К 1914 г. русские Вооруженные Силы (ВС) включали 3 категории войск. Прежде всего, это кадровая армия - те, кто к началу военного конфликта проходили срочную военную службу. Во-вторых, это - так называемые второочередные дивизии - войска, формировавшиеся на базе кадровых полков с началом мобилизации. В эти две категории войск вливались запасные - мужчины, некогда проходившие военную службу и числившиеся в запасе с момента ее окончания до 39-летнего возраста. Наконец, третья категория - это государственное ополчение, являвшееся главным резервом России на случай большой войны. В предшествовавшие XX в. эпохи ополчение неоднократно собиралось Русским государством в периоды тяжелых войн по примеру 1-го и 2-го ополчений времен Смуты начала XVII века. Тогда ополчения собирались по низовой инициативе, для спасения страны от иноземных захватчиков. Взяв дело в свои руки, государственная власть собирала массовое ополчение в 1812 г. при отражении нашествия Наполеона (420 тыс. чел.), а также в период Крымской войны 1853 - 1856 гг. для несения тыловой службы ("подвижное ополчение" - 360 тыс. чел.)¹.

На законодательном уровне ополчение было введено во время реформ императора Александра П. Изменившиеся социально-экономические отношения, связанные с отменой крепостного права и развитием капитализма, побудили военное ведомство, перешедшее к всеобщей воинской обязанности, реформировать структуры ВС Российской империи. Существенной их частью стало ополчение, теперь рассматривавшееся не как экстренный сбор людей, а как общий резерв армии. "Военная реформа 1874 г. существенно изменила само ополчение и закрепила его место в системе вооруженных сил. Она привела его статус в соответствие с буржуазным характером пореформенного русского общества: из сословного, адресованного общине, призыв в ополчение на основе всеобщей воинской повинности становится внесословным и личным. Ополчение становится органической частью обновленной военной системы страны"².

Согласно новому законодательству, государственное ополчение подразделялось на два разряда. 1-й разряд предназначался для укомплектования специальных подразделений (дружины ополчения), использовавшихся в ближайшем войсковом тылу и для пополнения потерь действующих войск. В ополчение 1-го разряда зачислялись

Оськин Максим Викторович - кандидат исторических наук, старший преподаватель Института законоведения и управления Всероссийской полицейской ассоциации. Тула.

лица, прошедшие армию от окончания ими срока службы (перечисление из запаса в 39 лет) до достижения 43 лет, и лица, годные к несению военной службы, но не служившие в армии (льготы, жребий). Ратники 2-го разряда - лица, ранее признанные "неспособными" к несению воинской службы (льготы, физическая "неспособность", семейное положение, различные отсрочки), решали задачи по охране тыла и использовались в качестве рабочей силы³. Боевые задачи ополчения заключались в закреплении на захваченной территории противника на время русской оккупации. Ополчение 2-го разряда вообще не должно было принимать участия в боевых действиях, охраняя порядок внутри государства в составе гарнизонов тыловых военных округов. Чины ополчения назывались старинным словом "ратники" и, в отличие от регулярных солдат, сохраняли бороду и шевелюру.

Подготовка европейской войны вынудила военное министерство и Генеральный штаб озаботиться изменением законодательства. Закон 1911 г. "О преобразовании государственного ополчения" разрешил призыв ратников 1-го разряда с объявлением мобилизации (800 тыс. чел.) одновременно с призывом запасных. Теперь ополчение созывалось не только "в чрезвычайных обстоятельствах военного времени", но вообще "в военное время". Иными словами, весь наличный обученный запас отправлялся на фронт, а ополченцы закрывали вакансии в войсковых тылах и, являясь ближайшим резервом, обучались военному делу.

Организация ополченских подразделений отличалась от общеармейской. Люди сводились в дружины государственного ополчения, находившиеся в войсковых тылах и военных округах. Дружины объединялись в бригады под руководством собственных офицеров и подчинялись командующим военными округами. Большинство офицеров ополченских частей являлось прапорщиками запаса; кадровые офицеры находились лишь в штабе бригад государственного ополчения и в качестве командиров дружин, которые утверждались в должности губернаторами и, как правило, являлись подполковниками. Штатная численность ополченской дружины - 14 офицеров, 4 чиновника и 984 нижних чина. Личный состав вооружался устаревшим оружием - винтовками системы Бердана.

Дружины государственного ополчения формировались в губернских и уездных городах, нося затем названия соответствующих городов, а также номера. Всего в случае объявления войны предполагалось сформировать следующие подразделения государственного ополчения: 611 пеших дружин (в том числе в Московском военном округе - 153), 28 отдельных батальонов (16), 74 конные сотни (11)⁴. Точное количество дружин нуждается в уточнении. Исследователю данной проблематики Б. В. Арефьеву удалось насчитать 118 ополченских бригад (включала до 6 дружин) и 529 ополченских дружин. Однако, например, в состав Тульского гарнизона в 1915 - 1917 гг. входила 673-я пешая Тульская дружина. Уже к 15 октября 1914 г. существовало как минимум 626 ополченских дружин: 626-я дружина располагалась в городе Барнаул Омского военного округа⁵. Б. Ф. Ливчак сообщает, что общее количество дружин ополчения составило 738 единиц, из которых 113 так и остались на тыловой службе, а 625 в то или иное время были переданы фронту. Из этого количества 85 ополченских дружин воевало на Кавказском фронте.

Предполагалось, что кадровой армии (1 423 тыс.) и запаса (3 115 тыс.) будет достаточно для достижения победы, поэтому командование рассчитывало, что 2/3 дружин останется внутри страны в подчинении военного министра, и только треть будет отправлена на театр военных действий (ТВД) в распоряжение Главковерха. С объявлением мобилизации, 400 тыс. "стариков" (40 - 43 лет) - ополченцев 1-го разряда, проходивших ранее военную службу (на этом ранее служивший в армии запас людей был исчерпан), были отправлены в войска, и еще 400 тыс. пошло в ополченские дружины.

Однако, спустя 2 месяца войны практически весь личный состав дружин отправился в окопы. Так, 9 сентября 1914 г. увидела свет "Инструкция об организации пополнения убыли в пехоте в Действующих армиях" за подписью Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. В ней говорилось: "С це-

лью подготовки пополнений ныне же из каждой дружины ополчения, сформированной из ратников 1-го разряда, [следует] выделить по одной роте в 300 человек и передать их в запасные батальоны для прохождения курса стрельбы и занятиям по действиям роты в бою. На пополнение этих дружин ополчения будет дано, после дополнительного 15 сентября призыва ратников во всей Империи, по 600 человек на дружину. Вслед за подготовкой вновь призванных ратников надлежит снова произвести передачу по 300 человек от дружин в запасные батальоны...". Следовательно, с сентября 1914 г. из каждой ополченской дружины выделялась рота в 300 штыков, которая передавалась в запасные батальоны для прохождения курса стрельбы и тактической подготовки. Такое прохождение через запасные батальоны должно было осуществляться беспрерывно⁶. То есть, сами дружины как организационная единица находились в тылу, служа своеобразным обучающим центром, а ратники уходили на фронт, вливаясь в состав действующих соединений в качестве пополнения. Помимо резервистов ополченцы получали в свой состав и выздоравливавших после ранений солдат. Распоряжениями верховного начальника санитарной и эвакуационной части принца А. П. Ольденбургского при запасных батальонах и ополченских бригадах формировались слабосильные команды, в которых раненые должны были поправить здоровье, прежде чем отправиться на фронт⁷.

В связи с тем, что запасные батальоны фронта и тыла не успевали надлежащим образом готовить пополнение для фронта, подготовкой людей должны были озаботиться все существовавшие воинские структуры. Эта мера затронула и ополчение, так как в Ставке предвидели, что в самом скором будущем дружины государственного ополчения будут брошены на фронт. В итоге, все ополченские подразделения, подчиненные фронтовым командованиям, получили новые инструкции. Например, в приказе по армиям Северо-Западного фронта (СЗФ) от 3 октября 1914 г. за N 93 главком Н. В. Рузский сообщал: "Предписываю в ополченских частях вести занятия не только караульной службой, но и обучать ополченцев действиям в бою. При обучении пеших ополченских частей строю руководствоваться "Наставлением для действий пехоты в бою" 1914 г...". Кадровый состав дружин был неплох, и Ставка стремилась использовать его в полной мере. Так, главкоюз Н. И. Иванов в приказе от 6 декабря требовал обучать унтер-офицеров из ратников государственного ополчения, чтобы затем использовать их в подготовке переменного состава запасных батальонов, так как кадровых унтер-офицеров, выделенных из перволинейных полков, было слишком мало: "Указанная система подготовки унтер-офицеров, вырабатывая кадр учителей, в то же время дает возможность отправлять с маршевыми ротами хороших унтер-офицеров, что, разумеется, имеет огромное значение..."⁸.

Помимо подготовки резервистов для фронта осенью 1914 г. ополченские дружины выполняли и боевые функции в ближайшем войсковом тылу. Они должны были заменить регулярные части везде, где возможно, желательно вне сферы боевых действий. Наиболее ярким примером применения ополченских соединений вплоть до лета 1915 г., когда существовавшие дружины начали переводить на положение полевых войск, стала крепостная борьба. Именно здесь ополченцы проходили необходимую боевую подготовку. Части крепостных гарнизонов постоянно укрепляли позиции, участвовали в непрерывных стычках, а днем обучались за крепостью в поле: "Эта постоянная занятость гарнизона имела хорошую сторону, так как действовала в высшей степени благоприятно на дух гарнизона, крепнувший в работе и в настойчивости, с которой приводились в исполнение все предначертания свыше"⁹.

Именно эта задача стала первой боевой функцией ополченских дружин. После поражения СЗФ в Восточно-Прусской наступательной операции в августе 1914 г. Ставка запретила использование полевых войск в крепостях. В итоге, задача образования крепостных гарнизонов легла на плечи ополчения. Например, в то время как полевые войска в октябре 1914 г. отражали удары германской группы Макензена на Варшаву, гарнизон польской столицы к 15 октября 1914 г. состоял из 12 дружин: 131 офицер и 9 885 солдат, при 42 крепостных пулеметах и ПО орудиях. В январе 1915 г. гарнизон крепости Осовец, прикрывший отступление 10-й армии после поражения в

Августовской оборонительной операции, состоял из 8 ополченских дружин, Донского казачьего полка, 1 запасного батальона, нескольких рот пограничной стражи.

Для ополченских частей Юго-Западного фронта (ЮЗФ), кроме того, насущной проблемой являлась охрана растянувшихся коммуникаций, удержание оккупированной Галиции. Приказ по армиям ЮЗФ от 18 сентября 1914 г. ставил следующие задачи перед ополченскими частями: "1) несение службы взамен полевых войск в крепостях Ивангород и Брест; 2) несение гарнизонной службы в тех ближайших к войскам пунктах, которые имеют военное, административное или политическое значение; 3) несение службы для облегчения этапных войск по конвоированию пленных, удлинение этапных линий и проч.; 4) охрану телеграфных линий (прямых проводов), связующих штабы армий со штабом фронта; 5) поддержание порядка по распоряжению гражданского управления в завоеванных областях"¹⁰. Выполняя приказ Н. И. Иванова, 2 ополченские бригады отправлялись в Ивангород, а еще 2 бригады и 4 отдельных дружины - в Брест-Литовск. Однако, было и обратное явление, особенно на СЗФ, где главком Н. В. Рузский постоянно опасался за судьбу вверенных его руководству крепостей. Так, 23 октября 1914 г. из состава 27-го армейского корпуса была выведена 77-я пехотная дивизия с назначением в гарнизон крепости Ковно. Взамен корпус получил 4 ополченские бригады - больше по количеству (около 25 тыс. чел. вместо 16 тыс.), но меньше по качеству.

Следовательно, после сведения дружин ополчения в бригады, так как передача пулеметов, пушек или конницы одной дружине стала бы непозволительной роскошью, и отправки их на фронт, ополченские соединения стали вливать и в состав полевых войск. Ополченская бригада включала в себя 6 пеших дружин, конную сотню, легкую батарею, саперную роту. Общая численность бригады - 6 476 человек. Дружины подчинялись в боевом отношении войсковым начальникам, во всем прочем - инспекторам ополчения фронтов.

Следующим боевым назначением ополченских войск, помимо защиты собственных крепостей и вливания в регулярные соединения, стала осада неприятельских крепостей. Прежде всего, речь идет о блокаде австро-венгерской крепости Перемышль. Осенью-зимой 1914 - 1915 гг. русские армии ЮЗФ вели бои за Карпаты, имея в своем тылу осажденный Перемышль. Большую долю русской Осадной (11-й) армии (60 тыс.) генерала А. Н. Селиванова составляли ополченцы (7 бригад), притом, что осажденный противник имел вдвое больше людей. С переходом Перемышля в руки русских (3 марта 1915 г.), эта крепость получила гарнизон в составе 4 бригад ополчения, полка оренбургских казаков, тяжелого мортирного полка и осадной артиллерии.

Таким образом, с октября 1914 г. ополченские части активно использовались в боях наравне с полевыми войсками. Одним из отрицательных последствий вывода ополченских подразделений на фронт стало ослабление обороноспособности крепостей. В крепостных гарнизонах ополченские дружины готовились офицерским составом для действий применительно к данной местности и данной крепости, а потому такие дружины служили неплохой заменой гарнизонным частям, отправленным на фронт в сентябре-октябре. Однако, эти ополченцы приказами Ставки выводились на фронт, так как были сносно подготовлены, а взамен крепости получали новых ополченцев, которых предстояло снова обучать. И такая смена войск была неоднократной: К. И. Величко упоминает, что крепости Брест-Литовск и Осовец сменили свой пехотный гарнизон до 6 раз¹¹. Следовательно, такие гарнизоны не столько готовились к вероятной обороне крепостей, сколько являлись потенциальными маршевыми подразделениями для действующих войск.

Предвоенные взгляды на ополчение, как на вспомогательные войска, изменились с точностью до наоборот. Потери в Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операциях осенью 1914 г. (до 250 тыс.) стали причиной огромного некомплекта в полевых войсках. В конце ноября вышел приказ Верховного Главнокомандующего, согласно которому "все ныне находящиеся во внутренней России и несущие караульную службу ополченские дружины должны быть направлены на театр военных действий, а взамен их для местных потребностей в военных округах будут сформиро-

ваны новые ополченские дружины"¹². То есть, уже подготовленные люди шли на фронт, восполняя потери. Данная практика позволяла обходить нормы военного законодательства, предписывавшего использовать ополчение в тылу.

Тыловые округа отдавали как дружины целиком, так и отдельных ратников в составе маршевых рот, сохраняя часть дружин в качестве центра подготовки бойцов внутри страны. Московский военный округ выслал 64 ополченские дружины из 80, 15 дружин из 40 отдал Казанский военный округ, 18 дружин из 28 - Омский военный округ, 12 дружин из 18 - Туркестанский военный округ, 10 дружин из 28 было взято из Приамурского военного округа. "В ноябре-декабре 1914 г. внутренние округа отдали фронту, не дожидаясь формирования новых, 119 из 194 дружин, а в первые месяцы 1915 г. к Действующей армии были отправлены все дружины первого формирования за исключением дружин из отдаленного Приамурского военного округа"¹³. Подготовкой ополченских соединений в тылу занимались управления ополченческих корпусов, сформированных в военных округах. Крупнейшим из них - 1-м корпусом, дислоцированным в Москве, командовал бывший военный агент в Японии, Китае, а затем Лондоне, К. И. Вогак.

Использование ополченцев в боях не соответствовало законодательству 1874 г., однако и не противоречило изменениям 1911 года. Но пока в действующую армию брали ополченцев 1-го разряда, страна спокойно отзывалась на призывы. При этом, часть ополченцев, по заполнении требуемых вакансий, временно могла быть распущена по домам. Например, из Тверской губернии 15 декабря 1914 г. докладывали: "Объявленная на 23 ноября дополнительная мобилизация ратников Государственного ополчения 1-го разряда прошла в полном порядке..., причем часть ратников срока службы 1907 г., за укомплектованием потребного числа, от призыва на действительную военную службу по объявленной мобилизации была освобождена"¹⁴.

Однако, невзирая на оптимистичный официоз, фактическое положение вещей было более драматичным. Ополченцы пополнений конца 1914 г. не признавали себя "сражателями" и утверждали, что их противозаконно отправляют на фронт, что их действительное предназначение - исключительно несение тыловой службы. Такие люди неохотно сражались и легко сдавались в плен. Офицеры говорили о них: "Совершенно сырой материал, который нельзя было вливать в части... Большинство просто не желали воевать"¹⁵. Причина заключалась в том, что большие потери маневренных операций вынудили Ставку отправлять ополченцев на фронт, не успев обучить их. Если первые мобилизованные ополченцы успели пройти переподготовку, то призванные в ноябре 1914 г. 200 тыс. и в январе 1915 г. 480 тыс. ополченцев 1-го разряда, этого времени не получили. Ставка в декабре 1914 г. обратила внимание на то, что в запасных батальонах и ополченских частях обучение проводится на неверных устаревших началах: "полагается много труда на выправку, маршировку и ружейные приемы, и обращается мало внимания на стрельбу и подготовку стрелка к действиям в бою"¹⁶. Но тогда иного выхода не было, ибо бои под Лодзью, в Августовском лесу, в Карпатах продолжались с неослабевающей интенсивностью. Справедливости ради следует сказать, что пополнение конца 1914 г. было худшим за всю войну.

Всего первые 4 призыва ратников ополчения в 1914 г. дали 1,3 млн. чел.¹⁷, из них на формирование ополченских соединений пошло 659 316 чел. и на пополнение полевой армии - 640 684. И это было только начало. Фронт нуждался в людях, так как потери превысили все допустимые масштабы, а скорого конца войне не предвиделось: "тенденция превращения призываемых ратников в солдат продолжалась в возраставшей прогрессии. Всего по категории "ратники ополчения" было взято по 1 марта 1917 г. 6185 тыс. человек. Подавляющее большинство из них (в том числе и ратники 2-го разряда) - 87% - пошло на пополнение армии, а на долю ополченского войска в общей сложности пришлось всего лишь 13% призванных за всю войну ратников"¹⁸.

В 1915 г. ополченские дружины, как правило сводимые в бригады, уже окончательно обрели свое достойное место в рядах действующей армии. В январе в ополчении стали формироваться пулеметные команды, из расчета, что 2 ополченские

бригады равняются одной пехотной дивизии. На базе ополченских соединений образовывались целые корпуса: например, 32-й армейский корпус был сформирован в марте 1915 г. в Одессе из 4 ополченских бригад (101-я и 105-я дивизии).

Оружие поставлялось в ополченские войска по остаточному принципу. Начинался кризис вооружения, и оружия не хватало и для регулярных частей. Так, в ноябре 1914 г. Ставка издала распоряжение о том, что ополченцев следует вооружать берданками, а винтовки системы Мосина передавать в прибывающие на фронт пополнения. Но в отчете штаба СЗФ в середине января 1915 г. выяснилось, что из 172 ополченских дружин 103 дружины вооружены трехлинейками¹⁹, после чего ополченцев стали вооружать иностранным оружием - трофейными австрийскими (система Манлихера) и закупленными японскими (система Арисака) винтовками, которых также не хватало. 24 марта штаб ЮЗФ просил у Ставки японские ружья с бездымным порохом ввиду того, что ополченцы вооружались берданками, патроны которых начинялись черным дымным порохом²⁰. Существовавший штат не предусматривал для ополченцев артиллерийских батарей и пулеметов. Все это придавалось им на время от какой-либо пехотной части, действовавшей рядом, или в крепостях. Поэтому, даже при формировании полков 3-й очереди из ополченских дружин, максимум, что они могли получить - это 4 пулемета на полк, а то и совсем оставались без пулеметов²¹.

В 1915 г. ополченские дружины служили в качестве дополнительных запасных пехотных полков, отдавая фронту подготовленных людей и заменяя их вновь призываемыми ратниками старших возрастов. Однако, в рядах войск воевали и собственно ополченские соединения. К апрелю 1915 г. оба фронта имели в своем составе по 31 ополченской бригаде. Еще 9 бригад находилось в 7-й армии в Одессе и 10 бригад - в 6-й армии в Прибалтике, 13 ополченских бригад воевало на Кавказе.

Летом 1915 г., вследствие огромных потерь (на 7 сентября некомплект в 993 тыс. чел.²²) и отступления на восток, было решено провести реорганизацию действующей армии. Главная причина - необходимость большого количества оперативных единиц, чтобы вводом в бой резервов сгладить неравенство в вооружении и остановить победоносное продвижение неприятеля. В качестве таких единиц должны были послужить дивизии 3-й очереди. Данная реорганизация - образование дивизий 3-й очереди (27 единиц), начиная с 100-й пехотной дивизии, - проводилась с июля 1915 года. Пехотные дивизии 3-й очереди иронически назывались в войсках "бабушкиной Гвардией Господа нашего Иисуса Христа". Это наименование, как сообщает участник войны, "произошло оттого, что все сформированные в начале войны ополченские дружины, впоследствии сведенные в пехотные полки и дивизии, на фуражках носили вместо кокарды медный крест и были вооружены берданками"²³.

Принцип формирования этих дивизий не был бесспорным. Например, вариант Ставки предусматривал передачу четвертых батальонов пехотных полков ополченским дружинам. Но верх одержало мнение главкома СЗФ М. В. Алексеева. На тот момент ему подчинялись 8 из 11 русских армий, действовавших на западном ТВД. В связи с тем, что Алексееву требовалось большое количество боевых единиц, он решил, не теряя времени, решить проблему не самым рациональным, но зато наиболее быстрым и простым путем - формированием пехотных дивизий 3-й очереди из наличных ополченских дружин и бригад.

Моральный дух ополченских войск кампании 1915 г., как правило, был невысок, что объяснялось рядом факторов: постоянной ротацией личного состава, необученным апрельским набором (600 тыс.), реорганизацией. Слабо вооруженные ополченские бригады, находившиеся в стадии переформирования в пехотные дивизии, были отправлены в польско-литовские крепости, штурм которых немцы проводили с массированным применением тяжелой артиллерии. Формирование проводилось в период активных боевых действий, у офицеров и солдат не хватало времени для необходимой спайки, что в кризисные летние месяцы иной раз служило поводом для различных форм дезертирства.

В результате, ряд ополченских бригад просто погиб. Наиболее характерным примером могут служить 114-я и 119-я пехотные дивизии, сразу же после своего обра-

зования в полном составе попавшие в германский плен в крепости Новогеоргиевск (всего в крепости - 83 тыс. пленных). Полки этих дивизий даже не успели получить своих названий. В состав гарнизона крепости Ковно входили только что сформированные из ополченцев 102-я, 104-я, 124-я пехотные дивизии. В ходе штурма немцы взяли 20 тыс. пленных. После этого командование отдало приказ оставлять крепости, не допуская их до осады неприятелем, чтобы сохранить живую силу. Генерал Гурко сообщал, что ополченцы старших возрастов "убедили себя, что признаны негодными для боевой службы, и что кровь на поле брани им проливать не придется. Свою посылку на линию огня они должны были рассматривать как некую несправедливость. Естественно, все это не способствовало поднятию боевого духа ополченских частей"²⁴. Отсюда и надлом воли к сопротивлению ополченцев в крепостях, подвергшихся обстрелу орудиями крупных калибров - до 420-мм.

Преобразование ополченских бригад в пехотные дивизии 3-й очереди должно было закрыть психологические проблемы "второсортности" и "негодности" для боевой службы, как заявляли офицеры, необъективно сравнивавшие ополченские войска с перволинейными соединениями начала войны. Пополненные зимой 1915 - 1916 гг. молодыми новобранцами, обученные в период зимней оперативной паузы, бывшие ополченские бригады в Брусиловском прорыве показали превосходные боевые качества. Тем самым структура русской пехоты предстала в унифицированном виде. Участник войны так сообщает о формировании 491-го пехотного Варнавинского полка 123-й пехотной дивизии в начале 1916 г.: "Начинавший свое существование полк пополнялся прибывшими маршевыми ротами, разворачиваясь в три батальона и формируя также пулеметную, минометную, конных и пеших разведчиков и гренадерскую команды. Офицерский состав насчитывал ряд кадровых офицеров, уже имевших боевой опыт и даже отличившихся на фронте. Командиром же полка был назначен полковник 3-го Сибирского стрелкового полка, Георгиевский кавалер, Азаров. Вооружен был полк винтовками Винчестера под русский патрон. В полку велись усиленные занятия"²⁵. Фактически, в 1915 г. история ополченских войсковых частей, как отдельных подразделений, закончилась: они стали полноценными пехотными дивизиями.

Как можно оценить деятельность дружин государственного ополчения до момента их переформирования в пехотные дивизии 3-й очереди? Прежде всего, они выполнили поставленные перед столь сравнительно слабыми и технически ненасыщенными частями задачи борьбы за крепости на Восточном фронте: в 1914 - 1915 гг. ополченцы являлись костяком крепостных гарнизонов. Они же сдержали попытки гарнизона австрийской крепости Перемышль пробиться навстречу деблокирующим австро-венгерским полевым армиям, добившись капитуляции крепости в марте 1915 года.

Ряд дивизий 3-й очереди, переформированных из ополченских бригад, превосходно показал себя в кампании 1916 года. Наиболее отличившимися стали 101-я пехотная дивизия из состава 32-го армейского корпуса и 102-я пехотная дивизия из состава 39-го армейского корпуса. Это соответственно 1-я и 2-я ополченские дивизии 1915 года. Так, 101-я пехотная дивизия ген. К. Л. Гильчевского играла роль основной ударной части в 11-й армии Юго-Западного фронта. С 22 мая по 15 июля она выдержала 9 боев, совершила 7 прорывов вражеских рубежей, в том числе 4 - с предварительным форсированием реки. Трофеи солдат и офицеров дивизии составили 424 офицера и около 22 тыс. австрийских и немецких солдат, 16 орудий, 7 бомбометов, 1 миномет, несколько десятков пулеметов. В то же время 101-я дивизия потеряла более 20 тыс. чел., два раза обновив свой состав²⁶. Ополченцы использовались и в Румынии. В начале сентября боевое крещение у Меджидие приняла 115-я пехотная дивизия, впоследствии влитая в 6-й сводный корпус Е. А. Леонтовича. В октябре в Констанцу морем была переброшена 265-я Оренбургская ополченская дружина (одно из немногих исключений использования в боях чисто ополченского подразделения), спустя три недели погибшая в окружении при отступлении из Констанцы на Болград. О деятельности ополченцев в составе полевых армий можно сказать смело - доблесть их не отличалась от доблести

солдат и офицеров кадровых пехотных дивизий, а слабость заключалась в неопытности командного состава и технической неоснащенности.

В 1915 г. в войска поступило 1 485 тыс. ополченцев 1-го разряда. По их исчерпании, военное ведомство было вынуждено приступить и к призыву ратников ополчения 2-го разряда. Согласно законодательству, эти люди вообще не должны были направляться на фронт, а могли быть использованы только в тылу, однако необходимость восполнения потерь в действующей армии вынудила верховную власть отказаться от данных принципов. Первый призыв ратников ополчения 2-го разряда (там вообще не было людей, когда-либо служивших в армии) прошел 5 сентября 1915 года. Всего до конца года войска получили 1 325 тыс. ополченцев 2-го разряда. В призыве разрядов соблюдалась последовательность: призыв ополченцев 2-го разряда последовал лишь после того, как был исчерпан почти весь запас ополченцев 1-го разряда.

Призывы производились штабом военного округа по непосредственному соглашению с воинскими начальниками; губернаторы отстранялись от дела. Жеребьевки, когда часть призывников, в связи с перебором могла быть временно распущена по домам, в 1915 г. не производилось, и призывали подряд всех годных для несения военной службы²⁷. Такое положение вещей не учитывало интересы тыла, работавшего на оборону. Однако в условиях кризиса вооружения и начавшегося летом отступления русских армий иного выбора не оставалось.

Мобилизация людей, в отношении которых ранее не предполагалось никакой воинской обязанности, породила определенную организационную неразбериху. Как только в июне 1915 г. было объявлено о предстоящем призыве, люди стали разъезжаться "по домам" - в те районы, где они были приписаны к воинскому участку. Таким образом, многие работы в народном хозяйстве преждевременно бросались. Чтобы исправить подобное положение, военное ведомство позволило проводить призыв не по месту регистрации призывника, а по месту его настоящего проживания. Так, телеграмма из МВД в тульское губернское по воинским делам присутствие от 28 июня предписывала: "Ныне наблюдается усиленный отъезд призывных 17-го года из мест жительства в места приписки, ввиду предположения, что явка на сборные пункты обязательна по месту приписки. Ввиду затруднений, испытываемых предприятиями в связи с таким отливом рабочих рук... [надлежит оповестить], что призывные обязаны являться на сборные пункты по тому месту, где окажутся на жительстве во время призыва"²⁸.

Накануне призыва ратников 2-го разряда, в августе 1915 г., законодательным путем были внесены изменения в Устав о воинской повинности. В преамбуле отмечалось, что такие изменения проводятся исключительно "на время настоящей войны". Теперь, так как ранее ополчение 2-го разряда вообще не предназначалось для боя, "ратники ополчения 2-го разряда назначаются как в состав ополченских частей, так и для усиления и пополнения состава постоянных войск". В любом случае, почти все ополченские бригады осенью были переведены в штаты обычных пехотных дивизий.

К августу 1915 г. контингент ратников 1-го разряда был исчерпан и 5 сентября произошел первый призыв ратников 2-го разряда - 900 тыс. человек. Правительство следило за восприятием этого мероприятия в тылу. Например, 26 октября из Московской губернии в МВД докладывали: "Призыв ратников ополчения 2-го разряда вызвал среди населения скрытое недовольство, слышались жалобы на тяготу войны и крупные жертвы...". То же 17 октября доносили из Орловской губернии: "Во время призыва ратников 2-го разряда в некоторых местностях губернии ратники, стремившиеся проявить свое неудовольствие по случаю призыва, произвели беспорядки", выразившиеся в погромах и столкновениях с полицией²⁹. Так или иначе, к началу Брусиловского наступления армия получила новые контингенты резервистов, обученные зимой-весной 1916 года.

Главным назначением ополченских подразделений в кампании 1916 г. стала подготовка резервов. Наступающие русские войска в кровопролитных боях теряли массу людей. Потери восполнялись как из запасных батальонов, так и посредством переда-

чи бойцов-ополченцев. Нельзя забывать и о несении такой тыловой службы, как закрепление занятой территории. Всего перед Брусиловским прорывом в составе ЮЗФ насчитывалось 18 ополченских бригад. В их составе состояло 106 пеших дружин, 43 конные ополченские сотни и 2 пулеметные команды³⁰. К началу 1917 г. ополченские бригады, как формирования для подготовки резервов, были сосредоточены в тылу и в организационном отношении сведены в корпуса. Численность 7 тыловых ополченских корпусов достигла почти 200 тыс. человек.

С 1916 г. военное ведомство отказалось от использования ополчения в качестве рабочей силы. Предполагалось, что с окончанием реорганизации ополченцы будут держаться на фронте только как боевая сила. Таким образом, все те тяжелые работы, что были произведены ополченскими бригадами за первые 1,5 г. войны, отходил в прошлое. Речь шла о строительстве укреплений (полевых и крепостных), возведении мостов, плотин, гатей, завалов, заграждений (от колючей проволоки до традиционных засек), постройке военных дорог; деятельности по снабжению войск и охране коммуникаций, охране и конвоировании военнопленных и ремонте линий связи.

Однако часть ополченцев все равно продолжала выполнять тыловую "мирную" работу. В кампании 1916 г. было решено отказаться от непосредственного использования в боях ратников ополчения старших возрастов. Ополченцев разделили по возрастному признаку: молодежь отправлялась в состав полевых войск, а "старики" составляли контингент дружин ополчения, расположенных от ближайших войсковых тылов до внутренних районов страны. Их и ранее старались направлять в войсковые тылы, обозы, интендантские и складские службы. В связи с тем, что ополченцы переводились на положение полевых войск, а укрепления во фронтовых тылах продолжали возводиться, часть "стариков" использовалась на этих работах. Например, телеграмма МВД в центральные губернии от 12 февраля сообщала: "Всероссийскими земским и городским союзами формируются для работы в тыловых районах Действующей армии инженерно-строительные дружины, комплектуемые вольнонаемными лицами. Согласно просьбе военного министерства... из непризванных еще военнообязанных в эти дружины могут к вольному найму привлекаться только ратники 1-го и 2-го разрядов, имеющие 40 и более лет от роду и переосвидетельствуемые ныне белобилетники, кои окажутся по освидетельствовании непригодными к военной службе"³¹.

С весны 1916 г., наряду с выздоравливающими, беженцами, военнопленными и населением прифронтовых районов, ополченцы дружин старших возрастов использовались на сельскохозяйственных работах. Вопрос об образовании особых рабочих дружин путем общего и повсеместного призыва в войска ратников ополчения старших возрастов разрабатывался Государственной Думой. Рабочие дружины должны были использоваться повсеместно на территории страны. Еще 23 января военный министр, согласно распоряжению императора, предоставил командующим войсками военных округов право использования в известных условиях воинских команд для сельских работ³². Характерно, что эта мера преследовала решение продовольственной проблемы. Так, Троице-Сергиевой Лавре было отказано в просьбе оставить для работ в обители сто выздоравливавших солдат. Зато прошение Московского Общества сельского хозяйства о направлении в имения Общества для полевых работ 40 солдат 675-й пешей ополченской дружины, было удовлетворено³³. Военный министр Д. С. Шуваев признал возможным назначение воинских команд для производства полевых работ в тыловых областях не далее одного перехода от пунктов расквартирования частей. Разрешение этого вопроса для каждого отдельного случая возлагалось на командующих войсками округами с предоставлением им права передавать решение подчиненным им начальникам до командиров ополченских корпусов и начальников запасных бригад включительно³⁴.

В 1916 г. фронт вобрал в себя остатки ополчения 1-го разряда - 320 тыс., а также 1720 тыс. ополченцев 2-го разряда. Последний призыв в ополчение был произведен зимой 1917 г., когда наряду с 600 тыс. новобранцев в армию взяли 30 тыс. ополченцев 2-го разряда. Пехота несла в боях огромные потери, и потому резерв государ-

ственного ополчения был исчерпан полностью. После Февральской революции тыловые ополченские дружины (по Б. Ф. Ливчаку - 113 единиц) продолжали оставаться внутри страны и после того, как Временное правительство при подготовке Июньского наступления выводило на фронт запасные пехотные полки.

Ополченские формирования, в сравнении с довоенными расчетами, претерпели определенную эволюцию. В первый год войны они не только проводили оборонительные работы в ближайшем войсковом тылу и обучали пополнение, но и сражались на фронте. После переформирования на рубеже 1915 - 1916 гг. ополченских бригад в пехотные дивизии 3-й очереди ополченские подразделения в зоне ТВД готовили маршевые роты и закрепляли захваченную территорию; в тылу наряду с запасными пехотными полками формировали кадры для фронта, а те дружины, что состояли из ополченцев старших возрастов, использовались в народном хозяйстве страны. Но и в 1916 г. отдельные ополченские соединения еще участвовали в боях - в Галиции (Брусиловский прорыв) и Румынии.

Таким образом, в период первой мировой войны ополчение получило исключительное значение. С крушением расчетов на скоротечную войну и убытием из строя перволинейных войск (кадровая армия и обученный запас), судьбу войны пришлось решать именно ополченцам - "вооруженному народу", что является неизбежностью в эпоху "тотальных" мировых войн. С осени 1915 г. большую часть пополнений для фронта давали те люди, что по закону считались ополченцами: из почти 15,5 млн. мужчин, призванных в ВС России за время первой мировой войны, 6,18 млн. (40%), согласно законодательству, являлось ополченцами³⁵. К началу 1917 г. большая часть русской армии, а именно - пехота, насчитывавшая более 90% в общей цифре личного состава войск³⁶, состояла из вчерашних ополченцев. Эволюция ВС стала одной из основных причин смены политического строя. Именно ополченцы активно поддержали революцию 1917 г.: в 1905 г. кадровая армия позволила самодержавию устоять, но спустя 12 лет кадровой армии уже не существовало, а армия ополченская выступила за свержение монархии.

Примечания

1. КРАСНОВ В. Г., ДАЙНЕС В. О. Русский военно-исторический словарь. М. 2002, с. 396, 418.

2. ЛИВЧАК Б. Ф. Государственное ополчение в системе Вооруженных Сил России в период Первой мировой войны. Государственный аппарат (Историко-правовые исследования). Научные труды. Вып. 44. Свердловск. 1975, с. 50.

3. ГОЛОВИН Н. Н. Военные усилия России в Мировой войне. М. 2001, с. 22.

4. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 2000, оп. 3, д. 2895, л. 92.

5. Расписание запасных частей и частей государственного ополчения, находящихся внутри империи. Б. м. 1914, с. 19.

6. АРЕФЬЕВ Б. В. Охотник. М. 2004, с. 132, 159 - 160.

7. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 579, оп. 1, д. 2073, л. 1.

8. Приказы по армиям Юго-Западного фронта за 1914 год. Киев. 1915, N 308.

9. СВЕЧНИКОВ М., БУНЯКОВСКИЙ В. Оборона крепости Осовец. Пг. 1917, с. 43.

10. Приказы по армиям Юго-Западного фронта..., N 118.

11. Великая забытая война. М. 2009, с. 270.

12. РГВИА, ф. 499, оп. 2, д. 945, л. 118 - 119.

13. ЛИВЧАК Б. Ф. Ук. соч., с. 55.

14. ГАРФ, ф. 102. 4-е делопроизводство, оп. 1914, д. 108, ч. 73, л. 16.

15. Там же, ф. 5956, оп. 1, д. 21, л. 5, 7.

16. РГВИА, ф. 2003, оп. 2, д. 1392, л. 121об.

17. БЕСКРОВНЫЙ Л. Г. Армия и флот России в начале 20 века: очерки военно-экономического потенциала. М. 1986, с. 15.

18. ЛИВЧАК Б. Ф. Ук. соч., с. 53.

19. Лодзинская операция. Сборник документов империалистической войны. М. -Л. 1936, с. 462.

20. Горлицкая операция. Сборник документов империалистической войны. М. 1941, с. 30, 129, 152, 375.

21. ФЕДОСЕЕВ С. Л. Пулеметы русской армии в бою. М. 2008, с. 162.

22. РГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1730, л. 9.

23. Военная быль. 1974, N 127, с. 24.

24. ГУРКО В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914 - 1917. М. 2007, с. 153.

25. Военная быль. 1974, N 129, с. 40.

26. ГИЛЬЧЕВСКИЙ К. Л. Боевые действия второочередных частей в Мировую войну. М. -Л. 1928, с. 33.

27. Государственный архив Тульской области (ГАТО), ф. 97, оп. 2, д. 1821, л. 112 - 113, 117 - 118.

28. Там же, д. 1815, л. 137.

29. ГАРФ, ф. 102. 4-е делопроизводство, оп. 1915, д. 42. л. 24; д. 48, л. 9.

30. Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 года. Сборник документов империалистической войны. М. 1940, с. 196.

31. ГАТО, ф. 97, оп. 2, д. 1875, л. 47.

32. РГВИА, ф. 2000, оп. 3, д. 1565, л. 10; ЛЕМКЕ М. 250 дней в царской Ставке. Пг. 1920, с. 657 - 658.

33. Мосархив, ф. 17, оп. 93, д. 66, л. 1 - 3, 6 - 9.

34. Там же, ф. 16, оп. 152, д. 8, л. 1, 11.

35. ГОЛОВИН Н. Н. Ук. соч., с. 76 - 78.

36. Россия и СССР в войнах 20 века: статистическое исследование. М. 2001. с. 98.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - М. В. Оськин:

Комментарии: