Libmonster ID: BY-825
Автор(ы) публикации: КУНИНА А. Е.

Журнал "История и теория" 1 начал выходить в 1960 г. в Нидерландах, в предместье Амстердама С'Гравенхаж. В состав редколлегии, которая с годами пополняется новыми членами, входят виднейшие специалисты из разных стран: США, Великобритании, Канады, Австралии, Германии, Польши.

Вскоре после основания издание журнала было перенесено в США, в г. Миддлтаун, штат Коннектикут. Его выпускает Веслеанский университет четыре раза в год: в феврале, мае, октябре, декабре. Ответственный редактор - профессор университета Р. Т. Ванн. Регулярно выходит в свет "байхефте" (Beihefte) - сопутствующее издание, номера которого посвящены отдельным историко-философским проблемам.

Создание журнала отвечало назревшей потребности. Долгое время среди историков и философов на Западе шли споры по методологическим проблемам историографии. В них выражалась неудовлетворенность состоянием исторической науки. "Больше всего следует оплакивать тот факт, - писал западногерманский историк Г. Риттер, - что академическая история потерпела поражение в качестве руководства к жизни". Неправильные интерпретации происходящих событий, ложные предсказания подрывают общественное доверие к истории (1961, vol. I, N 3, p. 261). Необходим был форум, где историки могли бы свободно обмениваться профессиональными взглядами по методологическим вопросам.

Особенно нуждались в таком форуме американские историки, которые значительно отставали в философской оснащенности по сравнению с европейскими коллегами. Фактически единственным прорывом к самобытной теории исторического познания был выдвинутый в 1920-1940-х годах "прагматистский презентизм" К. Беккера ("Всяк свой собственный историк") и Ч. Бирда (историописание как "акт веры" историка). "С конца 40-х годов, - отмечалось на страницах журнала, - историки в США все в большей мере осознавали потребность в критическом изучении философских вопросов, касающихся методов своего предмета" (1961, vol. I, N 2, p. 218).

В журнале на высоком теоретическом уровне стали обсуждаться сложнейшие проблемы философии и методологии истории, излагаться новые историко- философские концепции, публиковаться статьи историков, представляющих разные направления. Спецификой журнала является наличие обстоятельного раздела критики, порой занимающего одну треть общего объема. В нем, как правило, просматривается точка зрения журнала на рецензируемые книги. Есть также небольшой раздел кратких аннотаций.


Кунина Ася Ефимовна - доктор исторических наук, ведущий исследователь-консультант Института всеобщей истории РАН.

1 History and Theory. Studies in the Philosophy of History.

стр. 214


С первых номеров журнала на его страницах отразился широкий спектр взглядов сторонников различных историко- философских школ. Противники превалирующего "наивного культа охоты за фактами" отмечали: "Историки создают видимость, будто чураются теории и пользуются лишь "фактами". Но это лишь предлог, чтобы избежать ответственности за невидимую, невысказанную теорию, которая, забаррикадированная, всегда таится за их фактами" (1961, vol. I, N 2, p. 218).

По материалам журнала за период с 1960 г. до середины 1990-х гг. можно проследить смену пяти основных методологических ориентации: неокантианство, неопозитивизм, теории восприятия, нарративизм, постмодернизм. Полностью они друг друга не вытесняли, продолжая развиваться и видоизменяться.

В программной статье первого номера журнала профессор Оксфордского университета И. Берлин изложил основные постулаты доминировавшей в то время методологии неокантианства: история имеет дело с событиями уникальными, она более сродни искусству, чем науке. "Требовать от истории, чтобы она стала наукой, - писал он, - значит перечеркнуть ее сущность", пустившись в погоню за химерами (1960, vol. 1, N 1, p. 9, 11).

Американский историк Б. Мазлиш, сторонник набиравшего силу неопозитивизма, возражал: от неокантианства надо отказаться, оно посеяло плоды релятивизма и в потенции приводит к хаосу и анархии. Мазлиш призывал историков опираться на социологию, "пытающуюся раскрыть законы и регулярности, которые дают возможность восстановить рациональность мироздания, структурированный мир". "Чтобы объяснить поведение человека во времени..., необходимо предположить существование общих законов причинной зависимости", - писал другой поборник неопозитивизма Л. Бенсон. По мнению его единомышленника Дж. Рула, историки должны стремиться к сооружению теоретических моделей, с помощью которых можно было бы объяснить происходившие в прошлом изменения, анализировать преемственность или разрыв преемственности исторических событий (1961, vol. 1, N 2, p. 218, 224, 263).

Фиксируя разноголосицу по методологическим проблемам, один из авторов журнала М. Левич остроумно заметил: "История превратилась в футбольный мяч, которому каждая из конкурирующих философских школ надеется придать форму, соответствующую собственной модели объяснения" (1965, vol. 4, N 3, p. 329).

В 1950-х-1960-х годах методология неопозитивизма постепенно одерживает верх. Ее последователи, исходя из постулатов о единстве научного знания, утверждали: к историческим фактам, как и фактам естественных наук, следует применять принцип объяснения "через закон", являющийся, по их мнению, синонимом научного объяснения как такового. Задача историка - не описание единичных явлений, не рассказ о том, как произошло то или иное событие, а объяснение, путем дедукции из "общего закона", почему оно произошло. История, как и всякая эмпирическая наука, рассуждали неопозитивисты, "собирает факты не для того, чтобы установить законы, а использует законы, чтобы объяснить факты" (1961, vol. 1, N 2, p. 154, 161-162).

В практике исследования неопозитивистская ориентация, при всей ее философской уязвимости (откуда берутся законы для процедуры дедукции, как в эту процедуру вписываются исторические перемены и случайности, какова роль познающего субъекта?), открыла дорогу новым плодотворным методам исследования: использование количественных методов и ЭВМ при сборе и анализе источников, внедрение междисциплинарных подходов, заимствование методик у смежных общественных наук. Это позволило раздвинуть рамки исторического исследования, подробно проанализировать социально-экономическое положение различных слоев населения, их трудовые и семейные будни. Оформилась "новая социальная история".

Методологические споры, однако, продолжались и подробно освещались на страницах журнала. Историки, рассчитывавшие обрести в гипотетико-дедуктивных моделях некий "эквивалент закона Ньютона", обманулись в своих надеждах. В замешательстве многие признавались: полученные ими выводы по большей части "смехотворно тривиальны, безнадежно общи или просто неверны", что ведет к созданию

стр. 215


"ложных картин, выдумок и россказней", вводящих в заблуждение ученых и политиков (1983, vol. 23, N 1, p. 86). Изначально настораживала полная обезличенность процедуры дедукции, хотя исследователям-практикам хорошо известно: "Если два человека смотрят на мир через стекла разного оттенка, то... они будут расходиться в оценке цвета наблюдаемых предметов" (1961, vol. 1, N 2, p. 154).

В ходе дальнейших дискуссий на первый план выдвигается вопрос о роли познающего субъекта. Он и стал одним из основных в обозначившихся в 60-х - 70-х годах новых подходах. "Центральной методологической проблемой современной историографии... становится проблема сознания", - отмечалось на страницах журнала. Обращалось внимание на возродившийся интерес к "индивидуальному и экзистенциальному пониманию", к "понимающей", "сопереживающей истории" (1983, vol. 22, N 1, p. 73). Главная роль отводилась восприятию самого исследователя: каким образом познает он реально не существующее более прошлое 2 . Неопозитивизм, аналитическая философия истории были отодвинуты на второй план. В научной печати замелькали новые термины и понятия: герменевтика (Х. Г. Гадамер), конституирование (Л. Дж. Голдстайн), перцепция (П. Х. Портер), нарративизм (Х. Уайт, Ф. Анкерсмит).

Возрождается интерес к трудам английского историка и теоретика Р. Дж. Коллингвуда (1889-1943), чей главный тезис был: "исторический процесс... является процессом мысли". В журнале о нем была напечатана обстоятельная статья (1996, vol. 35, N 1, р. 29-35). Коллингвуду посвящены также два номера сопутствующего издания (байхефт): N 24 (аннотированная библиография его трудов), N 29 (новые оценки). В N 16 рассматриваются проблемы "конституирования" прошлого (статьи Л. Дж. Голдстайна и др.).

Наиболее существенным прорывом к "новому видению истории" стал так называемый "лингвистический поворот", у истоков которого стояли французские постструктуралисты Дж. Деррида, М. Фуко, Дж. Лиотар. Они выдвинули тезис о первичности текста при исследовании не только литературного процесса, но и истории.

В США во главе нового направления (нарративизм) оказался профессор Калифорнийского университета (Санта-Круз) Хайден Уайт, рассматривающий историческое познание как разновидность литературного дискурса. Выражая убеждение в ненаучности истории, отсутствии в ней причинно- следственных связей, изначальной ее хаотичности, он приравнивает прошлое к художественному тексту (в смысле различения сущности и последующих интерпретаций), философию истории подменяет философией языка 3 .

Уайт утверждал: наличие в историографии различных, порой исключающих друг друга, версий одного и того же события прошлого свидетельствует об ее неистинности, презентистской обусловленности, а в целом - о ненаучности исторической дисциплины. Исследование историка о прошлом следует считать языковой конструкцией, нарративным текстом, не связанным с прошлым как таковым и даже искажающим его в угоду априорной авторской концепции. Выдавая свой текст за реальность прошлого, историк навязывает читателю не только свою формализованную структуру прошлых событий, но и свои современные интересы, собственную субъективность. Уайт видит свою задачу в том, чтобы, анализируя языковую структуру исторического нарратива, вычленить скрытые от глаз неструктурированные, хаотические элементы прошлого, до- концептуальные слои исторического сознания. Все это он предлагает сделать, минуя исторические свидетельства и целиком полагаясь на лингвистический анализ.

Создаваемый исследователем исторический нарратив, пишет Уайт, не является репрезентацией свидетельств, а "сложной символической структурой". Нарратив "не


2 См.: Кунина А. Е. В плену субъективизма: о методологических тенденциях в современной буржуазной историографии США. - Новая и новейшая история, 1986, N 3, с. 60-75.

3 White H. Metahistory. The Historical Imagination in Nineteenth Century Europe. Baltimore - London, 1973; idem. Tropics of Discourse. Essays in Cultural Criticism. Baltimore, 1978; idem. The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation. Baltimore, 1987.

стр. 216


воссоздает исследуемые события, а лишь указывает направление, в каком о них следует думать". Нарратив можно сравнивать с метафорой, которая "заряжает нашу мысль соответствующим эмоциональным настроем" 4 .

Почитатель и последователь X. Уайта профессор Ф. Анкерсмит (г. Гронинген, Нидерланды) образно поясняет: "Подобно льдинам, к концу зимы запрудившим дамбу, прошлое покрыто толстым слоем нарративных интерпретаций. Споры историков касаются как компонентов этого слоя, так и погребенного под ним прошлого". Уайт извлекает затонувшее было прошлое на поверхность и далее обращается с ним как с текстом.

"Как и текст, - пишет Анкерсмит, - прошлое обладает смыслом, который мы пытаемся обнаружить; оно нуждается в интерпретации; состоит из лексических, грамматических и семантических элементов". Задача историка заключается в том, чтобы в форме нарратива перевести язык прошлого на свой собственный. Процесс перевода, который можно уподобить поэтическому творчеству, предусматривает использование тропов (оборотов речи с иносказательным смыслом: метафора, метономия, синекдоха, ирония). Соотношение между тропами в языке историка, а не исторические свидетельства (всегда хаотически нагроможденные), определяют содержание исторического нарратива. Отсюда вывод Уайта: нарратив - автономная лингвистическая структура, а не "картина, привязанная к прошлому эпистемологическими узами" 5 .

На страницах журнала приводятся аргументы как последователей нарративизма, так и его критиков. Первые, преимущественно философы, расценивают его как "революцию" в исторической мысли, как проявление "постмодернизма", охватившего всю сферу культуры. Критики же отвергают нарративизм как чуждую исторической науке методологию, пренебрегающую профессиональными приемами исследователя и разрушающую историю как научную дисциплину.

Сторонники нарративизма усматривают в нем альтернативу утвердившимся в историографии со времен эпохи Просвещения рационалистическим схемам познания, акцентирующим внимание всецело на формально-логическом объяснении событий прошлого. "Лингвистический поворот", как представлялось, явился неординарным способом преодоления накопившихся проблем: отказ от сковывающих историческую мысль "метафизических" схем (вера в прогресс, торжество разума, безграничность человеческих возможностей); неограниченная свобода трактовки текстов в обход традиционной исследовательской практики историков; подключение последних к внеисточниковому, общекультурному дискурсу, учитывающему нелогические формы мышления, чувства, эмоции, предрассудки; признание равноправия, в зависимости от включенности в нарративную структуру, альтернативных вариантов прошлого. Произошел как бы прорыв в новую эру, в которой традиционные ценности утрачивали значение и можно было беспрепятственно творить новое видение мира.

"Лингвистический поворот", как отмечалось в журнале, был с интересом встречен специалистами в области интеллектуальной истории. Использование новейших достижений лингвистики, семиотики позволяло глубже проникнуть в смысл исторических текстов по этой проблематике. В статье "Теория рецепции и интерпретации исторического смысла" профессор М. Томпсон (Тулейнский университет) усматривает потенциально конструктивные возможности новой методологии при изучении истории политической мысли (1993, vol. 32, N 3, p. 248-272). Он пишет: "Разные читатели в одно и то же время, один и тот же читатель в разное время, разные читатели в разное время поймут первоначальный текст по-разному". Это означает, что "смысл текста создается непосредственно в ходе чтения... Он меняется в зависимости от конкретных обстоятельств, в которых он читается".

Прочтение истории политической мысли в таком ключе, считает Томпсон,


4 White H. Tropics of Discourse..., p. 91. Цит. по: Knowing and Telling History: the Anglo-Saxon Debate. Ed. by F. R. Ankersmit. Beiheft 25. Wesleyan University, 1986, p. 19.

5 Ankersmit F.R. The Dilemma of Contemporary Anglo-Saxon Philosophy of History. - Knowing and Telling History, p. 18-21, 26.

стр. 217


позволит воспитать новое поколение более чутких к истории исследователей, которые сосредоточат внимание на вопросах, ранее обходившихся стороной: меняющаяся на протяжении времени репутация автора текста, новые смыслы, обретенные текстом, облик читателя, на которого, судя по тексту (по содержащимся в нем преувеличениям или умолчаниям), ориентировался автор, специфика отраженных в тексте ложных авторских восприятий. Много нового, считает Томпсон, могло бы принести изучение общекультурной обстановки в момент выхода в свет текста, в том числе состояние издательского дела, наличие специализированных журналов, состояние книжной торговли, специфика цензуры и т.д.

Среди критических материалов, посвященных методологии X. Уайта, выделяется своей убедительной аргументацией статья профессора Дортмундского университета (Германия) Вольфа Констайнера "Критика историописания Хайденом Уайтом" (1993, vol. 32, N 3, p. 273-295). Отдавая дань попытке X. Уайта "разработать феноменологию исторической мысли и исторической репрезентации" и прослеживая эволюцию его взглядов, Констайнер приходит к выводу о неприемлемости его методологии для историков-практиков. Соображения Уайта о "нарративных структурах" последние воспринимают как "постмодернистский вызов", который не в состоянии поколебать их убежденности в правильности профессиональных методов исследования. Изучая прошлое, историки по-прежнему исходят из его реальности и возможности его познания, отстаивают концепцию исторической истины, как неизменной эпистемоло-гической категории 6 .

"Для рядового историка, - пишет Констайнер, - имя Уайта символизирует использование чуждого теоретического жаргона, расхолаживающий релятивизм, отрицание роли свидетельств и возможности реалистической репрезентации истории... Приравнивая художественную литературу к историописанию, Уайт разрывает связующее звено между реальностью прошлых событий и их семантическим расположением в историографическом тексте". Такие установки убийственны для исторической науки: "Его (Уайта) эпистемологический релятивизм разрушает философию истории и историографию",

В подтверждение своих оценок Констайнер ссылается на мнение видных историков. Так, Лоуренс Стоун (США) призывает коллег "защищаться от нападок со стороны крайних релятивистов - от X. Уайта до Деррида..., поддерживать нелегко доставшуюся профессиональную экспертизу при изучении свидетельств, разработанную с конца XIX в.". Лайонел Госсман в книге "Между историей и литературой" (Кэмбридж, Массачусетс, 1990, с. 303, 316-320) писал: "Нынешняя тенденция к слиянию "исторического" и "литературного" нарратива, к подчеркиванию "поэтики" истории может способствовать легковесному и безответственному релятивизму. Многие последователи (Уайта) окажутся беззащитными перед лицом наиболее опасных мифов и идеологий, не будут в состоянии занять какую-либо позицию".

Констайнер обращает внимание также на оценки литературоведа Кристофера Норриса, который в книге "Деконструкция и вопросы теории" (Норман, Оклахома, 1989, с. 16) предупреждает: студенты, зараженные подобным релятивизмом, будут не в состоянии противостоять напору крайне правых историков-ревизионистов, пытающихся соорудить "всеобъемлющий фальсифицированный консенсус путем подтасовки свидетельств и манипуляции ими, сокрытия основополагающих фактов и выработки выборочной амнезии у тех, кто мог бы опереться на собственную память о недавнем прошлом".

Воздвигаемые искусственные барьеры на пути познания, пишет в заключение Констайнер, препятствуют адекватной репрезентации фашизма, не давая возможности подрастающему поколению осознать исходящую от него угрозу.

Как бы ни оценивать "постмодернистский поворот" в историографии - за или


6 "Обычно термин "эпистемология" употребляется как синонимичный термину теория познания" ( Лекторский В. А. Теория познания (гносеология, эпистемология). - Вопросы философии, 1999, N 8, с. 72-80).

стр. 218


против, нельзя отрицать, что развернувшиеся вокруг него дискуссии дали импульс интенсивному развитию историографического процесса. Журнал служит форумом для этих дискуссий, одновременно предоставляя свои страницы авторам новых концепций. Профессор П. Хеес (Пондишери, Индия) в статье "Миф, история и теория" ставит вопрос об усилившейся тенденции к мифологизации в современной историографии. "Большая часть так называемой истории, - пишет он, - засорена мифами, т.е. набором непроверенных предположений. История становится в лучшем случае мифоисторией". Нарративы, первоначально построенные на фактах, "постепенно превращаются в фикцию. Происходит взаимопроникновение мифа и истории".

До поры до времени люди с этим мирятся, замечает Хеес, но в наступившей "эре постмодерна" они начинают сомневаться в соответствии реальности укоренившихся в сознании мифов, а это влечет за собой "кризис всего здания культуры". Хеес ссылается на собственные исследования о происхождении некоторых индуистских поверий, подтверждающих этот тезис, а также анализирует труды исследователей, узаконивающих мифотворчество: Р. Барта (мифы имеют приоритет над фактами, они позволяют спастись от "ужаса истории"), У. Макнейла ("существует только мифоистория"), X. Уайта ("мифы - правомерные символические структуры, продуцирующие смысл").

Унаследованным мифам, продолжает Хеес, сопутствуют "сочиненные традиции", которые придают выдуманным ценностям видимость преемственности с прошлым, создают иллюзию инвариантности в постоянно меняющемся мире. "Изобретатели традиций, создавая мифы, искусственным путем прививают им исторические корни". Хеес подчеркивает: "Краеугольным камнем, определяющим адекватность исторического произведения, является опора на факты. Неряшливое обращение с ними достаточно для осуждения историка" (1994, vol. 33, N 1, р. 1-5).

Профессор Лейденского университета (г. Амстердам) К. Лоренц в статье "Историческое знание и историческая реальность: призыв к "внутреннему реализму"" (1994, vol. 33, N 3, p. 297-327) утверждает: историческая реальность существует независимо от наших знаний о ней; научные предложения историков, в том числе теоретические, касаются этой независимо существующей реальности. "Историки создают свои реконструкции прошлой реальности, опираясь на исследования фактов", но их реконструкции редко совпадают. Это вполне естественно, считает Лоренц, подтверждая свое мнение ссылкой на труд английского теоретика X. Путнама "Разум, истина и история" (Кэмбридж, Англия, 1981, с. 309): "Божественной точки зрения не существует... Есть лишь различные воззрения реальных людей, отражающих разные интересы и цели, которым их описания и теории служат". Отсюда различные трактовки одних и тех же фактов и событий. Плюрализм взглядов, затрудняющий достижение консенсуса, органически присущ исторической науке". "Фактические предложения и их истинность, - продолжает Лоренц, - различаются в зависимости от описательной схемы... Отсюда возможность множества предложений об "одном и том же" предмете. Достоинства каждой данной претензии на истину могут быть определены лишь самими историками, а не философами истории".

Описательная схема, ценностная ориентация, "партийность" исторической науки - ключевые понятия в концепции "внутреннего реализма". В истории всякая проблема "партийна", утверждает Лоренц. "Когда мы говорим о фактах и реальности, мы... всегда ссылаемся на реальность, находясь внутри специфической для нас описательной схемы", руководствуемся определенными ценностями. Задача философов состоит в том, чтобы помочь историкам осознать наличие у них неосознанных предпосылок, а не заниматься абстрактными рассуждениями о "ненаучности" истории, в силу множественности интерпретаций, и конструированием "моделей" прошлого.

Последнее Лоренц считает отнюдь не безобидным занятием и в подтверждение излагает аргументацию историков правого толка в ФРГ (Э. Нольтке, А. Хильгрубер) в их спорах с критиками (1960-1980-е годы). Стремясь смыть с "третьего рейха" клеймо империи зла, они указывали на "положительные достижения" нацизма: уско-

стр. 219


ренную индустриализацию, ликвидацию безработицы, отражение "большевистской угрозы". Холокост рассматривается как обыденное явление в контексте "глобальной истории XX века", изобилующей массовыми убийствами (в Турции, России, Вьетнаме, Камбодже, Афганистане).

Нольтке и Хильгрубер оперируют "фактами", почерпнутыми из специфических "источников" - листовок вермахта и войск СС, памфлетов ультраправых радикалов. Лоренц подчеркивает: "Свое понимание нацистской Германии вермахт дал на практике, физически истребив ее противников. Позиция же Хильгрубера означает полное безразличие к жертвам". В таком толковании нацистская пропаганда приравнивается к исторической реальности, а эта "реальность" в свою очередь выдается за причину нацистских преступлений. Ответственность фашизма за массовые убийства перечеркивается одновременно с двух сторон: как факты истории (их не было!) и как "чуждая науке" "моралистическая" проблема ("кто виноват?").

Лоренц считает "попытку исключить этические соображения из сферы исследования историков" неосуществимой. Невозможность этической нейтральности доказана всей историей историографии.

Концепция "внутреннего реализма", пишет в заключение Лоренц, должна помочь историкам "выбраться из болота позитивизма, не завязнув в зыбучих песках постмодернизма", что непосредственно отражается на политике: "Разумно говорить о "либеральных", "консервативных" традициях в историографии и связывать историографические споры с политико-идеологическим соревнованием "мировоззренческих подходов"".

Читатель, которому настойчиво внушают, что марксизм "устарел", будет приятно удивлен постоянным интересом журнала - в статьях, рецензиях, аннотациях - к его теоретическому осмыслению. М. Х. Хакохен (Университет Дьюка) в статье, посвященной работам профессора Чикагского университета Леонарда Кригера, прослеживает эволюцию его взглядов на учение Маркса, которого, в отличие от своих коллег-либералов, он не "разоблачал", а стремился основательно изучить. Метод Маркса, писал он в 1960 г., "самый продуктивный из всех до сих пор предложенных" для постижения исторического процесса. Конечно, Марксово учение нуждается в модификации, его категории (первичность экономики, классовая борьба, идеология) должны быть деканонизированы и критически осмыслены; в частности, не следует проэцировать марксистские схемы на будущее. Либерализированный же марксизм может стать опорой для понимания развертывания всемирно-исторического процесса: "Простирающаяся через века рациональная схема так же интеллектуально необходима философу истории, как существование рационального сообщества, вырабатывающего исторические знания".

Большой объем, выделяемый журналом для рецензий, позволяет ознакомить читателя с содержанием новых книг по методологии истории и полемикой вокруг них. Характерная деталь: в случаях, когда рецензент выражает несогласие с автором, он, как правило, предлагает прислушаться к его аргументации и задуматься над возможными точками соприкосновения.

В обстоятельной рецензии на книгу Э. Д. Эрмарт "Вытеснение истории: постмодернизм и кризис исторического времени" (Принстон, Нью-Джерси, 1992) преподаватель Университета Эмори Д. Карр разъясняет суть довольно невразумительной, судя по его изложению, концепции автора: "пост-модерн" (понятие, которое рецензент считает "бессмысленно- назойливым клише") это не просто то, что следует за "модерном", а качественно новая вневременная, оценочная категория. Вытесняемое из истории прошлое приобщается к сфере культуры. Реальное прошлое, познающая его историческая наука вырываются из контекста времени и подменяются культурологией, которая, как считает автор книги, состоит не из фиксированных сущностей, а из восприятий, оценок, пронизанных эмоциями впечатлений. За бортом оказываются понятия, относящиеся к социальной сфере: нищете, голод, угнетение.

В своей довольно жесткой полемике рецензент подчеркивает: историческое время

стр. 220


- не абстракция, а реальность. Без него не обойтись и при дискурсах о культуре, да и автор, не замечая того, постоянно оперирует категорией исторического времени. Опровергая авторскую концепцию, рецензент тем не менее считает, что постановка вопроса будоражит мысль. Понятие внеисторического времени может оказаться плодотворным именно в сфере культуры. Здесь открыт простор для диалога (1993, vol. 32, N 2, р. 179-187).

К. Фирлбанк (Университет Далхузи) в рецензии на книгу П. М. Розенау "Постмодернизм и общественные науки: постижение, проникновение, внедрение" (Принстон, 1993) выражает недоумение по поводу утверждения автора о положительном значении отрицания рациональности в истории, признания роли иррациональности и непредсказуемости. Такое утверждение, считает рецензент, равнозначно "уничтожению научной основы современной мысли": "вместе с водой выплескивается не только младенец - выбрасывается и сама ванна". Разве можно отрицать, что научные знания воплощены в зримых достижениях во всех областях человеческой деятельности? Если нет достоверного знания, то как "пост-модернисты" докажут истинность собственных выводов? Вместо выдвижения убедительных аргументов, они совершают литературные изыски над текстом. Ведущаяся в таком духе полемика бесплодна. "Она лишь подталкивает бесталанных сочинителей и запутавшихся мыслителей к написанию раздражающе невразумительной прозы".

Вместе с тем рецензент отмечает, что наряду с "постмодернизмом" скептическим, провозглашающим бессмысленность бытия и общественный хаос, существует его конструктивный вариант, представители которого ведут поиск новых ориентиров в области общественной мысли и политической деятельности. Они могли бы быть использованы, например, в борьбе за ограничение монопольных притязаний на власть (1994, vol. 1, N 1, р. 107- 108).

В своих анализах двух обстоятельных исследований о "пост- модернизме" ("Новая философия истории". Под ред. Ф. Анкерсмита и Г. Келлнера. Чикаго, 1995; Дженкинс К. "Что такое история?" Лондон, 1995) рецензенты (Дж. Тоуи из Вашингтонского университета и Дж. Робертс из Университета Колледж Корк) констатируют расслоение и трансформацию направления, еще недавно набиравшего силу. Дж. Тоуи приветствует такой процесс, считая, что "пост-модернизм" зажигает зеленый свет повальному переписыванию истории, - в частности Холокоста, атомной бомбардировки Хиросимы, наследия Фрейда, содержания школьных программ. Происходит, по его мнению, поиск нового конструктивного пути в историографии: "Проявляется тенденция к слиянию "лингвистического поворота" с более широким "историческим поворотом", касающимся не только академического сообщества.., но также формирования за его пределами культурных и социальных предпосылок исторического сознания".

Дж. Робертс расценивает рецензируемую книгу К. Дженкинса, в которой представлены противоборствующие взгляды (за и против "пост-модернизма") как начало возрождения попранных основ традиционной историографии. Верх одерживает точка зрения, что "прошлое человечества, как и его настоящее, являются пространством, в котором действуют разумные, целенаправленные и практически мыслящие агенты, т.е. люди, подобные нам. Именно они создали факты, события, источники и повествования, столь ценимые историками... Добиться истины и знания о прошлом возможно, ибо практика историков соответствует человеческой практике, которая подтверждает эффективность действий и взаимодействий". Приходит конец времени, когда оторванные от практики исторического исследования теоретики, вытесняя профессиональных историков, одерживали верх, с удовлетворением заключает Дж. Робертс (1997, vol. 36, N 2, p. 225-254).

Заслуживает внимания рецензия преподавателя Скрипе Колледжа М. Рота на нашумевшую книгу Ф. Фукуямы "Конец истории и последний человек" (Нью-Йорк, 1992). Выраженный в титуле тезис подразумевает окончательный, после краха советской "империи зла" триумф американской либеральной демократии. Книга получила широкую рекламу, а идея "конца истории" преподносится как последнее слово науки.

стр. 221


М. Рот с открытой иронией обнажает незамысловатую, хотя и претендующую на премудрость, аргументацию автора: США- де своим примером спасли идею прогресса, похороненную было под завалами двух мировых войн и сталинизма (о фашизме - ни слова!). "Говорить о прогрессе можно только, если мы знаем, куда идет человечество", - пишет Фукуяма. "Он-то знает и находится уже у цели", - саркастически замечает рецензент. - ...История ведет к нам. Хорошо и разумно, что люди становятся похожими на нас", прокладывающих путь всему человечеству. Либеральная демократия, в которой, правда, преобладают формально- юридические черты, считает Фукуяма, "одерживает победу в том универсальном соревновании, которое составляет суть всемирной истории".

Реальное и идеальное наконец-то слилось воедино, но Фукуяму не покидает тревога: что станет с либерально- демократическим капитализмом, коль скоро отпала необходимость жесткого противостояния коммунизму? Откуда появятся побудительные мотивы для дальнейшего движения вперед? Фукуяма ищет ответа у Платона, Гегеля, Ницше (воспринятых им, по мнению рецензента, на уровне студента- первокурсника) и приходит к выводу: непрекращающийся прогресс обеспечит "моральный герой" либерально- демократического капитализма - человек, всегда готовый на риск, будь то в сфере предпринимательской деятельности, эпизодических военных конфликтов или спорте.

"Фантазия о конце истории, превращаясь в жизненную рутину, становится кошмаром", - резюмирует рецензент. Люди загоняются в "железную клетку", в которой не происходит никаких перемен, сами же они целиком поглощены неограниченным потреблением. Не обремененный теоретическими познаниями Фукуяма, удобно расположившись в "ностальгическом гнезде" продолжает петь дифирамбы либерально-демократическому капитализму, запанибратски апеллируя к авторитету классиков философии.

Весьма содержательны помещенные в конце журнала краткие аннотации. Оценка той или иной книги сопровождается, как правило, общими соображениями, подсказанными ее темой. В аннотации на книгу Т. Бендера "Интеллект и публичная жизнь: очерки о социальной истории академических интеллектуалов в Соединенных Штатах" (Балтимор, 1992) подчеркивается: для того, чтобы интеллект занял подобающее место в демократическом обществе, необходимо сближение академической культуры с публичной. Книга К. Шведера "Историки и политика" (Франкфурт и Нью-Йорк, 1992) дает основание рецензенту для утверждения о поддержке в 1933- 1945 гг. многими германскими историками фашистской политики войны и экспанси (1993, vol. 32, N 2, р. 221-224).

"Воспитание желания: марксисты и историописание" - так озаглавлена книга английского историка X. Кэй (Нью-Йорк, Лондон, 1992). В аннотации подчеркивается значение труда автора, поставившего себе цель "возродить интерес к народной и классовой борьбе, которые находятся в центре становления современного мира". "Марксистский подход к истории остается по-прежнему необходимым, - подчеркивает рецензент. - Его значение еще более возрастает перед лицом взаимосвязанного кризиса истории и социализма, и ввиду консервативных прокламаций относительно "конца истории"" (1993, vol. 32, N 2, p. 221-224).

Журнал не обходит вниманием и книги наших отечественных историков. В аннотации на сборник под редакцией Г. Козицкого "Западная и русская историография: новейшие взгляды" (Нью-Йорк, Лондон, 1993) перечислены опубликованные в нем статьи Н. Н. Болховитинова, Б. Г. Могильницкого, А. Н. Сахарова и др. Сравнивая последние со статьями исследователей из США, Англии, Германии, Франции, автор аннотации делает заключение о возможности постепенного сближения их позиций (1993, vol. 32, N 3, p. 366- 367).

В кратком обзоре нет возможности охарактеризовать все аспекты деятельности журнала. Не подлежит сомнению: за 40 лет своего существования им проделан немалый путь. Журнал, имевший первоначально ограниченный круг авторов и

стр. 222


носивший несколько келейный характер, перерос в международный орган историко-теоретической мысли. На его страницах печатаются работы историков и философов, придерживающихся самых разных взглядов. Полемика между ними позволяет читателю погрузиться в самую суть обсуждаемых проблем. Прослеживается общая конструктивная тенденция: историки-практики отстаивают приоритет своей профессиональной экспертизы над абстрактными схемами, навязываемыми исторической науке философами.

Высокий теоретический уровень отличает, как правило, статьи американских авторов, которые при создании журнала сетовали на свое отстаивание по сравнению с европейскими коллегами. Правда, порой некоторые из них впадают в другую крайность: поддаваясь искушению отвлеченного теоретизирования, подменяют им серьезное исследование фактов и событий прошлого.

В целом журнал заслуживает благодарность историков, приобщая их к философским знаниям, вводя в обиход понятия и термины, без которых не может сегодня обойтись ни один исследователь. В порядок дня поставлен вопрос о выработке общими усилиями международного академического сообщества, с использованием накопленных фактических и теоретических знаний, проекта научно обоснованной схемы развития всемирно-исторического процесса.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ПРОБЛЕМЫ-МЕТОДОЛОГИИ-В-ЖУРНАЛЕ-ИСТОРИЯ-И-ТЕОРИЯ-США

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

КУНИНА А. Е., ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ В ЖУРНАЛЕ "ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ" (США) // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 19.01.2020. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ПРОБЛЕМЫ-МЕТОДОЛОГИИ-В-ЖУРНАЛЕ-ИСТОРИЯ-И-ТЕОРИЯ-США (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - КУНИНА А. Е.:

КУНИНА А. Е. → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
268 просмотров рейтинг
19.01.2020 (1531 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
6 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
9 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
11 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
21 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ В ЖУРНАЛЕ "ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ" (США)
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android