторической и зарубежной литературе, исключая упоминания об отдельных фактах, относящихся к этой проблематике².

В силу особенностей послевоенного развития Западный Берлин превратился в инородное тело внутри ГДР, в особое образование, не имевшее до 1971 г. ясного международно-правового статуса: каждая из сторон толковала его по-своему. СССР в годы второго берлинского кризиса утверждал о потере западными державами прав на пребывание в Западном Берлине и требовал превращения его в вольный город. Рассматривая Западный Берлин с 1964 г, как самостоятельную политическую единицу, власти СССР и ГДР не могли изменить реальный статус города. Статуса Западного Берлина, который признавался бы всем мировым сообществом, просто не существовало³, что осложняло развитие прямых связей между СССР и этим городом.

Долгилевич Ростислав Владимирович - кандидат исторических наук, профессор Московского института государственного и корпоративного управления.

Решение о налаживании этих связей было принято в августе 1960 г., когда второй берлинский кризис приближался к своему апогею. При этом Федеративная Республика рассматривалась в СССР как основной противник прямых связей, допускающий контакты только через ФРГ в рамках советско-западногерманских договоров и соглашений. Но в таком случае они становились бы одним из слагаемых советско-западногерманских отношений и означали бы молчаливое согласие СССР с интерпретацией статуса Западного Берлина федеральным правительством. Позиция Бонна "пользуется полной поддержкой оккупационных властей, идущих в этом отношении фактически на поводу у ФРГ", - подчеркивали в сентябре 1964 г. первый секретарь посольства СССР в ГДР В. Н. Белецкий и третий секретарь посольства Ю. А. Квицинский⁴. Советскому руководству нужны были только прямые связи, это подкрепляло бы взгляд на Западный Берлин как самостоятельную политическую единицу.

Роль советского посольства в налаживании прямых контактов в Западном Берлине "сводилась... к роли активного посредника между различными западноберлинскими и советскими организациями"⁵. Непосредственные контакты устанавливались путем "создания в Западном Берлине официальных представительств различных советских организаций, налаживания прямых связей и обмена в области науки, искусства и культуры между советскими и западноберлинскими организациями" а также торгово-экономического сотрудничества и взаимодействия с западноберлинскими властями⁶.

Контакты советского посольства с западноберлинскими властями достигали уровня сенаторов и заведующих отделами Сената, но на беседы они шли только в неофициальной обстановке. Однако посольство начало регулярно проводить в Западном Берлине протокольные мероприятия, а советские дипломаты все чаще появлялись в этом городе на различных встречах, приемах и т.д. В целом советское присутствие воспринималось в Западном Берлине как "объективно данный фактор, с которым там вынуждены в известной степени считаться"⁷.

В лексике советских дипломатов в Берлине в первой половине 1960-х годов встречается выражение "опорные пункты", то есть те места в Западном Берлине, которые так или иначе были связаны с советским присутствием. В 1950-е годы существовало три таких пункта, представлявших собой остатки механизма четырехстороннего управления Берлином: Берлинский центр воздушной безопасности, тюрьма в Шпандау (в управлении ею и охране участвовали советские представители), памятник советским воинам в Тиргартене, караул у которого несли советские военнослужащие.

Вскоре после принятия в августе 1960 г. решения о развитии прямых связей с Западным Берлином удалось создать еще четыре "опорных пункта": отделения ТАСС, Интуриста, "Совэкспортфильма" и АПН. Увеличилось число советских корреспондентов в городе - в 1964 г. их было уже пятнадцать. Все они являлись членами западноберлинского Союза иностранной прессы, а корреспондент Московского радио В. Кукушкин в 1963 - 1964 гг. был заместителем секретаря правления этого Союза. По словам пресс-атташе посольства СССР в ГДР Ю. Ф. Жарова, принадлежность к Союзу иностранной прессы создавала для корреспондентов из СССР и других "социалистических" стран "легальную основу" для работы в Западном Берлине, позволяя им присутствовать на пресс-конференциях и других мероприятиях, проводимых западноберлинскими и оккупационными властями. Советские представители поддерживали деятельность этого Союза, понимая, что в случае его роспуска "журналисты социалистических стран потеряют элементарную легальную основу для работы в Западном Берлине"⁸.

Летом 1964 г. в Западном Берлине ходили слухи о намерении СССР "создать очередной официальный опорный пункт, возможно культурно-научный институт, чтобы можно было форсировать свои усилия по проникновению в город и лучше направлять свою работу"⁹; этот институт якобы предполагалось разместить в советском домовладении на Литценбургерштрассе и именно поэтому советское посольство ставило перед западными оккупационными властями вопрос о его ремонте¹⁰.

Во внешнеторговом обороте Западного Берлина начала 1960-х годов на долю СССР приходилось 0,2 %. Объем торговли Советского Союза с Западным Берлином характеризовался следующими данными (в млн. рублей)¹¹:

Сокращение внешнеторгового оборота в 1962 г. произошло вследствие уменьшения советских заказов у западноберлинских фирм. В обзоре, направленном посольством в МИД СССР в августе 1963 г., отмечалось, что "всесоюзные объединения мало уделяют внимания расширению прямых торговых связей с западноберлинскими фирмами, недостаточно направляют этим фирмам предложения на продажу советских товаров и запросы на покупку товаров в Западном Берлине". Чтобы улучшить ситуацию, посольство и торгпредство СССР в ГДР разработали свои предложения¹².

Ряд мер был проведен силами посольства СССР в ГДР. 7 января 1963 г. по приглашению фон Арнима, владельца завода "Диваг", группа советских дипломатов посетила это предприятие, специализировавшееся на производстве патентованных лекарств и красок. На заводе было занято 350 человек, половину из которых составляли научные работники, а его годовой оборот достигал 22,7 млн. марок. В отчете о посещении предприятия советскими дипломатами говорилось, что "Арним проявил интерес к поддержанию связей с посольством и торгпредством СССР"¹³.

24 апреля 1963 г. в помещении торгпредства состоялся прием для деловых людей города. Как сообщал советский посол в ГДР П. А. Абрасимов в МИД СССР, на этом приеме присутствовали более 50 представителей различных фирм Западного Берлина. Но представители Промышленной и торговой палаты Западного Берлина на прием не явились. Выступая на приеме, торгпред СССР в ГДР предложил деловым кругам Западного Берлина направить своих представителей в Москву для торговых переговоров, а также для обсуждения вопроса об организации в СССР выставок продукции западноберлинских фирм. Представители фирм "Франц Зауэрбир" и "Густав Штернберг" заявили, что они готовы создать группу из 10 - 12 фирм с тем, чтобы "принять участие в любой выставке своих изделий в СССР". Вскоре в торгпредство начали поступать конкретные предложения. Фирма "Хемоприн" сообщила, что в ближайшие годы в Западном Берлине должен быть построен нефтеперегонный завод производительностью до 1 млн. тонн светлых продуктов. Потребность в сырой нефти составит 1,2 млн. тонн в год. Фирма поставила перед торгпредством вопрос, возможно ли будет обеспечить регулярную поставку для этого завода около 600 тыс. т сырой нефти. Фирма "Браун", которая уже закупила у внешнеторгового объединения "Продинторг" 40 тыс. литров водки, сообщила, что намерена до конца 1963 г. закупить еще 20 тыс. литров. Одновременно фирма подтвердила закупку 10 тыс. бутылок советского шампанского и проявила интерес к закупке крабовых и

рыбных консервов, а также мазута. Фирма "Бернсдорф унд Кляйн" выразила готовность закупать советский хлопок и сахар¹⁴.

Сенат Западного Берлина сдержанно прокомментировал участие представителей деловых кругов города в приеме, организованном в торгпредстве, и проявлял осторожность в оценке контактов западноберлинских фирм с торгпредством СССР, указывая на то, что "вопросы экономических отношений между Западным Берлином и Советским Союзом находятся в компетенции советской торговой миссии в Кельне". Сенатор по вопросам экономики К. Шиллер посоветовал отказаться от принятия приглашений в знак солидарности с населением Западного Берлина, которому "отказано в посещении Восточного Берлина"¹⁵. Тем не менее он подчеркнул, что "Сенат не может и не хочет препятствовать таким переговорам полицейскими средствами" и оставляет решение этого вопроса на усмотрение заинтересованных фирм¹⁶.

Сдержанная позиция Сената подверглась резкой критике. По оценке уполномоченного ФРГ в Западном Берлине Экардта, поведение предпринимателей, посетивших прием, было "неумным". "Совершенно невозможно, - возмущался Экардт, - чтобы отдельные торговые круги Западного Берлина самостоятельно вели переговоры с Советами". Одновременно председатель западноберлинского ХДС Ф. Амрен заявил, что Сенату следовало бы "вместо общих призывов воздержаться от приема выступить со всей решительностью против этой советской акции"¹⁷.

Сообщения о состоявшемся приеме появились в западноберлинской печати лишь через несколько дней. Первое небольшое сообщение (27 апреля) было озаглавлено "Контакты". Но уже 30 апреля и в последующие дни сообщения о приеме опубликовали все основные газеты. Большинство из них негативно отнеслось к участию в приеме представителей западноберлинских фирм. Газета "Telegraph", например, избрала для оценки этого факта слова Экардта - "неумное поведение"¹⁸. Комментарии прессы сводились к тезисам о стремлении СССР "поставить под вопрос единство Западного Берлина и ФРГ" и, изолировав его, "навязать городу особый политический статус"¹⁹.

Под огнем этой критики власти Западного Берлина заняли более жесткую позицию в отношении возможных новых подобных встреч. 5 мая 1963 г. было опубликовано заявление западноберлинской Промышленной и торговой палаты. Не возражая против расширения торговли Западного Берлина с СССР в рамках торгового соглашения между ФРГ и Советским Союзом, палата заявила, что она "отклоняет создание каких-либо комитетов, которые занимались бы вопросами увеличения товарообмена между государствами восточного блока и Западным Берлином". Такие комитеты, говорилось в заявлении, лишь подготовили бы "основу для осуществления идеи превращения Западного Берлина в вольный город, так как никто до сих пор не приходил к мысли предложить создание таких комитетов для углубления торговых отношений между Советским Союзом и экономикой Франкфурта-на-Майне или Кельна"²⁰.

Это заявление многие органы западноберлинской печати использовали для усиления критики Сената и лично Шиллера. Если предприниматели обращаются к Сенату с просьбой изложить свою позицию, подчеркивала газета "Der Spiegel", то он "должен дать прежде всего политическую справку"²¹. Вопрос о приеме в советском торгпредстве - это не вопрос тактики, а политический вопрос, резюмировала газета.

Теперь и Шиллер стал высказываться более жестко и определенно. 10 мая он заявил, что в случае попытки со стороны советского торгпредства

организовать новую подобную встречу "мы должны не дать ввести себя в заблуждение в вопросе нашей твердости и хладнокровия... Сепаратная торговля Западного Берлина с Советским Союзом исключена"²².

Против установления и развития прямых связей между деловыми кругами Западного Берлина и Советским Союзом выступил также правящий бургомистр города В. Брандт. Он заявил 11 мая 1963 г., что "Берлин входит в состав западногерманской экономической территории и его будет представлять федеральное правительство... Что же касается представителей Советского Союза, то они вообще не должны рассчитывать на то, что смогут пользоваться в Западном Берлине правами, в которых они отказывают западным державам в Восточном Берлине"²³.

Еще более резко высказался Брандт в выступлении по радио 26 мая 1963 года. Теперь акцент был сделан на том, что "советские дипломаты и хозяйственники, используя окольные пути контактов с западноберлинскими гражданами, могли бы навязать городу изменение политического статуса". Советские чиновники в Восточном Берлине "развивают заметную активность и во все возрастающем масштабе развивают контакты с гражданами Западного Берлина. Берлинцы ничего не имели бы против, если бы Берлин был включен в широкую торговлю и культурный обмен между Германией и Советским Союзом. Но нельзя допустить, чтобы в результате попыток установления контактов со стороны Советов возникло впечатление, что речь при этом идет о государственных переговорах". Брандт снова подчеркнул, что население Западного Берлина "отклоняет любые попытки навязать городу изменения политического статуса"²⁴.

Советское посольство в ГДР исходило из того, что западноберлинский Сенат занял отрицательную позицию в вопросе о прямых контактах с СССР и что он, видимо, "будет оказывать всяческое сопротивление расширению и укреплению подобных связей". В то же время "некоторые представители Сената неофициально высказывались в том плане, что они готовы были бы молчаливо согласиться с некоторым расширением прямых связей с Советским Союзом, если это не будет угрожать связям Западного Берлина с ФРГ"²⁵.

Посольство считало, что для развития прямых связей с Западным Берлином особое внимание нужно обратить на средние фирмы и не бояться сделок с небольшими фирмами, выделяя необходимые контингента остродефицитных товаров, чтобы привлечь интерес западноберлинских предпринимателей²⁶. Посольство также полагало, что преодолеть сопротивление ФРГ развитию торгово-экономических связей между СССР и Западным Берлином можно лишь одним путем: прежде чем заключать контракты с западногерманскими фирмами, следует договариваться с западноберлинскими. Что же касается получения фирмами лицензий в Бонне на сделки с советскими внешнеторговыми организациями, то их можно было бы рассматривать как внутреннее дело западноберлинских фирм.

Активизация усилий посольства и торгпредства СССР в ГДР по расширению прямых связей развертывалась на фоне шумной истории, разыгравшейся вокруг совместной советско-западноберлинской торговой фирмы "Хелиос-Хандельсцентрале". Эта фирма была занесена в торговый реестр Западного Берлина под реестровым номером 92 ХРБ 10 618 НЦ под названием "Хелиос-Хандельсцентрале импорт-экспорт ГмбХ" с резиденцией в западноберлинском районе Вильмерсдорф, Мансфельдерштрасе, 9. В качестве управляющих фирмы в торговом реестре значились коммерсанты Стархинов и Хаффнер. Основной капитал ее составлял 20 тыс. марок²⁷. В конце 1963 г. три советских внешнеторговых организации приобрели часть акций фирмы.

До этого все акции находились во владении супружеской четы Отто и Стефании Хаффнер. Стефания и продала свою долю советским торговым организациям.

25 апреля 1964 г. по распоряжению западноберлинского сенатора по вопросам безопасности и порядка Г. Альбертца фирма "Хелиос-Хандельсцентрале" была закрыта, полиция опечатала все ее служебные помещения. Закрытие фирмы обосновывалось тем, что большинство ее активов оказалось в руках советских государственных внешнеторговых организаций. Отсюда делался вывод, что она должна была взять на себя функции торговой миссии Советского Союза в Западном Берлине.

В сообщении Сената указывалось, что юридическим основанием закрытия "Хелиос-Хандельсцентрале" послужило постановление N 5 союзнической комендатуры в Западном Берлине от 23 июля 1962 года. В этом постановлении, в частности, говорилось, что любое торговое предприятие может быть закрыто, если оно прямо или косвенно способствует интересам иностранного государства или если его деятельность может привести к ущербу для экономической или политической жизни Западного Берлина. Сенат разъяснял, что попытка этой торговой фирмы выполнять функции торговой миссии Советского Союза в Западном Берлине и таким образом учредить в городе "своего рода советское представительство" тем более недопустима, что "ее следует рассматривать в тесной связи с отказом Советского Союза включить (Западный) Берлин в договоры или соглашения с Федеративной Республикой Германии"²⁸.

"Хелиос-Хандельсцентрале" обратилась в западноберлинский административный суд. Суд, однако, отложил рассмотрение этого требования, сославшись на то, что вопрос о деятельности "Хелиос-Хандельсцентрале" подлежит исключительной компетенции оккупационных властей Западного Берлина. Более того, административный суд заявил, что он займется рассмотрением требования фирмы лишь при условии согласия на это со стороны оккупационных властей трех западных держав²⁹.

МИД СССР 2 мая 1964 г. сделал устное представление посольствам США, Англии и Франции в Москве в связи с закрытием "Хелиос-Хандельсцентрале". Об этом западноберлинская печать сообщила уже 5 мая 1964 г.³⁰. Доводы Сената в обоснование закрытия фирмы МИД СССР оценивал как неубедительные и даже противоречащие здравому смыслу и напоминал, что коммерческие общества с участием советского капитала имеются в ряде стран, в том числе в США, Англии и Франции, и это является вполне нормальным.

Вопрос, таким образом, сводился к тому, по какому пути развиваться торгово-экономическому сотрудничеству между Советским Союзом и Западным Берлином: по пути расширения прямых контактов, на чем настаивало советское руководство, или по пути растущего участия Западного Берлина в торгово-экономических связях ФРГ с СССР. Первый вариант означал признание де-факто советского тезиса о "самостоятельной политической единице Западный Берлин" и категорически отвергался Сенатом. Второй вариант отвергала Москва: тезис о том, что на Западный Берлин не могут распространяться договоры ФРГ, был одной из основ советской политики в отношении этого города.

В итоге в рассматриваемый период не произошло существенного сдвига в развитии торгово-экономических отношений между СССР и Западным Берлином. Но среди части деловых людей города укрепилось мнение, что такой сдвиг возможен и что он будет отвечать интересам западноберлинской экономики. Росло также понимание того, что расширение этих отно-

шений способствовало бы ослаблению напряженности вокруг Западного Берлина.

В области образования наиболее значимыми событиями в это время стали обмены делегациями работников системы профтехобразования. Весной 1963 г. Москву посетила делегация "Евангелического социального ведомства", специальный отдел которого, возглавлявшийся Ф. фон Хаммерштайном, занимался работой среди производственной молодежи. Делегация была ознакомлена с организацией советской системы профессионально-технического образования и посетила ряд профтехучилищ, а также предприятий, где проходили практику учащиеся³¹.

Ответный визит в Западный Берлин делегации Госкомитета по профтехобразованию при Госплане СССР состоялся 11 - 21 июня 1963 года. Делегации понравились у немцев "безупречная чистота и порядок в профшколах и производственных мастерских", "конкретность, краткость текстов учебников, наличие в них весьма большого количества четких, понятных учащимся схем и иллюстраций, а также таблиц и сводок формул. Такие учебники... являются также справочным пособием для дальнейшей работы выпускника в промышленности". Делегация привезла с собой методические разработки, 22 различных учебника и учебных пособия, ряд учебных планов и программ. Обобщающая фраза отчета Госкомитета выдержана вполне в духе советской пропаганды: "Поездка лишний раз подтвердила правильность того положения, что профтехобразование в капиталистических странах в значительной мере служит прикрытием жестокой эксплуатации подростков и юношества"³². По-другому были расставлены акценты в отчете посольства, заканчивавшемся выводом: "Следует и в дальнейшем практиковать обмен делегациями между Советским Союзом и Западным Берлином с целью развития и укрепления отношений с различными представителями западноберлинской общественности и использования этих отношений для распространения правдивой информации о Советском Союзе и его миролюбивой политике"³³.

Визит прошел без политических эксцессов, но отвечавший за вопросы образования сенатор Эверс, несмотря на заверения в "очень хорошем" отношении к делегации, "по политическим причинам" "принять ее не смог"³⁴.

15 - 25 октября 1964 г. Западный Берлин посетила еще одна делегация Комитета профтехобразования в составе четырех человек. Делегация побывала на предприятиях и в производственных школах концернов "Сименс" и "Борзиг", провела ряд встреч и бесед с немецкими учащимися и педагогами, установила контакты с Высшей педагогической школой и незадолго до этого созданным Институтом по вопросам образования общества Макса Планка. Кроме того, делегация встречалась с представителями западноберлинской евангелической палаты по вопросам воспитания и с членами евангелических организаций учителей и молодежи. Она была принята также в информационном центре западноберлинского Сената.

Вместе с тем западноберлинские власти не допустили посещения делегацией общегородских школ производственно-технического обучения - на том основании, что члены делегации не имеют разрешения властей ФРГ или оккупационных властей на проживание в Западном Берлине³⁵. В этом проявилось разное толкование сторонами статуса и юридического положения города: Москва избегала оформлять такие разрешения для советских граждан властями ФРГ или оккупационными властями США, Англии и Франции, что истолковывалось бы как молчаливое согласие СССР либо с особыми правами ФРГ в Западном Берлине, либо с сохранением ответственности четырех держав за весь Берлин. Советская сторона предпочитала, чтобы граж-

дане СССР, приезжающие в Западный Берлин по приглашению различных городских организаций, на ночь выезжали в столицу ГДР.

Несмотря на эти трудности, советской делегации удалось установить хорошие отношения с рядом западноберлинских учреждений и отдельными лицами, занимавшимися вопросами профессионально-технического образования. Немцы тоже проявляли заинтересованность в дальнейшем развитии связей с Комитетом профтехобразования³⁶.

Наряду с контактами по линии учреждений образования, в рассматриваемый период имели место ограниченные контакты между молодежными организациями. Планом связей на 1963 г. предусматривалось приглашение в Советский Союз трех западноберлинских молодежных делегаций, причем каждая делегация должна была состоять только из пяти человек³⁷. Характерной чертой этих связей являлся высокий уровень политизации. В СССР приглашали делегации только тех организаций, которые были "лояльны" по отношению к Советскому Союзу, таких, как Союз свободной немецкой молодежи Западного Берлина - фактически западноберлинский филиал ССНМ ГДР. В наибольшей мере уровень политизации молодежных связей проявился в так называемом "деле Маттиса-Трушина".

В апреле 1963 г. советская делегация, которую возглавлял член президиума Комитета молодежных организаций (КМО) СССР В. Трушин, посетила Западный Берлин. В ходе встречи с бургомистром западноберлинского района Веддинг Г. Маттисом был затронут вопрос о целесообразности установления дружественных связей между Веддингом и одним из районов г. Москвы. По возвращении в Москву Трушин письмом от 25 мая 1963 г. официально подтвердил готовность Краснопресненского района Москвы установить контакты с Веддингом. 12 сентября Маттис ответил письмом, которое имело, по мнению временного поверенного в делах СССР в ГДР А. Я. Зубкова, "ярко выраженный провокационный характер". К письму была приложена карта Москвы с условно нанесенной на ней стеной, а также фотография Маттиса на фоне стены.

Посольство СССР в Берлине считало необходимым, чтобы Трушин вернул это письмо Маттису, как провокационное, и выступил на страницах "Комсомольской правды" с соответствующей отповедью³⁸. Вопрос был согласован между МИДом, ЦК ВЛКСМ и КМО СССР, в итоге ответ был сформулирован резко, но в то же время корректно.

Значительные препятствия встречало развитие отношений между профсоюзами СССР и Западного Берлина. Об этом наглядно свидетельствовала поездка 23 - 31 января 1964 г. в Западный Берлин советской профсоюзной делегации во главе с председателем Московского областного промышленного совета профсоюзов Г. В. Поделыциковым, являвшаяся ответным визитом после посещения Советского Союза западноберлинской профсоюзной делегацией в октябре 1963 года³⁹. Это была первая поездка официальной профсоюзной делегации из "социалистического лагеря" в Западный Берлин.

Профсоюзы в Западном Берлине были связаны решением Международной конфедерации свободных профсоюзов о запрете контактов с профсоюзами "социалистических" стран. Поэтому обмен делегациями был проведен под прикрытием западноберлинского евангелического ведомства по социальным вопросам - "Социальпфаррамт". Представители профсоюзных организаций формально выступали как верующие, а не в своем официальном качестве. Советское посольство в ГДР считало, что "использование церковного прикрытия оказалось довольно удачным способом для установления необходимых связей с теми западноберлинскими организациями и отдельными лицами, которые представляют интерес в плане нашей дальнейшей

работы на Западный Берлин", - гласил отчет, составленный третьим секретарем посольства Квицинским и атташе посольства И. Абоймовым.

Программа пребывания советской делегации не содержала каких-либо мероприятий церковного характера. Делегация посетила три крупных промышленных предприятия - "Дойче Ваггон унд Машиненбауфабрик", фирму "Филипс", а также комбинат производственного обучения АЭГ. После осмотра предприятий ей была предоставлена возможность побеседовать с представителями администрации и производственных советов каждого предприятия. Кроме того, делегация посетила профсоюзную школу "ИГ Металл", институт работы с молодежными группами при Сенате, а также имела возможность ознакомиться с работой местных органов и коммунальных учреждений в западноберлинском районе Тиргартен и была принята бургомистром этого района, одним из лидеров так наз. левой оппозиции в западноберлинской СДПГ Карнацем⁴⁰.

Особенно значительной в плане официального признания и легализации пребывания советской делегации в Западном Берлине была ее встреча с представителями западноберлинских политических партий, состоявшаяся 30 января. В ней приняли участие один из руководителей западноберлинского ХДС П. Лоренц, ответственный секретарь фракции СДПГ в западноберлинской палате депутатов Бюш, бургомистр района Тиргартен Карнац и др.⁴¹ Эта встреча, хотя и имела неофициальный характер, могла состояться лишь с согласия западноберлинских партий и Сената.

Перед гостями, естественно, встал вопрос о разрешении на пребывание в городе. За получением такого разрешения в полицию Западного Берлина они не обращались, поскольку городские власти предложили бы обратиться к органам ФРГ или оккупационным властям, что для советской стороны было неприемлемо. Поэтому делегация въехала в Западный Берлин по городской железной дороге, избежав пограничного контроля⁴². Она была размещена без прописки в помещении "Социальпфаррамт" в районе Шарлоттенбург (английский сектор) и в этом отношении находилась в Западном Берлине полулегально. Чтобы не давать английской военной администрации повода запретить пребывание советской делегации в Западном Берлине, как это сделали американцы по отношению к советской конноспортивной команде в ноябре 1963 г., сообщений в местной прессе о пребывании советской делегации не публиковалось⁴³. Несомненно, однако, что через некоторое время о ее пребывании в городе стало известно оккупационным властям западных держав.

Советское посольство в ГДР высоко оценило итоги поездки. "Попытка установления связей между советскими промышленными предприятиями и западноберлинскими предприятиями через их производственные советы" представлялась посольству перспективной. Оно считало также целесообразным "поддерживать и в дальнейшем связи с "Социальпфаррамт", используя его в качестве прикрытия для установления необходимых контактов с западноберлинскими организациями, представляющими для нас интерес"⁴⁴.

О поездке советской делегации были поставлены в известность руководство Объединения свободных немецких профсоюзов (ОСИП) - профсоюзов ГДР и министр иностранных дел ГДР О. Винцер. Руководство ОСИП положительно оценило результаты поездки в Западный Берлин и считало, что такая деятельность "подготавливает почву для работы организаций ГДР в этом городе". Как сообщало в МИД советское посольство в ГДР, "немецкие друзья" полагали, что результаты поездки "будут использованы ГДР в ее работе на Западный Берлин"⁴⁵.

Таким образом, своеобразный способ, с помощью которого удалось организовать поездку советской профсоюзной делегации в Западный Берлин -

под прикрытием одной из церковных организаций этого города - стал своего рода находкой. Его могли использовать и другие советские организации для установления прямых связей в Западном Берлине. Он был также взят на вооружение дипломатией других "социалистических" стран, прежде всего ГДР.

С точки зрения расширения прямых связей с Западным Берлином СССР был заинтересован также и в развитии научных контактов. Однако каких-либо успехов в этой области практически не было. Любой контакт в сфере науки становился событием. Наиболее крупным таким событием была поездка в Западный Берлин в декабре 1964 г. член-корреспондента Академии медицинских наук СССР Б. А. Петрова по приглашению ректора западноберлинского Свободного университета.

На начальном этапе подготовки этой поездки возникла, как всегда, "визовая проблема", трактуемая в Москве как проявление "незаконных притязаний ФРГ на Западный Берлин". В ходе зондажа советского посольства в международном отделе Свободного университета, а затем и переписки между АМН СССР и администрацией университета немецкая сторона, высказываясь в принципе за развитие прямых научных контактов с АМН СССР, предлагала, чтобы Петров после пребывания в Западном Берлине посетил научные учреждения в Дюссельдорфе. Когда это предложение было отклонено, со стороны университета была выражена надежда, что советский ученый будет проживать в Западном Берлине по визе ФРГ. Но одновременно представители университета в неофициальном порядке давали понять, что и без наличия визы ФРГ помех профессору Петрову чиниться не будет⁴⁶.

Петров прибыл в Западный Берлин вечером 6 декабря на автомашине и был размещен на жительство в принадлежавшей Свободному университету гостинице в американском секторе города. За все время его визита ни со стороны администрации университета, ни со стороны западноберлинских и оккупационных властей вопрос о наличии разрешения на проживание не поднимался. Никаких формуляров для регистрации в гостинице ему также заполнять не предлагали. Паспорт Петрова был бегло проверен в обычном порядке (предъявление через стекло автомашины) американскими военнослужащими на контрольно-пропускном пункте при въезде в Западный Берлин.

Руководство Свободного университета и медицинского факультета проявило к Петрову большое внимание. В соответствии с заранее согласованной программой ему была предоставлена возможность выступить с лекцией "Загрудинный искусственный пищевод из толстой кишки" на заседании западноберлинского хирургического общества. На ней присутствовало около 200 западноберлинских ученых-медиков. Лекция прошла с большим успехом и сопровождалась показом фильма, который профессор привез с собой. Петров выступил также с лекцией о достижениях советской хирургии перед студентами медицинского факультета университета, на которой присутствовало около 300 человек. Слушатели оказали ему теплый прием и выразили благодарность за интересную информацию. В честь советского ученого ректор Свободного университета дал обед, на котором присутствовали декан медицинского факультета, директор хирургической клиники, другие видные представители научных кругов Западного Берлина.

По мнению советского посольства в ГДР, "успешное выступление профессора Петрова с лекциями и его пребывание в Западном Берлине в целом способствовали укреплению авторитета советской науки и развитию наших непосредственных связей с Западным Берлином. Это мероприятие еще раз подтвердило, что среди общественности Западного Берлина имеется большой интерес к Советскому Союзу и его достижениям, который может быть использован для расширения наших позиций в городе". Но еще большее

значение имело то, что администрация Свободного университета, непосредственно подчинявшаяся западноберлинскому Сенату, воздержалась от обострения вопроса о порядке оформления проживания советского ученого в Западном Берлине: Петров находился в городе без визы ФРГ и без официального разрешения оккупационных властей трех западных держав. Второй секретарь посольства СССР в ГДР В. А. Коптельцев отметил, что это стало "важным прецедентом", на который можно опираться в дальнейшей работе⁴⁷.

В некоторых случаях трудности на пути развития научных связей между СССР и Западным Берлином возникали по вине самих советских учреждений и организаций. Бюрократизм и медлительность в их работе, нежелание принимать ответственные решения иногда сводили на нет усилия советского посольства по налаживанию новых контактов в Западном Берлине.

Отрицательную роль играла также существовавшая в СССР практика оформления выездных документов советских граждан. Все зависело от "компетентных органов", парткомов по месту работы и, наконец, выездных комиссий в райкомах партии, нередко состоявших из подозрительных и придирчивых пенсионеров - бывших партаппаратчиков. В итоге часто получалось так, отмечали сотрудники советского посольства в ГДР, что "по договоренности с различными западноберлинскими организациями мы вносим какое-либо предложение и на протяжении многих месяцев не получаем никакого ответа... Когда приходит ответ из Москвы, практически складывается уже такая обстановка, что оказывается невозможным реализовать его"⁴⁸.

Все это привело к потере ряда возможностей расширить контакты. Например, в 1963 г. советское посольство предложило пригласить в Москву западноберлинских экономистов Р. Кренгеля и А. Крузе, выразивших желание поехать в СССР за свой счет⁴⁹. Из записи беседы с ними 31 мая 1963 г. первого секретаря посольства Белецкого следовало, что оба они - крупные ученые, имеющие в Западном Берлине большой научный авторитет. Крен-гель и Крузе были дружественно настроены по отношению к СССР и выступали за расширение контактов между советскими и западноберлинскими специалистами. Они не возражали против того, чтобы их поездка в СССР проходила с использованием западноберлинского удостоверения личности, а не по паспорту ФРГ. Они лишь просили в таком случае визу ставить не на удостоверении, а на отдельном вкладыше, как это делалось уже советской стороной при поездке ряда западноберлинцев в СССР, чтобы избежать осложнений со своими властями. МИД СССР полностью одобрило точку зрения советского посольства в Берлине. Однако Институт экономики АН СССР и Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР не смогли договориться между собой, кто из них пригласит Кренгеля и Крузе в Москву. Дирекция Института мировой экономики и международных отношений сообщила иностранному отделу АН СССР, что, "поскольку Кренгель и Крузе... занимаются проблемами советской экономики и хотели бы встретиться с нашими учеными, работающими именно в этой отрасли", то, "если будет признано возможным пригласить указанных западноберлинских экономистов в Москву, было бы более целесообразным сделать это приглашение не нашим Институтом, а Институтом экономики АН СССР. Со своей стороны мы могли бы организовать встречу и беседу сотрудников нашего института с Кренгелем и Крузе по интересующим их вопросам экономики капиталистических стран"⁵⁰. Однако руководство Института экономики желало, чтобы Кренгеля и Крузе пригласил ИМЭМО, а специалисты Института экономики, если это потребуется, провели с ними встречи и беседы. Так эти два института "отфутболивали" вопрос друг другу, в итоге он просто повис в воздухе.

Не состоялась и поездка советского историка Д. Е. Мельникова. Несмотря на троекратное приглашение, советские инстанции затягивали решение вопроса о его выступлении в Западном Берлине. Когда, наконец, в Москве дали согласие, сроки, названные приглашающей стороной, были уже пропущены⁵¹.

Не отличались размахом и прямые культурные связи СССР с Западным Берлином, хотя по сравнению с научными контактами они были более значительны и росли несколько быстрее. Выступление М. Л. Ростроповича вызвало восторг слушателей. Посол Абрасимов 10 октября 1964 г. сообщал в МИД СССР, что "музыкальная общественность Западного Берлина оценивает концерт Ростроповича как лучшее выступление во всей программе фестиваля 1964 г. и высказывается за дальнейшее развитие культурных связей между СССР и Западным Берлином. По мнению посольства, пребывание Ростроповича в Западном Берлине принесло большую пользу, продемонстрировав высокий класс советского искусства и создав предпосылки для успешного продвижения других наших исполнителей в Западный Берлин вопреки попыткам западноберлинских и боннских властей чинить препятствия непосредственным культурным связям с Советским Союзом"⁵².

Расширение культурных связей между СССР и Западным Берлином затрудняли три фактора. Первый из них - предельная политизированность культурных связей, которая чаще всего проявлялась в вопросах, связанных со статусом Западного Берлина и компетенцией властей ФРГ в городе. Второй - пресловутая "визовая проблема", с которой сталкивались все иностранцы, въезжавшие в Западный Берлин. Речь шла о том, что является достаточным для пребывания в Западном Берлине: виза ФРГ или заменяющее ее разрешение оккупационных властей трех западных держав (их совместного органа "Travel board"), или же пометка о регистрации в городе западноберлинских властей. Второй фактор вытекал из первого и тесно соприкасался с отношением ФРГ к прямым внешним связям Западного Берлина. Третий фактор - бюрократизм, нерасторопность и нежелание брать на себя ответственность советских учреждений, принимавших решения о выезде граждан СССР за границу.

Первый фактор наглядно проявился в так называемом "деле Рихтера". Западноберлинское концертное бюро заключило контракт на проведение 11 июля 1964 г. гастрольного концерта пианиста СТ. Рихтера. Однако в начале июля печать сообщила, что западноберлинский сенатор по вопросам науки и искусства Штейн питает "сомнения политического характера" по поводу намеченного концерта. Сенатор изложил свои доводы в письме, направленном дирекции западноберлинского концертного бюро⁵³. В итоге концерт Рихтера, как и выступления солистов Ленинградского балета, были запрещены под предлогом отсутствия подходящих помещений⁵⁴.

Второй фактор влиял на попытки приглашать советских представителей на культурные мероприятия в Западный Берлин через посольство ФРГ в Москве. 2 декабря 1964 г. в Комитет молодежных организаций СССР поступило письмо западногерманского посольства с приглашением советского молодежного театрального коллектива на международную встречу молодежных театров художественной самодеятельности в Западном Берлине, запланированную на апрель 1965 года⁵⁵. Чтобы не создавать прецедент политической дискуссии между иностранным посольством и советской общественной организацией, КМО решил не давать посольству ответ от своего имени, рассматривая это письмо как "провокационную попытку распространить компетенцию государственных органов ФРГ на Западный Берлин"⁵⁶.

Что же касается бюрократизма и страха перед ответственностью в работе советских государственных учреждений, то негативные последствия этого фактора были очевидны. В мае 1963 г. западноберлинская концертная дирекция "Ганс Адлер" пригласила балет Большого театра СССР на гастроли в Западный Берлин в октябре 1963 года. Отношение посольства к этому приглашению Абрасимов сформулировал так: "Учитывая политическое значение наших культурных связей с Западным Берлином как с самостоятельной политической единицей, считали бы целесообразным направить на гастроли в Западный Берлин балет Большого театра". Запись, сделанная на полях этого письма одним из сотрудников аппарата третьего европейского отдела МИД, гласила: "21/VI звонил в отдел внешних сношений Министерства культуры СССР. Сообщили, что решение еще не принято. Но подготовлен проект с отказом". В течение всего 1963 г. Министерство культуры так и не направило советскую балетную группу на гастроли в Западный Берлин⁵⁷. Это не только вело к затягиванию или срыву мероприятий, за проведение которых выступало советское посольство, но и ставило посольство СССР в ГДР в затруднительное положение, подрывало его авторитет в Западном Берлине.

Так же работало и другое центральное ведомство - Государственный комитет Совета министров СССР по культурным связям с зарубежными странами. По его вине неоднократно сдвигались сроки проведения в Западном Берлине выставки рисунков Эйзенштейна. Ее удалось провести, после ряда переносов, с годичным опозданием, только весной 1964 года. "Все это не только сильно тормозит нашу работу, - говорил Белецкий на семинаре в МИД СССР летом 1964 г., - но и вообще подрывает доверие к нам как к серьезным партнерам"⁵⁸.

Находясь в 1965 - 1966 гг. на стажировке в университете имени В. фон Гумбольдта в Берлине, автор данной статьи слышал высказывания, смысл которых сводился к тому, что в последние годы СССР рвется в экономику, торговлю, культуру и спорт Западного Берлина точно так же, как его танки в апреле 1945 г. рвались к рейхстагу. Ошибочность этих высказываний заключалась в том, что СССР не рвался в Западный Берлин и не проводил "лобовую атаку", а с помощью осторожных дипломатических маневров устанавливал и расширял прямые связи с Западным Берлином.

СССР не стремился экономически "пристегнуть" к себе Западный Берлин. Советская дипломатия понимала, что это и бессмысленно и невозможно. Советскому Союзу нужны были не доходы и прибыль от торгово-экономических и иных связей с городом, а сами связи, причем прямые связи с ним. В 1963 - 1964 гг. советская дипломатия в своей практической деятельности переходила от тезиса о необходимости создания "вольного города" к концепции "самостоятельной политической единицы" Западный Берлин. Прямые связи с городом подтверждали бы, что Западный Берлин - это самостоятельная политическая единица. Они способствовали бы также усилению политического влияния СССР в Западном Берлине и могли быть использованы в целях противодействия дальнейшему усилению присутствия ФРГ в этом городе.

В 1963 - 1964 гг. прямые связи между СССР и Западным Берлином не получили значительного развития, но их основа была заложена. Это позволяло наращивать усилия по расширению контактов в городе и тем самым способствовать решению основных задач советской политики в отношении Западного Берлина.

Примечания

1. СССР-ГДР. 30 лет отношений. Док. и материалы. М. 1981, с. 122; Сб. основных документов по вопросам германского мирного урегулирования и отношений СССР с ГДР и ФРГ (1962 - 1963). М. 1964.

2. KEIDERLING G., STULZ P. Berlin 1945 - 1968. Zur Geschichte der Hauptstadt der DDR und der selbstandigen politischen Einheit Westberlin. Brl. 1970; КАЙДЕРЛИНГ Г., ШТУЛЬЦ П. Берлин 1945 - 1975. Пер. с нем. М. 1976); KEIDERLING G. Das prolongierte Dilemma. Zur Situation und Perspektive Westberlins nach dem 13. August 1961. In: Wissenschaftliche Zeitschrift der Humboldt - Universitat zu Berlin. Gesellschafts- und sprachwissenschaftliche Reihe, 1968, N 1; ALISCH S. Die Berlin-Politik der SED zwischen Bau und Fall der Mauer. Munchen. 2004; WETTIG G. Chruschtschows Berlin-Krise 1958 bis 1963. Drohpolitik und Mauerbau. Munchen. 2006; BETТИГ Г. H.C. Хрущев и берлинский кризис 1958 - 1963 годов. М. 2007; UHL M. Krieg urn Berlin? Die sowjetische Militar- und Sicherheitspolitik in der zweiten Berlin-Krise 1958 bis 1962. Munchen. 2008.

3. ВЫСОЦКИЙ В. Н. Западный Берлин и его место в системе современных международных отношений. М. 1971.

4. Архив внешней политики (АВП) РФ, ф. 742, оп. 9, д. 32, папка 32, л. 59 - 60.

5. Там же, оп. 9, д. 13, п. 30, л. 62.

6. Там же, д. 32, п. 32, л. 59.

7. Там же, д. 13, п. 30, л. 62, 63.

8. Там же, л. 62, 7, 11, 12. В январе 1964 г. ряд представителей западных средств массовой информации, ссылаясь на "коммунистическую инфильтрацию" в Союз иностранной прессы, вышел из него; они создали новый "Союз иностранных корреспондентов в Берлине" (там же, л. 13).

9. Der Tagesspiegel, 13.VIII.1963.

10. Это здание было построено в 1910 г. и первоначально предназначалось для жилья. Затем оно было реконструировано и в нем находилось торгпредство СССР. В 1941 г. в этом здании разместилось возглавлявшееся А. Розенбергом имперское ведомство по делам Востока. Во время войны здание было повреждено. Позднее это здание, находившееся под управлением торгпредства СССР в ГДР, арендовала компания "Газаг", но в 1960 г. она выехала из него.

11. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 15, п. 26, л. 151.

12. Там же, л. 144.

13. Там же, л. 4.

14. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 15, п. 26, л. 98 - 100.

15. Первое соглашение между западноберлинским Сенатом и правительством ГДР о посещениях западноберлинцами столицы ГДР было подписано 17 декабря 1963 года.

16. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 15, п. 26, л. 100.

17. Там же.

18. Berliner Morgenpost, 27.IV.1963; Der Telegraph, 30.IV.1963; Die Welt, 30.IV.1963.

19. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 15, п. 26, л. 101.

20. Там же, л. 101 - 102.

21. Der Tagesspiegel, 7.V.1963.

22. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 15, п. 26, л. 102.

23. Der Telegraph, 12.V.1963.

24. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 15, п. 26, л. 103.

25. Там же, л. 102, 103.

26. Там же, оп. 9, д. 13, п. 30, л. 65 - 66.

27. Там же, ф. 56-б, оп. 23, д. 285, п. 721а. Сообщение ТАСС, 30.IV.1964, л. 121 - 0.

28. Там же, л. 122 - 0.

29. Там же, л. 134 - 0. Сообщение ТАСС, 9.V.1964.

30. Der Tagesspiegel, 5.V.1964; Сб. основных документов... (1964 - 1966), с. 42 - 43.

31. АВП РФ, ф. 742, оп. 8, д. 43, п. 28, л. 36.

32. Там же, л. 73 - 74.

33. Там же, л. 48.

34. Там же, л. 37.

35. Там же, оп. 9, д. 36, п. 32, л. 31.

36. Там же, л. 32.

37. Там же, оп. 8, д. 43, п. 28, л. 3.

38. Там же, л. 83.

39. Там же, оп. 9, д. 36, п. 32, л. 7 - 11.

40. Там же, л. 8 - 9.

41. Там же, л. 9.

42. При выезде из Восточного в Западный Берлин паспорта пассажиров городской железной дороги проверяли только пограничники ГДР; западноберлинские полицейские предъявлять документы не требовали.

43. АВП РФ, ф. 742, оп. 9, д. 36, п. 32, л. 9.

44. Там же, л. 10 - 11.

45. Там же, оп. 9, д. 32, п. 32, л. 60. Словосочетание "немецкие друзья" (иногда "немецкие товарищи") в лексике советских дипломатов являлось почти официальным. Под ним понимались различные эшелоны партийно-государственной номенклатуры ГДР. Аналогичные словосочетания применялись также по отношению к номенклатуре других "братских" стран: "венгерские друзья", "польские друзья", "болгарские друзья".

46. Там же, оп. 9, д. 36, п. 32, л. 39.

47. Там же, л. 40.

48. Там же, оп. 9, д. 13, п. 30, л. 64.

49. Там же, оп. 8, д. 43, п. 28, л. 30.

50. Там же, л. 32 - 33, 35. Из дневника первого секретаря посольства СССР в ГДР Белецкого. Запись беседы с западноберлинскими экономистами Р. Кренгелем и А. Крузе.

51. Там же, оп. 9, д. 13, п. 30, л. 64.

52. Там же, д. 36, п. 32, л. 29.

53. Там же, ф. 56-б, оп. 23, д. 285, п. 721а. Сообщение ТАСС, 2.VII.1964, л. 32-А.

54. АВП РФ, ф. 742, оп. 9, д. 32, п. 32, л. 60.

55. Там же, оп. 9, д. 36, п. 32, л. 43 - 44.

56. Там же, л. 41. Зам. председателя КМО В. Ломейко - И. И. Ильичеву (третий европейский отдел МИД СССР).

57. Там же, оп. 8, д. 43, п. 28, л. 28.

58. Там же, оп. 9, д. 13, п. 30, л. 65.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Р. В. Долгилевич:

Комментарии: