В монографии кандидата исторических наук старшего научного сотрудника В. С. Румянцевой (Институт истории СССР АН СССР) рассматривается комплекс вопросов, связанных с идейной борьбой в России 40-х - начала 80-х годов XVII века¹ . Содержание книги шире ее заглавия: автора интересуют не только вопросы идеологии низов общества, но и проблемы идейно-политической борьбы в придворных сферах.

Антицерковное движение позднего феодализма даже в крайних своих проявлениях редко окрашено какими-либо атеистическими чертами. И в тех случаях, когда В. С. Румянцева пишет о свободомыслии, речь обычно идет о религиозных системах, враждебных господствовавшей церковной идеологии.

¹ Румянцева В. С. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М. 1986. 264 с.

стр. 151

Спектр их чрезвычайно широк - от еретических, раннесектантских направлений до "староверия", требовавшего восстановления недавней церковной старины. В книге исследуются и менее оппозиционные взгляды, в частности деятельность кружка "боголюбцев", вся оппозиционность которых вполне умещалась в строгих рамках учения и организации православной церкви.

Если говорить о собственно народных, антицерковных движениях и идеях, то следует сказать, что предметом исследования в первую очередь является антифеодальный протест в религиозной оболочке. Хотя ценный опыт таких исследований у советских историков был уже в 20-х годах, затем долгие годы предмет этот считался довольно далеким от приоритетных направлений научного поиска, историки стали чураться сферы, где неизбежно столкновение с такими сюжетами, как теории чувственного или духовного антихриста, хилиастические идеи, неканонические толкования святоотческой литературы, развитие идеи раннехристианского равенства (социализма). В результате советская историческая наука, блистая незапятнанными догматическими ризами, долгое время как бы не замечала важных явлений народной жизни и классовой борьбы. Заодно снимался, точнее не замечался, вопрос о противоборстве официальных и народных верований, в лучшем случае он сводился к существенно иному вопросу о борьбе церкви с язычеством и сектантством в XVII - XVIII веках.

Поэтому для суждения о важнейших явлениях в этой сфере в период позднего феодализма приходилось в первую очередь обращаться к трудам филологов. Лишь очень немногие из историков, вроде А. И. Клибанова, продолжали традицию 20-х годов. Сейчас это положение изменилось, но исторических работ о народном мировоззрении XVII - XVIII вв. еще крайне мало. Рецензируемая книга - одна из таких работ, и появление ее знаменательно.

Одним из факторов, определивших успех исследования, явилось привлечение автором ряда новых ценных источников. На первом месте среди них многочисленные сыскные дела нескольких приказов, руководивших разгромом антицерковного движения в уездах Центра России, Замосковного и Новгородского краев. Движение это всегда порождало в литературе немало недоумений и домыслов; теперь, наконец, мы получили обильный документальный материал. Центральным комплексом, помогающим многое понять в общих законах русской народной идеологии XVII в., являются вязниковские дела 1660-х годов. Была одна важная причина, сильно затруднявшая их использование, - плохая степень сохранности источника. Он требовал значительных усилий по прочтению и расшифровке, причем трудности эти возросли после реставрации.

Тому, кто держал эти источники в руках, понятен характер предварительной кропотливой работы В. С. Румянцевой. Работа эта позволила сделать ряд важных наблюдений: до нас дошел теперь подлинный хор голосов простых русских крестьян, посадских XVII в., в трагических предсмертных показаниях утверждавших свою правоту в борьбе за свободу совести. Автору удалось показать, сколь красноречивым подчас здесь бывает даже молчание - молчание тех, кто гордо отказался отвечать насильникам. И хотя молчавших было немало, полученные показания позволяют проследить идеологию этого массового движения. Историку при этом приходится учитывать специфику записи показаний, сделанной карателями; В. С. Румянцева удачно решает эту проблему критики источника.

Вместе с тем характеристика использованных источников не совсем удачна, группировка источников для такого анализа проведена по трем разным логическим основаниям. Историографический очерк правильно построен по основным школам и направлениям, однако вместо анализа важных для данной темы филологических работ дается лишь перечисление их авторов. В. С. Румянцева негативно оценивает труд Р. Крамми о старообрядчестве² . Эта оценка представляется слишком односторонней. В фундаментальной работе американского историка (вошедшей в число обязательных пособий по проблеме) можно отметить не только понятные расхождения с взглядами советских ученых, но и серьезный анализ социально-экономиче-

² Crummey R. O. The Old Believers and the World of Antichrist: The Vyg Community and the Russian State. 1694 - 1855. Lnd. 1970.

стр. 152

ских основ старообрядчества и их влияния на идеологию поморского согласия.

Наиболее интересны последние две главы монографии, точно соответствующие заявленной в заглавии теме. В центре внимания автора здесь находится загадочное и сложное явление народного антицерковного протеста, известное как "капитоновщина". Сущность учения этих "раскольников до раскола", характер их движения давно привлекали внимание, но лишь теперь мы имеем в качестве основы для суждений, а не догадок, широкую документальную базу. Историки будут обращаться и впредь к этому обильному фактическому материалу в монографии В. С. Румянцевой, тем более, что наряду с выводами, которые материал позволяет сделать вполне однозначно, остается немало непростых проблем.

К числу бесспорных положений можно отнести прежде всего сам факт весьма широкого распространения учения Капитона накануне реформы Никона и после нее. Автор уверенно очерчивает географию движения - Владимирский, Суздальский, Гороховецкий, Шуйский, Нижегородский, Вятский, Костромской, Вологодский уезды, Новгородский край. Материалы здесь настолько впечатляющие, что сам масштаб народных движений XVII в., столь обильного "бунтами", придется оценивать теперь по-новому. Доказательно определен в монографии социальный состав участников движения. Это в первую очередь сельские и городские низы. Характерен, например, вывод, что в Вязниковских лесах "пойманные пустынники были в основном беглыми крестьянами", причем "побеги крепостных в лесные пустыни стали массовыми с конца 50-х годов XVII в." (с. 171).

Хорошо определены автором некоторые важные черты мировоззрения "Капитонов", в первую очередь такие, которые отделяли их как от господствующей церкви, так и от самого раннего старообрядчества. Это полное непризнание церковной иерархии, священства. Сложнее обстоит дело с теориями "Капитонов" о характере переживаемого времени, с их эсхатологическими и хилиастическими построениями. Здесь у них много общего с идеологами раннего старообрядчества, и вопрос о путях и направлениях взаимного влияния очень непрост. Многое из того, что В. С. Румянцева видит у "Капитонов" 60-х годов XVII в., характерно и для старообрядцев, споривших с "капитонами".

Говоря о движении в Новгородской земле, автор проводит мысль, что идеология его отличалась от старообрядческой, была более радикальной. Однако буквально каждая из приводимых ею в доказательство этого тезиса "специфических" черт мировоззрения Я. Калашникова и старца Варлаама (с. 193 - 198) встречается и в расколе. Так, для Аввакума характерны и неканоничные мысли о Троице, и использование сатирических листов; старообрядцы хранили те же книги, что и эти новгородские деятели. Неприятие "капитонами" новой иконописи разделял и Аввакум, хотя и с иных позиций. Кстати, остается недоказанным и утверждение автора, будто "капитоны" критиковали иконопись "с позиций крестьянских эстетических представлений" (с. 77). К тому же на с. 148 приводится свидетельство источника о том, что "капитоны" крестьянским иконам "не поклоняютца".

И после ряда сделанных В. С. Румянцевой наблюдений остается актуальной задача детального сравнительного анализа всех эсхатологических высказываний Капитона Даниловского, материалов сыска над его сторонниками, сочинений инока Авраамия, Ефрема и Спиридона Потемкиных, Аввакума и других. В сложное взаимодействие их взглядов следует ввести и еще одну важную составляющую: идеологию Соловецкого восстания. Новые материалы об этом восстании, обнаруженные недавно О. В. Чумичевой, доказывают, что идейная борьба в восставшем монастыре была куда более сложной и запутанной, чем это представлялось до сих пор, причем многие принципиальные споры возникли раньше, чем думалось. Это относится и к проблемам, затрагиваемым В. С. Румянцевой: зарождению теорий об антихристовой сущности власти царя и патриарха, отказу от молитв за царя, спорам о допустимости вооруженной борьбы с его слугами. Н. С. Гурьянова³ показала, как сильно эти вопросы занимали народное сознание XVIII - первой половины

³ Гурьянова Н. С. Старообрядческие сочинения XVIII - начала XIX в. о догмате немоления за государя. В кн.: Рукописная традиция XVI - XIX вв. на востоке России. Новосибирск. 1983.

стр. 153

XIX в., когда эсхатологическим сюжетам было посвящено более сотни оригинальных народных произведений. Монография показывает истоки многих из этих взглядов, хотя еще предстоит разобраться во взаимодействии их разных составляющих.

Отдельный небольшой раздел книги посвящен раннесектантскому течению в народном движении. О наличии подобных течений свидетельствуют как правительственные документы, так и высказывания первых идеологов старообрядчества. Прослеживается связь этого течения с "капитонами", но во многом это уже дальнейшее развитие взглядов этого предшественника старообрядчества. Аввакум свидетельствует, например, о полном отрицании икон в рамках этого направления. Сведений о ранних сектантах очень немного. Это доказывает справедливость и для XVII в. замечаний М. М. Громыко, подчеркнувшей "отчужденность от остальной массы крестьян" сектантов XVII - XIX веков⁴ .

Одна из глав посвящена идеологическому направлению, деятельность которого развертывалась в ближайшем окружении царя. Речь идет о кружке "боголюбцев" во главе с царским духовником Стефаном Внифантьевым. Обращение к этой теме в монографиях о народных движениях имеет определенные основания: несколько членов кружка станут в будущем видными идеологами старообрядчества, а изданные "боголюбцами" книги окажут серьезное воздействие на народную идеологию XVII - XIX веков. Автор подробно анализирует издательскую (и шире - просветительскую) деятельность кружка. В книге приводятся данные о весьма заметном оживлении работы Печатного двора, анализируется содержание ряда изданных в 1640-е годы церковно-поучительных книг. В. С. Румянцева подчеркивает важное новшество: выпуск книг, "предназначенных не столько для богослужебных целей, сколько для читающей и размышляющей публики" (с. 45). Заслуживает внимания проведенная там же параллель этой деятельности с европейским предреформационным "религиозным просветительством". Такая параллель, по-видимому, должна быть все же дополнена противопоставлением: книги, изданные "боголюбцами", легли в основу не реформационных, протестантских идей, а старообрядческой эсхатологии.

Изучение основных идей "Кирилловой книги", "Книги о вере" и некоторых других изданий кружка Внифантьева подводит к вопросу о влиянии украинско-белорусских антикатолических сочинений XVI - начала XVII в. на борьбу идей в России второй половины XVII - XVIII века. В. С. Румянцева пишет в этой связи о трудах Ивана Вишенского, Стефана Зизания. Хотелось бы, правда, чтобы при этом больше учитывались результаты исследований И. П. Еремина, А. Н. Робинсона⁵ . В целом вся эта большая проблема еще далека от своего решения, даже если ограничить историю столь широкого культурного взаимодействия лишь проблемой становления русской народной эсхатологии XVII века. Так, недавно Т. А. Опариной удалось выяснить, что весь эсхатологический комплекс "Кирилловой книги" до изданий его "боголюбцами" весьма интенсивно распространялся в России в рукописном виде под названием "Просветитель Литовский"⁶ .

Известные сегодня по источникам взгляды кружка протопопа Стефана относятся к упомянутой сфере "религиозного просветительства", церковной этике и литургике. В. С. Румянцева отсюда переходит к характеристике взглядов "боголюбцев" на значение книги, учения, широкой проповеди и, далее, к анализу их социально-политических воззрений. Анализ этот, как нам кажется, нельзя считать удачным. Он базируется на сочинениях, датируемых временем после церковной реформы, которая резко изменила взаимоотношения и взгляды членов кружка. Это уже сочинения раннего старообрядчества, и, если говорить о них,

⁴ Громыко М. М. Культура русского крестьянства XVIII - XIX вв, как предмет исторического исследования. - История СССР, 1987, N 3, с. 48.

⁵ Еремин И. П. К истории русско-украинских литературных связей в XVII в. - Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. Т. 9. М, - Л. 1953; Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М. 1974, с. 312 - 326.

⁶ Опарина Т. А. Просветитель Литовский - неизвестный памятник идеологической борьбы XVII в. В кн.: Литература и классовая борьба эпохи позднего феодализма в России. Новосибирск. 1987.

стр. 154

то наиболее удачная трактовка идей социального равенства в этих текстах, принадлежащая Н. С. Демковой и А. Н. Робинсону⁷ , не учтена и не превзойдена В. С. Румянцевой. Неправомерно говорить, что "боголюбцы" выражали "в какой-то степени антиклерикальные цели правительства" (с. 38). Не соответствует истине заявление автора об отрицании ими епископата как института (с. 39 - 40). Приведенные в подтверждение этого слова И. Неронова говорят лишь о равной благодатности "святительского чина" (не "священнического", а как раз епископов). "Боголюбцы" целеустремленно проводили в епископы членов своего кружка.

В. С. Румянцева затрагивает и ряд других проблем идеологической борьбы XVII в., которые не раз еще привлекут внимание ученых и вызовут споры. Ее книга значительно расширяет наши знания о последнем веке Руси Московской.

Член-корреспондент АИ СССР Н. Н. Покровский

⁷ Сарафанова (Демкова) Н. С. Идея равенства людей в сочинениях протопопа Аввакума. - ТОДРЛ. Т. 14. М. -Л. 1958; Робинсон А. Н. Указ. соч., с. 66 - 73, 246 - 287.

Постоянный адрес данной публикации: