Член-корреспондент АН СССР И. Д. Ковальченко

Видное место в обществознании всегда занимала историческая наука. Значимость исторического знания особенно возрастает сейчас, когда советское общество вступило в качественно новую фазу своего развития, которая характеризуется интенсификацией всех сфер общественной жизни, начиная с экономики и кончая идеологией и ускорением социально-экономического развития. С ростом культурного уровня и духовных потребностей всех слоев нашего общества, как и с развитием общественных (гуманитарных) наук все большее значение приобретает исторический подход к решению проблем современности. Многие из них могут быть успешно решены экономистами, социологами, политологами, демографами и другими специалистами лишь на основе исторического анализа. Все это, естественно, повышает требования к исторической науке.

Важнейшим путем достижения более высокого качества и эффективности исторических исследований является совершенствование их теоретико- методологических основ. Круг связанных с этим проблем весьма широк. Одной из них является вопрос о месте исторической науки в системе общественных наук. Выявление этого места имеет важное значение для четкого определения объекта и предмета познания, социальных функций и основной специфики присущих исторической науке познавательных методов. Вопрос о ее месте в системе гуманитарных наук давно привлекает внимание исследователей¹ . Однако ряд его аспектов еще не получил всестороннего освещения и трактуется по-разному. Цель настоящей статьи состоит в привлечении более пристального внимания историков к этим вопросам.

Различные науки отличаются друг от друга прежде всего объектами познания. Объект познания - это совокупность качественно определенных явлений и процессов реальности, существенно отличающихся по своей внутренней природе, основным чертам и законам функционирования и развития от других объектов этой реальности. Наиболее существенные различия в объективной реальности имеют явления естественные и общественные. Характеризуя эти различия, Ф. Энгельс писал: "История

¹ Из работ последних лет см., напр.: Могильницкий Б. Г. О природе исторического познания. Томск. 1978; Лооне Э. Современная философия истории. Таллин. 1980; Иванов Г. М., Коршунов А. М., Петров Ю. В. Методологические проблемы исторического познания. М. 1981; Келле В. Ж., Ковальзон М. Я. Теория и история. М. 1981; Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М. 1981; Ракитов А. И. Историческое познание. М. 1982; Маелов Н. Н. Марксисте коленинские методы исторического исследования. М. 1983; Коршунов А. М., Шаповалов В. Ф. Творчество и отражение в историческом познании. М. 1984; Барг М. А. Категории и методы исторической науки. М. 1985; Иванов В. В. Методология исторической науки. М. 1985; и др.

стр. 3

развития общества в одном пункте существенно отличается от истории развития природы. В природе (поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на нее человека) действуют одна на другую лишь слепые, бессознательные силы, во взаимодействии которых и проявляются общие законы. Здесь нигде нет сознательной, желаемой цели... Наоборот, в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели"² .

Общественная жизнь представляет собой сложное сочетание разногорода явлений и процессов, которые имеют свою качественную определенность. Это явления социально-экономические, политико-правовые, общественно- идеологические, художественно-культурные, нравственно-этические, социально-психологические и т. д. Их познание привело к возникновению отдельных общественных наук, изучающих определенные целостные компоненты общественного развития. Объектом познания исторической науки выступает вся совокупность явлений общественной жизни в ее развитии. Таким образом, это наука комплексная, наиболее широкая по сравнению с другими гуманитарными науками. Она имеет дело со всеми изучаемыми ими общественными явлениями.

Отдельные, конкретные общественные науки имеют разные объекты познания, а следовательно, и отличные специально-научные и конкретно-проблемные теоретико-методологическое основы и методы познания. Поскольку эти науки преследуют цель изучения прежде всего современности, то для исторической науки они могут дать не только соответствующие теоретико-методологические подходы и методы познания, но и быть ориентиром в выборе наиболее актуальных в содержательном отношении направлений изучения и в постановке конкретных исследовательских задач. Специалисты же отдельных общественных наук могут, опираясь на исторические исследования, более обоснованно применять исторический подход и исторические методы исследования при изучении современных явлений, а также широко ориентировать специализированные исследования и интерпретировать их результаты. В общем, необходим тесный творческий контакт между всеми областями гуманитарных наук. К сожалению, в силу глубокой дифференциации и специализации исследований и стремительно растущего объема накапливаемых знаний такие контакты еще не стали органическим элементом в обществоведческих исследованиях.

Безграничность свойств и взаимосвязей, присущих даже несложным явлениям и процессам объективной реальности, обусловливает невозможность разового ее познания во всей глубине. Это познание в той или иной мере всегда является относительным и ограниченным. Поэтому в познавательном процессе наряду с объектом фигурирует и предмет познания. Это - определенная целостная совокупность наиболее существенных свойств и признаков объекта познания, которая подвергается изучению, вовлечена в научно-познавательный процесс. Последовательно научное, наиболее полное, конкретное и цельное определение предмета исторической науки позволяют дать марксистская теория и методология общественного познания. Определение предмета науки - это, в сущности, определение диапазона и характера ее исследовательских задач. Последние могут быть правильно выявлены при адекватном отражении теорией основной природы объекта исторического познания, а методологией - основных его путей.

Марксизм показал, что суть исторического развития состоит не в деятельности отдельных личностей, не в беспорядочном сочетании индивидуальных и неповторимых событий или структур и не в некоей нерас-

² Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21, с. 305 - 306.

стр. 4

члененной тотальности всего сущего, как утверждают представаители немарксистской историографии. Историческое развитие представляет собой деятельность преследующего свои цели человека, которая является естественно- историческим, закономерным и внутренне обусловленным процессом. В конкретном ходе этого процесса органически сочетаются материальное и духовное, объективное и субъективное, общее, особенное и единичное, массовое и индивидуальное, закономерное и случайное, возможное и действительное, сознательное и стихийное, а само это сочетание выступает в единстве явлений и сущности, содержания и формы, количества и качества. Указанная природа объекта исторического познания и является содержанием его предмета.

Марксизм дал наиболее широкое и глубокое определение предмета исторической науки. Подчеркивая это, В. И. Ленин писал: "Домарксовская "социология" и историография в лучшемслучае давали накопление сырых фактов, отрывочно набранных, и изображение отдельных сторон исторического процесса. Марксизм указал путь к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса возникновения, развития и упадка общественно-экономических формаций, рассматривая совокупность всех противоречивых тенденций, сводя их к точно определяемым условиям жизни и производства различных классов общества, устраняя субъективизм и произвол в выборе отдельных "главенствующих" идей или в толковании их, вскрывая корни без исключения всех идей и всех различных тенденций в состоянии материальных производительных сил"³ и всех других проявлений человеческой деятельности. Марксизм выявил и обосновал идеи, пути и методы, необходимые, как указывал К. Маркс, для того, "чтобы видимое, лишь выступающее в явлении движение свести к действительному внутреннему движению"⁴ . Возможности для этого созданы материалистическим пониманием хода исторического развития и диалектическим методом его познания.

О том, насколько расширился фактический предмет марксистских исторических исследований, свидетельствует история советской исторической науки. От почти исключительного внимания к изучению социально-экономического развития и классовой и революционной борьбы она пришла к всестороннему освещению исторического процесса. Разумеется, еще далеко не все сделано в проблемном, временном и пространственном охвате этого процесса. Например, отстает изучение культурно-бытовых, социально-психологических и идеологических явлений и образа жизни в различные эпохи, включая современную. Требует исследования процесс взаимодействия природы и общества. Слабо раскрываются процессы естественного и общественного разделения труда, его специализации и производительности, соотношение экстенсивных и интенсивных путей развития общественного производства на разных этапах истории.

Кроме исторической, есть еще одна наука, объектом познания которой является вся совокупность явлений общественной жизни. Это исторический материализм, марксистская социологическая теория. Вопрос о соотношении обобщенно-философской науки о развитии общества и исторической науки как конкретной решался по-разному. Позитивизм во всех своих разновидностях исходит из противопоставления этих наук, сводя задачу исторической науки к выявлению конкретного хода общественного развития и раскрытию присущих ему непосредственных причинных взаимосвязей и факторов. Выявление же основных черт этого развития и его закономерностей и их обобщенное объяснение объявляются задачей социологии. Субъективный идеализм в своем неокантианском и других вариантах также противопоставляет социологию и историю. Но при этом

³ Ленин В. И. ПСС. Т. 26, с. 57 - 58.

⁴ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 25, ч. I, с. 343.

стр. 5

вообще отрицается возможность получения объективного знания о прошлом⁵ .

Вопрос о соотношении исторического материализма и исторической науки, т. е. о предмете этих наук, активно обсуждается и советскими философами. Историки, за редкими исключениями, не проявляют особого интереса к этой проблеме, что свидетельствует об известной недооценке необходимости активной разработки теоретико-методологических проблем исторической науки. В первой половине 60-х годов философами было высказано мнение, что историческая наука лишь изображает историческую действительность, а исторический материализм - объясняет общественное развитие, раскрывая его законы⁶ . Причиной несостоятельности такого рода определений предмета исторической науки является то, что здесь возводится в принцип "то, чем историки веками преимущественно занимались, но только не то, чем они должны заниматься в рамках современной системы наук вообще и на почве марксистского историзма в особенности"⁷ .

Поскольку подобная трактовка предмета исторического материализма и исторической науки вызвала возражения, в литературе было выдвинуто иное, можно сказать, компромиссное мнение. Его исходной основой была идея о том, что коль скоро главной задачей всякой науки является раскрытие тех законов, которые определяют функционирование и развитие всякой объективной реальности, то различия в предмете исторического материализма и исторической науки надо искать в характере тех законов, которые познаются этими науками. Исходя из этого в компетенцию исторического материализма были включены законы "социологические", а исторической науки - законы "исторические".

К социологическим были отнесены наиболее общие законы общественного развития, которые действуют на всех стадиях развития общества, т. е. присущи всем общественно-экономическим формациям (это законы такого типа, как соответствие производительных сил и производственных отношений, определяющая роль социально-экономического базиса по отношению к политико-идеологической надстройке, объективная детерминированность результатов субъективной исторической деятельности и т. д.), либо законы, присущие ряду формаций (такие, как закон классового антагонизма и классовой борьбы). В этой связи к законам "историческим" естественно было отнести законы меньшей степени общности, характерные для определенных этапов и сторон исторического развития. Однако попытки конкретного раскрытия сути этих законов не дали определенных результатов. Была высказана мысль о том, что конкретные "исторические" законы возникают как пересечение ряда законов, действующих в обществе. "Это пересечение происходит на основе ведущей закономерности, каковой для общества неизбежно является социологический закон"⁸ . "Исторические" законы характеризуют то или иное общественное явление или состояние. Отсюда делается вывод, что это есть законы исторических ситуаций, "выражающие механизм действия об-

⁵ См.: Вайнштейн О. Л. Очерки развития буржуазной философии и методологии истории в XIX - XX веках. Л. 1979; История и буржуазная социология XIX - начала XX века. М. 1979; Буржуазная социология на исходе XX века. М. 1986; и др.

⁶ Приписнов В. И. О соотношении исторического материализма и исторической науки. - Вопросы философии (ВФ), 1961, N 1, с. 12; Рожин В. П. Введение в марксистскую социологию. Л. 1962, с. 36; Марксистско-ленинская философия. М. 1964, с. 294. В учебнике "Марксистско-ленинская философия" (М. 1981) исторический материализм и историческая наука хотя и не противопоставляются, как в названных работах, но в задачу последней авторы включают, как можно понять, только "изучение истории стран и народов в их хронологической последовательности" (с. 184).

⁷ Барг М. А. Ук. соч., с. 13.

⁸ Гуревич А. Я. Об исторической закономерности. В кн.: Философские проблемы исторической науки. М. 1969, с. 63.

стр. 6

щих законов и устанавливающие зависимость между типом ситуаций и возможностью следствий из этой ситуации"⁹ .

Итак, сущность "исторических" законов была сведена фактически к тому, что в них конкретно-исторически проявляют себя законы социологические. Это и было прямо признано: "Исторические законы вскрывают механизм действия общесоциологических законов в определенных конкретно-исторических условиях. В этом отношении они подчинены общесоциологическим законам"¹⁰ . Но это значит, что "исторические"! законы представляют собой лишь вариации социологических. Вот почему никто из сторонников деления законов на социологические и "исторические" так и не смог выявить и конкретно охарактеризовать ни одного "исторического" закона¹¹ .

Выдвигаются и другие возражения против выделения категории "исторических" законов¹² . При этом обращается внимание на то, что все общественные законы являются историческими, ибо имеют свою временную протяженность, что, впрочем, признают и сторонники выделения "исторических" законов. Указывается, что такое выделение подрывает правомерность применения исторического и логического методов анализа любого общественного явления, ибо "исторические" законы познаются якобы лишь историческим методом. Наиболее существенным аргументом против выделения "исторических" законов является то, что в общественной реальности "объективно не существует какой- либо "специфической исторической деятельности", которая порождала бы такие законы"¹³ .

Более обоснован другой подход к проблеме "социологических" и "исторических" законов, т. е. предмета исторического материализма и исторической науки. "Единственная возможность, - подчеркивает М. А. Барг, - разграничения предметной области социологии и истории заключается в разграничении уровня сущности, на котором она изучается каждой из указанных дисциплин... Уровень сущности, доступный историческому познанию социальной действительности... воплощен логически в особенном... Уровень сущности особенного (внутриформационные разновидности) представляет ту специфическую форму всеобщего (всемирно-исторического), которая раскрывается в понятии собственно историческая закономерность. Естественно, что с точки зрения философии последняя - лишь форма проявления общесоциологических законов, но столь же правомерно с точки зрения историографии рассматривать ее как определенную модификацию, т. е, как собственно историческую закономерность"¹⁴ . Здесь налицо более глубокая постановка проблемы, ибо сущность общественной реальности действительно имеет разные уровни выражения, т. е. различную пространственно-временную протяженность закономерностей, присущих функционированию и развитию этой реальности. Это обусловлено тем, что общественная жизнь представляет собой сочетание общего, особенного (специфического) и единичного.

Однако и указанный подход не решает вопроса о соотношении предметов исторического материализма и исторической науки. Представляется спорным определение предмета познания исторической науки лишь сущностью особенного. Дело в том, что такое ограничение, несмотря на нали-

⁹ Кертман Л. Е. Законы исторических ситуаций. - Вопросы истории, 1971, N 1, с. 66.

¹⁰ Жуков Е. М. О соотношении общесоциологических и исторических закономерностей. - ВФ, 1977, N 4, с. 51; см. также: его же. Очерки методологии истории, с. 68.

¹¹ См. Ирибаджаков Н. Клио перед судом буржуазной философии. М. 1972, с. 202 - 203.

¹² См.: Иванов Г. М., Коршунов А. М., Петров Ю. В. Ук. соч., с. 243 сл.; Петров Ю. В. Практика и историческая наука. Томск. 1981, с. 372 сл.; Методология наук в системе вузовского образования. Воронеж. 1982, с. 223 сл.; и др.

¹³ Попов С. Существуют ли "специфические исторические" законы? - Философские науки, 1971, N 6, с. 150, 151.

¹⁴ Барг М. А. Ук. соч., с. 23 - 25.

стр. 7

чие в общественной реальности общего, особенного и отдельного, не имеет объективной основы. "Отдельное, - подчеркивал Ленин, - не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного"¹⁵ . Органическое переплетение общего и особенного, во-первых, означает, что не только особенное может быть познано на основе знания общего (т. е. историческое познание должно опираться на социологическое, что правильно отмечается), но п общее в полной мере может быть раскрыто лишь на основе глубокого знания особенного (т. е. социология должна учитывать результаты исторических и других конкретных обществоведческих исследований). Во-вторых, и это главное, органическая слитность общего и особенного означает, что никакая наука не может ограничиваться лишь изучением особенного, ибо углубление познания, переход к выявлению сущностей более высокого порядка, присущий всякому познавательному процессу, требует обращения к общему, его раскрытия через особенное. Значит, историческая, как и всякая другая, наука не только может, но и должна познавать сущности и законы всех уровней как в пространственно-временном, так и содержательном выражении.

Различия между историческим материализмом и исторической наукой заключаются вовсе не в степени общности открываемых ими законов. Как правильно отмечают многие исследователи, эти различия обусловлены не тем, что познается в общественной жизни этими науками, а тем, как и для чего познаются ее основные проявления, черты и закономерности.

Потребность обобщенного социологического познания общественной жизни обусловлена двумя обстоятельствами. Во-первых, такое знание необходимо для познания человеком как социальной личностью сути "окружающего мира и своего места в нем. При бесконечном многообразии мира такое познание возможно только на предельно обобщенном уровне, т. е. на уровне рассмотрения его как целостности. Здесь философское знание имеет решающее значение в формировании мировоззрения. Во-вторых, обобщенное знание необходимо как теоретическая и методологическая основа для конкретного изучения общественного развития. Ленин указывал, что "кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя "натыкаться" на эти общие вопросы"¹⁶ . При этом особо важна методологическая роль исторического материализма, что подчеркивали его основоположники и что не всегда учитывается историками. "Наше понимание истории, - указывал Энгельс, - есть прежде всего руководство к изучению, а не рычаг для конструирования"¹⁷ . Он подчеркивал, что "миропонимание... Маркса - это не доктрина, а метод. Оно дает не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследования"¹⁸ .

Практически-действенная и научно-познавательная роль марксистской философско-социологической теории очевидна. Предметом ее познания выступает общественная жизнь как единая система с ее основными проявлениями и глубинными законами развития, которые выражают "структурную, функциональную и динамическую целостность социальной жизни", характеризуют исторические универсальные черты, отношения и связи, которые с необходимостью воспроизводятся в любом обществе¹⁹ . Социологическое познание может оперировать и с менее общими, частными законами, но в связи с раскрытием законов общих.

¹⁵ Ленин В. И. ПСС. Т. 29, с. 318.

¹⁶ Там же. Т. 15, с. 368.

¹⁷ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 37, с. 371.

¹⁸ Там же. Т. 39, с. 352.

¹⁹ Исторический материализм как социально-философская теория. М. 1982, с. 9.

стр. 8

Однако для познания современности и для практически-предметной общественной деятельности людей недостаточно лишь общих знаний об историческом развитии. Нужны и конкретные знания о его ходе. Марке и Энгельс указывали, что история есть "не что иное, как деятельность преследующего своп цели человека"²⁰ . Эта деятельность каждый раз. должна быть выявлена и объяснена в ее конкретном выражении и органическом сочетании содержания и формы, явления и сущности, количества и качества. Такие знания и дает историческая наука, выполняя тем самым важные социальные функции. Поэтому предметом ее познания и является раскрытие человеческой деятельности как естественноисторического, поступательно-прогрессивного, внутренне обусловленного и закономерного процесса во всем его многообразии, пространственной и временной конкретности.

Именно в конкретности, а не в уровне познаваемой сущности состоит основное отличие знания исторического от социологического. Историческая наука может и должна познавать сущность общественного развития не только на уровне единичного и особенного, но также и общего, однако в его конкретном выражении. Конкретность исторического познания требует последовательного освещения хода исторического развития, т. е. применения исторического метода, что, естественно, не исключает из ее исследовательского арсенала и логического метода. В целом предмет познания исторической науки является содержательно более богатым, чем предмет познания социологического.

Социальные функции исторической науки освещены в исследованиях философов и историков²¹ . Общественная потребность в историческом знании и историческом самосознании, как известно, возникла еще в древности. Издавна накапливались и исторические знания. Первоначально они имели мифологический характер, а объяснение явлений общественной жизни основывалось на идеях провиденциализма. С превращением исторических знаний в науку возникла и потребность в специальном выяснении и обосновании социальных функций исторической науки. Разные ее общественно-классовые направления по-разному определяли и определяют ее общественную значимость и социальные функции. Но лишь марксизм, превративший историческое знание в последовательно научное и в полной мере объективное, раскрыл его истинное общественное значение и социальные функции. Поэтому Энгельс имел полное основание утверждать: "История -это для нас все, и она ценится нами выше, чем каким-либо другим, более ранним философским учением"²² .

Марксизм показал органическую связь истории и современности, прошлого, настоящего и будущего. "История, - писал Маркс, - есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой - видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности"²³ . Следовательно, без знания прошлого не только нельзя познать настоящее, но и правильно, объективно и реально определить перспективы последующего развития. Именно исходя из этого, Ленин при определении задач и путей революционной борьбы российского пролетариата подчеркивал: "Для того, чтобы победить, надо понять всю глубочайшую историю старого

²⁰ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 2, с. 102.

²¹ См.: Персов М. С. Обобщение и использование исторического опыта в работах В. И. Ленина. Саратов. 1970; Иванов В. В. Ленин о некоторых вопросах соотношения истории и современности. Томск. 1970; его же. Соотношение истории и современности как методологическая проблема. М. 1973; Могильницкий Б. Г. Ук. соч.; Петров Ю. В. Ук. соч.; Ракитов А. И. Ук. соч.; и др.

²² Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 1, с. 592.

²³ Там же. Т. 3, с. 44 - 45.

стр. 9

буржуазного мира"²⁴ . Он призывал "разработать подробнее марксистское понимание русской истории и действительности"²⁵ .

Основной социальной функцией исторической, как и всякой другой, науки, является научно-познавательная. Конкретное изучение всего хода общественного развития с древности до современности во всей его внутренней обусловленности и закономерности, с одной стороны, дает фундаментальное научное знание. Накопление его само по себе является важнейшей задачей науки. С другой стороны, это знание служит основой для успешного выполнения исторической наукой других ее социальных функций, имеющих непосредственное практически-действенное (прикладное) значение. Совокупность этих функций в целом правомерно сводится к выполнению задач прогностических, накопления и обобщения социального опыта (функция социальной памяти) и воспитательных. Содержание и значение этих функций обстоятельно охарактеризовано в литературе. Однако некоторые моменты не всегда привлекают должное внимание.

Это прежде всего вопрос об актуальности исторических исследований, который определяется их практической полезностью. Верно, что в целом можно "определить актуальность в истории как свойство прошлого быть полезным в решении насущных проблем, выдвигаемых настоящим"²⁶ . Однако это положение не следует понимать узко, в том смысле, что в прошлом должно изучаться только то, что служит удовлетворению уже выявившихся потребностей современности. Наука обязана идти впереди практики и быть готова к решению не только стоящих перед нею в данный период задач, но и тех, которые могут возникнуть в ближайшем и даже в более отдаленном будущем. Чтобы располагать такой готовностью, историческая наука, представляющая собой (как и всякая другая наука) определенную познавательную систему, должна развиваться в целом, комплексно и гармонично, акцентируя при этом внимание на изучении проблем, необходимых для решения реально стоящих перед нею задач. Разумеется, эту гармоничность не следует понимать как равномерное распределение усилий по всем сферам исторических исследований, хотя и в этом плане не должно быть зияющих пробелов. Речь идет о комплексном и сбалансированном развитии, прежде всего теоретико-методологического, научно-методического и историографически- источниковедческого арсенала исторической науки. Если он будет на должном уровне, то могут быть успешно решены и задачи, выдвигаемые перед исторической наукой текущими потребностями общественной практики.

Одним из показателей превосходства марксистской исторической науки над немарксистской является то, что марксистская теория и методология исторического познания не просто допускают, а требуют развития исторической науки как целостной системы научного знания, которое должно охватывать все этапы и стороны исторического развития, естественно, выдвигая на первый план сферу производственной деятельности, поскольку она оказывает определяющее влияние на другие стороны общественной жизни, испытывая в то же время их обратное воздействие. Немарксистская историческая наука, как известно, характеризуется отсутствием такой цельности. Для нее характерно выдвижение на первый план и абсолютизация либо отдельных выражений общественной жизни (события, структуры, развитие), либо тех или иных определяющих его факторов (экономических, природно-географических, политических, психологических и др.).

Советские историки призваны в полной мере использовать преимущества марксизма. Важно добиваться того, чтобы при изучении тех или иных исторических явлений и процессов не только были получены существенные конкретно-научные итоги, в том числе и такие, которые име-

²⁴ Ленин В. И. ПСС. Т. 40, с. 253.

²⁵ Там же. Т. 1, с. 333.

²⁶ Могильницкий Б. Г. Ук. соч., с. 163.

стр. 10

ют практически-прикладное значение, но и достигнуты теоретико- методологические, научно-методические и историографическо- источниковедческие результаты, выходящие по своему значению за пределы поставленной исследовательской задачи. Тем самым будет расширяться задел для успешного решения новых исследовательских проблем. К сожалению, указанная задача не всегда решается историками и во многом потому, что просто не ставится.

Следующий вопрос связан с пониманием прогностических, предсказательных функций исторической науки. Буржуазные социология и историография отрицают наличие у исторической науки прогностических возможностей прежде всего на том основании, что свободная воля исторических деятелей якобы делает будущее непредсказуемым. Предвидение допускается лишь как субъективная конструкция различного рода более или менее вероятных альтернатив. При этом, как правило, все прогнозы носят пессимистический характер. Это является следствием отрицания закономерности и поступательно- прогрессивного характера хода общественного развития.

Марксистское обществознание (и историография в том числе) исходит из признания возможности научного предвидения последующего хода общественного развития и поэтому прогностические функции относит к важным задачам науки. Признается наличие прогностических функций и у исторической науки. Но ее возможности в этом отношении оцениваются по- разному. Оптимистическое мнение состоит в том, что "родовым признаком всякого научного познания является его способность к прогнозированию в своей области. Отрицание этой способности равнозначно отрицанию научности. С другой стороны, отрицание прогностической функции исторической науки объективно принижает ее социальную роль"²⁷ . Более умеренное мнение сводится к тому, что историческая наука "в состоянии дать более объективную картину прошлого, понять и сформулировать действительные тенденции и закономерности его развития", чем это могут сделать современники, которые находятся во власти различных иллюзий. "Этим вполне оправдывается существование исторической науки и актуальность ее проблем, и совершенно незачем вменять в круг ее обязанностей изучение будущего в качестве основной задачи". В этой связи выдвигается ряд возражений против первого мнения²⁸ .

В общем, если отвлечься от формальных соображений, расхождения сводятся к тому, в какой мере прогностическая функция является фундаментальной задачей исторической науки. Представляется, что здесь верен первый подход. Разумеется, предвидение будущего хода общественного развития не может выразиться в "точно фиксированных результатах-событиях". Этого никто и не утверждает. Прогноз может раскрыть лишь основные тенденции, направления и этапы последующего развития и его самые общие результаты, хотя могут быть предсказаны и отдельные крупные исторические события. Яркий и хорошо известный тому пример - предсказание Энгельсом первой мировой войны. В 1887 г. он писал: "Для Пруссии - Германии невозможна уже теперь никакая иная война, кроме всемирной войны. И это была бы всемирная война невиданного раньше размера, невиданной силы"²⁹ .

Но ведь и предвидение основных направлений и тенденций последующего развития имеет громадное значение. Такие прогнозы будут тем более верными, чем в большей мере они основываются на широком и глубоком историческом подходе и анализе. Это и делает прогностическую функцию исторической науки ее важнейшей задачей. Историки еще далеко не сделали всего, что они могут и должны сделать в этом отноше-

²⁷ Там же, с. 202 - 203.

²⁸ Ракитов А. И. Ук. соч., с. 240. 283 - 284, 288.

²⁹ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21, с. 361.

стр. 11

нии, действуя совместно с другими обществоведами. Как показывает современная практика прогнозирования тех или иных аспектов общественного развития (демографического, экономического, социального), многие из этих прогнозов, несмотря на привлечение обширного материала, математических методов и ЭВМ, оказываются неточными. Думается, что одной из причин этого является ограниченность исторического подхода как в пространственно- временном, так и особенно в сущностно-содержательном аспектах.

В связи с прогностическими функциями исторической науки важен еще один момент. Эти функции рассматриваются в связи с предвидением хода общественного развития в более или менее широкой перспективе. Но историческая наука может сыграть важную роль в определении объективных результатов тех или иных видов общественной деятельности, выполняемых в настоящем. Известно, что объективные результаты многих общественных действий оказываются иными, чем те, которых люди стремились достигнуть. Это обусловлено сложностью явлений общественной жизни, столкновением в ней различных интересов и сил. "История делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновений множества отдельных воль... Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил, и из этого перекрещивания выходит одна равнодействующая - историческое событие... И в конечном результате появляется нечто такое, чего никто не хотел"³⁰ .

Энгельс имеет здесь в виду общество с антагонистическими противоречиями. Но расхождения между преследуемой целью и объективным результатом существуют и в социалистическом обществе. Поэтому предвидение объективных результатов текущей общественной деятельности имеет огромное значение. И здесь особенно велика может быть роль исторической науки, которая обладает наибольшим опытом и методами анализа движения от поставленной цели к конечному объективному результату. Этот аспект прогнозирования историкам еще предстоит осваивать.

Наконец, изучение хода общественного развития в прошлом может служить основой для разработки эффективных методов прогнозирования текущего развития, в частности построения прогностических моделей. Рисуемая ими на основе данных о "прошлом - настоящем" картина "прошлого - будущего" может быть соотнесена с имевшей место реальностью, что позволит корректировать модель и тем самым добиться адекватного отражения ею общественных явлении и процессов. Здесь перед историками и специалистами по моделированию открываются широкие возможности для творческих поисков.

Огромна роль исторической науки как социальной памяти, накопителя и хранителя многообразного практического опыта предшествующих поколений, достижений цивилизации. Этот опыт широко используется в современности и представляет большую ценность для грядущих эпох. Важной задачей исторической науки является целенаправленное, систематическое и конкретное изучение, обобщение и оценка этого опыта с точки зрения интересов и потребностей современности, ибо, не будучи целенаправленным и конкретным, исторический опыт не принесет пользы. "Всякое общее историческое соображение, - указывал Ленин, - применяемое к отдельному случаю без особого разбора условий именно данного случая, становится фразой"³¹ .

Другой важной задачей является борьба за использование исторического опыта в современности. Исторический опыт социален, т. е. классово-субъективен (партиен) по своей природе. Столь же классово-партий-

³⁰ Там же. Т. 37, с. 395 - 396.

³¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 35, с. 373.

стр. 12

но и использование этого опыта. Поэтому воспринимается и используется только тот исторический опыт, который соответствует определенным интересам. Лишь социальные силы, заинтересованные во всестороннем общественном прогрессе, способны объективно учесть опыт истории. Силы же консервативные и реакционные противятся такому использованию и могут частично учесть этот опыт только под давлением прогрессивных сил. В той острой идеологической борьбе, которая характерна для современной эпохи, в вопросе о необходимости использования исторического опыта голос историков может быть более весомым, чем он есть на самом деле. Борьба за претворение в общественную практику исторического опыта и всех других достижений исторической науки является для историка такой же непременной обязанностью, как для специалистов естественных и технических наук внедрение их достижений в материальное производство.

Воспитательные функции исторической науки более всего подчеркиваются при характеристике ее общественной значимости, хотя порой ошибочно воспринимаются историками (да и не только ими) почти исключительно как научно-популяризаторская задача. Нередко освещение историками патриотизма и интернационализма, боевых и трудовых подвигов, героического прошлого и революционных традиций ориентируется лишь на выполнение этой задачи. Между тем лишь глубокий научный анализ этих и других имеющих наибольшее воспитательное значение исторических аспектов может быть эффективной и фундаментальной основой для решения важнейших задач, связанных с воспитанием нового человека. Главной среди них является формирование глубокого, научного, марксистского мировоззрения. Оно может быть успешным лишь на базе последовательно научного показа всех проявлений общественной жизни в прошлом и настоящем. Здесь особенно велика роль исторической науки, ибо она является единственной конкретной интегральной гуманитарной наукой. Поэтому историки должны в большей мере учитывать общие мировоззренческие возможности своей науки.

Важнейшей особенностью общественной жизни, как известно, является органическое сочетание в ней объективного и субъективного. С этой особенностью так или иначе сталкиваются все обществоведы. Но общественная жизнь имеет и специфику, обнаруживающуюся лишь при изучении ее истории, в процессе исторического исследования. Эта специфика объекта исторического познания состоит в том, что историк изучает прошлое. Даже когда он занимается изучением настоящего, он - в отличие от других обществоведов - показывает и анализирует его (во всяком случае должен рассматривать) как результат предшествующего развития.

Отмеченная специфика объекта исторического познания обусловливает то, что историк в целом лишен возможности изучения объекта познания путем его непосредственного наблюдения или воспроизведения присущих ему черт и свойств в эксперименте. Это ставит перед историческим познанием ряд вопросов. Во-первых, насколько его объект - прошлое человечества - является реальным, и в этой связи - в какой мере историческое познание подчинено общим принципам научного познания и обладает чертами, ему присущими. Во- вторых, каковы особенности получения исторического знания, вытекающие из специфики его объекта. Эти вопросы поставлены давно, и на них даются различными направлениями философской, социологической и исторической мысли принципиально различные ответы.

Источником всякого знания является, как известно, объективная реальность, окружающий человека естественный и общественный мир, а само знание не может быть не чем иным, как отражением в сознании людей черт и свойств, взаимосвязей и законов, присущих этому миру. Такое отражение, при всей его относительности и неполноте, вместе с тем может быть вполне адекватным, поскольку "разум не может противоре-

стр. 13

чить природе"³² . Естественно, что отражение сознанием объектов реального мира не тождественно самим этим объектам, во-первых, и всегда оказывается приближенным, относительно верным, во-вторых. Познание - "это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов etc., каковые понятия, законы etc... и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы"³³ и общественной жизни.

Отражательно-познавательный процесс складывается из ряда тесно" взаимосвязанных этапов. "От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике - таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности"³⁴ , - подчеркивал Ленин, развивая марксистское учение об отражении и познании. Исходным этапом познания выступает чувственное восприятие, живое созерцание. "Все знания, - отмечал Ленин, - из опыта, из ощущений, из восприятий"³⁵ , В этой связи и возникают указанные выше вопросы о реальности прошлого и о применимости общих принципов научного познания к его изучению. Чувственно воспринимать, живо созерцать и ощущать можно только то, что является реальным. Отсюда первая проблема - прошлое как объективная реальность.

В немарксистской социологической и исторической мысли нового и новейшего времени в трактовке прошлого и его соотношения с настоящим выдвигались различные толкования, начиная с их разрыва и полного противопоставления до их отождествления. Марксистская трактовка соотношения прошлого, настоящего и будущего исходит из диалектико-материалистического понимания материи и ее развития. В процессе общественного развития существует непрерывная преемственность от прошлого к настоящему и от него - к будущему. Основой такой преемственности и ее непрерывности является человеческая деятельность, которая так же непрерывна, как сама жизнь, во- первых, и каждый раз разворачивается на базе результатов, достигнутых в предшествующей деятельности, во-вторых.

Прошлое общества так же реально и объективно для настоящего, как реальна и объективна для отдельного человека его предшествующая жизнь. Констатируя объективную реальность прошлого и его органическую связь с настоящим, следует подчеркнуть и то, что прошлое отлично от настоящего. Настоящее представляет собой непосредственное бытие, а прошлое - бытие опосредованное. Во временном ряду - прошлое - настоящее - будущее - центральным звеном является настоящее. С одной стороны, оно связано с прошлым, а с другой - с будущим и выступает, поэтому основой и для познания прошлого и для прогнозирования будущего. Разумеется, основой не в том смысле, что из настоящего выводится прошлое, как это делает субъективный идеализм, а в том, что потребности и интересы настоящего определяют круг тех явлений и процессов прошлого, изучение которых, прежде всего, необходимо, актуально для решения задач настоящего. Но здесь возникает вопрос о временной протяженности настоящего, о границах между прошлым и настоящим.

В решении вопроса о пределах настоящего среди советских ученых нет единства. Одно из мнений сводится к тому, что к историческому прошлому "можно отнести события и процессы, не оказывающие непосредственного влияния на социальную деятельность в современном обществе, на цели, характер и содержание принимаемых политических и социально-экономических решений", а к настоящему, современности "следует отне-

³² Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20, с. 537.

³³ Ленин В. И. ПСС. Т. 29, с. 163 - 164.

³⁴ Там же, с. 152 - 153.

³⁵ Там же. Т. 18, с. 129.

стр. 14

сти события и процессы, которые такое влияние оказывают"³⁶ . В качестве примера приводят то, что ни один современный генеральный штаб не будет серьезно учитывать маршруты крестоносцев и поэтому они - прошлое, и напротив, договор о границах, заключенный даже 100 лет назад современными государствами, но не утративший своей силы, является настоящим. Подобное разграничение прошлого и настоящего не представляется убедительным.

Дело в том, что невозможно указать те события и процессы прошлого, которые исчерпали свои возможности воздействия на настоящее, да и на будущее тоже. Истории известно много примеров того, как достаточно далекие и не привлекавшие внимания в свое время события прошлого вдруг настойчиво вторгались в современность, хотя и не были зафиксированы ни в каких договорах. Трудно сказать, какой интерес для современных генеральных штабов имеют маршруты крестовых походов, но то, что география и топография оросительных систем в древней Средней Азии, выявленная в результате археологических раскопок, учитывается при решении проблем ирригации в наше время, - это факт³⁷ .

Другой подход состоит в следующем. "Длительность настоящего, наличие у него подчас сравнительно значительного интервала связаны с сохранением в известных границах качественной определенности объекта, характеризующейся как устойчивость. И лишь превращение явления в новое качество или определенная степень изменения в пределах данного качества выражают отрицание настоящего"³⁸ . При всей своей общности это разграничение настоящего и прошлого представляется убедительным, ибо связывает границы настоящего с тем главным, что отличает общественные явления и процессы, а именно, с их качественной определенностью. Более конкретный критерий отграничения настоящего от прошлого вряд ли можно выдвинуть. Это связано со сложностью протекания общественной жизни во времени и пространстве³⁹ .

Опосредованный характер прошлого как объективной реальности и вытекающая из этого временная отдаленность историка от объекта познания служит основой для постановки вопроса, в какой мере при его познании возможно чувственное восприятие, выступающее в свете теории отражения основой всякого знания. В этой связи выдвигаются утверждения о том, что историк "не связан совсем с прошлым"⁴⁰ , что "у него нет непосредственного контакта с фактами прошлого, он имеет дело с источником"⁴¹ . Логическим завершением такого подхода является утверждение, что "в исторической науке исторический источник может рассматриваться как объект и средство познания ("объект" оперирования), а исторический факт - как объект исследования, создаваемый в ходе изучения конкретных источников"⁴² . Подобное представление фактически равнозначно отказу от рассмотрения прошлого в качестве реального объекта познания. Другим следствием отрицания связи историка с прошлым может быть вывод о том, что чувственное восприятие прошлого вообще невозможно⁴³ .

Все отмеченные заблуждения проистекают из того, что возможность чувственного восприятия допускается только при наличии непосредственного контакта познающего субъекта (в данном случае историка) с объ-

³⁶ Ракитов А. И. Ук. соч., с. 285.

³⁷ См. Андрианов Б. В. Земледелие наших предков. М. 1978.

³⁸ Иванов Г. М., Коршунов А. М., Петров Ю. В. Ук. соч., с. 30.

³⁹ См. об этом.: Барг М. А. Ук. соч., гл. II.

⁴⁰ Пушкарев Л. Н. Исторический источник в свете ленинской теории отражения. В сб.: Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. М. 1970, с. 81.

⁴¹ Гулыга А. В. Эстетика истории. М. 1974, с. И.

⁴² Петров Ю. В. Ук. соч., с. 342.

⁴³ Такой вывод сделал А. И. Ракитов (см. К вопросу о структуре исторического исследования. В сб.: Философские проблемы исторической науки, с. 184).

стр. 15

ектом познания. Такое ограничение возможностей чувственного восприятия неправомерно. Начать с того, что не только прошлое, но и многие другие явления объективной реальности не могут восприниматься путем непосредственного чувственного контакта с ними. Более того, "непосредственно человек может получить информацию при взаимодействии с весьма ограниченной частью объективной реальности. Неограниченная возможность ее познания открывается только благодаря включению опосредствующих звеньев в это взаимодействие"⁴⁴ .

В процессе чувственного восприятия (живого созерцания) формируются предметные, содержательные образы объективной реальности. Для этого необходимы, с одной стороны, информация об этой реальности, а с другой - осмысленное отношение к этой информации. Поэтому "субъект и может воспринимать и такие стороны объектов (и сами объекты. - И. К.),которые не воздействуют на его органы чувств", а "предметный смысл может быть включен в систему знания и в том случае, когда он непосредственно не вписан в чувственный опыт". С подобными объектами имеет "дело, с одной стороны, современная микрофизика, с другой - космология"⁴⁵ , и добавили бы мы, историческая наука.

В физике информация, необходимая для чувственного восприятия не наблюдаемых непосредственно объектов, извлекается в процессе экспериментов. Полученные в результате их следы - коды, зафиксированные приборами, "важны не сами по себе, а лишь постольку, поскольку они служат носителями информации о микрообъектах"⁴⁶ . Точно так же как физик черпает информацию из экспериментов, историк извлекает ее из источников. Для получения достоверной информации о микрообъектах физик должен устранить искажающее воздействие самих приборов на результаты эксперимента. Точно так же и историк должен вычленить из источников достоверные сведения о прошлом. И в том и в другом случае требуется специальный конкретно-научный и теоретический критический анализ и соответствующие методы его проведения. В итоге формируются "чувственные образы, вызываемые в человеческом сознании исследуемыми микрообъектами через показания приборов"⁴⁷ , т. е. без всякого непосредственного чувственного контакта ученого с объектом познания. Такие же образы складываются и у историка на основе информации, извлеченной из источников.

Отсутствие у историка непосредственного контакта с прошлым не лишает его связи с ним и не препятствует чувственному его восприятию. Историческое познание, как и все другие виды познания, имеет отражательный характер и подчинено общим принципам и закономерностям научного познания. Вместе с тем специфика чувственного восприятия в исторической науке, порождаемая тем, что объектом познания является прошлое, а также сама направленность познания в прошлое придают историческому познанию определенную специфику.

Направленность исторического познания из настоящего в прошлое, от следствия к причине обусловливает его ретроспективный характер. Это придает историческому познанию и свои плюсы и чревато возможными минусами. Плюсы ретроспективного подхода состоят в том, что изучаемое прошлое представляет собой "прошедшее настоящее", имевшее свое прошлое и будущее, которые также известны (или могут быть известны) историку. Это позволяет рассматривать изучаемые явления и процессы в их исторической ретроспективе и перспективе, т. е. учитывая их предшествующее и последующее состояние, и тем самым изучать все их "стороны, все связи и "опосредствования"⁴⁸ не только в синхронно-про-

⁴⁴ Материалистическая диалектика. Т. 2. М. 1982, с. 11.

⁴⁵ Лекторский В. А. Объект, субъект, познание. М. 1980, с. 145, 147.

⁴⁸ Славин А. В. Проблема возникновения нового знания. М. 1976, с. 206.

⁴⁷ Там же.

⁴⁸ Ленин В. И. ПСС. Т. 42, с. 290.

стр. 16

странственном, но и диахронном аспектах, что содействует более углубленному их познанию. Историки, к сожалению, еще не всегда используют указанные преимущества ретроспективного подхода.

Наряду с сильными сторонами ретроспективный характер исторического познания сопряжен с некоторыми сложностями и допускает возможность определенных просчетов. Главная сложность ретроспективного анализа состоит в том что историк, исходя из современной ему действительности, с присущими ей чертами, закономерностями и тенденциями функционирования и развития, а также с определенными потребностями и интересами, задачами и идеалами, представлениями и установками и т. д., должен познать ту или иную прошлую действительность, которая так или иначе, а чаще всего радикально, отличалась от эпохи, современной историку. В понятиях и представлениях и на языке своей эпохи историку необходимо адекватно отразить не только внешние выражения изучаемого прошлого, но и его внутренний объективный смысл и значение. Для этого историку следует вникнуть во внутреннюю жизнь изучаемой эпохи со всеми ее проявлениями и представлениями. Это сложная задача, ибо историк живет и работает в другую, свою собственную эпоху. К тому же он познает изучаемую им прошедшую действительность на основе источников, творцами которых были люди этой последней. Но современники далеко не всегда могут адекватно понять свою эпоху (и не только в силу субъективности отражения). Нередко помыслы выдаются современниками за реальность, не говоря уже о том, что внутренний смысл событий и их объективное значение часто от них скрыты.

Для преодоления иллюзий современников надо последовательно соблюдать тот, хорошо известный принцип, что о реалиях эпохи следует судить не по словам, а по ее делам, хотя при этом не надо забывать, что слово тоже есть дело, когда речь идет о духовной жизни общества. "По каким признакам, - спрашивал Ленин, - судить нам о реальных "помыслах и чувствах"реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия этих личностей"⁴⁹ . В целом же адекватное понимание явлений и процессов соответствующей исторической эпохи требует, помимо общего конкретного ее знания, их широкого пространственного и временного рассмотрения. При этом особенно важное значение имеет раскрытие исторической перспективы в развитии явлений прошлого. Это необходимо для выявления общих закономерностей исторического развития, а следовательно, и для увеличения вклада историков в изучение современности и последующего хода общественного прогресса. Можно лишь присоединиться к мнению, что "истинно современным является лишь тот историк, который в изучении прошлого не теряет в виду а) историческую перспективу своего времени и б) историческую перспективу изучаемой им (прошлой. - И. К.) действительности"⁵⁰ .

Слабой стороной ретроспективного характера исторического познания является то, что при истолковании сути изучаемых явлений прошлого не исключена возможность их архаизации или модернизации. При изучении сложных явлений и процессов, особенно на начальных или переходных стадиях развития, а также в тех случаях, когда одна и та же форма явления в разных условиях может иметь неодинаковое сущностно-содержательное наполнение, особенно возрастает опасность архаизации или модернизации, и они могут иметь место без всякого умысла со стороны историка. Разумеется, от этого их негативное значение не становится меньшим.

Наряду с ретроспективностью особенностью исторического познания является специфика реконструкции прошлого как объекта познания. Всякое познание, коль скоро оно состоит в отражении сознанием черт и

⁴⁹ Там же. Т. 1, с. 423 - 424.

⁵⁰ Барг М. А. Ук. соч., с. 97.

стр. 17

свойств объективной реальности, является реконструктивным. "Предметы наших представлений, - указывал Ленин, - отличаются от наших представлений, вещь в себе отличается от вещи для нас"⁵¹ . Знание о мире, необходимое человеку для овладения им в сознательно-творческой деятельности, возникает в результате реконструкции этого мира в сознании людей. Всякое научное познание представляет собой субъективное отражение объективной реальности. Историческое же знание является дважды субъективизированным отражением. Первый уровень субъективизации имеет место при фиксировании исторической действительности той или иной эпохи творцами источников. Второй уровень связан с восприятием этой действительности историком на основе последних.

Опосредованность связи историка с объектом своего познания в процессе чувственного его восприятия, обусловленная наличием промежуточного звена в виде источника, значительно усложняет процесс реконструкции черт и свойств, функций и развития исторических явлений. И хотя в целом информационные возможности источников не исчерпаемы, историк далеко не всегда может однозначно реконструировать интересующую его историческую действительность. А эта реконструкция должна быть при адекватном отражении этой действительности именно однозначной, ибо историческое прошлое в том виде, как оно совершалось, является инвариантным, однозначным и неизменным. Его внутренняя сущность и исторический смысл могут пониматься и трактоваться историками по-разному. Но основываться они должны на однозначной картине его реконструкции. Разумеется, в процессе познания эта картина будет пополняться и обогащаться новыми деталями, но изображать историческое явление она должна как инвариантное.

Трудности однозначной истинно адекватной реконструкции прошлого, вызываемые пробелами в источниках или противоречивостью и неоднозначностью содержащихся в них сведений, во-первых, требуют от историков совершенствования методов такой реконструкции и, во-вторых, обусловливают широкое распространение в исторических исследованиях гипотетических форм реконструкции прошлого, что выдвигает вопрос о принципах, методах и возможных пределах такой реконструкции.

Таким образом, историческое познание, с одной стороны, подчинено общим принципам, обладает чертами и проходит через этапы, присущие всякому научному познанию, а с другой - имеет определенную специфику, учет которой требует разработки ряда конкретных методологических проблем. В привлечении внимания ним и состояла задача настоящей статьи.

Историческая наука занимает важное место в системе общественно- гуманитарных наук. Если исторический материализм представляет собой теоретико-методологическую основу всех этих наук, то историческая наука создает общий конкретно-научный базис для их развития. Для успешного выполнения этой роли необходимо преодоление тех недостатков, которые имеют место в исторической науке, повышение актуальности, качества и эффективности исторических исследований, их научно-познавательной и практически-прикладной значимости. Всемерное повышение внимания к теоретико-методологическим проблемам исторических исследований - один из важнейших путей решения указанных задач.

⁵¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 18, с. 119.

Постоянный адрес данной публикации: