Libmonster ID: BY-1622
Автор(ы) публикации: А.И. НЕКЛЕССА

На пороге нового тысячелетия история вплотную подошла к трансформационной цезуре, и потому вызов времени ощутим как никогда ранее. Между тем возникает опасение: смогут ли общественные науки достойно ответить на этот вызов? Или же истолкование будущего становится исключительной вотчиной расплывчатого философского дискурса, достаточно общих либо, напротив, чересчур частных культурологических констатации, ареной ангажированной эквилибристики политически и идеологически мотивированных спекуляций, а то и просто - собранием политически корректной, но творчески стерильной риторики, прилежно перечисляющей общие места "процесса глобализации мира"? Подчас создается впечатление, что сумма слишком известных и активно дискутируемых фактов служит своего рода практикаблем, заслоняя реальные обстоятельства времени и не опознанные горизонты перемен. При этом социальные процессы, разворачивающиеся на планете, вряд ли можно счесть однозначными, тем более легко прочитывающимися. Осмысление глобальной трансформации является сейчас едва ли не основным интеллектуальным занятием гуманитарного научного сообщества.

Новый мир, идущий на смену эпохе Модерна, рождается в контексте противоборства трех исторических тенденций: модернизации, постмодернизации и демо-дернизации (неоархаизации). В результате на планете возникает контур новой цивилизационной ситуации (Ordo Quadro, мир "четвертого сословия", - "Четвертый Рим" и т.п.), основа которой - иная логика исторического процесса и порождаемая ею сложноподчиненная конструкция мирового Севера и мирового Юга. Феномен Модерна, уже претерпев серьезную трансформацию внутри североатлантического ареала, был по-своему принят и переплавлен в недрах неотрадиционных восточных обществ, в ряде случаев полностью отринувших его культурные корни и исторические замыслы, но вполне воспринявших внешнюю оболочку современности, ее поступательный циви-лизационный импульс ("модернизация в обход Модернити", по выражению А. Турена(1)). Роли основных персонажей исторической драмы словно перевернулись: теперь, кажется, Запад защищает сословность, а жернова Востока распространяют гомогенность. Рожденная на финише второго тысячелетия неравновесная, эклектичная и в значительной мере транснациональная конструкция глобального сообщества есть, таким образом, продукт постмодернизационных усилий и совместного творчества всех актуальных персонажей современного мира. Неравновесность создавшейся ситуации, рост значимых для человечества видов риска - источник пристального интереса к нестационарным моделям грядущего миропорядка, часть сценариев развития которых строится исходя из принципов и методологии контролируемого хаоса.


* Статья публикуется в рамках проекта "Геоэкономическая система мироустройства", поддержанного Российским гуманитарным научным фондом (проект N 00-02-00213).

стр. 46


I. ПОСТИЖЕНИЕ ИСТОРИИ: ФЕНОМЕН ЭПОХИ

Социальные науки: вызов времени. Социальные науки оказались перед историческим вызовом, заставившим, в частности, задуматься над методологическими основами гуманитарного знания. Действительно, сфера действия гуманитарных, в том числе общественных, наук - гораздо более сложный, подвижный космос, нежели у наук естественных. Законы внутреннего естества человека и законы звездного неба принадлежат разным вселенным. Проблемы и несовпадения начинаются на уровне аксиоматики и базовых констант, поскольку таковые у наук гуманитарных, в сущности, отсутствуют (здесь это область мировоззрений), а их место занимает единство метода и актуальный консенсус научного сообщества, обусловленный культурными и историческими обстоятельствами, нередко обрамленными, к тому же, политическим конформизмом. Поэтому именно в момент крупномасштабных сдвигов социальные науки рискуют оказаться в растерянности и ступоре.

Изучение будущего, да в ряде случае и тенденций развития, никак не причислишь к чисто эмпирическим наукам: слишком значимы в общественных процессах именно качественные переходы, частично девальвирующие ценность накопленного ранее знания и до минимума снижающие императивы инерционных сценариев развития. Кроме того, собранный в разных областях социальных исследований интеллектуальный багаж, объединенный общей методологией познания, далеко не всегда поддается суммированию, тем более конвертации из одной системы взглядов в другую. Нынешнее состояние общественных наук, кажется, вполне подтверждает тезис о том, что кризис цивилизации Модерна носит системный характер, охватывая не только политические, экономические, правовые, культурные институты, но и само мирочувствование человека, его взгляды на цели и смысл бытия.

Философия истории - непростая наука. Ее многочисленные загадки и парадоксы прямо сопряжены с уникальным статусом человека в мире, свободой его воли. И в то же время - с более предсказуемыми, хотя отнюдь не элементарными, законами развития и трансформации сложных систем. Жизнеспособность подобных систем во многом связана с их внутренней неоднородностью, "цветущей сложностью", разнообразием, голографичностью. Подобная неоднородность на уровне всеобщей истории может проявляться различным образом: как плодотворное взаимодействие частей (стран и народов, культурно- исторических типов или цивилизаций), сведенных в некую целостную структуру. Либо как форсированное стремление к доминированию одной или нескольких доль, использующих ресурсы системы в собственных интересах, иной раз серьезно понижая жизнестойкость общей структуры. Либо даже как острый, антагонистичный конфликт всего и вся, "битва цивилизаций", способная привести к слому и гибели системы. Приходится также считаться с соприсутствием в одном историческом пространстве весьма разнородных, "разновременных" социальных организмов.

В этом калейдоскопе ситуаций, отражающих причудливые сочетания икономии (образа) и феноменологии истории, находятся, к слову говоря, истоки современных теорий Ф. Фукуямы и С. Хантингтона как актуальной, хотя и несколько фрустрированной, проекции длительной вереницы дискуссий между универсализмом и морфологизмом. Между панлогизмом Августина, Дж.Б. Вико, Ш. Монтескье, Г. Лессинга, И. Канта, И. Гердера, Г. Гегеля, К. Маркса, М. Вебера, К. Ясперса, современными теориями универсальной модернизации (У. Ростоу и др.), социологией Т. Парсонса - с одной стороны. И органицизмом Ф. Шеллинга, Г. Рюккерта, Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, Л.Н. Гумилева, а также теорией "больших пространств" Ф. Листа, многоликой геополитической школой и, в определенной мере, концепцией миров-экономик Ф. Броделя - с другой.

стр. 47


Философия политики и экономики - не менее сложная и многоярусная область знания, в современном мире оказавшаяся в весьма драматичном положении. Между тем без всестороннего осмысления процессов, развернувшихся в контексте мирового сообщества, вряд ли можно рассчитывать на адекватное реальности понимание законов возникающего социального космоса. Однако знамения времени - прагматизация, технологизация - не обошли стороной ни политическую, ни экономическую науку. Несмотря на серьезные, качественные изменения объекта исследований, заметна, в целом, определенная узость предметного поля современного политического и экономического дискурса, тяга к упрощениям и стереотипам (иной раз выдаваемым за закономерности), в результате чего складывается впечатление, что реальные задачи лежат подчас не столько в области фундаментальной науки, сколько в сфере универсальных технологий и стратегий поведения в условиях ограниченности и противоречивости нашего знания о глубинах социального космоса.

Этот дефицит особенно ощутим в переломные моменты истории, когда рушатся многие устоявшиеся догмы. Возможно, нынешняя трансформация мироустройства была бы лучше понята, если бы общественные науки отказались от сковывающих их специфические возможности сознательных и подсознательных претензий на статус чуть ли не естественнонаучных дисциплин, обратились к своим гносеологическим корням, осознав себя вновь частью этики и политики, то есть сферам целеполагания и "категорического императива" поведения человека в мире. Иначе говоря, если бы обсуждение фундаментальных политологических и экономических проблем велось в интенсивном взаимодействии с актуальными философскими и культурологическими дискуссиями.

Картография XX века. Глобальная трансформация мироустройства, открывающиеся при этом горизонты и глубины несомненно стимулировали развитие общественных наук, проведение многочисленных теоретических изысканий и прикладных исследований. Глобализация, конец истории, социальный Постмодерн, постиндустриализм, информационное общество, новый мировой порядок, столкновение цивилизаций - яркие и красочные концепты наших дней. Подобное многообразие прочтений трансформации мира уже само по себе знаменательно, свидетельствуя о непосредственной близости "нового неба и новой земли". Не случаен и пробудившийся интерес к внутреннему содержанию исторических перемен, поиск их основания, корня.

Но вот парадокс: на заре XX в. многие из казалось бы новейших понятий, только лишь слегка завуалированные, уже были в ходу. Так, В. Вильсон, президент-новатор, опустивший занавес над драмой I мировой войны, провозглашал основным содержанием наступавшего столетия пришествие нового мирового порядка: "Нынешний век... является веком. отвергающим стандарты национального эгоизма, ранее правившего сообществами наций, и требует, чтобы они дали дорогу новому порядку вещей..."(2). Американский президент обозначал цели мировой политики в выражениях, которые звучат во времена событий в Ираке и Косово, вполне привычно и даже слегка банально. Но эти же слова потрясали и шокировали его современников. 4 июля 1918 г. Вильсон призвал к "уничтожению любой деспотической державы, где бы та ни находилась, которая могла бы самостоятельно, тайно и по собственному усмотрению нарушать мир во всем мире. а если таковая в настоящее время не может быть уничтожена, то она, по крайней мере, должна быть приведена в состояние полнейшего бессилия"(3). Или еще один знаменательный его тезис того периода: "Мы не ограничиваем нашу горячую приверженность принципам личной свободы и беспрепятственного развития лишь теми событиями и переменами в международных делах, которые имеют отношение исключительно к нам. Мы испытываем эти чувства всегда, когда имеется народ, пытающийся пройти по трудному пути независимости и справедливости"(4).

Трансформация международной среды, крушение обширных империй, тектонические смещения цивилизационных плит, модификация схем общественных отношений,

стр. 48


каскад революционных перемен в различных сферах жизни - все это события начала века. Последствия I мировой войны для социального порядка вещей были в целом даже значительнее, нежели результаты следующего мирового катаклизма. Системный кризис миропорядка в свою очередь инициировал различные футуристические версии социально-политического обустройства планеты. Казалось, что после крушения имперских монархических систем началась эра национализма и одновременно - продвижения транснациональных проектов.

Попытка создать по окончании войны новый европейский концерт (но уже глобальных пропорций) - устойчивую архитектуру Версальской системы во главе с Лигой Наций, в конце концов, окончилась неудачей. Не вполне отвечая радикальным устремлениям времени, не отражая диапазон и масштаб перемен, новая конструкция оказалась не в силах противостоять множащимся волнам дестабилизации. В те же годы с вполне глобальными планами "эры социальной революции" и установления всемирного коммунистического порядка выступал В.И. Ленин; Л.Д. Троцкий шагнул еще дальше, выдвинув идею перманентной революции(5). Колониальный мир, поделенный к концу XIX в. мировыми державами, продумывал тогда же свои пути строительства будущего, диапазон которых оказался и в теории, и на практике весьма широк: от ненасильственного сопротивления "сатьяграхи" Махатмы Ганди до гораздо более радикальных путей вооруженной национально-освободительной борьбы. Поиск нового мироустройства превращал государства планеты в полигоны самых разных социальных, политических и экономических концептов. Сунь Ятсен вскоре после китайской революции 1911-1913 г. обдумывал Большой промышленный план, чреватый мировой гегемонией Китая(6). Япония на волне первой успешной модернизации (индустриализации) восточного, нехристианского общества начала реализацию экспансионистских планов в отношении соседей. Б. Муссолини и А. Гитлер открыто сформулировали и приступили к осуществлению собственных версий нового мирового порядка, претендовавших на глобальный масштаб. И.В. Сталин в 20-30-е годы начал строительство нового общества "в одном, отдельно взятом государстве" на 1/6 части обитаемого пространства планеты(7). Крушение привычного порядка вещей в западном сообществе после биржевого краха 1929 г. также стимулировало генерацию новых идей. Здесь изменения в социальной практике ярко проявились, например, в рузвельтовском Новом курсе, а в теории - в новой политэкономии Дж. Кейнса.

Так что вполне обоснованно в переломном 1939 г. А. Тойнби заговорил о конце современности (Modernity) и наступлении эры Постмодерна, датируя, правда, этот исторический рубеж еще более ранними сроками: сначала временем окончания мировой войны (которая тогда еще не была Первой), а затем отодвинув его даже к 70-м годам прошлого столетия(9). Обосновывая свою точку зрения, английский историк писал, что к началу XX в. "индустриальная система стала резко наращивать свою активность, так что размах ее деятельности обрел глобальный характер, тогда как система национализма стала проникать вглубь, в сознание национальных меньшинств, побуждая их к созданию своих собственных суверенных национальных государств, хотя те вопреки проектам их лидеров порой не только не были способны оформиться в великие державы, но и были не в состоянии образовать даже малые экономически, политически и культурно независимые государства"(10). Вполне в духе и слоге нынешних дискуссий Тойнби связывал этот новый статус реальности с переходом от национально-государственного мироустройства к композиции, учитывающей общемировой характер политических процессов. И он же размышлял о сценариях "столкновения культур" (clash of cultures).

Ощущение масштаба происходящих перемен было свойственно не только политикам и ученым. О наступлении "конца истории" (правда, в категориях, в чем-то прямо противоположных тем, что предложил позже Ф. Фукуяма), о рождении нового, постхристианского мира на первый взгляд хаотично и разорванно размышлял в годы русской революции философ В.В. Розанов: "..."продолжение всемирной истории" сделалось невозможно и

стр. 49


"как-то незачем". "Куда ты идешь, всемирная история?" - "Я - не иду, а как-то бреду. Я - заблудилась". Это - апокалипсис"(11). Так Розанов, кажется, первым в XX в. сформулировал дерзкие и сакраментальные словосочетания, ставшие будничными ярлыками и расхожими штампами к концу столетия: и "апокалипсис - начался", и "конец христианских времен", и, к слову сказать, - "над Россией опустился железный занавес". (Кстати говоря, даже столь яркие словосочетания, казалось бы, сугубо последнего времени, как "финансовый капитализм" и "постиндустриальное общество", хотя и с несколько иным наполнением, были в ходу в начале века(12).)

Таким образом, новый мировой порядок - это не только оптимистичная или пессимистичная схема грядущего мироустройства XXI в., но скорее постмодернистская idea fix века XX (не без стойкого привкуса утопизма), на протяжении всего столетия во многих обличьях и под различными покровами смущавшая умы и охватывавшая народы. Оглядываясь на заканчивающееся столетие, отчетливее понимаешь, что мир Нового времени достиг некой вершины, зональной глобализации (хотя это определение и не получило в ту пору распространения) где-то между Берлинской конференцией, определившей принципы раздела обитаемого пространства планеты, и I мировой войной, очертившей пограничную линию прежнего миропорядка. Той войной, после которой, собственно, и возникла тема нового порядка как череды вариаций новой планетарной конструкции, идущей на смену миру Большого Модерна. В ее ли версальском варианте, в российской ли версии коммунистического интернационала, либо в корпоративной модели общественного устройства (в той или иной мере реализованной в Италии, Испании, Португалии, Финляндии, Румынии, Болгарии), или же - в виде германского опыта строительства Ordnung'a, завершившегося новой мировой бойней. Затем, во второй половине столетия контуры нового мира виделись то в ширящейся системе международных организаций во главе с ООН, то в калейдоскопе социального дизайна вышедшего на историческую арену "третьего сословия" XX века, то в устойчивой определенности ялтинско-хельсинкской биполярной модели. И, наконец, в виде современных схем мирового строя, являющихся предметом как научного обсуждения, так и политического конструирования.

Секулярный проект. Господствующее мироустройство в конечном счете основывается на господствующем мировоззрении. Слом миропорядка невозможен без серьезной коррозии прежнего мировосприятия, изменения доминирующей точки зрения на смысл и цели бытия(13). Какова же судьба основополагающих постулатов и начал Нового времени в XX в.? Облик века трансформации закономерно противоречив: он был не только стартовой площадкой экспериментальных версий нового строя, но также временем крушения авторитарных и тоталитарных режимов, прямо отвергавших саму идею равного доступа людей к власти. Вся эпоха Модернити явилась уникальным периодом восхождения индивида к свободе, демократии, гражданскому обществу, открытому для реализации личности. Само понятие Нового времени не в последнюю очередь связано с изменением концепции времени, появлением векторного времени как исторического феномена, являющегося манифестацией этой свободы, ее зримым выражением, столь радикально отличным от концепции замкнутого времени, этого непременного атрибута традиционного общества. Торжество Нового времени, всемирная экспансия модернизации, а, соответственно, и связанных с ней институтов: национального государства, частной собственности, демократии - закономерно сопровождались подавлением осколков традиционного общества с его сословными, авторитарными структурами.

Впрочем, и концепция, и реальность демократии проделали значительный путь от "условной демократии" рабовладельческих античных полисов, пройдя уже в "наше время" через тернии американской демократии конца XVIII века (утверждавшейся параллельно с геноцидом коренного населения), демократии первой половины XIX века (сосуществовавшей

стр. 50


с институтом рабства чернокожего человека), да и сквозь огонь и воду демократии века XX, обладавшей собственным набором неприглядных черт... Идеальная демократия - это тонкий баланс между индивидом и обществом, гармоничный союз свободы и ответственности. Но вот на пороге века XXI миру наконец-то показалось, что баланс найден, препоны уничтожены, гармония установлена, и Мирской Град обрел прочный фундамент. Раздалось заветное: "Остановись, мгновенье. Ты прекрасно!". Был провозглашен конец истории. И тут привычный и процветающий мир Большого Модерна как пресловутый колосс... рухнул.

Что же случилось в XX веке с идеалами западнохристианской цивилизации? Какой недуг поразил ее на пике земного могущества? Почему прочувствованный "конец ее истории" столь явственно напоминает финал ее культурного архетипа - окончание сюжета о Фаусте в поэме великого Гете? И хотя коррозия миропорядка декларировалась еще в конце прошлого столетия, эпилог христианской цивилизации - основное содержание века нынешнего, уходящего. XX столетие оказалось временем революций и утопий, которые по прозорливому замечанию Н.А. Бердяева, имели удивительное свойство становиться явью. Сейчас, на кромке западноевропейской истории, мы являемся свидетелями системного кризиса, поразившего культурные основы и социальные начала мира Модернити(14). Произошло предчувствованное еще в прошлом столетии изгнание Христа из европейского дома, умирание Бога в постсовременном обществе. Однако вслед за "обмирщением мира" - причем достаточно неожиданным образом - совершилось также истощение человека: деградация гуманистических идеалов и крушение секулярных проектов Нового времени. А тяга к универсальному единству вещей в реторте духовного уплощения стала вырождаться в стандартизацию и тотальность, реализуемые посредством насилия(15).

Построение универсального сообщества, основанного на началах свободы личности, демократии и гуманизма, на постулатах научного и культурного прогресса, на идее вселенского содружества национальных организмов, на повсеместном распространении модели индустриальной экономики (или еще более амбициозный проект объединения населения Земли в рамках глобального гражданского общества) - все эти грандиозные цели и принципы оказались под вопросом. Утопичным и хрупким стал выглядеть эксперимент секуляризации по созданию идеальной среды будущего века, свободной от господства оболочки над сутью, от устойчивой, тысячеликой власти мифа и ритуала, каждый раз по- своему погружавшей человека в неотрадиционалистскую архаику. Полнота ответственности, взятая на себя человеком, попытка жить "так, как если бы Бога не было" со временем сменила регистр испытаний: от оппонирования традиционным религиям и двоеверию к противостоянию многочисленным соблазнам и искажениям свободы. Освобождение падшего человека "сначала от религиозного, а затем и от метафизического контроля над его разумом и языком"(16), непосредственное обращение к этому веку (saeculum), его разнообразным дарам - и, прежде всего, дару свободы - вместо чаемого совершеннолетия человечества (Д. Бонхеффер) привело к повторной фатализации истории, открыв простор могучим мифам (архетипам) древности. Наряду с либерализмом христианского генезиса, либерализмом секулярным, стал формироваться новый, элитарный либерализм неоязыческого толка, напоминающий скорее о гностическом толковании свободы. А место низринутой сакрализации общественных институтов и земных авторитетов занимает сейчас их ползучая мистификация.

Таким образом, стратегическая программа Нового времени в итоге все-таки потерпела неудачу. (Будучи, возможно, не столько проигранной битвой идеалов секуляризации, сколько поражением самого человека.) Неоархаизация мира в условиях коллапса прежнего культурного контекста стала набирать темпы за считанные десятилетия: буквально на наших глазах совершаются стремительная эмансипация, "секуляризация" греха и одновременно - десекуляризация природы и общества. Происходит возрождение своеобразного неоязычества на Западе и не менее заметное развитие

стр. 51


квазифундаментализма на Востоке. Задавшись целью расколдовать мир, вывести его из-под гнета стихийных, иррациональных сил и религиозного обскурантизма, современная цивилизация вместо этого, кажется, освободила скованного Прометея и, в конце концов, отдала поверивших ей людей во власть еще более темных идолов. Под закатными лучами Просвещения, в сумеречном мире XX века личность и общество, выведенные из волшебного леса традиционного мира, "в стране разрушенных символов" (П. Тиллах) преобразились в уплощенного индивида на Западе и авторитарные (в том числе в форме "управляемой демократии") системы на Востоке.

Ныне обезбоженный индивид, вооруженный многочисленными дарами свободы, воплощает иные идеалы и творит иную версию истории, выходящую за границы устремлений прежней цивилизации. В выстраиваемом на планете многоярусном мире социального Постмодерна прежняя история теряет смысл. На месте европейской, западной цивилизации, жившей под знаком стрелы времени, развертывается самодостаточное, тяготеющее к восточному духу "мира и безопасности" пространство цивилизации Мирового Севера, чью территорию, однако, то тут, то там разъедают метастазы Глубокого Юга. Этот темный близнец "большого социума" обитает, впрочем, не только на задворках мировой периферии. Присутствие Глубокого Юга заметно и непосредственно на территории Нового Севера, ритмы деконструкции проникли в его терминалы, столичные центры, то тут, то там прорываясь в экспансии неведомой, жестокой культуры искалеченных обитателей трущоб, фавел, бидонвиллей. Проявления неоархаики, облаченной в квазицивилизованные формы, обнаруживаются также в кодах бытия "нового кочевничества"(17), в социальной ткани "летучих островов" транснационального Квази-Севера.

XX столетие - век исторической трансгрессии, наступление зыбкого и растекающегося по планете времени Постмодерна, утверждение во многом еще неясных горизонтов нового порядка, неблагоприятного для большинства. При сохранении формальной приверженности принципам демократии все очевиднее становится вызревание механизма управления, основанного на иных, нежели публичная политика, принципах: примата безличной, или прямо анонимной "власти интеллектуальной элиты и мировых банкиров" как на национальном, так и на глобальном уровне. Институты демократии вытесняются властью иерархии, происходит "постепенное формирование все более контролируемого и направляемого общества, в котором будет господствовать элита... Освобожденная от сдерживающего влияния традиционных либеральных ценностей, эта элита не будет колебаться при достижении своих политических целей, применяя новейшие достижения современных технологий для воздействия на поведение общества и удержания его под строгим надзором и контролем".

II. "THE END OF CIVILIZATION OR THE CLASH OF HISTORY"

Горизонты постиндустриального мира. Начало современного этапа дискуссий, в немалой степени подкрепленных энергией информационного взрыва, можно, пожалуй, датировать периодом 50-60-х годов. Едва очнувшись от шока II мировой войны. мир оказался вовлеченным не только в войну "холодную", но и в стремительную круговерть многочисленных социальных перемен. В эти десятилетия практически одновременно возникает разговор об окончании периода Нового времени (Р. Гвардини, 1954(19)), о серьезной трансформации мироустройства (П. Дракер, 1957; а ранее -А. Тойнби, 1939, 1947(20)), развертываются дебаты о выходе на политическую арену современного аналога исторического третьего сословия - Третьего мира (А. Сови, 1952(21)). Растет интерес к альтернативным социальным моделям развития стран коммунистического лагеря (подогретый вскоре феноменом "спутника"). Для оценки происходящих перемен и значимого на них воздействия в середине 50-х годов формируется такой влиятельный ареопаг североатлантической элиты, как Бильдербергский

стр. 52


клуб (1954). Вскоре после Бандунгской конференции понимание Третьего мира заметно обновляется, и он воспринимается как своего рода третья сила на планете (Ж. Баландье, 1956). На этой основе создается политизированное Движение неприсоединения, утвердившееся в качестве перманентного института на конференции в Белграде (1961). Развивается процесс деколонизации ("Год Африки", I960), формируется идеология некапиталистического пути развития.

Кристаллизуются интеллектуальные концепты, связанные с осмыслением новой реальности, меняется сам язык, семантика социального анализа и прогноза. Возникает деполитизированная модель индустриального общества (Ж. Фурастье, 1949; Р. Арон, 1956; У. Ростоу I960(22)) - или даже общества посткапиталистического (Р. Дарен-дорф, 1959(23)) - обосновывающая как догоняющую стратегию развития (модернизацию) для стран Третьего мира (Д. Лернер, 1958; Э. Хаген, 1962; М. Леви, 1966; С. Айзенштадт, 1966; К. Блэк, 1966(24)), так и политологические схемы конвергенции для индустриально развитых государств (П. Сорокин, Я. Тинберген, X. Шельски, О. Флейтхейм, А.Д. Сахаров(25)). Появляется формула нового индустриального общества (Дж. Гэлбрайт, 1967(26)). Наконец, вводится в обиход оказавшийся крайне перспективным тезис о постиндустриальном обществе (Д. Рисмен, 1958; Д. Белл, 1967(27)), обществе информационном (М. Маклюен, 1962(28)), технологическом (Ж. Эллюль, 1962-64(29)). Все эти социальные мелодии быстро подхватываются и активно аранжируются в последующие десятилетия.

На рубеже 60-70-х годов преимущественное развитие получают идеи и построения, рассматривающие историческую перспективу в контексте становления постиндустриального мира (Д. Белл, 1973; А. Турен, 1969; Б. Клейнберг, 1973(30)), сопрягаясь с параллельными концептами и моделями общества спектакля (Г. Дебор. 1967(31)) общества потребления (Ж. Бодрийар, 1970(32)), общества услуг (Ж. Фурастье, 1975(33)), а также общей оценкой ситуации в категориях социального и культурного постмодерна (А. Этциони, 1968; Ч. Райт Миллс, 1970, с одной стороны, цикл работ Ж. Бодрийара и Ф, Лиотара - с другой(34)). Теория модернизации эволюционирует в направлении концепции зависимого развития, рождая понятие периферийного капитализма (Р. Пребиш, Ф. Кардозо, Т. Дос Сантос). Формируется мир - системный подход к анализу развития мира (Ф. Бродель, 1967, 1975, 1976, 1979; И. Валлерстайн, 1974, 1979(35)).

Параллельно разгораются дискуссии о дальних горизонтах цивилизации, об императиве смены стратегий развития как индустриального, так и Третьего мира, о глобальных проблемах, стоящих перед человечеством, о многополярной структуре политического космоса, о необходимости введения в мировую политику принципов Real-politik, а затем - несмотря на войну США во Вьетнаме и советское вторжение в Чехословакию - разрядки и элементов нового международного экономического порядка. Тогда же возникает разговор о пересмотре всей конструкции существовавшего мироустройства, впервые отчетливо прозвучавший, пожалуй, на IV Генеральной Ассамблее Всемирного Совета Церквей (Швеция, 1967). В самом начале 70-х годов образуется такой динамичный клуб мировой элиты, как Всемирный экономический форум в Давосе (1971), ставший впоследствии символом специфической транснациональной "давосской культуры" (Хантингтон, 1993, 1996(36)).

Формирующийся Новый мир - уже не просто "грядущая эпоха" или общество, определяемое дефиницией "пост". Научная мысль в состоянии уловить специфические черты нового строя, осознать и описать (пусть пока эскизно и фрагментарно) его своеобразный стиль и облик. Необходимость понимания нового мира, "активного представления будущего" (Э. Янч), мониторинга его важнейших тенденций приводит к созданию ряда интеллектуальных центров в виде международных неправительственных организаций. Среди них в начале 70-х годов (после публикации прогностического исследования

стр. 53


"Пределы роста", 1972(37)) особое внимание привлекает Римский клуб (1968), созданный во многом благодаря подвижническим усилиям А. Печчеи и А. Кинга(38). В качестве основных принципов новой исследовательской стратегии были избраны: долгосрочность планирования, глобальный охват, комплексный подход.

Одновременно на основе "Нобелевского симпозиума" формируется Международная федерация институтов перспективных исследований (IFIAS, 1972), создается междисциплинарный Международный институт прикладного системного анализа (IIASA, 1972), в чьей деятельности участвуют ученые противостоящих политических блоков. Подобный же характер носил и Международный Совет по новым инициативам в сотрудничестве между Востоком и Западом (Венский Совет). Организация этих центров была, фактически, побочным продуктом рабочих контактов, выстраивающих политику разрядки (в которых принимали участие такие значимые фигуры, как М. Банди и А.Н; Косыгин). Основным же направлением этой политики стал переговорный процесс между США и СССР, приведший в 1972 г. к подписанию двух основополагающих соглашений: Договора о системах противоракетной обороны (ПРО) и Соглашения по ограничению стратегических вооружений (ОСВ-1), определивших ряд последующих соглашений о контроле над стратегическими и наступательными вооружениями, а затем и об их сокращении. В рамках разворачивающегося процесса детанта начинаются также переговоры по безопасности и сотрудничеству в Европе, приведшие в 1975 г. к подписанию Хельсинкских соглашений (после которых ялтинско- потсдамский миропорядок сменил название, став ялтинско-хельсинкским).

В начале 70-х годов США начинают сложный переговорный процесс с КНР (1971), приведший вскоре к ее дипломатическому признанию, укрепляют свои стратегические позиции на Ближнем Востоке (1972), терпят чувствительное поражение во Вьетнаме (1973-75). Появляется на свет Трехсторонняя комиссия (Trilateral, 1973), объединившая влиятельных лиц, перспективных политиков и ведущих интеллектуалов США, Европы, Японии, а затем, по инициативе В. Жискар д'Эстена, рождается и такой влиятельный институт наших дней, как ежегодные совещания Большой семерки (1975). На рубеже десятилетия 3. Бжезинский одним из первых формулирует стратегическую цель, к которой должен стремиться Запад: создание системы глобального планирования и долгосрочного перераспределения мировых ресурсов. Ориентиры социального развития, изложенные им в работе "Между двумя эпохами" (полностью опубликованной в 1970 г., частично же, начиная с 1968 г.(39)), - это, во-первых, замена демократии господством элиты, а во-вторых, формирование наднациональной власти. Реализация идеи видится, однако, не на путях объединения наций в некое сверхгосударство, но как создание элитарного клуба ведущих государств мира(40). В результате возникает субъект глобального управления и возможность создать "нечто, граничащее с глобальной налоговой системой"(41).

В целом же рубеж 60-70-х годов был охарактеризован рядом исследователей как "вступление в фазу новой метаморфозы всей человеческой истории" (3. Бжезинский), "великий перелом" (Р. Диес-Хохлайтнер) или даже как "мировая революция" (И. Валлерстайн).

Глобальная трансформация. Новизна и радикальность происходящих на планете в 70-80-е годы изменений стимулировали интенсивные дискуссии о характере и образе возникающей реальности. В социальной философии и стратегическом планировании стал ощущаться концептуальный вакуум, связанный с дефицитом ценностных ориентиров, которые устояли бы под натиском перемен. Не исключено, что ряд политических и экономических просчетов был допущен именно из-за неверного, скоропалительного прочтения социальных карт наступающей эпохи. Подобная ситуация, естественно, усиливала интерес к эффективному стратегическому прогнозу и анализу, повышала значение общественных наук, являясь не только социальным, но также интеллектуальным вызовом эпохи (не говоря уже о его духовном измерении). Однако,

стр. 54


вопреки ожиданиям, теоретическая мысль продемонстрировала изрядную растерянность и неадекватность требованиям времени, упустив из поля зрения нечто качественно важное, определившее, в конечном счете, реальный ход событий. И тому были свои веские причины.

На протяжении десятилетий общественные науки (равно как и стратегический анализ, прогноз, планирование в этой сфере) разделялись как бы на два русла. Интеллектуальная деятельность коммунистического Востока, отмеченная печатью явного утопизма, оказалась в прокрустовом ложе догмы и конъюнктуры (прикрытом к тому же пеленой расхожей мифологии и лишенных реального содержания лозунгов), а, следовательно, была выбита из колеи и не готова к неординарному вызову времени. Не последнюю роль сыграла также жесточайшая именно в этой области исследований идеологическая цензура (а заодно и самоцензура). Но ведь и западная социальная наука, особенно североамериканская прогностика, связанная в те годы с именами Д. Белла и М. Маклюена, Г. Кана и Э. Тоффлера, Дж. Несбита и, наконец, Ф. Фукуямы, тоже в значительной степени пребывала в плену либо технократичного соблазна футурологии, либо шаблонов постиндустриальной политкорректности, обобщенных в образах эгалитарной глобальной деревни и благостного либерального конца истории(42).

Впрочем, все эти иллюзии и клише имели единое основание: в сущности, они являлись двумя вариантами идеологии Нового времени, базируясь на ее ценностных установках и парадигме прогресса. Но так уж сложилось - именно этот фундамент и подвергся испытанию на прочность, именно данная концептуалистика и пережила в конце XX в. серьезный кризис. Наметившееся смещение акцентов, конечно же, не означало, что скептицизм в отношении ключевых сценариев развития постиндустриального мира не высказывался ранее, хотя обширная и зачастую чрезвычайно конъюнктурная критика постиндустриализма в странах "реального социализма" в значительной мере осталась вещью в себе. Однако и в недрах западноевропейской по преимуществу социологии назревал определенный поворот, связанный с критической оценкой начал и перспектив современного общества, переходом к анализу возникающей реальности как самостоятельного исторического периода, эры социального Постмодерна. И, что отнюдь не то же самое, - к ее рассмотрению с позиций философии и культурологии постмодернизма.

Параллельно в мире утверждались идеи новой консервативной волны, ее представители получали доступ к рычагам политической власти (М. Тэтчер в Великобритании, Р. Рейган в США), нарастало разочарование в советской модели общества и левой перспективе в целом, рос также интерес к восточным, ориенталистским кодам развития. Осмыслялся впечатляющий опыт Японии, генезис восточноазиатских "драконов", а также западно- и южноазиатских "тигров". Повышенный интерес вызвала провозглашенная в 80-е годы в СССР перестройка и связанные с ней эффектные постулаты "нового мышления"(45). В то же время за гранью общественного внимания остается ряд спорадических попыток лидеров Третьего мира перевести в плоскость практической политики свои мировоззренческие размышления об альтернативном стратегическом курсе цивилизации (см., например, "Зеленую книгу" М. Кадаффи, 1976-1979, обмен посланиями Хомейни с М.С. Горбачевым, 1989(46) и "Завещание" аятоллы(47)), хотя сам факт роста фундаменталистских настроений в мире, конечно же, не остался незамеченным.

Со смешанным чувством перечитываются работы тех лет, связанные с альтернативными направлениями западной социальной мысли, в частности, взгляды европейских социальных философов и футурологов, поднимавших тему грядущего "нового средневековья"(4), или опыт критического анализа геополитической реальности "новыми правыми"(49). Либо некоторые предвидения авторов "контркультурного" направления (работы П. Рассела, У. Хармана, М. Фергюсон(50)), исследователей мультикультурных

стр. 55


горизонтов (Т. Роззак(51)), ученых, обеспокоенных перспективой исчерпания хозяйственной емкости биосферы, и политических деятелей, задумывавшихся о взаимосвязи экологических и социальных горизонтов общества (Гру Харлем Брундтланд)(52).

Характер происходящих перемен в мире на рубеже 80-90-х годов трактуется исследователями подчас самым различным образом: то как торжество идей либерализма в планетарном масштабе, либо, напротив, как преддверие периода глобальной смуты. И для таких выводов существовали достаточно серьезные основания.

Новый мировой порядок. Термин "новый мировой порядок" отчетливо зазвучал в современном политическом лексиконе летом 1990 г. во время визита президента СССР М.С. Горбачева в США. Выступая в Вашингтоне и Стэнфорде (Калифорния), советский президент в контексте развиваемых им идей глобальной "перестройки" неоднократно упоминал об "идее вселенского единства", "приближении к новому миру", "создании новой цивилизации", "строительстве здания новой цивилизации", и, наконец, прямо - о формировании "нового мирового порядка".(53) Использовала данный термин и американская сторона. (В том же году вышла книга Ж. Аттали "Линии горизонта", в которой была предпринята впечатляющая попытка по-своему очертить контуры "грядущего мирового порядка".) Смысл, вкладываемый в это понятие, несколько изменился после подписания в конце того же 1990 г. Парижских соглашений, подведших первые итоги завершения "холодной войны", но особенно после того, как 41-й президент США Дж. Буш воспользовался им в начале 1991 г. в контексте ситуации, сложившейся в результате "войны в Заливе". "Это поистине замечательная идея - новый мировой порядок, в рамках которого народы могут объединиться друг с другом ради общей цели, для реализации единой устремленности человечества к миру и безопасности, свободе и правопорядку, - заявлял американский президент, добавляя при этом: - Лишь Соединенные Штаты обладают необходимой моральной убежденностью и реальными средствами для поддержания его (нового миропорядка. - А.Н.)". Содержание концепта на этом этапе фактически слилось с долговременной стратегической линией США, нацеленной на формирование "всемирной среды, благоприятной для выживания и процветания американской системы" (документ НСБ N 68/1950).

Поражение коммунизма как мировой системы и распад СССР резко усилили актуальность понятия. В последующие годы тема нового мирового порядка звучала уже почти исключительно в русле американоцентричных схем наступавшей эпохи (отражая, впрочем, не только наличествующие тенденции истории, но и попытки подправить их политически мотивированной стратегией глобального обустройства). Формирование однополярного мира в 90-е годы сопровождалось непрерывным подъемом американской экономики, зарождением и развитием феномена новой экономики, синтезирующей экономику знаний, цифровую экономику и сервисную экономику высокопрофессиональных услуг. В 1998 г. на торжествах, посвященных 75- летию журнала "Тайм", нынешний, 42-й президент США У. Клинтон отметил: "Прогресс свободы сделал это столетие американским веком. С Божьей помощью... мы сделаем XXI век новым американским веком". А помощник президента по национальной безопасности С. Бергер, выступая в начале этого года в Национальном клубе печати с докладом "Американское лидерство в XXI веке", закончил речь следующими словами: "Америка достигла такого уровня, когда по своей силе и процветанию мы не имеем себе равных. Это очень хорошая позиция для вступления в новую эру"(54).

Однако к концу десятилетия высказываются также заметно иные оценки складывавшейся ситуации. "Не будет преувеличением утверждение, что в наиболее сознательных кругах западного общества начинает ощущаться чувство исторической тревоги и, возможно, даже пессимизма, - описывал создавшееся положение 3. Бжезинский. - Эта неуверенность усиливается получившим широкое распространение

стр. 56


разочарованием последствиями окончания холодной войны. Вместо "нового мирового порядка", построенного на консенсусе и гармонии, явления, которые, казалось бы, принадлежали прошлому, внезапно стали будущим"(55). В ряде исследований стала проявляться весьма критичная оценка процесса глобализации, указывающая как минимум на его неоднозначность(56). Возникла тема деконструкции связанной с этим феноменом массовой мифологии, затмевающей драматичные реалии нового мира, сковывающей интеллектуальные усилия по его осмыслению. Стало формироваться международное протестное движение, проявившее себя в 1999-2000 гг. в акциях в Сиэтле, Лондоне, Бангкоке, Давосе, Вашингтоне.

Лидерство США сейчас все чаще связывается с экономическим и военным превосходством и все реже - с превосходством моральным, что вызывает настороженность в отношении "дальних горизонтов" цивилизации. Критике, в частности, подвергается наметившееся расхождение между политической риторикой и повседневной практикой американской администрации, ее неспособность плавно и гармонично трансформировать декларируемые принципы правления в общепринятые нормы поведения, сомнения в отношении способности США удержать мировую ситуацию от сползания к хаотизации и последующему коллапсу. Так, Г. Киссинджер в недавно опубликованной статье "Наше близорукое видение мира", констатировав новый высокий статус США, отметил, что американское общество "в результате окончания холодной войны испытало искушение навязать миру в одностороннем порядке свои предпочтения без учета реакции других народов либо иных долгосрочных издержек данного курса"(57). Логическая черта была проведена в марте 1999 г. когда, во-первых, с принятием трех стран Восточной Европы в состав НАТО окончательно отошел в прошлое ялтинский миропорядок. И, во-вторых, - что, пожалуй, важнее, - когда с началом практической реализации в Югославии принципа "избранной легитимности государств" (путем 78-дневной бомбардировки суверенного государства вне состояния войны) заметно просел каркас всего вестфальского мироустройства.

В этой связи несомненный интерес представляет позиция Китая относительно строительства нового мирового порядка и роли США в меняющемся мире. Общая установка по данному вопросу была сформулирована в августе 1994 г. Дэн Сяопином: "Первое - противостоять гегемонизму и политике силы и защитить мир; второе - создать новый международный политический и экономический порядок"(58). При этом, по оценке китайских специалистов в области международных отношений, "стратегической целью США является стремление к господству во всем мире, и они не могут смириться с появлением любой другой крупной державы на Европейском или Азиатском континенте, что будет представлять собой угрозу их лидирующему положению"(59). Однако, делая ставку на стратегическое, долгосрочное планирование и исходя из так называемой "концепции исторического шанса", китайское руководство в 1999 г. во время визита президента У. Клинтона подписало совместный документ, в котором отношения между двумя странами были определены как стратегическое партнерство. Тщательно избегая конфронтации с США, нынешнее политическое руководство КНР поставило во главу угла именно планомерное и последовательное развитие новой экономики, "отраслей будущего", а также использование возможностей международного сотрудничества в области внешней торговли, образования, науки и развития современных технологий с целью совершить исторический прорыв.

На границе тысячелетий повсеместно повышается интерес к "планированию истории", к крупным смыслам социального бытия. Нам сейчас равно интересны и дальняя перспектива(60), и объемная ретроспектива истории, приоткрывающие ее сокровенный смысл, "мы... оглядываемся назад, ища причин, либо смотрим в будущее, ожидая свершений"(61). Не случаен также почтительный семантический сдвиг, происшедший в наименовании актуального рубежа эпох: от fin de siecle к fin de millennium. Происходит информационный взрыв в сфере осмысления феноменологии социального и цивилизационного сдвига, идет серьезная переоценка ситуации, складывающейся на планете,

стр. 57


пересмотр ряда основополагающих концептов (в том числе с позиций социального Постмодерна(62)), уверенно предлагавшихся еще недавно прогнозов и решений, их ревизия с неклассических, фундаменталистских, радикальных, эсхатологических, экологических и качественно новых мировоззренческих позиций(63). Множественность перемен вкупе с энергией информационной революции порождают своего рода "техническую проблему" сохранения целостности социального знания, постижения всего многообразия интеллектуального контекста, когда даже простой учет множащихся исследований и точек зрения по актуальным проблемам современности становится для ученого все более трудновыполнимой задачей. В конце уходящего тысячелетия о контурах новой цивилизации, о своем видении будущего общества высказались многие из ведущих исследователей социальной перспективы (Дж. Несбит, 1995; Э. Тоффлер, 1995? Дж. Гэлбрайт, 1996; Л. Туроу, 1996; М. Кастельс, 1996, 1997, 1998; 3. Бжезинский, 1997; Э. Люттвак, 1998; И. Валлерстайн, 1998; А. Этциони, 1999; П. Дракер, 1999; Э. Гидденс, 2000 и др.)(64).

Среди дискуссионных проблем десятилетия такие ключевые феномены, как глобализация(65), хозяйственная трансформация мира(66), интенсивное развитие информационной экономики (или, как ее стали определять, knowledge- based economy)(67), наконец, генезис "новой экономики" в США(68). Публикуется значительное число работ об азиатско-тихоокеанском регионе, о становлении там комплементарного пространства индустриальной цивилизации - Нового Востока (преимущественно на просторах Восточной и Юго-Восточной Азии)(69). Ряд исследований был посвящен "азиатскому кризису" (1997)(70) и особо (главным образом во второй половине десятилетия) - горизонтам Китая(71). При этом конфигурация Китая как центра силы и источника экономического влияния понимается достаточно широко, не ограничиваясь основной территорией КНР(72).

Современная цивилизация переживает глобальную трансформацию и в ряде своих жизненно важных проявлений демонстрирует черты новой эпохи. Вот, пожалуй, главный итог, сухой остаток новизны от многочисленных дискуссий 90-х годов. Вместе с тем зародившаяся тревога за будущее цивилизации заставляет ряд ученых, интеллектуальных и духовных лидеров планеты напряженно размышлять о реальности либо эфемерности проступающих признаков катастрофы, своего рода "мене, текел, фарес", начертанных на возводимых конструкциях постсовременного мира. О наступлении периода глобальной смуты (3. Бжезинский, 1993), о грядущем столкновении цивилизаций (С. Хантингтон, 1993, 1996), об угрозе планетарного хаоса (К. Санторо, 1994), о движении общества к новому тоталитаризму (Иоанн Павел П, 1995), о конце либерализма (И. Валлерстайн, 1995), о капиталистической угрозе демократии со стороны не ограниченного в своем "беспределе" либерализма и рыночной стихии (Дж. Сорос, 1998), о поражении цивилизации и пришествии нового варварства...(13) Определенную и характерную трансформацию претерпели взгляды Ф. Фукуямы (1999)(74). Большее внимание получают неординарные концепции таких несхожих исследователей, как Н. Хомски (1997)(75) или, скажем, Л. Ляруш. О грядущей анархии пишут, впрочем, не только ученые: феноменологию расползания социальной ткани в Западной Африке, в районе "Великих озер", в Южной Азии, на Балканах, а также в ряде других районов Земли подробно и драматично описывает в своих работах журналист Р. Каплан ("Грядущая анархия", 2000).

Пессимистичный взгляд на сложившуюся к 90-м годам ситуацию нередко свойствен политикам и ученым, хорошо знакомым с положением в странах Юга. Так, А. Мазруи, американский ученый, выходец из Восточной Африки, следующим образом видит будущее Африканского континента в Новом мире: "Значительная часть современной Африки находится в процессе угасания и распада. Даже относительный уровень зависимой модернизации, достигнутый при колониальном владычестве, теперь утрачивается.

стр. 58


Последовательное крушение государственности в африканских странах в начале 90-х годов подсказывает невероятное доселе решение: реколонизация. Для все большего числа африканцев это становится горький правдой после страшных событий в Руанде. Если африканцы весьма успешно объединялись для борьбы за национальную свободу, то, очевидно, нам не удалось объединиться во имя экономического развития и политической стабильности. Война, голод и разруха стали постколониальной реальностью для слишком многих африканцев. В результате встает вопрос о реколонизации извне, на сей раз под знаменем гуманизма"(76).

Интенсивной и суровой критике состояние мира подверглось в XI энциклике папы Иоанна Павла II ("Евангелие жизни", март 1995 г.). Современная цивилизация была охарактеризована им как переживающая глубокий кризис культуры(77), и даже как колыбель специфической культуры смерти: "...мы стоим перед лицом более объемной реальности, - писал папа Иоанн Павел II, - которую можно признать настоящей структурой греха: ее характерная черта - экспансия культуры, направленной против солидарности и в ряде случаев приобретающей вид "культуры смерти". Она распространяется под воздействием мощных культурных, экономических и политических тенденций, отражающих определенную концепцию общества, где важнейшим критерием является успех. Рассматривая положение дел с этой точки зрения, можно, собственно говоря, назвать его войной сильных против бессильных... "(78)". Во время своей поездки в Мексику глава римско-католической церкви говорил о "взывающих к небу" социальных грехах современного мира, о господстве насилия, неравноправии, расовой дискриминации, жажде богатства и власти, которые нельзя искоренить без уяснения и ликвидации "структурных корней эксплуатации и угнетения". В современном мире прибыль и законы рынка стали обладать каким-то абсолютным авторитетом в ущерб достоинству личности(79).

Призрак постглобализма. После исчезновения с политической карты СССР, вопреки многочисленным прогнозам и ожиданиям ситуация в мире отнюдь не стала благостной, стабильной и безопасной. Со сломом биполярного шарнира социального мироустройства распалась система сдержек и противовесов, обеспечивавшая баланс интересов в мире. Ушла в прошлое ялтинско- хельсинкская Европа. Покинутой оказалась советская клиентура в странах Юга. Лишенный обруча блокового противостояния, окончательно рассыпался Третий мир, обретя собственный Север и Юг в виде Нового Востока и Глубокого Юга. На планете возник контур поствестфальской системы международных отношений, особенность которой - контролируемая сверху легитимация и делегитимация суверенитетов(80). Появился новый класс государств: "страны- изгои", не прошедшие тест на легитимность, впереди маячит новая группа государств-парий с ограниченным суверенитетом: "обанкротившиеся государства". В этих условиях сохранение устойчивости и порядка является весьма актуальной, но трудновыполнимой задачей. Пребывая в состоянии системной трансформации, социальный космос стремительно расширяется, выходя за пределы картографии конструктивных прогнозов.

События последнего десятилетия XX века, когда столь обыденными для слуха стали словосочетания гуманитарная катастрофа (а заодно и гуманитарная интервенция), геноцид, принуждение к миру, в значительной мере разрушают прежние футурологические клише, предвещая более драматичный, чем предполагалось, образ наступающего века. Как заметил Г. Киссинджер, администрация У. Клинтона, несмотря на всю свою озабоченность такими проблемами Нового века, как "экология и гуманитаризм", на деле "сталкивалась с необходимостью применять военную силу чаще, чем любая другая администрация в послевоенный период"(81). При отсутствии блоковой конфронтации на передний план выдвигаются внутренние вооруженные конфликты, причем специалисты насчитывают на планете примерно 160 зон этнополитической m напряженности, половина которых находится в неурегулированном состоянии(82)".

стр. 59


В провозглашенной США в начале 2000 г. "Национальной стратегии для нового столетия" прямо констатировалось, что баланс безопасности в мире очень динамичен и неустойчив, будучи подвержен различным угрозам, опасный потенциал которых имеет тенденцию к росту. Так наряду с рациональным оптимизмом в духе фукуямовского окончания истории начал приоткрываться и некий ее альтернативный, причем довольно сумеречный, горизонт.

Определенная растерянность мирового сообщества перед происходящими переменами проявилась в отсутствии перспективной социальной стратегии, адекватной масштабу и характеру этих перемен. Популярная, но крайне невнятная концепция устойчивого развития, поднятая на щит в ходе Всемирного экологического форума в Рио-де-Жанейро в 1992 г.(84) (этого столь внушительного для современников, но оказавшегося ложным символа Нового мира), вряд ли может считаться таковой, являясь все-таки частным и паллиативным ответом на вызов времени, скорее констатирующим серьезный характер блока эколого-экономических проблем, нежели предлагающим действенные средства выхода из засасывающей цивилизацию воронки"".

С ростом значимых для человечества видов риска, дестабилизации постялтинского мироустройства, перманентной неравновесности новой экономической среды, хронически порождающей кризисные ситуации, все чаще возникает вопрос: не станут ли североцентричный мировой порядок и глобальный геоэкономический универсум всего лишь очередной преходящей версией Нового мира, еще одной правдоподобной утопией в чреде других, прикрывая истинное, гораздо более драматичное развитие событий на планете? История, которая есть бытие в действии, в своих построениях оказывается явно полифоничнее умозрительных конструкций и парадоксальнее инерционных прогнозов развития.

В результате наряду с моделью исторически продолжительного доминирования однополюсной схемы мирового порядка во главе с Соединенными Штатами, сейчас начинает рассматриваться новое поколение сценариев грядущего мироустройства. Здесь одна из ведущих тем - проблема реориентализации мира (о чем мне уже приходилось писать на страницах журнала "Восток"(86)), растущая уязвимость западной модели глобального сообщества. Ш. Перес в исследовании "Новый Ближний Восток" обратил внимание на происходящую трансформацию начал современного общества: "До конца XX столетия концепция истории уходила корнями в европейскую модель государственной политики, определявшейся националистическими ценностями и символикой. Наступающая эпоха будет во все большей мере характеризоваться азиатской моделью государственной политики, базирующейся на экономических ценностях, которые предполагают в качестве основного принципа использование знаний для получения максимальной выгоды"(87). Подобное типологическое перерождение социальной структуры дополняется демографической ориентализацией мира: вспомним, что в развивающихся странах проживает (по данным на начало 1999 г.) около 5/6 населения планеты и на их же долю приходится 97% его прогнозируемого прироста, повышается также удельный вес восточных диаспор непосредственно в странах Севера.

Процесс ориентализации мира имеет, однако, еще один серьезный аспект. Как писал недавно во влиятельном журнале "Foreign Affairs" профессор Йельского университета П. Брекен: "Созданному Западом миру (уже) брошен вызов... в культурной и в философской сферах. Азия, которая стала утверждаться в экономическом плане в 60-70-х годах, утверждается сейчас также в военном аспекте"(88). Выдвигая тезис о наступлении "второго ядерного века" (т.е. ядерного противостояния вне прежней, биполярной конфигурации мира), американский политолог характеризует его следующим образом: "Баллистические ракеты, несущие обычные боеголовки или оружие массового поражения, наряду с другими аналогичными технологиями сейчас доступны, по крайней мере, десятку азиатских стран - от Израиля до Северной Кореи, и это представляет собой важный сдвиг в мировом балансе сил. Рост азиатской военной

стр. 60


мощи возвещает о начале второго ядерного века..."(89). Таким образом, экономистичному менталитету Запада может быть противопоставлен цивилизационный вызов Нового Востока, включающий более свободное, нежели прежде, использование современных вооружений(90).

Еще более резко сформулировал свою позицию Международный институт стратегических исследований (IISS) в ежегодном докладе о тенденциях развития мировой политики за 1999 г. Его вывод: США, в целом, оказались неспособны претендовать на статус сверхдержавы, а главную угрозу для человечества представляют сейчас региональные конфликты в Азии с участием ядерных держав, в результате чего человечество "балансирует на грани между миром и войной"(91).

В футурологическом ящике Пандоры немало и других потенциальных сюрпризов: например, стремительное развитие глобального финансово-экономического кризиса с последующим кардинальным изменением политической конфигурации планеты; перспективы резкого социального расслоения мира или его квазиавтаркичной регионализации либо неоархаизации; возможность контрнаступления различных мобилизационных проектов при параллельном возникновении на этой (или иной) основе принципиально новых идеологических конструкций; радикальный отход некоторых ядерных держав от существующих "правил игры", демонстрационное использование ими оружия массового поражения, угроза его гарантированного применения при определенных обстоятельствах, растущая вероятность той или иной формы ядерного инцидента; превращение терроризма в международную систему, транснационализация и глобализация асоциальных и криминальных структур; центробежная, универсальная децентрализация международного сообщества...

Существуют и гораздо менее распространенные в общественном сознании планы обустройства мира Постмодерна - от исламских квазифундаменталистских проектов до разнообразных сценариев и концептов, связанных с темой приближения "века Китая". С ростом числа "несостоявшихся государств" проявилась также вероятность глобальной альтернативы цивилизации: возможность распечатывай? запретных кодов антиистории, освобождения социального хаоса, выхода на поверхность и легитимации мирового андеграунда, его слияния с "несостоявшимися" и "обанкротившимися" государствами, "странами-изгоями", современными "пиратскими республиками", прочими социальными эфемериями, утверждая причудливый строй новой мировой анархии. Мировое сообщество оказывается, по сути, поставленным перед "дьявольской альтернативой": императивом создания комплексной системы глобальной безопасности, "ориентированной на новый орган всемирно-политической власти" или переходом к явно неклассическим сценариям новой, нестационарной модели международных отношений.

Отсутствие согласия между членами мирового сообщества относительно идеалов и механизмов утверждающегося на планете строя чревато нарастанием как подспудного, так и все более открытого соперничества внутри нового поколения исторических проектов, международных систем и социальных мотиваций. Со временем подобное соперничество может стать источником коллизий, по крайней мере, не менее значимых и судьбоносных, чем традиционные формы конфликтов между странами и народами. Так, на рубеже III тысячелетия в контексте взаимодействия и столкновения схем мироустройства, культурных архетипов, региональных и национальных интересов рождается многомерный Новый мир будущего века.


ПРИМЕЧАНИЯ

(1) A. Touraine. Modernity and Cultural Specifitties. - International Social Science Journal. 1998. N 118, p. 454.

(2) Замечания, сделанные на Шурнеском кладбище в День памяти 30 мая 1919 г. Цит. по: Г. Киссинджер. Дипломатия. М., 1997, с. 40.

(3) Маундт-Вернонское обращение от 4 июля 1918 г. Цит. по: там же, с. 41.

(4) Ежегодное послание Конгрессу "О положении в стране" от 7 декабря 1915г. Цит. по: там же, с. 36.

стр. 61


(5) См.: Манифест III Интернационала: "...национальное государство, дав мощный импульс капиталистическому развитию, стало слишком тесным для развития производительных сил. ...Перед нами, коммунистами, стоит задача облегчить и ускорить победу Коммунистической революции во всем мире". (Цит. по: 50/50. Опыт словаря нового мышления. М., 1989, с. 83.)

(6) Подробнее см.: А.Н. Анисимов. Загадки глобального соотношения сил и китайский фактор. - Россия XXI. 1998, N 7-8, с. 66-67.

(7) См.: Правда 20.12.1924.

(8) Дж.М. Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1978 (1936).

(9) См. A. Toynhee. Study of History. Abridgement of Volumes I-VI by D.S. Sommervell. Oxford, 1947, p. 39.

(10) А.Дж. Тойнби. Постижение истории. М., 1991, с. 18.

'' В.В. Розанов. Апокалиптика русской литературы. - Новый мир. 1999, N 7.

(12) Д. Coomaraswamy (ed.). Essays in Post-Industrialism: A Symposium of Prophecy Concerning the Future of Society. L., 1914; A. Penty. Old Worlds for New: A Study of Post-Industrial State. L., 1917; idem. Post-Industrialism. L? 1922.

(13) Культурно-исторические горизонты России в начале века можно было в какой-то степени предсказать, когда выяснилось, что призванные в годы мировой войны в армию крестьяне в подавляющем большинстве перестали причащаться (это на фронте!) после отмены обязательности таинства.

(14) Еще более впечатляющий кризис переживают общества восточноевропейское и евразийское, имеющие собственную историю взаимоотношений с миром Нового времени.

(15) Тоталитаризм сам по себе не есть та или иная конкретная идеология, но особый на нее отклик, стремление перемолоть уникальность человеческой личности ради приближения некоего социального горизонта. Отмечая в качестве достоинства века XX крушение одиозных тоталитарных конструкций, мы подчас забываем, что именно это столетие - апогей механистичной индустриализации в специфической среде массового общества - есть историческое время их появления. Тоталитарные режимы - перворожденные уродцы-мутанты социального творчества эпохи Постмодерна.

(16) Выражение голландского теолога К.А. ван Персена. Цит. по: X. Кокс. Мирской град: Секуляризация и урбанизация в теологическом аспекте. М., 1995, с. 21.

(17).J. Attali. Lignes d'Horizons. P. 1990. (18) Z. Brzezinski. Between Two Ages. America's Role in the Technotronic Era. N.Y., 1976, p. 252.

(19) R. Gwardini. Ende der Neuzeit. Leipzig. 1954.

(20) P. Drucker. The Landmarks of Tomorrow. N.Y., 1957; A. Toynbee. Study of History. Abridgement of Volumes I-VI by D.S. Sommervell. Oxford, 1947.

(21) L Observater. 14.8.1952.

(22).J. Fourastie. Le grand espoir du XX-s siecle. P., 1949; R. Aron. Le developement de la societe industrielle et la stratification sociale. P., 1956; idem. Trois essais sur I age industrielle. P., 1966; idem. 18 Lectures on Industrial Society. L., 1968 (цикл лекций, прочитанных в Сорбонне в 1957-58 гг.); W. W. Rostow. The Stages of Economic Growth. A Noncommunist Manifesto. Cambridge, 1960; idem. Politics and the Stages of Growth. Cambridge, 1971.

(23) R. Dahrendorf. Class and Class Conflict in Industrial Society. Stanford, 1959.

(24) D. Lerner. The Passing of Traditional Society: Modernizing the Middle East. Glencoe, 1958; Е. Hagen. On the Theory of Social Change: How Economic Growth Begins. Homewood, 1962; М. Levy, Jr. Modernization and the Structure of Societies: A Setting for International Affairs. Vol. 1-2. Princeton. 1966; S. Eisenstadt. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs, 1966; С. Black. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History. N.Y., 1966.

(25) P. Sorokin. Sociological Theories of Today. N.Y., 1968; АД. Сахаров. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе. (1967 г.) ?А.Д. Сахаров. Тревога и надежда. М., 1991.

(26) J.К. Galbraith. The New Industrial State. N.Y., 1967.

(27) D. Reisman. Leisure and Work in Post-Industrial Society. - Mass Leisure. Ed. by Е. Larrabee, R. Meyerson. Glencoe, 1958; D. Bell. Notes on the Post-Industrial Society. - The Public Interest. 1967, N 6, 7.

(28) Н.М. McLuhan. The Gutenberg Galaxy. Toronto, 1962.

(29) J.Ellul. The Technological Society. N.Y., 1964.

(30) A. Touraine. La societe post-industrielle. P., 1969; D. Bell. The Coming of Post- Industrial Society. A Venture in Social Forecasting. N.Y., 1973; B.S. Kleinberg. American Society in the Postindustrial Age. Technocracy, Power and the End of Ideology. Columbus (Oh.), 1973.

(31) G. Debord. La Societe du Spectacle. P., 1967.

(32).J. Baudrillard. La societe de consommation. P., 1970.

(33).J. Fourastie. The Causes of Wealth. N.Y., 1975.

(34) A. Etzioni. The Active Society. A Theory of Social and Political Processes. N.Y., 1968; С. Wright Mills. The

стр. 62


Sociological Imagination. Harmondsworth, 1970; J-F. Lyotard. La condition postmoderne. Rapport sur le savoir. P., 1979; idem. Le Differend. P., 1983; idem. The Postmodern Explained. Correspondence 1982-1985. Minneapolis-L., 1993; J. Baudrillard. La societe de consommation. P., 1970; idem. In the Shadow of the Silent Majorities or. The End of the Social and Other Essays. N.Y., 1983.

(35) F. Braudel. Afterhougthts on Material Civilization and Capitalism. 1976; idem. Civilization materielle, economie, et capitalisme, XVe- XVIIIe esiecle. V. I-III. P., 1979; I. Wallerstain. The Rise and Future Demise of the World Capitalist System: Concepts for Comparative Analyses. - Comparative Studies on Society and History. The Hague, 1974, N 16; idem. The Modem World-System. Vol. I. Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in Sixteen Century. N.Y., 1974; idem. The Modern World-System. Vol. II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-Economy. 1600-1750. N.Y., 1980; idem. The Modern World-System. Vol. III. The Second Era of Great Expansion of the Capitalist World-Economy. 1730-1640s. N.Y., 1989; idem. The Capitalist World-Economy. Cambridge, 1979.

(36) S. Huntington. The Clash of Civilizations and Remaking the World Order. N.Y., 1996, p. 56.

(37) О.Н. Meadows, D.I. Meadows, J. Randers, W.W.III. Behrens. The Limits to Growth. A Report for the Club of Rome's Project on the Predicament of Mankind. N.Y. - L., 1972.

(3S) Римский клуб. История создания, избранные доклады и выступления, официальные материалы. Под реакцией Д.М. Гвишиани. М., 1997, с. 310.

(39) Z. Brzezinski. America in the Technotronic Age. - Encounter. 1968, Vol. XXX, N 1; idem. Between Two Ages. America's Role in the Technotronic Era. N.Y., 1970.

(40) "Движение к большему сообществу... не может быть достигнуто путем слияния существующих государств в одно большое целое... Хотя намерение сформировать сообщество развитых стран менее претенциозно, нежели стремление к мировому правительству, зато это более осуществимо" (Ibid., p. 296, р. 308).

(41) Ibid., p. 304.

(42) D. Bell. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture in Social Forecasting. N.Y., 1973; idem. The Social Framework of the Information Society. Oxford, 1980; idem. The Third Technological Revolution and Its Possible Socio- Economic Consequences. - Dissent. Spring 1989, N 2; F. Fukuyama. The End of History? - The National Interest. 1989, N 16; idem. A Reply to My Critics. - The National Interest. 1989, N 18; P. Hawken. J. Ogilvy. P. Schwarz. Seven Tomorrows. Seven Scenarios for the Eighties and Nineties. Toronto. 1982; Н. Kahn {et A. Wiener). The Year 2000. A Framework for Speculation on the Next 33 Years. L., 1967; idem. Forces for Change in the Final Third of the Twentieth Century. N.Y., 1970; idem et A. Wiener W. Brown. L. Martell. The Next 200 Years. A Scenario for America and the World. N.Y., 1971; idem. World Economic Development 1979 and Beyond. Boulder (Col.), 1979; idem et J. Simon. Global 2000: Revisited. Oxford, 1984; R.L. Katz. The Information Society. An International Perspective. N.Y., 1988; Y. Masuda. The Information Society as Post-Industrial Society. Wash., 1981; Н.М. McLuhan. The Gutenberg Galaxy. Toronto, 1962; idem et al. City as Classroom. N.Y., 1977; .J. Nesbitt. Megatrends: Ten New Directions Transforming Our Lives. N.Y., 1982; idem et P. Aburdene. Re-inventing the Corporation. Transforming Your Job and Your Company for the New Information Society. N.Y., 1985. idem et P. Aburdene. Megatrends 2000. The New Directions for the 1990's. N.Y., 1990; A. Toffler. Future Shock. N.Y., 1970; idem. The Eco-Spasm. Toronto, 1975; idem. The Third Wave. N.Y., 1980; idem. Powershift. Knowledge, Wealth and Violence at the Edge of the 21st Century. N.Y., 1990.

(43) Подробнее о прочтении постсовременности в литературе предпоследнего десятилетия века, см.: Н. Forster (ed.). The Antiaesthetic: Essays on Postmodern Culture. Port Townsend, 1984; H.G. Cox. Religion in the Secular City. Toward a Postmodern Theology. N.Y., 1984; G. Vattino. La fine della modernita. Milano, 1985; P. Koslowski, R. Spaemann, R. Low (Hrsg). Moderne oder Postmoderne? Zur Signatur des gegenwartigen Zeitalters. Weinheim (VCH/Acta humaniora), 1986; P. Koslowski. Die postmoderne Kultur. Geselschaftlich - kulturelle Konsequenzen der technischen Entwicklung. Miinchen, 1987; idem. Die Prifungen der Neuzeit. Uber Postmodernitat. Philosophic der Geschichte, Metaphysik, Gnosis. Wien, 1989; idem. Die Modemitat der Postmoderne. - G. Backer, K. Scwarzenherg, J. Taus (Hrsg). Standort Osterreich. Uber Kultur, Wirtschaft und Politik im Wandel. Wien, 1990; W. Welsch. Unsere postmoderne Moderne. Weinheim, 1987; von R. Kemper (Hrsg) "Postmodern" oder der Kampf um die Zukunft. Frankfurt a. М., 1988; A. Heller, F. Feher. The Postmodern Political Condition. Cambridge, 1988; D. Harvey. The Condition of Postmodernity. Inquiry into the Origins of Cultural Change. Oxford, 1989; Wirtschaftskultur und Wirtschaftsethik in der Postmoderne. Wien, 1989; F. Block. Postindustrial possibilities. A Critique of Economic Discourse. Berkeley-L.A., 1990; S. Pfohl. Welcome to the Parasite Cafe: Postmodernity as a Social Problem. - Social Problems, P., 1990, N 4; М. Poster. The Mode of Information: Poststructuralism and Social Context. Cambridge, 1990; R. Inglehart. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton (N.J.), 1990; A. Giddens. The Consequences of Modernity. Stanford, 1990; S. Lash. Sociology of Postmodernism. L. - N.Y., 1990.

(44) См. подробнее: И.П. Ильин. Постструктурализм. Деконструктивизм, Постмодернизм. М., 1996; он же. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998.

стр. 63


(45) М.С. Горбачев. Перестройка и новое мышление: для нашей страны и для всего мира. М., 1987.

(46) Послание имама Хомейни М.С. Горбачеву. - Имам Хомейни. М., 1999.

(47) Великий Аятолла Имам Хомейни. Завещание. S. 1. (Москва), S.a.

(48) Document; su il Nuovo Medoevo. Milano, 1973. (См. - перевод представленной в сборнике статьи Умберто Эко "Средние века уже начались" в журнале "Иностранная литература", 1994, N 4.)

(49).J. Vоn Lohausen. Mut zur Macht. Denken in Kontinenten. Berg, 1978; A. de Benoist. Les idees a l Empire Eurosoveietique de Vladivostok jusque Dublin. Brussell, 1988.

(50) W. Harman. An Incomplete Guide to the Future. 1977; idem. Global Mind Change. The Promise of the Last Years of the Twentieth Century. Indianapolis, 1988. Тотальный и революционный характер грядущих перемен по-своему был весьма полно обрисован в комплексном исследовании М. Фергюсон (см.: М. Ferguson. Aquarian Conspiracy. Personal and Social Transfomation in the 1980s. L., 1980).

(51) Г. Roszak. Where the Wasteland Ends: Politics and Transcendence in Postindustrial Society. N.Y., 1972; idem. Person-Planet: The Creative Disintegration of Industrial Society. N.Y., 1978.

(52) Наше общее будущее. Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР). М., 1989 (1987).

(53) Государственный визит Президента СССР М.С. Горбачева в Соединенные Штаты Америки 30 мая -4 июня 1990 года. Документы и материалы. М., 1990, с. 4S-49, 70, 131, 135. См. также: М. Gorbachev. Perestroika and the New World Order: Selected speeches. Moscow, 1991.

(54) С. Бергер. Американское лидерство в XXI веке. (Цит. по: Компас 2000, N3, с. 16)

(55) З. Бжезинский. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М., 1998,с. 251.

(56) R.J. Barnet, J. Cavanagh. Global Dreams, Imperial Corporations and the New World Order. N.Y., 1994; H.-P. Martin, Н. Schumann. The Global Trap: Globalization and Assault on Prosperity and Democracy. Pretoria-L., 1997; W. Greider. One World, Ready or Not. The Manic Logic of Global Capitalism. N.Y., 1997; D. Rodrik. Has Globalization Gone Too Far? Wash., 1997; idem. Globalization and Its Discontents. N.Y., 1998; P.N. Doremus. W.W. Keller, L.W. Pauly, S. Reich. The Myth of the Global Corporation. Princeton, 1998; Н. Shuft. The Trouble with Capitalism. An Inquiry into the Causes of Global Economic Failure. L. - N.Y., 1998;.J. Gray. False Dawn. The Delusions of Global Capitalism. L., 1998.

(57) "Окончание тысячелетия совпадает с периодом, когда преимущество Америки превратилось в доминирование. Никогда прежде ни одна страна не достигала такого преобладающего положения в мире и в столь многих областях деятельности, начиная от производства вооружений до предпринимательской деятельности, от технологических достижений до массовой культуры". (Н. Kissinger. Washington Post. 10.1.2000.)

(5S) Цит. по: З. Бжезинский. Великая шахматная доска... с. 203.

(59) Song Yimin. A Discussion of the Division and Grouping of Forces in the World after the End of the Cold War. - International Studies. 1966, N 6-8, p. 10 (цит. по: 3. Бжезинский. Великая шахматная доска... с. 202). Бжезинский особо отмечает, что данная статья была (в более сжатом виде) напечатана в центральном органе КП К "Женминь жибао".

(60) Вот по необходимости краткий список трудов последнего десятилетия, оценивающих новые горизонты общества: Т. Sakaya. The Knowledge-Value Revolution or a History of the Future. N.Y. - Tokyo, 1991; R.B. Reich. The Work of Nations. Preparing Ourselves to 21(st) Century Capitalism. N.Y., 1992; P. Kennedy. Preparing for the Twenty-First Century. N.Y., 1993; P. Drucker. Post-Capitalist Society. N.Y. 1993; idem. The Age of Discontinuity. Guidelines to our Changing Society. New Brunswick-L., 1994; idem. Landmarks of Tomorrow. New Brunswick- L., 1996; L.C. Turow. Head to Head. The Coming Economic Battle Among Japan, Europe and America. N.Y., 1993; Н. McRae. The World in 2020. Power, Culture and Prosperity: A Vision of the Future. L., 1995. R. Heilbroner. Visions of the Future. The Distant Past, Yesterday, Today, Tomorrow. N.Y. - Oxford, 1995; P. Schwartz. The Art of the Long View. Planning for the Future in an Uncertain World. Chichister - N.Y., 1996; Т.К. Hopkins, I. Wallerstein et al. The Age of Transition. Trajectory of the World System 1945-2025. L., 1996; Т. Cannon. Welcome to the Revolution. Managing Paradox in the 21(st) Century. L., 1996; R.A. Easterlin. Growth Triumphant. The Twenty-First Century in Historical Perspective. Ann Arbor (Mi.), 1996; Н. de Santis. Beyond Progress. An Interpretive Odyssey to the Future. Chicago - L., 1996; R. Gibson (ed.). Rethinking the Future. L., 1997; M.I. Dertouzos. What Will Be. How the New World of Information Will Change Our Lives. N.Y., 1997; G. Celente. Trends 2000. How to Prepare for and Profit from the Changes of the 21(st) Century. N.Y., 1997; F. Hesselhein, М. Goldsmith. R. Beckhard (eds.) The Organization of the Future. San Francisco, 1997; D. Yergin, J. Stanislaw. The Commanding Heights. The Battle Between Government and the Marketplace That Is Remaking the Modern World. N.Y., 1998: F. Hesselbein, М. Goldsmith, R. Beckhard. R.F. Schubert (eds.). The Community of the Future. San Francisco, 1998; H.S. Dent Jr. The Roaring 2000s. N.Y., 1998; A. Hammond. Which World? Scenarios for the 21(st) Century. Wash. (D.C.) - Covelo (Ca.), 1998.

стр. 64


(61) Ч. Милош. О конце света. - Новая Польша. 2000, N I.e. 62.

(62) М. Rose. The Post-Modern and the Post-Industrial. A Critical Analysis. Cambridge, 1991; Е. Giddens. Modernity and Self-Identity. Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge, 1991; F. Jameson. Post-Modernism, or The Cultural Logic of Late Capitalism. Durham, 1991; D. Sayer. Capitalism and Modernity. L. - N.Y., 1991; М. Featherstone. Consumer Culture and Post-Modernism. L., 1991; S. Lash. el J. Friedman (eds.). Modernity and Identity. Oxford, 1992; А.Е. Gellner. Postmodernism, Reason and Religion. L., 1992; Z. Bauman. Intimations of Postmodernity. L., 1992; S. Crook,.1. Pakulski, М. Walters. Postmodernisation. Change in Advanced Society. L., 1992; U. Beck. Risk Society: Toward a New Modernity. L. - Thousand Oaks, 1992; В. Smart. Modern Conditions, Postmodern Controversies. L. - N.Y., 1992; idem. Postmodernity. L. - N.Y., 1996; Touraine. Critique de la modemite. P., 1992; idem. Pourrons-nous vivre ensemble? Egaux et differents. P., 1997; A. Callinicos. Against Postmodernism. A Marxist Critique. Cambridge, 1994; D. Lyon. Postmodernity. Minneapolis, 1994; B.S. Turner (ed.). Theories of Modernity and Postmodernity. L. - Thousand Oaks, 1995; Н. Bertens. The Idea of the Postmodern: A History. L. - N.Y., 1995; К. Kumar. From Post- Industrial to Post-Modern Society. New Theories of the Contemporary World. Oxford (UK) - Cambridge (Ma.), 1995; Ch. Handy. The Hungry Spirit. Beyond Capitalism - A Quest for Purpose in the Modern World. L., 1997; R. Inglehar. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, 1997; М. Alhrow. The Global Age. State and Society Beyond Modernity. Stanford (Ca.), 1997; S. Best, D. Kellner. The Post-Modern Turn. N.Y. - L., 1997. На рус. языке см.: Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. Под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999.

(63) Точка зрения автора, понимающего под социальным Постмодерном как период окончания- Нового времени (Modernity), так и всей эпохи Большого Модерна (Modernus), изложена в работах: А.И. Неклесса. "Третий Рим" или "Третий мир": глобальные сдвиги и национальная стратегия России. - Восток. 1995, N 1; он же. Проблема глобального развития и место Африки в Новом мире. - Мировая экономика и международные отношения. 1995, N 8; он же. Крах истории или контуры Нового мира? - Мировая экономика и международные отношения. 1995, N 12; он же. Контуры Нового мира и Россия. - Знамя. М., 1995; он же. Постсовременный мир в новой системе координат. - Восток. 1997, N 2; он же. Мир Модерна, мир Нового времени подходит к своему логическому концу. - Рубежи. 1997, N 5; он же. Мир постмодерна, мир игры ломает горизонт истории. - Рубежи. 1997, N 8-9; он же. Эпилог истории. - Восток. 1998, N 5; он же. Пакс Экономикана: новое геоэкономическое мироустройство. - Экономические стратегии. 1999, N 1; он же. Pax Economicana: геоэкономическая система мироустройства. - Экономическая наука современной России. 1999, N 1; он же. Конец цивилизации, или Конфликт истории. - Мировая экономика и международные отношения. 1999, N 3, N 5; он же. Мир на краю истории, или Глобализация-2. - Москва. 1999, N 4; он же. Творческий континент Россия. - Москва, М., 1999, N 8; он же. Пакс Экономикана, или Эпилог истории. - Новый мир. 1999, N 9; он же. Конец эпохи Большого Модерна. - Знамя. 2000, N 1; ом же. Реквием XX веку. - Мировая экономика и международные отношения. 2000, N 1, N 2. См. также: Постиндустриальный мир: центр, периферия, Россия. Сборники 1, 2, 3. Серия "Научные доклады", N 91, N 92, N 93. М., 1999; Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). Отв. ред. А.И. Неклесса. СПб., 2000.

(64) .J Naisbitt. Global Paradox. N.Y., 1995; A. Toffler, Н. Toffler. Creating a New Civilization. Atlanta, 1995; J.K. Galbraith. The Good Society. The Human Agenda. Boston - N.Y., 1996; L.C. Thurow. The Future of Capitalism. L., 1996; М. Castells. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. 1: The Rise of the Network Society. Maiden (Ma.) - Oxford (UK), 1996; idem. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. 2: The Power of Identity. Maiden (Ma.) - Oxford (UK), 1997; idem. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. 3: End of Millennium. Maiden (Ma.) - Oxford (UK), 1998; Z. Brzezinsky. The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. N.Y., 1997; Е. Luttwak. Turbo-Capitalism.Winners and Losers in the Global Economy. L., 1998; /. Wallerstein. Utopistics, or Historical Choices of the Twenty First Century. N.Y., 1998; A. Etzioni. The End of Privacy. N.Y., 1999; P.F. Drucker. Managing Challenges for the 21(st) Century. N.Y., 1999; A. Giddens, W. Hutton (eds.). On the Edge. L., 2000.

(65) Перечислю лишь малую толику работ, опубликованных в это время и связанных с темой глобализации мира: R. Robertson. Globalization. L., 1992; P. Dicken. Global Shift: The Intemationalization of Economic Activity. L., 1992; М. Carnoy. М. Castells, S.S. Cohen, F.H. Cardoso. The New Global Economy in the Information Age: Reflections on Our Changing World. University Park (Pa.), 1993; J.Н. Dunning. The Globalization of Business. L., 1993; К. Ohmae. The Borderless World. Power and Strategy in the Global Marketplace. N.Y., 1994; М. Waters. Globalization. L. - N.Y., 1995; К. Ohmae (ed.). The Evolving Global Economy Making Sense of the New World Order. Boston, 1995; P. Hirst, G. Thompson. Globalization in Question. The International Economy and the Possibilities of Governance. Cambridge, 1996; S. Sassen. Losing Control? Sovereignty in an Age of Globalization. N.Y., 1996; Е. Solingen. Regional Orders at Century's Dawn. Global and Domestic Influences on Grand Strategy. Princeton (N.J.), 1998; G. Burtless, R.Z. Lawrence, R.E. Litan, RJ. Shapiro. Globophobia.

стр. 65


Confronting Fears about Open Trade. Wash. 1998; Е. Kofman, G. Youngs (eds.). Globalization: Theory and Practice. L., 1998; J. Michie. J.S. Smith (eds.). Global Instability. The Political Economy of World Economic Governance. L. -N.Y., 1999; 0. Held et al. Global Transformations. Stanford, 1999.

(66) W.H. Davidow, M.S. Malone. The Virtual Corporation. Structuring and Revitalizing the Corporation for the 21(st)Century. N.Y., 1992;./. Dunning. Multinational Enterprises in a Global Economy. Wokingham, 1993; W.R. Cline. International Debt Reexamined. Wash. 1995; A. Etzioni. The New Golden Rule. N.Y., 1996; С. Caufield. Masers of Illusion. The World Bank and the Poverty of Nations. N.Y., 1997; S. Strange. Casino Capitalism. Manchester. 1997; idem. Mad Money. Manchester, 1998; D. Cohen. The Wealth of the World and the Poverty of Nations. Cambridge (Ma.) - L., 1998; P. Taffinder. Big Change. A Route-Map for Corporate Transformation. Chichester - N.Y., 1998; W.E. Halal, K.B. Taylor (eds.). Twenty- First Century Economics. Perspectives of Socioeconomics for a Changing World. N.Y., 1999.

(67) R. Crawford. In the Era of Human Capital. The Emergence of Talent, Intelligence and Knowledge as the Worldwide Economic Force and What It Means to Managers and Investors. L. - N.Y., 1991; М. Connors. The Race to the Intellegent State. Oxford (UK) - Cambridge (Ma.), 1993;./. Boyle. Shamans, Software and Spleens. Law and the Construction of the Information Society. Cambridge (Ma.) - L., 1996; Т.Н. Davenport, L. Prusak. Information Ecology. Mastering the Information and Knowledge Environment. N.Y. - Oxford, 1997; ТА. Stewart. Intellectual Capital. The New Wealth of Organizations. N.Y. - L? 1997; M.I. Dertouzos. What Will Be. How the New World of Information Will Change Our Lives. N.Y., 1997; К.Е. Sveiby. The New Organizational Wealth. Managing and Measuring Knowledghte-Based Assets. San Francisco, 1997; J. Roos, G. Roos, N.C. Dragonetti, L. Edvinsson. Intellectual Capital. Navigating the New Business Landscape. N.Y., 1997; J. W. Costtada (ed.). Rise of the Knowledge Worker. Boston (Ma.) - Oxford, 1998; D. Neef, G.A. Siesfeld, J. Cefola (eds). The Economic Impact of Knowledge. Boston (Ma.) - Oxford, 1998; D. Coyle. The Weitless World. Strategies for Managing The Digital Economy. Cambridge (Ma.), 1998; L.C. Thurow. Creating Wealth. The New Rules for Individuals, Companies and Countries in a Knowledge-Based Economy. L., 1999. (Данная тема стала одной из ведущих в специальной литературе, и потому привести сколь либо полный список работ, к сожалению, не представляется возможным.)

(68) Е.Е. Gordon, R.R. Morgan, J.A. Ponticell. Futurerwork. The Revolution Reshaping American Business. Westport (Ct.) - L., 1994; S. Danziger, P. Gottschalk. America Unequal. N.Y. - Cambridge (Ma.), 1995; R.H. Frank, P.J. Cook. The Winner-Take-All Society. Why the few at the Top Get So Much More Than the Rest of Us. L., 1996;R. Bootle. The Death of Inflation. Surviving and Thriving in the Zero Era. L., 1996; Ch.A. Chatfield. The Trust Factor. The Art of Doing Business in the Twenty-First Century. Santa Fe (Ca.), 1997; James Galbraith. Created Unequal. The Crisis in American Pay. N.Y., 1998; R. Koch. The Third Revolution. Creating Unprecedented Wealth and Happiness for Everyone in the New Millennium. Oxford, 1998; В. Davis, D. Wessel. Prosperity. The Coming Twenty-Year Boom and What It Means to You. N.Y., 1998; D. Elias. Dow 40,000. Strategies for Profiting from the Greatest Bull Market in History. N.Y., 1999.

(69) W. Bella, S. Rosenfeld. Dragons in Distress. Asia's Miracle Economies in Crisis. San Francisco, 1990; R.A. Palat (ed.). Pacific-Asia and the Future of the World System. Westport (Ct.), 1993;.J. Naishitt. Megatrends in Asia. The Eight Asian Megatrends That Are Changing the World. L., 1996; R. Pomfert. Asian Economies in Transition. Reforming Centrally Planned Economies. Cheltenham (UK) - Brookfield (US), 1996; P.F. Drucker, I. Nakauchi. Drucker on Asia. A Dialogue between Peter Drucker and Isao Nakauchi. Oxford, 1997; G. Hiscock. Asias Wealth Club. L., 1997; H.S. Rowen (ed.). Behind East Asian Growth: The Political and Social Foundation of Prosperity. L. - N.Y., 1998; R. Katz. Japan: The System That Soured. The Rise and Fall of Japanese Economic Miracle. Armonk (N.Y.) - L? 1998; A.G. Frank. ReOrient. Global Economy in the Asian Age. Berkeley-L., 1998; G.S. Yip. Asian Advantage. Key Strategies for Winning in the Asia - Pacific Region. Reading (Ma.), 1998; С. Henderson. Asia Falling. Making Sense of the Asian Crisis and Its Aftermath. N.Y., 1999; F. Godement. The Downsizing of Asia. L. - N.Y., 1999; См. также: Я. Накасонэ, Я. Мурами, С. Сато, С. Нисибэ. После холодной войны (совместное исследование). М., 1993 (1992).

(70) Е. Lee. The Asian Financial Crisis. The Challenge for Social Policy. Geneva, 1998; S.S. Harrison, C.V. Prestowitz, Jr. (eds.). Asia After the "Miracle": Redefining U.S. Economic and Security Priorities. Wash., 1998; R.H. McLead, R. Garnaud (eds.) East Asia in Crisis. From Being a Miracle to Needing One? L. - N.Y., 1998; L. Gough. Asia Meltdown. The End of the Miracle? Oxford, 1998; М. Goldstein. The Asian Financial Crisis: Causes, Cures, and Systemic Implications. Wash., 1998.

(71) LJ. Brahm. China as N1. The Superpower Takes Central Stage. Singapore, 1996; J.C.H. Chai. China. Transition to a Market Economy. Oxford, 1997; D. Bernstein. R.H. Munro. The Coming Conflict with China. N.Y., 1997; J.A. Dorn (ed.). China in the New Millennium: Market Reforms and Social Development. Wash., 1998; D. Bernstein, A. de Keijzer. Big Dragon. China s Future: What it means for Business, the Economy and the Global Order. N.Y., 1998; О.Н. Rosen. Beyond the Open Door. Foreign Enterprises it the Chinese Marketplace. Wash. -N.Y., 1999; С. Henderson. China on the Brink. The Myths and Realities of the World's Largest Market. N.Y., 1999.

стр. 66


(72) М. Weidenbaum, S. Hughes. The Bamboo Network. How Expatriate Chinese Entrepreneurs Are Creating the New Economic Superpower in Asia. N.Y., 1996; В. Naughton (ed.). The China Circle. Economics and Electronics in the PRC, Taiwan and Hong Kong. Wash., 1997; W. Van Kemenade. China, Hong Kong, Taiwan, Inc. N.Y.. 1997; G.A. Postiglione, J.T.H. Tang (eds.) Hong Kong's Reunion with China. The Global Dimensions. Armonk (N.Y.) -L., 1997; G.T. Haley, Ch.T. Tan. U.C.V. Haley. New Asian Emperors. The Overseas Chinese, Their Strategies and Comparative Advantages. Oxford, 1998.

(73) Z. Brzezinsky. Out of Control: Global Turmoil on the Eve of the 21(st) Century. N.Y., 1993; S. Huntington. The Clash of Civilizations. - Foreign Affairs. N 72, Summer, 1993; idem. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y., 1996; С. Santoro. Progetto di ricarca multi funzionale 1994-1995 - I nuovi poli geopolitici. Milano, 1994; Окружное послание "Evangelium Vitae" папы Иоанна Павла II о ценности и нерушимости человеческой жизни. Париж - Москва, 1997; I. Wallerstain. After Liberalism. N.Y., 1995; G. Soros. The Crises of Global Capitalism. Open Society Endangered. N.Y., 1998.

(74) См.: F. Fukuyama. The Great Disruption. Human Nature and the Reconstitution of Social Order. N.Y., 1999.

(75) N. Chomsky. World Orders, Old and New. L., 1997.

(76) International Herald Tribune. 14.8.1994.

(77) Окружное послание "Evangelium Vitae"..., с. 21.

(78) Там же, с. 22.

(79) Характеризуя современные процессы глобализации папа Иоанн Павел II, в частности, заявил: "Поскольку, однако, глобализация руководствуется только законами рынка в интересах наиболее могущественных, ее последствия могут быть только негативными. Таковы, к примеру: подход к экономике как к абсолютной ценности; безработица; упадок многих общественных служб; разрушение окружающей среды, природы; рост разрыва между бедными и богатыми; несправедливая конкуренция, которая ставит бедные нации в положение все большей униженности". (Цит. по: Этос глобального мира. М., 1999, с. 12.)

(80) Одно из многочисленных противоречий переходного XX века заключается в следующем: происходит ликвидация империй (как европейских, так и колониальных), утверждение института национального государства Нового времени в качестве универсальной основы международных отношений. И в то же время - кардинальная трансформация самой системы, изменение базовых принципов ее функционирования: формального равноправия членов, исключительности суверенитета, введение повторной легитимации на основе соблюдения принципа "прав человека" и т.п. Подробнее о современном кризисе вестфальской системы см.: Космополис. Альманах - 1999. М., 1999.

(81) Washington Post. 10.1.2000.

(82) См. материалы совместной конференции Министерства обороны РФ и специалистов НАТО "Особенности современных внутренних вооруженных конфликтов и роль мирового сообщества в их урегулировании", прошедшей в Москве 14-16 апреля 2000 г. (Независимое военное обозрение, N 14, 2000.)

(83) Отметим, что в этом официальном документе в числе новых угроз национальной безопасности США упомянут такой многозначительный для России феномен как "обанкротившиеся государства", т.е. "государства, которые не могут обеспечить стабильность и безопасность на своей территории, а также приемлемые жизненные условия для проживающего там населения, что чревато международными конфликтами, экологическими катастрофами, массовыми убийствами мирных людей и агрессией против соседних стран или этнических групп".

(84) Конференция ООН по охране окружающей среды и развитию. Рио-де- Жанейро, 1992.

(85) См.: О.Н. Meadows, D.L. Meadows, J. Panders. Beyond the Limits: Global Collapse or a Sustainable Future? L., 1992; A. Gore. Earth in the Balance. Forming a New Common Purpose. L., 1992; E.U. von Weizsaecker. Earth Politics. L. - Atlantic Highlands (N.J.), 1994; F. Duchin, G.-М. Lange et al. The Future of the Environment. Ecological Economics and Technological Change. N.Y. - Oxford, 1994; Н.Е. Daly. Beyond Growth. The Economics of Sustainable Development. Boston, 1996; Т. Sandier. Global Challenges. An Approach to Environmental, Political and Economic Problems. Cambridge, 1997; E.U. von Weizsaecker, A.B. Levins, L.H. Levins. Factor Four: Doubling Wealth - Halving Resource Use. The New Report to the Club of Rome. L., 1997.

(86) Восток. 1997, N 2; Восток. 1998, N 5.

(87) Ш. Перес. Новый Ближний Восток. М., 1994, с. 188.

(88) Foreign Affairs. January-February 2000.

(89) Ibid.

(90) Даже краткое перечисление основных субъектов азиатской военной мощи: Китай, Япония, Северная Корея, Индия, Пакистан, Иран, Израиль, несмотря на неполноту и явную эклектичность списка, а может быть, именно вследствие этой эклектичности, заставляет лишний раз задуматься над степенью безопасности и конфигурацией глобальной системы XXI века.

(91) Коммерсант. 5.5.2000.


© biblioteka.by

Постоянный адрес данной публикации:

https://biblioteka.by/m/articles/view/ОСМЫСЛЕНИЕ-НОВОГО-МИРА

Похожие публикации: LБеларусь LWorld Y G


Публикатор:

Беларусь АнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://biblioteka.by/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А.И. НЕКЛЕССА, ОСМЫСЛЕНИЕ НОВОГО МИРА* // Минск: Белорусская электронная библиотека (BIBLIOTEKA.BY). Дата обновления: 16.01.2022. URL: https://biblioteka.by/m/articles/view/ОСМЫСЛЕНИЕ-НОВОГО-МИРА (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - А.И. НЕКЛЕССА:

А.И. НЕКЛЕССА → другие работы, поиск: Либмонстр - БеларусьЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Беларусь Анлайн
Минск, Беларусь
367 просмотров рейтинг
16.01.2022 (802 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Белорусы несут цветы и лампады к посольству России в Минске
Каталог: Разное 
5 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
ОТ ЯУЗЫ ДО БОСФОРА
Каталог: Военное дело 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ИЗРАИЛЬ - ТУРЦИЯ: ПРОТИВОРЕЧИВОЕ ПАРТНЕРСТВО
Каталог: Политология 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
Международная научно-методическая конференция "Отечественная война 1812 г. и Украина: взгляд сквозь века"
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Yanina Selouk
МИРОВАЯ ПОЛИТИКА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Каталог: Политология 
8 дней(я) назад · от Yanina Selouk
NON-WESTERN SOCIETIES: THE ESSENCE OF POWER, THE PHENOMENON OF VIOLENCE
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Yanina Selouk
УЯЗВИМЫЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ И БЕДНОСТЬ
Каталог: Социология 
10 дней(я) назад · от Беларусь Анлайн
EGYPT AFTER THE REVOLUTIONS: TWO YEARS OF EL-SISI'S PRESIDENCY
Каталог: Разное 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
ВОЗВРАЩАТЬСЯ. НО КАК?
Каталог: География 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk
АФРИКА НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
Каталог: Культурология 
20 дней(я) назад · от Yanina Selouk

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

BIBLIOTEKA.BY - электронная библиотека, репозиторий и архив

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

ОСМЫСЛЕНИЕ НОВОГО МИРА*
 

Контакты редакции
Чат авторов: BY LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Biblioteka.by - электронная библиотека Беларуси, репозиторий и архив © Все права защищены
2006-2024, BIBLIOTEKA.BY - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Беларуси


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android