В конце XIX в. на Крите вспыхнуло очередное восстание греческого населения. Как и пять предыдущих, восстание 1895 - 1897 гг. было вызвано, с одной стороны, жестокой политикой турецких властей на Крите, фактически отменивших большую часть положений Халепского пакта 1878 г., предоставлявших Криту права самоуправления, а с другой - желанием христианского населения острова вырваться из орбиты ислама, присоединив остров к возрожденному в начале XIX в. греческому государству. Султан Абдул-Гамид решил прекратить волнения путем жесточайших мер - убийствами населения и сожжением целых деревень, - фактически объявив православным критянам "священную войну" [1. С. 17]. Нештатные десантные отряды из личного состава военных кораблей Российской империи (аналог современной морской пехоты) приняли активное участие в спасении мирного православного населения Крита.

Обострение критского вопроса, приведшего к анархии на острове, заставило великие державы осенью 1896 г. принять решение о вмешательстве, которое вскоре реализовалось в виде длительной миротворческой операции 1897 - 1909 гг. В течение первой недели января 1897 г. в критские воды вошли военно-морские силы Великобритании, Франции, России, Италии, а также Германии и Австро-Венгрии. Каждая из эскадр в случае надобности готовилась высадить внушительный морской десант: итальянская эскадра - 900, британская - 890, русская эскадра - 850, французская - 300, а германская - 150 человек [2. С. 3 - 5]. Соединенными морскими силами и их десантами командовал, как старший по чину, начальник итальянской эскадры вице-адмирал граф Н. Каневаро. Он же принял на себя роль председателя вновь созданного "совета адмиралов", в который вошли также контр-адмиралы: французский - Потье, русский - П. П. Андреев, австрийский - фон Гинке, британский - сэр Роберт Гаррисон, а также германский капитан 1-го ранга Кельнер. Адмиралы получали инструкции от своих правительств в самом общем виде, а стремительно сменявшие друг друга события заставляли их действовать быстро - на свой страх и риск.

Царская Россия была крайне обеспокоена вновь вставшим критским вопросом. С одной стороны, она была не готова к открытому столкновению с Осман-

Соколовская Ольга Владимировна - канд. ист. наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.

ской империей, но с другой, - Крит для нее был не только частью православия на Ближнем Востоке, поэтому его надлежало охранять, но и имел военно-стратегическое значение. Поэтому она активно включилась в дело "умиротворения Крита". В критских водах находились многочисленные военные корабли Балтийского и Черноморского морей, входившие в Средиземноморскую эскадру, а затем в Отдельный отряд судов Средиземного моря, а также Российского общества пароходства и торговли (РОПиТ): эскадренный броненосец "Император Николай I", "Император Александр II", броненосцы "Наварин", "Сисой Великий", броненосец береговой обороны (канонерская лодка) "Грозящий", канонерские лодки "Запорожец", "Черноморец" и др. Во главе российской эскадры в 1896 - 1898 гг., как уже упоминалось, стоял контр-адмирал П. П. Андреев, а затем Отдельным отрядом командовал с 1898 г. контр-адмирал Н. И. Скрыдлов [2. С. 2].

События на Крите развивались по самому неблагоприятному сценарию. Капитан эскадренного броненосца "Император Николай I" капитан 1-го ранга Д. Г. фон Фелькерзам был направлен со специальным заданием по спасению христиан в г. Канею (Ханья) в январе-феврале 1897 г. во главе отряда военных кораблей [3. Л. 335об.]. Русские моряки перевозили на шлюпках беженцев на борт броненосца "Император Николай I" и на канонерскую лодку "Запорожец". Этому примеру последовали и другие военные суда держав. Только за два дня - 24 и 25 января 1897 г. на иностранных судах было увезено с Крита около 3500 критян, а на русских судах - около 1500 [3. Л. 348, 350 - 351]. 29 января на подмогу прибыла канонерская лодка "Грозящий". Для защиты российского генерального императорского консульства было прислано 20 вооруженных матросов, а в Ретимно, где располагалось вице-консульство, была послана канонерская лодка "Запорожец" "для устрашения мусульман и спасения и отправки христиан в Пирей [3. Л. 351 - 353].

В это же время вожди повстанцев на полуострове Акротири, вблизи Канеи, сформировали отряд из 650 человек и подняли греческий флаг, а христианские депутаты Народного собрания объявили о присоединении Крита к Греции и обратились к греческому королю Георгу I с просьбой о вмешательстве. После расстрела турецкими властями 4 февраля 1897 г. мирной демонстрации христиан в Канее, вопрос о вмешательстве Греции был решен бесповоротно. Греция, где премьер-министром был крайний националист Т. Делияннис, не замедлила воспользоваться обращением, и восставшие получили долгожданную помощь. Даже греческий король, по словам российского посланника в Афинах М. К. Ону, после 32-летнего "осторожного и благоразумного царствования" увлекся идеей немедленного присоединения Крита, что угрожало греко-турецкой войной [3. С. 20 - 21; 4. С. 161 - 165].

Воспользовавшись необходимостью эвакуации беженцев с Крита, король Георг I направил в Канею броненосный крейсер "Гидра", а через несколько дней флотилию миноносцев под командованием принца Георга (второго сына короля Георга I и королевы Ольги, получившего морское образование в Дании). Греческие суда "Микале" и "Алфиос", вслед за европейскими, забрали последних критских беженцев. Однако гуманитарной акцией греческое правительство не ограничилось: вскоре греческий транспорт высадил от 300 до 400 вооруженных добровольцев и 400 ящиков с военными припасами. Русские моряки сообщали П. П. Андрееву, что "критяне ждут еще привозки орудий..." Спустя несколько дней в Колимбари, также с благословения Георга I, бросили якорь

три греческих коммерческих судна, с которых на берег высадился добровольческий отряд в 1465 человек во главе с подполковником, адъютантом греческого короля, Т. Вассосом при восьми (по другим источникам - тринадцати) орудиях. Единственным требованием афинского кабинета было не вступать в конфликт с десантом великих держав [5. X. 4]. Отряд Вассоса провел два успешных сражения с турками, а повстанцы попытались занять некоторые аванпосты, высоты и форты Суды. Действия Вассоса получили полное одобрение греческого правительства, он продолжил движение по критской земле и встал лагерем возле Канеи. Турки, испугавшись боевого духа греков, предпочли эвакуировать два форта, генерал-губернатор бежал на борт русского броненосца, а 280 турок, спасавшихся от инсургентов, были эвакуированы на шлюпках под обстрелом греков [3. Л. 354, 357 - 358]. По решению совета адмиралов был открыт огонь с судов по повстанческому лагерю в Акротири, который и так уже атаковали турки [3. Л. 351 - 352; 6. Р. 105]. Эта бомбардировка не увеличила доверия к европейцам, и восставшие решили идти до конца, делая греко-турецкую войну неизбежной.

В Константинополе в конце февраля - начале марта на конференции послов великих держав-покровительниц, стремившихся предотвратить войну, был выработан план умиротворения острова путем высадки морского десанта и блокады Крита. Видный российский дипломат Ф. Ф. Мартенс писал в докладной записке министру иностранных дел России 13 марта 1897 г.: "Взоры всего цивилизованного мира обращены в настоящее время на остров Крит... От скорейшего умиротворения этого острова ожидают европейские народы сохранения мира и предупреждения страшной катастрофы - распадения Оттоманской империи" [7. Л. 6].

2 марта 1897 г. Великобритания, Франция, Россия, Австро-Венгрия и Италия предъявили совместную ноту Греции и Турции. Они сообщали Георгу I, что не допустят присоединения Крита к Греции и требовали отозвать с острова греческий отряд и военные суда. Султану сообщалось, что державы, действуя в интересах мира и сохранения целостности Османской империи, не допустят присоединения острова к Греции. В то же время они предложили султану дать заверения державам, что он предоставит Криту автономию. Эскадры приступили к блокаде Канейского залива, перекрыв канал доставки оружия на остров из Греции, а затем высадили смешанный морской десант в 500 человек, сформированный из судовых команд (по 100 человек от каждой). Десант должен был защитить Канею, Ретимно и Кандию, если их атакуют инсургенты и греческие войска. На бастионах Канеи были подняты флаги великих держав, а адмиралы заявили, что любое действие со стороны греков или турок против этих городов будет встречено десантами и флотами держав [8]. Вскоре, в связи с нуждами объявленной блокады, морской десант был заменен сухопутными войсками, которые покинули остров только в 1909 г.

6 марта 1897 г. совет адмиралов, провозгласив на острове автономный режим, принял на себя управление Критом. В отличие от султана, восставшие критяне не приняли автономный статус, но вскоре Греция согласилась с планом великих держав, считая, что с помощью оккупации Крита международными силами вопрос будет решен и державы предстанут перед fait accompli. Для умиротворения острова великие державы направили войска во все города, где было мусульманское население. По решению совета адмиралов вся территория острова была теперь поделена на сектора и зоны ответственности адмиралов.

На рейде в русском секторе в Ретимно находились поочередно броненосец "Наварин" и "Император Николай I". Хотя в марте греческих судов там не было, в городе царил хаос. Русский вице-консул просил помощи русского десанта. Вводимое постепенно под контролем адмиралов временное управление островом вызывало все большее недовольство турецкого населения "властью неверных", и турки даже собирались вырезать десант [3. Л. 366 - 368].

Весной 1897 г., как раз когда была выработана формула сохранения стабильности международного положения на Ближнем Востоке, между Грецией и Турцией вспыхнула война, угрожавшая полностью нарушить status quo. Но после месяца военных действий (апрель-май 1897 г.) в результате дипломатического воздействия "30-дневная война", проигранная Грецией, закончилась. Греческое правительство согласилось вывести войска с Крита после заверения держав, что автономия является лишь предварительным условием для окончательного решения критского вопроса. 23 мая 1897 г. греческие войска во главе с Вассосом покинули остров, что способствовало умиротворению Крита. Вскоре блокада была ослаблена, но формально не снята. Греция в результате неудачной войны была отстранена от решения критской проблемы.

Русский и греческий монархические дворы связывали особые родственные отношения, и Россия старалась сделать для Греции и для Крита все, что было в ее силах: способствовала заключению на более мягких условиях Константинопольского мира от 4 декабря 1897 г., по которому Крит получал автономию; оказала щедрую материальную помощь критянам (кредит в 5 тыс. рублей) на восстановление пострадавших от пожара зданий христианской общины в Канее, устройство больницы в Ретимно, восстановление церквей в Акротири, немедленную выплату пособий беднейшему населению острова. Свою миролюбивую политику на Крите Россия старалась подкреплять помощью беднейшим слоям критян всех вероисповеданий: в марте 1898 г. русские пароходы привезли на Крит муку на сумму 3 тыс. рублей.

Все суда Отдельного отряда, наряду со многими иностранными, постоянно находились в боевой готовности в бухте Суда. К осени 1898 г. для большего спокойствия, а также для постоянного напоминания мусульманам о серьезности обещанных репрессий в случае попыток с их стороны каких-либо действий против христиан, пришло подкрепление в русскую эскадру: крейсер 1 ранга "Герцог Эдинбургский", эскадренный броненосец "Император Александр II", минный крейсер "Посадник", миноносцы N 119 и N 120, канонерские лодки "Грозящий" и "Донец". Русский сухопутный отряд был доведен до 2456 человек в Ретимно и 310 - в Канее. (Для сравнения: Великобритания имела только в своем секторе в Кандии 4465 человек.). Положение на Крите постепенно привело адмиралов и европейские правительства к убеждению, что для успеха умиротворения острова необходим вывод с острова турецких сил - главного дестабилизирующего фактора; 19 ноября эта сложная военно-политическая операция была успешно завершена, что поставило точку в более чем двухсотлетнем господстве турок на острове [1.С. 54 - 55].

Решающим оказался голос России в выборе христианского генерал-губернатора - верховного комиссара великих держав принца Георга Греческого, в свое время спасшего жизнь наследнику российского престола Николаю во время их плавания на Дальний Восток в 1891 г. В декабре международная эскадра доставила на остров принца, что было равносильно освобождению острова от турок и передаче его грекам. Прибытие верховного комиссара сопровождалось сняти-

ем блокады Крита и передачей советом адмиралов власти принцу Георгу. Назначенный верховным комиссаром на Крит на три года, принц пробыл там почти восемь лет, и еще не раз морским десантам европейских держав приходилось поддерживать его власть на острове (особенно в годы восстания в Териссо в 1905 - 1906 гг.).

Лорд Солсбери, приветствуя возвращение английского десанта, определил то главное, что относилось и к русским морским пехотинцам: "Суровая служба в условиях блокады - постоянная высадка на берег патрулей, команд, посылаемых на выручку умирающим с голоду, высадка тысячных отрядов со всеми их запасами и орудиями, оккупация фортов, городов, консульств и пр., тушение горящих городов и селений, наконец, когда нужно, то и бой - все эти военные и мирные операции, с готовностью выполнявшиеся людьми в условиях дурной погоды, опасности, плохих якорных стоянок и невозможности съезда на берег вследствие возбужденного состояния местного населения, все это вместе взятое составляет драму, которая навсегда останется в памяти ее участников. Те, кому довелось видеть, как критский вопрос постепенно подвигался к благоприятному решению, могут не без некоторого чувства удовлетворения сознавать, что при всей заслуге адмиралов некоторая часть ее падает и на долю тех, которыми, по словам известной старой фразы, "они имели честь командовать"" [2. С. 19]

В публикации представлены наиболее интересные выдержки из "примечаний к строевым рапортам" командира эскадренного броненосца "Император Николай I" капитана 1-го ранга Д. Г. фон Фелькерзама, которые он направлял члену совета адмиралов контр-адмиралу П. П. Андрееву в январе-марте 1897 г., хранящиеся в РГАВМФ в Санкт-Петербурге.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Соколовская О. В. Русские на Крите. Из истории первой миротворческой операции XX века. М., 2006.

2. Морская хроника // Морской сборник. N 3. СПб., 1897.

3. РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1083.

4. Никитина Т. В. Критское восстание 1895 - 1897 гг. и внутриполитическое положение в Греции в освещении русских дипломатов // Балканские исследования. М., 1989. N. 11.

5. Μανουσακης Г. 'Ενας κο σμος σε δυναμικη πορεια. Η Κρητη στις Αρχες του Α μας. Αθηνα, 1988.

6. Miller W. A History of the Greek People (1821 - 1921). London, б / г.

7. АВПРИ. Секретный архив министра. Ф. 138. Оп. 467. Д. 737.

8. Michel of Greece. The Royal House of Greece. London, б / г. Р. 31; Stavrianos L.S. The Balkans since 1453. New York. б / г. P. 95.

1.

Копия с примечания к строевому рапорту командира эскадренного броненосца "Император Николай I" от 1 февраля [1897 г.]

Получив предписание Вашего Превосходительства отправился 23 января с вверенным мне броненосцем в Канею; допринял 90 тонн угля и 23 января в 2 1\2 ч. пополудни вышел из Пирейской гавани. Пары имел в 4 котлах, а впоследствии прибавил еще 5-й котел. Во время перехода имел легкий восточный ветер и ясную погоду.

24 января в 7 1/2 утра бросил якорь на рейде Канеи, где застал канонерскую лодку "Запорожец", английский крейсер "Barfleur", французский крейсер "Suchet", австрийский крейсер "Maria Teresia", австрийское учебное судно "Sebenico", и итальянский крейсер "Etna".

Встав на якорь, отсалютовал нациям, на что получил немедленно ответ.

Переход длиною в 151 милю сделал в 17 часов со среднею скоростью в 8.9 узлов <...>

По отношению положения дел от командира лодки "Запорожец" получил следующие сведения: После ничем не вызванного нападения кандиотов* на турецкие селения бухты Суда и уничтожения их в г. Канее начались беспорядки и повидимому турки выжгли несколько греческих деревень вблизи города, а в самом городе началась анархия, главнейшее всего от бесчинств племени Бен-гази.

Различные лица мне говорили, что и в городе беспорядки и резню затеяли вначале сами греки. После этого начались пожары, грабеж и паника, которые поддерживались обеими сторонами и не могли быть остановлены, ни турецкими властями, ни усилиями консулов. Убитых христиан в городе по источникам -18, по другим - 40 человек. Турецких солдат убито около 40 человек.

Команды военных судов занимались тем, что тушили или скорее пытались тушить пожары, а также некоторое число спасавшихся критян перевозили на свои суда. Когда я спрашивал командиров и консулов, что они намерены делать, то они выражали полное недоумение и говорили, что, вероятно, через несколько дней их снова высадят на берег. Между тем на набережной города скопилась громадная толпа спасающихся, и в том числе наполовину женщин и детей.

Сообщив нашему консулу, что имею приказ Вашего Превосходительства действовать по соглашению с ним, я просил его определенно высказаться, чтобы решить как поступить. Консул сперва посоветовался с епископом, а потом с другими консулами, но определенного ответа дать не мог. Тогда я предложил начать немедленно перевозку спасавшихся критян на ближайший остров, имеющий обеспеченную пристань, и указал на Милос. Кроме того я полагал, что следует отнестись телеграммами к властям острова Милос и к греческому правительству для заготовления провизии, пристанища и, чтобы на Милос были присланы транспорты для развозки критян с острова, куда найдут целесообразным. При этом можно будет избегнуть случаев, что члены того же семейства будут разделены и попадут в различные места. С моим мнением все согласились, и консулы обещали с таким решением отнестись к своим военным судам. С своей стороны я тотчас распорядился на своих шлюпках перевозить их на броненосец и лодку "Запорожец". Такому примеру последовали и другие военные суда и я очень доволен, что наш добрый почин принес немедленную пользу.

К вечеру этого же дня на броненосец были привезены 1003 критян и в том числе 440 женщин и 302 ребенка. На лодку "Запорожец" были перевезены также 500 человек критян.

Приказав лодке "Запорожец" ожидать моего прихода, я в 9 час. 30 мин. вечера ушел из бухты Канея на остров Милос, куда прибыл 25-го января в 7 ч. утра. Переход длиною в 82 мили совершил в 9.1 ч. со среднею скоростию 8.4 узла...

Пассажиров своих я мог расположить достаточно удобно, а также накормить их горячею пищею. Недоразумений с ними никаких не было, так как на все потребности их было обращено внимание, и каждый на прощание получил еще по сухарю. Самое большое затруднение состояло в том, чтобы сразу заметить больных заразными болезнями. Было обнаружено 6 человек больных оспою и

тифом. Лица эти были немедленно изолированы, и место, где они были помещены, впоследствии дезинфицировано.

Став на якорь в бухте Милос, немедленно занялся переправкою критян на берег и к 10 час. 30 м. дело было окончено.

На берегу встретил шлюпки мэр города, который был предуведомлен и уже принял меры для размещения прибывших, а также обещался поместить больных в больницу.

Окончив переправу пассажиров и успокоившись на счет их ближайшей участи, в 10 ч. 45 м. утра снялся с якоря и ушел обратно в Канею, куда прибыл в 7 ч. вечера (...)

24 и 25 января иностранными судами было увезено около 3500 критян и нашими судами около 1500, т.е. всего около 5000 человек. После прихода броненосца на рейд вечером 26 января лодка "Запорожец" ушла, в свою очередь, с 500 критянами на Милос. Лодка вернулась 27 января ночью.

Во время стоянки ежедневно иностранные суда посылали пожарные партии на берег для тушения пожаров. Три четверти христианских кварталов и много турецких домов совершенно выжжены и разграблены. По ценности больше пострадали турки, у которых сожгли лавки и склады масла. Убытков насчитывают на 500 000 турецких лир.

Командир английского броненосца "Barfleur" сообщил мне, что английское правительство из мальтийских складов назначило для критян 15 000 порций провизии, и спросил моего совета, куда это направить. Я выразил мнение, что хоть часть провизии следовало отправить на о. Милос, где большое скопление переселенцев, и командир это обещал сделать.

26 января получил депешу Вашего Превосходительства "войти в соглашение с консулом о перевозке спасавшихся критян нашими судами в Пирей и о результатах сообщить. В этот день прибыл греческий командор на броненосце "Гидра" и греческие суда "Микале", и "Alfios" для перевозки критян. "Гидра" обменялась салютами с иностранными судами, но очень долго не салютовала нации, так как командор ожидал прибытия своего консула.

О причине замедления командир английского броненосца официально запросил командора, считая это за "вызов туркам", чтобы донести своему начальству.

По заявлению консулу о полученной телеграмме, я получил ответ, что больше некого перевозить, так как последние спасающиеся критяне перевезены на греческие суда.

Прибыли итальянские суда "Ruggiero di Lauria" и "Etna", а также английский крейсер "Fearboff'. Последние два судна вскоре ушли опять в море.

От консула получил просьбу прислать для защиты консульства 20 человек вооруженных матросов, что и было исполнено. Крайне неудобно, что консульство не в городе, а в загородном местечке Galepo. Co стороны моря местечко почти недоступно даже при слабых ветрах. С г. Канея сообщение до того опасно и неудобно во время смут, что даже вали предпочитает часто переплавляться туда на наших и иностранных шлюпках. Ночью сообщение со стороны моря, вследствие скал и камней, возможно только при совершенно тихой погоде.

27 января консул просил меня послать лодку "Запорожец" в Ретимно для устрашения мусульман и спасения христиан. Тогда я приказал командиру лодки "Запорожец" отправиться в Ретимно и немедленно принимать возможно более спасающихся, после чего отправиться с ними в Пирей, зайдя по пути в Порос**,

чтобы все же иметь возможность сообразоваться с желанием Вашего Превосходительства. Лодка ушла в 5 час. пополудни.

На броненосце в настоящее время живут все время семейства служащих в русском консульстве. Консул же отказался перебраться с семейством на броненосец, говоря, что это послужило бы сигналом для окончательного грабежа всего местечка.

В городе все тихо, даже лавки открылись и началась кое-какая торговля. Для команды я в состоянии был добыть зелень и свежее мясо. Действительная власть в руках начальника турецких войск - один батальон - Ибрагима-паши. Вали Берович-паша*** сам заявил мне свое полное бессилие.

По-видимому, вследствие прибытия греческого командора ждут также прибытия английского и французского адмиралов.

28 января греческие суда "Hydra" и "Alpfios" ушли в Rethimno и Candia. В городе тихо, но загородом пожары и стычки между турками и греками, которые вообще держат город и ближайшие окрестности в блокаде.

По словам консула депутаты объявили аннексию Крита к Греции и большею частью ушли в горы. Горцы ждут прибытия из Греции орудий, чтобы начать бомбардировку Канеи.

Вечером командир английского броненосца прислал ко мне офицера с просьбою прибыть. На броненосце я застал командиров всех иностранных судов, которые обсуждали вопрос, как поступить, если греческие суда начнут стрелять в городе, что после некоторых разговоров с греческим командором они считают возможным. Все были согласны с тем, что следует "всеми мерами заставить" греческие суда за 48 часов предупредить об таком намерении, чтобы консулам дать возможность оградить интересы подданных своих государств, а также испросить соответствующие инструкции у своих правительств.

В виду такого положения дел, я обратился письменно к нашему консулу с просьбой высказаться по этому предмету или испросить указания дипломатического начальства. По этому же поводу мною была послана Вашему Превосходительству телеграмма.

Я считаю долгом донести, что полномочия командира военного судна в здешних водах в настоящее время крайне затруднительно, так как ясно видно, что события могут потребовать безотлагательных решений, а необходимых указаний командир от консула получить не может до получения инструкций из посольства, и приходится быть праздным зрителем событий, которые может быть и не должны были бы быть допущены, как по снабжению инсургентов оружием шлюпками греческого военного судна. Что это делалось, мне было передано консулом.

Ночью прибыл английский броненосец "Revenge" под флагом контр-адмирала Harris, с которым я обменялся салютами.

29 января утром прибыла лодка "Грозящий" и командир лодки капитан 2-го ранга Тарасов сообщил мне, что имеет предписание Вашего Превосходительства отправиться в Rethimno и увозить оттуда спасавшихся критян, но не стоять.

По просьбе консула я сообщил командиру, что в случае, если он не в состоянии будет перевозить критян, (так как было, что турки их не выпускали, считая заложниками против горцев), то ему отнюдь не следует тотчас уходить, а во всяком случае ожидать обратного прибытия лодки "Запорожец" или телеграммы. Я полагаю, что этим распоряжением только исполнил волю Вашего Превосхо-

дительства, так как, конечно, только вследствие возможности получения указаний лодке было приказано предварительно зайти сюда...

30 января утром мне отдал визит Admiral Harris; передал, что, по-видимому, в настоящее время все тихо и, что он просит Вали устроить телеграфное сообщение с Suda-bay, а если это не будет исполнено турками, то устроит это своими средствами, причем телеграммы от всех будут приниматься.

В 5 час. пополудни итальянский адмирал Gualterio прибыл на броненосце "Morosini" из Смирны, а в 6 час. из Тулона французский адмирал Pottier на крейсере "Froude".

31 января получил извещение от консула, что в Ситии убито до 300 человек мусульман, а в Selino 180, после того как мусульмане перерезали христиан прибывших с острова Говдо. Восточнее Канеи греческий вольный транспорт высадил от 300 до 400 вооруженных волонтеров и 400 ящиков с военными припасами. Критяне ждут еще привозки орудий.

В 4 часа прибыла яхта "Sfacteria" и 4 миноносца из Милоса. Суда эти в 8 часов опять ушли в море.

Во время обеда командиров у английского адмирала пришло известие, что греческий крейсер "Miaulis" стрелял в турецкий транспорт "Fuad", который перевозил из Кандии войска в Sitia и заставил его вернуться. Известие это вызвало всеобщее негодование.

Известие об этом я также получил от нашего консула в прилагаемом письме с просьбою Вали принять, если возможно меры для снабжения транспорта "Fuad" свободного исполнения его миссии.

Утром 1 февраля прибыл из Салоники английский броненосец "Rodney" и вскоре ушел в Suda-bay.

Подписал капитан 1 ранга фон Фелькерзам.

Верно: старший флагман-офицер лейтенант Петров.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1083. Л. 348об-354об.

* Кандиотами в то время часто назывались критяне, так как древнее название Крита - Кандия.

** На Поросе еще с нач. XIX в. была обустроенная стоянка для русских кораблей.

*** Берович-паша - губернатор о. Крит.

2.

Рассказ турецкого офицера о местных происшествиях в Канее. [Приложение к строевому рапорту.]

24 января 1897 г. я был назначен с обходом в Канею, где по просьбе греческого епископа собирал по городу христиан для доставлениях их на пристань, а потом на суда. Турки очень любезно дали мне в провожатые офицера, который пробыл полтора года в плену у русских во время последней войны и бегло говорил по-русски.

Этот офицер, на мой вопрос о причине смут в Канее, рассказал мне следующее: В конце прошлого 1896 г. приехали на Крит из Греции много молодых людей, (которых он назвал адвокатами), которые речами своими возбуждали греков к восстанию. К этим ораторам присоединились приехавшие из Турции армяне и младотурки. Последние возбуждали и турецких жителей против властей.

Турецкие власти захватили многих из агитаторов, но по просьбе иностранцев (кого офицер не знал) их выпустили с тем, чтобы они уехали с Крита.

Некоторые уехали, а другие ушли внутрь страны в горы, где продолжали свою агитаторскую деятельность между горцами. Горцы восстали и сожгли турецкую деревню. Результатом этого было усиленная вражда между турками и христианами, живущими в долине у бухты Суда и вблизи города Канея, причем слабейшими были христиане. К ним на помощь спустились горцы и разорили несколько турецких деревень. Турецкие жители, собравшись, поступили также с христианскими деревнями. Это продолжалось несколько дней пока не прибыли войска.

В Канее же все было сравнительно спокойно, когда три дня назад загорелась христианская лавка. Хозяин лавки и его семейство выскочили из дома и стали кричать, что турки поджигают и бьют. К ним присоединились еще другие греки, которые, бегая по городу, наводили панику на христиан своими криками о помощи. Эти последние заперлись в домах, а некоторые стреляли в проходящих турецких жителей и ранили двоих.

Родственники раненых и их друзья собрались и напали на дом, из которого стреляли, но взять его не могли, т.к. двери и ставни были заперты. Они стреляли в окна и убили трех женщин и ребенка. Турки, уходя, подожгли христианские, а христиане турецкие дома, и турецкие войска не в силах были предотвратить пожары.

Мичман Башкиров

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1083. Л. 355 - 356.

3.

Копия с примечания к строевому рапорту командира эскадренного броненосца "Император Николай I" от 10 февраля сего.[1897 г.] года за N 223.

7-го февраля согласно предписания Вашего Превосходительства, имея пары в 5 котлах, в 8 1\2 снялся с якоря для следования к местечку Селино. К этому времени прибыли на броненосце английский консул с помощником, итальянский консул, капитан местной жандармерии и два каваса*. За броненосцем следовал турецкий частный транспорт с провизией. В 4 ч. Юм. стал на якорь по западную сторону Selino, куда вскоре прибыл и турецкий транспорт и стал выгружать провизию. По южную сторону Кандии встретил очень крепкий NO, который порывами врывался с гор. 8-го февраля утром ветер стих.

Встав на якорь, свез консулов на берег, а также врачебный персонал, который занялся перевязкой раненых. 8-го февраля в 8 часов утра консула [так в тексте. - О. С.] в сопровождении двух матросов с флагами и санитаром отправились внутрь страны для переговоров с критскими инсургентами.

По рассказам турок, 10 человек раненых, которые были перевязаны нашими врачами, - остаток тех турок, большинство которых было расстреляно и перерезано критянами несколько дней тому назад в числе 114 человек. По тем же рассказам, когда стали высаживаться греческие войска на остров, то инсургенты перешли через горы и стали грабить и избивать жителей турецких деревень. Турки заперлись в одной из деревень. Инсургенты их оттуда выманили, дав слово, что пропустят их в Палиохоро, но когда турки вышли, то инсургенты, не обращая внимания на пол и возраст, стали их резать и расстреливать.

По словам турок в горах до 4000 из них окружены инсургентами и без помощи наверно будут перерезанными. Консула мне говорили, что это число преувеличено.

Кругом береговой крепости Палиохоро все время слышна перестрелка, и падали пули. Миссия консулов, по-видимому, была бесполезна и во всяком случае мало полезна, так как греки отказали в пропуске провизии к осажденным в селе Кадоно турецким жителям.

Знаменательно, однако то, что обе стороны желают оккупации для восстановления порядка.

Турецкие офицеры и жители всю надежду возлагают на защиту "великих держав" говоря, что, так как державы не пускают привоза войск, которые их выручили бы, то, наверное, сами позаботятся об их избавлении.

9 февраля в 4-м часу консула вернулись, после чего с помощью наших шлюпок началась перевозка на турецкий транспорт спасающихся и раненых турок. Переправу пришлось производить под выстрелами инсургентов, засевших кругом, и одна [пуля] даже пробила шлюпку, но к счастию, обошлось без потерь. Перевезено 280 мусульман.

10 февраля в 3-м часу утра ушел турецкий транспорт, а в 5 ч. утра броненосец снялся с якоря для следования в Канею и в 11 ч. 50 м., согласно сигналу Вашего Превосходительства, стал на якорь...

Подписал капитан 1 ранга фон Фелькерзам

Верно: старший флаг-офицер лейтенант Петров.

* Кавас - переводчик.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1083. Л. 357об-358об.

4.

Приложение к строевому рапорту N 262 от 23 февраля [1897 г.]

Согласно приказанию Вашего Превосходительства 18 февраля в 8 1\2 час. утра из бухты Suda отправился в Канею, куда прибыл в 11 час. 40 мин.

По распоряжению командира английского броненосца "Barfleur", который был старшим из командиров судов на рейде, броненосец должен был чередоваться с другими судами в крейсировании между рейдом Канеа и бухтою Кисимо, для того, чтобы не допускать греческие военные и коммерческие суда производить действия, которые были запрещены решением адмиралов международной эскадры.

Очередное крейсерство продолжалось около 12 часов.

Броненосец был в ходу:

19 февраля от 5 час. пополудни до 12 час. ночи,

20 -"- от полуночи до 7 час. утра,

21 -"- от 6 час. утра до 5 час. вечера,

22 -"- от 5 час. пополудни до 12 час. ночи,

23 -"- от полуночи до 7 час. утра,

24 -"- от 6 час. утра до 5 час. вечера.

Во время крейсерства нарушения греками установленных правил не было замечено.

Во время пребывания броненосца в бухте Канеа упорно дули свежие ветры от W до WSW, сила которых 20, 21 и 23 февраля достигала 8 балов.

Во время пребывания броненосца в Канеа, десант города ... снабжался им углем, водою и необходимою провизиею. По осмотре мною десанта я нашел его в отличном состоянии, и все с похвалою отзывались об поведении людей. Больных не было.

18 февраля вечером замечена была в городе стрельба и беспорядок. Оказалось, что турецкие жандармы в то время, когда у них хотели отобрать оружие, убили своего полковника. Для усмирения этих жандармов был потребован судовой десант.

Командиру десантной роты лейтенанту Хельстрему, письмо которого об этом происшествии прилагаю, я приказал обо всем донести подробно Вашему Превосходительству.

По рассказу мне командира "Barfleur", у главных зачинщиков беспорядка -жандармов - была найдена значительная сумма денег и много вещей, доказавших, что они занимались грабежом.

Каждую ночь на броненосце принимались необходимые предосторожности против минной атаки. Но так как не было возможности сразу различать какой нации были приходящие ночью суда и миноносцы, и не было основания и приказания стрелять в приближающиеся ночью греческие суда, то в сущности значение принятых мер приводилось к нулю.

23 февраля распространился слух, что судам следует ожидать нападения греческих миноносцев, и что ночью греческие суда намереваются атаковать город. Об возможности вышеупомянутого мне сообщил командир броненосца "Barfleur", который получил приказание своего адмирала принять необходимые предосторожности против того, чтобы какие-нибудь выходки греческих судов не застали его врасплох. В 8 час. вечера я получил сообщение от командира "Barfleur", что вероятность минной атаки подтверждается телеграммою французского адмирала, почему он решил с командиром "Forbin" на ночь уйти в море и мне тоже советует.

Я отлично понимал, какой ответственности я подвергаюсь, если несмотря на предостережения, на якоре подвергнусь последствиям минной атаки, но вместе с тем я помнил, что прислан своим адмиралом для защиты города с моря, что турки имеют право рассчитывать на бдительность и присутствие иностранных судов, и я не мог вынести мысли, что я из-за опасения за собственную безопасность оставлю свой пост и обману доверие турок.

Если бы я ушел с рейда, то греки действительно нашли бы его пустым и получили бы возможность атаковать город и даже послать десант прямо в гавань города.

На основании всего изложенного я решился остаться на рейде, приготовил все к отражению минной атаки, а также к тому, чтобы иметь возможность немедленно выпустить канат и вступить под пары, если бы это понадобилось для действия.

В 10 часов вечера "Запорожец" и "Stromboly" крейсировали мористые входа на рейд. Английские и французские суда ушли в море, а на рейде остался только вверенный мне броненосец без огней. Ночью на рейд пришли две греческие военных шхуны и греческий вольный пароход. Опасаясь, что эти суда могли бы послать десант прямо в гавань, я приготовился при первом движении шлюпок с них послать в гавань баркас с орудиями и десантом и в городе произвести тревогу.

Все однако обошлось благополучно, и с рассветом военные суда вернулись на рейд. Командир "Barfleur" был крайне встревожен, увидев на рейде греческие суда, и решил, что впредь все суда, кроме сторожевых, останутся на рейде.

24-го февраля, вернувшись вечером с крейсерства, я получил телеграмму Вашего Превосходительства вернуться в Suda-bay.

25-го утром было замечено наступление критян на турок, почему по распоряжению командира "Barfleur", военные суда заняли удобные позиции для обстреливания позиции инсургентов. Но до начала стрельбы, по просьбе моей, был послан офицер на греческие суда с предупреждением и предложением послать от себя кого-либо, чтобы уговорить критян прекратить нападение.

Чем кончились переговоры, мне не известно, так как в начале 11-го часа я снялся с якоря и ушел с рейда. В 2 часа 15 мин. по полудни броненосец прибыл в бухту Suda-bay и стал на якорь на указанном сигналом месте.

Во время пребывания в бухте Канея, занимался ежедневно установленными учениями и обучением команды.

Капитана 1-го ранга фон Фелькерзам.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1083. Л. 361об-363об.

5.

Из примечания к строевому рапорту капитана эскадренного броненосца "Император Николай I" от 13 марта 1897 г.

(...) 4-го марта согласно приказанию Вашего Превосходительства в 7 час. утра снялся с якоря и из бухты Suda перешел на рейд Rettimno, где в конце 10 часа стал на якорь. Ввиду открытого места стоянки и быстрой перемены погоды приказал в 4 котлах все время держать пары.

От командира броненосца "Наварин" я получил инструкцию Вашего Превосходительства и другие необходимые сведения, касающиеся положения дел. В 12 часу броненосец "Наварин" ушел, и на рейде остался только английский броненосец "Sevut".

5 марта прибыл на броненосец вице-консул с визитом, причем обычным образом жаловался, что турки воруют и ночью грабят оставленные критянами дома, а также рубят в деревнях на дрова всякие деревья, и что для последней цели турки послали несколько партий в соседние христианские деревни, чем и вызвали перестрелку, которая действительно целый день длилась по всей линии кругом города.

Во время визита у губернатора я спросил его о причинах перестрелки и вообще о положении дел и поведении турецкого населения.

Губернатор сообщил мне следующее:

В городе кроме постоянного населения в 100 000 находится еще 20 000 беглецов из окружающей местности, которых инсургенты лишили всего, которые не имеют ни заработка, ни крова, ни одежды и вынуждены голодать. Поэтому вполне понятно, что турки при всем желании не в состоянии сберечь вполне оставленные хозяевами пустые дома, и что они стремятся в окрестности, чтобы добыть себе дрова для варки пищи. Всем жителям ежедневно раздают похлебку, и что провизии кроме мяса еще хватит только на месяц, а что потом будет губернатор и сам не знает. Я напомнил ему, что следовало бы теперь позаботиться о подвозе провизии морем.

Я лично не придаю жалобам консула никакого значения, так как он очевидно преувеличивает, и взявши во внимание, что город обложен и переполнен пришлым голодным народом, нельзя не согласиться, что в городе образцовый порядок.

Ввиду жаркой перестрелки я заметил губернатору, что турки не могут рассчитывать на содействие военных судов, если будут сами вызывать наступление инсургентов, и просил его сообщать обо всем важном, так как по слухам трудно узнать правду.

6 марта утром губернатор прислал меня известить, что наступают регулярные греческие войска и спросить, могут ли они стрелять.

На это я ответил, что не имею никакого повода или приказания мешать им защищаться. Но следующие дни однако обошлись без перестрелки.

Ввиду телеграммы Вашего Превосходительства об выходе из п. Пирей парохода с провизиею наблюдаем особенно тщательно, но ничего подозрительного замечено не было. 7 марта утром я послал английский крейсер "Nimphe", который 5-го марта сменил лодку "Sevut", осмотреть парусное судно, которое стояло на якоре около берега милях в 10 восточнее... Судно оказалось греческим, нагруженным пустыми бочками и небольшим количеством стручков.

6-го марта, получив телеграмму Вашего Превосходительства, я отнесся письменно к губернатору с просьбою приготовить помещение с необходимыми приспособлениями для 300 человек десанта и 8 офицеров.

8-го марта губернатор известил меня, что помещение готово. По осмотру отведенный дом вполне удобен для казармы, он прежде служил школою.

Консул уведомил меня, что какая-то женщина сообщила ему, что турки не довольны тем, что будут высажены наши войска и собираются их вырезать.

Получив такое заявление, я ответил ему, что если ему известно что-нибудь определенное, то пусть сообщит мне официально и известит об этом также телеграммою консула в Канеа. Вместе с тем консул также передал, что турки уже 20 дней не получают мяса и поэтому собираются грабить греческие лавки, а вследствие этого он просит для защиты этих лавок свести десант.

Считаю долгом донести Вашему Превосходительству, что навряд ли целесообразно в настоящее время иметь в таком беспокойном месте, как Rettimo, консульским агентом грека, который на все смотрит с узко патриотической греческой точки зрения и ведет греческую политику. Его постоянные мелочные непроверенные заявления, уместные может быть в мирное время, при существующих сложных обстоятельствах только путают и сердят, не давая возможности отличить пустую сплетню от правды. Такой способ действия вице-консула не может также не раздражать турецкую администрацию и не совместим с примирительным образом действий, который согласно всем указаниям Вашего Превосходительства должен служить основанием нашей деятельности.

Не дело также нашему вице-консулу в настоящее время постоянно заявлять, что критяне не желают автономии, а хотят присоединения к Греции. Всегда чувствуется, что он ведет себя не как русский, а как греческий политический агент.

8 марта в 6 часу утра отправил вельбот на берег для отправления, согласно предписания Вашего Превосходительства, телеграммы об отсутствии греческих военных судов. В это время стал задувать ветер от N, так быстро засвежел и развел такую крупную зыбь, что вельбот уже не мог вернуться из гавани.

В 9 часов английский крейсер "Nimphe" от свежего ветра ушел в бухту Suda. В 11 часов миноносец N 120 прибыл в мое распоряжение, но вследствие свежести ветра я его направил назад в бухту Суда...

Ветер усиливался, и в особенности донная волна все увеличивалась, при частых шквалах с дождем и градом, почему в 4 часа пополудни я решился сняться и держаться в бухте на ходу... В бухту Суда я не желал уйти, чтобы не снять блокаду бухты, а кроме того я полагал надежнее держаться на ходу, чем среди множества судов отстаиваться на левом якоре без штока. Снявшись с якоря шел самым малым ходом по бухте, пока N ветер не стих, и зыбь не улеглась. 12-го марта в 6-м часу утра выбрал выпущенный канат и стал опять на якорь.

12-го марта в 9-м часу прибыл броненосец "Наварин", командир которого передал мне приказание перейти в Suda-bay. Исполнение телеграммы Вашего Превосходительства от 9-го марта, которую я получил только сегодня, командир броненосца "Наварин" взял на себя...

В 10 1/2 снялся с якоря и ушел в Suda..., где согласно сигналу Вашего Превосходительства в 2. 45 стал на якорь.

Капитан 1-го ранга фон Фелькерзам

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1083. Л. 366 - 368.

Постоянный адрес данной публикации: