Libmonster ID: BY-1033
Автор(ы) публикации: Е. И. Фролова

"...Деньги, принадлежащие Главному комитету земств и городов, должны поступать сюда с целью употребления их на Красный Крест. Думаю, что эти деньги можно широко использовать для нашей публики, сидящей в советских тюрьмах. Ибо что бы мы ни делали в условиях советской действительности, все будет Красным Крестом", - так писал в 1921 г. из Владивостока представитель Дальбюро Всесибирского комитета Партии социалистов-революционеров. Адресат: уполномоченный ЦК партии эсеров за границей В. В. Сухомлин. Автор письма - не обозначен в целях конспирации, ибо Дальний Восток к тому времени был уже во власти большевиков, и даже письма из-за рубежа нужно было присылать в чехословацкое консульство, причем в двойных конвертах, а уж потом их оттуда вручали адресату.

Процитированный отрывок письма1 можно было бы вынести в эпиграф - настолько точно он определяет суть действенной помощи всем, кого после Октябрьского переворота 17-го года стали чохом зачислять в разряд "врагов народа" - социально чуждых и социально опасных, инакомыслящих, а значит и неблагонадежных и подлежащих изоляции и уничтожению. Во имя торжества коммунизма.

Помощь тем, кого власть преследовала по политическим подозрениям или же за реальное ей противодействие, имела давнюю традицию. Еще в 1870-х годах "Народная воля" создала Политический Красный Крест. В числе его организаторов был Юрий Николаевич Богданович - участник организации легендарного бегства П. А. Кропоткина из Николаевского тюремного госпиталя. В делах помощи заключенным социалистам - в содействии их побегам, в изготовлении для них документов и т.п. - ему помогали П. С. Ивановская, А. П. Корба, И. В. Калюжный, А. В. Прибылев и другие.

Братская забота о томящихся в тюрьмах и в ссылках распространялась не только на близких по духу соратников. Осуждая кровавые и провокационные методы борьбы нечаевской "Народной расправы" и "Катехизис" самого Сергея Нечаева, народовольцы тем не менее собирались всячески содействовать его вызволению из тюрьмы Петропавловской крепости, хотя это им не удалось.

Помощь политическим заключенным независимо от их партийных пристрастий, как по наследству, перешла от народовольцев к эсерам. Они-то и


Фролова Евгения Исаевна - журналист, член Союза российских писателей.

стр. 71

были в начале минувшего века главными организаторами побега из Лукьяновской тюрьмы в Киеве группы социал-демократов. Среди бежавших арестантов был и будущий советский дипломат и министр иностранных дел М. М. Литвинов (Баллах), его фиктивной невестой представлялась молоденькая курсистка и будущий член боевой организации эсеров Роза Рабинович. Подпольный Красный Крест, возглавляемый Мариной Львовной Лихтенштадт - матерью бессрочного каторжника Владимира Лихтенштадта, заботился обо всех без исключения арестантах Шлиссельбургской каторжной тюрьмы, снабжая их дополнительными продуктами, деньгами и нелегальной литературой. Так было везде. Это была традиция.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно освобожденные Февральской революцией недавние каторжане и политические ссыльные сразу же взяли на себя помощь своим товарищам - заботу об их подорванном в заточении здоровье, о приискании им удобного жилья и работы. Ведь многие из них не имели ни родни, ни имущества, ни средств к существованию.

Почти сразу же после Октябрьского переворота Красному Кресту пришлось расширить свою деятельности и вспомнить дореволюционный опыт, ибо захватившая власть партия большевиков начала преследовать своих собратьев-социалистов. Вынуждена была скрываться даже знаменитая "Бабушка русской революции" - Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская. Ей пришлось покинуть маленькую комнатку на третьем этаже Зимнего дворца, где во все месяцы существования Временного правительства неизменно толпились приезжающие из деревень крестьяне и солдаты-фронтовики со своими жалобами, вопросами и предложениями. Когда Временное правительство было свергнуто, Брешковская опять ушла в подполье. Она тем не менее явилась в декабре на одно из заседаний IV съезда партии эсеров, чтобы выступить там с речью. "Я не знаю ни правых эсеров, ни левых, - сказала она. - Я знаю только социалистов-революционеров, не приблизившихся к большевизму"2.

Срок открытия Учредительного собрания, намеченного на 28 ноября, все время отодвигался - среди избранных депутатов было слишком мало представителей ленинской партии. Некоторых уже приехавших в столицу депутатов стали даже арестовывать. Это видно из письма эсеровского депутата, председателя губернского Крестьянского совета Нижнего Новгорода М. Н. Кутузова с весьма выразительным обратным адресом: Петроград, тюрьма "Кресты", камера N 863.

Депутат Учредительного собрания Михаил Николаевич Кутузов, преподаватель истории кадетского корпуса, был одним из многих, попавших в заключение после захвата власти большевиками. В архивное дело Ленинградского отделения Всесоюзного общества политкаторжан странным образом попал список людей, арестованных и отправленных в "Кресты" и в другие тюрьмы Петрограда в период с 25 октября 1917 по апрель 1918 года. В списке более 400 человек. Тут и министры Временного правительства, офицеры, дворяне, бывшие чиновники, и разумеется, интеллигенты, заподозренные в инакомыслии4. Преследуемые властью и новорожденной ВЧК, они нуждались в защите. И политический Красный Крест воскрес - практически даже раньше, чем был оформлен как организация.

Решимость реально противостоять репрессиям появилась почти сразу после разгона Учредительного собрания и закрытия в январе 1918 г. газет небольшевистского направления. Тогда-то и возник вначале в Петрограде, а затем и в Москве Политический Красный Крест. Арестованным и их семьям защита была необходима, так как страдали не только сами заключенные, их близких лишали пайков, выселяли из квартир, принуждали к непосильному труду5.

стр. 72

У бывших узников царских тюрем имелся богатый правозащитный опыт, именно они знали - как надо противостоять произволу. Наряду с А. М. Горьким, В. Г. Короленко, известным адвокатом Н. К. Муравьевым они писали ходатайства, хлопотали об облегчении участи арестованных, направляли протесты. Бывшие каторжане В. Н. Фигнер, А. В. Якимова, М. Ф. Фроленко, М. В. Новорусский, П. С. Ивановская, А. П. Корба-Прибылева, А. В. Прибылев и другие подписали протест против ужасных условий, в которых содержали в заточении до суда членов ЦК партии правых эсеров. Особенно возмущенными были протесты Красного Креста, связанные с самим процессом 1922 года.

Остро реагировали члены Политического Красного Креста на безосновательно жестокие приговоры. Об этом говорят многочисленные публикации в России и особенно за ее пределами. Протесты в Петрограде, в Москве и за рубежом сыграли свою положительную роль: расстрельные приговоры были заменены ссылкой - не сразу и с условием, что расстрел будет применен без суда, если осужденные вздумают действовать во вред советской власти.

В августе 1922 г. группы Красного Креста были запрещены в Москве и Петрограде. Одновременно власть пыталась прикрыть и недавно возникшее Общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, но этого удалось не допустить. А вскоре на месте Политического Красного Креста усилиями Екатерины Павловны Пешковой (и благодаря содействию, как это ни покажется странным, Ф. Э. Дзержинского) возникла новая негосударственная организация, названная "Е. П. Пешкова. Помощь политическим заключенным" (ПОМПОЛИТ), существовавшая до 15 июля 1938 года.

В архивах Петербурга, Москвы, Нижнего Новгорода и иных городов и регионов России сохранились многочисленные ходатайства, протесты, запросы, а чаще всего - письма и жалобы на незаконные действия властей и в защиту преследуемых, осужденных за непролетарское происхождение, за подозреваемое или же действительное инакомыслие или вообще ни за что - на всякий случай. Фонд Пешковой в ГАРФе содержит более 1700 папок, наполненных обращениями за помощью, нередко с просьбами только лишь сообщить о местонахождении или о судьбе мужа, отца, брата, сына, дочери, сестры...

О деятельности московской группы Политического Красного Креста (МПКК) и о Пешковой и ее помощниках опубликовано в последние годы немало воспоминаний, свидетельств, исследований и документов. О работе же отделения ПОМПОЛИТА в Петрограде-Ленинграде известно до обидного мало. Причина этого кроется, пожалуй, не только в уходе из жизни первых правозащитников - политкаторжан М. В. Новорусского, С. П. Швецова и А. В. Прибылева, и даже не в репрессиях "большого террора": они были такими же и в других городах и регионах страны. Думается, что, кроме неприятных для большевистской власти сведений о наличии политических арестантов, суть еще и в неприязненном, подозрительном отношении Сталина и его окружения к Ленинграду вообще.

Первым председателем Политического Красного Креста в Петрограде был старый каторжанин-шлиссельбуржец Михаил Васильевич Новорусский. В 1924 г. его сменил Сергей Порфирьевич Швецов, тоже народоволец, позже - эсер. Оба они резко и смело протестовали против беззаконий, творимых в советской республике, - не так они представляли себе политический строй, о котором мечтали и которого добивались ценой собственных жертв.

М. В. Новорусский родился в 1861 г. в семье пономаря сельской церквушки. Учился в столичной Духовной академии. Состоял в Общестуденческом союзе и одновременно - в партии "Народная воля". Вел пропаганду среди крестьянства, а в 1887 г. вместе с А. И. Ульяновым и другими участвовал в подготовке покушения на императора. Смертная казнь ему была заменена бессрочным заключением в Шлиссельбургской крепости, откуда его освободила амнистия 1905 года. Уехав за границу, он смог завершить образование.

стр. 73

После Февральской революции Новорусский был профессором естествознания, а позже директором Сельскохозяйственного музея и, несмотря на преклонный возраст, вел активную общественную жизнь. В 1918 г. благодаря его энергии по специальному постановлению Петросовета был создан скульптором И. Я. Гинцбургом и установлен за крепостной стеной у Королевской башни памятник на месте захоронения политических узников, казненных в Шлиссельбурге, покончивших самоубийством или умерших в заточении.

В начале 1920-х годов Новорусский старался спасти жизнь митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина (Казанского), арестованного по обвинению в противодействии изъятию церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья. Новорусский пытался объяснить работникам ГПУ, что митрополит не только не противодействовал, а наоборот, с готовностью отдавал имущество храмов - за исключением только того, что необходимо для совершения церковных обрядов. Но хлопоты старого каторжанина не помогли - отца Вениамина расстреляли в ночь на 16 августа 1922 года.

Одним из первых - еще в 1921 г. - Новорусский стал членом Общества бывших политкаторжан и подписывал протесты против незаконных арестов и ссылок. Он возглавлял Ленинградское отделение ПОМПОЛИТа почти пять лет, до самой смерти 20 сентября 1925 года.

Политический Красный Крест в Ленинграде действовал открыто и, несмотря на противодействие власти, широко освещал свою правозащитную работу. Нуждавшимся в помощи сообщали, что по этой линии "в Ленинграде работает Сергей Порфирьевич Швецов. Принимает по адресу: ул. Чайковского, д. 24, кв.19. Замещает его Гартман"6.

С. П. Швецов родился в 1858 г. в Курске в многодетной семье мелкого чиновника, вынужденного подрабатывать в качестве чернорабочего на железной дороге. В середине 1870-х годов Сергей Швецов приехал в Петербург и здесь примкнул к последователям учения П. Л. Лаврова, посещал кружки в Нижегородской и Тверской губерниях, занимался распространением запрещенной литературы, участвовал в "хождении в народ".

Когда он жил в 1876 г. у своей сестры, его выследила полиция. Обыск ничего не дал, но все же пришлось перейти на нелегальное положение. Швецов перебрался в Тифлис, но охранка настигла его и здесь, он был заключен в Метехский тюремный замок. Здесь молодого арестанта посетил наместник Кавказа вел. кн. Михаил Николаевич и предложил ему свободу в обмен на откровенные показания. В ответ он услышал: "Извольте немедленно покинуть мою камеру!". Об этом вспоминал один из бывших политкаторжан на вечере, посвященном памяти Швецова7. Через два года его перевели в Петербург, а затем в Череповец, а в мае 1879 г. отправили по этапу в ссылку в Тобольскую губернию.

В ссылке он, как член "Народной воли", вел агитацию среди местных крестьян и, как и многие другие интеллигентные ссыльные, занимался краеведением, изучал нравы и обычаи местных жителей. Его товарищ по ссылке К. Г. Рауш вспоминал о том, как Швецов, собирая сведения для Томского географического общества, ходил по избам или же, стоя на проезжем тракте, расспрашивал крестьян об их быте, о составе семьи и заработках; результаты своего социологического исследования он публиковал на страницах газеты "Сибирская жизнь". Позже, после опубликования в журнале "Каторга и ссылка" в 1928 г. его статьи о культурном значении политической ссылки при Музее революции была образована особая секция. Но ссыльный народоволец не забывал и о делах совсем иного рода. В. Л. Перовский, с которым он провел в ссылке несколько лет, вспоминал, как Швецов помогал устраивать освобождение из тюрьмы рабочего Фомина (Медведева), побег ссыльного Кожина и о многом другом8.

стр. 74

В Томске Швецов вступил в партию социалистов-революционеров. После первой русской революции он опять был вынужден скрываться и до 1914 г. часто менял адреса, жил под чужой фамилией. То в Петербурге, то в Новочеркасске, то в Ростове-на-Дону или Финляндии он организовывал издание подпольной литературы. Под чужой фамилией он участвовал в двух первых съездах партии эсеров. Дважды его арестовывали, но за недоказанностью вины выпускали на свободу или снова отправляли в ссылку. Окончательно он вышел на свободу в феврале 1917 г.; 5 января 1918 г. Швецову выпала честь открыть Учредительное собрание.

В советское время Швецову пригодились опыт и знания, приобретенные в годы ссылок; жизнь в сибирской глубинке привила ему увлечение многообразными крестьянскими проблемами, кооперацией; он стал профессором Кооперативного института, где читал лекции по статистике; его статьи, очерки и воспоминания печатались в "Каторге и ссылке". В 1925 г. тиражом 25 тыс. экз. вышла его небольшая книжка "Провокатор Окладский". В эти же годы Швецов являлся редактором и главным собирателем материалов для газеты, которая издавалась ежегодно 12 марта - в день выхода на свободу узников самодержавия. Газета так и называлось - "На волю". При советской власти Швецова арестовывали дважды - в 1923 и 1929 гг., когда подвергали репрессиям почти всех, кто в прошлом принадлежал к партии эсеров.

Как ни странно, ни в подробной стенограмме вечера памяти Швецова, ни в воспоминаниях о нем не сказано ничего о его правозащитной деятельности, если, конечно, не считать сообщения в ГПУ о том, что он, когда Новорусский был на курорте, принимал вместо него взносы в Общество Красного Креста.

Бывшие каторжане вовсе не были противниками советской власти, которую приняли как данность, как власть, рожденную народом, а воля народа была для них свята. Веря в здоровые силы и творческие возможности народа, они нередко были наивными идеалистами, а о многом из того, что творилось в застенках ЧК-ГПУ-НКВД, даже не догадывались. Если в чем они и проявляли строптивость, то в отношении в Февральской революции - именно ее, а не Октябрьский переворот бывшие узники царизма считали главным событием истории страны и отмечали этот день как праздник.

В конце 20-х годов Швецов страдал от болезни сердца. На состояние его здоровья повлияла, по всей вероятности, нелепая история с обвинением в "подаванчестве" - в правление Общества поступила из Историко-революционного архива недостоверная справка о том, что в юности, находясь в тюрьме, он якобы подавал прошение о помиловании. Такое старые каторжане не прощали, и встал вопрос об исключении из Общества. За Швецова вступилась большая группа товарищей-народовольцев, Прибылев все проверил и установил, что просьба о помиловании написана вовсе не Швецовым, поэтому надо прекратить "шельмование" и немедленно восстановить ветерана в Обществе9.

Эта неприятность больно ударила по сердцу - старик слег. И если еще год назад он лично посылал запросы и ходатайства в Москву, то теперь его часто заменял Владимир Паулинович Гартман, опытный юрист, человек большой доброты. Просьбы о помощи по-прежнему приходили на имя Швецова, он читал их, подписывал ходатайства и обращения, ждал ответа на запросы, к примеру, о Фельдмане-Фалевиче и о Н. П. Анциферове, но как раз на этих документах имеется приписка Гартмана: "Он болен"10.

О том же - письмо самого Швецова из Детского Села, из Дома отдыха ветеранов революции. Правда, он пишет не столько о себе лично, сколько о бедственном положении Политического Красного Креста в Ленинграде: "Живем мы плохо, едва дышим: ни денег, ничего у нас нет, и все наши хлопоты, если только можно назвать хождения Вл[адимира] П[аулиновича] на Гороховую (там помещалось управление ГПУ. - Е. Ф.) этим именем, ни к чему не

стр. 75

приводят. Тяжело и грустно, Я лично совершенно отбился от этих дел и вряд ли буду иметь возможность возвратиться к ним и в будущем: я очень болен вот уже второй месяц. В самом начале мая у меня был... удар, уложивший меня в постель"11.

В обращениях Швецова в ПОМПОЛИТ Москвы во второй половине 20-х годов подпись Гартмана фигурирует все чаще, именно он вел в это время основную работу по Ленинградской группе. На письме, адресованном В. А. Перес и М. Л. Винаверу по делу арестованного в 1929 г. В. Л. Рейлах-Рида, есть приписка: "Сергей Порфирьевич Швецов все болен и даже очень, четыре месяца болезнь... не спускает его с кровати. Бедный наш дедушка совсем замучился"12. Это письмо еще подписано Швецовым, но составлено оно Гартманом.

В конце 1920-х годов политическая обстановка принимала все более зловещие формы. Что касается бывших политкаторжан, то среди них заметно возросла роль доселе немногочисленной группы членов ВКП(б). Тогда же был принят в члены Общества не состоявший в нем ранее И. В. Сталин. В тезисах декабрьского 1929 г. пленума Центрального совета прямо говорится о том, что Обществу надобно "придать всем своим выступлениям, во всех видах и направлениях деятельности выдержанный классовый характер, марксистски освещая опыт прошлого"13.

В начале 1930-х годов были арестованы 11 бывших эсеров-каторжан. Шестерых вскоре освободили, но остальных, в прошлом боевиков и максималистов, задержали на неопределенное время. Конечно, тут же срочно был созван пленум Ленинградского отделения Общества, на котором его староста Д. А. Трилиссер предложил заклеймить позором "изменников делу рабочего класса" и вынести резолюцию об их исключении. Однако, когда выпустили из-под ареста и этих пятерых, тому же Трилиссеру пришлось отменить свою "зубодробительную" резолюцию и восстановить исключенных в их правах14.

Давление партии и власти особенно сковывало научно-исследовательскую работу членов Общества и в частности - его Домарксистской секции, в которую входили почти все активисты Красного Креста. Однако старики проявили свою волю и не ввели в ее состав историков-марксистов, что безусловно им не понравилось. Председатель этой секции Прибылев на конференции в ноябре 1933 г. говорил о том, что исследователей-политкаторжан не следует "тормошить и запугивать новыми порядками", а секретарь секции по изучению революции 1905 года А. М. Остроумов выразился еще определеннее: "Люди боятся сказать об эсерах то, что знают, то, что видели, боятся сказать те факты, которые известны"15.

Гнетущая обстановка отразилась и на деятельности ПОМПОЛИТа. 21 января помощник Пешковой Винавер писал Е. Д. Кусковой в Прагу: "Работы... меньше, чем раньше, но может скоро совсем окончиться из-за отсутствия материальных средств. Недавно закрылось наше отделение в Питере, так как нечем было платить за квартиру; в Москве хуже худшего"16. Но Ленинградское отделение тем не менее продолжало действовать. После смерти Швецова в 1930 г. дела вел Гартман. Он принимал посетителей уже по своему адресу в Лесном: Старопарголовский пр., 47/2, кв. 16.

Среди его многочисленных посланий в Москву к Пешковой есть весьма примечательные. Не менее примечательны и ответы. Они ярко характеризуют меняющееся время. Если в 1929 г. еще возможно было хлопотать, например, о переводе болезненной ссыльной женщины в южные районы Сибири, или о свидании матери с сыном, арестованным по делу оппозиции, или о смягчении наказания больному туберкулезом инвалиду, "арест которого есть чистая случайность", то позже и обращения иные и ответы на них. Такие, к примеру: "Следствие [по делу Рейлах-Рида] закончится не скоро. О решении осведомим"17. Или еще короче - в связи с тем, что прошение о свидании с аресто-

стр. 76

ванным теперь пересылается обратно просителю, - ответ повторяет официальную резолюцию: "Выдача разрешений на свидания в лагерях прекращена".

О Гартмане, к сожалению, известно немного. Он родился в Новом Петергофе в 1883 г. в семье военного чиновника в чине титулярного советника. Его дедом был обедневший немецкий дворянин из Варшавы. Сам Владимир Гартман считал себя по национальной принадлежности русским. После окончания юридического факультета Петербургского университета он стал помощником присяжного поверенного.

После революции Гартман в 1919 - 1920 гг. служил в Красной армии письмоводителем. Ни к каким политическим партиям никогда не принадлежал. После гражданской войны, точнее - после подписания мира с Польшей, он в течение года работал юрисконсультом в представительстве польского Красного Креста - занимался репатриацией военнопленных поляков и гражданских лиц, оказавшихся после войны на советской территории, защищал их интересы. Одно время (судя по материалам НКВД) возглавлял в Петрограде это представительство, которое тогда выполняло функции консульства. С этого, вероятно, времени и началась правозащитная деятельность Гартмана в Ленинградском отделении ПОМПОЛИТа.

Как юрисконсульт ленинградской Книжной лавки писателей (при Литфонде) и большой книголюб, Гартман был связан с широким кругом питерской интеллигенции. В 1927 г. он обратился к Пешковой по делу литератора Г. Зотова-Котова, который в свое время печатался в журнале "Русский современник". Теперь его, как видно из письма Гартмана, преследовали за неосторожное письмо, адресованное уехавшему за границу Е. И. Замятину. "Из письма вы поймете, - писал Гартман, - где он и что ему грозит. Нельзя ли что-либо сделать, чтобы спасти его от участи, его ожидающей? Он человек талантливый и молодой. Было бы чрезвычайно трагично, если бы непоправимое свершилось"18.

Трагична датированная 1929 годом переписка Гартмана с Москвой по поводу ареста группы ленинградских школьников. "В начале сентября месяца была арестована группа учащихся школ 2-й ступени в числе шести человек, - писал Гартман в ПОМПОЛИТ Винаверу. - Всем были предъявлены статьи 58 - 10 и 58 - 11. В декабре родственникам этих детей, ибо старшему только что исполнилось 16 лет, объявлен был приговор - два года заключения в Соловках. Инкриминируемое им преступление по признакам вышеуказанных статей относится к 1927 году, то есть к периоду времени, когда каждому из них было 12 - 13 лет. Итак, пять мальчиков получили Соловки, а 6-й, Амос Исаакович Рабинович, ученик 15-й школы 9-й группы, коему только в ноябре месяце исполнилось всего 15 лет, приговорен по заявлению в прокуратуру к помещению в колонию малолетних преступников. Факт совершенно невероятный, ибо помещение морально здорового мальчика в среду преступно-дефективных подростков знаменует собой моральную гибель не успевшего еще сложиться ребенка. По-видимому, тут произошла ошибка, требующая срочного исправления, ибо мальчик до последней степени нравственно угнетен и в состоянии проделать то, что пытался сделать его товарищ по заключению - вынутый вовремя из петли. Просьбы... [неразб.] остались без результата. Добивайтесь отмены приговора или замены хотя бы теми же Соловками. Обязательно ответьте срочно!"19

И вот телеграфный ответ: "Пересмотре дела молодежи отказывают. Пешкова". Что такого ужасно антисоветского могли натворить эти подростки? Какую-угрозу большевистскому государству они собою представляли?

Сведения о Гартмане взяты из материалов следственного дела, заведенного после его ареста НКВД 15 августа 1937 года20. Читать это дело так же больно, как и всякое иное, подобное ему. В начале арестованный (в протоколе допроса уже заранее стоит - "обвиняемый") категорически отрицает свое

стр. 77

участие в антисоветской деятельности: "Я заявляю, что к антисоветской организации я не принадлежал никогда". Но следователь наседает: "Вы скрываете свою преступную деятельность! Отвечайте правдиво!" После этого, вероятно, следует так называемое "физическое воздействие", и несчастный вынужден "признать", что был еще в 1920 г. вовлечен в шпионскую группу "ПОВ - Польска организация войскова" и, занимаясь подрывной деятельностью, готовил кадры из бывших польских военнопленных для вредительства на предприятиях оборонной промышленности Советского Союза в случае войны с панской Польшей. Даже перемену места жительства следователь НКВД поставил Гартману в вину: мол, на Старопарголовском проспекте он держал явочную квартиру для польских шпионов.

Гартмана заставили признать, что ему было поручено использовать поляков, обращающихся за помощью в Красный Крест, для вербовки их в "ПОВ". При этом вместо доказательства был приплетен допрос арестованного месяцем раньше политкаторжанина, поляка по национальности, И. С. Гниха, который якобы и рекомендовал Гартмана в представительство Красного Креста. Как Гних, так и Гартман были расстреляны в сентябре 1937 года.

В ленинградском отделения ПОМПОЛИТа у Гартмана были хорошие помощники. Рядом с ним активно работал Прибылев, народоволец и старый политкаторжанин, и жена профессора Политехнического и Электротехнического институтов Надежда Николаевна Шапошникова, сын которой, Андрей, отбыв три года на Соловках, получил затем ссылку на Урал. Мария Борисовна Тахчогло состояла еще в президиуме Красного Креста, когда его возглавлял Новорусский, работала и до революции в организации помощи политическим ссыльным, а после входила в Комитет помощи амнистированным. В 1929 г. она настойчиво добивалась освобождения или хотя бы облегчения участи несправедливо арестованного инженера Пискорского21.

У Прибылева был большой опыт еще с дореволюционных времен, еще даже до того, как он стал выполнять поручения "Народной воли". Позже он и его жена Раиса Гросман стали "хозяевами" подпольной динамитной мастерской на Васильевском острове, в которой член Исполнительного комитета Михаил Грачевский наладил изготовление бомб, готовя убийство главного петербургского жандарма Г. П. Судейкина. Но покушение тогда не удалось. За террористами была установлена слежка еще со дня приезда Грачевского в Петербург. "Василеостровские хозяева", как прозвали Прибылевых жандармы, и все причастные к мастерской были взяты с поличным. Вскоре прошла серия арестов в Москве: здесь была разгромлена созданная Ю. Н. Богдановичем группа, которая устраивала побеги из ссылок и каторжных тюрем. Группа из 17 народовольцев предстала перед военным судом в 1883 году. Грачевский, считая себя виновным в провале, отказался от защиты, взяв всю вину на себя одного, и этим спас Прибылева от неминуемой казни, которую заменили 20-летней каторгой.

Грачевский, Богданович, Михаил Клименко погибли в Шлиссельбургеком заточении, был казнен офицер флота Буцевич. Трагичной была судьба еще двух участников процесса 17-ти, деятелей Политического Красного Креста Калюжного и его жены Н. С. Смирницкой: в 1889 г., протестуя против применения к политическим арестантам телесных наказаний на Карийской каторге, они приняли яд и ушли из жизни, а вместе с ними и младшая сестра Калюжного Маруся. Память о погибших товарищах вдохновляла Прибылева и на помощь политическим заключенным в советской стране.

Женившись после отбытия каторги на своей сопроцесснице А. П. Корбе и удочерив Асю - осиротевшую девочку умершей в Благовещенске ссыльной, Прибылев в начале 1900-х годов вступил в партию эсеров, действовал на Юге России, был арестован и сослан в Енисейскую губернию, но из ссылки

стр. 78

бежал за границу. Имея диплом врача-ветеринара и большую медицинскую практику на каторге, он увлекся бактериологией и до Февральской революции работал в частном бактериологическом институте. В 1917 г. исполнял в Министерстве земледелия Временного правительства обязанности управляющего канцелярией. Из партии эсеров Прибылев вышел сразу же после Октябрьского переворота и занялся правозащитной деятельностью.

Понимая, с какой властью имеет дело, он вел защиту преследуемых советским режимом с осторожностью, выдержкой, известной дипломатичностью. 13 марта 1926 г. Прибылев вступился за хорошо знакомого ему молодого человека, который попал на Соловки по малозначительной причине, а затем его вместе с уголовниками увезли в Тобольск. "Там ой серьезно заболел, - говорится в ходатайстве Прибылева, - болел долго и так и не поправился. В опалу попала и его молоденькая жена. В Ленинграде осталась лишь мать, которой и стало известно о его болезни"22.

В сентябре 1927 г. Прибылев обратился в ПОМПОЛИТ к Винаверу с просьбой посодействовать Звягинцевой-Оболенской, добивавшейся свидания с мужем - Николаем Николаевичем Оболенским. Оболенский с 1918 г. служил командиром Красной армии; по мнению Прибылева, он был репрессирован только вследствие безосновательного недоверия, как бывший офицер царской армии23.

9 сентября 1927 г. Прибылев направил Пешковой (с которой, судя по тону его посланий, был хорошо знаком) ходатайство за сосланного на Соловки священника отца Михаила: он стар и болен, к нему хочет поехать его дочь Ольга, на это нужно получить разрешение24.

Характерно письмо, отправленное Прибылевым в ПОМПОЛИТ 25 октября 1930 г.: "Настоящим удостоверяю, что сестры Кикоин Ольга, Мария и Надежда, служа в свое время кассирами у Эйнема в период 1905 - 1906 гг., оказывали действительную и постоянную помощь членам Союза революционеров, устраивая у себя явки, передачи, ночевки и хранение разных партийных принадлежностей. Всех этих сестер хорошо знали все представители областного и местного комитетов в Москве и всегда могли рассчитывать на их бескорыстную помощь". И подпись: "А. Прибылев, член Общества политкаторжан, бывший народоволец"25. Вероятно, это письмо помогло трем сестрам жить нормально в непростых условиях советской действительности.

В феврале-марте 1931 г. старый политкаторжанин был обеспокоен судьбой литератора и научного работника А. А. Гизетти и отправил в Москву вместе со своим ходатайством несколько наивное письмо жены Гизетти, в котором она просила... отпустить мужа из-под ареста на несколько дней "для приведения в порядок его литературных дел". От себя Прибылев писал: "Вот уже месяц, как его увезли, а семья ничего о нем не знает, здоров ли он? И где он? Необходимо ему послать передачу"26. Прибылев мог знать его еще с 1907 г. - Гизетти был членом партии эсеров. В советское время он не раз выступал с историко-литературными сообщениями перед бывшими политкаторжанами, читал лекции в сообществе "Вольфила" и, вероятно, позволял себе неосторожные высказывания; его арестовывали в 1924 и 1930 гг. и приговорили к трем годам ссылки в Среднюю Азию. В Коканде, затем в Ташкенте он продолжал научную работу в качестве сотрудника Академии наук. В 1933 г. он был помещен в Ярославский политизолятор, а после освобождения жил в Самаре (Куйбышеве), в 1938 г. - опять в заключении, в московской Таганской тюрьме. О судьбе его после 17 июня 1939 г. ничего не известно...

Среди многочисленных обращений Прибылева в ПОМПОЛИТ есть и касающиеся его близких. Пешковой он сообщал о том, что его дочь Ася каким-то образом оказалась замешана (вероятно, через знакомых студентов)

стр. 79

в политическое дело. Правда, к тому времени Асю уже отпустили в Уфимскую область на лечение кумысом. Но преследование могло возобновиться. "Как будто дело обстоит благополучно, - писал Прибылев, - но... там, на месте, могут вмешаться и, как это часто бывает, превысить власть. Извините за такую нашу докуку, но если нужно, сделайте что-нибудь, ведь Вам известны такие истории, а наша дурочка Ася попала в политические..." В этом же письме ходатайство за кооператора Штанге, который являлся родственником Прибылевой-Корбы. "Этот молодой человек, Дмитрий Александрович Штанге, честно работал в Наркомате, неизвестно за что арестован и сидит в Бутырской тюрьме". В 1935 г. он просил разобраться с делом своей племянницы Жаровой, также "неизвестно за что арестованной"27.

Помощь жертвам коммунистического террора шла и от тех, кто вынужден был эмигрировать, и тех, кого насильно выдворяли за пределы родины. В Берлине, Лондоне, Париже, Праге, в Финляндии существовали Общества помощи политическим заключенным советской России. В Швеции, узнав о деятельности ПОМПОЛИТа, интересовались, каким образом можно помочь людям, преследуемых большевистской властью.

Парижский комитет Красного Креста, возглавляемый старым социалистом О. С. Минором, был тесно связан с ПОМПОЛИТом в Москве. Пешкова по дороге на Капри к Горькому не раз наведывалась к знакомым ей с прежних времен эсерам, оказавшимся во Франции.

Активно действовал Политический Красный Крест в Чехословакии, где нашли приют и работу русские интеллигенты, ученые и писатели, высланные из родной страны, и многие социалисты. Эмигранты, в массе своей не обладавшие большими доходами, делали добровольные пожертвования - по подписке, отчислениями от заработков, а так же за счет разных созданных за рубежом сообществ. Весной 1921 г. организация Земгор в Праге и Центросоюз кооператоров помогали бежавшим по льду Финского залива в Финляндию участникам Кронштадтского восстания.

В ноябре 1922 г. в Берлине по инициативе и под председательством Е. Д. Кусковой возникло "Общество помощи политическим заключенным и ссыльным в России". Деятельность этого общества особенно привлекала внимание после московского процесса правых эсеров. Широко известны стали случаи жестокого обращения с узниками и голодовок. Обвиняемым были вынесены, при отсутствии явных доказательств вины, суровые приговоры, 12 членов ЦК были приговорены к расстрелу. Смертная казнь была отсрочена с тем условием, что ее применят, если эсеры на воле вздумают действовать против советской власти. Семьям этих 12 заложников требовалась поддержка. Важно было также влиять на общественное мнение в странах, с которыми республика Советов пыталась завязать дипломатические отношения. Берлинское отделение Общества помощи политзаключенным продолжало действовать и после того, как Кускова, С. Н. Прокопович, И. И. Калюжный и ряд других эмигрантов переехали в Прагу.

Официальными создателями Общества помощи политзаключенным в Праге были бывшие члены российского политического Красного Креста, эмигранты И. М. Брушвит, Е. Е. Лазарев и В. И. Немирович-Данченко. В Чехословакии широко распространялось "Письмо-обращение" за подписью Немировича-Данченко "Ко многим гражданам Чехословакии и эмигрантам":

"Неослабевающая волна большевистского террора создает неописуемые страдания и нужды в местах заключения и ссылки в СССР, где на положении людей, приговоренных к умиранию и тяжкому труду, томятся многие тысячи жертв, вырванных из различных слоев населения России. Помощь заключенным может прийти только извне, из стран, где проявление человеческих чувств к нуждающимся и угнетенным

стр. 80

не карается властью как преступление. Позвольте же просить Вас и Ваших друзей внести посильную лепту для отсылки заключенным в СССР"28.

В 1924 г., когда Политический Красный Крест (ПКК) в Праге еще проходил процедуру регистрации, там уже проходили благотворительные вечера и встречи в пользу узников "Совдепии". 9 марта 1924 г. в Русском Доме состоялся большой концерт, в апреле в Народном Доме на Виноградах выступил Русский студенческий хор; присутствовали не только эмигранты, но и жители Праги и окрестностей. В феврале, когда отмечалось 80-летие Брешко-Брешковской, участвовавшей в создании Общества помощи политзаключенным, она основала еще и свой личный фонд.

Однако регистрация Общества встретила неожиданное препятствие. Эмигрантам в их просьбе отказали - на том основании, что Общество политическое, а учредители иностранцы, которым политическая деятельность в республике не разрешается. В связи с этим учредители незарегистрированного Общества в конце июня 1924 г. обратились в Высший административный суд Чехословакии с жалобой, доказывая, что Общество является не политическим, а всего лишь благотворительным.

18 октября 1924 г. один из учредителей Общества Б. Н. Рабинович писал председателю Земгора Брушвиту: "События в советских тюрьмах так обострились, что нам необходимо в срочном порядке зарегистрировать наш пражский Красный Крест, в регистрации которого, как тебе известно, нам отказали. Необходимо произвести соответствующее давление и добиться положительных результатов"29. У Брушвита был давний контакт с видными деятелями Чехословацкой республики. Именно Брушвит и П. Д. Климушкин весной 1918 г, как представители собравшихся в Самаре депутатов разогнанного большевиками Учредительного собрания вели переговоры с руководством Чехословацкого легиона, после чего он очистил Самару от большевиков, помог создать демократическое правительство и Народную армию. Однако ни старания Брушвита, ни жалоба в Высший административный суд действия не возымели. Пришлось из названия Общества убрать слово "политическим". После регистрации, состоявшейся в 1925 г., оно стало называться "Благотворительное общество помощи заключенным в России". В широком же обиходе его именовали "Политическим Красным Крестом".

В нем насчитывалось более ста членов, в том числе историки А. А. Кизеветтер и В. А. Мякотин, редактор дореволюционного журнала "Заветы" библиограф и публицист С. П. Постников, бывший секретарь Льва Толстого В. Ф. Булгаков, редактор издаваемого в Праге эсеровского журнала "Воля России" Марк Слоним и многие другие известные и уважаемые люди. Среди членов Общества были и чешские граждане. Высшим органом управления являлось Общее собрание его членов. Первое такое собрание состоялось 9 января 1926 года. По данным административно-финансовой комиссии на 18 марта 1926 г., на оказание помощи политическим узникам и на организационные нужды было собрано без малого 200 тыс. чешских крон, плюс к тому - поступления от проведения новогоднего вечера.

Существенными, особенно в первые годы, были индивидуальные пожертвования. В июне 1926 г. члены ссудосберегательной кассы служащих Земгора пожертвовали 800 крон. Лично Брушвит внес 500 крон. Вносили и мелкие суммы, по 5 - 10 крон; 22 кроны отчислила из своих небольших доходов автошкола, которой руководил П. А. Орлушин. Проводились такие благотворительные мероприятия, как Дни русской культуры, литературные и музыкальные вечера; в чтении лекций приняли участие П. Н. Милюков, А. Ф. Керенский, Кизеветтер, Ф. И. Степун и другие видные представители эмиграции.

Популяризировали ПКК, освещали его деятельность газеты "Дни", "Руль", "Последние новости", "Возрождение", чаще всего - в разделах "Пражской

стр. 81

хроники". Кроме того, публиковались доходившие из России сведения о жестоком обращении с арестованными. В газете "Дни" 22 декабря 1925 г. было помещено письмо из Тобольской тюрьмы, куда были доставлены - в связи с частичной ликвидацией тюрьмы на Соловках - около ста политзаключенных. В Тобольске "условия ужасные, вонючие камеры, где содержатся по 14 - 17 человек... Из 126 политзаключенных только 21 по судебным приговорам, а остальные осуждены ГПУ за принадлежность к ПСР или анархистам, а один за участие в Тамбовском восстании. Многие политзаключенные - это бывшие политкаторжане еще царского времени, теперь они "контрреволюционеры"... Пока существует этот "свободный" режим, ни одному из этих пленников не увидать свободы"30. Письмо подписали 126 членов социалистических партий.

Проявляла участие и местная печать. Члены Общества выражали в прессе и письмами благодарность за помощь. Например, гражданам Чехословакии З. И. Завазал и Ст.Г. Малек, активным организаторам новогоднего вечера, была письмом выражена признательность "за оказанную помощь, всю значительность которой почувствуют, не зная Вас и Вашего имени, те для которых в далекой России были реализованы добытые средства"31.

8 марта 1926 г. через ПКК уполномоченного Армянской студенческой организации в Праге известили о том, что он может получить по доверенности 1000 чешских крон и отправить их для оказания помощи армянским революционерам, заключенным в советские тюрьмы.

Собранные деньги чаще всего передавались через Пешкову и ее заместителя Винавера. Они же добывали для эмигрантов сведения об их оставшихся на родине и преследуемых родственниках и друзьях. Пешкова еще с 1920 г. была уполномоченной Польского Красного Креста и благодаря этому имела дипломатическую визу, возможность свободного выезда за границу и получения оттуда денег. Такую же возможность имел и Винавер, жена которого жила в Варшаве и была членом Польского Красного Креста. О передаче денег в Россию предварительно договаривались с Кусковой, которая, живя в Праге, поддерживала с Пешковой и Винавером регулярную переписку. Эти письма и короткие открытки зачастую содержали бесценные сведения о положении в стране Советов32.

Через Пражский ПКК отправляли деньги и для отдельных людей, преследуемых советской властью. В 1926 г. сосланной в Архангельск Ольге Далер, вдове погибшего на Соловках полковника, были отправлены 180 крон, собранных прямо на заседании правления Общества. Материальная помощь требовалась также родным и близким самих членов ПКК. В частности Антонина Калюжная, сотрудница Самарского музея, была арестована сначала за участие в фонде помощи голодающим на Волге, а позднее, вероятно как раз за связь с самим Калюжным, который возглавлял комитет эсеров в Нижнем Новгороде, а летом 1918 г. был большевиками приговорен к смертной казни. Сбежав буквально из-под расстрела, он оказался в эмиграции в Праге.

Небольшая сумма была послана в июне 1926 г. находившейся в ссылке племяннице бывшего депутата Учредительного собрания, эмигранта И. П. Нестерова (раньше он помогал свой племяннице сам, но теперь, опасаясь, что получение денег из-за границы навлечет на нее новые репрессии, просил отправлять деньги через Москву). Существенную помощь сосланным в далекие края, Зырянский и Нарымский, оказывало Общество по заявлению эмигрантов В. Я. Гуревича и А. И. Сталинского. Этот список можно было бы продолжить. В январе 1927 г. томящимся в советских тюрьмах левым эсерам вместе с помощью было сообщено, что пожертвования и помощь распределяются всем без исключения независимо от партийной принадлежности.

Однако средств, собираемых за рубежом, постоянно не хватало. В августе 1924 г. Пешкова сообщала пражскому и берлинскому ПКК, что приве-

стр. 82

зенных ею из-за границы денег не хватило даже на то, чтобы покрыть сделанные уже в Москве долги. От Пешковой Общество и отдельные дарители всегда получали официальные расписки на отправленные суммы, иногда с указанием - кому именно оказана помощь33.

Дела в пражском ПКК пошли хуже с начала 1928 года. Повлиял разразившейся в Европе экономический кризис; подошла к концу "Русская акция" в Чехословакии. Сказывалось общее обнищание эмигрантской массы, усталость и тающая вера в изменения к лучшему на родине. Это проявилось на заседании правления Общества 29 сентября 1930 г., когда обсуждались выводы ревизионной комиссии по финансовому отчету и по деятельности правления.

На общем собрании 13 октября заместитель председателя правления Калюжный с горечью отметил снижение денежных поступлений, связанное отчасти с тем, что государственные финансовые органы не разрешили собирать деньги по подписке. Это помешало успеху традиционного благотворительного вечера: на этот раз налог превысил доход от продажи билетов.

Немного улучшилось положение в 1931 году. Но часто болел председатель ПКК Немирович-Данченко, плохо чувствовал себя и его заместитель Калюжный. Доклад правления, назначенный на 17 ноября 1931 г., не состоялся, так как не получилось кворума. Тем не менее и в 1931 г. было отправлено в Россию 3076 крон, в том числе 1289 крон в Ленинград.

Пересылка средств становилась все, более нелегким и даже опасным делом, а число нуждающихся все увеличивалось... На 10 ноября 1931 г. весь капитал Общества в банке составлял лишь 373 чешские кроны. Средства иссякали. На 14 ноября 1934 г. оставалась 1031 крона; из них 1000 была переведена в Россию.

Прошедшее в тот день Общее собрание было печальным: вставанием почтили память скоропостижно скончавшегося Калюжного и активного члена Общества - директора автошколы Орлушина. Помянули и умершую в сентябре Брешковскую. Один из ветеранов эмигрантской общины А. В. Милашевский в своем выступлении выразил благодарность многолетнему председателю Общества В. И. Немировичу-Данченко за бескорыстную и самоотверженную работу и предложил избрать на его место другого ветерана - Лазарева; он председательствовал (скорее номинально, чем фактически) до самой своей смерти в 1937 году.

Из переписки Кусковой ясно, что Общество худо-бедно все же функционировало и в 1935 и в 1936 гг., посылая заключенным и ссыльным деньги и вещи через Польский Красный Крест и Московский ПОМПОЛИТ. Однако 20 января 1937 г. на одном из последних заседаний ПКК со всей остротой встал вопрос о дальнейшем существовании Общества. Правление и активные члены Общества не желали прекращать помощь советским политзаключенным и боролись из последних сил, но все решили политические изменения в Европе и трагические события "большого террора". В начале 1937 г. был закрыт Польский Красный Крест, в связи с этим пропала возможность передавать в Россию деньги и вещи через Пешкову и Винавера. А 15 июля 1938 г. и ПОМПОЛИТ в Москве был ликвидирован.

О судьбах членов Пражского ПКК и его учредителей известно немного. В фашистском концлагере закончил свою жизнь бессменный казначей Общества Рабинович; более трехсот политэмигрантов, переживших гитлеровскую оккупацию Чехословакии, в мае-июне 1945 г. арестовали органы СМЕРШ 1-го Украинского фронта. Их депортировали в СССР и приговорили к тюремному заключению и последующей ссылке.

Во Владимирской тюрьме умер через год после ареста один из основателей Пражского общества помощи политзаключенным, чуткий и замечательный человек Иван Михайлович Брушвит. В 1957 г. после реабилитации сумели вернуться в Прагу Сергей Порфирьевич Постников, ставший инвали-

стр. 83

дом, Семен Николаевич Николаев, Петр Диомидович Климушкин и очень немногие другие.

Екатерина Павловна Пешкова не была репрессирована, она умерла 27 марта 1965 г. и была похоронена рядом с сыном Максимом на Новодевичьем кладбище в Москве. Екатерина Дмитриевна Кускова скончалась 22 декабря 1958 г. в Женеве.

В июне 1935 г. было ликвидировано Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев, а заодно и Общество старых большевиков. В Ленинграде был закрыт и разорен Музей революции. Начались аресты тех, что были не только свидетелями, но и участниками борьбы с самодержавием.

Еще в конце 1936 г. пришли арестовывать Прибылева. Он был тяжело болен и не вставал с постели. Его жена, 90-летняя Анна Павловна, легла на пол у входной двери и сказала тому, кто предъявил ей ордер на арест мужа: "Только через мой труп!". Командир не выдержал, он ушел и увел конвой. Остался ли впоследствии он сам в живых - бог весть. Прибылев умер через две недели после этого. Жена пережила его на три года.

Ленинградская группа Политического Красного Креста все же продолжала, по сути, нелегально функционировать, не теряя связи с ПОМПОЛИТом в Москве - вплоть до ареста Гартмана, до 15 августа 1937 года. Подверглась репрессии и его жена, она умерла в концлагере. Комиссия НКВД и прокуратуры СССР приговорила Гартмана по ст. 58 - 6-11 УК РСФСР к расстрелу. Приговор приведен был в исполнение 28 сентября.

3 августа того же черного 37-го года в Москве арестовали верного помощника Пешковой. Спасти Винавера ей не удалось, несмотря на все ее старания. Он получил по приговору 10 лет лагерей строгого режима и погиб предположительно в 1942 году.

Можно считать благом смерть руководителей Ленинградской группы ПОМПОЛИТа, старых политкаторжан Новорусского и Швецова. За Прибылевым пришли снова в 1938-м, через два года после его кончины, так как в следственном деле о мифическом эсеровском заговоре он считался главным заговорщиком. Его неминуемо постигла бы судьба другого народовольца, В. И. Сухомлина, простодушного старика, который в свое время писал сыну-эмигранту об успехах советской власти в развитии индустрии и сельского хозяйства, в области науки, образования и культуры. Василий Иванович Сухомлин тоже был объявлен заговорщиком; от своего сына он якобы получал из-за рубежа указания - "как проводить антисоветскую эсеровскую работу, и проводил ее". После допроса Сухомлин скончался в тюремной больнице.

В Петербурге на Троицкой площади, у ворот дома N 1, напротив сквера с Соловецким камнем-памятником жертвам репрессий, установлена в начале 1990-х годов мемориальная доска. На фоне сломанной ветви там выгравированы 54 фамилии расстрелянных членов Ленинградского отделения Общества бывших политкаторжан. В этом доме из 142 квартир только в 12 не приходили с арестами.

Трудно переоценить усилия энтузиастов из Политического Красного Креста - в советской России и за ее пределами - в их самоотверженном стремлении противостоять террору и помогать безвинным жертвам. Неведомы судьбы многих из тех, о ком узнавал и хлопотал ПОМПОЛИТ, передавая сведения их близким в СССР и за границей. Несчетное число погибших таит земля Соловков, Кутомары, Бутовского полигона и Левашовской Пустоши, Сандормоха, Воркуты, Колымы, бесчисленных братских могил по всей стране. Поисковики "Мемориала" постоянно открывают новые и новые захоронения. Совсем недавно были обнаружены останки расстрелянных в 1918- 1920 гг. в Петрограде на территории Петропавловской крепости. Какие еще страшные находки явятся миру?

стр. 84

Примечания

1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 6108, оп. 1, д. 19, л. 15, 16.

2. Материалы 4-го съезда Партии с. -р. Пг. 1917, с. 99.

3. Народ, 1.XII.1917, N 114; Клио, 2005, N 3.

4. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.), ф. 506, оп. 1, д. 1А.

5. См. сб.: Обречены по рождению. По документам фондов Политического Красного Креста. СПб. 2004.

6. ГАРФ, ф. 8409, оп. 1, д. 328, л. 233.

7. Государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ГИА СПб.), ф. 506, оп. 1, д. 249, л. 15.

8. Там же, л. 5 - 8, 2.

9. Там же, оп. 2, д. 515, л. 25, л. 18, 18об., 22.

10. ГАРФ, ф. 8409, оп. 1, д. 359, л. 198. 11. Там же, д. 400, л. 106 - 107об.

12. Там же, д. 26, л. 178 - 181, 183 - 199, 208.

13. ЦГА СПб, ф. 506, оп. 1, д. 219, л. 1.

14. Там же, д. 147, л. 85 и 93.

15. Там же, д. 453, л. 9б.

16. "Наш с Вами спор решит жизнь". М. 2009, с. 103.

17. ГАРФ, ф. 8409, оп. 1, д. 400, л. 125 и др.

18. Там же, д. 167, л. 85.

19. Там же, д. 400, л. 111 - 113.

20. Архив Центра "Возвращенные имена" при Российской национальной библиотеке; Ленинградский мартиролог. Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1. СПб. 1995, с. 170.

21. ГАРФ, ф. 8409, оп. 1, д. 385, л. 236 - 244.

22. Там же, д. 134, л. 194, 96.

23. Там же, д. 169, л. 102 - 106.

24. Там же, д. 170, л. 26 - 26об.

25. Там же, д. 686, л. 90.

26. Там же, д. 565, л. 81, 87об., 88.

27. Там же, д. 292, л. 170, 170об.; д. 1375, л. 153 - 156.

28. ГАРФ, ф. 5880, оп. 1, д. -10, л. 27.

29. Там же, ф. 5789, оп. 1, Д. 44, л. 8.

30. Дни, 22.XII.1925.

31. ГАРФ, ф. 5880, оп. 1, д. 10, л. 154.

32. Опубликованы в кн.: "Наш спор с Вами решит жизнь".

33. Такое отдельное разъяснение понадобилось потому, что левые эсеры осенью 1917 г. были заодно с большевиками.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/Политический-Красный-Крест-и-советская-Россия

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Е. И. Фролова, Политический Красный Крест и советская Россия // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 07.04.2020. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/Политический-Красный-Крест-и-советская-Россия (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Е. И. Фролова:

Е. И. Фролова → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
602 просмотров рейтинг
07.04.2020 (1452 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Политический Красный Крест и советская Россия
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android