Недавно вышла в свет книга П. О'Мара "К. Ф. Рылеев. Политическая биография поэта- декабриста" (перевод с английского А. Л. Величанского. Вступительная статья и редакция В. А. Федорова. М. 1989. 336 с). К сожалению, автор показал свое неумение отличить достоверный источник от недостоверного. Используя показания декабристов, он ограничился их беспорядочным цитированием и перечислением, так что ясного представления ни о событиях, ни о взглядах их участников они не дают. О'Мара не различает свидетельства непосредственных участников событий и прочих современников, часто передававших недостоверные слухи. Более того, различные мнения и предположения историков и филологов, писавших о декабристах, оказались для автора равноценными источниками. Разумеется, такой метод не мог привести ни к чему, кроме путаницы и ошибок.

Редактор книги, хотя и замечает, что "не имеющие принципиального значения уточнения и пояснения даны в примечаниях к тексту", а "мелкие фактические неточности исправлены, по согласованию с автором, без оговорок" (с. 22), сам в примечаниях дает ошибочное истолкование ряда событий. Характерный пример: на с. 192 О'Мара упоминает "вдохновляющую речь Александра I, вставшего во главе охваченного бедствием отечества против Наполеона". Ясно, что речь идет о войне 1812 г., но Федоров "поясняет": "Автор имеет в виду речь Александра I, обращенную 15 марта 1818 г. к польскому сейму". Некоторые ошибки автора Федоров перенес во вступительную статью и одновременно допустил в ней и такие, которых у О'Мары не было.

Автор запутал даже такой простой вопрос, как определение года рождения Рылеева. Высказывания самого Рылеева, его отца и матери и ближайшего друга А. А. Бестужева показывают, что декабрист родился в 1795 году¹ . О'Мара же пишет о "неясности в данном вопросе", которая, по его словам, "усугубляется собственным заявлением Рылеева, сделанным в показаниях Следственной комиссии сразу же после ареста, о том, что ему 24 года" (в примечании автор добавляет, что это было дезинформацией Следственной комиссии) (с. 49). В действительности О'Мара пользовался не показаниями Рылеева, а формулярным (послужным) списком, помещенным в начале следственного дела. Известно, что эти списки составлялись не самими арестованными, а представлялись по требованию Следственного комитета подразделениями и учреждениями, где служили декабристы, или же соответствующими архивами. К тому же формулярный список Рылеева, помещенный в его следственном деле, относится к 1818 году² .

В конечном счете О'Мара все же останавливается на 1795 г., но главным образом потому, что его назвал В. Е. Якушкин. "Краткий рассказ о дискуссии по поводу года рождения Рылеева приводит В. Е. Якушкин, который считает более достоверной датой 1795 год. По той же причине она предложена и А. А. Бестужевым, ближайшим другом и соратником Рылеева", - пишет О'Мара (с. 49). Получается, будто Бестужев "предложил" 1795 г. потому, что этот год позднее считал более достоверным В. Е. Якушкин - внук декабриста И. Д. Якушкина, еще не родившийся к моменту гибели Бестужева.

На с. 88 О'Мара называет Рылеева "гвардейским офицером", хотя тот никогда не служил в гвардии, а в описываемое время (1820 - 1821 гг.) был в отставке. Автор неверно определяет и время вступления Рылеева в Северное общество. Поскольку он был принят И. И. Пущиным в период службы последнего в Петербургской уголовной палате, важно было точно установить время службы там Пущина (с 5 июня 1823 г.) и дату перевода его в Москву в Надворный суд (переведен 13 декабря 1823 г.; переехал в Москву и "вступил в должность" в марте 1824 г.³ ). Не разобравшись в послужном списке Пущина и его показаниях, О'Мара решил (с. 96), что Пущин с 5 июня 1823 г. служил в Московской уголовной палате (в действительности он там никогда не служил), а в Петербургской уголовной палате, где он познакомился с Рылеевым, только "бывал" в первой половине 1823 года. Поэтому сместилось и время приема Рылеева в Северное общество⁴ .

стр. 188

По словам О'Мары, уже в 1823 - 1824 гг. в Северном обществе состояли Н. А. Бестужев, К. П. Торсон, П. Г. Каховский, А, Н. Сутгоф, В. К. Кюхельбекер (с. 141). Рассказывая о совещании у Рылеева, которое О'Мара датирует декабрем 1823 г., когда принималось решение о вывозе императорской фамилии за границу, автор пишет: "Самые мрачные предположения в связи с этим высказали именно два присутствовавших морских офицера - Н. Бестужев и Торсон" (с. 154). Но ни тот, ни другой не могли присутствовать на совещании, так как в то время не были еще членами Северного общества⁵ . На с. 136 О'Мара, основываясь на показаниях Е. П. Оболенского (ср. с. 96)⁶ , пишет, будто Рылеев "одним из самых первых принял в общество трех братьев Бестужевых - Александра, Николая и Михаила", тогда как в действительности Михаил Бестужев был принят Торсоном⁷ .

Вопрос о приеме Бестужевых и других декабристов в Северное общество нельзя было решать ни на основании показаний Оболенского, не имевшего к этому делу никакого отношения, ни даже на основании показаний Рылеева (который принял многих и потому тоже мог ошибаться⁸ ). Здесь необходимо было использовать следственные дела принимаемых, но О'Мара не сделал этого. В действительности Н. А. Бестужев был принят в Северное общество в конце 1824 г.⁹ , Торсон - в конце 1824 г. или в начале 1825 г.¹⁰ , Каховский - в начале 1825 г.¹¹ , Сутгоф - в сентябре 1825 г.¹² , а Кюхельбекер - всего за несколько дней до восстания¹³ .

На с. 145 О'Мара сообщает, будто Оболенский "назвал Бодиско" в числе принятых Рылеевым. В действительности же Оболенский на вопрос о том, был ли членом Северного общества лейтенант Гвардейского экипажа Бодиско, отвечал, что не знает, принял ли его Рылеев¹⁴ .

В 1825 г. Рылеев совершил две поездки в Кронштадт, чтобы ознакомиться с настроениями флотских офицеров и выяснить, возможно ли создание Морской управы Северного общества. О'Мара же объединил две поездки в одну и перепутал все связанные с этим факты. Он написал, будто "младший брат Никиты (!) Бестужева Петр пригласил поэта посетить тамошний любительский театр", в результате чего "Рылеев отправился в Кронштадт 13 июня с А. А. Бестужевым, В. К. Кюхельбекером, А. И. Одоевским и И. Н. Оржицким" (с. 155). В действительности же Рылеев поехал в Кронштадт с названными лицами вечером 2 июня и возвратился утром 4 июня; 3 июня к ним приехал Д. И. Завалишин¹⁵ . Приглашение Рылеева Петром Бестужевым в театр относится не к первой (2 - 4 июня), а ко второй (осенней) поездке Рылеева в Кронштадт¹⁶ . Никакого Никиты Бестужева, разумеется, не существовало, а был Николай¹⁷ .

На разных страницах книги присутствуют три даты одной поездки Рылеева в Кронштадт: 13 июня (неверная дата - с. 155), май (как время встречи Рылеева с Арбузовым, которая произошла во время этой поездки, но О'Мара не понял этого - с. 156) и 2 июня (дата, указанная в письме Рылеева Завалишину, приведена вне всякой связи с событиями и так и не использована О'Марой для датировки поездки - с. 271).

О'Мара не понял, что по плану Рылеева Кронштадт должны были захватить кронштадские матросы под руководством вступивших в Северное общество флотских офицеров (ср. с. 128). Он неверно представляет себе и восстание в Петербурге, не понимает, что основной силой его должны были стать гвардейские полки, квартировавшие в столице (ср. с. 132).

О развитии политических взглядов Рылеева О'Мара пишет: "создается впечатление, что Рылеев вступил в Северное общество, будучи сторонником умеренной тенденции. "Рассуждали о будущем правлении в России и все согласно полагали, что представительное монархическое правление для России самое удобное и самое приличное", - писал он. Однако со временем конституция Муравьева стала казаться ему все более неприемлемой, так же как и предложения, исходившие из других умеренных кругов" (с. 122). Выходит, что взгляды Рылеева при вступлении в общество были "умеренными" (что как будто бы подтверждается и приведенной цитатой), а потом становились все более радикальными. Однако эта цитата - о "монархическом правлении" - относится не ко времени вступления Рылеева в Северное общество, а к ноябрю - декабрю 1825 года¹⁸ .

Члены Южного общества А. В. Поджио, М. И. Муравьев-Апостол и С. Г. Волконский считали Рылеева республиканцем "в полном революционном духе", готовым к объединению обоих обществ на основе республиканских требований и "решительного... намерения вводить республиканское правление", пишет О'Мара (с. 123), ссылаясь при этом (неверно!¹⁹ ) только на следственное дело М. И. Муравьева-Апостол а, хотя два других названных им декабриста тоже высказывались подобным образом. А главное, Матвей Муравьев-Апостол писал о "революционном духе" Рылеева, однако о том, что он - республиканец, в показаниях Муравьева-Апостола ничего не говорится. О'Мара использовал здесь показания последнего о Южном обществе: "М. Нарышкину брат мой Сергей и Бестужев [-Рюмин] объявили, что Южное общество непременно начнет свои действия в течение 1826 года и что оно решительно приняло намерение вводить республиканское правление"²⁰ . Эти слова о "республиканском правлении", которыми М. И. Муравьев-Апостол определил цель Южного общества, О'Мара и выдал за характеристику взглядов Рылеева.

В ряде случаев перевод искажает смысл текста. Так, О'Мара хотел сказать, что Рылеев в своей думе "Курбский" истолковал побег князя как протест против тирании, а советские историки вслед за Карамзиным считают поступок Курбского изменой и отвергают интерпретацию Рылеева (с. 188). Но у переводчика получилось, будто интерпретация побега Курбского как вызова тирании отвергается Рылеевым.

Перечислить все ошибки в книге О'Мары невозможно. Впрочем, и того, что сказано, достаточно. Возникает вопрос: зачем было переводить и издавать эту книгу?

Примечания

1. РЫЛЕЕВ К. Ф. Полное собрание сочинений. М. -Л. 1934, с. 758, 761; Восстание декабристов. Материалы (далее - ВД.), Т. I. М. -Л. 1925, с. 156, 157; БЕСТУЖЕВ- МАРЛИНСКИЙ А. А. Соч. В 2-х тт. Т. 2. М. 1958. с. 533.

2. ВД. Т. 1, с. 150 - 151.

стр. 189

3. ВД. Т. II. М. -Л. 1926, с. 204 - 206, 210, 211, 225; ПУЩИН И. И. Записки о Пушкине. Письма. М. 1966, с. 92.

4. Федоров в данном случае некритически отнесся к утверждениям О'Мары и тоже написал, будто Пущин уехал "в том же году в Московскую уголовную палату" (с. 10). Кроме того, Федоров утверждает, будто, уезжая в Москву, Пущин "ввел вместо себя" Рылеева в Верховную думу Северного общества (с. 10). В действительности же Рылеев был избран в нее в начале 1825 г. на место С. П. Трубецкого, уехавшего в марте 1825 г. в Киев (ВД. Т. I, с. 16, 166, 174).

5. "Мрачные предположения" относительно планов Рылеева Торсон и Н. А. Бестужев высказали ему позднее, уже в 1825 г. (ВД. Т. I, с. 183; Т. II, с. 74; Т. XIV. М. 1976, с. 202 - 203, 209 - 210).

6. ВД. Т. I, с. 230.

7. ВД. Т. I, с. 482; Т. XIV, с. 198; Воспоминания Бестужевых. М. -Л. 1951, с. 273 - 274, 393 и др.

8. Рылеев ошибочно полагал, будто Михаил Бестужев был принят своим братом Александром (ВД. Т. I, с. 153).

9. ВД. Т. II, с. 60.

10. ВД. Т. XIV, с. 198.

11. ВД. Т. 1, с. 153, 338, 343.

12. ВД. Т. II, с. 124, 125.

13. ВД. Т. I, с. 153; Т. II, с. 151.

14. ВД. Т. I, с. 233, 229.

15. Письма Рылеева. - Литературное наследство. Т. 59. М. 1954, с. 152; ВД. Т. III. М. -Л. 1927, с. 232, 236, 245, 260, 280, 294; Т. II, с. 27 - 28; ЗАВАЛИШИН Д. И. Записки декабриста. СПб. 1906, с. 94.

16. ВД. Т. II, с. 74; Т. III, с. 236.

17. Федоров не только не исправил ошибки О'Мары, но во вступительной статье добавил к ним новые. Поездку в Кронштадт он датирует 13 июня. В тексте О'Мары в числе ее участников был верно упомянут А. А. Бестужев, а Федоров вместо него назвал Н. А. Бестужева. По словам Федорова, во время поездки в Кронштадт Рылеев будто бы рассчитывал "на морских офицеров, членов существовавшего там тайного общества" (с. 11), хотя тайного общества в Кронштадте не было.

18. ВД. Т. I, с. 10; Т. XIV, с. 66.

19. ВД. Т. IX, с. 225.

20. Там же, с. 255.

Постоянный адрес данной публикации: